1.3 Содержание права на уважение частной жизни в практике Комитета по правам человека ООН

Комитет по правам человека ООН, будучи организацией, преимущественно наблюдающей за исполнением Международного пакта о гражданских и политических правах (далее - Пакт), неоднократно высказывал свое экспертное мнение в отношении статьи 17 Пакта, посвященной праву на уважение частной жизни, семьи, дома и корреспонденции и защите чести и репутации, в частности, руководствуясь докладами государств-участников Пакта об осуществлении прав, закрепленных в Пакте.

Текст статьи 17 предусматривает право каждого человека на защиту от произвольного или незаконного вмешательства в его частную жизнь, семью, дом или переписку, а также против незаконного посягательства на его честь и репутацию. Международный пакт о гражданских и политических правах (принят 16 декабря 1966 года Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень Верховного Суда РФ. № 12. 1994. Статья 17. Дословное же толкование каждого используемого термина в тексте статьи 17 Пакта приводится в Замечании общего порядка №16, принятом на 32 сессии Комитета по правам человека ООН 8 апреля 1988 года. Замечание общего порядка №16 Комитета по правам человека ООН: Статья 17 (Право на неприкосновенность частной жизни) // Принято на 32 сессии Комитета по правам человека ООН 8 апреля 1988 года.

Термин "незаконный" означает, что вмешательство не допускается, за исключением случаев, предусмотренных законом. Вмешательство, санкционированное государствами, может иметь место только на основании закона, который сам должен соответствовать положениям, целям и задачам Пакта. Что касается "произвольного вмешательства", по мнению Комитета по правам человека, выражение "произвольное вмешательство" может также распространяться на вмешательство, которое было предусмотрено законом. Введение концепции "произвольности" призвано гарантировать, чтобы даже вмешательство, предусмотренное законом, соответствовало положениям, целям и задачам Пакта и в любом случае было разумным в конкретных обстоятельствах.

Что касается термина "семья", то цели Пакта требуют, чтобы для целей статьи 17 этот термин имел широкое толкование и охватывал всех лиц, составляющих семью, в понимании общества соответствующего государства-участника. Термин "home" в английском тексте Пакта, "manzel" в арабском, "zhщzhбi" в китайском, "domicile" во французском, "жилище" в русском и "domicilio" в испанском, используемые в статье 17 Пакта, следует понимать как обозначение места, где человек проживает или занимается своей обычной деятельностью. Замечание общего порядка №16 Комитета по правам человека ООН: Статья 17 (Право на неприкосновенность частной жизни). Пункт 5.

Комитет по правам человека отмечал, что поскольку все люди живут в обществе, защита частной жизни не может быть абсолютным правом. Однако компетентные органы власти должны иметь возможность запрашивать только такую информацию, касающуюся частной жизни человека, которая имеет важнейшее значение для интересов общества, понимаемых в Пакте. Даже в отношении вмешательств, соответствующих целям Пакта, соответствующее законодательство должно подробно указывать конкретные обстоятельства, при которых такие вмешательства могут быть разрешены. Решение о применении такого санкционированного вмешательства должно приниматься только компетентным органом на основании закона и должно приниматься в соответствии с обстоятельствами каждого конкретного случая.

Комитет по правам человека также подробно пояснял, каким образом должно осуществляться законное и полноценное соблюдение права на уважение и защиту частной жизни касательно ее конкретных аспектов, таких как неприкосновенность корреспонденции и жилища, проведение обысков и досмотров, сбор и хранение персональной информации, защита достоинства, чести и репутации личности.

В частности, соблюдение статьи 17 требует, чтобы целостность и конфиденциальность переписки гарантировались как в соответствии с законодательством, так и на практике. Корреспонденция должна быть доставлена адресату без перехвата и без вскрывания или иного ознакомления с ее содержанием. Электронное или иное слежение или наблюдение, перехват телефонных, телеграфных и других способов коммуникации, прослушивание телефонных разговоров и запись разговоров должны быть запрещены.

Обыск жилища должен быть ограничен поиском необходимых доказательств и не должен причинять чрезмерный вред проживающим в нем членам семьи. Что же касается личного досмотра, эффективные меры должны обеспечивать проведение таких обысков в соответствии с уважением и защитой достоинства обыскиваемого. Лица, подвергаемые личному досмотру должностными лицами государства или медицинским персоналом, действующим по запросу государства, должны осматриваться исключительно лицами того же пола.

Сбор и хранение личной информации в компьютерах, в банках данных и других устройствах, должны быть урегулированы законодательством, причем вне зависимости от того, осуществляется ли сбор и хранение государственными органами или частными лицами. Государства должны принимать эффективные меры для обеспечения того, чтобы информация, касающаяся частной жизни человека, не попадала в руки лиц, которые не уполномочены законом получать, обрабатывать и использовать ее, и чтобы эта информация никогда не использовалась в целях, несовместимых с Пактом. Чтобы обеспечить наиболее эффективную защиту своей частной жизни, каждый человек должен иметь право в доступной форме выяснить, хранятся ли его личные данные в автоматизированных файлах данных, и если содержится, то какого характера и для каких целей. Каждый также должен иметь возможность выяснить, какие государственные органы или частные лица контролируют или могут контролировать свои файлы. Если такие файлы содержат неверные личные данные или были собраны или обработаны вопреки положениям закона, каждый человек должен иметь право потребовать исправления или удаления этой информации.

Наконец, государства обязаны обеспечить принятие надлежащего законодательства для полноценной защиты достоинства, чести и репутации личности. Каждый должен иметь возможность эффективно защищать себя от любых незаконных посягательств и иметь эффективные средства защиты от совершающих подобные незаконные посягательства лиц.

