Социально-прогностическая функция смены языкового регистра (на примере романа-антиутопии Дж. Оруэлла "1984")

«Изменение смысла слов». Не только Дж. Янг, но и советские исследователи, такие как Баранов и Паршин [Баранов, Паршин 1986, с. 100-143], выделяют следующие виды такого изменения:

Сужение значения. В качестве примера приводится слово мир. В СПД мир - не только отсутствие войны, но и обязательное противостояние (Ленинская миролюбивая политика, Брестский мир, мирное сосуществование). В словаре дается основное значение слова мир: ««согласие, отсутствие разногласий, вражды или ссоры», а также приводится следующее: «отсутствие войны, вооруженных действий между государствами, согласное сосуществование государств или народов». Вторая формулировка и такие примеры как «борьба народов за мир», «проводить политику мира» являются попыткой дать иное толкование рассматриваемого слова.

Словарь Ожегова 1952 года толкует слово «агрессия» как ««вооруженная агрессия одной или нескольких капиталистических стран против других стран...». Это означает, что агрессия исходит только со стороны капиталистических стран.

«Гибкость». В словаре Ушакова 1935 года «космополит» трактуется как всего лишь «гражданин мира». В Советской энциклопедии того же года, это «человек, который утверждает, что не принадлежит ни одной национальности, и считает весь мир своим домом». Однако в Советской энциклопедии 1949 года космополит - это «человек антипатриотических, буржуазных взглядов, который лицемерно утверждает, что его родиной является весь мир, и который отказывается защищать свою страну». Такой «языковой гибкости» способствовала гибкость политическая. Примером этого может служить отрывок из речи Молотова 1939 года на заседании

Верховного Совета, в которой он пытался объяснить изменение политики по отношению к гитлеровской Германии: «В связи с этими важными изменениями в международном положении (после 23 августа 1939 г.) некоторые старые формулы, которые нами использовались еще совсем недавно, устарели и являются неприменимыми. Мы знаем, например, что за последние несколько месяцев такие понятия, как агрессия и агрессор, приобрели новый конкретный смысл. Нетрудно понять, что мы не можем больше использовать эти понятия в том же значении, что и раньше, скажем, три-четыре месяца назад. Сегодня Германия стремится к миру, в то время как Великобритания и Франция противятся заключению мира. Эта война ничего не принесет рабочему классу, кроме кровавых жертв и трудностей. Теперь подумайте сами, изменился смысл таких понятий, как агрессия и агрессор, за последнее время или нет.

«Манихейский словарь». Манихейство - религиозное течение, возникшее в Персии в 3 в. н.э. Его суть - признание двух противоположных начал, лежащих в основе мира (добра и зла, духа и материи, света и тьмы), в качестве изначальных и равноправных. Дж. Янг считает, что в СПД словари отражают такую систему ценностей. Выделяют три группы терминов:

Группа 1. «Гонорифические» термины. Прилагательное «гонорифический» обозначает выражение преувеличенного почтения и чрезмерного восхваления достоинств. К таким терминам относились: коммунист, пролетариат, прогрессивный, народ, мир, революция, солидарность, борьба, красный, героический, материализм и т. д. Данные слова имели лишь положительную коннотацию и ассоциировались с советской политической системой. Группа 2. «Пейоративные термины»: капитализм, империализм, милитаризм, фашизм, реакционный, буржуазный, неоколониализм, терроризм, идеализм, холодная война, религия и т. д. «Холодная война», например, трактовалась в словаре политических терминов как «политика, проводимая реакционными кругами империалистических стран по отношению к СССР и другим социалистическим странам после Второй мировой войны». Следовательно, СССР не мог быть инициатором такой политики.

Группа 3. Слова, которые могли быть использованы как в положительном, так и в отрицательном смыслах. демократия, патриотизм, свобода, пропаганда, безжалостный, ненависть, беспощадный и т. д. Выбор той или иной коннотации зависел от референции. Например, Энгельса хвалили за то, что он пропагандировал проявление «беспощадной ненависти к врагу», а Сомосу (диктатора, президента Никарагуа в 1936-47 г, 1950-56 г., убитого в 1956 г.) ругают за то, что он «ведет беспощадную войну против народа Никарагуа». Когда речь заходила о пропаганде, проводившейся в СССР, то слово «пропаганда» имело положительную коннотацию, она характеризовалась как научная и правдивая. Однако в фразе «американская пропагандистская машина», слово «пропагандистская» уже имеет негативные коннотации.

Исходя из последнего приема, «Манихейского словаря», можно сделать вывод о том, что и в романе «1984» мы встречаем подобное явление - изменение значений слов, неоднозначная трактовка многих понятий и т.д. Однако следует помнить о том, что роман - художественный вымысел и даже при тоталитарном режиме возможности манипуляций с языком имеют границы. Но в этом случае происходила не замена или уничтожение слова, наоборот, СПД извлекал выгоду из «неугодных» и «неудобных» слов. Слово «демократия» имеет такие положительные значения, от которых невозможно избавиться, но вполне реально представить это слово своим, тем самым улучшить собственную характеристику.

Применительно к странам противоположного лагеря слово демократия снабжается уже известными нам «ироническими кавычками» и прилагательным «буржуазная». Говоря об СССР, «демократия» никогда не употребляется в кавычках, к тому же снабжается прилагательным «социалистическая». Применительно к дружественным странам «демократия» называется «народной».

