Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

ДЖИЗАКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ ИМЕНИ А.КАДЫРИ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Выпускная квалификационная работа

для присвоения звания бакалавра по специальности

5141300 - «Русский язык и литература»

на тему: «Социально-философские проблемы в романе "Тавро Кассандры" Чингиза Айтматова»

Даминова Бахора

Джизак - 2012

Содержание

Введение

Глава I. Феномен Чингиза Айтматова

1.1 Художественные особенности творчества писателя

1.2 Трансформация мифа в творчестве Чингиза Айтматова

Глава II. Социально-философские проблемы в романе «Тавро Кассандры» Чингиза Айтматова

2.1 Эволюция художественного мышления Чингиза Айтматова в романе «Тавро Кассандры»

2.2 Художественное осмысление будущего в романе «Тавро Кассандры»

• Заключение
• Список использованной литературы
• Презентация работы
• Введение

Демократические преобразования, происходящие в Узбекистане, принципиально повлияли на социальные и этические позиции в оценке явлений как общественной, так и частной жизни людей. Слова Президента Ислам Каримова «Духовность считается неисчерпаемым источником огромного богатства не только отдельно взятого человека, и народа, общества и государства в целом» Каримов И.А. Высокая духовность - непобедимая сила. Ташкент. 2008., как бы определяют назначение каждого гражданина нашего общества.

Истинная гражданственность невозможна без глубокого проникновения в сущность событий, подлинного осмысления мира, культуры мышления. Невозможна она и без запаса знаний, накопленных многими поколениями. Необходимо научиться понимать смысл происходящих явлений, иногда противоречащих нашему пониманию либо глубоко скрытых.

Основополагающим гуманистическим смыслом социального развития на современном этапе становится утверждение отношения к человеку как высшей ценности бытия. Человек как самоцель развития, как критерий оценки социального процесса представляет собой гуманистический идеал происходящих в республике Узбекистан преобразований. Как отметил Президент Республики Ислам Каримов «Человек должен жить великими устремлениями, благими мыслями и мечтами. Его должны волновать события, происходящие не только в стране, но и во всем мире. Слово «человек» столь же священно, как понятия мать, Родина. В обществе не должно быть людей, относящихся равнодушно к жизни, к происходящим в ней изменениям. Человек должен жить великими устремлениями, благими мыслями и мечтами. Его должны волновать события, происходящие не только в стране, но и во всем мире. Необходимо, чтобы его мировоззрению, сознанию постоянно сопутствовали широта кругозора, национальная гордость, идеология независимости» Каримов И. Мыслить и работать по-новому требование времени. Т., Узбекистон. 1997. С.143..

Проводимая реформа общеобразовательной школы, академических лицеев, профессиональных колледжей, высших учебных заведений в нашей республике связана с решением основных задач поставленных в «Законе об образовании», в «Национальной программе по подготовке кадров» неразрывно и всестороннее. Главная задача воспитать и обучать подрастающего поколения принадлежит в первую очередь педагогам, новое значение приобретает ныне и воспитательная роль литературы. Внимание к человеку, его сути, его социальной роли было определяющим свойством художественной литературы всех периодов её развития. Она поднимала круг вопросов, который и по сей день вызывает живой интерес и литературную полемику. Одна из главных притягательных черт художественной литературы - её способность раскрыть тайны внутреннего мира человека, выразить душевные движения так точно и ярко, как это не сделать человеку в повседневной, обычной жизни.

Исходя из этого, можно сделать вывод, что роман «Тавро Кассандры» Чингиза Айтматова как высокохудожественное произведение, выполняя свою эстетическую функцию, также является духовной и нравственной ценностью человечества, которую мы попытаемся анализировать в данной выпускной квалификационной работе.

Имя Чингиза Айтматова известно не только на его родине, в Киргизии, но также в России и далеко за ее пределами. Произведения Айтматова переведены более чем на пятьдесят языков мира, книги его разошлись миллионными тиражами. Интерес этот обусловлен, с одной стороны, актуальностью затрагиваемых им проблем, и тем, что автор через национальное стремится показать общечеловеческое; с другой стороны, Айтматов интересен как явление киргизской (тюркской по генезису) и мировой литературы.

Творчество Айтматова с самого начала получило высокую оценку современников. айтматов роман творчество литература

Творчество Айтматов во многом уникально; острота нравственной, философской, социальной проблематики сочетаются у него с поэтикой, наследующей традиции Востока и Запада, русского психологизма и латиноамериканской «мифологической школы», а также многовековой опыт киргизского и казахского устного народно-поэтического творчества. Высокая трагедийность и вдохновенный лиризм образуют неповторимую эмоциональную атмосферу его книг. Возрастающая масштабность мышления Айтматова - философского и футурологического - расширяет художественное время и пространство его произведений. Все сильнее ощущается в них связь каждой отдельной личности с жизнью всеобщей, а судеб человечества - с мирозданием.

Специфика айтматовской романной формы - в соединении на первый взгляд несоединимого. С одной стороны, современный сюжет произведения раскрывается в лучших традициях жизнеподобного реализма в его национальном выражении (почти единогласной была оценка образа Едигея как одной из самых больших удач романа). Что же касается будущего, то здесь Айтматов приводил в действие иной художественный механизм - жанр притчи, когда полностью может исключаться «обстановочность», действующие лица не наделяются разработанными характерами и т.д. Автор как бы предлагает читателю свои условия игры - возможность собственного моделирования деталей в «предлагаемых обстоятельствах». Главное здесь для Айтматова - мораль притчи, ее категорический нравственный императив.

