Генезис, специфика и типология ингушских сказок

Размещено на http://www.allbest.ru/

Учреждение Российской академии наук

Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы

Дагестанского научного центра Российской академии наук

Диссертационный совет Д 002.128.0I

ГЕНЕЗИС, СПЕЦИФИКА И ТИПОЛОГИЯ ИНГУШСКИХ СКАЗОК

Специальность 10.01.09 Фольклористика

А В Т О Р Е Ф Е Р А Т диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

ТАНКИЕВА Лидия Хусеновна

Махачкала 2009

Работа выполнена на кафедре ингушского языка, фольклора и литературы Ингушского государственного университета Министерства образования и науки Российской Федерации

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор Оздоева Фируза Гереевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Аджиев Абдулаким Магомедович

доктор филологических наук, профессор Курбанов Магомед Муслимович

доктор филологических наук, профессор Гутов Адам Мухамедович

Ведущая организация - Чеченский государственный университет

Защита состоится 22 января 2010 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.I28.0I по защите докторских и кандидатских диссертаций при Институте ЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАН (367025, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т/ф 8(8722) 675903).

Диссертация принята к защите 21.05.2009 г. Текст объявления о защите диссертации направлен в Бюллетень ВАК 1 октября 2009 г. Объявление о защите и автореферат диссертации для размещения на сайте направлены в Федеральную службу по надзору в сфере образования и науки 1 октября 2009 г.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М. Гаджиева, 45).

Автореферат разослан 1 ноября 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат филологических наук А.М. Абдурахманов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Устное народное творчество является ярким памятником, отражающим историю народа от древности до настоящего времени, оно охватывает все слои общества и выполняет различные функции: познавательную, эстетическую, этическую, воспитательную.

В ингушском поэтическом творчестве, отличающемся тематическим и жанровым богатством, широко представлены предания (къаьнача ханах дола дувцараш), нартские сказания (наьртах лаьца дола дувцараш), сказки (фаьлгаш), трудовые (къахьегама), героико-эпические (турпала), обрядовые песни (саг йоагIача, йодача доаха иллеш), причитания (белхамаш), анекдоты о Ходже Насреддине (кIонолгаш ЦагенагI лаьца), меткие пословицы и поговорки (кицаш), загадки (ховли-довзали).

Среди ингушей наибольшей популярностью пользуются сказки. Памятники устно-поэтического творчества народа ценны не только как художественные произведения прошлого, они проливают свет на многие вопросы истории ингушей.

Как и другие жанры народной словесности, ингушские сказки стали записываться приблизительно с середины прошлого столетия, но и по настоящее время они недостаточно изучены. Кроме небольших статей и предисловий к сборникам Л. Лопатинского, Ч. Ахриева, Б. Далгата, С. Эльмурзаева, В.Чеботаревой специальных исследовательских работ, посвященных ингушским сказкам, нет. Исключение составляют лишь кандидатские диссертации Л.Х. Цечоевой и Б.С. Садулаева, посвященные этому жанру. Однако в них затрагиваются лишь общие проблемы сказочного эпоса и некоторые вопросы волшебной сказки. В настоящей работе подвергается научному анализу весь жанр, а не отдельные проблемы сказочного эпоса, поставив перед собой задачу с использованием метода комплексного исследования генезиса, специфики и типологии ингушских сказок.

Предметом исследования в диссертации являются народные сказки ингушей (инг.- фаьлгаш).

Объект исследования составили сказки о животных, волшебные, социально-бытовые и новеллистические, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, хранящиеся в архивах городов Москвы, Санкт-Петербурга, Грозного, Владикавказа, личные записи автора, произведенные в различных районах Чечено-Ингушетии, начиная с 1963 по 1992 гг., а также фольклорный материал, собранный автором с 1992 г. по настоящее время в Ингушетии.

Актуальность темы исследования обусловлена теоретической и практической значимостью поставленных в работе проблем.

Ингушский сказочный фольклор, состоящий из множества типов, представляет большой интерес для фольклористики не только с точки зрения его идейно-художественного своеобразия, но и типологии. Изучение ингушских сказок позволит выявить также их национальное своеобразие, особенности многосторонних этнических и художественных связей со сказками народов Кавказа и других регионов.

Опираясь на труды античных и средневековых авторов: (Геродота, Страбона, М.Хоренского), исследователей-историков, археологов, лингвистов XIX-XXI веков (Е.И. Крупнова, В.Ф. Миллера, Н.С. Трубецкого, Д.Д. Мальсагова, Ю.Д. Дешериева, Ч.Э. Ахриева, Л.П. Семенова, И.А. Дахкильгова, Т.Х-Б. Муталиева, М.Б. Мужухоева и других) сделан вывод о многосторонних связях ингушей с народами многих стран мира.

Исследуя проблему общих мотивов, вслед за другими учеными делается вывод, что возможно зарождение сходных сюжетов в силу того, что в своем развитии многие народы проходят через однотипные социально-экономические формации. Этому способствовала и общность психологии человека. И все же об оригинальности сходных сюжетов и принадлежности их тому или иному народу можно говорить в том смысле, что они отражают художественные традиции, географические, исторические, экономические особенности определенного этноса, условия труда, характер его духовных запросов, мечты, чаяния, идеалы, его менталитет.

Исследование национальной специфики ингушской сказки предполагает выявление своеобразия ее богатого, лаконичного и меткого языка, отражение чисто горского, а именно ингушского, быта, своеобразного уклада жизни этого народа, особенностей пейзажа, характера поэтического стиля, своеобразного способа борьбы за независимость в соответствии с определенной географической локализацией и пр.