«Появление новых слов, в том числе для старых понятий», например, коллектив, бригада, слет, ударник, передовик и т. д. В этом случае наблюдается принципиальное отличие от романа: число слов не уменьшается, а увеличивается.

Исходя из вышеперечисленных примеров, сделаем вывод о языке советского периода и приведем цитату из романа «Слепящая тьма» А. Кестлера [Кестлер 1989, с. 112], дающую оценку этим языковым средствам: «Повторы; прием, применяемый в катехизисе, который заключается в использовании риторических вопросов и повторении вопроса целиком в ответе; стереотипные прилагательные, сокрытие собственного отношения или самого факта при помощи постановки слов в кавычки и придания им тем самым иронического смысла (напр., «революционное» прошлое Троцкого; «гуманистическое» блеяние «либеральной» прессы и т. д.) -- все это важнейшие черты того стиля, непревзойденным мастером которого является Иосиф Джугашвили, стиля, который, благодаря своей монотонности, производил гипнотический эффект. Пара часов этого диалектического бу-бу-бу--и вы уже даже не могли вспомнить, какого вы пола, и готовы были сразу же поверить чему угодно, в зависимости от того, что будет на сей раз подвергнуто наказанию кавычками. Вы готовы были поверить также, что социалисты это: а) ваши самые страшные враги, б) ваши естественные союзники; что социалистические и капиталистические страны а) могут жить в мире; б) не могут жить в мире; и что когда Энгельс писал о невозможности построения социализма в одной стране, он имел в виду нечто совершенно противоположное». Е.Г. Рабинович замечает, что «редкостная некрасноречивость» была фирменной чертой советских политиков [Рабинович 2000, с. 36]. Такой вывод был построен на общем свойстве СПД: говорить именно то, что нужно и когда нужно. Язык публичной сферы Ф. Том назвал «церемониальным новоязом» [Thom 1989, с. 278], так как текст составлялся заранее экспертами с соблюдением всех норм, а, импровизируя, можно было допустить случайную ошибку, которая может дорого стоить.

2.4 Язык современной России

Разобрав особенности языков первой половины 20 века на примере языка Советской России и нацистской Германии, перейдем к рассмотрению современного русского языка. Этот раздел особенно важен, так как именно изучение современного языка показывает как положение всего народа, так и тот образ действительности, образ мира, который формируется в его сознании. Проанализировав современный русский язык, мы сможем говорить о перспективах развития всего общества и даже прогнозировать некоторые события.

А.Н. Островский, русский драматург, творчество которого стало важнейшим этапом развития русского национального театра, сказал: «Слаб современный язык для выражения всей грациозности ваших мыслей». И.Б. Зингер, американский еврейский писатель и лауреат Нобелевской премии по литературе, также делал нелестные прогнозы относительно современного языка в общем: «...ошибки одного поколения становятся признанным стилем и грамматикой для следующих». В данном разделе мы разберемся, так ли неутешительны прогнозы и есть ли возможность исправления такого положения вещей.

Как подчеркивалось в предыдущих разделах, язык меняется - это естественный процесс, который невозможно предотвратить. Связано это с очень многими факторами, например, появлением в жизни новых вещей и явлений, которых не было ранее. Один электронный журнал писал о жизни современных эскимосов, которая очень изменилась в связи с глобальным потеплением.

Эскимосы просто не могут дать названия многим животным, которые стали поселяться в полярных областях, так как никогда их раньше не видели. В этом смысле мы все оказываемся в такой же ситуации. Однако современный язык стал меняться очень быстро, что может принести множество неудобств и затруднений.

Говоря о современном языке, большинство людей сходятся во мнении, что язык наш стал слишком засоренным и обнищавшим. Подтверждается данное утверждение тем, что в разговорном языке укореняется все больше так называемых слов-паразитов. Например, излюбленное, в основном людьми до 25 лет, слово «блин», использующееся как междометие. Употребляется оно как замена сходного по звучанию матерного слова. Вообще, что касается употреблению нецензурной лексики, М. Кронгауз, российский лингвист, отзывается следующим образом: «Как лингвист я с большим интересом отношусь к русскому мату, считаю его интересным культурным явлением, которое нужно изучать и описывать. Кроме того, я уверен, что искоренить русский мат невозможно ни мягкими просветительскими мерами (то есть внедрением культуры в массы), ни жесткими законодательными» [Кронгауз 2007, с. 5]. Это говорит о том, что Кронгауз внушает мысль, будто русские употребляли ненормативную лексику всегда, поэтому это свойственно и культуре, данный аспект языка мы не затрагиваем в данной работе, но и согласиться с данным высказыванием не можем. Другие слова, очень часто использующиеся в современной речи: «в шоке», «по жизни», «вау», «реально».

Эти примеры бытуют в основном в речи обывателей, но не только они употребляют в своей речи подобные слова. Многие известные личности, актеры, певцы, и т.д. также используют в своей речи несоответствующие их положению слова. Более того, и политики позволяют себе использовать неподходящие слова, которые впоследствии прочно закрепляются в сознании народа. От Горбачева остались такие слова как «начать» с ударением на первый слог, «консенсус», который исчез сразу после завершения его правления и необычное

От Ельцина остались «загогулина», «неправильно сидим» и «понимаешь». От Хрущева - всеми известная «Кузькина мать» и связанная с этой фразой ситуация. Одна из самых популярных фраз В. Путина - «мочить в сортире», сказанная в 1999 году, которую вспоминали на протяжении 12 лет. Д. Медведев в 2016 году сказал одну фразу, разлетевшуюся по всему Интернету и ставшую своеобразным крылатым выражением: «Денег нет, но вы держитесь». Эта фраза является сокращенной от: «…Индексации „нигде нет“. Просто денег нет сейчас. Найдем деньги -- сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья».

