Запрет определенных действий как мера пресечения в уголовном процессе России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский филиал федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования "Национальный исследовательский университет "Высшая школа экономики"

Юридический факультет

Кафедра конституционного и административного права

Выпускная квалификационная работа

На тему «Запрет определенных действий как мера пресечения в уголовном процессе России»

Выполнил:

Юсифов Ю.М.

Санкт-Петербург 2020

Содержание

Введение

Глава 1. Правовая природа, мер пресечения в уголовно-процессуальном праве

1.1 Понятие и цели мер пресечения. Отличия мер пресечения от иных мер процессуального принуждения и уголовных наказаний

1.2 Система мер пресечения

Глава 2. Правовой анализ запрета определенных действий как меры пресечения.

2.1 Содержание запрета определенных действий

2.2 Основания и особенности порядка избрания, продления, изменения и отмены (прекращения) запрета определенных действий

2.3 Вопросы зачёта запрета определенных действий

2.4 Вопросы исполнения запрета определенных действий

Заключение

Список использованных источников

Введение

Меры пресечения, как в советском, так и в российском уголовно-процессуальном законе являлись средствами, существенно ограничивающими права подозреваемых и обвиняемых, а также осужденных, если мера пресечения избрана до вступления приговора в законную силу и обеспечивает таким образом его исполнение.

Если последовательно с 2010 года по 2017 год рассмотреть статистические данные из отчётов Судебного Департамента при Верховном Суде, то можно обнаружить следующие статические показатели. В 2010 году на 1 073 513 оконченных уголовных дел приходилось 165 323 ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, из которых было удовлетворено 89,99%. В 2011 году число уголовных дел снизилось до 989 231. Соответственно число ходатайств также снизилось более чем на 13 тысяч до 152 028. Удовлетворено из этого числа было 89,35% актов, поданных в суд первой инстанции. В 2012 году общее число поступивших уголовных дел равнялось 947 647 и в 147 784 случаях правоприменители ходатайствовали перед судебными органами об избрании заключения под стражу. В 89,94% эти попытки увенчались успехом. 2013 год не стал исключением из общей картины. При поступивших в суд 946 474 уголовных делах, заключение под стражу следователи и дознаватели просили избрать заключение под стражу в 145 784 случаях. Санкция была дана судом в 91,26% случаев в 2014 году при 936 771 уголовных дел, по мнению правоприменителей, применение заключения под стражу было необходимостью в 146 354 случаях. В 91,32% дел с этой необходимостью согласились и судебные органы.

В 2015 году общее число ходатайств об избрании заключения под стражу составляло более 150 000 актов. В 2016 оно упало до 136 тысяч актов, а еще через год, то есть в 2017-- до 123 с лишним тысяч ходатайств. Доля удовлетворенных ходатайств за период с 2010 по 2017 год была при этом была стабильна и имела значение около 90%. Члены научного также отмечают высокую частоту избрания заключения под стражей. Ещё в конце 2008 года Седьмой Всероссийский Съезд Судей пришел к выводу о необходимости расширения перечня мер пресечения, не связанных с изоляцией подозреваемых и обвиняемых от общества. Несмотря на принятие законодателем решения о введении в перечень мер пресечения в 2010 году залога в новой редакции, ему не удалось стать широко применяемым. Та же участь постигла и статью 107 УПК РФ «Домашний арест», изложенную в новой редакции РФ в 2011 году.

Необходимость нормативного закрепления иных мер была впервые обозначена Европейским Судом по Правам Человека в «пилотном» Постановлении по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации». Гражданин Ананьев и другие заявители в жалобе указывали на переполненность камер следственных изоляторов, в которых они содержались. В разделе 3 «Меры на стадии предварительного следствия» в пункте 12 данного акта прямо указано на необходимость избрания иных, более мягких, чем заключение под стражу мер пресечения. В общей сложности суд обратил на это внимание более семи раз.

Запрет определенных действий был введен Федеральным законом от 18 апреля 2018 года №-72-ФЗ с целью исправления тенденции чрезмерного избрания заключения под стражу. Авторы законопроекта в качестве одной из целей введения запрета определённых действий выделяли гуманизацию уголовного правосудия путем установления законных альтернатив для заключения под стражу.Как справедливо отмечают авторы пояснительной записки к ФЗ № 72, выполнение поставленной цели позволит осуществить реализацию следующих задач: обеспечение прав личности, повышение эффективности уголовного преследования, экономия бюджетных средств и исполнения решении международных организаций

Таким образом, представляется, что введение запрета определенных действий, должно было уменьшить степень ограничения прав подозреваемых и обвиняемых и позволить тем самым более правильно применять статью 99 УПК, соотнося ограничения прав и их сроки с конкретными обстоятельствами уголовного дела. Только такой подход при применении мер пресечения может привести к соблюдению вышеуказанных судебных актов.

Статистика показывает, что даже после введения запрета определенных действий, именно меру пресечения, в виде заключения под стражу суды общей юрисдикции чаще всего рассматривают при поступлении ходатайства об избрании меры пресечения. Согласно статистике Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2018 году общее число ходатайств об избрании запрета определенных действий равнялось 347, 301 из которых суд удовлетворил, то в 2019, за период с января по июнь 2019 года, мера пресечения в виде запрета определенных действий в период нахождения дела в судебном производстве применялась всего 116 раз. Однако существует и некоторая позитивная тенденция. В целом за 2019 год правоприменители просили суд избрать данную меру более чем в 4 раза чаще чем в 2018 году, то есть 1419 раз. 1246 из представленных ходатайств, то есть более 87% из них суд нашел мотивированными и обоснованными.

