Расторжение трудового договора в профессиональном футболе

Самым распространенным на практике примером реализации данного института является отступное (ст. 409 ГК РФ) - «правопрекращающий» эффект отступного связан с передачей кредитору должником денежных средств или иного имущества вместо исполнения изначального обязательства. Обязательство считается прекращенным в момент передачи имущества или денежных средств.

Тем не менее, институт платы за отказ от исполнения обязательства и в частности отступное не регулирует случаи расторжения договора вследствие его нарушения другой стороной. Более того, согласованную денежную сумму в качестве отступного в договоре нельзя снизить в суде в силу ее неразумности и необоснованности. Наконец, отступное прекращает обязательство в момент выплаты, в то время трудовой договор прекращается до выплаты денежной суммы. Соответственно, данный институт также не может полностью раскрывать феномен денежной выплаты спортсменом работодателю. Впрочем, диспозитивность гражданского права позволяет создавать всевозможные смешанные правовые конструкции.Полагаю, допустимой интерпретацией рассматриваемой денежной суммы с точки зрения гражданского права будет особая правовая конструкция, сочетающая в себе меру ответственности за нарушение условий договора и плату за отказ от исполнения обязательства в соответствии со ст. 310 ГК РФ.

Например, А.Г. Карапетов на основании п. 2 ст. 396 ГК РФ выделил возможность включения в договор так называемой«отступной неустойки», которая в сущности является платой за отказ от исполнения договорного обязательства в натуре, но в случае нарушения договорного обязательства трансформируется в классическую неустойку. По смыслу, вкладываемому А.Г. Карапетовым, данный институт содержит в себе черты как отступного, так и неустойки: в отличие от неустойки, ее выплата должником зависит не от воли кредитора, возможна как до, так и после нарушения договора, а также прекращает договорное обязательство должника в любом случае. Указанные правовые свойства соответствуют первого случая выплаты по ст. 348 ТК РФ.

Тем не менее, в случае расторжения договора кредитором вследствие нарушения должников своих обязательств уже кредитор имеет право требовать ее выплаты в принудительном порядке, при этом освобождаясь от доказывания наличия и размера убытков.

Кроме того, в поддержку гражданско-правовой природы рассматриваемой денежной суммы может свидетельствовать и то обстоятельство, что данный правовой механизм расторжения трудового договора смог бы покрывать регулированием и трансферные отношения по переходу футболистов-профессионалов из одного футбольного клуба в другой. В той формулировке, которую законодатель закрепил в ст. 348.12 ТК РФ, обязанность по выплате денежной суммы носит персональный характер - выплатить ее обязан сам спортсмен.

В то же время гражданское право признает допустимым исполнения обязательством третьим лицом. В соответствии со ст. 313 ГК РФ кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если исполнение обязательства возложено должником на указанное третье лицо. Соответственно, придав гражданско-правовую природу рассматриваемой денежной сумме, законодатель в какой-то степени закрепил бы законодательное регулирование такому специфическому явлению профессионального футбола, как «отступные» или «право выкупа».

Таким образом, ни гражданское право, ни тем более трудовое право в России не содержат закрепленных на законодательном уровне институтов, которые бы самостоятельно раскрывали правовую природу денежной выплаты спортсменом работодателю. Рассматриваемая денежная выплата безусловно является договорной, но состав юридических фактов, когда активируется обязанность спортсмена ее выплатить, не позволяет категорически отнести ее к тому или иному институту гражданского права. В свою очередь, ее специфичность по отношению к трудовому праву, ее генезис не позволяют утверждать о ее трудо-правовой природе.

Между тем, диспозитивность гражданского права и труды российских цивилистов позволяют найти институт, охватывающий все особенности рассматриваемой денежной выплаты - отступная неустойка.

Подводя некоторый итог анализу оснований для расторжения трудового договора с профессиональным футболистом в соответствии с нормами трудового законодательства РФ, можно заключить: в сфере профессионального спорта и футбола в частности законодатель признает обязательность норм «мягкого права», сложившихся в профессиональном спорте, укрепляет в сравнении с другими сферами труда принцип устойчивости трудовых отношений, а также существенно большим образом защищает права работодателей - в то время как права футболистов в сравнении с обычными работниками на расторжение трудового договора являются ограниченными.

2. Расторжение трудового договора с профессиональным футболистом в соответствии с нормами lexsportiva

Одним из главных принципов спорта является его автономный характер от публичной власти государств, его независимость в деятельности - п. 3 ст. 3 ФЗ о спорте устанавливает принцип «сочетания государственного регулирования отношений в области физической культуры и спорта с саморегулированием таких отношений субъектами физической культуры и спорта». С.И. Нагих даже отмечает, что в современном мире только религиозные организации и спортивное движение обладают реальной политической и правовой автономией в решении своих вопросов.

Хоть какая-то правовая регламентация со стороны государства отсутствовала вплоть до XX века, хотя сам по себе даже профессиональный футбол зародился еще в веке XIX-ом - скажем, в 80-ые годы стали появляться первые профессиональные футбольные клубы и лиги в Англии. Поэтому присутствующая в настоящий момент специфика трудовых отношений в сфере профессионального футбола во многом обусловлена тем, что особые механизмы заключения, исполнения и расторжения трудовых отношений изначально складывались как корпоративные обычаи/нормы, которые устанавливались«сверху» негосударственными международными и национальными организациями и закреплялись решениями третейских судов. В итоге их совокупность и некая единообразность в общих чертах, достигнутая судебной практикой, привела к формированию уникального правового образования - lexsportiva.

