Анализ русских литературных произведений XIX века

Это стихотворение оставляет после прочтения ощущение, будто бы ты осознал то, что никому больше знать не дано; понял основу мироздания, и мне хочется согласиться с идеей, высказанной Тютчевым в этой строфе, что мы действительно непрерывно движемся от понимания отдельных, частных проблем ко все более общим законам природы. Но в это же время мне кажется, что Тютчеву лишь хотелось этого, у него возникло непреодолимое желание проникнуть в самую сущность всего живого, но на самом-то деле это невозможно!

Отсюда и сомнения автора во втором предложении. И опять предоставляется выбор из двух вариантов, опять «загадка», существование которой Тютчев отрицал…

Стихотворения Тютчева можно сравнить с картинами импрессионистов. Короткие, чёткие предложения-мысли, преобладающие в его творчестве соответствуют изображению мелкими мазками импрессионистов. Также схожи и позиции поэта и художников - сугубо личностная. Тютчев описывает нам то, как понимает увиденное, а не то, что видит.

И.А. Гончаров. Роман «Обломов»

Иван Александрович Гончаров (6 (18) июня 1812, Симбирск, ныне Ульяновск -- 15 (27) сентября 1891, Санкт-Петербург) -- русский писатель; член-корреспондент Императорской Академии наук по Разряду Русского языка и словесности (1860).

Иван Гончаров родился 6 (18) июня 1812 года в Симбирске. Его отец Александр Иванович (1754 - 1819) и мать Авдотья Матвеевна (1785--1851) (в девичестве Шахторина) принадлежали к купеческому сословию. В большом каменном доме Гончаровых, расположенном в самом центре города, с обширным двором, садом, многочисленными постройками проходило детство будущего писателя. Вспоминая в преклонные годы своё детство и отчий дом, Гончаров писал в автобиографическом очерке «На родине»: «Амбары, погреба, ледники переполнены были запасами муки, разного пшена и всяческой провизии для продовольствия нашего и обширной дворни. Словом, целое имение, деревня». Многое из того, что Гончаров узнал и увидел в этой «деревне», явилось как бы изначальным импульсом в познании поместного, барского быта дореформенной России, так ярко и правдиво отразившегося в его «Обыкновенной истории», «Обломове» и «Обрыве».

Когда Гончарову было семь лет, умер его отец. В последующей судьбе мальчика, в его духовном развитии важную роль сыграл его крёстный отец Николай Николаевич Трегубов. Это был отставной моряк. Он отличался широтой взглядов и критически относился к некоторым явлениям современной жизни. «Добрый моряк» -- так благодарно называл Гончаров своего воспитателя, фактически заменившего ему родного отца. Писатель вспоминал:

Постепенно начинается серьёзное творчество писателя. Оно формировалось под влиянием тех настроений, которые побуждали молодого автора всё более иронически относиться к царившему в доме Майковых романтическому культу искусства. 40-е годы -- начало расцвета творчества Гончарова. Это была важная пора в развитии русской литературы, как и в жизни русского общества в целом. Гончаров знакомится с Белинским, часто бывает у него на Невском проспекте, в доме Литераторов. Здесь в 1846 году Гончаров читает критику к своему роману Обыкновенная история. Общение с великим критиком имело важное значение для духовного становления молодого писателя. Гончаров и сам засвидетельствовал в одном из писем, какую роль для него сыграл Белинский:

Только когда Белинский регулировал весь вчерашний хаос вкусов, эстетических и других понятий и проч., тогда и взгляд на этих героев пера (Лермонтова и Гоголя) стал определённее и строже. Явилась сознательная критика…

В своих «Заметках о личности Белинского» Гончаров с симпатией и благодарностью рассказал о своих встречах с критиком и о его роли как «публициста, эстетического критика и трибуна, провозвестника новых грядущих начал общественной жизни». Весной 1847 года на страницах «Современника» публикуется «Обыкновенная история». В романе конфликт между «реализмом» и «романтизмом» предстаёт как существенная коллизия русской жизни. Гончаров назвал свой роман «Обыкновенная история», тем самым он подчеркнул типичность процессов, которые отразились в этом произведении.

Гончаров продолжал жить в атмосфере литературных интересов, интенсивно переписываясь с одними писателями, лично общаясь с другими, не оставляя и творческой деятельности. Он пишет несколько очерков: «Литературный вечер», «Слуги старого века», «Поездка по Волге», «По восточной Сибири», «Май месяц в Петербурге». Некоторые из них были опубликованы посмертно. Следует отметить ещё ряд замечательных выступлений Гончарова в области критики. Такие, например, его этюды, как «Мильон терзаний», «Заметки о личности Белинского», «Лучше поздно, чем никогда», давно и прочно вошли в историю русской критики в качестве классических образцов литературно-эстетической мысли.

Гончаров оставался в полном одиночестве и 12 (24) сентября 1891 года он простудился. Болезнь развивалась стремительно, и в ночь на 15 сентября он умер от воспаления легких на восьмидесятом году жизни. Иван Александрович был похоронен на Новом Никольском кладбище Александро-Невской лавры (в 1956 году перезахоронен, прах писателя перенесли на Волково кладбище). В некрологе, опубликованном на страницах «Вестника Европы», отмечалось: «Подобно Тургеневу, Герцену, Островскому, Салтыкову, Гончаров всегда будет занимать одно из самых видных мест в нашей литературе»

Особенности сюжета романа «Обломов». Роман рассказывает о жизни Ильи Ильича Обломова. Илья Ильич живёт в Петербурге, практически не выходя из дома и даже не поднимаясь с дивана. Он не занимается никакой деятельностью, не выходит в свет, лишь предаётся мыслям о том, как надо жить, и мечтам об уютной безмятежной жизни в родной Обломовке. Никакие проблемы -- упадок хозяйства, угрозы выселения из квартиры -- не могут сдвинуть его с места, и только его друг детства Штольц, полная противоположность вялому мечтательному Илье, заставляет героя на какое-то время очнуться, окунуться в жизнь, прежде чем он окончательно угаснет в «обломовщине».