В 2018 году согласно той же статистике Судебного департамента при Верховном Суде РФ в суды первой инстанции поступило за год 884 143 уголовных дела. Судами первой инстанции было рассмотрено в общей сложности 113 184 ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Удовлетворено было 102 105 таких актов, что составляет более 90%. Соответственно, заключение под стражу избиралось чаще, чем в каждом восьмом уголовном деле. В 2019 году также судами первой инстанции было рассмотрено за год 820 414 уголовных дел. Теми же инстанциями было рассмотрено в общей сложности 104 866 прошения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Удовлетворено было 94 633 из них, что составляет то же процентное соотношение, что и в прошлом году. Неизменным осталось и процентное соотношение дел, в ходе рассмотрения которых было избрано заключение под стражу.

Несмотря на тот факт, что, число случаев применения заключения под стражу, в общем и целом, снизилось, оно продолжает оставаться довольно высоким. Для сравнения в том же 2018 году, согласно данным того же отчета, судом было рассмотрено всего 7 170 ходатайств об избрании домашнего ареста в качестве меры пресечения. При тех же условиях в 2019 году в суды поступило 6965 таких актов.

Данному феномену, как представляется, есть несколько объяснений. Во-первых, возможно, что следователям и дознавателям не всегда ясны порядок и последствия применения иных указанных в главе 13 УПК мер пресечения кроме заключения под стражу. Во-вторых, заключение под стражу, исходя из логики УПК РФ, является самой строгой на настоящий момент мерой пресечения в России. Учитывая стабильно число удовлетворяемых прошений об её избрании, последствия её применения также видятся правоприменителям наиболее ясным образом.

Однако статистика указывает и на положительную тенденцию, а именно, снижение числа ходатайств, об избрании, заключения под стражу. По данным общественной организации, «Агентство правовой информации», несколько разнящимися с отчетами Судебного Департамента при Верховном Суде РФ, в годичном периоде с января по декабрь 2018 года было рассмотрено 114 257 таких актов. В 2019 году число ходатайств об избрании меры пресечения за первые 6 месяцев 2019 года составило 52 836 актов.

Для понимания масштаба проблемы чрезмерного избрания заключения под стражу, представляется необходимым показать, что согласно тому же отчету Верховного Суда за первое полугодие 2019 года, мера пресечения виде домашнего ареста в качестве замены других мер пресечения в период нахождения дела в судебном производстве была применена всего 480 раз. На той же стадии и в тот же период залог применялся всего 6 раз. Между тем следует учитывать, что, к примеру, в преступлениях в сфере предпринимательской деятельности изоляция может повлечь невозможность принятия оперативных и необходимых для эффективного ведения бизнеса решений. Некоторые смягчения в этой части законодателем уже предприняты. Часть 1.1 ст. 108 УПК запрещает избирать индивидуальному предпринимателю и члену органа управления коммерческой организации заключение под стражу в качестве меры пресечения без достаточных к тому оснований.

Таким образом, правоприменители и суды постепенно расширяют применение иных мер пресечения, в число которых как раз и входит запрет определённых действий. Но на настоящий момент, статистические данные, без учета неопубликованной пока ещё на 2020 год отчётности, показывают, что доля обращения к этим уголовно-процессуальным инструментам невелика в сравнении с заключением под стражу.

Само наличие слова «определенных» в наименовании статьи 105.1 УПК говорит о том, что законодатель заложил возможность дифференциации ограничений прав подозреваемых и обвиняемых. Этот тезис далее подтверждается и частью первой статьи 105.1, где сказано: «в возложении одного или нескольких запретов»... Как видится, разделительный союз «или» употреблен законодателем не случайно. Он призван показать, что различное ограничение прав подозреваемых и обвиняемых может быть проведено и в рамках одной конкретной меры, не говоря уже и обо всей системе главы 13 УПК РФ.

А.П. Рыжаков справедливо указывает на отсутствие разъяснений порядка применения статьи 105.1 со стороны Верховного суда России Рыжаков А.П. «Запрет определенных действий - мера пресечения»,2018 (СПС Консультант Плюс) С. 2.. Это может представлять собой один из сдерживающих применение запрета определенных действий факторов.

Подходы к применению запрета определенных действий в науке также не являются единообразными. С.А. Яковлева и А.С. Кутянина предлагают исключить запрет определенных действий из системы мер пресечения, мотивируя это тем, что предусмотренные в нем запреты можно было бы включать по судебному решению во все иные меры пресечения, кроме заключения под стражу. В свою очередь К.Б. Калиновский отмечает, что перечень мер пресечения давно нуждался в расширении и оно достигнуто введением запрета определенных действий. Такие новеллы необходимо приветствовать.

В науке уголовного процесса также справедливо отмечается, что запрет определённых действий является «производным» от части 7 статьи 107 УПК РФ в её предыдущей редакции, и то, что эта связь не утрачена и в нынешней редакции. Несмотря на это, представляется, что запрет определенных действий имеет самостоятельное значение не только с точки зрения нормативного закрепления, но и в сущностном смысле. В силу того, что запрет определенных действий на настоящий момент имеет малое число применений, отсутствуют разъяснения Верховного Суда России, конкретизирующие положения данной меры пресечения, и имеются разноречивые подходы членов научного сообщества, представляется необходимым провести анализ. Начать его следует с установления места запрета определенных действий в системе мер пресечения.

Соответственно, целью данного исследования является определение места запрета определенных действий в системе уголовно-процессуальных мер пресечения.

Для достижения этой цели представляется необходимым последовательно разрешить следующие задачи:

Определить правовую природу мер пресечения и их отличие от мер принуждения, а также соотношение мер пресечения с уголовными наказаниями.

Выявить сущностные и содержательные признаки системы мер пресечения дать её дефиницию, а также определить основания для её классификации.

Обнаружить отличительные признаки запрета определенных действий от других мер пресечения.