По мнению Кронгауза и многих других современных лингвистов, самое заметное из изменений в языке - появление новых слов и некоторое изменение их значений. Заимствования в русский язык приходят, прежде всего, из английского. Эти заимствования наиболее заметны в компьютерной сфере. Мы уже привыкли к таким словам как «мышь» (компьютерная), «собака» (символ @ в электронной почте), «хомяк» (иноязычное выражение фразы home page), «мыло» (e-mail, электронная почта).

Происходит также сближение с личными именами: «клава» (клавиатура), «емелить» (от имени Емеля - отправлять электронную почту), «аська» (англ. ICQ). Такой процесс происходит и за пределами компьютерной области. Например, в речи продавцов встречаются такие слова как «элечка» (размер L), «эсочка» (размер S) и проч. Любители машин также используют такую фонетическую игру, называя Мерседес «мерином», Ауди - «Авдотьей», Pajero Mitsubishi - марку автомобиля - «поджарый». Стоит отметить, что такие заимствования не являются полными и неосмысленными, наоборот, они являются примером рабочего механизма, характерного языку, а точнее, его жаргонам, поэтому не стоит относиться к подобным словам с пренебрежением, так как в этом случае язык проявляет одну из своих черт - «креативность», которая встроена в русскую грамматику. Более того, язык именно осваивает подобные заимствования, как бы «одомашнивает» полюбившиеся иностранные

Еще один спор возникает по поводу употребления «бандитских» слов, таких как «наезд», «беспредел», «отморозок», «крыша», «стрелка», «кинуть» и т.д. Изначально язык нужен человечеству для того, чтобы говорить об окружающей нас действительности, и отрицать существования бандитского периода, 90-х годов, невозможно, поэтому и языку пришлось подстраиваться под реальность. Однако период этот если не прошел, то в большей степени затушевался, но слова остались. Имидж «новых русских» формировался под влиянием американских гангстеров, но, что интересно, заимствований в таком жаргоне очень мало. Одно из таких популярных слов-метафор - «крыша». Оно употреблялось в значении «защита бизнесмена и его дела». Слово «отморозок» трактовалось как «ничем не скованный человек». В слове «наезд» прослеживается отсылка к слову «набег». Это слово, «наезд» особенно укрепилось в лексиконе русскоговорящих людей, потому что оно выражает идею, для которой нет более подходящей замены. Еще одним ярким примером таких слов является «беспредел». В заявлении МИДа встретилось выражение «акт террористического беспредела». Изначально это слово описывало особую ситуацию в лагере, когда нарушаются неписанные лагерные правила, но оно легко преодолело лагерные границы и вошло в официальный язык. По мнению Кронгауза, употребление таких слов является всего лишь модой, которая рано или поздно должна пройти.

Гламурные слова также стали неотъемлемой частью современного русского языка. Само слово «гламур» пришло из английского - glamour - и постепенно вытесняет немецкое заимствование «глянец» - Glanz («блеск»). В гламурных текстах значительную роль играют оценочные слова (прилагательные и наречия). Самыми популярными оценочными словами гламурного жаргона стали слова «элитный» и «эксклюзивный». Раньше слово «элитный» употреблялось для обозначения сортов пшеницы или войск и подразумевало тщательный отбор лучшего. Затем «элитный» вытеснило слово «элитарный» («предназначенный для элиты», появились такие выражения как белье». Все больше слово «элита» стало пониматься в экономическом смысле, оно приобрело значение «богатые люди». Прослеживается принципиальное отличие между исходным значением («полученный в результате селекции лучших образцов») и современным («дорогой, рассчитанный для богатых»).

Изначально прилагательные «элитный» и «эксклюзивный» имели разные значения. «Эксклюзивный» трактовалось как «предназначенный для определенного единственного субъекта». В настоящее время можно увидеть такие сочетания как «эксклюзивные кроссовки, выпущенные ограниченной серией» или «эксклюзивные часы в количестве нескольких штук». Так, значение этого прилагательного опустошается семантически и приближается к значению слова «элитный» - дорогой и качественный. Но эти слова, «эксклюзивный» и «элитный», уже выходят из употребления, а на смену им приходят такие как «бизнес-класс», «люкс», «премиум». Также в моду входят слова «пафосный», «готичный».

В настоящее время стремительно набрало популярность оценочное прилагательное «правильный», которое во много схоже с французским заимствованием - «комильфо». Глянцевые издание посредством этого слова формируют особую модель поведения, которому должен следовать современный человек: он должен смотреть «правильные фильмы», посещать «правильные выставки», выбирать «правильных девушек» или «правильных парней» и т.д.

Такое же значение прилагательное «правильный» имело в советскую эпоху, хотя упор делался больше на политическую правильность, но значение идейности у этого слова сохранилось. Через подобные слова идеология потребления устанавливает рамки в выборе, проникает в сознание. Некоторые другие слова, такие как «позитивный», «реальный», «актуальный» отсылают нас к языку советской эпохи. «Позитивными» сейчас могут быть фильм, шоу, спектакль и т.д. «Реальными» могут быть политика и реклама. Слово «актуальный» сейчас используется крайне часто, поэтому оно истерлось почти до «элитного» и «эксклюзивного» и обозначает «образец для подражания и пример». Все перечисленные слова отсылают нас к определенной системе ценностей и взглядов, они оказались на особенно видном месте, и их по праву можно назвать одними из ключевых слов эпохи.

