Социально-философские проблемы в романе "Тавро Кассандры" Чингиза Айтматова

Однако трагедия в том, что «по своей природе прогресс - это все или ничто. Два, и только два направления - одно верх, другое вниз, и невозможно, зацепившись, остаться на полпути», либо цивилизация развивается по восходящей траектории к вершинам совершенства, либо - бездна, гибель, провал в неизвестность - конец всего живого. Понимают это и Филофей и Авдий, стремясь всеми доступными средствами к совершенствованию и развитию духа современника, но верно и то, что «человек никогда не сумеет превзойти человека, объединяясь с самим собой». Спасти человечество в одиночку невозможно, потому как в восхождении к совершенству должна принимать участие каждая частичка мирового целого, каждому человеку необходимо осознать всю глубину своей ответственности и перед прошлым, и перед будущим. Тейяр де Шарден сказал об этом так:

«Я думаю, вряд ли у мыслящего существа бывает более великая минута, чем та, когда с глаз его спадает пелена и открывается, что он не утерянная частица, а пункт сосредоточения и гоминизации универсального стремления к жизни». Поэтому как бы ни красива и верна ни была идея спасения человечества, она обречена на провал, до тех пор, пока в истории эволюции мировой разум не достиг этапа всеобщего прозрения, пока каждый субъект посредством рефлексии не придет к мысли, что необходимо встать на верный путь движения истории, постольку поскольку именно от его жизни, его судьбы зависит дальнейшее развитие человечества.

Авдий Каллистратов - один из лучших учеников духовной семинарии, изгнанный духовенством за ересь, верит в идею о Боге-Современнике, потому как, по его мнению, «Бог в нашем понятии бесконечен, но поскольку мысль на земле развивается от познания к познанию, напрашивается вывод: Бог тоже должен иметь свойство развития». Отрекаясь от абстрактных размышлений о Боге и о значении религии в духовной жизни людей, Авдий решает действием спасти человечество, погрязнувшее в многочисленных пороках, направить его на истинный путь. С этой целью отправляется он с добытчиками анаши на далекие Моюнкумские степи, затем - с любителями быстро и легко заработать на «охоту» на сайгаков, на так называемые «невскрытые резервы края», за счет которых, по плану, можно прикрыть недостачу по заготовке мяса. Однако сколь бы ни сильна и красива ни была концепция Авдия, которую он несет людям, она изначально обречена на поражение. Человек XX века, прагматичный, практичный, не нуждается в теории о всеобщем покаянии и всепрощении, не верит и не приемлет в должное последовать за этим явлением - рай на земле. Деньги, водка, наркотики - вот для него самый доступный и краткий путь к «земному раю», пусть он и ведет к неизбежному концу. Идеалист Авдий понимает, что спасти все человечество в одиночку невозможно: слишком велики масштабы зла и очень ограничено поле деятельности субъекта, поэтому пытается помочь конкретным действием конкретному человеку. Но и на этом пути Авдия ждет поражение в столкновении с реальностью, и, как когда-то его Великий Учитель, верный своим идеалам и принципам, обрекает он себя на плаху. Подобно Авдию восходит на свою Голгофу и герой последнего романа Ч. Айтматова - Филофей. История его жизни - вера в разум человеческий, надежда на возрождение души. Двойственно отношение автора к своему герою. С одной стороны, уже после выхода в свет романа Айтматов в одном из интервью скажет: «Трагический взгляд Филофея на мир - это в определенной степени мой». С другой же стороны, Андрей Крыльцов теоретически «иксрод», не ведающий своих кровнородственных связей, однако по разработанной им же теории, негатив передается от матери к ребенку через плоть и кровь, т.е. независимо от последующего жизненного опыта, уже в утробе матери, «не изведав злых дел, что делаются на свете», эмбрион посылает сигналы о нежелании появляться на свет. Это открытие является великим испытанием всему человечеству, так как, заявляя об отказе жить, кассандро-эмбрион призывает всех живущих, и в первую очередь мать, на совершение греха величайшего. Материнское начало является ключевым моментом в художественно-философском контексте романа «Тавро Кассандры». Безупречно разработанная теория по созданию «иксродов» упирается в непоколебимый и священный закон природы - материнство, единственный слабый пункт, по определению самого профессора Крыльцова, в блестящем плане: чувства так называемых «инкуб», женщин, которым предстоит выносить под сердцем и кормить три месяца «иксрода». Пусть Крыльцов в некоторой степени, теоретически и «иксрод», но через всю жизнь он пронес воспоминание о скрипе снега под ногами матери, когда несла она его на крыльцо детского дома, чтобы проститься с ним навсегда. Многие годы потребовалось ему прожить для того, чтобы понять и простить ее, но, возможно, именно Крыльцов когда-то и был тем самым кассандро-эмбрионом, в эсхатологическом страхе посылавшим сигналы об отказе от своего будущего, полного страданий и зла, которое он причинит людям. Жизнь Андрея Крыльцова полна трагизма, несмотря на то, что мать попыталась оградить его от, возможно, неизбежного зла, связанного с его рождением. Однако нельзя избежать трагедии, предопределенной судьбой, ибо, как уже было сказано, «зло заключено в нас самих», и спасаться нужно не в одиночку, а сообща. Приходит истина и к великому ученому-генетику, и тогда решает он отправиться монахом-отшельником на внеземную орбитальную станцию, о чем он скажет: «Сюда привела меня наука. Но никто не знает, что в космос я отправился не только с научными целями, что я изгнанник, сам себя изгнавший за пределы Земли, сам себя объявивший впоследствии космическим монахом». Не случайно Крыльцов называет себя Филофеем (греч. phileo - люблю), потому что слишком поздно он понял то, как дороги ему люди, как велика его ответственность перед человечеством за его судьбу. Отправившись на орбитальную станцию монахом-отшельником, он делает отчаянную попытку спасти мир от неизбежного конца, потому как с космической высоты необходимо предупредить людей о грозящей им опасности, с помощью средств массовой информации войти в каждый дом, поговорить с каждым субъектом социума.