Степень изученности темы диссертационного исследования. Интерес к устному народному творчеству ингушей начал проявляться в середине XIX века. Собиранием и изучением фольклора занимались представители передовой части русской интеллигенции и образованные ингуши и чеченцы. Образцы народной поэзии публиковались в таких дореволюционных изданиях, как «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ), первый номер которого вышел в 1868 году, «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК ), который начал выходить в Тифлисе с 1881 года, в «Терском сборнике» (издавался с 1890 года), в «Записках Кавказского отделения Русского географического общества» (издавались с 1852 года), в «Этнографическом обозрении», на страницах газеты «Кавказ», выходившей с 1846 года, в «Терских ведомостях» - с 1868 года. В этих изданиях печатались работы Ч. Ахриева, А. Берже, Н. Семенова, Е. Баранова, С. Вертепова, П. Головинского, Н. Грабовского, А. Грена, Б. Далгата, Н. Ипполитова, У. Лаудаева, Т. Эльдарханова, А. Россиковой, И. Мутушева и других.

Первые публикации текстов вайнахского фольклора принадлежат И. Цискарову (Статья «Картина Тушетии»). Он же через несколько лет публикует в газете «Кавказ» три тушинские исторические песни, одна из которых записана на русском алфавите, а две - грузинском. В целом материал, опубликованный И.Цискаровым, имеет важное значение.

Впервые сказка вайнахов была опубликована в газете «Кавказ» под названием «Чеченская сказка». К сожалению, автор записи не указан. Предположительно он служил в царской армии и находился на Северном Кавказе в зимней экспедиции по рубке леса.

Большое внимание к истории, языку и фольклору вайнахов проявляли в прошлом веке ученые и писатели России, среди которых особенно выделялся великий русский писатель Л. Н. Толстой.

Л.Н. Толстой в 1875 году писал А.А. Фету с восхищением о поэтических произведениях горцев, напечатанных в «Сборнике сведений о кавказских горцах» в Тифлисе.

Толстой скрупулезно собирал жемчужины горского фольклора. Такое внимание великий писатель мог уделять устному народному творчеству, представляющему действительно особый интерес и большую ценность.

В «Сборнике сведений о кавказских горцах» напечатана статья А.П. Ипполитова «Суеверия и предрассудки горцев чеченского племени». Там же опубликованы две песни - «О Хамзате» и «Песня об Эльмурзе», а также две сказки - «Сказка о пророке Соломоне» и басня о медведице». Ипполитов писал, что народные сказания есть более или менее верное выражение характера народа, общественного или частного его быта и, наконец, тех фазисов его исторической судьбы, через которые он прошел. Записи Ипполитова, в частности сказки, представляют определенный интерес, они помогают раскрыть характер народа, понять его быт, верования. К сожалению, в записях отсутствуют паспортные данные.

Ив. Бартоломеем в Тифлисе в 1866 году был издан «Чеченский букварь». В нем серия анекдотов о мулле Насреддине и пять сказок бытового характера, в основном поучительные. Записаны они на русском языке, т.к. у ингушей в то время не было своей письменности.

Значительное место в истории изучения, сбора и публикации фольклора горцев Кавказа занимает известный русский кавказовед, исследователь кавказских языков П.К. Услар. Некоторые фольклорные произведения он опубликовал в своей работе «Чеченский язык», считая их образцами наиболее точной и правильной чеченской речи. П.К. Услар привлек значительное количество пословиц, песен и сказок. Среди сказок - первый анекдот о мулле Насреддине, записанный на чеченском языке. Здесь же даны подстрочный и литературный переводы. Запись произведена Г.К. Властовым, но где и от кого не сказано. Другая поучительного характера сказка о воре записана самим П.К. Усларом от чеченца Кади Досова. В книге дается и подстрочный перевод.

В первом приложении П.К. Услар печатает в переводе на русский язык сочинения А. Шифнера о языке. Из образца Шифнера он перепечатывает пословицы и одну небольшую сказку. Во втором приложении из «Чеченского букваря» перепечатаны известные Бартоломею анекдоты о мулле Насреддине и пословицы. В третьем приложении из первого выпуска ССКГ перепечатана статья самого П.К. Услара «Кое-что о словесных произведениях горцев».

Записи аналогичных произведений послеоктябрьского периода вскрывают некоторые недостатки этих дореволюционных публикаций. Например, сжатость текстов, неясность отдельных мест, отсутствие сказочных зачинов и концовок и других необходимых сказочных атрибутов. В целом же труд П.К. Услара весьма значителен и представляет большой интерес.

Своим отрицательным отношением ко многим горцам и их поэзии особенно отличался Н.Семенов. Его работа «Туземцы Северо-Восточного Кавказа» во многом была глубоко ошибочной и способствовала распространению порочного взгляда на горцев как на дикарей, неспособных создавать что-либо ценное. В то же время его записи произведений народного творчества представляют для фольклористов определенный интерес. Сопоставляя их с последующими записями, можно найти ответы на многие интересующие нас вопросы.

П.К. Услар, видевший в горцах Кавказа своих новых соотечественников, совсем иначе оценивает эти общие мотивы. Он писал, что горские сказки в разрозненных чертах представляют такое изумительное сходство с русскими, что невольно приходит мысль о заимствовании. Но, конечно, ни мы не заимствовали у горцев, ни они у нас.

Не о заимствовании, а о родстве чеченской и ингушской поэзии с поэзией других народов мира говорит и видный знаток народной словесности горцев Л.П.Семенов. Он обращал внимание на тот факт, что народная словесность ингушей и чеченцев отмечается большим многообразием мотивов и форм. Многие, присущие ей сюжеты и образы, роднят ее с поэзией других народов Кавказа, России, Запада и Востока.

Особое место в собирании, публикации и изучении ингушского устно-поэтического творчества занимает ингушский этнограф Чах Ахриев. Он одним из первых среди ингушей заинтересовался прошлым и настоящим своего народа, его бытом, поэзией, памятниками древности. Произведения устного народного творчества он записывал на русском языке. Знание ингушского и русского языков позволяло ему обеспечить точность своих записей, а наиболее интересные выражения он воспроизводил на ингушском языке в русской транскрипции. Ч. Ахриев опубликовал в «Сборниках сведений о кавказских горцах» и «Терских ведомостях» десять ингушских сказок героической тематики, двенадцать нартских сказаний и несколько статей преимущественно этнографического характера.

