Русская рецепция Альфреда Теннисона

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Русская рецепция Альфреда Теннисона

10.01.01 - русская литература

Чернин Владимир Константинович

Самара - 2010

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Саратовский государственный университет имени Н.Г.Чернышевского»

Научный руководитель: доктор филологических наук, почетный работник высшего профессионального образования РФ Жаткин Дмитрий Николаевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Крылов Вячеслав Николаевич,

доктор филологических наук, профессор Щеблыкин Сергей Иванович,

доктор филологических наук, профессор Абрамовских Елена Валерьевна

Ведущая организация: Московский государственный областной университет

Защита состоится «24» июня 2010 г. на заседании диссертационного совета Д 212.218.07 при Самарском государственном университете по адресу: 443011, г.Самара, ул. Академика Павлова, д. 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета.

Автореферат разослан 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Карпенко Г.Ю.

теннисон творчество литература критический

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность, степень изученности темы и направленность исследования.

В английском литературоведении поэзии Альфреда Теннисона (1809 - 1892) - одного из наиболее ярких представителей литературы викторианской эпохи - традиционно уделено существенное внимание (работы Дж.-Г.Бакли, Дж.-Д.Розенберга, П.Тернера, Р.Паттисона, Л.Ормонда, М.Торна, Г.Такера, Ф.Коллинса и др.), однако в России первые значительные публикации об английском поэте стали появляться только в 1980 - 1990-е гг. В частности, О.М.Буяновская опубликовала статью «Ориентальные мотивы в творчестве Байрона, Шелли, Китса, Теннисона» (1987), О.И.Половинкина - статью «Викторианская эпоха в «Королевских идиллиях» Теннисона» (1996); Н.И.Соколова, защитившая косвенно связанную с теннисоновской поэзией докторскую диссертацию «Творчество Д.Г.Россетти в контексте средневекового возрождения в викторианской Англии» (1995), подготовила и напечатала статьи «Теннисон и Кембриджские апостолы» (1998), «Традиции Шекспира в поэме Теннисона “Принцесса”» (1999), «“Лукреций” А.Теннисона в контексте проблем викторианской культуры» (2004) и др.

Многолетнее пристальное внимание к основным этапам развития артуровской традиции в мировой литературе (труды А.Д.Михайлова, Е.М.Мелетинского, А.А.Смирнова и др.), в числе которых был и викторианский, связанный с именами А.Теннисона, У.Морриса, А.-Ч.Суинберна, способствовало появлению кандидатских диссертаций Н.А.Петровой («“Королевские идиллии” А.Теннисона в контексте «артуровского возрождения» в английской литературе XIX века», 2003) и Е.В.Соловьевой («Средневековые реминисценции в «Королевских идиллиях» А.Теннисона», 2003), посвященных изучению теннисоновских «Королевских идиллий». До настоящего времени подавляющее большинство российских публикаций о творчестве Теннисона имеют конкретный характер, посвящены рассмотрению художественных особенностей отдельных произведений. Первая научно-популярная статья общего плана, способствовавшая формированию базы для оценки места и роли теннисоновской поэзии в истории английской литературы, принадлежит Г.М.Кружкову («Я слышу голос, говорящий в ветре!», 2007; ранняя редакция статьи опубликована без названия в журнале «Иностранная литература» в 2006 г.), который подробно рассмотрел биографию знаменитого поэта викторианской эпохи, связь его творчества с романтизмом П.-Б.Шелли и Дж.Китса, влияние теннисоновских произведений на английскую литературу, а также отдельные эпизоды, имеющие отношение к русской рецепции. Существенным вкладом в осмысление теннисоновского творчества в России стали статьи Л.М.Павшок «Роль поэта и концепция творчества в ранней поэзии А.Теннисона» (2007), «Проблема познания в творчестве Теннисона» (2008) и ее кандидатская диссертация «Творчество Альфреда Теннисона: проблемы поэтики», защищенная в 2008 г. в Московском государственном университете им. М.В.Ломоносова. Л.М.Павшок привлекают вопросы, остававшиеся на протяжении десятилетий наиболее значимыми для теннисоновского мировоззрения и художественного творчества - трудный выбор между пассивным страданием и активной, жизнеутверждающей философией, соотношение субъективного и объективного в литературе и искусстве, двойственное отношение к окружающей реальности, желание одновременно уйти от нее и стать ее частью.

Проблемам русской рецепции творчества Альфреда Теннисона в 1970 - 1990-е гг. были посвящены статьи С.П.Балтиной («Два русских перевода «Годивы» А.Теннисона», 1979) и А.Н.Гиривенко («К истории русских переводов Альфреда Теннисона (элегия «Умирающая лебедь»), 1992), содержавшие сопоставительный анализ различных переводов популярных в России теннисоновских произведений - баллады «Годива» и элегии «Умирающая лебедь». Однако, сопоставляя два относящихся к XIX в. перевода «Годивы», выполненных М.Л.Михайловым (1859) и Д.Д.Минаевым (1869), С.П.Балтина с излишней категоричностью отдавала предпочтение первому из них перед вторым, при этом запальчивая критика деятельности Д.Д.Минаева осуществлялась без учета особенностей его переводческой манеры, личностных качеств, гражданской позиции; необъяснимым можно считать полное игнорирование исследовательницей еще одного дореволюционного перевода «Годивы», принадлежащего И.А.Бунину (1906). При анализе интерпретаций «Умирающей лебеди», осуществленных в 1870 - 1880-е гг., А.Н.Гиривенко не обращает внимания на то, что перевод, напечатанный в «Русском вестнике» в 1872 г. под псевдонимом «Е.Е.», и перевод, увидевший свет в «Звезде» за подписью «П.Васильев» в 1887 г., практически идентичны друг другу, имеют минимальные расхождения в отдельных словах и словоформах; странным образом воспринимая публикации в «Русском вестнике» и «Звезде» как два различных перевода, исследователь цитирует абсолютно идентичные фрагменты текста то по одному, то по другому изданию.

