Особенности проблемно-тематического и жанрово-композиционного своеобразия повести "Поединок" и романа А.И. Куприна "Юнкера"

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Данная работа посвящена анализу тематического своеобразия и проблематики наиболее значительных, во многом итоговых и автобиографичных произведений А.И. Куприна - «Поединок» и «Юнкера».

Выбор темы дипломной работы обусловлен непреходящей актуальностью вопросов и проблем, постановку и решение которых осуществлял в своих произведениях автор, - это тема личности, ее самоопределения, самосознания молодым человеком своей личности, поставленной в особые условия несвободы.

Предмет исследования - повесть «Поединок» и роман А.И. Куприна «Юнкера».

Объект исследования - проблемно-тематическое и жанрово-композиционное своеобразий названных произведений.

Цель работы - раскрыть содержание основных проблем в их взаимосвязи (человека и среды, личности в условиях несвободы, индивидуализма, любви и эгоизма) на материале повести «Поединок» и романа «Юнкера», которые признаны литературоведами в художественном отношении высшими достижениями писательского мастерства Куприна; выявить художественное своеобразие названных произведений, рассмотрев их с точки зрения проблемно-тематического, жанрово-композиционного, стилистического своеобразия.

Работа соответственно состоит из трех глав, первая из которых посвящена общим выводам о проблемно-тематическом и жанрово-композиционном своеобразии военных произведений А.И. Куприна, вторая - повести «Поединок», а третья - роману «Юнкера».

Задачи исследования:

- проанализировать жизненные истоки военной темы в творчестве писателя;

- раскрыть проблематику романа;

- выявить своеобразие жанра, композиции, стилистики и языка повести «Поединок», романа «Юнкера».

С задачами исследования тесно связан выбор метода, который определяется целостным рассмотрением обозначенных выше проблем, системным анализом их изучения, включающего в себя сравнительно-исторический, типологический и текстологический аспекты изучения художественных произведений.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут способствовать более глубокому дальнейшему изучению творчества А. И. Куприна.

В написании дипломной работы нам помогли научные труды литературоведов В. Афанасьева, П. Беркова, А. Волкова, Л. Иезуитовой, Ф. Кулешова, Л. Крутикова, О. Михайлова и др., а также материалы сайтов Интернета.

Художник многообразного жизненного опыта А.И. Куприн особенно глубоко изучил армейскую среду, в которой провел четырнадцать лет. Теме царской армии писатель посвятил много творческого труда; именно с разработкой этой темы в значительной степени связаны индивидуальная окраска его таланта, то новое, что внесено им в русскую литературу, которую трудно себе представить без «Дознания», «Прапорщика армейского», «Ночлега», «Поединка», «Кадетов», «Юнкеров», посвященных жизни и быту русской армии.

1. Военные повести А.И. Куприна «Поединок» и «Юнкера» в русском литературоведении

1.1 Проблема армии и интеллигенции в прозе А.И. Куприна и ее изучение в критике и литературоведении

Многие критики и литературоведы называли А.И. Куприна Колумбом «армейского материка». «Поединок» был восторженно встречен передовой критикой.

Л. Толстой очень высоко отзывался о «военных» произведениях молодого Куприна: «Новый писатель пользуется старыми приемами. Дает живое представление о военной жизни. В искусстве главное - чувство меры. В живописи после девяти верных штрихов один фальшивый портит всё. Достоинство Куприна в том, что ничего лишнего. Куприн - настоящий художник, громадный талант. Поднимает вопросы жизни более глубокие, чем у его собратьев».

А. Волков считал, что в «Поединке» автор стремился показать, «до какого ужасающего состояния доводили бессмысленная муштровка, палочная дисциплина и без того забитую, невежественную солдатскую массу». Но вот революционных веяний в армии, описываемой Куприным, А. Волков не увидел. Проблема пассивной, не способной к борьбе интеллигенции хорошо исследована в творчестве Куприна. А. Волков пишет: «Тема интеллигенции разработана в «Поединке» так ярко, горячо и правдиво потому, что она была личной, выстраданной темой для самого писателя». В годы подъема освободительной борьбы писатель особенно остро интересовался проблемой бытия честного, но разуверившегося во всем интеллигента, утратившего вместе с верой в жизнь силу характера и воли. Для такого интеллигента, трагедия которого была отчасти трагедией самого Куприна, характерны пылкие рассуждения на отвлеченные темы красоты, правды, справедливости, рассуждения, не подкрепленные строгим историческим и социальным анализом и практическим действием.

При рассмотрении художественной структуры образов Назанского и Ромашова становится очевидным, какое громадное значение придавал Куприн художественному исследованию души рефлектирующего интеллигента. Назанский наиболее полно выражает положительные идеи Куприна, а потому он и наиболее противоречивый образ во всем творчестве писателя. Если в Ромашове воплощены лишь черты бездейственности, бессилия духа, то в речах Назанского писатель пытался начертать программу идейного оздоровления интеллигенции, систему философских, этических и эстетических взглядов. В образе Назанского отразились и сила Куприна и его слабость - непоследовательность и эклектичность мировоззрения писателя.

Проблема пассивной, не способной к борьбе интеллигенции хорошо исследована в творчестве Куприна. Волков пишет: «Тема интеллигенции разработана в «Поединке» так ярко, горячо и правдиво потому, что она была личной, выстраданной темой для самого писателя». В годы подъема освободительной борьбы писатель особенно остро интересовался проблемой бытия честного, но разуверившегося во всем интеллигента, утратившего вместе с верой в жизнь силу характера и воли. Для такого интеллигента, трагедия которого была отчасти трагедией самого Куприна, характерны пылкие рассуждения на отвлеченные темы красоты, правды, справедливости, рассуждения, не подкрепленные строгим историческим и социальным анализом и практическим действием. При рассмотрении художественной структуры образов Назанского и Ромашова становится очевидным, какое громадное значение придавал Куприн художественному исследованию души рефлектирующего интеллигента. Назанский наиболее полно выражает положительные идеи Куприна, а потому он и наиболее противоречивый образ во всем творчестве писателя. Если в Ромашове воплощены лишь черты бездейственности, бессилия духа, то в речах Назанского писатель пытался начертать программу идейного оздоровления интеллигенции, систему философских, этических и эстетических взглядов. В образе Назанского отразились и сила Куприна и его слабость - непоследовательность и эклектичность мировоззрения писателя.

