Поэтика телесности в прозе В.Т. Шаламова
Исследование функций телесности в "Колымских рассказах". Литературоведческий анализ с фокусом на мотиве телесности рассказов "Домино", "Шерри-Бренди" и "Тифозный карантин"; их интерпретация. Анализ с психофизиологическим компонентом поэзии Мандельштама.
| Рубрика | Литература |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 02.09.2018 |
| Размер файла | 417,2 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
В других своих работах Третьяков критикует литературные тропы и призывает заменить поэтическую образность на “такие жесткие образцы деловои? и техническои? прозы, как рапорт, приказ и доклад”.
Мы предлагаем воспринимать репрезентацию тела у Шаламова как доказательство влияния на него позиций фактовиков и Третьякова в частности. В соответствии с идеями Третьякова, Шаламов показывает отлаженность и разлаженность механизмов человеческого тела, подчеркивая автоматизм в его работе. Он изображает объективную реальность, не обходя стороной физиологию и угасание психической сложности. Шаламов нарушает условно принятые этические нормы изображения тела, ему прежде всего важна достоверность. Телесная поэтика “Колымских рассказов” - продукт эпохи модернизма, интересный тем, что приемы, создававшиеся искусственно в литературе начала века, становятся оправданными в литературе о катастрофе.
Павел Фёдорович, можно ли вставить эти куски из курсовой, чтобы была аргументация?
В “Колымских рассказах” существование заключенного сведено к тому телесному ощущению, которое тот чувствует в данный момент. Тело воспринимается им не как сплошная материя, а как биологическая система, совокупность внутренних органов. Оно редуцируется в диапазоне от плана осмотра: руки, ноги, пальцы, желудок, кости, череп, ? до микроскопического плана: костный мозг, клетки мозга. Вырисовывается диапазон проблем от научных, как работают органы в пограничной ситуации (как в нацистских лагерях, где изучали реакции организма в смертельной ситуации) до проблем соотношения сознания и тела.
Желудок оказывается почти осязаемым, выпуклым и имеющим границы. Он представляется мешком, который надо наполнять, “набивать”. Тем не менее, именно желудок чаще выступает в активной роли, он то ноет, то болит, то теплеет. В то время как мозг наоборот пассивен, некому Я приходится прилагать усилия, чтобы заставить его работать.
Мозг также обладает границами, ? он представляется пространством, по которому “медленно двигаются мысли”. Мысли представляются, как нечто видимое, телесное, они “почти физически ощутимы”. Иногда сложность мыслительного процесса подчеркивается микроскопическим фокусом, когда Я перебирает клетки памяти (или мозга).
Голод и холод замедляет мыслительные процессы: “Я понимал, что тело, а значит, и клетки мозга получают питание недостаточное”. Тем, что “на морозе нельзя мыслить”, обусловлены заторможенные, инерционные движения заключенных, их бессловесность и “душевная тупость”.
Герои будто выстраивают отношения со своим телом. Даже ведут внутренние диалоги с желудком:
Желудок мой настоятельно меня уверял, что общая калорийность и питательность еще меньше, чем на прииске, где мы получали меньше половины положенного нам пайка - все остальное оседало в мисках начальников, обслуги и блатарей. Но я не верил изголодавшемуся на Колыме желудку. Его оценки были преувеличенными или преуменьшенными - он слишком многого хотел, слишком неотвязно требовал, был чересчур пристрастен.
Или пытаются обмануть клетки мозга:
<…> и тот, ни другой никуда не годился, по мнению знатоков, ибо организм требовал никотинного яда, а не дыма, и обмануть клетки мозга таким простым способом было нельзя.
Внутренние органы воспринимаются заключенным как отдельный объект, отчасти враждебный, как что-то такое, что требует выполнять свои потребности и не может понять трудности заключенного и примириться с тяжелыми условиями.
Заключенному приходиться убедиться в неспособности внутренних органов примириться с заданными обстоятельствами. Эта неспособность идет в разрез со “шкалой желудка”, по которой рассчитывалась суточная норма потребления пищи в ГУЛАГе. Шаламов убежден, что человеческое тело не может быть преодолено силой воли или идеологией: “Слюнявый романтизм перековки имел реалистическое основание, жестокое и зловещее, в виде этой желудочной шкалы”.
То разнообразие физических ощущений, которое чувствуют герои “Колымских рассказов”, обнажает бедность языка, который с трудом их описывает. Напротив, язык эмоций в русской литературе широко разработан, поэтому Шаламов перемежает эмоции и физические ощущения, получая “восхитительную тяжесть”, “радость мускул”:
<…> поесть не спеша перловой каши с крупными брызгами подсолнечного масла, чувствовать ноющую, расслабляющую радость всех оживающих мускулов - разве это не предел чудес для человека с прииска?
То, что воплощало эмоцию, наоборот, стало последовательностью мускульных движений. Улыбка превращается в сложно описанный процесс раздвигания мускул: “Я раздвинул губы, подвигал челюстями - должна была получиться улыбка”.
Многие новеллы - о покалеченном или истощенном теле. Заключенный постоянно подвергается насилию со стороны надзирателей, блатарей и других заключенных. Медицинская точность подчеркивает отработанность движений, автоматизм насилия у угнетающей стороны. (“Семен прицелился и гимнастическим жестом привычно и ловко ударил ногой в солнечное сплетение Серафиму”). Повествование отталкивается от телесности и нарратор углубляется в воспоминания, будто заставляя работать телесную память, которая, как замечают исследователи, долговременнее ментальной. История, произошедшая в рассказе “Апостол Павел”, выстраивается вокруг того, что герой ? Я-повествователь ? вывихнул ступню. И пространство - героя и переводят на другое место работы, ? и время ведут отсчет от факта увечья: “Я едва успокоил его, и с той поры (это было незадолго до вывиха ступни) (Курсив мой -А.М.) мы стали еще большими друзьями”. Телесное повреждение, таки образом, мотивирует перемещение литературных героев из одного художественного пространства в другое, поэтому действия рассказа происходят и в узловых точках: в госпитале, на переправе. Но и сами заключенные используют увечье, как способ спастись: “Из этой тяжести недоброй я думал создать нечто прекрасное - по словам русского поэта. Я думал спасти свою жизнь, сломав себе ногу. Воистину это было прекрасное намерение, явление вполне эстетического рода. Камень должен был рухнуть и раздробить мне ногу. И я - навеки инвалид!” В этом примере ужасное рассказано ироничным тоном, нарратор в насмешку возвращает членовредительству коннотации сакральной жертвенности.
