Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Историко-литературный опыт ХХ столетия показывает: древние эпические формы по-прежнему остаются востребованными литературным сознанием, что проявляется в создании в «младописьменных» литературах книжных версий героического эпоса, сложность анализа которых заключается в разноплановости толкования понятия «книжная форма героического эпоса» фольклористами и литературоведами. В современном мордовском литературоведении жанровый подход к исследованию национальной литературы признается одним из наиболее перспективных. Осмысление ее развития с точки зрения истории отдельных художественных форм, анализ жанрово-поэтической специфики текстов открывает широкие возможности для понимания общих тенденций и эволюции словесного искусства Мордовии. Все это вызывает дискуссии о природе мордовского героического эпоса и его книжной формы, которые мордва имеет наряду с финским и эстонским народами.

Методологическую основу диссертационной работы составляют теоретические концепции Гегеля, В.Г. Белинского, В.М. Жирмунского, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, В.П. Аникина, А.И. Маскаева, П. Домокоша, А.М. Шаронова, обозначившие контуры фольклорно-литературных эпопей.

Из-за неравномерности социально-политического развития героический эпос у различных народов возникает в разное время (у греков - в VIII в. до н.э., у германцев, французов, финнов, эстов, мордвы, русских - в IX-XIV вв.), но на одной и той же исторической стадии - в эпоху перехода от первобытнообщинного строя к классовому обществу и формирования государственности. С появлением письменности и развитой художественной литературы эпос из устной формы бытования может трансформироваться в книжную (литературную). Возникновение книжной формы героического эпоса возможно спустя несколько столетий после создания ее фольклорного вида («Калевала» и «Калевипоэг» - XIX в., «Лачплесис» - ХХ в., «Масторава» - конец ХХ в.). Объясняется это тем, что мифолого-эпическое прошлое, воспроизведенное в ней, в сознании этноса присутствует как актуальная реальность, ибо он воспринимает свое настоящее сквозь призму прошлого, живущего в нем в виде сакрального божественного образа. Повествование «о делах давно минувших дней» в нравственно-психологическом измерении есть повествование не только о прошлом, но и о прошлом, живущем в нас сегодня. Данное обстоятельство интерес к героическому эпосу делает непреходящим и стимулирует создание его книжных форм.

К книжным формам мордовского героического эпоса некоторыми исследователями отнесены авторские произведения, которые не отвечают требованиям жанра («Сияжар» и «Тюштя» В.К. Радаева). Одни ученые отрицают существование героического эпоса в самой фольклорной традиции мордвы, считая, что для его возникновения не сложились объективные предпосылки, другие полагают, что героика в мордовском эпосе не достигла классической формы. Разброс мнений обусловлен отсутствием единого взгляда на героический эпос, существованием разных толкований особенностей его содержания и формы. В героическом эпосе запечатлены представления народа о мироздании, его мифологические и исторические воззрения, понятия об идеальном царе и государстве, эстетические и нравственные взгляды, воспроизведены отношения с соседними народами. Данное обстоятельство обязательно должно учитываться при определении произведений книжного происхождения обозначенного жанра. Большое значение имеет раскрытие типологического сходства книжных форм мордовского героического эпоса с аналогичными литературными произведениями финно-угорских народов, что позволит ярче высветить их общность и различия.

Цель исследования - проследить становление и эволюцию книжной формы мордовского героического эпоса, закономерности её развития и своеобразие поэтики, что предполагает постановку и решение частных задач:

определить теоретические основы понятия книжная форма героического эпоса;

дать классификацию и проанализировать героические сюжеты с учетом эрзянских и мокшанских версий;

обозначить объектный ряд литературных произведений, отвечающих требованиям книжной формы героического эпоса;

выявить своеобразие сюжетов, проблематики, системы персонажей, особенности языка и поэтики первых образцов книжной формы мордовского героического эпоса;

установить характер отношения к мифологии и народному эпосу и роль авторского начала в поэмах «Эрьмезь» Я.Я. Кулдуркаева, «Сияжар» и «Тюштя» В.К. Радаева, раскрыть художественно-эстетическую и социально-психологическую природу их основных и второстепенных действующих лиц;

представить эпический свод «Масторава» как основной объект исследования в его проекции на народный героический эпос и установить своеобразие авторской интерпретации фольклорного материала;

выявить мифологические, социально-психологические и этноисторические черты в образе главного эпического героя Тюшти;

проследить этапы превращения в «Мастораве» эпического персонажа в эпического героя и выделить типологические признаки последнего;

определить специфику эпического сознания, представить своеобразие выраженной в нем социальной утопии, показать противоречие его эпического миропонимания практическому сознанию;

осуществить анализ процесса возникновения и эволюции книжной формы мордовского героического эпоса от «Мордовской истории» Т.Е. Завражнова-С.А. Ларионова до «Масторавы» А.М. Шаронова.

Объектом исследования является процесс создания книжных форм мордовского героического эпоса.

Предметом исследования выступают книжные формы мордовского героического эпоса, идейно-художественные особенности эпико-героических сюжетов, система персонажей и ее трансформация в авторских произведениях эпико-героического плана, идеологическая, поэтическая и эстетическая природа литературно-фольклорных эпопей.