1.2 Об автобиографическом характере «Поединка» и «Юнкеров»

Критики и историки литературы справедливо отмечали в Ромашове много автобиографических черт Куприна. Как и сам писатель, Ромашов происходит из города Наровчата Пензенской губернии, у него есть только мать, отца он не помнит, детство его прошло в Москве, учился он в кадетском корпусе, а затем в военном училище. Все это совпадает с обстоятельствами жизни Куприна. Ромашов пробует силы в литературе, сочиняет «третью по счету» повесть «Последний роковой дебют». Известно, что Куприн, еще будучи в юнкерском училище, написал и опубликовал в 1889 году в московском журнале «Русский сатирический листок» рассказ «Последний дебют».

Другой персонаж «Поединка», который, видимо, выражает заветные взгляды писателя, - Назанский - наименее жизненная фигура этого произведения, он по сути дела резонер, призванный дополнить Ромашова, который по своей молодости и уровню образования не мог бы стать выразителем столь развернутой философии.

В уста Назанского Куприн вложил беспощадную критику царской армии того времени и ее офицерства, критику, которая как бы обобщает нарисованные в повести картины жизни полка и созданные писателем типы офицеров. «Нет, подумайте вы о нас, несчастных армеутах, об армейской пехоте, об этом главном ядре славного и храброго русского войска. Ведь все это заваль, рвань, отбросы», - говорил Назанский.

Куприн отдал Назанскому свое огромное жизнелюбие, свое преклонение перед радостью и красотой жизни. «А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! - воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки. - О радость, о божественная красота жизни!» Он продолжает: «Нет, если я попаду под поезд, и мне перережут живот, и мои внутренности смешаются с песком и намотаются на колеса, и если в этот последний миг меня спросят: «Ну что, и теперь жизнь прекрасна?» - я скажу с благодарным восторгом: «Ах, как она прекрасна!». Это ощущение прелести жизни, жадность к ее радостям были главным в мировосприятии А.И. Куприна.

Столь же близки писателю вдохновенные слова о любви к женщине, которые говорит Назанский. Он боготворит женщину: «Я думаю часто о нежных, чистых, изящных женщинах, об их светлых слезах и прелестных улыбках, думаю о молодых, целомудренных матерях, о любовницах, идущих ради любви на смерть, о прекрасных, невинных и гордых девушках с белоснежной душой, знающих все и ничего не боящихся». Самые восторженные тирады посвящает Назанский неразделенной любви. «Понимаете ли вы, сколько разнообразного счастия и очаровательных мучений заключается в нераздельной, безнадежной любви? Когда я был помоложе, во мне жила одна греза: влюбиться в недосягаемую, необыкновенную женщину, такую, знаете ли, с которой у меня никогда и ничего не может быть общего. Влюбиться и всю жизнь, все мысли посвятить ей». Назанский говорит о счастье хоть раз в год случайно увидеть эту женщину, целовать следы ее ног на лестнице, раз в жизни коснуться ее платья, «дни, месяцы, годы употреблять все силы изобретательности и настойчивости, и вот - великий, умопомрачительный восторг: у тебя в руках ее платок, бумажка от конфеты, оброненная афиша». Он с восторгом воспевает готовность отдать за эту женщину, «за ее каприз, за ее мужа, за любовника, за ее любимую собачонку» и жизнь, и честь, «и все, что только возможно отдать!». Слова Назанского всей душой принимает и взволнованный Ромашов, именно так любит он Александру Петровну.

Очевидная связь этих мыслей Назанского с мировоззрением Куприна дает основание полагать, что и другие взгляды этого героя на настоящее и будущее, на историю человечества носят для писателя программный характер. А в них немало ошибочного, противоречивого и ложного.

1.3 О жанровом своеобразии произведений А.И. Куприна «Поединок» и «Юнкера»

А.И. Куприн, как и его современники И. Бунин, Н. Телешов, Л. Андреев, наиболее полно и всесторонне проявил свое дарование в жанре рассказа, однако тяготение к большим эпическим полотнам в его творчестве проявилось заметнее, чем в творчестве названных авторов.

Как известно, в разные периоды в творчестве Куприна появляются произведения, которые сам автор определил как повести, но они во многом тяготели к жанру романа.

«Юнкера» самим автором определенны как роман. Широкий социальный фон, стремление подвергнуть критике различные стороны общества. Еще ближе к социальному роману повесть «Поединок», в центре которой позиция Ромашова, вступающего в конфликт с окружающим его обществом, в поисках правды «выламывающегося» из окружающей среды. В «Поединке» Куприн достиг, хотя и не везде в одинаковой степени, подлинно «романной» широты и обстоятельности в описании изображаемой среды. Добился он и органического сочетания различных жизненных планов, свойственных роману. Так, например, от сугубо интимных переживаний Ромашова писатель легко и естественно переходит к широкой многоплановой картине смотра полка, словно бы меняя точку зрения и перенося свой «наблюдательный пункт» из тесной каморки героя в самый центр огромного поля, где сосредоточены сотни людей.

Но главное, что придает «Поединку» «романную» широту, это образ центрального персонажа. Данный в движении, в процессе преодоления отрицательных черт, привитых окружающей средой, Ромашов - подлинный герой произведения, герой, который связывает между собой все картины, заставляет читателя с интересом следить за ходом событий. По-своему Куприн продолжил в «Поединке» традиции «романа воспитания», раскрывающего процесс формирования характера героя.

После революции 1905 года герой Куприна теряет жизненную активность, способность противостоять окружающей среде, и Ромашов должен был превратиться в пассивную жертву окружающей действительности.

Последнее большое произведение Куприна, причисляемое им самим к жанру романа, «Юнкера» менее всего может быть названо романом в подлинном смысле слова. Ближе всего это произведение к мемуарному жанру.

Мемуарность его лишь весьма поверхностно и формально замаскирована автором. «Юнкера» примыкают к романам-воспоминаниям эмигрантской литературы, наиболее ярким образцом которых является «Жизнь Арсеньева» И. Бунина.

