Пространственно-временные характеристики оппозиции "жизнь-смерть" в лирике М.И. Цветаевой берлинского периода

Спи. - Вымыслом останусь, лба

Разглаживающим неровности.

Так Музы к смертным иногда

Напрашиваются в любовницы.

Голос убаюкивает, гипнотизирует, завораживает, разглаживая у героя морщины сосредоточенности на лбу, возникшие в попытке понять произошедшее. Для него героиня была и теперь уже навсегда останется вымыслом. Две последние строки принадлежат уже только литературной героине. Пэри больше нет. Обретя некоторое душевное равновесие после убаюкивающих размышлений, обретя себя, не без горькой иронии героиня итожит случившееся с ней. Уже чувствуется в голосе прежнее достоинство и преодоление сложившейся ситуации, в которой она была падшим ангелом, поддавшимся искушению и наказанным за это (неприятием и непониманием). Теперь она снова возвращается в заоблачное пространство своей поэзии - Музой, а Музы иногда бывают безрассудны…

жизнь
время	пространство
Субъективное, условно-длящееся настоящее (из контекста: «занавес дохнёт и в щель - свет», «падающая вода», «спи»); Субъективное, мифопоэтизированное, условное прошлое (из контекста: «так пэри прокрадываются», «так Музы напрашиваются», «не ведающим лет»)	Заросли, бассейны, занавес, свет, чадра (падающей воды), головокружение, вымысел; неравенство - обращение к условно-присутствующему субъекту

Время жизни максимально развёрнуто на временной шкале, но, взятое за точку отсчёта, условно-длящееся настоящее имеет отрицательный вектор движения в мифопоэтизированное прошлое. Ситуационное повторение предыдущего текста. Усиление авторской подачи выражено включением в текст временной характеристики «не ведающим лет».

Пространство максимально завуалировано и размыто. Субъективная условность его, как и в предыдущем тексте, говорит о внутреннем, духовном пространстве. Абстрактная предметная его наполненность подтверждает это.

В письме Р.Гулю от 30 марта 1924 года Цветаева пишет: «<…> Помню один хороший вечер с Вами - в кафе. Вы всё гладили себя против шерсти, и я потом украла у Вас этот жест - в стихи. <…>». Так, пытаясь «выдышаться в стих» («Балкон»), не принять сложившуюся в жизни ситуацию, как итог, а рассмотреть её под разным углом зрения, как длящуюся заключительность, Цветаева объединяет необъединимое: жесты, приметы, поступки. Происходит это и в данном стихотворении. Чуть больше недели прошло с того времени, когда автору пришлось убедиться в разности восприятия и приятия - своей и окружающих. В тексте ситуация рассматривается и осмысливается в очередной раз:

Вкрадчивостию волос:

В гладь и в лоск

Оторопию продольной -

Синь полунощную, масть

Воронову. - Вгладь и всласть

Оторопи вдоль - ладонью.

Сопоставив значение слова «оторопь» («Растерянность, крайнее недоумение, замешательство от неожиданного и сильного впечатления» (см.: Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка)) с авторским смысловым значением, можно представить, как героиня в растерянности и замешательстве гладит волосы ладонью - «вкрадчивостию», «вгладь и всласть оторопи». Эти слова служат свидетельством тому состоянию, в котором находится автор. При этом характеристики, даваемые литературной героиней волосам («гладь». «лоск», «синь полунощная», «масть воронова») говорят о том, насколько небезразличны эти волосы для неё.

Неженка! Не обманись

Так заглаживают мысль

Злостную: разрыв - разлуку -

Лестницы последний скрип…

Так заглаживают шип

Розовый… - Поранишь руку!

