Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский Государственный Университет

Филологический факультет

Кафедра истории русской литературы

Выпускная квалификационная работа студента 2 курса магистратуры

по профилю «Теория литературы»

РУССКАЯ ПАЛИНДРОМИЧЕСКАЯ ПОЭМА:

ОСОБЕННОСТИ СТРУКТУРЫ

БАЛАШОВА Антонина Александровна

Научный руководитель:

к. филол. н., доцент

Юлия Мелисовна Валиева

Санкт-Петербург

2017

Оглавление

Введение

Глава 1. Палиндромия как языковой и поэтический эксперимент

1.1 Поэзия формальных ограничений и авангард

1.2 О языке палиндромической поэзии

1.3 Выводы по первой главе

Глава 2. Палиндромическая поэма как система: «Укол Блоку» Б. Гольдштейна и «Укор сроку» А. Кондратова

2.1 Общие замечания

2.2 Ритм, рифма, эвфония

2.3 Грамматика, стилистика

2.4 Выводы по второй главе

Глава 3. Палиндром как гомотетичный элемент: об особенностях композиции текста Д.А. Пригова «Пять палиндромов или Николай Васильевич и Анна Андреевна»

3.1 Выводы по третьей главе

Заключение

Литература

Приложения

Введение

Значительное число палиндромических поэм, созданных на русском языке в ХХ веке, и их относительная неисследованность говорят о необходимости систематического изучения их организации и поэтического, семантического, синтаксического потенциала.

Язык палиндрома заметно отличается от языка традиционной поэзии и прозы. Палиндромический словарь не бесконечен, природа палиндрома сужает спектр возможностей в сфере линейно-динамической организации строки, лимитирует вариативность порядка слов, налагает ограничения на расположение логического ударения и на соотношение темы-ремы в предложении. Палиндромическая поэзия непрозрачна в семантическом отношении, трудна для читательского восприятия. Однако специфика языка в крупных палиндромических формах обусловлена не только своеобразием палиндромии как таковой, но и взаимодействием и взаимовлиянием всех элементов системы - обратимости строки как строгого формального ограничения, строфической организации, ритма, рифмы, а также повторов, инверсии, синтаксического параллелизма и других стилистических фигур. До сих пор попытки специального последовательного и полного описания палиндромических поэм с учетом перечисленных параметров в палиндромоведении не предпринимались. В данной диссертационной работе представлена стратегия анализа, развивающаяся в методологическом русле лингвистики стиха и дополняющая уже полученные другими исследователями с помощью статистических методов сведения о палиндроме.

В первой главе, озаглавленной «Палиндромия как языковой и поэтический эксперимент», мы прослеживаем связь между формальными экспериментами авангардистов 1910-х гг. и поэзией периода палиндромического взрыва второй половины ХХ века, а также комментируем общие для палиндромии языковые закономерности.

Во второй главе «Палиндромическая поэма как система: «Укол Блоку» Б. Гольдштейна и «Укор сроку» А. Кондратова» представлен сравнительный анализ двух палиндромических поэм о революции, написанных с разницей в несколько лет. Автор поэмы «Укор сроку» (1967) Александр Кондратов ориентировался на поэму Владимира Маяковского «Хорошо!». Борис Гольдштейн в поэме «Укол Блоку» (1974-[1998]) создал палиндромическое переложение поэмы Александра Блока «Двенадцать». Мы выявляем индивидуальные особенности поэтического метода каждого из авторов с учётом близости тем этих произведений и на фоне универсальных законов языка палиндромической поэзии.

В третьей главе мы рассматриваем произведения, в структуре которых использован принцип обратимости, заимствованный из палиндромии. Здесь представлен анализ текста Д.А. Пригова «Пять палиндромов или Николай Васильевич и Анна Андреевна» (1991). В этом рассказе палиндром является гомотетичным элементом и дает ключ к пониманию композиции всего произведения. Само обращение к палиндромии является у Пригова своеобразным авторским жестом. Мы предлагаем интерпретацию рассказа через выявление культурных штампов и знаков литературности, которые «эксплуатирует» автор.

Таким образом, предметом диссертационного исследования является палиндром как основная структурная единица системы.

В качестве объекта исследования были выбраны поэма Александра Кондратова «Укор сроку», поэма Бориса Гольдштейна «Укол Блоку», рассказ Дмитрия Пригова «Пять палиндромов или Николай Васильевич и Анна Андреевна».

Цель исследования - расширить и углубить знания о функционировании палиндрома в составе крупной литературной формы (поэмы или рассказа). Исходя из цели, мы ставим перед собой следующие задачи:

-изучить специфические особенности языка палиндромических поэм;

-предложить собственную стратегию анализа индивидуального авторского стиля в палиндромической поэзии;

-показать, как устроена структурная связь палиндромии с фонетикой, грамматикой и синтаксисом, стилистикой, семантикой в анализируемых поэмах;

-прокомментировать контекстуальный потенциал палиндрома как элемента произведения концептуализма.

Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью материала, малочисленностью работ, посвящённых палиндромической поэме.

Методология исследования определяется его задачами и спецификой изучаемого материала. В основе работы лежит комплексный подход, сочетающий элементы формального, статистического и сравнительного методов литературоведческого анализа.

Настоящая работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка литературы и трёх приложений.

Обзор научных работ

Комбинаторная литература и поэзия формальных ограничений, написанные на русском языке, сегодня хорошо известны благодаря программной книге М.Л. Гаспарова «Русские стихи 1890-1925 годов в комментариях» Гаспаров М.Л. Русские стихи 1890-1925 годов в комментариях. М.: Высшая школа, 1993., работам Т.Б. Бонч-Осмоловской Бонч-Осмоловская Т.Б. Введение в литературу формальных ограничений. Самара: Бахрах-М, 2009.Бонч-Осмоловская Т.Б. Краткая история литературы формальных ограничений // Черновик. 2008. №23. [Электронный ресурс]. URL: <http://www.chernovik.org/main.php?nom=23&id_n=9&first=26>. Дата обращения: 08.05.2016. Бонч-Осмоловская Т.Б. Литературные эксперименты группы «Улипо» // Новое литературное обозрение. - №57. - М., 2002. - С. 246-270.  Бонч-Осмоловская Т.Б. «Сто тысяч миллиардов стихотворений» Раймона Кено в контексте литературы эксперимента : дисс. на соиск. учен. степени к. ф. н. - М., 2003., многочисленным сборникам и антологиям См., например: А роза упала НЕ на лапу Азора: искусство палиндрома / сост. Б.С. Горобец, С.Н. Федин. М.: URSS ЛЕНАНД, 2011;

