Фахраддин Ираки и его место в истории персидско-таджикской литературы

Некоторые исследователи, например, А.Дж.Арберри, Абдулхусайн Навои и другие, посчитали «Ираки» именем поэта (2,21;17,56), что также является ошибкой. В действительности, это - нисба поэта, ставшая одновременно и псевдонимом. То, что Мухаммад Али Тебризи о Фахраддине Ираки написал: «иногда сокращённо его называют Фахри Ираки», вызывает сомнение, потому что больше ни в одном первоисточнике это мнение не встречается.

Отдельные учёные, в том числе Забехуллах Сафа, присоединение к имени Ираки слова «Джувалаки» разъяснили как ремесло деда поэта, т.е. шьющий мешки или продающий их (24,569). В диссертации аргументированно доказывается ошибочность этого мнения и отмечается, что смысл и значение этого слова - «паласпуш», т.е. «одетый в палас» или «укрытый паласом», и оно относится к самому Ираки, который свою деятельность начал с каландарства.

Между учёными также идёт спор о дате рождения Ираки, относительно которой существуют весьма противоречивые мнения. Мы документированно и обоснованно доказали, что Ираки родился 610 г.х.//1213 г.н.э. и другие даты, упомянутые некоторыми учёными, не соответствуют действительности. Также нами доказано, что все предки Ираки были учёными-теологами, а не ремесленниками. Все родственники Ираки исповедовали суннитский ислам шафиитского толка, что нами доказано документально. Родиной поэта, исходя из сведений «Предисловия», является село Кумджан в Хамадане, и другое написание названия села, как Кунджан, Камджан, Камеджан, которые утверждаются в работах некоторых исследователях, нами отвергнуто.

В диссертации обращено внимание также на вопрос о годах учебы Ираки, который в детские годы был сметливым, умным, с острой, цепкой памятью. Уже в шестилетнем возрасте он выучил наизусть Коран и в 17 лет, завершив учёбу в одном из медресе Хамадана, стал мударрисом - преподавателем. Однако его душа была полна желанием путешествовать, видеть мир, а сердце - стремлением узнать, изучить суфийскую доктрину и ирфан- эзотерику. По этой причине через два года преподавательской деятельности, он забросил ее и, подружившись с каландарами, покинул Хамадан.

Подраздел второй назван «Скитание и прибытие в Индию». Обращение Ираки в молодости к течению каландария (дервишизм), возможно, было своего рода протестом против прикрывающихся суфизмом лицемерных шейхов, ряды которых в то время изрядно увеличились. С другой стороны, дервишизм являлся одним из проявлений аскетизма, который не был чужд также и исламу.

Большинство исследователей отмечают, что Ираки с каландарами пошёл прямо в Индию. Для выявления истинной картины маршрута Ираки нами были привлечены письма самого Ираки, найденные недавно, к своему брату Кази Ахмаду. На основе анализа содержания этих писем мы пришли к такому выводу, что он сначала ушёл в Багдад, где жил у дяди, которого называет Шарафаддин Абдассаламом. Тот жил в окрестностях Багдада и был занят преподаванием богословия. Ираки оставался там какое-то время, затем отправился в Дамаск. Сколько он там пробыл, неизвестно. Через некоторое время в обществе бродячих каландаров оказался в городе Мультан в Индии. Трудно объяснить причину путешествия Ираки сначала на запад, затем на восток. Известно, что суфии совершали долгие, далёкие путешествия ради посещения великих шейхов, получения их благословения. Также затянувшееся путешествие может быть связано с личностью дяди поэта и с политическим положением того времени, плюс привычками суфиев. В Мультане он знакомится с величайшим шейхом течения сухравардия в Индии - Бахоаддином Закария Мультани, известным более под именем Бахаулхак. Шейх Бахаулхак, заметив его среди каландаров, берёт под своё покровительство и защиту.

Бахаулхак сначала посылает его в Мавераннахр к Баба Камалу Джанди, изучив у которого этические и духовные аспекты суфизма, Ираки вновь возвращается к Бахаулхаку и остаётся на его попечении. Привязанность шейха доходит до того, что он выдаёт за Ираки свою дочь, которая через некоторое время рожает ему сына, которому дали имя Кабираддин.

Некоторые исследователи считают, что Ираки прожил в Индии 20 лет, другие - 22 года, но обе даты ошибочны. Автор «Предисловия» продлевает этот срок до 25 лет. Сам Ираки отмечает, что пробыл там ровно 17 лет. Вывод таков, что автор «Предисловия» срок проживания Ираки в Индии считает с момента его первого прибытия в эту страну. Во всяком случае, он прожил в Мультане довольно долгое время. Абдулхусайн Наваи написал, что Ираки после смерти жены женился на другой дочери Бахоулхака (19,480), однако это утверждение также не имеет основания и Ираки больше не заводил семью и, кроме Кабираддина, других детей у него не было.

В 1268 году Бахаулхак умер, завещав свое место (халифы) нашему поэту, но по прошествии некоторого времени завистники и враги Ираки осмелели и пожаловались султану Гиясаддину Балбану (годы правления 1265-1287), что халифа, ставленник Бахоулхака, якобы не соблюдает правил его школы, читает стихи, проводит радения и уединяется с мальчиками (11,52). По этому случаю Н.Мухташам написала, что султан взял под стражу Ираки и какое-то время держал в зиндане (12, семнадцать). И это сообщение не имеет под собой оснований, ибо Ираки в то время наряду с врагами имел и много друзей и почитателей и, как нам представляется, величие его авторитета не позволяло названному султану так поступить. В любом случае, Ираки считает мультанскую среду неблагоприятной для себя и в 1268 или 1269 году в целях посещения Ка`бы с группой своих учеников покидает Индию. Что послужило причиной отъезда из Мультана, - неблагоприятное окружение или же действительное желание совершить паломничество,- сказать трудно.

Третий подраздел - «Отъезд из Индии, путешествия и конец жизненного пути» - посвящён анализу событий, которые произошли с Ираки после отъезда из Индии до конца его жизни.

Прежде всего, Ираки мечтает послужить отцу и решает вернуться на родину, но по дороге узнает, что отец уже покинул этот мир. Это мы узнаем из письма Ираки к своему брату Кази Ахмаду:

Гарчи ѓамгин шудам зи фавти падар,

Шод гаштам, бародарам барљост (12,537).

Хотя я опечален смертью отца,

Обрадовался, что брат мой на месте.*

После получения известия о смерти отца, Ираки считает бессмысленным

*Стихи даны в подстрочном переводе автора диссертации.

