Поэтика "Романа с кокаином" М. Агеева

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Кафедра истории русской литературы

Выпускная квалификационная работа

Поэтика «Романа с кокаином» М. Агеева

магистра филологии

Коврижкина Анастасия Александровна

Научный руководитель: к. ф. н., доц.

Григорьева Людмила Павловна

Рецензент: к. ф. н., доц.

Шишкина Лидия Ивановна

Санкт-Петербург

2017

Оглавление

Введение

Глава I. Формы автобиографизма в «Романе с кокаином»

1.1 Автобиографизм «Романа с кокаином»: к постановке проблемы

1.2 Формы автобиографизма «Романа с кокаином» на художественно-изобразительном, концептуальном и тематическом уровнях

1.3 Московский текст как одна из форм автобиографизма «Романа с кокаином»

Глава II. Онирический аспект «Романа с кокаином»

2.1 Сновиденческий текст в «Романе с кокаином»

2.2 Бессонница как одна из разновидностей онирического аспекта: глава «Кокаин»

Заключение

Список литературы

Введение

автобиографизм роман изобразительный кокаин

М. Агеев (настоящее имя - Марк Лазаревич (Людвигович, Леонтьевич) Леви (Левин), 1898-1973) - русский писатель, филолог-германист. Литературное наследие Агеева включает в себя два произведения - рассказ «Паршивый народ» (1934) и «Роман с кокаином» (1934). Впервые «Роман с кокаином» был напечатан в парижском еженедельнике «Иллюстрированная жизнь», в том же году первая часть произведения появилась в журнале эмигрантской прозы «Числа», а отдельной книгой роман вышел в 1936 году. В СССР «Роман с кокаином» впервые появился в рижском журнале «Родник» (выходил с 6 по 11 номер 1989 года), а отдельной книгой вышел в 1990 году в издательстве «Терра».

Первыми откликами на «Роман с кокаином» явились критические рецензии Г. Адамовича, В. Вейдле, А. Бема, Д. Мережковского, П. Пильского, В. Ходасевича, Н. Резниковой, вышедшие в 30-х годах. Они ставили вопрос о художественной ценности произведения, выявляли его литературные особенности и косвенно отмечали некоторые особенности поэтики. В. Вейдле отмечал предельную искренность «Романа с кокаином» и его глубокий психологизм Вейдле В. В. [Рец.] // Круг. 1936. Кн.2. С.155-157.. По мнению А. Бема Бем А. Л. Литература с кокаином // Russia Abroad | Russian Emigration Resources. URL.: http://www.mochola.org/russiaabroad/bem/bem64_kokain.htm (дата обращения: 18.12.16)., произведение оставляет впечатление незаконченности, появление некоторых частей кажется искусственным, нелогичным, и особое внимание в связи с этим было обращено на главу «Кокаин», детально описывающую влияние наркотика на организм; последнее позволило А. Бему окрестить произведение «клиническим случаем», противопоставленным произведениям с истинной художественностью, которые, в отличие от «Романа с кокаином», вызывают катарсис. Кроме того, исследователь отметил, что в романе встречается множество лексических ошибок и стилистических неточностей. Вслед за А. Бемом о частых речевых ошибках пишет и В. Ходасевич Ходасевич В. Ф. Книги и люди: [Обзор] // Возрождение. 1937. 9 января. №4060. С. 9., называя в ряду недостатков произведения обилие сентенций, назиданий и вставок прямых рассуждений, разрывающих единство повествования, а также неоригинальность «литературных форм» и нелогичность композиции.

Ряд исследователей анализировал литературные истоки «Романа с кокаином». Они отмечали связь М. Агеева с Ф. Достоевским и В. Сириным-Набоковым. Так, Д. Мережковский указывает на сходство повествовательных манер И. Бунина и В. Сирина, но отдельно при этом выделяет следование традиции Ф. Достоевского, называя М. Агеева «Достоевским 30-х годов нашего века» Мережковский Д. С. Около важного (О «Числах») // Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции / Сост., комментарии Коростелева О. А. и Николюкина А. Н. СПб.: РХГИ, 2001. С. 424.. Г. Адамович также отмечает, что в первой главе «Романа с кокаином» прослеживается аллюзия на сцену из «Подростка» Ф. Достоевского, в которой в пансионат к главному герою, Аркадию Долгорукому, приходит его «испуганная, забитая мать» Адамович Г. В. [Рец.] // Последние новости. 1934-1935. URL.: http://litread.me/pages/561848/587000-588000?page=66 (дата обращения: 12.12.15).. А. Бем, отмечая связь М. Агеева с Ф. Достоевским, характеризует ее как поверхностное, чисто «внешнее» подражание. Говоря о теме любви «Романа с кокаином», В. Ходасевич Ходасевич В. Ф. Книги и люди. Там же. замечает, что любовная линия имеет параллели с «Машенькой» В. Набокова: в обоих произведениях любовь сопряжена с мотивом отрицания телесности, физической близости, которая может произойти только после утраты истинного чувства. Очевидно, что «Роман с кокаином» получил неоднозначные отклики, однако, определенно, вызвал интерес в эмигрантских литературных кругах.

После появления вышеуказанных рецензий о «Романе с кокаином» забыли на несколько десятилетий: за это время не вышло ни одной работы, посвященной произведению Не считая работ, в которых упоминается таинственное исчезновение Агеева с литературной сцены: Варшавский В.С. Незамеченное поколение. Нью-Йорк : Изд-во им. Чехова, 1956. 338 с.; Струве Г. П. Русская литература в изгнании : Опыт исторического обзора зарубежной литературы. Нью-Йорк : Изд-во им. Чехова, 1956. 408 с.; Яновский В.С. Поля Елисейские : Кн. памяти. Нью-Йорк : Серебряный век, 1983. 311 с.. Повторный интерес к нему возник после того, как в 1983 году литературовед Л. Швейцер обнаружила «Роман с кокаином» на полке книжного провинциального магазина в Марселе. Она поспособствовала тому, чтобы роман был переведен на несколько европейских языков, а также организовала выпуск репринта русского издания 1936 года. Это «возрождение» мотивировало появление новых работ о «Романе с кокаином» - прежде всего, литературоведческих.

