Художественная модель диалога "текст – текст" в русской литературе XX века

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УЗБЕКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ МИРОВЫХ ЯЗЫКОВ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на соискание степени бакалавра по направлению образования:

5120100 - Филология и обучение языкам (русский язык)

Художественная модель диалога «текст - текст»

в русской литературе XX века

Аблаева Диана Романовна

Ташкент - 2017

ВВЕДЕНИЕ

В одной из своих работ Первый Президент Республики Узбекистан И.А.Каримов отмечал, что «современное общество значительно меняется: в условиях глобализации существенно возрастает и расширяется диалог культур, который усиливает взаимопонимание между народами, дает возможность лучше познать собственный национальный облик»Каримов И.А. По пути модернизации страны и устойчивого развития экономики. Т.16. - Т.: Узбекистан, 2008. С. 122-123. /http://academy.uz/ru/activities/part_1. Нам представляется взаимопонимание в данном контексте в основном базируется на так называемых интертестуальных, и, шире, интеркультурных связях - явлении, которое давно привлекло внимание исследователей, но все еще остается не до конца исследованным.

Данная работа посвящена исследованию интертекстуальных связей в художественных литературных текстах, в частности - в произведениях Л.Н.Андреева и М.А.Булгакова.

Обусловленность выбора темы выпускной квалификационной работы.Данная тема привлекла наше внимание на стадии выбора направления деятельности ещё при подготовке курсовой работы по литературе и представилась нам полностью соответствующей направлению исследований и научным интересам при выборе темы выпускной квалификационной работы.

Как отмечают ученые, в каждом художественном тексте присутствуют элементы, ранее употреблявшиеся в других текстах. Например, ими могут быть аллюзии, метафоры, предложения. В зависимости от авторского замысла тексты, содержащие данные элементы, являются стилизацией, интерпретацией, пародированием чужих текстов. Чужой и авторский тексты вступают во взаимосвязи на различных уровнях. Явление скрещения, контаминации текстов двух и более авторов, зеркального отражения словесных выражений принято называть интертекстом.

Практически любой текст может быть назван интертекстом. Классическую формулировку этому понятию дал Р. Барт: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и так далее - все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык» Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс,1978. - С. 78..

Ю.С.Степанов полагает, что интертекст - это то, что проступает за двумя текстами, «…он многоярусен, «многоэтажен» и на уровне первого этажа уже имеет устоявшееся наименование - интертекст. Интертекст - это то, что можно читать в прямом смысле этого слова. Следующие этажи уже вряд ли можно назвать «текстами», поскольку они состоят из «нечитаемого» - понятий, образов, представлений, идей…» Степанов Ю.С. «Интертекст», «интернет», «интерсубъект»: (к основаниям сравнительной концептологии) // Известия АН. Сер. Литературы и языка. - 2001. -Т.60,№1. - С. 3..

Наряду с термином «интертекст» в 1967 году в ряде работ Ю. Кристевой появился термин «интертекстуальность», под которым она понимает «социальное целое, рассмотренное как текстуальное целое»Кристева Ю. Семиотика. - М.: Изд-во МГУ,1970. - С. 5. .

Р. Барт считал, что «как необходимое предварительное условие для любого текста интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний: она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитат, даваемых без кавычек» Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс,1978. - С. 78..

И.П.Ильин предлагает такую формулировку: «Мы назовем интертекстуальностью эту текстуальную интеракцию, которая происходит внутри отдельного текста. Для познающего субъекта интертекстуальность - это понятие, которое будет признаком того способа, каким текст прочитывает историю и вписывается в нее» Ильин И.П. Интертекстуальность /Современное зарубежное литературоведение: Энциклопедический справочник. - М.: Интрада, 1996. - С. 217. .

С точки зрения Н.А. Фатеевой, интертекстуальность- это «…способ генезиса собственного текста и постулирования собственного авторского «Я» через сложную систему отношений оппозиций, идентификации и маскировки с текстами других авторов» Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе /Известия АН. Сер. Литературы и языка. - 1997. - Т.56,№5. - С. 12..

Ю.П. Солодуб пишет: «Интертекстуальность чаще всего трактуется как связь между двумя художественными текстами, принадлежащими разным авторам и во временном отношении определяемыми как более ранний и более поздний» Степанов Ю.С. «Интертекст», «интернет», «интерсубъект»: (к основаниям сравнительной концептологии) // Известия АН. Сер. Литературы и языка. - 2001. - Т.60, №1. - С.51..

При исследовании интертекстуальных связей в данной работе будет использоваться понятие «прецедентный текст» и «прецедентное высказывание», определение которым дал Ю.Н. Караулов: «законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; (поли)предикативная единица; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу…» Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: изд-во МГУ, 1987. - С.216..

Труды названых нами исследователей были посвящены общим вопросаминтертекстуальности и рассматривали проблему интертекстуальных связей в произведениях отдельных прозаиков и поэтов.

Материалом исследования послужили произведения «евангельского цикла» Л.Н. Андреева и роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Выбор материала для исследования продиктован тем, что Л.Н. Андреев был достойным продолжателем традиций русской литературы 2-й половины XIX века и одновременно глубоким новатором, предвосхитившим многие из путей развития мировой литературы; произведения же М.А. Булгакова не только вобрали в себя и сконцентрировали накопленный литературой и искусством в целом опыт, но и во многом предопределили развитие русской литературы второй половины XX века.

Актуальность темы нашей выпускной квалификационной работы обусловлена не ослабевающим интересом к исследованию интертекстуальных связей в художественном тексте и отсутствием работ, посвященных изучению прецедентных текстов в творчестве Л.Н. Андреева и М.А. Булгакова.

Научная новизна исследования. Научная новизна работы обусловлена неослабевающим интересом к проблемам интертекстуальности в русской прозе первой трети ХХ века. В данном исследовании производится попытка классификации и анализа интертекстуальных связей в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и трагедией Гете «Фауст» (генезис образа Воланда, проблемы добра и зла, мотивы Апокалипсиса), а также произведений Л. Н. Андреева («Иуда Искариот», «Дневник Сатаны»)

Объект исследования - интертекстуальные связи в творчествеЛ.Н. Андреева и М.А. Булгакова.