Обращение к герою по-прежнему предельно эмоционально, но, проследив эволюционный путь этого обращения («Мой неженка!» («Так, в скудном труженичестве дней…»), «нежное моё неравенство!» («Светло-серебряная цвель…»)), можно с уверенностью сказать об изменении смысловой составляющей обращения. К растерянности и замешательству прибавляются нотки разочарования, и героиня озвучивает их, предупреждая героя («Не обманись!»), объясняя смысл своих действий. Психологическая напряжённость нарастает и передаётся в ассоциативных образах, заключённых ею в свою «мысль злостную»: «разрыв - разлуку - лестницы последний скрип». Пространственно-временной образ максимально развёрнут, вмещая в себя этапные события, обозначаемые графически при помощи тире и многоточия. Авторским смысловым продолжением «заглаживания мысли» является «заглаживание розового шипа». Знак равенства между этими понятиями говорит о том, насколько важна и опасна для героини эта процедура. Подтверждением служит многоточие (пауза, подчёркивающая процесс размышления) и крик, обращённый и к себе, и к герою («- Поранишь руку!»).

Ведомо мне в жизни рук

Многое. - Из светлых дуг

Присталью неотторжимой

Весь противушерстный твой

Строй выслеживаю: смоль,

Стонущую под нажимом.

Говоря о том, что многое ей ведомо в жизни рук, героиня подчёркивает их значимость в своём восприятии (ср.: «Ибо ладонь - жизнь.» («Неподражаемо лжёт жизнь…»)). «Неотторжимая присталь светлых дуг» - взгляд, внимательность, цепкость, пристальность которого характеризуется самой героиней и по своему значению стоит рядом с рукой (ладонью, плечом). Рукой и взглядом исследует она «противушёрстный строй» героя. «Смоль» стонет под нажимом - не столько от усилия руки, сколько от желания таким образом избыть свою «оторопь». Отсутствие рифмы и корневой разрыв слова в следующей строфе показывает стремление автора выделить напряжённость момента преодоления сопротивления упорствующей ладони:

Жалко мне твоей упор-

Ствующей ладони: в лоск

Волосы, - вот-вот уж через

Край - глаза…

Жалость к герою, сопротивляющемуся «глажке», в авторском смысловом содержании представляется совокупностью нескольких сожалений. Здесь и жалость к себе - разочарование и, как следствие, «оторопь». Здесь и жалость к герою, не соответствующему ей высотой духовного уровня, к герою, который понимает и принимает это несоответствие, предпочитая иметь в жизни «земные приметы». « - вот-вот уж через/ Край - глаза» - ладонь героини прошла свой путь - до самых глаз. Пауза в действии выражена через многоточие.

Загнана внутрь

Мысль навязчивая: утр

Наваждение - под череп!

Финал стихотворения одновременно обескураживает и вызывает сочувствие к героине. Смысловая параллель «мысль злостная - мысль навязчивая - утр наваждение» позволяет предположить присутствие в тексте героини, которая, в попытке «выдышаться в стих» бессонной ночью, предстаёт в совокупности двух образов, загоняя внутрь себя («под череп») размышления, не дающие покоя.

жизнь
время	пространство
Субъективное, условно-реальное, длящееся настоящее - ночь (из контекста: «так заглаживают мысль», «строй выслеживаю», «загнана мысль: утр наваждение»)	ЛГ: волосы, ладонь, брови (светлые дуги), глаза (присталь), череп; Мысль (злостная, навязчивая): разрыв, разлука, (лестницы последний) скрип, шип; Неженка (субъект): волосы (вкрадчивость, гладь, лоск, синь полунощная, масть воронова, противушерстный строй, смоль), (упорствующая) ладонь

Время жизни субъективное, условное, длящееся с ограниченной протяжённостью, цикличное (ночь сменяется утром). Пространство жизни представлено субъективным внутренним и условно-абстрактным внешним пространствами. Внутреннее пространство максимально сжато и передано с помощью мыслительной ретроспекции образов предметов, имеющих отношение к условной реальности. Значительное место среди указанных образов занимает образ волос субъекта, как объект исследования («выслеживаю»). Внешнее пространство дано автором в неопределённости, условно подразумевающимся только присутствующей в нём героиней, данной через авторскую ассоциацию с субъектом посредством наличия её волос, ладони, бровей, глаз, черепа.

Последнее стихотворение цикла «Земные приметы» «Леты слепотекущий всхлип…», посвящённое А.Г. Вишняку, подводит итог не только завершившемуся авторскому увлечению Геликоном, но и пребыванию Цветаевой в Берлине.