Довольно интересно в контексте разговора о телесных повреждениях проявляется проблема соотношения сознания и тела. Шаламов описывает необычные явления, которые известны медицине как фантомная боль и эффект плацебо, но описывает не с позиции врача, а с позиции “пациента”:
Цинга была повсеместно, и стланик был единственным средством от цинги, одобренным медициной. Вера все превозмогает, и, хотя впоследствии была доказана полная несостоятельность этого “препарата” как противоцинготного средства и от него отказались, а витаминный комбинат закрыли, в наше время люди пили эту вонючую дрянь, отплевывались и выздоравливали от цинги. Или не выздоравливали.
В этих согнувшихся навеки пальцах пайку хлеба можно было удержать. Но Ручкин отрубил, отстрелил их к чертовой матери. Так почему же он чувствует эти согнутые по-приисковому, отстреленные пальцы? Ведь левая его кисть начала месяц назад разгибаться, отгибаться, как ржавый шарнир, получивший снова чуточку смазки, и Ручкин плакал от радости. Он и сейчас, наваливаясь животом на свою левую ладонь, разгибает ее, свободно разгибает. А правая, оторванная - не разгибается. Все это случалось чаще ночью. Ручкин холодел от страха, просыпался, плакал и не решался спросить об этом даже соседей, - а вдруг это что-нибудь значит? Может быть, он сходит с ума.
Нарратор изучает себя как доходягу, который сосредоточен на собственной физиологии, инстинкте выживания. Он “отслеживает очень внимательно свое гулаговское, рабское тело, как если бы организм сам вынужден был, примиряясь с ужасающим “выделять из себя” тело-орудие, которое может сопротивляться террору”. Тело заключенного как бы срастается с орудиями труда, кисти рук застывают по форме черенка лопаты и рукоятки кайла. Это и символ “обузданного” системой тела, которая буквально вылепила нового человека. И напротив, это то, как тело сопротивляется, принимая удобное положение для работы, чтобы сохранять собственную энергию. Шаламов анализирует моторику, сопоставляет работу сознания с моторикой. В этом конкретном случае есть и радость освобождения, и наоборот, идея о том, что опыт, пережитый в лагере, не может покинуть бывшего заключенного, а боль ощущается с прежней силой.
Приведенные примеры демонстрирует, как Шаламов трансформирует идею фактовиков. Использование языка телесности создает ощущение пережитой реальности, соединяя в себе медицинскую точность и остраненность литературы факта и свойства художественного текста.
Глава 4. Анализ рассказа “Тифозный карантин”
“Тифозный карантин” - рассказ, завершающий цикл “Колымских рассказов”. Шаламов скрупулезно относился к расстановке рассказов в цикле, и “Тифозному карантину” была намеренно отведена важная роль - обобщить и подытожить все сказанное.
Обобщение происходит на двух уровнях. В рассказе представлен срез лагерной социальной иерархии, то есть широкая панорама людей, принадлежащих к разным социальным слоям, сложившимся в лагере, и к разным “социальным типам”: врачи (бесчувственный, грубый фельдшер и эмпатичная Лидия Ивановна), блатари (главари и молодые воришки-пассивные гомосексуалы), интеллигенты (холопы и лакеи блатарей; интеллигенты, не умеющие выживать; автобиографический герой Андреев, сумевший приспособиться), повара (зарабатывающие от блатарей и щедрые) и дневальный. Второй уровень общения - идейный, в рассказе высказаны самые общие выводы о выживании, смерти и воли случая с характерной для Шаламова интонацией анторополога-исследователя.
Стремление жить, как показывает Шаламов, исходит не от разума, а от тела: “И так как совершенно ясно, что такого курорта Андрееву не видать, ему придется умереть. Что опять-таки не страшно. Умерло много товарищей. Но что-то сильнее смерти не давало ему умереть. Любовь? Злоба? Нет. Человек живет в силу тех же самых причин, почему живет дерево, камень, собака. Вот это понял, и не только понял, а почувствовал хорошо Андреев именно здесь, на городской транзитке, во время тифозного карантина”. То есть человек живет не в силу убеждений или страха смерти, а, пользуясь терминологией Фрейда, в силу инстинкта жизни. Им движет какая-то необъяснимая сила, которое объединяет все природное.
Начало рассказа компилирует в себе мотивы, появлявшиеся в начале тех двух рассказов, которые мы разбирали ? “Домино” и “Шерри-Бренди”, но в инверсированном виде. Образ грубого фельдшера составляет противоположность образу Андрея Михайловича. Различие обусловлено не только особенностями характера, но и тем, что Андрей Михайлович был заключенным. Дистанцию между фельдшером и Андреевым в этом смысле подчеркивает врач Лидия Ивановна, возражая на крик: “Что же ты так обовшивел, а?”, что они не виноваты. Дистанция подчеркнута и на телесном уровне: вымытые розовые пальцы фельдшера с остриженными ногтями контрастируют и с ломкой соленой гимнастеркой и вшивостью Андреева (внутри рассказа), и с так же гипертрофированно изображенными руками поэта (“Большие, вздутые голодом кисти рук с белыми бескровными пальцами и грязными, отросшими трубочкой ногтями лежали на груди, не прячась от холода”).
Андреев попадает в пространство гипертелесности, еще не встречавшейся в такой концентрации в “Колымских рассказах”. Люди существуют в окружении больных грязных тел, запертых в “огромной коробке” склада, символизирующего степень тождества больных и неиспользуемых вещей, “живого товара”. От гипертелесного пространства склада, где единичное тело еще ничтожнее, чем обычно, повествователь вдруг обращается к микроуровню человеческого тела ? кровообращению, с которым метафорически сравнивает ГУЛАГ. Из-за тифозного карантина переправа на прииски останавливается: “Лагерное кровообращение, где эритроциты - живые люди, было нарушено”, ? нарратор подчеркивает масштаб гулаговской системы, отлаженную работу которой Шаламов метафорически сравнивает с сложным анатомическим механизмом тела. Сравнение людей с эритроцитами указывает и на ключевую роль заключенных в ее функционировании, и в то же время на ничтожность живых людей. Резкий переход от макрокосмической телесности (тела более тысячи людей) к микроскомической (кровобращению) только усиливает ощущение несущественности человека в бесконечном пространстве лагерей. Образ кровообращения можно понять и буквально, ввиду количества жертв ГУЛАГа и их пролитой крови. Если продолжать аналогию ГУЛАГа и тела, то как и всякое тело, лагерь не может не избавляться от продуктов распада, на склад сбрасывали “арестанский шлак, который выбрасывали прииски”.
