Исключение участника из непубличного общества как способ разрешения корпоративного конфликта

Ситуация, когда один из участников договора использует результат совместной деятельности в своих интересах, приводит к нарушению принципа действия в чужом интересе.

Интересно и то, что законодательством о юридических лицах, в частности о полных товариществах, ст. 73 ГК РФ, предусмотрено, что участник полного товарищества не вправе без согласия остальных участников совершать от своего имени в своих интересах или в интересах третьих лиц сделки, однородные с теми, которые составляют предмет деятельности товарищества.

В качестве развития законодательства об обществах с ограниченной ответственностью является разумным включение указанного положения и к отношениям участников рассматриваемого типа юридического лица.

Обоснованность данного положения актуализируется и в условиях трансформации экономики Российской Федерации в сторону цифровизации и увеличения ценности человеческого капитала. Так, в случае появления у общества ноу-хау, участник, как лицо, в силу ст. 8 Закона об ООО, имеющее право на предоставление информации о деятельности общества, вправе получить сведения составляющие ноу-хау и в случае его единоличного участия в другом обществе возможна ситуация, когда результат ноу-хау, достигнутый общими усилиями участников используется лишь одним, недобросовестным участником, что, в свою очередь, влечет нарушение права на получение прибыли второго участника.

Судебная практика относительно исключения участника из общества в связи, с нарушением требований конфиденциальности, в свою очередь, не признает указанное нарушение как достаточное для применения рассматриваемого института. Так Арбитражный суд Волго-Вятского округа отказывая в удовлетворении требований об исключении участника из общества на основании вступления в конкуренцию с обществом указал на то, что истцом не доказан факт затруднительности действий общества [Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 07.09.2017 по делу № А11-9100/2016].

Другое решение, принятое Арбитражным судом Московского округа, примечательно тем, что суд, отказывая в удовлетворении требований истца указал на наличие корпоративного конфликта, как основания для отказа в иске [Постановление Арбитражного суда Московского округа от 14.12.2016 № А40-17906/2016]. Данное решение помимо рассмотрения обоснованности основания - конкуренция между участником общества и общества интересно и тем, что судом в качестве основания для отказа в удовлетворении исковых требований указано, что между участниками существует корпоративный конфликт в связи, с чем оно противоречит Обзору судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах, утвержденному Президиумом Верховного Суда Российской Федерации от 25.12.2019, в соответствии с п. 7 которого наличие корпоративного конфликта, а также равное распределение долей между сторонами корпоративного конфликта не являются основаниями для отказа в иске об исключении участника из общества.

Таким образом, следует вывод о том, что в качестве основания для исключения участника из общества, вступление одного из участников в конкуренцию с обществом не является достаточно убедительным для судов, что, однако, может противоречить такому принципу корпоративного законодательства как фидуциарность поведения участников общества, то есть обязанность совершать лишь добросовестные действия, относительно самого общества и других его участников.

Становится более актуальной данная идея и в условиях, когда общество занимается деятельностью, не требующей производственных или иных материальных мощностей, такой как, например, оказание услуг, или, в условиях, когда общество обладает ноу-хау, в связи с этим участник-руководитель, обладающий доступом к ноу-хау, способен, получив знание, вывести свое собственное производство в этой же сфере.

А.А. Кузнецовым помимо рассмотренных выделяется и такое специфическое основание исключения участника из общества, как в связи с уклонением от участия в общих собраниях [Кузнецов, 2014, с. 96].

Рассмотрение указанного основания следует начать с того, что Обзором № 151 даны разъяснения, когда участник может понести ответственность за уклонение от участия в общих собраниях.

Так п.п. 4, 6, 7, 8 приведенного выше обзора устанавливают, что голосование участника по вопросам повестки дня общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью, а равно систематическое уклонение от участия в собраниях могут являться основанием для исключения участника из общества, если такие действия (бездействие) причиняют значительный вред обществу или делают невозможной деятельность общества либо существенно ее затрудняют.

Требование об исключении участника из общества с ограниченной ответственностью в связи с систематическим уклонением от участия в общих собраниях подлежит удовлетворению, если такое систематическое уклонение заведомо влекло существенное затруднение деятельности общества или делало ее невозможной и судом будет установлено отсутствие уважительных причин неявки участника либо его представителя на общие собрания.

Суд отказывает в удовлетворении требования об исключении участника из общества с ограниченной ответственностью, если будет установлено отсутствие причинно-следственной связи между уклонением участника от участия в общих собраниях и наступившими неблагоприятными для общества последствиями в виде невозможности принять решение, имеющее для него важное хозяйственное значение.

Систематическая неявка участника общества с ограниченной ответственностью на общие собрания может быть признана уклонением от участия в них только при доказанности соблюдения процедуры проведения общего собрания, в том числе надлежащего извещения участника о дате, времени и месте проведения собрания.

Пунктом 4 Обзора № 151 установлено, что неучастие в общем собрании должно влечь невозможность деятельности общества или ее существенное затруднение. По мнению А.А. Кузнецова, данное последствие следует рассматривать как создание препятствий для нормальной деятельности общества в результате непринятия соответствующего решения общего собраниях [Кузнецов, 2014, с. 43].

Следующим основанием для исключения участника из общества является голосование на общем собрании определенным образом.

Пунктом 5 Обзора № 151 установлено, что голосование участника на общем собрании участников общества с ограниченной ответственностью может являться основанием для исключения участника из общества только в тех случаях, когда такое голосование заведомо влекло значительные неблагоприятные последствия для общества.