Большая часть современных работ, посвященных «Роману с кокаином», ставит перед собой цель атрибутировать произведение. Эти исследования стали появляться после того, как в 1986 году Н. Струве выдвинул гипотезу, согласно которой произведение создал В. Набоков Струве Н. А. Спор вокруг В. Набокова и «Романа с кокаином» // Вестник РСХД. 1986. № 146. С. 156-172.. В статье 1990 года Н. Струве отмечал обращение М. Агеева к характерным для В. Набокова темам раздвоения («Отчаяние», «Защита Лужина»), антисемитизма, наркотиков («Случайность»), неприятия советского строя. Также исследователь говорит о сходстве Вадима Масленникова и Мартына Эдельвейса («Подвиг»): оба героя, по его мнению, наделены «пафосом отрицания» Струве Н. А. Роман-загадка [в послесловии к книге] // Агеев М. Роман с кокаином. М.: Художественная литература, 1990. С. 210.. Обращаясь к анализу языкового уровня произведения, Н. Струве подчеркивает, что тропы «Романа с кокаином» носят набоковский отпечаток: об этом свидетельствует широкое использование составных метафор, антропоморфность неодушевленных предметов, употребление неологизмов со звуковой семантикой. Статья Н. Струве является одной из ключевых работ, посвященных М. Агееву, она содержит хронологический обзор рецепции произведения, и в ней, хотя и бегло, но отмечены важные особенности поэтики «Романа с кокаином». Эта статья вызвала целый ряд откликов, опровергающих тезис Н. Струве. Среди них - работы Ив. Толстого, М. Михеева, Н. Мухина, А. Синелевой. Споря с Н. Струве о причастности В. Набокова к «Роману с кокаином», Ив. Толстой, вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, укажет на лексическое несовершенство «Романа с кокаином», отметив, что для прозы В. Набокова не характерно наличие речевых ошибок, упрощенных и стершихся метафор, клише. Кроме того, исследователь подчеркивает, что в произведении нет значимой для произведений В. Набокова иронии: «Роман с кокаином» исповедален, лишен юмора Толстой Ив. Н. Тропою тропа, или Почему не Набоков автор «Романа с кокаином // Звезда. 1995. №5. С. 203.. В большей степени обращаясь к сравнению художественных образов М. Агеева и В. Набокова, Ив. Толстой приходит к выводу, что «Роман с кокаином» не может принадлежать последнему. Все иные попытки атрибуции См. Синелева А. В. Атрибуция «Романа с кокаином»: лингвостатистическое исследование : автореф. дис. … канд. филол. наук. СПб. : изд-во СПбГУ, 2001. 22 с.; Мухин Н. Ю. Кто написал «Роман с кокаином»? : Опыт лингвостатист. исслед . Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург : Б.и., 2001. 70 с.; Михеев М. Ю. «Да черт ли в деталях?..» Мера для оценки совпадений элементов идиостиля в текстах одного и того же - или двух разных? авторов (Агеев-Сирин/Набоков-Леви) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной Международной конференции «Диалог» (Бесаково, 29 мая - 2 июня 2013 г.). Вып. 12 (19): Т. 1. М.: Изд-во РГГУ, 2013. С. 504-519. «Романа с кокаином» свидетельствуют о том же.

Несколько под другим углом преломляет проблему атрибуции исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина Суперфин Г. Г., Сорокина М. Ю. «Был такой писатель Агеев...» Версия судьбы, или о пользе наивного биографизма // Минувшее. СПб. 1994. Вып.16. С. 265-285.. Появление в тексте реальных топонимов Москвы 1914-1919 годов позволило Г. Суперфину сделать важное для нашей работы предположение, что в основу «Романа с кокаином» положен автобиографический принцип повествования, что в дальнейшем привело исследователей к работе с архивами, в которых были найдены свидетельства того, что М. Леви, действительно, мог являться автором «Романа с кокаином». При дальнейшем работе с архивами удалось обнаружить также письма М. Леви к Г. Адамовичу, Н. Оцупу, П. Пильскому, в которых шла речь о публикации «Романа с кокаином» и возможного сотрудничества М. Леви с рижской газетой «Сегодня» См. Серков А. И. «Сорбонисты» и «архивисты», или еще раз об авторе «Романа с кокаином» // Новое литературное обозрение. 1997. № 24. С.260-266; Голлербах Е. А. «Роман с кокаином» М. Л. Леви (М. Агеева) и русская эмигрантская критика // Леви М. Л. Роман с кокаином / С прил. рассказа «Паршивый народ»; [сост. и отв. ред. А. Л. Дмитренко; авт. статей Е. А. Голлербах, О. А. Жук, А. А. Кобринский, А. И. Серков, Г. Г. Суперфин, М. Ю. Сорокина]. СПб. : Вита Нова, 2008. С. 311-322. , что также подтверждает гипотезу об авторстве М. Леви. Исследование М. Сорокиной и Г. Суперфина можно назвать программным для нашей работы, поскольку именно в нем содержатся важные факты биографии М. Леви, которые позволяют составить тезис об автобиографическом начале, положенном в основу «Романа с кокаином».

Отдельные работы были посвящены системе образов «Романа с кокаином». Н. Летаева Летаева Н. В. Молодая эмигрантская литература 1930-х годов: проза на страницах журнала «Числа» : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2003. 19 c. в своей диссертации рассматривает «Роман с кокаином» в контексте эмигрантской литературы «первой волны», ставя произведение в один ряд с произведениями Б. Поплавского, В. Яновского, Н. Оцупа, Г. Адамовича и других писателей. В связи с этим главная цель исследователя - анализ образа главного героя Вадима Масленникова как «порогового», неукорененного, лиминального героя, свойственного произведениям эмигрантской литературы.

Н. Желтова Желтова Н. Ю. В биреальности «Романа с кокаином» М. Агеева // Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера : моногр. Тамбов : Изд-во ТГУ, 2004. С. 224-233., анализируя образ Масленникова, выявляет концепт страдания, отсылающий к антропософии Ф. Достоевского. По мнению Н. Желтовой, гибель Масленникова обусловлена тем, что он отказывается от страдания. На наш взгляд, данный тезис верен не в полной мере, что будет доказано в основной части нашей работы.