Джеймс А.Ф. Нафцигер и Антонио Ригоцци так и определяют lex sportiva как «свод частных норм, вытекающих из правовых обычаев и разработанных в рамках международного и национальных спортивных арбитражей». Именно поэтому в регламентных нормах РФС и ФИФАиспользуются юридические определения из других отраслей права, имеющие существенно преломленное значение - трансфер, аренда, дисквалификация и прочие - в рамка отсутствия правового регулирования со стороны государства субъекты спорта заимствовали знакомые им понятия из иных отраслей права, в особенности частного.

В связи с этим, многие ученые проводят обоснованные параллели с lex mercatoria, от лат. - торговое право. Как и торговое право, lexsportiva «выводится за рамки конкретной правовой системы - международной или национальной», не являясь правовыми нормами как таковыми в принципе. Их императивность достигается не путем государственной принудительной силы (или принудительной силой международных правительственных организаций), а путем добровольного признания участниками соответствующих отношений их обязательности. Наконец, как верно указывает Л.И. Захарова, «и lex mercatoria, и lex sportiva предполагают использование автономных способов нормативного регулирования и разрешения споров».

При этом существенным отличием является генезис обоих явлений - как правильно замечают Фредерик Бюй, Жан-Мишель Мармэйю и др., lex sportiva, в отличие от lex mercatoria, основан «не столько на убежденности в нормативной обоснованности требований, вытекающих из судебного решения третейского суда, сколько на убежденности в нормативной обоснованности требований, навязанных сверху, через письменные стандарты -- правила спортивных органов». Иными словами, нормы lexsportiva сформировались как корпоративные нормы неправительственных организаций, которые решениями третейских судов закреплялись, развивались и толковались.

Показательным здесь будет судебный прецедент, установленный CAS по иску Писториуса против ИААФ («Pistorius v. IAAF»). Оценивая процесс принятия решений ИААФ (международная ассоциация легкоатлетических федераций), CAS подчеркнул «очевидную аналогию между спортивно-руководящими органами федерации и государственными органами в отношении их роли и функций в качестве нормотворческих органов». Следовательно, подчеркивается властный характер рассматриваемых организаций и «юридическую» обязательную силу их норм для других субъектов спорта.

Российское государство также признает обязательность норм lexsportiva в случае признания его субъектами спорта. В соответствии со ст. 16 Закона о спорте в качестве права общероссийской спортивной федерации устанавливается возможность разрабатывать и утверждать положения (регламенты) о проводимых ею соревнованиях, а также разрабатывать с учетом правил, утвержденных международными спортивными федерациями, правила соответствующих видов спорта и утверждать нормы, устанавливающие права и обязанности, в том числе спортивные санкции, для признающих такие нормы субъектов физической культуры и спорта.

В соответствии со ст. 348.1 ТК РФ особенности регулирования труда спортсменов, тренеров устанавливаются трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективными договорами, соглашениями, а также локальными нормативными актами, принимаемыми работодателями в соответствии с требованиями ст. 8 ТК РФ с учетом норм, утвержденных общероссийскими спортивными федерациями.

В профессиональном футболе на общемировом уровне таким фактически властным органом является ФИФА, на общероссийском - РФС. Императивность норм, содержащихся в их регламентах, достигается как и в случае других норм «мягкого права» - путем признания их обязательными всеми субъектами профессионального футбола, в частности, футболистами и футбольными клубами. Д.И. Рогачев и Ю.В. Зайцев небезосновательно приводят пример договора присоединения, основные условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом.

Таким образом, вступая в трудовые отношения с футбольными клубами, футболист-профессионал обязуется исполнять нормы регламентов ФИФА и починенных ей национальных организаций. В связи с этим, рассмотрение института расторжения трудового договора с футболистом-профессионалом будет явно неполным без анализа регламентных норм ФИФА и РФС.

Само по себе lexsportiva, на взгляд автора, представляет собой совокупность неправовых норм («мягкое право») неправительственных международных и национальных корпоративных организаций в сфере спорта, императивность которых основывается на признании субъектами спорта их обязательности.

Согласно ст. 13 Регламента ФИФА о статусе и переходах действие контракта между профессионалом и клубом может быть прекращено только по истечении срока действия контракта или по взаимной договоренности, за исключением уважительных причин.

Регламент РФС, на значение которого при установлении уважительности причин расторжения договора указывает даже Верховный суд РФ, определяет следующие уважительные причины расторжения трудового договора по инициативе футболиста-профессионала:

(D) «существенное нарушение профессиональным футбольным клубом трудового договора и (или) локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права:

(i) наличие задолженности по заработной плате и (или) иным выплатам, причитающейся футболисту-профессионалу, за период более двух месяцев с момента, когда соответствующая выплата должна быть произведена, а в случае возникновения спора между футболистом-профессионалом и профессиональным футбольным клубом - с момента вступления в законную силу решения по такому спору;

(ii) невключение футболиста-профессионала, достигшего возраста 21 года, в заявку профессионального футбольного клуба на текущий сезон, не связанное с временной нетрудоспособностью спортсмена, вызванной спортивной травмой, спортивной дисквалификацией или запретом на осуществление любой связанной с футболом деятельности, а также переходом в другой клуб на условиях "аренды";

(iii) иное существенное нарушение, допущенное профессиональным футбольным клубом, установленное и признанное таковым Палатой по разрешению споров или Комитетом по статусу игроков»;

(E) утрата футбольным клубом профессионального статуса;

(F) восстановление любительского статуса футболистом-профессионалом (т.е. переход в любительскую команду).

Исходя из изложенного, организации lex sportiva, равно как и российский законодатель вместе с судебной практикой, не стремится ограничить случаи уважительных причин введением исчерпывающего перечня. Важное значение принимает «право-» применительная практика, которая призвана в каждом конкретном случае устанавливать уважительность причин исходя из конкретных обстоятельств дела.