У Филофея нет своих детей, жена его, Евгения (греч. eugenes - породистый, плодовитый), поняв ужас его работы, покинула его. Лишь одно тревожит сердце Филофея перед вечностью, которая его ожидает: что будет с теми, кто уже был рожден под эгидой программы по созданию «иксродов», как сложится их судьба: «И как кость в горле, стоит неразрешимый вопрос - что станется с иксродами, что успели родиться и теперь подрастают?.. Что станется с этими людьми, казенными от рождения? А ведь завтра они поймут, кто они такие. Чем они отплатят обществу? Не возникнет ли у иксродов неодолимого желания отомстить человечеству, покончить со всем светом к чертям собачьим?! Я мог бы сказать себе, что никогда не брал ответственности за их будущее, а лишь решал научные проблемы их рождения. Но разве это оправдание?». Лейтмотивом через весь роман проходит мысль о малости и хрупкости планеты Земля перед лицом космических просторов, вечных и непоколебимых. Подчеркивается неспешность космического движения, по контрасту противопоставленная мелочности и смехотворности по сути бесполезной людской суеты. И только Филофею дано с высоты космической орбитальной станции наблюдать, «как на Земле световой день смняется затмением ночи, чтобы затем смениться заново рожденным днем». И в этом ему видится наглядное течение вечности, в сравнении с которой век человека - это краткий миг. Однако достоинство человека - обладание разумом, которое может продлить или, напротив, сократить его жизнь, причем в данном случае речь идет не о физическом существовании, а о жизни в памяти потомков. Но если, как писал А. Камю, «вселенная внезапно лишается как иллюзий, так и познаний, человек становится в ней посторонним. Человек изгнан навек, ибо лишен и памяти об утраченном отечестве, и надежды на землю обетованную. Собственно говоря, чувство абсурдности и есть тот разлад между человеком и его жизнью...».

Если проводить параллели между героем нового романа Айтматова и историческим лицом - Филофеем, игуменом псковского Елеазарова монастыря, автором теории «Москва - третий Рим», можно сделать предположение, что толчком для художественной мысли автора могла послужить и эта неординарная личность. В посланиях средневекового старца Филофея, так же, как и в письме фантастического космического монаха, присутствует мотив апокалипсиса, предупреждение о гибели за грехи человеческие. Однако господствующая идея, лежащая в основе сочинений и воззрений старца Филофея, есть «идея провиденциализма, в силу которой все, что ни совершается в мире, совершается волею всемогущего Бога, Творца и Промыслителя всего сущего». Отсюда следует, по убеждению игумена, что беды и несчастья людские - это наказание божье за неправедные дела, творимые ими на земле. При этом он опирается на Библейское учение о том, что только божественному абсолютному ведению и его абсолютной воле доступны средства как создания совершенного мира, так и поддержания раз созданного и направления его к выполнению предназначенной цели; только Его всеведение и всемогущество могут направить, предупредить и исправить действия мировой ограниченности в бытии бездушной природы и в жизни нравственно разумных существ. Теория ученого-генетика Кривцова также утверждает то, что зло накапливает и рождает сам человек, но в отличие от убеждения старца Филофея о божественном управлении, он верит только лишь в разум человеческий, способный путем саморефлексии достичь совершенства на земле. Возможно, рассмотрение поставленных в романе проблем следовало бы вести в русле деконструктивной логики, так как противоречащие друг другу идеи - отличительная черта нового романа Айтматова. Двойственно отношение к теории, открытой космическим монахом Филофеем, во-первых, общеизвестно, что аборт является не менее страшным преступлением, чем обычное смертоубийство, и оно наказывается повреждением души и тела убийцы и его потомков. Известный итальянский юрист Рафаэль Баллестерини писал 100 лет назад, что самым верным доказательством полного нравственного падения народа будет то, что аборт станут считать привычным и абсолютно приемлемым, что аборты не просто свидетельствуют о нравственном разложении, падении или загнивании общества, они являют собой и первопричину этого разложения и падения. Круг замкнулся. На фоне этого ужасающе звучит открытие теории о кассандро-эмбрионах, но и в ней есть своя логиока. Эмбрионы-отказники, предчувствуя свою будущую несчастную жизнь либо то зло, которое они принесут людям, добровольно приносят свою жизнь в жертву лучшему будущему человечества. Так же и Филофей, первый в своем роде космический самоубийца, осознанно и целенаправленно восходит на свою Голгофу. «Сколько раз я безотчетно наблюдал таинство смены дня и ночи, не предполагая, что сам же и поставлю на этом точку, - признается Филофей - Потому что настал мой Судный день, конечный день, и в том моя горькая привилегия и обреченность...». Кто он - Филофей? - Избранный, который должен спасти людей от неизбежной гибели, открыв им правду, какой бы страшной она ни была; или же, напротив, «убивая себя, он убил в себе Дьявола». Иначе в чем же смысл его теории об эмбрионах-отказниках - новый виток в эволюции человечества или путь в бездну посредством самоуничтожения, ибо сказано в Библии: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю».