Новое использование появилось у слов «продукт» и «проект». Снимаются не фильмы, а продукты, люди участвуют не в работе, а в проектах. С помощью этих слов навязывается некая «бизнес-метафора» [Кронгауз 2007, с. 32]. Результаты творческой и иной деятельности оцениваются как предметы купли- продажи, а сама деятельность - как средство получения прибыли. Еще одна причина употребления подобных слов кроется в когнитивной психологии. В этой науке используется понятие базисного (основного) уровня. Эксперименты Э. Рош, доказали, что базисными понятиями оказываются не фундаментальные категории с максимально абстрактным значением, а срединные. Например, млекопитающее - собака - ищейка или мебель - стул - кресло-качалка. Именно понятиями «собака» и «стул» мы оперируем в обычных ситуациях. Слова базисного уровня более употребительны и нейтральны. На таком принципе построен советский анекдот, описывающий недостаток еды в магазине:

«Заверните, пожалуйста, 200 граммов рокфора; заверните, пожалуйста, 200 граммов сыра; заверните, пожалуйста, 200 граммов еды». Стоит отметить, что в официальном языке советского периода существовал сдвиг базисного уровня в сторону абстракции.

Та же тенденция прослеживается и в современном языке. Человек, говоря, о том, что он участвует в проекте, может подразумевать все, что угодно - участие в качестве руководителя или уборщика помещения. Выпуск продукта может значить что-то значительное и грандиозное, а может - незначительную безделушку. У человека, имеющего свой бизнес, могут быть заводы и фабрики, а может - маленький магазин. Менеджером может быть руководитель крупной компании и мелкий продавец. В данном случае также прослеживается параллель с советским языком, когда текст оказывается неинформативен: сказано много, а по сути - ничего.

Исходя из позиции Кронгауза и представленных им примеров, можно сделать вывод о том, что изменения, происходящие в русском языке, не нанесут ему существенного вреда и не вызовут обнищания. Кронгауз считает, что язык приспособится и синтезирует все заимствования.

А.В. Кирилина, напротив, считает, что осмысление масштабов и скорости изменения языка формирует новую философию, которая тесно связана с ревизией понятий «нация» и «этничность» [Кирилина 2013, с. 19]. В своей работе Кирилина опирается на концепцию Н. Фэйрклоу, согласно которой существуют 5 основных «агентов дискурса о глобализации»: академическая / научная среда; государственные структуры; неправительственные организации; СМИ; повседневная жизнь людей [Fairclough, 2006, с. 5]. Повседневность, по мнению многих исследователей особенно важна, так как является единственным источником получения информации у многих людей.

Необходимо также дать определение глобализации. Чаще всего под глобализацией понимается процесс становления единого взаимосвязанного мира, в котором общие цели и задачи более значимы, нежели задачи локальных сообществ [Штомпка 1996; Федотова 2000; Подзигун 2003 и мн. др.]. В нашей стране осмысление лингвистический глобализационной проблематики началось не так давно. Это связано с тем, что диалогу культур препятствовала политика СССР, а примерно с 1985 года события внутри страны и связанные с ними языковые изменения заслонили процессы внешние, которые к тому же в России активизировались и стали заметны несколько позже - в начале первого десятилетия XXI века.

Глобализация имеет две составляющие: естественную, объективную, и искусственную, создаваемую специально, через политику, идеологию и экономическое взаимодействие [Подзигун 2003]. Искусственная составляющая навязывает обществу определенные ценности, которое связаны прежде всего с идеей торговли и рынка.

Обращаясь ко многим исследователям, таким как М. Биллиг, Э. Хобсбаум, Б. Андерсона, Кирилина делает вывод о том, что эти исследователи отрицают идею культурной обусловленности языка, объявляют нации воображаемыми сущностями, а национальные языки - сконструированными артефактами. Следовательно, провозглашается идея «свободного передвижения людей и капиталов», разрушается понятие «нация». Остается лишь территория, на которой временно находятся люди, а критериев для различения мигрантов и местных жителей нет.

Одновременно появляется тенденция к стиранию культурных различий, к формированию человека «без этнических корней». Дж. С. Майер ввел понятие «метроэтничность» [Maher 2005, с. 34] для обозначения самоопределения городских жителей различного национального и расового происхождения, вследствие миграции оказавшихся в мегаполисах. Метроэтричность вызывает отрыв национальных языков от породивших их культур, происходит смешение языков. Следовательно, создаются особые, гибридные формы языков.