Антология русского палиндрома ХХ века / сост. В.Н. Рыбинский; под ред. Д.Е. Минского. М.: ГелиосАРВ, 2000;

Антология русского палиндрома, комбинаторной и рукописной поэзии / сост. и комм. Г.Г. Лукомникова и С.Н. Федина. М.: ГелиосАРВ, 2002;

Новая антология палиндрома / сост. Б.С. Горобец, С.Н. Федин. М.: URSS Издательство ЛКИ, 2008;

Свобода ограничения: Антология современных текстов, основанных на жестких формальных ограничениях / Сост. Т. Бонч-Осмоловская, В. Кислов; вступ. ст. Т. Бонч-Осмоловской. М.: Новое литературное обозрение, 2014., исследованиям специалиста по истории авангарда С.Е. Бирюкова, автора антологий «Зевгма» Бирюков С.Е. Зевгма: Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма. М.: Наука, 1994. и «Року укор» Бирюков С.Е. РОКУ УКОР: Поэтические начала. М.: РГГУ, 2003. .

Существует несколько наиболее часто цитируемых обобщающих научных работ, рассматривающих поэзию интересующего нас периода и ее место в истории литературы авангарда. В первой главе нашего исследования мы неоднократно обращаемся к историко-литературным наблюдениям, представленным и систематизированным в докторской диссертации С.Е. Бирюкова «Формообразующие стратегии авангардного искусства в русской культуре XX века» (2006) Бирюков С.Е. Формообразующие стратегии авангардного искусства в русской культуре XX века : дисс. в форме монографии на соиск. учен. степ. д-ра культурологии. М., 2006. и кандидатской диссертации И.В. Чудасова «Эволюция форм русской комбинаторной поэзии ХХ века» Чудасов И.В. Эволюция форм русской комбинаторной поэзии ХХ века : дисс. на соиск. учен. степени к. ф. н. Астрахань, 2009. (2009).

Для С.Е. Бирюкова характерно представление об авангарде как о едином движении. Бирюков соотносит ранний «исторический» авангард с новым, получившим развитие во второй половине ХХ века, описывает теоретические проекты русского авангарда в области формообразования, которые по тем или иным причинам не могли быть в полной мере осуществлены на практике, но используются в наше время. Эволюция таких форм, как омограмма, палиндром, акростих и тавтограмма, рассматриваются в кандидатской диссертации И.В. Чудасова. Точного и устоявшегося определения комбинаторной поэзии на момент написания диссертации не существовало, целью автора стал анализ основных этапов развития форм комбинаторной поэзии в русской литературе. В этой работе есть и глава об эволюции палиндрома: автор рассматривает «Перевертень» Велимира Хлебникова как этапное произведение русской палиндромии, комментирует развитие «постхлебниковских» палиндромов, отдельно исследует палиндромические сонеты В. Пальчикова и слоговые палиндромы В. Силиванова.

А.В. Бубнов в своей докторской диссертации «Лингвопоэтические и лексикографические аспекты палиндромии» Бубнов А.В. Лингвопоэтические и лексикографические аспекты палиндромии : дисс. на соиск. учен. степени д. ф. н. Орел, 2002. (2002) вырабатывает параметры для описания языка палиндромии, на обширном материале выявляет ее структурно-типологические составляющие. Общая гипотеза автора состоит из восьми частных: гипотезы лексико-грамматической компактности (лапидарности) в палиндромии, гипотезы актуализации словоформы (флексии) в палиндромии (шире - для флективных языков), гипотезы дискретности синтаксиса в палиндромии, гипотезы агнонимизации палиндромии, гипотезы повышенной интертекстуальности палиндромии, гипотезы повышенной субстантивности палиндромии, гипотезы омонимизации и онимизации палиндромии, гипотезы архаизации современной русской палиндромии. Подтверждение этой многочастной гипотезы с применением статистических методов исследования позволяет говорить о ряде общих тенденций, характерных для палиндромии. Бубнов показал, что лапидарность палиндромии проявляется, например, в преобладании нулевых окончаний существительных - чаще всего это субстантивы в именительном или винительном падеже (в единственном числе), в родительном падеже (во множественном числе), малоупотребительные или неупотребительные формы (например, «дебат» вместо «дебатов»). Кроме того, по Бубнову, для русской палиндромии естественно относительно редкое употребление предлогов и глаголов. Формы глагола зачастую длиннее форм других частей речи и реже подходят палиндромисту (то же относится к прилагательным и причастиям, которые значительно чаще встречаются в краткой форме). Мы считаем, что научный диалог необходим палиндромоведению и во второй главе работы уделяем отдельное внимание сопоставлению собственных исследовательских выводов с результатами подсчетов Бубнова. Так, упорядочивание структуры слога, которое отметил Бубнов, нельзя не учитывать при анализе ритмической организации палиндромических текстов, а общей палиндромической лапидарностью на синтаксическом уровне можно объяснить частотность эллиптированных вариантов предложений (что неизбежно маркирует текст стилистически) и так далее.

Бубнов показал, какие тенденции универсальны для языка русской палиндромии. Мы предлагаем сделать следующий шаг: с учётом того, что уже известно об общих законах палиндрома, во второй главе мы рассматриваем индивидуальные черты авторских поэтик русскоязычных палиндромистов - анализируем соотношение словосочетательных связей разных видов, грамматическую организацию предложений, особенности стиля и звукового уровня организации текста. Методологической основой этой части исследования стали способы анализа, представленные в книге М.Л. Гаспарова и Т.В. Скулачевой «Статьи о лингвистике стиха» Гаспаров М.Л., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха. М.: Языки славянской культуры, 2004..