В статье А.Н.Гиривенко «Альфред Теннисон в России: к истории восприятия» (1993) впервые осуществлена попытка обзорного рассмотрения русской рецепции Альфреда Теннисона, однако внимание при этом сконцентрировано на характеристике отдельных литературно-критических публикаций об английском поэте в российских журналах и на библиографии русских переводов Альфреда Теннисона, подготовленной с учетом более ранней библиографии Н.Н.Бахтина (1892). Небольшая по объему концептуальная статья не предполагала сопоставительного анализа переводов, выявления теннисоновских традиций в русской литературе. Относительно подробная библиография, включающая 68 наименований переводов произведений английского поэта на русский язык, характеризуется существенными пропусками, причем в числе пропущенного оказываются тексты, значительные по своему объему и месту в истории русской рецепции Теннисона, - «повесть в стихах» «Спасенный» А.П.Барыковой (перевод теннисоновского «Эноха Ардена»), монодрама «Мод» в интерпретации А.М.Федорова, переводное «Предсмертное стихотворение» («Когда, весь черный и немой…») В.С.Соловьева, «сказка-драма в четырех действиях» «Песнь любви и смерти» В.П.Буренина, созданная на сюжет теннисоновской поэмы «Ланселот и Элейна» (из цикла «Королевских идиллий»), и др.

Вплоть до наших дней статья А.Н.Гиривенко представляла собой единственную попытку целостного осмысления особенностей российского восприятия творчества Теннисона. Изданная в Линкольне в 1987 г. книга Патрика Ваддингтона «Tennyson and Russia» («Теннисон и Россия»), несмотря на многообещающее название, сконцентрирована на отдельных аспектах оценки английским поэтом международных и российских внутриполитических событий (Польское восстание 1830-1831 гг., Крымская война 1853 - 1856 гг. и др.), а потому не может восприниматься как источник изучения русской рецепции Альфреда Теннисона.

В свете всего сказанного возникла настоятельная необходимость появления обобщающей работы, призванной целостно рассмотреть процесс эволюции восприятия произведений Теннисона русской литературой XIX - начала ХХ в., систематизируя разрозненные факты из работ предшественников и заполняя значительные лакуны научного знания собственным исследовательским материалом. Это тем более существенно в контексте заметного усиления внимания современных отечественных переводчиков к произведениям Теннисона, выразившегося не только в появлении в последние годы многочисленных новых переводов (среди них - полный перевод «Королевских идиллий», осуществленный В.В.Луниным), но и в издании уже в начале XXI в. подготовленного Г.М.Кружковым авторитетного сборника «Волшебница Шалотт и другие стихотворения» («The Lady of Shalott and Other Poems», 2007), в котором английские оригиналы приведены параллельно с лучшими русскими переводами, в том числе выполненными А.Н.Плещеевым, И.А.Буниным, К.Д.Бальмонтом, О.Н.Чюминой. Вместе с тем названный сборник избранных переводов остается единственным, статьи о Теннисоне немногочисленны, до настоящего времени не написано ни одной монографии о его жизни и творчестве на русском языке.

Цель нашего исследования - выявление и анализ обстоятельств рецепции творчества Альфреда Теннисона в русской литературе XIX - начала XX в.

Цель конкретизируется в постановке исследовательских задач:

- изучить особенности литературно-критического осмысления творчества Альфреда Теннисона в России в XIX - начале XX в.;

- проанализировать особенности воплощения «русской темы» в литературном творчестве Альфреда Теннисона в контексте русско-английских общественных и литературных связей XIX в.;

- выявить реминисценции и традиции творчества Альфреда Теннисона в русской литературе XIX - начала XX в.;

- осуществить литературоведческий анализ русских переводов произведений Альфреда Теннисона, выполненных в XIX - начале XX в. М.Л.Михайловым, Д.Д.Минаевым, А.Н.Плещеевым, Д.Е.Мином, Д.Н.Садовниковым, Д.Л.Михаловским, Л.Н.Трефолевым, В.С.Лихачевым, В.С.Соловьевым, О.Н.Чюминой, Ф.А.Червинским, К.Д.Бальмонтом, И.А.Буниным, А.М.Федоровым и др.

Новизна исследования. В диссертации впервые осуществлен анализ эволюции русской рецепции Альфреда Теннисона. Особое внимание уделено тем теннисоновским произведениям, которые в рассматриваемый период литературного развития в России вызвали наибольший интерес переводчиков - поэме «Леди из Шалотта» (переводы К.Д.Бальмонта, О.Н.Чюминой), элегии «Локсли-холл» (переводы М.Н.Шелгунова, О.Н.Чюминой), стихотворениям «Леди Клара Вир де Вир» (переводы А.Н.Плещеева, Д.Е.Мина, О.Н.Чюминой), «Не приходи, когда я умру…» (переводы Д.Л.Михаловского, В.С.Лихачева, Ч. (В.П.Буренина) и О.Н.Чюминой), поэтическому циклу «In Memoriam» (переводы Д.Л.Михаловского, Ф.А.Червинского, О.Н.Чюминой), причем установлен ряд важных семантических, стилистических, экспрессивных и иных различий между оригинальными произведениями Теннисона и их русскими поэтическими переводами. В отдельных параграфах впервые исследована деятельность переводчиков, внесших наибольший вклад в популяризацию теннисоновского наследия в России - А.Н.Плещеева, Д.Е.Мина, Д.Н.Садовникова, А.П.Барыковой, О.Н.Чюминой, А.М.Федорова, К.Д.Бальмонта.

В рамках диссертационного исследования установлено подлинное авторство значительного числа переводов, подписанных псевдонимами (в том числе криптонимами «Ч.», «К.А.», «М.»), выявлены псевдопереводы, выполненные не с использованием английского оригинала, а с опорой на русские переводы-предшественники («Умирающая лебедь» в переводе И.Погорелина (И.К.Кондратьева), «Дора» в переводе Вас. Смирнова), произведено разграничение собственно переводов и оригинальных произведений «на мотив Теннисона» (таковых особенно много у О.Н.Чюминой), установлен факт ошибочного восприятия как теннисоновского стихотворения Д.Д.Минаева «Древнее предание» («На пышном ложе умирает король Эдвард…»), представляющего собой перевод произведения американского литератора и государственного деятеля Джона Милтона Хэя «The Enchanted Shirt» («Волшебная рубашка»). Таким образом, диссертационное исследование дает определенное пополнение научного знания в области сравнительного литературоведения, в изучении русско-западноевропейских литературных связей.