Степень изученности проблемы. Собирание произведений героической поэзии мордвы берет начало в ХIХ веке. Особенно интенсивно и плодотворно оно осуществлялось во второй его половине. В это время появились «Очерки мордвы» П.И. Мельникова-Печерского, воплотившие фольклорно-этнографический образ эрзи и мокши. В них изложены мифы о сотворении мира и человека, описаны наиболее важные божества: Чам-Пас, верховный бог нижегородской эрзи; Шкай, верховный бог мокши; Анге-Патяй, богиня-мать, жена Чам-Паса, богиня красоты; Пурьгинепаз, бог грома и дождя; Масторава, богиня эрзяно-мокшанской земли, и др. В 1889 году увидела свет книга В.Н. Майнова «Остатки мордовской мифологии», содержащая мифы о мордовских божествах (Инешкипазе, Анге-Патяй, Пурьгинепазе, Мастораве, Ведяве и др.), о сотворении земли и человека, песни и сказания о царе Тюштяне. В работе И.И. Дубасова «Очерки из истории Тамбовского края» (1890) даются сведения о космогонических воззрениях мокшан и о царе Тюштяне. Информации об истории и художественной культуре эрзи и мокши содержится в историко-этнографическом очерке И.Н. Смирнова «Мордва» (1895). Неоценимый вклад в собирание и публикацию мордовского эпоса внес финский учёный Х. Паасонен, совершивший в 1889-1890, 1898-1902 годах поездки в мордовское Поволжье. Им записаны героические мифы и песни о сотворении мира и человека, о брачных отношениях богов и людей, об избрании эрзянами инязора (царя) и его правлении. Материалы Х. Паасонена опубликованы в восьми книгах «Mordwinische Volksdichtung» в 1938-1981 годах. Много текстов мифолого-эпического характера представлено в «Мордовском этнографическом сборнике» А.А. Шахматова (1910), «Образцах мордовской народной словесности» (1882) (Вып.1. Песни на эрзянском и некоторые на мокшанском наречии), в сборнике М.Е. Евсевьева «Эрзянь морот» (1928), составленном по результатам фольклорных экспедиций, в серии «Устно-поэтическое творчество мордовского народа» (1963-1987).

Теория героического эпоса, принципы и методы изучения его сюжетов и текстов стали предметом всестороннего осмысления в трудах таких отечественных и зарубежных фольклористов и литературоведов, как А.Н. Афанасьев («Поэтические воззрения славян на природу»), А.Н. Веселовский («Историческая поэтика», «Сравнительная мифология и ее метод», «Народные представления славян»), В.М. Жирмунский («Народный героический эпос: сравнительно-исторические очерки», «Тюркский героический эпос», «Литературные отношения Востока и Запада и развитие эпоса», «Калевала» и финская школа фольклористики», «Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса»), В.Я. Пропп («Русский героический эпос», «Фольклор и действительность»), Б.Н. Путилов («Героический эпос и действительность», «Русский и южно-славянский героический эпос: Сравнительно-типологическое исследование», «Методология сравнительно-исторического изучения фольклора»), В.П. Аникин («Русский богатырский эпос», «Теория фольклорной традиции и ее значение для исторического исследования былин»), Е.М. Мелетинский («Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники», «Поэтика мифа», «Палеоазиатский мифологический эпос»), Н.Н. Поппе («Некоторые проблемы бурят-монгольского героического эпоса»), С.Ю. Неклюдов («Героический эпос монгольских народов: устные и литературные традиции»), О.М. Фрейденберг («Поэтика сюжета и жанра», «Миф и литература древности»), Д. Фрэзер («Золотая ветвь», «Фольклор в Ветхом завете»), А. Хойслер («Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах»), С. Крамер («История начинается в Шумере»), П. Домокош («Формирование литератур малых уральских народов»), M. Dugantsy («Eposet Sijzjar») и др. Различные аспекты развития национальных эпосов народов России исследовались в работах А.Г. Эндюковского, А.К. Микушева, А.Е. Китикова, Ф.И. Урманчеева, А.И. Маскаева, Л.С. Кавтаськина, А.М. Шаронова, В.И. Рогачева, Т.П. Девяткиной, Н.Г. Юрченковой. В построении общей концепции исследования значительную роль сыграли труды финно-угроведов А.В. Алешкина, А.И. Брыжинского, Н.В. Морохина, Ю.А. Калиева, В.М. Ванюшева, Ю.М. Артемьева, З.К. Тарланова и др.

Наиболее активным и плодотворным периодом в теоретическом осмыслении героического эпоса стала вторая половина ХХ - начало ХХI века. В настоящее время он существует в своей аутентичной и книжно-литературной формах.

Методологию исследования составляют историко-типологический, сравнительно-исторический, историко-генетический методы, на основе которых дается идейно-художественный анализ сюжетов и содержания произведений, проводятся фольклорно-литературные параллели, устанавливается сходство мордовского книжного эпоса с подобными эпосами других народов в сюжетах, героях, мотивах, особенностях формы; принципы историзма, развития, всеобщей связи, автономности художественного сознания, позволяющие объяснить возникновение фольклорно-литературных явлений в их конкретно-исторической, причинно-следственной обусловленности, учесть исторические изменения и напластования в сюжетах и образах, показать относительную независимость идейного развития эпоса и литературы от общественной практики, увидеть в событиях и героях песен и сказаний поэтические создания, а не копии с действительности. Важное значение придается опыту В.Г. Белинского при анализе русских былин, оцениваемый В.Я. Проппом как существенно важный и плодотворный.

Материал исследования. Материал исследования составляют поэма Я.Я. Кулдуркаева «Эрьмезь», поэмы-сказания В.К. Радаева «Сияжар» и «Тюштя», эпопея А.М. Шаронова «Масторава», аутентичный героический эпос мордвы.

Научная новизна работы. В работе впервые в отечественном литературоведении сформулировано понятие книжной формы мордовского героического эпоса, указаны её отличительные особенности, исследованы основные сюжеты и система персонажей, определен характер героической поэзии мордвы вообще, обозначены пути её развития.

Теоретическая значимость работы. Исследование вносит вклад в разработку теории мордовского героического эпоса и его книжной формы, создает базу для дальнейших разысканий в этой области, уточняет понятийный аппарат, вносит ясность в основополагающие определения героика, богатырство, героический эпос, книжная форма героического эпоса, что будет способствовать поднятию уровня научных исследований героической поэзии мордвы и эпических произведений авторского происхождения.

Практическая значимость работы. Сделанные в диссертации выводы и суждения о поэмах «Эрьмезь» Я.Я. Кулдуркаева, «Сияжар» и «Тюштя» В.К. Радаева, эпопее «Масторава» А.М. Шаронова будут способствовать более глубокому пониманию закономерностей развития мордовской литературы в её взаимодействии с устно-поэтической традицией, фольклорной художественно-эстетической культурой.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Книжная форма героического эпоса есть аутентичный текст в его научной систематизации и литературной обработке с учетом закономерностей возникновения и развития героической поэзии, особенностей её содержания, формы, поэтики и эстетики.