Во время восстановления Андреев, как скульптор, заново вытачивает себя, снимая огрубевшую кожу. Изображение этого процесса подробно и отвратительно натуралистично. Описывается, как Андреев обгрызал ногти и по кусочкам сгрызал огрубевшую кожу. Шаламов снимает эстетические табу, которые противоречат поэтике выживания. Тело Андреева выздоравливает и обновляется, отделяя, как змея, огрубевшую кожу. Этот процесс важен не только с точки зрения того, что тело, как совершенное создание, способно перерождаться. По мнению Шаламова, человеческая психика “обновляется” так же, как кожа, которая, заживая, стирает связи с Колымой. Раскол между прошлым и настоящим бывшего заключенного подрывает возможность точного описания происходившего, поэтому Шаламов не претендует на полноту свидетельств.
Андреев ведет себя на транзитке соответственно тем правилам выживания, которые накапливал в лагерях. Читатель это осознает, потому что, читая “Колымские рассказы”, также приобрел знания о законах выживания на Колыме. Например, напоминающая о “Шерри-бренди” авантюра, когда Андреев выдает свои бурки за еще одного человека и получает дополнительный хлеб, хотя его способ, в отличие от соседей поэта, совершенно безобидный. Он с математической рациональностью относиться к окружающему миру - главный секрет его поведения, сформировавшийся благодаря знанию “мертвеца”, вернувшегося с приисков. Счет - основа лагерной жизни: это и счет рабочих часов, счет часов отдыха, граммов еды, счет тазов воды для мытья. Неслучайно в тексте несколько раз говорится о статистике и экономике. Считают как лагерные власти (нормы выработки, пищевая шкала), чтобы ограничить заключенного, так и заключенные, чтобы выжить (сохранить хлеб, избежать работы). Андреев представляется идеальным героем “Колымских рассказов”, который умеет выживать и при этом сохраняет себя человеком. Андреев придумывает, как избежать отправки на прииски, покупает хлеб, а не квас, отказываясь от нерациональной тяги к удовольствию (в отличии от доходяги-невропатолога). Он сохраняет в себе человеческое достоинство, которые оттеняют плачущий Огарев и прислуживающий блатным Шнайдер. Внутренний стержень, сформированный тем, что он уже выжил, и подпитанный надеждой на спасение, отличает его от других.
Возвращаясь к общим шаламовским выводам о человеке, заметим, что главный его тезис состоит в том, что инстинкт жизни заложен в теле. Задача человека состоит в том, чтобы слушать свое тело, ? это, как кажется, один из правил выживания, заложенных в основу “Колымских рассказов”: “Он будет выполнять желания своего тела, то, что ему рассказало тело на золотом прииске. <…> Но здесь он будет умнее, будет больше доверять телу. И тело его не обманет. Его обманула семья, обманула страна. Любовь, энергия, способности - все было растоптано, разбито. Все оправдания, которые искал мозг, были фальшивы, ложны, и Андреев это понимал. Только разбуженный прииском звериный инстинкт мог подсказать и подсказывал выход”. Эта идея сохраняет жизнь герою “Тифозного карантина” и дает надежду на спасение. Тело не подводит, он действительно постепенно восстанавливается, а вот его расчёты оказываются бесполезными. “Колымские рассказы” заканчиваются тем, как героя с транзитки везут в лагеря, по-видимому, еще более страшные, чем он уже пережил. Как и в “Домино” волевое усилие вступает в игру со случаем, и если в “Домино” исход положительный, и случай способствует встречам врача и заключенного, то в “Тифозном карантине” все происходит наоборот.
В отличие от концепции Фрейда, необъяснимая сила инстинкта жизни не базируется на либидо. В “Колымских рассказах” тема полового влечения находится в зоне умолчания. Женщины появляются в рассказах, но не воспринимаются как объект влечения. На фоне голода, проблем с мочеиспусканием и дефекацией, холода и сильнейшего недостатка сна, половое чувство перестает заботить заключенных (ср. значение женщин и секса в “В круге первом” Солженицына). Тема секса появляется только в связи с блатарями, основные потребности которых неизменно удовлетворены. В “Тифозном карантине”, самом панорамном рассказе, показывающем срез лагерной социальной иерархии, повествователь в числе прочего сообщает, что блатари практикуют гомосексуальные связи. В “Колымских рассказах”, в мире, созданном Шаламовым, это явление вписывается во всю ту инверсию ценностей, в тот инверсированный ужасный мир, который блатари создают вокруг себя: “На одеялах и подушках располагались главари, вернее, те, кто на сей момент был вроде главарей. Еще повыше, на третьих нарах, где было темно, лежали еще одеяла и подушки: туда затаскивали каких-то женоподобных молодых воришек, да и не только воришек - педерастом был чуть не каждый вор”. То есть, обобщая наши рассуждения, среда, в которой существуют герои “Колымских рассказов”, естественным образом вытесняет секс из набора человеческих потребностей, потому что заключенные пытаются только выживать. Секс наравне с властью присущ только блатарям, их гомосексуальные связи ? эмблематически выраженная квинтэссенция садизма, который лежит в основе всего того, что они делают.
Было бы ошибкой назвать шаламовский телесный язык уникальным явлением русской литературы. Напрашивающийся пример новаторского осмысления человеческого тела - проза Лидии Гинзбург, в особенности “Записки блокадного человека”. Свидетельств того, что Шаламов и Гинзбург были знакомы, мы не нашли, но исходные литературные установки Гинзбург и Шаламова похожи. Гинзбург разработала теорию “промежуточной литературы”, объединяющей в себе документальное и художественное начало, к которой и относила свои “Записки”. Но концепция была создана уже в 1920-е годы в ходе литературоведческой работы с записными книжками Петра Вяземского, то есть материала XIX века.
