Отношения читателя и литературного персонажа в пространстве индивидуального жизненного мира читателя

В феноменологической психологии Э. Гуссерля одно из центральных мест занимает понятие Я, которое в его системе можно выделить в трех значениях:

- эмпирическое Я;

- трансцендентальное Я;

- Я «Жизненного Мира».

Первое (эмпирическое) дано нам в нашем внутреннем психологическом опыте. Второе (трансцендентальное) достигается личностью при помощи последовательной феноменологической редукции, но все равно при этом остается очевидным. Третье же, Я «Жизненного мира», можно сопоставить с Я практического разума в работах И. Канта. Выводя основные идеи, относительно этого значения, можно выделить следующие моменты:

1. Жизненный Мир является сферой известного всем, непосредственно очевидного. Это «круг уверенностей, к которому относятся с давно сложившимся доверием и которые в человеческой жизни до всех потребностей научного обоснования приняты в качестве безусловно значимых и практически опробированны…».[Husserliana, Bd. VI, S. 441]

2. Жизненный Мир как бы является основой для всякого объективного познания, он является пред-даным. Он есть предпосылка всякой возможной практики. Он является до-научным, в том смысле, что он дан до науки и продолжает в этом основопологающем значении существовать и во время науки. Жизненный Мир изначален и первичен по отношению ко всему возможному, в том числе научному познанию и опыту.[Husserliana, Bd. VI, S. 441]

3. Жизненный Мир первичен в генетическом смысле, но не только. У него есть особая значимость для личности. Касательно этого, Э. Гуссерль видит задачу феноменологии в том, чтобы развить идею ценности и придать ее этому изначальному праву данной идее Жизненного Мира. То есть развить идеи про его высшую значимость, достоинство в обосновании его познания по сравнению с ценностью прочих объективно-логических значений.

В экзистенциальной философии М.Хайдеггер разработал фундаментальную онтологию [«Бытие и время», 1927], посвятив значительную часть ее анализу «здесь-бытия» (Dasein) как тождественного «бытию в мире» (In-der-Welt-sein) и как возможного бытия, ориентированного на действительное. В его понимании, мир должен быть понят как всеобъемлющий, включая все окружающее нас пространство, в который человек входит и без которого не мыслим. Однако главное внимание в его философии было сосредоточено на человеческом существовании, в котором он видел сферу «подлинного бытия» и считал, что человек в своем истоке остается для человечества одновременно и целью. Полемизируя с учением Гуссерля как сосредоточенном на феноменологических структурах и проблемах сознания, философ противопоставил ему положение о решающем значении первичного переживания мира, а также о повседневности как реальности и обыденном сознании, фундаменте всех других форм сознания и познания.

Личностный мир индивида как эмпирическую целостность так же в своих работах рассматривал К. Ясперс. Хотя в его концепциях данное понятие не понимается как целостность, а является конкретным эмпирическим фактом, тем не менее не будем отрицать, что личностный мир индивида подразумевает целостность. «Личностный мир» как эмпирический факт - явление субъективное и одновременно объективное. Общий психологический склад субъекта вырастает до масштабов целого мира, который проявляет себя субъективно, в форме эмоционального настроя, чувств, состояний Духа, и объективно в форме мнений, содержательных элементов рассудка, идей и символических образов. Здесь для нас важна идея наполненности индивидуального мира личности значениями и содержаниями, значимыми и глубокими.

Швейцарский психолог, М. Босс делает акцент в своих работах на том, что человек, по сути, существует лишь в отношении к объектам и к другим людям в его мире. Но прежде чем вообще иметь хоть какие-то отношения, человек сперва должен обладать неким пониманием того, что что-то есть, и что-то может быть. «Следовательно, человеческое бытие-в-мире можно уподобить высвечиванию присутствия всего, что может произойти. В этом только высвечивании вещи и могут являться нам в своей истинной природе. Человек фундаментально есть духовная светлость, и как таковой он подлинно существует в мире. Причем, не важно идет ли речь об осознанных или не осознанных действиях и отношениях человека.» Способность человеческого Dasein (логос феноменологии бытия) быть открытым по отношению к миру означает не просто способность открывать вещи по их местонахождению во времени и пространстве, но также и пути к мгновенному пониманию других человеческих существ, которые в своем бытии-в-мире также не отдельны от вещей, как и сам человек. «Человечество в этом смысле нечто вроде светлого дня, общая светлость которого складывается из отдельных лучиков каждого отдельного человеческого существа (Бытие-в-мире-вместе ). Поэтому мы может говорить о том, что мы делим этот мир с другими (Mitwelt). Мир Dasein есть мир бытия-вместе.»

Согласно же В. Э. Франклу одним из самых важных свойств человеческого существования является трансценденция, что тоже является близкой идеей к существованию человека через отношения. По словам В.Э. Франкла, человек выходит не просто за пределы своего наличного бытия в данном процессе, но при этом в большей степени трансцендирует свое бытие к тому бытию, каким оно должно быть. Когда личность делает это, то поднимается над уровнем соматического и психического. Человек вступает в сферу чисто человеческого. По мнению же К. Дюркхайма, человек стремиться жить как «некто определенный в определенном образе самого себя и своего мира соответственно своей сути и осуществить себя до конца. И знает он это или не знает, в сущности он всегда хочет стать таким, чтобы быть в состоянии выразить надмировое бытие, и это несмотря на всю обусловленность своего мирского существования. Только из контакта с сутью в нас сам мир может быть воспринят в своей сути.»

Крайне интересными для нашего исследования являются взгляды социальной философии на феномен жизненного мира. Например, в трактовке Ю. Хабермаса жизненный мир включает в себя многообразие человеческих отношений в социальной жизни, освоение норм и ценностей этики и культуры, связь с общественными институтами, а также коммуникативные действия, укорененные в повседневном интерсубъективном мире. Так в обыденном сознании и естественной коммуникации образуются и проявляются разные формы мировоззренческих убеждений, мировоззренческий здравый смысл, который формирует представления человека о характере действительности, самом жизненном мире как целостной социальной практике людей в отличие от аналитически расчлененной научной картины мира. Социальные философы Н. Луман, К.-О. Апель и др. развивают мысли о социальной природе и структуре жизненного мира, выявляют такие его конститутивные факторы, как воспринятые культурные традиции, передающиеся посредством языка в качестве образцов интерпретаций, действительное знание (нормативное и др.), а также разного рода символическое содержание. Таким образом, составными частями жизненного мира, в их интерпретации, оказываются общество - культура - человек, однако эта триада понимается не как тождественная жизненному миру: они «взаимопроницаемы».