Большинство сказок и нартских сказаний Ахриев записал в горах Ингушетии в период с 1868 по 1870 годы. Иногда он указывает место и время записи. Например, сказка «Ля - Солта» записана им в ауле Фуртонг, сказка «Черкес Иса и чеченец Иса» - в ауле Каракъ. Образцы народного творчества, записанные в последующее время, дают возможность говорить о высоком уровне содержания и стиля ахриевских записей. Его исследовательские работы и записи устно-поэтических произведений горцев оказали большую помощь науке и ингушскому народу.

Записи, произведенные вслед за Ч. Ахриевым Б.К.Далгатом, почти в тех же селениях и в большинстве случаев от тех же сказителей - 100-летнего Казыбека Казиевича Хабиева-Буржуева и 60-летнего Ганыжа Абиевича Келигова-Фалханова, являющиеся в большинстве своем «ахриевскими» вариантами, дают возможность сопоставительно анализировать работы двух исследователей и убедиться в их высоком научном уровне.

Б.К. Далгат сообщает точные паспортные данные некоторых сказителей и даже приводит их полные биографии. Особый интерес представляет впервые записанное им предание «Об Ахмеде-благодетеле» (со слов жителя Сагопши Бадыра Арсакиевича Бокова в 1892 году) и сказка «Глупая жена» - со слов ингуша из села Насыр-Корт, (сведения о сказителе не даются). Он также посвятил творчеству ингушского народа статью «Страничка из Северо-Кавказского богатырского эпоса», в которой анализирует сказки ингушей героического характера и некоторые образцы нартских сказаний. Другие крупные работы Б.К. Далгата носят преимущественно этнографический характер.

В последующие годы иранист академик В.Миллер, редактор СМОМПК Л. Лопатинский, А. Грен, Р. Россикова, В. Гатцук, Т. Эльдарханов, И. Мутушев, Е. Баранов, Н. Комаров, И. Попов, Д. Дмитриев Миллер В. Ф. Кавказские сказания о циклопах // Этнографическое обозрение. М., 1890. №4; Его же. Параллели к фиригийскому мифу о рождении из камня // Этнографическое обозрение. М., 1908. № 3; Его же. Сказки Веталы из области восточного фольклора // Сб. Дело. М., 1899; Лопатинский Л.Г. Предисловие к СМОМПК. Тифлис. 1897. Вып. 22; СМОМПК. Тифлис. 1900. Вып. 28; СМОМПК Тифлис, 1901. Вып. 29; Грен А. Чеченские тексты // СМОМПК. Тифлис. 1897. Вып. 22; Россикова Р. Путешествие по центральной части горной Чечни // Записки Кавазского отдела императорского русск. Географ. Общества. Тифлис. 1896; Гатцук В. М. Кавказские сказки. М., 1904. Вып. 1; Его же. Кавказские сказки. М., 1904. Вып. 6; Эльдарханов Т. Чеченские тексты // СМОМПК Тифлис. 1900. Вып. 28; СМОМПК. Тифлис, 1901. Вып. 29; Мутушев И. Чеченские сказки // СМОМПК. Тифлис. 1903. Вып. 32, отд. 11; Баранов Е. // СМОМПК. Тифлис. 1903. Вып. ХХХ11; Комаров М. И. Экскурсы в сказочный мир. М., 1886; Попов П. М. // ССКН. Тифлис. 1870. Вып. 4; Дмитриев Д. Д. // ССКГ. Тифлис. 1870. Вып. 4. и другие опубликовали в различных изданиях большое количество сказок.

Подытоживая работу, проделанную в области собирания и публикации вайнахского народного творчества, в частности, сказок в дореволюционный период, можно сказать, что наиболее интенсивно она проводилась в последние годы ХIХ века. Если не считать отдельных небольших работ Л. Лопатинского, Л. Семенова, В. Миллера, Б. Далгата, Ч. Ахриева, М.Комарова, то следует отметить, что научным исследованием вайнахских народных сказок, как и других жанров фольклора, до установления Советской власти на Кавказе не занимались.

Новый этап в собирании и публикации сказочного эпоса вайнахов начался после Октябрьской революции. Создание в 1923 году в Ингушетии, а в 1925 году в Чечне национального алфавита, который лег в основу письменности вайнахов, дало возможность опубликовать в 20-40 годах в различных сборниках и школьных учебниках значительное количество сказок на родном языке и в переводах на русский язык. Оно позволило также переводить образцы русских и зарубежных сказок на ингушский и чеченский языки. Создание в 1926 году Ингушского научно-исследовательского института краеведения и Чеченского музея способствовало пробуждению среди широких масс интереса к народной словесности. В эти годы значительный вклад в собирание и публикацию устно-поэтического творчества вайнахов внесли такие работники культуры и просвещения, как З.Мальсагов, Л.Семенов, Д.Мальсагов, Х-Б.Муталиев, Х.Осмиев, С.Арсанов, Н.Яковлев и другие. Из публикаций самым значительным сборником на ингушском языке был «Ингушский фольклор», изданный в 1940 году. В него вошли ценные по содержанию и разнообразные по жанрам фольклорные произведения, в основном, - сказки. Сборник ценен еще и тем, что составители после каждого произведения указывают, где, когда и у кого оно записано. В сборник вошли некоторые ранее неизвестные сказки, а также варианты сказок, опубликованных в различных дореволюционных изданиях. На сравнительном анализе этих вариантов хорошо прослеживается изменение сказки в связи с общественно-экономическим развитием и изменением идеологии народа.

В 1940 году был издан также сборник «Чечено-Ингушский фольклор» в переводе на русский язык. Но это издание не свободно от недостатков. Некоторые тексты подвергались произвольным изменениям, не совсем точно отнесены те или иные произведения к соответствующим жанрам.