Определить содержание, основания для избрания, исполнения, изменения, продления и отмены запрета определенных действий.

Выявить путем анализа судебной практики и доктрины уголовного процесса правоприменительные особенности и внутреннюю проблематику запрета определенных действий и сформулировать возможные пути решения обнаруженных проблем.

Структурно выпускная квалификационная будет состоять из двух глав. Первая из них будет посвящена анализу правовой природы, понятию и системе мер пресечения. Во второй главе будет проведен анализ сущности и содержания запрета определенных действий как меры пресечения. Такая структура как представляется, позволит дать системный комплексный анализ и выполнить заявленную в работе цель и поставленные задачи.

Глава 1. Правовая природа, мер пресечения в уголовно-процессуальном праве

1.1 Понятие и цели мер пресечения. Отличия мер пресечения от иных мер процессуального принуждения и уголовных наказаний

Представляется необходимым при начале анализа прийти в рамках российского уголовно-процессуального закона от общего к частному и определить, что представляет собой мера процессуального принуждения. Л.В Головко справедливо отмечает, что глава 14 УПК РФ объединяет по сути своей разнородные меры, которые применимы к широкому кругу участников уголовного процесса и при этом данные меры не являются взаимоисключающими с мерами пресечения. Тем не менее, можно произвести их классификацию по следующим основаниям: необходимость наличия судебного решения, а также круг участников, к которым она может быть применена. Если руководствоваться этими критериями, то можно заключить, что мера процессуального принуждения--это предусмотренные законом средства ограничения прав подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, эксперта, специалиста, переводчика и понятого, применяемые по решению, дознавателя, следователя или суда.

Российский законодатель не стал вводить в уголовно-процессуальный закон понятие мер пресечения. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР также не содержал также легальной дефиниции понятия «мера пересечения». В советской уголовно-процессуальной науке также не было единого понимания мер пресечения. Так, для М.С. Строговича был важен функциональный подход. Для него выполнение задач уголовного судопроизводства при применении мер пресечения являлось определяющим Строгович М.С. «Курс советского уголовного процесса». Т.1. М., 1968. С. 273.. К таковым он относил: предотвращение возможности скрыться от дознания, следствия и суда, обеспечение невозможности продолжения преступной деятельности и беспрепятственное установление истины по уголовному делу.

П.М. Давыдов давал несколько более широкое понятие мер пресечения. Помимо задач он включал в понятие мер пресечения также и круг субъектов, которые могут их избирать, а именно органы следствия, прокуратуру и суд Давыдов П.М. «Меры пресечения в советском уголовном процессе». Л., 1953. С. 5..

И.Л. Петрухин указывал, в том числе на исключительный характер мер пресечения при их применении в отношении подозреваемого Петрухин И.Л. «Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе». М., 1989. С. 6..

Каждый из данных подходов является правильным, но авторами отражается лишь определенный аспект мер пресечения. Обращает на себя внимание, тот факт, что ни один из вышеуказанных авторов не указывает на характер прав, ограничиваемых при применении мер пресечения, а именно их конституционно-правовую природу.

Наиболее близким к сути ограничения прав представляется подход А.Д. Бурякова. Так, он указывал сочетание в мерах двух аспектного, то есть, физического и морального воздействия на лицо, к которому они применяются Буряков А.Д. «Меры пресечения в советском уголовном процессе». М., 1967. С. 9..

Если с учетом сказанного выше постараться дать именно комплексное определение понятия «мера пресечения» для российского закона, то можно прийти к следующему подходу. Мера пресечения--это предусмотренная уголовно-процессуальным законом мера процессуального принуждения, избираемая дознавателем следователем или судом и имеющая своей задачей психическое и (или) физическое воздействие на подозреваемого (обвиняемого) и ограничивающая его конституционные права в целях устранения препятствий для производства по уголовному делу и обеспечения надлежащего поведения подозреваемого (обвиняемого).

Отсутствие в российском законе понятия «мера пресечения» восполнили ученые-правоведы, указав, в том числе и на природу ограничиваемых прав. Наиболее краткую дефиницию высказал В.Т. Батычко. По его мнению, меры пресечения представляют собой меры уголовно-процессуального принуждения, применяемые дознавателем, следователем, а также судом в пределах предоставленных им полномочий. Представляется, что подобная краткость идет в ущерб существу института мер пресечения, поскольку представленные полномочия могут меняться, а перечень мер расширяться, как показал пример запрета определенных действий, и при этом уникальных признаков мер пресечения в данной дефиниции не дано и соответственно не ясно, каким образом их можно отделить от задержания и иных мер процессуального принуждения. Л.В. Головко определяет меры пресечения как меры, направленные на пресечение обвиняемому (подозреваемому) возможности уклонения от следствия и суда. Автор в данном случае использовал телеологический подход, однако не указал среди целей обеспечение исполнения приговора, что представляется серьёзным упущением.

К.Б. Калиновский и А.В. Смирнов определяют меры пресечения как процессуальные средства ограничения личной свободы обвиняемого, а в исключительных случаях подозреваемого, применяемые для предотвращения возможных процессуальных нарушений с их стороны, а также для обеспечения исполнения приговора. Как видно в этом определении присутствует не только целевой, но и сущностный подход. То есть, указана не только конечная цель, но и задача мер пресечения, состоящая в ограничении личной свободы лица с помощью определённого в законе набора средств.

Э.К. Кутуев определяет меры пресечения как разновидность мер уголовно-процессуального принуждения, временно ограничивающих права личности, применяемых дознавателем, следователем, судом или судьей к обвиняемым (в исключительных случаях - к подозреваемым) для того, чтобы не дать им возможности скрыться от дознания, предварительного следствия, судебного разбирательства, приведения приговора в исполнение, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу, продолжить преступную деятельность. Таким образом, ученые-процессуалисты сходятся в той части, что любая мера процессуального принуждения и мера пресечения, в частности является средством временного ограничения прав личности.