Предмет исследования. Предметом изучения стали реализованные в произведениях интертекстуальные связи и эмотивно-коммуникативные установки изучаемых авторов,художественные стратегии и поэтика ряда произведений Л.Н. Андреева и М.А. Булгакова.

Цель работы - выявить прецедентные тексты в произведениях выбраных нами авторов; проанализировать интертекстуальные связи и проследить зависимость наличия этих связей от эмотивной и эмотивно-коммуникативной установки автора.

Задачи исследования:

1) изучить научные работы по теме исследования, рассмотреть явление интертекстуальности и выявить ее основные функции;изучить типологию интертекстуальных элементов и их связей в художественном тексте;

2) выявить и исследовать интертекстуальные связи в произведениях Л.Н.Андреева и М.А.Булгакова;выявить доминантные библейские мотивы и образы-символы в исследуемых произведениях Л.Н. Андреева и М.А. Булгакова;

3) определить роль интертекстных компонентов в раздвижении временных рамок и расширении культурного пространства художественного текста, а также в создании предпосылок для возникновения различных ассоциаций; текст библейский булгаков

4) установить языковое, структурно-семантическое, функциональное своеобразие использования библейских интертекстов в художественных произведениях Л.Н. Андреева и М.А. Булгакова.

Для решения поставленных задач в работе применялись следующие методы и приемы исследования:метод систематизации и классификации материала;описательный и сопоставительный методы; метод компонентного анализа.

Теоретическая значимость данной работы определяется такими понятиями, как «прецедентный текст»», «интертекстуальность», «метатекст», «интертекст», «эмотивно-коммуникативные установки». Теоретическая значимость исследования состоит в уяснении особенностей поэтики и художественного мышления Л.Н. Андреева и М.А.Булгакова, а также в утверждении их места в русской и мировой литературе XX века.

Практическая ценность заключается в том, что материал и результаты исследования могут быть использованы в процессе преподавания теории и истории отечественной литературы в высшей школе и в средних специальных учебных заведениях, при создании учебных пособий и создании спецкурсов по истории русскойлитературы.

Апробация работы. Основные положения работы изложены в публикациях, а также обсуждены на кафедре русского языка и литературы факультета русской филологии Узбекского государственного университета мировых языков. В качестве примера публикации: «Так кто же ты?..» / Инновации мировой филологии в молодежной науке XXI века: Материалы научно-творческого проекта - 2015.Выпуск 5. (с. 98 - 100).

Структура работы определена целью, задачами и методикой исследования. Работа состоит из введения, двух глав, выводов по главам, заключения и списка использованной литературы. Список литературы включает 53 наименования.

ГЛАВА 1. ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ КАК ЗНАЧИМАЯ КАТЕГОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

1.1 ПОНЯТИЯ «ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ», «МЕТАТЕКСТ», «ИНТЕРТЕКСТ»

Художественное творчество подразумевает создание художественных произведений. Даже если автор задумал создать текст, не имеющий аналогов в мире литературы, то это вовсе не означает, что в данном оригинальном тексте нельзя будет обнаружить интертекстуальные связи. Опытный читатель сумеет увидеть внешнюю или внутреннюю интертекстуальность. Внешняя интертекстуальность подразумевает припоминание читателем похожего художественного произведения, а внутренняя интертекстуальность предполагает обнаружение в тексте заимствованных фраз и оборотов речи.

«Интертекстуальность (от лат. inter - между иtext - текст) - разные виды отношений между текстами, которые можно описывать и изучать с двух позиций - читательской и авторской. (…) С точки зрения читателя, И. - это установка на более углубленное понимание текста или разрешение его непонимания за счет экспликации многомерных связей с другими текстами. (...) С точки зрения автора, И. - это способ порождения собственного текста и утверждение своей творческой индивидуальности через сложную систему отношений идентификации, противопоставлений и маскировки с другими текстами» Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник. - М.: Флинта; Наука, 2003. - С. 221..

Основы понятийной базы интертекстуальности были заложены в начале ХХ в. в работах В.В. Виноградова, М. Жирмунского, М.М. Бахтина и других ученых. С60-70-х годов ХХ в. непосредственным предметом теоретической рефлексии становится интертекстовая практика, которая получает дальнейшее осмысление в трудах Р. Барта, О. Ронена, Ж. Леви-Стросса, Р. Якобсона, М.Фуко, У. Эко, М. Волошинова, Б.М. Гаспарова.

Сам термин«интертекстуальность» прозвучал впервые в докладе Ю. Кристевой о творчестве М.М. Бахтина в1967 г. Кристева разрабатывает концепцию интертекстуальности на основе переосмысления труда М.М. Бахтина«Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве», в котором развитие литературы представляется как постоянный творческий«диалог» между текстами, составляющими«великий интертекст» культурной традиции.

Интертекстуальность стала одним из важнейших критериев исследования текста. Данный критерий важен, поскольку обеспечивает возможность объединения текстов и даже просто возможность продолжения текстаКураш С.Б., Гринкова О.А. Об интертектстуальности оригинального и переводного текстов. Электронный ресурс. / http://www.lib.ru.

Если текст используется и интерпретируется не буквального, а в качестве средства символизации, вне связи с содержанием «пратекста», то он становится прецедентным Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь. Вып.1 /И.С. Брилева и др. - М.: Гнозис, 2004. - С. 15.. Прецедентный текст-это текст, имеющий сверхличностный характер, хорошо известный широкому окружению автора, включая его предшественников и современников. По мнению Ю. Караулова, прецедентный текст - это законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: изд-во МГУ, 1987. - С. 216.. К прецедентным текстам исследователи относят предания, мифы, притчи, легенды, сказки, но прецедентными могут быть и тексты художественной литературы, песен, рекламы.