За последние годы из печати вышло свыше «15» фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех существующих у вайнахов жанров устного народного творчества.

Большую ценность представляет составленный Д. Мальсаговым и Б. Зязиковым сборник «Ингушские сказки о животных». Это первый сборник, изданный по сказкам о животных. Правда, он не лишен недостатков, в частности, составители не дают паспортизацию сказок.

Ранее опубликованные сказки и некоторые новые варианты включены в сборник «Чудесные родники», составленный С.А. Арсановым. Он вышел под редакцией и с большой вступительной статьей В.Б. Корзуна. Несмотря на недостатки - неполную паспортизацию, отсутствие четких принципов при подразделении фольклора на чеченский и ингушский, - сборник представляет научную ценность.

В сборник «Ингушский фольклор», составленный А. Мальсаговым, включен значительный материал, почерпнутый из других сборников, сохранившихся лишь в единичных экземплярах, и произведения, записанные в последние годы современными собирателями. Сборник имеет и ряд недостатков: составитель распределил материал беспорядочно, не разделил сказки по типам, мало сведений о сказителях. Несмотря на это, сборник представляет большую ценность. Исследователи получили возможность сопоставить ранее записанные варианты с записями последних лет и проследить эволюцию мировоззрения народа, самобытность его творчества.

Широко публикуются сказки вайнахов и в периодической печати.

В 30-40-е годы было продолжено изучение народной словесности. Они связаны с именами Д.Д. Мальсагова, Л.П. Семенова, З.К. Мальсагова, Х.Д. Ошаева, Н.Ф. Яковлева и других.

После возвращения ингушей и чеченцев из депортации на свою историческую родину начался новый этап в собирании, изучении, публикации ингушского фольклора. К изучению народного творчества обратились более широкие слои передовой ингушской интеллигенции.

В 60-70-е годы ХХ века из печати вышло свыше «10» фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех существующих у ингушей и чеченцев жанров устного народного творчества.

В последние десятилетия прошлого века начинает проявляться особый интерес к устному народному творчеству. В эти годы собиранием и изучением ингушского фольклора вплотную занимались представители ингушской интеллигенции, ученые И.А. Дахкильгов, А.Х. Танкиев, А.О. Мальсагов, Л.Х. Танкиева, А.У. Мальсагов, М.А. Матиев и др.

Доминирующее место в их исследованиях отведено таким жанрам, как мифы, легенды, нартский эпос, песни, пословицы, слабее изучены сказки.

После разделения Чечено-Ингушетии и образования в I992 году Республики Ингушетия, появились новые возможности по организации этой деятельности, работа по сбору, систематизации и исследованию устного народного творчества ингушей приняла особо широкий размах.

В Республике был открыт Ингушский научно-исследовательский институт имени Ч. Ахриева. В сектор исследования фольклора привлекли заинтересованную талантливую молодежь. Но в силу некоторых обстоятельств институт вскоре был ликвидирован. В 200I году он восстановлен. К исследованиям привлечены квалифицированные специалисты, которые в настоящее время работают над актуальными проблемами ингушского устного народного творчества. Самый примечательный факт - коллективом ингушских фольклористов была запланирована семитомная антология ингушского фольклора на ингушском и русском языках. Это научное издание. Отдельные исследователи переводят тексты с ингушского на русский язык и дают к ним научный комментарий. В издательском центре «Эль-Фа» (г. Нальчик) уже изданы шесть томов антологии. Второй и третий тома посвящены ингушским сказкам. Второй том - о волшебных сказках - подготовлен автором данного диссертационного исследования. В третьем томе представлены сказки о животных и на социально-бытовые темы. Он составлен фольклористом Б.С. Садулаевым.

В 2004 году вышла книга «ГIалгIай багахбувцам» (Ингушский фольклор), составленная Л.Х. Танкиевой. Она ценна уже тем, что из 62-х сюжетов, 39 вводятся в научный оборот впервые. Книга сопровождена полной паспортизацией.

Отрадным явлением стал факт огромного внимания к вопросам фольклора со стороны периодической печати, радио, телевидения.

В настоящее время из среды самих ингушей выдвигаются талантливые ученые - исследователи, которые знакомят русского читателя с национальным фольклором.

Целью данного исследования является всестороннее комплексное исследование жанра ингушской сказки.

В соответствии с поставленной целью требуется решение следующих задач:

- провести генетический анализ сказочного эпоса ингушей;

- выявить специфические особенности данного жанра;

- рассмотреть типологию ингушских сказок;

- охарактеризовать вопросы истории собирания и изучения ингушской сказки; сказка ингушский фольклор эпос

- проанализировать основные сюжеты, мотивы, образы всех типов ингушской сказки;

- осветить характерные свойства и особенности поэтики исследуемого жанра;

- определить специфические особенности репертуара отдельных ингушских сказителей;

- показать связи ингушских сказок с другими жанрами фольклора.

Автором исследуется большое количество сказок на ингушском и русском языках. Для более полного выявления национальной специфики ингушского сказочного эпоса и его связи с мировыми мотивами, Л.Х. Танкиевой привлекается параллельный материал из фольклора других народов. В данном исследовании используются сказки, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, архивные материалы городов Москвы, Санкт-Петербурга и Грозного. В работе широко использованы личные записи автора, сделанные в различных районах бывшей Чечено-Ингушетии, начиная с 1963 по 1991 годы, и в Ингушетии - с 1992 года по настоящее время.

Научная новизна исследования обусловлена комплексным подходом к изучению сказочного эпоса ингушей. В диссертации впервые поставлена задача на основе углубленного анализа ингушских сказок создать целостное научное исследование, где впервые в фольклористике рассматриваются вопросы генезиса, специфики, типологии, бытования сказочного эпоса ингушей. При этом мы пытаемся отойти от односторонних оценок фольклорного наследия ингушей, показать объективную картину уровня духовно-эстетического развития данного этноса. В диссертации ингушский фольклор рассматривается во взаимосвязях с фольклором народов мира и, особенно, соседних народов. Научная новизна работы обусловлена и содержанием определенного материала, впервые вводимого в сферу научного осмысления.