Положения, выносимые на защиту:

1. Разрозненные публикации русской критики второй половины 1840-х- начала 1890-х гг., посвященные осмыслению биографии и творчества Альфреда Теннисона, давали представление о нем как о зрелом мастере, произведения которого характеризуются отточенностью формы, мелодичностью стиха, романтическим восприятием мира, меланхолией, погруженностью в мифологический колорит древней истории. Вместе с тем, признавая мастерство Теннисона, представители демократического направления в русской литературе воспринимали английского поэта как чуждого им аристократа, верноподданного последователя официальной идеологии. В 1890 - 1900-х гг. отмечался наибольший интерес русской критики к теннисоновскому творчеству, что было обусловлено как внешними (смерть Теннисона, вызванное ею кратковременное усиление внимания к его творчеству в Англии), так и внутрилитературными фактами, такими, как активизация переводческой деятельности, появление переводов на русский язык наиболее значительных теннисоновских сочинений («Королевские идиллии», «Мод» и др.). В конце 1900-х гг. вместе с жесткой критической переоценкой литературной репутации Теннисона в Англии произошла и утрата интереса к Теннисону со стороны русских критиков, поэтов и переводчиков, причем вплоть до начала 1990-х гг. факты обращения русской литературы к теннисоновскому наследию оставались единичными.

2. Несмотря на негативное отношение Теннисона к России, свидетельством которому служат как воспоминания современников, так и многие оригинальные произведения самого поэта, посвященные актуальным общественно-политическим событиям (Польскому восстанию 1830 - 1831 гг., Крымской войне 1853 - 1856 гг. и др.), теннисоновская поэзия оказывается близка русской литературе сочетанием приверженности преемственным темам и образам с непрекращающейся динамичной эволюцией. В этой связи символично, что первыми русскими переводчиками, обратившимися к осмыслению теннисоновского творчества, были поэты народнического направления (М.Л.Михайлов, Д.Д.Минаев, А.Н.Плещеев, ранний Д.Л.Михаловский), которых привлекли в идейно чуждом им Теннисоне свободолюбие, приверженность нравственным ценностям, осуждение деспотии и тирании. Для Д.Н.Садовникова и И.К.Кондратьева, обратившихся к творчеству Теннисона, были свойственны тенденции привнесения фольклорности в переводные произведения, их стилизация под русские народные песни, лишавшая английские подлинники национального своеобразия, но при этом способствовавшая приближению зарубежных текстов к характерной российской ментальности, особенностям русского мировосприятия. Среди обращавшихся к теннисоновскому творчеству были как профессиональные переводчики, работы которых отличались предельной точностью в восприятии художественных деталей и образов (Д.Е.Мин, В.С.Лихачев, М.Н.Шелгунов и др.), так и поэты-переводчики, вольно трактовавшие тексты английского предшественника, соотнося его с собственным мироощущением и оригинальным творчеством (А.Н.Плещеев, Л.Н.Трефолев, Ф.Ф.Тютчев и др.). На фоне общего снижения качества переводной литературы с 1870-х гг. появлялись многочисленные переводы из Теннисона, выполненные второстепенными литераторами (нередко анонимные) и характеризовавшиеся наличием смысловых ошибок, буквализмом, русификацией, бедностью словаря, однако и эти переводы имели большое значение в плане приобщения значительной части русского общества к неизвестным ранее в России творческим достижениям английского поэта.

3. Переводы 1890 - 1900-х гг., характеризующиеся соответствием повысившимся требованиям художественной точности, привнесли сугубо филологический аспект в восприятие творчества Теннисона. Отдалившись от привлекательных в прежние годы фольклорной тематики, народнических традиций, переводчики рубежа XIX - XX вв. (И.А.Бунин, К.Д.Бальмонт, О.Н.Чюмина, А.М.Федоров, Ф.А.Червинский и др.) обращались к сложной философской и психологической тематике, в частности, к темам безысходности души человека, романтического бегства от суровой реальности к идеалам прекрасного, двойственности человеческой натуры, необходимости трудного выбора между различными формами отношения к жизни, семейного общения, аномалий человеческого сознания, вечного поиска героем своего места в мире, осмысления современных событий при помощи универсальной мифологической модели и т. д. 4. Из всего творчества Альфреда Теннисона наиболее созвучными русской литературе XIX - начала XX в. оказались баллада «Годива», элегии «Умирающая лебедь», «Локсли-холл», поэма «Леди из Шалотта», стихотворения «Леди Клара Вир де Вир», «Не приходи, когда я умру…», поэтический цикл «In Memoriam», вызвавшие появление нескольких интерпретаций. Эти разнообразные по форме и содержанию произведения характеризуются единым авторским стремлением к приданию осмысленности бренному земному существованию, зыбкостью мироощущения, утрачивающего границу между реальностью и иллюзией. Вместе с тем у каждого из русских переводчиков были свои причины обращения к творчеству Теннисона - начиная с желания показать уникальность внутренней человеческой сущности, представляющей собой нечто самобытное, существующее в масштабах бесконечной вселенной, и заканчивая стремлением к восприятию человека как социального существа, смысл жизни которого состоит в достижении общественного блага, преодолении противоречий в окружающем мире. В свете сказанного интерпретации отдельных теннисоновских произведений (например, баллады «Годива», стихотворения «Леди Клара Вир де Вир») характеризовались наличием либо отсутствием (очевидной приглушенностью) социальной составляющей повествования, что было обусловлено как временем появления переводов, так и гражданскими позициями самих переводчиков.