Это произведение завершает важный период в жизни поэта, живущего на чужбине, лишённого тепла и уюта, не имеющего возможности преодолеть бытовые трудности и в полной мере посвятить себя творчеству. В стихотворении ярко выражено отношение автора к завершившемуся периоду жизни, как к незримому её рубежу. Психологическое состояние характеризуется символической наполненностью и значимостью, которые подчёркивают отсутствие в тексте условно-реальных пространства и времени. В связи с этим, представляется необходимым привести смысловое значение и толкование символов, используемых автором в исследуемом нами тексте.

Река - символ необратимого потока времени и, соответственно, потери и забвения. Река - это символ преграды, разделяющей мир живых и мёртвых, а также дорога в мир иной. В стране мёртвых через реку Ахерон перевозят мёртвых, а выпившие воды из Леты забывают всё, что помнили раньше.

Ива, или верба - дерево, символизирующее скорбь и печаль. Традиционный эпитет ивы - «плакучая». Ива является символом горя и смерти. Часто присутствует на картинах, посвящённых сюжету Распятия.

Серебро - символ защиты от порочных взглядов, мыслей и поступков. Символ верности, дружбы и любви. Блеск серебра ассоциируется с лунным сиянием, символ серебра - знак Луны.

Свинец - в литературе ассоциируется с людьми, не стойкими в отстаивании собственных позиций, но упорными в достижении поставленных целей, а также с образами тех, кто стойко переносит все выпавшие на их долю испытания.

Пространство представлено Летой - мифологической рекой Забвения, далее в тексте с помощью авторской метафоры - «ладанным мраком маковым» и ивами, символизирующими скорбь и печаль. Ход времени в подземном пространстве почти неощущаем: «слепотекущий всхлип» реки Забвения, «лепет… ив», «Ивовый… плеск/ Плачущий» и «ивовый… плач».

Простив и отпустив от себя героя, литературная героиня обозначает дальнейшее движение времени через него же («еле-еле жив») - того, которого хочет спрятать в свой «склеп Памятей». Таким образом, становится понятно, что именно собственную память героиня ассоциирует с рекой Забвения, а всё происходящее совершается во внутреннем духовно-эмоциональном пространстве.

Собственное ощущение времени, как завершающегося периода, героиня передаёт с помощью дважды используемого в тексте глагола «перетомилась», в котором приставка «пере-» эмоционально усиливает состояние утомлённости. Эту цель - изображение крайней степени усталости от жизни, - преследуют, вводимые в текст, цвето-предметные обозначения: «сребротекущих», «сребролетейский», «сребро-седым», «сребро-сухим».

Символическая двойственность значения серебра может предполагать неоднозначное отношение к данному периоду жизни, что находит подтверждение в тексте произведения: желание забыть героя характеризуется и «Долг твой тебе отпущен: слит/ С Летою», и «еле-еле жив», а собственное состояние героини - «В… склеп/ Памятей… спрячь», «На плечи… плащом/… плющом/… ляг,/ …мрак» и «выпив всю -/ Сухостями теку». Глагол «теку» выражает и незаконченность принятого решения - герой всё-таки жив в памяти, и дальнейшее продолжение жизни героини, которая, с помощью авторской ассоциации, сама становится рекой Забвения. Доказательством тому может служить последняя строфа стихотворения, в которой символическое серебро, претерпевая ряд авторских метаморфоз («Тусклостями: …/ Скупостями, … /Слепостями, … /Седостями: …»), превращается в символический свинец, сохраняющий цветовую идентичность серебру, но несущий в тексте иную смысловую нагрузку.

жизнь-смерть
время	пространство
Субъективное, мифологическое, длящееся, существующее в бесконечности	Лета - ладанный слеполетейский мрак маковый - склеп Памятей ЛГ; Субъект («тебе»): долг (отпущен): слит с Летою, еле-еле жив; ЛГ: плечи

Время жизни в художественном тексте, благодаря авторской мифологической поэтизации, представлено неограниченным условными рамками, протяжённым и непрерывно длящимся в своей бесконечности. Такая неопределённость времени говорит о его принадлежности к небытию, т.е. к смерти.