Рассматривая данное основание, среди ученых-юристов имеются сторонники позиции, что применение такого основания может нарушить стабильность гражданского оборота и нарушить принцип самостоятельного принятия решения участником собрания [Там же].

В качестве довода в поддержку указанной позиции Л.В. Кузнецова, указывает, что в случае применения ответственности за решения, принимаемые на голосовании общего собрания, участник должен будет задумываться о том, не будет ли он исключен из общества [Там же].

Контраргументируя указанный подход, А.А. Кузнецов указывает на то, что любой добросовестный участник, учитывающий интересы других участников и общества в любом случае должен задумываться о том, не повлечет ли принятое решение негативных последствий [Кузнецов, 2014, с. 44].

А.А. Кузнецовым также установлено, что ответственность за принятие определенного решения может быть возложена на участника лишь в случае явного неблагоприятного последствия для общества, которое может возникнуть в связи с его принятием.

В свою очередь ответственность за решения, которые были приняты участником по неоднозначным вопросам, не могут служить основанием для его исключения. Подтверждает данную позицию и анализ судебной практики, в частности Арбитражным судом Северо-Западного округа принято решение об отказе в удовлетворении требований об исключении одного из участников, поскольку несовпадение мнений участников не является основанием для исключения, экономически обоснованы были оба варианта ответа по вопросу голосования [Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 17.04.2019 по делу № А44-4874/2018].

Еще одним основанием для исключения участника из общества, А.А. Кузнецовым и Обзором № 151 выделяется реализация участником права на защиту. Обзором № 151 установлено, что существенным условием применения данного основания является установление судом такого обстоятельства, что обратившийся участник знал или должен был знать, что при обращении в государственные органы с соответствующими требованиями и жалобами сообщает недостоверную информацию.

Вместе с тем, Л.В. Кузнецовой критикуется данный подход в связи с тем, что в таком случае нарушается конституционное право на защиту законных прав и интересов участника [Кузнецова, 2006, с. 56].

По нашему мнению, предлагаемый Л.В. Кузнецовой подход является неверным и формальным в связи с тем, что участник, как лицо, обязанное действовать в интересах юридического лица и как лицо, обладающее специальным статусом участника, а это значит, что он имеет определенные знания в предпринимательстве должен учитывать интересы общества и других участников и при этом не препятствовать деятельности.

Следует также рассмотреть такое основание исключения участника из общества как неоплата одним из участников доли уставного капитала.

Пунктом 10 Обзора № 151 установлено, что неполная оплата участником общества с ограниченной ответственностью доли в уставном капитале общества не является основанием для исключения такого участника из общества в порядке, установленном статьей 10 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, поскольку в этом случае в качестве специального последствия бездействия участника законом предусмотрен переход неоплаченной части доли к обществу (пункт 3 статьи 16 Закона).

Рассмотренный в указанном обзоре пример, по мнению некоторых авторов противоречит логике законодательства и разумности делового оборота [Кузнецов, 2014, с. 76].

Так А.А. Кузнецовым, приводится довод в пользу того, что неоплата одним из участников части уставного капитала как раз может существенным образом затруднить деятельность общества. В свою очередь последствия, указанные в ст. 16 Закона об ООО не могут позволить реализовать намерения участников общества по расширению производственной деятельности [Шаститко, 2001, с. 80]. Более того применение ст. 16 Закона об ООО не является основанием для неприменения ответственности по статье 10 Закона об ООО.

Таким образом, российская доктрина по вопросу об основаниях для применения меры ответственности в виде исключения участника из общества не имеет единого подхода к обоснованности того или иного основания, более того судебная практика по указанному вопросу также является противоречивой.

В целях решения указанной проблемы необходимым является закрепление в законодательстве тех оснований, которые являются «весомыми» для применения института исключения участника из общества, а также тех оценочных категорий которыми должен руководствоваться суд при принятии решения об исключении. В качестве таких оснований и оценочных категорий наряду с уже существующими убытками, на наш взгляд, можно принять утрату положения на товарном рынке, на котором действует общество, в том числе и по причине утраты конкурентоспособности. Поскольку при совершении недобросовестным участником, в отношении которого инициируется процедура исключения, определенных действий, в будущем общество существенным образом может лишиться того, на что оно было вправе рассчитывать. Для обоснования потери положения на товарном рынке можно в частности использовать механизм, разработанный Федеральной Антимонопольной Службы, содержащийся в Приказе ФАС России № 220 «Об утверждении порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке», согласно которому учитывается и мнение потенциальных покупателей относительно определенного продавца и иных экономические категории. В таком случае в ходе судебного разбирательства об исключении участника из общества в связи с утратой обществом положения на товарном рынке, необходимо привлечение эксперта, согласно заключению которого будет доказано утрата положения исходя из критериев, предложенных Федеральной Антимонопольной Службой или же наоборот.

В качестве рекомендации по совершенствованию законодательства об основаниях исключения участника из общества следует также закрепить невозможность вступлении участника и общества в конкуренцию, поскольку в таком случае общество также может лишиться того на что вправе было рассчитывать. Как отмечено выше, вступление в конкуренцию с обществом также подрывает договорную теорию создания и функционирования юридического лица, поскольку результат, достигнутый обществом, может быть приравнен к результату, достигнутому всеми участниками общество, в свою очередь использование такого результата лишь одним из участников влечет нарушение прав остальных лиц.