Следует признать, что в настоящее время в мире художественной литературы существует какое-то количество прецедентных текстов и огромное число интертекстов. Интертекстуальные связи пронизывают многие произведения, и указывают на прецедентные тексты, использованные автором в качестве текстового материала.

Прецедентный текст и интертекст связывают как литературные, так и языковые связи. Вот почему интертекстуальность привлекает внимание как литературоведов, так и лингвистов. Внутрь более позднего художественного текста могут быть вплетены какие-то элементы прецедентного текста. Сходство двух произведений может быть выражено в некой общности таких литературоведческих категорий, как сюжет, композиция, некоторые черты в характерах героев, некоторая общность в описании пейзажей.

Поскольку мы имеем дело с произведениями словесного искусства, вышеозначенные черты сходства могут и должны проявиться и на уровне их словесного выражения, то есть в особенностях их лингвистического оформления. Кроме того, литературоведы отмечают, что интертекстуальные связи художественных произведений часто находят свое отражение в разного рода реминисценциях: цитат точных, неточных, «закавыченных» или остающихся неявнымиХализев В.Е. Теория литературы. - М.: Владос,1999. - С. 253-254..

Неточная цитата может отражать лингвистическую трансформацию ранее известного образа в образ совершенно новый, но построенный по общей семантической модели с первоисточником. Все это свидетельствует о том, что интертекстуальность может рассматриваться не только как литературоведческая, но и как лингвистическая проблемаСолодуб Ю.П. Интертекстуальность как лингвистическая проблема // Филологические науки. - 2000. - №2. - С.51..

Таким образом, в широком смысле интертекстуальный подход к интерпретации текста предполагает сопоставление типологически сходных явлений (произведений, жанров, направлений) как вариаций на сходные темы и структуры. В более узком варианте он представляет собой выявление в тексте конкретных, вербализированных вкраплений «чужого слова», которые занимают конкретные позиции в немДенисова Г. Некоторые аспекты презумпции семиотичности в лингвокультурном сознании и речевой деятельности: Опыт интертекстуального анализа. Электронный ресурс. / http://www.auditorium.ru.. Каждое произведение, выстраивая свое интертекстуальное поле, создает новый текст. Благодаря интертекступрецедентный текст вводится в более широкий культурно-литературный контекст.

1.2 КЛАССИФИКАЦИИ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ ВКЛЮЧЕНИЙ В ТЕКСТЕ

В трудах по лингвистике текста термины «интертекст», «интертекстуальность» вместе с термином «диалогичность» получили очень широкое распространение. Однако в современной лингвистике не существует четкого теоретического обоснования понятий, стоящих за этими терминами.

При исследовании понятия «интертекстуальность», вполне обоснованно различать две ее стороны - исследовательскую и авторскую. С точки зрения исследователя, интертекстуальность - это установка на более углубленное понимание текста или разрешение непонимания текста за счет установления многомерных связей с другими текстами, связанными с прецедентным текстом. По аналогии с интертекстуальностью можно говорить об автотекстуальности, когда непонимание разрешается за счет установления многомерных связей, порождаемых определенной циркуляцией интертекстуальных элементов внутри одного и того же текста Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе. / Известия АН. Сек.Литературы и языка. - 1997. - Т.56, №5. - С.12..

С точки зрения Н.А. Фатеевой, интертекстуальность- это способ «генезиса собственного текста и постулирования собственного авторского «Я» через сложную систему отношений оппозиций, идентификации и маскировки с текстами других авторов» Фатеева Н.А. - Там же. С. 12.. Аналогично можно говорить обавтоинтертекстуальности, когда при порождении нового текста эта система оппозиций, идентификаций и маскировки действует уже в структуре идиолекта определенного автора, создавая многомерность его авторского «Я». Таким образом, в процессе творчества вторым «Я» писателя, с которым он вступает в «диалог» может быть как писатель-предшественник, так и он сам. В процессе осмысления и описания создается «диалогичность» литературных текстов. Эта «диалогичность» делает очевидным, почему двойственность становится столь органичным способом интертекстуализации: соотнесение текста с другими порождает «двойников» как на уровне сюжета, так и на уровне «текст-текст» Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе. / Известия АН. Сек.Литературы и языка. - 1997. - Т.56, №5. - С. 13-14..

Становится очевидным, что любое интертекстуальное сближение основывается не только на лексических совпадениях, но и на структурном сходстве. Именно поэтому следует говорить не только о собственно межтекстовых связях, но и о более глубоких влияниях.

Благодаря авторской интертекстуальности все пространство художественной и культурной памяти вводится в структуру вновь создаваемого текста как смыслообразующий элемент, и, таким образом литературная традиция идет не из прошлого в настоящее, а из настоящего в прошлое. Подобной смысловой обратимостью могут обладать и тексты одного автора, что показывает, например, исследование М. Эпштейна «Медный всадник и золотая рыбка. Поэма-сказка Пушкина» Эпштейн М. Медный всадник и золотая рыбка: поэма-сказка Пушкина. / Знамя. - 1996. -№ 6. - С.214-215.. В данной работе ученый, выбирая интерпретирующим текстом так называемый «петербургский текст» Достоевского, находит общность в замысле, композиции, системе образов в двух практически одновременно созданных, но совершенно разных по жанру произведениях Пушкина («Медный всадник» и «Сказка о рыбаке и рыбке»). Основой для сопоставления послужили М. Эпштейну пушкинские автоинтертекстуальные соответствия. «То, что у Пушкина разделялось на трагический и комический варианты сюжета, у Достоевского в предельно сжатой, однообразной формуле выступает как слитый гротескно- фантастический образ: трагедия исчезнувшего города и комически застрявший среди болота медный всадник. Памятник основателю того, что так и не приобрело основы»,-заключает Эпштейн Эпштейн М. - Там же. - С. 214. . Н.А.Фатеева завершает эту интертекстуальную линию, приводя в пример слова В. Розанова: «Боже, Россия пуста… Мечтая о «золотой рыбке» будущности и исторического величия» она видит суммированный сюжет самой российской истории, аналогично тому, как сведены мотивы Пушкина - Достоевского в контекстах «На берегу пустынных волн…», «Чтоб служила мне рыбка золотая» Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе. / Известия АН. Сек.Литературы и языка. - 1997. - Т.56, №5. - С. 13-14..

