На протяжении всего повествования он остается с виду равнодушным и спокойным по отношению к ужасным событиям, обрушивающимся на него каждым раз с новой силой. Но с каждым новым потрясением, внутреннее напряжение героя усиливается, как видно из повествования: «И горьким оно [ожидание людей] стало, ибо впитало в себя всю печаль несбывшихся надежд, всю горечь обманутой веры, всю пламенную тоску беспредельного одиночества» Мережковский Д. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи. М.: Книжная палата, 1991. С. 100.. «Явственно была начертана глубокая дума на всех его движениях», дума «о Боге и о людях, и о таинственных судьбах человеческой жизни» Андреев Л.Н. Жизнь Василия Фивейского // Избранное. М.: Россия, 1990. С. 90.. Внутренний перелом в душе измученного личными горестями отца Василия начинается с того момента, когда он понял, что существуют «тысячи маленьких разрозненных правд», и почувствовал себя «на огне непознаваемой правды» Андреев Л.Н. Жизнь Василия Фивейского // Избранное. М.: Россия, 1990. С.91. для всех. Перед Фивейским открываются всеобщее трагическое положение и великое ожидание.

«Много думаю о себе, о своей жизни… Кто я? До каких неведомых и страшных границ дойдет мое отрицание? Вечное «нет» - сменится ли оно хоть каким-нибудь «да»? И правда ли, что «бунтом жить нельзя»? Не знаю. Не знаю. Но бывает скверно. Смысл, смысл жизни, где он?… Человек? Конечно, и красиво, и гордо, и внушительно, но конец где? Стремление ради стремления - так ведь это верхом можно поездить для верховой езды, а искать, страдать для искания и страдания, без надежды на ответ, на завершение - нелепо. А ответа нет, всякий ответ - ложь. Остается бунтовать, пока бунтуется, да пить чай с абрикосовым вареньем» - писал Л. Андреев в июле 1904 г. В. В. Вересаеву См.: Вересаев. В. В. Сочинения: В 4 т. М., 1995. Т. 4. С. 449-477.. Подобно самому Л. Андрееву, Василий Фивейский, разочаровавшись в старом образе веры, основанной на ложной религиозной истине, так ничего и не смог противопоставить ей в окружающей жизни. Читая произведение, мы отмечаем тот факт, что отец Василий проявляет бунтарские, богоборческие порывы как до, так и после неудавшегося воскрешения мертвого. Так, он отчаянно сочувствует своей плачущей жене и восклицает: ««И ты терпишь это! Терпишь! Так вот же… « Он высоко поднял сжатый кулак, но у ног его, обхватив руками колена, билась в истерике попадья…» Андреев Л. Н. Жизнь Василия Фивейского// Избранное. М.: Сов. Россия, 1990. С. 102., а во время служения в приходе и на исповеди прихожан отец Василий с гневом и отчаянием твердит: «»Его проси! Его проси!». Все чаще, с сдержанным гневом он говорил… И отворачивался» Там же. С. 100, 104.. Этот внутренний бунт против неба усугубляется еще и тем, что главный герой осознает не единичность своего горя. Внезапно он видит множество людей, которые страдают так же, как и он, но сам он бессилен помочь им: «Каждый страдающий человек был палачом для него, бессильного служителя всемогущего бога, - и было палачей столько, сколько людей, и было кнутов столько, сколько доверчивых и ожидающих взоров» Там же. С.105.. Именно это бессилие помочь чем-либо себе и другим усугубляет драму Василия Фивейского, заставляя его гневно подымать кулак в «бесстрастное небо» Там же. С. 105..

Василий Фивейский, одинокий, посреди церкви, у молчащего гроба гневно взывает: «Так зачем же я верил? Так зачем же ты дал мне любовь к людям и жалость - чтобы посмеяться надо мною? Так зачем же всю жизнь мою ты держал меня в плену, в рабстве, в оковах? Ни мысли свободной! Ни чувства! Ни вздоха! Все одним тобою, все для тебя. Один ты! Ну, явись же - я жду» Андреев Л. Н. Жизнь Василия Фивейского// Избранное. М.: Сов. Россия, 1990. С. 139..

Утрачивая какую бы то ни было надежду и веру, Василий Фивейский в порыве бунта против неба сходит с ума и погибает. Но погибает в движении, в бунтующем состоянии.

Создается впечатление, что на злую преднамеренность судьбы отец Василий отвечает преднамеренностью своей погибели в движении: «И в своей позе сохранил он стремительность бега; … как будто и мертвый он продолжал бежать» Там же. С. 141.. Герой Леонида Андреева погибает как настоящий «мученик веры» (но не как «мученик за веру»), в его непримиримости к судьбе, в его бунте против небесного молчания. Но это, в то же время, призывает читателя к борьбе, к действию. Сам Леонид Андреев подчеркивает эту мысль в письме к М. Горькому, написанному в конце ноября 1903 г.: «…посылаю рассказ - но дело вот в чем: последние четыре страницы набирать и посылать не нужно, так как хочу я их сильно переделать. Именно: меньше слез и больше бунта. Под самый конец Василий Фивейский распускает у меня нюни, а это не годится, и даже по отношению к этому человеку мерзко. Он должен быть сломан, но не побежден» Литературное наследство. Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. М.: Наука, 1965. Т. 72. С. 184-185..

Вот как подчеркивает мысль о трагедии произведения Д. Мережковский: «Для художника вопрос не в том, есть ли в жизни ужас, а есть ли в жизни трагедия. Все мы, смертные, знаем, что какие угодно ужасы с каждым из нас могут случиться, и мы уж тем, что родились, как бы согласились на них. Тут нет еще трагедии: трагедия начинается там, где есть надежда преодолеть слепую судьбу… У Андреева никакой надежды нет, а следовательно, нет никакой трагедии» Мережковский Д. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи. М.: Книжная палата, 1991. С. 190..

Бунт против Бога, в конце концов, оборачивается в душе Василия бредом и страхом, сопровождающимися галлюцинациями. Летняя гроза кажется ему разрушением и гибелью всего мира. Охваченный трепетным ужасом, в состоянии, близком к безумию, о. Василий выбегает из церкви и, пробежав немного, падает мертвым на одной из сельских улиц.