Жанр романа, к которому тяготеет на разных этапах Куприн, созданные им крупные произведения, как и жанр рассказа, наиболее характерный для писателя, отразили различные ступени творческого развития выдающегося представителя русской предреволюционной литературы начиная с 90-х годов XIX века до 30-х годов XX столетия.

После «Поединка» «Юнкера» были оценены не то, чтобы как слабое, но с меньшим критическим накалом произведение.

Известный исследователь творчества Куприна Федор Иванович Кулешов считает: «Несомненно, что реальная русская действительность периода реакции восьмидесятых годов, к которым относится повествование, давала писателю обильный материал для критического освещения быта и нравов, царивших в военных учебных заведениях. И будь роман написан в эпоху «буйных и мятежных» настроений Куприна, вероятно, мы имели бы произведение такой же обличительной силы, как и повесть «Поединок». Сейчас этого нельзя сказать о «Юнкерах»: люди время показаны здесь под иным углом зрения, чем в «Поединке» и «Кадетах». Не то, чтобы в Юнкерах вовсе отсутствовали обличительные оценки и критика, - они там есть, но и то и другое значительно ослаблено, смягчено».

Критики отмечают, что в эмигрантский период Куприн превратился в «бытовика», у него появляется склонность романтизировать старый быт, видеть в нем «неизъяснимую прелесть русской жизни». Куприн всегда был реалистом, но в его творчестве до революции ощущалось романтическое начало. Он постоянно возвращается к памяти о России, ее природе, ее людях, он воссоздает много мелочей и деталей русской жизни.

В «Юнкерах» центральное место занимает изображение Москвы, ее памятников, церквей, отдельных уголков ее центра, все это в обрамлении прекрасных пейзажей. Критики русского зарубежья чаще всего выделяют эпизоды любви Александрова, которые описаны по возрастающей, «на танцевальном движении, на ходе танца». Несколько настораживает чрезмерная идеализация отношений юнкеров и начальства, не во все ситуации можно поверить. Этот роман - панегирик молодости, но в то же время в нем проскальзывают и печальные ноты, ведь возвращение в Россию возможно только в воспоминаниях.

2. Проблематика и образная система повести А.И. Куприна «Поединок»

2.1 «Поединок» как энциклопедия армейского быта и бытия. Описание военной среды в повести

«… трепещет и бьется пульс целой эпохи, рвущейся из мрака безличия и покорности - к свету…» (журнал «Правда», 1905, сентябрь-октябрь)

Повесть А.И. Куприна «Поединок» появилась в свет в мае 1905 года с посвящением А.М. Горькому. Она сразу привлекла к себе общее внимание и сделала имя вчера еще малоизвестного писателя знаменитым. Трудно назвать и в предшествующей и в последующей литературе другое произведение, в котором с такой художественной силой и психологическим мастерством было бы показано истинное состояние царской армии, противоестественность и античеловечность военной службы в царской России, произведение, которое бы защищало все светлое в человеке, так безжалостно подавляемое косной и невежественной военной средой.

Повесть вышла в свет после исторических событий падения Порт-Артура и 9 января 1905 года, когда стало очевидным тяжкое поражение царизма в русско-японской войне и быстрое нарастание революционного движения. Материал для «Поединка» дала А.И. Куприну сама жизнь. Будущий писатель учился в кадетском корпусе, затем в юнкерском училище, окончив которое в 1890 году получил назначение в 46-й пехотный Днепровский полк. Здесь он прослужил почти четыре года и в начале 1894 года вышел в отставку в звании поручика. За время службы в полку Куприн и накопил те впечатления и знания, которые позволили ему создать целую кунсткамеру типов офицеров и солдат и правдивые, рельефные картины армейской жизни.

Полковая жизнь, которую рисует Куприн в «Поединке», нелепа, пошла, безотрадна. Вырваться из нее можно только двумя способами: уйти из армии или пытаться поступить в академию и, окончив ее, подняться на более высокие ступени военной лестницы, сделать карьеру. Судьба же основной массы изображенного Куприным офицерства - тянуть бесконечную и нудную лямку с дальней перспективой выйти в отставку, получив небольшую пенсию. Повседневная жизнь офицеров складывалась из присутствия на строевых занятиях и словесности, то есть изучении солдатами воинских уставов, посещения по вечерам офицерского собрания, выпивок в одиночку или в компании, пошлых связей с чужими женами, традиционных балов и пикников, игры в карты, иногда поездок в местный публичный дом. Некоторое разнообразие вносили в эту жизнь смотры, парады, маневры.

В повести выведена длинная вереница офицеров. При несомненных общих чертах, обусловленных характером службы, бытом, средою, каждый из них отличается своеобразием. Тут есть и непритязательный, добродушный, ни о чем не задумывающийся Веткин, и тупой служака ротный командир капитан Слива, и Бек-Агамалов с постоянными вспышками диких кровожадных инстинктов, и Осадчий, воспевающий войну, и нищий вдовый поручик Зегржт, которому не хватает его жалкого жалованья, чтобы прокормить четверых детей, и подполковник Рафальский, по прозвищу Брэм, отводящий душу в своем домашнем зверинце, и Бобетинский, фат и пустышка, стремящийся походить на гвардейца, разыгрывающий роль светского человека, и карточный шулер Арчаковский, и многие другие. Даже лучшие из офицеров, которых вывел в «Поединке» Куприн, не вызывают сочувствия. Рафальский-Брэм, бережно пестующий свой зверинец, однажды был взбешен тем, что горнист, ошалевший от усталости, исполняет не тот сигнал, и он так ударил солдата по рожку, что горнист вместе с кровью выплюнул на землю искрошенные зубы. Стельковский заботится о своих солдатах, у него лучшая рота в полку, но сам он развратник.

Действие повести относится к середине 90-х годов прошлого века (известно, что дуэли между офицерами, запрещенные ранее, были вновь введены в обиход приказом по военному ведомству, отданным в мае 1894 года). Но картины армейской жизни десятилетней давности не скрывали от читателей современного звучания «Поединка»: в них можно было увидеть объяснение той катастрофы, которую потерпела царская армия в боях под Мукденом, Ляояном, Порт-Артуром. Современники, как это видно из отзывов критики и мемуарных свидетельств, и увидели в повести прежде всего осуждение порядков царской армии, разоблачение ее офицерского состава, а в образе больного, неуклюжего, нищего, замученного бессмысленной муштрой солдата Хлебникова - олицетворение угнетенного и попираемого народа. Картины обучения солдат на занятиях в строю или в классе при изучении уставов, проводимых малограмотными младшими командирами Рындой, Шаповаленко, Сероштаном, сцены постоянного измывательства над солдатами будили в читателе чувства возмущения и протеста.

