Развитие традиций русской сатирической литературы

Наивысшего расцвета до Крылова этот жанр достиг в творчестве великого французского баснописца Лафонтена, который придал условно-аллегорической античной басенной традиции жизненный и глубоко национальный характер, наполнил басню тонким и острым галльским юмором.

Учитывая всё богатство мировой басенной традиции, Крылов охотно обращался к сюжетам античной, индийской басни (так, басня "Пустынник и Медведь" восходит к "Калиле и Димне"), брал сюжеты у Лессинга (басня "Безбожники" подсказана сюжетом "Великана"), у Лафонтена. Но подавляющее большинство его басен написано на сюжеты, взятые из самой русской действительности.

В своём определении басни А. Потебня отмечал, что: "Обобщение частного случая может идти без помехи до высочайших ступеней. Басня отдельно от применения в этом отношении похожа на точку, через которую можно провести бесконечное число линий. Только применение басни к частному случаю определяет, какие из её черт должны быть сохранены в обобщении, если это обобщение должно сохранять связь с самой баснею. Это опять-таки указывает, что сначала басня и её применение, а потом обобщение и нравоучение". В этом - залог жизненности басенных образов Крылова, имеющих множество "применений"; через "точку" басенного образа, басенного сюжета проходит у него целый ряд смысловых "линий", тогда как басни многих предшественников и современников Крылова зачастую не имеют этой многозначности.

Гегель в лекциях по эстетике, давая определение басенного жанра, отмечал необходимость тесной связи басни с действительностью, с жизнью, для её идейной и художественной полноценности: "…Эзоповская басня, - писал Гегель, - представляет собою изображение какого-нибудь состояния неживой и живой природы или случая из мира животных, которые не выдуманы произвольно, а рассказаны согласно с тем, что было в действительности, согласно верным наблюдениям, и притом рассказаны так, что из них можно почерпнуть общее поучение в отношении человеческого существования или, говоря точнее, практической стороны этого существования, в отношении благоразумности и нравственности поступков. Первое требование, предъявляемое нами к басне, должно, поэтому состоять в том, чтобы определённый случай, который должен дать нам так называемую мораль, был не только вымышленным, а главным образом в том, чтобы он не был вымышлен противно виду и характеру действительного существования явлений в природе. А затем это требование состоит в том, что, во-вторых, рассказ должен сообщить случай не в общем виде, а так, как этот случай является во внешней реальности типом всех таких происшествий, должен сообщить его в его конкретных подробностях и похоже на некоторое действительное событие".

Басни Крылова не были безобидной насмешкой. Они метили в самые болезненные и кровоточащие язвы современного писателю крепостнического общества. Гораздо позже, в 70-х годах, великий русский сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин говорил об "эзоповом языке": "С одной стороны, появились аллегории, с другой - искусство понимать эти аллегории, искусство читать между строками. Создалась особенная рабская манера писать, которая может быть названа Езоповскою, - манера, обнаруживавшая замечательную изворотливость в изобретении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих обманных средств".

Естественно, что "эзоповский язык" басен Крылова отличен от "эзоповского языка" Щедрина, поскольку сатира Крылова отнюдь не являлась политической и революционной, как сатира Щедрина.

"Эзоповский язык" позволял создать систему намёков и иносказаний, которая, благодаря своей общепринятости в басенной традиции легко понималась самым широким кругом читателей. Приписывая басенным Львам, Медведям, Волкам и Лисицам действия и поступки высокопоставленных сановников и хозяев государства вплоть до самого царя, баснописец имел возможность говорить о таких явлениях социальной и политической жизни, о которых прямо упомянуть было невозможно.