Существенным образом в повести «Жизнь Василия Фивейского» стоит проблема соотнесенности личных характеристик автора с характеристиками и образами построенных им героев произведения. В «Жизни Василия Фивейского» мы отчетливо видим трагический тип героя. Насколько соответствует творимый образ с характеристиками самого творца?

Многие исследователи, такие как В. Н. Чуваков, видели в о. Василии «модель духовного протестанта», в образе которого «узнавали себя бывшие священники, которые в преддверии революции 1905 г. заявляли о своем разрыве с поддерживающей самодержавие официальной церковью и отказывались от духовного сана». Подчеркивая мысль о построении повести вне традиций реализма, а лишь прототипически навеянной кризисными событиями в церкви и обществе далее В. Н. Чуваков заключает: «… рисуя образ бунтующего «попа» Василия Фивейского, Л. Андреев не ставил перед собой задачи создать конкретный социальный тип священника да еще сельского, которого он совершенно не знал. В «Жизни Василия Фивейского» субъективное авторское «я» всецело господствует над изображаемым и соответствующим образом, так, как это нужно Л. Андрееву, преобразует факты реальной действительности. Василий Фивейский вымышлен Л. Андреевым» Чуваков В.Н. Предисловие. М., 1993. // Андреев Л. Н. Указ. соч. С. 16. Церковная печать времен первого издания повести также обрушивалась на Л. Андреева с упреками в недостоверности творимого образа. Как утверждает Н. Колосов, «тип о. Василия Фивейского есть тип уродливый и до крайности неправдоподобный. Такие типы среди духовенства, и в особенности сельского, могут встретиться разве только лишь как редкое исключение, как бывают люди с двумя сердцами или двумя желудками…» Душеполезное чтение. www.leonidandreev.ru.

Делая вывод из всего выше сказанного, прежде всего, следует отдать должное Леониду Андрееву как художнику редкого таланта и проницательной интуиции. Как мы заметили, ни гротескно-экспрессионистский способ письма, ни тяготение к символизму не помешали писателю создать достоверный образ героя. Талант художника настолько широк и объемен, что мог отразить в повести все основные проклятые проблемы человеческого бытия. Мы убедились, что все функционально-композиционные образы и мотивы, положенные в основу текста, соответствуют мировоззренческо-философским позициям автора, как то: миром управляет единое духовное начало, равнодушное к судьбам человечества; человек, как существо, жаждущее счастья и смысла, желает постичь цель и предназначение как мироздания в целом, так и смысл своей страдальческой жизни в отдельности; одиночество и непонимание всегда сопровождают его ищущие порывы; отсутствие окончательных ответов, бессмыслие страданий, неспособность постичь конечный смысл бытия вынуждают человека бунтовать, искать выходы и решения из создавшейся ситуации. Все эти темы составляют в равной степени, как внутренний мир произведения, так и внутреннюю систему взглядов самого автора. Было бы нелепо утверждать, что человек, главный герой, помещенный в этот мир проблемных вопросов, не будет являться, в той или иной степени, отражением самой личности писателя. Проанализировав повесть, мы приходим к выводу, что в главном герое произведения в равной степени воплотилась как терзающаяся мысль писателя, так и его духовно-психологический строй. Но, что касается веры самого Леонида Андреева в Бога, и влияние на образ о. Василия, то тут у героя трагедия неподлинной веры, в то время как у писателя, несмотря на отсутствие живой веры, есть интуиция разума, мысли, которая позволяет ему утверждать определенные принципы и отвергать все ложные. Всеми жизненными вопросами, что задается о. Василий, задается и Л. Андреев. Герой, не получая на них ответ, теряет веру, основанную на ложных предпосылках. Отсутствие сакрально-мистического восприятия Бога, встречи с Ним на уровне интуиции сердца, повергает отца Василия в безумие. Л. Андреев же, в традиционном смысле, не верит изначально и чувствует подвох во всяком уповании на Бога, и поэтому провозглашает человеческие ценности, которые можно достичь только одним способом - человеческим созидательным трудом. Непрерывный поиск жизненных ориентиров, бунт, отсутствие однозначных ответов для писателя, как нам представляется, все же не позволяют говорить о трагедии Л. Андреева. Но вполне справедливо этот термин подходит ко многим героям произведений писателя, в которых нашла свое воплощение его тревожная ищущая мысль, и, среди всех героев, отец Василий Фивейский - образ наиболее показательный.

2.2 Пафос трагического в повести Л. Андреева «Иуда Искариот»

Иуда, пожалуй, самый загадочный (с психологической точки зрения) евангельский персонаж, был особенно притягателен для Леонида Андреева с его интересом к подсознательному, к противоречиям в душе человека. В этой сфере Л. Андреев, по словам М. Горького, был «жутко догадлив».

В рассказе «Иуда Искариот» Андреев дает свою версию известной евангельской притчи. Он говорил, что написал «нечто по психологии, этике и практике предательства» Литературное наследство, с.523..

Надо отдать должное художнической смелости писателя, рискнувшего обратиться к образу Иуды, тем более попытаться понять этот образ. Ведь с психологической точки зрения понять означает в чем-то и принять. Леонид Андреев эту опасность, разумеется, предвидел. Он писал: повесть «будут ругать и справа, и слева, сверху и снизу». И он оказался прав: акценты, которые были расставлены в его варианте евангельской истории («Евангелии от Андреева»), оказались неприемлемыми для многих современников, в числе которых был и Л. Толстой: «Ужасно гадко, фальшь и отсутствие признака таланта. Главное зачем?» В то же время высоко оценили повесть М. Горький, А. Блок, К. Чуковский и многие другие.

М. Волошин писал в своей рецензии: «Для искусства нет ничего более благодарного и ответственного, чем евангельские темы… Только имея под собой твердую основу во всенародном мифе, художник может достичь передачи тончайших оттенков своего чувства и своей мысли» Волошин М. Некто в сером. www.litmind.ru. Волошину показалось неделикатным и даже грубым внедрение андреевского «я» в «в законченные кристаллы евангельского рассказа» Там же., но в этой прямоте и бесцеремонности - весь Андреев.

В повести нет ни одного выдуманного персонажа, сюжет (последовательность событий) тоже, в сравнении с Евангелием, остается в пределах канонического. Но акценты, смысл описываемого Л. Андреевым отличен от евангельского.