Не обошли вниманием и важный для нашего исследования онирический аспект «Романа с кокаином». Вслед за А. Бемом и В. Ходасевичем, актуальность темы наркотиков в тексте отмечает и А. Кобринский Кобринский А. А. «Роман с кокаином» М. Агеева: На перекрестке традиций // Леви М. Л. Роман с кокаином / С прил. рассказа «Паршивый народ»; [сост. и отв. ред. А. Л. Дмитренко; авт. статей Е. А. Голлербах, О. А. Жук, А. А. Кобринский, А. И. Серков, Г. Г. Суперфин, М. Ю. Сорокина]. СПб. : Вита Нова, 2008. С. 311-322.. Исследователь указывает на то, что данная тема в русской литературе обычно соотносится с мотивом «священного безумия», становящегося источником вдохновения. Особенно это характерно для символистской эстетики: здесь онирический аспект соотносится с мотивом экзистенциального поиска, противопоставленного «земному» бытию. Предшественником «Романа с кокаином» А. Кобринский называет «Морфий» М. Булгакова, однако, как замечает исследователь, М. Леви вряд ли был знаком с этим рассказом, появившемся впервые в 1927 году в журнале «Медицинский вестник».

Итак, проанализировав исследования, посвященные «Роману с кокаином», мы можем сделать вывод о том, что некоторые особенности поэтики отмечаются уже в первых рецензиях на произведение, а также в работах, посвященных атрибуции, однако эти замечания носят разбросанный, «мозаичный», презентационный характер, лишены целостности, системности и чаще всего связаны с сопоставлением поэтик М. Агеева и В. Набокова. Примечательно, что основной корпус атрибутивных исследований апеллирует к биографии М. Леви, и многие исследователи отмечают в «Романе с кокаином» автобиографическое начало. Хотя большинство работ современного периода посвящено именно биографии М. Леви, отсутствуют исследования, которые подробнейшим образом анализировали бы формы автобиографизма в самом «Романе с кокаином». С другой стороны, не менее значимым становится и онирический аспект, заявленный уже в названии романа и отсылающий к одной из главных тем произведения - теме иллюзорности бытия. Тем не менее, на сегодняшний день также не существует работ, которые бы давали полный и системный анализ онейросферы «Романа с кокаином».

Таким образом, новизна нашей работы обеспечена недостаточностью исследования поэтического уровня «Романа с кокаином». Актуальность данного исследования определяется интересом к творчеству авторов «первой волны» эмиграции, так называемому незамеченному поколению Именно так В. Варшавский называет молодое поколение «первой волны» эмиграции в одноименной книге «Незамеченное поколение». , чье богатое литературное наследие до сих пор мало изучено. Результаты данного исследования могут помочь уточнить место «Романа с кокаином» в контексте русской литературы 30-х годов XX века.

Объектом исследования является «Роман с кокаином» М. Агеева. Предметом исследования станут художественно-изобразительный, концептуальный и тематический уровни «Романа с кокаином».

Целью настоящего исследования является определение своеобразия поэтики произведения. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:

1) определить формы выражения автобиографического начала в художественном мире «Романа с кокаином»;

2) исследовать онирический аспект произведения;

3) проанализировать его мотивно-тематическую структуру.

В ходе решения обозначенных задач была сформирована следующая структура работы: введение, две главы, заключение и список литературы.

Во введении содержится обзор критических и литературоведческих работ о «Романе с кокаином», а также вводится тезис об автобиографическом и онирическом аспектах как важнейших аспектах поэтики произведения.

Основная часть работы состоит из двух глав - «Формы автобиографизма в “Романе с кокаином”» и «Онирический аспект “Романа с кокаином”». В первой главе анализируется автобиографическая поэтика произведения. Во второй главе анализируется онейросфера романа. В заключении подводятся итоги исследования.

В диссертации используются культурно-исторический, семиотический, сопоставительный методы. Методологическая база исследования форм автобиографизма в «Романе с кокаином» основана на широком спектре теоретической литературы, посвященной автобиографическим жанрам, однако ключевой работой для нас является статья М. Медарич «Автобиография / Автобиографизм». Методология исследования онирического аспекта основана на ряде статей, посвященных теории сновиденческого текста, а также функционирования такого типа текста в произведениях разных авторов.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты можно использовать для составления комментария к роману, а также для формирования вузовских курсов по истории эмигрантской прозы в частности и русской литературы первой половины XX века в общем.

Глава 1. Формы автобиографизма в «Романе с кокаином»

1.1 Автобиографизм «Романа с кокаином»: к постановке проблемы

Г. Суперфин в начале 1990-х годов выдвинул гипотезу, согласно которой в «Романе с кокаином» в гимназии Кеймана, в которой учился главный герой Вадим Масленников, закодирована реально существующая до революции частная московская гимназия Р. Креймана. На мысль о том, что фонетическое сходство двух топонимов - реального и вымышленного, обеспечено тем, что одно из них является «означающим», а второе «означаемым», то есть «закодированным», натолкнуло присутствие в тексте реальных топонимов Москвы и реальное историческое время «Романа с кокаином». Вместе с тем, были найдены архивные подтверждения, согласно которым одноклассники Леви стали прототипами для «Романа с кокаином», что позволило исследователю сделать вывод о том, что в основе произведения лежит автобиографический хронотоп. Данный тезис говорит о том, что в «Романе с кокаином» вполне актуальным становится автобиографическое начало.

Теоретическую основу автобиографического жанра разрабатывали такие исследователи, как С. Машинский, И. Шайтанов, А. Урбан, Д. Жуков, Г. Елизаветина, Г. Винокур, А. Павловский, Е. Болдырева и другие. Стоит отметить, что одной из главнейших проблем исследования автобиографических форм является разграничение автобиографии и автобиографического начала в тексте; иными словами, на сегодняшний день не существует единообразия в определении дефиниции этого явления.

Говоря об истории мемуарных жанров, Г. Елизаветина Елизаветина Г. Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм : Проза / [А.С. Курилов, А.А. Смирнов, Л.И. Сазонова и др.; Редкол.: А.С. Курилов и др.]. М. : Наука, 1982. С. 235-263. отмечает, что утверждение автобиографического жанра в России происходит в XVII-XVIII веках, во время исторических перемен. Это утверждение коррелирует с тезисом И. Шайтанова о том, что интерес к мемуарно-автобиографической прозе обеспечен «обостренным чувством времени» Шайтанов И. О. Как было и как вспомнилось (Современная автобиографическая мемуарная проза) М. : Знание, 1981. С. 4.. Любой перелом, произошедший вследствие тех или иных изменений, требовал рефлексии, осознания того, какое место конкретный индивидуум занимает в меняющемся мире. Это «чувство времени» было наиболее актуально для писателей-эмигрантов, особенно «первой волны» эмиграции. С одной стороны, они стали свидетелями того, как полностью меняется страна, в которой они жили. С другой стороны, оторванность от родины потребовала не только рефлексии о судьбе страны и их самих, но и ностальгического «возрождения» родины в их произведениях. По мнению А. Павловского, актуализация документального начала в эмигрантской литературе неслучайна: оно воскрешает «не только перипетии гражданской войны, но и более отдаленное прошлое родной земли, обычно связанное с детскими или отроческими годами писателей» Павловский А. И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков) // Русская литература. 1993. № 3. С . 29.. Именно поэтому многие из писателей-эмигрантов обратились к автобиографическим жанрам, позволяющим им реконструировать прошлое.

