Художественная модель диалога "текст – текст" в русской литературе XX века

Чрезвычайно важную роль в «книге итогов» играет автоинтертекст. Внутренняя емкость образа Марии возникает за счет соотнесенности не только с «чужими предтекстами», но и андреевскими: он замыкает, итожит и предельно обобщает ряд женских образов из предыдущих произведений («Ложь»,«В тумане»,«Тьма»,«Проклятие зверя»,«Сашка Жегулев» и др.). Ее возраст неизвестен: «она не меняется, отчего не допустить, что ей не двадцать, а дветысячи лет»Андреев Л. Н. Собрание сочинений. В 6-ти т. - М.:1990 - 1996. - Т. 6. - С. 239.. За этовремя встреча с ней не раз приводила к гибели «чистых душой», влюбленных в нее юношей, которые не могли вынести крушения своего идеала.

Концептуальная суть и структура характеров главных героев«Дневника Сатаны»соприродна также амбивалентным героям Мережковского, сопрягавших Христово и Антихристово(начала с «двуликим Янусом» Леонардо, с Юлианом Отступником и др.). В «Петербурге» Белого у героев тоже есть лики Христа (Лихутин - Белое Домино) и Антихриста (Николай Аблеухов - Красное Домино), Лик Антихриста- Петра I проступает в Аблеухове-старшем и т.д. В героях «Мелкого беса» Сологуба чрезвычайно сильно бесовское начало (будь то Передонов, «колдунья» Вершина или сама Недотыкомка серая). Как проявление универсального сатанинского начала в «Мелком бесе» выступает смех. Стихия иронии является важнейшим концептуальным и жанрообразующим факторами в романе- мифеБелого. Всеэто (а такжетип хронотопа,предметного мира и других элементов жанровой структуры названных романов-мифов) типологически сходносхудожественным миром «Дневника Сатаны».

Специфика главных героев «Дневника Сатаны» и лежащей в его основе коллизии обусловливалась также их соотнесенностью с философской драмой Гетеи«фаустианой» символистов. Творчество немецкого поэта как бы заново открывается в начале XX века и оказывается в центре литературных и теоретических споров модернистов, в результате чегоГетеи его герой - Фауст,предстают в облике символистов, мистиков и ницшеанцев. Д. Мережковский, К.Д. Бальмонт, Вяч. Иванов не только интерпретируют, но и переводят фрагменты, а В. Брюсов всю драму «Фауст». «Анатэмой» и «Дневником Сатаны» Андреев включился в эту дискуссию и предложил свои «вариации на тему» легенды о докторе Фаусте. Первым в мировой литературе «Антифаустом» принято считать «Мастера и Маргариту» М.А.БулгаковаБэлза И.Ф. ГенеалогияМастера и Маргариты.Контекст.-М., 1978. - С.156-249.. Однако «перелицовка» фабулы и ее значительное переосмысление Андреевым позволяет поставить на это место «Дневник Сатаны».

«Пролог на небесах», в котором объясняется решение Дьявола совершить паломничество на Землю, в романе Андреева отсутствует, так как подобная сцена и мотивировка - бросить вызов Богу, познать истину и возвестить правду о судьбе человека, а заодно и поразвлечься - уже фигурировали в «Анатэме». В отличие от Фауста,Вандергуд минует увлечение наукой, так как этот этап в поисках смысла жизни уже художественно исследовался Андреевым в драме «панпсихе» «Профессор Сторицын», где затворничество и служение «чистой» науке были отвергнуты в пользу познания «живой жизни». Поэтому, как и в «Фаусте», Сатана-Вандергуд искушается любовью, властью, почестями, радостями беспечной светской жизни.Причем в силу того, что филантропическая деятельность, приносящая славу и власть, уже обнаружила свою несостоятельность в «Анатэме», эта сторона конфликта «Сатана и современный мир» воссоздана в романе пунктирно и в однозначно ироническом освещении.

