Справедливое судебное разбирательство: право на квалифицированную юридическую помощь (в свете статьи 6 Европейской Конвенции по правам человека)

Рассматривая вопрос нарушения статьи 34 Европейской конвенции, стоит упомянуть, что государство-ответчик аргументировало свой отказ от обеспечения встреч адвоката и господина Штукатурова следующим: заявитель мог обратиться в ЕСПЧ через своего опекуна. При этом адвокат был нанят не матерью, а самим заявителем, а значит не являлся уполномоченным представителем господина Штукатурова с точки зрения национального законодательства.

Такая логика рассуждений очень удивила ЕСПЧ. В этой связи, признавая нарушение статьи 34 Европейской конвенции, им было отмечено, что не национальным судам надлежало определять, может ли выступать выбранный заявителем адвокат представителем в ЕСПЧ. Для государства должно быть уже достаточным, что ЕСПЧ посчитал его таковым.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что недееспособность лица отнюдь не значит, что необходимость наличия представителя в целом, а также выбор конкретного лица для этих целей, должны решаться всегда исключительно опекуном. Вероятно, по этой причине четырьмя годами позднее рассмотрения дела Shtukaturov v. Russia ЕСПЧ в кейсе D.D. v. Lithuania с примерно аналогичными фактическими обстоятельствами прямо указал, что в случаях, когда интерес опекуна противоречит интересам заявителя, последнему должен быть предоставлен адвокат, отличный от адвоката опекуна. D.D. v. Lithuania: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 14 февраля 2012 г. (жалоба № 13469/06) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-109091 (дата обращения: 27.03.2019 г.)

Еще одной ситуацией, когда лицу может понадобиться представитель, поскольку он сам будет не в состоянии защитить себя сам, является рассмотрение судами тех гражданских дел, ответчиками по которым выступают осужденные. Здесь необходимо сделать оговорку, что бесплатная юридическая помощь заключенным в таких случаях по общему правилу не гарантируется. Однако мы понимаем, что у них, по сути, нет возможности лично присутствовать в процессе, давать показания и излагать свои доводы, что в итоге может расцениваться как процессуальное неравенство сторон. Одним из таких дел является дело Larin v. Russia Larin v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 мая 2010 г. (жалоба № 15034/02) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 04.03.2020 г.)..

Господин Ларин был признан судом виновным в краже, грабеже и подлоге и приговорен к лишению свободы. В ходе разбирательства судом было установлено, что заявителем была внесена оплата О. фальшивыми долларами США за автомобиль. В этой связи продавцом было подано исковое заявление о возврате вышеуказанного автомобиля. Направленная судом копия данного искового заявления была получена заявителем уже после судебного заседания. Узнав о заочном решении в пользу О., господин Ларин подал жалобу, в которой указал, что не был извещен надлежащим образом, просил предоставить ему юридическую помощь, а также обеспечить ему присутствие в судебном заседании. Получив извещение о назначении даты слушания по его жалобе, господин Ларин еще раз направил в суд просьбу о рассмотрении данного заявления с его непосредственным участием и о предоставлении ему юридической помощи. Поскольку это письмо было направлено не сразу, суд рассмотрел поданную жалобу без участия заявителя. При этом продавец О. присутствовал на обоих слушаниях и устно давал показания. В связи с этим господин Ларин подал кассационную жалобу, также попросив суд доставить его на слушание. Вместе с тем кассационная инстанция отказала в удовлетворении жалобы, а также указала, что личное присутствие заявителя в заседании не являлось обязательным, а потому его доставка - «нецелесообразна».

Заявитель указал на нарушение пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции в связи с нарушением справедливого рассмотрения его дела судом по сравнению с возможностями противной стороны спора.

Государство-ответчик в опровержение заявило, что суды посчитали личное присутствие господина Ларина необязательным, а последний, в свою очередь, мог представить письменные показания. Более того, национальным законодательством не была предусмотрена возможность доставить заявителя из исправительной колонии для участия в рассмотрении гражданского дела или предоставить ему бесплатную юридическую помощь. При этом сам Ларин не был лишен права самостоятельно привлечь адвоката или попросить одного из своих знакомых представлять его интересы в гражданском разбирательстве.

При рассмотрении данного дела ЕСПЧ обратил особое внимание на то, что спор носит гражданский характер. Причем предмет этого разбирательства был уже установлен судом, рассматривавшим уголовное дело. В этой связи ЕСПЧ в целом согласился с аргументами национальных властей касательно того, что личное присутствие господина Ларина было необязательным: принять участие в таком процессе было бы возможно через представителя или путем подачи письменных объяснений.

Вместе с тем очевидно, что О. находился в более выгодном положении, чем заявитель, поскольку присутствовал лично и давал показания непосредственно суду. ЕСПЧ также не оставил без внимания тот факт, что заявитель несколько раз просил о предоставлении ему юридической помощи.

В этой связи ЕСПЧ посчитал возможным указать, что, несмотря на отсутствие законодательного закрепления возможности предоставления бесплатной юридической помощи, в соответствии с Законом «Об адвокатуре в СССР» национальные суды могли назначить защитника любому участнику разбирательства и по любому виду дел в случае, если этот участник не имеет достаточных средств для оплаты услуг адвоката. Закон СССР от 30.11.1979 «Об адвокатуре в СССР» [Электронный ресурс]. - Доступ

из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 05.03.2020 г.).