Действующие лица:

§ Обломов, Илья Ильич -- помещик, дворянин, живущий в Петербурге. Ведёт ленивый образ жизни, не занимаясь ничем, кроме рассуждений.

§ Захар -- слуга Обломова, верный ему ещё с детства.

§ Штольц, Андрей Иванович -- друг детства Обломова, наполовину немец, практичный и деятельный.

§ Тарантьев, Михей Андреевич -- знакомый Обломова, жуликоватый и хитрый.

§ Ильинская, Ольга Сергеевна -- дворянка.

§ Анисья -- жена Захара.

§ Пшеницына, Агафья Матвеевна -- жена Обломова.

§ Мухояров, Иван Матвеевич -- брат Пшеницыной, чиновник.

§ Алексеев -- знакомый Обломова, неопределенный и всегда со всем согласный.

Второго плана

§ Волков -- гость в квартире Обломова.

§ Судьбинский -- гость

§ Пенкин -- гость

§ Кролев -- гость

Роман был задуман в 1847 году и писался в течение 10 лет. В 1849 году в альманахе «Литературный сборник с иллюстрациями» при «Современнике» была опубликована глава «Сон Обломова» как самостоятельное произведение.

Работа над романом шла медленно, в конце 40-х годов Гончаров писал издателю А.А. Краевскому: «Прочитавши внимательно написанное, я увидел, что всё это до крайности пошло, что я не так взялся за предмет, что одно надо изменить, другое выпустить <...> У меня вещь вырабатывается в голове медленно и тяжело».

Полностью роман «Обломов» был впервые опубликован только в 1859 году в первых четырех номерах журнала «Отечественные записки». Начало работы над романом относится к более раннему периоду. В 1849 году была опубликована одна из центральных глав «Обломова» - «Сон Обломова», которую сам автор назвал «увертюрой всего романа». Автор задается вопросом: что же такое «обломовщина» - «золотой век» или гибель, застой? В «Сне...» преобладают мотивы статичности и неподвижности, застоя, но при этом чувствуется и симпатия автора, добродушный юмор, а не только сатирическое отрицание. Как позднее утверждал Гончаров, в 1849 году готов был план романа «Обломов» и закончен черновой вариант первой его части. «Вскоре, - писал Гончаров, - после напечатания в 1847 году в “Современнике” “Обыкновенной истории” - у меня уже в уме был готов план Обломова». Летом 1849 года, когда был готов «Сон Обломова», Гончаров совершил поездку на родину, в Симбирск, быт которого сохранял отпечаток патриархальной старины. В этом небольшом городке писатель увидел немало примеров того «сна», которым спали обитатели вымышленной им Обломовки. Работа над романом была прервана в связи с кругосветным путешествием Гончарова на фрегате «Паллада». Лишь летом 1857 года, после выхода из печати путевых очерков «Фрегат «Паллада», Гончаров продолжил работу над «Обломовым».

Летом 1857 года он уехал на курорт Мариенбад, где в течение нескольких недель закончил три части романа. В августе того же года Гончаров начал работать и над последней, четвертой, частью романа, заключительные главы которой были написаны в 1858 году. Однако, готовя роман к печати, Гончаров в 1858 году заново переписал «Обломова», дополнив его новыми сценами, и произвел некоторые сокращения. Завершив работу над романом, Гончаров сказал: «Я писал свою жизнь и то, что к ней прирастаю».

Гончаров перенял у Гоголя для характеристики образа такой прием как овеществление героя. Для того, что бы вы меня легче поняли я буду рассказывать и попутно сравнивать овеществление Гончарова и Гоголя. Приступим. У Гоголя этот процесс был не столь затейливым - он просто брал отдельную вещь, будь то стул или изба крестьянина и овеществлял ею ее хозяина. А Гончаров здесь оригинален как никогда. Посмотрите сами: из вещей, окружавших Обломова, он создал фон на котором ярко выделялись туфли и халат. Фон этот - заброшенность, повсеместные следы запустения такие как: прошлогодняя, валявшаяся газета, слой на зеркалах. Но это всего лишь фон.

В романе показаны предметы, через которые напрямую охарактеризован образ главного героя - это туфли и халат. Первая вещь - туфли: «длинные, мягкие, широкие», ну прям под стать хозяину! И вторая вещь - халат, более символичная, он олицетворяет «обломовщину». Пока Обломов жил в запустении, он все время был в халате, когда же под влиянием обстоятельств пытается изменить свою жизнь это действие связано с халатом: «Это значит, - думал он, - вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума…» И халат был сброшен! Правда не на долго…Но вот настает момент заката любви. И что ему сопутствовало? - Возвращение халата: новая хозяйка Обломова говорит, что достала халат из чулана, собирается помыть его и почистить.

Обломов олицетворяет кризис и распад крепостнической Руси. Для того, что бы это понять, нужно осознать, что Обломов не просто «мертвая душа» - он последний в ряду «мертвых душ». На первый взгляд он кажется более негативным героем, нежели добряк Обломов. Но если поддастся этому первому впечатлению, то можно упустить главное в этом вопросе - вместе они символизируют застой крепостнической системы, Плюшкин отдельно - негативное действие, а Обломов - лень и бездействие.

Данный роман начинается словами: «В Гороховой улице, в одном из больших домов, населения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов».

Гончаров использует здесь прием ступенчатого сужения образов. Сначала мы попадаем в Петербург, на одну из главных аристократических улиц столицы, затем в большой многонаселенный дом, наконец в квартиру и спальню главного героя, Обломова. Перед нами один из многих тысяч населения огромного уже тогда города. Задается тон повествования - неторопливый, эпически-плавный. Отчасти напоминает он зачин русской сказки: «В некотором царстве… жил-был…» В то же время глаз спотыкается о слово «лежал», - а страницей далее автор поясняет нам, что «лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного<...>, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома - а он был почти всегда дома - он все лежал…».