В настоящее время существует термин «неанглийские языки», что создает оппозицию: английский язык - все остальные. Английским языком, как это принято считать, владеют передовые и современные люди, поэтому знание английского всегда престижно. Считается, что английские названия профессий в неанглийском контексте означают власть [Augustyn 2004: 313]. Англицизмы создают вокруг себя элиту, ориентированную на культурное отчуждение и глобальную эстетику. И.Г. Яковенко по отношению к русской культуре высказывается следующим образом: «Произошло самое главное - культура критически утратила эффективность. Массы ее носителей не осознают и не формулируют этого. Данная истина табуирована к осознанию и произнесению [Яковенко, 2012, эл. ресурс]. Он дает негативную оценку самой русской культуры: ««говоря о самом раннем возрасте, надо заметить, что многие российские сказки воспроизводят тупиковые установки. Необходимо разрушение установки на чудо, которое дает все и сразу некоторым волшебным образом. ковер-самолет, скатерть-самобранка, неразменный пятак и прочие радости магического мира, в котором не надо сеять, жать и класть в закрома, для жизненной позиции» [там же]. Провозглашена вредоносность русской культуры, звучат такие фразы как «выход из гетто русского языка». «Для осуществления стратегии разрыва преемственности в воспроизводстве социокультурной целостности необходимо обучение за рубежом» [там же], звучит призыв и к физическому истреблению носителей русской культуры: «Российская традиция есть традиция социоцентричного общества. Необходимо трансформировать этот комплекс и сформировать персоноцентристскую целостность… следование изживаемым ценностям должно быть связано со смертельной опасностью» [там же].

Любой язык становится не маркером культуры и ее носителей, а лишь средством коммуникации. Насаждение единых норм общения проводится для того, чтобы усилить «эффект» в «коммуникации» [Cameron 2002: 69]. Д. Камерон говорит о том, что идеал «хорошей» и «эффективной» коммуникации представляет собой образец стиля образованного среднего класса белых жителей США.

Затрагивая сферу политики, мы видим, что ситуация идентична. Примером может служить материал: Москва, 13 мар - РИА новости..[…] В заключение также говорится, что протокол о присоединении РФ к ВТО подписан на официальных языках Всемирной торговой организации: английском, французском и испанском. Приложения составлены на английском языке. «На русском языке - государственном языке России - протокол не подписывался, так как он не является официальным языком ВТО. В связи с изложенным, в настоящее время гражданин РФ не имеет возможности ознакомиться с положениями указанных условий и обязательств в целях совершения осознанного выбора, таким образом, действительная воля народа РФ в ходе референдума может быть искажена», - отмечается в заключении.

Стоит отметить, что деконструирование касается тех языков, которые имели высокий коммуникативный статус, то есть они использовались в сильных государствах. К таким языкам относятся русский, французский, немецкий и др. границ национальных языков, и о последствиях этого: ««...народы, утратившие свой исторический язык и традиционно связанную с ним этнокультуру, испытывают на себе мучительный опыт пребывания ''между жизнью и смертью''. Они утрачивают свои сложившиеся представления о нравственности, добродетельной жизни, преемственности поколений, значимости прошлого, настоящего и будущего, заслуженного места в более важном замысле. Такая утрата происходит задолго до того, как происходит полное изложение, усвоение, установление и осуществление нового самостоятельного образа действий и нормативных ожиданий. Но, несмотря на этот печальный сценарий, конструктивисты не устают предсказывать приход дивного нового мира единых рынков и тесно связанных мегаценностей, мегакультур и мегаязыков» [Фишман 2005: 136].

Следовательно, можно говорить о том, что новая философия языка основана на принципах принятия или неприятия глобализации и ее последствий, одним из которых является размытие наций. Лингвисты, выступающие в поддержку глобализации, предлагают понимать под языком усеченный, фрагментированный, сокращающийся, гибридный конструкт, не являющийся маркером нации и проявлением национальной идентичности. Противники глобализации настаивают на взаимосвязи языка и мышления, обращая особое внимание на неанглийские языки, требующие защиты и культивации.

Неизбежным последствием диалога культур в эпоху глобализации, который предполагает проникновение одной культуры в другую, является стирание понятия нация. Как западные, так и отечественные исследователи стали говорить о необходимости перехода к «цивилизационной» идентичности, основанной на «универсальных» национальных идеях, которые в данный момент в большей степени соответствуют этапу развития человечества. Как предполагают сторонники универсальных ценностей, многие национальные ценности должны исчезнуть, а на замену им прийти ценности общеевропейские. И.А. Бубнова в своей статье «Язык как оружие денационализации» будет периодом взаимопроникновения, сотрудничества и конкуренции универсальных и традиционных ценностей различных культур на основе выяснения их сравнительных преимуществ и совместимости на почве разных стран и цивилизаций, с синтезом традиционных и заимствованных институтов с целью создания наиболее благоприятных условий для инноваций. Это будут сложные, порой конфликтные процессы. Преимущество останется за теми, кто продемонстрирует более высокую адаптивность. Институциональные изменения - внутреннее дело каждой страны. Тем более это касается изменений культурных; если институты еще могут быть, хотя бы отчасти, результатом политики государства, то культура в целом - это сдвиги в представлениях, установках, ценностях миллионов людей, происходящие медленно и, как правило, спонтанно» [Ясин, Снеговая, 2009: 96].

По мнению И.А. Бубновой, формирование образа мира, который преследует цель денационализировать сознание носителей русской культуры, в новейшей российской истории осуществляется посредством родного языка. До конца ХХ столетия носитель русской культуры имел очень прочные мировоззренческие ценности, закладываемые и передаваемые из поколения в поколение: преобладание духовных ценностей над материальными, преимущество коллективного над личным, важность будущего перед настоящим. Данные ценности были противоположны ценностям англо- саксонской цивилизации.

Уже в 80-х годах появляется дискурс «эры масс» (по Г. Лебону), который был направлен на отказ от национальной идентичности. Достигалось это согласно законам культурно-исторической теории Л.С Выготского: новый для российского общества вербальный дискурс изначально был подкреплен практическим действием - отменой всех организационных форм, в которые были включены люди. Это означает, что ранее существовавшие коллективы превращались в толпу, на которую воздействовали потоки информации, которая имела свои языковые особенности. Первая особенность - десемантизация Ж.Бодрийяра) - слов, которые представляют то, чего на самом деле нет, такие как «новое мышление», «социализм с «“человеческим” лицом», «углубление процесса перестройки».