2. Содержание героического эпоса, включая его книжную форму, составляют мифы о сотворении земли и человека, о создании небесной и земной семьи, песни и сказания об избрании царя и его правлении, песни и сказания о богатыре Сабане, о предводителе эрзян и мокшан Гурьяне, песня «На горах на Дятловых», в совокупности образующие многоплановое повествование о мордовской истории, о народах эрзя и мокша.

3. Главными действующими лицами героического эпоса являются верховные боги эрзи и мокши Чам-Пас, Инешкипаз, Шкай, Шкабавас, богиня-мать Анге-Патяй, антипод Чам-Паса Шайтан, принимающие участие в сотворении мира, бог грома и дождя Пурьгинепаз, богиня эрзяно-мокшанской земли и её народа Масторава, богиня воды и любви Ведява, богиня хлеба и урожая Норовава и ряд других божеств, божественные птицы Иненармунь и Белый Лебедь, девушки Азравка, Литова, Васальге и др., царь Тюштян, богатыри Сабан и Гурьян, выполняющие важные функции в организации и функционировании мордовского общества на началах государственности, закона и порядка.

4. Героический эпос мордвы формировался как многосюжетное и многогеройное повествование с циклизацией произведений вокруг имени того или иного персонажа, что содержало в себе предпосылки появления эпопеи с возможностью ее перевоплощения в книжную форму с возникновением необходимых условий для этого, а именно развитой письменной литературы и высокого уровня научных исследований по фольклору и истории народа.

5. Первым опытом создания книжной формы мордовского героического эпоса является «Мордовская история» Т.Е. Завражнова и С.А. Ларионова, содержащая некоторые черты героического повествования.

6. В основу сюжета поэмы Я.Я. Кулдуркаева «Эрьмезь» положены взаимоотношения мокшанского и эрзянского князей, носящих имена реальных исторических персонажей - Пуреша и Пургаса. Текст поэмы содержит элементы героической тематики, заключающиеся в мироустроительном характере контактов Пуреша и Пургаса, что позволяет включить ее в разряд произведений, предварявших появление книжной формы мордовского героического эпоса.

7. Произведения В.К. Радаева «Сияжар» и «Тюштя» - богатырские поэмы авторского происхождения с привлечением некоторых фольклорных мотивов, что дало основание отдельным мордовским и зарубежным литературоведам 60-90-х годов ХХ века отнести их к книжной форме мордовского героического эпоса. Однако мера и характер использования фольклорной эпической традиции не позволяют их считать таковыми.

8. «Масторава» А.М. Шаронова есть авторская концепция аутентичного героического эпоса, созданная в соответствии с требованиями книжной (литературной) его формы, к которой относятся произведения, написанные на основе подлинного фольклорного материала, мифов, песен и сказаний, возникших в героический век и повествующих о зарождении мироздания и человеческого общества в его конкретном этническом образе.

Апробация работы. Материалы диссертации представлялись на международных («Филологическая подготовка преподавателя-словесника в университете», Саранск, 2001; «Функционирование языков и состояние этнокультуры восточных финно-угорских народов: проблемы и перспективы развития», Саранск, 2003; «Язык, литература, культура: диалог поколений», Чебоксары, 2003; «Литературный процесс в зеркале рубежного сознания: философский, лингвистический, эстетический, культурологический аспекты», Москва-Магнитогорск, 2004; «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве», Казань, 2006; «Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические», Чебоксары, 2006), всероссийских («Финно-угристика на пороге III тысячелетия», Саранск, 2000; «Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе», Тольятти, 2004; «Социальные конфликты в России ХVII-ХVIII веков», Саранск, 2004; «Региональная журналистика в системе СМИ России: динамика и характер развития в новых условиях», Саранск, 2006; «Русский язык в контексте национальной культуры», Саранск, 2007, «VII конгресс этнографов и антропологов России», Саранск, 2007), межвузовских («Литература: миф и реальность», Казань, 2004; «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве», Казань, 2006), межрегиональных («Взаимодействие и взаимовлияние языков и литератур народов Поволжья и Приуралья», Саранск, 2006; «Состояние национально-русского двуязычия в финно-угорских регионах Российской Федерации», Саранск, 2006), зональных («ХХХ Зональная конференция литературоведов Поволжья», Самара, 2006), республиканских («Роль науки в социально-экономическом развитии Республики Мордовия», Саранск, 2003; «Роль науки и инноваций в развитии хозяйственного комплекса региона», Саранск, 2004) научных конференциях и ежегодных Огаревских чтениях (МГУ им. Н.П. Огарева). По теме диссертации опубликовано более 30 статей (из них 7 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ), монография «Книжные формы мордовского героического эпоса: возникновение и эволюция» (Саранск, 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются цели, задачи, научная новизна, методология исследования, степень изученности проблемы, обосновывается теоретическая и практическая значимость работы, дается обзор источников, использованных при написании диссертации, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Мордовский героический эпос как художественно-эстетическое явление» рассматривается своеобразие аутентичного героического эпоса мордвы, содержание которого составляют песенные и прозаические повествования о возникновении древнемордовской народности и древнемордовской государственности, представленные героико-мифологическими и героико-эпическими мифами и песнями. В первых рассказывается о сотворении верховным богом (Чам-Пасом, Шкаем, Инешкипазом) мира и человека и об отношениях, возникших между богами и людьми, во вторых - об избрании инязора Тюшти, который закладывает основы мордовского общества, включая государственное устройство, обычаи и традиции, моральные нормы жизни. Мифы и песни выступают как составные части единой художественно-эстетической системы, общим для которых является идея творения мира, природы и человеческого общества. Однако миф в героическом эпосе играет подчиненную роль, так как воспроизводит предысторию общества, показывает, что предшествовало его современному состоянию.