Помимо подчеркивания важности культурной составляющей в жизненном мире личности, для нашего исследования так же важен тот момент, что жизненный мир в трактовке Ю. Хабермаса тесно связан с коммуникативной практикой, разными ее ступенями - от нормативно регулируемых действий до разного рода текстов и др.; особое значение в нем имеет повседневная разговорная речь (Alltagskommunikation), «опыт непосредственной коммуникации» (Fachkommunikation), построенной на диалогическом принципе и предполагающей взаимное понимание. Такая коммуникация должна послужить основой коммуникативной рациональности и коммуникативного действия, направленных на выработку новых культурных смыслов, которые, по замыслу автора, могут способствовать делу необходимого социального переустройства. Другими словами, отношения читатель-персонаж как некий вид коммуникативной деятельности и пример культурной составляющей жизненного мира читателя должен неким образом оказывать влияние на личность.

Данный феномен жизненного мира был рассмотрен не только зарубежными коллегами, но был предметом интереса и многих российских деятелей в сфере психологии. Основная проблема, которую мы видим тут, заключается в нехватке исследований конкретно феномена отношений. Тем не менее, нам бы хотелось рассмотреть несколько значимых для нашей работы идей.

В «Вопросах литературы и эстетики» М.М. Бахтин часто отмечает, что автор в своем произведении зачастую довольно явно выражает свое отношение к позиции, установкам, ценностной ориентации своего персонажа, при этом образ персонажа предстает как воплощение писательской концепции, идеи, т.е. как нечто «целое в рамках иной, более широкой, собственно художественной целостности (произведения как такового). При сколько-нибудь серьезном освоении персонажной сферы произведения читатель неотвратимо проникает и в духовный мир автора: в образах героев усматривает (прежде всего непосредственным чувством) творческую волю писателя». В своей работе мы не можем говорить о литературном персонаже как о совершенно самостоятельной личности, так как все же это плод творения автора и во многом зачастую его отражение. Тем не менее, мы смеем утверждать о некой «части» этого образа, которая осуществляет себя как новый Другой, которая воспринимается читателем не как отражение автора, и которая является Другим и для самого автора, что отмечается в работах М.М. Бахтина.

«Воспринимая героев как людей», писал Г.А. Гуковский, мы постигаем их одновременно и как некую «идейную сущность»: каждому из читателей подобает ощутить и осознать «не только мое отношение к данному действующему лицу, но и отношение к нему же автора, и, что, пожалуй, важнее всего, мое отношение к отношению автора». Опять же подтверждается наша идея о том, что литературные герои способны «отделяться» от вселенной книги, в которой они появились, и продолжать свое существование в сознании читателей уже иной, совершенно самостоятельной жизнью, которая не подвластна автору. Зачастую персонажи становятся даже символами определенного мироотношения и поведения, все равно сохраняя при этом свою неповторимость. Следовательно, у литературного персонажа имеется необходимая основа, которую ему дает автор, и которая позволяет нам назвать его личностью и человеком, а отношения между ним и читателем как между Другой-Я.

Особенность таких отношений видится нами в том, что литературный персонаж слабо связан с реальным миром и больше зависим от внутреннего мира читателя и его самого, хотя в какой-то степени остается автономным, так как имеет определенный базис, заложенный автором. Сложно сказать, какое именно положение в индивидуальном жизненном мире занимают отношения читатель-персонаж, но безусловно они попадают в это поле.

Говоря о возможной роли отношений читатель-литературный персонаж, можно предположить о связи с особенностями жизненного мира и тем, для чего служат эти отношения. Оба эти феномена еще не достаточно изучены и не поддаются строгой классификации и типологии из-за того, что каждый индивидуальный пример жизненного мира или отношений уникален сам по себе, но возможно, между ними существует нечто общее. Например, согласно типологии жизненных миров Ф.Е. Василюка, весь жизненный мир человека подразделяется на внешний мир и мир внутренний. Внешний мир - это все, что окружает личность, мир объективный и материальный. Он может являться по себе или «легким» или «трудным». Под «легкостью» внешнего мира понимается гарантированная обеспеченность всех актуализировавшихся потребностей живущего в нем существа, а под «трудностью» - отсутствие таковой. Внутренний мир так же может быть «простым» или «сложным». При этом «простоту» этого мира удобнее всего представить как односоставность жизни, то есть как наличие у «простого» существа единственной потребности или единственного жизненного отношения. «Сложность» соответственно понимается как наличие нескольких отношений, вступающих в столкновения. Хочется отметить, что несмотря на то, что ни один человек не существует исключительно в одном мире, а постоянно двигается по ним и порой находиться сразу в нескольких, на наш взгляд, отношения с литературным персонажем одинаково значимы в любом из миров. Возможно, что в зависимости от особенностей индивидуального жизненного мира личности наиболее значимой становится конкретная роль отношений между читателем и персонажем. Подобный вопрос о связи отношений и индивидуального жизненного мира еще только предстоит решить в дальнейших исследованиях: поэтому мы пока что не будем останавливаться на этом вопросе. Для нашего исследования важным является доказательство существования отношений читателя и персонажа, которые так или иначе развертываются в пространстве индивидуального жизненного мира читателя, что было показано ранее.

В заключении, мы хотели бы отметить, что в большинстве теорий и взглядов на проблему внутреннего мира личности подчеркивается важность влияния Другого на этот мир, а так же стремление личности к своему истинному Я, проявлению себя и принятию себя настоящего. Так мы можем говорить о возможной значимости реализации собственной аутентичности в рамках индивидуального жизненного мира и предположить о влиянии любых отношений на его составляющие, в том числе и отношения с литературным персонажем.