Первоначально, в ее первой публикации в «Сборнике товарищества «Знание» за 1907 год, повесть называлась «Иуда Искариот и другие», -- очевидно, те, на ком лежит ответственность за крестную смерть Христа. В числе «других» оказываются и апостолы -- ученики Иисуса. Со злой иронией изображен Петр (в переводе с греч. -- камень), огромный, сильный и ограниченный. Это он и другой ученик Иисуса, Иоанн, спорят о том, кто из них будет находиться в Царствии Небесном рядом с Иисусом. Это Петр выпивает почти все вино, купленное для Иисуса, «с равнодушием человека, придающего значение только количеству». Иронична оценка силы Петра, содержащаяся в словах Иуды: «Разве есть кто-нибудь сильнее Петра? Когда он кричит, все ослы в Иерусалиме думают, что пришел их Мессия, и тоже поднимают крик». Это Петр, как и было предсказано Иисусом, трижды отрекается от Учителя, взятого под стражу. Что уж говорить о других, если верный ученик отрекается от Учителя…

С той же злой иронией изображен и Иоанн, любимый ученик Иисуса. В повести Л. Андреева Иоанн -- изнеженный и высокомерный, не желающий никому уступить место рядом с Иисусом.

С точки зрения Иуды, во всем сомневающийся Фома ограничен и не способен понимать иронии. Такова и авторская оценка персонажа:

«Временами Иуда чувствовал нестерпимое отвращение к своему странному другу и, пронизывая его острым взглядом, говорил раздраженно, почти с мольбою:

--Но чего ты хочешь от меня? Я все сказал тебе, все.

--Я хочу, чтобы ты доказал, как может быть козел твоим отцом? -- с равнодушной настойчивостью допрашивал Фома и ждал ответа…

Какой ты глупый, Фома! Ты что видишь во сне: дерево, стену, осла?» Андреев Л. Иуда Искариот: Избр. рассказы и повести. Минск: Изд. БГУ, 1992.

В центре повести Л. Андреева -- образ Иуды Искариота и его предательство-«эксперимент». По Евангелию, Иуда был движим меркантильным мотивом -- предал Учителя за 30 серебреников¹ (цена символична -- это цена раба в то время). В Евангелии Иуда корыстолюбив, он упрекает Марию, когда она покупает драгоценное миро для Иисуса, -- Иуда был хранителем общественной казны. Андреевскому же Иуде не свойственно сребролюбие. У Л. Андреева Иуда сам покупает для Иисуса дорогое вино, которое почти все выпивает Петр.

Повесть символична и носит притчевый характер. Притчевыми являются зачин: «И вот пришел Иуда…», повторы союза и, звучащие эпически: «И был вечер, и вечерняя тишина была, и длинные тени ложились по земле -- первые острые стрелы грядущей ночи…»

Намеренно в начале повести дается и отталкивающий портрет безобразного рыжего Иуды:

«И вот пришел Иуда… Он был худощав, хорошего роста, почти такого же, как Иисус,.. и достаточно крепок силою он был, по-видимому, но зачем-то притворялся хилым и болезненным… Короткие рыжие волосы не скрывали странной и необыкновенной формы его черепа: точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленный, он явственно делился на четыре части и внушал недоверие, даже тревогу: за таким черепом не может быть тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв. Двоилось также и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки. На другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая; и хотя по величине она равнялась первой, но казалась огромною от широко открытого слепого глаза…» Андреев Л. Иуда Искариот: Избр. рассказы и повести. Минск: Изд. БГУ, 1992..

Итак, с самого начала повествования мы видим, как порочна природа Иуды, преувеличено его безобразие, асимметричность его черт. А в дальнейшем поступки Иуды будут удивлять нас своей несуразностью: в разговорах с учениками он то молчалив, то чрезвычайно добр и радушен, что даже пугает многих его собеседников. С Иисусом Иуда подолгу не разговаривал, но Иисус любил Иуду, как и других своих учеников, часто искал глазами Иуду и интересовался им, хотя Иуда, казалось бы, недостоин этого.

С Иисусом Иуда подолгу не разговаривал, но Иисус любил Иуду, как и других своих учеников, часто искал глазами Иуду и интересовался им, хотя Иуда, казалось бы, недостоин этого. Рядом с Иисусом он выглядел низким, глупым и неискренним. Иуда постоянно лгал, так что нельзя было знать, правду говорит он в очередной раз или лжет. Вполне можно объяснить великий грех Иуды -- предательство Учителя своего - натурой Иуды. Ведь возможно, что его зависть к чистоте, непорочности Иисуса, его неограниченной доброте и любви к людям, на которые Иуда не способен, привели к тому, что он решил погубить своего учителя.

Но это лишь первое впечатление от рассказа Л. Андреева. Почему автор в начале рассказа и потом много раз сравнивает Иисуса и Иуду? «Он (Иуда) был худощав, хорошего роста, почти такого же, как Иисус», т. е. писатель ставит в один ряд два таких; казалось бы, противоположных образа, он сближает их. Между Иисусом и Иудой, как кажется, существует какая-то связь, они постоянно соединены невидимой ниточкой: глаза их часто встречаются, и мысли друг друга они почти угадывают. Иисус любит Иуду, хотя и предвидит предательство с его стороны. Но и Иуда, Иуда тоже любит Иисуса! Он любит его безмерно, он благоговеет перед ним. Он внимательно вслушивается в каждую его фразу, чувствуя в Иисусе какую-то мистическую власть, особенную, заставляющую каждого слушающего его преклоняться перед Учителем. Когда же Иуда обвинил людей в порочности, лживости и ненависти друг к другу, Иисус стал отдаляться от него. Иуда чувствовал это, воспринимая все очень болезненно, что тоже подтверждает неограниченную любовь Иуды к своему Учителю. Поэтому не удивляет стремление Иуды приблизиться к нему, быть постоянно рядом с ним. Возникает мысль, не явилось ли предательство Иуды способом приблизиться к Иисусу, но совершенно особым, парадоксальным путем. Учитель погибнет, уйдет из этого мира Иуда, и там, в другой жизни, они будут рядом: не будет Иоанна и Петра, не будет других учеников Иисуса, будет лишь Иуда, который, он уверен, больше всех любит своего Учителя.

В представлении человечества Иуда стал символом самого черного предательства. Многие выдающиеся произведения мировой литературы, закрепили эту «славу» за Иудой.