Подобное художественное решение Айтматов вызовет еще более бурную дискуссию, когда в «Плахе» (1986) Айтматов противопоставит бурям современности не традиционного для советской литературы пожилого мудрого «человека трудолюбивой души», а искреннего, честного, ищущего, но слабого, беззащитного в своей инфантильности представителя совр. молодежи Авдия Каллистратова. Утверждая взаимосвязь времен, идею преемственности самых высоких нравственных идеалов человечества, Айтматов предлагает на этот раз сопряжение сюжета конца XX столетия с сюжетом библейским. Несмотря на попытки ряда критиков упрекнуть Айтматов за обращение к «чужому для него материалу», которым он вдобавок «не владеет», сам по себе интерес писателя к идеям и образам христианства не случаен. Об этом говорит и опубликованный в 1988 отрывок из нового романа «Богоматерь в снегах». Но вновь самую высокую оценку читателей и критики получила современная линия «Плахи» - экологическая, впрочем, тоже насквозь проникнутая поэтикой мифа (в романе рисуется удивительная судьба волчьей семьи, а волк - традиционная для ряда мифов фигура), была «положительно отмечена» острота социальной проблематики романа (уже угрожающий самой идее человеческого бытия бюрократизм, браконьерство, наркомания), а библейские сцены романа вызвали резкие упреки, в т.ч. особо убийственное противопоставление М.Булгакову. Как правило, критикой не принимался во внимание даже тот факт, что библейские образы в романе «представляет» не автор, а его герой - недоучившийся семинарист.

Еще большее недоумение вызвал у критики роман Айтматова «Тавро Кассандры» (1994), в котором на смену ядерному апокалипсису урочища Ана-Беит и апокалипсису экологическому - Моюнкумской саванны - на этот раз приходит апокалипсис «генетический». Отказавшийся вернуться с орбиты русский ученый-космонавт открывает лучи, позволяющие выявить нежелание человеческих зародышей увидеть свет, чтобы не участвовать в дальнейшей мистерии Мирового зла. Еще один роман-крик, роман-предостережение. Футурологические прогнозы Айтматов становятся все более трагическими. Но Айтматов следует своему credo, сформулированному еще в начале 1970-х: «Литература должна самоотверженно нести свой крест, вторгаться в сложности жизни с тем, чтобы человек знал, любил, тревожился за все доброе, лучшее, достойное в себе, в людях, в обществе».

К 1990-м Айтматов становится, по данным ЮНЕСКО, одним из наиболее печатаемых писателей на земном шаре.

Выпускная квалификационная работа, где мы питаемся рассмотреть социально-философских проблем в романе «Тавро Кассандры» Чингиза Айтматова, состоит из «Введения», 2-х глав, Заключения, Списка использованной литературы.

Во Введении характеризуется состояние изученности социально-философских проблем в романе «Тавро Кассандры», обосновываются цели и задачи выпускной квалификационной работы, определяются актуальность и научная новизна работы, объект и предмет изучения, излагается теоретическая и практическая значимость выпускной квалификационной работы.

Глава I называется «Феномен Чингиза Айтматова», которая состоит из двух параграфов: «Художественные особенности творчества писателя» и «Трансформация мифа в творчестве Чингиза Айтматова».

Глава II называется «Социально-философские проблемы в романе «Тавро Кассандры» Чингиза Айтматова», которая состоит также из двух параграфов: «Эволюция художественного мышления Чингиза Айтматова в романе «Тавро Кассандры» и «Художественное осмысление будущего в романе «Тавро Кассандры».

В «Заключении» даны общие выводы по дипломной работе.

В «Списке использованной литературы» приводится литература, которой пользовалась при выполнении дипломной работы.

В данной выпускной квалификационной работе «Социально-философские проблемы в романе «Тавро Кассандры» Чингиза Айтматова» изучается творчество писателя. Анализируется идейно-художественные искания, выявляется художественное мастерство Чингиза Айтматова при раскрытии характера героя. Использованные автором изобразительно-выразительных средств художественного языка определяют специфику избранной им жанра комедии, раскрывает своеобразия художественных образов и через их воспроизведение, безусловно, идейно-художественные искания Чингиза Айтматова.

В современном литературоведении достаточно изучено творчество Чингиза Айтматова. Рассмотрение в данной выпускной квалификационной работе идейно-художественные искания драматурга преследуют следующие цели:

- рассмотрение творчества Чингиза Айтматова исходя из требований современного литературоведения как классика мировой литературы;

- изучение творчества Чингиза Айтматова на гуманитарных факультетах, которое предусмотрено государственными стандартами образования и по учебным программам Республики Узбекистан для академических лицеев и педагогических вузов;

- анализ идейно-художественных исканий писателя;

- анализ системы образов, которые выполняют эстетическую функцию в романе;

- показать художественное мастерство Чингиза Айтматова в романе «Тавро Кассандры».

Очевидна серьезная необходимость подробного изучения идейно-художественных исканий Чингиза Айтматова позволило бы приблизиться к объективному изучению концепцию писателя. Это обусловливает актуальность выпускной квалификационной работы.

Объектом и предметом исследования является роман «Тавро Кассандры».

Выбор изучаемого материала обусловлен потребностью выявить эволюцию художественного мастерства писателя в раскрытии поставленных идейно-художественных проблем в романе «Тавро Кассандры».

Цель работы заключается в следующем:

- проследить эволюцию творчества Чингиза Айтматова на протяжении всего его творческого пути, определить наиболее характерные для разных этапов тенденции развития мировосприятия писателя, его творческого метода, жанровой системы, образности и стиля, благодаря которым раскрываются идейно-художественные искания автора в романе «Тавро Кассандры»;

- раскрыть эстетическую функцию художественных образов, которые служат для раскрытия идеи романа.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- проанализировать художественно-стилевые искания автора в романе «Тавро Кассандры»;

- выявить особенности жанра романа «Тавро Кассандры»;

- определить функцию художественного образа в художественной структуре романа;

- проанализировать художественные образы;

- осмыслить место и роль творчества Чингиза Айтматова в истории русской литературы, его причастность к наиболее значимым направлениям, художественным системам.

Контекстуальное исследование предполагает определение различных родов связи между отдельными произведениями и целыми художественными системами. Выпускная квалификационная работа является научной работой, поэтому наряду с доминирующим сравнительно-типологическим методом в ней используются и историко-поэтический метод исследования, позволяющие решить определяемые её целью задачи.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые в выпускной квалификационной работе рассматривается Социально-философские проблемы в романе «Тавро Кассандры» Чингиза Айтматова.