5. Традиции творчества Альфреда Теннисона получили отражение в произведениях как классиков русской литературы, так и авторов «второго ряда», и даже совершенно периферийных писателей. Особым пластом можно считать поэтические тексты русских авторов, созданные «на мотив Теннисона» («Меня ты любил как сестру…» А.Н.Плещеева, «Первых дней воспоминанья…», «Я на встречу иду к беспощадной судьбе…», «Забвенья! Сна! Бесчувствия нирваны!..», «С дней первых юности, когда на крыльях грезы…» и др. О.Н.Чюминой, «Где ты, нежная подруга…» В.К.Мюра и т. д.). Среди русских писателей, испытавших определенное теннисоновское влияние в оригинальном творчестве, были Я.П.Полонский, К.К.Случевский, К.Д.Бальмонт, впоследствии О.Э.Мандельштам, В.А.Каверин. Теоретико-методологическая база исследования сформирована на основе работ классиков отечественного литературоведения А.Н.Веселовского, В.М.Жирмунского, Н.И.Балашова, трудов исследователей международных литературных связей, прежде всего, созданной М.П.Алексеевым ленинградской сравнительно-исторической школы (Р.Ю.Данилевский, Ю.Д.Левин, П.Р.Заборов, В.Е.Багно, Д.М.Шарыпкин и др.), работ по проблемам русско-английского литературного и историко-культурного взаимодействия (Л.М.Аринштейн, Н.П.Дашкевич, Н.А.Ефремов, Д.Н.Жаткин, Н.П.Михальская, Г.Г.Подольская, Б.Г.Реизов и др.), теории и истории художественного перевода (Л.С.Бархударов, Д.М.Бузаджи, Н.К.Гарбовский, М.Л.Гаспаров, С.Ф.Гончаренко, А.А.Илюшин, Т.А.Казакова, В.Н.Комиссаров, Р.К.Миньяр-Белоручев, В.В.Сдобников, П.М.Топер, А.В.Федоров и др.), истории русской переводной художественной литературы (А.В.Ачкасов, Г.Р.Гачечиладзе, А.Н.Гиривенко, Ю.Д.Левин, Г.Т.Хухуни, Р.Р.Чайковский и др.), преемственности в развитии литературы (Н.Я.Берковский, А.С.Бушмин и др.), межкультурной коммуникации (М.Л.Малаховская, В.А.Нуриев, Ю.Л.Оболенская, А.Д.Швейцер и др.). Нами используются сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, историко-генетический, социокультурный и биографический методы исследования, а также приемы комплексного, проблемного, сопоставительного анализа художественных произведений.

Теоретическая значимость исследования заключается в опыте изучения творчества зарубежного писателя в проекции на историю русской литературы и русского художественного перевода, способствующем выявлению закономерностей литературного процесса, границ и черт преемственности между историко-литературными периодами, расширению и уточнению эстетической ретроспективы, ставшей основой для творческого самовыражения писателей и переводчиков. Устанавливаются закономерности развития русского поэтического перевода, позволяющие объяснить как причины появления конкретных интерпретаций, так и причины возникновения переводной множественности - создания нескольких трактовок одних и тех же произведений, акцентирующих внимание на различных содержательных особенностях подлинников.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее результатов при подготовке курсов лекций по истории русской литературы XIX - начала ХХ в., истории зарубежной литературы XIX в., истории русской литературной критики, при комментировании произведений Альфреда Теннисона и русских писателей, отразивших традиции английского предшественника, при подготовке изданий избранных переводов произведений Альфреда Теннисона, осуществленных в XIX - начале ХХ в. На основе результатов исследования могут быть разработаны курсы по выбору, семинары, посвященные русско-английским литературным и историко-культурным связям, художественному переводу, исторической поэтике.

Личный вклад автора в выполнение работы. Автором лично обработано более 540 источников литературы, в числе которых произведения Альфреда Теннисона, их переводы на русский язык, осуществленные в XIX - начале ХХ в., тексты русских писателей XIX - начала ХХ в., содержащие реминисценции и традиции Альфреда Теннисона, литературно-критические материалы ХIX - начала ХХ в., осмысливающие теннисоновское творчество. Выявлено 127 переводов произведений Теннисона на русский язык, осуществлен их сопоставительный анализ с английскими оригиналами и друг с другом (в случае переводной множественности); значительная часть переводов републикована в приложении к монографии «Альфред Теннисон и Россия: Из истории международных литературных связей». Установлено авторство ряда анонимных переводов, выявлены псевдопереводы из Теннисона, разграничены собственно переводы и оригинальные стихотворения «на мотив Теннисона», установлены традиции творчества Теннисона в русской литературе. Оформление диссертационной работы осуществлялось при содействии научного консультанта. Автор лично принимал участие с докладами по теме диссертации в 16 международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях.

Перспективы исследования. Проведенная нами работа будет способствовать появлению новых исследований, углубляющих представление об Альфреде Теннисоне и современной ему эпохе в контексте русско-английских литературных и историко-культурных связей. Видится перспективным изучение особенностей восприятия наследия Альфреда Теннисона русской литературой советской эпохи и постсоветского времени, рассмотрение выполненных С.Я.Маршаком переводов теннисоновских произведений («У моря», «Дочь мельника», «Бей, бей, бей…», «Орел» и др.) в широком контексте его переводческой деятельности, сопоставительный анализ переводов «Королевских идиллий», созданных на рубеже XIX - XX вв. (О.Н.Чюмина) и на рубеже XX - XXI вв. (В.В.Лунин), с учетом изменения представлений о переводческой деятельности и ее специфике. Также представляется перспективным осмысление русских связей творчества наиболее известных современников Альфреда Теннисона - Роберта Браунинга, Элизабет Браунинг, Мэтью Арнольда и др., позволяющее воссоздать масштабную картину рецепции викторианской эпохи в русской литературе.

Апробация диссертации была осуществлена на международных, всероссийских и межвузовских научных конференциях, проходивших в Москве (Высшая школа перевода Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, Государственный институт русского языка им. А.С.Пушкина), Киеве (Институт филологии Киевского национального университета им. Тараса Шевченко, Киевский национальный лингвистический университет), Минске (Белорусский государственный педагогический университет им. Максима Танка), Алматы (Казахский национальный педагогический университет им. Абая), Санкт-Петербурге (Ленинградский государственный университет им. А.С.Пушкина), Одессе (Одесский национальный университет им. И.И.Мечникова), Симферополе (Таврический национальный университет им. В.И.Вернадского), Великом Новгороде (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого), Владимире (Владимирский государственный гуманитарный университет), Чите (Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г.Чернышевского), Иркутске (Иркутский государственный лингвистический университет), Кирове (Вятский государственный гуманитарный университет) и др.