Обратимся к справочной литературе, чтобы коротко охарактеризовать эволюцию отношения к палиндромической поэзии в отечественном научном сообществе. Самое цитируемое определение из «Поэтического словаря» А.П. Квятковского из издания в издание характеризует составление палиндромов по преимуществу как несерьезное развлечение:

«ПАЛИНДРОМ, палиндромон (греч. Рблiндспмпт -- движущийся назад, возвращающийся), -- перевертень, слово, стих или фраза, одинаково читаемые по буквам слева направо и справа налево. Форма П., как игрового словесного искусства, известна была в глубокой древности. В византийском храме Софии в Константинополе на мраморной купели было вырезано следующее палиндромное изречение: “nisponano mimata mi monanopsin”, означающее: “Омывайте не только лицо, но и ваши грехи”. Составление подобных П., содержащих в себе серьезную мысль, является чрезвычайно трудным делом. Чаще встречаются игривые или шуточные П. В России в 17--18 вв. П. назывались “рачьими стихами”» Квятковский А.П. Поэтический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966. С. 190. .

По М.Л. Гаспарову (здесь поэма «Разин» по ошибке названа «Уструг Разина»):

«Перевертень, палиндром(он) - фраза или стих, к-рые могут читаться (по буквам или словам) спереди назад и сзади наперед с сохранением (обычно тождественного) смысла: "Раб, нежь жен бар!" (из поэмы Хлебникова "Уструг Разина"). Из-за свойств языков П. в европ. поэзии трудны и редки, но, напр., в китайской хорошо разработаны» Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 273..

Существует определение Гаспарова с такой оценкой:

«Худож. качество П. зависит от структурных данных языка: в русском и др. европ. языках П. обычно звучат искусственно и невразумительно; но, напр., в китайском яз. в форме П. написано много высокохудож. стихотворений. <…> Пример рус. П. (из поэмы Хлебникова «Разин», целиком написанной П.): Раб, нежь жён бар» Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. / гл. ред. А.А. Сурков. Т. 5. М.: Советская энциклопедия, 1968. С. 655..

В «Словаре литературоведческих терминов» находим: «искусственная поэтическая форма, жонглирование словом» Словарь литературоведческих терминов / редакторы-составители Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. С. 509.. В более современных словарях Б.П. Иванюка Поэтическая речь: словарь терминов / Б.П. Иванюк. 2 изд. М.: Флинта, Наука, 2008. С. 146. и Т.Н. Гурьевой Новый литературный словарь / Т.Н. Гурьева. Ростов н/Д.: Феникс, 2009. С. 207. перечисляются палиндромические жанры: у Гурьевой - палиндромическое слово, стихотворение, поэма, у Иванюка - палиндромические однострочия и пьесы, стихотворения и поэмы, циклы и книги, а также свод сонетов (В. Пальчикова). Иванюк в своей словарной статье предлагает интерпретацию популярности палиндрома: «Столь устойчивый интерес к П. вполне мог быть объясним языковой игрой с характерной для неё установкой на востребование всех ресурсов слова, однако нельзя не учитывать воспроизведенный в его структуре принцип зеркального отображения со всеми вытекающими из этого смысловыми последствиями» Поэтическая речь: словарь терминов. С. 146.. И все же у Гурьевой находим: «П., которые содержат серьезные мысли, достаточно редки» Новый литературный словарь. С. 207..

Мы настаиваем на том, что в палиндромии как формальном ограничении скрыты большие возможности для расширения языкового арсенала, видим в палиндромическом тексте не «жонглирование словом» и, по выражению Г. Векшина, «не застывшее воплощение правил абстрактного общеупотребительного языка, но творческий акт, событие, синтезирующее универсальные и глубинные свойства языкового сознания и уникальные требования конкретного коммуникативного действия» Векшин Г.В. Фоностилистика текста: звуковой повтор в перспективе смыслообразования : автореф. дисс. на соиск. учен. степени д. ф. н. М., 2006. С. 9..

Как видно, несмотря на пренебрежительные оценки, определение «палиндромическая поэма» давно присутствует в научном дискурсе. В своем исследовании мы основываемся на определении палиндромической поэмы, данном Евгением Степановым в статье «Палиндром и палиндромическая поэзия»: «Если палиндром -- это любое слово (фраза, предложение и т. д.), которое одинаково читается слева направо, и наоборот, то палидромическая поэзия -- версификационная и образно-эстетическая дискурсивная система. Для того чтобы перевертень можно было бы назвать поэзией, необходимо иметь определенные основания. Палиндромическое стихотворение, помимо того, что одинаково читается слева направо и справа налево, обладает (должно обладать) всеми атрибутами поэзии -- размером и ритмом, тропами и даже (в отдельных случаях) рифмами. Это поэзия без всяких скидок на сложную и в некоторой степени непривычную форму» Степанов Е. Палиндром и палиндромическая поэзия // Дети Ра. 2014. 1(111). [Электронный ресурс]. URL: <http://magazines.russ.ru/ra/2014/1/17s.html>. Дата обращения: 04.02.2017..

Впрочем, словарного определения «палиндромической поэзии» не существует. В 2009 году в журнале «Дети Ра» На вопросы редакции отвечают: Павел Байков, Сергей Бирюков, Борис Гринберг, Арсен Мирзаев, Елена Кацюба, Константин Кедров, Иван Чудасов // Дети Ра. 2009. 2(52). [Электронный ресурс]. URL: <http://magazines.russ.ru/ra/2009/2/bl27.html>. Дата обращения: 04.02.2017). были опубликованы результаты дискуссии поэтов-палиндромистов. Большинство из них считает, что палиндром - это форма, а палиндромическая поэзия - оценочное суждение: можно сказать «поэзия», если текст был написан не только ради игры, и если он написан хорошо. Наше понимание палиндромической поэмы совпадает с предложенными Еленой Кацюбой и Иваном Чудасовым. Кацюба: «Между палиндромом и палиндромической поэзией такая же разница, как между рифмой и рифмованными стихами» Там же.. Т.е. палиндром - это приём, а палиндромическая поэзия - стихи, написанные с использованием приёма. Чудасов: «Принципиальной разницы нет, как нет разницы между моностихом и стихотворением. В вопросе априори дается понимание палиндрома как непоэтического текста, что неправильно» Там же.. Т.е. палиндромом можно назвать палиндромические одностроки - моностихи или удетероны, но поэзией они от этого быть не перестанут, противопоставления здесь нет.