По мысли автора, Филофей - носитель истины, которую люди в данный момент понять и принять, не готовы. В том, что он шагнул в открытый космос, заключен мотив отказа от своей миссии, потому как слишком слаб человек, чтобы выдержать гнев и ненависть тех, кому отдана жизнь. Парадокс финала - смерть пророка-спасителя можно сравнить лишь со смертью ребенка - человека будущего. Главная мысль, заключенная в романе - самоубийство во имя жизни. Итак, в романе доминантой звучит мотив жертвоприношения.

Трагичен финал романа: печальна судьба носителей нового знания, будь то интуитивное (киты) или рефлективное (Филофей, Борк, Югер) постольку, поскольку они, оказавшись преждевременными, не находят понимания и отклика у людей. Лейтмотивом прошедшая через весь роман мысль, что «теперь нельзя не думать об этом» - это и есть цель писателя: заставить читателя задуматься о глобальных масштабах ненависти, зла и страданий, обрушившихся на человечество. Скажем об этом словами Айтматова: «И я думаю о том, как это важно сейчас каждому из нас каждым своим словом, каждой строкой своей книги - единственного оружия в наших руках - таким образом повлиять на умы и настроения, на сознание, на формирование взглядов молодых людей, чтобы показать им, как опасно героизировать это в прошлом, превращать это в символ славы величия, хоть в чем-то содействовать рождению какого-нибудь новоявленного Наполеона...». Новое произведение Айтматова преодолевает нигилизм, прославляя добрые и светлые начала в природе человека, потому что вера в разум человеческий, пусть и далеко не совершенный, но все же способный путем саморефлексии достичь истины, является его базисной основой.

2.2 Художественное осмысление будущего в романе «Тавро кассандры»

Новый роман - «Тавро Кассандры», опубликованный в «Знамени» в 1994 году. Неслучайно главный герой - монах Филофей - летает вокруг Земли в орбитальной станции: так ее, горемычную, получше рассмотреть можно. Филофей таковым был не всегда, прежде он был ученым Андреем Андреевичем Крыльцовым, специализировавшимся в области выведения искусственных людей, «иксродов», во чревах, так сказать, бесплатных экспериментаторов, то есть женщин-заключенных. Потом, незадолго до объявления себя монахом, ученый выяснил, что не только дело это неправедное, но и эмбрионы отказываются появляться на свет, в котором царит зло. Таково было решение природы: защитить себя от кровососущего человечества, пусть вымрет. Чем не Апокалипсис в мягкой форме?

Благодаря своей способности концентрироваться на глобальных идеях, Чингиз Айтматов склонен и во внелитературной деятельности либо затевать, либо принимать активное участие в проектах планетарного масштаба. Например, уже много лет назад он и социолог Института проблем управления АН СССР Рустем Хаиров обратились к тогдашнему генсеку Андропову (1983) с предложением о создании комитета по встрече III-го тысячилетия. Неожиданно это предложение было принято. Постепенно Айтматов подвигнул на это дело и прогрессивную мировую общественность, организовав в 1986 году Иссык-кульский форум, на который собрались представители ЮНЕСКО, футурологи, писатели и художники. И поговорили о необходимости воспитания нового планетарного мышления, благодаря чему человечество смогло бы избежать тотального катаклизма - военного, экологического, экономического etc. И когда колесики завертелись вовсю, когда уже можно было начинать пожинать лавры и стричь купоны, Айтматов смиреннейшим образом передает бразды правления грандиозным тайм-шоу Марату Гельману.