Как шаламовские рассказы, просочившиеся в зарубежные журналы, принимались там за описание реальных людей и событий, так и “Записки блокадного человека” часто читались как блокадный документ без необходимой оглядки на их фикциональность. Мы предполагаем, что необычная поэтика тела была одной из составляющих эффекта документа, который отличает прозу Шаламова и Гинзбург.
В блокаде, писала Гинзбург, “все приобретает странную буквальность”. И тело, и вообще все окружающее воспринимается с эффектом остранения. И если раньше остранение было эстетическим феномен, то в блокаде оно стало формой переживания мира. Гинзбург использует остранение как увеличительное стекло, которое фиксирует подробности физиологических ощущений, испытываемых человеком, который живет в блокаде. Основной причиной изменившегося восприятия была дистрофия, последствия которой Гинзбург описывает с пугающей детальностью. Тело перестает подчиняться сознанию, вещи становятся для него непреодолимым препятствием и будто оказывают сопротивление. Обнажается материальность тела, и каждое его движение делается ощутимым и может быть произведено только усилием сознания. Исчезает автоматизм движения. Тело и сознание перестают быть синхронизированными, поэтому герой будто наблюдает за собой со стороны, анализируя свои движения и удивляясь им: “Тогда человек вдруг замечает свою позу и чувствует, что это и есть поза пилящего; что он именно так подался вперед, выставил ногу, согнул другую в колене. Он нашел телесную проекцию процесса и потому испытывает удовлетворение”.
В “Записках блокадного человека” также анализируются изменения мыслительных процессов. Дистрофия лишает человека возможности активного действия, поэтому оно носит только реактивный характер, что приводит к истощению мысли и параличу воли. Гинзбург описывает явление психологического раздвоения, которое позволяет рассматривать свои дурные поступки как временные и случайные. Отказывается от речи от первого лица, чтобы избежать психологизма, исключить чувства.
У Шаламова и Гинзбург концепция тела разная и даже в какой-то степени противоположная. И причина не только в очевидной уникальности каждого писателя, но и в разных обстоятельствах (блокада и ГУЛАГ), которые приводили к разным трансформациям тела (хотя дистофия их и объединяет). Квинтэссенция остранения Гинзбург заключается в том, что обычное - тело, вещи, город - стало восприниматься человеком как необычное. Трансформации, происходящие с телом на Колыме, экстраординарны сами по себе. Кроме того, на читателя производит впечатления высокая степень примирения заключенных со своим телом, в том числе, и с его деформациями. Между телом и сознанием действительно есть раскол, но он не столь заметен, как в “Записках”, потому что сознание доходяг угасает, и человек становится равен своему телу и действует по велению инстинктов. В других случаях, как например, в “Тифозном карантине”, тело ведет человека к спасению, поэтому повествователь вспоминает, что научился слушать свое тело, которое не предаст. Напротив, Гинзбург подчеркивает отчуждение тела. Тело начинает восприниматься как “явление враждебного мира”, и человек пытается забыть о своем теле, потому что оно, истощенное и все сильнее и сильнее гниющие, ему глубоко отвратительно (например, не снимает одежду). Общее замечание о главных принципах описания тела заключается в том, что тело в “Записках блокадного” изображается как механизм, основным же принципом Шаламова, как кажется, все же является медицинская аналитика.
Заключение
В дипломной работе мы предприняли попытку очертить некоторые принципы поэтики изображения тела и психических процессов в “Колымских рассказах”, а главное, ответить на вопрос, какие функции телесность выполняет в шаламовском цикле. Компилируя аналитические методы, почерпнутые из исследований травмы, цифровых гуманитарных исследований и литературоведческих исследований, мы показали сеть смыслов телесности, которая разрастается в “Колымских рассказах”. Тем не менее, можно выделить ряд магистральных выводов, какую художественную роль выполняет тело.
Изображение тела ? это способ говорить об опыте колымских лагерей с теми, кто не переживал подобный опыт. Изображение телесных страданий и трансформаций заставляет читателя ощутить сильный эффект вчувствования, потому что тело в целом, физические ощущения, физиология в частности в силу своей биологической определенности более, чем эмоции, объединяют людей.
Телесный язык представляет из себя возможность выразить невыразимое, которое возникает вследствие травматического опыта. Используя телесный язык, Шаламов заполняет эмоциональные лакуны, провалы в памяти или даже запускает процесс воспоминания.
Телесный код помогает расшифровывать рассказы Шаламова, наиболее удачно, как нам кажется, показать это получилась на примере рассказа “Домино”. И оказывается, что в сгущенной телесности завуалирован принцип выделения индивидуальности, который свидетельствует о вере Шаламова в человека.
Наконец, телесность ? это способ рассказа об антропологическом эксперименте, который, как это тавтологически ни звучит, показал, чтобы выжить, нужно слушать свое тело, которое имеет непостижимый инстинкт жизни.
Однако на фоне вывода о преемстве тела, почти незаметной кажется необходимая поправка, что важно сохранить не только тело, но и свою человечность, которая сохраняется у мыслящих людей.
Список литературы
Источники:
1. Вечер памяти О.Э. Мандельштама. https://shalamov.ru/memory/118/ 04.05.2018.
2. Гинзбург Л.Я. Проходящие характеры: Проза военных лет. Записки блокадного человека / Сост., подгот. текста, примеч. и статьи Э. Ван Баскирк и А. Зорина. М.: Новое издательство, 2011.
3. Мандельштам Н. Я. Воспоминания / подгот. текста Ю. Л. Фрейдина; примеч. А. А. Морозова. М.: Согласие, 1999.
4. Мандельштам Н.Я. Письмо В.Т. Шаламову от 25 июля 1965 г. // Шаламов В. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. М.: Эксмо, 2004.
5. Мандельштам О. Э. Собрание сочинений в 4 т.: Т.1. Стихи и проза. 1906--1921. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993.
6. Мандельштам О. Э. Собрание сочинений в 2 т.: Т.1. Стихотворения. Переводы. М.: Художественная литература, 1990.
7. Мандельштам О. Э. Собрание сочинений в 4 т.: Т.3. Стихи и проза. 1930-1937. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993.
8. Солженицын А.И. Один день Ивана Денисовича: [сборник рассказов]. М.: Издательство АСТ, 2016. C. 5?143. (Эксклюзив: Русская классика).