Словарного определения термина «палиндромия» также до сих не существует. Ещё в 2002 году в статье для «Нового литературного обозрения» Бубнов указывает: «Палиндром в западных лингвопоэтических работах еще с 60-х годов ХХ века рассматривается шире -- как явление палиндромии в художественном тексте (“In Palindromia, however...”, J.A. Lindon, 1966, цит. по [Bergerson, 1973: 1]). <…> Тем не менее пока не удалось обнаружить хотя бы одно четкое научное определение термина палиндромия ни в российских, ни в зарубежных источниках» Бубнов А.В. Палиндромия: от перевертня до пантограммы // Новое литературное обозрение. №57. М., 2002. С. 298.. Несмотря на то, что определение отсутствует, слово используют в двух наиболее распространённых значениях - «палиндромия как явление в художественном тексте» или «совокупность всех палиндромических произведений». Именно так следует понимать использование термина в настоящей работе.

Глава 1. Палиндромия как языковой и поэтический эксперимент

1.1 Поэзия формальных ограничений и авангард

Несмотря на то, что поэтические эксперименты, основанные на жестких формальных ограничениях, - это периферийная линия для исторического авангарда (1910-30-е гг.), авторы, среди которых поэтический «формализм» получил широчайшее распространение во второй половине ХХ века, считаются и считают себя наследниками первого авангарда. Часть из них наследовала авангарду напрямую, часть - через возвращенную поэзию, написанную «в стол» и на долгие годы потерянную. В 2006 году Бирюков указывает: «В последние 15-20 лет были открыты многие авторы, в той или иной степени связанные с авангардной линией русской культуры. Прежде всего это обэриуты (особенно показателен опыт дожившего до наших дней Игоря Бахтерева, который до конца жизни сохранял верность обэриутству). Лишь в 80-е годы были опубликованы ранние произведения Николая Глазкова. В 90-е были напечатаны стихи Евгения Кропивницкого и Яна Сатуновского. В 80-е-90-е произведения Николая Ладыгина и Савелия Гринберга» Бирюков С.Е. Формообразующие стратегии авангардного искусства в русской культуре XX века : дисс. в форме монографии на соиск. учен. степ. д-ра культурологии. М., 2006. С. 86.. В ряду преемников авангарда, увлекающихся формальной стороной поэзии, можно назвать и методично исследовавшего авангардные формальные приемы ещё в 1960-е годы Александра Кондратова Из статьи Кирилла Кобрина: «Александр Кондратов, наверное, наиболее «чистый» авангардист в послевоенной русской литературе». Кобрин К. Александр Кондратов, человек авангарда. [Электронный ресурс]. URL: <http://postnonfiction.org/narratives/kondratov/>. Дата обращения: 04.05.2017.Из воспоминаний Владимира Уфлянда: «Саша, действительно, испробовал едва ли не все приёмы русского футуризма. Он писал целые поэмы палиндромическим способом, поэмы, где рифмовалось каждое слово и т.п. Этими приёмами написаны циклы “Борщский флот”, “Памятники русской литературы”, “Памятники мировой литературы”, исторические поэмы и многое другое, вошедшее в более чем двадцать стихотворных книг, составленных самим автором». Уфлянд В. Русский Конрад бежит и после смерти // Новая Русская Книга. 2002. №2(13). [Электронный ресурс]. URL: <http://magazines.russ.ru/nrk/2002/2/ufl-pr.html>. Дата обращения: 04.05.2017., и звезду палиндромической поэзии времён ее расцвета 1980-1990-х гг. Бориса Гольдштейна Из статьи Ивана Чудасова «Несколько наблюдений над палиндромами»: «В 1980-90-е написание палиндромов приобрело лавинообразный характер. Назову лишь некоторые имена: Дмитрий Авалиани, Борис Гольдштейн, Елена Кацюба, Михаила Крепс, Германа Лукомников, Александра Бубнов, Дмитрий Минский, Алексей и Павел Нагорских, Владимир Рыбинский, Сергей Федин, Борис Гринберг, Андрей Канавщиков». Чудасов И.В. Несколько наблюдений над палиндромами. [Электронный ресурс]. URL: <http://rifma.com.ru/Chudasov-4.htm>. Дата обращения: 04.05.2017..

Поэтический формализм с его традиционной «лярпурлярностью» (то есть близостью к l'art pour l'art, «искусству ради искусства») противоречит эстетическим установкам авангарда. Широта жеста и новаторство, присущие авангарду, плохо сочетаются с кропотливым соблюдением правил, изобретённых, к тому же, как в случае с акростихом, палиндромом или липограммой, ещё в далекой античности. В 1974 году Питер Бюргер писал: «Исторический авангард отрицает фундаментальные условия автономии искусства: изолированность искусства от жизненной практики, индивидуальное производство и обособленную от него индивидуальную рецепцию. Авангард ставит себе целью снятие автономного искусства через его растворение в жизненной практике» Бюргер П. Теория авангарда. М.: V-A-C press, 2014. С. 83.. Однако формальное ограничение - это не всегда инструмент буржуазного искусства, оторванного от реальности, и поэты-футуристы понимали это. На наш взгляд, именно благодаря «открытости» авангарда (в значении, предложенном А. Флакером Флакер А. Живописная литература и литературная живопись. М.: Три квадрата, 2008.), его склонности к экспансии на территориях казалось бы далеких поэтических практик поэзия формальных ограничений стала неотъемлемой частью современной авангардной литературы.

Бирюков отмечает склонность авангардистов к научному обоснованию своих поисков (А. Туфанов, А. Чичерин и другие). Такой подход объединяет их с членами знаменитой французской группы «УЛИПО» УЛИПО (фр. OULIPO, сокращение от Ouvroir de littйrature potentielle Цех потенциальной литературы) (1960-...) - Франсуа Ле Лионне, Раймон Кено, Жорж Перек, Итало Кальвино, Жак Рубо и др. - апологетами комбинаторных экспериментов, усилиями которых состоялся самый известный союз поэзии и математики. Мы хотим сделать акцент на том, что формальная организация стиха интересовала русских авангардистов в первую очередь не как продолжение некой научной концепции. Нельзя сказать, что этот интерес был вызван увлечением строгими формами самими по себе, как в эпоху барокко. Чудасов констатирует: «Если для Брюсова эти эксперименты носят характер штудий, иллюстраций своего мастерства, то для Хлебникова они являются способом обновления языка» Чудасов И.В. Указ. соч. С. 15.. Мы предлагаем рассматривать обращение к строгим формам в рамках прославленного «сдвига», придуманного А. Крученых Крученых А. Сдвигология нового стиха. М.: Тип. ЦИТ, 1922.