1.3 Правовые последствия исключения участника

Согласно п. 4 ст. 23 Закона об ООО доля участника общества, исключенного из общества, переходит к обществу. При этом общество обязано выплатить исключенному участнику общества действительную стоимость его доли, которая определяется по данным бухгалтерской отчетности общества за последний отчетный период, предшествующий дате вступления в законную силу решения суда об исключении, или с согласия исключенного участника общества выдать ему в натуре имущество такой же стоимости.

Из текста указанной нормы следует, что последствия исключения участника общества можно разделить на три самостоятельные группы последствий: 1) последствия исключения из общества для самого участника, 2) последствия исключения участника для общества, 3) последствия для других участников общества.

Следует начать рассмотрение поставленного вопроса именно с последствий для самого участника.

Как справедливо отмечает А.А. Кузнецов, момент прекращения статуса участника общества заключается во вступлении в законную силу решения об исключении [Кузнецов, 2014, с. 97].

Таким образом, с момента вступления в законную силу решения суда об исключении участника указанное лицо утрачивает, в том числе права на получение прибыли от деятельности общества, а также на принятие решений на общих собраниях участников общества.

По мнению А.А. Кузнецова, указанные положения закона об ООО нуждаются в реформировании, в частности необходимо изменить положения закона в части юридического факта, предшествующего прекращению прав участника. Так автором предлагается в качестве порождающего юридического факта расценивать момент выплаты обществом действительной стоимости доли исключенному участнику, а не вступление в законную силу решения суда. Также А.А. Кузнецов предлагает альтернативный предложенному вариант, а именно назначение доверительного управляющего долей на период со дня вступления решения суда в законную силу и до выплаты исключенному участнику стоимости его доли [Кузнецов, 2014, с. 100].

По нашему мнению, предложения Кузнецова А.А. являются актуальными и учитывающими интересы всех сторон корпоративного правоотношения, по следующим основаниям.

Согласно п. 8 ст. 23 Закона об ООО срок на выплату обществом исключенному участнику стоимости его доли составляет один год, что является, несомненно, чрезмерным сроком для исполнения обязанности, поскольку в указанный годичный период участник не может пользоваться денежными средствами, причитающимися ему. Более того, следует также указать на то, что в случае принятия концепции, которая установлена законодателем при решении данного вопроса, возможно некоторое злоупотребление своими правами руководителем общества и его оставшимися участниками. Так, по нашему мнению, злоупотребление может проявиться в отчуждении активов общества. Поскольку с момента вступления в законную силу решения суда об исключении участника из общества, у такого участника прекращаются его корпоративные права, в том числе право на обращение в суд то, в связи с этим исключенный участник не в состоянии защитить свои права надлежащим образом.

Более того, отчуждение активов общества может повлечь за собой его банкротство. С учетом того, что определением Верховного Суда Российской Федерации [Определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2018 № 305-ЭС17-17208] установлена презумпция недопущения включения в реестр требований кредиторов чьи права возникли из корпоративных правоотношений, а выплата доли участнику в связи с его исключением, несомненно, имеет корпоративную природу, то в таком случае исключенный участник рискует не получить ничего.

Безусловно, аргументом в защиту позиции о необходимости исключения участника с момента вступления в законную силу решения суда является презумпция добросовестности и разумности действий участников гражданских правоотношений, в том числе участников корпорации, но с учетом указанного выше тезиса о низкой корпоративной культуре и стремлении получить максимальную прибыль, не взирая на обязательства и добросовестность сводят указанную презумпцию на нет.

Следует также отметить, что зарубежный опыт решения вопроса о том, какой именно юридический факт считать порождающим прекращение права на долю в обществе, также не имеет единого подхода.

Так, например, как отмечает Х. Скогин, немецкие суды придерживаются позиции о том, что до момента выплаты обществом стоимости доли участник сохраняет свой статус и вправе голосовать по тем вопросам, которые касаются его самого при этом у исключенного участника отсутствует право голоса по иным вопросам деятельности общества[Scogi№, 1994, p. 15].

Таким образом, в Германии частично применяется концепция, предложенная А.А. Кузнецовым, заключающаяся в отсрочке прекращения корпоративных прав участника до момента выплаты ему стоимости доли.

Проблему юридического факта, порождающего исключение участника из общества также затрагивает и Л.В. Кузнецова [Кузнецова, 2006, с. 56], которая указывает на то, что в случае вступления в законную силу решения суда об исключении участника из общества и дальнейшей отменой проверочной инстанцией в условиях уже внесения изменений в учредительные документы общества невозможен поворот решения суда.

Л.В. Кузнецова указывает, что в таком случае исключенный участник вправе обратиться к обществу и регистрирующим органам с заявлением об обязании привести учредительные документы в надлежащее состояние, в том числе путем внесения изменений [Там же].

По нашему мнению, данная позиция является актуальной лишь в той части, если общим собранием участников общества, на основании п.2 ст. 24 Закона об ООО, не продана доля исключенного участника.

В последнем случае не ясен вопрос о том, как восстановить права исключенного участника, при этом, не нарушив права вновь принятого участника.

По нашему мнению, данный вопрос осложняется еще и тем, что общество с ограниченной ответственностью, как отмечают многие авторы, в числе которых Ломакин Д.В., основано на личных, доверительных отношениях участников, в связи, с чем вновь принятый участник может не желать участвовать в деятельности общества совместно с исключенным участником [Ломакин, 2008, с. 511].

Более того, совместное участие нового участника и исключенного участника влечет правовой казус, заключающийся в возможном распылении доли, купленной одним и восстановленной другим участником.