возвращение на родину и со своими друзьями, достигнув Аммана, остаётся там. Султан этого государства с почтением и уважением встретил Ираки и отвёл ему специальное место. В период хаджа поэт со своими спутниками посетил Хиджаз и выполнил все положенные обряды хаджа.

Под впечатлением обрядов и ритуалов хаджа он написал 7 касыд, которые затем вошли в его диван. Позднее, вместе с двумя своими мюридами (учениками) он прибыл в Конью и стал одним из мюридов шейха Садраддина Куняви. Последний был приёмным сыном и воспитанником Ибна Араби, комментировал его книги. В основном он своим слушателям преподавал учение Ибн Араби на основе его труда «Фусус ал- хикам». Под впечатлением уроков и дискуссий Садраддина Куняви Ираки создал свой шедевр «Лама`ат» и удостоился похвалы самого шейха.

В Конье Ираки и стал участником собраний величайшего поэта-мистика того времени Джалаладдина Руми и извлёк для себя много полезного из общения и бесед с ним. В источниках даже приводится сообщение о совместном выполнении церемонии радения Ираки с Джалаладдином Руми. За короткое время Ираки прославился в этих краях как великий суфий и поэт, и вокруг него собралось много учеников (мюридов). Например, наместник Анатолии Муинаддин Парвана, став особым мюридом Ираки, по указанию Руми в Дукате построил ханака (дервишскую обитель) и передал ее в распоряжение Ираки. После смерти Джалаладдина Руми и Садраддина Куняви в Малой Азии в качестве величайшего суфийского шейха фигурирует именно Ираки.

В 1282 г. Ахмад Тагуадар на место Муинаддина Парвана (казнён в 1277 г.) назначил наместником Анатолии Шамсаддина Джувайни, который после встречи с Ираки, крепко с ним подружился. Дружба этих двух великих мужей достигла такой степени, что Ираки свою поэму «Ушшак-намэ» написал в честь Шамсаддина Джувайни.

Канкуртай, брат Ахмада Тагуадара, ответствовавший за военные дела Анатолии, узнав о близости Ираки с Парвона, издал указ о поимке поэта. Но Ираки при помощи Шамсаддина Джувайни успел оставить Малую Азию и перебраться в Каир. Правитель Египта Сайфаддин Калаввун с большими почестями принял Ираки и назначил его шейхом над всеми шейхами Египта - шейх уш-шуюх. После шестилетнего проживания в Каире, оттуда в 1288 году он направился в Сирию.

Нужно сказать, что Ираки является уникальным счастливым философствующим поэтом, который при жизни, и особенно в старости, пользовался большим уважением и почетом у своих современников. И в этом путешествии народ сопровождал Ираки до Дамаска, встречая и провожая его от дома к дому. Правитель Сирии его принял очень почтительно и ввёл в круг своих приближённых и сразу назначил его главным шейхом - шейх уш-шуюх Сирии. Через шесть месяцев пребывания в Дамаске, к нему прибывает его единственный сын Кабираддин из Мультана.

Прошло немного времени и Ираки после непродолжительной болезни 8 зулка`да 688 года хиджры (23 ноября 1289 г.) покинул этот мир. Его прах с особыми почестями предали земле на кладбище Салихия г. Дамаска рядом с гробницей Ибна Араби. Дата смерти Ираки, как мы уже указывали, точно зафиксирована в «Предисловии», являющемся самым старым источником (11,65). Поэтому мы приняли именно эту дату, отвергнув все другие, встречающиеся в антологиях. Правильность даты, указанной в «Предисловии», подтверждают несколько хронограмм, написанных Гуламсарваром Лахури и Шарафаддином Рами.

В конце этой главы нами приведено уточненное генеалогическое древо предков и потомков Ираки. Согласно ему, последним представителем рода Ираки является Мавлана Хафиз Дилдарбахш, который в настоящее время проживает в Мультане и под псевдонимом «Хафиз» сочиняет стихи на фарси.

Третья глава диссертации «Литературное творчество Фахраддина Ираки» - охватывает вопросы истории изучения поэтического и прозаического творчества художника в целом. Ираки, оставивший богатое литературное наследие, как поэтическое, так и прозаическое, по языку, стилю и методу изложения мыслей, описанию душевных порывов и событий, и вообще, художественному мастерству в обоих видах литературного творчества занимает одинаково высокое место. Литературное наследие Ираки, дошедшее до нашего времени, состоит из одного дивана, месневи «Ушшак-намэ», прозаического произведения «Лама`ат», трактата «Суфийская терминология» и «Писем».

Диван Ираки включает в себя газели, касыды, тарджи`банды, таркиббанды и рубаи. Ираки был поэтом-экстатиком и большую часть своих стихов сложил в состоянии сильного душевного восторга, экстаза. Наряду с этим он обладал твёрдыми знаниями по поэтике, просодии, риторике, арабского и персидского стиха, хорошо знал другие литературные дисциплины и до тонкостей владел религиозно-мистическими принципами.

В первом разделе этой главы рассматривается рукописи произведений Ираки. Старейшие и наиболее полные списки дивана и куллийата Ираки хранятся в книгохранилищах и рукописных фондах Пакистана и Турции. Они переписаны в начале XIV в. Список рукописи куллийата Ираки под №774 (дата переписки 1208 г.х /1794), рукопись дивана под № 16.822 (по Ч.Рьё, переписан в ХV1 в.) и байаз под № 27.261, в котором имеются и касыды Ираки (согласно Ч.Рьё, список составлен в 814 г.х/1411г.н.э.) хранятся в библиотеке Британского Музея. В Оксфордской библиотеке Индиа Оффис хранится один список дивана Ираки под №2788 ( по предположению Г.Эте, он относится к ХV11 в.). Там же находятся два байаза под №№ 992 и 1265, в которых размещены и стихи Ираки ( время переписки ХV111-X1X вв). В рукописном фонде Национальной библиотеки Парижа хранится список дивана Ираки под № 1505 (по мнению Е.Блоше, он переписан в XV в.) Важная особенность последней рукописи заключается в том, что предисловие к ней написано на арабском языке. В упомянутой библиотеке хранятся несколько байазов (№№ 783; 718; 780; 1473), относящихся к XV-XIX вв., в которых размещены несколько газелей Ираки. В библиотеке Института народов Азии и Африки АН России находится один список дивана Ираки под № 1809, год переписки которого - 855 г.х./1451 н.э.