П.А. Лупинская указывает «Уголовно-процессуальное право Российской Федерации». Ред. Лупинская П.А. 3-е изд., пер. и доп. - М.: 2013. -- 1008 С. С. 385., что меры пресечения это предусмотренные законом меры процессуального принуждения, применяемые по уголовному делу в порядке, установленном УПК, к обвиняемому (в исключительных случаях к подозреваемому), подсудимому, временно ограничивающие их конституционные права и свободы. В данной дефиниции абсолютно верно раскрыт источник права, в котором закреплены неизменные начала ограничиваемых правомочий. Таковым является Конституция РФ: акт высшей юридической силы и прямого действия.

Ограничительный характер данных мер обусловлен их особыми целями--не дать лицу скрыться от органов предварительного расследования и не допустить с его стороны препятствования расследованию и судебному разбирательству по уголовному делу. Как отмечает Л.В. Головко, эти же цели были предусмотрены ещё в Уставе уголовного Судопроизводства 1864 года, который содержал такой институт как «меры пресечения возможности обвиняемому уклонения от следствия и суда». В УПК РСФСР 1960 года те же цели закреплялись в ст. 89. В УПК РФ данные цели с момента принятия и вплоть до настоящего времени закреплены в статье 97.

Мера пресечения является в настоящее время разновидностью мер процессуального принуждения. Этот вывод логически следует из расположения глав двенадцатой, тринадцатой и четырнадцатой УПК РФ. Если попытаться проводить историческое сравнение, то можно заметить, что в УПК РСФСР 1960 года такая общая категория как меры процессуального принуждения отсутствовала. О том, что меры пресечения являются специальной разновидностью мер процессуального принуждения могут свидетельствовать три критерия. Во-первых, мера пресечения может быть по общему правилу применена лишь к двум субъектам уголовного процесса: к обвиняемому, а в исключительных случаях, к подозреваемому. Если же исследовать, к примеру, обязательство о явке, как первую из представленных в УПК иных мер процессуального принуждения, то можно заметить, что её круг субъектов по сравнению со всей главой 13 расширен до четырех субъектов, и включает также потерпевшего и свидетеля.

Во-вторых, иные меры процессуального принуждения имеют менее продолжительный срок их применения, нежели меры пресечения. Так в части 3 ст. 115 УПК РФ сказано, что при определении продолжительности наложения ареста на имущество суд должен учитывать срок, установленный для предварительного расследования и передачи уголовного дела в суд. В случае же продления данной меры соответствующее ходатайство должно быть возбуждено перед судом не позднее, чем за 7 суток до истечения первоначально установленного срока. Если же речь идет о мере пресечения, то она, например, по норме ст. 106 УПК может быть избрана в любой момент производства по уголовному делу. То есть суд может, но не обязан ориентироваться на срок предварительного расследования и срок для передачи уголовного дела в суд, но не должен, как представляется, забывать и об общей норме ст. 6.1 УПК РФ.

В-третьих, меры пресечения имеют закрытый перечень целей их избрания обозначенный в ст. 97 УПК РФ. К таковым относится в широком смысле: исключение воспрепятствования производству по уголовному делу, а именно: недопущение попытки подозреваемого или обвиняемого скрыться от органов расследования или суда, предупреждение занятия дальнейшей преступной деятельностью, предотвращение угроз участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, Обращает на себя внимание тот факт, что мера пресечения может быть избрана и для обеспечения исполнения приговора.

Если же посмотреть на цели иных мер процессуального принуждения, то они сформулированы в ч. 1 ст. 111 УПК РФ. Следует отметить, что таковых всего две: обеспечение порядка уголовного судопроизводства и обеспечение исполнения приговора. Особые цели, вытекающие из статьи 94 УПК, имеет задержание подозреваемого. К таковым относятся проверка подозрения, то есть выяснение причастности или непричастности в совершении преступления и определение оснований для применения меры пресечения в виде заключения под стражу.

Если же посмотреть на цели иных мер процессуального принуждения из главы 14 УПК более детально, то становится ясно, что большинство из них имеет восстановительный (обеспечительный), а не карательный характер. Например, если анализировать статью 113 УПК РФ, то можно заметить, что, привод является следствием неявки к следователю дознавателю или в суд. То есть он применяется, когда нарушение порядка уголовного судопроизводства уже является совершенным. И соответственно, целью привода в узком смысле будет являться способствование ходу уголовного судопроизводства, включающее в себя производство действий, после которых, явка все-таки состоится, т.е. будет обеспечена. Логически обеспечительный характер мер главы 14 следует и из статьи 114 УПК РФ. По части 6 статьи 114 при временном отстранении от должности отстраненное лицо имеет право на ежемесячное пособие, предусмотренное пунктом 8 части второй статьи 131 УПК РФ. Сама отсылка к нормам о реабилитации уже свидетельствует о том, что главной целью применения данной меры является не лишение права лица на труд, а обеспечение того дабы субъект не воспрепятствовал производству по уголовному делу, продолжая реализовывать трудовую функцию. Данная мера принуждения, как представляется, схожа с таким видом наказания, как лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. В науке отмечается, что данная мера может обеспечивать исполнение этого будущего наказания. Но степень ограничения прав в последнем случае явно выше, так как при назначении данного наказания максимальный его срок может составить пять лет и никаких компенсаторных механизмов при этом не предусматривается. Мера же по ст. 114 УПК РФ избирается, до того момента, когда по решению следователя или дознавателя в ней отпадает необходимость. Иными словами, это происходит в том момент, когда субъект, осуществляющий предварительное расследование, придет к выводу о том, что беспрепятственное производство по уголовному делу уже обеспечено, и реализация служебных полномочий лица, находящегося под действием данной меры более не сможет создать препятствий. Схожую природу имеет и мера, процессуального принуждения в виде наложения ареста на имущество. В тексте статьи в ч. 1 прямо употреблена фраза «для обеспечения исполнения…» Можно прийти к выводу, что c точки зрения телеологического подхода «иные меры процессуального принуждения» являются менее строгими, чем меры пресечения и соответственно уголовные наказания.