Глава 2. Вмешательства в право на уважение частной жизни с использованием сети Интернет в практике международных органов

Интернет радикально изменил наш доступ к информации и общению, создав новые возможности для укрепления демократии. К сожалению, его также можно использовать для ограничения прав человека и совершения преступлений. Откровения о массовом онлайн-наблюдении и регулярные сообщения о злоупотреблениях правами на неприкосновенность частной жизни и свободе самовыражения ясно показывают необходимость эффективной защиты прав человека в киберпространстве, чтобы превратить Интернет-пространство в безопасную и открытую среду, в которой могут процветать свобода выражения мнений, свобода собраний и ассоциаций, разнообразие, культура и образование.

Анализируя судебную практику Европейского суда по правам человека по делам, обстоятельства которых связаны с использованием Интернета, легко отметить возрастающее число постановлений, связанных со свободой выражения мнения в Интернете, защищаемой статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Однако не менее важными остаются прецеденты, описывающие всевозможные вмешательства в исследованные в первой главе разнообразные аспекты частной жизни личности, осуществляемые с использованием сети Интернет.

Одной из наиболее рассматриваемых категорией дел об Интернете являются дела о защите персональных данных, тематике, явно подпадающей под сферу частной жизни, охраняемой статьей 8 Конвенции. Уже в 1981 году Совет Европы принял Конвенцию о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных, известную также под названием "Конвенция № 108". Конвенция Совета Европы о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных (заключена 28 января 1981 года в г. Страсбурге // "Бюллетень международных договоров", № 4, апрель 2014. В 2018 году Конвенция №108 была пересмотрена и обновлена для ответа на новые вызовы в эпоху цифровых технологий и обеспечения более безопасного обмена персональными данными на международном уровне; "модернизированная" конвенция получила название "Конвенция 108+".

Следует отметить, что наряду с делами о неправомерном обращении с персональными данными следует также рассматривать дела о слежении (или мониторинге) за частной жизнью лиц, осуществляемых с помощью Интернета как государственными лицами, так и частными категориями граждан, например, работодателями, так как наиболее частым образом неправомерный сбор и хранение персональных данных является результатом неправомерного слежения за субъектом этих персональных данных.

Третьей категорией, имеющей непосредственное отношение к настоящему исследованию, являются дела по борьбе с преступлениями в Сети, так называемыми "киберпреступлениями". Киберпреступления на сегодняшний день включают в себя уже известные науке уголовного права преступления, например, распространение клеветы, мошенничество или подлог, с одним отличием - их совершение происходит с использованием Интернета и иных компьютерных технологий. Для борьбы с киберпреступностью Советом Европы в 2001 году была принята и подписана Конвенция о киберпреступности, также известная как Будапештская конвенция о киберпреступности или Будапештская конвенция. Конвенция Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации (заключена 23 ноября 2001 года в г. Будапеште) // СПС "Консультант Плюс": информационный банк "Международное право". 1 марта 2006 года вступил в силу Дополнительный протокол к Конвенции о киберпреступности. Дополнительный протокол к Конвенции о преступлениях в сфере компьютерной информации относительно введения уголовной ответственности за правонарушения, связанные с проявлением расизма и ксенофобии, совершенные посредством компьютерных систем (заключен 28 января 2003 года в г. Страсбург) // СПС "Гарант". Те государства, которые ратифицировали дополнительный протокол, обязаны ввести уголовную ответственность за распространение расистских и ксенофобских материалов через компьютерные системы, также как и за угрозы и оскорбления на почве расизма или ксенофобии.

Тем не менее, понятие киберпреступности остается открытым для толкования: дискуссия принимает новый поворот в сторону развивающихся сегодня, совершенно новых категорий преступлений, еще не закрепившихся в международных или национальных нормативных правовых актах. В качестве примеров таких находящихся в центре внимания правонарушений можно перечислить киберхарассмент, кибербуллинг, а также киберсталкинг - формы запугивания или преследования с использованием электронных средств.

Киберхарассмент или кибербуллинг могут включать в себя публикацию слухов, угроз, комментариев сексуального характера, распространения личной информации жертвы, уничижительных ремарок вплоть до разжигания ненависти; жертвы, подвергающиеся таким формам онлайн-домогательств, испытывают снижение самооценки, склонность к суицидальным мыслям, испуг, разочарование, злость и депрессию. Киберхарассмент и кибербуллинг иногда используются взаимозаменяемо, но для целей академического изучения этих видов "цифровых преступлений", кибербуллинг используется для обозначения онлайн-преследования или запугивания несовершеннолетних в контексте школьного взаимодействия. Законы штатов США о киберсталкинге, киберхарассменте и кибербуллинге [электронный ресурс] // URL: https://web.archive.org/web/20160319052033/http://ssl.csg.org/dockets/2012cycle/32B/32Bdocmins/Cyberstalking%2C%20Cyberharassment%20and%20Cyberbullying%20Laws.pdf (последнее посещение: 10 мая 2019 года). Что касается киберсталкинга, этот термин обычно используется для обозначения использования Интернета, электронной почты или других телекоммуникационных технологий для преследования или запугивания другого человека путем в методичной, продуманной и настойчивой форме. По своей сути киберсталкинг является продолжением физической формы преследования.

В настоящем исследовании ввиду отсутствия достаточного количества судебной практики выделить в третью группу прецедентов дела об онлайн-издевательствах над личностью не представляется возможным; тем не менее, отметим, что типичными жертвами подобных новых форм нарушения права на уважение частной жизни, согласно докладам и статистическим данным, а также практике не только ЕСПЧ, но и специализированных комитетов ООН, становятся женщины и дети. В связи с этим, четвертой категорией рассматриваемых прецедентов будут названы дела по защите частной жизни женщин и детей от нарушений с использованием сети Интернет.