Во всех остальных случаях право футболиста-профессионала расторгнуть трудовой договор по собственному желанию в профессиональном футболе ограничено много сильнее, чем по российскому трудовому законодательству. Во-первых, футболист-профессионал в отсутствие уважительных причин в любом случае обязан выплатить своему работодателю денежную компенсацию - в отсутствие установленной конкретной суммы в трудовом договоре она определяется Палатой по разрешению споров, исходя из критериев, установленных ст. 10 Регламента РФС о статусе и переходе: «1) заработная плата и иные выплаты, причитающиеся футболисту-профессионалу по трудовому договору с прежним и новым профессиональными футбольными клубами; 2) оставшийся срок действия трудового договора с прежним профессиональным футбольным клубом; 3) расходы, понесенные прежним профессиональным футбольным клубом в отношении футболиста-профессионала; 4) приходилось ли прекращение трудового договора на защищенный период; иные объективные критерии».

Таким образом, в отличие от норм ТК РФ, регламентные нормы в футболе придают норме о компенсации императивный характер. При этом важным иабсолютно верным дополнением к нормам ТК РФ (о чем говорилось в предыдущих главах) является положение о том, что с согласия футболиста-профессионала новый футбольный клуб может выплатить эту компенсацию прежнему работодателю вместо футболиста футболиста-профессионала.

Во-вторых, вводится понятие «защищенного периода», расторжение трудового договора без уважительных причин в пределах которого является в сущности спортивным нарушением и влечет наложение спортивных санкций («спортивной ответственности»). Иными словами, в профессиональном футболе расторжение трудового договора без уважительных причин презюмируется нарушением договорных обязательств. Таким образом, принцип контрактной стабильности в регламентных нормах еще более схож не с принципом устойчивости трудовых отношений, действующим в трудовом праве РФ, а с принципом недопустимости одностороннего расторжения договора в гражданском праве.

В соответствии с ст. 17 Регламента ФИФА о статусе и переходах, защищенный период - это «период из трех полных сезонов или трех лет, в зависимости от того, что из перечисленного наступает в первую очередь, после вступления в силу контракта, если такой контракт был заключен до 28-го дня рождения профессионального игрока, или период из двух полных сезонов или двух лет, в зависимости от того, что из перечисленного наступает в первую очередь, после вступления в силу контракта, если такой контракт был заключен после 28-го дня рождения профессионального игрока». При этом период начинает течь заново каждый раз, когда контракт продлевается.

Защищает он в первую очередь работодателей - в течение его действия за односторонний разрыв контракта по инициативе футболиста без уважительных причин или спортивного обоснования предусматривается спортивная ответственность в виде компенсации и дисквалификации, если вне его рамок - лишь компенсация. Важно подчеркнуть, что он может исчислять как сезонами, так и календарными годами - сделано это, прежде всего, для удобства исчисления и несинхронизированности сезонов в разных странах. Примером из судебной практики может послужить следующее дело: в 2015-ом году ФК «Рубин» в Палате по разрешению споров ФИФА добивался, помимо денежной компенсации, дисквалификации полузащитника Романа Еременко за односторонний разрыв контракта, мотивируя это тем, что футболист не отыграл трех полных лет в команде - заключив контракт 31 августа 2011 в сезоне 2011/12, он самовольно покинул расположение клуба 05.2014 сразу после окончания сезона 13/14, подписав контракт с ЦСКА 29 августа того же года. Палата частично иск удовлетворила, обязав Еременко и ЦСКА выплатить компенсацию в 5,9 млн евро.

Расторжение трудового договора по инициативе профессионального футбольного клуба серьезными специфическими особенностями не обладает. Ст. 9 Регламента РФС о статусе и переходах предусматривает, что в случае расторжения трудового договора по инициативе профессионального футбольного клуба при отсутствии виновных действий (бездействия) футболиста-профессионала последний имеет права на выплату денежной компенсации от профессионального футбольного клуба.

В случае, если ее размер не установлен, в аналогичном порядке он подлежит установлению Палатой ФРС по разрешению споров, но в размере, «никак не меньшем 3 (трех) средних месячных заработков, кроме случаев, когда оставшийся срок действия трудового договора менее 3 (трех) месяцев».

Как и в случае с выплатой денежной компенсации футболистом-профессионалом, Регламент РФС о статусе и переходах устанавливает примерный перечень оснований, отталкиваясь от которых юрисдикционному органу следует определять размер компенсации футболисту-профессионалу: «1) оставшийся срок действия трудового договора с прежним профессиональным футбольным клубом; 2) заработная плата и иные выплаты, причитающиеся футболисту-профессионалу/тренеру по трудовому договору с прежним и новым профессиональными футбольными клубами; 3) расходы, понесённые футболистом-профессионалом при переходе в прежний и новый профессиональные футбольные клубы; 4) приходилось ли прекращение трудового договора на защищённый период; 5) иные объективные критерии».

Подытоживая вышеизложенное, можно предварительно заключить, что институт расторжения трудового договора по инициативе одной из сторон в профессиональном футболе в настоящий момент имеет куда больше общего с аналогичным институтом гражданского права, нежели трудового права РФ. Принцип устойчивости трудовых отношений в сущности заменяется гражданско-правовым принципом недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств. Регламенты РФС и ФИФА предусматривают спортивную ответственность за односторонний немотивированный отказ от исполнения договора как в отношении профессионального клуба, так и в отношении футболиста-профессионала - равным образом как в гражданском праве.

Такое смещение вызвано прежде всего принципом контрактной стабильности в профессиональном футболе, который достигается путем создания условий, ограничивающих право футболиста-профессионала на переход от одного работодателя к другому.

Ст. 17 Регламента ФИФА о статусе и переходах содержит лишь примерный перечень критериев, отталкиваясь от которых определяется компенсация футболиста-профессионала его прежнему футбольному клубу: «национальное законодательство, специфика спорта, остаток по контракту, платежи и расходы, покрытые или понесенные прежним клубом и любые другие объективные критерии». Как уже было рассмотрено выше, аналогичные положения содержит и Регламент РФС.