Эпическая история есть история идеального развития народа, формирования и движения его сознания. Рисуя «идеальную действительность и идеальных героев», эпос сосредоточивается на этнической и социально-политической реальности. В эпических героях и событиях олицетворяются актуальные идеи и умонастроения времени. При всей их фантастичности они выражают действительное миросозерцание людей.

В первом параграфе «Понятие героического эпоса в работах теоретиков и историков литературы ХХ - начала ХХI века» рассматриваются труды В.П. Аникина, М.М. Бахтина, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, Б.Н. Путилова, В.Я. Проппа, С.Ю. Неклюдова, А.Б. Куделина, П.А. Гринцера, Б.Л. Рифтина; А.В. Алешкина, А.И. Маскаева, А.М. Шаронова, В.И. Рогачева; Ф. Урманчеева, В.М. Ванюшева, А.К. Микушева и др., посвященные проблемам национального героического эпоса.

По Е.М. Мелетинскому, героический эпос при своем возникновении опирается на космогоническую мифологию, оказавшую влияние на его формирование через образ культурного героя. О тесной связи мифа и героической поэзии писали А.Н. Веселовский («поэзия продолжает собою, на почве уже определившихся исторических отношений, деятельность мифа, как миф явился развитием слова»), В. Вунд, А.Н. Афанасьев («миф и поэзия были одно и тоже»), Н.И. Кравцов. Ю.М. Лотман принял точку зрения В.Я. Проппа, по его мнению, поэзия и миф «предстают как антиподы, каждый из которых возможен лишь на основе отрицания другого». По О.М. Фрейденберг, эпос насквозь мифичен, за каждым эпическим сказанием стоит миф, потерявший религиозную значимость. Свод мифологических историй видит в эпосе А.Ф. Лосев.

Проблемы теории книжной формы героического эпоса являются актуальными со времен «Илиады» Гомера, они имеют сложную историю в российском и зарубежном литературоведении. Ученые не могут однозначно определиться в том, что считать книжной формой эпоса. Однако ясно, что следует сосредоточиться на идентификации ее формальных жанровых признаков, не умаляя внимания к тематической составляющей текстов, претендующих на звание литературного эпоса, и активное использование фольклорного материала, сознавая, что значение имеет не масштабность авторского обращения к фольклорному источнику, а его характер. Чтобы избрать верное направление для исследования, нужно ориентироваться на классические тексты - «Илиаду», «Калевалу», «Калевипоэг», природа которых относительно хорошо изучена.

Значительным событием в развитии теории русского эпоса стали статьи о народной поэзии В.Г. Белинского, работы Ф.И. Буслаева, А.Н. Афанасьева, А.Н. Веселовского, В.Ф. Миллера и др., научные достижения которых развиты в ХХ веке В.М. Жирмунским, Д.С. Лихачевым, В.Я. Проппом, Е.М. Мелетинским, Б.Н. Путиловым, В.П. Аникиным, Ф.М. Селивановым и др. В центре внимания В.М. Жирмунского были сравнительные исследования в области героического эпоса. В работе «Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса» он раскрывает принципы сравнительного исследования устного героического эпоса. Им усовершенствована теория сравнительно-исторического изучения эпоса, стала разрабатываться методология историко-типологического исследования эпического творчества.

Выдающимся современником В.М. Жирмунского был В.Я. Пропп, автор фундаментального исследования о русском эпосе. Важнейшая заслуга В.Я. Проппа в том, что он, опираясь на методы сравнительно-исторического и историко-типологического исследования былин, осуществил их текстологический, сюжетный, содержательный и поэтический анализ.

Особое место в русском былиноведении занимают исследования Д.С. Лихачева, посвященные поэтике былин.

В начале 60-х годов ХХ века увидела свет монография Е.М. Мелетинского «Происхождение героического эпоса» (1963), написанная на международном фольклорном материале. Е.М. Мелетинский внёс существенный вклад в теорию эпоса вообще, уточнив такие категории, как герой, героический эпос, генезис героической поэзии. Для нас работа Е.М. Мелетинского интересна в том плане, что в ней он касается отчасти и мордовского героического эпоса, сопоставляя образ царя Тюшти с образом карело-финского Вяйнямейнена. Теорию героического эпоса Е.М. Мелетинский развивал также в монографиях «Поэтика мифа», «Палеоазиатский героический эпос» и других работах. Большой вклад в разработку методологии изучения былин внес Б.Н. Путилов. Историко-типологическое направление в исследовании былин развивали Ф.М. Селиванов, автор монографии «Поэтика былин», и В.П. Аникин, автор книг «Русский богатырский эпос», «Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов», С.Ю. Неклюдов. Предметом их исследования стали сюжеты, композиция, пространство и время, историзм былин, соотношение историзма с реализмом.

История книжных форм героического эпоса в финно-угорских литературах ведет свое начало с «Калевалы» Э. Леннрота, после которой появились такие произведения, как «Калевипоэг» Ф.Р. Крейцвальда, латышский «Лачплесис» А. Пумпура, «Биармия» К. Жакова, «Масторава» А. Шаронова, «Югорно» А. Спиридонова. Финский профессор К. Салламаа в статье «Уральская философия и этнофутуризм как базис финно-угорской литературы» данный список значительно расширяет, включая в него «Пермь» Д. Лехтонена, «Яг-Морт» И. Куратова, «Песню об удмуртских батырах» М. Худякова, «Мальчика раба» Ф. Жухаца. Эти тексты ученый предлагает изучать с целью нахождения общей базы для создания уральской философии. В указанном контексте объединение названных произведений в группу национальных эпосов вполне уместно. Однако под понятие классической книжной формы героического эпоса, подобной «Калевале», подпадает довольно узкий круг текстов.