Как утверждает Л. Гинзбург, автобиография является вымыслом, не выходящим за рамки действительных фактов Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999. С. 15.. Таким образом, главная проблема автобиографии состоит во взаимодействии факта и вымысла. Именно эта зыбкая и весьма условная грань становится, по мнению Л. Гинзбург, тем дифференцирующим звеном между автобиографией и автобиографической повестью: наличие вымысла и отстраненной рефлексии говорит в пользу автобиографического текста, тогда как точное следование за фактом говорит в пользу автобиографии. Другой вопрос заключается в том, что далеко не все факты, использованные в произведении, находят реальное подтверждение: иными словами, автобиография как «литературный документ» требует подтверждения со стороны реальных документов. В противном случае, приходится говорить либо о псевдоавтобиографии, намеренно противоречащей реальным фактам и создающей новый миф о писателе, либо об автобиографическом произведении, где расхождение с фактом также носит намеренный характер, но имеет другую цель: дать художественную интерпретацию реальным событиям в рамках заданной концепции произведения, то есть реализовать функции авторского самовыражения и проблематизации текста. Так, обращая внимание на проблему факта и вымысла, Л. Никулин Никулин Л. В. Роман или автобиография // Москва. 1961. № 7. С. 109. разграничивает понятия роман и автобиография, делая вывод о том, что, к примеру, «Жизнь Арсеньева» И. Бунина нельзя назвать автобиографией, поскольку в нем фактическое сочетается с вымышленным.

Так возникает еще одна проблема в рамках автобиографического жанра - проблема подлинности. Как замечает А. Урбан Урбан А. А. Художественная автобиография и документ // Звезда. 1977. № 2. С. 192-208., работа по памяти, а именно это главная категория, с помощью которой выстраивается жанр автобиографии, не может быть истинно подлинной, поскольку память в данном случае не является надежным источником. А. Урбан видит выход в сверке с автодокументом - письменным материалом, фиксирующим те или иные этапы жизни человека: дневниками, записками, записными книжками и иными документами, оставленными автором. Однако необходимо подчеркнуть, что это не решает проблемы валидности самого документа: многие «документы» создаются писателем точно так же по памяти, пусть и в более близкое к описываемым событиям время (как, например, дневник), нежели ретроспективная автобиография, да и субъективная интерпретация многих событий уничтожает объективный статус документа. Следовательно, необходимо учитывать, что автобиография строится на условном доверии между автором и читателем.

В нашей диссертации для обозначения автобиографических форм в «Романе с кокаином» мы будем использовать термин автобиографизм, который означает «трансформацию автором “жизненного материала” в направлении своей экзистенциальной сферы, своего эмоционального комплекса и видения человека; в литературно-художественном произведении такое понимание автобиографизма реализуется указанием субъекта речи на автобиографическую основу повествования» Карпов И. П. Словарь авторологических терминов : (учебно-методический вариант) : [книга для учителей, студентов, преподавателей, аспирантов]. М-во образования и науки РФ, ФГБОУ ВПО «Марийс. гос. ун-т», Фак. филологии и журналистики, Лаб. аналит. филологии. [3-е изд., испр. и доп.]. Йошкар-Ола : б. и., 2012. С. 211.. Наиболее полное исследование этого феномена провела М. Медарич, охарактеризовав автобиографизм как «эхо жанра автобиографии»; «...он появляется в текстах, которые сами по себе не являются автобиографиями» Медарич М. Автобиография / Автобиографизм //Автоинтерпретация : Сб. статей. СПб. : Изд-во СПбГУ, 1998. С.5-6..

1.2 Формы автобиографизма «Романа с кокаином» на художественно-изобразительном, концептуальном и тематическом уровнях

Следует подчеркнуть, что автобиографическое начало «Романа с кокаином» выявляется уже на уровне жанровых особенностей. Так, обилие реальных топонимов, отсылка к реальным историческим событиям, а также появление событий и лиц, вводимых не эксплицитно, а при помощи намеков, позволило исследователям М. Сорокиной и Г. Суперфину обозначать «Роман с кокаином» как так называемый роман с ключом. Расцвет жанра «романа с ключом» приходится на XVI-XVII века зарубежной литературы. Словарь литературоведческих терминов В. Шилина трактует «романы с ключом» как «светские романы в Испании XVI века, где под видом условности сюжета скрыта современность, изображаются намеки на злобу дня, на определенных лиц испанского дворянского общества» Шилин В. В. Словарь литературоведческих терминов. / В. Шилин. URL.: http://rifma.com.ru/Lito-33.html (дата обращения: 22.02.17).. В «Истории зарубежной литературы XVII века» История зарубежной литературы XVII века : Учеб. для студентов вузов / [Н.А. Жирмунская, З.И. Плавскин, М.В. Разумовская и др.; Под ред. М.В. Разумовской]. 2-е изд., испр. и доп. М. : Academia Высш. шк., 1999. С. 195. указывается на то, что главная цель таких романов воспитательная, поэтому события и личности, зашифрованные в произведениях, всегда представлялись гиперболизированно идеальными.