Глава 2. Практическое исследование отношений читателя и литературного персонажа

В этой главе мы дадим подробное описание проведённой нами исследовательской работы и анализ полученных результатов. На основе полученных данных мы постараемся сделать ряд выводов, которые позволят нам дать более чёткий ответ на вопрос, касающийся феномена отношений читателя и литературного персонажа.

2.1 Программа исследования

Одной из проблем нашего исследования является то, что данное явление, отношения читателя и литературного персонажа, еще не рассматривалось в психологии подробно, поэтому конкретных методов и методик его изучения не представлено. Это так же сказывается на формировании выборки, так как встает вопрос о необходимых условиях для возникновения подобного рода отношений, о которых тоже мало что известно. Нашей первичной задачей является доказательство существования отношений читатель-персонаж, поэтому мы не ставим перед собой цель раскрыть всю глубину и механизмы данного феномена в одном исследовании.

Основная масса методов и методик в смежных для нас сферах исследовательского интереса в психологии направлена на изучение реальных отношений, что исключает отношения с литературным персонажем. Использование таких инструментов является не разумным, так как ставит под большое сомнение достоверность и валидность исследования, так как разрабатывались данные методики для изучения иных явлений, чем изучение отношений с литературными персонажами. Другая часть методик и методов направленна на изучение самой личности испытуемого и ее влияния на отношения. Эти инструменты намного более близки к нашей теме исследования, но тут мы видим риск сместить фокус внимания с отношений на личность читателя. В итоге, как метод исследования нами было выбранного глубинное интервью. Это обусловлено следующими моментами:

- глубинное интервью дает возможность получать напрямую от респондента информацию «глубинного», личного характера;

- оно позволяет получить уникальную информацию, недоступную при использовании других методов;

- исключает влияние на ответы респондента чужого мнения, как например при методе фокус-групп;

- подходит для получения более подробной информации о мнениях, мотивах, представлениях респондента;

- наиболее подвижна и поддается корректировке в процессе проведения.

Перед проведением интервью нами были составлены ключевые вопросы/темы, которые задавали направление беседы и служили маркерами в дальнейшем анализе данных. Здесь мы бы хотели более подробно остановиться на описании общего плана проводимых бесед.

Опустим момент знакомства и установления контакта в начале интервью, отметим лишь, что респонденты знали заранее, что темой будет литература, но не имели понятия о реальном объекте обсуждения. В самом начале интервью были вопросы, которые можно поделить на следующие блоки:

· вопросы о роли литературы в жизни респондента, его отношении к чтению;

· вопросы о любимых произведениях, какие книги оказали сильное влияние, в чем оно заключалось;

· вопросы о том, что было важным в этом значимом произведении, что выделило его.

Данный начальный этап интервью имел цель сформировать необходимую для нашего исследования выборку.

Рассматривая наш основной вопрос об опыте переживания встречи с персонажем, который должен нам позволить понять, как воспринимают его читатели, мы строили вторую часть интервью вокруг этой темы, позволяя респондентам рассказывать и описывать их опыт как им хочется и будет удобно.

И так, целью нашего исследования являлось доказательство наличия отношений читатель-литературный персонаж и обоснование возможных влияний таких отношений на аутентичность читателя в рамках его индивидуального жизненного мира посредством полного теоретического анализа данного феномена и проведением исследования при помощи метода интервьюирования.

Объектом нашего исследования заявлены отношения читателя и литературного персонажа.

Предмет исследования: связь отношений читателя и литературного персонажа с его аутентичностью.

Практическая гипотеза нашего исследования звучит как утверждение, что читатель способен воспринимать литературного персонажа как субъекта, выстраивать с ним «внутренние» диалоги и моделировать с ним отношения в пространстве своего индивидуального жизненного мира, которые имеют определенное воздействие на его личность (аутентичность).

Методы исследования: глубинное интервью.

Выборку исследования составили молодые девушки и юноши в возрасте 20-25 лет, проживающие в Москве. Общая выборка составила 30 человек. Выборка была сформирована по следующим критериям:

- равное количество мужчин и женщин среди респондентов;

- возрастной критерий обусловлен предположением о связи отношений читатель-персонаж с эмоциональным интеллектом читателя (согласно Дж. Боулби и другим исследователям в области эмоционального интеллекта, формирование оного особенно активно происходит в период детства и подросткового возраста, к молодости же эмоциональный интеллект уже практически полностью сформирован и идет его дальнейшее возможное развитие);

- любовь к чтению у респондентов;

- интерес конкретно к художественной литературе (что обуславливает наличие хотя бы одного литературного персонажа);

- наличие хотя бы одного значимого произведения.

2.2 Анализ полученных данных исследования

Анализируя результаты первого этапа интервью, нами были получены следующие результаты. Среди опрошенных респондентов 87% отметили значимость литературы в их жизни, заметив, что достаточно часто читают и любят таким образом проводить досуг. Другие 23% указали на не слишком повышенный интерес к литературе в целом, но указали на любовь к конкретным сериям книг или авторам. Из всей выборки больше о любви к чтению говорили женщины. Респонденты отмечали наиболее часто следующие моменты, рассказывая о роли литературы в их жизни:

Таблица 1. Роль литературы в жизни респондентов

Ответы респондентов	Примеры	Частота встречаемости в процентах
Источник саморазвития	«… из книг я узнаю что-то новое», «… я чувствую, что развиваюсь, не стою на месте», «без чтения люди становятся скучными», «мой словарный запас пополняется», «я чувствую себя в состоянии поддержать разговор» и пр.	36%
Источник вдохновения	«я решила попробовать написать свою книгу, после прочтения», «… я просто думаю - «Вау, это невероятно!», и пытаюсь придумать что-то похожее, ну, или просто продолжение», «я люблю рисовать иллюстрации к прочитанному» и пр.	23%
Работа над собой, поиск ресурса	«… я не чувствую себя одинокой», «… вижу, что не у одного меня такие проблемы», «… это отличный пример для меня, как надо делать, если…», «Я хочу быть хоть немного похожей на…» и пр.	25%
Поиск единомышленников	«… мой молодой человек фанат этой серии, вот я…», «благодаря этой книге я нашел друзей», «книга хорошо отражает человека, если человек любит эту книгу - я знаю, что нам есть о чем поговорить» и пр.	16%

Разумеется, в основном респонденты отмечали несколько причин, а не строго одну из представленных. Касаемо разницы между ответами мужчин и женщин, хочется лишь отметить, что к поиску ресурса и эмоциональной поддержки в литературе больше склонны именно девушки (из 30 респондентов подобный ответ озвучило 14 человек, из которых 11 девушки).