Проведенный в конце прошлого года опрос общественного мнения показал, что Айтматов считался третьим по популярности политиком - после президента Аскара Акаева и мэра Бишкека Феликса Кулова. При жизни он боролся за утверждение справедливости в обществе.

Андрей Белый в работе «Трагедия творчества: Достоевский и Толстой» выделил три категории, три ступени в развитии художника. Первую категорию он назвал «романтиками» (независимо от творческого метода) и сближал процесс их творчества с медиумизмом. На этой стадии развития талант «опьянен» вдохновением. Художник, впавший в зависимость от его порывов, стремится вызвать их при помощи стимулирующих средств. «Романтики» чаще всего заканчивают алкоголизмом, помешательством или самоубийством. Тот, кто сумеет к одному проценту вдохновения добавить девяносто девять процентов труда, переходит на следующую ступень, называемую «ремеслом», и становится классиком. К таковым А.Белый относит почти всю классическую литературу. Если «романтики» находятся у подножья горы, то классики - у самой вершины, скрытой, однако, непроницаемым слоем облаков. Поэтому они хорошо видят то, что внизу, но скрытая вершина им не доступна. Чтобы заглянуть за нее, нужно подняться еще выше, ибо только тогда станет возможно обозревать сразу небо и землю. Писатель становится мудрецом, из творца чисто художественных ценностей превращаясь в Учителя жизни. «Преодоление себя как гения» во имя высшей цели под силу далеко не всем, считает Белый, в русской литературе Х1Х века он в качестве такового называет только одного - Льва Толстого.

Известно, что сам Толстой охарактеризовал свой подъем на новую ступень творчества жизни так: «Мое пробуждение состояло в том, что я усомнился в реальности теперешнего мира. Он потерял для меня значение». И в этом писатель, конечно же, соприкасался с высоко ценимым им учением буддизма о просветлении, освобождении человеческого духа, который проникает за завесу низшего мира иллюзии-майи и открывает для человека Истинную Реальность. Подобная трансформация неизбежно сопровождается переоценкой всей жизни, а в максимальном проявлении может вызвать категорический отказ от всего созданного ранее, которое тускнеет при сиянии Истины, открывшейся духовному взору мудреца.

Не секрет, что к концу Х1Х века реализм переживал духовный кризис. А.П.Чехов по этому поводу сетовал: «Мы пишем жизнь такую, как она есть, а дальше - ни тпру, ни ну. У нас нет ни ближайших, ни отдаленных целей, и в нашей душе хоть шаром покати». Преодоление этого кризиса возможно только путем подъема на новую ступень развития Духа, что неизбежно влечет за собой изменение и самих принципов творчества: так, до перелома доминантой прозы Толстого была эпическая составляющая, после - этическая. Подробное изображение быта, психологии и отношений людей, сведение человеческой личности к типам зачастую способны затемнить высший смысл жизни, более глубокую правду о ней, поэтому Толстой заявляет: «…реализм ослабляет смысл». Страстное желание донести Истину диктует новое понимание творчества: классик отмечал, что единственным достоинством его произведений являются содержащиеся в них мысли. Недаром Д.Мережковский, используя евангельский образ, назвал Толстого «купцом, продавшим все свое имение, чтобы купить одну жемчужину». Именно поэтому в поздний период Толстой прибегает к жанру трактата и исповеди. Именно поэтому отказывается от громоздкой формы романа, перегруженного философскими отступлениями, и обращается к притчевой форме, подавая истину на ладони.

Единственным писателем современности, которому удалось заглянуть за толстый слой облаков, представляется Ч.Т.Айтматов. Позднее творчество нашего современника, так же как и классика Х1Х столетия, отмечено настойчивым обращением к жанру философских размышлений и публицистике - он возрождает философские диалоги о человеке и мире, смысле жизни, высшей правде и трудностях ее постижения. При всей неповторимости творчества Толстого и Айтматова, их сближает главное - нравственный императив самой высшей пробы.