Комната вполне отвечает своему хозяину: «лепилась в виде фестонов паутина», «ковры были в пятнах». Зато халат пользуется нежной любовью обладателя: «настоящий восточный халат <…>, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него». Впоследствии мы станем свидетелями метаморфоз халата, который пройдет вместе с хозяином через все повествование. «Это <…> детали-символы, тяготеющие единичности, заменяющие ряд подробностей, обычно повторяющиеся в повествовании, знаменуя собой вехи фабулы или смену умонастроений персонажей…»

Обломов периодически взывает: «Захар!» Раздается «ворчанье», «стук спрыгнувших откуда-то ног», и перед читателем возникает второй персонаж, слуга, «в сером сюртуке, с прорехою под мышкой <…>, с <…> бакенбардами, из которой каждой бы стало на три бороды». Захар для Обломова - и «преданный слуга» дома, хранитель родовых воспоминаний, и друг, и нянька. Общение лакея и барина оборачивается вереницей забавных бытовых сценок.

К концу первой части Обломов готов изменить прежнюю жизнь. Героя вынуждают внешние обстоятельства (необходимость переезда, снижение доходности имения). Однако важнее оказываются внутренние побуждения. Но прежде чем мы увидим результаты усилий Ильи Ильича подняться с дивана, Гончаров вводит особо озаглавленную новеллу о детстве героя - «Сон Обломова». Автор стремится найти ответ на терзающий Обломова вопрос, почему «тяжелый камень брошен на <…> тропе его существования», кто «украл <…> принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища».

Литературные герои часто видят сны… Сон помогает нам понять характер персонажа, предсказать дальнейшую судьбу или раскрыть философские раздумья автора. Так и Обломов не просто дремлет. Сон рисует нам идеал героя. Но идеал не абстрактный: он когда-то был воплощен в родительском доме, в Обломовке. Поэтому сон есть в то же время воспоминание счастливого детства, оно видится сквозь призму взволнованного умиления (особенно образ покойной матушки). Однако и этот идеал, и это воспоминание более реальны для Обломова, чем настоящее. Заснув печальным сном, «тревожимый» жизненными заботами в чужом для него Петербурге, Илья Ильич проснулся семилетним мальчиком - «ему легко, весело». Герой Гончарова телесно присутствует в столице, но его душа здесь сворачивается, мертвеет. Духовно персонаж все еще живет в родной Обломовке.

В Обломовке, как и в Грачах, живут люди с патриархальным сознанием. «Норма жизни была готовой преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки... Как что делалось при отцах и дедах, так делалось при отце Ильи Ильича, так, может быть, делается еще и теперь в Обломовке». Оттого-то всякое проявление личной воли и интересов, даже самое невинное, вроде письма, наполняет ужасом души обломовцев.

Вторым приемом охарактеризовывания Гончаров выбрал сравнение. Сравнивается с Обломовым Андрей Штольц. Сравнение происходит когда писатель дает нам историю Штольца - составлена она так виртуозно, что читатель сам того не замечая во время чтения сравнивает его с Обломовыми.

В истолковании образа Обломова критики до сих пор не могут сойтись во мнениях. Зато в оценках второго героя сразу после появления романа воцарилось единодушие. Он был истолкован как неудачный: «Образ Штольца бледен, не реален. Не живой, а просто идея…» Рецензенты указывали, что этот персонаж вводится лишь из идейно-композиционных причин. Чтобы углубить черты Обломова, необходимо было противопоставить ему контрастный характер современного деятеля. Ну а в русской жизни таких пока было мало: «…Выставив рядом русского же как образец энергии, знания, труда <…> впал бы в противоречие с самим собою». Как персонаж и характер, Штольц остался русскому читателю далек и непонятен. Непонятна его активность, любовь к труду, стремление учиться. Рассуждения критиков как-то удивительно совпадают с обличениями Тарантьева. Сей колоритный персонаж, как мы помним, возмущался: «Вдруг из отцовских сорока сделал тысяч триста капиталу, и в службе за надворного перевалился, и ученый… теперь вон еще путешествует! <…> Русский человек выберет что-нибудь одно, да и то еще не спеша, потихоньку да полегоньку <…>. И то, что Штольца отрицательно оценивает подобный Тарантьеву ничтожный персонаж, заставляет в Андрея Иваныча всмотреться. Как на Руси не перевелись Обломовы, в Европе никогда не исчезнут Штольцы. Второй раз в своем романе Гончаров создает героя национального масштаба.

Патриархальному взлелеиванию Илюши контрастно противопоставлена система европейского воспитания, которое получил Андрей Штольц в доме немца-управляющего. В чем задача такого воспитания? «Когда сын его воротился из университета, - рассказывает Гончаров о юности Андрея, - и прожил месяца три дома, отец сказал, что делать ему в Верхлеве больше нечего <…>. А отчего нужно ему в Петербург, почему не мог он остаться в Верхлеве и помогать управлять имением, - об этом старик не спрашивал себя; он только помнил, что когда он сам кончил курс ученья, то отец отослал его от себя. И он отослал сына - таков обычай в Германии». Таков обычай вообще в Европе, где подросший человек сразу выпархивает из семейного гнезда и знает, что дальше в жизни может надеяться только на себя. Знают об этом и родители, и потому так строится воспитание: создать самостоятельную самодостаточную личность, способную преодолеть любые житейские невзгоды. Этим занимается Иван Богданыч под непрестанные вздохи и стоны супруги, урожденной русской дворянки.

Первая глава второй части рассказывает известную уже нам историю европейского воспитания Штольца. Вторая повествует о его настоящем: «Штольц ровесник Обломову: и ему уже за тридцать лет. Он служил, вышел в отставку…» Все этапы жизненного пути внешне похожи на Обломова и внутренне противоположны ему. Третья глава, описав круг, возвращает читателя к сцене встречи друзей со следующего момента, когда радостно встреченный Штольц произносит: «Здравствуй, Илья. Как я рад тебя видеть! Ну что, как поживаешь?»

Увидев, вслед за читателем, как «поживает» его друг, Штольц обращается с призывом, который звучит уже в его собственной душе: «Надо же выйти из этого сна. Скорей, скорей!» - торопил Штольц». Старый друг с горечью напоминает ему о былых мечтах и намерениях Обломова. Оказывается, помимо «сна», в судьбе Обломова было пробуждение, бодрая и живая юность. В романе, таким образом, развертывается не одна, а две предыстории.