Если ранее, в начале XX века, авторы стремились ассимилировать интертекст в своем тексте, вплавить его в себя вплоть до полного растворения в нем, ввести мотивировку интертекстуализации, то конец века отличает стремление к диссимиляции, к введению формальных маркеров межтестовой связи, к метатекстовой игре с «чужим» текстом. Например, в романе В. Нарбиковой «План первого лица. И второго» знаменитая фраза Ф.М. Достоевского «красота спасет мир» обыгрывается так: «Она указала туда, где была красота. «Да, - сказал Достоевский, - красиво, то есть уровень есть». В том месте, где все было для красоты, красоты не было». Любое ранее существовавшее поэтическое сообщение превращается в новое - в нем нарочито снимается ореол «высокого», и оно становится «примитивно ощутимым» Фатеева Н.А. - Там же. - С. 17-18. .

В постмодернистских текстах каждый контакт с предыдущим текстом оборачивается связью, в результате интертекстуальная связь приобретает характер каламбура, гиперболы или их взаимоналожения. Так соединяются «высокий» и «низкий» регистры художественного текста.

Анализируя тексты художественных произведений разных авторов, можно выделить центрирующие, выполняющие роль ядра при установлении интертекстуальных связей. Они указывают исследователю на интертекстуальные отношения между текстами, в которых стилевая задача выражена слабее. Например, «Флейта-позвоночник» Маяковского и «Египетская марка» Мандельштама через идею «слома позвоночника» собственного произведения. Видимо, в этом контексте можно говорить и о «сломе позвоночника» всей русской культурной традиции XX века, который был предсказан «сильными» авторами.

Таким образом, можно выделить функции интертекста в художественном тексте. В первую очередь,интертекст позволяет ввести в свой текст некоторую мысль или конкретную форму представления мысли, объективированную до существования данного текста как целого. Таким образом, «каждое произведение, выстраивая свое интертекстуальное поле, создает собственную историю культуры, переструктурирует весь предшествующий культурный фонд» Ямпольский М. Память Тиресия: Интертекстуальность и кинематограф. - М.: Инфра-М,1993. - С. 408.. Данное высказывание означает, что в художественный текст можно ввести и фрагменты «текстов» других искусств. Так, например, взаимодействуют словосочетания «Темная фигура» А. Вознесенского и виртуальное представление «Черного квадрата» К.Малевича. Таким образом, благодаря интертексту, исследуемый текст вводится в более широкий культурно-литературный контекст.

Межтекстовые связи создают вертикальный контекст произведения, в связи с чем он приобретает неодномерность смысла. В этом плане интертекст, порождая конструкции «текст в тексте» и «текст о тексте», создаетподобиетропеическихотношенийна уровне текста.

Теория интертекстуальности позволяет видеть «метафору» там, где происходит сближение явленного в тексте фрагмента и фрагмента прецедентного текста, не представленному читателю физически. Явление порождения смысла разворачивается между реально данным и тем цельным текстовым фрагментом, что присутствует у читателя в памяти. Так два текста становятся семантически смежными. Это порождает эффект метатекстовой метонимии, предельным проявлением которой является звуковой параграмматизм (когда по звуковым частям собирается анаграммированное целое).

Тенденция разворачивания вокруг исследуемого текста целого «пучка» соотносимых с ним текстов других авторов позволяет художнику слова определить свое отличие от других авторов, утвердить собственное творческое «Я» среди других и по отношению к другим. По существуинтертекстуальность становится механизмом метаязыковой рефлексии. Однако интертекстуализация и авторефлексия, доведенные до абсурда и пропущенные через теорию «деконструкции», то есть разрушения, Ж. Деррида, как раз приводят к обратному эффекту - полному растворению, рассеиванию авторского «Я» в семиотическом пространстве «чужих» слов и образов «третьего лица». Р.Барт пишет следующее: «Субъективность обычно расценивается как полнота, которой «Я» насыщает тексты, но на самом деле - это лжеполнота, это всего лишь следы тех кодов, которые составляют данное «Я». Таким образом, моя субъективность в конечном счете представляет из себя лишь банальность стереотипов» Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс,1978. - С. 14.. Следовательно, функции интертекста в каждом тексте определяются исключительно через «Я» его автора, поскольку введение интертекстуального отношения - это прежде всего попытка основательного переосмысления иного текста с целью извлечения нового смысла «своего» текста. Степень приращения смысла в этом случае и является показателем художественности интертекстуальной фигуры.Интертекстуальные связи носят различный характер, зависящий от авторского замысла.

Следует отметить органичную связь интертекстуальности с ономастикой. В текстах встречается много имен и названий (онимов), что позволяет делать вывод об ономастической составляющей понятия «интертекстуальность».

Прецедентными текстами могут быть антропонимы (имена людей), топонимы (географические названия), поэтонимы (имена в литературном произведении, выполняющие характеризующую функцию).

Функционально онимы выполняют в тексте ту роль, какую определил им автор, то есть зависят от авторского замысла.По мнению ученых, роль прецедентных текстов заключается в том, что они выступают как целостный знак, отсылающий к тексту. Функции интертекстуальности в художественном тексте заключаются в следующем:

1.введение интертекстуального отношения позволяет ввести в новый текст некоторую мысль или конкретную форму представления мысли, объективированную до существования данного текста как целого;

2.межтекстовые связи создают вертикальный контекст произведения, в связи с чем он приобретает неодномерность смысла;

3.интертекст создает подобие тропеических отношений на уровне текста, а интертекстуализация обнаруживает свою конструктивную, текстопорождающую функцию.