Другая особенность - перегруженность текстов (особенно публицистических) эмоциональной лексикой, с целью переоформления исторической памяти и отказа от прошлого. И.А. Бубнова приводит некоторые примеры из статей писателей, на произведениях которых воспитывалось несколько поколений:

«Представить страшно, насколько глубоко было парализовано наше общество. Духовное рабство может быть и добровольным, и даже желанным, сладострастным и ревностным, как результат патриархально-угоднического культа вокруг одного лица, насаждаемого тоталитарными средствами. Когда люди долгие годы унижены, не в состоянии противостоять произволу и жестокости, исходящим из казенных пределов, они готовы боготворить само это зло, находя в том некую внутреннюю компенсацию своему бессилию и некое иллюзорное слияние с этой суперменствующей данностью, поклонение которой становится для них нормой жизни» [Айтматов 1988: 14].

«Ведь мы живем не для того, чтобы, ухватившись за какую-нибудь одну мерку (одну не подкрепленную жизнью идею), бежать и бежать за ней, передавая из поколение в поколение и не замечая, что тащимся (по многим уже вопросам) почти в хвосте человечества; жизнь моего поколения, в сущности, прожита; мы простояли в очередях, просмотрели завистливым взглядом на кино и телеэкранное изобилие, и мы сравнивали нашу жизнь с увиденным» [Ананьев 1988: 27].

«Притерпелостей постепенно образовалось много - к репрессиям, к произвольных налогам, к насильственным подпискам на заем… Вырубались лучшие люди. Все походило на страшный сон, в котором злая банда, задавшись целью вырубить самых породистых лошадей, бродила ночами по конюшням, орудуя топорами. Лошади как вид выжили, но многие из них оказались лошадьми с психологией мышей. Нам еще много нужно, чтобы восстановить нашу, понесшую безкапле, а вычерпывать ведрами. Мы не можем позволить себе терпеть собственное терпение» [Евтушенко 1988: 150].

Такое представление реальности, которое создавалось и насаждалось обществу долгие годы, сформировало у него безразличие к будущему своей страны, отказ от собственной национальной идентификации.

С 90-х годов характерно вытеснение слов русского языка и замена их иноязычными (преимущественно английскими) заимствованиями, а также изменения в образовательном процессе, в который для обозначения основопологающих ценностей нации стали включаться чужеродные слова и элементы.

Примером изменения ценностей у русскоговорящего населения может служить интервью директора Института социальных исследований РАН, доктора философских наук В. Бойкова, данного еженедельнику «Аргументы недели» [№ 42 (283), 27 октября 2011 г.]. На вопрос «Что больше всего волнует общество?» он отвечает: «Деньги, деньги и еще раз деньги. 53,6% опрошенных так считают. Обладание властью - 37,3%. Личные достижения в образовании, профессиональной подготовки - 23,6%. Привлекательность, ум и сила - 21,5%. В перестроечном 1987 году только 35,8% голосовали за деньги и материальные ценности. 29% - за образование и профессионализм. А за личные качества - 58,5%».

Вышеприведенные примеры не могут не обеспокоить не только современных лингвистов, но и других неравнодушных людей, заботящихся о своей культуре, языке и, конечно же, о своем будущем.

Выводы по главе 2.

Итак, рассмотрев и полно изложив особенности языков СССР, Германии и России, сопоставив их также с языком романа «1984», мы пришли к нескольким выводам:

Языки СССР и нацистской Германии, как и в романе «1984» изменялись и модифицировались под влиянием власти - партии - так как ее сила воздействия на массы была огромна. Власть безоговорочно подчиняла, заставляя уважать и бояться себя. Люди были ничтожны перед ней, а попытка сопротивления или неподчинения каралась смертью. Более того, в ходе анализа нами было выяснено, что языки романа, Германии и СССР во многом сходны, хотя и имеют некоторые расхождения.

Язык современной России формируется уже за счет других факторов, главным их которых является глобализация. Институт власти в России не так авторитетен, как это было ранее, поэтому люди обращают внимание на западные веяния, следовательно, и лексика приходит именно оттуда. Такое положение дел, при котором один язык постепенно вытесняет другой, как это сейчас происходит с русским, не может не беспокоить. Это ведет к стиранию понятий нация, отрицанию своей национальной идентичности. Если раньше человек заботился о своей культуре и старался сохранить ее, то сегодня мы видим другую картину.

Русские национальные ценности постепенно вытесняются европейскими, именно последние теперь определяют мировоззрение, стиль жизни и модель поведения.

Заключение

Подводя итоги данной работы, опираясь на проведенное нами исследование, мы можем говорить о факторах, влияющих на изменение языковых регистров и изменение самого языка. В рассматриваемом романе, как и в некоторых странах, таких как нацистская Германия и СССР, определенного исторического периода огромную роль в жизни людей играла власть, которая и формировала основную модель в том числе языкового поведения. Конечно, есть и некоторые отличия языков романа, Германии и СССР друг от друга, но общее в них то, что сами языки разрушаются, они перестают быть похожи на норму, на литературный язык, который главенствовал ранее. Разумеется, кардинально изменить язык, убирая слова из словаря и стирая основные значения слов, как это было в романе «1984», не представляется возможным, однако и такие изменения, которые затронули немецкий и русский язык, могут повлиять на формирование языковой личности, на мировоззрение и отношение к жизни и друг к другу.