Четвертую главу можно назвать кульминационной по отношению ко всему произведению. В ней происходит спор и столкновение идеалов двух друзей. Здесь наконец «слово найдено» для определения всего, что увидел и узнал читатель об Обломове. Как в «Обыкновенной истории», каждая сторона владеет частью истины. Потребность трудиться для Обломова непонятна:

- Когда-нибудь перестанешь же трудиться, - заметил Обломов... - Так из чего же <…> ты бьешься, если цель твоя не обеспечить себя навсегда и удалиться потом на покой, отдохнуть?

- Для самого труда, больше ни для чего. Труд - образ, содержание, стихия и цель жизни, по крайней мере моей.

Ольга Ильинская - героиня нового времени. Музыка соединяет Обломова и Ольгу еще до личной встречи. Штольц, узнав о самой дорогой Илье мелодии, поражен совпадением: «Ты любишь эту арию? Я очень рад: ее прекрасно поет Ольга Ильинская. Я познакомлю тебя - вот голос, вот пение!» Илья Ильич безошибочно «узнает» свою суженую, как узнавали герои любимых им сказок. «Посмотрите в зеркало, - продолжала она, с улыбкой указывая ему его же лицо в зеркале, - глаза блестят, боже мой, слезы в них! Как глубоко вы чувствуете музыку!..» «Нет, я чувствую… не музыку… а… любовь!» - тихо сказал Обломов <…>. Ольга поняла, что у него слово вырвалось, что он не властен в нем и что оно - истина». В своем ответном чувстве героиня быстро взрослеет: «Она как будто слушала курс жизни не по дням, а по часам… С ней совершилось то, что совершается с мужчиной в двадцать пять лет при помощи двадцати пяти профессоров, библиотек…» Про родителей Ольги не говорится ни слова - должно быть, она их потеряла в детстве. Тетка, чопорная светская барыня, строго соблюдая приличия, на самом деле мало обращала внимания на племянницу.

Но одной свободы мало: необходимы богатые духовные задатки. «Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла! - с восхищением восклицает автор. Понятно, что подобная девушка не пользуется успехом в лицемерном светском обществе - «зато не одну мазурку просидела она одна, не скрывая скуки. <…> Говорила она мало, и то свое, неважное - и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив, считали ее слишком мудреной и немного боялись. Один Штольц говорил с ней без умолка и смешил ее». Самостоятельной искренней Ольге жизнь так легко не дается. Ее сравнения с подругой неизменно заканчиваются печальным рефреном «счастливая Сонечка». Но это смотря что считать счастьем…

Штольц и Ольга. Две истории любви. В то время, как эти события разворачиваются в домишке на Выборгской стороне, в далекой Швейцарии параллельно вершится другая любовная история. Встретив за границей Ольгу с теткою, Штольц вновь принимает на себя миссию старшего друга и учителя, и вдруг с изумлением понимает, что скорее она может его научить, как «не позволять душе лениться». Обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы <…> и вдруг на лице ее заставал уже готовые вопросы…

Зная историю временного воскрешения флегматичного Обломова, мы верим, что даже рациональный Штольц не устоял перед очарованием этой ищущей души и уязвлен ее дружеским равнодушием. «С него <…> спала спесивая уверенность в своих силах; он уж не шутил легкомысленно, слушая рассказы, как иные теряют рассудок, чахнут <…> от любви...» «А что же Ольга! Она не замечала его положения или была бесчувственна к нему?» Штольц, таким образом, оказывается в положении Онегина, который «сохнет, и едва ль / Уж не чахоткою страдает», в то время как светской даме Татьяне «…иль не видно, иль не жаль…»

Ольге, как и пушкинской героине, на самом деле «видно» и «жаль»; но героиня Гончарова - как Татьяна - ощущает на себе цепи долга. Да, она не замужем, но она уже пережила любовное увлечение, а согласно строгой пуританской морали того времени, и это уже считалось изменой, низостью: «Она (Ольга) порылась в своей опытности: там о второй любви никакого сведения не отыскалось. Вспомнила про авторитеты <…> - со всех сторон слышит неумолимый приговор: «Женщина истинно любит только однажды».

Конечно, ханжески настроенные светские девы, вроде пресловутой Сонечки, хитростью избавляли себя от мук совести: «Сонечка не задумалась бы сказать и про Обломова, что пошутила с ним, для развлечения, что он такой смешной, что можно ли любить «такой мешок», что этому никто не поверит». Но этот вариант не для честной Ольги, ей было бы ближе другое - «...потом, может быть, нашла бы «приличную партию», каких много, и была бы хорошей, умной, заботливой женой и матерью, а прошлое сочла бы девической мечтой...». То есть опять уподобилась бы Татьяне, «была бы верная супруга и добродетельная мать...».

Ольга и Агафья. Третья часть романа знаменует завершающий этап жизни Ильи Ильича. Прежние образы-символы приближаются к своему завершению или сменяются другими. Но все они настраивают читателя на минорный лад. С возвращением к прежней жизни вернулись все атрибуты ее. «Илья Ильич почти не заметил, как Захар раздeл его, стащил сапоги и накинул на него - халат!

- Что это? - спросил он только, поглядев на халат.

- Хозяйка сегодня принесла: вымыли и починили халат, - сказал Захар.

Обломов как сел, так и остался в кресле».

А между тем прозаические бытовые подробности служат рамкой новой привязанности героя, к своей квартирной хозяйке, вдове чиновника Пшеницыной. Появляется Агафья Матвеевна еще в конце первой части под безликим определением «хозяйка», кстати и некстати одолевая Обломова заботами о рубашках, пирогах, платках и прочем. Но лишь с уходом со сцены Ольги писатель раскрывает нам душу второй главной героини. На самом деле душой этой, на первый взгляд, недалекой женщины, овладевает любовь. Как все ценное и вечное в мире, она происходит медленно и внешне незаметно: «Постепенная осадка дна морского, осыпанье гор, наносный ил с прибавкой <…> волканических взрывов - все это совершалось <…> в судьбе Агафьи Матвеевны, и никто, всего менее она сама, не замечал этого».