Роль филантропа и «пророка - модерна» удалась Сатане на славу. Однако, несмотря на очевидный успех у публики (он в центре внимания политиков, религиозных деятелей, художников, светских дам и обывателей, жаждущих благодеяний и «нового слова»),Вандергуд/ Сатана ни на минуту не обольщается значением своей роли в судьбах человечества. Как бы гротесково сочетая в себе Давида Лейзера и Анатэму, он некоторое время, как и было задумано развлекается этой ролью. Но появление в его жизни Мари и любовь к ней поднимает героя на такую духовную высоту, которая делает дальнейшую игру невозможной. Поэтому главным поводом для искушения Сатаны стала любовь к Марии. Но и в этой коллизии, по сравнению с драмой Гете, произошла перемена ролей: любовь очеловечила, а затем погубила (внутренне взорвала) Сатану, а не его возлюбленную, которая оказалась бездушной куклой, содержанкой Магнуса.

В отличие от «Фауста», в «Дневнике Сатаны» внешние события уступили место изображению внутренней коллизии героя-рассказчика Этобылосвязанос представлениями Андреева о природе трагического в жизни современного человека. В «Письмах о театре» (1911-1913) он писал, что в XX веке по свету бродит только коммивояжер, а Л. Н. Толстой с его мировой драмой по четверти столетия сидит неподвижно. Поэтому действие и зрелище должны покинуть сцену, оставив место незримой душе человеческой Андреев Л. Н. Собрание сочинений. В 6-ти т. - М.:1990 - 1996. - Т. 6. - С. 514..

Таким образом,«фаустианское» начало позволило Андрееву создать роман - миф о пришествии на Землю Антихриста и Конце света. Кроме того, «Дневник Сатаны» включал автоинтертекст андреевского Апокалипсиса: от «Красного смеха» (где уже «выпускали смерть из-за загородки») до «Трех ночей»,«Воскресения всех мертвых», и «Черта на свадьбе». Это еще больше увеличивало семантическую емкость и многоплановость «книгиитогов».

Судьба Булгакова складывалась так, что «ни в одном из своих крупных произведений он не успевал полностью договорить о том, о чем хотел сказать» Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. - М.:Просвещение, 1983. -С.75.. Исключение тут составляет роман «Мастер и Маргарита», в котором получили свое конечное завершение все главные булгаковские мотивы - как прозы, так и драматургии. Роман подводит итог всем творческим и философским исканиям Булгакова и является объединением всех лейтмотивов творчества писателя.

Проблема добра и зла является одним из главных вопросов в философии и литературе. Чаще зло рассматривается как «противоположность добру»Мифологический словарь. Электронный ресурс. / http://gufo.me/content_mifenc/satana-9800.html. По Ницше же оно так же необходимо, как и добро. В романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» эти понятия тесно связаны и переплетены. Интертекстуальные связи, анализ истории создания романа и образа Воланда помогает раскрыть суть одного из самых сложных литературных творений. Роман «Мастер и Маргарита» как бы аккумулирует поиски писателя, концентрирует все важные для Булгакова смыслополагающие мотивы добра, истины, веры, зла, власти, порядка, покоя, памяти о прошлом, знания, шутовства, театральности, возмездия, милосердия и многие другие. В «Мастере и Маргарите» Булгаков переосмысливает один из основных мотивов - мотив Антихриста.

Необходимо отметить определенную трансформацию образа дьявола от Гете через Пушкина и Достоевского к Булгакову. В «Фаусте» Мефистофель предстает как «дух злобы, демон лжи, коварства». Он заключает с Фаустом пари: способен ли человек устоять против козней сатаны и остаться человеком, или же он обречен на падение? Формально победил Мефистофель, потому что Фауст произносит роковые слова: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». В «Сцене из Фауста» А. С. Пушкина Мефистофель уже не побуждает Фауста на какое-нибудь злое дело, а лишь собирается выполнить его приказ утопить корабль, на котором находится «мерзавцев сотни три». Все они, таким образом, в соответствии с карательной функцией «ведомства Воланда», будут казнены. И человек, и бес сливаются как бы в одно целое. Скука и цинизм, тоска и безразличие парят в душе пушкинского Фауста, «лишнего человека» в обществе лжи и безверия. Отсюда его стремление хоть как-то бороться с этим миром, но бороться по-мефистофельски: «Все утопить...». В романах Ф. М. Достоевского дьявол становится как бы второй, безнравственной стороной человека. Отсюда традиционный мотив «двойничества», тема борьбы человека с мрачными сторонами своей души. Однако, если в «Преступлении и наказании» раздвоенность Раскольникова оборачивается ее возможным преодолением, есть надежда на духовное воскресение героя, то в «Братьях Карамазовых» и «Бесах» дьявольская сторона души чем дальше, тем больше заслоняет в человеке все доброе и хорошее. Так и один из центральных образов романа «Мастер и Маргарита» - Воланд - также очень далек от классического образа «духа тьмы» Священного Писания.