Оппозиционный характер басен Крылова, их сатирическую направленность, их значение для развития передовой демократической мысли высоко оценил Герцен. "До вступления на престол Николая I, - писал он, - в литературной оппозиции было ещё что-то недоговорённое, примирительное, смех был ещё не совсем горьким. Мы находим это в удивительных баснях Крылова и в знаменитой комедии Грибоедова "Горе от ума". Указывая на оппозиционность басен Крылова, Герцен ставит их в один ряд с декабристской комедией Грибоедова, хотя и отмечает недостаточно последовательный "недоговорённый" характер этой оппозиционности. При всей осторожности баснописца, избегавшего слишком открыто "дразнить" дворянских "гусей" и далёкого от радикальных политических выводов, он во многих баснях говорил о совершенно определённых явлениях современной ему общественной жизни.

Крылов создаёт реалистические образы, отличные от аллегорий античной и классической басни, образы настолько конкретные, что персонажи крыловских басен существуют как реальные, типические характеры. В этом отношении Крылов пошёл значительно дальше своих предшественников, в том числе и Лафонтена.

Отражая в баснях русскую действительность, Крылов всё более усиливает сатирический элемент басен. Ранние басни 1805-1808 годов являлись преимущественно моралистическими, не имели конкретного социального адреса. В баснях же 1812-1824 годов социальная сатира занимает главенствующее место. Такие басни, как "Совет мышей", "Листы и Корни", "Волк и Кукушка", "Крестьяне и Река" и т. д., посвящены главным образом социальным проблемам эпохи, обличению несправедливости общественных отношений. Особенно резкого сатирического накала достигает басенное творчество Крылова в начале 20-х годов, когда создаются такие басни, как "Рыбья пляска", "Пёстрые овцы".

Басни восьмой и девятой книг, написанные в 1827-1834 годах, также насыщены острой политической сатирой. Среди них почти нет басен с отвлечённой моралью. В основе их лежит актуальная общественная тема. Не случайно Белинский отметил, что "все одиннадцать басен девятой книги принадлежат к числу лучших басен Крылова". Мировоззрение Крылова, сложившееся к этому времени, в дальнейшем мало меняется. В ряде отдельных случаев можно было бы отметить некоторые отклонения от сформировавшихся воззрений Крылова, но если брать всё его творчество в целом, то следует признать, что оно чрезвычайно цельно как по мировоззрению, так и по художественным принципам.

Мировоззрение Крылова-баснописца, его идейные позиции не могут быть сведены к единой и простой формуле. Трудность исследования этого вопроса усугубляется тем, что Крылов не оставил после себя ни статей, ни писем, относящихся к этому периоду, в которых можно было бы найти выражение его взглядов. Единственным источником являются его басни. Раскрывая их содержание, идейный смысл их образов, можно судить о взглядах Крылова на вопросы политической и государственной жизни, морали и т. д.

Исторические события, свидетелем которых был Крылов, не могли не сказаться на его басенном творчестве. Если басни Крылова 1806-1811 годов утверждали право народа на главенствующую роль в государстве, разоблачали несправедливость общественных отношений, основанных на "праве" сильного ("Мор зверей", "Волк и Ягнёнок", "Листы и Корни", "Лев и Комар" и др.), а басни 1812 года являлись патриотическим утверждением народного подвига, то в позднейших баснях всё чаще появляются пессимистические ноты, хотя самая сатира становится нередко ещё более резкой ("Мирская сходка", "Волки и Овцы" и др.).

Крылов не идеализирует действительность, подобно многим дворянским писателям своего времени. Вместе с тем он не впадает и в натурализм. Он любовно и глубоко изучает народную жизнь и в оценках явлений действительности, общественных отношений, морали руководствуется точкой зрения народа, его практическим опытом.

Содержание сатиры в баснях Крылова значительно расширилось по сравнению с тем, каким оно было в его журнальных статьях и комедиях. Она стала ещё более глубокой и обобщающей, более реалистической. Сатира Крылова поражала в первую очередь всё то, что вызывало протест лучшей, передовой части русского общества. Она была оппозиционна по самому своему духу, по критическому отношению к проявлениям крепостнического строя. Вся система крепостнического общества, начиная от царя, вельмож и кончая мелкими чиновничьими "моськами", осмеивается и разоблачается Крыловым. Тупоголовые судьи, Осёл, который "став скотиной превеликой" (то есть знатным человеком), остаётся тем же невеждой, Медведь, назначенный для охраны Пчёл и присвоивший себе их мёд, "Слон на воеводстве", который разрешает грабить народ, - всё это жизненные и типические образы современной Крылову российской действительности.