9. Тагер Е. О Мандельштаме // Литературная учеба. 1991. № 1. С. 149 -- 160.
10. Третьяков С.М. Биография вещи // Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа. М., 2000. C.68?72.
11. Третьяков С.М. Образоборчество // Новый ЛЕФ : Журнал левого фронта искусств. 1928. № 12 (24).
12. Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений / ред. П.В. Быкова. СПб.: Т-во А.Ф. Маркс, 1913.
13. Чехов А. П. Палата № 6 // Полное собрание сочинений и писем в 30 т. М.: Наука, 1977. Т. 8. Рассказы. Повести. https://ru.wikisource.org/wiki/Палата_№_6_(Чехов) 29.05.2018.
14. Чуковский Н. К. О том, что видел: Воспоминания. Письма. М.: Молодая гвардия, 2005.
15. Шаламов В.Т. О прозе // Собрание сочинений: В 4-х т. / [Сост., подгот. текста и примеч. И. Сиротинской]. М.: Худож. лит.: ВАГРИУС, 1998. https://shalamov.ru/library/21/45.html 29.05.2018.
16. Шаламов В.Т. Письмо О.С. Неклюдовой от 24 июля 1956 г. https://shalamov.ru/library/24/12.html 29.05.2018.
17. Шаламов В.Т. Письмо Я.Д. Гродзенскому от 24 мая 1965 г. https://shalamov.ru/library/24/24.html 04.06.2018.
18. Шаламов В.Т. Собрание сочинений в четырех томах. Т.1. М.: Художественная литература, Вагриус, 1998. https://shalamov.ru/library/2/ 29.05.2018.
19. Шаламов В.Т. Собрание сочинений в четырех томах. Т.1. М.: Художественная литература, Вагриус, 1998.
20. Шаламов В.Т. Что я видел и понял в лагере. https://shalamov.ru/library/29/ 29.05.2018.
21. Шапорина Л. В. Дневниковая запись от 19 февраля 1939 г. http://prozhito.org/person/198 29.05.2018.
22. Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь: Воспоминания: в 3 т. Т.1. М.: Советский писатель, 1990.
Научная литература:
1. Абелюк Е. Реминисценции и их значение в художественном тексте (на материале произведений О. Мандельштама и В. Шаламова) // Лингвистика для всех. Зимняя лингвистическая школа. М., 2004. C. 9-16 https://shalamov.ru/research/153/ 30.05.2018.
2. Берютти М. Варлам Шаламов: литература как документ // К столетию со дня рождения Варлама Шаламова. Материалы конференции. М., 2007. -- C. 199-208.
3. Волкова Е. Абрис творчества Варлама Шаламова как эстетического феномена // Встреча искусства с эстетикой. О философских проблемах диалога искусства и эстетики в XX веке. М.: Современные тетради, 2005. 246 с. https://www.shalamov.ru/research/113/
4. Волкова Е. Смертная тропа и слово. Парадокс -- перипетия--ирония // Трагический парадокс Варлама Шаламова. М.: Республика, 1998. https://www.shalamov.ru/research/104/4.html
5. История тела: В 3 т. / Ред. Алена Корбена, Жан-Жака Куртина, Жоржа Вигарелло. Т. 3: Перемена взгляда: XX век. М.: Новое литературное обозрение, 2016. (Серия “Культура повседневности”).
6. Кандель Э. Век самопознания / под ред. Горностаевой В. / пер. Петрова П. М.: Corpus, 2016. (Элементы).
7. Лекманов О. А. Жизнь Осипа Мандельштама: Документальное повествование. - СПб.: Журнал “Звезда”, 2003. С.169.
8. Лотман Ю. М. “Пиковая дама” и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века // Лотман Ю. М. Пушкин: Биография писателя; Статьи и заметки, 1960--1990; "Евгений Онегин": Комментарий. СПб.: Искусство-СПБ, 1995. С. 786--814.
9. Миннуллин О. Интертекстуальный анализ рассказа “Шерри-Бренди”: Шаламов - Мандельштам - Тютчев - Верлен // Філологічні студії. Криворожский национальный университет. 2012. Випуск 8. С. 223-242. https://shalamov.ru/research/282/
10. Михайлик Е. Варлам Шаламов в присутствие дьявола. Проблема контекста // Russian Literature. 2000. XLVII. С. 199-219.
11. Михайлик Е. Варлам Шаламов: рассказ “Ягоды”. Пример деструктивной прозы // IV Международные Шаламовские чтения. Москва, 18--19 июня 1997 г.: Тезисы докладов и сообщений. М.: Республика, 1997. С. 74-85.
12. Михайлик Е. Кот, бегущий между Солженицыным и Шаламовым // Шаламовский сборник / Сост. В. В. Есипов. Вологда: Грифон, 2002. C.101-114.
13. Михайлик Е. Кот, бегущий между Солженицыным и Шаламовым // Шаламовский сборник: Вып. 3. Сост. В. В. Есипов. Вологда: Грифон, 2002. C.101-114.
14. Михайлик Е. Незамеченная революция // Антропология революции / Сб. статей. Сост. и ред. И.Прохорова, А.Дмитриев, И.Кукулин, М.Майофис. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С.178-204.
15. Михайлик Е. Один? День? Ивана Денисовича? Или Реформа языка // НЛО. 2014. №2(126). https://shalamov.ru/research/241/#t2
16. Михеев М. Ю. Андрей Платонов… и другие. Языки русской литературы XX века. М.: Языки славянской культуры, 2015 (Studia Philologica).
17. Михеев М. Ю. Множество повествователей Варлама Шаламова.
18. Моретти Ф. Дальнее чтение / пер. с англ. А. Вдовина, О. Собчука, А. Шели. Науч. Ред. Перевода И. Кушнарева. М.: Изд-во Института Гайдара, 2016.
19. Мурашов Ю. Препарированное тело. К медиализации тел в русской и советской культуре // Русская литература и медицина: тело, предписания, социальная практика. М.: Новое издательство, 2006. С.220-227.
20. Орлова Г. Время зуммировать: Цифровое чтение в поисках масштаба // НЛО. 2018. № 2(150)
21. Подорога В. Дерево мертвых: Варлам Шаламов и время ГУЛАГа // НЛО. 2013. №120.