Традиционно считается, что главное занятие Сатаны - неутомимое сеяние соблазнов, разрушений и зла. Сатана (евр. sвtвn, арам. sвtвnв- противник, противоречащий, обвинитель) в религиозно-мифологических представлениях иудаизма и христианства главный антагонист бога, враг человеческого рода, царь ада и повелитель бесов. Для обозначения дьявола употребляются имена: Вельзевул, Люцифер, Мефистофель, Воланд и дрМифологический словарь. Электронный ресурс. / http://gufo.me/content_mifenc/satana-9800.html. В романе обнаруживается несколько из перечисленных значений, не вполне совпадающих и не ограничивающихся ими. Сатана противостоит Богу не на равных основаниях, не как божество, но как падшее творение бога и мятежный подданный его державы, который может в конечном счете содействовать выполнению божьего замысла Мифологический словарь. Там же..Воланд говорил Левию Матвею: «что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все живое, из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом»Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. - Москва: Художественная литература, 1988. - С. 349..

В Евангелии от Матфея упоминается имя Вельзевул. Библия связывает это имя с именем бога филистимлян Бал-Зебуба -- Повелителя мух. В романе Воланд предстал перед Маргаритой в грязной рубахе, лежащий, с амулетом на шее в виде жука. В образе Воланда органически сплавлено множество литературных источников. Само имя взято из «Фауста» Гете, оно является одним из имен дьявола. Важно и то, где и когда он появляется. Воландпоявляется в час жаркого заката у Патриарших прудов. Патриаршие получили свое название от Патриаршей слободы, она еще называлась Козья. Патриаршая Козья в семантике булгаковского романа прочитывается как Богочертовское место. Воланд появляется в Москве у болота, ставшего прудом, из которого, к тому же, нельзя напиться. Болото, по народным преданиям, -место обитания нечистой силы. Важно, что действие в романе происходит в канун Пасхи: начинается в Страстную среду, а заканчивается в ночь с Великой субботы на Воскресение. По Библии в среду произошло предание Иудой Иисуса, в пятницу происходит распятие Иисуса, а в ночь с субботы на воскресение Его воскрешение. Можно предположить, что в эти дни страстной недели происходит борьба божественной силы.

Воланду и его свите трудно дать однозначную характеристику. Образ Воланда амбивалентен: это вроде бы и дьявол, но он в то же время выполняет функции Бога.Воланда нельзя интерпретировать только как зло, возможно он является сплетением двух начал - света и тьмы, и его миссия - установить справедливость. В его поступках четко прослеживаются порывы милосердия. Теория Воланда: «Каждому будет дано по его вере».Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. - Москва: Художественная литература, 1988. -С.265.

С образом Воланда связан важнейший мотив - мотив веры. Булгаковым высказывается прямое отрицание неверия, безбожия, атеизма. «Простите мою назойливость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? … Вы - атеисты?!»Булгаков М. А. Там же. -С.19. - с ужасом спрашивает Воланд Берлиоза и Бездомного. Дальнейшее развитие событий показывает, что даже с точки зрения сатаны безбожие - самый страшный грех: и Бездомный, и Берлиоз за него жестоко наказаны, первый - безумием, второй - небытием. Вера в любых богов по Булгакову предпочтительнее атеизма. Рефреном по роману идет восклицание: «О боги, вы боги!», свидетельствующие о множественности человеческих представлений о божественном, которая Булгаковым вовсе не осуждается. Для Булгакова христианство - лишь одна из возможностей духовных исканий человечества. «Защищая веру в любой форме и ополчаясь против атеизма, он искажает евангелие, зато использует и идеи иудаизма, и идеи буддизма, и идеи единой вселенской церкви В.Соловьева»Галинская И.Л. Загадки известных книг. - М.: АСТ - Пресс, 2005. - С.44.. Однако писатель отчетливо осознает значимость христианства как прекраснейшей этической доктрины, являющейся воплощением Любви и Всепрощения.