В отношении аргумента, что заявитель мог попросить представлять его интересы кого-то из своих знакомых, ЕСПЧ отметил наличие огромного количества факторов, которые не зависят от воли заявителя. Например, желание другого человека представлять интересы господина Ларина. Более того, национальные власти фактически не предоставили заявителю достаточное количество времени для самостоятельного поиска представителя.

Исходя из вышесказанного, ЕСПЧ признал нарушение пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции, при этом особо подчеркнув, что, действительно, в гражданском процессе иногда достаточно простого предоставления письменных позиций и их письменного оспаривания - в этом аспекте у заявителя была возможность общения с судом, однако в данном случае было проведено несколько устных слушаний, на которых мог присутствовать истец, однако ответчик - не мог.

Стоит также упомянуть, что в данном кейсе ЕСПЧ обратился к одной из своих немногим раньше высказанной позиции. Так, учитывая реальные сложности, которые возникают при перевозке осужденных из одного места в другое, ЕСПЧ в целом согласился с тем, что в делах, где «требования не основаны на личном опыте» представительство заключенного адвокатом не нарушает принцип равенства сторон, а равно не противоречит положениям пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции. Shilbergs v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 17 декабря 2009 г. (жалоба № 20075/03) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 04.03.2020 г.).

Вместе с тем, поскольку в деле Larin and Larina v. Russia ЕСПЧ напрямую не ответил на вопрос, каким способом национальным судам следовало соблюсти процессуальное равенство, полагаем целесообразным обратиться к более позднему кейсу Mitkus v. Latvia. Mitkus v. Latvia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 2 октября 2012 г. (жалоба № 7259/03) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-113648 (дата обращения: 27.03.2020 г.). В нем ЕСПЧ был сформулирован минимальный стандарт: государство должно заранее сообщить заключенному, будет ли он доставлен на слушание или нет. В случае отрицательного ответа - заключенному должно быть предоставлено достаточно времени, чтобы найти адвоката по соглашению.

По нашему мнению, в рассматриваемой категории дел также не стоит пренебрегать существующей сегодня возможностью участия заключенных в судебных заседаниях посредством конференцсвязи. Кроме того, в случае, если отсутствует какая-либо возможность непосредственного представления интересов такого лица, пожалуй, следует отказаться от устного слушания в пользу исключительно письменного разбирательства, дабы стороны находились в равном процессуальном положении.

Таким образом, полагаем возможным согласиться с мнением Г.В. Дикова, который условно называет практику ЕСПЧ по вышеописанным ситуациям «делами о матерях-одиночках, заключенных и душевнобольных» Диков Г.В. Участие адвоката в судебном процессе: подходы Европейского суда / Адвокатская плата г. Москвы. - М.: Развитие правовых систем, 2014. - С. 174.. Таким образом, получается, что лицо должно находиться в исключительно уязвимом положении, а сам процесс - носить очень сложный характер.

Кроме того, в свете рассмотрения данной темы хочется также обратиться к вопросу участия прокурора в гражданских делах. Согласно законодательству Российской Федерации прокурор имеет право участвовать в рассмотрении судами дел, возникающих из гражданских правоотношений. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации, 2002, № 30, ст. 3012; Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства

Российской Федерации, 2002, № 46, ст. 4532. Так, при подаче заявления прокурор становится «процессуальным истцом», и в этой связи его, пожалуй, можно назвать квазипредставителем истца.

Сразу стоит отметить, что, по мнению ЕСПЧ, сам по себе факт охраны прокурором государственных интересов нельзя толковать как придание ему автоматически правового статуса независимого и беспристрастного участника процесса. Zlinsat, spol. s. r. o., v. Bulgaria: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 15 июня 2006 г. (жалоба № 57785/00) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-75819 (дата обращения: 23.02.2020 г.). Более того, при изучении данного вопроса следует обратить внимание на дело Batsanina v. Russia. Batsanina v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 26 мая 2006 г. (жалоба № 8927/02) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-92667 (дата обращения: 27.02.2020 г.).

В данном кейсе городской прокурор, действуя в интересах юридического лица и гражданина, предъявил иск к заявительнице и ее мужу. Судом данный иск был удовлетворен. Апелляция отменила первоначальное решение и направила дело на новое рассмотрение в первую инстанцию. Повторное слушание исход дела не изменило, как и последующая попытка обжалования.

Госпожа Бацанина заявила о нарушении пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции, аргументируя это тем, что право прокурора на предъявление иска может осуществляться только в случае, если «непосредственно заинтересованное лицо не было в состоянии сделать это». Например, из-за состояния здоровья, возраста или любой иной уважительной причины.

В данном случае, по мнению заявителя, такая причина явно отсутствовала: прокурор действовал в интересах государственного учреждения. Кроме того, очевидно, что в процессе прокурор обладает более широкими правами, чем обычный истец, а его объективность может быть поставлена под сомнение.

В частности, заявительница отметила, что прокурор выступал первым в ходе слушания, а также имел возможность обратиться к судье уже после завершения рассмотрения дела по существу.

Разрешая этот спор, ЕСПЧ напомнил, что, вступая в дело, прокурор или иное должностное лицо непременно становятся союзником одной из сторон и, соответственно, противником другой. Это, конечно, может повлечь возникновение ощущения неравенства у участников процесса. Вместе с тем, по мнению ЕСПЧ, отстаивание одной и той же позиции в суде несколькими лицами, и даже инициирование возбуждения дела прокурором не всегда ведет к «существенному неудобству» противной стороны процесса. В этой связи, как следует из хода рассуждений ЕСПЧ, каждый конкретный случай нужно рассматривать отдельно, с целью определить, был ли соблюден принцип равенства сторон в ходе судебного разбирательства.