Однако смысл повести состоит не только в беспощадной критике царской армии, как отсталой воинской организации с косной офицерской кастой и доводимыми до одурения солдатами. «Поединок» раскрывает то обесчеловечивание, то душевное опустошение, которому подвергаются люди, поставленные в условия армейской жизни, измельчание и опошление этих людей. Гуманистический смысл повести проявляется в противопоставлении армейской среде героя «Поединка» подпоручика Ромашова и его старшего друга офицера Назанского.

Таким образом, проблематика «Поединка» выходит за рамки традиционной военной повести. Куприн затрагивает и вопрос о причинах общественного неравенства людей, и о возможных путях освобождения человека от духовного гнета, и о проблеме взаимоотношений личности и общества, интеллигенции и народа. Сюжетная канва произведения построена на перипетиях судьбы честного русского офицера, которого условия армейской казарменной жизни заставляют задуматься о неправильных отношениях между людьми. Ощущение духовного падения преследует не только Ромашова, но и Шурочку. Сопоставление двух героев, которым свойственны два типа миропонимания, вообще характерно для Куприна. Оба героя стремятся найти выход из тупика, при этом Ромашов приходит к мысли о протесте против мещанского благополучия и застоя, а Шурочка приспосабливается к нему, несмотря на внешнее показное неприятие. Отношение автора к ней двойственно, ему ближе «безрассудное благородство и благородное безволие» Ромашова. Куприн даже отмечал, что считает Ромашова своим двойником, а сама повесть во многом автобиографична. Ромашов - «естественный человек», он инстинктивно сопротивляется несправедливости, но его протест слаб, его мечты и планы легко рушатся, т. к. они незрелы и непродуманны, зачастую наивны. Ромашов близок чеховским героям. Но возникшая необходимость немедленного действия усиливает его волю к активному сопротивлению.

После встречи с солдатом Хлебниковым, «униженным и оскорбленным», в сознании Ромашова наступает перелом, его потрясает готовность человека пойти на самоубийство, в котором он видит единственный выход из мученической жизни. Искренность порыва Хлебникова особенно ярко указывает Ромашову на глупость и незрелость его юношеских фантазий, имеющих целью лишь что-то «доказать» окружающим. Ромашов потрясен силой страданий Хлебникова, и именно желание сострадать заставляет подпоручика впервые задуматься о судьбе простого народа. Впрочем, отношение Ромашова к Хлебникову противоречиво: разговоры о человечности и справедливости носят отпечаток абстрактного гуманизма, призыв Ромашова к состраданию во многом наивен.

В произведении слышится, помимо протестующего голоса самого героя, увидевшего несправедливость жестокой и тупой жизни, и авторский обличительный голос (монологи Назанского). Куприн пользуется излюбленным приемом Толстого - приемом подстановки к главному герою героя-резонера. В «Поединке» Назанский является носителем социальной этики. Образ Назанского неоднозначен: его радикальное настроение (критические монологи, романтическое предчувствие «светозарной жизни», предвидение грядущих социальных потрясений, ненависть к образу жизни военной касты, способность оценить высокую, чистую любовь, почувствовать непосредственность и красоту жизни) вступает в противоречие с его собственным образом жизни. Единственным спасением от нравственной гибели является для индивидуалиста Назанского и для Ромашова бегство от всяких общественных связей и обязательств.

В мечтаниях Ромашов видит себя блестящим офицером генерального штаба, добивающимся успеха не только на маневрах, на войне, или в качестве тайного разведчика, но и в роли... усмирителя рабочего восстания. Конечно, картины, возникающие в воображении Ромашова, подчеркнуто написаны именно теми банальными, мнимокрасивыми словами «шаблонных романов», которыми увлекался двадцатилетний подпоручик. Но для Ромашова шпионаж во вражьем стане, сражения на войне и подавление революционного движения в общем равнозначны, это - борьба с врагом. В другом месте повести, когда Ромашов сильно и неожиданно ярко осознает свое Я, свою индивидуальность, в дальнейшем рассуждении он приходит к индивидуалистическим выводам. Ему представляется, что понятия отечества, иноземных врагов, воинской чести и другие живут лишь в его сознании. «Но исчезни родина, и честь, и мундир, и все великие слова, - мое Я останется неприкосновенным. Стало быть, все-таки мое Я важнее всех этих понятий о долге, о чести, о любви?».

Более того, ему представляется, что стоит только тем миллионам Я, которые составляют человечество, вдруг сказать: «Не хочу!» - не хочу воевать - «и сейчас же война станет немыслимой». «Вся эта военная доблесть, и дисциплина, и чинопочитание, и честь мундира, и вся военная наука - все зиждется только на том, что человечество не хочет, или не умеет, или не смеет сказать «не хочу!».

В этих рассуждениях обнажается субъективистская, иллюзорная мысль Ромашова, будто одним только желанием можно менять ход истории, упразднять те или иные общественные институты, - например, армию.

В более развитой и дополненной форме мы находим те же мысли у Назанского, другого персонажа «Поединка», который, видимо, выражает заветные взгляды писателя и, собственно, лишь для того и существует в повести. Назанский - наименее жизненная фигура этого произведения, он по сути дела резонер, призванный дополнить Ромашова, который по своей молодости и уровню образования не мог бы стать выразителем столь развернутой философии.

В уста Назанского Куприн вложил беспощадную критику царской армии того времени и ее офицерства, критику, которая как бы обобщает нарисованные в повести картины жизни полка и созданные писателем типы офицеров. «Нет, подумайте вы о нас, несчастных армеутах, об армейской пехоте, об этом главном ядре славного и храброго русского войска. Ведь все это заваль, рвань, отбросы», - говорил Назанский.