Публикации. Основные положения диссертации нашли отражение в научных публикациях, в том числе в монографии «Альфред Теннисон и Россия: Из истории международных литературных связей» (М.: Флинта: Наука, 2009) и в научных статьях в журналах «Филологические науки», «Вестник Московского государственного областного университета», «Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С.Пушкина», «Известия Уральского государственного университета», «Вестник Нижегородского университета им. Н.И.Лобачевского», «Мир науки, культуры, образования», «Проблемы истории, филологии, культуры», «Известия высших учебных заведений. Поволжский регион», «Вестник Поморского университета», «Вестник Тамбовского университета», «Вестник Читинского государственного университета», «Известия Тульского государственного университета», «Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета», «Известия Волгоградского государственного педагогического университета» и др., входящих в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора наук (по филологии и искусствоведению).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются цель исследования и связанные с ней задачи, обосновывается актуальность решения поставленных научных проблем, а также характеризуются источниковая база и степень разработанности вопроса. Далее отмечаются научная новизна, теоретическая и практическая значимость, методология работы и аргументируется достоверность выводов.

В главе первой представлена эволюция восприятия произведений Альфреда Теннисона русской литературной критикой XIX - начала XX в. и раскрыты особенности воплощения «русской темы» в художественном творчестве Альфреда Теннисона.

В параграфе первом, посвященном истории восприятия творчества Альфреда Теннисона в России в XIX - начале XX в., отмечается, что имя «короля викторианской поэзии» впервые появилось в российской периодике в 1847 г., когда «Литературная газета» и «Финский вестник» опубликовали анонимные очерки, посвященные рассмотрению теннисоновских произведений в контексте основных тенденций развития современной английской литературы. В статьях высказывалось общее сожаление по поводу отсутствия переводов произведений Теннисона на русский язык (первый перевод был осуществлен только в 1859 г.), однако, если в первом из очерков лишь констатировалась невозможность создания полноценной картины литературной жизни Британии в виду труднопереводимости английских подлинников, отличающихся «оригинальностью формы и слога», то в материале «Финского вестника» была предпринята попытка объяснения причин тех непреодолимых сложностей, что могли возникнуть перед потенциальным переводчиком: «Нет никакой возможности передать необыкновенную нежность колорита, какой-то таинственный характер, какую-то фантастическую грацию многих его поэм и баллад. Иной раз у него просто «муха жужжит по стеклу», но это придает общей картине столько прелести, столько невыразимого значения, что переводчик должен прийти в отчаяние. Иногда Теннисон краток и сжат, и тогда вы как будто слышите бурную мелодию». Как видим, в числе сложностей оказывались характерная музыкальность, эмоциональная насыщенность теннисоновского стиха, наличие большого числа психологически значимых художественных деталей, преподносимых лаконично, но вместе с тем отчетливо и выразительно.

В опубликованной в №10 «Библиотеки для чтения» за 1851 г. переводной статье Мильсанда Теннисон весьма поверхностно характеризовался как непохожий на своих современников (в частности, на Роберта Браунинга) представитель новой английской литературной школы, являющийся зрелым, сформировавшимся поэтом и отличающийся умением исключительно нетрадиционно оценивать явления окружающего мира, придавая значение каждой художественной детали, каждому поэтическому образу, каждому движению чувства: «Теннисон чрезвычайно старается не употреблять ничего некстати. Он обладает сознанием вкуса. Колорит его изменяется, смотря по формам, которые он изображает; фактура стиха и походка фразы естественно соглашаются с течением более или менее отрывистым изображаемого чувства. С большей сложностью, чем греческие поэты, он обладает всем, чем отличаются их лучшие места: он однороден и сладкозвучен».

В 1855 г. на страницах десятой книги «Пантеона» за подписью «А.Б.В.» была опубликована статья «Литературные письма из Англии», содержавшая упоминание о Теннисоне в контексте размышлений о привилегированных писателях, управляющих изданиями, и непривилегированных, которыми управляют издатели [1, с. 6]. Тогда же анонимный рецензент «Библиотеки для чтения» (1855, №10), подписавшийся псевдонимом «А.Г.», отмечал живописность и музыкальность стиха и внешнее изящество формы баллады Теннисона «Годива» («Godiva»). Это произведение, созданное на основе народного сказания, привлекло внимание русского переводчика и критика М.Л.Михайлова, который, считая его непохожим на многие другие творения Теннисона, характеризующиеся, по его мнению, творческой верноподданностью и воспеванием официальной идеологии, не только перевел балладу в 1859 г., но и назвал ее истинным, удивительно красивым и грациозным произведением в духе народной поэзии. Вместе с тем сам Теннисон был чужд М.Л.Михайлову, отстаивавшему право художника на творческую свободу, выступавшему против зависимости от правящих кругов и их политики и утверждавшему в связи с этим, что «самая сфера, в которой вращается с 1850 г. Альфред Теннисон, не способствует поэзии».

В 1860 - 1870-е гг. отношение русского читателя к Теннисону формировалось, в основном, на основе немногочисленных переводных статей. Так, поверхностные размышления об английском поэте и о невнимании к его творчеству в России звучали в переводных обзорах С.Керри и А.Реньяра, посвященных современной английской литературе. В разделе «Поэзия Теннисона» переведенной в 1876 г. Д.С.Ивашинцовым монографии И.Тэна «Новейшая английская литература в современных представителях» подчеркивалось, что Теннисон, обращаясь «с особенной любовью <…> ко всем тонким, изысканным сюжетам», способен придать обыденным ситуациям и событиям эстетическую значимость, что возвышает его творчество над повседневностью, но оказывается недооцененным современниками в условиях общего падения интереса к эстетическим ценностям, оказывающимся вне границ обывательского сознания, невысокого культурного уровня воспринимающей публики.