Неправомерный сбор и хранение персональных данных в практике Европейского суда по правам человека

Согласно Конвенции №108, "персональные данные" определяются как любая информация, относящаяся к идентифицированному или идентифицируемому лицу. Именно поэтому Европейский Суд по правам человека заявил, что защита персональных данных имеет фундаментальное значение для осуществления человеком его права на уважение частной и семейной жизни. Постановление Большой Палаты ЕСПЧ "С. и Марпер против Соединенного Королевства" (S. and Marper v. the United Kingdom) от 4 декабря 2008 года, жалобы № 30562/04 и № 30566/04, § 41.

В ряде постановлений Европейский суд по правам человека неоднократно указывал на необходимость защиты телефонных переговоров с места работы, как подпадающих под понятия частной жизни и корреспонденции. В деле "Копланд против Соединенного Королевства" (Copland v. The United Kingdom) Суд дополнительно отметил, что электронные сообщения, отправленные с рабочего места, аналогичным образом должны быть защищены от неправомерного наблюдения, также как и информация, полученная вследствие наблюдения за частным использованием Интернета. Постановление ЕСПЧ "Копланд против Соединенного Королевства" (Copland v. United Kingdom) от 3 апреля 2007 года, жалоба № 62617/00, § 41.

В этом деле телефон заявительницы, электронная почта, а также использование Интернета были подвергнуты наблюдению. По утверждению государства, целью наблюдения было установить, не использует ли заявительница рабочее оборудование в личных целях. Наблюдение за использованием Интернета заключалось в анализе просмотренных веб-страниц, а также времени, дат и продолжительности просмотров; наблюдение за электронной почтой заключалось в анализе электронных адресов, а также дат и времени, когда на эти электронные адреса были посланы сообщения. Постановление ЕСПЧ "Копланд против Соединенного Королевства" (Copland v. United Kingdom) от 3 апреля 2007 года, жалоба № 62617/00, § 10. Важно отметить, что местом работы заявительницы был государственный колледж, за действия которого несло ответственность правительство Великобритании по смыслу Конвенции. Там же, § 31. Более того, заявительница не была предупреждена о том, что ее звонки, сообщения электронной почты и запросы в Интернете будут отслеживаться. Там же, § 42.

Европейский Суд по правам человека пришёл к выводу, что сбор и хранение без ведома заявительницы информации, относящейся к использованию ей телефона, электронной почты и интернета, явились нарушением ее права на уважение частной жизни и корреспонденции.

К такому же выводу Суд пришёл в деле "Бэрбулеску против Румынии" (Bгrbulescu v. Romania). Опубликовав в 2017 году постановление по этому делу, Большая Палата установила, что отслеживание учетной записи электронной почты работника привело к нарушению его права на уважение частной жизни и корреспонденции по смыслу статьи 8 Конвенции.

Согласно фактам дела, заявитель работал в румынской частной компании в качестве специалиста по сбыту, где завел учетную запись Yahoo Messenger для профессиональных целей. Постановление Большой Палаты ЕСПЧ Бэрбулеску против Румынии" (Bгrbulescu v. Romania) от 5 сентября 2017 года, жалоба № 61496/08, § 11. Заявитель был дважды уведомлен своим работодателем о том, что его сообщения будут отслеживаться Постановление Большой Палаты ЕСПЧ Бэрбулеску против Румынии" (Bгrbulescu v. Romania) от 5 сентября 2017 года, жалоба № 61496/08, §§ 14-16.; однако степень отслеживания не была точно определена Там же, § 78..

В июле 2007 года начальство господина Бэрбулеску потребовало объяснений касательно его повышенной интернет-активности на рабочем месте. На обвинение в использовании Интернета в личных целях заявитель сообщил в письменной форме, что не использует Интернет в личных целях. Через час ему была предъявлена распечатка 45 страниц сообщений в Yahoo Messenger за неделю, предшествовавшую вызову к начальству, содержавшая личную переписку с братом и невестой. Через две недели заявитель был уволен. Там же, §§ 18-21.

На основании представленных доказательств ЕСПЧ признал, что заявитель был проинформирован о внутренних правилах компании, однако не был осведомлен ни о масштабах и характере деятельности по проведению наблюдения за сотрудниками, ни о наличии у работодателя доступа к содержанию сообщений. Кроме того, Суд отметил, что национальными судами не была определена конкретная цель такого строгого контроля и не были рассмотрены ни серьезность последствий для заявителя, в частности, потеря им рабочего места, ни возможность введения альтернативных, менее навязчивых мер бывшим работодателем заявителя. В результате анализа обстоятельств дела ЕСПЧ счёл вывод национальных судов о достижении справедливого баланса между интересами работодателя и господина Бэрбулеску сомнительным и заключил, что национальные власти не обеспечили надлежащую защиту права заявителя на уважение его частной жизни и корреспонденции. Там же, §§ 139-140.

Чрезмерный сбор персональных данных, признаваемый нарушением права на уважение частной жизни, может осуществляться не только работодателем, но и представителем власти. В деле "Бенедик против Словении" (Benedik v. Slovenia) Суд обнаружил нарушение статьи 8 в связи с тем, что словенская полиция не получила надлежащего судебного распоряжения для получения доступа к информации о подписчике, связанной с его динамическим IP-адресом. Так, в этом деле полиция установила, что некоторые пользователи обменивались порнографическими видео и изображениями; на основании расследования полиция подала запрос к интернет-провайдеру с требованием раскрыть данные о заявителе по его IP-адресу. Интернет-провайдер предоставил правоохранителям данные этого пользователя, несмотря на отсутствие судебного разрешения. На основании полученных данных суд в дальнейшем признал заявителя виновным в распространении порнографии и приговорил к 8 месяцам условного заключения с испытательным сроком в два года. Постановление ЕСПЧ "Бенедик против Словении" (Benedik v. Slovenia) от 24 апреля 2018 года, жалоба № 62357/14.