Крученых А. Новые пути слова (язык будущего смерть символизму) // Крученых А., Хлебников В., Гуро Е. Трое. СПб., 1913. С. 32.

Крученых А., Хлебников В. Слово как таковое. М.: Типо-литография т/д “Я. Данкин и Я. Хомутов”, 1913. . «Сдвиг» направлен на расширение семантического и лексического потенциала языка: новизна - лучшее, что можно взять на «корабль современности», а любые поиски на уровне формы («фактуры») служат избранной идеологической основе, даже если это поиски в области жестких формальных ограничений. Главное, что они провоцируют поэта на поиск нового.

Итак, путь к переоценке ценностей и к тотальному переустройству мира, которых желал авангард, начинался с переоценки эстетической. Именно в этом, по А. Флакеру Флакер А. Живописная литература и литературная живопись. С. 63-70., заключается «системность» авангарда. Флакер резюмирует также, что главные черты движения - это негативизм, деирархизация жанров и видов, а затем и места литературы, преодоление оппозиции «искусство-неискусство», «минус прием» и «обнажение приема», в строго языковом плане - борьба со стертыми метафорами и символизацией, снятие табу, поиск лексических инноваций. Таким образом, обращение к формальным ограничениям есть закономерно возникающая часть большого авангардного проекта, ведь в начале ХХ века потенциал языка комбинаторной поэзии никак нельзя было назвать исчерпанным, а опыты в этом поле - многочисленными (в русской литературе более раннего времени подобные эксперименты были редки: известно лишь о текстах С. Полоцкого, Г. Державина, И. Величковского).

Автореференциальность как «обнажение приема» повсеместно встречается в авангардистских и неоавангардистских практиках. Без этого было бы трудно представить ХХ век. Бенджамин Бухло указывает, что в одном из фильмов аргентинского художника Давида Ламеласа конца 1960-х гг. даже «почти пародийно» обыгрывается то, что он называет «позднемодернистской самореферентностью» Бухло Б. Неоавангард и культурная индустрия. М.: V-A-C press, 2016. С. 375. («камера как бы измеряет выставочное пространство, перемещаясь по всем нейтральным белым архитектурным поверхностям, образующим «белый куб», словно для того, чтобы взглянуть на них в последний раз» Там же.). Автореференциальность палиндромической поэзии, получившей большое распространение в последние десятилетия среди тех, кого можно перечислить в ряду прямых наследников авангарда, по системе Жаккара Жаккар Ж.-Ф. Литература как таковая: От Набокова к Пушкину. Избранные работы о русской словесности. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 14. может быть названа в первую очередь внутренней - к текстам такого типа филолог относит тексты с говорящей структурой, тексты, затевающие игру со всем набором тропов и стилистических фигур. При этом «самый наглядный случай автореференциальности -- это, конечно, «зеркальная» структура некоторых произведений, в которых к каждому элементу добавляется дополнительный смысл -- задаваемый их местом в этой структуре» Там же.. Хотя здесь Жаккар рассматривает в первую очередь организацию традиционных прозаических, а не палиндромических текстов («Дьяволиада» М. А. Булгакова, «Реквием» А. А. Ахматовой, «Старуха» Хармса, петербургские повести Гоголя, «Капитанская дочка» А. С. Пушкина и «Отчаяние» Набокова), такая разновидность поэзии формальных ограничений, как палиндром, представляется нам наиболее эмблематичным феноменом в этом поле: в палиндромической поэзии прием, определяющий структуру, обнажается по определению.

Возвращаясь к проблеме отношений авангарда и «формализма» в поэзии, отметим, что опыт ознакомления читателя с поэзией формальных ограничений неизменно становится опытом визуального восприятия заложенной в текст экспериментальной составляющей. Это опыт созерцания и разглядывания, «видения», а не «слушания», опыт постепенного понимания авторской задумки или же внезапного озарения, но в любом случае - опыт hic et nunc, здесь и сейчас, пока текст находится перед глазами. Так, двойственность амбиграммы или «фига в кармане» акростиха (как выразилась Т. Бонч-Осмоловская) существуют только как часть типографического дизайна стихотворения. Это свойство прекрасно сочетается с эстетическими установками авангарда и дает сильный стимул для разработки строгих форм авангардистами. Сергей Бирюков отмечает: «Идеи футуристов складывались на пересечении разных искусств, где едва ли не главным было изобразительное. Алексей Крученых не без основания утверждал, что все футуристы начинали как художники, надо добавить, что многие ими и оставались. <...> Гончарова и Ларионов, Розанова и Филонов оформляли книги будетлян, но фактически они выступали соавторами этих книг. Был создан новый тип книги, где изображение и слово стали взаимопроницаемыми. Так начиналась «визуальная поэзия», которая получит в дальнейшем довольно большое распространение на Западе, а в последние годы века начнет укрепляться и в России» Бирюков С.Е. Указ. соч. С. 60..

И.М. Сахно в книге «Русский авангард. Живописная теория и поэтическая практика» отмечает, что на смену горизонтальности искусства XIX века пришёл «вертикализм» авангарда, связывает это с концепцией «мирсконца»: «Деконцептуализация мира («мирсконца» или «конмир») определила и деконструкцию пространственно-временных отношений в авангардистском тексте. Текст строится по принципу обратной перспективы - он читается слева направо и справа налево (палиндромы), канонизируются инверсия и обратный семантический ход (слово наоборот), текст может быть прочитан по вертикали, и этот «вертикализм» становится также поэтической нормой» Сахно И.М. Русский авангард: Живописная теория и поэтическая практика : дисс. на соиск. учен. степени д. ф. н. М.: Диалог-МГУ, 1999. С. 264.. Вдобавок, именно авангард активно занимался «разложением» слова на составные части, без которого невозможен комбинаторный эксперимент: «Возникает и особый подход к слову, становится характерным техническое отношение к миру как материалу, которое переносится на отношение к языку. Такой подход кладёт в основу своей концепции фактуры слова А.Е. Кручёных: «Структура слова или стиха - это его составные части (звук, буква, слог и т.д.), обозначим их a-b-c-d. Фактура слова - это расположение этих частей (a-d-c-b или b-c-d-a или ещё иначе), фактура - это делание слова, конструкция, наслоение, накопление, расположение тем или иным образом слогов, букв и слов» («Фактура слова» Кручёных А. Фактура слова. Декларация // Кручёных А. Кукиш прошлякам. Репринтное издание. М., 1992. С. 11.)» Чудасов И.В. Указ. соч. С. 14.. О том же сказано ещё в 1980 году И.П. Смирновым в работе «Исторический авангард с точки зрения эволюции художественных систем»: «Вербальная практика «исторического авангарда» превратила процесс разложения сложной субстанции на простейшие величины в художественный прием: стихотворная строка как интонационное целое членилась на обособленные интонационные группы ("лесенка" Маяковского) эмфатическое выделение непосредственно составляющих предложения в синтаксисе так называемой рубленой прозы), а в отдельном поэтическом слове обнаруживались самостоятельные части, которые также выступали как носители смысла» Дёринг-Смирнова И.Р., Смирнов И.П. Исторический авангард с точки зрения эволюции художественных систем // Russian Literature. 1980. Вып. VIII. С. 426..