Интертекстуальность изучается уже несколько десятилетий, тем не менее, классификация интертекстуальных элементов и связывающих их межтекстовых связей по-прежнему остаётся проблемным вопросом. Наиболее последовательными исследователями в вопросах типологизацииинтертекстуальных элементов остаются зарубежные исследователи П.Х. Тороп и Ж. Женетт. Из российских ученых свою систему классификации интертекстуальных связей и элементов предложила Н.А.Фатееева Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе. / Известия АН. Сек.Литературы и языка. - 1997. - Т.56, №5. - С. 42.

Согласно классификации Фатеевой, интертекстуальные элементы подразделяются на собственно интертекстуальные, образующие конструкцию «текст в тексте»; паратекстуальные; метатекстуальные; гипертекстуальные; архитекстуальные.

Собственно интертекстуальные элементы, образующие конструкции текст в тексте», включают в себя цитаты и аллюзии. Понятие «цитата» подходит для обозначения воспроизведения в тексте одного и более компонентов прецедентного текста. Цитата активно нацелена на узнавание. Поэтому цитаты можно типологизировать по степени их отношения к исходному тексту, а именно по тому, оказывается интертекстуальная связь выявленным фактором авторского построения и читательского восприятия текста или нет. Наиболее чистой формой такой цитации можно считать цитаты с точной атрибуцией и тождественным воспроизведением образца.

Второй тип интертекстуальности представлен цитатами с точной атрибуцией, но нетождественным воспроизведением образца.

Следующим типом цитат являются атрибутированные переводные цитаты. Цитата в переводе никогда не может быть буквальным повтором оригинального текста. Переводные цитаты могут раскрываться ссылкой автора в тексте примечаний или комментария, таким образом, из собственно текста они переводятся в ранг метатекста.

Возможны также цитаты, атрибуция которых напоминает загадку и предполагает звуковую расшифровку.

Интертекстуальность нейтрализует границу между формальным выражением текстов по оси «стих-проза», и любой художественный текст обнаруживает стремление стать «текстом в тексте» или «текстом о тексте», то есть рождается на основе творческого синтеза элементов предшествующих текстов, как «своих», так и «чужих».

Цитатам с точной атрибуцией противостоят цитаты с расширенной атрибуцией.Большинство цитат, используемых в художественных текстах, не атрибутированы. Наипростейшим способом закодировать цитату является присоединение частицы отрицания «не» к хорошо известным цитатам из школьной программы.

К собственно интертекстуальным элементам, образующим конструкции «текст в тексте», относятся и аллюзии.

«Аллюзия (лат.allusio - намек, шутка) - риторический прием, используемый для создания подтекста и состоящий в намеке на какой- либо (...) факт. Намек осуществляется, как правило, с помощью слов или сочетаний слов, значение которых ассоциируется с определенным событием или/ и лицом» Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник. - М.: Флинта; Наука, 2003. - С. 31..

Аллюзия - заимствование определенных элементов прецедентного текста, по которым происходит их узнавание в интертексте.От цитаты аллюзию отличает то, что заимствование элементов происходит выборочно, а целое выказывание или строка прецедентного текста, соотносимая с новым текстом, присутствуют в нем как бы «за текстом». В случае цитации автор преимущественно эксплуатирует реконструктивную интертекстуальность, регистрируя общность «своего» и «чужого» текстов, а в случае аллюзии на первое место выходит конструктивная интертекстуальность, цель которой организовать заимствованные элементы таким образом, чтобы они оказывались узлами сцепления семантико-композиционной структуры текста. Подобное происходит, например, когда поэт повторяет строки своих предшественников, как бы создавая иллюзию продолжения их стиля.

Сознательная аллюзия представляют собой такое включение элемента «чужого» текста в «свой», которое должно модифицировать семантику последнего за счет ассоциаций, связанных с прецедентным текстом; если же при таких изменениях смысла не обнаруживается, то имеет место бессознательное заимствование.

Как и цитаты, аллюзии могут быть атрибутированными или неатрибутированными. Атрибуция, бывает не прямой, а «зашифрованной»; неатрибутированность же может не ощущаться как таковая при сильной насыщенности цитат данного автора в тексте.

Существует два типа аллюзий: аллюзии с атрибуцией и неатрибутированные аллюзии. Аллюзии с атрибуцией, принимая во внимание внутреннюю форму этого слова (от латинского allusion- шутка, намек) не могут быть распространенными.

Аллюзии, которые представляют собой имена собственные, обладают повышенной узнаваемостью даже без упоминания имени их автора. Именная аллюзия иногда выступает как реминисценция. Под реминисценцией следует понимать отсылку не к тексту, а к событию из жизни другого автора, которое, безусловно, узнаваемо. Впрочем, чаще всего читателям и исследователям приходится иметь дело с неатрибутированными аллюзиями. Они по своей внутренней структуре построения межтекстового отношения лучше всего выполняют функцию открытия нового в старом. Открытие требует усилий со стороны читателя, что порождает дополнительный стилистический эффект.

«Типология интертекстуальных элементов» Н.А.Фатеевой выделяет также элементы: гипертекстуальность, архитекстуальность и интертекст как троп. Гипертекстуальность является способом пародирования одним текстом другого. Архитекстуальность является жанровой связью текстов. Кроме того, интертекст может рассматриваться как троп или стилистическая фигура. Интертекстуальная связь становится особенно выразительной, если ссылка на прецедентный текст входит в состав тропа или стилистического оборота.

Таким образом, типологически выделяются шесть классов интертекстуальных элементов, обслуживающих различные виды межтекстовых связей:

1.собственно интертекстуальность, конструкция «текст в тексте», включающая цитаты и аллюзии;

2.паратекстуальность, характеризующаяся соотношениями «заглавие-текст», «эпиграф - текст»;

3.метатекстуальность, характеризующаяся созданием конструкций «текст о тексте»;

4.гипертекстуальность, характеризующаяся созданием пародий на прецедентные тексты;

5.архитекстуальность, характеризующаяся жанровой связью текстов;

6.интертекстуальные явления: интертекст как троп, интермедиальные тропы, заимствование приема, влияния в области стиля.