Куприн отдал Назанскому свое огромное жизнелюбие, свое преклонение перед радостью и красотой жизни. «А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! - воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки. - О радость, о божественная красота жизни!" Он продолжает: «Нет, если я попаду под поезд, и мне перережут живот, и мои внутренности смешаются с песком и намотаются на колеса, и если в этот последний миг меня спросят: «Ну что, и теперь жизнь прекрасна?» - я скажу с благодарным восторгом: «Ах, как она прекрасна!». Это ощущение прелести жизни, жадность к ее радостям были главным в мировосприятии Куприна.

Столь же близки писателю вдохновенные слова о любви к женщине, которые говорит Назанский. Он боготворит женщину: «Я думаю часто о нежных, чистых, изящных женщинах, об их светлых слезах и прелестных улыбках, думаю о молодых, целомудренных матерях, о любовницах, идущих ради любви на смерть, о прекрасных, невинных и гордых девушках с белоснежной душой, знающих все и ничего не боящихся».

Самые восторженные тирады посвящает Назанский неразделенной любви. «Понимаете ли вы, сколько разнообразного счастия и очаровательных мучений заключается в нераздельной, безнадежной любви? Когда я был помоложе, во мне жила одна греза: влюбиться в недосягаемую, необыкновенную женщину, такую, знаете ли, с которой у меня никогда и ничего не может быть общего. Влюбиться и всю жизнь, все мысли посвятить ей».

Назанский говорит о счастье хоть раз в год случайно увидеть эту женщину, целовать следы ее ног на лестнице, раз в жизни коснуться ее платья, «дни, месяцы, годы употреблять все силы изобретательности и настойчивости, и вот - великий, умопомрачительный восторг: у тебя в руках ее платок, бумажка от конфеты, оброненная афиша». Он с восторгом воспевает готовность отдать за эту женщину, «за ее каприз, за ее мужа, за любовника, за ее любимую собачонку» и жизнь, и честь, «и все, что только возможно отдать!». Слова Назанского всей душой принимает и взволнованный Ромашов, именно так любит он Александру Петровну.

Очевидная связь этих мыслей Назанского с мировоззрением Куприна дает основание полагать, что и другие взгляды этого героя на настоящее и будущее, на историю человечества носят для писателя программный характер.

2.2 Тема любви в повести

Повесть «Поединок» интересна тем, что в ней, как и в других произведениях Куприна 1900-х гг., тема любви соседствует с другими очень значительными для автора темами - армейской, темой самоопределения, самосознания молодым человеком своей личности, поставленной в особые условия несвободы царской армии. Тема любви в ней - одна из центральных.

В центре повести - два главных героя, роли которых будет уделено внимание в следующей главе нашей дипломной работы.

В образе Ромашова отмечали достаточно традиционные для купринских героев черты: его самоотверженность в любви, честность, чистоту, восторженное поклонение любимой женщине, то, что любовь к Шурочке заставила его отстраниться от рутины армейской жизни и по-новому увидеть мир.

Очень ярко раскрыта ситуация, когда герой осознает свое собственное «Я» и по-новому видит себя и окружающий мир в главе шестой.

«Дверь открыта, мне хочется идти, куда хочу, делать, что хочу, говорить, смеяться, а сижу на нитке. Это я сижу. Я. Ведь это - Я! А ведь это только он решил, что я должен сидеть. Я не давал своего согласия.

Я! - Ромашов остановился среди комнаты и с расставленными врозь ногами, опустив голову вниз, крепко задумался. - Я!Я!Я! - вдруг воскликнул он громко, с удивлением, точно в первый раз поняв это короткое слово. Кто же это стоит здесь и смотрит вниз, на черную щель в полу? Это - Я. О, как странно!.. Я-Я, - протянул он медленно, вникая всем сознанием в этот звук». С этого момента, когда Ромашова вдруг «ошеломило и потрясло неожиданно-яркое сознание своей индивидуальности», его мысль расширяется, охватывая все более широкие сферы жизни, начиная от армии и кончая всей современной цивилизацией, сознавая их как враждебные человеку и напряженно ища выхода. И что особенно важно, эта глава завершается приходом Шурочки, увидев которую Ромашов распахивает окно: «Ромашов взялся было за скобку, но вспомнил, что окно еще не выставлено. Тогда, охваченный внезапным порывом веселой решимости, он изо всех сил дернул к себе раму… «Вот так! Вот так надо искать выхода,- закричал в душе Ромашова смеющийся ликующий голос». Эта сцена имеет почти символическое значение. Герой не просто открывает окно, а обретает решимость найти выход. Любовь оказывается не только силой, подспудно способствовавшей прозрению героя, но и подсказавшей выход из экзистенциальной ситуации, в которой оказался герой.

Известно, что Куприн рассчитывал завершить повесть обстоятельным описанием дуэли, на которой погибает поручик Ромашов, и лишь сроки, в которые писателю нужно было непременно уложиться, заставили его подытожить развернутую, тщательно прописанную любовную сцену лаконично сухой информацией о результате смертельного поединка.

Писатель и позднее, как вспоминают его близкие, мучался недовоплощенностью заветного замысла, неполной реализацией своих планов. Эмоциональной кульминацией повести стала не гибель Ромашова, а ночь любви, проведенная им с коварной и оттого еще более пленительной Шурочкой; и счастье, испытанное Ромашовым этой преддуэльной ночью, столь велико и столь впечатляюще, заразительно передано автором, что именно оно-то и передается читателю.

Любовь, концентрирующая, собирающая в единый пучок все лучшее, все здоровое и светлое, чем жизнь награждает человека, превозмогает смертные муки, оправдывает любые лишения и тяготы, какие только могут встретиться на пути судьбы.

Даже испытывая сильное потрясение, герои Куприна с восторгом описывают чувство радости в момент любовного переживания. Куприн часто показывает, что даже если любовь и оказалась обманутой, неудачной в житейском смысле, все же она великое благо, потому что, именно испытывая ее, человек бывает счастлив, он приобретает что-то очень важное и значительное для себя. Эта мысль об искренней любви как величайшей награде для человека, о том, что сама возможность испытать ее, независимо от исхода отношений между людьми, - это уже счастье, и такое понимание этого чувства - очень важная черта купринской концепции любви.