Исходя из чего, следует вывод о том, что оба участника лишаются того, на что вправе были рассчитывать при вступлении в общество.

Другой вариант, возможный в данной ситуации заключается в признании за новым участником отсутствующим права на долю.

Указанный вариант также является, по нашему мнению, недопустимым, поскольку исключение участника, а приобретшее лицо долю исключенного участника, становится полноправным участником общества, возможно лишь в судебном порядке по правилам и основаниям, предусмотренным ст. 10 Закона об ООО.

Таким образом, вопрос о дальнейшей судьбе доли, приобретенной одним лицом и в отношении которой восстановлено право другого лица, остается открытым.

Вторую и третью группу последствий представляют последствия исключения участника для общества, а также последствия для участников общества, сохраняющих свои корпоративные отношения с обществом.

Так следует отметить, что согласно п. 4 ст. 23 Закона об ООО доля участника общества, исключенного из общества, переходит к обществу.

Таким образом, при исключении участника из общества общество становится владельцем доли в уставном капитале общества равной, доли исключенного участника.

Примечательно, что согласно п. 2 ст. 24 Закона об ООО общее собрание участником общества должно в течение одного года со дня перехода к обществу доли в уставном капитале произвести распоряжение указанной долью, путем её распределения между участниками или приобретены некоторыми или всеми участниками.

Из указанной нормы следует вывод о том, что у участников, сохранивших свои отношения с обществом, появляется обязанность участия в общем собрании с целью принятия решения о дальнейшей судьбе доли, принадлежавшей исключенному участнику.

Интересен вопрос о правовых последствиях не проведения общего собрания с целью решения вопроса о судьбе доли исключенного участника. Согласно п. 5 ст. 24 Закона об ООО нераспределенные или не проданные доли должны быть погашены, и размер уставного капитала общества должен быть уменьшен на величину номинальной стоимости этой доли или этой части доли.

Следующим правовым последствием для общества является обязанность выплаты стоимости доли исключенному участнику.

Как указывалось выше, законодательно закреплено правило о необходимости выплаты обществом стоимости доли исключаемому участнику.

Срок для выплаты, согласно Закону об ООО составляет один год с момента перехода к обществу доли.

Пунктом 4 ст. 23 Закона об ООО также предусмотрено, что стоимость доли определяется исходя из данных бухгалтерской отчетности за последний отчетный период, предшествующий решению об исключении участника из общества.

Данное положение закона не раз подвергалось недобросовестными участниками гражданских правоотношений обходу, относительно корректировок внесения в бухгалтерскую отчетность данных с целью занижения стоимости доли исключенного участника.

Судебной практикой достаточно четко разрешен указанный вопрос, так, Верховным Судом Российской Федерации [Определение Верховного Суда РФ от 20.06.2016 № 302-ЭС16-6070 по делу № А33-18697/2014] установлено, что законодательством о бухгалтерском учете не предусмотрено представление в налоговые органы корректирующих бухгалтерских отчетов за прошедшие периоды; все изменения в бухгалтерской отчетности отражаются в отчетности периода выявления ошибки; если бухгалтерский баланс и другая бухгалтерская отчетность утверждены и сданы, в них исправления не вносятся, так как составление уточненных балансов и отчетов о прибыли и убытках законодательством не предусмотрено.

Таким образом, Верховным Судом исключена возможность недобросовестного поведения со стороны общества с целью нарушения права участника на долю в уставном капитале путем уменьшения данных бухгалтерской отчетности.

При этом является актуальным вопрос о справедливости выплаты исключенному участнику, по основанию причинения своими действиями (бездействием) убытков обществу. В ситуации, когда участник уже причинил убытки обществу, как путем создания, конкурирующего с обществом юридического лица, так и иным способом, в том числе вывода капитала общества на подконтрольные участнику лиц, становится актуальным вопрос о справедливости выплаты такому участнику действительной стоимости доли, например 50 % сверх того, что уже получил участник.

По нашему мнению, надлежащим способом защиты прав и законных интересов других участников общества, требовавших исключить одного из участников, является оспаривание сделок, совершенных во вред обществу.

Однако данный способ защиты теряет свою пригодность в случае создания исключенным участником юридического лица, конкурирующего с обществом.

Так согласно ст. 21.1 Федерального закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» в качестве оснований для исключения можно выделить: 1) юридическое лицо в течении последних двенадцати месяцев не представляло документов бухгалтерской отчетности; 2) юридическое лицо не осуществляло операций хотя бы по одному счету; 3) невозможность ликвидации юридического лица, в связи с отсутствием средств на проведение процедуры ликвидации; 4) наличия в Едином государственном реестре юридических лиц (далее - ЕГРЮЛ) сведений, в отношении которых внесена запись о недостоверности.

Таким образом, следует вывод об отсутствии оснований для исключения конкурирующего общества из ЕГРЮЛ.

Следует также отметить, что невозможен и запрет конкурирующему обществу осуществлять определенную деятельность, в противном случае нарушается принцип свободы предпринимательской деятельности, установленный п. 1 ст. 23 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, в данном случае можно говорить о некотором более выгодном положении исключаемого участника.

Как отмечено выше, в российском законодательстве об ООО выплата части доли осуществляется исходя из действительной её стоимости, определяемой на основании бухгалтерской отчетности, в связи с этим необходимо также рассмотреть другие способы определения цены, существующие в зарубежных правопорядках. Так в правопорядках стран Европейского Союза, Эстонии, встречаются такие способы определения цены как проведение публичных торгов. Суть указанного способа заключается в выплате участнику такой суммы денежных средств, которую предложат на открытом аукционе.