1.3 ИНТЕРТЕКСТ КАК ДИНАМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

В типологии, предложенной Н.А.Фатеевой Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе. / Известия АН. Сек.Литературы и языка. - 1997. - Т.56, №5. - С. 35-36. , выделяют паратекстуальность, или отношение текста к своему заглавию, эпиграфу, послесловию. Так, существуют цитаты-заглавия. Заглавие содержит в себе программу литературного произведения и ключ к его пониманию. Формально выделяясь из основного корпуса текста, заглавие может функционировать как в составе полного текста, так и независимо - как его представитель и заместитель. Во внешнем проявлении заглавие предстает как метатекст по отношению к самому тексту. Во внутреннем проявлении заглавие предстает как субтекст единого целого текста. Поэтому, когда заглавие выступает как цитата в «чужом» тексте, она представляет собой интертекст, открытый различным толкованиям. Как всякая цитата, название может быть или не быть атрибутировано, но степень узнаваемости неатрибутированного заглавия всегда выше, чем просто цитаты, поскольку оно выделено из исходного текста графически.

Писатель в готовом виде заимствует чужие заглавные формулы, конденсирующие художественный потенциал стоящего за ними текста, и наслаивает на них новый образный смысл.

Эпиграф - следующая после заглавия ступень проникновения в текст, находящаяся над текстом и соотносимая с ним как целым. Сама необязательность эпиграфа делает его особо значимым. Как композиционный прием эпиграф выполняет роль экспозиции после заглавия, но перед текстом, и предлагает разъяснения или загадки для прочтения текста в его отношении к заглавию. Через эпиграфы автор открывает внешнюю границу текста для интертекстуальных связей и литературно-языковых веяний разных направлений эпох, наполняя и раскрывая внутренний мир своего текста.

Метатекстуальность, или создание конструкций «текст о тексте», характеризует любой случай интертекстуальных связей, поскольку, будь то цитата, аллюзия, заглавие или эпиграф, все они выполняют функцию представления собственного текста в «чужом» контексте. По контрасту с ними пересказ, вариация, дописывание чужого текста и интертекстуальная игра с прецедентными текстами представляют собой конструкции «текст в тексте о тексте».

В большинстве случаев «интертекстуального пересказа» происходит трансформация формы по оси «стих-проза».Вариации на тему определенного произведения, когда его строка или несколько строк становятся импульсом развертывания нового текста, выносит на поверхность то, что в прецедентном тексте, задающем тему, «вскрылись отчетливые формулы, пригодные для разных тематических измерений» Лотман Ю.М. Структура художественного текста. - М.: Искусство, 1970. - С. 293. .

Интертекстуальность как текстовая категория отражает определеннуюзафиксированную память человечества и играет значительную роль в глобализации его культурологических знаний, является свойством любого текста. В основе любого текста лежит интертекстуальность как«диалог между текстами». Можно утверждать, что смысловой открытости текста интертекстуальностьспособствует как ключевое понятие.

«Изучение художественного текста как когнитивной диалогической деятельности можетв литературоведении открыть пути к сотрудничеству всем«измам», познающим основы и особенности художественного слова»Витковская Л., Головченко И. Когниция и образ автора в интерпретации смысла. Литературоведение XXI века. - Пятигорск: ПГЛУ, 2013. - С. 162..

Согласно Ю.Кристевой, подинтертекстуальностьюпонимаетсяконцепция, по которой слово рассматривается как«место пересечениятекстовых плоскостей, как диалог различных видов письма- самого писателя, получателя(или персонажа) и, наконец, письма, образованногонынешним и предшествующим контекстом» Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности. / Вестник СПбУ. - 1992. - Сер.2. - Вып.4. - С.53.. Таким образом, «любой текст предстает как мозаика цитаций, продукт накопления итрансформации других текстов, цитат, хорошо известных тем, сюжетов, мотивов и т.д., любой текст есть продукт впитывания и трансформациикакого-нибудь другого текста»Кристева Ю. Семиотика. - М.: Изд-во МГУ,1970. - С. 62..

Понятие интертекстуальности рассматривается как«внутритертекстовое взаимодействие», что позволяетпонять различные коды как трансформы кодов, взятых из других текстов.

Однако, по верному замечанию Р. Барта, интертекст не просто собрание цитат, принадлежащих различным авторам. Это«пространство схождения» всевозможных этнических, бытовых, научных, идеологических и других цитаций, из которых и состоит вся культура, в которую погруженлюбой человек. Пересечение различных культурных смыслов и видовписьма(письма самого автора, письма персонажа, получателя) придаетпроизведению оригинальность и новизну. Автор, высказывающий своимысли посредством символов и интертекстов из разных областей литературы, вступает в диалог с предшествующей и современной ему культурой, но ему только кажется, что творит он сам, на самом же деле языки культура используют его как орудие и творят посредством него.

Ролан Барт видел в читателе «сопроизводителятекста», наделенного более значительной функцией, чем автор, - функцией смыслопорождения, поскольку смысл рождается не во время написания произведения, а в процессе его чтения. Таким образом, важнейшим аспектом интертекстуальности выступает читательское восприятие, представляющее собой источник интертекстов.

В задачу читателявходит расшифровка скрытых, может быть бессознательно, авторомкультурных кодов. Культурный«код», по Барту, - это следы чего-то, чтоуже было читано, видено, совершено, пережито.

Интертекстуальная структура литературно - художественного произведения напоминает мозаику, на фоне которой рождается новыйсмысл.

Текст- это место постоянного взаимообмена между множествомфрагментов, подвергаемых перераспределению; новый текст создаетсяиз предшествующих- разрушаемых, отрицаемых, возрождаемых.