Меры пресечения ограничивают конституционные права и свободы «Уголовно-процессуальное право Российской Федерации». Ред. Лупинская П.А. 3-е изд., пер. и доп. - М.: 2013. -- 1008с. С. 385.. Примечательно, что такой подход применяется не только в учебно-методических пособиях, но и в диссертационных исследованиях Буланова Н.В. «Заключение под стражу при предварительном расследовании преступлений» (проблемы совершенствования законодательной регламентации и правоприменения). Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2004. - 30 c.. А.С. Шаталов полагает, что и иные меры процессуального принуждения умаляют конституционные права и свободы лица. Разница состоит главным образом в степени ущемления правомочий и свобод. Далее данный автор приводит свой подход к пониманию мер процессуального принуждения, указывая на их принудительно-обеспечительный характер и отмечая, что они не являются разновидностью уголовного наказания. Э.К. Кутуев также отмечает, что меры пресечения лишены элементов кары и не преследуют цели исправления или перевоспитания преступников, указанных в УК РФ. Их цели сводятся к тому, чтобы обеспечить решение задач уголовного процесса, если этому стремятся помешать лица, подлежащие привлечению к уголовной ответственности.

Как указал Конституционный суд России, любое ограничение прав личности на свободу и личную неприкосновенность, если оно связано с применением меры пресечения или наказания, включающего в себя изоляцию от общества, должно быть обеспечено судебным контролем, для проверки соответствия такой меры или наказания принципам справедливости и соразмерности, а также пределам их применения, установленным законом. Именно в силу самого факта ограничения основополагающих прав личности, необходимо выявить закономерность, лежащую в основе построения перечня, установленного главой 13 Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации. Или же, как выразился Конституционный Суд, определить законные пределы их действия.

1.2 Система мер пресечения

В настоящее время общепринятой в науке является точка зрения, согласно которой, меры пресечения расположены «по нарастанию строгости»: от более мягкой к более строгойРыжаков А.П. «Запрет определенных действий - мера пресечения»,2018 (СПС Консультант Плюс) С. 15.. При этом строгость мер пресечения можно проанализировать с точки зрения нескольких критериев: процедуры их избрания по УПК РФ, срока их действия и характеру ограничения прав. Также следует помнить, что подозреваемому или обвиняемому при нарушении условий меры пресечения она может быть заменена на более строгую. Если попытаться применить этот подход последовательно к подписке о невыезде и надлежащем поведении, то можно прийти к следующим выводам: избираться она может и без судебного решения, срок её действия ограничен периодом производства по уголовному делу, а степень ограничения прав невысока, так как с разрешения следователя дознавателя или суда лицо имеет право покинуть место жительства.

Если пойти по нормам далее, то можно обнаружить, что личное поручительство, также может быть избрано как следователем и дознавателем самостоятельно, так и судом срок также может составить весь период производства по уголовному делу, но степень ограничения прав возрастает за счет привлечения иного лица, кроме самого подозреваемого обвиняемого, которое ручается за последнего. К поручителю может быть применено денежное взыскание в размере до десяти тысяч рублей, которое ограничит его имущественную сферу. Но при этом она будет восполняемой, т.к. денежные средства, по общему не являются индивидуально-определенным имуществом и имеют характер универсального средства платежа и накопления.

Если применять выведенный трехступенчатый подход к наблюдению командованием воинской части, то можно заметить, что избрание данной меры субъект, ведущий предварительное расследование, может осуществить самостоятельно. Максимальный срок её действия также может быть равен всему периоду производства по уголовному делу. Но степень ограничения прав выше по сравнению с личным поручительством в силу двух следующих обстоятельств. Во-первых, данная мера не может быть избрана подозреваемому или обвиняемому без его согласия. Во-вторых, само это лицо является специальным субъектом-- военнослужащим или гражданином, проходящим военные сборы. Специальный статус имеют и субъекты, осуществляющие наблюдение.

При избрании присмотра за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым степень самостоятельности избрания и срок избрания идентичны предыдущей мере пресечения. Однако степень ограничения прав существенно выше, чем в предшествующем случае. Ограничиваются права субъекта, порядок производства, в отношении которого выделен законодателем в отдельную главу 50 УПК РФ. Вызвано это тем, что такой субъект в силу возраста и психических особенностей не способен осуществлять самозащиту прав и реализацию законных интересов в ходе уголовного судопроизводства. Более того данная мера осложняется ещё двумя элементами: иным заслуживающим доверия лицом и денежным взысканием, идентичным тому которое применяется при возможном невыполнении личного поручительства.