На наш взгляд, изменение языка властью имело свои причины. Сама политика СССР и Германии была направлена на подчинение народа и почитание и боязнь власти, поэтому влияние на людей оказывалось посредством любых способов. Так как каждый человек обладает языком, то и с его помощью можно контролировать и подчинять сознание масс, которые, в свою очередь, даже не заметят этого.

В описываемый нами период происходили одни из самых страшных событий в истории человечества, а такие державы как Германия и СССР, являясь противоборствующими, не могли допустить поражения. Все силы были мобилизованы для скорейшей победы. И в этом случае язык играл не маловажную роль. Процесс внедрения новой идеологии, начавшийся ранее, дал свои плоды. Возможно, именно укоренение в сознании русскоговорящего населения таких понятий как коллектив, народ и принесло заветную победу, так как люди ставили общее над частным, будущее над настоящим, жизнь и процветание страны над своими собственными. Это говорит о том, что изменение языка несомненно было, но оно было оправданным, у него были причины.

В современной России, язык которой мы не могли не затронуть, так как мы живем в этой языковой среде, ситуация обстоит иначе. Люди (не только в России, но и во всем мире) живут в постмодернистском пространстве, главным принципом которого является вседозволенность, переоценка старых ценностей и тяготение к самовыражению любыми способами, не ограниченными нравственными нормами. На наш взгляд, именно переоценка ценностей является отправной точкой в изменении, если не сказать искажении, современного русского языка. Открытие западного уклада жизни привнесло много нового в российское общество, которое не смогло справиться с новыми веяниями и ценностями. Общество переняло не только модель поведения и ценности. Оно постепенно стало перенимать и язык, что закономерно. В погоне за модой, внешним успехом, материальными благами общество стало забывать об истинных ценностях, на которых этот мир построен. Проанализировав язык современной России, мы можем дать некоторые прогнозы относительно его развития.

Во-первых, в связи с глобализацией происходит стирание понятия нация. Люди перестают идентифицировать себя как русские по многим причинам: негативное отношение к России многих стран мира, навязывание мировому обществу и самим русским негативных стереотипов о России и ее жителях, тем самым заставляя стыдиться своего происхождения. Очень часто русские люди возвышают европейскую жизнь, ставя в противовес жизнь в России. Например, в социальных сетях очень популярны интернет-мемы, сравнивающие безоблачную и счастливую жизнь за рубежом и нищенскую, чуть ли не рабскую жизнь в России. Обычно такие мемы сопровождаются подписью «извини, но ты живешь в России». Это говорит о том, что человеку внушается чуть ли не неприязнь к своей Родине.

Во-вторых, язык и речь современных русскоговорящих людей сильно мутировала из-за переизбытка заимствований. В случаях, при которых заимствование имеет русский эквивалент (клинер - уборщик, секьюрити - охранник, стрэч - растяжка, фоловеры - подписчики) выбирается именно заимствование, потому что оно так же закрепляется в сознании, и человек выдает это слово не задумываясь. На протяжении нескольких лет английский язык оказывает огромное влияние на все мировые языки. Знание английского считается маркером образованности и интеллигентности. Именно из этого языка в русский и приходит большинство заимствований, но это имеет негативные последствия. Постепенно вытесняя некоторые слова, английский язык сможет ассимилировать русский. Конечно, будут говорить на русском, только слова будут заимствованные. Такое предположение, возможно, и звучит как утопическое, но не стоит забывать о том, то что многие вещи, кажущиеся нереальными в прошлом, являются повседневными сейчас.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что язык - одна из основных составляющих нашей жизни, поэтому необходимо беречь его. В настоящее время отношение к русскому языку отнюдь не правильное - на свой родной язык люди не обращают внимание. Он изменяется хаотично и с огромной скоростью. Не норма становится нормой (кофе стало среднего рода вместо мужского), значение слов деформируется, заимствования главенствуют над исконными словами, нелитературные слова также стали нормой. Это ни в коем случае не должно оставить людей равнодушными, потому что будущее зависит от нас, а мы зависим от языка, на котором говорим.

Библиография

Монографии:

1. Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М.: ЦентрКом, 1996. - 671 с.

2. Баранов А.Н., Паршин П.Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой коммуникации. М., 1986. - с. 100-143.

3. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. М.: Логос, 2003. - 304 с.

4. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.Л., 1947.

5. Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6-ти т. Т. 2. Проблемы общей психологии / Под ред. В. В. Давыдова. -- М.: Педагогика, 1982. -- 504 с, ил. -- (Акад. пед. наук СССР).

6. Гоготишвили Л. А. Религиозно-философский статус языка // Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 906--923.

7. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. Москва: Прогресс, 2000.-- 400 с.

8. Клемперер В. LTI Язык Третьего рейха. Записная книжка филолога: Пер. с нем., М., 1998, с. 243

9. 9) Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. С. 32.

10. Кронгауз М. Русский язык на грани нервного срыва: Знак; Языки славянских культур; М., 2007. - с. 5-47.

11. Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.

12. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

13. Маркс К., Энгельс Ф. Cочинения, тома 1-39. Издание второе М.: Издательство политической литературы, 1955-1974 г

14. Подзигун И.М. Глобализация и глобальные проблемы: философско- методологический анализ. - М., 2003 - 384 с.