Наиболее полный анализ данного явления предлагает C. Сорокина, обращаясь к произведениям русской литературы XX столетия. Возникновение «романа с ключом» в русской литературе принято отсчитывать с 20-х годов (в качестве примера исследователь указывает на «Козлиную песнь» К. Вагинова, «Сумасшедший корабль» О. Форш, «Скандалиста» В. Каверина, «Театральный роман» М. Булгакова). Исследователь отмечает, что интерес к документально-мемуарной литературе в это время обеспечен желанием «объективно» и точно отобразить изменения, происходящие в культуре и сознании людей. «Роман с ключом» отражает двойственный процесс: с одной стороны, он демонстрирует изменение реальности за счет «влияния идеологии и эстетики модернизма на мемуарные тексты» Сорокина С. Жанр романа с ключом в русской литературе 20-х годов ХХ века // Ярославский педагогический вестник. URL.: http://vestnik.yspu.org/releases/novye_Issledovaniy/32_6/ (дата обращения: 22.12.16)., а с другой стороны, актуализирует значимость современности. Таким образом, С. Сорокина, давая «роману с ключом» дефиницию, говорит о том, что это синтетический жанр, в котором «повествователь -- свидетель и участник событий -- соединяет историко-документальное и символическое видение эпохи, производя кодирование таким образом, что “осведомленный” читатель получает возможность совмещать две стратегии рецепции: анализ внутренней структуры знака: от означающего к означаемому, т. е. идентификация персонажей как личностей известных людей, и выявление логики означивания в пространстве означающих, т. е. текста» Там же. С. 3..

С. Сорокина выделяет несколько ключевых признаков «романа с ключом», среди которых реальный хронотоп, неомифологический принцип повествования, тема гибели как центральная, активное использование «эзопова языка», позволяющего кодировать известные лица и значимые события, появляющиеся в произведении. Важно отметить, что «роман с ключом» функционирует только при том условии, что реципиент может декодировать разбросанные по тексту «ключи», то есть можно говорить об особом типе читателя-«интеллектуала».

Еще один важный принцип «романа с ключом» заключается в том, что повествователь, который является одновременно и участником происходящих событий, и их свидетелем, тождествен автору. Следовательно, можно сказать, что данный жанр ориентирован на автобиографический тип дискурса, поскольку герой романа, тождественный автору, автобиографичен. Жанр «романа с ключом» можно было бы отнести к типу художественно-документальной литературы, где точное фактическое представлено в художественной интерпретации автора. В данной диссертации «роман с ключом» будет рассматриваться как произведение с закодированными «ключами» (лицами, событиями, топонимами), расшифровать которые становится возможным в полной мере через осознание автобиографического характера «Романа с кокаином».

Автобиографический герой «романа с ключом», с одной стороны, является участником событий прошлого, а с другой, соотносится с тем временем, когда писалось произведение - то есть с «авторским» временем. Иными словами, «любое произведение о прошлом - рассказ о двух эпохах: той, к которой относятся события, и той, когда оно написано» Шайтанов И. О. Как было и как вспомнилось. С. 17..

Затронув тему художественного времени «Романа…», важно отметить, что Леви отправляет рукопись произведения Г. Адамовичу в 1933 году (узнать, когда была начата работа над произведением, на данное время не представляется возможным), в то время как действие романа происходит в 1914-1919 годах. При этом процесс написания Масленниковым записок относится, скорее всего, к 1917-1918 годам: в рефлексивной главе «Мысли» объем рассуждений достигает своего апогея - именно в ней Масленников впервые обозначает себя как создателя данного текста. В этой бессобытийной части автор записок фиксирует момент написания и думает о предполагаемом читателе: «Но невольно, лишь только записал я сейчас все эти слова, как тотчас, с чрезвычайной явственностью, мне представилась презрительная улыбка на лице того, в чьи руки попадут эти мои печальные записки» Агеев М. Роман с кокаином / Ил. с. Ивановой. Статьи Г. Г. Суперфина и М. Ю. Сорокиной, А. И. Серкова, Е. А. Голлербаха, А. А. Кобринского, О. А. Жук. СПб.: Вита Нова, 2008. С. 213. Здесь и далее ссылка на указ. соч.. Таким образом, можно говорить о ретроспективной композиции «Романа с кокаином»: такая композиция помогает М. Леви создать тип героя, который анализирует сам себя.

В романе показан конкретный период из жизни главного героя - с октября 1914 года по январь 1919 года. Текст принимает форму «записок», в отличие от дневниковых записей, рассказчик-повествователь не маркирует их числами, и текст эксплицитно не содержит конкретных дат. Историческое время проявлено имплицитно. Временной отрезок начала романа атрибутируется по использованию примет дореволюционного времени (капор, тужурка, ямщик в онегинском цилиндре, частная гимназия с уроками «закона божьего» и так далее), конкретный промежуток определяется позже, когда в тексте появляются следующие указания:

«… в апреле, когда война с Германией бушевала уже полтора с лишним года...» Агеев М. Указ. соч. С. 69. - в данном случае речь идет о Первой мировой войне, начавшейся в июле 1914 года.

«…когда десять месяцев тому назад кровожадные толпы с цветными тряпками перли по улицам Москвы…» Там же. - замечает герой романа, Василий Буркевиц, в разговоре с батюшкой, намекая на масштабные патриотические демонстрации, явившиеся следствием обнародования манифеста об объявлении Германией войны России 20 июля 1914 года. Роман оканчивается смертью Вадима Масленникова, поэтому последняя «запись» принадлежит уже другому рассказчику - доктору: смена рассказчика становится тем поводом, когда в произведении во второй раз встречается конкретное указание на время (первый - это указание даты на письме Сони, возлюбленной Вадима: «1916 года, сентября»): «январский мороз 1919 года».

Таким образом, в романе затрагиваются события Первой мировой войны, а в дальнейшем и революции, однако они не находятся в центре произведения: историческое время является лишь фоном, на котором разворачивается история индивидуальная - Вадима Масленникова.