В результате существенно возросла роль судебной практики CAS, в своих прецедентных решениях в сущности установившего официальное толкование рассматриваемой нормы и определившего ее применительную практику. М.А. Прокопец обоснованно заметил: «судебный орган, с одной стороны, обязан соответствующим образом рассмотреть все обстоятельства дела и все доступные объективные критерии, а с другой стороны, имеет значительную свободу действий для того, чтобы любая сторона знала, что лучше уважать существующий контракт, так как финансовые последствия нарушения или прекращения контракта без обоснованной причины будут, по масштабу и сумме, скорее непредсказуемы».

Переворотным судебным прецедентом можно считать решение по «делу Матузалема», принятое CAS в 2009-ом году. Вкратце фабула дела следующая.Суд установил следующие фактические обстоятельства по делу: В 2004-ом году полузащитник Матузалем перешел из итальянского ФК «Брешия» в украинский ФК «Шахтер» за 8 млн. евро; в 2007 году Матузалем в одностороннем порядке расторг трудовой договор с украинским клубом за два года до его истечения и заключил новый с испанским ФК «Сарагоса». В итоге суд привлек футболиста и его нового работодателя к «солидарной» ответственности, обязав выплатить прежнему клубу футболиста 11 11 858 934 евро. Сумма сложилась из оценки стоимости услуг футболиста (11 258 934 евро) и специфики спорта (600 000 евро). Стоимость, при этом, рассчитывалась из трансферной цены и зарплаты в новом клубе.

Важными в рассматриваемом решении является даже не столько те обстоятельства, которые в итоге были положены в основу решения, сколько в принципе все обстоятельства, которые оценивались арбитрами при вынесении решения. Именно они все в совокупности составляют образующие факторы размера компенсации прежнему клубу.

Так, М.А. Прокопец и Д.И. Рогачев, анализируя «дело Матузалема», выделили следующие обстоятельства в качестве оснований для расчета компенсанции:

(G) остаточная стоимость договора футболиста, рассчитываемая как зарплата футболиста в новом футбольном клубе за вычетом заработной платы футболиста в прежнем клубе за оставшийся до истечения трудового договора период:

(H) «трансферная стоимость, уплаченная прежним клубом за футболиста (амортизированную на срок договора)»;

(I) выплаты агентам, организовавшим переход футболиста;

Данное обстоятельство не было положено в итоговый размер компенсации, поскольку украинским клубом не было представлено доказательств несения им соответствующих расходов.

(J) упущенная трансферная стоимость;

Украинский клуб не представил в материалы дела документы, подтверждавшие бы введение им переговоров о переходе футболиста с другими футбольными клубами, то есть не доказал реальную возможность получения дохода. Тем не менее, возможность взыскания убытков в виде «упущенной выгоды» сама по себе была признана.

(K) дополнительные расходы, понесенные клубом на замену футболиста.

Данный довод украинского клуба был в итоге отклонен по причине недоказанности причинно-следственной связи между уходом Матузалема и приглашением мексиканского футболиста Нелли Кастильи. Между тем, само по себе то обстоятельство, что поднимался вопрос возмещения затрат («реальный ущерб»), которые потерпевшей стороне пришлось потерпеть, опять-таки имеет прецедентное значение.

(L) национальное законодательство;

(M) специфика спорта.

Последний пункт в сущности остался единственным основанием без четкого толкования, оставшись абстрактным - эту самую специфику судам и юрисдикционным органам футбольным федераций и по сей день необходимо оценивать исходя из конкретных обстоятельств дела, толкуя свободно. Например, в деле Матузалема арбитра CAS в качестве специфики спорта указали, что футболист покинул свой прежний клуб в преддверии важного турнира, существенно снизив перспективы успешного выступления в нем.

В другом знаменитом деле - деле голкипера Де Санктиса, расторгнувшего трудового договор с итальянским ФК «Удинезе» и перешедшем в испанскую ФК «Севилья» - арбитры CAS подтвердили позицию, занятую составом третейского суда в деле Матузалеме касательно все критериев. Однако специфику спорта трактовали иначе - указали на значение голкипера, отыгравшего за итальянский клуб 8 лет, для болельщиков и спонсоров клуба.

Между тем, ошибочным было бы полагать, что выплата компенсации прежнему футбольному клубу футболистом-профессионалом и его новым работодателем будет присуждена в любом случае. Любопытным и важным следует признать «дело Салкича», в котором арбитры CAS отказали футбольному клубу «Арсенал» в присуждении компенсации, поскольку для взыскания возмещения убытков необходимо наличие этих самых убытков. В рассматриваемом деле арбитры CAS установили, что своими действиями клуб вынудил футболиста расторгнуть трудовой договор - направляли игрока в дублирующий состав и неоднократно предлагали расторгнуть трудовой договор по соглашению сторон.

Такие решения, полагаю, являются не менее важными, чем дела о присуждении компенсаций - они, в глобальном смысле, являются проявлением правового принципа Эстоппель, когда ни одно лицо не должно извлекать выгоды из своего недобросовестного поведения.

Оценивая оба прецедентных решения, нетрудно отвергнуть трудо-правовую природу данной компенсации: в сущности, данная компенсация как мера ответственности преследует цель восстановления пострадавшей от нарушения обязательств стороны путем приведения ее в положение, которое существовало бы, не будь ее права нарушены. Отсюда, помимо прямого ущерба, восстановление которого присуще и материальной ответственности, арбитры CAS рассматривают и вопросы упущенной выгоды прежнего клуба от потенциального трансфера футболиста в другой клуб. Возмещение убытков как мера юридической ответственности является мерой гражданско-правовой ответственности.