Обращение Л. Андреева к мрачному евангельскому персонажу имеет и свои внутренние причины, обусловленные андреевской концепцией человека, пессимистическими настроениями в его творчестве. Окружающая писателя реальная действительность, события отечественной истории начала ХХ века (как, в общем-то, и всей мировой истории) не позволяли быть излишне оптимистичными по отношению к нравственному состоянию человечества («но разве не могли бы они быть немного лучше», -- скажет о людях герой повести Л. Андреева). Писателя тревожил разрыв между высокими идеалами и реальными человеческими поступками, причем этот разрыв особенно заметен, «когда человек попадает в кризисную жизненную ситуацию, ситуацию «последнего» выбора… Этот нравственный раскол Андреев считал не только болезнью своих современников, но и универсальной слабостью «человека вообще» -- родовым свойством человеческой натуры. Вот почему объектом «нравственного расследования» писателя в его зрелом творчестве все чаще становятся не конкретно-исторические типы его современников, но «вечные образы», нравственно-психологические «архетипы», на протяжении веков служившие человечеству «азбукой» добра и зла».

Что же послужило мотивом злодейского поступка Иуды? С.С. Аверинцев в энциклопедии «Мифы народов мира» основным мотивом называет «мучительную любовь к Христу и желание спровоцировать учеников и народ на решительные действия» С.С. Аверинцев в энциклопедия «Мифы народов мира». М., 1992..

Из текста повести следует, что один из мотивов -- не психологического, а философско-этического характера, и он связан с сатанинскостью Иуды («Вошел же Сатана в Иуду…»). Речь идет о том, кто лучше знает людей: Иисус или Иуда? Иисус, с его идеей любви и верой в доброе начало в человеке, или Иуда, утверждающий, что в душе каждого человека -- «всякая неправда, мерзость и ложь», даже в душе доброго человека, если ее хорошенько поскрести? С этой целью Иуда решается на страшный «эксперимент». Но ему тягостна его ноша, и он рад был бы ошибиться, он надеется, что «и другие» защитят Христа: «Одной рукой предавая Иисуса, другой рукой Иуда старательно искал расстроить свои собственные планы».

Двойственность Иуды связана с его сатанинским происхождением: Иуда утверждает, что его отец -- «козел», т.е. дьявол. Иуда со свойственной ему (и объясненной автором повести) проницательностью как бы со стороны видит и оценивает людей. Автор намеренно придает Иуде «змеиные» черты: «Иуда отполз», «И, идя, как все ходят, но чувствуя так, будто он волочился по земле».

Л. Андреев не оправдывает поступка Иуды, он пытается разгадать загадку: что руководило Иудой в его поступке? Писатель наполняет евангельский сюжет предательства психологическим содержанием, и среди мотивов выделяются следующие:

мятежность, бунтарство Иуды, неуемное стремление разгадать загадку человека (узнать цену «другим»), что вообще свойственно героям Л. Андреева;

одиночество, отверженность Иуды. Иуда был презираем, и Иисус был к нему равнодушен. Мессия совсем перестал обращать внимание на Иуду: «для всех он (Иисус) был нежным и прекрасным цветком, а для Иуды оставлял одни только острые шипы -- как будто нет сердца у Иуды» Андреев Л. Иуда Искариот: Избр. рассказы и повести. Минск: Изд. БГУ, 1992.. Это безразличие Иисуса, а также споры о том, кто ближе Иисусу, кто больше его любит, стали, как сказал бы психолог, провоцирующим фактором для решения Иуды. Лишь на короткое время получил признание Иуда -- когда победил сильного Петра в метании камней, но затем опять вышло так, что все ушли вперед, а Иуда опять плелся сзади, забытый и презираемый всеми.

Обида, зависть, безмерная гордыня, стремление доказать, что именно он больше всех любит Иисуса также свойственны андреевскому Иуде. На вопрос, заданный Иуде, кто будет в Царствии Небесном первым возле Иисуса -- Петр или Иоанн, следует ответ, поразивший всех: первый будет Иуда! Все говорят, что любят Иисуса, но как они поведут себя в час испытаний -- проверить это и стремится Иуда. Может оказаться, что любят Иисуса «другие» только на словах, и тогда восторжествует Иуда. Поступок предателя -- это стремление проверить любовь других к Учителю и доказать свою любовь.

Какую же цель преследует Иуда, а вместе с ним и автор? Помимо мотивов, указанных ранее, надо вспомнить еще и о следующем: пожалуй, ничто так не привлекает людей в вере, как ореол мученичества. Именно на это и рассчитывал Иуда, разыгрывая столь страшную трагедию. Вряд ли большую роль в его поступке сыграла судьба, потому что от начала и до конца Иуда Леонида Андреева действует осмысленно. Своим поступком он подверг учеников Христа своеобразной «проверке на прочность», поставил их в такое положение, когда они должны были точно определить свое отношение к Христу. Таким образом, получается, что Иуда намного лучше других учеников понимал Христа, и его действия были просто необходимы для утверждения учения Иисуса.

В повести есть еще одна противоречивая фигура - прокуратор Понтий Пилат. Ему на суд был отдан Иисус, он проводил последний допрос. В повести нет описания этой беседы в отличие от Евангелий. В остальном, образ Пилата и его действия полностью совпадают с библейскими. После разговора с Иисусом, он, выйдя к толпе и «презрительно оттянув губы вниз, к круглому бритому подбородку», «бросает в толпу сухие, короткие слова…». Пилат заявляет, что не «нашел человека этого виновным…» Но толпе нужна жертва, ею выбирают Христа. А Пилат бездействует. И это - тоже предательство. Пассивность прокуратора Понтия Пилата не менее страшна, чем поступок Иуды Искариота.

Повесть заканчивается описанием самоубийства Иуды. Он решил повеситься на суку дерева, растущего над пропастью, чтобы, если веревка оборвется, упасть на острые камни и точно вознестись к Христу. Набрасывая веревку на дерево, Иуда шепчет, обращаясь к Христу: «Так встреть же меня ласково. Я очень устал» Андреев Л. Иуда Искариот: Избр. рассказы и повести. Минск: Изд. БГУ, 1992.. На утро тело Иуды сняли с дерева и бросили в ров, прокляв его как предателя. И остался на веки веков в памяти людей Иуда Искариот, Предатель.