Конечно, Велимир Хлебников - центральная фигура для ХХ века. Маловероятно, что без его экспериментов в послевоенном авангарде формальные ограничения стали бы столь популярны: «Хлебников не только активно работал с целым комплексом традиционной метрики, развивал полиритмию и тем самым оживлял гаснущие импульсы, не только возродил и утвердил на русской почве свободный стих, но и обнаружил новые возможности языка к созданию стиховой формы», отмечает Бирюков Бирюков С.Е. Указ. соч. С. 75.. История крупных форм в русской палиндромической поэзии началась именно с Хлебникова, как известно, «Перевертень» (1913) - первое многострочное палиндромическое произведение.

По Ж.-Ф. Жаккару, «вечные вопросы человека, брошенного в мире, которого он не понимает, мы обнаруживаем в литературе разных стран, и особенно там, где утопическая мысль проявлялась в наиболее радикальных формальных экспериментах» Жаккар Ж.-Ф. Указ. соч. С. 12.. Получается, что формальное ограничение - это попытка упорядочить картину мира, обнаружить логику в хаосе. При этом строгая форма - репрессивная мера, вносящая известное разнообразие в язык поэтической традиции, но в то же самое время ограничивающая художника. Эта амбивалентность одновременно объясняет как отторжение строгой формы, возникавшее у части поэтов «второй культуры» в советские времена, так и потребность в ней у другой части участников неподцензурного литературного процесса. С.Е. Бирюков в 1998 году пишет: «В 1985 году я высказал предположение, что палиндром появляется или активизируется в переломные эпохи. В России это пока действительно так. Впрочем, задержка с появлением на свет палиндромических сочинений во второй половине века была связана с запретом на любые формы, которые выходили за рамки регулярного стиха. На Украине и в Белоруссии палиндром не развивался по той же причине. <...> Палиндромия в последнее десятилетие активно развивается и в Германии. Возможно, это тоже связано с переменами - объединением двух частей страны» Бирюков С.Е. Уроки барокко и авангарда: проблема освоения палиндромического текста (На примере творчества Н.И. Ладыгина): Учебно-методическое пособие для студентов-филологов. Тамбов: Издательство ТГУ им. Г.Р. Державина, 1998. С. 25.. Для Жаккара свобода выражения кроется именно в разнообразии литературных приемов, что не противоречит нашему взгляду на «формализм» авангарда как на способ расширить поэтические возможности: если прием относительно давно не был задействован в поэтическом инструментарии, он становится тем самым искомым новшеством.

В контексте разговора о разнообразии приемов считаем возможным провести параллель с оценкой мировых поставангардных художественных (не литературных) практик, предложенной Бенджамином Бухло. По его мнению, с 1951 года многие художники поспешили расширить собственный арсенал приемов при помощи наследия авангарда исторического: «Переоткрытие посткубистического наследия дадаизма и конструктивизма действительно впервые установило сложные отношения между двумя авангардными формациями - диалектику постоянства и повторения художественных парадигм и их качественной трансформации. Начиная с этого времени (а, может, незадолго до или после него) в работах Лучо Фонтаны и Роберта Раушенберга, Эллсуорта Келли и Ива Кляйна, Жака Вилльгле и Джаспера Джонса мы наблюдаем возрождение ключевых парадигм исторического авангарда образца 1913 года: решетка и монохромная живопись, реди-мейд, коллаж и ассамбляж (как в живописном, так и в скульптурном варианте), а также возвращение - в крайне живописных формах - эстетики фотомонтажа» Бухло Б. Неоавангард и культурная индустрия. С. 27..