В нашем исследовании определено, что в библиотеке Института востоковедения АН Узбекистана хранятся пять списков дивана (№№ 925, 3339, 1040, 2236, 6956) и один список куллийата поэта (№ 7012), а в Фонде восточных рукописей Института востоковедения и письменного наследия АН Таджикистана - один список его дивана (№ 926). Все они нами просмотрены, проанализированы, их обстоятельные описания даны в диссертации и определена их значимость. Кстати, в последнем списке мы нашли неизвестную доселе газель Ираки с таким матла` (начальным бейтом):

Чї мўљиб аст, ки бо мо сари љафо дорї?

Чї њолат аст, ки худро зи мо људо дорї? (Л.139 б).

Что за причина, что с нами мучаешься?

Что за положение, что себя от нас отделяешь?

В этой работе привлечены к исследованию два литографических издания дивана Ираки, одно из которых отпечатано в 1891 г. и другое - в 1893 году в Индии.

Во втором разделе - «Издание сочинений Ираки» - анализируется современные издания сочинений Ираки по принципам текстологии. Учёные современности С.Нафиси, Джахангир Мансур и Н. Мухташам издали в разные годы (соответственно 1956, 1995, 1993) по отдельности куллийат поэта и последний является научно - критическим текстом его произведений. В диссертации всесторонне проанализированы все три издания. Несмотря на имеющиеся в издании С. Нафиси недостатки, на которые мы указали в работе, оно имеет одно серьезное преимущество, которое заключается в том, что в него входят 17 газелей, отсутствующих в издании Н. Мухташам. Преимуществом же работы Мухташам является то, что в ее издании мы находим 8 новых газелей, отсутствующих в работе С. Нафиси. Что касается издания Дж. Мансура, оно, в основном, повторяет издание С. Нафиси.

Третий подраздел - «Анализ литературного наследия Ираки» посвящен изучению наследия Ираки по жанровым формам:

1. Газель. В куллийате Ираки газель занимает очень важное место. В издании С.Нафиси их насчитывается 313, в издании Дж. Мансура - 305 и в публикации Н. Мухташам -306. Газели Ираки по форме и содержанию всецело отвечают нормам классической газели. В создании газелей он более всего подражал Санаи и Аттару. В то же время он обогатил ее содержание воплощением искренних чувств, изящностью изложения и ясностью мысли. В источниках отмечено, что газели Ираки сразу же после их создания получили широкое распространения среди различных слоев населения: их пели гуляки в кабаках, торговцы на рынках, суфии под их влиянием в удивительном состоянии совершали радения (11, 52). Но в то же время нельзя не сказать о том, что в научной литературе в развитии суфийской газели большую роль отводят Джалаладдину Руми, но о вкладе Ираки ничего конкретного не говорится. Причину этого мы видим в неизученности газелей Ираки, поэтому мы последнюю главу диссертации посвятили всестороннему и глубокому анализу газелей поэта.

2. Касыд среди лирических стихотворений Ираки выявлено 26, в сумме образующих 763 бейта (двустишия). По содержанию и художественным особенностям их можно разделить на хвалебные, биографические и чисто мистические. Одна касыда Ираки всецело посвящена весне, т.е. это так называемая бахария (25 бейтов). Но следует отметить, что поэт, будучи суфием, жил очень скромно, можно сказать, даже бедно, никогда, ни разу не взял калам (перо) в руки ради получения какой-то материальной выгоды от богатого и влиятельного человека и, нам кажется, ему даже в голову не приходила мысль о таком действии. Хвалебные касыды его посвящены восхвалению Бога, прославлению Пророка (четыре касыды) и восхвалению исламских святынь (две касыды), а также прославлению своих наставников Бахааддина Закария Мультани (четыре касыды), Садраддина Куньяви (одна касыда) и других выдающихся личностей его времени (четыре касыды) и все они написаны по собственному желанию и вдохновению поэта. По композиции три его хвалебные касыды являются муктазабом, (т.е. не имеют начальной, вступительной части) и шесть имеют тагаззул и насиб, в которых воспеты красота природы и весенней поры и любовные чувства. Его хвалебные касыды, в основном, состоят из трех частей - тагаззула, хвалы и молитвы. Хотя его касыды носят автобиографический характер и две из них написаны под влиянием его мистико-суфийского пантеистического миропонимания, все же в них отражены некоторые автобиографические моменты (например, отъезд из Кумджана Хамадана в Мультан; тридцатишестилетнее пребывание вдали от родины; получение им письма от младшего брата - Шамсаддина и т. п.). Интересно то, что в середине одной из своих автобиографических касыд поэт меняет матла` с рефреном («омад» на «ояд»). В сочинении чисто мистико-суфийских касыд (восемь) он, в основном, следует стилю Санаи и Аттара, разница лищь в том, что в изложении Ираки концепция мистического пантеизма отражена чрезвычайно ясно, блистательно и с высокой поэтичностью. Источником его мыслей и мистической любви в касыде также является божественная любовь, которая словно хрусталь чиста и прозрачна. Ираки в лучах такой любви восхваляет великую любовь Единственной сущности:

Худ њама њастї шуда в- он гањ барои рўйпўш

Номи њастї гањ бар ину гањ бар он андохта.

Зоњиру ботин Туиву толибу матлуб Ту,

В- он дигар номест андар њар забон андохта (12, 319).

Сам весь стал сущим и тогда для сокрытия лица

Имя Сущего присваивал то этому, то тому.

Внешнее и внутреннее - это Ты и требующий и

требуемое - это Ты,

И имя, произносимое каждым языком, - это Ты.

В изложении таких проблем Ираки весь захвачен чувством единения и его состояние - это непоколебимые вера и убеждение.

3. Тарджи`банд и таркиббанд также имеются в его диване. Первые тарджи`банды, составленные Фаррухи Систани (ум.1038), всецело являлись хвалебными. После него тарджи`банд стали писать и другие персоязычные поэты, и этот жанр лирики постепенно занял в поэзии свою нишу и до Ираки прошёл определенный путь совершенствования. Интересно то, что средневековые литературоведы, подобно Тадж ал-халави, Хусайн Ваиз Кашифи и другие, тарджи`банды Ираки приняли в качестве эталона в этом жанре и в своих трактатах в качестве примера приводили его стихи.

У Ираки всего четыре тарджи`банда, которые включают 401 бейт. Строфы их подобны газели и в некоторых из них упоминается даже псевдоним поэта. В этом жанре поэзии Ираки также открыто и ясно излагает свои пантеистические помыслы. В том числе его тарджи`банд «Всё - Он», бейт тарджи` (повторяющийся бейт), строки которого приведены ниже, очень знаменит:

Ки њама Ўст њар чї њаст, яќин,

Љону љонону дилбару дилу дин (12, 225).