Попробуем проследить диалог двух мыслителей. Толстой еще в юности утверждал: «Приближение к совершенству есть закон жизни»; «цель жизни человека есть всестороннее развитие человечества» путем самосовершенствования. В романе-откровении «Тавро Кассандры» Айтматов развивает эту мысль: «Сколько нам, человеческому роду, дано, столь же на нас и возложено. И прежде всего возложено: гармонизировать, совершенствовать бытие, а сюда включается все, что исходит от нас - и в помыслах и на практике… а гармония - это еще и самоограничение, борьба с духовной распущенностью». На стыке эпох, в условиях эсхатологических предчувствий, необходимость этой борьбы осознается уже не просто как потребность развития человеческого духа, как единственное условие выживания всего человечества: «Вечность вечна сама по себе, а человеку положено добиваться, продлевать кредит на вечность из рода в род единственным способом - нравственным самосовершенствованием <…> дальше так жить нельзя, дальше грядет вырождение! Только искоренение бед и пороков каждым человеком, начиная с себя, и всеми вместе, всем родом людским, может обновить перспективу жизни... Нет, это не очередная утопия. Это стезя выживания духа живого, иного пути нет».

Философия и творчество нашего современника пронизано самой насущной для человечества идеей, выраженной в простых и ёмких словах: «Все мы в одной лодке, а за бортом - космическая беспредельность» (3). Именно этот писатель в конце второго тысячелетия сумел взглянуть на современный мир, раздираемый противоречиями, взглядом Космоса, и показать путь любви, самопожертвования и единения как единственный путь выживания человеческой цивилизации. Этот космический взгляд на человека является дальнейшим развитием толстовского космоса человеческой жизни.

Диалог двух писателей ценен и тем, что Айтматов помогает понять многие так называемые «противоречия» Толстого. Так, отрицание последним ценности науки, на самом деле, есть отрицание ее самоценности, права на гегемонию в жизни человечества: «Достижения науки преходящи, на какие бы головокружительные высоты она ни поднималась, прогресс науки нескончаем, но он ничто в сравнении с совестью. И ничто не сравнимо с Духом, заключающим в себе смысл и развитие Вечности», - утверждает современный прозаик. Его герой Андрей Крыльцов - гениальный ученый, задумавшись над нравственной стороной своих экспериментов, нашел силы признаться себе, что разум, считавшийся «высшей функцией Вселенной… оказался вечным заложником Зла». Другой герой романа, Философ Борк приходит к выводу, что причиной деформации самосознания человека является он сам, «из поколения в поколение живущий вопреки идеалам Мировой души». Так Айтматов продолжает творческий и человеческий диалог с Толстым, по-своему развивая тему ума и сердца, «разумного знания» и «знания сердечного». На примере трагической, полной заблуждений и прозрений, жизни ученого-генетика, он показывает, как личностные комплексы прикрываются идей общественного блага.

Толстой, по воспоминаниям Н.Н.Страхова, «исповедовал, что воля, нравственная сторона имеет и должна иметь первенство над умственной стороной» (4). В работе «Путь жизни» писатель указал на единственно верный путь, который способен вывести человека, ученого, общественного деятеля из духовных и жизненных тупиков: «Мы не знаем, не можем знать, в чем состоит общее благо, - пишет классик, - но твердо верим, что достижение этого блага возможно только при исполнении каждым не того закона, который устанавливают люди, а того вечного закона добра, который открыт каждому человеку в мудрости людской и в его сердце».

«Ум ума», по мнению Толстого, приводит человека к направленности на себя и гордыне (примером тому служит Андрей Болконский). Эта сосредоточенность человека на себе чревато разрывом с миром душевным кризисом, а в крайних случаях - психическими заболеваниями: «… сумасшествие - эгоизм. Сумасшедшие - люди, занятые самими собой, есть предел, за которым считается занятие самим собой сумасшествием». Неоднократно Толстой повторяет мысль о том, что «делом всей жизни» для человека должно стать устранение преград между личностью и миром, достижение единства с ним. Только в этом единственный залог нравственного и физического здоровья.

В отличие от «чистого» ума, «ум сердца» состоит в направленности на другого, что проявляется в любви. Толстой пишет: «Любовь не есть только слово но есть деятельность, направленная на благо другого. Любви в будущем не бывает; любовь есть только деятельность в настоящем»; предшествует ей «состояние благоговения ко всем людям, которое присуще детям, но которое во взрослом человеке возникает только при отречении и усиливается только по мере отречения от блага личности». Именно любовью в человеке раскрываются великие духовные силы, которые делают его поистине неуязвимым.

Состояние любви, по Толстому, - это состояние высшего прозрения. О.В.Сливицкая отмечает: «По Толстому, истина о жизни, последняя, исчерпывающая, оптимистична. Постигается она только любовью, потому что самый трезвый, изощренный ум, расчленяя жизнь, улавливает лишь что-то, а любовь постигает все. Любовь ближе к тому, что есть сущность жизни, потому что любовь - это всегда путь; нелюбовь искажает жизнь, потому что она - тупик».