На защиту выносятся следующие и положения и выводы:

1. На основании идейно-тематического анализа сказочного эпоса выявление особенностей генезиса, специфики и типологии ингушских сказок о животных. Исследуя фактический материал, приходим к выводу, что в эпоху ранне-родового строя у ингушей существовал культ зверей, птиц и др. Сатирическая трактовка древнего божества в сказках о животных - явление более позднего времени, вследствие освобождения человеческого сознания из-под власти тотемного культа зверей. В современный период образы животных воспринимаются в сказке как аллегорическое изображение человека.

2. Анализируя волшебные сказки ингушей, на защиту выносится освещение вопросов генезиса, жанровых особенностей, условий бытования, поэтики этого типа сказок. Выявлены отразившиеся в них социальные институты, адаты, следы древних форм сознания (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуки архаичных форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриархата, экзогамии…)

На основании комплексного изучения данного типа сказок, сопоставляя ингушские волшебные сказки с мировыми, и, прежде всего, с северокавказскими сюжетами, сделан вывод, что они сложились в глубокую старину, когда человек обожествлял силы природы, поклонялся огню, грому, молнии, камням, различным животным… Сказка донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой материалистической и трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли.

3. Исследуя социально-бытовые и новеллистические сказки, на защиту выносятся вопросы раскрытия генезиса, идейного содержания, основных образов, характеристики поэтических особенностей данных сказок. Проведя сравнительно-типологический анализ, мы приходим к выводу, что социально-бытовые и новеллистические сказки иногда близки к волшебным. Но, если волшебные сказки увлекают в чудесный мир воображения, то в бытовых на передний план выдвигаются социальные явления. Сказки рисовали реальные взаимоотношения между людьми и критиковали несправедливости в обществе. Главной особенностью сказок этого типа является сатирическая направленность.

4. Раскрытие вопросов бытования разных жанров ингушского фольклора, в частности, сказок. Осмысление специфических особенностей носителей ингушских сказок, характеристика сказочников, приемы сказывания, анализ их репертуара и другие. Анализируя данные вопросы, приходим к выводу, что многие сюжеты дают ценнейший материал для изучения истории, экономики и быта ингушского народа на различных этапах его исторического и культурного развития и свидетельствуют о богатой культуре данного этноса.

5. Выявление взаимосвязей сказок с другими жанрами фольклора ингушей, в частности, связь сказки с нартским героическим эпосом. Проанализировав многочисленные труды мировых и российских ученых-фольклористов по данной проблеме, показано определенное сходство между ними в некоторых мотивах, образах и др. (мотив чудесного рождения, непорочного зачатия, закаления, героической смерти…) Исследуя данные вопросы, мы приходим к выводу, что возможно некоторое заимствование в жанрах отдельных образов, мотивов, сюжетов, но, видимо, прямого заимствования как основной причины сходства не было. Эпос, сказки, песни, загадки и т.д. восходят к первобытному фольклору доклассового общества, которому присущ синкретизм. Отголоском такого синкретизма, очевидно, являются те совпадения, о которых говорилось выше.

Теоретической основой настоящего исследования явились труды как отечественных, так и зарубежных дореволюционных фольклористов, этнографов и антропологов - А. Веселовского, Э. Тейлора, Штернберга, И. Смирнова, А. Ленга, П. Услара, В. Миллера, М. Ковалевского, Ф. Леонтовича, М. Косвена и многих других.

Методологической основой работы послужили труды крупнейших советских литературоведов, фольклористов, писателей - А. Горького, В. Жирмунского, Б. и Ю. Соколовых, В. Проппа, М. Азадовского, Е. Крупнова, Е. Елеонской, А. Никифирова, В. Аникина, Э. Померанцевой, В. Чичерина, Р. Волкова, Л. Семенова, П. Услара, А. Назаревича, И. Карнаухова, М. Молдавского, В. Минца и других.

Из трудов дореволюционных исследователей ингушского фольклора, нами проанализированы работы северокавказских исследователей - Ч. Ахриева. Н. Семенова, М. Косвена, Б. Далгата, У. Лаудаева, Н. Комарова и других.

Нами всесторонне исследованы и труды ингушских и северокавказских фольклористов советского и последующего периода - Д. Мальсагова, Г. Гамзатова, А. Мальсагова, И. Дахкильгова, У. Далгат, А. Аджиева, Х. Халилова, М. Курбанова, М. Халидовой., Л. Цечоевой., Б. Садулаева, А. Танкиева и многих других.

Мы также использовали работы по ингушскому фольклору видных мастеров слова: И. Базоркина, Х-Б. Муталиева, А. Ведзижева, С. Чахкиева, М-С. Плиева, Г. Гагиева, С. Шадиева, В. Хамхоева и других.

Научная и практическая значимость настоящего диссертационного исследования призвана в определенной степени восполнить пробел в ингушской фольклористике, в частности, в исследовании проблем генезиса, жанровой специфики и типологии ингушских народных сказок.

Основные теоретические положения диссертации могут быть использованы при изучении жанра сказки в фольклоре как близкородственных соседних народов, так и более отдаленных. Наряду с этим, результаты настоящего исследования, на наш взгляд, послужат полезным материалом для спецкурсов и спецсеминаров, учебников, учебных пособий для вузов, педколледжей и общеобразовательных школ. Работа сыграет также значительную роль в ознакомлении народов России и зарубежных стран с фольклором ингушей, будет иметь определенную ценность при сравнительном изучении фольклора народов мира.