Если же переходить к анализу запрета определённых действий в три ступени, не углубляясь в содержание последнего, которое будет более подробно рассмотрено во второй главе настоящей работы, то можно понять, что процедурно эта мера может быть избрана лишь по решению суда, согласно части первой статьи 105.1 УПК РФ. Следователь и дознаватель уже не правомочны избирать её самостоятельно. Избрание запрета определённых действий допустимо, только если более мягкая мера пресечения не может быть применена. С учётом этого императива УПК РФ вопрос о месте в системе этой меры пресечения в системе приобретает явное практическое значение. Максимально возможный срок действия данной меры дифференцируется в зависимости от тяжести деяния. Но он, во всяком случае, не может составлять более 36 месяцев. Степень ограничения прав лица имеет следующие основные элементы: во-первых, изоляция лица от общества возможна лишь частичная и по мотивированному усмотрению суда. Проанализированные судебные акты содержат указание на то, что для достижения целей мер пресечения может быть достаточно и частичной изоляции лица от общества. Во-вторых, большинство ограничений касаются неимущественной сферы жизни лица. В-третьих, некоторые из них могут избираться лишь при определенных категориях деяний. По мнению А.П. Рыжакова, подход «по лестнице строгости» применим и к запрету определенных действий, но лишь в части более строгих мер. Нормы же, предусмотренные в п. п. 1 - 4 ст. 98 УПК РФ являются по отношению к ст. 105.1 менее мягкими А.П. Рыжаков Указ соч. С. 15..

Место пребывания может быть покинуто лицом, к которому применена подписка о невыезде, если следователь даст на это разрешение. Уже по этой причине довод А.П. Рыжакова о большей по отношению к ст. 105.1 строгости мер в п. п. 1 - 4 ст. 98 УПК РФ нельзя признать правильным.

В свою очередь Т.К. Рябинина и И.Н. Чеботарева полагают, что указанный выше подход применим к запрету определенных действий полностью. Соответственно, залог, домашний арест и заключение под стражу--меры более строгие, чем ст. 105.1 УПК РФ, а меры, предусмотренные в п. п. 1 - 4 ст. 98 УПК РФ являются по отношению к ней более мягкими

В науке уголовного процесса встречается и еще более радикальный подход, согласно которому запрета определенных действий как самостоятельной меры пресечения существовать вообще не должно. Т.К. Рябинина, И.Н. Чеботарева Указ соч. С. 155. Указанные в ней запреты должны налагаться в рамках любой избранной меры пресечения, включая залог и домашний арест. Такой подход представляется несостоятельным, поскольку, во-первых, он нивелирует смысловое значение расположения норм в главе 13 УПК РФ. Во-вторых, если следовать логике Верховного Суда РФ, представляется, что лицо не может быть подвергнуто ограничениям и запретам, которые прямо не предусмотрены, конкретной мерой пресечения. Такая позиция нормативно закреплена в отношении домашнего ареста. Причем эта обязанность лежит на суде. В настоящее время существует позитивная судебная практика, согласно которой и при наложении запретов, предусмотренных ст. 105.1 в рамках домашнего ареста, суд не имеет права подвергать лицо запретам, прямо не установленным ст. 105.1 и формулировать их произвольно. К примеру, нельзя наложить «запрет общаться с другими лицами и вести переговоры с использованием любых средств связи».

По мнению авторов Т.К. Рябининой и И.Н. Чеботаревой, запреты, предусмотренные ст. 105.1 УПК РФ, следователь мог бы сам включать в подписку о невыезде и надлежащем поведении, если лицо добровольно обязалось их исполнять.

Данная логика также ущербна и противоречит позиции Верховного Суда. Ведь следователь является субъектом, который не уполномочен самостоятельно избирать и продлевать применение данных запретов. Это прямо следует из текста статьи 29 УПК, в которой указаны слова «только суд», а также из текста ч.1 ст. 105.1 УПК РФ.

Соответственно, следователь тем более обязан не подвергать лицо запретам или ограничениям, прямо не указанным в норме закона. Определяющим в данном случае будет являться не критерий добровольности исполнения взятых на себя обязательств, а реализация права на судебную защиту по ст. 46 Конституции России, а также ограничения прав только на основании Федерального закона по статье 55 Конституции. При включении запретов в подписку о невыезде и надлежащем поведении эти конституционные нормы будут грубо нарушены. Подтверждает ущербность тезиса данных авторов и факт возможного субсидиарного применения ряда запретов статьи 105.1 при избрании залога и домашнего ареста. Судебный контроль должен являться неотъемлемой частью средств защиты от возможного произвола со стороны государственных органов, тем более в том случае, когда речь идет об изоляции подозреваемого или обвиняемого от общества. Применительно к домашнему аресту Конституционный Суд неоднократно высказывал правовую позицию, согласно которой «...всякое ограничение права на свободу и личную неприкосновенность в связи с необходимостью изоляции лица от общества, применяемой в виде меры процессуального принуждения либо на основе норм материального права, должно обеспечиваться судебным контролем и другими правовыми гарантиями справедливости и соразмерности такого ограничения, исходя из его законодательно установленных пределов…».

Как представляется, далее, при регулировании залога законодатель поставил в данном случае имущественную сферу на более почетное место, чем неимущественную. Этот вывод напрашивается из-за того, что залог, ограничивающий исключительно имущественную сферу и при этом избираемый в любой момент производства по уголовному делу, может быть по усмотрению суда отягощён всеми запретами кроме запрета выхода из жилого помещения в определенные периоды времени. То есть данные запреты будут носить субсидиарный характер. Поскольку в данном случае даже за счёт запрета определенных действий не производится изоляция лица от общества, но в то же время, одномоментно изымается значительная доля средств к существованию, залог, даже без отягощений в виде запретов, будет более строгой мерой пресечения, чем запрет определенных действий.

Как видится, при такой постановке системы мер законодатель исходил из социальных предпосылок, полагая, что во время избрания меры пресечения сложнее будет реализовать способности к труду и восполнить имущественные потери, нежели претерпеть временные ограничения права на свободу передвижения. На момент введения в действия УПК РФ прошло всего несколько лет с момента дефолта 1998 года, который довольно существенно снизил и общий уровень благосостояния населения. Соответственно накопления, которые позволили бы не осуществлять трудовую деятельность и при этом достойно существовать у большинства граждан также отсутствовали. Представляется, что именно в силу вышеназванных причин система мер пресечения в этой части имеет такое построение.