Касаемо значимых произведений, для нашего исследования были важны примеры художественной литературы, так как в них наиболее часто имеется хотя бы один пример литературного героя. Среди респондентов значимыми произведениями были названы работы из следующих направлений (используется деление литературных жанров по родам):

- роман

- роман-эпопея

- фэнтези

- рассказ

- новелла

Стоит отметить, что все примеры относятся к повествовательному эпическому жанру литературы. Их соотношение можно увидеть на графике, что приложен ниже.



Рис. 1 Предпочитаемые жанры среди респондентов

Данные вопросы имели целью формирование выборки, теперь же нам хотелось бы остановиться на ответах на вопросы, значимые конкретно для предмета нашего исследования.

На вопросы серии «Какие произведения повлияли на вас и как?», «Что было в них важно?» респондентами был дан довольно широкий ряд ответов. Мы не будем перечислять все названные литературные произведения, а остановимся на конкретно моментах описании вида влияния и выделения значимости произведений. О роли конкретной книги в своей жизни опрошенными были озвучены следующие ответы:

Таблица 2. Влияние конкретных произведений на респондентов

Ответы респондентов	Примеры	Частота встречаемости в процентах
Изменило мое мировоззрение	«мир открылся заново», «… и все перевернулось», «после таких книг ты как новый человек», «столько всего стало понятным» и пр.	24%
Поменяло систему ценностей	«… я поняла, что не ценила свою семью», «я понял, что это не так важно, в сравнении с …», «я стал думать - «а почему я не думал об этом раньше?»» и пр.	20%
Помогло найти ответы на некие вопросы	«это было прям как история про меня, поступи я иначе», «… я поняла, что я хочу», «теперь я знаю, что в голове у таких людей», «никогда раньше не понимала зачем это, а тут…» и пр.	21%
Вдохновило на что-либо	«я решила пойти в институт на это направление», «я нашла хобби», «стала рисовать/писать стихи» и пр.	14%
Помогло пережить тяжелый жизненный этап	«я прям чувствовала, как выхожу из депрессии», «я была не одинока, пока читаю», «я могла переключиться» и пр.	11%
Научило чему-либо	«я стал смелее знакомиться с людьми», «теперь я знаю, что делать если…», «никогда не буду больше поступать вот так…» и пр.	10%

Все ответы носили личный характер, респонденты отмечали свои внутренние изменения и как из-за этого меняются их отношения с другими людьми, их отношение к значимым сферам жизни и пр. Влияние литературы на личность читателя и его внутренний мир уже было обоснованно другими исследователями, так что мы не будем останавливаться на этом вопросе. Отметим лишь, что изменения в отношении к себе самому и в отношениях с другими говорят о неких изменениях и в аутентичности личности.

Наиболее важным для нас и нашей работы был вопрос «Что было в них (произведениях) важно?», который являлся главным маркером для выяснения, способны ли читатели выделять литературных персонажей как значимых других, и позволял нам перейти на второй этап интервью, посвященный проблеме нашего исследования. Из этого вопроса вытекали все последующие, такие как:

· «Что в авторе/книге/персонаже «выделило» его на фоне всего прочего?»;

· «Что для вас значит этот герой/книга/автор?»;

· «Как вы его описываете?»;

· «Играет ли он какую-либо роль в вашей жизни? Если да, то какую? Повлиял ли он на вас и вашу жизнь?»;

· и другие.

Для нас было важным выделить в ответах респондентов следующие моменты:

1. Опыт переживания встречи с некой «значимостью».

2. Что «выделило» эту «значимость» на общем фоне произведения.

3. Что из себя представляют эти отношения / переживание / «значимость».

4. Каково влияние этой «значимости», отличается ли оно от влияния всего произведения.

Под «значимостью» нами подразумеваются ответы респондентов на вопрос о том, что было важно в книге, то что они выделили. Согласно нашей гипотезе, мы предполагали, что этой «значимостью» могут выступать персонаж и отношения с ним у читателя.

Ответы респондентов на вопрос «Что было в них (произведениях) важно?» представлены ниже в виде гистограммы.

Рис. 2 Ответы респондентов на вопрос «Что было в них (произведениях) важно?»

Как видно по полученным данным, респонденты довольно часто отмечают персонажей как наиболее значимую часть произведения. Часто ответ «персонажи» шел в паре с ответом «сюжет» среди отвечающих обоих полов и «атмосфера» среди женщин. Для нас было уже значимым то, что литературных героев выделяют из всего произведения, дальше наш интерес был направлен на то, как персонажи воспринимаются и что представляют собой для читателя.

В дальнейшей обработке результатов полученных данных мы сосредоточились на группе респондентов, которые в своих ответах отметили важность для них конкретных литературных персонажей в произведениях.

Вторая часть интервью была посвящена опыту переживания встречи с персонажем, восприятии его читателем. Респонденты в свободной форме рассказывали и описывали свои переживания и впечатления. В итоге для анализа было собранно очень много данных, и каждый ответ на серию вопросов о персонаже был индивидуален, но мы попытались разделить все полученные данные на условные группы по типу восприятия персонажа, такие как:

1. Экстрариоризационная идентификация (или проекция, перенос читателем своих чувств, желаний и пр. на персонажа);

2. Интериоризационная идентификация (или отождествление, перенос особенностей персонажа на самого себя);

3. Персонаж как объект для мыслительной деятельности ( читатель лишь наблюдает «со стороны» за персонажем, думает о нем и его действиях);

4. Персонаж как эталон, идол (отношение к персонажу как к кумиру);

5. Отношение к персонажу как к Другому (внутреннее взаимодействие с персонажем, возможные виртуальные трансакции).