Однако если одни герои Куприна воспринимают любовь, даже в ее безответности, как величайшее счастье, другие могут предпочесть видеть любимого человека скорее мертвым, чем счастливым без них. Очень часто в произведениях Куприна звучит тема столкновения искренних чувств одного героя с бессердечностью и испорченностью другого. Подобное столкновение мы встречаем в повестях «Прапорщик армейский» и «Поединок». Таковыми оказались и взаимоотношения Ромашова и Шурочки Николаевой.

Талант и чуткость художника Куприна проявились с особой силой в создании образа Шурочки - Александры Петровны Николаевой. Куприн создал яркий и законченный образ героини, для чего автор и использовал прием изображения персонажа с нескольких точек зрения: внешней - глазами влюбленного, и внутренней - через ее письма. Кроме того, автор вводит в повествование другие женские образы - жен офицеров.

Шурочка является обаятельным человеком, душа ее кажется близкой, родственной душе Ромашова. Но затем она предстает как существо уже исковерканное, обесчеловеченное. Стремление выбиться из тусклой провинциальной жизни во что бы то ни стало, войти в высший привилегированный круг, иметь успех в этом кругу - все это превратило Шурочку в безжалостную эгоистку и хищницу.

Ощущение духовного падения преследует не только Ромашова, но и Шурочку. Сопоставление двух героев, которым свойственно два типа миропонимания, вообще характерно для Куприна. Оба героя стремятся найти выход из тупика, при этом Ромашов приходит к мысли о протесте против мещанского благополучия и застоя, а Шурочка приспосабливается к нему, несмотря на внешнее показное неприятие. Отношение автора к ней двойственно, ему ближе «безрассудное благородство и благородное безволие» Ромашова, нежели продуманное расчетливое коварство Шурочки.

Недооценка себя, неверие в свое право на обладание женщиной, судорожное желание замкнуться - эти черты дорисовывают купринского героя с хрупкой душой, попавшего в жестокий мир. Своей беззащитной ранимостью, своей способностью болезненно остро переживать любую несправедливость, тонкостью душевной организации они напоминают нам самого Куприна.

В каждом из этих героев повторяются сходные черты: душевная чистота, мечтательность, пылкое воображение, соединенное с полнейшей непрактичностью и безволием. Но, пожалуй, яснее всего раскрываются они, освещенные любовным чувством. Все они относятся к женщине с сыновней чистотой и благоговением.

Устами армейского ницшеанца Назанского, в одном из его бурных монологов («Поединок»), Куприн демонстративно идеализирует безнадежно платоническое чувство: «...сколько разнообразного счастья и очаровательных мучений заключается в... безнадежной любви? Когда я был помоложе, во мне жила одна греза: влюбиться в недосягаемую, необыкновенную женщину, такую, знаете ли, с которой у меня никогда и ничего не может быть общего.

Влюбиться и всю жизнь, все мысли посвятить ей». Вместо сильной личности перед нами в окружении жестокого бесчеловечного мира появляется нелепо трогательный со своей жаждой «святого» чувства ущемленный человек.

Шурочка в «Поединке» отнюдь не примитивная хищница (такою, если бы не ее почти карикатурные пошлость и глупость, стала бы Раиса Петерсон), не просто расчетливая карьеристка. В «Поединке» это женщина, наделенная многими талантами, умная, живая, необыкновенно обаятельная, способная испытывать тонкие душевные переживания. И все же именно из-за нее гибнет горячо любящий ее человек.

Шурочка в повести выступает как женщина, ставшая заложницей своего желания вырваться из удущающей атмосферы пошлого инищего армейского быта: «Остаться здесь - это значит опуститься, стать полковой дамой, ходить на ваши дикие вечера, сплетничать, интриговать и злиться по поводу разных суточных и прогонных… каких-то грошей!.. Мне нужно общество, большое, настоящее общество, свет, музыка, поклонение, тонкая лесть, умные собеседники». И свою боль при мысли, что все это потеряно, она сравнивает с болью матери, потерявшей ребенка. Исполнению этого желания Шурочка подчиняет в своей жизни все: выходит замуж за нелюбимого человека, три долгих года готовит его к поступлению в академию, отказывается от своей любви к Ромашову, так же, как отказалась раньше от Назанского. Очень важную для понимания этого образа характеристику дает Назанский, герой, которому Куприн доверяет важные для него самого размышления о любви: «В ней пропасть властолюбия, какая-то злая и гордая сила. И в то же время она - такая добрая, женственная, бесконечно милая. Точно в ней два человека: один с сухим, эгоистичным умом, другой - с нежным и страстным сердцем».

Шурочка у Куприна изображена в противоречии желаний своего рассудка и нежно сердца. В повести она изображена как женщина, лишившая себя саму любви, а любовь, по Куприну - высшая ценность. Неслучайно, дав волю своим чувствам, объясняясь с Ромашовым на пикнике, Шурочка говорит ему: «Я только сейчас, нет, впрочем, еще раньше, когда думала о тебе, о твоих губах,- поняла, какое невероятное наслаждение, какое блаженство отдать себя любимому человеку». И в последней сцене, когда она разрушает все преграды между ними, глаза ее «сияют безумным счастьем». И все же между любовью и карьерой Шурочка выбирает карьеру. Эта тема борьбы в героине чувств с рассудком ярко проявляется в сцене на пикнике. Куприн неоднократно подчеркивает в тексте боязнь и нежелание Шурочки проявить свои чувства. Так, признаваясь Ромашову, что она влюблена в него, Шурочка говорит, что это лишь «сегодня», и сразу же добавляет, убеждая его и себя: «нет-нет … это завтра же пройдет».

Автор затем очень выразительно показывает, как прощаясь с Ромашовым, Шурочка из любящей женщины вновь становится жесткой и рассудительной. «Прощай!- вдруг воскликнула она звенящим голосом.- Прощай, мое счастье, мое недолгое счастье!».

И даже в последней сцене, когда она приходит просить Ромашова пойти на дуэль, но не стрелять в ее мужа, и он впервые чувствует, «как между ними незримо проползло что-то тайное, гадкое, слизкое, от чего пахнуло холодом на его душу», когда сама Шурочка говорит о себе» «…мне стыдно перед тобой. Я расчетливая, я гадкая…».