В стремлении концептуализировать как особенное, так и типовое в авангардистском искусстве 1910-1930-х гг., И. Дёринг-Смирнова и И. Смирнов в рамках своей концепции катахрезы подробно препарируют эпатаж внутренней символики и мифологии мира авангарда - сферы, относящейся одновременно к эстетике и к идеологии. Во времена исторического авангарда в поэзии смещается точка зрения, возникает новая героика, появляется адресат (поэт-футурист заявляет: «Я ваш поэт»): «Этиологичность авангардистского искусства типологически (а нередко и генетически) объединяет его с мифом - прообразом любой исторической реализации катахрестического мышления. Центральному персонажу авангардистских текстов, как правило, отводится роль культурного героя, институционализирующего новое начало в мире (изобретатель, "тринадцатый апостол", лидер школы, первопроходец, революционер и пр.), а автору - роль второго Адама, что было характерно не только для акмеизма-адамизма, но и для футуристического творчества: "Художник увидел мир по-новому и, как Адам, дает всему свои имена" (Крученых)» Дёринг-Смирнова И.Р., Смирнов И.П. Исторический авангард с точки зрения эволюции художественных систем. С. 414.. У Бирюкова: «Авангардное произведение включает в себя сильный провокативный элемент - именно как элемент искусства, а не просто по расхожему определению, что каждый художник нуждается в отклике. Мы говорим «почти невозможно», потому что тем не менее авангардная линия авангардная линия в русской поэзии все-таки продолжалась и вдали от публики» Бирюков С.Е. Формообразующие стратегии авангардного искусства в русской культуре XX века. С. 4.. Для авангарда 1910-1920-х годов удивление и возмущение публики и «общественного вкуса» было одной из главных художественных задач. А. Крусанов в книге «Русский авангард» приводит свидетельства негодования посетивших однодневную выставку известнейшего авангардиста М. Ф. Ларионова в 1911 году. Выставка «вызвала немало критических откликов, абсолютное большинство которых переходило в нетерпемую и безапелляционную ругань» Крусанов А.В. Русский авангард. В 3-х т. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 333.: Ларионова называли «одним из самых буйных сектантов современного модернизма» и «прогрессивным паралитиком», отмечали при этом, что «становится искренне жаль заблудившегося талантливого художника». Скандальными в те времена «обязаны» были быть уже названия книг и альманахов - «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая луна», «Облако в штанах», «Танго с коровами», «Лакированное трико» и т.д. (самыми эпатажным неизменно признавались, конечно, кубофутуристы). Жизненно необходимый историческому авангарду революционный смысл эпатажа к пятидесятым годам, конечно, был нивелирован, градус и пафос его заметно снизились. Тем не менее, поведенческие стратегии авангардного эпатажа ещё долго привлекали наследников первого авангарда. «Эстетический вызов» Флакер А. Указ. соч. С. 88., подобный прогулке, совершенной Малевичем на Кузнецком мосту в 1914 году (с красной деревянной ложкой в петлице пиджака), проявляется как в громких художественных жестах (в качестве относительно «свежего» примера можно назвать деятельность арт-группы «Новые тупые»), так и в локальных, оставшихся неизвестными для широкого круга людей (так, участники «Филологической школы» эпатировали студентов и преподавателей филологического факультета ЛГУ лаптями и чтением стихов Хлебникова). По мнению Кирилла Кобрина, «жизнестроительство вновь стало искусством», в частности, благодаря Александру Кондратову: «Это была идеально организованная бедность, торжество Духа и Формы над презренными обстоятельствами Истории и Тела. Эту систему (которая и убила его через полтора года) я считаю одним из главных достижений русского послевоенного авангарда» Кобрин К. Александр Кондратов, человек авангарда. [Электронный ресурс]. URL: <http://postnonfiction.org/narratives/kondratov/>. Дата обращения: 04.05.2017.. Эстетическим вызовом, видимо, в конечном счете отчасти являлся и сам факт обращения «старых» авангардистов к строгим формам (например, к палиндромии у Хлебникова). Хотя со временем эпатировать комбинаторикой стало невозможно, поэзия формальных ограничений до сих пор сохраняет имидж поэтической маргиналии.

1.2 О языке палиндромической поэзии

В палиндромии прием, определяющий структуру, обнажается по определению. Автореференциальная игра палиндрома есть игра языковая, лингвистическая. Принцип создания любого палиндрома - это комбинаторный эксперимент, основным ресурсом которого является знак, а основным геном - морфема. Изучить, «как делалось», совершить поворот в сторону композиционно-игровых аспектов фразо- и текстообразования подчас то же самое, что ответить на вопрос «как сделано». Однако особенности генезиса палиндромического текста - лишь одна из причин, по которой, как мы считаем, такой текст заслуживает внимательнейшего лингвистического анализа.

Скорее мы будем исходить из того, что палиндром - это в определенном смысле «другой язык». По Р. Якобсону, поэтическая функция рекурсивна: «Направленность (Einstellung) на сообщение, как таковое, сосредоточение внимания на сообщении ради него самого - это поэтическая функция языка» Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против». М., 1975. С. 196.. Поэтическая функция в палиндроме не просто присуща тексту как признак, но является элементом его структуры: направленность в палиндроме не только содержится в тексте, она же его и порождает. Нельзя сказать «палиндром», не имея в виду связей между его элементами; палиндром является палиндромом только посредством существующей в его структуре системы симметрических референций. Таким образом, мы имеем дело с текстом, который порождается соотношением таких референций: как и любой текст, палиндром обладает поэтической функцией, то есть его структура является референтом - эта структура не существовала бы без системы автореференций, порождающих текст, который, по Якобсону, обладает поэтической функцией.

Автореференции в палиндроме, в свою очередь, предстают, с одной стороны, как синтагматические, а с другой - как парадигматические связи между элементами. Каждое слово является в одно и то же время членом синтагмы и совокупностью знаков, каждый из которых есть реализация симметрической парадигмы. По нашему мнению, именно благодаря амбивалентности референтных связей палиндром представляется прецедентным объектом для лингвистического анализа.

По мнению М. Шапира, Якобсон, осознавший поэтическую функцию языка также как «проекцию принципа эквивалентности с оси селекции на ось комбинации», ближе других подошел к пониманию парадигматичности стиха. Тезис Якобсона Шапир предлагает переформулировать так: «В поэтическом языке синтагматика строится по законам парадигматики» Шапир М.И. Versus vs prosa: пространство-время поэтического текста // Philologica. 1995. Т. 2. № 3/4. С. 9.. В палиндроме оси селекции и комбинации совпадают и зависят от обратимости палиндрома. Поэтому проекция принципа эквивалентности с оси селекции на ось комбинации в палиндроме оказывается еще одним уровнем автореференции. Поскольку референциальная амбивалентность, по нашему мнению, составляет ядро поэтики палиндрома как такового, цель лингвистического анализа должна заключаться в выявлении особенностей внутритекстовых связей.

В палиндромической поэзии отбор происходит из палиндромического словаря, а не только из ритмического, как это обычно происходит в традиционной поэзии: «Говорить о том, как поэт подбирает такое-то ритмическое слово для заполнения такой-то позиции стиха, можно только если помнить, что он подбирает его не из ритмического словаря русской речи вообще, а из ритмического словаря той части речи, которую подсказывает ему синтаксис» Гаспаров М.Л., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 119.. Сохранять семантическую связность и логику повествования автору-палиндромисту значительно сложнее. Бубнов показал, что прозрачность текста-палиндрома снижена из-за недостатка глаголов и обилия слов-агнонимов, плохо знакомых современному читателю. Конечно, именно априорно небезграничный палиндромический словарь сформировал ту непривычную (а иногда и противоестественную) грамматику, которая принесла палиндрому репутацию самого афористичного из жанров. В текстах большого объема короткие фразы с непрямым порядком слов, неожиданная строфика, обилие анжебеманов, затруднённый ритм ещё заметнее снижают рецептивный потенциал. Общая афористичность неразрывно связана и с повышением иносказательности, что также отрицательно сказывается на прозрачности текста (как писал М.Л. Гаспаров, «чем больше слов в прямом значении, тем нам легче» Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. IV: Лингвистика стиха. Анализы и интерпретации. М.: Языки славянской культуры, 2012. С. 388.). Тем не менее, в обеих поэмах, которые мы проанализируем во второй главе исследования, нетрудно проследить за развитием сюжета. Мы категорически не согласны с характеристикой палиндрома из «Поэтического словаря» А.П. Квятковского: «не слова подбираются к мысли, а, наоборот, приходится мысль подбирать к словам» Квятковский А.П. Поэтический словарь. С. 190.. Палиндромия - лишь одно из ограничений, возможных в поэзии, самой сложноорганизованной из существующих практик словесности. Дополнительно поддерживать семантику палиндромического произведения призваны пунктуация, звукопись и другие уровни организации текста.