Всё - это Он, всё, что существует, ясно,

Душа, любимый, любимая, сердце и вера.

В своих тарджи`бандах, в том числе и в вышеприведённом стихе, поэт выступает как шейх и воспитатель ставших на путь истины суфиев и при помощи изящных и тонких примеров и сравнений, подобных «солнцу и тени», «внешнее и внутреннее», цифр «один и сто» и других доводит до читателя тонкости пантеизма - единство Сущего. Например:

Гар сад аст, ар њазор, љумла якест,

Дарнаёяд ба љуз яке ба њисоб (12, 279).

Если есть сто, если тысяча, всё сходится к единице,

Ничего в счёте не выйдет без единицы.

т.е. все числа исходят от числа один. Если бы не было единицы, невозможно было бы составить два, три, десять, сто, тысяча и т.д., потому что все большие величины являются производными повторения «единицы». Поэтому, существование цифры один - истинно и без нее нет и счёта.

Ираки иногда пользуется простыми и звучными примерами. Например, для показа проявления единого Сущего в различных формах он говорит так:

Барф хонанд обро чу бубаст,

Боз чун њал шавад, чї гўянд? Об. (12, 229).

Снегом называют воду, замёрзшую,

Когда вновь растает, как называют? Вода.

Достойно внимания то, что некоторые суфийские поэты после прочтения тарджи`банда Ираки, «Всё - Он», получили такое вдохновение, что сами стали слагать тарджи`банды. К ним относятся Хусайни Хорезми (ум.1436), Баба Фигани Ширази (ум.1519), Хатиф Исфагани (XVIII в.) и т.д.

У Ираки имеется три таркиббанда. Они похожи на тарджи`банды - строфическая часть представляет собой газель, только соединяющий бейт меняет рифму. Два первых таркиббанда посвящены тонким проблемам мистики и суфизма, а третий является элегией на смерть наставника, учителя Ираки Бахааддина Закария Мультани и она является одной из пронзительнейших, обжигающих элегий в истории персидско-таджикской литературы.

4. Рубаи в диване Ираки по количеству занимает второе место и это естественно, ибо данная жанровая форма полностью способствовала выражению внутренних чувств и истинного состояния души поэта. Этот жанр, короткий по форме и вместе с тем очень звучный и мелодичный. В нём можно было отразить тончайшие движения души. Поэтому он весьма подходил к замыслам Ираки, желавшего выразить в своём творчестве своё понимание и отношение к пантеизму, к учению о Единстве всего сущего.

В рукописном фонде библиотеки Института востоковедения АН Узбекистана под № 6997 мы нашли отдельный сборник рубаи Ираки, который, возможно, является единственным в мире, так как в каталогах восточных рукописей всемирно известных хранилищ рукописей мы не обнаружили подобного сборника. Он содержит 165 рубаи, тогда как в куллийате Ираки, изданном Н. Мухташам, их 203.

При находке любой рукописи встает проблема атрибуции. Тщательное изучение вновь найденного сборника, прежде всего, показало, что среди рубаи, приписываемых Ираки, имеются рубаи, принадлежащие Омару Хайяму. Их мы проанализировали сравнительно-сопоставительным методом и отделили от других. Также нами было выяснено, что среди рубаи этого сборника имеются рубаи, принадлежащие перу Аттара Нишапури, Насираддина Туси, Авхади Кирмани и других.

Обстоятельное исследование нами источников привело к выводу, что 196 рубаи точно принадлежат Ираки. В диссертации рубаи поэта тщательно проанализированы по содержанию и тематике. Они состоят из проповеди, наставления, божественной любви и события, взятые из его собственной жизни. Из них 174 - хаси и 22 рубаи - тарона - песня. Из всех рубаи 122 являются мураддафами, т.е. имеют и рифму и рефрен и большая часть рифм - глаголы. Большинство рубаи сложены метром ахраб. В общем, рубаи Ираки подтверждают мистико-суфийские идеи поэта, содержащиеся в других его произведениях.

5. «Ушшак-намэ» является бессюжетной мистической поэмой (месневи) Ираки, и те, кто подобно Дж. Болдику, приписывали её поэту Атаи, безусловно, ошибались. Принадлежность этого произведения Ираки в диссертации доказана убедительными фактами и аргументами. Поэма состоит из десяти глав, она известна также под названием «Дахфасл»- «Десять глав» или «Дахнамэ», так как состоит из десяти глав. Она написана метром хафиф и в ней ведется дискуссия о любви. В стремлении раскрыть свои цели, избранную тему он приводит 10 удивительных рассказов и преданий из жизни таких суфийских лидеров, как Баба Тохир, братья Газзали, Наджмаддин Кубра, Мадждаддин Багдади и других. Содержание некоторых из них мы находим в произведениях Ахмада Газзали, Аттара Нишапури и других.

Бросается в глаза новаторство поэта в этой поэме, заключающееся в том, что поэт в каждой главе в соответствующих местах наряду с размером месневи приводит в общей сложности 19 газелей. Нужно сказать, что Ираки в сочинении этой поэмы не использовал «Варка и Гулшах» Аюки ( I пол. XI в.), так как не был о ней осведомлен. Этот аспект проблемы доказан в диссертации.

Достойно внимания то, что 9 газелей, входящих в месневи, размещены и в диване Ираки. Отсюда вывод, что поэт ввел в поэму готовые газели, написанные тем же метром, что и сама поэма. Если бы было наоборот, тогда 10 оставшихся газелей вошли бы в диван. Кроме того, Ираки в этом деле уже имел опыт. Так, отрывки из касыд, газелей и рубаи он ввел и в «Лама`ат». Причину того, что он внутри месневи привел газели, мы видим в том, что общей темой для всех них является любовь. Естественно, когда поэт писал свои газели, то его язык был более изящен и тонок, на наш взгляд, потому он и приводит в своей поэме газели, ибо они помогают ему лучше, точнее раскрыть основную тему месневи - любовь. Кроме того, рифмовка газели вносит в поэму разнообразие. Можно сказать, что Ираки своей поэмой «Ушшак-намэ» открыл новую главу в истории персидско-таджикской литературы.

