Особенности художественного "присутствия" пушкинского "Евгения Онегина" в романе Тургенева "Накануне"
Влияние А.С. Пушкина на формирование художественного мироощущения И.С. Тургенева. Проблема "пушкинской традиции": теоретико-методологический аспект. Освоение Тургеневым идейно-структурных элементов пушкинского "Евгения Онегина" в романе "Накануне".
| Рубрика | Литература |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 13.12.2018 |
| Размер файла | 137,2 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Таким образом, природа предупреждает героев на протяжении всего романа об опасности, причем во многом с помощью усиления как раз не расположенной к человеку водной стихии.
Сон Елены становится кульминацией в развитии «водной» темы. Здесь в изображении пруда нагнетается тревога и ужас,предвещающие трагический исход любви: «глядит в пруд, а пруд ширится, берега пропадают
— уж это не пруд, а беспокойное море: огромные, лазоревые, молчаливые волны величественно качают лодку; что-то гремящее, грозноеподнимается со дна; неизвестные спутники вдруг вскакивают, кричат, махают руками... Елена узнает их лица: ее отец между ними. Но какой-то белый вихорь налетает на волны... все закружилось, смешалось... Елена осматривается: по- прежнему все бело вокруг; но это снег, снег, бесконечный снег» [Тургенев: VI, 279]. В этот момент сна Елены Инсаров умирает.
В образе воды, переходящей из одной своей формы в другую: пруд -- море -- морская пена -- снег актуализируются значения не просто тревожные,атесносвязанныесосмертью.Ивцентреэтой образной
«водной»парадигмыоказываетсяморе.Но,какпишетН.Е. Разумова,
«смерть перед морем не позволяет достичь героям цели именно как жизненной, но одновременно открывает полноту бытийного самоосуществления, недоступного другим. Смерть перед морем придает недолгой жизни Инсарова целостность, полноту и ценность»89.
У Пушкина мотив водного пространства представлен не морем, а снегом, зимним мотивом. На протяжении почти всего романа этот мотив, ассоциирующийся с холодом и иногда даже с мраком, сопутствует героине наряду с другими. И это указывает на то, что между Татьяной и одной из главных вселенских стихий, существуют особые отношения, какая-то необычная связь. Так он появляется уже в самом начале повествования, то есть при описании писателем детства Татьяны, где изображается типичная русская зима с ее длинными ночами, а также ранние пробуждения героини при «отуманенной луне» [Пушкин: VI, 44]. Данный мотив появляется и накануне решающих событий в жизни Татьяны: «С ее холодною красою / Любила русскую зиму» [Пушкин: VI, 98]. После чего последует упоминание о тех самых полных чудес и загадок крещенских вечерах, которое предваряет сцену гадания и «вещий сон». В одну из таких морозных ночей Татьяна, дабы узнать свою судьбу, выходит с зеркальцем на улицу и смотрит на луну. Стоить отметить, в дальнейшем Татьяна и сама уподобится морознойстужи:
«У! Как теперь окружена / Крещенским холодом она...» [Пушкин: VI, 182]. В этих словах явно звучит намек на особые отношения героини с«метельным» хаосом, что подтверждается и «народными» картинами из других предшествующих глав, где «ощущается это загадочное родство между стихиями зимы и глубочайшими основами русской народной жизни»90. Это говорит о близости жизненной позиции Татьяны и самобытности русских национальных нравственных идеалов, не случайно Пушкин отмечает, что у героини, изучающей жизнь по европейским романам, душа «русская». Собственно, даже потом, несмотря на свой высокий статус княгини, она остается прежней «милой Таней» и сохраняет свой добрый нрав и искренность, а это истинные качества русской души. И уже в последней встречи с Онегиным, Татьяна признается, что променяла бы светскую жизнь на провинциальный быт, что тоскует по возможности общаться с родной природой.