Кюхельбекер в показаниях на следствии объяснял своё участие в тайном обществе возмущением "злоупотреблениями, которые… господствовали в большей части отраслей государственного управления, особенно же в тяжебном судопроизводстве, где лихоимство и подкупы производились без всякого стыда и страха". "Угнетение истинно ужасное …крестьян", "развращение нравов", "недостаточное воспитание", "крайнее стеснение" от цензуры, о которых говорит Кюхельбекер, - всё это являлось также и темами басенной сатиры Крылова.

В баснях "Воронёнок", "Волки и Овцы", "Слон на воеводстве", "Медведь у Пчёл", "Крестьянин и Овца" и других Крылов смело обнажал эти язвы самодержавно-помещичьего строя. Отнюдь не сближая идеологической позиции Крылова с позицией декабристов, следует, однако, подчеркнуть, что критика тогдашнего социального строя, которая была сформулирована в "Законоположении Союза Благоденствия", может быть широко проиллюстрирована крыловскими баснями. Ведь члены Союза Благоденствия должны были "обращать внимание других на ужасные следствия лихоимства", о чём и говорят многие басни Крылова ("Лисица и Сурок", "Медведь у Пчёл" и др.), "показывать всю нелепую приверженность к чужеземному и худые сего следствия… и внимание родителей обращать на воспитание детей…", - эти же задачи ставились Крыловым в таких баснях, как "Крестьянин и Змея" и др.. Но при внешней близости сатирических высказываний Крылова о современном ему общественном строе к критике этого строя декабристами позиция Крылова существенно отличалась от позиции декабристов. Крылов выступал решительным противником революционного изменения общественного строя, отстаивал патриархальные устои.

Литературные взгляды Крылова чаще всего находили своё выражение в его баснях, в которых он нередко полемизирует с враждебными ему литературными мнениями. Басни "Парнас", "Квартет", "Прихожанин", "Кукушка и Петух" и др. являются своеобразной замаскированной формой литературной полемики. В них Крылов откликался как на лично его задевавшие выступления критики, так и на события современной ему литературной жизни. Такие полемические отклики Крылова тем ценнее, что высказывался он крайне редко и лишь в тех случаях, когда считал это особенно необходимым.

Крылов уже в басне "Водолазы" (1813) выступил против мистических учений и теории откровения. Деятельность "любомудров" была ему принципиально чужда и враждебна. Не случайно, что именно с этим лагерем литераторов Крылов не поддерживал никаких отношений и никогда не печатал своих басен на страницах "Московского вестника" и других органов "любомудрия".

Отрицательное отношение к Булгарину сказалось и в ряде других басен Крылова. Он решительно выступал против продажности и беспринципности Булгарина и его соратника по "Северной пчеле" Греча. В 30-х годах Крылов был тесно связан с кругом Пушкина, чем во многом объясняется и его враждебное отношение к "шмелям" (Булгарину и Гречу), нашедшее своё выражение в басне "Кукушка и Петух" (1834) - одном из последних шедевров Крылова. Эта басня явилась откликом на статью Пушкина "Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов" (1831), напечатанную под псевдонимом "Феофилакт Косичкин" в "Телескопе" Надеждина и вскрывавшую истинные причины содружества Булгарина и Греча. Статья Пушкина начиналась с осмеяния взаимных восхвалений Булгарина и Греча: "Посреди полемики, раздирающей бедную нашу словесность, Н.И.Греч и Ф.В.Булгарин более десяти лет подают утешительный пример согласия, основанного на взаимном уважении, сходстве душ и занятий гражданских и литературных. Сей назидательный союз ознаменован почтенными памятниками.