Кто же все-таки Воланд на самом деле? Для Иванушки Воланд-«иностранный шпион». Для Берлиоза - «профессор истории, сумасшедший иностранец», для Степы Лиходеева -«черный маг», для Мастера - «литературный персонаж».Воланд - вселенная, черный необъятный космос.

Как справедливо отмечает А. КрасильниковКрасильников А. Айсберги антисемитизма. Электронный ресурс. / http://a.kras.cc/2014/05/blog-post_8253.html, Воланд уподобленИешуа, но их власть разграничена на два различных принципа.Воланд у Булгакова - это вовсе не продукт темных, низших сил природы, он - олицетворение самой природы, жизни. А природа или жизнь существуют абстрактно, независимо от человека.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 2

Творчество Михаила Афанасьевича Булгакова и Леонида Николаевича Андреева представляет собой мистическое единство будничной исторической реальности и смелой, даже откровенной фантастики.

Основным предметом художественного исследования в творчестве М.А. Булгакова и Л.Н.Андреева являются процессы самосознания и самоопределения человека переходной эпохи рубежа веков. Их «герои-мыслители» бьются над решением острейших проблем бытия и сознания человека: «что есть Мысль и Безумие?», «где границы человеческого познания?», «каковы перспективы борьбы Тьмы и Света, Добра и Зла в современном мире?».

Неомифология Андреева возникает на основе жанровой структуры его новелл и повестей, сохраняя основные свойства их поэтики (гротесковость и символичность образов, острый новеллистический сюжет с неожиданным финалом или лирический сюжет «потока сознания», повестей и т.п.), но увеличивая внутреннюю семантическую емкость за счет возрастания многозначности всех уровней композиции. Включение писателем в художественное произведение элементов других текстов позволяет говорить об некотором игровом начале интертекстуальности.

Русская литература богата библейскими мотивами и символикой. Интертекстуальные библейские включения представлены в произведениях в виде цитат и аллюзий, которые отсылают к символам, образам, сюжетам и ситуациям Библии, обогащаются новыми значениями в метатекстах и способствуют оригинальному построению всего текста.

Прецедентные имена Иисуса Христа и Иуды Искариота представлены в произведениях рассматриваемых писателей в связи с мотивами веры и предательства. При этом мотив предательства у Л.Н.Андреева связан не только с Иудой, но и с традиционными христианскими персоналиями, а у М.А.Булгакова воплощается в образах персонажей, которые принадлежат к разным историческим эпохам, описываемым в произведениях.

Типологически сходны композиции романов Андреева и Булгакова: их внешние (памфлетно - игровые) сюжетные линии призваны разоблачить крупных и мелких бесов современности, а внутренние - воссоздать борьбу Христова и Антихристова начал в незаурядной личности.

Сопоставление с «Дневником Сатаны» проясняет некоторые загадки булгаковского романа В частности, почему Мастер и его возлюбленная заслужили не прощение и свет, а покой. В образах Мастера и Маргариты, как и в андреевских персонажах, объединены Христово и Антихристово начала. Как показали исследователи, Мастер - «двойник» Иешуа и носитель его правды. Мастер открывает правду Христа, а затем оказывается «взорван» добрыми людьми вроде Бен-Товита, неспособными понять ее и следовать ей.