В. М. Маркович замечает, что мотив зимы тесно связан «с тем суровым и таинственным чувством меры, закона, судьбы, которое заставило Татьяну отвергнуть любовь Онегина»91. В этой связи во время отъезда Лариных в Москву вновь появляется все тот же «зимний» лейтмотив: «Вот север, тучи нагоняя, / Дохнул, завыл...» [Пушкин: VI, 182]. Но именно во сне героини зимняя стихия имеет неземную власть над силами природы, вчастности здесь она отчетливо символизирует сокровенные начала ее душевной жизни. Неспроста во сне Татьяна сначала бредет по заснеженной поляне, которая в свою очередь вероятно представляет ее жизненный путь, а затем в сугробах видит «поток, не скованный зимой». Быть может, данный поток предстает символическим выражением любви к Онегину. Соответственно, ручей, через который перебирается Татьяна, не просто пейзажный образ, это символ связи между мирами, путь к просветлению.
Современныеисследователиотмечаютсоотнесенность пространственной ориентации героев, как размежевание земли и воды92. Так Татьяна принадлежит суше, уже -- саду, как и Елена, а вот Инсаров и Онегин напротив -- водному пространству. Если Евгений связан с Петербургом, то тургеневский герой родом из заморской страны и до конца своей жизни ждет вестей с моря. Инсаров -- «революционер» (в метафорическом смысле, если сравнивать, как это делал сам Тургенев, первую любовь с революцией93), человек, который, как волна, старается опрокинуть привычной уклад жизни. Елена как бы связывает свою жизнь с этой морской стихией и находит там смертельные истоки. Как отмечает В. Н. Топоров, для Тургенева наиболее существенными были связи моря, «морского» со смертью и ужасом.
У Пушкина большее внимание уделено снежному мотиву, который не только помогает раскрыть образ Татьяны, но и в первую очередь предвещает драматические события, ведь зима -- это время, когда как бы засыпает/умирает все живое. А потому зимнего пути так страшатся обе героини. Вот только данное время года связано и с духовном подъемом человека, или «бодрствованием»94, как пишет В. М. Маркович, а значит вероятнее всего и с перерождением. Обе героини зимой прощаются с прошлой жизнью и отправляются к новой. Не случайно прощание Елены с близкими людьми писатель сопроводит следующими словами: «…в это мгновение, в этой комнате, умирало то прошлое, <…> прошлое людей, собравшихся в нее. Оно умирало для возрождения к новой жизни…» [Тургенев: VI, 282]. Более того зимний мотив сопряжен с отражением русского национального характера. Однако он сопутствует не только Татьяне, но и Елене. Обе героини окружены «крещенским холодом», они обе
«русскиедушой».ПотомукогдаЕленаселавповозку,онапроизносит:
«…прощайте все, прощай, Россия!» [Тургенев: VI, 283]. В свою очередь, как зимний мотив сопутствует обеим героиням, так и водный также:Елену увозят к морю, а Елена во сне переходит через реку. Это позволяет сказать о том, что обе героини проверяются водной стихией, проходят акт омовения, возвращающего человека к исходной чистоте.
Мотив сна в романе «Накануне»
В сюжетах послепушкинской литературы часто используются приемы, связанные с художественными перспективами снов, которые несут большую смысловую нагрузку и конечно же ассоциируются с «онегинским» мотивом сна, собственно с Татьяниным сном, хотя в романе Пушкина снов много95. Такой выбор далеко не случаен. Ведь сон по сути посредник между реальностью и миром иным, который так или иначе приоткрывает завесу будущего. Как пишет С. А. Свиридов, в произведениях И. С. Тургенева снам вообще принадлежит особое место96. На это же указывает и Г. А. Михайличенко в своей работе «Мифопоэтический подтекст романа Тургенева “Накануне?» и конечно же огромный вклад в исследование данной темы внес В. Н. Топоров97. В связи с этим представляется интересным сравнение сна Елены Стаховой в романе «Накануне» и сна Татьяны Лариной в «Евгении Онегине».
Начнемстого,чтоПушкиниТургеневназываютсны«чудный» и
«странный» соответственно. При этом Елена и Татьяна на протяжении повествованияпрактическинезнаютсна.УТургеневасемантика
«странности» еще подчеркивается словом «привиделся», которое, с одной стороны, обращает читателя к смыслам «вещий», «видение», а с другой стороны--отсылаетнаскпушкинскойметафоризациитемы«сна»:сон
предстает как особое душевное состояние, как выход за пределы возможностей рассудочного восприятия. «Сон ассоциируется с мечтой, надеждой, любовью, творчеством, воспоминанием, предчувствием, выступающими в романтическом ореоле -- как переживания высшего порядка»98.