Полемические выступления Крылова, замаскированные "эзоповым языком" басенной сатиры, свидетельствуют о том, что баснописец пристально следил за литературной жизнью своего времени, откликался на ряд важных литературных споров. В то же время они свидетельствуют о своеобразии литературной позиции Крылова, не примыкавшего ни к одной из тогдашних литературных группировок, чуждого как увлёкшему в 20-30-е годы широкие литературные круги романтизму, так и уже отжившему сентиментализму. По своим литературным взглядам и вкусам Крылов являлся последователем просветительской литературы XVIII века, продолжателем сатирического направления.

Гораздо позже, в 70-х годах, великий русский сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин говорил об "эзоповом языке": "С одной стороны, появились аллегории, с другой - искусство понимать эти аллегории, искусство читать между строками. Создалась особенная рабская манера писать, которая может быть названа Езоповскою, - манера, обнаруживавшая замечательную изворотливость в изобретении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих обманных средств".

Естественно, что "эзоповский язык" басен Крылова отличен от "эзоповского языка" Щедрина, поскольку сатира Крылова отнюдь не являлась политической и революционной, как сатира Щедрина.

"Эзоповский язык" позволял создать систему намёков и иносказаний, которая, благодаря своей общепринятости в басенной традиции легко понималась самым широким кругом читателей. Приписывая басенным Львам, Медведям, Волкам и Лисицам действия и поступки высокопоставленных сановников и хозяев государства вплоть до самого царя, баснописец имел возможность говорить о таких явлениях социальной и политической жизни, о которых прямо упомянуть было невозможно.

Оппозиционный характер басен Крылова, их сатирическую направленность, их значение для развития передовой демократической мысли высоко оценил Герцен. "До вступления на престол Николая I, - писал он, - в литературной оппозиции было ещё что-то недоговорённое, примирительное, смех был ещё не совсем горьким. Мы находим это в удивительных баснях Крылова и в знаменитой комедии Грибоедова "Горе от ума". Указывая на оппозиционность басен Крылова, Герцен ставит их в один ряд с декабристской комедией Грибоедова, хотя и отмечает недостаточно последовательный "недоговорённый" характер этой оппозиционности. При всей осторожности баснописца, избегавшего слишком открыто "дразнить" дворянских "гусей" и далёкого от радикальных политических выводов, он во многих баснях говорил о совершенно определённых явлениях современной ему общественной жизни.

В басне "Кошка и Соловей" (1824) Крылов в форме острой сатирической аллегории показал положение поэта в современном ему обществе, напомнил о тех цензурных когтях, в которых находился и сам баснописец. Следует иметь в виду, что эта басня была впервые напечатана на страницах "Соревнователя просвещения", органа, близкого декабристам.

Рассказывая в басне о том, как Кошка, поймав Соловья, "в бедняжку когти запустила", Крылов приводит умильную речь Кошки, весьма близкую к вкрадчивым уговорам и замаскированным угрозам, которыми правительственные круги пытались "направить" деятельность писателя:

"Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать,

Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам

И отпущу гулять по рощам и лесам.

В любви я к музыке тебе не уступаю

И часто, про себя мурлыча, засыпаю".

Меж тем мой бедный Соловей

Едва-едва дышал в когтях у ней.

Крылов недвусмысленно рисует картину цензурного гнёта и придирчивой "опеки" правительства над литературой, не дававших возможности писателю говорить правду о современной действительности.

Сказать ли на ушко, яснее, мысль мою?

Худые песни Соловью

В когтях у Кошки

Басни Крылова "Рыбья пляска", "Пёстрые овцы", "Бритвы", "Кошка и Соловей", "Булат" и многие другие содержат смелые политические намёки на деспотический произвол, на беззакония, творимые властями и самим царём. В них мы видим отнюдь не добродушного и якобы примирившегося с "порядком вещей" моралиста, как обычно представляла Крылова дореволюционная, буржуазная критика, а писателя-гражданина, смелого сатирика и обличителя общественных пороков.