Источниковой базой исследования стали конкретные текстовые материалы ингушского сказочного эпоса и научные работы, которые были опубликованы в ХIХ, ХХ, ХХI веках прогрессивными деятелями русской интеллигенции: П. Усларом, В. Миллером, М. Ковалевским, И. Смирновым, В. Чурсиным, Н. Комаровым, Л. Семеновым, а также представителями северокавказской интеллигенции, в том числе и ингушей - Ч. Ахриевым, Б. Далгат, У. Лаудаевым, Н. Семеновым, Д. Мальсаговым, Г. Гамзатовым, А. Мальсаговым, У. Далгат, И. Дахкильговым, Л. Цечоевой, Абу Мальсаговым, Б. Садулаевым, А. Танкиевым, М. Матиевым и другими.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования обсуждены и одобрены на заседании кафедры литератур Дагестана и Востока Дагестанского государственного университета, изложены в ряде публикаций и докладов на международных и межвузовских научно-практических конференциях.

Структура диссертационной работы обусловлена характером исследуемой темы, поставленной целью и задачами. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Ингушские сказки о животных» затрагивается проблема генезиса ингушских сказок о животных, дается их идейно-тематический анализ, характеризуются поэтические особенности.

Анализируя проблему генезиса вайнахских сказок о животных, мы приходим к выводу, что они возникли на основе мифических представлений древних людей, олицетворяющих животный и даже растительный мир.

Известный сказовед В.П.Аникин писал, что сказки о животных действительно восприняли формы вымысла из мифологических представлений и понятий людей, приписавших животным способность думать, говорить и разумно действовать…

Мифические воззрения, приписавшие зверю человеческие мысли и разумные поступки, возникли в трудовой и жизненно важной борьбе человека за овладение силами природы. Первобытный человек, живя и охотясь в лесах, горах, на берегах морей, встречается с многочисленными зверями, пресмыкающимися. Он начинает изучать их повадки. Не зная естественных законов природы, приписал животным способность говорить, мыслить. На это указывал и Э.Тейлор, отметив, что понятие об абсолютном психологическом различии между животным и человеком столь распространенное в цивилизованном мире, едва ли может сложиться и у примитивных обществ… Примитивная психология должна по необходимости признавать в животных те же характерные особенности, которые приписываются человеческой душе.

Академик А.Н.Веселовский, исследуя вопросы генезиса сказок о животных, писал, что древним людям вся природа представлялась живущей, т.е. думающей, любящей, ненавидящей, как люди: у животных такая же индивидуальная жизнь, как и у людей, та же борьба за существование слабого, те же победы, поражения. Естественно допускать, что древние люди, жившие охотничьим промыслом, рассказывали многочисленные поверья о животных, передавали детям свои познания об их жизни, чудесном происхождении, их особенностях, фантастические рассказы о брачных отношениях между животными и людьми, о превращении людей в животных и о животных, принявших человеческий облик. И, по-видимому, эти первые охотничьи рассказы мифологического характера послужили основой для возникновения сказок о животных.

Звери, стихия, сама природа подстерегали беззащитного человека на каждом шагу. В связи с этим животный и даже растительный мир обожествляется, олицетворяется им. Древний человек стремится вымолить покровительство у животного и растительного мира, вступить с ними в родственную связь. Так возникают тотемизм, анимизм, магия. Люди называют себя родственниками определенного зверя, стараясь этим обезопасить себя, стать под его покровительство.

В ингушском фольклоре следы пережитков анимистического мировоззрения, веры в животное - покровителя рода, т.е. тотема, особенно хорошо сохранились в сказках и поверьях о медведе и волке. У многих народов распространены рассказы об их божественном происхождении. Медведь предстает вещим существом, которому все подвластно. Например, отголоски такого мифического поверья мы находим в сказках «Чана ваь Чайтонг» (Чайтонг - сын медведя), «ЙиIах хинна ча» (Девушка, превратившаяся в медведицу), «Бунчакхи» (собственное имя) и др.

Следы тотемизма сохранились и в суевериях ингушского народа. Интересные примеры, подтверждающие это, приводятся в работах Г.Ф. Чурсина, Л.П. Семенова, П.К. Услара и других ученых-кавказоведов.

Идеализация медведя, волка, по-видимому, имеет самую непосредственную связь с тотемизмом.

Приведенные нами и многие другие поверья дают возможность предположить, что в эпоху раннеродового строя у ингушей существовал культ зверей и птиц. Постепенно на смену древней фантастике приходят более реальные представления. Как правильно писал В. П. Аникин, труд делал человека сильным, освобождал из-под власти предрассудков и суеверий.… На место прежних ложных представлений о мире шел ясный и верный взгляд на действительность.

Сатирическая трактовка древнего божества в сказках о животных - явление более позднего времени, когда произошло освобождение человеческого сознания из-под власти тотемного культа зверей.

Освобождение человеческого сознания от анимистических, тотемических и магических представлений привело к тому, что сказки о животных потеряли свой мифологический и магический характер и приблизились к нравоучительной басне, которая складывалась на иной основе. С ростом общественного сознания теряется то наивное отношение к природе, которое является предпосылкой для создания мифов о животных. Хорошее знание повадок и «нравов» зверей позволило вывести людей под видом разных животных. И сам сказочник и слушающая аудитория уже не верят в ту «разумность» отношений между зверями, какая высказывается во многих сказках. Сказки о животных стали аллегорическими историями, где звери-персонажи наделены качествами, свойственными людям, к которым и адресована мораль сказки. Например, говорят: хитрый и коварный, как лиса; сильный, но наивный, как медведь; глупый, как волк; трусливый, как заяц; благородный, как олень; хищный, как коршун. Таким образом, человек вольно или невольно наделял теми или иными свойствами характера людей сообразно натурам зверей, птиц и домашних животных.