Помимо сходства жанровых структур и точек соприкосновения авторских концепций «Дневник Сатаны» и «Мастер и Маргарита» обнаруживают и массу других перекличек: сопряжение трагического и комического, гротесковость, сходство мотивов (в том числе игры, театральности) ситуаций, образов. Все это свидетельствует о том, что Булгаков учитывал аргументы предшественника в решении «вечных» вопросов бытия человека и его художественные открытия на ниве модернизма и постмодернизма Дальнейшее исследование проблемы «Л.Н. Андреев и М.А. Булгаков», несомненно, будет способствовать уяснению путей развития русской литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате выполненного исследования удалось подтвердить общую гипотезу данной работы, заключающуюся в том, что интертекстуальность является компонентом идиостиля, анализ которого целесообразно проводить через исследование прецедентных имен как инструментов дешифровки интертекстуальных ссылок, что позволит выявить функции интертекстуальности в художественном дискурсе. В исследовании были проанализированы понятия «интертекстуальность», «метатекст», «интертекст», художественный дискурс. Художественный текст представляет собой особым образом индивидуально определенную и специфическим образом организованную неповторимую совокупность словесных образов, которая при восприятии его читателем преобразуется в образную систему. Художественный дискурс является как диалогом автора с читателем через систему образов, так и диалогом художественного текста с другими художественными текстами через систему образов. В построении диалогичности художественного дискурса важную роль играет категория интертекстуальности. На основе рассмотренных теорий в исследовании делается вывод, что интертекстуальность является общим свойством текстов, которое позволяет им соотноситься с другими текстами и явлениями культуры. Анализируются различные точки зрения на функции интертекстуальных включений.Рассматривается отдельный вид интертекстуальных включений - прецедентные феномены. Дается суммарное определение термина прецедентный феномен - прецедентное явление (текст/цитата, ситуация, имя, высказывание), значимое для той или иной личноcти в познавательном и эмоциональном отношениях, имеющее cверхличноcтный характер, т.е. хорошо извеcтное и широкому окружению данной личноcти, включая ее предшеcтвенников и cовременников, и, наконец, такое, обращение к которому возобновляетcя неоднократно в диcкурcе данной языковой личноcти. Выделенные в первой главе исследования универсальные функции интертекстуальных включений применяются в контексте идиостлевого анализа на примере прицедентных имен в художественном дискурсе. Анализируются прецедентные имена собственные и их роль в конструировании идиостиля в романах М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и «Дневник Сатаны» Л. Н. Андреева. Можно сделать вывод, что метатекстовая функция интертекстуальных отсылок является основной в структуре этих произведений.

Для понимания сюжета романа, системы образов и метафоричности фабулы произведения читателю необходимо фикcировать актуальную cвязь c текcтом-иcточником, определить толкование опознанного фрагмента при помощи иcходноготекcта, выcтупающего тем cамым по отношению к данному фрагменту в метатекcтовой функции. Можно cделать вывод, что метафоричность, являющаяся доминантной идиостиля М.А. Булгакова и Л.Н. Андреева, раскрывается в метатекстовой функции интертекстуальных включений художественного дискурса. В исследовании доказывается, что прецедентные имена собственные специфически представлены в идиостиле художественных дискурсов каждого их рассмотренных писателей, при этом интертекстуальный потенциал анализируемых произведений служит одним из индикаторов доминанты авторского идиостиля каждого из них.

В ходе исследования так же было еще раз подтверждено, что художественный мир Андреева масштабен, многомерен и полифоничен. Поэтому он не сводим ни к одной из его составляющих и вполне не вписывается ни в одно из современных ему направлений в литературе. Масштаб андреевского мира задан космизмом его мировосприятия, а многомерность и полифоничность обусловлены мифопоэтикой, интертекстом разных типов, психологическим подтекстом, гротесково-парадоксальным сопряжением трагического и смехового ракурсов и уровней осмысления изображаемого.

Особое место в художественном мире Андреева занимали тютчевские мотивы бунта и богоборчества («Жизнь Василия Фивейского», «Герман и Марта» и т.п.) богооставленности и одиночества («Молчание», «Дневник Сатаны и др.). Все названные и охарактеризованные координаты и мотивы андреевского художественного мира по -тютчевски «артикулировны» и входят в него как тютчевскийинтертекст, увеличивающий ассоциативное поле, многозначность и философскую глубину произведений Андреева. Антропоморфная же природа тютчевских образов и мотивов ночи, безумия, смерти, сна, рока, судьбы и т.п. способствовала созданию андреевскойнеомифологии.

Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» - вершинное произведение Булгакова, над которым он работал до конца своей жизни. Роман аккумулирует все поиски писателя, концентрируя все существенные для Булгакова мотивы веры, добра, зла, истины, власти, порядка, покоя. В романе раскрываются все важнейшие мотивы, затронутые автором в ранних произведениях. Особое место для понимания смысла произведения имеют библейские мотивы, философски переосмысленные Булгаковым.