Из любых тупиков, личных и мировых, можно найти выход. Примером служат судьбы прозревших героев обоих писателей, таких как Дмитрий Нехлюдов и Андрей Крыльцов, в которых совесть пробуждает любовь, а любовь помогает духовному воскресению человека. «Живой человек всегда может родиться, семя прорасти», - убежден Толстой. Ч.Айтматов в повести «Белый пароход» уточняет эту мысль, утверждая, что этим семенем, способным привести человека к новому рождению - рождению духовному, является совесть.

Евангельские мотивы, и шире - учение Христа в его главном, творческом смысле, заключенное в заповеди «возлюби ближнего, как самого себя», становится нравственной основой позднего творчества двух писателей. Футуролог Борк («Тавро Кассандры») повторяет путь Христа. Ценой собственной жизни утверждает он истину любви и самоотвержения во имя спасения мира. Судьба героя еще раз подтверждает мысль, Л.Толстого: «В частной и общей жизни один закон: хочешь улучшить … жизнь, будь готов отдать ее». В размышлениях футуролога о трагической диалектике жизни можно найти аллюзии к судьбе самого Льва Толстого: «…мыслитель открывает законы общества, а общество за это его предает анафеме, а впоследствии берет именно эти открытия на вооружение. Прозрение наступает через отрицание».

Хочется верить, что окончательное прозрение человечества, наконец, произойдет, и провозглашенные Учителями жизни законы любви, добра и самосовершенствования окончательно восторжествуют. Потому что «истина, выраженная словами, - говорил Толстой, - есть могущественная сила в жизни людей». «Все, что происходит в нас и с нами, вершится через слово. И все, что рукотворно, в конечном счете - это реализация слова… слово - потенциал вечности, заключенный в нас», - продолжает Айтматов.

Велико значение мудрого слова двух мыслителей, полного знания и любви к людям, будь оно выражено в художественном творчестве, публицистике или философских трактатах. И заключается это значение не только в том, что слово писателей дает высокие нравственные ориентиры, предостерегает от возможных ошибок в пути, и не только в том, что постепенно формирует общественное мнение. Особенно ценно оно тем, что реализовано в жизни.

Главным вопросом на протяжении всей жизни для Толстого был вопрос о том, как сделать всех людей счастливыми. В детстве искал заветную «зеленую палочку», в юности раз и навсегда определил для себя личную цель как «добро ближнего», а незадолго до смерти писал, что верит в идеал всечеловеческого братства и счастья всех «под всем небесным сводом». Будучи смертельно больным, беспокоился: «На свете миллионы страдающих людей. Зачем же вы все - около меня одного?» Последними же словами Толстого были: «Истина… Любил много». По словам Д.Мережковского, «исповедание догмата о Богочеловеке нет в словах Толстого, но оно есть в делах его, в жизни и смерти - особенно в смерти»; он «стал как дитя, чтобы войти в царство Божие. Этим начал и этим кончил жизнь. <…> Сначала играл в божественную игру искусства; потом оставил игру, чтобы молиться; наконец, оставил молитву, оставил все, чтобы любить и умер за любовь»(5).

Художники-мудрецы, как правило, появляются в переломные периоды, на рубеже эпох, опережая свое время, вернее, задавая ему новый импульс. Современный мир, убежден Ч.Айтматов, находится «в преддверии нового скачка сознания», который состоит в понимании того, что главное предназначение человека и человечества - «победить в себе Зло». В судьбах двух писателей-мудрецов множество совпадений. Есть некий знак в том, что Айтматов появился на свет ровно через сто лет со дня рождения Толстого. Как Учитель жизни Толстой в полной мере заявил о себе на стыке двух столетий, «новый», неожиданный для критиков и читателей Ч.Айтматов -проповедник и философ, мыслящий категориями планетарными, - на грани двух тысячелетий. Мировая слава его сопровождается почти такой же непонятостью современниками. Сейчас мы являемся свидетелями того, как выдающийся писатель современности вступает на путь, проложенный его великим предшественником. Как сказал сам Чингиз Айтматов в эпилоге последнего романа, «цена на таком пути всегда высока», но «с ними Истина».

Заключение

Чингиз Айтматов - это уникальное явление в мировой художественной литературе второй половины ХХ века. Мировая слава пришла к Ч. Айтматову в начале 70-х гг. Его книги читали десятки миллионов людей в Советском Союзе и за рубежом, восхищались талантом писателя, с восторгом говорили и писали о нем известные коллеги, поэты и крупные общественно-политические деятели многих стран.

Когда были опубликованы его повести, доктор филологических наук, старший научный сотрудник Института мировой литературы З. Кедрина писала: «Обогативший киргизскую литературу искусством психологизма и как бы внезапно вошедший во всесоюзную литературу молодой художник обещает немало нового, интересного».

Слова З. Кедриной оказались пророческими. «Меня особенно интересует, - говорил Чингиз Айтматов, - процесс развития и раскрытия психологии людей. Я пытаюсь вскрыть наиболее глубокие психологические мотивы их поведения».