Показатели интертекстуальностивесьма разнообразны. Как уже отмечено, они могутбыть явными, и тогда их можно считать несомненными знаками интертекста. Но нередко они создаются самим читателем, который колеблется между предположением и полной уверенностью в том, что в данномтексте действительно содержится отсылка к другому произведению.

Следует отметить, что в то же время вовсе не преследуется цель поиска использованных источников, а скорее попытка выявления их художественных функций в новом временном пространстве. НеслучайноЮ. Кристева предостерегала от обращения с текстом с целью«изученияисточников». Сама идея интертекстуальности во всех отношениях отличается от задач теории источников. Определить их значит установитьоказанные на него влияния, включить произведение в ту или иную литературную традицию и в конечном счете показать, в чем заключаетсяоригинальность данного автора.

Таким образом, изучение источников позволяет восстановить генезис произведения и показать, в какой мере его оригинальность и неповторимость зависят от того социально-исторического контекста, в котором оно возникло. Цель такого исследования в том, чтобы объяснитьпроизведение, то есть установить его связи с эпохой. Так что, будучинеобходимым условием всякого текста, каков бы он ни был, интертекстуальность, разумеется, отнюдь не сводится к проблеме источников ивлияний.

Художественный текст - это строгая и в высшей степени упорядоченная система. Раскрытие качества и связей между элементами, составляющими этот порядок - задача филологического исследования. В свою очередь, специфика литературы определяется тем, что ее «вторичная моделирующая система», складывается в результате того, что в искусстве «образ-знак» проецируется одновременно на несколько смысловых фонов, между которыми, возникают все новые и новые отношения.

Интертекстуальный подход помогает выявитьсущностные черты литературного процесса любой культуры, размыкаетграницы текста, связывая его с многообразием других текстов. Рассмотрение самых разнообразных типов литературных практик и форм- цитата, аллюзия, палимпсест, пародия, подражание и др., дает возможностьвыделить функции интертекста и разобраться, каким образом интертекстменяет смысл того или иного текста. Важно, что интертекстуальностьявляется способом поддержания традиции и сохранения памяти о прошлом. Она заставляет тексты взаимодействовать между собой и провоцирует читателя по-новому взглянуть на известные произведения. Теория интертекста изменяет не только представление о письме, но и самиспособы чтения и анализа художественной литературы.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1

Художественный текст - это строгая и в высшей степени упорядоченная система. Раскрытие качества и связей между элементами, составляющими этот порядок - задача филологического исследования.

Текст - это место постоянного взаимообмена между множеством фрагментов, подвергаемых перераспределению; новый текст создается из предшествующих - разрушаемых, отрицаемых, возрождаемых.

Интертекстуальность стала одним из важнейших критериев исследования текста.Сам термин «интертекстуальность» прозвучал впервые в докладе Ю.Кристевой о творчестве М.М. Бахтина в1967 г.

Анализируя тексты художественных произведений разных авторов, можно выделить центрирующие, выполняющие роль ядра при установлении интертекстуальных связей.

Межтекстовые связи создают вертикальный контекст произведения, в связи с чем он приобретает неодномерность смысла. В этом плане интертекст - конструкции типа «текст в тексте» и «текст о тексте».

Интертекстуальный подход помогает выявить сущностные черты литературного процесса любой культуры, размыкает границы текста, связывая его с многообразием других текстов.

ГЛАВА 2. ОБРАЗЫ-СИМВОЛЫ КАК ЧАСТЬ ИНТЕРТЕКСТА ПРОИЗВЕДЕНИЙ М.А. БУЛГАКОВА И Л.Н. АНДРЕЕВА

В истории классической литературы существует немало имен, ставших отображением эпохи. Но некоторые среди них занимает особое положение. Творения этих мастеров слова и по сей день остаются культовыми для целой чреды поколений. Творчество Михаила Афанасьевича Булгакова и Леонида Николаевича Андреева представляет собой мистическое единство будничной исторической реальности и смелой, даже откровенной фантастики. И именно эта особенность не позволяет поставить их в один ряд с другими великими классиками. Концепция мироустройства этих писателей полна загадок, но в то же время она ясна, логична и строга.

Произведения Булгакова могут дать ответы на самые сложные вопросы времени, однако с момента их опубликования они всегда представляли некую загадку, тайну, вокруг которой велись и ведутся бесконечные споры среди критиков, литературоведов и читателей. И эти споры вызваны, с одной стороны, неоднозначностью эпохи, а с другой стороны, многогранностью таланта писателя. Б. В. Томашевский отмечает, что «произведение создает не один человек, а эпоха, подобно тому, как не один человек, а эпоха творит исторические факты» Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство. - М.: Квадрига, 2014. - С.332.. Д. С. Лихачев, оспаривая мнение Томашевского, справедливо подчеркивает, что «эпоха помимо человека ничего создать не может» и для того, чтобы понять, «куда попал автор», надо изучать и то, куда он целился, и то, каким было его «оружие», и всю сумму обстоятельств, оказавших воздействие на «полет пули». Пискаревский летописец. Там же. - С. 332.

Леонид Андреев относится к той группе писателей рубежа ХIХ-ХХ веков, чье творческое наследие в полном объеме только сейчас становится доступным для широкого круга исследователей. Поэтому именно теперь, в сходной ситуации конца века и начала нового тысячелетия, изучение его творчества, ставшего сгустком многих литературных течений XX столетия, весьма актуально.

Творчество Леонида Андреева - яркая страница в истории русской литературы. Этот оригинальный художник занимал особое место среди русских писателей начала века. Необычайная популярность при вступлении на литературное поприще сменялась периодами охлаждения к нему читателей, но на протяжении первых десятилетий XX века его творчество продолжало волновать современников, вызывая то восторг, то негодование.В работах М.Волошина, А.Блока, М.Горького, К.Чуковскогораскрывалось своеобразие его художественной манеры, особенности мировоззрения, определялось место писателя в русской литературе.