При выполнении выпускной квалификационной работы использованы теоретические исследования М.М.Бахтина, А.Ф.Лосева, В.Я. Проппа, Ю.М.Лотмана, Б.М. Мелетинского, Р. Барта, Л.II. Гумилева, Ч. Валиханова, В.М. Жирмунского, А. Афанасьева, Л.II. Гумилева, Ч. Валиханова, В.М. Жирмунского, Л.В.Чернец, В.Е.Хализева и других, которые составляют методологическую основу работы.

Выпускная квалификационная работа выполнена на основе государственных стандартов образования республики Узбекистан.

Глава I. Феномен Чингиза Айтматова

Чингиз Айтматов - один из величайших писателей XX века, автор, многогранность таланта которого не поддается описанию. Перу этого гениального прозаика в равной степени подвластны реалистическая и фантастическая проза, притча и антиутопия, мемуарная, публицистическая и историческая литература. Более того, фантазия Айтматова создает самые необычные и причудливые сочетания этих жанров - произведения постмодернистской глубины и изысканности.

«Тавро Кассандры» - антиутопия, ничем не уступающая самым прославленным произведениям этого жанра... Мрачная, сильная и глубокая история о человечестве, лишенном будущего. Дети, которые появляются на свет, предвидя свою судьбу... Их матери, помеченные таинственным «Тавром Кассандры».

В прозе Ч. Айтматова на протяжении всего творчества сформировалась единая система духовно-нравственных представлений, имеющих концептуальный смысл. Духовная парадигма Айтматовской концепции в сочетании с новаторским взаимодействием с фольклорно-мифологической традицией оказались весьма актуальными и востребованными для других национальных литератур. Это привело к полифоничности художественной прозы, уплотненности историко-философского содержания, художественному осмыслению исторического прошлого в планетарном масштабе. В творчестве писателей отчетливо маркируются историчность мышления, социальная зоркость, философская и эмоциональная наполненность, глубокий психологизм.

Духовно-философская атмосфера, созданная Ч. Айтматовым, вывела на новый уровень художественное мышление нашего времени, для писателей его опыт оказался важнейшим подспорьем в их творческих поисках и эстетических ориентирах.

Широкую известность писателю принесла повесть «Джамиля» (1958) о любви, выдержавшей все испытания, о праве ранее угнетенной киргизской женщины на личное счастье и общественную деятельность, позднее вошедшая в книгу «Повести гор и степей». В 1961 году вышла повесть «Тополек мой в красной косынке». Затем последовали повести «Первый учитель» (1962), «Материнское поле» (1965), «Прощай, Гульсары!» (1966), «Белый пароход» (1970) и др. Первый роман, написанный Айтматовым, - «И дольше века длится день» («Буранный полустанок», 1980). В 1988 году был опубликован известный роман «Плаха».

В центре внимания писателя - проблема «человек и общество». Герои Ахматова - духовно сильные, человечные, активные люди современной эпохи. Айтматов выступил как писатель - новатор, мастер психологического портрета. Но талант Айтматова не ограничился писательством: он проявил себя как дипломат и политик, побывав сначала послом СССР в Люксембурге, затем - послом Кыргызстана в Бельгии. Был он и депутатом Верховного Совета СССР, инициатором международного интеллектуального движения «Иссыккульский форум».

В 1937 в результате репрессий Айтматов лишился отца, партийного работника, слушателя Института красной профессуры, а также и многих других родственников; большую роль в его формировании сыграли мать, учительница, и бабушка - знаток фольклора, киргизского и казахского. С 10 лет Айтматов познал труд земледельца. В годы второй мировой войны, хорошо зная русский язык, подростком исполнял обязанности секретаря сельсовета, налогового агента, учетчика комбайнового агрегата и т.д. Айтматов принадлежит к поколению, «не успевшему» на войну, но тяжкий опыт жизни народа в тылу впоследствии отразится в ряде его произведений - изнурительный труд женщин, голодный блеск ребячьих глаз, страшные листки похоронок.

К середине 1950-х он уже известен в республике не только как автор актуальных публицистических выступлений, но и как талантливый, своеобразный новеллист: «Ашим» (1953), «Белый дождь» (1954), «Соперники» (1956), «Трудная переправа» (1956) и др. Повесть «Лицом к лицу» (1957) стала в советской многонациональной литературе о войне одной из первых попыток нетрадиционного подхода к теме: Айтматов рассказал не о герое-победителе, но о человеке, сломленном войной, ставшем дезертиром и преступившем ту нравственную черту, за которой возможно только окончательное падение (почти через два десятилетия к аналогичной коллизии обратится В.Распутин в повести «Живи и помни»). На рубеже 1980-90-х Айтматов вернулся к своему замыслу и создал второй вариант повести, связав два трагических сюжета советской эпохи - войну и коллективизацию. Именно тогда, в годы коллективизации, душа героя претерпела тот непоправимый нравственный урон, от которого она уже не сумела воспрянуть.

В 1958 Айтматов заканчивает высшие курсы при Литературном институте им. М.Горького в Москве. В этом же году появляется повесть «Джамиля», которая приносит автору известность и за рубежом. Это история юной киргизской женщины, идущей навстречу любви наперекор вековым обычаям, а также повествование о красоте мира, о рождении художника. «Джамиля» была переведена на ряд европейских языках. Луи Арагон даже назвал ее самой прекрасной, после «Ромео и Джульетты», повестью о любви.

Айтматов всегда с гордостью говорил о том, что как писатель он «родом из шестидесятых», что за это он навсегда благодарен судьбе. Знаменитые «Повести гор и степей» Айтматов - «Верблюжий глаз» и «Тополек мой в красной косынке» (обе - 1961), «Первый учитель» и «Материнское поле» (обе - 1963), «Прощай, Гюльсары!» (1966), «Ранние журавли» (1975) были страстными то обличающими, то исполненными самой светлой веры и надежды повествованиями о подлинной человечности.

Официальное признание и читательский интерес к творчеству Айтматова увеличивался с каждой новой книгой, и после выхода сборника «Повести гор и степей» (первоначально в него входили всего 3 произведения).