Пространство жизни, ассоциативно существующее на духовно-эмоциональном уровне, при максимальной развёрнутости и безграничности отсутствует во внешней субъективной условности жизни. Такая неявность может относиться только к отсутствующей жизни или, другими словами, к небытию. В данном случае происходит снятие оппозиционности (противопоставления) между понятиями «жизнь» и «смерть», говорящее о том, что жизнь для Цветаевой того периода времени несла в себе отрицательную смысловую нагрузку.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творческое наследие М.И. Цветаевой зарубежного периода объёмно и разнообразно. Творчество поэта, преломляясь сквозь призму бытовых, общественных, социальных, литературных отношений, позволяет представить жизнь М.И. Цветаевой вдали от России как одно из тяжких испытаний, выпавших на долю людей, оказавшихся «по другую сторону баррикад».

В процессе исследования части стихотворных текстов, входящих в книгу М. Цветаевой «После России», проводимого с целью выявления пространственно-временных характеристик оппозиции «жизнь-смерть», было обнаружено некоторое несоответствие в интерпретации произведений и их отнесённости к подразумеваемым адресатам в книге Елены Айзенштейн «Сонаты без нот. Игры слов и смыслов в книге М. Цветаевой «После России»» (Ridero.ru. 2014). Проведённый интерпретационный, сравнительно-типологический и биографический анализ стихотворений «Думалось: будут легки…» и «Руки - и в круг…» доказывает разную адресную направленность художественных текстов.

Кроме того, был проанализирован двадцать один художественный текст, выявлены пространственно-временные характеристики оппозиции «жизнь-смерть», с помощью которых можно проследить авторское видение перемен, происходивших в жизни поэта. Краткость взятого для исследования периода не позволяет представить общую пространственно-временную характеристику всего периода эмиграции, но может служить своеобразной точкой отсчёта авторского мировосприятия как реакции на изменение жизненных обстоятельств.

Малый период времени нахождения в Берлине (15 мая 1922 года - 30 июля 1922 года) компенсируется количеством написанной лирики. Если брать во внимание тот факт, что первое стихотворение датировано 11 июня 1922 года, можно с уверенностью предположить, что к написанию стихов Цветаева приступила после подведения некоторых итогов перемен, произошедших в её жизни. Лирика рассматриваемого периода - это трансформированное восприятие нового времени и пространства, характеризующихся одним словом - эмиграция.

Систематизируя данные, полученные в ходе исследования пространственно-временных характеристик оппозиции «жизнь-смерть», художественные тексты берлинского периода можно условно разделить на несколько групп, объединённых общностью выраженного в текстах времени и пространства.

К первой группе относятся художественные тексты, в которых время представлено как рубежный период появления в жизни особого урочного часа или сменой ночного времени утренним, когда функции урочного времени выполняет рассвет («час», «сей меч: рассвет», «светопись зорких стрел», «не луч, а бич»), при этом пространство представлено замкнутым, внешним или внутренним, существующими на уровне абстрактного представления («слуховые глушизны», «щебеты во тьмах», «суета сует», «пуховые горбины», «ломовые дороги», «пески», «казармы», «лестница»):

· «Есть час на те слова…»

· «Лютая юдоль…»

· «Ночные шепота: шелка…»

· «Когда же, Господин…»

· «Некоторым - не закон…»

· БЕРЛИНУ

· «Вкрадчивостию волос…»

Ко второй группе относятся художественные тексты, в которых время представлено как процесс ожидания и длительности, выраженный через динамику действия («труженичество дней», «потом», «окружусь…укреплюсь…запропащу», «доколь», «склоняю облом лба», «будь на - стороже», «заклинаю память»). Пространство характеризуется или полным отсутствием или замкнутостью, существующими на уровне абстрактного представления («даль», «свет», «здесь», «заросли», «отвес-балкон-надбровье», «тишизны», «ладонь», «земля», «круг перепродаж и переуступок»). Сюда можно отнести такие стихотворения:

· «Так, в скудном труженичестве дней…»

· «Помни закон…»

· «Дабы ты меня не видел…»

· БАЛКОН

· «Неподражаемо лжёт жизнь…»

· «Думалось, будут легки…»

· «Руки - и в круг…»