22. Собчук О. Номотетическое литературоведение: пунктирный набросок
23. Толстогузов П. Н. “Цицерон” Тютчева: идеологический контекст и поэтика учительного жанра // Интерпретация литературного и культурного текста: традиция и современность / Межвузовский сборник научных статей. Биробиджан, 2004. С. 99-107.
24. Топоров В.Н. О “психофизиологическом” компоненте поэзии Мандельштама // В.Н. Топоров. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Издательская группа "Прогресс" - "Культура", 1995.
25. Травма:пункты: Сборник статей / Сост. С. Ушакин и Е. Трубина. М.: Новое литературное обозрение, 2009.
26. Тынянов Ю. Н. О литературной эволюции // Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.
27. Фрейд З. Я и Оно / пер. с нем. Л. Голлербаха, И. Ермакова. М.: Э, 2017. (Великие личности).
28. Хьелл Ларри А., Зиглер Дэниел Дж. Теории личности / под ред. Е. Егревой. Спб.: Питер, 2014. (Мастера психологии).
29. Эткинд А. Кривое горе: Память о непогребенных / Александр Эткинд: авториз. пер. с англ. В. Макарова. М.: Новое литературное обозрение, 2016.
30. Юрьев О. А. Осип Мандельштам: Параллельно-перпендикулярное десятилетие // Он же. Заполненные зияния. Книга о русской поэзии. М.: Новое литературное обозрение, 2013.
31. Ярхо Б. И. Методология точного литературоведения: Избранные труды по теории литературы / подгот. изд. М. В. Акимовой, И. А. Пильщикова и М. И. Шапиром / под ред. М. И. Шапира. Языки славянских культур. 2006. XXXII. (Philologica russica et speculativa).
32. Caruth, Cathy. Trauma: explorations in memory, 1995.
33. Caruth, Cathy. Unclaimed Experience: Trauma, Narrative and History, 1996.
34. Davoliute V. Shalamov's Memory // Canadian Slavonic Papers. 2005/ Vol. 47. Is. 1/2. P.1-21.
Приложение 1
|
"Колымские рассказы" |
|||
|
В.Т. Шаламов |
% соотношение |
||
|
голова |
28 |
0,054 |
|
|
борода |
1 |
0,002 |
|
|
брови |
2 |
0,004 |
|
|
веки |
1 |
0,002 |
|
|
виски |
1 |
0,002 |
|
|
волосы |
13 |
0,025 |
|
|
глаза |
70 |
0,134 |
|
|
глотка |
1 |
0,002 |
|
|
горло |
4 |
0,008 |
|
|
губы |
3 |
0,006 |
|
|
десны |
1 |
0,002 |
|
|
затылок |
0 |
- |
|
|
зубы |
7 |
0,013 |
|
|
лицо |
51 |
0,098 |
|
|
лоб |
5 |
0,010 |
|
|
ноздри |
4 |
0,008 |
|
|
нос |
1 |
0,002 |
|
|
переносица |
1 |
0,002 |
|
|
подбородок |
1 |
0,002 |
|
|
рот |
18 |
0,035 |
|
|
усы |
1 |
0,002 |
|
|
уши |
5 |
0,010 |
|
|
челюсти |
2 |
0,004 |
|
|
череп |
2 |
0,004 |
|
|
щеки |
8 |
0,015 |
|
|
язык |
3 |
0,006 |
|
"Один день Ивана Денисовича" |
|||
|
А.И. Солженицын |
% соотношение |
||
|
голова |
33 |
0,102 |
|
|
борода |
3 |
0,009 |
|
|
брови |
2 |
0,006 |
|
|
веки |
1 |
0,003 |
|
|
виски |
0 |
- |
|
|
волосы |
2 |
0,006 |
|
|
глаза |
30 |
0,092 |
|
|
глотка |
2 |
0,006 |
|
|
горло |
3 |
0,009 |
|
|
губы |
9 |
0,028 |
|
|
десны |
1 |
0,003 |
|
|
затылок |
2 |
0,006 |
|
|
зубы |
9 |
0,028 |
|
|
лицо |
22 |
0,068 |
|
|
лоб |
4 |
0,012 |
|
|
ноздри |
0 |
- |
|
|
нос |
4 |
0,012 |
|
|
переносица |
0 |
- |
|
|
подбородок |
1 |
0,003 |
|
|
рот |
6 |
0,018 |
|
|
усы |
6 |
0,018 |
|
|
уши |
2 |
0,006 |
|
|
челюсти |
1 |
0,003 |
|
|
череп |
0 |
- |
|
|
щеки |
4 |
0,012 |
|
|
язык |
5 |
0,015 |
|
"Колымские рассказы" |
|||
|
В.Т. Шаламов |
|||
|
осевой скелет |
% соотношение |
||
|
бок |
3 |
0,006 |
|
|
грудь |
8 |
0,015 |
|
|
живот |
9 |
0,017 |
|
|
организм |
1 |
0,002 |
|
|
плечи |
25 |
0,048 |
|
|
подмышки |
1 |
0,002 |
|
|
позвоночник |
2 |
0,004 |
|
|
поясница |
2 |
0,004 |
|
|
ребро |
1 |
0,002 |
|
|
солнечное сплетение |
1 |
0,002 |
|
|
спина |
14 |
0,027 |
|
|
тело |
39 |
0,075 |
|
|
труп |
7 |
0,013 |
|
|
шея |
8 |
0,015 |
|
"Один день Ивана Денисовича" |
|||
|
А.И. Солженицын |
|||
|
осевой скелет |
% соотношение |
||
|
бок |
5 |
0,015 |
|
|
грудь |
3 |
0,009 |
|
|
живот |
3 |
0,009 |
|
|
организм |
0 |
0,000 |
|
|
плечи |
13 |
0,040 |
|
|
подмышки |
0 |
0,000 |
|
|
позвоночник |
0 |
0,000 |
|
|
поясница |
1 |
0,003 |
|
|
ребро |
1 |
0,003 |
|
|
солнечное сплетение |
0 |
0,000 |
|
|
спина |
19 |
0,059 |
|
|
тело |
5 |
0,015 |
|
|
труп |
0 |
0,000 |
|
|
шея |
1 |
0,003 |