Малограмотная чиновница сумела оценить в «барстве» лучшие черты Обломова - доброту, внутреннее достоинство, независимость: «…Илья Ильич ходит не так, как ходил ее покойный муж, коллежский секретарь Пшеницын, мелкой, деловой прытью <…>, не трясется от страха, что опоздает в должность, не глядит на всякого так, как будто просит оседлать его и поехать, а глядит он на всех и на все так смело и свободно…» А оценив, посвятила себя преданному служению. Их совместная жизнь удивительно напоминает картину, которую начертала во время последнего свидания Ольга Ильинская: «…С тобой мы стали бы жить изо дня в день, ждать Рождества, потом масленицы, ездить в гости, <…> не думать ни о чем; ложились бы спать и благодарили Бога, что день скоро прошел, а утром просыпались бы с желанием, чтоб сегодня походило на вчера». Ольга предупреждает: «Разве это жизнь? Я зачахну, умру... за что, Илья?» Этой жизнью начала жить Агафья Матвеевна - и «лицо ее постоянно высказывало <…> счастье, полное, удовлетворенное…»

В третий и последний раз Штольц навещает своего друга. Под заботливым оком Пшеницыной Обломов почти осуществил свой идеал: «Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки меду и молока, где едят незаработаннный хлеб, ходят в золоте и серебре…», и Агафья Матвеевна оборачивается сказочной Миликтрисой Кирбитьевной... Домик на Выборгской стороне напоминает сельское приволье.

Однако герой так и не доехал до родной деревни.

Тема «Обломов и мужики» проходит через весь роман. Еще в первых главах мы узнали, что в отсутствие барина крестьянам живется туго. Староста докладывает, что мужики «убегают», «просятся на оброк». Вряд ли им лучше стало под властью Затертого. Пока Обломов утопал в своих проблемах, он упустил возможность проложить дорогу, построить мост, как сделал его сосед, деревенский помещик. Нельзя сказать, что Илья Ильич вовсе не думает о своих крестьянах. Но его планы сводятся к тому, чтобы все осталось как есть. И на совет открыть для мужика школу Обломов с ужасом отвечает, что «он, пожалуй, и пахать не станет...» Но время не остановить.

В финале мы узнаем, что «Обломовка не в глуши больше <…>, на нее пали лучи солнца!» Крестьяне, как ни было трудно, обошлись без барина: «…Года через четыре она будет станцией дороги <…>, мужики пойдут работать на насыпь, а потом по чугунке покатится <…> хлеб к пристани... А там …школы, грамота…» А вот обошелся ли Илья Ильич без Обломовки? Логикой повествования Гончаров доказывает излюбленные свои мысли. И то, что на совести каждого помещика лежит забота о судьбах сотен людей («Счастливая ошибка»). И то, что деревенская жизнь есть самая естественная и потому самая гармоническая для русского человека; она сама направит, научит и подскажет, что делать лучше всяких «планов».

Крепостнический уклад России не только обрекал на нищенское и бесправное положение русский народ, но и калечил душу подрастающего дворянина, убивая в нем прекрасные задатки характера. В Обломове часто видят только губительное влияние крепостного рабства и барства. Но в нем есть очень много привлекательных качеств, порожденных той же патриархальной средой. Это его доброта, критическое отношение к себе, глубокий аналитический ум, честность, широта души, стремление к чему-то высшему. Илюша Обломов воспитан на русских народных сказках и былинах. Он растет на лоне мягкой среднерусской природы, которая сулит человеку покой и тишину, окруженный любовью и лаской. Поэтому ему органически чужды суета и расчетливость. Он ищет в жизни «ума, воли, чувства». И такое прекрасное, всеобъемлющее чувство, как любовь к Ольге Ильинской, озаряет жизнь Обломова, пробуждая его душу, вселяя надежду на счастье.

Но если он любит искренне и нежно, то в чувствах Ольги явно преобладают расчет и тщеславие. Она поставила перед собой трудную и благородную цель -- пробудить к жизни спящую душу. Может быть, это чувствует Илья Ильич, и для него любовь становится испытанием, которого он не выдерживает. Слабые попытки Обломова изменить свое существование терпят крах. Герой продолжает лежать на диване, укрываясь от вторжения внешней жизни.

Таким образом, обломовщина - это понятие гораздо шире, чем кажется на первый взгляд. В него входит весь патриархальный уклад русской жизни с его ленью, праздностью, сонливостью в сочетании с добротой, любовью, поэтичностью. Кроме того, благополучная трудовая и культурная жизнь Штольцев представляет собой модернизированный буржуазный вариант обломовщины. Следовательно, этим понятием можно обозначить вообще такое состояние, которое останавливается в своем развитии, замыкаясь на личных интересах, а значит, является неполноценным.

Н.А. Некрасов. Стихотворения

Реализм как ведущее стилистическое направление в литературе 1850-1870-х гг.

2-я половина XIX века характеризуется безраздельным господством реалистического направления в русской литературе. Основой реализма как художественного метода является социально-исторический и психологический детерминизм (принцип взаимосвязи, взаимообусловленности). Личность и судьба изображаемого человека предстает как результат взаимодействия его характера (или, глубже - универсальной человеческой природы) с обстоятельствами и законами общественной жизни (или, шире - истории, культуры - как это можно наблюдать в творчестве А.С. Пушкина).

Реализм 2-ой половины XIX в. часто называют критическим, или социально-обличительным. В последнее время в современном литературоведении все чаще наблюдаются попытки отказаться от подобного определения. Оно является одновременно и слишком широким, и слишком узким; оно нивелирует индивидуальные особенности творчества писателей. Основоположником критического реализма часто называют Н.В. Гоголя, однако в творчестве Гоголя общественная жизнь, история человеческой души часто соотносится с такими категориями, как вечность, высшая справедливость, провиденциальная миссия России, царство Божие на земле. Гоголевскую традицию в той или иной степени во 2-ой половине XIX в. подхватили Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, отчасти Н.С. Лесков - не случайно в их творчестве (особенно позднем) обнаруживается тяга к таким дореалистическим формам постижения действительности, как проповедь, религиозно-философская утопия, миф, житие.