Исходя из анализа имеющихся источников, можно сделать вывод: действующими лицами народ показывает таких зверей и животных, которые наиболее часто встречаются в лесах, горах и плоскостных районах Ингушетии. Из диких животных в сказках постоянно присутствуют волк (борз), лиса (цогал), медведь (ча), дикий кабан (акха хьакха), олень (сай), заяц (пхьагал). Из домашних животных-бык (уст), лошадь (говр), осел (вир), теленок (Iасилг), баран (кА), коза (газа), собака (жIали). Персонажами сказок о животных являются и дикие птицы: коршун (кер), орел (аьрзи), дикий голубь (акха кхокха), галка (къайг). Из домашних птиц - петух (боргIал), курица (котам), индюк (москал), утка (боабашк) и др. Каждое животное или птица в сказке играют определенную роль соответственно своей натуре и приписываемым ему особенностям человеческого характера. Иногда в сказках ингушей о животных встречаются и образы чужеземных зверей. Например, слона (пила), обезьяны (маймал), верблюда (инкал), льва (лом). Эти образы, по-видимому, заимствованы от других народов.

Лиса у всех народов мира хитрая, ловкая, часто она коварная обманщица. Теми же чертами характеризуют ее и вайнахи. Почти во всех сказках она побеждает более сильных зверей, таких, как лев, медведь, волк. Но немало сказок, где лиса остается в дураках или же гибнет в столкновении с такими слабыми зверями и птицами, как перепелка, утка, еж, заяц… Сказка верна своему демократическому характеру, и один из признаков его в том, что слабый всегда побеждает более сильного.

Частым персонажем в ингушских сказках о животных является волк. В вайнахской мифологии волку приписываются таинственные сверхъестественные силы: в волшебных сказках он рисуется умным зверем (сказка «Человек, идущий к богу») Сказка записана нами от Кабрат Оскановой в июле 1969 г. (архив автора)., в сказках же, отражающих позднее классовое общество, в этом образе уже рисуются черты врага трудового человека и под личиной зверя осуждаются притеснители народа со всеми свойственными им пороками.

Медведь является частым партнером волка и лисицы. В современных сатирических сказках о животных медведь, как и волк, потерял свой бывший престиж. Это теперь не могучее животное, которого когда-то обожествляли, которого боялись. Образ медведя стал аллегорическим, за этим образом скрывается определенный тип человека: он обладает огромной силой, но лишен ума и практического жизненного опыта.

Большое место уделяется домашним животным и слабым зверюшкам. Они противопоставлены сильным зверям, но всегда выходят победителями. Нет ни одной сказки, где бы мирные домашние животные враждовали между собой. Без дружбы с собакой не смог бы ягненок победить волка и лису («Волк и ягненок»), а муравьи - прогнать медведя («Медведь и муравьи») Сказка записана нами от Кабрат Оскановой в июле 1969 г. (архив автора).. Симпатия народа полностью на стороне мирных домашних зверей и маленьких зверюшек.

В диссертации анализируются и другие сказки, бытующие у многих других народов мира (бродячие сюжеты).

Интересно, что в ингушских сказках о животных звери не делятся на владык и подчиненных, как это бывает в сказках многих народов мира, у которых издавна существует государственность. В сказке «Звери на охоте» волк делит убитого оленя поровну между львом, медведем, лисой и собой. Лев высказывает свое недовольство дележом не потому, что он владыка, а потому, что старше и сильнее всех, и поэтому должен бы получить большую долю. А когда за дележ берется лиса, то предлагает дать большую долю льву как старшему из компаньонов, но старшему не по положению, а по возрасту. В мотивировке здесь использован чисто горский этикет.

Приведенные примеры не дают еще полного перечня сюжетов, тем и образов, поднимаемых ингушской народной сказкой о животных. Они подтверждают мысль о том, что от древнейших рассказов и преданий мифологического характера, непосредственно связанных с поверьями о животных и обожествлением их, от постепенного ниспровержения ореола святости могучего зверя, где в повествованиях сказка переходит к изображению зверя, облик которого еще не воспринимается как человеческая аллегория, но он уже смешон и лишен прежних почестей, претерпевает эволюцию, когда, наконец, современное состояние ее таково, что образ животного воспринимается в ней как аллегорическое изображение человека. Это то, что порождено классовым обществом. Такая схема развития, как нам представляется, может многое прояснить в истории развития ингушской сказки о животных.

Следует отметить, что человек, наделяя животных в сказках своими чертами характера, не выходит за пределы определенной жизненной основы, на которой возникала сама аллегория. Подчеркивается и то, что отрицательные черты, порицаемые сказкой, не присущи в целом обществу - они свойственны лишь определенной прослойке людей.

В диссертации рассматриваются и многие другие вопросы, связанные с этим типом сказок.

Сказки о животных просты и лаконичны, не велики по объему, но многообразны по сюжетам и образам, отличаются простой композицией. Некоторые сказки о животных имеют экспозицию. Часто она бывает совсем короткой. Но большинство сказок не имеют экспозиции. Они начинаются с завязки. Например, «Оакхари чарахье» (Звери на охоте), «Бодже Борзи» (Козел и волк), «Цогали цогала кIориги» (Лиса и лисенок). Сказка «Звери на охоте» начинается такой завязкой: «Лиса, медведь, волк и лев вместе пошли на охоту. Они убили оленя. Начали делить…».

После завязки следует развитие сюжета. Но сюжет в сказках о животных не имеет такого значительного развития, как в сказках бытовых и тем более - волшебных. Он очень несложен, иногда даже может состоять из какой-либо одной ситуации, эпизода. В сказках ингушей, как и у других народов, часто встречается прием встреч, многократного повторения одного и того же действия.

Такова, к примеру, сказка «БоргIали, циски, жIалии, вири» (Петух, кошка, собака и осел). В сказке петух встречается с кошкой, они вдвоем - с собакой, уже втроем - с ослом. Этот прием отвечает идейно-художественной направленности жанра сказок о животных. Во-первых, при его помощи передаются некоторые элементы реального (например, встречи животных с людьми и наоборот, они реально возможны). А во-вторых, прием помогает столкнуть в сюжете различных животных, показать их характеры и соответствующие поступки и таким образом изобразить самое невероятное и фантастическое.