Кроме того, в пользу гражданско-правовой природы рассматриваемой компенсации можно привести и то обстоятельство, что арбитры CAS в обоих делах привлекали к ответственности не только футболиста, но и его новый клуб. Определять данную ответственность в качестве солидарной, как высказываются многие российские доктринисты, было бы, пожалуй, не совсем верно, поскольку по общему правилу при исполнении солидарного обязательства перед кредитором одним из должников последний получает право регрессного требования к другим.

Однако диспозитивность гражданского права позволяет предусмотреть различные отступления от писанных норм. В то же время новый футбольный клуб как новый работодатель футболиста не может быть субъектом какой-либо трудо-правовой ответственности перед прежнем работодателем футболиста, поскольку в принципе не состоял с ним в трудовых отношения.

Подытоживая вышеизложенное, в отличие от норм трудового права РФ, в соответствии с lexsportiva расторжение договора футболистом по собственному желанию без уважительных причин в любом случае является нарушением контрактных обязательств. В связи с этим, сравнивая компенсацию с денежной суммой, подлежащей уплате работодателю в соответствии с ч 3 ст. 348.12 ТК РФ, компенсация по своей правовой природе действительно достаточно близка к понятию «неустойки» и может быть почти полностью бытье ю охвачена.

При этом стороны могут изначально согласовать размер компенсации в трудовом договоре, дабы избежать судебных издержек (как материальных, так и темпоральных) согласно п. 2 Регламента ФИФА о статусе и переходах. По мнению М.А. Прокопец«положение о компенсации ущерба» в трудовом контракте с футболистом-профессионаломтакже исключает наложение на футболиста спортивных санкций даже в случае, если такое расторжение произойдет в течение защищенного периода.

Впрочем, такая точка зрения является дискуссионной. Является ли отказ футболиста-профессионала от исполнения трудового договора нарушением контрактных обязательств? Если да, то разумно говорить о договорной неустойке - только нарушение обязательства может активировать право профессионального клуба требовать ее выплаты в принудительном порядке. Однако в таком случае освобождение от императивно установленной ответственности в виде дисквалификации ничем не обосновывается. Что делать?

Например, А.А. Бредихин, помимо соглашения о неустойке, выделяет «отступные» или «право выкупа», призывая их различать. Отступные, по его мнению, как раз и характеризуются тем, что предоставляет футболисту-профессионалу право расторгнуть трудовой договор путем выплаты определенной денежной суммы. Нарушения контракта не происходит, поскольку такое право предусмотрено контрактом, значит, нет оснований и для наложения спортивной ответственности, что подтверждается судебной практикой CAS.

Вероятней всего, мы опять сталкиваемся со смешанной природой рассматриваемого института - рассматриваемая компенсация в случае согласования ее в договоре может рассматриваться как «отступная неустойка», совмещающая в себе элементы меры ответственности и способ легально отказаться от обязательства.

Между тем, полностью говорить о гражданско-правовой природе компенсации будет излишним и не совсем верным, поскольку пресловутая «специфика спорта», подлежащая оценке в каждом конкретном случае исходя из конкретных обстоятельств дела, вряд ли может полноценно регулироваться гражданским правом.

Частным и распространенным случаем прекращения трудовых отношений в спорте является трансфер (переход) спортсмена из одной спортивной организации в другую в рамках функционирующей трансферной системы. Между тем, российское законодательство не содержит ни легального определения, ни специфической правовой регламентации подобных правоотношений, оставляя этот вопрос в компетенции субъектов «мягкого права» и для доктрины.

Так, С.В. Васильев предлагает рассматривать трансферный переход профессионального спортсмена из одной спортивной организации в другую как проявлению трех различных способов прекращения трудового договора:

(N) перевод спортсмена по его просьбе или с его согласия в другую спортивную организацию согласно п. 5 ч. 1 ст. 77 ТК РФ;

(O) расторжение трудового договора по инициативе профессионального спортсмена (по собственному желанию) согласно п. 3 ч. 1 ст. 77 ТК РФ и заключение нового трудового договора с другой спортивной организацией;

(P) как соглашение сторон, влекущее за собой прекращение трудового договора согласно п. 1 ч. 1 ст. 77 ТК РФ и заключаемое в порядке, установленном ст. 78 ТК РФ.

В свою очередь, регламент РФС по статусу и переходам (трансферу) футболистов под переходом (трансфером) футболиста понимает его фактическое перемещение из одного футбольного клуба в другой футбольный клуб, связанное с регистрацией футболиста в качестве участника соревнований по футболу, т.е. завершившееся допуском футболиста к участию в соревнованиях по футболу.

Исходя из изложенного,правоотношения, связанные с переходом профессионального футболиста из одной спортивной организации в другую, не ограничивается только связями работник - работодатель (прежний и новый). Допустимость перевода от одного работодателя поставлена в зависимость от отношений, возникающих между футбольными клубами, и наоборот.Иными словами, трансферный переход футболиста является сложным юридическим составом, включающим в себя не только действия футболиста и работодателей по расторжению и заключению трудового договора, т.е. сугубо трудо-правовые, но и непосредственное вступление самих работодателей в правоотношения друг с другом.

Судебная практика квалифицирует отношения спортивных организаций по переходу спортсменов как гражданско-правовые. Так, «Спортивная арбитражная палата» в решениях по делам № 7А/03 от 23 января 2003 г. и 15А/04 от 16 сентября 2004 г. указывает, что институт перехода носит гражданско-правовой характер и регулируется нормами гражданского права.

Правовой основой, по всей видимости, является п. 2 ст. 421 ГК РФ, предусматривающей возможность заключения непоименованных в кодексе договоров. Следовательно, и применяться к таковым отношениям будут требования гражданского права по аналогии.