|
|
"Колымские рассказы" |
|||
|
В.Т. Шаламов |
|||
|
внутренние органы, системы и их выделения |
% соотношение |
||
|
вена |
4 |
0,008 |
|
|
внутренности |
1 |
0,002 |
|
|
желудок |
9 |
0,017 |
|
|
кишки |
1 |
0,002 |
|
|
костный мозг |
1 |
0,002 |
|
|
кровь |
19 |
0,036 |
|
|
мускулы |
4 |
0,008 |
|
|
мышцы |
1 |
0,002 |
|
|
мясо |
3 |
0,006 |
|
|
нервы |
1 |
0,002 |
|
|
нутро |
1 |
0,002 |
|
|
пищевод |
1 |
0,002 |
|
|
сердце |
8 |
0,015 |
|
|
слюна |
8 |
0,015 |
|
|
пот |
8 |
0,015 |
|
|
мозг |
18 |
0,035 |
|
"Один день Ивана Денисовича" |
|||
|
А.И. Солженицын |
|||
|
внутренние органы, системы и их выделения |
% соотношение |
||
|
вена |
0 |
0,000 |
|
|
внутренности |
0 |
0,000 |
|
|
желудок |
3 |
0,009 |
|
|
кишки |
0 |
0,000 |
|
|
костный мозг |
0 |
0,000 |
|
|
кровь |
8 |
0,025 |
|
|
мускулы |
0 |
0,000 |
|
|
мышцы |
0 |
0,000 |
|
|
мясо |
0 |
0,000 |
|
|
нервы |
0 |
0,000 |
|
|
нутро |
0 |
0,000 |
|
|
пищевод |
0 |
0,000 |
|
|
сердце |
4 |
0,012 |
|
|
слюна |
1 |
0,003 |
|
|
пот |
1 |
0,003 |
|
|
мозг |
0 |
0,000 |
|
"Колымские рассказы" |
|||
|
В.Т. Шаламов |
|||
|
добавочный скелет |
% соотношение |
||
|
руки |
146 |
0,280 |
|
|
бицепсы |
1 |
0,002 |
|
|
запястье |
1 |
0,002 |
|
|
кисть руки |
4 |
0,008 |
|
|
кулак |
6 |
0,012 |
|
|
ладони |
9 |
0,017 |
|
|
локти |
3 |
0,006 |
|
|
мизинец |
1 |
0,002 |
|
|
ногти |
16 |
0,031 |
|
|
пальцы |
61 |
0,117 |
|
|
ноги |
74 |
0,142 |
|
|
бедра |
1 |
0,002 |
|
|
голень |
2 |
0,004 |
|
|
икры |
1 |
0,002 |
|
|
колени |
6 |
0,012 |
|
|
пальцы ног |
6 |
0,012 |
|
|
пятки |
7 |
0,013 |
|
|
ступни |
5 |
0,010 |
|
|
кожа |
15 |
0,029 |
|
|
кости |
9 |
0,017 |
|
|
"Один день Ивана Денисовича" |
|||
|
А.И. Солженицын |
|||
|
добавочный скелет |
% соотношение |
||
|
руки |
91 |
0,281 |
|
|
бицепсы |
0 |
0,000 |
|
|
запястье |
0 |
0,000 |
|
|
кисть руки |
0 |
0,000 |
|
|
кулак |
3 |
0,009 |
|
|
ладони |
4 |
0,012 |
|
|
локти |
2 |
0,006 |
|
|
мизинец |
0 |
0,000 |
|
|
ногти |
1 |
0,003 |
|
|
пальцы |
13 |
0,040 |
|
|
ноги |
33 |
0,102 |
|
|
бедра |
0 |
0,000 |
|
|
голень |
0 |
0,000 |
|
|
икры |
0 |
0,000 |
|
|
колени |
10 |
0,031 |
|
|
пальцы ног |
0 |
0,000 |
|
|
пятки |
0 |
0,000 |
|
|
ступни |
1 |
0,003 |
|
|
кожа |
1 |
0,003 |
|
|
кости |
1 |
0,003 |
Приложение 2
|
Назвние |
Общее число частей тела |
Многообразие |
Число слов |
Процент частей тела |
|
|
По снегу |
3 |
3 |
233 |
1,29 |
|
|
На представку |
49 |
20 |
1595 |
3,07 |
|
|
Ночью |
28 |
11 |
718 |
3,90 |
|
|
Плотники |
25 |
12 |
1475 |
1,69 |
|
|
Одиночный замер |
7 |
5 |
707 |
0,99 |
|
|
Посылка |
18 |
10 |
1085 |
1,66 |
|
|
Дождь |
18 |
6 |
1073 |
1,68 |
|
|
Кант |
14 |
8 |
1385 |
1,01 |
|
|
Сухим пайком |
28 |
15 |
4220 |
0,66 |
|
|
Инжектор |
1 |
1 |
285 |
0,35 |
|
|
Апостол Павел |
19 |
9 |
1493 |
1,27 |
|
|
Ягоды |
17 |
11 |
738 |
2,30 |
|
|
Сука Тамара |
7 |
4 |
1488 |
0,47 |
|
|
Шерри-Бренди |
46 |
15 |
1662 |
2,77 |
|
|
Детские картинки |
8 |
5 |
846 |
0,95 |
|
|
Сгущенное молоко |
16 |
9 |
1168 |
1,37 |
|
|
Хлеб |
32 |
11 |
1898 |
1,69 |
|
|
Заклинатель змей |
34 |
20 |
1605 |
2,12 |
|
|
Татарский мулла и чистый воздух |
17 |
13 |
1897 |
0,90 |
|
|
Первая смерть |
12 |
9 |
1115 |
1,08 |
|
|
Тетя Поля |
8 |
6 |
1148 |
0,70 |
|
|
Галстук |
12 |
8 |
1497 |
0,80 |
|
|
Тайга золотая |
20 |
12 |
1065 |
1,88 |
|
|
Васька Денисов, похититель свиней |
18 |
6 |
847 |
2,13 |
|
|
Серафим |
41 |
20 |
2058 |
1,99 |
|
|
Выходной день |
22 |
12 |
813 |
2,71 |
|
|
Домино |
56 |
28 |
2512 |
2,23 |
|
|
Геркулес |
22 |
10 |
703 |
3,13 |
|
|
Шоковая терапия |
56 |
24 |
2687 |
2,08 |
|
|
Стланик |
0 |
0 |
530 |
- |
|
|
Красный крест |
7 |
7 |
2105 |
0,33 |
|
|
Заговор юристов |
55 |
24 |
4180 |
1,32 |
|
|
Тифозный карантин |
93 |
24 |
5153 |
1,80 |
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Синтез художественного мышления и документализма, который является центром эстетической системы автора "Колымских рассказов". Колымский "антимир" и его обитатели. Образные концепты, нисхождение и восхождение героев в "Колымских рассказах" В. Шаламова.