Подобное деление ответов на группы довольно условно, но необходимо для охвата и анализа полученных данных. Ниже приведены примеры ответов и описаний к каждой из групп.

Таблица 3. Опыт переживания встречи с персонажем у респондентов

Тип ответов	Примеры
Экстрариоризационная идентификация	«я считаю нас очень похожими», «я бы поступил так же, но на самом деле, в такой ситуации я не испытывал бы страх, да и он (герой) скорей всего тоже, может со стороны похоже, но…», «… хотя автор пишет, что он (герой) сделал это из-за мести, на самом деле, я уверен, что причина в другом. Скорей всего, он (герой) сожалел о содеянном…», «… в его образе жизни столько спокойствия, я не верю, что он страдал, скорей всего это просто недопонимание» и пр.
Интериоризационная идентификация	«я будто прожила его жизнь», «мне очень понравился образ персонажа», «я стала думать, что его понимание таких людей мне близко», «я тоже увлеклась фотографией, очень многое переняла от нее (героини)», «на меня она сильно повлияла, я прямо стала мыслить как она» и пр.
Персонаж как объект для мыслительной деятельности	«я поражаюсь такими людьми», «было интересно наблюдать за взрослением персонажа», «я часто думал, как бы поступил сам в такой ситуации», «по моему, конец драматический, не может человек быть счастлив после такого, я бы не смог» и пр.
Персонаж как эталон, идол	«я читаю фанфики про него, пытаюсь писать сама», «для меня это далекий идеал», «вспоминаю его всегда, как пример для подражания», «собираю с ним изображения» и пр.
Отношение к персонажу как к Другому	«я пытаюсь представить, чтобы он (герой) мне сказал на это…», «для меня персонаж больше, чем придуманный образ. Это человек, личность. Просто он не в другой стране, а в книге», «я так хорошо его понимаю, что могу представить его поведение и ответы на все что угодно - прям вижу, как он среагировал бы на мои жалобы и закатил бы глаза», «теперь у меня есть кто-то, кто меня поддержит», «я думаю, что это мой самый настоящий друг» и пр.

Группа ответов с восприятием персонажа как кумира и эталона крайне часто шла в паре с другими ответами. Хочется так же отметить интересное наблюдение в разнице ответов мужчин и женщин - феномен встречи, отношение к персонажу как к Другому чаще встречается у женщин, как и проявление эмпатии и сопереживание, когда мужчины по полученным данным чаще склонны идентифицировать себя с героем и ставить его в позицию кумира или примера для подражания.

В общем соотношении полученных ответов выходит следующая картина, которую можно увидеть на графике ниже.



Рис. 2 Вид отношений с литературным персонажем у респондентов

Как мы уже отмечали ранее, варианты ответов, относящихся к группе восприятия персонажа как кумира, часто шли с другими ответами в паре, что делает эту группу универсальной. Вполне возможно это говорит о неких особенностях персонажа, необходимых для его выделения и становления значимым на фоне всего произведения. Говоря об остальных полученных результатах, мы хотим отметить, что среди 19 респондентов обоих полов, которые отметили важность персонажей в литературном произведении, трое из них (2 женщины и 1 мужчина) в своих описаниях персонажа говорили именно об отношении к нему, именно как к значимому Другому. В своих рассказах они говорили, что «… для меня это как некто во мне», «это моя опора, друг, который не предаст и не уйдет», «мне нравится представлять, чтобы он (герой) сказал мне в такой-то момент, о чем мы бы спорили и смеялись» и пр. На основании этого мы уже можем говорить о реальности данного феномена отношений читатель-персонаж, что было заявлено в одной из наших гипотез.

Помимо обнаружения существования феномена отношений читателя и литературного персонажа, нас так же интересовали вопросы, касаемые того, что послужило причиной, фундаментом их возникновения и что они представляют из себя для читателей и для чего служат. Наша выборка не позволяет максимально полно ответить на эти вопросы, но тем не менее, мы предприняли попытку обсудить это с респондентами в процессе интервью.

На вопросы, направленные на выяснение того, что «выделило» эту «значимость» на общем фоне произведения, все 19 респондентов, которые выделяли значимыми именно персонажей, давали наиболее часто следующие ответы, соотношение которых можно рассмотреть на следующей гистограмме.

Рис. 3 Ответы респондентов на вопрос, что «выделило» персонажей на общем фоне произведения

Наиболее частыми ответами были варианты про характер и поведение персонажа, из редких ответов, обозначенные нами как «другое», попадали индивидуальные варианты, такие как «борьба добра и зла в душе персонажа», « внутренняя сила», «единственный неоднозначный герой среди остальных» и пр. Респондентам было сложно назвать что-то конкретное, чаще всего они описывали это как «что-то заставило обратить на него внимание», «в какой-то момент я стала больше любить этого героя», «с первого взгляда что-то очаровало меня в нем». Интересно, что говоря о самом персонаже и о том, что в нем важно, опрошенные чаще называли его личные качества, особенности, поведение и прочее, когда говоря о том, в какой момент персонаж стал для них значимым, чаще упоминают некую ситуацию в произведении, когда персонаж раскрылся, проявил себя, мнение на его счет поменялось и т.д. Трое респондентов, которые выделили свои отношения с персонажем как со значимым Другим, отмечали в основном характер, поведение и судьбу персонажа, а так же харизму.

Говоря с респондентами о том, что из себя представляют эти отношения с персонажем для них и какое влияние они оказывают, было выявлено, что чаще всего такой вид отношений является:

- Психологическим и эмоциональном ресурсом («это поддерживает меня», «мне становится не так грустно, когда я думаю о..» и пр.);

- Зоной саморазвития и вдохновения («я начинаю о чем-то новом думать, понимать новые вещи», «мы будто спорим о чем-то, это как дискурс», «… после я рисую об этом» и пр.);

- Такими же отношениями, что и с живыми людьми («то же самое, что если бы я общалась с кем-то еще, мне просто интересно», «по сути, это просто личность, которая мне интересна, и я хочу с ней говорить» и пр.).