Недаром М. Горький высказал мысль о синтетической природе русского классического реализма, о его неотграниченности от романтического направления. В конце XIX - начале XX в. реализм русской литературы не только противостоит, но и по-своему взаимодействуют с нарождающимся символизмом. Реализм русской классики универсален, он не ограничивается воспроизведением эмпирической реальности, он включает в себя общечеловеческое содержание, «мистериальный план», что сближает реалистов с исканиями романтиков и символистов.

Социально-обличительный пафос в чистом виде выступает наиболее в творчестве писателей второго ряда - Ф.М. Решетникова, В.А. Слепцова, Г.И. Успенского; даже Н.А. Некрасов и М.Е. Салтыков-Щедрин при всей близости к эстетике революционной демократии не ограничиваются в своем творчестве постановкой сугубо социальных, злободневных вопросов. Тем не менее критическая направленность по отношению к любым формам социального и духовного порабощения человека объединяет всех писателей-реалистов 2-ой половины XIX в.

XIX век выявил основные эстетические принципы и типологические свойства реализма. В русской литературе 2-ой половины XIX в. условно можно выделить несколько направлений в рамках реализма.

1. Творчество писателей-реалистов, которые стремятся к художественному воссозданию жизни в «формах самой жизни». Изображение обретает нередко такую степень достоверности, что о литературных героях говорят как о живых людях. К этому направлению принадлежат И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, отчасти Н.А. Некрасов, А.Н. Островский, отчасти Л.Н. Толстой, А.П. Чехов.

2. В 60-70-е годы ярко обрисовывается философско-религиозное, этико-психологическое направление в русской литературе (Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский). У Достоевского и Толстого потрясающие картины социальной действительности, изображены в «формах самой жизни». Но при этом писатели всегда отталкиваются от определенных религиозно-философских доктрин.

3. Сатирический, гротесковый реализм (в 1 половине XIX века он отчасти представлен в творчестве Н.В. Гоголя, в 60-70-е годы во всю мощь развернулся в прозе М.Е. Салтыкова-Щедрина). Гротеск выступает не как гипербола или фантастика, он характеризует метод писателя; он соединяет в образах, типах, сюжетах то, что противоестественно, и в жизни отсутствует, но возможно в мире, созданном творческой фантазией художника; подобные гротесковые, гиперболические образы подчеркивают определенные закономерности, господствующие в жизни.

4. Совершенно уникальный реализм, «осердеченный» (слово Белинского) гуманистической мыслью, представлен в творчестве А.И. Герцена. Белинский отмечал «вольтеровский» склад его дарования: «талант ушел в ум», который оказывается генератором образов, деталей, сюжетов, биографий личности.

Наряду с господствующим реалистическим направлением в русской литературе 2-ой половины XIX в. развивалось и направление так называемого «чистого искусства» - оно и романтическое, и реалистическое. Его представители сторонились «проклятых вопросов» (Что делать? Кто виноват?), но не реальной действительности, под которой они подразумевали мир природы и субъективного чувства человека, жизнь его сердца. Их волновала красота самого бытия, судьбы мира. А.А. Фет и Ф.И. Тютчев напрямую могут быть сопоставимы с И.С. Тургеневым, Л.Н. Толстым и Ф.М. Достоевским. Поэзия Фета и Тютчева оказывала непосредственное влияние на творчество Толстого эпохи «Анны Карениной». Неслучайно, что Некрасов открыл русской публике Ф.И.Тютчева как большого поэта в 1850 г.

Таким образом, противопоставление «пушкинского» и «гоголевского» направлений в русской критике 1850-1860 гг. во многом оказывалось условным.

Поэзия 1850-1860-х гг. Н.А. Некрасов и поэты некрасовской школы

Николай Алексеевич Некрасов (1821-1877/1878) - русский писатель: поэт, прозаик, драматург. Родился 10 декабря (по старому стилю - 28 ноября) 1821 в местечке Немирове (Винницкий уезд Подольской губернии), в семье небогатого мелкопоместного дворянина. Отец - Алексей Сергеевич Некрасов, служил офицером. Мать - Александра Андреевна Закревская, варшавянка, дочь богатого посессионера Херсонской губернии.

Детство Некрасова прошло в родовом имении отца - в деревне Грешнево (ныне село Некрасово) недалеко от Ярославля, куда переселился отец после того, как ушел в отставку. Вскоре ему пришлось пойти на службу исправником. Первым учителем будущего поэта, привившим ему любовь к литературе, была мать Николая Алексеевича Некрасова. В 1832-1837 Некрасов учился в Ярославской гимназии, доучившись до 5 класса. В 1838 Некрасов уехал в Петербург для определения в дворянский полк. В Петербурге познакомился с группой студентов и, отказавшись исполнить волю отца и выбрать карьеру офицера, решил готовиться к вступительному экзамену, чтобы учиться дальше. В 1839 пытался поступить в Петербургский университет, но экзамен не выдержал. В течение двух лет Некрасов, определившийся вольнослушателем в университет, посещал лекции на филологическом факультете. За это время сменил несколько адресов, в том числе - Свечной переулок д.12/20 и Разъезжая улица д.24. Средств к существованию не было, так как отец лишил сына всякой поддержки. «Ровно три года», рассказывал Некрасов позднее, «я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан на Морской, где дозволяли читать газеты, хотя бы ничего не спросил себе. Возьмешь, бывало, для вида газету, а сам пододвинешь себе тарелку с хлебом и ешь». Несмотря на постоянные лишения он дал себе слово «не умереть на чердаке» и начал литературно-журнальную деятельность: он давал уроки, писал статейки для «Литературного прибавления к Русскому Инвалиду» и для «Литературной Газеты», сочинял для лубочных издателей азбуки и сказки в стихах, писал рассказы, повести, пьесы, театральные обозрения, фельетоны.