Оценивая применимость статьи 8 Конвенции, Суд определил, что интернет-деятельность заявителя по разумному ожиданию обладала высокой степенью анонимности, а отслеживание адресата по назначенному ему динамическому адресу до конкретного компьютера не должно было быть возможным без соответствующего законного запроса к интернет-провайдеру от правоохранительных органов. Вывод правительства о том, что полиция не была обязана получать судебное распоряжение, поскольку заявитель фактически отказался от своего права на уважение частной жизни, раскрыв свой IP-адрес и содержание своих сообщений в файлообменной сети, по мнению Суда, не соответствовал объему права на уважение частной жизни. Кроме того, Суд обнаружил отсутствие правил хранения данных, отсутствие процессуальных гарантий против злоупотреблений со стороны государственных должностных лиц при процедуре доступа к этим данным и их передаче, а также отсутствие независимого надзора за действиями полиции в отношении получения информации от интернет-провайдеров. Там же.

В настоящее время вопрос наличия права у органов власти получать личную информацию от интернет-провайдеров о своих пользователях является предметом других находящихся на рассмотрении заявлений в соответствии со статьей 8. Например, дело "Ринглер против Австрии" (Ringler v. Austria), жалоба № 2309/10, коммуницировано государству-ответчику в мае 2013 года.

Наблюдение и слежение за частной жизнью личности в практике Европейского суда по правам человека

Несмотря на то, что наблюдение и слежка за частной жизнью непосредственно приводит к неправомерному сбору персональных данных, и именно последнее становится причиной разбирательств на национальном и надгосударственном уровне, сами практики массового слежения также признавались Судом как нарушающие обязательства государства по уважению частной жизни в соответствии со статьей 8 Конвенции.

В сентябре 2018 года Суд вынес постановление по делу "Биг Бразер Вотч и другие против Соединенного Королевства" (Big Brother Watch and Others v. The United Kingdom), в котором проверил на соответствие Конвенции правовые акты Великобритании, регулирующие массовый перехват сообщений и их метаданных, а также правовой режим обмена полученной информацией со спецслужбами других государств. Постановление ЕСПЧ "Биг Бразер Вотч и другие против Соединенного Королевства" (Big Brother Watch and Others v. The United Kingdom) от 13 сентября 2018 года, жалобы № 58170/13, № 62322/14 и № 24960/15.

В постановлении были объединены три жалобы от следующих организаций и частных лиц: Американский союз защиты гражданских свобод (ACLU), международная неправительственная организация Эмнести Интернэшнл (Amnesty International), правозащитная организация Bytes for All, Канадская ассоциация гражданских свобод, Венгерский союз гражданских свобод, Ирландский совет по защите гражданских свобод, Центр правовой защиты, некоммерческая либертарианская образовательная организация Liberty International, благотворительная организация, защищающая и продвигающая право на неприкосновенность частной жизни Privacy International, некоммерческая организация по защите гражданских прав и конфиденциальности Big Brother Watch, некоммерческая организация, занимающаяся вопросами соблюдения прав и свобод человека в цифровом мире Open Rights Group, английский PEN-клуб, являющийся основополагающим центром всемирной ассоциации писателей PEN International., Бюро журналистских расследований и Элис Росс (Alice Ross), журналистка-расследовательница, работавшая в Бюро, а также специалистка в области информационных технологий доктор Констанц Курц (Dr Constanze Kurz).

Жалобы были поданы после того, как Эдвард Сноуден, бывший агент национальной безопасности Соединенных Штатов Америки раскрыл существование программы слежки и обмена информацией между секретными службами США и Великобритании. Поскольку Эдвард Сноуден указывал, что слежка может вестись как за обычными гражданами, так и за организациями, заявители, в силу рода своей деятельности, посчитали, что могли являться объектом подобной слежки. Заявители предположили, что их электронная переписка, равно как и электронные данные могли быть перехвачены или записаны органами национальной безопасности Великобритании.

Решение Суда оказалось довольно противоречивым: в то время как Суд счёл, что программа наблюдения Великобритании, подчинявшаяся положениям закона "О полномочиях властей, производящих расследование уголовного преступления" (далее - Закон 2000 года"), была неудовлетворительной в ряде важных аспектов и нарушила статьи 8 и 10 Конвенции, Суд в то же время оправдал существование таких программ массового наблюдения. В частности, Суд указал, что массовые программы перехвата данных не являются категорически несоразмерными с правом на уважение частной жизни. Во-вторых, Суд счёл, что предварительное судебное разрешение не является обязательным для законности массового перехвата.

В ходе разъяснений ЕСПЧ сослался на свои предыдущие постановления "Вебер и Саравия против Германии" (Weber and Saravia v. Germany) Решение ЕСПЧ о приемлемости "Вебер и Саравия против Германии" (Weber and Saravia v. Germany) от 29 июня 2006 года, жалоба № 54934/00, § 106. и "Либерти и другие против Соединенного Королевства" (Liberty And Others v. The United Kingdom) Постановление ЕСПЧ "Либерти и другие против Соединенного Королевства" (Liberty And Others v. The United Kingdom) от 1 июля 2008 года, жалоба № 58243/00., в которых ранее отмечал, что национальные власти пользуются широкими пределами усмотрения при выборе наилучшего способа достижения законной цели защиты национальной безопасности и что программы массового перехвата сами по себе не выходят за эти пределы. В настоящем постановлении Суд указал, что ввиду технологических достижений, позволяющих преступникам избегать своего обнаружения в Интернете, а также масштабности новых угроз, с которыми сегодня сталкиваются многие государства (например, глобальный терроризм, незаконный оборот наркотиков, торговля людьми, сексуальная эксплуатация детей и киберпреступность), использование программ массового перехвата с целью выявления до сих пор неизвестных угроз национальной безопасности - это та мера, которая продолжает оставаться в пределах усмотрения государств. Постановление ЕСПЧ "Биг Бразер Вотч и другие против Соединенного Королевства" (Big Brother Watch and Others v. The United Kingdom) от 13 сентября 2018 года, жалобы № 58170/13, № 62322/14 и № 24960/15. § 314.