Финал -- последнее слово этой сложной, противоречивой повести Л. Андреева, и потому он особенно значим:

«И в тот же вечер уже все верующие узнали о страшной смерти Предателя, а на другой день узнал о ней весь Иерусалим. Узнала о ней и каменистая Иудея, и зеленая Галилея узнала о ней; и до одного моря и до другого, которое еще дальше, долетела весть о смерти Предателя. Ни быстрее, ни тише, но вместе с временем шла она, и как нет конца у времени, так не будет конца рассказам о предательстве Иуды и страшной смерти его. И все -- добрые и злые -- одинаково предадут проклятию позорную память его; и у всех народов, какие были, какие есть, останется он одиноким в жестокой участи своей -- Иуда из Кариота, Предатель» Там же..

В финале андреевской повести слова предатель, предательство повторяются неоднократно, и, казалось бы, они предрешают пафос финала, придавая ему категоричную однозначность, определенность. Однако не думается, что автор обращался к образу Иуды всего лишь затем, чтобы еще раз заклеймить его как предателя. От интерпретации финала в подобном духе предостерегает и весь притчевый характер повествования, вызывающий столько споров уже в течение почти ста лет. В заключительных словах повести прочитывается не только безусловное осуждение. Сама эпическая интонация придает финалу торжественно-трагический размах, -- становится ясно, что речь идет о чем-то из ряда вон выходящем, по отношению к чему возможна эпическая широта повествования. Из различных толкований финала более справедливым нам представляется следующее: «Высокая поэтическая стилистика заключения, ликующая интонация -- результат осмысления происшедшего в ретроспективе мировой истории -- содержат информацию о несравненно более значимых для человечества вещах -- наступлении новой эры, которое нельзя отделить от поведения Иуды, ибо им обусловлено».

Самоубийству Иуды предшествует не только возвращение денег, но и его раскаяние. В чём раскаивается Иуда? Ведь он действует из самых чистых побуждений, из любви к Иисусу, движимый искренней верой в него - зачем ему раскаиваться? Сам же Иуда и отвечает на этот вопрос: «согрешил я, предав Кровь невинную».

Итак, Иуда считает, что совершил грех, но грех этот не в том, что он предал Иисуса на мученическую смерть, а в том, что он предал именно «Кровь невинную». Ведь Иисус, в отличие от других представителей рода человеческого, был безгрешен. Только это ставит себе в вину Иуда, только это терзает его, грызёт его совесть, и только в этом он раскаивается. Не следует забывать также, что Иуда был обычным грешным человеком, со всеми свойственными ему человеческими слабостями; ему искренне жаль Иисуса, которого он подверг столь суровым испытаниям, жаль по-человечески, простой человеческой жалостью - ведь во имя дружбы он жертвует другом. Да, следует признать, Иуда совершил грех - факт остаётся фактом: он действительно предал «Кровь невинную», безгрешного Иисуса в руки врагов, - но грех этот с лихвой искупается той безграничной преданностью, тем самоотверженным деянием, которое он совершил ради Иисуса, во имя Иисуса, жертвуя собственной жизнью, своим добрым именем, своей душой - совершил «по совету Божию», по просьбе друга («что делаешь, делай скорее»).

Отношение автора к своему персонажу прочитывается как сочувственное и потому, что многократно повторяются слова смерть, страшная смерть. Их многократный повтор также придает финалу характер торжественно-трагический.

Наконец, словосочетание жестокая участь является довольно сильным, если не прямым, маркером авторской субъективности -- авторского сочувствия.

Авторский тон повествования об Иуде в ключевых эпизодах достигает, кажется, предела в своей скорби и пронзительном лиризме. В знаменитой сцене поцелуя предателя передается и смертельная скорбь Иуды, и его отеческая нежность и любовь к «сыну, сыночку» (как не однажды он называет Иисуса в повести):

«…и зажглась в его сердце смертельная скорбь, подобная той, какую испытал перед этим Христос. Вытянувшись в сотню громко звенящих, рыдающих струн, он быстро рванулся к Иисусу и нежно поцеловал его в холодную щеку. Так тихо, так нежно, с такой мучительной любовью и тоской, что, будь Иисус цветком на тоненьком стебельке, он не колыхнулся бы его этим поцелуем и жемчужной росы не сронил бы с чистых лепестков» Андреев Л. Иуда Искариот: Избр. рассказы и повести. Минск: Изд. БГУ, 1992..

Совершенно иной тон, иная лексика присутствует в речи автора, когда он говорит о других учениках. Они засыпают во время моления Иисуса в Гефсиманском саду, когда он просит их бодрствовать, быть с ним в час испытания:

«Петр и Иоанн перекидывались словами, почти лишенными смысла. Зевая от усталости, они говорили о том, как холодна ночь, и о том, как дорого мясо в Иерусалиме, рыбы же совсем нельзя достать» Там же..

И наконец, это они -- ученики -- не защитили Иисуса от римских стражников во время его ареста:

«Как кучка испуганных ягнят, теснились ученики, ничему не препятствуя, но всем мешая -- и даже самим себе; и только немногие решались ходить и действовать отдельно от других. Толкаемый со всех сторон, Петр Симонов с трудом, точно потеряв все свои силы, извлек из ножен меч и слабо, косым ударом опустил его на голову одного из служителей, -- но никакого вреда не причинил. И заметивший это Иисус приказал ему бросить ненужный меч…

Солдаты распихивали учеников, а те вновь собирались и тупо лезли под ноги, и это продолжалось до тех пор, пока не овладела солдатами презрительная ярость. Вот один из них, насупив брови, двинулся к кричащему Иоанну; другой грубо столкнул с своего плеча руку Фомы, в чем-то убеждавшего его, и к самым прямым и прозрачным глазам его поднес огромный кулак, -- и побежал Иоанн, и побежали Фома и Иаков и все ученики, сколько ни было их здесь, оставив Иисуса, бежали» Андреев Л. Иуда Искариот: Избр. рассказы и повести. Минск: Изд. БГУ, 1992..

Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что Иуда совершает не акт предательства (холодный расчёт, крайний эгоизм были несвойственны этому человеку), а реализует, на деле доказывает свою преданность Иисусу, веру, бескорыстную жертвенность, любовь к этому святому, чистому, безгрешному страдальцу, отдающему жизнь свою во имя людей.