А.А. Кузнецов, на наш взгляд, справедливо критикует эстонский подход к определению цены, поскольку такой способ не учитывает наличие некоторых аспектов, связанных с закрытой природой обществ с ограниченной ответственностью в связи, с чем покупатель доли существенным образом рискует, что влечет снижение покупной цены [Кузнецов, 2014, с. 100].

В немецком законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью действует несколько иной подход, описанный Х. Скогином [Там же]. Так размер денежных средств, которые должно выплатить общество исключаемому участнику определяется через справедливую цену с учетом капитализации отчуждаемой доли.

Критикуется указанный подход П.П. Вриезом, по мнению которого, исходной точкой для определения цены доли должна быть позиция о свободе участников в определении стоимости их долей [Vries, 2010, p. 24].

Следует также рассмотреть ситуацию, когда общество не исполняет принятое и вступившее в законную силу решение суда о выплате части доли исключенному участнику.

По мнению Л.В. Кузнецовой, в описанной выше ситуации бывший участник вправе обратиться в суд с заявлением о взыскании суммы подлежащей выплате, в таком случае указанное заявление будет квалифицировано как заявление о взыскании убытков [Кузнецова, 2006, с. 64].

Указанный подход к квалификации заявления о взыскании в счет утраченной доли объясняется тем, что согласно ст. 15 ГК РФ под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

В ситуации, когда в связи с решением суда лицо лишено определенного имущества, в данном случае доли в уставном капитале, оно вправе рассчитывать на соразмерную компенсацию, в свою очередь незаконные действия кого-либо, нарушающие указанные права в полной мере отвечают признакам убытков в гражданском праве в целом.

Данный вывод подтверждается и материалами судебной практики, в частности Арбитражный суд Московского округа [Постановление Арбитражного суда Московского округа от 20.02.2019 по делу № А41-8128/2018], указал на то, что действия (бездействие) общества, выразившиеся в невыплате денежный компенсации влекут причинение бывшему участнику убытков.

Из указанного выше судебного акта также следует, что в случае предъявления искового заявления о взыскании убытков истец, исключенный участник, не лишен также права на предъявление требований о взыскании с ответчика процентов за пользование чужими денежными средствами, на основании ст. 395 ГК РФ.

Указанная позиция нашла свое подтверждение и в доктрине, так, по мнению Л.В. Кузнецовой, требование о выплате процентов на основании ст. 395 ГК РФ, является вполне логичным, поскольку в иных спорах о взыскании убытков, не по основанию невыплаты исключенному участнику денежных средств, указанное требование заявляется истцом [Кузнецова, 2006, с. 66].

Позицию о наличии оснований для взыскания убытков высказал и Президиум ВАС РФ [Постановление Президиума ВАС РФ от 03.11.2009 по делу № А43-6350/2008-25-179], который справедливо указал на то, что в случаях невыплаты действительной стоимости доли в установленный Законом срок выбывший участник общества с ограниченной ответственностью вправе потребовать выплаты процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами в порядке, предусмотренном статьей 395 Кодекса. При этом моментом, с которого следует исчислять проценты за пользование чужими денежными средствами, является возникновение у общества с ограниченной ответственностью обязанности выплатить действительную стоимость доли. Принятие судебных актов, подтверждающих наличие у общества такой обязанности, не изменяет срока ее исполнения.

На основании изложенного следует вывод о том, что в настоящий момент существует большое количество проблем, связанных с имущественными последствиями исключения участника из общества, как совершение обществом определенных действий, направленных на выплату действительной стоимости доли, так и корпоративными последствиями деятельности общества, связанных с участием исключенного участники в общих собраниях.

На наш взгляд, проблемы, связанные с действиями общества о выплате действительной стоимости доли исключенному участнику носят технический характер, например, о моменте выплаты, о возможности предъявления иска о выплате процентов по ст. 395 ГК РФ.

В свою очередь, более глубинной проблемой, связанной с исключением участника из общества является проблема корпоративного управления обществом в период вступления в законную силу решения суда об исключении и до момента выплаты действительной стоимости доли. Поскольку исключенный участник на время остается без указанного актива и в денежном выражении и в отсутствии корпоративных прав.

Для решения данной проблемы, актуально заимствование и иностранного опыта решения данной ситуации, например, введение в корпоративное законодательство, института управляющего долей исключенного участника или всем имуществом общества с целью сохранения status quo, для недопущения банкротства организации.

В качестве кандидатуры управляющего возможно использование уже существующих субъектов гражданских правоотношений - арбитражного управляющего, поскольку наличие указанного статуса у лица предполагает его уровень образования в экономической сфере, что также может позволить существенно улучшить положение дел общества, пережившего корпоративную «войну». Другой специальный участник гражданских правоотношений, чьей уровень управления корпорацией позволяет достичь цели указанного предложения - недопущение ухудшения финансового состояния должника, доверительный управляющий ценными бумагами, поскольку обладание указанным статусом предопределяет профессионализм лица.

Другая проблема, обозначенная как принятие нового участника и одновременное восстановление прежнего участника в своих корпоративных правах могла бы быть решена посредством установления законодательного ограничения о давности процесса об исключении участника.

Статьей 276 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) предусмотрено, что срок на подачу кассационной жалобы составляет два месяца. В свою очередь ст. 285 АПК РФ предусмотрен двухмесячный срок на рассмотрение кассационной жалобы. Таким образом, лишь срок подачи и рассмотрения первой кассации составляет четыре месяца.