Тем не менее, несмотря на недостаточную степень осуждения массовой слежки, Суд пришёл к выводу, что использовавшаяся в Великобритании система массовой слежки нарушила право на неприкосновенность частной жизни, закреплённое в статье 8 Конвенции. Нормы, регулирующие выбор тех, за кем следить, а также принцип выбора перехваченных материалов для углублённого анализа и осуществления дальнейших мер по слежению недостаточно ясны для того, чтобы обеспечить надлежащие гарантии от злоупотреблений. Между тем, озабоченность вызывает отсутствие независимого надзора над теми, кто занимается выбором таких материалов, и критериями поиска, используемыми для фильтрации перехваченных сообщений. Постановление ЕСПЧ "Биг Бразер Вотч и другие против Соединенного Королевства" (Big Brother Watch and Others v. The United Kingdom) от 13 сентября 2018 года, жалобы № 58170/13, № 62322/14 и № 24960/15, §§ 346-347. Важно отметить, что, осуждая британскую систему массового слежения, Суд признал перехват метаданных о сообщениях столь же серьёзным нарушением права на неприкосновенность частной жизни, как перехват содержания этих сообщений. Там же, § 357.

Достаточно похожим по обстоятельствам является также постановление Европейского суда по правам человека, вынесенное чуть ранее в 2018 году - "Центр правосудия против Швеции" (Centrum fцr Rдttvisa v. Sweden) - в котором, тем не менее, ЕСПЧ не обнаружил нарушения статьи 8 Конвенции. Именно в этом деле Суд впервые рассмотрел вопрос о том, какие минимальные правовые гарантии должны регулировать режимы массового перехвата, предназначенные исключительно для целей национальной безопасности. Постановление ЕСПЧ "Центр правосудия против Швеции" (Centrum fцr Rдttvisa v. Sweden) от 19 июня 2018 года, жалоба № 35252/08. § 179.

Заявителем по этому делу выступила шведская некоммерческая организация, представлявшая интересы клиентов в судебных процессах против государства. Из-за характера своей деятельности как негосударственной организации, тщательно исследующей действия представителей государственной власти, Центр правосудия полагал, что существует риск того, что переговоры его сотрудников по мобильным телефонам или через систему мобильного широкополосного доступа перехватывались или будут перехватываться и анализироваться в рамках государственной разведывательной деятельности по перехвату информации.

Суд, заседая Палатой из семи судей, постановил, что хотя шведская система массового надзора и перехвата не является нарушением права на неприкосновенность частной жизни, защищаемого статьей 8 Конвенции, тем не менее, система предоставляет некоторую причину для беспокойства в отношении возможного злоупотребления права отдельных лиц. Постановление ЕСПЧ "Центр правосудия против Швеции" (Centrum fцr Rдttvisa v. Sweden) от 19 июня 2018 года, жалоба № 35252/08. § 179.

Центр правосудия запросил Большую палату Суда пересмотреть дело, чтобы уточнить применимые правовые стандарты для защиты прав личности. В частности, Центр правосудия попросил Большую Палату:

1) уточнить необходимые минимальные процессуальные гарантии для использования режима массового перехвата, касающегося исключительно национальной безопасности;

2) пересмотреть вопрос исключения Судом требования наличия разумного подозрения из списка минимальных процессуальных гарантий для использования режима массового перехвата;

3) расширить роль независимого судебного надзора как элемента минимальных процессуальных гарантий, которые применяются к правилам использованию режимов массового перехвата; и

4) разработать минимальные процессуальные гарантии, регулирующие обмен разведданными между государствами.

5 февраля 2019 года Европейский суд по правам человека объявил, что Большая палата пересмотрит два дела, касающихся массового перехвата, а именно рассмотренные в настоящем параграфе "Биг Бразер Вотч против Соединенного Королевства" и "Центр правосудия против Швеции" (Centrum fцr Rдttvisa v. Sweden), бросившие вызов режимам массового перехвата в Соединенном Королевстве и Швеции, соответственно.

Кроме того, рассмотрения также ожидает жалоба шести некоммерческих организаций "Прайваси Интернешнл и другие против Соединенного Королевства" (Privacy International and Others v. The United Kingdom), в котором заявители, запросив рассмотрения жалобы в соответствии со статьями 8 и 10 Конвенции, предположили, что их оборудование подвергалось вмешательству, известному как "эксплуатация компьютерной сети" или "хакинг" - методу, использования компьютерных сетей для проникновения в сети компьютеров для извлечения и сбора разведывательных данных. По мнению заявителей, такие действия осуществлялись в течение неопределенного периода времени Центром правительственной связи Великобритании или Секретной разведывательной службой Великобритании, которые получили разрешение на проведение "хакинга" в соответствии с "Законом о разведывательных службах" 1994 года. Жалоба в ЕСПЧ №46259/16 "Прайваси Интернешнл и другие против Соединенного Королевства" (Privacy International and Others v. The United Kingdom) от 19 ноября 2018 года.