Творчество Айтматова во многом уникально; острота нравственной, философской, социальной проблематики сочетаются у него с поэтикой, наследующей традиции Востока и Запада, русского психологизма и латиноамериканской «мифологической школы», а также многовековой опыт киргизского и казахского устного народно-поэтического творчества. Высокая трагедийность и вдохновенный лиризм образуют неповторимую эмоциональную атмосферу его книг. Возрастающая масштабность мышления Айтматова - философского и футурологического - расширяет художественное время и пространство его произведений. Все сильнее ощущается в них связь каждой отдельной личности с жизнью всеобщей, а судеб человечества - с мирозданием. Изменяется и характер фольклоризма Айтматова. Включение элементов устного народнопоэтического творчества всегда придавало произведениям писателя особый национальный колорит, особую «живописность» и эмоциональную выразительность. Но ни «Плач белой верблюдицы» в «Прощай, Гюльсары!», ни тени героев знаменитого киргизского эпоса «Манас» за плечами «ранних журавлей» - мальчишек военных лет из одноименной повести - еще не играли в художественной системе ранней прозы Айтматов решающую роль. Всепроникающая магия айтматовского мифа уже предчувствовалась в диалоге Матери - земли и Матери Человеческой - Толгонай («Материнское поле»). Эта магия нарастала и укрупнялась в «Белом пароходе» («После сказки», 1970), в истории рода легендарной Матери-оленихи. Особое значение мифа приоткрылось в повести «Пегий пес, бегущий краем моря» (1977), где «слились, как море и небо у черты горизонта, специфика нивхских легенд и реалий повседневности, а в роковом Великом Тумане растаяли, растворились временные границы действия. Только Природа и Люди, Человек и Океан, только быстротечность и одновременно бесконечность жизни, где может быть один-единственный закон - нравственный».

Новый этап творчества Айтматова открывается романом «И дольше века длится день» (второе название - «Буранный полустанок», 1980). В 1990 опубликовано дополнение - «Повесть к роману» - «Белое облако Чингисхана», где судьба одного из самых трагических героев - учителя Абуталипа - развивается в соотнесенности с древней легендой. В 1986 появляется «Плаха» - «роман-крик» об опасности восхождения на плаху всего человечества.

В первом романе Айтматов, от начала и до конца посвященном жгучим современным проблемам (ими живут люди маленького полустанка Боранлы-Буранный, как и вся большая страна), возникает тема легендарного прошлого, образ страшной казни с помощью обруча из верблюжьей кожи - шири (кирг.). Самый первый вариант названия роману дал именно этот образ - «Обруч». Шири палачи надевали на голову пленника, кожа засыхала, и человек от невыносимой боли терял способность мыслить, хранить память. Он становился манкуртом - «чучелом прежнего человека». Он даже мог убить свою мать... Возникнув в мифологическую эпоху, древняя легенда откликнется в романе темой современного манкуртизма, поразившего многих героев, начиная от рядовых обывателей и кончая главами государств. Чтобы показать, как именно это происходит, Айтматов рассказывает не только историю разрушенной святыни - древнего кладбища Ана-Беит, он обращается и к будущему - к теме контакта с внеземной цивилизацией. Кроме современного и легендарного, в романе появляется третий сюжет - научно-фантастический - наиболее спорный, не принятый многими читателями и критиками, о чем свидетельствуют обширные материалы из периодики тех лет.

Специфика айтматовской романной формы - в соединении на первый взгляд несоединимого. С одной стороны, современный сюжет произведения раскрывается в лучших традициях жизнеподобного реализма в его национальном выражении (почти единогласной была оценка образа Едигея как одной из самых больших удач романа). Что же касается будущего, то здесь Айтматов приводил в действие иной художественный механизм - жанр притчи, когда полностью может исключаться «обстановочность», действующие лица не наделяются разработанными характерами и т.д. Автор как бы предлагает читателю свои условия игры - возможность собственного моделирования деталей в «предлагаемых обстоятельствах». Главное здесь для Айтматова - мораль притчи, ее категорический нравственный императив.

Подобное художественное решение Айтматов вызовет еще более бурную дискуссию, когда в «Плахе» (1986) Айтматов противопоставит бурям современности не традиционного для советской литературы пожилого мудрого «человека трудолюбивой души», а искреннего, честного, ищущего, но слабого, беззащитного в своей инфантильности представителя совр. молодежи Авдия Каллистратова. Утверждая взаимосвязь времен, идею преемственности самых высоких нравственных идеалов человечества, Айтматов предлагает на этот раз сопряжение сюжета конца XX столетия с сюжетом библейским. Несмотря на попытки ряда критиков упрекнуть Айтматов за обращение к «чужому для него материалу», которым он вдобавок «не владеет», сам по себе интерес писателя к идеям и образам христианства не случаен. Об этом говорит и опубликованный в 1988 отрывок из нового романа «Богоматерь в снегах». Но вновь самую высокую оценку читателей и критики получила современная линия «Плахи» - экологическая, впрочем, тоже насквозь проникнутая поэтикой мифа (в романе рисуется удивительная судьба волчьей семьи, а волк - традиционная для ряда мифов фигура), была «положительно отмечена» острота социальной проблематики романа (уже угрожающий самой идее человеческого бытия бюрократизм, браконьерство, наркомания), а библейские сцены романа вызвали резкие упреки, в т.ч. особо убийственное противопоставление М.Булгакову. Как правило, критикой не принимался во внимание даже тот факт, что библейские образы в романе «представляет» не автор, а его герой - недоучившийся семинарист.

Еще большее недоумение вызвал у критики роман Айтматова «Тавро Кассандры» (1994), в котором на смену ядерному апокалипсису урочища Ана-Беит и апокалипсису экологическому - Моюнкумской саванны - на этот раз приходит апокалипсис «генетический». Отказавшийся вернуться с орбиты русский ученый-космонавт открывает лучи, позволяющие выявить нежелание человеческих зародышей увидеть свет, чтобы не участвовать в дальнейшей мистерии Мирового зла. Еще один роман-крик, роман-предостережение. Футурологические прогнозы Айтматов становятся все более трагическими. Но Айтматов следует своему credo, сформулированному еще в начале 1970-х: «Литература должна самоотверженно нести свой крест, вторгаться в сложности жизни с тем, чтобы человек знал, любил, тревожился за все доброе, лучшее, достойное в себе, в людях, в обществе».