Многократность действия обычно связана с повторением словесных формул. Повторения встреч ведут и к повторению диалогов. В ингушских сказках о животных диалог применяется широко потому, что он является одним из простейших и вместе с тем эффективных приемов, с помощью которых животные наделяются человеческими признаками и качествами.

Многие сказки построены на нарочитом подчеркивании нарастания действия, в которых звенья могут следовать одно за другим по принципу агглютинации. Их обычно называют цепевидными (кумулятивными). Каждое повторение характеризуется нарастанием действия. Например, в сказке «Дахка дахканга бахаб» (Мышка выходит за мышку) мышь идет к падишаху сватать дочь. Он посылает ее к огню: «Огонь сильнее меня». Затем огонь посылает к воде, вода - к солнцу, солнце - к тучам, тучи - к ветру, ветер - к кусту, и, наконец, куст посылает к мышам

В диссертации раскрывает и другие особенности ингушских сказок о животных.

В заключение главы делаются выводы по генезису ингушских сказок о животных, по их идейно-тематическому анализу, поэтическим особенностям.

Во второй главе «Волшебные сказки» освещаются вопросы генезиса, жанровых особенностей, условий бытования этого типа сказок, некоторые отразившиеся в них социальные институты и адаты.

По проблемам изучения генезиса и развития волшебной сказки в фольклористике известно немало трудов. В капитальных исследованиях М.В. Жирмунского, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, в трудах М.К. Азадовского, Е.Н. Елеонской, А.И. Никифорова, В.П. Аникина, Э.В. Померанцевой, В.И. Чичерова, Р.М.Волкова, Д.К.Зеленина, в работах ученых дооктябрьского периода, как русских, так и зарубежных, в различных статьях азербайджанских, дагестанских, ингушских, чеченских, осетинских, абхазских, грузинских и других ученых разрешены многие проблемы волшебной сказки. Основываясь на научных выводах этих исследователей и ставя в данном случае перед собой цель более углубленного изучения данной области сказковедения, мы стремились проследить генезис, идеи, образы, поэтику волшебной сказки ингушей.

Волшебная сказка с характерным для нее сложным сюжетом требует для своего возникновения более сложных, чем это было со сказками о животных, общественных отношений. В ней широко отражены следы древних форм сознания (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуков архаичных форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриархата, экзогамии…). По-видимому, как определенный жанр народного творчества она появилась в глубокой древности, когда возникли лишь первые представления о человеке и мире, сложившиеся на основе мировоззрения еще доклассового общества. Она сохранила и донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой материалистической и трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли.

Связь с действительностью не противоречит положению о вымысле как одной из ведущих особенностей волшебной сказки. На это верно указала исследовательница дагестанского фольклора А.М.Ганиева, которая отметила, что фантазия в сказках строится, как правило, на совершенно определенной, связанной с действительностью основе. Каждая сказка, каким бы фантастическим содержанием она ни наполнялась, о каких бы волшебных героях ни повествовала, рисует картины труда и быта человека, показывает взаимоотношения между людьми и выражает народное мировоззрение.

В своей трудовой деятельности нашим предкам приходилось сталкиваться с так называемыми «хозяевами» природы, олицетворяющими всевозможные стихийные бедствия. Эти стихийные явления природы ими воспринимались как сознательные силы, враждебные человеческому роду, препятствующие его трудовой деятельности. На это правильно указывала Е.Н. Тудоровская, отмечавшая, что труд и его достижения казались человеку борьбой с волшебным родом и его “хозяином”, об этой борьбе и складывались сказки.

Говоря о генезисе волшебной сказки, известный исследователь фольклора Е.М. Мелетинский приходит к выводу, что идеалы волшебной сказки, с одной стороны основаны на воспоминаниях о примитивной демократии и родовой спаянности людей в первобытнообщинную эпоху, с другой - воплощают мечту о справедливом устройстве общества в будущем. Но это не значит, что волшебная сказка берет свое начало только из далекого прошлого. На протяжении веков сказка пополнялась новыми образами, каждая эпоха оставляла в ней свой определенный отпечаток.

По мере того, как жизнь людей менялась, сбрасывая с себя старые формы и облекаясь в новые, менялся и взгляд людей на природу. Реальные черты той далекой действительности со временем трансформировались и в настоящее время воспринимаются как художественный вымысел.

В начале данной главы охарактеризовано большое количество действующих лиц волшебной сказки ингушей. Сюда входят представители и светлого и темного мира сказки.

Центральными героями волшебной сказки ингушей, как и у многих других народов, являются бедный сирота, младший брат, падчерица или пасынок - сын или дочь трудового народа. Тематика, сюжеты связаны с центральным героем. Но это не значит, что образы других персонажей малозначительны. Здесь уместно привести слова Е.М. Мелетинского, что первыми героями волшебной сказки были не мифологические образы, а социально-обездоленные персонажи - сирота, падчерица, младший сын. Э.В. Померанцева в этой связи правильно подметила: «Не только мифологические».

В волшебной сказке ингушей, как и у других народов, основная роль отводится человеку, весь сюжет сказки развивается вокруг него и в столкновении с ним. Видное место занимают и мифологические образы. Рядом с центральным героем выступают великаны - нарты. Попутно отметим, что они не являются героями нартского эпоса ингушей (об этом подробнее будет сказано ниже - Л.Т.) Выступают в сказке и драконы, чудовище (Черный Хожа), соответствующий русскому Кощею Бессмертному, добрые старухи, помогающие герою (Жер-баба), и злые существа (ешап, гIам, гIарбаш), воинственные девы - пережиток матриархата. Часто в волшебной сказке встречаются и животные, играющие в ней существенную роль, здесь и звери - помощники героя, и оборотни, в образах которых отражаются следы тотемизма. Наконец, в волшебной сказке ингушей встречаются и покойники, помогающие героям или наносящие им вред, что отражает широко представленный в волшебных сказках ингушей культ предков.

...