На каждом историческом этапе в духовной жизни любого этноса появляются такие личности, которые определяют основные тенденции развития культуры. Это объективная закономерность, заложенная в генотипе каждого народа Космосом, Природой, Богом. По теории Л. Н. Гумилева, появление Чингиза Айтматова было этногенетическим взрывом пассионарного характера киргизского народа в 30-е гг.

ХХ в. Когда родился будущий писатель, киргизов было около

400 тысяч. Малочисленный киргизский народ дал миру великого писателя, мыслителя, ученого, который обогатил мировую художественную литературу. Он рассматривал общечеловеческие ценности на национальной почве.

Пьер Фрюжье, который переводил произведения писателя на французский язык, говорил: «Я думаю, все люди в мире любят Айтматова за его сохранение вертикальности мира… Лучшее дарение Кыргызстана миру - Чингиз Айтматов».

Творчество Чингиза Айтматова занимает достойное место в современном интеллектуально-философском пространстве и геокультуре.

Кайсын Кулиев очень высоко ценил творчество Чингиза Айтматова. В книге «Так растет и дерево» Кулиев писал: «Любой крупный художник приходит к человечеству, идя от своей земли, от своего народа, его опыта, мудрости и света его души, от молока матери, от хлеба и воды своей родины или ее красоты.

В этой связи я назову два замечательных имени двух наших современников. Это Мартирос Сарьян и Чингиз Айтматов. Ведь Айтматов пишет о Киргизии, все его герои - киргизы, а он на наших глазах стал мировым писателем, судьбы своих земляков он сумел сделать всечеловеческими».

Он вошел в систему мировой художественной культуры в 60-е гг. ХХ в. как самобытный и уникальный национальный писатель. Это очень редкое явление в истории художественной литературы. В генотипе Чингиза Айтматова были заложены гениальные задатки. Талант - это термоядерная реакция, он проявляется в любом геокультурном пространстве.

Читая книги Айтматова, поражаешься широтой охвата человеческого бытия, глубиной мысли, его высочайшим интеллектом, широким кругозором, философским взглядом, мировосприятием и мировидением. Чингиз Айтматов обладал энциклопедическими знаниями во многих отраслях науки, таких, как философия, психология, биология, космология, генетика. Об этом свидетельствуют его произведения, многочисленные статьи и выступления на международных форумах, конгрессах, симпозиумах, «круглых столах» и т. д. Он имел глубокие знания о всемирной истории и культуре многих народов. Все это явилось социально-нравственной и мировоззренческой основой личности писателя.

Художественный Космос Айтматова наравне с людьми населяют животные - олениха, верблюд, жеребец, волчица… Через их безмолвно укоряющие, предостерегающие, поучительные образы воплощалась стихийная мощь айтматовского гения.

Чингиз Айтматов был тонким психологом с аналитическим умом, большим политиком и подлинным интернационалистом. Он остро реагировал на происходящие в общественно-политической жизни изменения и переживал за страну, которую недальновидные политики привели к распаду.

В своих произведениях Айтматов рассматривал общечеловеческие, философско-нравственные проблемы как основу существования человеческого бытия. 60-е гг. Так появилось имя Чингиза Айтматова на небосклоне мировой литературы как мощный социокультурный феномен. И тем самым он стал колоссом киргизской литературы.

Наследие Чингиза Айтматова - это огромный духовный пласт, который потребует глубокого исследования в системе ценностей мировой культуры. Появление в сфере литературы Чингиза Айтматова поразило многих читателей пяти континентов. Было удивительно, что малоизвестный киргизский народ дал миру талантливого писателя, который поднял авторитет всего тюркоязычного мира. Это невиданный феномен в истории среднеазиатских республик ХХ века. Вхождение Чингиза Айтматова в мировую художественную литературу было закономерным явлением развития культуры. Имя его стоит в ряду с великими писателями мировой художественной литературы: Джеком Лондоном, Анатолем Франсом, Федором Достоевским, Рабиндранатом Тагором, Михаилом Шолоховым.

Фазиль Искандер говорил, что Айтматов - великий писатель - гуманист. Он считал, что сейчас происходит кризис гуманистических ценностей. Я полагаю, этот кризис наступил еще потому, что самые талантливые, самые умные писатели старшего поколения либо умерли, либо вышли из строя. А следующие поколения, к сожалению, не смогли поддержать глубину и психологизм, «противление злу» в нашей литературе. Поэтому она сейчас довольно поверхностна. Чингиз Айтматов был одним из ярких представителей непримиримой литературы, непримиримой ко всему общественному злу, которое у нас существовало и существует. Всего себя он отдал произведениям, которые с огромным удовольствием читались у нас в стране и во всем мире.