К 1990-м Айтматов становится, по данным ЮНЕСКО, одним из наиболее печатаемых писателей на земном шаре.

1.1 Художественные особенности творчества Чингиза Айтматова

Высоко оценивали современники и вклад писателя в мировую литературу. В пятидесятые - шестидесятые годы своими ранними повестями, принесшими ему мировую славу, Айтматов органично вливается в когорту традиционалистов-экологов. Несомненно, в этот период талант прозаика развивался и вбирал достижения так называемой «деревенской прозы». В русской литературе в эти годы доминирует психологическая проза с ориентацией на философское осмысление общества и цивилизации. Обращение писателей - «деревенщиков» к «судьбе человеческой», к проблеме связи поколений, сохранение и передача духовного опыта определили то, что в 70-е годы Айтматов «заявляет о себе как о писателе, способном сочетать обостренные социально-исторические начала с художественно-философским осмыслением краеугольных проблем человеческого бытия».

Об отношении прозы Айтматова к русской литературе писали многие критики. Приведем, для примера, некоторые из их высказываний. Арабский критик Джалил Камаль Ад-дин так говорит о признании творчества Айтматова: «Его имя золотыми буквами вписано в историю современного романа». «Вместе с Айтматовым, - писал К. Симонов, - в нашу литературу влилась новая струя какого - то совершенно особого, сурового и в то же время нежного, очень высокого и в то же время прочно стоящего на земле романтизма». «Ныне книги Айтматова получили всесоюзное и мировое признание».

Имя Чингиза Айтматова известно не только на его родине, в Киргизии, но также в России и далеко за ее пределами. Произведения Айтматова переведены более чем на пятьдесят языков мира, книги его разошлись миллионными тиражами. Интерес этот обусловлен, с одной стороны, актуальностью затрагиваемых им проблем, и тем, что автор через национальное стремится показать общечеловеческое; с другой стороны, Айтматов интересен как явление киргизской (тюркской по генезису) и мировой литературы.

Творчество Айтматова с самого начала получило высокую оценку современников. Любое произведение вызывало множество рецензий и отзывов на страницах самых популярных журналов1. В современном айтматоведении существует целый ряд серьезных монографических исследований, освещающих художественный мир как в целом, так и более У частные проблемы творчества Айтматова. Его изучение ведется по нескольким направлениям: философская проблематика, проблема психологизма, проблемы поэтики и стиля, взаимосвязи литератур, художественного перевода, философско-эстетических взглядов писателя. Монографические работы П.Глинкина, В.Воронова, В.Левченко - это первые попытки целостного осмысления творческого пути писателя. Они представляют собой анализ эволюции идейно-художественного содержания произведений Айтматова с акцентировкой внимания на жанр, стиль и поэтику.

Уже в них отмечаются коренные проблемы, творческий потенциал Айтматова. Во-первых, являясь представителем национальных литератур, он (Айтматов) в то же время органично вливается в русскую литературу и через нее выходит на мировой уровень. Во-вторых, то, что корни айтматовского мастерства прежде всего в родной тюркской, а затем уж в русской культуре.

На начальном этапе осмысления творчества Айтматова писатели, литературоведы и критики отмечали, что его проза стала подлинным образцом мастерства, она внесла весомый вклад в развитие полилитературной системы, обогатила ее в процессе межлитературного взаимодействия и взаимовлияния. В первую очередь, конечно же, отмечается то, что Айтматов заметно влияет на развитие литератур полилитературной системы.

Мнения критиков и читателей резко разделяются с появлением в печати романов Айтматова. Первый роман - «И дольше века длится день» (Буранный полустанок)» (1980), счетающий в себе реализм с мифологией и научнойфантастикой, вызвал споры относительно своих достоинств и недостатков. Большинство литературоведов и читателей остались при том мнении, что композиция писателю впервые не удалась, особенно космическая линия - о ней говорили, что Айтматов взялся не за свое дело. Еще более разноречиво в читающей и профессиональной среде был воспринят роман «Плаха» (1986). Отзывы на роман разделились: от полного непризнания романа до утверждения о его принципиальной новизны. В 1994 году вышел в свет новый роман Айтматова «Тавро Кассандры», еще более неожиданный по своей форме и по содержанию. В названии романа присутствует подзаголовок: «Из ересей XX века». Неудивительно, что вокруг романа развернулась горячая полемика. При этом оценки варьировались от резкого отрицания до качественно положительных оценок: в числе высоко оценивших новый роман Айтматова были Г.Гачев, С.Семенова.

Так, в «Литературной газете» развернулась дискуссия «Парадоксы романа «Плаха». Подобное обсуждение «Плахи» шло и на страницах таких журналов, как «Октябрь» и «Литературное обозрение». Г.Гачев был на стороне тех, кто воспринял роман как «синкретическую книгу» и «непривычный тип художественности»: «Это не просто роман, - писал исследователь, - но и «мистерия», и притча, и житие, и животный эпос, и философский диалог, и реалистическая повесть» Гачев Г. Задумавшийся скиф и космический монах // Свободная мысль. - 1995. -№ 8.С. 95-99.. А.Косоруков видел в этом романе соединение социально-психологического романа с романом-мифом; С.Пискунова определяет «Плаху» как роман-трагедию; Р.Бикмухаметов - как «идеологический роман». И.Кузьмичев и В.Оскоцкий отметили: «Полифоничный по своей образной природе, философской концепции, роман требует не монологических рассуждении о его достоинствах или недостатках, а диалогического сопряжения разных взглядов, дискуссионного столкновения разных точек зрения» .

А.Бондаренко, где Айтматов обвиняется в измене своим традициям, в контексте которых, по мнению автора статьи, ему удавалось творить вершинное.