В данном деле ЕСПЧ отметил, что прокурор действовал в публичных интересах. Кроме того, у госпожи Бацаниной и ее супруга был квалифицированный представитель, адвокат. Поскольку все действия прокурора соответствовали требованиям национального законодательства, а права супругов ни коим образом ограничены не были, ЕСПЧ не нашел нарушения пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции.

Стоит отметить, что по данному делу судьей Гюлумян было заявлено частично несовпадающее особое мнение, в котором она еще раз отметила, что участие прокурора должно быть сведено к исключительным случаям, например, для защиты прав уязвимых групп, таких, как дети, нетрудоспособные лица и тех, кто неспособен защитить свои интересы самостоятельно. В деле Batsanina v. Russia исключительности не наблюдается, в связи с чем участие прокурора в деле не было ничем оправдано. В этой связи, по мнению судьи Гюлумян, в нем, как и в подобном ему кейсе Menchinskaya v. Russia Menchinskaya v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 15 января 2009 г. (жалоба № 42454/02) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 04.03.2020 г.)., был нарушен принцип равенства сторон.

В свою очередь, мы полагаем, что участие прокурора в гражданском деле должно быть четко определено, причем предпочтительно зарытым перечнем случаев, дабы не допустить произвола и злоупотребления властью. При этом трудно согласиться с ЕСПЧ, будто в деле Batsanina v. Russia отсутствовало нарушение пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции, поскольку участие прокурора в данном кейсе, действительно, было не оправдано.

Последний аспект, на который хочется обратить внимание при рассмотрении права на квалифицированную юридическую помощь по гражданским делам, - стадия исполнения судебного акта. Это связано с тем, что как Конституционный Суд Российской Федерации Постановление Конституционного Суда РФ от 10.03.2016 № 7-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 21, части 2 статьи 22 и части 4 статьи 46 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с жалобой гражданина М.Л. Ростовцева» [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 26.03.2020 г.)., так и ЕСПЧ Burdov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 мая 2002 г. (жалоба № 59498/00) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-60449 (дата обращения: 29.03.2020 г.); Hornsby v. Greece: Постановление Европейского Суда

по правам человека от 19 марта 1997 г. (жалоба № 18357/91) [Электронный ресурс]. -

URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-58020 (дата обращения: 09.02.2020 г.); Immobiliare Saffi v. Italy: Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 июля 1999 г. (жалоба № 22774/93) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-58292 (дата обращения: 28.03.2020 г.). считают указанную стадию одной из составляющих «судебного разбирательства». При этом следует помнить, что неисполнение решений государством и неисполнение частными лицами - абсолютно разные случаи. В свете темы данной работы полагаем целесообразным обратить внимание на случаи, когда ответчиком выступает именно частное лицо.

ЕСПЧ еще в 2000 г. установил, что в случаях, если судебное решение выносится против «частного» лица, позитивные обязательства, возложенные на государство, заключаются в предоставлении юридических средств, позволяющих гражданам получить от таких должников выплаты присуждённых судами сумм. Dachar v. France: Решение Европейского Суда от 10 октября 2000 г. (жалоба № 42338/98) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-63401 (дата обращения: 27.03.2019 г.). Вместе с тем это не значит, что на государство автоматически возлагается обязанность гарантировать результат исполнения судебного акта. Kunashko v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 17 декабря 2009 г. (жалоба № 36337/03) [Электронный ресурс]. - URL: http://europeancourt.ru/uploads/ECHR_Kunashko_v_Russia_17_12_2009.pdf (дата обращения: 29.03.2019 г.). При этом сам заявитель в таких случаях должен активно содействовать исполнительному производству, например, интересоваться ходом исполнения, обжаловать ненадлежащие, по его мнению, действия приставов и т.д. В противном случае, жалоба может быть признана ЕСПЧ необоснованной. Anokhin v. Russia (dec.): Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 мая 2007 г. (жалоба № 25867/02) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-81229 (дата обращения: 29.03.2020 г.); Scollo v. Italy: Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 сентября 1995 г. (жалоба № 19133/91) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-57936 (дата обращения: 29.03.2020 г.); Shestakov v. Russia (dec.): Постановление Европейского Суда

по правам человека от 18 июня 2002 г. (жалоба № 48757/99) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-22555 (дата обращения: 29.03.2020 г.).

Хотя сам ЕСПЧ напрямую не указал на необходимость предоставления заинтересованному лицу квалифицированной юридической помощи на этапе исполнения судебного акта, по нашему мнению, в частности из обязанности гражданина активно содействовать исполнению, можно вывести ее необходимость. Пожалуй, главным аргументом здесь является тот факт, что большое количество взыскателей все же не обладают необходимым уровнем правового образования и, соответственно, не знают меры принудительного исполнения или порядка обжалования постановлений приставов. Более того, стоит заметить, что действия (бездействие) приставов-исполнителей в нашей стране обжалуются в порядке, предусмотренном Кодексом административного судопроизводства, согласно которому представителем может выступать либо адвокат, либо лицо с высшим юридическим образованием или научной степенью в области юриспруденции. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации, 2015, № 10, ст. 1391.