Список использованной литературы

1. Каримов И.А. По пути безопасности и стабильного развития. Ташкент: Узбекистан, 1998. Т. 6.

2. Каримов И.А. Высокая духовность непобедимая сила. Ташкент, 2008.

3. Закон об образовании. Ташкент, 1997.

4. Национальная программа по подготовке кадров. Ташкент, 1997.

5. Государственные стандарты образования. Т., 2002.

6. Айтматов Ч. Собр. соч. в 2-х тт. Т.1. - М., 1986.

7. Айтматов Ч. Необходимые уточнения // Собрание сочинений. В 3-х т. М. 1984.

8. Айтматов Ч. Тавро Кассандры // Знамя. 1994. № 12. С. 9 - 1 1 0.

9. Айтматов Ч. Тавро Кассандры. М., 1995.

10. Айтматов Ч. Статьи, выступления, диалоги, интервью. М., 1988.

11. Айтматов Ч. Теперь я знаю эту пропасть отчаяния // Россия. 1993, 3 - 9 ноября. № 45

12. Борев Ю. Эстетика. Изд.4. М., 1988.

13. Веселовский А.Н. Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического стиля.//Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

14. Румянцева Э.М. Практические занятия по русской литературе XIX века. М., 1975.

15. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. 2 изд., исп., доп. - М.,1989.

16. Волков И.Ф. Теория литературы. М., 1995.

17. Гачев Г. Чингиз Айтматов (в свете мировой культуры). Фрунзе, 1989.

18. Гиршман М. Литературное произведение: теория и практика анализа. М., 1991.

19. Голубкова М.М. Русская литература ХХ века. М., 2002. стр. 266.

20. Есин А.В. Принципы и приёмы анализа литературного произведения. М., 1998.

21. Затонский Д. Искусство романа и XX век. М., 1973.

22. Ильин И. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., Интрада. 1998.

23. История русской литературы ХХ века: 1920-1990-е годы. М., 1998.

24. Кожинев В. Размышление о русской литературе. - М., 1991.

25. Лебедева Л.И. Повести Чингиза Айтматова. М., 1972.

26. Литературное произведение: основные понятия и термины. (Под. ред. Чернец Л.В.) М., 2000.

27. Литературный энциклопедический словарь (под общ. редакцией В.М.Кожевникова и П.А.Николаева).

28. Лосев А.Ф. Античная философия истории. - М., 1977.

29. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.,1972.

30. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л., 1974.

31. Развитие реализма в русской литературе в 3-х томах. М., 1973

32. Маймин Е.А., Слинина Э.В. Теория и практика литературного анализа. М., 1984.

33. Маранцман В.Г. Проблемное изучение литературного произведения и другие пути школьного разбора. «Литературе в школе», 1972, №3.

34. Мирзаахмедова П.М. Национальная эпическая традиция в творчестве Чингиза Айтматова. Т., Фан. 1980.

35. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. - М., 1976

36. Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80-х - начала 90-х годов ХХ века. - Минск, 1998.

37. Постмодернисты о посткультуре: Интервью с современными писателями и критиками. - М., 1996.

38. Проект Темнус.Westminster international university in Tashkent. Рекомендация для преподавателя высших учебных заведений по внедрению основных принципов самостоятельного обучения: Т., 2007.

39. Пропедевтический курс русской литературы. Л., 1980.

40. Руднов В.П. Словарь культуры XX века: ключевые понятия и тексты. - М., 1997.

41. Русская литература: Проза 1980-1990-х. - Воронеж, 1998.

42. Русская литература ХХ века. В двух томах. Под редакцией Л.П.Кременцова. М., 2003.

43. Русские писатели XX в. Библиографический словарь под редакцией П. А. Николаева М., 2000, стр. 808

44. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учебное пособие. - М., 1999.

45. Соколова М.Б. Основы самостоятельной работы студентов. Армавир, 2002.

46. Словарь литературоведческих терминов. М. Просвещение, 1974.

47. Лекции по «Истории русской литературы ХХ в. (2 пол.)». Составитель: доц. Писцова А.З.,Т., 2000.

48. Теория литературы: художественный процесс./Под. ред. проф. Борева Ю. М., 2001.

49. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения. - Красноярск, 1987

50. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.

51. Хосе Ортега-и-Гассет. Эстетика. М., Радуга, 1992.

52. Эпштейн М. Постмодерн в России. - М., 2000.

Электронные адреса

53. Ч.Т.Айтматов: жизнь и творчество. Обзор электронных ресурсов в интернете. Составитель Т.Я. Брисман 2005 г. - интеренет:

www.http://orel3.rsl.ru/bibliogras/dost.httn.

54. Сайт о Ч. Айтматове (Биография. Новая литературная сеть 2006 г.) - интернет: www.aytmatov.ru

Размещено на Allbest.ru