Поэтическая природа «Калевалы» являлась предметом рассмотрения ученых и критиков, придерживавшихся разных теоретических концепций и научных направлений. Основные расхождения касались соотношения фольклорного и авторского начал, меры фольклорности творения Э. Леннрота. Подавляющее большинство фольклористов придерживались точки зрения, высказанной В.Г. Белинским об «Илиаде» Гомера: «Мы считаем за решительно несправедливое мнение, будто бы Илиада есть не что иное, как свод народных рапсодов: этому слишком резко противоречат ее строгое единство и художественная выдержанность». По существу, подобную же оценку «Калевале» дал В.Я. Пропп, заявивший, что современная наука не может стоять на точке зрения отождествления «Калевалы» и народного эпоса. Э. Леннрот «не следовал народной традиции, а ломал ее; он нарушал фольклорные законы и нормы и подчинял народный эпос литературным нормам и требованиям своего времени. Именно этим он создал ей величайшую популярность, угадав вкусы и эстетические потребности образованных читателей своего времени».

Говоря о художественной природе героических эпопей, следует иметь в виду то обстоятельство, что фольклорный текст, подвергнутый в той или иной степени авторской обработке или даже включенный в композицию сюжетов, подчиненных единой линии развития или общей тематике, неизменно превращается в литературное произведение, ибо начинает жить по законам и нормам литературной поэтики и эстетики и теряет такие свойства, присущие фольклору, как отсутствие канонического текста, вариативность, коллективность исполнения и восприятия, устность и даже, в известной степени, анонимность.

Приведенный выше взгляд на «Калевалу» и другие эпопеи мы находим и в воззрениях на поэму К. Жакова «Биармия», которую А.К. Микушев, В.А. Латышева, Н.В. Немирова относят к коми литературному эпосу. В.А. Латышева, анализируя «Биармию» К. Жакова, воспевшего в своем сочинении прекрасную северную страну Биармию, проводит параллель с «Калевалой» Э. Леннрота, рассматривая ритм, персональный мир, лирические мотивы, тематику, соотношение фольклорного и авторского начал в обеих поэмах.

К. Салламаа и В.А. Латышева помимо понятия «книжная форма героического эпоса» используют понятие «книжная форма эпоса», которым обозначают эпические произведения авторского происхождения вообще, написанные с использованием фольклорных текстов.

Анализ структуры, формы, способов использования мифолого-эпического и литературного материала в «Биармии» делает Н.В. Немирова, отмечающая использование К. Жаковым в процессе создания эпоса наряду с коми фольклорным материалом образов древнегреческой мифологии и поэмы А.С. Пушкина «Руслан и Людмила». По А.К. Микушеву, коми фольклорные сюжеты, мотивы, образы служат К. Жакову своего рода импульсом, толчком для выражения собственных мыслей.

Рубеж веков определяется как пограничное время, в которое вновь пробуждающиеся творческие силы рождают гениев, способных создать выдающиеся произведения, такие как мордовская «Масторава» и марийское «Югорно». Не однажды уже было высказано мнение, что для возникновения национального эпоса «должен появиться большой мастер слова». Э.С. Киуру пишет, что «без Э. Леннрота, талантливого поэта и собирателя, обогатившего нас огромным числом записанных им народных песен, не было бы и самой «Калевалы»». То же самое можно сказать об авторах «Масторавы» и «Югорно». По мнению А. Липатова, который ставит «Югорно А. Спиридонова в один ряд с «Калевалой», «Калевипоэгом» и «Песней о Гайявате», марийский эпос - это «песнь о пути становления марийского народа, результат многолетнего творческого труда и поисков».

Марийский литературный эпос только появился, поэтому его восприятие читателями и научным миром находится на стадии первого знакомства, когда происходит осмысление содержания и героев поэмы, за которым последует желание изучить её форму, стиль, структуру, приемы использования фольклора, познать законы поэтического мира «Югорно».

Существенная разница между книжной формой мордовского героического эпоса и названными выше эпическими поэмами заключается в том, что она включает в себя не только историко-песенный эпос, но и мифы о сотворении мира и человека, вследствие чего центральные ее персонажи выступают как демиурги и культурные герои, то есть она включает в себя космогоническую мифологию.

Во втором параграфе «Мифы о возникновении мироздания» рассматриваются мифологические сюжеты о сотворении мира, человека и богов верховным богом эрзи и мокши Инешкипазом. Космогоническая мифология мордвы создавалась одновременно с возникновением героического эпоса и выступает как его органическая часть. Решая сходные задачи, миф и эпос дополняют и утверждают друг друга, отвечают на вопрос, что есть эрзя-мокшанский народ и эрзяно-мокшанское общество. Часто в одном произведении соединяются миф о сотворении мира и человека и песня о царе Тюште, центральном герое эпоса. Данная особенность героической поэзии определила структуру и содержание эпического свода «Масторава», ставшего основным объектом настоящего исследования.

Сложение героического эпоса сопутствует переходу от родового общества к раннеклассовому государству, он непосредственно вырастает из космогонического мифа и является его трансформацией в художественное повествование об истории народа, вступающего на путь цивилизации, опирается, по Е.М. Мелетинскому, на традицию «повествовательного фольклора доклассового общества». Последовательность творения мира в мифологии мордвы подобна представленной в «Махабхарате», где из огромного яйца возникает всевышний Брахма, создающий воду, небо, землю, ветер, воздушное пространство, страны света и прочее. Сотворение мира означает переход от хаоса к упорядоченному космосу, обретающему определенный смысл. Процесс творения подобен библейскому: Инешкипаз вначале сотворил небо, потом - землю, солнце, луну, леса и луга, человека. Образ творца в мордовском мифе двоится так же, как в религиях востока, в которых «добрый и мудрый творец создает все хорошее, полезное для человека, а его злой соперник - вредное и дурное…».

Сходство мордовских мифов о сотворении человека с мифами других народов и с Библией обусловлено разнообразными контактами мордовских племен с соседними народами и цивилизациями и информационным обменом, который сопровождает исторический процесс в различных сферах общения. Историческая типология действует на уровне сюжетов и мотивов, сходство содержания произведений требует информационного взаимодействия, «бродячих» мифов, песен, преданий.