2.2 Право на квалифицированную юридическую помощь в уголовном судопроизводстве

Если рассмотренное выше право на квалифицированную юридическую помощь по гражданским делам не предусмотрено Европейской конвенцией, то указанное право в уголовном судопроизводстве прямо закреплено в подпункте «с» пункта 3 статьи 6 Европейской конвенции, который звучит: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: <…> защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия» Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) (вместе с «Протоколом [№ 1]» (подписан в г. Париже 20.03.1952), «Протоколом № 4

об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» (подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), «Протоколом № 7» (подписан в г. Страсбурге 22.11.1984) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.01.2020 г.).. К сожалению, гарантирование права на бумаге не всегда автоматически влечет его соблюдение в реальной жизни.

Поскольку право на квалифицированную юридическую помощь в уголовном судопроизводстве в принципе не зависит от конкретных фактических обстоятельств уголовного дела, его рассмотрение следует построить в соответствии с привычным нам ходом уголовного дела, начиная с вопроса выбора адвоката и стадии предварительного расследования и заканчивая стадией пересмотра судебных актов.

Говоря о праве на выбор защитника в уголовном деле, стоит упомянуть дело Vozhigov v. Russia Vozhigov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 26 апреля 2007 г. (жалоба № 5953/02) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-80284 (дата обращения: 05.03.2020 г.)., в котором заявитель утверждал, в частности, о нарушении подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Европейской конвенции, поскольку ему было фактически отказано в предоставлении юридической помощи: следователь слишком поздно направил письмо в адвокатское бюро, которое заявитель выбрал, из-за чего присутствие защитника при производстве соответствующих процессуальных действий стало невозможным. Другими словами, по мнению господина Вожигова, национальные власти намеренно препятствовали оказанию юридической помощи выбранным им защитником.

Рассматривая данный спор, ЕСПЧ отметил, что обвиняемый, безусловно, обладает правом защищать себя посредством «выбранного им самим» представителя. Вместе с тем ЕСПЧ также напомнил, что, несмотря на важность доверительных отношений между защитником и подзащитным, названное право не является абсолютным, в частности, когда речь идет об оказании бесплатной юридической помощи. При этом, несомненно, национальные суды должны считаться с мнением обвиняемого при назначении ему защитника. Однако эти желания могут быть проигнорированы в интересах правосудия.

В данном деле, исходя из фактических обстоятельств, защитник был назначен национальными властями с учетом требований заявителя. В этой связи нарушения указанной нормы Европейской конвенции ЕСПЧ не усмотрел.

Следует упомянуть, что в случае, если защитник был назначен государством, то государство и должно отвечать за качество оказываемой этим адвокатом помощи. Вместе с тем право на выбор защитника заключается не только в возможности самостоятельно выбрать себе адвоката. Оно также выражается в возможности отказаться от юридической помощи. Исходя из сложившейся практики ЕСПЧ, полагаем возможным сформулировать стандарты такого отказа. Он должен быть явно выраженным, информированным и добровольным. Рассмотрим каждый из критериев более подробно.

Явно выраженный отказ. Пожалуй, самым явным выражением намерения отказаться от юридической помощи является письменное заявление лица, что услуги адвоката ему не нужны и свою защиту он будет осуществлять самостоятельно. Возможно, с этим связано закрепление в Российской Федерации на законодательном уровне письменной формы для отказа от юридической помощи. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации, 2001, № 52 (ч. I), ст. 4921. Вместе с тем возникает закономерный вопрос: каким образом стоит расценивать «молчаливый» отказ? В этой связи стоит отметить, что в таких ЕСПЧ оценивает, должно ли было государство уточнить у подсудимого, отказался ли он от права на защиту. Так, в одном из дел против Российской Федерации заявитель лишился защитника уже на стадии пересмотра судебного акта и при рассмотрении дела судом более высокой инстанции не стал ходатайствовать о назначении себе нового адвоката. Вместе с тем, изучив материалы дела, ЕСПЧ пришел к выводу, что обвинения такой тяжести в принципе не могли рассматриваться в отсутствие адвоката.

В связи с этим национальный суд должен был по своей инициативе назначить защитника заявителю. Krylov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 14 марта 2013 г. (жалоба № 36697/03) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 09.03.2020 г.). К аналогичному выводу ЕСПЧ пришел при рассмотрении дела Siyrak v. Russia Siyrak v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 19 декабря 2013 г. (жалоба № 38094/05) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 09.03.2020 г.).. Этот кейс фактическими обстоятельствами очень напоминает предыдущее дело: адвокат бросил своего подзащитного на этапе апелляционного обжалования, не подготовив при этом апелляционной жалобы. Сам заявитель обвинялся в совершении серьезного преступления. Более того, во время слушания заявитель мог принимать участие в рассмотрении дела только посредством видеоконференцсвязи, а прокурор присутствовал в суде лично. Вместе с тем «молчаливый» отказ от права на защиту может быть принят ЕСПЧ, когда ограничение не является очевидным, а национальным властям неясно, испытывал ли подсудимый какие-либо трудности. В частности, такая ситуация сложилась в деле Timergaliyev v. Russia. Timergaliyev v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 14 октября 2008 г. (жалоба № 40631/02) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-88888 (дата обращения: 11.03.2020 г.). Заявитель имел проблемы со слухом, что осложняло его общение с адвокатом. При этом он не обратил внимание суда на данное обстоятельство.