В свою очередь с учетом положений статей 291.2, 291.7 АПК РФ указанный срок может увеличиться вдвое, то есть до восьми месяцев.

Обжалование в порядке надзорного производства, как способ защиты нарушенных прав, также способно увеличить срок рассмотрения дела до двенадцати месяцев.

Таким образом, устанавливая законодательное ограничение на вступление в общество новых участников возможно избежать описанной выше коллизии.

2. Применение института исключения при корпоративном конфликте

2.1 Исключение участника из общества как способ разрешения корпоративного конфликта

Корпоративное право России на сегодняшний день продолжает претерпевать доктринальные изменения. К числу актуальных вопросов относятся и вопросы, связанные с корпоративными конфликтами -«deadlock», то есть ситуаций, когда дальнейшая деятельность общества невозможна или затруднена в связи с наличием между его участниками корпоративного конфликта.

Как уже было отмечено в юридическом сообществе и по сей день не утихает дискуссия относительно правовой природы института исключения участника из общества, при этом существует также позиция, рассматривающая исключение участника из общества как способ разрешения корпоративного конфликта. Одним из авторов, наиболее полно рассмотревших указанный подход является Д.И. Степанов, по мнению которого, применение исключения участника из общества возможно в случае необходимости дезактивации права вето определенного участника с целью недопущения/устранения ситуаций блокирования деятельности общества [Степанов, 2015, с. 34].

Этой же позиции придерживается и С.Ю. Филиппова по мнению которой, исключение участника также возможно в ситуациях наличия корпоративного конфликта [Филиппова, 2014, с. 105].

Для наиболее полного рассмотрения института исключения участника как способа разрешения корпоративного конфликта необходимо указать ситуации, при которых исключение возможно к применению с целью защиты прав и законных интересов участников общества, а также ситуаций, в которых применение заявленного института является нецелесообразным.

В качестве первого типа ситуаций, в которых применение института исключения участника для целей решения корпоративного конфликта стоит указать следующее: Участник являясь миноритарным членом общества предпринимает действия, направленные на «захват» власти в обществе, с целью получения наибольшей управленческой или экономической выгоды от деятельности общества, в свою очередь действия, предпринимаемые таким участником являются существенно важными для самого общества, в противном случае все предпринимаемые таким участником действия являются безосновательными. В таком случае является актуальным применение института исключения миноритарного участника. Аналогичный подход может быть применен и к ситуации, когда мажоритарный участник проявляет оппортунистическое поведение относительно интересов общества.

В свою очередь deadlock может быть выражен не только в поведении непосредственно самих участников. По мнению Д.И. Степанова, ситуация невозможности принятия решения может сложиться и в коллегиальном органе общества - совете директоров, который по общему правилу формируется самими участниками [Степанов, 2015, с. 87]. Поскольку члены совета директоров избираются самими участниками эти члены представляют интересы участников, в связи с этим к ситуациям deadlock'а относятся в том числе и корпоративные конфликты, возникающие в указанном органе управления, в связи с чем к участнику, незаконные интересы которого, выраженные в блокировании принятия решения коллегиальным органом, защищаются членами этого органа, может быть применен институт исключения участника из общества.

Исключение участника из общества как способ решения корпоративного конфликта является и не всегда допустимым способом, поскольку является наиболее грубым методом воздействия на участников. Как указывает Д.И. Степанов, исключение одного из участников невозможно в том случае, когда: 1. Доли исключаемого и инициировавшего исключение участников равны; 2. Каждый из участников совершал действия, направленные на эскалацию корпоративного конфликта; 3. Стороны не смогли прийти к консенсусу относительно выкупа доли каждого из них[Степанов, 2015, с. 89].

Рассмотрим указанные ситуации невозможности исключения более детально.

Относительно ситуации, когда доли участников (групп участников) являются равными, следует отметить следующее. По нашему мнению, применение исключения одного из участников для данной категории дел вполне возможно в связи с тем, что главной целью создания коммерческого юридического лица, является получение его учредителями или его участниками материальной выгоды. В том случае, когда два или более участников складывают свои капиталы в равной степени, они также рассчитывают и на получение равной суммы дивидендов. Таким образом, упростив, данный тезис можно выразить как: «какая разница кто управляет обществом, если это приносит прибыль». В такой ситуации оба участника (группы участников) действуют добросовестно, учитывая мнение каждого из них. В свою очередь, суть корпоративного конфликта как явления заключается в желании одной из сторон получить большую выгоду за счет ущемления интересов другой стороны. Таким образом, совершив некоторое посягательство на долю прибыли одного из участников такое лицо, вполне может считаться виновником возникшего deadlock'а, в связи, с чем его поведение может считаться оппортунистическим и подпадает под вариацию ситуации № 1, описанной в качестве примера, когда применение исключения возможно и обоснованно.

Обращая внимание на ситуацию, при которой каждая из сторон конфликта предпринимала действия, направленные на его эскалацию необходимо установить с чего начался конфликт, который привел к deadlock'у, как уже было указано выше в отношениях по созданию коммерческого общества базисом является экономика, то есть получение материальной выгоды для каждой из сторон, отдавая при этом отчет о делении прибыли пропорционально долям участников общества. Более того применяя такую меру как исключение участника из общества в качестве способа разрешения корпоративного конфликта невозможно не учитывать те критерии, установленные ст. 10 Закона об ООО, при которых является возможным применение данной меры. В частности, необходимо установить чьи конкретно действия повлекли невозможность или существенное затруднение деятельности общества.