У Крылова даже традиционные басенные сюжеты и мотивы приобретают новое, злободневное сатирическое звучание, резкую политическую остроту. В таких баснях, как "Мор зверей" и "Лягушки, просящие Царя", казалось бы давно знакомые сюжеты превращаются в жгучую, политически направленную сатиру на самодержавный произвол разоблачают вопиющую несправедливость социальных отношений, основанных на деспотической власти царя и господствующих классов.

Ряд басен Крылова несомненно имел совершенно конкретную, даже злободневную основу, но это не означает того, что каждая из них лишь точно воспроизводила определённые факты. Принцип сатирического обобщения и типизации оставался неизменным для всех басен Крылова. Конкретный факт, исторически значимое лицо имели значение лишь отправной точки, повода, толчка для создания обобщённого типизированного басенного образа. В басне реальные факты, конкретные события переосмысляются, вырастают в аллегорически-обобщённые образы. Значение крыловских басен в том, что они живут вне конкретного случая, обладают той "всеобщностью" смысла, той сатирической обобщённостью, которая делает их неувядаемыми и вечными. Поэтому нельзя, как это делают нередко комментаторы, сводить значение басни к какому-либо единичному случаю или факту. Неубедительны такие "расшифровки", которые предлагают приурочить басни к малозначительным биографическим фактам.

Он мастер принимать и компрометировать различные литературные маски. Его "Речи" (будь то "Речь, говоренная повесою в собрании дураков" или "Похвальная речь науке убивать время", "Похвальная речь Ермалафиду") в пародийной форме высмеивают сентиментализм. Крылов придумал ходячие клички своим литературным противникам: под Ермалафидом, как полагают, выведен Карамзин ("ермалафия" по-гречески означает многословную болтовню, чепуху, дребедень); под Антирихардсоном - сентиментальный писатель, автор "Российской Памелы" П. Ю. Львов; под "мнимым Детушем" - В. И. Лукин. "Похвальная речь в память моему дедушке" (1792) продолжает традицию новиковской сатиры, "Письмо уездного дворянина к своему сыну Фалалею" - фонвизинские образы.

В деятельности Крылова есть элементы эклектизма, и всё же она должна быть определена более точно, чем обычно делается.

Борьба Крылова таила в себе попытку проложить путь некоему третьему направлению. И действительно, он борется за приближение искусства к жизненной правде, к русской действительности, за введение в него серьёзного содержания. В 19-м и 44-м письмах "Почты духов" он высмеивал и грубые, извращённые вкусы, и придворную развлекательную оперу. Крылов задолго до Гоголя провозглашал, что "театр…есть училище нравов, зеркало страстей, суд заблуждений и игра разума". И в то же время он вносил (после Новикова) в рецензии на комедию Клушина "Смех и горе" важное уточнение в понятие "публика": есть публика, щедрая на аплодисменты, "скоропостижные приговоры", на которые никак полагаться не следует.

Крылов приближался к социальному пониманию прекрасного. Он хорошо знал, что о "вкусах" надо спорить и в этом одна из обязанностей критики. Задолго до Чернышевского Крылов сопоставлял различные представления, например о женской красоте, бытовавшие в крестьянской и господской среде: "Быть дородною, иметь природный румянец на щеках - пристойно одной крестьянке; но благородная женщина должна стараться убегать такого недостатка: сухощавость, бледность, томность - вот её достоинства. В нынешнем просвещённом веке вкус во всём доходит до совершенства, и женщина большого света сравнена с голландским сыром, который тогда только хорош, когда он попорчен…".

Некоторые оттенки в этой цитате могут быть правильно поняты, если вспомнить, что доказательства у Крылова идут, так сказать, от противного: ведь на эту тему у него рассуждает некий "философ по моде", старающийся казаться разумным, не имея ни капли разума… Но сопоставление вкусов само собой напрашивалось, и симпатии Крылова, конечно, на стороне "природного румянца".