К третьей группе относятся художественные тексты, время и пространство в которых выражено на мифопоэтическом уровне через образы библейских сказаний и греческих мифов («лестница божественная», «здравствуй - в ветхозаветных тьмах - ликуй в утрах, вечной мужественности взмах!», «спи и проспи навек», «ристалище», «лавролобый Бог», «Суламифь», «горсточка глины», «пэри», «Муза», «заросли и бассейны воды», «Лета слепотекущая», «слепотекущий склеп памятей»):

· «Ищи себе доверчивых подруг…»

· «По загарам - топор и плуг…»

· «Ночного гостя не застанешь…»

· «Удостоверишься - повремени…»

· «Светло-серебряная цвель…»

· «Леты слепотекущий всхлип…»

Особняком в стихах берлинского периода стоит стихотворение «Здравствуй! Не стрела, не камень…». В этом тексте время хоть и является рубежным временем жизни, однако, не несёт негативного смыслового наполнения («в радости… сегодня день», «радость… с утра»). Эта же особенность наблюдается в пространственной характеристике, представленной совокупностью земного пространства и самой литературной героини, которая, в данном случае, полностью отождествляет себя с жизнью и женственностью («Я! - Живейшая из жён:/Жизнь», «о каких наградах/ Рай - когда в руках, у рта:/ Жизнь»:

· «Здравствуй! Не стрела, не камень…»

Данная систематизация, полученная в ходе исследования лирики М.И. Цветаевой, позволяет сделать вывод об особенностях пространственно-временной характеристики оппозиции «жизнь-смерть» берлинского периода. Время жизни как длительный процесс настоящего времени исполнен тревожного ожидания неблагоприятных перемен и будущей неопределённости. Об этом говорят 2/3 её произведений. В остальных стихотворениях происходит уход от действительности в глубокое прошлое, что подтверждается их библейским и мифологическим наполнением. При этом жизненное пространство, характеризующееся или замкнутостью и малым объёмом, или отсутствием его как такового демонстрирует авторское состояние одиночества и неопределённости, оторванность от Родины и духовный вакуум.



СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Цветаева, М. И. Собрание сочинений: в 7 т. / М.И. Цветаева. - М., 1994-1995.

2. Цветаева, М. И. Неизданное. Сводные тетради / М.И. Цветаева. - М., 1997.

3. Цветаева, М. И. После России. 1922 - 1925 / М.И.Цветаева. - Mьnchen, 2007.

4. Цветаева, М.И., Пастернак, Б.Л. Души начинают видеть: Письма 1922-1936 гг. / М.И. Цветаева, Б.Л. Пастернак; сост., предисл., комм. И.Д. Шевеленко. - М., 2004.

5. Айзенштейн, Е.О. Борису Пастернаку - навстречу! Марина Цветаева: О книге Марины Цветаевой «После России» (1928) / Е.О.Айзенштейн. - СПб., 2000.

6. Айзенштейн, Е.О. Сонаты без нот. Игры слов и смыслов в книге М.Цветаевой «После России» / Е.О.Айзенштейн. - Ridero.ru, 2014.

7. Айтекова, Ф.Х. Номинативно-функциональное поле концепта «life»-«жизнь» в сопоставительном аспекте. Функционально-семантические особенности концепта «смерть» в английском и русском языках / Ф.Х.Айтекова // Вестник КРСУ. - 2015. - № 2.

8. Бабенко, Л.Г., Казарин, Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста: теория и практика / Л.Г.Бабенко, Ю.В.Казарин. - М., 2005.

9. Бабенко, И.И. Сакрально-религиозный компонент в языковой и концептуальной картине мира М.Цветаевой / И.И.Бабенко // Вестник ТГПУ. - 2005. - № 3 (47).

10. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин. - М., 1986.

11. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе / М.М.Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975.

12. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи / М.М.Бахтин. - М., 1986.

13. Библейская энциклопедия. - М., 2005.

14. Болотнова, Н.С. Филологический анализ текста: учебное пособие / Н.С. Болотнова. - М., 2007.

15. Валгина, Н.С. Актуальные проблемы современной русской пунктуации: учебное пособие / Н.С. Валгина. - М., 2004.

16. Вейдле, В. О поэтах и поэзии / В. Вейдле. - Paris, 1973.

17. Виноградов, В.В. О языке художественной литературы / В.В.Виноградов. - М., 1959.