Ситуации, когда стороны не смогли прийти к общему решению о выкупе доли одного из них также, на наш взгляд, являются не вполне достаточными для неприменения института исключения участника из общества в связи со следующим. Сама суть корпоративного конфликта заключается в нежелании одного из участников (группы участников) принять позицию другой, при этом каждый из них не хочет отчуждать долю, принадлежащую ему. По нашему мнению, исключение участника в приведенной ситуации также как и рассмотренная выше должна основываться на установлении лица, чьи действия (бездействие) привело к невозможности или существенному затруднению деятельности общества.

Рассматривая институт исключения участника из общества следует также обратить внимание и на возникающие в связи с этим применением проблемы. Первой проблемой существующей в экономическом и доктринальном рассмотрении ситуации является равенство/ неравенство долей участников.

По мнению Д.И. Степанова, для применения института исключения участника из общества в условиях корпоративного конфликта необходимо существенное неравенство долей с меньшей долей исключаемого участника (группы участников) относительно доли участника (группы участников) инициировавшего это исключение [Степанов, 2015, с. 95]. Обоснование данной позиции сводится к тому, что только участник, являющийся миноритарием в обществе, заинтересован в создании ситуации недопущения нормального функционирования деятельности общества, в том числе с целью придания своей доле большей значимости. Более того, такой участник, создавая ситуацию deadlock'a, по убеждению Д.И. Степанова, является менее уязвимым, чем мажоритарный участник, в случае остановки деятельности общества в связи с тем, что он меньше теряет [Степанов, 2015, с. 97].

По нашему мнению данный тезис является описанием идеальной ситуации deadlock'a поскольку нередки случаи когда один из участников, являясь мажоритарным участником, инициирует комплекс мероприятий, в том числе с созданием корпоративного конфликта приводящий к банкротству организации, с целью дальнейшего выкупа ликвидного производственного оборудования и оставления «баласта» своим кредиторам и миноритариям. Следует также отметить, что тезис о необходимости исключения лишь миноритария не является оправданным и потому, что для такого лица эта деятельность может быть единственной, в свою очередь для мажоритария актив, являющийся объектом корпоративного конфликта может быть лишь небольшой его частью.

Вторая проблема применения института исключения участника при корпоративном конфликте заключается в невозможности определить виновную в создании этого конфликта сторону в связи со следующим. В случае нарушения одной из сторон прав и законных интересов другой стороны последняя с течением определенного времени начинает предпринимать действия, направленные на эскалацию конфликта, и обе стороны совершают правомерные с одной стороны действия, но при этом приводящие к нарушению нормального функционирования деятельности общества. В сложившейся ситуации, для суда, как для третьей стороны, являющейся арбитром в споре, становится неясно чьи же именно действия привели к невозможности деятельности общества. В свою очередь, простое выяснение обстоятельств дела относительно вопроса «А кто же первый начал?» иногда не позволяет сделать вывод о том, что именно такое лицо виновно в затрудненном положении дел, напротив сложившаяся ситуация может возникнуть в связи с чередой событий и действий разных сторон конфликта. Таким образом, исключение лица, в ситуации, когда противоположная сторона предпринимала действия также являющиеся оппортунистическими, является безосновательным и несправедливым.

Указанной позиции придерживается и ВС РФ, изложивший свое видение решения вопроса в сложившейся ситуации следующим образом: «иск об исключении участника не может быть удовлетворен в том случае, когда с таким требованием обращается лицо, в отношении которого имеются основания для исключения» [Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»]. По нашему мнению, такой подход действительно является допустимым, поскольку, исключая одну из сторон корпоративного конфликта за действия, схожие с действиями другой стороны происходит некоторое несправедливое ущемление прав одного лица перед правами и интересами другого. При этом как отмечено в более позднем по сравнению с указанным выше постановлением Пленума ВС РФ, определении ВС РФ [Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 20.07.2015 № 305-ЭС15-2706] наличие равных долей участников общества не может свидетельствовать о невозможности исключения одного из участников, в таком случае суду необходимо руководствоваться фактическими обстоятельствами дела. Указанная позиция развивает заложенную в постановлении Пленума тенденцию о необходимости учета долей и поведения каждого из участников, что, по нашему мнению, является верным, при этом необходимо отметить то, что в любом случае в корпоративном конфликте есть сторона, допустившая больше нарушений в своих действиях, по сравнению с другой, что может быть выражено в отчуждении основных или дорогостоящих активов общества, поскольку воспользовавшись именно положением руководителя организации такое лицо вправе произвести отчуждение.

Позиция Пленума ВС РФ о невозможности удовлетворения иска об исключении участника также существовала и в судебной практике предшествующей изданию постановления. В частности Семнадцатым арбитражным апелляционным судом указано на то, что ответчик не препятствует деятельности общества, а, напротив, активно защищает свои права от нарушений со стороны других участников общества, что не может являться основанием для его исключения из состава участников [Постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.08.2012 по делу № А60-14676/2012]. Аналогичной позиции придерживается и Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд, который отказал истцу в удовлетворении его требований по такому же основанию [Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 14.06.2013 № 15АП-7334/2013 по делу № А32-30133/2012].