Выводы по второй главе

Проанализировав повесть «Жизнь Василия Фивейского», мы приходим к выводу, что:

1. В этой повести Леонид Андреев сумел дать живой, психологически убедительный образ богоборца. Трагедия его гордого смирения - самообмана, «заряженного» бунтом, - это трагедия измученного «проклятыми» вопросами человеческого разума перед лицом абсурда. Герой Андреева ищет смысла в бессмысленном; его «прыжок в Бога» оказывается падением в пропасть.

2. Разные исследователи по-разному рассматривали трагедию главного героя произведения. Исследователь В.И. Чуваков усматривает в образе о. Василия своеобразную модель для реализации творческого замысла произведениям - показать трагедию человека, утратившего старую веру, но так и не обретшего новую, истинную. Профессор и литературовед В. И. Кулешов усматривал в отце Василии фанатически верующего человека, внезапно прозревшего и ставшего на путь богоборчества. Д. Мережковский, подчеркивая мысль о трагедии произведения, отметил, что для художника вопрос не в том, есть ли в жизни ужас, а есть ли в жизни трагедия, что тут нет еще трагедии: трагедия начинается там, где есть надежда преодолеть слепую судьбу… У Андреева никакой надежды нет, а следовательно, нет никакой трагедии».

С заключением Д. Мережковского, что «у Андреева никакой надежды нет», - согласиться можно, но было бы поспешно делать вывод, следуя в логике Д Мережковского, об отсутствии трагедии. Герои Л. Андреева пытаются преодолеть судьбу, придать ей смысл, как в повести о Василии Фивейском. Проблема состоит именно в том, что в попытке «совладать» с судьбой герои произведений терпят поражение. Но сам героизм попыток бунта обоснован и призван вызвать сочувственное отношение.

3. В главном герое произведения в равной степени воплотилась как терзающаяся мысль писателя, так и его духовно-психологический строй. Но, что касается веры самого Леонида Андреева в Бога, и влияние на образ о. Василия, то тут у героя трагедия неподлинной веры, в то время как у писателя, несмотря на отсутствие живой веры, есть интуиция разума, мысли, которая позволяет ему утверждать определенные принципы и отвергать все ложные.

О повести Л. Андреева «Иуда Искариот» можно сделать следующие выводы:

1. Одной из самых примечательных интерпретаций истории Иуды Искариота является повесть Леонида Андреева «Иуда Искариот», где был создан сложный и противоречивый образ Иуды, любящего, но предающего Христа. Обращение Л. Андреева к мрачному евангельскому персонажу имеет свои внутренние причины, обусловленные андреевской концепцией человека, пессимистическими настроениями в его творчестве.

2. В рассказе «Иуда Искариот» Андреев дает свою версию известной евангельской притчи.

3. В Евангелии история Иуды -- это краткий рассказ о предательстве. Андреев же показывает психологию своего героя, подробно рассказывает, что было до и после предательства и чем оно вызвано.

4. Отношение автора к своему персонажу прочитывается как сочувственное.

5. Иуда совершил грех - факт остаётся фактом: он действительно предал «Кровь невинную», безгрешного Иисуса в руки врагов, - но грех этот с лихвой искупается той безграничной преданностью, тем самоотверженным деянием, которое он совершил ради Иисуса, во имя Иисуса, жертвуя собственной жизнью, своим добрым именем, своей душой - в этом и заключается пафос трагического в повести.

Глава 3. Произведения Л. Андреева в методико-педагогическом аспекте

Урок литературы с использованием презентации на тему «Страницы биографии Л. Андреева. Повесть «Иуда Искариот».

Цели и задачи урока:

1. Познакомить с биографией Л. Андреева; познакомиться с интерпретацией образа Иуды в русской литературе; определить позицию автора в обрисовке главного персонажа; формировать исследовательские и сопоставительные навыки анализа текста.

2. Развивать монологическую речь, способность анализировать; способствовать развитию эмоционально-образного и аналитического мышления.

3. Воспитание нравственных качеств, умение понимать другого человека.

Методы и приемы: Урок-исследование, включающий сообщения учителя и учащихся.

Оборудование: Слайдовая презентация. (Приложение), портрет Л. Андреева, раздаточный материал (текст повести «Иуда Искариот»).

Тип урока: урок внеклассного чтения

Предварительная подготовка к уроку:

Учащиеся готовят заранее индивидуальные задания:

- Сообщения о жизни и творческой деятельности Л. Андреева.

- Ответы на вопросы к повести «Иуда Искариот»:

В чем своеобразие авторского подхода к изображению Иуды как библейского героя?

Как вы понимаете выражение «иудин грех» и что нового внес в осмысление этой темы Л. Андреев?

В чем суть конфликта повести и кто такие «другие»?

Ход урока:

I. Организационный момент (положительные установки, настрой на урок).

Cлово учителя о целях и задачах урока. Учитель читает эпиграф к уроку:

«Прошлые состояния культуры постоянно забрасывают в ее будущее свои обломки: тексты, фрагменты, отдельные имена и памятники. Каждый из этих элементов имеет свой объем «памяти», каждый из контекстов, в который он включается, актуализирует некоторую степень его глубины». Ю.М. Лотман

II. Актуализация новой темы.

- Сегодня мы познакомимся с личностью и творчеством писателя, популярность которого в начале 20 века достигала популярности М. Горького; некоторые критики ставили его даже выше и писали, что как 1880-е годы прошли под знаком Чехова и 90-е - под знаком Горького, так 1990-е годы проходят под знаком Леонида Андреева (Р.И. Иванов-Разумник).

1. Сообщение ученика о жизни Л. Андреева в ранние годы

2. Класс делает записи в виде хронологической таблицы.

Рождение, семья, учеба в Орловской гимназии, а затем в петербургском университете, исключение, перевод в Москву. Книги, прочитанные в ранние годы. Литературные подделки «под Чехова», «под Гаршина», «под Толстого». Женитьба, счастливое время, знакомство с М. Горьким и первые произведения. «Среда» - содружество писателей.

3. Сообщение ученика о расцвете литературной деятельности Л. Андреева.

Поездка за границу. Жизнь и деятельность Л. Андреева в годы революций. Взгляды, отношение писателя к происходящим событиям. Произведения, написанные в этот период творчества. Неореализм Андреева.