Другое наше открытие заключается в том, что газели в составе месневи, по сравнению с газелями дивана, обладают некоторым преимуществом. Так, нам удалось доказать, что поэма «Ушшак-намэ» переписывалась не так уж много раз, поэтому газели, включенные в её состав, смогли сохранить свою первозданность в форме и содержании, в то время как газели дивана, в результате многократных переписываний имеют много искажений. Этот момент в диссертации также обстоятельно изучен методом сравнительно-сопоставительного анализа.

Необходимо сказать, что введение в месневи газелей после Ираки стало традицией, которую продолжили многие поэты, такие, как, например, Хумам Тебризи, Авхади Мараги, Рукнаддин Саин, Убайд Закани, Ибн Нусух Фарси, Ибн Имад Хорасани и другие, написавшие свои «Дахнамэ».

6. «Лама`ат» Ираки, являясь прозаическим шедевром, смешанным с поэзией, вызвал в суфийской литературе большой резонанс. Хамиди Раббани название этого произведения прочитал неправильно как «Лума`ат» (29, три), в действительности же правильно оно звучит «Лама`ат» - это множественное число слова «лам`ъа»- «сверкание». Таким образом, свое произведение Ираки назвал «Лама`ат»- «Сверкания». Ираки написал это произведение между 1270-1272 годами в Конье в расцвете своих творческих сил и интеллектуального потенциала.

В библиотеке Института востоковедения АН Узбекистана нами обнаружен один из старых списков «Лама`ат» Ираки, который хранится под № 2213. Данный список принадлежит фонду Садри Зия и датирован 745 г. хиджры, т.е.1344 г. н.э. и переписан в Исфагане неизвестным писцом. Это означает, что переписка была осуществлена только через 57 лет после кончины Ираки, в связи с чем эта рукопись имеет огромную научную и текстологическую ценность.

Другой старый список «Лама`ат» обнаружен в библиотеке Института востоковедения и письменного наследия АН Таджикистана, где он хранится под № 555. Дата его переписки относится к 805 г. хиджры, т.е. 1403 г. н.э. Впредь эти списки должны лечь в основу научно-критического текста «Лама`ат». Следует отметить, что данное произведение, в основном, имеет исследовательский характер, но в силу того, что в нем суфийские идеи и принципы отображены через обильное использование ёмких художественных образов и символов, оно имеет и огромную литературную значимость. Именно поэтому порою даже посвященному читателю трудно интерпретировать скрытые и сложные идеи произведения. Принимая во внимание отмеченные особенности языка и стиля «Лама`ат», А. Зарринкуб назвал его «стихотворением в прозе» (9, 130). Все же, как уже мы отмечали, трудно понять сложную символику, запутанные и скрытые идеи, аллегории и скрытый смысл слов и предложений, поэтому в комментариях к «Лама`ат» (их более 25) много противоречий, взаимоисключающих друг друга выводов и оценок. Среди комментаторов «Лама`ат» Ираки самыми известными являются Ёрали Ширази (нач XV в.), написавший «Ламахат фи шарх ал-Лама`ат» и Абдуррахман Джами (кон. XV в.) со своим «Аши`ат ул-Лама`ат».

В диссертации исследуется каждая глава произведения, названная «Лам`а». В этом произведении автору удалось поэтически выразить те тонкости и нюансы эмоции, чувств и ощущений, которые, казалось бы, невозможно передать языковыми средствами. Он все же смог изложить все это изящной красивой поэтической речью и намёками. Именно при посредстве «Лама`ат» в суфийской литературе было положено начало распространению систематизированных идей теории пантеизма - Единства всего сущего - на персидском языке.

Для утверждения своих мистических видений Ираки использовал арабские и персидские стихи (всего 217 бейтов), коранические аяты (стихи), предания о пророках (хадисы) и притчи, привел отрывки из жизни таких знаменитых суфийских шейхов, как Джунайд Багдади, Баязид Бистами, Шибли, Мансур Халладж, Абуталиб Макки, Айнулкузат, Санаи, Ибн Фориз, Наджмаддин Кубра и особенно Аттар Нишапури. Это произведение, таким образом, явилось плодом смешения изящества поэтической натуры и превосходных чувств прекрасного и исследовательского таланта, демонстрацией высокого писательского мастерства и проявления мистико-суфийских наклонностей его автора.

Читатель - эстет после изучения каждого лам`а долго будет находиться под впечатлением духовного опьянения и восторга. В свое время это понял великий Джами и сказал: «Лама`ат» разбудит спящего и бодрствующего, сделает осведомленным о секретах тайн, в сердце разожжет огонь любви и приведет в движение восторг и желания» (28, 2).

7. Письма. До нашего времени дошло 5 писем Ираки, три из них написаны брату - законоведу Кази Ахмаду; одно - младшему брату Шамсаддину Мухаммаду и пятое одному из великих людей его времени по имени Кази Бахааддин. Эти письма, прежде всего, ценны, как автобиографический материал, так как в них Ираки сообщает о некоторых моментах своей жизни, которые не зафиксированы ни в одном ином источнике.

8. Трактат «Суфийская терминология» - краткое разъяснение терминов, используемых поэтами-суфиями в своем творчестве. С. Нафиси в свое время выражал сомнение по поводу его принадлежности перу Ираки и многие исследователи повторили его вывод. Через несколько нескольких десятилетий стало известно, что в Ханака Негматуллаха Тегерана найдена самая старая рукопись этого сочинения (дата переписки 822 х./1419 н.э.), в начале которой Ираки упомянут как автор. Кроме того, нам были доступны несколько других списков трактата, в которых также упоминается имя Ираки как автора, однако существуют и такие списки, где совершенно нет имени автора. Если бы автором был кто-то другой, то хотя бы в одном из списков упоминалось его имя. Ираки, который с самого начала своей деятельности имел дело с преподаванием, а в середине жизни, став во главе ханака, вел занятия с многочисленными слушателями, возможно, первым из многих понял необходимость и значение такого труда. Другим аргументом, работающим на подтверждение этой мысли является то, что не все термины, разъясненные в этом трактате, соответствуют суфийским произведениям самого Ираки. Приведенные нами факты наводят на мысль, что разбираемый трактат принадлежит перу Ираки.

Этот трактат, состоящий из трех частей, названных матлабом, содержит 323 слова, подвергшихся комментариям, очень полезен и ценен для понимания специфических мистико-суфийских терминов и, следовательно, трудов суфийских литераторов. Ираки является первым человеком, создавшим на персидском языке такой словарь, и только после него такие ученые, как, например, Камаладдин Абдурраззак Кашани, Не`матуллах Вали, Абдуррахман Джами и другие, продолжили его дело.