В связи с тем, что мнения критиков расходились, прежде всего, на почве выбора прозаиком материала изображения, отметим, что одной из основных тем для айтматоведов стала проблема культурного синтеза - стыка традиций: национального фольклора и развитых литератур мира.

К.Асаналиев отметил: «Что касается Айтматова, то он, оттолкнувшись не только от устного народного творчества, но и, прежде всего, от высоких достижений своих предшественников, ускорил свой путь к вершинам современной прозы благодаря всестороннему освоению великого опыта самой мощной литературы мира». Общим в выводах, к которым приходят исследователи, становится то, что к вершинам мастерства Айтматов стремится через великие достижения как в родной киргизской литературе, так и с опорой на мировой опыт в этой области.

Однако, войдя в русскую литературу, Айтматов остается, прежде всего, национальным писателем. В связи с этим А. Акматалиев совершенно верно отмечает, что, «впитав в себя традиции художественного творчества и Европы, и Азии, писатель как бы персонифицирует в одном лице историю, культуру, традиции киргизского народа, вводит их в мировой общественный

процесс, являя собой мост, связующий Киргизию с Миром». Немаловажной на данном пути исследования для осознания художественного мира произведений Айтматова стала проблема билингвизма.

Известно, что Айтматов, как представитель младописьменной литературы, создавал свои ранние произведения на киргизском языке, затем переводил их на русский, а с повести «Прощай, Гульсары!» (1965) писал непосредственно на русском языке. Сам писатель но этому поводу сказал: «Как русскоязычный писатель я, естественно, примыкаю к русской литературе. И, все-таки, вопрос этот особый, а возможно, в чем-то новый в литературной практике. При всем том, будучи русскоязычным автором, я исхожу из своей национальной данности - что бы я ни писал, киргизский язык и мое национальное мировосприятие неотлучно присутствуют в моем самовыражении» Айтматов Ч., Дайсаку И. Ода величию духа: Диалоги. - М., 1994. С. 84.. Само явление билингвизма и его влияние на художественное целое произведения интересно уже тем, что при взаимосуществовании двух и более языков в сознании одного человека возможности самовыражения его значительно возрастают. Поэтому, билингвизм Айтматова рассматривается исследователями в эстетическом, психологическом, этическом и лингвистическом аспектах. В связи с этим немалое место в исследованиях творчества Айтматова занимает и проблема художественного перевода. Кроме того, что произведения Айтматова были переведены на многие языки мира, важно, что автор сам занимается переводом на русский язык своих творений: он не раз отмечал благотворное воздействие переводческого труда на его собственный творческий мир.

В связи с синтезом литературного и культурного влияний на творчество писателя закономерным в исследовательских трудах стало внимание к факторам, организующим художественный мир автора.

Для писателей-билингвистов характерно использование фольклорного и этнографического материала в качестве «национального народного элемента» (В.Белинский). Если говорить об обращении писателя к фольклору, то мифологическая символика, присутствующая в произведении, выполняет двойную функцию: идейно-эстетическую и национальную. Как отмечает исследователь У.Далгат, связь «литературного произведения с произведением устного народного творчества мотивируется не только стремлением выразить национальную специфику, но и самим ходом творческой мысли автора, который не может совершенно отключиться от обычного для него синтаксиса, ритмической структуры фразы, специфической образности» См.: Наурзбаева А. О средствах выражения национального своеобразия в творчестве Айтматова как двуязычного писателя //Вестник московского университета. Серия 9. Филология. - 1984. - №3. - С. 33-37; Далгат У. Литература и фольклор. - М., 1981; Лебедева Л. Повести Чингиза Айтматова. - М., 1972..

В самом начале творческого пути он переводил на русский язык вторую книгу известного романа Т.Садыкбекова «Среди гор». Это стало для писателя серьезной школой постижения опыта старшего мастера, изучения строя киргизского и русского языков.

Неоднократно становилась предметом исследований проблема литературно-фольклорных связей в прозе Айтматова. Мифологические мотивы и фольклорные элементы непосредственно входят в контекст его произведений, а мифологический пласт содержания нередко находится на поверхности. Это и позволяет литературоведам вводить в обиход понятие «айтматовский мифологизм».

Проза Айтматова содержит в себе богатейший материал для исследования современного мифологизма. Анализ фольклорно-мифологической символики айтматовских произведений позволяет составить целостное представление о художественном мире писателя и уточнить авторскую позицию. В этом аспекте для изучения особенно интересно зрелое творчество писателя - это повести «Прощай, Гульсары!» (1965), «Белый пароход» (1970), «Пегий пес» (1976) и романы «Буранный полустанок» (1980), «Плаха» (1986), «Тавро Кассандры» (1994). Основное ядро авторского замысла в этих произведениях - это проблема «культурного» и «природного» в человеке, столкновения оппозиционных понятий «природа и цивилизация» в обществе. Миф, как «сгусток мудрости» древних, как поколениями проверенный опыт, для Айтматова, моделируя художественную картину мира, становится инструментом для вскрытия актуальных проблем современности и проникновения в глубины общественного разума, по контрасту и по аналогии позволяя художнику более объемно изображать общественные отношения.

Творчество Айтматова вливается в целое направление, появившееся в литературе шестидесятых годов, условно названное «мифологическим». Особенностью произведений писателей данного направления стало стремление исследовать первопричину беды, угрожающей народной жизни и ее первоосновам, с помощью мифа, предания, легенды вступить в спор с рационализмом и прагматизмом современной цивилизации. Если часть оппонентов этого направления видит в обращении к мифологии нарушение принципов реализма, то другие, напротив, считают, что обращение к мифу как некой «модели мира», «философской метафоре» не уводит писателя о г реализма как основного художественного метода. Другое дело, что в этом реализме многое выглядело иначе, нетрадиционно, на уровне иных сцеплений общего и единичного, реального и условного. Исследователи дали этому реализму разные названия: «синтетический», «магический», «мифологический» и так далее.