Описывая сам контакт с персонажем, респонденты отмечают его, как «переживание полной безопасности», «я чувствую, что нужна кому-то», «меня не обидят, не осудят», «я не боюсь говорить то, что думаю» и пр. Все опрошенные (и не только те, кто говорил непосредственно об отношениях читатель-персонаж) отмечали значимое влияние литературных героев на свою жизнь, самооценку, восприятие мира и пр. Особых различий во влиянии конкретно персонажа и самого произведения в ответах респондентов отмечено не было. Как мы уже указывали в анализе ответов на вопросы о влиянии конкретных произведений, респонденты отмечали свои внутренние изменения и как из-за этого меняются их отношения с другими людьми, их отношение к значимым сферам жизни и пр. Отметим, что изменения в отношении к себе самому и в отношениях с другими говорят о неких изменениях и в аутентичности личности. Помимо ответов и примеров о том, что в отношении к персонажам читатели чувствуют себя более безопасно и открыто, не боясь проявлять себя, довольно интересными нам показались следующие моменты, если говорить о возможном влиянии на аутентичность читателя:

- Многие из респондентов говорили о том, что книга / персонаж помогли им принять себя или конкретные свои качества, черты («Я понял, что не так уж и плохо, что я не могу вести себя как мои друзья, которыми я восхищаюсь. Все мы разные, возможно я не так уж плох», «… думаю, мне стало легче. Я не чувствую вины за свои мысли» и пр.);

- Частыми ответами были примеры о том, как изменились отношения с окружающими или отношение к чему-либо («Я знаю точно, что смогу пережить это», «… у меня открылись глаза, теперь я по новому смотрю на свою семью», «… а потом я поссорилась со всеми друзьями. Резко сменила круг общения, и теперь понимаю, как мне это помогло, я вылезла из болота» и пр.);

- Конкретно респонденты, которые говорили об отношениях читатель-персонаж, отмечали, что с персонажем чувствуют себя значимыми, не обесцененными («В моем воображении, он никогда не скажет мне «это ерунда!», как делают другие», «Я утешаю себя тем, что есть кто-то, кому я важна», «я чувствую себя на равных с ним, меня не пытаются задавить возрастом или еще чем» и пр.). При этом респонденты отмечают свое критическое отношение к подобному восприятию отношений с персонажем («я понимаю, что он не настоящий», «Не то чтобы я как псих разговаривал с воображаемым другом. Это скорее как внутренний голос, но не то чтобы он мой» и пр.) , но все же признают их значимость, как ресурс («… но это лучше, чем ничего», «мне с этим легче», «почему бы и нет, если это дает мне возможности оставаться одной и не переживать об этом?» и пр.).

Говоря об аутентичности, как об осознание своих переживаний и чувств, а так же способности проживать и адекватно выражать их в общении с другими людьми, мы можем отметить наличие влияния художественных произведений и самих литературных персонажей (и именно отношений с ними) на данное состояние личности. Это выражается в происходящих изменениях в самоощущении и восприятии читателей, их отношении к окружающему миру и к другим. Тем не менее, нашего исследования не достаточно, чтобы более полно осветить вопрос влияния отношений читатель-персонаж на аутентичность, так как мы не можем с уверенностью утверждать о характере этого влияния и о том, конкретно на какую составляющую аутентичности (конгруэнтность или прозрачность) больше направлено это влияние.

Подводя итоги нашего исследования, на основе полученных данных мы можем говорить о том, что наша гипотеза, что читатель способен воспринимать литературного персонажа как субъекта, выстраивать с ним «внутренние» диалоги и моделировать некие отношения в пространстве своего индивидуального жизненного мира, которые имеют некое воздействие на его личность (аутентичность), была частично подтверждена. Среди опрошенных 19 из 30 респондентов говорили об особой значимости для них персонажей в литературном произведении, 3 из 19 в своем интервью описывали именно их отношения как между двумя субъектами, что говорит о возможности существования данного феномена. Так же всеми респондентами было подтверждено влияние персонажей на них самих, на их отношение к себе и к другим (на их аутентичность). Конкретно о виде этого влиянии, его роде, степени и значении, мы точно утверждать не можем, но видим это как объект дальнейшего изучения в рамках работы над феноменом отношений читателя и литературного персонажа.

Заключение

Проделанная нами работа была посвящена проблеме восприятия и отношения читателей к литературным персонажам и влиянии этих процессов на саму личность. Данный круг вопросов является новой сферой как и в психологии, так и в публицистике и других смежных областях знаний. Несомненно, более сложные тексты позволяют выводить более определённые эмоции, вызывать у людей более сложные переживания, затрагивать их и влиять. Большинство современных исследований направлены чаще на создание и поиск необходимых условий для возникновения этих сложных переживаний и реакций у читающих. Если читатели будут способны к подобному личностному отношению к тексту и персонажам при конкретных обстоятельствах, это поддержит идею многих современных исследователей о том, что люди могут построить сложную модель из описанной ситуации, в зависимости от особенностей текста. На данный момент, все эти современные эксперименты демонстрируют, что читатели действительно выводят некоторую эмоциональную информацию, читая текст, но пока что условий не достаточно, чтобы точно определить конкретную эмоцию или отношение их к ситуации или персонажу. Более того, часто выходит, что переживания читателя являются совершенно новым продуктом, а не следствием простого сопереживания. На наш взгляд, это доказывает, что при чтении на восприятие информации значительно влияет личность читателя. Текст воспринимается нами субъективно, прочитанное соотносится с нашим внутренним миром, и даже учитывая основные идеи, заложенные в тексте, мы наделяем историю собственными смыслами, как и персонажей. Так помимо нашего представления и идеи, заложенной в тексте, образуется третья реалия, симбиоз нашего субъективного с описанной историей. Именно здесь, на наш взгляд, и выстраиваются специфические отношения между читателем и литературными персонажами. При чтении даже конкретных текстов, разные люди могут выводит из них близкую друг к другу, но все равно различную эмоциональную информацию, что в свою очередь подтверждает существование особого рода восприятия и контакта читателя с литературной реальностью. Отношения читателя и литературного персонажа реализуется в рамках его индивидуального внутреннего мира, развиваясь и влияя не только на внутреннюю часть его бытия, но и на внешнюю, такую как отношения к миру и к другим людям. Здесь явна важность влияния Другого на этот мир, а так же стремление личности к своему истинному Я, проявлению себя и принятию себя настоящего. Так мы можем предполагать о значимости реализации собственной аутентичности в рамках индивидуального жизненного мира и предположить о влиянии любых отношений на его составляющие, в том числе и отношения с литературным персонажем.