18. Виноградов, В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В.Виноградов. - М., 1963.

19. Войтехович, Р.С. Марина Цветаева и античность / Р.С.Войтехович. - М. - Тарту, 2008.

20. Воспоминания о Марине Цветаевой / сост. Л.Мнухин, Л.Турчинский. - М., 1992.

21. Гак, В.Г. Пространство времени / В.Г. Гак // Логический анализ языка: Язык и время. - М., 1997.

22. Гаспаров, М.Л. Марина Цветаева: от поэтики быта к поэтике слова / М.Л.Гаспаров. О русской поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики. - СПб., 2001.

23. Геворкян, Т. Ещё раз о книге Марины Цветаевой «После России» / Т.Геворкян // Вопросы литературы. - 2012. - № 1.

24. Геворкян, Т. На полной свободе любви и дара. Индивидуальное и типологическое в литературных портретах Марины Цветаевой / Т.Геворкян. - М., 2003.

25. Грек, А.Г. Пространство жизни и смерти в двух циклах стихов Вячеслава Иванова // Логический анализ языка. Языки пространств / А.Г.Грек. - М., 2000.

26. Гуль, Р.Б. Я унёс Россию: апология эмиграции: в 3 т. / Р.Б.Гуль. - М., 2001.

27. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / В.И.Даль // URL: http://dict.t-mm.ru/dal/

28. Дюсембаева, Г. Пастернак и Цветаева: начало диалога / Г.Дюсенбаева // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой. - М., 2005.

29. Ельницкая, С.И. Поэтический мир Цветаевой: Конфликт лирического героя и действительность / С.И.Ельницкая. Wiener slawistischer Almanach. Sonderband (Т. 30). - Wien, 1990.

30. Есин, А.Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения: учебное пособие / А.Б.Есин. - М., 2000.

31. Зубова, Л.В. Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект / Л.В.Зубова. - Л., 1989.

32. Зубова, Л.В. Потенциальные свойства языка в поэзии М.Цветаевой / Л.В.Зубова. - Л.,1987.

33. Зубова, Л.В. Язык поэзии Марины Цветаевой (Фонетика, словообразование, фразеология) / Л.В.Зубова. - СПб., 1999.

34. Крысанова, А.В. Семантика художественного пространства в лирике М.И.Цветаевой: автореф. дис. … канд. филол. наук / А.В.Крысанова. - М., 2014.

35. Кудрова, И.В. После России. О поэзии и прозе Марины Цветаевой / И.В.Кудрова // Статьи разных лет. - М., 1997. - Т. 2.

36. Кудрова, И.В. Просторы Марины Цветаевой / И.В.Кудрова. - СПб., 2003.

37. Кудрова, И.В. Поговорим о странностях любви: Марина Цветаева / И.В.Кудрова // Звезда. - 1999. - № 10.

38. Кудрова, И.В. Версты, дали…: Марина Цветаева: 1922-1939 / И.В.Кудрова. - М., 1991.

39. Левин, Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика / Ю.И.Левин. - М., 1998.

40. Литература русского зарубежья: Антология в шести томах // Том первый, книга первая: 1920-1925 / автор вступ. статьи и научн. редактор А.Л. Афанасьев. - М., 1990.

41. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина // Институт научн. информации по общественным наукам РАН. - М., 2001.

42. Литературный текст: проблемы и методы исследования / «Своё» и «чужое» слово в художественном тексте. - Тверь, 1999. Вып. V.

43. Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. - М., 2000.

44. Лосская, В. Марина Цветаева в жизни / В.Лосская // Неизданные воспоминания современников. - М., 1992.

45. Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста / Ю.М.Лотман. - Л., 1972.

46. Лотман, Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Ю.М.Лотман. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. - М., 1988.

47. Лотман, Ю.М. От редакции. К проблеме пространственной семиотики / Ю.М.Лотман // Труды по знаковым системам. - Тарту, 1986. - Вып. 19.

48. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / печатается по изданию: Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Ю.М.Лотман. Об искусстве. - СПб., 1998.

49. Макашева, С.Ж. Творческая эвалюция М.И. Цветаевой: онтология, концепция личности: автореф. дис. … докт. филол. наук / С.Ж. Макашева. - М., 2006.