У. Харва высказал предположение о позднем происхождении космогонической мифологии мордвы, отметив, что идея творения чужда ей и мифы с подобными сюжетами не являются древними.

Грехопадение человека в мордовском мифе выражается в измене Богу, в отказе от установленного им образа жизни, в следовании развращающим сознание советам Шайтана, который изменил исконную природу человека, созданного невинным и безгрешным. Отчасти оно проявилось в нежелании богатого эрзянина молиться богу, чем мордовский миф подобен греческому, где достигший в чем-либо совершенства или богатства человек зазнается, перестает чтить богов и за это жесточайшим образом наказывается ими. Грехопадение совершают не первые люди - Ломань и Ава (Человек и Женщина), непосредственно сотворенные Чам-Пасом - Шкаем - Инешкипазом, а потомки первых людей, наполнившие собою землю. Пресытившись доброй жизнью, заключенной в строгие рамки морально-нравственного кодекса, они поддаются искушению Шайтана, предлагающего им свободу поведения. Причины грехопадения в мордовской мифологии социальные.

Составной частью процесса возникновения мироздания является рождение и создание богов, назначение которых в управлении природными и общественными явлениями. В пантеоне Эрзи и Мокши три верховных бога - Чам-Пас, Шкай, Инешкипаз. Чам-Пас и Шкай существуют извечно, Инешкипаз самозарождается до начала мира. От Чам-Паса происходит два божества - Шайтан и Анге-Патяй. Оба они рождаются непроизвольно, а потом помогают верховному богу в творении мира и его организации. Боги и богини, рождаясь от трех высших божеств, образуют подобие большой патриархальной семьи. Всего в пантеоне насчитывается 81 божество: 47 небесных, 29 земных, 5 божеств зла, 25 женских, 56 мужских. Женские божества активнее мужских, чем создают иллюзию их доминирования в пантеоне.

Эрзяне и мокшане верили в тесные связи богов и людей. Как и в мифологии греков, боги соединялись с девушками, уносили их на небо. В Библии «сыны божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены». От браков божеств с земными женщинами на свет появлялись князья и цари, выполнявшие функции героев.

Кроме верховных богов, активную роль в героическом эпосе выполняют Анге-Патяй, жена Чам-паса, мать-богиня, богиня красоты; Инешкиава, жена Инешкипаза, мать-богиня; Пурьгинепаз, бог грома и дождя; Ведява, богиня воды и любви; Масторава, богиня эрзяно-мокшанской земли; Масторпаз, бог подземного и потустороннего мира; Норовава, богиня урожая и хлеба; Вармава, богиня ветра; Вирява, богиня леса; Юртава, богиня дома; Комлява, богиня хмеля, вина, веселья, праздников; Мекшава, божество пчел; Ашо Локсей, божественная птица, исполнительница поручений Инешкипаза; Иненармунь, Великая птица-демиург, исполнительница поручений Инешкипаза; Идемевсь, антипод верховного бога, божество зла.

Пантеон формировался в период первобытности и раннеклассового общества. По мере появления различных видов хозяйственной и социальной деятельности возникали соответствующие божества: освоение леса и развитие лесных промыслов дали Виряву, развитие земледелия - Нороваву и Паксяву; появление представления о родной земле породило Мастораву; переход к оседлости и жизни в частных домах стал причиной возникновения Юртавы (Кудавы); осознание значения небесных стихий - дождя и грозы в жизни природы и человека породило Пурьгинепаза; формирование понятия о воде как об источнике жизни создало Ведяву и т.д.; образование в мордовском обществе инязора - великого хозяина, царя и возникновение этнического самосознания и исторического мышления породили по аналогии с земным ине азором (ине - великий, азор - хозяин) небесного великого хозяина Инешкипаза (ине - великий, шки - творец, паз - бог).

Пантеон мордвы в принципе един. Это свидетельствует о том, что в период его формирования мордва не была разделена на эрзю и мокшу.

В третьем параграфе «Мифы о семейно-брачных отношениях богов и людей» исследуются мифы о взаимоотношениях богов и людей, сюжеты которых основываются на похищении богами земных девушек с последующей женитьбой на них. Эстетика брака особенно ярко воплощена в сюжетах о сватовстве Масторпаза к Ведяве, о женитьбе Пурьгинепаза на Везорго, о выходе замуж девушки Азравки за Пурьгинепаза. Главным достоинством невесты считается её красота. Космогонический миф и героический эпос близки постольку, поскольку оба повествуют о творении мира: миф - о возникновении неба, земли и человека, героический эпос - о возникновении этнической государственности данного исторически мыслящего народа. Песни о брачных союзах между людьми и богами имеются в фольклоре многих народов - греков, грузин, западных славян, болгар. Особенность мордовских мифов заключается в активном желании некоторых девушек переместиться на небо, войти в божественную семью. Данное обстоятельство указывает на высокое положение женщины в древнем эрзяно-мокшанском обществе и позволяет писателям использовать мифологические сюжеты в своем творчестве.

В четвертом параграфе «Героико-эпические сюжеты» анализируется эпос о Тюште, основном эрзяно-мокшанском эпическом персонаже. Непосредственно вырастая из мифа, героическая песня во многом еще остается мифом и преодолевает его постольку, поскольку действующие лица в ней не боги, а люди, которые, создавая государство, выбирая инязора, организуют свою общественную и семейно-бытовую жизнь. Она сохраняет тесную связь с мифом и в том смысле, что ее главный герой - богочеловек, обладающий заданными сверхъестественными способностями, присущими богу. Роднит героическую песню с космогоническим мифом и характер ее героики. Инешкипаз проявляет себя как вселенский герой, выполняя титаническую работу по созданию неба, земли, человека и т.д. Героичность его поступков - в их созидательной сущности. Героика эпической песни - в создании инязором Тюштей мордовской государственности, в ходе которого он проявляет свои незаурядные интеллектуальные, нравственные и физические качества. Тюштя упорядочивает жизнь народа на началах справедливости, меры, закона, отторгает ее от доисторического хаоса и стихийности. Помогают ему в этом Пурьгинепаз и Инешкипаз, который поддерживает с ним связь при помощи чудесных вестников - Ашо Локсея (Белого Лебедя), Иненармунь, трех ласточек, Мекшавы (Пчелиной Матки), Черного Ворона.