Последние две меры представляют собой наиболее строгие, по мнению законодателя ограничения прав личности. Как домашний арест, так и заключение под стражу избираются только по судебному решению и заключаются в полной изоляции лица от общества. Максимальные сроки применения данных мер идентичны и не могут составлять более 18 месяцев. Главное сущностное отличие -- место изоляции лица. При домашнем аресте таковым является помещения, где лицо проживает на законных основаниях. При заключении под стражу таковым является следственный изолятор. О высокой степени нормативной связи говорит, и возможность взаимозачёта данных мер пресечения, предусмотренная частью 2.1 статьи 107 УПК РФ.

Таким образом, подводя промежуточные итоги можно заметить, что на уровне закона в главе 13 УПК РФ система прав и ценностей, ограничиваемых мерами пресечения выстроена следующим образом: без судебного решения может быть ограничена неимущественная сфера лица. Только по судебному решению может быть ущемлена имущественная сфера или производиться изоляция лица от общества, то есть ограничение права, предусмотренного статьей 27 Конституции России. Но стоит оговориться, что подобная ценностная иерархия обусловлена главным образом дискрецией федерального законодателя, что, однако не исключает возможности судебного контроля избрания и продления любой из приведенных в главе 13 УПК РФ мер пресечения, поскольку иной подход нарушал бы статью 46 Конституции и статью 7 УПК РФ. Иными словами соразмерность ограничения прав и свобод в связи с необходимостью применения меры пресечения в уголовном процессе должна обеспечиваться эффективным судебным контролем, с тем чтобы данный вопрос не мог решаться произвольно или исходя из одних лишь формальных условий, а суд основывался на самостоятельной оценке существенных для таких решений обстоятельств, соблюдая баланс публичных интересов правосудия, прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства.

Далее представляется необходимым рассмотреть систему мер пресечения с точки зрения несколько иной классификации, а именно их обязывающего и запрещающего характера.

Если рассматривать все меры до ст. 105.1, то можно заметить, что ни одна из иных мер прямо не содержит термина «запрет». Меры, предусмотренные статьями 102-105 УПК РФ, носят обеспечительный характер.

Юридическая техника п. 1 ст. 102 также свидетельствует об этом факте. Место пребывания может быть покинуто лицом, к которому применена подписка о невыезде, если следователь даст на это разрешение. Соответственно, основная цель данной меры обеспечить явку лица и беспрепятственное производство по уголовному делу.

Личное поручительство по ст. 103 УПК РФ также находится в нормативной связи со ст. 102 УПК РФ, но дополнительно требует наличия, заслуживающего доверия лица, которое сможет служить дополнительным гарантом явки подозреваемого или обвиняемого лица и отсутствия препятствий для производства по уголовному делу с его стороны. В силу этого обстоятельства, уровень доверия к самому подозреваемому или обвиняемому снижен и, следовательно, мера пресечения в виде личного поручительства как было замечено ранее, более строгая, нежели подписка о невыезде и надлежащем поведении.

В рамках наблюдения командования воинской части, могут быть обеспечены явка и отсутствие препятствий только со стороны специального субъекта--военнослужащего или гражданина, проходящего военные сборы. Обязательства имеют тот же характер, что и при личном поручительстве. Представляется, что логика нахождения данной меры пресечения в УПК РФ также верна.

Наконец, присмотр за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым имеет в своей основе обеспечение обязательств по ст. 102, но при этом ограничиваются права лица, которое является специальным субъектом не только в силу статуса, но и в силу возраста. С учетом особого порядка производства по уголовному делу, предусмотренного главой 50 УПК РФ, положение данной меры как самой строгой из предписывающих также неоспоримо.

С точки зрения общей теории права юридические обязанности и юридическую ответственность можно разделить на позитивные и негативные. Позитивная юридическая ответственность представляет собой осознание долга, чувство ответственности. Если исходить из этого определения, то позитивная юридическая обязанность представляет собой выполнение должного. Негативная юридическая ответственность в виде неблагоприятных санкций наступает в том случае если лицо либо не совершает должного действия, либо совершает противоправное бездействие. Также в правовой науке существует мнение, что обязанность - это нормированная форма выражения ответственности. Конституционный статус личности в СССР / редкол. Н.В. Витрук, В.А. Масленников, Б.Н. Топорнин. М.: Юрид. лит., 1980 С. 65 Однако с точки зрения позитивной ответственности эта дефиниция представляется не совсем корректной. Ведь в случае, если лицо выполняет свои обязанности, оно не претерпевает негативных санкций. В таком случае речь должна вестись о категории добросовестного исполнения обязанностей.

Профессор Д.А. Липинский Липинский Д.А. О понятии и методологии исследования юридической ответственности // Вектор науки ТГУ. 2009. № 1(4). С.76 утверждал, что «…юридическая ответственность является основополагающим, родовым понятием уголовно-процессуальной ответственности. Вместе с тем «понятие, относящееся к категории вида, обладает свойствами, признаками понятий, которые находятся на более высоком уровне, но вместе с тем имеют и свои отличительные черты».

Если попытаться экстраполировать данные подходы к действующей в УПК РФ системе мер пресечения, то можно сделать вывод что меры пресечения, предусмотренные ст. 102-105 имеют смешанный характер. С одной стороны, на подозреваемого или обвиняемого возлагается обязанность являться по вызовам следователя, дознавателя и суда. То есть предполагается, что лицо осознает, что в интересах правосудия оно должно это делать. С другой стороны, при невыполнении обязанности может быть избрана более строгая мера пресечения. То есть наступят негативные неблагоприятные последствия, а также может быть применено денежное взыскание, которое является иной мерой процессуального принуждения закрепленной в ст. 117 УПК РФ, например к поручителю. Таким образом, меры пресечения, предусмотренные ст. 102-105 по характеру воздействия на поведение подозреваемого обвиняемого являются обязывающими с запретительным субсидиарным элементом.