Выявляя автобиографизм в «Романе с кокаином», мы будем пользоваться автобиографическими признаками, предложенными М. Медарич. Прежде всего, перед нами повествовательный прозаический текст: авторское жанровое определение «Романа…» - повесть. Одной из главных тем автобиографического произведения становится жизнь индивида и история становления его личности. Интересно, что в случае с «Романом…» на первый план выходит, скорее, история гибели личности, становление как таковое не оказывается в центре произведения. Поэтому здесь можно было бы поспорить со Н. Струве и Ив. Толстым, утверждающими, что в течение «Романа…» Вадим Масленников меняется, в отличие от героев Набокова, которым «…высокое самосознание присуще им как природная данность» Толстой Ив. Тропою тропа, или Почему не Набоков автор «Романа с кокаином. С. 198.. На наш взгляд, личность Масленникова лишь раскрывается, но не меняется. В нем изначально заложена осознаваемая им раздвоенность, пограничное состояние между полюсами добра и зла. Так, например, в первом же эпизоде встречи героя с матерью он одновременно чувствует раздражение и жалость к ней. Осознавая, что Зиночка будет заражена им, он ощущает и сострадание, и озлобленность, вызванную ее невинностью и непосредственностью. Эта раздвоенность противопоставлена истинной цельной любви, гармонизирующей физическое и духовное начала: Масленников не способен полюбить Соню физически, как не способен полюбить духовно «проституток с Тверской». Именно желание нивелировать эту раздвоенность заставляет его попробовать кокаин, но кокаиновая зависимость не заглушает «философствующую рефлексию» Аверин Б. В. Дар Мнемозины : Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции. СПб : Амфора, 2003. С. 21 - лишь обостряет ее. Полисемантичность названия произведения актуализирует двойственный мотив, лежащий в основе текста: «роман» - это не только жанр, но и указание на случайную, ни к чему не обязывающую связь. Масленников, лишенный возможности любить другого человека, может лишь довольствоваться романом с тем единственно стабильным, что вызывает в нем зависимость, но вопреки его желанию, не освобождает от той раздвоенности, которую он стремится побороть.

Кроме того, еще одно свойство автобиографического произведения заключается в том, что в нем представлен герой, который «проходит через неповторимые, индивидуальные этапы своей жизни» Бахтин М. М. Роман воспитания и его значение в истории реализма (1936-1938) // Литература эпохи Просвещения. URL: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/bahtin-roman-ego-znachenie/postanovka-problemy-romana-vospitaniya.html (дата обращения 28.02.17).. В противном случае в автобиографии, которую может написать любой среднестатистический человек, не было бы никакого смысла: «…человек реализует не рутинную, среднюю норму поведения, обычную для данного времени и социума, а некоторую трудную и необычную, “странную” для других и требующую от него величайших усилий» Лотман Ю. М. Литературная биография в историко-культурном контексте // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В З т. Т 1. Таллин, 1992. С.365.. Однако применительно к «Роману с кокаином» этот тезис вызывает некое сомнение. С одной стороны, Масленников, действительно, в каком-то смысле противостоит среде, выделяется из школьного коллектива, ведь перед нами герой бедный, посещающий дорогостоящую частную гимназию, то есть он является «иным» по отношению к другим учащимся. С другой стороны, пристрастие к наркотикам также противопоставляет его обществу, так как фиксирует аморальное поведение. Тем не менее, и бедность, и кокаиновая зависимость характеризуют Масленникова более как героя-маргинала, героя-эскаписта, нежели героя, открыто противостоящего норме. То есть перед нами автобиография не особого человека, а человека, порожденного своей эпохой. Иными словами, перед нами «рассказ о жизни человека вообще, “философская” автобиография, универсальная автобиография» Кулабухова М. А. Автобиографическое начало и художественный вымысел в романах И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева» и М. А. Булгакова «Белая гвардия» : моногр. Белгород : Политерра, 2006. С. 9. человека, которая, противопоставленная романтической парадигме с ее «особым» героем, была достаточно распространена в творчестве писателей-эмигрантов.

По мнению Т. Симоновой, взаимодействие художественного и документального в тексте «реализуется на трех уровнях: тематическом, концептуальном и художественно-изобразительном» Симонова Т. Г. Мемуарная проза русских писателей 20 века: поэтика и типология жанра: Учеб. пособие по спецкурсу «Художественно-документальная проза» для студ. Гродно : ГрГУ, 2002. С. 10..

На художественно-изобразительном уровне «Романа с кокаином» нас интересует характер документального в произведении и его проявления: насколько реальны портреты героев, отсылают ли их сентенции к реально сказанному ими? В связи с этим важен и ономастический компонент в данном контексте: соответствуют ли имена, данные героям, именам их прототипов?

Следуя логике А. Урбана, чтобы охарактеризовать художественно-изобразительный уровень «Романа с кокаином», необходимо обратиться к «автодокументу». Однако в настоящее время ни дневников, ни записных книжек М. Леви не найдено - лишь созданные им автобиографии с утилитарной целью (о них речь пойдет позже) или его немногочисленные письма издателям и редакторам эмигрантских журналов. Данные «автодокументы» не отвечают в полной мере поставленной задаче, поскольку в них не идет речь о юности писателя - событиях 1914-1919 годов, затронутых в «Романе с кокаином».

Если говорить о портретных характеристиках, то первый портрет, появляющийся в романе, характеризует мать главного героя: «Мать одинако стояла в сторонке в своей облысевшей шубенке, в смешном капоре, под которым висели седые волосики (ей было тогда уже пятьдесят семь лет), и с заметным волнением, как-то еще больше усиливавшим ее жалкую внешность…» Агеев М. Указ. соч. С. 16.. Остальные описания героини даны в том же ключе: формируется образ некрасивой, бедно одетой, стареющей женщины, которая вызывает в Масленникове одновременно и отвращение, и жалость. Она неловко задабривает сына деньгами, которые удается достать через продажу последних ценных вещей обедневшей дворянской семьи.

В архивах МГОА. Ф.3. Оп.4 Д.1058, здесь и далее цит. по Суперфин Г. Г, Сорокина М. Ю. Указ. соч. С. 269. можно найти скупые сведения о родителях М. Леви: Лазер (Людвиг) Абрагам Леви родился около 1843 года и умер в 1905 году. В «Романе с кокаином», действие которого начинается в 1914 году, у Масленникова действительно нет отца, и герой не раз подчеркивает бедственное положение своей семьи: после смерти отца семья Леви разорилась.

Мать - Цецилия Мироновна, урожденная Лев, родилась около 1858 года и умерла в 1933 году (как раз в тот год, когда Леви отправляет рукопись романа Адамовичу). По этим данным можно предположить, что возраст матери, указанный в произведении - пятьдесят семь лет, - действительно, соответствует реальности: в 1914 году Цецилии Мироновне, согласно архивным документам, было примерно столько же.