К месту необходимо заметить, что имеется несколько трактатов, которые приписывают Ираки, однако относительно их принадлежности его перу существует немало сомнений.

Четвёртая глава - «Содержание, структура и художественные особенности газелей Ираки» - состоит из трёх разделов. Первый раздел, озаглавленный «Тематика и содержание газелей Ираки», посвящён обстоятельному исследованию содержания газелей Ираки и включает в себя четыре подраздела. В первом подразделе подвергнуты разбору суфийско - философские газели поэта. Отмечается, что в эпоху Ираки влияние пантеистического учения (вахдате вуджуд) Ибна Араби охватило многие страны, особенно Малую Азию и Индию. Одним из его убежденных последователей был Ираки. В Конье занимался разъяснением, агитацией и пропагандой идей Ибна Араби его приёмный сын шейх Садраддин Куняви, который проводил со своими последователями занятия, устраивал дискуссии и диспуты на эти же темы. После завершения хаджа Ираки прибыл в Конью и стал учеником и последователем шейха Садраддина Куняви.

Смысл пантеизма - единство всего сущего. В этом учении проявляются параллели с доктриной эманации неоплатонизма, идеями гностицизма и философией христианской религии. Однако основную почву для теории пантеизма создали суфийская метафизика и теософия ислама, которые воплотили в себе элементы всех упомянутых учений. На это учение также оказали своё влияние калам и философия.

Согласно этому учению, причиной творения является стремление некоего самодовлеющего Абсолюта, который находится за пределами человеческого разума и чувств и обозначается такими словами как Сущность (Зат), Истина (Хак), Единство (Ахад). Это стремление побуждает беспредельный и абстрактный Абсолют «являться» (таджалли), в сущностях мира «самоограничиваясь» (такаййуд) и «самоконкретизируясь» (та`аййун) в них. Изящество учения вахдате вуджуд скрывается в том, что явление (таджалли) Абсолютной Сущности не происходит произвольно, а только в соответствии с «прообразами» (а`йане собита) и «возможностями» (имканат), испокон века пребывавшими Абсолюте. Абсолютная Истина, войдя в сущность проявления, показывается в форме космических вещей и в этом действии в какой - то степени утрачивает свою самодостаточность (гино), потому что мир становится необходимым модусом и ипостасы его бытия. Обретя свою логическую корреляцию, Абсолют получает черты божества, наделённого определёнными «именами и атрибутами» (асмо и сифот), которые обладают внешним и конкретным бытиём. Тем самым, Абсолют становится объектом «поклонения» (ибадат) и суждения (хукм). В то же время он остаётся единственным реальным бытиём, а мир - его «отражением» (шабах), «химерой» (хайал), не имеющим смысла вне соотнесенности со своим источником.

Следует заметить, что среди персоязычных суфийских поэтов, принявших такое учение, первым человеком, вынесшим сравнительно безбоязненно, и открыто на обсуждение его идеи в прекрасных газелях, был Ираки. Этот момент совершенно ясно отражён в целом ряде его газелей. В качестве примера возьмем лишь часть одной его газезей:

Дар љоми љањоннамой, аввал

Шуд наќши њама љањон мумассал.

Хуршеди вуљуд бар љањон тофт,

Гашт он њама наќшњо мушаккал.

Як рўйу њазор оина беш,

Як муљмалу ин њама муфассал (11, 222).

В чаше, отражающей весь мир, вначале

Появились прообразы всего мира.

Солнце Абсолюта засверкало в мире

И все прообразы приняли формы.

Один лик и более тысячи Зеркал,

Одна субстанция, но много подробностей.

В содержании данной газели мы наблюдаем много параллелей с мистическим учением Ибна Араби. В этой газели изложена такая мистическая мысль, что в «чаше, показывающей весь мир, т.е. внутри Абсолюта, являющейся чрезвычайно древней, сначала отразилось подобие всего мира. Позднее, солнце Абсолюта, т.е. единственный творец, охватывающий всех своей волей, но по возможностям, заранее определённым им же самим, сотворил вещи в соответствии с их талантом в особом мире в формах разноцветных прообразов и различных видов. Бог в своей Сущности - единственный». И эта мысль выражена в таких словосочетаниях, как «як руй» - «одно лицо» и «як муджмал» - «одно сжатое». С точки зрения вахдате вуджуда Ираки, бытиё - единственно и, кроме Него, другой истинной вещи не существует. Вещи макрокосма являются химерой, лишь отражением, или отблесками Истины. Поэтому лозунгом Ираки является, «всё это - Он».

Њар чиз, ки донї љуз аз Ў, дон ки њама Ўст.

Ё њељ мадон дар ду љањон ё њама Ў дон.

Бар лолаву гулзору гулат гар назар афтад,

Гулзору гулу лолаву сањро њама Ў дон.

В- ар њељ чапу рост бубиниву пасу пеш,

Пешу пасу росту чапу боло њама Ў дон (11,254).

Всякая вещь, которую ты знаешь, знай, это всё - Он,

Или ничего не знай в обоих мирах или знай, это всё - Он.

Если твой взгляд упадёт на цветник и цветы,

Цветник, цветок, тюльпан и поле, знай, это всё - Он.

И если всмотришься влево, вправо, назад и вперёд,

Впереди, позади, справа, слева знай: это всё - Он.

Необходимо сказать, что за этими описаниями поэта стоит лирический герой газели - суфий, достигший Истины в своем эзотерическом опыте. С его точки зрения, Абсолют есть бытиё, будто несуществующее, и видимый мир есть небытиё, будто существующее. Эту мысль Ираки выразил во многих бейтах своих газелей:

Њар чї њаст андар њама олам Туї,

Номи њастї бар љањон натвон нињод (11, 166).

Всё, что есть в этом мире, это - Ты,

Этот мир нельзя называть бытиём.

Взгляд Ираки на происхождение мира и человека таков: Бог пожелал сотворить человека и ради сотворения его создал мир и человека создал для того, чтобы сам стал познаваемым. Отсюда, Ираки в одной из своих газелей, обращаясь к Творцу, говорит:

Барои сурати Худ сўйи ман нигоњ кунї

В- агарна сўйи адам кай назар кунї, њошок.

Маро ба зевари њастии худ биёройї,

Барои он ки ба ман њусни худ кунї идрок.

Агар набудї бар ман либоси њастии Ту,

Зи бениёзии Ту кардаме гиребон чок (11, 331).

Чтобы видеть Себя, Ты смотришь на меня,

Иначе когда бы Ты посмотрел на ничто.