Помимо многочисленных песен и преданий о царе Тюште, создателе мордовской государственности, героическая поэзия включает в себя сказания о Сабане-богатыре и чудесном Гурьяне, которые по природе своей являются героями. Героический характер носит также песня «На горах на Дятловых», рассказывающая о потере мордвой национально-государственной независимости.

Тюштянский эпос охватывает огромные временные рамки. Он воспроизводит важнейшие периоды жизнедеятельности своего героя и организуемого им общества, показывает движение реальной истории. Реальная история в песнях преобразуется, принимает идеальные формы бытия, а социально-политические оценки подводятся под эстетическую меру. Однако именно в эпосе формируется историческое сознание народа. Сюжеты, герои и события в эпических произведениях есть олицетворенные идеи и понятия, чувства и переживания, ставшие наиболее актуальными в народном сознании и поэтому передающие важнейшее направление его развития. В сюжетах обобщаются способы и формы разрешения конфликтов движущейся истории. Сюжет есть концепция действительности, воплощенная в событиях, конфликтах, отношениях.

В эпосе о Тюште сложилось семь сюжетов: 1) Тюштя и мордовская история, 2) эрзяне избирают инязора, 3) Тюштя и дочь его Кирдюня, 4) Тюштя и чудеснорожденный младенец, 5) Тюштя и сын 70-летней вдовы, 6) Тюштя и Ашо Локсей, 7) исход Тюшти. Сюжеты воспроизводят жизнь героя от его избрания царем до таинственной смерти, что повествованию придает элемент биографичности.

Основной закон «мифологического, а затем и фольклорного сюжетосложения заключается в том, что значимость, выраженная в имени персонажа и, следовательно, в его метафорической сущности, развертывается в действие, составляющее мотив; герой делает только то, что семантически сам означает». С избранием инязора жизнь эрзян упорядочивается, организуясь по высокому разуму Тюшти. На необычность Тюшти указывает его одежда: железный зипун, железные лапти, железная шляпа, железный пояс, железный жезл, медная труба на груди. В такую же одежду облачен Инешкипаз в мифе о сотворении человека. Эта аналогия указывает на близость Тюшти верховному богу. Неотъемлемый атрибут его персоны - медная труба. Если что-то нужно сказать народу, он закричит в трубу, и все его слушают или идут на его зов. Тюштя имеет чудесных вестников - три ласточки, Ворон с железным клювом, береза, Мекшава (Пчелиная Матка), через которых осуществляется его связь с Инешкипазом. В некоторых песнях Тюштя идет с народом по воде (морю), как по суше, что указывает на его божественность, связь с небом. Он проявляет свой героизм не в борьбе с врагами, а на мирном, созидательном поприще - в организации нового общества, в преодолении старого образа жизни.

Песни и их прозаические версии о Тюште бытовали вплоть до начала ХХ века. В их поздних версиях родился образ Мордовского царства - обетованной земли, где мордва живет свободно и счастливо, не зная обид и оскорблений, наносимых помещиками, царской администрацией, церковью и т.д. Тюштя рожден от брака Пурьгинепаза с земной девушкой Литавой. По представлениям мордвы, дети, рожденные от браков земных женщин с богами, становились правителями. К таковым относился, в частности исторически известный князь Пургас, имя которого производно от имени Пурьгинепаз.

Песни об избрании эрзянами инязора вполне можно считать эрзянской версией возникновения государства на основе общественного договора.

И в эрзянской, и в мокшанской эпической традиции есть сюжеты о чудеснорожденных младенцах, предназначенных верховными богами заменить Тюштю. В мокшанской песне Тюштя убивает младенца, в эрзянской чудеснорожденный тюштян изгоняет старого Тюштю. Е.М. Мелетинский в этом сюжете видит историю «смены царя-мага, одряхлевшего князя-кудесника более молодым».

Известен сюжет, в котором эрзянский инязор намеренно вступает в бой со своим противником ханом Сардой. Это сюжет о Тюште и Ашо Локсее. Тюштя не воюет только с русским царем, по отношению к другим завоевателям поступает как настоящий воин, жаждущий подвигов и побед. Песня о битве с Сардой - одно из подтверждений этому. Его войско дважды оказывается побитым Сардой, и он, оставшись в одиночестве, приходит в полное смятение. В драматическую минуту с небес является Ашо Локсей, наставляет Тюштю окропить родниковой водой мертвое войско и происходит чудо: воины оживают, и Тюштя, сильный и неукротимый, во главе воскрешенного войска снова вступает в бой. Он знает: с ним его постоянный покровитель Инешкипаз. Мотив оживления войска родниковой водой в мордовском фольклоре больше не встречается. Однако в Тюштянском эпосе он не выглядит случайным явлением, если иметь в виду, что Тюштя в других песнях мановением руки останавливает течение рек, строит над водой мосты, воздвигает города, оживляет жареных щуку и петуха. В одном из преданий он идет со своим народом на город Владимир, приступом берет его, побивает русских. Он едет на коне по воде, и вода его удерживает. И на обратном пути он передвигается по озеру. На берегу озера видит русскую красавицу, прельщается ее красотой, желает сотворить с ней грех, и она губит его. В латышском эпосе умением ходить по воде как по суше, подобно Тюште, наделен один из предков знатного рода Матис. В «Калевале» таким даром обладает Вяйнямейнен.