Рассматривая вопрос отказа от права на защиту, полагаем целесообразным также упомянуть ситуацию, когда обвиняемый отказывается от своего право на защиту, а впоследствии в силу различных обстоятельств удаляется со слушания. Например, в деле Ananyev v. Russia заявитель был удален из зала судебного заседания, поскольку в ходе слушания вступил в спор со своей сестрой, которая проходила свидетелем по делу. Ananyev v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 30 июля 2009 г. (жалоба № 20292/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-93850 (дата обращения: 13.03.2020 г.). В другом деле заявитель был удален, поскольку он уничтожил пять страниц, неоднократно отказывался появляться в зале суда, оскорблял свидетелей и других участников процесса, угрожал им, а также проявил неуважение к судьям, участвующим в судебном процессе. Idalov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 декабря 2016 г. (жалоба № 41858/08) [Электронный ресурс]. - URL: https://minjust.ru/ru/2017-god/idalov-protiv-rossiyskoy-federacii-no-2-zhaloba-no-4185808 (дата обращения: 28.03.2020 г.). Рассматривая эти дела, ЕСПЧ пришел к примерно одинаковым выводам. Так, было отмечено, что реакция национальных судов была адекватной. При этом ее радикальность предполагала, что суд должен был вернуться к вопросу предоставления юридической помощи подсудимому, который был удален из зала судебного заседания.

Информированный отказ означает, что лицо должно знать о своих правах. Более того, оно должно иметь возможность ими воспользоваться, даже если по каким-то собственным соображениям решило этого не делать. При оценке данного критерия ЕСПЧ, в первую очередь, обращает внимание на личность обвиняемого: несовершеннолетнему с большей степенью вероятности понадобится более детальное разъяснение его прав Panovits v. Cyprus: Постановление Европейского Суда по правам человека от 11 декабря 2008 г. (жалоба № 4268/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-90244 (дата обращения: 11.03.2020 г.)., чем взрослому, такая же ситуация складывается с малообразованными лицами Talat Tunз v. Turkey: Постановление Европейского Суда по правам человека от 27 марта 2007 г. (жалоба № 32432/96) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-79897 (дата обращения: 11.03.2020 г.).. Кроме того, следует отметить, что формального разъяснения прав (например, подписание бумаги об ознакомлении с правами без должных пояснений), по мнению ЕСПЧ, будет недостаточно. Khayrov v. Ukraine: Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2012 г. (жалоба № 19157/06) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-114454 (дата обращения: 12.03.2020 г.). Самым лучшим показателем информированности будет являться присутствие адвоката на этапе разъяснения лицу его прав. Mirilashvili v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 11 декабря 2008 г. (жалоба № 6293/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-90099 (дата обращения: 14.03.2020 г.).

Добровольным отказ будет являться тогда, когда он был сделан без давления со стороны. В этой связи заявленный отказ оценивается ЕСПЧ обычно в совокупности с иными фактическими обстоятельствами по делу. Например, многократные отказы от юридической помощи на протяжении всего предварительного расследования являются показателем их добровольности. Bondarenko v. Ukraine (dec.): Решение Европейского Суда по правам человека

от 14 мая 2013 г. (жалоба № 27892/05) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-120506 (дата обращения: 29.03.2020 г.).

А случай, когда после появления в деле адвоката лицо пытается отозвать первоначальную явку с повинной, свидетельствует, напротив, о вероятном давлении со стороны. Borotyuk v. Ukraine: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 16 декабря 2010 г. (жалоба № 33579/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-102288 (дата обращения: 29.03.2020 г.). Еще одним примером может служить дело Sharkunov and Mezentsev v. Russia, в котором ЕСПЧ отметил, что отказ от права на защиту не является добровольным, если сделан лицом, которое вследствие своего финансового состояния не может позволить себе нанять адвоката. Sharkunov and Mezentsev v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 июня 2010 г. (жалоба № 75330/01) [Электронный ресурс]. - URL: https://minjust.ru/ru/press/news/sharkunov-i-mezencev-sharkunov-and-mezentsev-protiv-rossiyskoy-federacii-zhaloba-no (дата обращения: 20.03.2020 г.).

Кроме этого, отказ не должен противоречить общественному интересу. Другими словами, как уже было продемонстрировано ранее, в некоторых ситуациях государство обязано не принимать отказ лица от права на защиту. Отказ от рассматриваемого права также должен сопровождаться минимальными процессуальными гарантиями.

При этом стоит иметь в виду, что по своему содержанию отказ может быть как полным, так и частичным. Следовательно, отказ подозреваемого от присутствия защитника во время какого-либо следственного действия отнюдь не влечет автоматически за собой полный отказ от юридической помощи в будущем.

Следующим шагом полагаем целесообразным рассмотреть участие защитника на этапе предварительного расследования, поскольку статья 6 Европейской конвенции (особенно пункт 3 указанной нормы) может относиться к делу и до того, как оно было направлено в суд, если справедливость судебного разбирательства может серьезно пострадать из-за нарушений ее положений в самом начале расследования. Imbrioscia v. Switzerland: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 24 ноября 1993 г. (жалоба № 13972/88) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-57852 (дата обращения: 28.03.2020 г.) В целом считается, что его отсутствие на этой стадии не всегда ведет к нарушению подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Европейской конвенции, поскольку может быть восполнено в последующем. В этой связи необходимо обратить внимание на дело Salduz v. Turkey, которое считается хрестоматийным в данном вопросе. Salduz v. Turkey: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 27 ноября 2008 г. (жалоба № 36391/02) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-89893 (дата обращения: 01.04.2020 г.)