Как вскользь сказано в одной из автобиографий Архив внешней политики СССР МИД РФ. Фонд Генерального консульства СССР в Стамбуле. Оп. 30. Д. 51. Л. 18. Машинопись., соответствующей сухому стилю деловой документации, обедневшей семье помогал старший брат М. Леви, Александр, служивший в те годы в банке. Интересно, что этот факт нашел свое отражение во втором произведении М. Леви «Паршивый народ»: «В маленькой комнате брат мой, его жена, мать и я жили и кормились на заработок брата 75 червонных рублей, которые он получал как 2-й счетовод в базарном отделении Промбанка» Агеев М. Паршивый народ // Агеев М. Роман с кокаином / Ил. с. Ивановой. Статьи Г. Г. Суперфина и М. Ю. Сорокиной, А. И. Серкова, Е. А. Голлербаха, А. А. Кобринского, О. А. Жук. СПб.: Вита Нова, 2008. С. 255., что может лишь подтвердить, что автобиографическая основа свойственна всему корпусу текстов писателя.

Помимо этого, найденные М. Сорокиной и Г. Суперфином документы гимназии позволяют говорить о том, что такие герои, как Айзенберг, Буркевиц, Такаджиев носят те же имена, как и их реальные прототипы, или имена, схожие по звуковому признаку. В произведении даны портреты этих персонажей, однако насколько они точны, опять же, едва ли можно проверить, поскольку они не являлись публичными лицами. В данном случае существует единственный способ сравнения - обратиться к близким людям прототипов романа, однако это не представляется возможным в рамках нашего исследования.

Портреты персонажей даны в главе «Гимназия»: повествователь характеризует героев последовательно, в пределах третьей части этой главы. Первая характеристика дается Айзенбергу, одному из лучших учеников класса: «Айзенберг, или как его звали "тишайший" был скромный, очень прилежный и очень застенчивый еврейский мальчик» Агеев М. Указ. соч. С. 46.. Портрет Такаджиева, второстепенного героя, можно оценить как нейтрально-положительный: «Такаджиев был самым старшим и самым рослым в классе. Этот армянин пользовался всеобщей любовью за свое удивительное умение переносить объект насмешки с себя самого всецело на ту скверную отметку, которую он получал» Агеев М. Указ. соч. С. 46.. Среди этих описаний выделяется описание Буркевица - по отношению к нему повествователь использует эпитеты далекий и чуждый, что противопоставляет героя другим ученикам: «Вот в этой-то далекой и чуждой нам среде находился Василий Буркевиц, низкорослый, угреватый и вихрастый малый» Агеев М. Указ. соч. С. 47..

В том же ключе делаются характеристики учителям гимназии Кеймана: фон Фолькман, «совершенно лысый человек с красным лицом и белыми мазеповскими со ржавчиной усами» Агеев М. Указ. соч. С. 148., «добродушный умница Семенов», а также сам Р. С. Кейман присутствуют в произведении под своими именами (изменено лишь имя директора, Франца Ивановича Креймана), однако их портретная характеристика в настоящее время не может быть подтверждена, так как еще не найдены соответствующие «автодокументы».

При этом немаловажным является то, что сам Масленников, рассказчик-повествователь, не наделяет себя портретом в контексте повествовательных стратегий; описания, которые он дает себе, обычно относятся к репрезентации конкретных состояний и связаны с нерелевантными периферийными признаками: новым костюмом, бессонной ночью, состоянием измененного сознания и так далее. Иными словами, эти портреты можно было бы назвать «стихийными» в противопоставление портретам индивидуально-стабильным, выделявшим то, что дифференцирует персонажа от других.

Согласно тексту «Романа с кокаином», в учебной деятельности между Буркевицем, Штейном и Айзенбергом шла борьба за лучшие оценки, и по ходу сюжета именно Буркевиц выбивается в лидеры класса. Однако, согласно документу об аттестации, один лишь Айзенберг, и в романе представленный отличником, получил золотую медаль, а Такиджянц наряду с Буркевицем, напротив, были троечниками МГОА. Ф.359. Оп.1. Д. 10. Л. 67 об.-68 об. Автограф..

При этом встает вопрос, имеют ли реальных прототипов такие герои, как Штейн и Егоров, друзья Вадима Масленникова. Согласно документу об аттестации, данные фамилии в общем списке учеников отсутствуют, однако, учитывая характер «романа с ключом», нельзя отрицать и то, что в Штейне и Егорове также закодированы реальные лица. Так, например, о Штейне известно, что он - выходец из богатой семьи, один из лучших учеников класса, и что после революции он уезжает за границу. Согласно предоставленному документу, Григорий Шик - сын купца-меховщика 1-й гильдии, получает серебряную медаль и, как и Штейн, после революции покидает родину, эмигрируя в Париж Там же.. Безусловно, подобные намеки могут оказаться случайными, следовательно, это предположение требует дальнейшего текстологического исследования.

Вторым аспектом, рассматриваемым в контексте документального уровня романа, является место проживания семьи Масленниковых. Повествователь не называет точного адреса и не уделяет описанию дома много внимания, обычно все характеристики репрезентированы предикативными конструкциями, фиксирующими перемещение героя в пространстве собственного дома: Масленников входит в переднюю / во двор / в квартиру, просыпается в своей кровати, поднимается по лестнице, приближается к воротам дома, прокрадывается в столовую и так далее. Как отмечается в описи домового владения Российский государственный архив экономики (Москва). Ф. 3429. Оп. 2. Д. 2284. Л. 2 об., семья Леви проживала по адресу: Цветной бульвар, дом 22, строение 5, третий этаж, квартира 33. М. Сорокина и Г. Суперфин уверены, что именно здесь проживает и семья Масленниковых, поскольку, по их мнению, описания топонима в тексте соответствуют характеристике реального топонима. Подкрепляет это суждение и тот факт, что для М. Леви, выросшего в Москве, вполне логично «поселить» своего героя в тот дом, который он сам отлично знал: это вполне типично для произведений автобиографического характера.

Таким образом, проанализировав характер фактического в «Романе с кокаином», мы можем сделать вывод, что оно служит фоном для разворачивающихся событий, истинность которых на данный момент не всегда возможно проверить, так как «автодокументов», подтверждающих или отрицающих их, не обнаружено.

Говоря о концептуальном уровне произведения, здесь было бы уместно обратиться к суждению Г. Елизаветиной о том, что автобиография характеризуется не столько скрупулезным хронологическим фиксированием, сколько «наличием определенной концепции о своей жизни» Елизаветина Г. Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров. С. 243.. По словам Б. Аверина, для писателя важна та траектория пути, которая у него сформировалась на момент создания текста Аверин Б.В. Автобиографическая трилогия А. Белого и традиции русской автобиографической прозы XIX начала XX в. // От Пушкина до Белого: проблемы поэтики русского реализма XIX -- начала XX в. СПб.: С.-Петерб. ун-т., 1992. С. 278-304.. Иными словами, во многих автобиографических произведениях перед нами не событийная хронология жизни автора, а то, как автобиографическое может выстраиваться вокруг событийного или психологического, важного для автора, а потому становящегося опорой сюжета его художественного текста.