Обращение к вопросу русского восприятия творчества Теннисона на страницах журнала «Новь» в 1886 г. совпало с усилением переводческого интереса к английскому поэту, публикациями профессиональных переводов Д.Е.Мина, Д.Л.Михаловского, В.С.Лихачева, появлением первой анонимной прозаической интерпретации теннисоновского «Эноха Ардена». Отмечая, что «по странной случайности» Теннисон совершенно неизвестен в России («<…> два, три мелких его стихотворения были, правда, переведены - помещены в старых журналах, но прошли незамеченными. Об нем никогда не говорили наши критики, его не переводили, не интересовались им даже в то время, когда интересовались и переводили таких второстепенных поэтов, как Бодлер, и даже таких третьестепенных, как Ришпен»), анонимный автор «Нови» подчеркивал значительность творчества английского поэта для мирового литературного процесса, художественное совершенство формы его произведений, характеризующихся значительностью и глубиной содержания. Причину невнимания переводчиков и критиков к английскому поэту автор статьи усматривал в «поэтическом темпераменте Теннисона - спокойном, тихом, в котором нет ничего бурного, страстного, необдуманного», того, что особенно привлекает массового читателя.

В 1892 г. на смерть Теннисона откликнулись многие российские периодические издания, поместившие как краткие некрологические заметки («Север», «Живописное обозрение»), так и пространные статьи об английском поэте. В одной из статей, помещенной в «Книжках недели», П.Н.Краснов называл Теннисона «певцом красоты» и сравнивал его с В.А.Жуковским: «Голубиная чистота и кротость <…> души являются отличительными чертами его поэзии. Если не бояться парадоксов, можно бы сказать, что если б Жуковский писал не в двадцатых и тридцатых годах, а в шестидесятых, он был бы Теннисоном. У английского поэта та же чистота помыслов и такое же понимание прекрасной души, как и у русского, но нет того мистического тумана, которым страдали все романтики, и Жуковский в их числе. Это, конечно, делает стихи Теннисона более жизненными» [325, с. 189]. Такое утверждение вряд ли можно считать верным, поскольку Теннисону было свойственно романтическое бегство от реальности, скитание в области снов, по «золотым королевствам» (Дж.Китс), выразившееся, например, в цикле «Королевских идиллий» («Idylls of the King»).

Литературный и художественный критик В.В.Чуйко, известный также и как переводчик Г.Гейне, О. де Бальзака, Стендаля, К.Шайнохи, в литературно-биографическом очерке пытался установить специфику творчества Теннисона в контексте развития английской литературы, причины огромной известности поэта, превзошедшей популярность Дж.-Г.Байрона, П.-Б.Шелли, Р.Браунинга («Во всяком английском коттедже вы почти неизбежно встретите полное собрание сочинений Теннисона, и почти никогда не увидите ни лорда Байрона, ни Шелли, ни Браунинга» [451, с. 230]). Успех меланхолической лирики Теннисона, лишенной энергии и клокочущих страстей, В.В.Чуйко во многом объяснял консервативными воззрениями поэта, чуждого неуравновешенности и тяготеющего к душевной гармонии. Размышляя об уникальности дарования английского поэта, ставшего своеобразным символом внутреннего равновесия британского общества викторианской эпохи, критик противопоставил его русским поэтам, отразившим в своем творчестве дисгармонию российского общества, гражданские устои которого еще только формировались: «Никогда в русской литературе не было такого поэта. То социальное равновесие, среди которого рождается, воспитывается и живет англичанин, - для нас кажется почти мифом. Это равновесие не существует для нас и кажется нам чем-то тусклым, бледным, отживающим или отжившим. Русское общество не имеет тех прочных исторических и социальных устоев, на которых покоится английское общество; русское общество не организовано еще, оно - только организуется; и вот почему в душевном строе русского человека нет того внутреннего равновесия, которое так ярко просвечивает в каждом англичанине и которому соответствует такой поэт, как Теннисон». При всей нарочитой упрощенности суждения В.В.Чуйко нельзя не признать его правоты в том, что российское общественное сознание традиционно формировалось под влиянием «протестующих» писателей, показывавших несовершенство общественного миропорядка, преодоление которого предполагалось путем радикальных преобразований, чуждых как мировоззрению Теннисона, так и умонастроениям в английском обществе в целом. Вместе с ростом интереса к творчеству Теннисона, увеличением числа переводов его произведений на русский язык начали появляться первые отдельные издания, открывавшиеся предисловиями, описывавшими биографию английского поэта, характеризовавшими его творчество. В предисловии к переводу монодрамы «Maud», осуществленному в 1895 г. А.М.Федоровым и опубликованному им под названием «Магдалина», И.Иванов необъективно утверждал, что «художественные достоинства теннисоновской поэзии никогда и никем не подвергались сомнению», игнорируя серьезную критику творческих принципов Теннисона, сопровождавшую весь его путь в литературе, однако при этом был абсолютно прав говоря, что нравственная общественная сила теннисоновских произведений «незыблемо утверждается на тех основах, какие нашему великому поэту внушили надежду на славу в самом отдаленном потомстве».

В анонимной статье «Альфред Теннисон, творец “Королевских идиллий”», предварявшей публикацию в книгоиздательстве А.А.Каспари в 1903 г. первой части («О короле Артуре») полного перевода «Королевских идиллий», осуществленного О.Н.Чюминой, среди вероятных причин малой известности произведений Теннисона в России были названы близость творчества поэта еще не до конца осмысленной литературной современности, ровный и спокойный образ его жизни, не привлекавший к себе особого внимания. Автор статьи отмечал, что Теннисон «не был боевым поэтом, не держал никакого знамени», предпочитая оставаться «поэтом-художником», что «хлесткость стиха и фразы отсутствовали в его стихотворениях», отличительными чертами которых были «красота, кроткий мир, полное довольство жизнью».

Публикация в 1904 г. второй части («Рыцари Круглого Стола») полного перевода «Королевских идиллий», выполненного О.Н.Чюминой, предварялась статьей «От издателя», содержавшей подробный пересказ легенд артуровского цикла. На фоне сюжетного описания выделяется благоговейное суждение о Теннисоне как о большом поэте, стремившемся соответствовать исторической правде, максимально избегая привнесения в идиллии личного, способного нарушить неповторимое дыхание старины: «Теннисону принадлежит великолепная обработка древнейших британских былин о короле Артуре и его рыцарях Круглого Стола. Своего личного, кроме обработки, поэт внес в содержание немного, но тем ценнее его труд, тем более интерес к этим его произведениям. «Королевские идиллии» дышат полной прелестью старины и в то же время глубоко реальны, и все, что ни создано в них фантазией поэта, нисколько не расходится с исторической правдой».