Крылов-критик был сатирическим реалистом, допускавшим всё большее и большее вторжение социального элемента в искусство.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пушкин назвал И.А. Крылова "истинно народным поэтом".

Почти все басни Крылов написал в XIX в. Но литературную деятельность он начал ещё в XVIII столетии. Державин, Радищев, Карамзин были старшими современниками Крылова; Пушкин, Лермонтов, Гоголь - младшими.

Язык Крылова - прозаика и драматурга отличается живописью и простотой. Писатель высмеивал высокопарную и слащавую речь. Он предпочитал разговорные, просторечные обороты, обращался и к поговоркам, пословицам. Это внимание к самому складу народной речи очень помогло Крылову в создании его басен. Многие темы и образы из ранних произведений писателя также получили развитие в его басенном творчестве. В баснях в полную силу проявился самобытный талант Крылова.

Народная речь стала основой языка крыловских басен. Именно в них Пушкин нашёл характерные для русского народа черты: "весёлое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться". Многие фразы из басен Крылова вошли в народную речь и стали поговорками.

Крылов показывает самые различные социальные прослойки и сословия: аристократию, поместное дворянство, купечество, чиновную бюрократию, судейских, крестьян. Уже эта широта социального охвата свидетельствует о масштабности его сатиры. В "Почте духов" нарисована безотрадная картина всеобщей моральной испорченности, того глубокого разложения, которым охвачено дворянско-крепостническое общество. Крылов обличает продажность и несправедливость, царящие в окружающем его обществе, он стремится показать и экономическую несостоятельность феодально-крепостнических отношений, вред дворянского мотовства и бесхозяйственности для государства.

Крылов решительно выступал против сословных привилегий дворянства, считая эти привилегии нелепыми и смешными. Его критика дворянского общества выходит за пределы моралистической сатиры XVIII века, осмеивавшей "повреждение нравов". Дворянским привилегиям Крылов противопоставляет требование равенства сословий и честного исполнения каждым человеком своего гражданского долга.

Учитывая всё богатство мировой басенной традиции, Крылов охотно обращался к сюжетам античной, индийской басни (так, басня "Пустынник и Медведь" восходит к "Калиле и Димне"), брал сюжеты у Лессинга (басня "Безбожники" подсказана сюжетом "Великана"), у Лафонтена. Но подавляющее большинство его басен написано на сюжеты, взятые из самой русской действительности.

Следует высоко ценить тот вклад, который он внёс за свою плодотворную жизнь. Журналист, поэт, драматург, критик, баснописец - всё это можно сказать про Ивана Андреевича Крылова.

Завершая наш научный разговор о развитии традиций русской сатирической литературы в баснях И.А.Крылова, мы пришли к следующим выводам:

- язык Крылова - прозаика и драматурга отличается живописью и простотой, он предпочитал разговорные, просторечные обороты, обращался и к поговоркам, пословицам;

- многие фразы из басен Крылова вошли в народную речь и стали поговорками;

- Крылов показывает самые различные социальные прослойки и сословия: аристократию, поместное дворянство, купечество, чиновную бюрократию, судейских, крестьян;

- учитывая всё богатство мировой басенной традиции, Крылов охотно обращался к сюжетам античной, индийской басни (так, басня "Пустынник и Медведь" восходит к "Калиле и Димне"), брал сюжеты у Лессинга (басня "Безбожники" подсказана сюжетом "Великана"), у Лафонтена. Но подавляющее большинство его басен написано на сюжеты, взятые из самой русской действительности;

- басни Крылова являлись острой и общественно-направленной сатирой.

- басня являлась той формой сатиры, которая позволяла баснописцу выступать по поводу самых острых вопросов общественной жизни и социальной несправедливости, пользуясь иносказательностью басенных образов, "эзоповым языком";

- И.А.Крылов создаёт реалистические образы, отличные от аллегорий античной и классической басни, образы настолько конкретные, что персонажи крыловских басен существуют как реальные, типические характеры.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Закон об образовании. Ташкент. 1997.