На страницах романа встречается множество библейских персонажей, событий, фактов, сюжетов. Некоторые из них претерпевают серьезное переосмысление, некоторые приобретают новое звучание, раскрываются новыми гранями. Писателю близки евангельские идеи добра, милосердия, всепрощения, но все же расхождение с традиционными библейскими канонами достаточно серьезно.

Переосмысливая библейские мотивы, Булгаков стремился найти ответы на важнейшие философские вопросы: в чем смысл бытия, для чего существует человек, что такое любовь, предательство, добро и зло. Библейские мотивы, представленные в философском переосмыслении Булгакова дают читателю понятие о мировоззрении писателя, его понимании библейских традиций, об отношении к людям и к жизни.

Булгаков выступает в роли синтетического, а не христианского мыслителя, пытающегося обобщить взгляды различных этических учений, и это неотъемлемое право любого творца. Как великий художник, Булгаков приходит к осознанию великой силы нравственности, гармонии и справедливости, царящих в мире. Мысли о силе добра, о вторичности и подчиненности ему зла, о совершенстве жизни во всех ее звучат, а кричат со страниц романа: «Все будет правильно, на этом построен мир».

Таким образом, мы пришли к выводу о том, что изучение интертекстуальных связей представляется важным в практическом отношении, поскольку дальнейшее изучение феномена интертекстуальности может внести вклад в развитие теории идиостилевого анализа, теории художественного дискурса, теории литературы, лингвокультуроголии, ономастике. Кроме того, развитие теории интереткстуальности имеет непосредственный выход к решению актуальных проблем повышения культурного уровня общества, развитию средств межкультурной коммуникации.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Каримов И.А. По пути модернизации страны и устойчивого развития экономики. Т.16. - Т.: Узбекистан, 2008. /http://academy.uz/ru/activities/part_1

Андреев Л. Н. Собрание сочинений. В 6-ти т. - М.: Художественная литература, 1990 - 1996. - Т. 2.

Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. - Москва: Художественная литература, 1988. - 480 с.

Булгаков М. А. Повести и рассказы. - Москва: Художественная литература, 1988. - 375с.

Аверинцев С.С. Символ. / Аверинцев С.С. София-Логос. Словарь. 2-е, испр. изд. - Киiив: Дух i Лiтера, 2001.С. 155-161. / http://ec-dejavu.ru/s-2/Symbol.html

Андреевская М. И. О «Мастере и Маргарите». // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 59 - 115с.

Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности / Вестник СПбУ. - 1992. - Сер.2. - Вып.4.

Арсентьева Н.Н. О природе образа Иуды Искариота. / Творческое наследство Л. Андреева: Исследования и материалы. - Курск, 1963. - С. 63-75. / http://elena-isaeva.blogspot.com/2011/02/blog-post_17.html

Ачатова А. А. Выражение авторской позиции в жанровой структуре «Дневника Сатаны» Л. Андреева. / Художественное творчество и литературный процесс - Томск, 1984. - Вып. 6. - С. 48-70.

БабичеваЮ.В.«Дневник Сатаны» Л Андреева как антиимпериалистический памфлет. / Творчество Леонида Андреева. Исследования и материалы. - Курск, 1983. - С. 75-86.

Багирова Е.П. Эволюция антропонимикона в текстах разных редакций романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Автореф. дисск. филол. н. - Тюмень, 2004.

Барков А. Н. Религиозно-философские аспекты романа «Мастер и Маргарита». / Возвращенные имена русской литературы. Аспекты поэтики, эстетики, философии. - Самара, 1994. - 243с.

Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс,1978.

Боева Г.Н. Идея синтеза в творческих исканиях Л.Н. Андреева. Авторефдис. канд. филол. наук. - Воронеж, 1996.

Бэлза И.Ф. Генеалогия Мастера и Маргариты. / Контекст.- М., 1978.- С.156-249.

Витковская Л., Головченко И. Когниция и образ автора в интерпретации смысла. Литературоведение XXI века. - Пятигорск: ПГЛУ, 2013.

Галинская И.Л. Загадки известных книг. - М.: АСТ - Пресс, 2005.

Гете И. В. Фауст. - Москва: Детская литература, 1977. - 352с.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в 6-ти т. - Спб.: Вольфа, 1993. - Т. 6.