В нашем исследовании было доказано существование такого феномена, как отношения читателя и литературного персонажа, при котором персонаж воспринимается как значимый Другой, как субъект и отдельная личность в отношениях. Было подтверждено влияние таких отношений на личность читателя, а так же был выдвинут ряд теоретических предположений о механизме функционирования подобного феномена.

Как дальнейшую нашу работу в рамках исследования отношений читателя и литературного персонажа в пространстве его индивидуального жизненного мира мы видим практическое и теоретическое изучение механизма функционирования данного феномена, возможную связь его с эмоциональным интеллектом читателей, о роли таких отношений и, возможно, выявление общих особенностей и закономерностей по отношению к развитию аутентичности. Так же большим интересом для нас являются качества и особенности литературных персонажей, которые необходимы для создания и возможности возникновения подобных отношений.

На данный момент исследования, мы видим необходимость более подробного разбора и ознакомления с современными теориями и методами психологии личности и творчества для дальнейшей работы в данной сфере с целью изучения отношений читателя и литературного персонажа, но мы считаем, что данная область имеет большой потенциал для последующего развития психологии как науки, и для практической работы специалистов в сфере оказания психотерапевтических услуг.

Список литературы

1. Андреева Г.М. Социальная психология. - Москва, 1988 г.

2. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: Художественная литература, 1975 г.

3. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Литературно-критические статьи. - М.: Художественная литература, 1986 г.

4. Бехтерев В.М. Общие основы рефлексологии человека - М.-П., 1923 г.

5. Бодалев А.А. Личность и общение. - М., 1995

6. Боцарт Д. Не обязательно необходимые, но всегда достаточные условия. // Карл Роджерс и его последователи: психотерапия на пороге XXI века / Под ред. Девида Брэзиера. - М.: Когито-центр, 2005 г.

7. Василюк Ф.Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. -- М.: Издательство Московского университета, 1984 г.

8. Вольфганг В. Кайль, Герменевтическая эмпатия в клиент-центрированной терапии - перевод с немецкого Elizabeth Zinschitz, 1996 г.

9. Вольфганг В. Кайль, Разъяснение теории личностно-ориентированной психотерапии. Стенограмма лекции, прочитанной на Третьем Всемирном Конгрессе психотерапевтов,- Вена, 14-18 июля 2002 г.

10. Выготский Л. С. В92 Психология искусства / Под ред. М. Г. Ярошевско- го. -- М.: Педагогика, 1987

11. Гуковский Г.А. Очерки по истории русского реализма - Ч. 1. Саратов, 1946 г.

12. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. - Логос 1992, №3. - с. 62-80

13. Гуссерль Э. Картезианские медитации / Пер. с нем. В. И. Молчанова. -- М.: Академический проект, 2010 г. -- ISBN 978-5-8291-1181-6.

14. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. - Новочеркасск: «Сагуна», 1994 г.

15. Дорфман Л.Я. От неклассической к метаиндивидуальной психологии искусства // Проблемы информационной культуры. Вып. 5. Эстетика: информационный подход / Науч. ред. Ю. С. Зубов, В. М. Петров. - М.: Смысл, 1997 г.

16. Дорфман Л.Я. Эмоции в искусстве. - М.: Смысл, 1997 г.

17. Дорфман Л.Я., Рябикова М.В., Гольдберг И.М., Быков А.Н., Ведров А.А. Новая версия Пермского вопросника Я // Творчество в образовании, культуре, искусстве / Ред. колл. Е.А. Малянов, Л.А. Шипицина, Л.Я. Дорфман, С.И. Корниенко, К. Мартиндейл. - Пермь: Пермский государственный институт искусства и культуры, 2000 г.

18. Кохановский В.П. Философия и методология науки. Учебник для высших учебных заведений - Ростов н/Д.: Феникс, 1999 г.

19. Краткий психологический ловарь / Под общей редакцией А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского - Москва, 1990 г.

20. Лазурский А.Ф. К учению о психической активности. Программа исследования личности. -- СПб.: Алетейя, 2001 г.

21. Литаер Г. Аутентичность, конгруэнтность и прозрачность // Карл Роджерс и его последователи: психотерапия на пороге ХХI века / Под ред. Дэвида Брэзиера. Пер. с англ. -- М.: Когито-Центр, 2005.

22. Лэнгле А. Экзистенциальный анализ - найти согласие с жизнью. Пер. Г.Похмелкиной и О.Ларченко. // FundamentaPsychiatrica 1999, v.12, s. 139-146

23. Мясищев В.Н. Психология отношений - Москва-Воронеж, 1995 г.

24. Мясищев В.Н. Психология отношений: Избранные психологические труды. Под редакцией А.А. Бодалева - Москва, 1995 г.

25. Новейший философский словарь / Главный научный редактор и составитель Грицанов А.А. // Научное издание. - Минск, 1999 г.

26. Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей деятельности (поведения) животных. -- М.: Наука, 1973. -- 661 с.

27. Петровский В.А. Принцип отраженной субъектности в психологическом исследовании личности // Вопросы психологии. № 4, 1985 г.

28. Роджерс К. Клиентоцентрированная терапия. - М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 1997 г.

29. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание - Человек и мир. СПб. 2003 г.

30. Старовойтенко Е.Б. Психология личности в парадигме жизненных отношений - М. 2004 г.

31. Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук - пер. с англ., Москва, 1948 г.

32. Уемов А.И. Вещи, свойства и отношения - Москва, 1963 г.

33. Франк С.Л. О природе душевной жизни // По ту сторону правого и левого - Числа, №4, 1972 г.