В другой ситуации, когда стороны не могут прийти к консенсусу относительно назначения конкретного лица директором следует отметить следующее. Д.И. Степанов в качестве примера приводит следующую ситуацию, когда оба участника, правомерно выдвигают и голосуют за разных кандидатов на пост руководителя организации, при равном распределении долей возможно долгое неизбрание лица, в связи с чем следует вывод о том, что в дальнейшем правомерными действиями по голосованию определенным образом может быть достигнут неправомерный результат - отсутствие директора, что в конечном счете приведет к невозможности деятельности общества [Степанов, 2015, с. 102]. В таком случае, по нашему мнению, помимо исключения одного из участников, на помощь может прийти опыт зарубежного законодателя относительно сложившейся ситуации, в том числе путем применения «русской рулетки» используемой в странах англо-саксонской правовой семьи, смысл которой заключает в установлении наиболее справедливой цены за долю участника.

Одной из наиболее важных проблем при применении института исключения участника из общества с целью разрешения корпоративного конфликта следует также считать и большую дискрецию судов при решении вопроса о соблюдении критерия существенной затруднительности деятельности организации. Указанная проблема наиболее остро встает в корпоративном конфликте двух участников с равными долями, а также в ситуации, описанной выше, выраженной в сопоставимости действий каждой из сторон конфликта. В указанной проблеме следует определить, что зачастую стороны обращаются в суд лишь в тех ситуациях, когда не смогли самостоятельно принять решения о дальнейшей совместной деятельности. По нашему мнению, актуален для решения данной ситуации следующий подход, который нашел свое отражение в корпоративной практике стран Европейского союза, в частности Великобритании, когда два российских акционера крупной металлодобывающей корпорации создав deadlock обратились в суд за решением вопроса. В такой ситуации судом было предложено сторонам ввести в качестве третьей стороны, некого арбитра, третьего акционера, который должен был обладать такой долей в уставном капитале общества, которая способствовала принятию наиболее взвешенного и выгодного для всех участников общества решения. Стоит отметить, что такой подход вполне является обоснованным и актуальным, в том числе и для российских реалий малого и среднего бизнеса, при этом необходимо установить уровень компетенции такого третьего лица, а также его непредвзятость по отношению к какой-либо из сторон конфликта.

Следует также рассмотреть случаи, когда исключение участника из общества как способ разрешения deadlock'а возможен к применению. Во-первых, анализ судебной практики [Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 19.06.2012 по делу № А70-9816/2011; Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 16.10.2014 по делу № А14-2470/2013], позволяет сделать вывод о том, что исключение возможно в таких ситуациях как: 1. Один из участников похищает долю другого участника (участников) в связи с чем становится невозможным проведение общего собрания, а также происходит внесение недостоверных сведений в ЕГРЮЛ. 2. Действия (бездействие) одного из участников приводят к угрозе ликвидации общества или другим негативным последствиям к коим может относится неполучение определенной лицензии на осуществление деятельности, не достижение согласованных условий с контрагентом общества и другие. 3. Неучастие в общем собрании участников общества по обязательным и необязательным к принятию вопросам. Данная ситуация довольно типична для корпоративного конфликта, поскольку такой вопрос как например назначение руководителя организации является наиболее важным для каждого из участников общества, в связи с этим в российской правовой доктрине предлагается введение некоторых уравновешивающих ограничений, заключающихся в следующем: участник, который блокирует принятие решения по вопросу повестки дня обязан предложить свою собственную альтернативу для этого решения, собрание участников проведено с соблюдением всех процессуальных требований законодательства, участник несет ответственность лишь при условии, что именно его голос не позволил принять решение, безальтернативное блокирование принятия решения происходит систематически. Указанные меры должны быть применены только в совокупности, что в свою очередь означает невозможность исключения участника в случае отсутствия какого-либо из критериев. При этом, по мнению А.В. Габова, голосование при ситуации deadlok'a в том числе безосновательное не должно влечь за собой негативную ответственность для участника [Габов, 2015, c. 43]. Применительно к указанным выше ситуациям следует отметить простоту обхода этих самых критериев, поскольку участник, ведущий оппортунистический характер своего участия в корпорации, может бесконечно много раз предлагать, в том числе по вопросу о назначении руководителя организации свою кандидатуру, в связи с чем следует вывод о невозможности на практике соблюсти критерий безальтернативности.

Более того, исключение участника в связи с тем, что он считает решение, которое предлагается им и отвергается другой стороной, адекватным и отвечающим интересам общества является недопустимым и потому, что в таком случае участнику вменяется некоторая обязанность голосовать определенным образом, при этом уже существующий корпоративный механизм корпоративного договора не используется, в связи с чем отсутствует критерий добровольности принятия на себя обязательств.

Из указанного также следует и некий логический вывод о том, что в случае принятия обозначенной концепции участник по сути обязуется голосовать как большинство участников, или как участник (группа участников) у которого находится контролирующая доля общества. В связи с этим также следует вывод об отсутствии должного внимания по отношению к самому институту права вето. Сама юридическая суть предоставления права вето как добровольного, то есть в силу заключенного между участниками общества соглашения о предоставлении определенному участнику этого права, так и императивного, то есть в силу закона, например о вопросах требующих не просто большинства голосов, а квалифицированного, заключается в том, чтобы учесть интересы каждой из стороны, участвующей в деятельности общества, в связи с этим также следует вывод и о том, что простое сведение исключения участника, как правило миноритария, к не противоречию концепции корпоративного контроля со стороны мажоритария, то есть тезиса о том, что решение было бы принято если бы не позиция миноритария, лишает указанного участника права на то, на что он был вправе рассчитывать при приобретении доли общества.