Литературоведами до нас уже проделана большая работа по выявлению фольклорно-мифологических источников, сюжетов и образов художественной системы Айтматова (национальной составляющей), без анализа фольклорных составляющих в прозе писателя не обходится ни одна работа, посвященная поэтике произведений писателя. В освещении мифологичности прозы Айтматова проявляются две тенденции: во-первых, проявление национального своеобразия, особенности самовыражения писателя-билингвиста, представителя младописьменной литературы ; во-вторых, обращение к мифу как средству углубления

Явные проявления фольклоризма и мифологизма в прозе Айтматова достаточно хорошо исследованы. Так, X.Садыков главные, наиболее плодотворные корни айтматовского мифологизма видит в киргизском фольклоре: там - в легендах, сказках, притчах - писатель, по мнению исследователя, обнаружил удивительные свойства художественного моделирования действительности, глубину символики: «Айтматов как бы по-новому прочитывает, осмысливает народные предания, легенды, притчи, отыскивая в них философские зерна. Миф служит для него развернутой метафорой, высвечивающей, как огнем, содержательную структуру произведения: автор заставил работать миф на идею произведения, разумеется, не механически, не на уровне скучной дидактики, а на уровне нравственно-философского обобщения».

К. Ибраимов в статье «Мифопоэтические традиции и художественное произведение (На примере повести «Прощай, Гульсары» Айтматова)» раскрывает значение образа коня в повести с опорой на мировоззрение древних тюрков. Он пишет, что идейно-эстетический опыт, имеющий разные традиции, показывает, что осмысление кардинальных проблем человеческого бытия с помощью сюжетики мифов все еще сохраняет свою эстетическую силу. Более того, обнаруживается обратная связь: сложность, напряженность атмосферы в мире, с одной стороны, и высокий уровень интеллектуально-эстетического развития людей, с другой, вызывают необходимость «переоценки ценностей», переосмысления мифов и легенд народа, вобравших в себя квинтэссенцию его исторического

А.Акматалиев пишет, что «литературное мифотворчество позволило писателю найти новые грани поэтического, эстетического и философского осмысления бытия, создать собственный художественный «космос».

Интересной нам представляется работа Г.Поляковой «Предание о Рогатой матери - оленихе в «Белом пароходе» Айтматова». Задачу исследователя художественного пространства произведений Айтматова она видит в выявлении особенностей типа культуры, тюркской ментальности, составляющих поэтическую структуру творчества писателя в целом. При этом ею отмечается доминанта внетекстовой реальности мирообразности произведения - литературных норм, традиций, представлений, в совокупности составляющих основу полновесного восприятия текста. В связи с этим Г.Полякова отмечает, что произведения Айтматова нуждаются в особом изучении фона «внетекстовых связей».

1.2 Трансформация мифа в творчестве Чингиза Айтматова

Обзор ряда наиболее значительных работ, затрагивающих проблемы мифологизма в прозе Айтматова, показывает, что обращение к мифологическим и фольклорным источникам творчества писателя становится закономерным и необходимым этапом на пути исследования творчества Айтматова. Однако данный аспект изучения еще не получила достаточно полного освещения в современном айтматоведении.

Через фольклорно-мифологические мотивы, использованные автором, мы пытаемся вскрыть тот глубинный пласт художественной мирообразности в произведениях Айтматова. Для исследования произведений в аспекте мифопоэтики основным терминологическим аппаратом для нас становятся понятия мифа, символа, мотива и архетипа.

Важнейшее значение в определении понятия «символ» для нас имеют исследования А.Лосева, для которого «миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ». Он выделяет несколько степеней художественной символики, первая из которых связана с художественным образом. При этом специфика символа, содержащегося в любом художественном образе заключается в том, что всякий художественный образ есть образ чего-нибудь, а предмет этого образа есть этот самый образ. Поэтому символичность - предмет, отражением которого образ является. «Изъять символичность из художественного образа - это значит лишить его того самого предмета, образом которого он является, если угодно, то символ во всякой художественной образности тоже является предметом ее конструирования и тоже есть ее порождающая модель».

Если всякий художественный образ есть идея, осуществленная в образе, или образ вместе со всей его идейной общностью, то ясно, что в любом художественном произведении, взятом или абстрактно, или во всей гуще исторического процесса, идея есть символ известного образа, а образ есть символ идеи, при чем эта идейная образность или образная идейность даны как единое и неразрывное целое. «Подлинная символика есть уже выход за пределы (идеи и за пределы художественного произведения) чисто художественной стороны произведения, - подчеркивает исследователь. Необходимо, чтобы художественное произведение в целом конструировалось и переживалось как указание на некоторого рода инородную перспективу, на бесконечный ряд всевозможных своих перевоплощений». То есть, согласно классификации, вторая степень символики - «подлинная символика» - «есть уже выход за пределы чисто художественной стороны произведения», т.е. символ в данном случае указывает на включение произведения в бесконечный ряд развертываний содержащегося в нем смысла.

Особенностью художественного символа является его концентрированность: он, как и любой другой символ культуры, может иметь различную степень насыщенности, которая определяется качеством идеи (ее значимостью, объемом и величиной), которую он выражает.

Таким образом, символ - это определенное бытие, которое содержит разработанный и организованный смысл, обобщение и идейную образность, которая обозначает не только саму себя, но и, выходя за свои рамки, указывает на нечто большее, является для этих других предметов законом их построения. Емкость и универсальность символа позволяет художнику слова использовать его в своем творчестве. Отражение символики в произведении происходит двумя способами: либо как воплощение современных коллизий в привычные, освященные традицией культуры мифологемы, либо как идеализация конкретных образов современности и наделение их всеобщим смысловым звучанием.

Итак, символическая насыщенность образа - это его функция в контексте культуры и, по мнению А.Ф.Лосева, инстанцией, решающей, быть или не быть образу символом, является контекст. Если символ есть свернутая метафора, а миф - наиболее приемлемая форма для его выражения, то необходимо определение понятия самого мифа. В трудах ученых нас, прежде всего, интересовало понимание его и как поэтической формы, и как структуры сознания, отражающей бытие.