50. Маслова, В.А. Марина Цветаева. Над временем и тяготеньем / В.А. Маслова. - Минск, 2000.

51. Маслова, В.А. Поэт и культура: концептосфера Марины Цветаевой / В.А. Маслова. - М., 2004.

52. Николина, Н.А. Филологический анализ текста: учеб. пособие для студ. учеб. заведений / Н.А. Николина. - М., 2003.

53. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов // URL: http: // www.ozhegov.org/words/8431.shtml

54. Пушкин, А.С. Евгений Онегин. Драматические произведения. Романы, повести / А.С. Пушкин. - М., 1977.

55. Ревзина, О.Г. Безмерная Цветаева: Опыт системного описания поэтического идиолекта / О.Г. Ревзина. - М., 2009.

56. Ревзина, О.Г. Выразительные средства поэтического языка М. Цветаевой и их представление в индивидуально-авторском словаре // Язык русской поэзии ХХ века / О.Г. Ревзина. - М., 1989.

57. Ревзина, О.Г. Системно-функциональный подход в лингвистической поэтике и проблемы описания поэтического идиолекта: дисс. в форме науч. докл. … докт. филол. наук / О.Г.Ревзина. - М., 1998.

58. Русский Берлин / составление, предисловие и персоналии В.В. Сорокиной. - М., 2003.

59. Саакянц, А.А. Жизнь Цветаевой. Бессмертная птица-феникс / А.А. Саакянц. - М., 2002.

60. Саакянц, А.А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество / А.А. Саакянц. - М., 1999.

61. Салимова, Д.А., Данилова, Ю.Ю. Время и пространство как категории текста: теория и опыт исследования / Д.А. Салимова, Ю.Ю. Данилова. - М., 2009.

62. Салимова, Д.А. Лексемы с темпоральной семантикой в текстовом поле Марины Цветаевой / Д.А. Салимова // Марина Цветаева в контексте культуры Серебряного века. - Елабуга, 2008.

63. Салимова, Д.А. Частотность словоупотреблений в стихотворных текстах как отражение особенностей мировосприятия М. Цветаевой / Д.А. Салимова // Марина Цветаева. Поэт в диалоге со временем / под общ. ред. А.И. Разживина. - Елабуга, 2005.

64. Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия / под общ. ред. В.Л. Телицына. - М., 2005.

65. Степун, Ф. Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Рождение поэта // Бывшее и несбывшееся / Ф. Степун. - М., 2002.

66. Таубман, Д. Живя стихами…: Лирический дневник Марины Цветаевой / Д. Таубман. - М., 2000.

67. Топоров, В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура / В.Н. Топоров. - М., 1983.

68. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. - М., 1995.

69. Труайя, А. Марина Цветаева / А. Труайя. - М., 2001.

70. Флоренский, П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях / П.А. Флоренский.

71. - М., 1993.

72. Ушаков, Д.Н. Толковый словарь русского языка / Д.Н. Ушаков // URL: http://dict.t-mm.ru/ushakov/

73. Цветаева без глянца / сост., вступ. ст. П. Фокина. - СПб., 2008.

74. Черных, Н.В. Семантическая ёмкость слова в рамках теории семантического поля: на материале поэзии М.И. Цветаевой: автореф. дис. … канд. филол. наук / Н.В. Черных. - Р/н/Д., 2003.

75. Шатин, Ю.В. Цветаева М. В полемике с веком / Ю.В. Шатин. - Новосибирск, 1991.

76. Швейцер, В. Марина Цветаева / В. Швейцер. - М., 2009.

77. Швейцер, В. Быт и бытие М. Цветаевой / В. Швейцер. - М., 1992.

78. Шевеленко, И. Литературный путь Цветаевой. Идеология - поэтика - идентичность автора в контексте эпохи / И. Шевеленко. - М., 2002.

79. Шмелёв, А.Д. Широта русской души / А.Д. Шмелёв // А.А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелёв. Ключевые идеи русской языковой картины мира. - М., 2005.

80. Эренбург, И. Поэзия М. Цветаевой / И. Эренбург// Литературная Москва: сборник второй. - М., 1956.

Размещено на Allbest.ru

...