Согласно ст. 432 ГК РФ, для заключения договора обязательно достижение сторонами соглашения по всем существенным условиям договора, среди которых предмет и любые другие условия. В случае недостижения соглашения хотя бы по одному из них - договор признается незаключённым, переход футболиста - несостоявшимся.

В одном из своих решений CAS определил следующие существенные условия договора о трансфере профессионального футболиста между профессиональными спортивными клубами: 1) согласие спортивного клуба, в котором состоит игрок, на досрочное прекращение его договора с этим игроком; 2) воля и согласие другого спортивного клуба приобрести права на этого игрока; 3) согласие игрока на то, чтобы перейти из одного спортивного клуба в другой; 4) цена или стоимость перехода.

Данное решение интересно по следующим причинам. С одной стороны, арбитры четко определили предмет и цену каксущественные условия трансферного договора(только в случае их согласования договор будет считаться заключенным в соответствии со ст. 432 ГК РФ). С другой - было указано, что для заключения трансферного договора так же необходимо достижение соглашения по вопросам, предусмотренным трудовым правом - расторжение и заключение трудового договора.

Допустимость квалификации расторжении трудового договора футболиста с прежним работодателем и заключения его с новым как существенных условий гражданско-правового договора является по крайней мере спорным вопросом. Хотя бы в силу того, что футбольные клубы, заключая договор, не могут предусмотреть в нем обязательства для третьего лица - футболиста - расторгнуть трудовой договор с прежним работодателем и заключить с новым. Такие положения будут являться недействительными в силу прямого указания закона по ст. 168 ГК РФ.

Тем не менее, учитывать данные обстоятельства в договоре полностью следует. На мой взгляд, более или менее уместным будет применение к трансферному договору конструкции сделки под условием, предусмотренной ст. 157 ГК РФ. Так, гражданское права РФ закрепляет два совершенно разных понятия «условие»:

(Q) Условием признается какое-либо положение в договоре, определяющее те или иные права и обязанности сторон (например, существенное условие по смыслу ст. 432 ГК РФ);

(R) Под условием понимается также указанное в сделке обстоятельство, наступление которого не предопределено и к наступлению которого сделка привязывает возникновение, изменение или прекращение согласованных в сделке гражданских прав и обязанностей (ст. 157 ГК РФ).

При этом, несмотря на использование словосочетание «сделка под условием», под условие разумеется ставится не сама сделка (договор), а лишь определенный правовой эффект, на который стороны рассчитывают, заключая сделку. А.Г. Карапетов на этот счет указал, что«наступление условия запускает условные права, обязанности, но воля сторон такой сделки состояла не только в порождении условных правовых последствий, но и в том, чтобы связать себя состоянием ожидания наступления условия. Этот возникающий непосредственно из факта совершения условной сделки правовой эффект предполагает связанность сторон и неизбежность его возникновения, если соответствующее условие наступает».

В случае с трансферным контрактом между футбольными клубами можно говорить о том, что под условие ставится распорядительный эффект такой сделки, а именно переход имущественных прав на конкретного футболиста от одного клуба в другой. Самим же условием, которое запускает в действие права и обязанности клубов по отношению к друг другу по трансферу договора, является согласие футболиста на то, чтобы перейти из одного спортивного клуба в другой.

Условие в том смысле, которое этому термину придает ст. 157 ГК РФ или Модельные правила европейского права, обладает некоторыми неотъемлемыми характеристиками, отличающим его от других элементов сделки:

(A) Наступление данного условия полностью не зависит от воли и действий сторон Договора.

Согласие футболиста на переход - волеизъявление исключительно самого футболиста, независящее от воли спортивных клубов. Во всяком случае, в случае правомерного поведения этих самих спортивных клубов - на практике футболисты не всегда переходят только тогда, когда сами непосредственно изъявляют желание на смену работодателя.

(B) Наступление данного события объективно не предопределено на момент совершения сделки/заключения договора.

В сделке под условием определенный правовой эффект ставится в зависимость от обстоятельства, наступление которого не гарантировано. Иными словами, согласовывая условие, стороны ставят себя в своего рода отношения «ожидания», произойдет ли правовой эффект. Именно поэтому такое обстоятельство безусловно должно произойти в будущем - в противном случае стороны уже знали или должны были знать об этом, а речь шла бы о какой-то иной правовой конструкции, прямо не предусмотренной гражданским правом (российским, во всяком случае).

В соответствии со ст. 17 Регламента РФС о статусе и переходах (трансферах) футболистов от обстоятельства, профессиональный футбольный клуб, желающий заключить трудовой договор с футболистом-профессионалом, имеющим в данный период трудовые отношения и, соответственно, действующий трудовой договор с другим профессиональным футбольным клубом, обязан в письменной форме проинформировать о своём намерении указанный футбольный клуб до вступления в переговоры с футболистом-профессионалом.

Таким образом, в силу положений регламента РФС российские футбольные клубы, прежде чем начинать переговоры с футболистом, обязаны во всяком случае проинформировать профессиональный клуб такого футболиста. Так что мы имеем привычную российскому праву конструкцию договора купли-продажи под отлагательным условием, когда непосредственный правовой эффект трансферного контракта - переход имущественных прав на футболиста от прежнего работодателя к новому - поставлен под условие договоренности/подписания трудового договора.

Достаточно неоднозначным остается вопрос о предмете трансферного контракта как гражданско-правового договора. Очевидно, что сам футболистим быть не может - человек как возможный объект права собственности не предусмотрен ни в ГК РФ, ни в любом другом нормативном акте. Преобладающей точкой зрения в российской доктрине является позиция, что предметом трансферного контракта являются «условия перехода спортсмена». Впервые ее сформулировал Ю.В. Зайцев, впоследствии она была поддержана А.А. Карелиным. Оба ученых основывается на Определении ВАС РФ от 13 декабря 2006 г. № 11967/06, в котором указывается, что при исполнении договоров о переходе спортсменов операции по реализации товаров (работ, услуг) не происходит. Таким образом, выводят ученые, предметом договора не может быть ни передача имущественных прав, ни какого-либо оказания услуг.