Киберпреступления в практике Европейского суда по правам человека

С Интернетом появились новые виды преступлений, которые требуют конкретных уголовно-правовых мер реагирования. Будапештская конвенция о киберпреступности, принятая Советом Европы, определила фундамент осуществления уголовного правосудия. Он предусматривает минимальные правовые стандарты, необходимые для преследования киберпреступности и борьбы с распространением детской порнографии. Дополнительный протокол предусматривает также уголовную ответственность за расистские и ксенофобские действия, совершаемые с помощью компьютерных систем.

В отношении действий по распространению порнографии и иных киберпреступлений сексуального характера ЕСПЧ занял строжайшую позицию с момента становления практики по вопросу. Примером может послужить решение о приемлемости жалобы от 2008 года по делу "Пей против Соединенного Королевства" (Pay v. the United Kingdom). Заявитель являлся сотрудником службы, имеющей дело с лицами, совершившими преступления сексуального характера, которые были только что освобождены из тюрьмы. Он был уволен после того, как его работодатель узнал, что заявитель возглавляет ассоциацию, пропагандирующую негуманные сексуальные практики; его сайт рекламировал садомазохистское оборудование и содержал ссылку на другой веб-сайт, на котором были размещены фотографии заявителя, принимающего участие в подобной деятельности. Суд установил, что подобное расторжение трудовых отношений было оправданным, поскольку работник, ввиду деликатного характера его работы с лицами, совершившими преступления сексуального характера, был обязан вести себя сдержанно и осмотрительно в этом контексте. Суд поддержал подход национальных властей, согласившись, что в данных обстоятельствах осведомленность общественности о девиантном поведении заявителя может ослабить его способность эффективно выполнять свои обязанности. Для работодателя важнейшим из факторов являлась способность заявителя вызывать достаточное уважение правонарушителей, находящихся под его надзором, а также доверие общественности в целом и жертв сексуальных преступлений в частности. Решение ЕСПЧ о приемлемости "Пей против Соединенного Королевства" (Pay v. the United Kingdom) от 16 сентября 2008 года, жалоба № 32792/05.

Тем не менее, в отношении нежелательного спама порнографического характера, полученного заявителем по делу "Мучио против Италии" (Muscio v. Italy), ЕСПЧ, согласившись, что получение нежелательных сообщений может рассматриваться как вмешательство в частную жизнь, тем не менее, заключил, что с момента подключения к Интернету пользователи электронной почты более не могли рассчитывать на эффективную защиту их частной жизни, а потому подвергались риску получения нежелательных сообщений, которое все же могли контролировать самостоятельно посредством использования компьютерных "фильтров". Решение ЕСПЧ о приемлемости "Мучио против Италии" (Muscio v. Italy) от 13 ноября 2007 года, жалоба №31358/03. Борьба с явлением спама и отслеживанием отправителей таких сообщений является крайне трудной, и государства, используя принадлежащие им технические ресурсы, на сегодняшний день объективно не могут полностью устранить существующую проблему, чтобы обеспечить защиту граждан от нежелательного спам-контента.

Часто упоминаемой категорией правонарушений в киберпространстве являются преступления диффамации или клеветы, а также разжигания ненависти в Интернет-публикациях на почве пола, расы, национальности, происхождения или отношения к религии. Несмотря на то, что подобная практика Европейского суда по правам человека в большинстве случаев рассматривается через призму вмешательства или невмешательства в право на свободу выражения мнений, закрепленное в статье 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимо отметить позицию Суда, который для целей защиты частной жизни лиц и пресечения ненавистнических высказываний (hate speech) в их адрес, счёл необходимым в демократических обществах "налагать санкции или даже предотвращать все формы выражения, которые распространяют, разжигают, поощряют или оправдывают ненависть на основе нетерпимости (включая религиозную нетерпимость)", при условии, что все подобные ограничения и наказания пропорциональны преследуемой законной цели.

Нарушение права на уважение частной жизни женщин и детей с использованием сети Интернет в практике Европейского суда по правам человека

В своих решениях Суд неоднократно указывал на существование различных категорий "уязвимых" лиц. Такая категоризация необходима, когда Суд должен решить, имело ли место нарушение прав, закрепленных в Конвенции, например, в отношении позитивных обязательств государств, которые тесно связаны с уязвимостью заявителей.

В контексте Интернета Суд недавно принял во внимание влияние данных, доступных в Интернете, на детей. Например, в деле "К.У. против Финляндии" (K.U. v. Finland) двенадцатилетний мальчик стал жертвой неизвестного злоумышленника, разместившего объявление сексуального характера о нем на сайте знакомств в Интернете. Отец мальчика не смог возбудить уголовное дело против кого-либо, потому что в то время законодательство Финляндии не позволяло полиции или судам требовать от интернет-провайдеров идентификации лица, разместившего объявление. Постановление ЕСПЧ "К.У. против Финляндии" (K.U. v. Finland) от 2 декабря 2008 года, жалоба №2872/02.

Оценив обстоятельства дела, ЕСПЧ установил, что государство не выполнило свое позитивное обязательство в соответствии со статьей 8 Конвенции по защите права ребенка на уважение его частной жизни, так как защита ребенка от физического и психического вреда должна была иметь приоритет над требованием сохранения конфиденциальности. Физическая и психическая целостность и неприкосновенность является важным аспектом частной жизни в соответствии со статьей 8, и принципы анонимности в Интернете не должны позволять государствам отказываться от защиты прав потенциальных жертв, особенно когда речь идет об особенно уязвимых лицах, например, детях. Защита конфиденциальности не может быть абсолютной и должна уступать другим публичным интересам, таким как предотвращение преступлений или защита прав и свобод других лиц. Поэтому национальные власти должны предусмотреть возможность проведения надлежащего и эффективного расследования для рассмотрения таких преступлений, даже если это влечет за собой вмешательство в отношения отдельных частных лиц между собой.