Фактические обстоятельства были следующими: заявитель был задержан сотрудниками полиции и помещен под стражу. Пока он находился под стражей, продолжались следственные действия: его допросили (перед этим ему были разъяснены права, в том числе право хранить молчание), были проведены почерковедческая экспертиза (экспертиза не смогла подтвердить, что надпись была сделана заявителем), а также несколько медицинских экспертиз с целью засвидетельствовать насилие над заявителем, если таковое имело место со стороны сотрудников полиции (указанные медицинские экспертизы не нашли следов побоев). В ходе допросов господин Салдуз дал признательные показания. Впоследствии заявитель неоднократно отказывался от своих ранее данных показаний, указывая на то, что они были получены благодаря давлению со стороны сотрудников полиции. По результатам рассмотрения уголовного дела в суде господин Салдуз был признан виновным, причем сам приговор в значительной степени был основан на первоначальном признании заявителя.

Здесь стоит отметить, что согласно действовавшему в то время законодательству Турции обвиняемый не имел доступа к адвокату в течение первых четырех дней заключения. Более того, такому лицу в течение первых четырех дней заключения также запрещалось контактировать с родственниками. Безусловно, такое заключение повышает риски жестокого обращения с заключенным.

Кроме того, следует иметь в виду, что заявитель на дату задержания являлся несовершеннолетним. А адвокат ему был предоставлен уже непосредственно при разрешении дела в суде.

Государство-ответчик, аргументируя отсутствие нарушения подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Европейской конвенции, ссылалось на практику ЕСПЧ по делам, где был сделан вывод о том, что отсутствие защитника на этапе предварительного расследования может быть восполнено впоследствии участием адвоката в рассмотрении дела в суде. Так, в данном деле у адвоката заявителя была возможность оспорить выводы обвинения во время слушания дела в первой и апелляционной инстанциях.

Оценивая фактические обстоятельства данного дела, ЕСПЧ еще раз напомнил, что этап предварительного расследования в уголовном деле играет решающую роль, поскольку полученные в его ходе доказательства «определяют границы обвинения». Вместе с тем на данном этапе обвиняемый зачастую оказывается в достаточно уязвимом положении, что отягощается сложными правилами доказывания в уголовном процессе. Касательно настоящего случая ЕСПЧ пришел к выводу, что все же не всегда участие адвоката только на стадии рассмотрения дела в суде может восполнить его отсутствие во время расследования. Более того, первый допрос, по мнению ЕСПЧ, зачастую занимает ключевое место на этапе предварительного расследования, что оказывает безусловное влияние на соблюдение гарантий, предусмотренных статьей 6 Европейской конвенции. А это, в свою очередь, значит, что обвиняемому необходимо предоставлять доступ к адвокату во время этого следственного действия.

Исходя из вышеприведенной позиции ЕСПЧ по делу Salduz v. Turkey, полагаем возможным сформулировать следующие тезисы:

1) отказ в допуске адвоката и одновременно использование показаний подозреваемого, полученных в отсутствие защитника, практически всегда будут вести к нарушению статьи 6 Европейской конвенции;

2) нарушением указанной статьи всегда будет являться ситуация, когда «дефектное доказательство» играет центральную роль в обвинении (а впоследствии и в обвинительном приговоре).

Говоря об этапе предварительного расследования, интересно обратить внимание на ситуацию, когда следственное действие производится за пределами государства, на территории которого возбуждено уголовное дело. Показательным здесь, пожалуй, является кейс Stojkovic v. France and Belgium. Stojkovic v. France and Belgium: Постановление Европейского Суда по правам человека от 27 октября 2011 г. (жалоба № 25303/08) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-107177 (дата обращения: 11.04.2020 г.).

Обстоятельства данного дела были следующие. Во Франции было совершено разбойное нападение на ювелирный магазин. В ходе расследования следственный судья пришел к выводу о возможной причастности к этому преступлению господина Стойковича. Вместе с тем последний в это время находился в Бельгии под стражей в связи с расследованием другого преступления. Так, французский судья издал международный запрос, в котором попросил своих бельгийских коллег провести допрос заявителя как «свидетеля, пользующегося юридической помощью» в присутствии защитника господина Стойковича, следственного судьи и двух полицейских. Стоит отметить, что такой статус заявителя предполагал, что в отношении него имеются определенные подозрения, в связи с чем впоследствии данный статус может быть преобразован в «подозреваемого» («обвиняемого»). Перед допросом, как только господин Стойкович узнал о своем статусе во французском деле, он потребовал предоставить ему адвоката. Вместе с тем допрос был проведен в отсутствие защитника. В ходе его заявитель дал признательные показания, которые послужили основанием для привлечения его в дело уже в качестве обвиняемого, передачи данного дела на рассмотрение в суд и, в итоге, вынесения обвинительного приговора.

Признавая нарушенной статью 6 Европейской конвенции, ЕСПЧ отметил, что сложившаяся ситуация могла запутать заявителя: с одной стороны, бельгийское законодательство не предусматривало возможности предоставления ему юридической помощи во время такого допроса, с другой стороны, согласно ордеру и букве французского закона, он должен был быть допрошен в присутствии защитника. В этой связи ЕСПЧ посчитал, что принятое заявителем решение сообщить некие порочащие его сведения нельзя назвать осознанным выбором. Более того, французские власти подошли к проведенному в Бельгии допросу крайне формально. Они не осуществили должный контроль, в соответствии с которым должны были оценить фактическую законность получения таких доказательств. Очевидно, что французская сторона не предприняла никаких попыток для устранения нарушений, допущенных бельгийскими коллегами.

В данном деле ЕСПЧ дал ответ вопрос, что же делать, если законодательство двух стран отличается. Ответ оказался очевидным. Процессуальное действие должно быть осуществлено с соблюдением законодательства обоих государств. При этом, если будет нарушено право одного из государств, доказательство следует признавать недопустимым.