Своеобразным завершением литературно-критического осмысления наследия Теннисона в дореволюционной России стала статья К.Д.Бальмонта «Завет воли», увидевшая свет в год столетия английского поэта. Бальмонт сравнивал Теннисона и П.-Б.Шелли, признавая у первого превосходство «чисто человеческих ощущений», способность достичь «прозрачности выражаемого в напеве чувства», а у второго - мастерство «вселенского, космического» стиха. Характеризуя Теннисона как поэта, добившегося нежности и тонкости выражения чувства, снискавших ему, в свою очередь, оглушительную славу на родине, Бальмонт переходил к оценке отдельных произведений, причем выше других ставил переведенные им же поэмы «Плавание Мальдуна», «Лотофаги» и «Леди из Шалотта».

С конца 1900-х гг., вместе с падением литературной репутации Теннисона в Британии, утратился и интерес к английскому поэту в России, причем, в силу объективных исторических причин, новый всплеск внимания к теннисоновскому наследию пришелся в российском обществе только на конец XX в. Опыт, накопленный русской критикой середины XIX - начала XX в. в плане осмысления творчества Альфреда Теннисона, в целом можно признать незначительным, характеризовавшимся преобладанием кратких сообщений информационного характера, биографических материалов, сюжетных пересказов и т. д.; в тех случаях, когда предпринимались попытки аналитического рассмотрения теннисоновских произведений, собственно анализа не следовало, вместо него звучали оценочные суждения, обретавшие как хвалебно-подобострастные формы, так и категорично-негативный облик.

В параграфе втором, посвященном установлению особенностей воплощения «русской темы» в литературном творчестве Альфреда Теннисона в контексте русско-английских общественных и литературных связей XIX в., отмечается, что на протяжении своей долгой творческой деятельности английский поэт неоднократно обращался к «русской теме», упоминал географические названия, имена, общественно значимые события, имевшие непосредственное отношение к российской истории и современности.

Уже в раннем стихотворении «King Charles's Vision» («Видение короля Чарльза»), опубликованном в 1827 г., Теннисон, размышляя о захватнических мечтах шведов, упоминал «дикую Украину» («wild Ukraine»): «Through narrow pass, over dark morass, / And the waste of the weary plain, / Over ice and snow, where the dark streams flow, / Through the woods of the wild Ukraine» [535, с. 151] [Сквозь узкое ущелье, через мрачное болото / И пустыню скучной равнины, / Через лед и снег, где мрачные потоки текут, / Сквозь леса дикой Украины]. Мрачный мифологизированный пейзаж, прорисованный Теннисоном в соответствии с оссианическими традициями, подменял собой реальность и свидетельствовал о наличии у молодого английского поэта весьма смутных представлений об особенностях природы, климата, географического положения Украины.

Первой попыткой английского поэта выразить свои чувства, раскрыть свое отношение к России было стихотворение «Napoleon's Retreat from Moscow» («Отступление Наполеона из Москвы», 1828). Древняя русская столица поначалу предстает замершей, лишенной малейших признаков жизни, покоящейся в беззвучной тишине, после чего возникает параллель с «городом прошлого», в котором забвение распростерло вокруг свое холодное обаяние, с видением, тускло светящимся из далекого, почти ирреального, мифического мира; наконец, вслед за психологическим описанием облика Москвы, осуществляемым сквозь призму мировосприятия лирического героя, следует не претендующая на соответствие реальности зарисовка внешнего облика русского города, в котором соседствуют «княжеские пагоды» («princely Pagods») и «сияющие золотом грозди куполов» («clustered Cupolas of sheeny gold»), «гордые шатры» («proud Pavilions») и «разнородные деревья» («mingled trees»), «великолепие восточных дворцов» («Pomp of Oriental palaces») и «фасады множества грациозных холлов» («front of many an airy Hall»). Романтическая зарисовка Теннисона наполнена мистической экзотикой, игрой красок и светотеней, параллелями между прошлым и настоящим, ориентальными мотивами.

Следующее обращение Теннисона к «русской теме» относится к 1831 г. и обусловлено актуальным событием общественно-политической жизни - польским восстанием, последовавшим за революцией во Франции в июле - августе 1830 г. и завершившимся пленением Константина - брата императоров Александра I и Николая I, командовавшего вооруженными силами в Королевстве Польском, представлявшем собой значительную часть древних польских территорий, отошедшую России согласно договоренности с Пруссией и Австрией на Венском конгрессе 1815 г. Произведение «Sonnet: On hearing of the outbreak of the Polish insurrection» («Сонет: При известии о начале восстания в Польше», 1831), опубликованное Теннисоном в сборнике «Poems» («Стихотворения») в 1832 г. и более не переиздававшееся, вероятно, по причине несовершенства сонетной формы (вместо ожидаемой рифмы abbaabba cdcdcd встречаем у Теннисона abbaabbc cdcdcd, т. е. слово «afar» не рифмуется со словом «war»), отразило боль английского поэта за судьбу польского народа и возмущение русской экспансией. Теннисон живо интересовался происходящим, о чем свидетельствует тщательность подбора материала для стихотворения, уместное упоминание о конкретных событиях и исторических персонажах (династии польских князей Пиастов, легендарном короле Болеславе I Храбром, польских полководцах Яне Собеском, Яне Замойском и др.). Чуть позже Теннисон написал еще один сонет на тему польского восстания - «Sonnet: On the late Russian invasion of Poland» («Сонет: По поводу недавнего вторжения России в Польшу», 1831), также впервые опубликованный в сборнике 1832 г. Теннисоновское произведение было изначально названо «On the result of the late Russian invasion of Poland» («При известии об итоге недавнего вторжения России в Польшу»), хотя создавалось летом 1831 г., задолго до окончания восстания. Теннисон, предвидя исход конфликта, создавал картину жестокого погрома восстания, потопленного в крови, гневно обращался к правителям России, называя их «варварами на востоке» («Barbarian in the East»), «хладносердными московитами» («icy-hearted Muscovite»), исполненными «бесчеловечной силы» («brute Power»).