4. Сообщение ученика о ранних рассказах Л. Андреева «Баргамот и Гараська», «Ангелочек», в которых отразилась творческая манера писателя.

5. Слово учителя - постановка проблемы.

- Посмотрите внимательно на эпиграф нашего урока. Как он соотносится с темой? Евангельская тема традиционна в мировой литературе. Уходя своими корнями в далекое прошлое, она на протяжении ряда столетий привлекала внимание многих философов, поэтов, писателей. Вопросы нравственно-этического характера делают Библию источником вдохновения многих писателей, а ее мотивы и образы входят в круг самых популярных и важных тем русской и мировой культуры. Авторы разных эпох давали новые интерпретации Вечной книги, приспосабливая жизнь библейских героев к изменениям в исторической обстановке. Так, ХХ век, насыщенный кризисами, социально-политическими проблемами, является периодом, когда евангельская тема становится особенно актуальной. Современное состояние общества, атмосфера духовной жизни заставляют задуматься над многими «вопросами бытия»: что такое любовь, истина, ложь, предательство, вера. Этим и обусловлено частое обращение писателей именно XX века - века катастроф, массового уничтожения людей, обесценивания человеческой жизни - к образу Иуды, предавшего Христа всего за 30 сребреников. В свое время к библейским мотивам и непосредственно к образу Иуды обращались: Л. Толстой, Н. Голованов, Л. Андреев, М. Булгаков, Ю. Нагибин, М. Волошин, Х.Л. Борхес и т.д. Образ Иуды, одного из учеников Христа, вызывает неоднозначное отношение к себе на протяжении многих веков существования христианства. Традиционно Иуда Искариот ассоциируется с идеей предательства, как в религиозной литературе, так и в сознании обычного человека. Однако в XX веке появились художественные тексты, где этот библейский образ осмыслялся по-новому. Одной из самых примечательных интерпретаций истории Иуды Искариота является повесть Леонида Андреева «Иуда Искариот», где был создан сложный и противоречивый образ Иуды, любящего, но предающего Христа.

- Давайте обратимся к истории создания повести, воспоминаниям М. Горького, который был свидетелем творческого замысла этого произведения и, конечно, к воспоминаниям самого писателя.

6. Комментарии учителя к слайдам.

Смерть жены, поездка на Капри, общение с Горьким, прочитанное стихотворение Рославлева, натолкнувшее Андреева на создание своей версии всемирно известного сюжета из Библии.

Горький в очерке о Л. Андрееве как раз воспроизводит события тех дней, когда писатель, не читавший в подробностях самого Евангелия, пытается представить свою версию. Безусловно, интерес вызывает точка зрения самого Андреева, которая непосредственно связана с историческими событиями в России.

7. Исследование текста.

- Каков библейский Иуда?

Согласно преданию родители Иуды Искариота бросают новорождённого в ковчежце в море, так как видят сон, что их сын станет погибелью для родителей. Через много лет, проведённых на острове Искариот, Иуда возвращается, убивает отца и совершает грех кровосмешения с матерью. После раскаяния (например, 33 года носил во рту воду на вершину горы и поливал сухую палку, пока она не зацвела), Иуда Искариот был принят в число учеников Христа.

Согласно апокрифу «Арабское евангелие детства Спасителя « Иуда Искариот жил в одном селении с Иисусом и был одержим сатаной. Когда мать привела его на лечение к маленькому Христу, Иуда, разозлившись, укусил Иисуса за бок, после чего разрыдался и был исцелен. «И тот бок Иисуса, который ему Иуда поранил, иудеи потом копьем пронзили».

Каноническими мотивами предательства Иуды считаются: сребролюбие и участие Сатаны. Но богословы не имеют единого мнения:

1) Матфей считает мотивом предательства сребролюбие : «Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошёл к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников».

2) Марк тоже настаивает на единственной и главенствующей роли сребролюбия: «И пошёл Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же, услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребреники».

3) Лука комбинирует, считая мотивом предательства и сребролюбие и участие Сатаны: «Вошел же сатана в Иуду…и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег».

4) Иоанн умалчивает о деньгах и настаивает на участии Сатаны : «И после сего куска вошел в него сатана».

Евангелисты сами «не придают сребролюбию Иуды первенствующего значения, если прямо и ясно указывают на сатану как на главного виновника». Из рассказов евангелистов «не видно, чтобы предатель ставил на первом плане сребреники». Иуда довольствовался всего тридцатью сребрениками. Иуда с легкостью расстался с деньгами. Неужели жалкий поклонник золотого кумира отважился бы на сделку, веря в божественность Иисуса?

- Каков Иуда у Л. Андреева? Его портрет, характер, противоречия?

Учащиеся находят в тексте доказательства.

Во внешности Иуды все двойственно: странный череп, «точно разрубленный с затылка»; лицо, одна сторона которого подвижна, с морщинками, другая - плоская и застывшая; разные глаза - один черный и острый, другой слепой, не смыкающийся, покрытый белесой мутью. «Голос имел переменчивый…то мужественный и сильный, то крикливый, как у старой женщины».

8. Работа в группах. Каждой группе дается задание найти описание определенной части тела Иуды, сделать соответствующие выводы.

Группа 1:

Голова, цвет волос. Необыкновенная форма черепа - раздвоенность - представляется нам символичной и демонстрирует двойственность духа его владельца: наличие светлого и темного начал. Интересная деталь: автор в тексте упоминает, что Иуда имел рыжий цвет волос. В мифологии это часто означает избранность богом, близость к Солнцу, право на власть. Боги войны часто рыжие или на рыжем коне. Многие вожди, известные личности имели этот огненный цвет волос. «Рыжий» является эпитетом божеств. Андреев недаром присваивает герою именно этот цвет волос, ведь по рассказам Предателя всегда оказывалось так, что именно ОН будет первый возле Иисуса. Иуда искренне верил в свою правоту и избранность, а главное он стремился к своей цели любыми средствами - предательство и стало способом приближения к Мессии. Кроме того, Иуда несколько раз «спасал» Христа от расправы толпы, проявляя воинственность. Но рыжий цвет волос приписывается и Иосифу, мужу Марии, матери Иисуса. Возможно, этим в данном случае еще раз подчеркивается противоречивую природу персонажа.