Центральной стадией разрешения уголовного дела является его рассмотрение в суде первой инстанции. Рассматривая дело Yefimenko v. Russia Yefimenko v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 12 февраля 2013 г. (жалоба № 152/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001116369 (дата обращения: 05.04.2020 г.)., ЕСПЧ отметил несколько аспектов. Так, само по себе привлечение защитника к участию в деле не обеспечивает эффективности помощи, которую он оказывает своему доверителю. Вместе с тем национальные власти не могут нести ответственность за каждую оплошность такого адвоката. Более того, принцип независимости адвоката от государства, в том числе, означает, что поведение защитника не должно зависеть от того, был ли он назначен судом или же привлечен частным образом. При этом само государство обязано вмешаться, только если «ошибка» назначенного адвоката очевидна или на нее указали каким-либо иным образом.

Здесь также необходимо отметить несколько ситуаций, которые могут привести к нарушению положений статьи 6 Европейской конвенции.

Во-первых, если обвиняемый выбрал самозащиту, однако в ходе судебного заседания председательствующий принял решение об удалении его со слушания, то государству однозначно следует вновь поднять вопрос о предоставлении такому обвиняемому юридической помощи. Эта ситуация была детально рассмотрена выше на примере дела Ananyev v. Russia. Ananyev v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 30 июля 2009 г. (жалоба № 20292/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-93850 (дата обращения: 13.03.2020 г.).

Во-вторых, государству с особой осторожностью следует относиться к случаям замены адвоката в ходе рассмотрения дела. Например, к нарушению статьи 6 Европейской конвенции может привести следующее:

явное бездействие со стороны защитника;

совпадение позиций адвоката и государственного обвинителя по делу;

недостаточное количество времени, предоставленное новому защитнику для ознакомления с делом. Bogumil v. Portugal: Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 октября 2008 г. (жалоба № 35228/03) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001117317 (дата обращения: 28.03.2020 г.); Tsonyo Tsonev v. Bulgaria: Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 января 2010 г. (жалоба № 2376/03) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-96671 (дата обращения: 03.04.2020 г.).

На стадии пересмотра судебных актов действуют в принципе те же самые стандарты, что и при рассмотрении дела первой инстанцией. Самым показательным в практике ЕСПЧ среди российских дел, касающихся вопроса юридической помощи на упомянутой стадии, является дело Sakhnovskiy v. Russia. Sakhnovskiy v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 ноября 2010 г. (жалоба № 21272/03) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001101568 (дата обращения: 01.04.2020 г.).

Господин Сахновский, не согласный с вынесением в отношении него обвинительного приговора, обратился с кассационной жалобой, полагая, что проведенное расследование сопровождалось многочисленными нарушениями его прав. При этом из-за занятости своего адвоката в другом процессе он ходатайствовал о предоставлении ему другого защитника, а также о личном участии в рассмотрении судом его жалобы. Однако обжалование прошло с участием заявителя посредством видеосвязи, и другого защитника ему не было предоставлено. Первоначальный приговор устоял. После нескольких неудачных попыток господин Сахновский все же добился возбуждения надзорного производства, в результате которого дело было направлено на новое кассационное рассмотрение. На этой стадии заявитель вновь ходатайствовал о личном присутствии на судебном заседании. Вместе с тем кассационная инстанция отказала в удовлетворении указанного ходатайства, посчитав, что видеосвязи будет вполне достаточно. После этого заявителю был представлен новый адвокат, который в тот момент находился в зале заседания. Затем суд предоставил господину Сахновскому и его адвокату 15 минут «конфиденциальной беседы» посредством видеосвязи до начала слушания (все присутствующие в тот момент в зале удалились из помещения). Заявитель отказался от услуг предоставленного адвоката, указав, что ему необходима личная встреча с защитником. Вместе с тем суд отклонил отказ господина Сахновского, отметив, что последний не указал на расхождения во взглядах с адвокатом на защиту, не попросил заменить защитника на другого, а также не согласился на привлечение адвоката по своему выбору. Необходимо отметить, что в тот же день кассация рассмотрела дело по существу, оставив первоначальный приговор без изменений.

Как становится ясным из приведенной фабулы, ЕСПЧ рассматривал вопрос наличия нарушения подпункта «с» пункта 3 и пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции на стадии второго кассационного пересмотра. В первую очередь, ЕСПЧ обратил внимание на то, что заявитель не обладал юридическим образованием, а, следовательно, не мог вести себя в процессе как профессиональный юрист, в том числе не мог сформулировать более четко свои требования. В этой связи его поведение в целом нельзя расценивать как отказ от права на защиту.

Далее, оценивая соблюдение гарантий, присущих праву на юридическую помощь, ЕСПЧ отметил следующее. Во-первых, исходя из сложности рассматриваемого национальным судом уголовного дела, следует, что заявителю, безусловно, была необходима помощь профессионального защитника. Во-вторых, несмотря на отсутствие явных разногласий между заявителем и его новым адвокатом, под вопросом остается достаточность времени для ознакомления защитника с делом и подготовкой им линии защиты. В-третьих, ЕСПЧ оценивал в целом то, учитывала ли организация судебного разбирательства право на защиту, поскольку право на эффективную помощь защитника должно соблюдаться при любых обстоятельствах. Принимая во внимание количество времени, предоставленное для «конфиденциальной» беседы господина Сахновского с адвокатом, а также способ связи (видеосвязь по незащищенному каналу), ЕСПЧ пришел к выводу, что помощь защитника не была эффективной, а государство не предприняло попыток изменить это. Остается непонятным, почему национальные власти не организовали телефонный разговор между заявителем и адвокатом до слушания или не назначили защитника из числа новосибирских адвокатов (чтобы тот мог лично встретиться с заявителем и во время рассмотрения дела находиться рядом с ним) или адвоката, который представлял интересы заявителя в ходе рассмотрения дела в первой инстанции и подготавливал первоначальную кассационную жалобу. В этой связи ЕСПЧ пришел к выводу о нарушении подпункта «с» пункта 3 и пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции.