Критики и литераторы религиозно-философского направления возмущенно отмечали в произведениях Андреева вольное изложение библейских историй. Однако, резко высказываясь по поводу «кощунственного»обращения писателя с образами и сюжетами Книги Книг, Д.С. Мережковский отмечал, что Андреев интуитивно почувствовал важность постановки проблемы отношений Бога и человека.

Осмысляя свое место в литературе конца XIX - начала XX вв., Л.Н.Андреев писал, что он «для благородно рожденных декадентов - презренный реалист; для наследственных реалистов - подозрительный символист» Литературное наследство. Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. - М.: Наука, 1965. - Т. 72. - С. 351. / http://contrlist.ucoz.ru/2014/2014-03/book/dnevnik_satany-sredotochie_andreevskikh_tem.pdf. Символические образы действительно играли очень важную роль в его художественной системе. Почти все исследователи его творчества так или иначе касались этой проблемы, однако, как правило, ограничивались характеристикой их идейного содержания. Наиболее полно она представлена в работах А. Лосева и С. Аверинцева, в которых символ рассматривается с точки зрения его знаковой природы и на этом основании отграничивается от аллегории, олицетворения, метафоры, эмблемы, мифа.

Данное А. Лосевым семиотическое определение символа, как функции, разлагаемой в бесконечный ряд значений, как знака, который осуществлен «на каком-нибудь другом субстрате, не на том, который является субстратом осмысляемых вещей или событий» Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. Электронный ресурс. / http://litread.in/pages/34435/33690-34694?page=9, а также характеристика С. Аверинцевым поэтического символа как «образа, взятого в аспекте своей знаковости», Аверинцев С.С. Символ. / Аверинцев С.С. София-Логос. Словарь. 2-е, испр. изд. - К.: Дух i Лiтера, 2001, с. 155-161. / http://ec-dejavu.ru/s-2/Symbol.html позволяет сделать следующий вывод. Символ - это не самостоятельный художественный образ, имеющий свою собственную плоть, а специфическая функция, которую в определенном контексте (произведения, творчества писателя, литературного процесса и т.д.) могут выполнять различные разновидности художественного образа («тип», «олицетворение», «гротеск», «метафора», «миф» и др.). Такое понимание природы поэтического символа позволяет говорить об образах-символах, а также определять своеобразие их структуры и жанрово-композиционных функций в творчестве различных писателей. Основным предметом художественного исследования в творчестве М.А. Булгакова и Л. Андреева являются процессы самосознания и самоопределения человека переходной эпохи рубежа веков. Их «герои-мыслители» бьются над решением острейших проблем бытия и сознания человека: «что есть Мысль и Безумие?», «где границы человеческого познания?», «каковы перспективы борьбы Тьмы и Света, Добра и Зла в современном мире?». Стремясь к точному и полному выражению своих мыслей и переживаний, герои-повествователи и автор-повествователь отказываются от «обыкновенных» слов, не способных, по их мнению, верно и всесторонне запечатлеть процесс постижения истины и саму эту истину. Место этих слов занимают более емкие и многозначные, но в то же время более наглядные образы-символы, которые постепенно складываются из разрозненных впечатлений героев и отражают этапы решения ими социально-философских и нравственных проблем.

2.1 БИБЛЕЙСКИЕ ОБРАЗЫ-СИМВОЛЫ В ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н.АНДРЕЕВА И М.А. БУЛГАКОВА

Наметившаяся уже в ранний период творчества Андреева тенденция к циклизации его произведений получила развитие на следующем этапе становления его художественного мира. В 1903 году писатель задумал цикл под названием «Сказки дьявола» («Сказки бессмертного»), в который должно было войти четыре произведения: «Двадцатый», «Воскресение Лазаря», «Две женщины на войне», «Иуда». Несмотря на то, что «Две женщины» так и не были написаны, а остальные произведения создавались в разное время и публиковались по отдельности, цикл, судя по всему, все- таки состоялся, хотя и несколько видоизменился.

Вместо «Двух женщин» в цикл вошел «Бен-Товит», вместе с «Елеазаром» и «Иудой Искариотом» составившие проблемно-тематическое и жанровое единство, в основе которого лежат евангельские истории (тем более парадоксальным оказывается предлагаемое название цикла). В то же время, «Так было», («Двадцатый») получило относительно самостоятельное значение. По справедливому мнению Е. А. Михеичевой «Бен-Товита», «Елеазара» и «Иуду» в цикл объединяет «общность первоисточника единство авторской мысли и ее художественное воплощение»Михеичева Е. А. Жанровые особенности «библейских рассказов» Л. Н. Андреева// Жанрывисторико- литературном процессе. - Вологда,1985. - С.90.. Первое произведение она называет миниатюрой, а два других - крупными рассказами. Л. А. Иезуитоваохарактеризовала «Елеазара» и «Иуду Искариота» как философские притчи (параболы). Подобные жанровые определения и соответствующие им интерпретации «библейских сказаний» Андреева сегодня нуждаются в существенных уточнениях.

Одним из наиболее продуктивных ракурсом рассмотрения названных произведений представляется неомифологический. Стремление Андреева к художественному исследованию «вечных», коренных проблем человеческого бытия и сознания привело к созданию нового типа антропоморфных, гротесковых символико-мифопоэтических образов и мотивов (тьмы, ночи, смеха, лжи, стены и др.), исполняющих роль персонажей. Не случайно некоторые из них Андреев даже обозначал словами,пишущимися с большой буквы (Красный смех, Ничто и др.). Одновременно все большее символико- мифологическое значение приобретали образы героев, воплощающие дьявольское начало (Николай в новелле «В темную даль», Савва в одноименной драме) или сопрягающие христово и антихристово начала (Василий Фивейский в одноименной повести). В основе преобладающего большинства произведений Андреева лежал конфликт «Человек и Рок (Судьба Бог)», воплощенный в коллизиях сюжетных ситуациях и мотивах, имеющих символический смысл. Таким образом, в новеллистике и повестях Андреева отчетливо проявилась тенденция к неомифологизаци.