15. Рабинович Е.Г. Риторика повседневности: Филологические очерки. СПб., 2000.

16. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. - 656 с.

17. Серио П. Русский язык и советский политический дискурс: анализ номинаций // Квадратура смысла. М., 1999. С. 337-383.

18. 18) Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М., 1956.

19. Федотова Н.Н. Глобализация как фактор формирования новой парадигмы в социологии дисс. канд. социол. н. - М., ,2000. - 149 с.

20. Фишман Дж. сегодняшние споры между примордиалистами и конструктивистами: вязь между языком и этничностью с точки зрения ученых и повседневной жизни. Логос 2005; №4. - с. 132-140.

21. Штомпка П. Социология социальных изменений. Пер. с англ. - М., 1996 - 416 с.

22. Augustyn, Prisca. The Seductive Aesthetics of Globalization: Semiotic Implications of Anglicisms in German // Gardt, A.; Hьppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S. 307-318.

23. Cameron D. Globalization and the teaching of “communication skills” // David Block, Deborah Cameron (eds) Globalization and the Language Teaching. - Rouledge, 2002 - P. 67-82.

24. Fairclough, N. Language and Globalization.-Routledge, 2006 - 167 P.

25. 25) Firth J.R. Papers in Linguistics: 1934-1951. Oxford: Oxford University Press, 1951.

26. Halliday M.A.K., McIntosh A. and Strevens P. The linguistic sciences and language teaching. London: Edward Arnold, 1964

27. Hatim B. and Mason I. Discourse and the translator. London: Longman, 1990.

28. 28) Labov W. Introduction // Sociolinguistic Patterns. Philadelphia:

29. University of Pennsylvania Press, 1972. P 13-18.

30. Labov W. The social stratification of R in New York City department stores //Sociolinguistic patterns. University of Pennsylvania Press, Philadelphia, PA, 1972. P. 43-69.

31. Maher J. C. Metroethnicity, language, and the principle of Cool // International Journal of the Sociology of Language.Volume 2005, Issue 175- 176. - P. 83-102.

32. Preston D. Fifty-some odd categories of language variation // International Journal of the Sociology of Language 57, 1986. P. 15.

33. Rosh E. Principles of categorization // Cognition and categorization. - Hillsdale, NJ: Laurence Earlbaum, 1978. P. 27-48.

34. Thom. F. The Language of Soviet Communism (La langue de bois). London, Lexington: The Claridge Press, 1989.

35. Young J.W. Totalitarian Language: Orwell's Newspeak and Its Communist Antecedents. Charlottesville; London: Univ. of Virginia Press, 1991.

36. Периодические издания:

37. Кирилина А.В. Вестник Московского института лингвистики // Концепции языка в эпоху глобализации. - М., 2013. - 17-30 с.

38. Левин Ю.И. Истина в дискурсе // Семиотика и информатика. 1994. Вып. 34. Разд.: 4.2 Ритуализованная речь, 4.3 Тоталитарный дискурс). - 41 с.

39. Леонтьев А.Н. Психология образа // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14.

40. Леонтьев А.Н. Психология образа // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14.

41.

Размещено на http://www.allbest.ru/

42. Хомутова Т.Н. Теория языковой вариативности: социолингвистический аспект. Вестник ЮУрГУ, №11, 2005. - 28-34 с.

43. Ясин Е.Г., Снеговая М.В. Тектонические сдвиги в мировой экономике. Что скажет фактор культуры // Е.Г.Ясин, М.В.Снеговая. - М. : Издательский дом ГУ-ВШЭ, 2009.

44. Яковенко И.Г. Что делать? Новая газета, 15 марта 2012.

Словари:

45. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 688 с.

Художественная литература:

46. Кестлер А. Слепящая тьма // Политический роман. М.: ДЭМ, 1989. - 208 с.

47. 44) Оруэлл Дж. 1984 = 1984. -- Пермь: КАПИК, 1992. -- 304 c.

48. Учебные пособия:

49. Бахтин Н. Б, Головко Е. В. Социолингвистика и социология языка: Учебное пособие. -- СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004. -- 336 с.

50. Леонтьев А.Н. Лекции по общей психологии: учеб. пособие для вузов по спец. «Психология» / под ред. Д.А. Леонтьева, Е.Е. Соколовой. М.: Смысл, 2000

51. Савицкий В.М. Организация судебной власти в Российской Федерации. Учебное пособие. М.: БЕК, 1996. - 320 с.

Диссертации:

52. 48) Бродович О.И. Английская диалектная вариативность: типологический и общетеоретический аспекты: Дис. д. филол. наук. СПб., 1991.

Статьи:

53. Айтматов Ч. Подрываются ли основы? // Если по совести: Сборник статей. / Сост. В.Канунниковой. - М.: Худож. лит. 1988. - С. 5-16.

54. Ананьев А. Человек на земле // Если по совести: Сборник статей. / Сост. В.Канунниковой. - М.: Худож. лит. 1988. - С. 16-28.

55. Бубнова И.А. Язык как оружие «денационализации массового сознания: Статья. М.

56. Евтушенко Е. Притерпелость // Если по совести: Сборник статей. / Сост. В.Канунниковой. - М.: Худож. лит. 1988. - С.142-156.

57. Хархордин О. Мишель Фуко и Россия: Сб. статей / Под ред. М71 О. Хархордина. -- СПб.; М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001.-- 349 с.

Размещено на Allbest.ru