Кроме того, следует отметить еще несколько особенностей, присущих этапу пересмотра судебных актов.

В случае, если в первой инстанции лицо защищал адвокат по соглашению, однако во время обжалования вынесенного приговора осужденный больше не в состоянии оплачивать самостоятельно оказание юридической помощи, то ЕСПЧ может посчитать нарушением отсутствие со стороны государства инициативы по назначению нового защитника. Krylov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 14 марта 2013 г. (жалоба № 36697/03) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 26.03.2020 г.).

Более того, проанализировав дела против Российской Федерации, можно проследить четкую тенденцию ЕСПЧ требовать присутствия защитника на этапе пересмотра судебных актов. Potapov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека

от 16 июля 2009 г. (жалоба № 14934/03) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-93602 (дата обращения: 26.04.2020 г.); Samoshenkov and Strokov v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 июля 2010 г. (жалоба № 21731/03 и 1886/04) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-100040 (дата обращения: 01.04.2020 г.); Shilbergs v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 декабря 2009 г. (жалоба

№ 20075/03) [Электронный ресурс]. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 04.03.2020 г.).

2.3 Полномочия адвокатов как составная часть права на судебную защиту

Рассмотрев вопросы оказания квалифицированной юридической помощи по гражданским и уголовным делам, следует также обратить внимание на полномочия адвоката в ходе представления интересов своего доверителя в суде.

Пожалуй, мы можем сказать, что в целом адвокат обладает теми же правами, что и его подзащитный, поскольку они оба представляют «сторону защиты». Вместе с тем очевидно, что набор этих прав не является полностью идентичным: например, адвокат не может заявить отказ от права на защиту вместо своего подзащитного. ЕСПЧ, однако, считает адвоката и его доверителя «игроками одной команды». Так, в деле Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia Khodorkovskiy and Lebedev v. Russia: Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 июля 2013 г. (жалобы № 11082/06 и № 13772/05) [Электронный ресурс]. - URL: http://hudoc.echr.coe.int/fre?i=001-122697 (дата обращения: 12.04.2020 г.). заявители жаловались в том числе на недостаточное количество времени, предоставленное им для ознакомления с материалами дела (один из заявителей указывал, что для этого ему бы потребовалась читать по 320 страниц, не отвлекаясь ни на что). В ходе рассмотрения названного кейса ЕСПЧ обратил внимание на то, что господам Ходорковскому и Лебедеву помогали с защитой более десятка квалифицированных юристов, а сами заявители прекрасно знали обстоятельства дела в силу своего служебного положения, в связи с чем они могли делегировать разрешение части задач своим адвокатам. ЕСПЧ, признавая отсутствие нарушения положений статьи 6 Европейской конвенции, также указал, что адвокаты и их подзащитные составляют одно целое, а потому ЕСПЧ рассматривал вопрос достаточности времени именно с этой точки зрения.

Кроме того, следует понимать, что адвокат все же может использовать не все доступные ему способы. Очевидно, что его приемы должны соответствовать национальному законодательству. Так, не допускается совершение преступления адвокатом ради снятия обвинений с его подзащитного (запрещается, например, давать взятку судье, запугивать свидетелей и экспертов). Как отмечает в этой связи Г.В. Диков, в практике ЕСПЧ отсутствуют дела, из которых бы формулировался такой принцип. Диков Г.В. Участие адвоката в судебном процессе: подходы Европейского суда / Адвокатская плата г. Москвы. - М.: Развитие правовых систем, 2014. - С. 129. Это, возможно, объясняется очевидностью принципа законности действий при оказании квалифицированной юридической помощи.

Говоря о полномочиях адвоката и его отношениях со своим доверителем, следует обратить внимание на то, что формального участия в деле защитника недостаточно. Чего будет стоить такая юридическая помощь? Безусловно, адвокат должен обладать хотя бы минимальным набором полномочий в «ведении дела» для оказания квалифицированной юридической помощи. В число таких действий входит, в том числе, право на конфиденциальное общение и встречи адвоката со своим доверителем.

Перед тем, как мы начнем рассмотрение указанного права, следует сделать следующую оговорку.

Нарушения прав адвокатов оспариваются как по статье 6 Европейской конвенции, так и по статьям 8 и 10 данного международного акта. При этом по первой из упомянутых статей оспариваются действия (бездействие), повлекшие за собой нарушение прав подозреваемого/подсудимого/обвиняемого. Соответственно заявителем будет выступать именно названное лицо. По нарушениям, связанным со статьями 8 и 10 Европейской конвенции, потерпевшим будет являться адвокат. В этой связи необходимо сделать уточнение, что, исходя из заявленной темы работы, нами будут рассматриваться случаи нарушения статьи 6 Европейской конвенции.

Право на встречи с адвокатом. По общему правилу лицо имеет право на конфиденциальное общение со своим защитником, причем так часто, как само того пожелает. Вместе с тем всем нам известна удручающая реальность, в частности ситуации, происходящие в Российской Федерации, когда адвокатов просто не пускают к их подзащитным, прослушивают их беседы и т.д.