Образ Шурочки нарисован Куприным в сложной противоречивости обаяния, человечности и в то же время жесткой расчетливости, бездушия, и поэтому, может быть, эта героиня опасна вдвойне.

Таким образом, любовь в повести Куприна претерпевает коллизию: один герой любит, а другой использует его чувства. Но ситуация усложняется тем, что героиня тоже любит, но становится жертвой своего эгоцентризма.

2.3 Образы Ромашова и Назанского. О силе и слабости подпоручика Ромашова и индивидуализме Назанского

Подпоручик Ромашов - главное действующее лицо повести «Поединок». Однако Куприн говорил о своей повести: «Главное действующее лицо - это я». Действительно, в биографиях автора и героя есть немало общего. Можно предположить, что в уста Ромашова Куприн вложил некоторые свои размышления. Однако герой - самостоятельная личность.

Характер Ромашова показан в постоянном развитии, в динамике. Это отличает его от всех остальных героев, которые «вошли» в повесть с уже вполне сложившимися характерами, воззрениями, понятиями.

Рассказ о судьбе главного героя начинается уже после того, как он отслужил в полку полтора года, поскольку кардинальные, значимые перемены стали происходить с Ромашовым не с самого начала службы. Когда он только приехал в гарнизон, его обуревали мечты о славе. Тогда для него офицерская и человеческая честь были синонимами.

Новоиспеченный офицер в своих фантазиях видел, как он усмиряет бунт, своим примером вдохновляет на бой солдат, получает награды, но все это - лишь игра воображения. На деле же он участвует в ежедневных попойках, играет в карты, вступает в длительную и никому не нужную связь с ничтожной женщиной. Все это делается от тоски, поскольку в гарнизоне это единственные развлечения, а служба однообразна и не вызывает ничего, кроме скуки.

Мечтательность и безволие - это черты натуры Ромашова, которые сразу бросаются в глаза. Взять хотя бы его привычку мысленно говорить о себе в третьем лице какими-то шаблонными фразами, как о герое романа. Затем автор ближе знакомит нас с героем, и читатель узнает, что Ромашову свойственны душевная теплота, мягкость, сострадание. Однако все эти чудесные качества не всегда могут проявиться все из-за той же слабой воли.

В душе у Ромашова постоянно происходит борьба человека и офицера. Он меняется у нас на глазах. Постепенно он изгоняет из себя кастовые предрассудки. Он видит, что все офицеры тупы, озлоблены, но при этом кичатся «честью мундира». Они позволяют себе бить солдат, и это происходит каждодневно. В результате рядовые превращаются в безликих, покорных рабов. Будь они умны или глупы, будь они рабочими или крестьянами, армия делает их неотличимыми друг от друга.

Ромашову никогда не приходилось поднимать руку на солдат, пользуясь своим положением, превосходством. Как натура глубоко впечатлительная, он не может остаться безучастным к происходящему вокруг него. Он учится видеть в солдате друга, брата. Именно он спасает рядового Хлебникова от самоубийства.

Немалое влияние на Ромашова оказывает его сослуживец Назанский, спившийся офицер-философ. В его уста Куприн вложил собственные идеи: о свободе духа, о мирном существовании, о необходимости борьбы против царизма (оплот которого - армия). В то же время Назанский скатывается к идеям ницшеанства, к воспеванию индивидуализма и отрицанию коллектива. Таким образом, этот спившийся офицер хоть и передает многие идеи и настроения автора, но в то же время служит примером пагубного влияния офицерского быта на умного и подававшего надежды человека. Надо заметить, что в интеллектуальном плане Назанский гораздо выше Ромашова и тот считает его своим учителем.

Ромашов как губка впитывает идеи Назанского о свободном человеке. Он много размышляет об этом. Переломным в духовном развитии Ромашова стал его внутренний монолог в защиту Личности. Тогда-то он и осознает не только собственную, но и индивидуальность каждого человека в отдельности. Видя, что армейский быт подавляет Личность, подпоручик пытается искать виноватых, не находит и даже начинает роптать на Бога.
В том, что Ромашов не поддается влиянию губительной атмосферы, - его сила. У него есть свое мнение, он внутренне протестует.
Семена, посеянные Назанским, прорастают в душе Ромашова. Все время размышляя о порядках, бытующих в гарнизоне, он приходит к мысли о полном упразднении армии. Что же касается опасности возникновения войны, то Ромашов считает, что все люди на земле могут просто договориться о мире и вопрос отпадет сам собой. Это говорит лишь о полной оторванности подпоручика от земных реалий. Он живет своими фантазиями.

Так, например, в мечтаниях Ромашов видит себя блестящим офицером генерального штаба, добивающимся успеха не только на маневрах, на войне, или в качестве тайного разведчика, но и в роли... усмирителя рабочего восстания. Конечно, картины, возникающие в воображении Ромашова, подчеркнуто написаны именно теми банальными, мнимокрасивыми словами шаблонных романов, которыми увлекался двадцатилетний подпоручик. Но для Ромашова шпионаж во вражьем стане, сражения на войне и подавление революционного движения в общем равнозначны, это - борьба с врагом. В другом месте повести, когда Ромашов сильно и неожиданно ярко осознает свое Я, свою индивидуальность, в дальнейшем рассуждении он приходит к индивидуалистическим выводам. Ему представляется, что понятия отечества, иноземных врагов, воинской чести и другие живут лишь в его сознании. "Но исчезни родина, и честь, и мундир, и все великие слова, -- мое Я останется неприкосновенным. Стало быть, все-таки мое Я важнее всех этих понятий о долге, о чести, о любви?»

Более того, ему представляется, что стоит только тем миллионам Я, которые составляют человечество, вдруг сказать: «Не хочу!» - не хочу воевать - «и сейчас же война станет немыслимой». «Вся эта военная доблесть, и дисциплина, и чинопочитание, и честь мундира, и вся военная наука - все зиждется только на том, что человечество не хочет, или не умеет, или не смеет сказать «не хочу!».

В этих рассуждениях обнажается субъективистская, иллюзорная мысль Ромашова, будто одним только желанием можно менять ход истории, упразднять те или иные общественные институты, - например, армию.