Первые стихи были написаны еще в годы учебы в гимназии: некоторые из них, носившие сатирический характер, были причиной ссор с преподавателями. В печати стихи Некрасова появились в 1838, в 1840 на его собственные средства был опубликован первый сборник стихов «Мечты и звуки», подписанный «Н. Н.». Сборник успеха не имел и после критики В.Г. Белинского в «Отечественных Записках» был уничтожен Некрасовым и стал библиографической редкостью. Водевили Некрасова (писались под псевдонимом Н.А. Перепельский) были поставлены на сцене Александрийского театра. С 1840 Некрасов начал сотрудничать в театральном журнале «Пантеон...», с 1841 - в «Литературной газете» и «Отечественных записках».

В 1842-1843 Некрасов сблизился с кружком В.Г.Белинского. В 1845 и 1846 Некрасов опубликовал несколько альманахов, которые должны были создать образ «низового» Петербурга: «Физиология Петербурга» (1845), «Петербургский сборник» (1846), «Первое апреля» (1846). В альманахах были напечатаны произведения В.Г.Белинского, Герцена, Даля, Ф.М.Достоевского, И.С.Тургенева, Д.В.Григоровича. В 1845-1846 Некрасов жил в Поварском переулке д.13 и в д.19 на набережной реки Фонтанки. В конце 1846 Некрасов, вместе с Панаевым, приобрел у Плетнева журнал «Современник», в который перешли многие сотрудники «Отечественных Записок», в том числе и Белинский. В 1847-1866 Николай Алексеевич Некрасов являлся издателем и фактическим редактором «Современника», на страницах которого печатались произведения лучших и наиболее прогрессивных литераторов того времени.

В середине 50-х годов у Некрасова возникли серьезные проблемы с горлом, но лечение в Италии пошло на пользу. В 1857 Н.А.Некрасов, вместе с Панаевым и А.Я.Панаевой, переехал на квартиру в доме 36/2 на Литейном проспекте, где проживал до последних дней жизни. В 1847-1864 Некрасов состоял в гражданском браке с А.Я.Панаевой. В 1862 Н.А.Некрасов приобрел усадьбу Карабиха, недалеко от Ярославля, куда приезжал каждое лето. В 1866 журнал «Современник» был закрыт и в 1868 Некрасов приобрел право на издание «Отечественных записок» (совместно с М.Е.Салтыковым; руководил в 1868-1877).

В начале 1875 Некрасов тяжело заболел. Операция, проведенная знаменитым хирургом Бильротом, приехавшим из Вены, результатов не дала. Умер Николай Алексеевич Некрасов от рака 8 января 1878 (по старому стилю - 27 декабря 1877) в Петербурге. Похороны Н.А.Некрасова, состоявшиеся на кладбище Новодевичьего монастыря, приобрели характер общественно-политической манифестации: несмотря на сильный мороз, до места захоронения тело поэта провожала толпа в несколько тысяч человек. В 1881 на могиле был установлен памятник Некрасову (скульптор М.А.Чижов).

Среди произведений Николая Алексеевича Некрасова - стихотворения, поэмы, пьесы, фельетоны, романы, повести, рассказы, публицистика: «Мечты и звуки» (1840; первый сборник стихов; успеха не имел и после критики В.Г.Белинского был уничтожен Некрасовым), «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (1843-1845; автобиографический роман; не закончен), «Петербургские углы» (1845; очерк - отрывок из романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова»), «Три страны света» (1848-1849; роман «с продолжением», написан совместно с женой Некрасова - А.Я.Панаевой, писавшей под псевдонимом «Станицкий»), «Мертвое озеро» (1851; роман «с продолжением», написан совместно с женой Некрасова - А.Я.Панаевой, писавшей под псевдонимом «Станицкий»), «Саша» (1855; поэма), «Несчастные» (1856; поэма), «Стихотворения» (1856; сборник), «Рыцарь на час» (1862; стихотворение; написано после поездки Н.А.Некрасова в родные места - Грешнево и Абакумцево), «Крестьянские дети» (1861; поэма), «Коробейники» (1861; поэма), «Мороз, Красный нос» (1863; поэма), «Железная дорога» (1864; стихотворение), «Кому на Руси жить хорошо» (1866-1876; поэма, вкючает около 5000 стихов), «Дедушка» (1870; поэма о декабристах), «Недавнее время» (1871; поэма), «Русские женщины» (1871-1873; поэма о женах декабристов), «Пророк» (1874; стихотворение), «Современники» (1875-1876; сатирическая поэма), «Сеятелям» (1876; стихотворение, опубликовано в 1877), «Последние песни» (1877; цикл стихов) Многие стихи Некрасова еще при жизни поэта были положены на музыку: «Коробушка», «Меж высоких хлебов...», «Калистрат» (М.П.Мусоргский), «Песня Ерёмушке» (М.П.Мусоргский), «Молодые» (Ц.А.Кюи), «Сват и жених» (Ц.А.Кюи), «Внимая ужасам войны» (Ц.А.Кюи), «Катерина» (Ц.А.Кюи), «Бьётся сердце беспокойное» (С.И.Танеев)

Некрасов занимает особое место в истории русской литературы и резко выделяется среди писателей-гуманистов второй половины XIX в. Это народный поэт; народность - неотъемлемое свойство и поэзии А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.В. Кольцова; но в творчестве Некрасова выразилось народное самосознание (прежде всего - крестьянской России). Некрасов не только сочувствовал народу, он отождествлял себя с ним, говорил от его имени и его языком. Полностью разделяя надежды демократов на революционное преобразование России, Некрасов, однако, не верил в революционные возможности крестьянства. Именно поэтическое знание народной жизни предостерегало Некрасова от иллюзий относительно революции «снизу». Он обладал индивидуальным ощущением исторического хода русской жизни, имел собственный взгляд на животрепещущие вопросы современности. Особая позиция Некрасова-поэта неизбежно придавала и особую идеологическую окраску его произведениям.