Меня украшаешь красотой своего существования

Для того, чтобы через меня познать свою красоту.

Если не было бы на мне одежды твоего бытия,

От твоего безразличия ко мне, разорвал бы я свой

воротник (12,331). Эту же идею поэт в другой газели выразил следующим образом:

Бар мисоли хештан њарфе навишт,

Номи ин њарф Одаму Њавво нињод.

Њуснро бар дидаи худ љилва дод,

Миннате бар ошиќи шайдо нињод

Њам ба чашми худ љамоли худ бидид,

Тўњмате бар чашми нобино нињод (12, 163).

Подобно образу своему написал слово,

Имя этому слову дал Адам и Ева.

Красоту перед взором своим заставил заиграть.

А вину возложил на безумно влюблённого.

И своими очами увидел свою красоту,

Но клевету навёл на незрячее око.

По мнению Ираки, атрибуты божественного совершенства пребывают во вселенной в дискретном состоянии. Лишь в человеке они собраны воедино и воплощены наиболее адекватно, как в «конспекте». Поэтому в человеке Абсолют познаёт себя во всей своей полноте: человек как бы становится его самопознанием, «образом божьим».

Ираки полагал, что бытиё находится в процессе непрерывной трансформации: в каждый отдельный момент Бог предстаёт «в новом образе», отличном от того, в котором он являлся ранее:

Дам ба дам дар њар либосе рух намуд,

Лањза-лањза љойи дигар по нињод (11, 163).

Раз за разом во всяком одеянии показывал лик,

Миг за мигом ступал на другое место.

* * *

Рухи Нигори маро њар замон дигар ранг аст,

Ба зери њар хами зулфаш њазор найранг аст (11, 155).

Лик моей возлюбленной каждый раз меняется,

Под каждым завитком её локона прячется тысяча хитростей.

Таким образом, неизбежно, ежечасное изменение состояния сердца созерцаемого путника. Абсолют постоянно меняет свой облик, поэтому, соответственно, суждение и представление о нём до соприкосновения с его атрибутами у влюблённого тоже меняются:

Чун Нигори ман ба њар ранге барояд њар замон,

Лољарам, њар дам дигаргун мешавад алвони дил (11, 224).

Поскольку моя Возлюбленная предстаёт каждый раз в другом виде,

Неизбежно, каждый раз меняется и цвет моего сердца.

По видению Ираки, человек является последним звеном в цепи творения. Ради познания Истины, он должен вознестись до первого звена сотворения. Но это чрезвычайно трудное дело. Поэтому Ираки ведёт речь о таких этапах суфийского пути, как факр- духовная нищета, таваккул- упование на Бога, риза- смирение и др.

Во втором подразделе, названном «Суфийские любовные газели», исследуется любовная лирика Ираки. В истории персидско-таджикской поэзии вряд ли можно встретить личность, равную Ираки по интенсивности переживаний и могуществу любви, сверкающей всеми красками. В суфийских любовных газелях Ираки с высоким поэтическим мастерством отражены переливающиеся через край чувства божественной любви. Причина этого кроется в том, что Ираки основным ключом к пониманию пантеизма- учения о Единстве всего сущего, признаёт любовь. Любовь в мистическом видении Ираки является единственным верным проводником и лучшим критерием в очищении души от мирских соблазнов внутреннего мира. Для него основным препятствием на суфийском пути являются эгоизм и себялюбие. Когда сердце суфия наполняется истинной любовью, оно само по себе теряет своё эго, и мирские искушения для него - ничто. Любовь, возродив сильную волю (1,585), через неё постоянно держит сердце суфия в возбуждении и волнении, сжигает его существо, но укрепляет его дух. И, таким образом, постепенно из отдаления приводит его к сближению с Истиной.

В любовных газелях Ираки печаль любви имеет высокую цену. «Страдать от любви» означает не уклоняться от избранного пути. Тут возникает такой вопрос: почему избравший истинный путь суфий страдает от любви? Основная причина в том, что Творец во время сотворения человека, вдохнул в него непосредственно из своего Духа. «Тогда дух, войдя в тело, нашел его мрачной и тесной темницей, возведенной на четырех, взаимно противоположных устоях, которым не предстояло продолжительное существование; его окружали толпы и сонмища гадов, зверей и диких животных, наносимые ими удары и укусы вызывали в духе болезненные ощущения; внутри темницы закопошились страсти, и вот чистый дух в течение долгого времени воспитанный в близости к Творцу бесконечною ласкою и нежностью, от таких неведомых, диких проявлений почувствовал одиночество, познал цену приязни божественной, которой он не знал до сего часа, познал и блаженство союза, в который он всегда был погружен, но не ощущал, и существа которого не понимал, теперь ощутил и понял - в нем воспылал огонь разлуки, и в голову ударила боль разъединенности» (8, 11-12). И эту боль разлуки Ираки описал чрезвычайно изящно, тонко и впечатляюще.

Влюблённость и вожделения влюблённого в большинстве своих газелей Ираки выдвигает на первый план по сравнению с теми же чувствами Возлюбленной, и ее страстные, обжигающие любовные стенания оказывают на читателя небывалое впечатление. В диссертации тщательно и детально проанализирован ряд такого рода газелей Ираки, которых он сочинял в упоении, в состоянии душевного подъема, теряя сознание от вина любви, вдохновляясь ангелом-вестником и по собственному желанию и потребности. Так как поэт был пантеистом, то он мыслит так, что в процессе ведения речей о любви произнесенные ими слова это не его слова, а слова чистого Единства. Об этом он говорит:

Чу ба забони Ироќї њадиси ишќ равад,

Ба ў магир, ки ин дам на они ўст забон (12,311).

Когда языком Ираки речь о любви пойдет

Не ругай его, ибо в этот миг язык - не его.

В своих газелях Ираки вознес любовь в степень общечеловеческой религии, и, по его мнению, религией Истины является любовь, все остальное - предрассудки и выдумки (11, 156). Человек должен при посредстве любви, которая присуща только ему, освятить свое сердце. По убеждению поэта, каждый человек, у которого в сердце любовь, тот обладает верностью и преданностью, великодушием, милосердием, сочувствием, т.е. человечностью и его стезя ведет к совершенству и очищению. И, наоборот, у человека, в сердце которого любовь не свила гнездо, в нем нет и человеческих качеств. Поэтому роль любви в жизни человека поэт оценивает, как очень важную и судьбоносную, и сердце без любви сравнивает с кельей демона (дива) и незрячим, слепым оком:

Њар диле, к-ў ба ишќ моил нест,

Њуљраи дев хон, ки он дил нест.