Таким образом, данные меры предписывают делать что-либо или же воздержаться от действий, если речь идет, например, о пункте 3 статьи 102 УПК РФ, а не запрещают какие-либо действия прямо, в отличие от прямого указания статьи 105.1. Иными словами, соглашаясь на применение данных мер, лицо, как правило, исполняет их добровольно.

Запрет определенных действий является в свою очередь мерой запретительного характера, но при этом не имеющей в своем составе ограничения права собственности по статье 8 Конституции РФ, происходящее при залоге или полное ограничение права на свободу передвижения, предусмотренного статьей 27 Конституции РФ, как это имеет место при домашнем аресте и заключении под стражу.

Меры пресечения, указанные в статьях 105.1 - 108 УПК РФ можно назвать запрещающими с обязывающим субсидиарным элементом. В основании их находится запрет делать что-либо, (в том числе перемещаться в пространстве). А позитивный аспект заключается в осознании лицом, что при соблюдении запретов не наступят негативные последствия в виде продления срока действия меры пресечения или избрания более строгой меры. Именно такой критерий как характер воздействия на поведение участников процесса является определяющим для классификации мер на обязывающие и запрещающие.

Между тем, одним из доводов введения альтернативных мер пресечения, по мнению авторов пояснительной записки, была низкая эффективность, в том числе залога и домашнего ареста. Слово «альтернативный» означает «противопоставленный другому и его исключающий». Таким образом, по замыслу авторов законопроекта, при применении запрета определенных действии должны быть исключены, во-первых, малоэффективные залог и домашний арест, а во-вторых, излишне часто избираемое заключение под стражу. Следовательно, можно сделать вывод о том, что концептуально запрет определённых действий в нынешней редакции УПК РФ, противоречит первоначальной цели, заявленной авторами законопроекта.

На то, что меры пресечения имеют смешанный характер, обращается внимание и учёными-процессуалистами. К.Б Калиновский, приводя иное основание для классификации, отмечает, что меры пресечения по степени учета воли лица, в отношении которого они избираются, делятся на физически-принудительные, психолого-принудительные и смешанно-принудительные, в равной мере сочетающие в себе как физическое, так и психическое принуждение. К физически-принудительным автором отнесены домашний арест и заключение под стражу, поскольку, при их избрании лицо принуждают находиться в физической изоляции от общества. Психолого-принудительными являются: подписка о невыезде; личное поручительство; наблюдение командования воинской части; присмотр за несовершеннолетним обвиняемым. При их избрании ядро права, предусмотренного статьей 22 Конституции, не изменяется, но при этом свобода лица, может быть поставлена под условие, которое в свою очередь ограничит право на свободу передвижения закрепленное в ст. 27 Конституции. Главной отличительной чертой данных мер является то, что ограничение достигается именно психологическим воздействием на подозреваемого или обвиняемого.

К мерам смешанно-принудительным относятся: залог и запрет определенных действий. Закон предусматривает возможность при избрании залога дополнительно возложить на подозреваемого или обвиняемого обязанность по соблюдению запретов определенных действий (ч.1.1 ст. 97 и 8.1 ст. 106 УПК), что по существу означает одновременное применение наряду с залогом как основной меры пресечения дополнительной меры, предусмотренной статьей 105.1 УПК. Это превращает залог в смешанно-принудительную меру пресечения, когда наряду с психическим применяется и физическое принуждение.

Данная мера пресечения сочетает в себе психическое и физическое принуждение, а потому обладает сущностными признаками тех и других: допускает частичную изоляцию обвиняемого от общества на определенный законом срок по решению суда без согласия обвиняемого (подозреваемого) и согласия органов, обеспечивающих соблюдение установленных ограничений; в то же время она предполагает добровольность исполнения некоторых запретов, действующих во время производства по делу без специально устанавливаемых сроков.

Запрет определенных действий является единственной мерой пресечения, которая может применяться не только в качестве самостоятельной меры, но и в качестве дополнительной меры при избрании залога и домашнего ареста (ч. 1.1. ст. 97 УПК).

Можно заметить, что система мер пресечения в действующем УПК РФ может быть определена как взаимосвязанная совокупность мер физического, психического и смешенного воздействия, выстроенная по нарастающей степени их строгости, избираемая дознавателем следователем или судом, и ограничивающая конституционные права подозреваемого (обвиняемого) в целях устранения препятствий для производства по уголовному делу и обеспечения его надлежащего поведения, а также права осужденного лица для надлежащего исполнения приговора в предусмотренных законом случаях. Таким образом, система мер пресечения обладает следующими характеристиками:

Имеет ряд сходств с уголовными наказаниями.

Выстроена по сложности процедуры избрания меры, степени и срокам ограничения конституционных прав подозреваемых и обвиняемых.

Однако несмотря на выделение характерных черт системы как единого целого, представляется, что точно определить место запрета определенных действий в системе мер пресечения без детального анализа содержания самой этой меры невозможно. Руководствуясь переходом от общего к частному, автор конкретизирует содержание и проблематику запрета определенных действий в следующих разделах выпускной квалификационной работы.

Глава 2. Правовой анализ запрета определенных действий как меры пресечения.

2.1 Содержание запрета определенных действий

Если более конкретно переходить к содержанию и сущности запрета определенных действий как меры пресечения, представляется необходимым на начальном этапе анализа, раскрыть те аспекты запрета определенных действий, которые были в общем виде затронуты в предыдущей главе. Как можно заметить, отсутствие единого понимания места запрета определенных действий в системе мер пресечения уголовного процесса России является одной из существенных проблем, затрудняющих практическое применение данной меры.