Разум мифа - его безусловное содержание, и «его воспитательная сила заключается именно в этом всеобщем смысле, доступном непосредственному сознанию первобытного человека». «Особенностью мифа, - подчерчивал А.Дорошевич, - является его претензия на абсолютное значение, когда в центре внимания оказываются связи человека с миром в целом как универсумом, а не связи его с историей, ибо в этом последнем случае миф осознается лишь как метафора, имеющая переходное значение».

Миф как повествование о временах «начала всех начал» трактует Мирча Элиаде. Категория мифологического, по его мнению, связана с сакральной историей и с проявлениями священного в этом мире. «Знать мифы, значит приблизиться к тайне происхождения всех вещей и самого мира, что позволяет человеку не только знать, как возникло, но и воспроизвести то, что было, когда все уже исчезнет. Знание дает власть над миром». Отсюда основная характеристика исследователем категории времени как вечного циклического повторения, память о котором сохраняется в виде вечных архетипов и образцов поведения, что закреплено в мифе о вечном возвращении. Цель вечного повторения одних и тех же циклов - преодоление смерти, хаоса, пугающей реальности, поэтому память рассматривается как знание, так как в каждое мгновение все начинается сначала. Для символистов, начавших процесс мифологизации культуры, миф предстает, прежде всего, как универсальная культурная формула. Так как символизм представлял собой явление разнородное, то существуют значительные различия в принципах отбора мифологического материала и его обработки у разных представителей этого направления. Индивидуальные особенности мышления символистов объясняются также и противоречивостью эпохи рубежа XIX-XX века, самим духом времени.

Принципиальное значение в определении понятия мифа для нас имеют работы А.Лосева. В «Диалектике мифа» данное понятие раскрывается как категория бытия и принимает на себя значение сакрального учения о нем (бытии). Согласно Лосеву, человек существует в мифическом мире, и «если смотреть на миф с точки зрения самого мифа, а не науки, то миф является истиной, а не вымыслом и фантазией. Это не идея и не понятие, это есть сама жизнь, со всеми ее надеждами, страхами, ожиданием и л о отчаянием». Лосев пишет, что «миф - необходимейшая, прямо нужно сказать, трансцендентально необходимая категория мысли и жизни, и в нем нет ровно ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или фантастического. Это подлинная и максимально конкретная реальность». Однако, при всей истинности и достоверности мифа, Лосев отмечает его отрешенность от действительности, приобщенность к высшему и глубокому началу в иерархическом ряду бытия. Это позволяет ему выделить понятие выразительности в мифе, что позволяет связать миф со словом. «Выражение», по Лосеву, - это синтез «внутреннего» и «внешнего», - сила, заставляющая «внутреннее проявляться, а «внешнее» тянуть в глубину «внутреннего». Кроме того, отрешенность от реальности мифа проявляется в отдалении от конкретного смысла вещей - вещи в мифе, оставаясь теми же, приобретают совершенно особый смысл, подчиняются особой идее. Таким образом, вещь или явление есть миф.

Проблема «мифотворчества», ставшая особенностью литературы XX века, диктуется стремлением преодолеть традиционную форму повествования. Отсюда и новое понятие мифа как синтеза древних архаических форм сознания, на которое накладывается рационалистическая эстетика современности. Обращение к мифу, использование его в художественной рефлексии позволяет раздвинуть возможности отражения проблем современного мира и места в нем человека.

Продолжением изучения мотива стали разработки В. Проппа, который исследовал структурно-исторические особенности сказок. Мотив для ученого - содержательный элемент структуры сказки, при чем не употребляя термина «мотив», Пропп вводит понятие «функция», близкое мотиву Веселовский А. Историческая поэтика. - М., 1989. С. 305.

Таким образом, бесконечное число трансформаций мотивного содержания мифологической и фольклорной сокровищницы человечества породило в XX веке такие понятия как «мифотворчество» и «мифологизм» в литературе и «мифопоэтика» в литературоведении.

Явление «мифологизма» в литературе XX века Е.Мелетинский связывает с модернизмом - нарушением привычных канонов, что происходит в литературе начала XX века. Разрушение неизбежно приводит к увеличению стихийности, неорганизованности эмпирического жизненного материала как материала социального, и, согласно мнению исследователя, должно компенсироваться средствами символики, в том числе мифологической.

Таким образом, мифологизм стал инструментом структурирования повествования. «Стремление выйти за социально-исторические и пространственно-временные рамки ради выявления общечеловеческого содержания было первым из моментов перехода от реализма XIX века к модернизму, а мифология оказалась удобным языком описания вечных моделей бытия. Возрождение мифа в XX веке опирается на новое отношение к нему как вечно живому началу» Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. - М., 1994. С. 8-9..

Ч.Айтматов критикует поверхностное использование фольклорных элементов некоторыми писателями. Так, в 60-е годы Айтматов, анализируя современную национальную литературу, с осуждением писал, что «некоторые начинающие писатели в Средней Азии усердно обрабатывают древние легенды и сказки. Нужны читателям легенды. Я не против этого. Но ведь куда спокойней обрабатывать легенды, в которых народ создал волнующие образы, нежели самим создавать волнующие образы героев сегодняшнего времени» Айтматов Ч. Характер и современность // Айтматов Ч. В соавторстве с землею и водою. - Фрунзе, 1978. С.79.. Таким образом, писатель реагировал на тяготение младописьменной литературы к фольклорным источникам как способу отражения действительности в традиционной для устного народного творчества форме. В критике писателем современной ему национальной литературы подчеркнута необходимость углубления психологизма произведений, наполнение их реалистическим смыслом, совершенствование творческого мастерства и средств самовыражения. Для Айтматова назначение литературы - это, прежде всего пробуждение умов и чувств человечества для созидания добра, красоты на Земле, общего дома для всех во имя будущего. «Каждый из нас являет частицу человечества. Писатель тем более: в нем сходятся параллели и меридианы Вселенной, перекрещиваются века, концентрируется связь времен. Художника формируют ритм и температура эпохи, глобальная ответственность за разумность человеческого бытия» («Ответь себе»).