курсовая работа [69,9 K], добавлен 26.01.2017Краткие сведения о жизненном пути и деятельности Варлама Шаламова - русского прозаика и поэта советского времени. Основные темы и мотивы творчества поэта. Контекст жизни в период создания "Колымских рассказов". Краткий анализ рассказа "На представку".
курсовая работа [46,3 K], добавлен 18.04.2013Культурологический аспект феномена карнавала и концепция карнавализации М.М. Бахтина. Особенности реализации карнавального начала в прозе В. Сорокина. Категория телесности, специфика воплощения приемов асемантизации-асимволизации в прозе писателя.
дипломная работа [81,0 K], добавлен 27.12.2012"Записки из Мертвого дома" Ф.М. Достоевского как предтеча "Колымских рассказов" В.Т. Шаламова. Общность сюжетных линий, средств художественного выражения и символов в прозе. "Уроки" каторги для интеллигента. Изменения в мировоззрении Достоевского.
дипломная работа [73,3 K], добавлен 22.10.2012Изучение литературы русского зарубежья. Поэтика воспоминаний в прозе Г. Газданова. Анализ его художественного мира. Онейросфера в рассказах писателя 1930-х годов. Исследование специфики сочетания в творчестве писателя буддистских и христианских мотивов.
дипломная работа [79,6 K], добавлен 22.09.2014Изучение творчества О.Э. Мандельштама, которое представляет собой редкий пример единства поэзии и судьбы. Культурно-исторические образы в поэзии О. Мандельштама, литературный анализ стихов из сборника "Камень". Художественная эстетика в творчестве поэта.
курсовая работа [64,2 K], добавлен 21.11.2010Тематика, персонажи, пейзаж, интерьер, портреты, традиционность и композиционные особенности "Северных рассказов" Джека Лондона. Человек как центр повествования цикла "Северные рассказы". Роль предметов, системы персонажей и элементов поэтики в рассказах.
дипломная работа [48,9 K], добавлен 25.02.2012Основная историческая веха развития поэтики. Особенности языка и поэтики художественного текста. Образ эпохи в прозе Солженицына. Роль художественных принципов его поэтики, анализ их особенностей на основе аллегорической миниатюры "Костер и муравьи".
курсовая работа [52,8 K], добавлен 30.08.2014Значение концепта "дом" в народной картине мира на материале фольклора. Концепт "дом" в рамках поэтических текстов Шаламова, выявление особенности авторской картины мира. Характеристика поэзии Варлама Шаламова, роль природы в создании стихотворения.
дипломная работа [60,1 K], добавлен 31.03.2018Изучение сюжета рассказа В. Шаламова "На представку" и интерпретация мотива карточной игры в данном произведении. Сравнительная характеристика рассказа Шаламова с другими произведениями русской литературы и выявление особенностей карточной игры в нем.
реферат [23,1 K], добавлен 27.07.2010Стихотворения в прозе, жанр и их особенности. Лаконизм и свобода в выборе художественных средств И.С. Тургенева. Стилистический анализ стихотворения "Собака". Анализ единства поэзии и прозы, позволяющее вместить целый мир в зерно небольших размышлений.
презентация [531,1 K], добавлен 04.12.2013Краткая биография Василия Макаровича Шукшина (1929-1974), обзор его творчества. Тема деревенского человека как одна из главных в рассказах Шукшина. Анализ рассказов "Чудики", "Микроскоп" и "Срезал", а также особенности отражения в них проблем их времени.
реферат [19,7 K], добавлен 12.11.2010Природные и социальные реалии в поэзии И. Бродского 1970-х – 1980-х годов. Анализ позиции лирического субъекта в художественном мире поэта. Особенности отражения культуры и метафизики в поэзии И. Бродского, анализ античных мотивов в его творчестве.
дипломная работа [85,5 K], добавлен 23.08.2011Обзор основных рассказов А.П. Чехова, наполненных жизнью, мыслями и чувствами. Влияние Тургенева на любовную прозу писателя. Художественный стиль Чехова в любовных рассказах. Темы любви и призыв к перемене мировоззрения в произведениях писателя.
реферат [29,8 K], добавлен 04.06.2009Тематика, персонажи, пейзаж и композиционные особенности "Северных рассказов" Джека Лондона. Художественный образ и речевая характеристика героев "Северных рассказов" Д. Лондона. Человек как центральный компонент повествования цикла "Северные рассказы".
курсовая работа [25,4 K], добавлен 10.01.2018Объем теоретических понятий "образ", "традиция", "картина мира", "поэтика". Связь "картины мира" и "поэтики" русского футуризма и рок-поэзии. Художественная трактовки образа города в творчестве В.В. Маяковского. Образ города в творчестве Ю. Шевчука.
курсовая работа [50,8 K], добавлен 10.02.2011Анализ функционирования романа "Униженные и оскорбленные" в отечественной литературоведческой науке. Характеристика зависимости интерпретации текста Ф.М. Достоевского от эпохальных представлений. Влияние взглядов исследователей на восприятие романа.
дипломная работа [83,3 K], добавлен 09.08.2015Собственные имена в рассказах Чехова. Философская основа ономастик. Имя как объект художественной номинации. Стилистические функции антономасии в творчестве Чехова. Ономастическое пространство рассказов "Дом с мезонином", "Дама с собачкой", "Невеста".
дипломная работа [79,7 K], добавлен 07.09.2008Разбор стихотворения Ф.И. Тютчева, "фольклоризм" литературы, мифопоэтики и архепоэтики. Исследование текста "Silentium!", структурно-семантических функций архемотива "молчание". Фольклорно-мифологический материал, интерпретация литературного произведения.
реферат [16,9 K], добавлен 02.04.2016Экзистенциализм как культурное направление, исследование данной проблемы в контексте русской культуры и литературе XX века. Человек в творчестве Ф. Горенштейна. Принцип организации субъектного уровня рассказов данного автора, система персонажей.
дипломная работа [319,0 K], добавлен 23.08.2011