Данная позиция не выдерживает никакой критики. Во-первых, в указанном деле суд рассматривал исполнение трансферного контракта сторонами исключительно с точки зрения налогового законодательства и его выводы не применимы при анализе трансферного контракта с гражданско-правовой точки зрения. Указанный вывод подтверждается, в частности, Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 12.09.2018 № Ф05-12548/2018 № А40-243569/17. Суд кассационной инстанции пришел к выводу, что с точки зрения валютного законодательства трансферный контракт является внешнеторговой сделкой, с точки зрения гражданского права - договор о возмездном оказании услуг. Ссылка ФК «Спартак Москва» на Определение ВАС РФ была отвергнута по той же причине, что и мною. Аналогичную позицию неоднократно поддерживал и Девятый арбитражный апелляционный суд.

В-третьих, потому что арбитражные суды непосредственно указали, что в предмет трансферного контракта, помимо прочего, входят оплачиваемые услуги по расторжению трудового договора с футболистом-профессионалом, т.е. в нем содержатся элементы договора о возмездном оказании услуг (ст. 779 ГК РФ). Таким образом, фактически арбитражными судами Московского округа было признано, что Трансферный контракт является смешанным гражданско-правовом договором, предмет которого включает в себя «возмездное оказание услуг». Однако как охарактеризовать иные действия, опосредующие непосредственную «передачу» футболиста-профессионала от одного футбольного клуба к другому?

Рискну предположить, что вместе с этим предмет трансферного контракта является передача «имущественного» права клубов на регистрацию конкретных футболистов к участию в соревнованиях за ним. Так, в соответствии со ст. 13 Регламента РФС о статусе и переходе «Футболист одновременно может быть зарегистрирован только в одном футбольном клубе. При этом участвовать в соревнованиях под эгидой РФС имеют право только зарегистрированные футболисты». Соответственно, спортивный клуб при желании подписать контракт с футболистом-профессионалом, принадлежащим другому клубу, первоначально должен выкупить это самое право на регистрацию такого футболиста. Данную точку зрения поддерживает О.А. Шевченко.

Нераскрытым в работе остается вопрос цены трансферного контракта как существенного его условия. Так, многие авторы полагают, что она должна исчисляться исходя из двух детерминантов, носящих компенсирующий характер:«как плата за досрочное расторжение трудового договора профессионального спортсмена со спортивным клубом без какой-либо уважительной причины и «как компенсация за осуществление клубом спортивной подготовки игрока». В.С. Каменков, видный белорусский спортивный юрист, предлагает также в качестве критериев определения цены трансферного контракта использовать определенные в «деле Матузалема» основания определения компенсации за одностороннее расторжение трудового договора.

Между тем, сама идея определить какие-либо строгие ценообразующие критерии трансферной цены представляются как минимум дискуссионной, поскольку она не учитывает гражданско-правовой характер трансферного контракта. Фундаментальным принципом частного права является принцип свободы договора, который в том числе интерпретируется как свобода в определении содержания заключаемого договора. Футбольные клубы, согласовывая трансферную стоимость футболистов-профессионалов, вправе руководствоваться любыми обстоятельствами и не должны быть ограничены лишь трудо-правовым институтом компенсанции за спортивную подготовку и возмещением убытков. Как косвенно указали арбитры CAS в «деле Матузалема», футбольные клубы, вступая в трансферные отношения, в первую очередь преследуют получение прибыли, а не возмещение затрат.

С.В. Алексеев рассматривает трансфер с точки зрения трудового права какперевод работника по его просьбе или с его согласия на работу к другому работодателю или переход на выборную работу (должность) (п. 5 ч.1 ст. 77 ТК РФ). Любопытно, что при применении указанной конструкции по всей видимости не подлежит применению п. 3 ст. 348.12 ТК об обязанности спортсмена выплатить денежную сумму работодателю в размере, определенном в трудовом договоре. В частности, трудовой договор прекращается не по собственному желанию спортсмена без уважительных причин, а по соглашению сторон (например, ст. 78 ТК РФ).То есть трансфер является одним из немногих способов футболиста-профессионала изменить работодателя, не нарушая своих контрактных обязательств по смыслу регламентных норм.

В свою очередь, это же означает, что при предложении иным футбольным клубом денежной суммы, установленной в договоре с футболистом-профессионалом в соответствии с ч. 3 ст. 348.12 ТК РФ, в качестве цены трансферного договора у действующего работодателя не наступает обязанность передать право на регистрацию данного футболиста-профессионала и расторгнуть с ним трудовой договор, поскольку, опять же, условием «активации» этого условия является расторжение трудового договора футболистом-профессионалом по собственному желанию, а не прекращение трудового договора вследствие его перевода. Кроме того, обязанность выплаты денежной суммы, предусмотренной ст. 348.12 ТК РФ, если не признавать ее гражданско-правовую природу, возникает конкретно у самого футболиста-профессионала и вследствие иных юридических фактов.

Показательным здесь является снова «дело Матузалема», в котором ФК «Шахтер» в обоснование размера исковых требований указывал на наличие в трудовом договоре с футболистом-профессионалом положения, согласно которому «в случае, если клуб получит предложение в размере не менее 25 млн. евро, клуб обязуется осуществить трансфер футболиста в данный клуб». Палата ФИФА по разрешению споров отнеслась к доводу украинского клуба критически, пояснив, что «формулировка означала возможность для футболиста перейти в любой клуб, который предложит сумму в размере 25 млн евро, а не размер ответственности за нарушение трудового договора».CAS в указанной части решение не изменил.