Денисова Г. Некоторые аспекты презумпции семиотичности в лингвокультурном сознании и речевой деятельности: Опыт интертекстуального анализа. Электронный ресурс. / http://www.auditorium.ru.

Иезуитова Л.А. «Елеазар», библейский рассказ Л. Н. Андреева// Блоковский сб. III: Русская культура ХХ века: Метрополия и диаспора. - Тарту,1996.

Ильин И.П. Интертекстуальность. /Современное зарубежное литературоведение: Энциклопедический справочник. - М.: Интрада, 1996.

Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: Изд-во МГУ, 1987.

Красильников А. Айсберги антисемитизма. Электронный ресурс. / http://a.kras.cc/2014/05/blog-post_8253.html

Кристева Ю. Семиотика. - М.: Изд-во МГУ,1970.

Кузьмина Н.А. Интертекстуальность и прецедентность как базовые когнитивные категории медиадискурса. / Медиастилистика. Выпуск №1. 2011г. / http://www.mediascope.ru/node/755

Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник. - М.: Флинта; Наука, 2003.

Кураш С.Б., Гринкова О.А. Об интертектстуальности оригинального и переводного текстов. Электронный ресурс. / http://www.lib.ru

Литературное наследство. Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. - М.: Наука, 1965. - Т. 72. - С. 351. / http://contrlist.ucoz.ru/2014/2014-03/book/dnevnik_satany-sredotochie_andreevskikh_tem.pdf

Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - М.: Наука, 1979. - 276с.

Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. Электронный ресурс. / http://litread.in/pages/34435/33690-34694?page=9

Лотман Ю.М. Структура художественного текста. - М.: Искусство, 1970.

Минц З. Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов. / Уч. зап.Тартус.ун-та. - Вып. 459: Блоковский сб. Вып. III. - Тарту, 1979.

Мифологический словарь. Электронный ресурс. / http://gufo.me/content_mifenc/satana-9800.html

Михеичева Е.А. Жанровые особенности «библейских рассказов» Л.Н.Андреева. / Жанры в историко- литературном процессе. - Вологда,1985.

Михеичева Е.А. Творчество Леонида Андреева в контексте русской литературы начала ХХ века. - Орел, 1993.

Михеичева Е.А. Творчество Леонида Андреева: особенности психологизма и жанровые модификации. Авторефдис. докт. филол. наук. - М., 1995.

Московкина И. И. Сюжетная ситуация встречи с прекрасной незнакомкой в «Невском проспекте» Гоголя и «Дневнике Сатаны Л. Андреева// Література та культура полісся. - Вип.7. -Ніжин,1996. - С.139-141.

Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство. - М.: Квадрига, 2014. - 360 с.

Реквием. Сборник памяти Леонида Андреева. - М., 1930./ http://www.sudoc.fr/126708231

Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь. Вып.1. /И.С. Брилева и др. - М.: Гнозис, 2004.

Сологуб Ф. «Когда я в бурном море плавал…». Электронный ресурс. / http://slova.org.ru/sologub/kogdajavburnom/

Солодуб Ю.П. Интертекстуальность как лингвистическая проблема // Филологические науки. - 2000. - №2.

Соколов Б. В. Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты». - Москва: Яуза, 2006. - 382с.

Степанов Ю.С. «Интертекст», «интернет», «интерсубъект»: (к основаниям сравнительной концептологии). / Известия АН. Сер. Литературы и языка. - 2001. -Т.60, №1.

Фатеева Н.А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе. /Известия АН. Сер. Литературы и языка. - 1997. - Т.56,№5.

Хализев В.Е. Теория литературы. - М.: Владос,1999.

Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм начала века. Космическая символика. - СПб., 2003.

Чудакова М.О. Жизнеописание М. Булгакова. - М.: Астрель, 2002.

Эпштейн М. Медный всадник и золотая рыбка: поэма-сказка Пушкина. / Знамя. - 1996. -№ 6.

Энциклопедия Булгакова. Электронный ресурс. / http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_bulgakov/60/

Ямпольский М. Память Тиресия: Интертекстуальность и кинематограф. - М.: Инфра-М,1993.

Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. - М.: Просвещение, 1983. - 123 с.

Размещено на Allbest.ru