В постановлении по делу "Перрин против Соединенного Королевства" (Perrin v. The United Kingdom) Суд заявил, что ограничение доступа к порнографическому контенту в Интернете по возрастному критерию также является обязательством государства по защите нравственности и прав человека, и для защиты молодых людей от подобной информации государство вправе прибегать к мерам уголовного преследования в отношении нарушителей. По мнению Суда, "тот факт, что могут существовать и другие меры, доступные для защиты несовершеннолетних от причиняющей вред информации, не делает меры уголовного осуждения непропорциональными, особенно если существующие другие меры не были признаны как более эффективные". Решение ЕСПЧ о приемлемости "Перрин против Соединенного Королевства" (Perrin v. The United Kingdom) от 18 октября 2005 года, жалоба №5446/03.

Вмешательства в частную жизнь подростка также могут происходить в форме публикации в Интернете личной информации, которая изначально не была предназначена для размещения в сети. Например, простой пресс-релиз, созданный не для целей онлайн-размещения, вполне может быть опубликован третьими лицами в Интернете в ущерб праву человека на уважение его частной жизни. Именно это и произошло в деле "П. и С. Против Польши" (P. and S. v. Poland), первой заявительницей по которому являлась несовершеннолетняя девушка, забеременевшая в результате изнасилования, а второй заявительницей - мать пострадавшей. Вопрос абортов в Польше, особенно если беременность явилась результатом преступных действий, был крайне актуален для общественной повестки, в связи с чем больница, в которую обратилась заявительница, сообщила СМИ информацию о пациентке без ее согласия. Постановление ЕСПЧ "П. и С. Против Польши" (P. and S. v. Poland) от 30 октября 2012 года, жалоба № 57375/08.

Информация о заявительницах, впоследствии обнародованная в Интернете, хотя и не называла имён, тем не менее, была достаточно подробной, чтобы Интернет-пользователи могли найти их контактные данные и связаться с ними либо по мобильному телефону, либо лично. Поскольку информация в Интернете оказалась доступной для более широкой - потенциально бесконечно широкой - аудитории, Суд в этом постановлении подчеркнул важность защиты частной и семейной жизни частных лиц и, в частности, подробностей их сексуальной жизни от разглашения против их согласия, отметив, что "тот факт, что вопрос о возможности совершения легального аборта в Польше является предметом жарких споров, не дает государству такой свободы усмотрения, чтобы освободить медицинский персонал от его неоспоримых профессиональных обязательств в отношении медицинской тайны". Постановление ЕСПЧ "П. и С. Против Польши" (P. and S. v. Poland) от 30 октября 2012 года, жалоба № 57375/08, § 133.

2.2 Нарушение права на частную жизнь с использованием сети Интернет в практике Комитета по ликвидации дискриминации в отношении женщин и Комиссии по положению женщин

Несмотря на то, что Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин на сегодняшний день не рассматривал конкретных жалоб, затрагивающих право женщин на уважение частной жизни и его ущемление в Интернете, в своих докладах он уже обращался к правительствам с рекомендацией усилить меры государственной защиты против дискриминации женщин в Интернете.

В Общей рекомендации № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенной для обновления общей рекомендации № 19, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин отметил, что гендерное насилие в отношении женщин имеет место независимо от места и сферы взаимодействия людей, а также в новом контексте общественного и частного взаимодействия, регулируемого при помощи технологий, отдельно подчеркнув, что "новые формы насилия имеют место в Интернете и в других видах цифровой среды". Общая рекомендация № 35 о гендерном насилии в отношении женщин, предназначенной для обновления общей рекомендации № 19 (20) от 24 июля 2017 года // CEDAW/C/GC/35, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Отметив разрастание онлайн-форм гендерного насилия Комитет обратил внимание на доклад Генерального секретаря Организации Объединенных Наций (далее - ООН) "Углубленное исследование, посвященное всем формам насилия в отношении женщин", в котором сообщалось, что ни один список форм насилия в отношении женщин не может быть исчерпывающим, так как новые технологии сегодня могут породить "новые формы насилия, такие как преследование с помощью Интернета и мобильного телефона". Углубленное исследование, посвященное всем формам насилия в отношении женщин (105) от 6 июля 2006 года // Доклад Генерального секретаря Организации Объединенных Наций A/61/122/Add.1.

В этой же Общей рекомендации №35 Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин сослался на Доклад о работе пятьдесят седьмой сессии Комиссии по положению женщин, вспомогательной структуры при Экономическом и Социальном Совете ООН. В указанном докладе для устранения структурных и основополагающих причин и факторов риска в целях предупреждения насилия в отношении женщин и девочек авторы рекомендовали "создать механизмы для борьбы с использованием информационно-коммуникационных технологий и социальных сетей для совершения насилия в отношении женщин и девочек, включая преступное использование информационно-коммуникационных технологий в целях сексуальных домогательств, сексуальной эксплуатации, детской порнографии и торговли женщинами и девочками, а также для совершения насилия в таких новых формах, как киберсталкинг, кибербуллинг и использование Интернета для вмешательства в частую жизнь, которое подрывает безопасность женщин и девочек". Доклад о работе пятьдесят седьмой сессии Комиссии по положению женщин (4-15 марта 2013 года) // Экономический и Социальный Совет, Официальные отчеты, 2013 год. Дополнение № 7. Стр. 16, п. ww.