В более развитой и дополненной форме мы находим те же мысли у Назанского, другого персонажа «Поединка», который, видимо, выражает заветные взгляды писателя и, собственно, лишь для того и существует в повести. Назанский - наименее жизненная фигура этого произведения, он по сути дела резонер, призванный дополнить Ромашова, который по своей молодости и уровню образования не мог бы стать выразителем столь развернутой философии.

В двух беседах с Ромашовым Назанский предстает как проповедник анархо-индивидуализма, смешанного с ницшеанством, причем его излияния находят самое восторженное одобрение Ромашова. При последнем свидании ему хочется сказать Назанскому: «Прощайте, учитель». Голова Назанского представляется Ромашову похожей «на голову одного из тех греческих героев или мудрецов», которых он видел на гравюрах.

Назанский говорит, например: «Появились новые, смелые, гордые люди, загораются в умах пламенные свободные мысли. Как в последнем действии мелодрамы, рушатся старые башни и подземелья, и из-за них уже видится ослепительное сияние». «Страшную и непоправимую» вину офицерства Назанский видит в том, что офицеры «слепы и глухи» к этой «огромной, новой, светозарной жизни», что они встречают ее возгласами: «Что? Где? Молчать! Бунт! Застрелю!».

Современному читателю может поначалу показаться, что под этими «новыми» людьми подразумеваются революционеры, борцы против самодержавия. Но дальнейшие рассуждения Наэанского показывают, что он имеет в виду совсем иное. Он отвергает не только евангельские поучения: «Люби ближнего, как самого себя», но и вообще всякую мысль об общественном долге и служении. «Более честные, более сильные, более хищные говорили нам: «Возьмемся об руку, пойдем и погибнем, но будущим поколениям приготовим светлую и легкую жизнь». Но я никогда не понимал этого, - заявляет Назанский. - Кто мне докажет с ясной убедительностью, - чем связан я с этим - черт бы его побрал! - моим ближним, с подлым рабом, с зараженным, идиотом?.. Ух, ненавижу! Ненавижу прокаженных и не люблю ближних. А затем, какой интерес заставит меня разбивать свою голову ради счастья людей тридцать второго столетия?»

Но это не все. Каково же представление Назанского о будущем, каков его идеал? Он утверждает, что на смену любви к человечеству идет «новая, божественная вера... Это любовь к себе, к своему прекрасному телу, к своему всесильному уму, к бесконечному богатству своих чувств. Нет, подумайте, подумайте, Ромашов: кто вам дороже и ближе себя? Никто. Вы - царь мира, его гордость и украшение. Вы - бог всего живущего. Все, что вы видите, слышите, чувствуете, принадлежит только вам. Делайте, что хотите. Берите все, что вам нравится. Не страшитесь никого во всей вселенной, потому что над вами никого нет и никто не равен вам. Настанет время, и великая вера в свое Я осенит, как огненные языки святого духа, головы всех людей, и тогда уже не будет ни рабов, ни господ, ни калек, ни жалости, ни пороков, ни злобы, ни зависти. Тогда люди станут богами».

Речь Назанского содержит в себе проповедь индивидуализма, анархии и божественной сильной личности в духе философии Ницше. В ней отразились слабость и ложность социально-философских взглядов Куприна, которые объясняют его отход от передовых демократических позиций в годы реакции, расхождение с Горький, создание произведений, далеких по своей тематике и духу от социальных событий времени.

Та любовь к своему Я, которую провозглашает Назанский, утверждение в мысли, что человеку нет никого дороже и ближе его самого, отвержение всего, что «связывает мой дух, насилует мою волю, унижает мое уважение к своей личности», таит в себе эгоизм. Назанского сближает с Ромашовым отвращение к порядкам, традициям, быту царской армии и ее офицерства, к подавлению в этих условиях человеческого в человеке, к прозябанию в тине житейской пошлости.

Однако Ромашову чуждо ницшеанское презрение Назанского к слабому. Достаточно вспомнить, как бережно отнесся он к Хлебникову. Это отличает Ромашова от Назанского. Ромашов живет не по теоретическим концепциям своего учителя. Перебрав в уме множество человеческих занятий, Ромашов приходит к мысли, что «существуют только три гордых призвания человека: наука, искусство и свободный физический труд». Конечно, Ромашов стремился бы в будущем к одному из этих призваний, и хотя его мечта о «свободном» труде была неосуществима в царской России, она вызывает у читателей симпатию и расположение к нему.

В конце концов, герой приходит к единственно правильному, по его мнению, выводу. Он хочет оставить службу и посвятить себя либо науке, либо искусству, либо физическому труду. Кто знает, что произошло бы с подпоручиком Ромашовым дальше, если бы не дуэль, прервавшая все его мечтания. Он был принесен в жертву карьере другого офицера. Ромашов так и не сумел ничего сделать, его жизнь трагически оборвалась в начале пути.

Куприн представил образ главного героя “Поединка” очень живо, психологически правдоподобно. Он нисколько не идеализировал Ромашова, несмотря на явную симпатию и сочувствие, не обошел вниманием ни его достоинства, ни его недостатки. Ромашов человек слабый сам по себе, но сильный тем, что сумел противостоять влиянию среды, не подчинить ей свой ум, мысли, идеи. Не его вина, что это ни к чему не привело.
Образ подпоручика Ромашова - несомненное достижение писателя и один из самых запоминающихся его героев.

2.4 Разоблачение пороков военной среды в лице русского офицерства

В «Поединке» Куприн действительно показал себя не только большим художником, но и первооткрывателем, ибо до него и после него никто не сумел изобразить военную среду конца XIX - начала XX века с таким мастерством и силой обобщения. Зрелость Куприна как художника-реалиста, как психолога особенно сильно проявилась в том, что даже эпизодические персонажи повести необыкновенно полнокровны и ярки в художественном отношении, особенно богата портретная галерея офицеров.

Тоска армейской жизни по-разному ломает и коверкает людей. В «Поединке» проходит длинная вереница героев, каждый из которых как бы демонстрирует то «разрушение личности», о котором так страстно писал Горький.

Повесть Куприна - смелое, открытое обличение бездушных чиновников в офицерских мундирах, обвинение их в бессердечности и жестоком обращении с подчиненными, в бытовом разложении и духовном растлении. «Царское офицерство предстает в «Поединке» во всей отталкивающей наготе»48 , - считает Ф.И. Кулешов.