В целом поэты-палиндромисты склонны обходиться наиболее естественными для палиндрома синтаксическими моделями, а именно, склонны использовать: односоставные предложения (часто назывные, безглагольные), двусоставные - составные именные сказуемые (часто с опущенной глагольной связкой). На лексико-грамматическом уровне заметно преобладание кратких прилагательных и причастий, императива, глаголов настоящего и прошедшего времени, форм простого будущего времени.

Представим некоторые общие наблюдения над грамматической организацией крупных форм в русской палиндромической поэзии. Каким образом могут быть задействованы наиболее громоздкие синтаксические конструкции, интуитивно представляющиеся наименее «удобными» для палиндромиста, однако часто используемые в повседневной и прозаической речи? Мы рассмотрели такие синтаксемы, которые содержат инфинитивные конструкции, возвратные глаголы в начальной форме, причастия в полной форме, сложное будущее время. Поиск был осуществлен на обширном материале, в сумме содержащем порядка 40 000 слов. Собранный корпус включает следующие сборники и отдельно опубликованные произведения: «Антология русского палиндрома ХХ века» (2000) (составитель Владимир Рыбинский); «Антология русского палиндрома, комбинаторной и рукописной поэзии» (2002) Г. Лукомникова и С. Федина (в сборнике представлены в т. ч. «Разин» В. Хлебникова, «Протопоп Аввакум» Н. Ладыгина, крупные вещи Д. Авалиани); «Новая антология палиндрома» (2011) и «А роза упала НЕ на лапу Азора: искусство палиндрома» (2011) Б. Горобца и С. Федина; сборники Н. Ладыгина (« Золото лоз» (1993), «И жар, и миражи» (2003)) и В. Пальчикова («Свод сонетов» (1990), «О купавы торк» (1999)); а также поэмы «Тать» В. Гершуни, «Укор року» А. Кондратова, «Укол Блоку» Б. Гольдштейна и пьеса Валентина Хромова «Потоп, или Ада Илиада».

Перечисленные глагольные и отглагольные формы при поиске были обнаружены только несколько раз. В найденных инфинитивных конструкциях мягкий знак либо помещен в центр строки и является осью (В. Пальчиков: «…ли хотел ты быть?.. Ты бы тле-то хил»; А. Туфанов: «Вели, Тенсур, гитаре петь теперь. А тигр уснет и лев»), либо пропадает при обратном прочтении (В. Гершуни: «умереть в терему»; В. Хлебников: «торопи пороть»). Возвратный глагол в начальной форме в составном глагольном сказуемом встретился только однажды, в ассиметричной строке А. Эрлиха: «Из-за нытья всё и напоказ, я стар браться за копание святынь Азии». Для сравнения, в НКРЯ таких форм 0,3 % (и 0,2 % в поэтическом разделе корпуса). Н. Ладыгин использует подобный «осевой» принцип при употреблении деепричастий, помещая в центр строки «-яся»: «толпяся, плоть», «моду гни, боряся Робин Гудом», «не убояся, о, буен». Сложное будущее время встречаем у Б. Гольдштейна: «стадо буду бодать-с», Ю. Сабанцева: «Лапуша, в доход ели пополам пилите, дубы, - будет и лип мало. По пиле доход ваш упал».

По подсчетам Б.С. Горобца Горобец Б.С., Жуков А.В. Эффект нечетности числа букв в палиндромах // А роза упала не на лапу Азора: Искусство палиндрома. М.: URSS ЛЕНАНД, 2015. С. 176., большинство слов-палиндромов русского языка содержат 3 или 5 букв, а фразовый палиндром в 70-90% случаев состоит из нечетного количества букв, т. е. значительно чаще обладает осевой, а не зеркальной структурой. Это происходит потому, что вариантов образования зеркальной симметрии не так много - в середине палиндромического текста в таком случае должен находиться словораздел, сдвоенная гласная или согласная. Русский палиндром традиционно допускает некоторые вольности (е/ё, и/й, отсутсвие Ъ или Ь при обратном прочтении), а не пренебрегать словоразделами и вовсе невозможно - палиндром считается лишь с границами предложения или стиха. Тем не менее, нельзя сказать, что непривычные для палиндрома синтаксические формы могут быть задействованы только с грубыми нарушениями, в ущерб симметрии. Использование причастия в полной форме находим в «Птицелове» Германа Лукомникова:

Бесенята б и масонок… Тумака молол зануду. Сверкали скотам они в славе рудой, и храпел ему штабс-идиотик. Чешуя аж уступила глине локтя, ругне клира. Дюн распилена пантомима: шут, а размаху - полкило. Такелажником атачищ мятежа копыт салаки - теремок, булавок чин тараня, сменив дани деликатес на ревер, валуна кишмиш вари. Мы вопим об минотавре психиатрам, отсидевши джиу-джитсу, подагру и медузу. Не топи гипотенузу, демиурга допусти, жду - и жди, швед. Истома рта их и сперва-то: нимбом - и по вымиравшим, шиканула в реверансе-таки леди. Надвинемся на ратничков, а лубком еретика ласты покажет ямщичатам о кинжале католик. Лопухам за ратушами мот на панели псарню дарил. Кенгурят колени лгали, пут сужая ушечки. То и дисбат шумел епархий, одуревал. Свиноматок сила - к ревсуду назло ломакам, утконосам и батяне… Себяед и толповолец…