Группа 2:

Лицо, глаза. Изображение лица Иуды производит очень неприятное впечатление. Складывается ощущение, что за тобою постоянно подсматривает кто-то. Возможно, именно выражение лица изначально и оттолкнуло Апостолов от него. Неподвижная часть лица - омертвевшая часть души, а живая, подвижная - это та часть, которая способна к чувственности. Вот только и эта часть обрисовывается «мимическим оркестром», она словно меняет маски: от интереса, сострадания, искренней любви ко Христу до притворного спокойствия, смирения, чаще проявляемого в общении с учениками. «Напрасно …показывал он себя, стараясь сделать скромным свое раздвоенное, хищное, с крючковатым носом лицо..», «Лицо Искариота побелело и вдруг как-то быстро надвинулось на Фому - словно белое облако нашло и закрыло дорогу..», «…Иуда стыдливо оправился … и принял покорно угнетенный вид», «…в дверях стоял бледный, криво улыбающийся Иуда…».

Особое внимание автор уделяет обрисовке глаз Иуды, возвращаясь к ним каждый раз, когда нужно было сделать акцент на душевном состоянии персонажа. Как известно, «глаза - зеркало души». Образ Иуды у Андреева соотносится с традиционным представлением о бесе, нечистой силе, которых принято изображать в профиль, то есть одноглазыми. Кроме того писатель подчеркивает, что один глаз у Иуды был слепой. Его он называет никогда не смыкающимся, сравнивает его с замерзшим озером. Напротив, видящий глаз, как живая половина лица, очень подвижен. В разных ситуациях он различен: то он «живой», «насмешливый», то «беспокойный», «воровской». Разнополярна и характеристика взгляда: от полной любви, задумчивой до насмешливой, ощупывающей, презрительной. Таким образом, зеркало души также подтверждает двойственность духовного мира Иуды.

Группа 3:

Руки и пальцы. В повести изображения рук, пальцев носят экспрессивную окраску, рассказывают нам о движении чувств персонажа. «Широкая ладонь», потирающая грудь - мнимая болезнь, желание вызвать сочувствие, машущие руки - освобождение от настойчивости Апостола Фомы, нежелание открыть душу, руки, прижатые ладонь к ладони - размышление, погружение в свой внутренний мир. С отрицательной экспрессией выписаны следующие описания «липкие объятия», «ласково забрал в сои железные пальцы всю душу», «впивался в него длинными пальцами». Таким образом, описание движения рук и пальцев также свидетельствуют о раздвоенности натуры Иуды - склонной к серьезным раздумьям и вынимающей душу наизнанку, прилипчивой и дьявольски сильной.

Группа 4:

Речь Иуды, как и прочие портретные характеристики, двойственна. В начале повести говорится, что «..голос имел переменчивый: то мужественный и сильный, то крикливый… досадно-жидкий и неприятный для слуха; и часто слова Иуды хотелось вытащить из своих ушей, как гнилые шероховатые занозы». Речь изобилует ложью, от которой становится то просто весело, то неприятно. Апостолы часто отмечают, что Иуда - самый умный из всех. И это небеспочвенно: наряду с насмешливостью, злостью, она богата, афористична. Он легко вспоминает афоризмы царя Соломона, заставляет задуматься и ввергает в размышления упрямого Фому своими необыкновенными сравнениями, размышляет над вечными категориями. За нарочитой шутливость, угодничеством, откровенной лестью, злостью скрывается недюжинная натура, способная к фейерверку чувств: настоящей, искренней любви, страданию, разочарованию.

9. Слово учителя.

Иуда у Андреева явно отличается от традиционного образа из Нового Завета, почему? Проследим мысли и поступки Иуды у Андреева дальше.

- Кого пытается спровоцировать Иуда? Пойдут ли люди защищать Иисуса? Проверить любовь людей к нему.

- Каковы возможные исходы задуманного Иудой? Рассмотрим их. -Удивительно, как Иуда, казалось бы, обезопасил себя от суда, но вот выбор средства для благородной цели каков? Предательство!

- Как поступили ученики? Расскажите о казни Иисуса. Чьими глазами она показана?

10. Сообщение ученика на тему: «Казнь Иисуса».

11. Комментарии учителя.

Суд Иуды над учениками. Справедливы ли его обвинения? Какими предстают ученики Иисуса?

Образ Иуды двойствен: формально - предатель, а по сути - единственно преданный Христу человек. Предает же Христа он, чтобы выяснить, способен ли кто-нибудь из его последователей пожертвовать собой ради спасения учителя. Он приносит апостолам оружие, предупреждает их о грозящей Христу опасности, а после смерти Учителя следует за ним. В уста Иуды автор вкладывает весьма глубокий этический постулат: «Жертва - это страдания для одного и позор для всех. Вы на себя взяли весь грех. Вы скоро будете целовать крест, на котором вы распяли Христа!.. Разве он запретил вам умирать? Почему же вы живы, когда он мертв?.. Что такое сама правда в устах предателей? Разве не ложью становится она?». Сам автор охарактеризовал это произведение как «нечто по психологии, этике и практике предательства».

12. Проблемные вопросы:

- Любовь Иуды. Любит ли?

- Зачем все это? Кто такие «другие»? Почему писатель идет к тем же результатам, только выбирает сложный путь? Какова все-таки идея повести?

Автор намеревался не оправдать предательство, но выставить напоказ иные, не столь явные, но типичные его формы. Героями его рассказа стали именно «другие» - ученики Христа, его апостолы, которые, как «кучка напуганных ягнят» теснились и разбежались перед воинами, пришедшими взять учителя. В «день мести», свой последний земной день, Иуда пришел к ним, чтобы обличить и приравнять к холодным убийцам-первосвященникам. Так проясняется главная идея повести: кто не встал за правду и не сумел за нее погибнуть, - тоже предатель.

III. Закрепление новой темы.

Для закрепления пройденной темы учащимся предлагается диаграмма Венна: «Cходства и различия библейского Иуды от андреевского».

IV. Подведение итогов урока, выставление оценок.

V. Домашнее задание. Написать сочинение «Мой Иуда Искариот».

Заключение

Проведенное исследование дает нам возможность сделать следующие выводы.

Л. Андреев отражал абсурд жизни, разрушительный и трагичный характер различных мировоззрений, типичных для его поколения русской интеллигенции, и частного человека вообще.

...