В «Романе с кокаином» перед нами пятилетний отрезок, включающий обучение Масленникова в гимназии, поступление в высшее учебное заведение, привыкание к кокаину и последующую смерть от передозировки наркотика. Именно этот период и важен с точки зрения концептуального осмысления «гибели человека», поскольку показывает период не становления героя, не эволюции, но «замыкания», законченности личности, которая уже не поддается динамике развития: динамика осуществляется лишь с точки зрения того, как Масленников постоянно мечется между двух крайностей, бросаясь то в одну, то в другую. Отсутствие описания становления героя отчасти обеспечено и тем, что в «Романе…» нет биографического времени, разделенного на конкретные возрастные отрезки, нет воспоминаний о детстве, нет «истории» семьи. Это лишь подчеркивает антисемейную тему, значимую для «Романа с кокаином»: Масленников - это человек, потерявший связь с собственным родом, со своей страной, погибающей у него на глазах, с постоянно изменяющейся под воздействием наркотика реальностью. Герой уже отображен в состоянии кризиса, потому как раздвоенность присуща его личности изначально.

Кроме того, одним из обязательных условий указания на формы автобиографизма является тождество автора и повествователя, причем имя автора может отсылать читателя к реальной личности. Повествование в произведении ведется от первого лица, и повествователь, действительно, тождественен протагонисту - Вадиму Масленникову. Имена героя и автора обладают слабым, но все же сходством: как известно, первый псевдоним, выбранный Леви, был М. Алисин, что аллитерационно коррелирует с фамилией Масленников; в этой фамилии обнаруживается фонетическое сходство и с именем самого автора - Марка Леви. Тем не менее, Масленников - это, конечно же, не Леви, ведь автор «должен стать другим по отношению к себе самому, взглянуть на себя глазами другого…» Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической действительности // Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров. М. : Искусство, 1979. С. 19..

Тождественность событий, отображенных в «Романе с кокаином», и событий реальных, потребует, как было отмечено выше, обращения к «автодокументу». В данном случае, есть возможность обратиться только к уже упомянутым архивным справкам и автобиографиям, которые М. Леви составлял для своих социально-экономических потребностей, а не с целью художественной самопрезентации (биография 1939 года Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд Генерального консульства СССР в Стамбуле. Оп. 30. Д. 51. Л. 18. Машинопись., автобиографии 1955 Центральный государственный архив новейшей истории Республики Армения. Ф. 956. Личное дело М. Л. Леви. Л. 20-20 об. Автограф. и 1961 Центральный государственный архив новейшей истории Республики Армения. Ф. 936. Личное дело М. Л. Леви. Л. 54-55. годов), биографическим справкам о М. Леви от генерального консульства СССР в Стамбуле Справка генерального консула СССР в Стамбуле в Народный комиссариат иностранных дел , 1939 год // Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд Генерального консульства СССР в Стамбуле. Оп. 30. Д. 51. Л. 1 об. Машинопись; Справка генерального консульства СССР в Стамбуле в Народный комиссариат иностранных дел, 1942 год // Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд Генерального консульства СССР в Стамбуле. Оп. 30. Д. 51. Л. 4. Машинопись., анкетах-заявлениях о приеме в советское гражданство и иных документах подобного типа. Однако все они, согласно своеобразию официально-делового стиля, антипсихологичны и содержат лишь сухие факты: сжатую информацию о родителях, учебных заведениях, местах работы и передвижениях за границей. Еще одним «автодокументом» можно было бы считать воспоминания современников. В этой связи можно рассмотреть мемуарные «Елисейские поля» В. Яновского, однако в них о М. Леви сказано весьма мало, да и к событиям, репрезентируемым в «Романе с кокаином», эти упоминания не имеют отношения.

Согласно имеющейся документальной информации, М. Леви родился в еврейской купеческой семье в 1898 году. Соответственно, в 1914 году ему было шестнадцать лет, как и Вадиму Масленникову; семья Леви разорилась после смерти отца - в семье Масленникова тоже отсутствует отец, и она тоже живет бедно; Леви учился в гимназии Креймана, как и Масленников, после окончания поступил в Московский Университет на юридический факультет - Масленников также упоминает о принадлежности к университету: «Вот я, Вадим Масленников, будущий юрист, будущий, как это утверждает окружающий меня мир, полезный и уважаемый член общества…» Агеев М. Указ. соч. С. 125. и «шопот, который захаркал оттуда, принадлежал не Штейну, а Зандеру, - студенту, с которым я весьма недавно познакомился в канцелярии университета» Агеев М. Указ. соч. С. 173.. Однако судя по отсутствию частого упоминания об учебном заведении, сам Масленников его посещал редко. Интересно, что М. Леви проучился в Университете два года, и в его заявлении о зачислении, в личном деле, написано, что он выбыл из числа студентов в 1918 году МГОА. Ф. 418. Оп. 330. Д. 1186. Л. 15.. После, по словам самого Леви, вплоть до 1923 года, он работает в транспортно-мобилизационном отделе ВСНХ, что не подтверждается документами, кроме информации об этом в автобиографиях самого М. Леви. Кроме того, по словам М. Леви, он отбывает на фронт и получает контузию (примечательно, что за границей Леви распространяет легенду о том, что он был вынужден выехать из страны по причине убийства красного офицера во время Гражданской войны Яновский В.С. Поля Елисейские : Книга памяти. С. 39.). Следует напомнить, что Масленников погибает в начале 1919 года. Это весьма показательно, здесь можно обнаружить единение факта и вымысла, точку пересечения жизни художественного героя и жизни реального писателя: в этом русле смерть Масленникова является метафорой конца прежней жизни, поддающейся документализации и осмыслению самим человеком. При этом одна из центральных тем - тема наркотической зависимости находит подтверждение в словах самого М. Леви, жизненным кредо которого было «в жизни надо испробовать все» Цит. по Суперфин Г. Г., Сорокина М. Ю. «Был такой писатель Агеев...» Версия судьбы, или о пользе наивного биографизма. С. 276..