Еще одно раннее произведение Теннисона, затрагивавшее тему попранного русскими суверенитета Польши, - «Hail Briton!» («Привет британцам!», 1832, опубл. в 1969) - осуждало политику партий и эгоистичные настроения в Англии в связи с принятием «Билля о реформе парламентского представительства» («Reform Bill»), проповедовало консервативный, по возможности градуалистический подход к преобразованиям. В свете изучения русской проблематики в теннисоновском творчестве оно интересно тем, что поэтом была проведена явственная параллель между британскими свободами, которые могут быть потеряны в гражданской борьбе, и той свободой, за которую поплатились поляки. Теннисон как бы говорит, что тирания России может коснуться и Англии, если она не предпримет меры для сохранения своей интеллектуальной уравновешенности, на протяжении столетий являвшейся ее преимуществом. Осуждая бесчеловечную, по его мнению, политику Николая I, Теннисон говорит о России как о стране, где «никто не может защитить интересы бедных» («none may plead necessity»), где разрушен интеллект, утрачены свободы, где вся система правления зиждется на разжигании этнических конфликтов с казаками, поляками и т. д. Судьба России как «дикой страны» («savage land»), исполненной «грубых крайностей силы и страха» («coarse extremes of Power and Fear»), будет, по мнению английского поэта, оставаться незавидно неизменной до тех пор, пока Божья воля не пронесется над скованной льдом и покрытой немыми снегами землей, «не расколет надвое железный скипетр царя» («break in twain / The iron scepter of the Czar»).

Существенный интерес на протяжении нескольких лет вызывала у Теннисона тема Крымской войны 1853 - 1856 гг., сражений России с коалицией Франции, Османской империи, Великобритании и Сардинии за господство на Балканах, в бассейне Черного моря, на Кавказе и Дальневосточном побережье. Своеобразным подступом к ней стало послание «To the Rev. F.D.Maurice» («Рев. Ф.Д.Морайсу», 1854), обращенное к крестному сына поэта Хэллема Морайсу, который, после своего ухода в отставку с поста в Лондонском королевском колледже, был приглашен Теннисоном в гости в Фаррингфорд (Farringford) на юго-востоке острова Уайт (Wight), куда он вместе с семьей незадолго перед тем переехал на постоянное местожительство. Наблюдая, как находившиеся вблизи Фаррингфорда французские и британские корабли отправлялись на войну, Теннисон и Морайс не могли не затронуть в своей беседе эту общественно значимую тему, причем английский поэт, одинаково ненавидевший и Наполеона III, и Николая I, вряд ли волновался по поводу их разногласий, однако считал причиной кризиса «северный <т. е. русский> грех» («northern sin») и был уверен в необходимости для Англии вступления в войну с целью благополучного разрешения конфликтной ситуации, что получило отражение в тексте послания: «We might discuss the Northern sin / Which made a selfish war begin; / Dispute the claims, arrange the chances: / Emperor, Ottoman, which shall win» [Мы возможно обсудим северный грех, / Что привел к началу эгоистичной войны; / Подискутируем о претензиях, разложим шансы: / Император, Оттоманы, кто выиграет].

Политика британского государства и тактика английской армии уже в ноябре 1854 г. начали вызывать в самой Британии существенные нарекания. Причиной стали серьезные просчеты военного командования, в частности, провал двух атак, организованных английскими полководцами при Балаклаве. Теннисон мог бы написать об обеих атаках сразу, но он предпочел воспеть трагическое поражение, создав знаменитое стихотворение «Charge of the Light Brigade» («Атака легкой бригады», 1854), в котором командование кавалерийской бригады, получив приказ помешать врагу забрать свои орудия с позиций, направило солдат в атаку, но при этом не оценило должным образом обстановку, в результате чего атакующие были обстреляны русскими с трех сторон и в большинстве своем погибли. Теннисон смог представить беспричинную и бесплодную атаку, явившуюся позором английских полководцев, с совершенно иной стороны, создав гимн британским солдатам, посланным на верную смерть, но с честью выполнившим свой долг, не будучи встревоженными осознанием того, что стали жертвой грубой тактической ошибки. Возмущение действиями военного начальства, витавшее в общественном сознании и выраженное Теннисоном в письмах («My heart almost burst with indignation at the accursed mismanagement of our noble little army, the flower of our men» [Мое сердце почти разрывается от возмущения проклятым плохим руководством нашей благородной маленькой армией, цветом наших людей]), остается за рамками патриотического стихотворения, исполненного любви к родной Англии, к мужественным соотечественникам.

Последней работой Теннисона, посвященной русской теме, стало стихотворение «Charge of the Heavy Brigade» («Атака тяжелой бригады», 1882), дополненное в 1883 г. красивым «Prologue to General Hamley» («Прологом генералу Хэмлей»), восславившим подвиги британских солдат в период крымских баталий («We spoke of what had been / Most marvelous in the wars your own / Crimean eyes had seen» [Мы говорили о том, что было / Самым удивительным в войнах, которые ваши собственные / Глаза в Крыму видели]). В стихотворении, созданном с опорой на материалы известного английского историка Крымской войны А.-В.Кинглейка (A.W.Kinglake) и фронтовые репортажи «The Times» («Таймс»), Теннисон акцентировал внимание на численном превосходстве русских войск («тысячи русских» («thousands of Russians»), «тысячи всадников» («thousands of horsemen»), «окутанная тьмой русская толпа <…> как туча» («dark-muffled Russian crowd <…> like a cloud»), «русские орды» («Russian hordes»)) над англичанами, которых едва набиралось триста человек («три сотни Скарлетта» («Scarlett's three hundred»)), и тем самым в еще большей мере подчеркивал героизм своих соотечественников: «But they rode like Victors and Lords / Thro' the forest of lances and swords / In the heart of the Russian hordes, / They rode, or they stood at bay» [Но они ехали верхом как победители и повелители / Сквозь лес копий и мечей / В сердце русских орд, / Они ехали верхом или они отчаянно защищались].