2. Национальная программа по подготовке кадров. Ташкент. 1997.

3. Каримов И.А. Высокая духовность - непобедимая сила. Ташкент. 2008.

4. Каримов И.А. Узбекистан на пороге XXI века. Ташкент. 2009.

5. Государственные стандарты образования. Т., 2008.

6. Александров И. Б. Иван Андреевич Крылов - баснописец / И. Б. Александров // Русская речь. - 2004. - №6. - С.3-6.

7. Архипов, В. А. И. А. Крылов (Поэзия народной мудрости) / В. А. Архипов. -М.: Московский рабочий, 1984.

8. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. 13-ти томах. М., 1986.

9. Гордин, М.А. "Жизнь Ивана Крылова" / М.А. Гордин. - М.,1985.

10. Западов А.В. Иван Андреевич Крылов 1769-1844 / А.В. Западов. - М.-Л., 1991.

11. Десницкий, А.В. Иван Андреевич Крылов / А.В. Десницкий. - М., 1983.

12. Иван Андреевич Крылов. Проблемы творчества / Серман И. З. - М.: Издательство "Наука", 1985.

13. Иванов, В.М. Ларец мудреца: Повесть о И.А. Крылове / В.М. Иванов. - Л., 1983.

14. Кожин, А. А. А. С. Пушкин о творчестве И. А. Крылова / А. А. Кожин // Русская речь. - 2004. - №3. - С.19-21.

15. Крылов, И. А. Басни. Драматургия / И.А. Крылов. - М., 1982.

16. Крылов, И.А. Басни, комедии, повесть / И.А.Крылов. - М.: Издательство АСТ: ООО Агенство КРПА Олимп, 2002.

17. Крылов, И.А. Басни / Подготов. текстов, вступ статья и примеч. В.П. Кудрина. - М.: "Детская литература", 1989.

18. Кузнецова, Л.В. Гармоничное развитие личности младшего школьника / Л.В. Кузнецова. - М., 1988.

19. Кутьева, Н.Д. Литература в начальной школе / Н.Д. Кутьева. - М., 1993.

20. Крылов, И.А. Басни / Предисл. Н. Тихонова. - М.: "Детская литература", 1989.

21. Крылов, И.А. Басни. Сатирические произведения: Воспоминания современников / Сост. вступ. ст. и примеч. С.А. Фомичева. - М.: Правда, 1988.

22. Крылов, И.А. Избранные сочинения / И.А. Крылов. - М., 1969.

23. Крылов, И.А. Сочинения в двух томах. Т.I / И.А. Крылов. - М., 1969.

24. Крылов, И.А. Сочинения в двух томах. Т.II. Басни, стихотворения, пьесы / И.А. Крылов. - М., 1969.

25. Литературное произведение: основные понятия и термины. (Под.ред. Чернец Л.В.) М., 2000.

26. Морозова, Е. А. Пословицы и поговорки в баснях И. А. Крылова / Е. А. Морозова // Русская словесность. - 2003. - №7. - С.19-23.

27. Светловская, Н.Н. Басни И.А. Крылова / Н.Н. Светловская // Нач. шк. - 2007. - № 3. - С. 25-29.

28. Сергеев, И.В. Крылов. Повесть о жизни великого баснописца / И.В. Сергеев. - М., 1999.

29. Степанов, Н.Л. Басни Крылова / Н. Л. Степанов. - М.: Издательство "Художественная литература", 1989.

30. Степанов, Н.Л. Мастерство Крылова-баснописца / Н.Л. Степанов. - М., 1996.

Электронные адреса

1. И.А.Крылов: жизнь и творчество. Обзор электронных ресурсов в рунете. Составитель Т.Я. Брисман 2005 г. - интеренет: www.http://orel3.rsl.ru/bibliogras/dost.httn.

Размещено на Allbest.ru