Дили беишќ чашми бенур аст,

Худ бад- ин њољати далоил нест (11, 158).

Любое сердце, не склонное к любви,

Считай его пристанищем дива, а не сердцем.

Сердце без любви - это незрячее око,

Это не требует даже доказательств.

Ираки является суфием, постигшим Истину, и, вместе с тем, художником, выразившим божественную любовь, казалось бы, невозможную полностью выразить словами, посредством наблюдений и духовного опыта, на примере влюбленного и возлюбленной и других традиционных образов. Поэтому, в свою очередь, он сам стал объектом различного рода разговоров. Так, иногда в газелях Ираки отражена внешняя красота человека. В таких газелях обычно объектом описания становится красивый мальчик. Такое восприятие красоты (картинное описание) стало причиной чрезвычайной славы любовных газелей Ираки. В действительности, Ираки, всецело отдавшийся любви Истинной, всматривается в красоту красавчика-мальчика и воспринимает ее, как знак совершенной божественной красоты и торжество искусственного божественного блеска. Суфийский полет мыслей Ираки показывает, что переход от земной любви к любви божественной приводит к метаморфозе субъекта. И влюбленный с милостью божьей, в конце концов превращается в чистую любовь, достигает такого состояния, когда в нем Влюбленный и Возлюбленная становятся единым целым, т.е. эгоистическое «я», достигает истинного «Я». Это состояние означает достижение Истины в лучах любви.

В третьем подразделе - «Дервишеские мотивы в газелях» - рассмотрены газели Ираки, носящие дервишеский характер. Дело в том, что страсть к путешествиям не покидала поэта до конца его жизни. Во многих строках своих газелей он называл себя каландаром - странствующим дервишем. Действительно, он совершал поступки и дела, противоречащие обычному представлению, не обращал внимания на толки и пересуды и был равнодушен к тому, как окружающие принимают или отвергают его действия. И такая особенность его характера породила множество его газелей с дервишескими мотивами. В них он обильно использовал слова, обороты, свойственные странствующим дервишам - каландарам, такие, как хулиган, головорез, плут, гуляка, азартные игры, игорный дом, питейное заведение, кабачок, монастырь, келья, церковь, храм, капище, мир, земная жизнь, зуннар (пояс иудея), колокол, чанг, крест, трактир, винный погребок, молодой виночерпий, зороастриец, старейшина магов, вино, свеча и другие, и этим хотел, с одной стороны, доказать свою независимость от внешних привязанностей, а с другой, показать свою явную и открытую великую любовь к Истине (Хак), выступая против лицемерного поклонения. Так, он говорит:

Маро, ки буткадаву мастаба маќом бувад,

Чї љойи савмаъаву зўњду ваљду њолот аст?

Маро, ки ќибла хами абрўи бутон бошад,

Чї љойи масљиду мењробу зўњду тоот аст? (11, 151).

Для меня, которого кабачок является постоянным

местом,

Есть ли нужда место в монастыре, отшельничестве,

экстазе?

Для меня Мекка - это все брови красавиц,

Есть ли место для меня в мечети, у алтаря,

отшельничестве и поклонении.

В такого рода высказываниях Ираки чувствуется своеобразный протест против лжесуфиев и лицемерных аскетов. Изучение каландаритских газелей Ираки привело нас к выводу о том, что он, вопреки таким понятиям, как мечеть, церковь, капище и молельня, предпочтение отдает другим понятиям, а именно, питейному дому - кабачку, где подают и пьют вино, веселятся и пьянствуют. В мистическом опыте поэта харабат (таверна) - это место, где собираются «честные и преданные» без пятен (на репутации) и «свободные по себе люди» и все их дела - это «питье вина, слушанье мелодий чанга и рубаба», песен и частушек и пьянство. Но это изложение словарного значения харабат. Настоящий смысл слова «харабат» совсем другой. Харабат, о котором ведет речь Ираки, это духовное и абстрактное место во внутреннем мире, и этот смысл запечатлен только в представлении мистика, странствующего дервиша. Харабат - дом любви или гарем любви, место чистых с пылающим сердцем влюбленных, которые пьют духовное вино любви и обращают свой нуждающийся лик к единственной Возлюбленной. Из речей поэта вытекает, что тайну этого ангельского места, кроме увлечённых Истиной, другие не знают, и в этот духовный храм всякому нет дороги. Это место для избранных, особых. Таким образом, Ираки решился описать нематериальное место в своих прекрасных каландаритских газелях. Везде, где поэт говорит «вино» - его цель - «любовь». И в его речах требование вина - это требование любви. Анализ цикла газелей Ираки, посвященных странствующим дервишам, явно показывает, что он, хотя и является воспитанником и последователем мистического течения сухравардия и суфийской школы Ибна Араби, его собственные действия и мистическое учение построено на сукр - нетрезвости. Смысл нетрезвости - потеря себя, пьяное состояние, нетрезвые противостоят трезвым. Здесь мы видим удивительный момент: Ираки связывает любовь к богу, Творцу и дорогу к нему с опьянением, ведущим к потере рассудка, сознания и к безумию. Все это свидетельство того, что суфизм Ираки восторженный, возвышенный, следовательно, он разбивает традиционные формы официального мышления, например, в познании Бога, увлеченную, фанатичную любовь предпочитает рассудительному, осмотрительному разуму. Поэтому авторы первоисточников, ведя речь об Ираки, писали: «Его похождения увлекательны и его чувства, любовь, побеждают разум». Но сколь бы ни казалось парадоксальным, такое опьянение должно привести к внутренней трезвости и здравомыслию и освободить суфия от здравомыслия, нравящегося всем. Использование поэтом таких слов, как вино, настойка или осадок вина имеет свои причины. В земной жизни употребление виноградного вина приводит к опьянению и потере сознания и в такие моменты пьющий вино лишается своей чести, имени, уважения, авторитета и становится похож на буяна; нисколько не боится осуждения окружающих, потому что он опьянен вином. По мнению Ираки, божественную любовь также можно рассматривать в качестве вина. Любовь также имеет пьяняющую силу, как и вино. Влюбленный так погружается в любовь к возлюбленной, что становится пьян и теряет сознание. Любя единственную свою Возлюбленную, он забывает обо всех, он увлечен и безумен только от Возлюбленной, т.е. потеряв себя, выйдя из себя, он гармонирует, сливается с Возлюбленной. С такой точки зрения Ираки оценивает суфийское опьянение.

...