34. Франкл В.Э . Воля к смыслу - М.:Апрель-Пресс, 2000 г.

35. Франкл В.Э. Человек в поисках смысла - М.: Прогресс, 1990 г.

36. Черняков А.Г. Онтология времени. Время и бытие в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. -- СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001

37. Шрейдер Ю.А. Равенство, сходство, порядок - Москва, 1971 г.

38. Ясперс К. Общая психопатология - М.: Практика, 1997 г.

39. Boss M. Psychoanalyse und Daseinsanalytik. - Huber: Bern, 1952

40. Boss M. Psychoanalyse und Daseinsanalytik. Stuttgart, Bern: Huber, 1957

41. Boss, M. What makes us behave at all socially? - Review of Existential Psychology and Psychiatry , № 4,1964 - 53-68 р.

42. Caligiore D., Pezzulo G., Baldassarre G., Miall RC. The contribution of brain sub-cortical loops in the expression and acquisition of action understanding abilities. Neurosicence and Biobehavioural Reviews, 2013

43. Duerckheim K. Uberweltliches Leben in der Welt - Norbert Friedrich Weitz Verlag, Aachen, 1989

44. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Fr./M., 1981.

45. Hall C.S., Lindsey G. Theories of Personality N.Y.: John Wiley and Sons, 1970; М.: "КСП+", 1997

46. Husserl E. Lebenswelt und Wissenschaft in der Philosophie. Fr./ M., 1979.

47. Husserliana, Bd. VI, S. 441

48. Kelly G. The pcycology of personal constructs - NY, 1955

49. Luckmann Th., Schuьtz A. Strukturen der Lebenswelt. Neuwied-Darmstadt, 1975

50. Mayer J. D., Salovey P., Caruso D. R. Models of Emotional Intelligence // Handbook of Intelligence / Ed. by R. Stenberg. Cambridge University Press, 2000. P. 396-420.

51. Pascal Gygax , Jane Oakhill & Alan Garnham (2003) The representation of characters' emotional responses: Do readers infer specific emotions?, Cognition and Emotion, 17:3, 413-428 DOI: 10.1080/02699930244000048

Suzanne Keen «Empathy and the Novel» Publisher: Oxford University Press, USA | 2008-06-08 | ISBN 01951757

Приложение

Ниже приведен транскрипт и тематический анализ одного из интервью в рамках нашего исследования. Некоторые части беседы личного характера были опущены по просьбе респондента и обозначены в тексте троеточием с пояснением.

Курсивом в интервью выделены первичные коды, близкие к первоначальному тексту.

Полужирным курсивом выделены вторичные коды, результат более фокусированного кодирования.

Полужирным прямым шрифтом выделены темы, сформулированные на основании результатов кодирования. В конце интервью представлены окончательные темы беседы с описанием их содержания и представленности в беседе.

Обозначения:

И - интервьюер

Р - респондент

Транскрипт интервью

И: Здравствуйте, спасибо, что пришли.

Р: О, нет проблем! Я как узнала о теме вашей работы, так сама загорелась желанием посетить и поучаствовать.

И: Это очень приятно слышать. *улыбка* Вы часто участвуете в исследованиях?

Р: Мм… Да, довольно часто. Понимаю, как это сложно делать, хочется помочь. Когда-нибудь мне это вернется в моем исследовании. *смеется*

И: Взаимопомощь это здорово.

Р: Да, это точно.

*пауза*

Р: Вы пишите о влиянии литературы на личность?

И: В какой-то мере. Мне было бы интересно послушать все, что вы посчитаете нужным рассказать.

Р: Оо… О книгах я могу говорить часами. *смеется* Эм… Ну я начну…

И: *кивок*

Р: Хм… Я начала читать довольно поздно, лет в 5 или 6. Долго раскачивалась. В школе программа меня не интересовала, было довольно скучно, но потом я постепенно увлеклась фэнтези. Гарри Поттер, Властелин Колец, Рэндолл… Еще всякие книги про рыцарей и Средневековье. Вот тогда я стала читать взахлеб, меня было не оторвать. При этом, чем длиннее была серия книг - тем больше меня затягивало. *смеется* /любовь к фэнтези, книгам с большой серией частей, романам-эпопеям/ При этом я ненавижу смотреть сериалы. Терпеть не могу смотреть серию за серией, все растянуто, а если еще все только выходит и не выпущено до конца… Кошмар. Настоящая пытка. Например, Игра Престолов - я люблю ее читать, смотреть не могу. Не знаю, с чем это связано.

И: Интересно… Ведь по сути, и то и то состоит из нескольких частей.

Р: Да! Но книги я читаю, а сериалы не могу смотреть. Может, мне не приятен сам процесс…

И: Процесс просмотра сериалов?

Р: Угу… *задумалась* Есть разница видимо, но не могу объяснить. Когда я смотрю фильм, я хочу сесть и увидеть начало, середину и конец. А эта незавершенность в финале… Меня сама фраза to be continued злит. *смех*

И: А в книге?

Р: Мм… В книге важен процесс. Я конечно хочу узнать финал, но я не против почитать подольше. Даже наоборот, хочется еще пару книг в продолжение, если очень интересно. Когда читаешь - будто выпадаешь из реальности. Такое… чувство уюта. Ты погружаешься в выдуманный мир и… Ничего нет, только то, что происходит в сюжете… Будто проживаешь множество жизней. /переживания при чтении, выпадание из реальности, проживание жизни персонажей/

И: Это звучит как восторг самим процессом чтения.

Р: Ну, я не говорю, что содержание не важно. *улыбается* Очень важно, конечно. Не каждая книга может так… Унести в свой мир. Наверное поэтому я сперва так увлеклась именно фэнтези. В хороших книгах всегда целая Вселенная, со своими законами. Читаешь и представляешь все в деталях. Только с возрастом дальше я медленно перешла на обычные романы. Не там, где любовные линии, а что-то вроде «Элегантность ежика», «Облачный атлас». Если честно, я плохо разбираюсь в жанрах, может это тоже легкое фэнтези? Надо уточнять? /любовь к фэнтези и романам, переход от одного к другому/ предпочитаемый жанр литературы.

...