В народном предании Тюштя - царь, в образе которого соединяются божественное и человеческое начала. Божественное начало неизмеримо увеличивает век его жизни, человеческое - стремится ограничить, что приводит к замене физической смерти исходом на небеса. По А.Г. Эндюковскому, Тюштя «заместил собою забытое впоследствии первоначальное мифическое божество, ассимилировав его имя, палеонтология которого приводит к богине матриархальной Афревразии Иштари». В пользу такого предположения склоняет наличие озксов-молений в честь Тюшти. К нему обращаются с мольбой так же, как к Стакапазу и другим божествам. В.Н. Майнов отмечает, что на исполнение песни о Тюштяне певец просил благословения у своих односельчан. Представления о связи эпического героя с божеством как с небесным покровителем отразились и в повествовании о чудесном Гурьяне. Гурьян, как и Тюштя, - богоизбранный герой, ему помогают Инешкипаз и Пурьгинепаз, он такой же добрый, мирный и неудачливый инязор, хотя у него есть все необходимое для того, чтобы торжествовать над волей обстоятельств, какими бы злополучными они ни были. Гурьян не реализует свои необычные потенциальные возможности. Сюжет о Гурьяне указывает на то, что Тюштя не единственный Герой в героической поэзии мордвы.

Особняком в мордовском эпосе стоит сказание о Сабане-богатыре. Он изображается как обыкновенный человек, обладающий большой физической силой, занимающийся крестьянским трудом. Сказание о Сабане - единственное в своем роде эпическое произведение, в котором мордовский герой побеждает русского богатыря. Сабан - персонаж архаический, такой же, как Микула Селянинович. Сила ему дана не от Инешкипаза, а от земли-матушки. Архаичность Сабана, формирование его образа в догосударственный период мордовской истории явились причиной того, что он остался местным героем, действующим в пределах родного села. Из этого, однако, не следует, что он не общеэтнический герой, так как племенные границы в сознании члена первобытной общины совпадают с общечеловеческими. Герой, сформировавшийся в таком социуме, не всегда продвигался за его пределы, даже тогда, когда становилось известно о существовании других народов и стран, в данном случае - могущественного Московского государства. Пример русского эпоса свидетельствует о том, что старшие богатыри не трансформируются в младших, они остаются жить в том мире, который их породил. Такое явление мы видим и в сказании о Сабане. Образ Сабана возник тогда, когда еще не было четко осознаваемых представлений о таких явлениях, как народ, страна, общество, царь, государство. Поэтому узок его кругозор, а сфера влияния ограничивается одной деревней, в которой он живет естественной жизнью природного человека.

Фигуры Сабана, Тюшти, Гурьяна говорят о том, что образ эпического героя формировался параллельно общественному развитию, проходя соответствующие стадии художественной и идеологической эволюции, оставаясь в типологическом измерении неизменным - мироустроителем, выполняющим на земле волю Верховного Бога.

Песни о Тюште записаны преимущественно у заволжской мордвы Самарской, Саратовской и Оренбургской губерний. Эта мордва - та часть эрзяно-мокшанского населения, которая бежала от власти русского государства. Она-то и сохранила древнемордовский Тюштянский эпос. Мордва, оставшаяся под властью русского государства, эпос о Тюште почти забыла, а о своей истории имеет иное представление. В ее фольклоре встречаются мотивы добровольного вхождения в состав Московской Руси. Концептуально такой взгляд излагается в песне «На горах то было на Дятловых», записанной у нижегородской эрзи во второй половине XIX века в переводе с мордовского языка на русский. Дятловы горы в устье Оки в представлении нижегородской эрзи и мокши были их этническим и политическим центром, объединявшим вокруг себя земли, простиравшиеся по Оке, Волге, Цне, Суре, Мокше. Переход этого центра в руки русского царя вполне мог ассоциироваться с переходом всей мордовской земли к Московскому государству, а его потеря могла осознаваться как потеря государственной независимости. Песня «На горах на Дятловых» не имеет тематической и сюжетной связи с Тюштянским эпосом. Однако, развивая проблему исторической судьбы мордовского народа, она в определенном смысле сближается с ним, как будто продолжая его. В ней освещается новый этап русско-мордовских отношений - вступление Мордвы в состав Московского государства, которое происходит хотя и случайно, но добровольно. Эпическое сознание, вопреки историческому опыту народа и его практическому сознанию, пытается выправить изломы реального бытия, хочет освятить сложнейшие отношения между Мордвой и Русью очарованием поэтической фантазии и эстетикой фольклорной гуманистической мысли. Тема мироустройства, составляющая основу героического эпоса, раскрывается в этой песне с учетом новых обстоятельств в жизни народа - вхождением его в состав Русского государства.

Во второй главе «Своеобразие первых форм мордовского книжного эпоса» рассматриваются поэмы Я.Я. Кулдуркаева «Эрьмезь» и В.К. Радаева «Сияжар» и «Тюштя» с целью их жанровой идентификации, поскольку каждая в свое время была определена как попытка создания книжной формы мордовского героического эпоса.

В первом параграфе «Литературно-художественное воплощение элементов героического эпоса в поэме Я.Я. Кулдуркаева «Эрьмезь»» исследуются сюжетно-композиционные особенности поэмы «Эрьмезь», действие в которой развивается в соответствии с авторским замыслом на вымышленном материале с активным введением в ткань повествования фольклорных элементов и некоторых исторических деталей.

Поэма «Эрьмезь» (1935) написана на бытовом языке родного села Я.Я. Кулдуркаева с подражанием стилю народных песен, с использованием устно-поэтической символики, фольклорного миросозерцания. Это наполнило её очарованием народной эстетики, а описание событий, связанных с именами Пурейши и Пургаса, мокшанского и эрзянского князей начала XIII века, пробуждало исторические переживания. Этого оказалось достаточно для того, чтобы произведение стало популярным и приобрело славу. В своём творении Я.Я. Кулдуркаев выступил не только как художник, но и как выразитель определённой национально-исторической концепции, носитель некой эрзянской идеи, которая в 20-30-е годы ХХ века была весьма сильной. Не случайно в то время из среды эрзян выдвинулись такие гениальные личности, как С. Эрьзя, И. Яушев, Л. Русланова, а так же незаурядные поэты А. Моро, П. Кириллов, С. Вечканов, П. Гайни и др.