Осуществляя деятельность по публикации рекомендаций, адресованных конкретным правительствам, в своих Заключительных замечаниях по объединенным шестому и седьмому периодическим докладам Люксембурга Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин отметил свое беспокойство тем, что "женщины и девочки из числа мигрантов, особенно неевропейского происхождения, и, в частности, мусульманские женщины и девочки, а также женщины и девочки из числа просителей убежища и беженцев сталкиваются с взаимопересекающимися формами дискриминации" Заключительные замечания по объединенным шестому и седьмому периодическим докладам Люксембурга от 14 марта 2018 года // CEDAW/C/LUX/CO/6-7, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Стр. 49. , что оборачивается, в том числе, "увеличением числа инцидентов на почве исламофобии и ненавистнических высказываний в отношении мусульманских женщин и девочек, а также в отношении женщин и девочек из числа беженцев и просителей убежища, особенно в Интернете". Заключительные замечания по объединенным шестому и седьмому периодическим докладам Люксембурга от 14 марта 2018 года // CEDAW/C/LUX/CO/6-7, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Стр. 49, п. c. Для разрешения сложившейся ситуации Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин порекомендовал Люксембургу создать механизм мониторинга и пресечения ненавистнических высказываний, в том числе в социальных сетях, в отношении расовых, этнических, религиозных и сексуальных меньшинств, а также ненавистнических высказываний по поводу гражданства и миграционного статуса. Там же, стр 50, п. d.

2.3 Нарушение права на частную жизнь с использованием сети Интернет в практике Совета по правам человека ООН

Что касается Совета по правам человека, 30 июня 2014 года на двадцать седьмой сессии им был опубликован Ежегодный доклад Верховного Комиссара ООН по правам человека и доклады Управления Верховного комиссара и Генерального секретаря № A/HRC/27/37 по вопросу о праве на неприкосновенность частной жизни в цифровой век. В июле 2015 года Совет по правам человека назначил Специального докладчика по вопросу о праве на неприкосновенность частной жизни. 3 августа 2018 года Верховный комиссар ООН по правам человека вновь представил доклад с названием "Право на неприкосновенность частной жизни в цифровой век" на тридцать девятой сессии Совета по правам человека, опиравшийся на первый, представленный в 2014 году доклад, а также на материалы выступлений и обсуждений в ходе рабочего совещания экспертов, которое состоялось в феврале 2018 года в Женеве. Доклад Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека "Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век" от 3 августа 2018 года // Совет по правам человека ООН, A/HRC/39/29. Стр. 2-3, пункт 4.

В новом докладе были рассмотрены тенденции и проблемы посягательств на неприкосновенность частной жизни в киберпространстве. В частности, такими проблемами были названы:

· расширение использования личных данных правительствами и компаниями (в частности: усиление цифрового следа, обмен и сведение личных данных, внедрение систем сбора и использования биометрических данных, укрепление аналитического потенциала); а также

· государственное слежение и перехват сообщений (в том числе, тенденции массового слежения, злоупотребления доступом к данным пользователей, имеющимся у коммерческих предприятий, взлома, попыток ослабления анонимности и шифрования, обмена разведывательными данными и трансграничного доступа к данным, находящимся в распоряжении компаний). Доклад Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека "Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век" от 3 августа 2018 года // Совет по правам человека ООН, A/HRC/39/29. Пп. 12-22

В результате, отметив последствия новых технологий, в частности технологий на основе данных, не только для права на неприкосновенность частной жизни, но и для всех других прав человека, Верховный комиссар ООН по правам человека настоятельно рекомендовал государствам принять "эффективное, продуманное и всеобъемлющее законодательство о защите частной жизни, включая защиту конфиденциальности данных" Там же, п. 61., соответствующее международным нормам в области прав человека в плане гарантий, надзора и средств правовой защиты, с целью действенной защиты права на неприкосновенность частной жизни.

Заключение

Безусловно, развитие международно-правового регулирования защиты права на уважение частной жизни не имело бы пользы, если бы оно не содействовало развитию национальных законодательств. На сегодняшний день ни в одной из стран мира нет всеобъемлющего (кодифицированного) законодательства по использованию Интернета. Существующие нормативные правовые акты регулируют частные аспекты его функционирования, прежде всего вопросы электронной торговли и электронной цифровой подписи, вопросы доступа к телекоммуникационным сетям и иные.

Будучи наиболее продвинутой в развитии Интернета страной, Соединённые Штаты Америки имеют и самое развитое законодательство в этой сфере. В одном только штате Калифорния принято более двадцати законов, затрагивающих отношения в Сети. Уже в 2003 году житель штата Калифорния был арестован и осужден в соответствии с принятым в США после трагедии 11 сентября 2001 г. законом "О патриотизме" за размещение на своём сайте методики по созданию зажигательной смеси ("Коктейля Молотова") и дымовой бомбы. Примерами национальных регулирующих Интернет правовых актов являются: закон 1996 года "О свободе Интернета и усилении роли семьи" (Internet Freedom and Family Empowerment Act) Internet Freedom and Family Empowerment Act // H.R.1978, 104th Congress (1995-1996)., закон 1998 года "О защите неприкосновенности частной жизни детей в Интернете" (Children's Online Privacy Protection Act) Children's Online Privacy Protection Act // 15 U.S.C. §§ 6501-6506 (Pub.L. 105-277, 112 Stat. 2681-728, (enacted October 21, 1998)., закон 2000 года "О защите детей в Интернете" (Children's Internet Protection Act) Children's Internet Protection Act // 47 CFR 54.520.

Говоря о каждом конкретном нарушении права на неприкосновенность частной жизни, распределенном в четыре категории в главе II настоящего исследования, можно сделать вывод, что если законодательство по предотвращению неправомерного сбора и хранения персональных данных, а также по предупреждению чрезмерного массового наблюдения и слежения за гражданами находится в стадии активного развития во многих цивилизованных государствах, то создание норм по защите личности от форм преследований, домогательств и уничижительных ремарок в киберпространстве еще только выносится в форме рекомендаций на уровне вспомогательных структур ООН и других наднациональных организаций.