Иными словами, юрисдикционный орган ФИФА пришел к выводу, что следует различать подобные «отступные» условия и штрафные санкции за преждевременное одностороннее расторжение трудового договора по инициативе футболиста-профессионала. В отличие от них, подобные условия, которые в мире футбола принято называть как «отступные» (очевидна параллель с отступным как способом прекращения гражданско-правовых обязательств) или «право выкупа», не призваны компенсировать какие-либо убытки работодателю, а расторжение трудового договора при реализации таких условий вовсе не составляет его нарушение.

Таким образом, вступая в трудовые отношения с футбольным клубом, футболист-профессионал вправе изначально предусмотреть в нем определенную денежную сумму, при выплате которой иным футбольным клубом данный футболист-профессионал вправе на правомерных началах расторгнуть трудовой договор по собственному желанию и без уважительных причин.

Если проводить параллели с российским законодательством, наиболее близкий аналог можно найти в гражданском праве - институт платы за отказ от исполнения обязательств, рассмотренный ранее в настоящий работе, или его частный пример «отступное», закрепленный в ст. 409 ГК РФ. Признавая гражданско-правовую природу такого условия, заодно допускаешь и возможность выплату такой денежной суммы иным лицом, кроме футболиста-профессионала, опять же в силу общих гражданско-правовых начал.

Стоит также заметить, что заключение трансферных контрактов ограничивается так называемым принципом спортивной целостности соревнований. Во-первых, он проявляется в ограничении допустимого количества спортивных клубов, в которых спортсмен может быть зарегистрирован и допущен к участию в соревнованиях. Во-вторых, введением понятия «регистрационные периоды», часто именуемые как «трансферные окна». Суть их состоит в том, что спортивные клубы вправе осуществлять трансферы и регистрировать новых игроков в строго определённые регламентами сроки.

Так, Регламент РФС по статусу и переходам устанавливает два регистрационных периода, когда клубы могут регистрировать футболистов, а футболисты, соответственно, менять работодателей: первый регистрационный период начинается после завершения сезона и не может превышать двенадцать недель; второй обычно приходится на середину сезона и не может превышать четырех недель.

Исходя из изложенного, с одной стороны правила трансфера и трансферная система в целом являются ограничение трудовой мобильности футболистов-профессионалов в целях обеспечения принципа контрактной стабильности, но с другой является одним из немногих способов сменить работодателя периода без применения к нему клубу спортивных санкций.

Подводя итог, можно заключить, что при регулировании трансферных отношений наблюдается сложная корреляция норм различных отраслей права (гражданского и трудового) и норм «мягкого права»,в которой активация гражданско-правовых условий и трудо-правовых условий в трансферном контракте и трудовых отношения футболиста-профессионала с прежним и новым работодателем напрямую поставлены в зависимость друг от друга. Сам трансферный контракт является смешанным непоименованным гражданско-правовым договором, предметом которого является передача имущественного права на регистрацию футболиста-профессионала и оказания возмездных услуг по расторжению трудового договора с ним

В каком-то смысле трансферные отношения красноречиво отражают специфику института расторжения трудового договора между футболистом-профессионалом и футбольным клубом - вследствие обязательной силы lexsportiva привычные гражданско-правовые инструменты проникают в область трудовых отношений, существенно усиливая устойчивость трудовых отношений.

Заключение

дисциплинарный правовой трудовой футболист

В ходе исследования было установлено, что институт расторжения трудового договора в сфере профессионального спорта имеет ряд особенностей и представляет собой сложную корреляцию норм трудового права и гражданского права, вызванное влиянием неправовых норм корпоративных международных неправительственных и национальных организаций - lexsportiva.

В профессиональном футболе как ни в одной другой сфере труда развитие получил принцип устойчивости трудовых отношений. Если по общему правилу устойчивость трудовых отношений достигается путем создания для работников условий, стимулирующих их как можно реже менять место работы - то в профессиональном футболе создаются условия, чтобы максимально затруднить переход футболиста-профессионала от одного работодателя к другому. Принцип устойчивости трудовых отношений в профессиональном футболе по содержанию больше схож с гражданско-правовым принципом недопущения одностороннего отказа от обязательств.

Расторжение трудового договора в профессиональном футболе по инициативе футболиста-профессионала в сравнении с другими категориями работников серьезно ограничена даже нормами самого ТК РФ путем введения обязательства выплаты денежной суммы, установленной в трудовом договоре, в течение двух месяцев после расторжения, если иной срок не предусмотрен регламентными нормами в связи с календарем спортивных соревнований.

В свою очередь, регламентные нормы фактически признают любое немотивированное расторжение трудового договора со футболистом-профессионалом в качестве нарушения: в соответствии с регламентами РФС и ФИФА расторжение трудового договора по инициативе футболиста-профессионала без уважительных причин влечет спортивную ответственность в виде обязательства выплаты денежной компенсации, в случае, если расторжение произошло в «защищенный период» - дополнительно спортивная дисквалификация.

Вопрос правовой природы данной денежной суммы следует признать спорным - она не является разновидностью материальной ответственности работника, она не может быть квалифицирована как компенсация затрат работодателю. По всей видимости, при генезисе такой специфической обязанности ее правовая природа изначально являлась гражданско-правовой: в зависимости от юридического факта, который ее активирует - заявление об увольнении по собственному желанию или увольнение как дисциплинарное взыскание - она схожа либо с неустойкой, либо с платой за откат от исполнения договора, отступным т.е. с двумя характерными для гражданского права институтами. Наиболее точно ее характеризует сравнение с так называемой «отступной неустойкой» - смешанного института, выведенного в российской доктрине.