Мотив бесконечного долготерпения народа проходит через всю поэзию Некрасова, окрашивая ее нередко в трагические тона. «Песней, подобной стону» нередко оказывалась и сама лирика поэта, недаром Н.Г. Чернышевского так смущали в его поэзии драматические мотивы тоски, уныния, душевной опустошенности. На этой же почве, в сущности, вырастал в поэзии Некрасова культ героической личности, в которой он был склонен видеть могучую творческую силу исторического прогресса. Если идеалом Чернышевского был русский богатырь, могучий бурлак Никитушка Ломов, которому старался подражать Рахметов в романе «Что делать?», то для Некрасова с образом бурлака был связан бесконечный стон долготерпенья, а героическую личность Некрасов видел в образах революционеров-мучеников, духовных подвижниках, обреченных на жертву во имя великой цели. Таков пафос целого ряда стихотворений Некрасова, посвященных Н.А. Добролюбову, Н.Г. Чернышевскому, Т.Г. Шевченко, В.Г. Белинскому, написанных уже в те года, когда никого из них рядом с Некрасовым не было. «Его еще покамест не распяли, / Но час придет - он будет на кресте; / Его послал бог Гнева и Печали / Царям земли напомнить о Христе». На образ народного заступника - а в этом ряду в поэзии Некрасова находятся и образы мучеников-правдоискателей из крестьянской среды - распространяется христианская этика жертвенности.

Некрасов полностью разделял взгляды революционных демократов на искусство как на служение гражданскому благу - и не только разделял, но со всей страстью и истовостью пытался воплотить его в своем творчестве. «То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть» - неоднократно повторял он в своей поэзии 1850-1860-х годов; словно заклиная самого себя. Однако лирический герой Некрасова полон мучительных сомнений и самобичевания, он не находит в себе достаточно сил, чтобы идти по избранному пути.

Стихотворение 1846 года «Тройка» -- это пророчество и предостережение крепостной девушке, по молодости еще мечтающей о счастье, на минуту забывшей, что она “крещеная собственность” и счастья ей “не положено”.

Стихотворение открывается риторическими вопросами, обращенными к деревенской красавице.

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от веселых подруг?..

И зачем ты бежишь торопливо

За промчавшейся тройкой вослед?..

Любуясь красотой девушки, поэт с горьким сарказмом замечает:

Поживешь и попразднуешь вволю,

Будет жизнь и полна, и легка...

Да не то тебе пало на долю:

За неряху пойдешь мужика.

У любой русской крестьянки судьба давно предрешена свыше, и никакая красота не в силах ее изменить.

Поэт рисует типичную картину ее будущей жизни, до боли знакомой и неизменной. Автору тяжело сознавать, что время проходит, но не изменяется этот странный порядок вещей, настолько привычный, что не обращают на него внимания не только посторонние, но и сами участники событий. Крепостная женщина научилась терпеливо переносить жизнь как небесную кару.

И в лице твоем, полном движенья,

Полном жизни, - появится вдруг

Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

Неожиданно ловишь себя на мысли, что совершенно конкретная тройка воспринимается как красивая авторская метафора, символизирующая быстротечность земной жизни. Она проносится так молниеносно, что человек не успевает осознать смысл своего существования, а тем более что-либо изменить в нем. А потому поэт возвращает нас к конкретной действительности с ее суровыми реалиями:

Не нагнать тебе бешеной тройки:

Кони крепки, и сыты, и бойки, -

И ямщик под хмельком, и к другой

Мчится вихрем корнет молодой...

Последняя строфа резко контрастирует с остальным стихотворением, потому что Некрасов сменил перекрестную рифму на парную. Так поэт подводит безжалостный итог, выносит приговор еще почти и не жившей молодой крестьянке.

В стихотворении «Я не люблю иронии твоей» - ирония, тонкая, скрытая насмешка - понятия, чуждые настоящей любви. И Некрасов, будучи человеком высокого благородства души, ценящий моральные принципы настоящих отношений, не допускает иронии в чувствах, пробудившихся между мужчиной и женщиной. Он придаёт ей статус признака предзаключительной стадии. Познав победы и разочарования, в возрасте тридцати девяти лет на одно из первых мест в отношениях Николай Алексеевич Некрасов ставит взаимопонимание и искренность. Эти мысли вкладывает поэт в слова лирического героя. Последний разговаривает со своей возлюбленной, понимая, что чувства, границы которых нарушила ирония, сложно возродить. Первая книга Н. Некрасова («Стихи», 1856 г.) имела небывалый успех у современников, невиданный со времен Пушкина. Характер книги как единого целого определялся вступлением, роль которого сыграло стихотворение-манифест «Поэт и гражданин». Однако сформулированный Некрасовым тезис «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан» вовсе не является итоговой мыслью стихотворения. В сущности, поэт и гражданин воплощают собой внутренний спор лирического героя, две авторские ипостаси самого Некрасова. Завершается оно монологом-исповедью поэта, который сомневается в своих возможностях «проповедовать любовь высоким словом отрицанья».

Значительное место в сборнике занимают сатирические стихи, которые повествуют о чуждых народу силах («Современная ода», «Секрет», «Колыбельная песня»). В сборник входит и группа стихов, так называемого «панаевского цикла», посвященного А.Я. Панаевой. В любовных стихах Некрасова как бы разрушается лирическая замкнутость - наряду с героем появляется лирическая героиня, она входит в стихотворения со всем богатством и сложностью своего внутреннего мира. В поэзии Некрасова создается нечто вроде психологического лирического романа - параллель к сложному внутреннему миру героев Достоевского. В целом сборник 1856 г. показал лирическое творчество Некрасова в его устремленности к эпосу.

В некрасовской лирике 1870-х годов появляются иные тенденции, она вся проникнута настроениями тревоги, сомнений, подчас пессимистична. В ней возникает ощущение катастрофичности мира, «вселенского горя», она проникнута сознанием безысходности, рокового пути. И здесь Некрасов достигает громадной художественной силы, подготавливая литературу нового времени - прежде всего лирику А.А. Блока, особенно его цикл «Страшный мир». Однако в целом Некрасов остается верен идеалам гражданской поэзии 1860-х годов.