Мирснав«ЕвгенииОнегине»вместителен,многофункционален и
«калейдоскопичен». Здесь можно обнаружить не только сами сновидения, но и просто состояния, близкие ко сну, а также бессонницы, смешение и расщепление сна и реальности. Как указывает Ю. Н. Чумаков, «в прихотливой игре значений сна аналитически выделяются две полярные точки -- сон буквальный» и «сон афорический»99 (ср. у Пушкина -- «С тех пор, как юная Татьяна / И с ней Онегин в смутном сне» [Пушкин: VI, 177] и у Тургенева -- «все, что окружало ее, показалось ей как бы сном» [Тургенев: VI, 237]). Исследователь отмечает мимолетное появление сна. И подтверждение тому легко можно найти в тесте «Евгений Онегин». Ср.:
Надолго ль, Милая! Кузина! Садись - как это мудрено!
Ей-богу, сцена из романа…
- А это дочь моя Татьяна.
- Ах, Таня! Подойди ко мне -
Как будто брежу я во сне… [Пушкин: VI, 148].
Как полагает Ю. Н. Чумаков, это «стечение “романа? и “сна? -- лишь ниточка из пучка мотива», но это такая ниточка, которая тянется через весь текст, «вплетаясь в конце 8-й главы в его генеральную метафору Жизнь- Роман»100. У Тургенева же во многих произведениях красной нитью
проходит мотив «Жизнь-Сон»101. Ср. в «Накануне»: «Да... Болгария! -- пролепетала Анна Васильевна и подумала: “Боже мой, болгар, умирающий, голос как из бочки, глаза как лукошко, скелет скелетом, сюртук на нем с чужого плеча, желт как пупавка -- и она его жена, она его любит... да это сон какой-то...?» [Тургенев: VI, 282]. Сопоставляяиндивидуальную человеческую жизнь со сном, Тургенев развивает мысль «о быстротечности человеческого существования в сравнении с вечностью»102. И как нам видится, близость этих мотивов в том, что они оба выходят за грани реальности, и там, и там все происходит по чьей-то воле свыше и не зависит от участников этого сна или романа.
Чумаков выделяет в «Евгении Онегине» четыре доминирующих места, которые «схватывают все пространство мотива сна и, кроме того, поддерживают и в значительной мере определяют композицию романа в целом»103. Сюда входит день Онегина в первой главе, сон Татьяны, вся восьмая глава и концовка Отрывков из путешествия Онегина. При этом сон Татьяны собирает в себе универсальное начало, которое распространяется на весь роман.
Действительно, сон Татьяны занимает центральное место в композиции романа, в нем отчетливо выделяются стадии душевногопереживания героини (от недоумения -- к страху, от страха -- к ужасу). Более того, он наполняется подлинно балладной атмосферой. По словам В. М.Марковича,
«читатель обнаруживает здесь жестокость преступления, беспощадность судьбы, ужас связей человека с потусторонним миром, явление сверхъестественных сил, магическое обаяние природы -- словом, испытывает воздействие всех главных сюжетных тенденций, типичных для романтической баллады»104. Его финал строится на контрасте: пробуждение
Татьяны, и, как вздох облегчения, совершенно иные краски. Там -- мгла, снег, оцепенение, надоедливый «слуга». Здесь -- светлая спокойная комната, играющий луч зари, сияющая Ольга.
«Сновидение Татьяны можно представить как синопсис в жанре столь популярных сегодня триллера или фэнтези» -- пишет И. В. Розина105. По всем известным правилам действия триллера атмосфера постепенно нагнетается. Так героиня сначала оказывается в незнакомой обстановке, потом появляется «большой, взъерошенный медведь» [Пушкин: VI, 102] с острыми когтями и преследует ее по зимнему лесу. Ситуацию накаляют глубокие сугробы, по которым тяжело бежать, и суки деревьев, которые царапают шею и «златые серьги вырывает силой» [Пушкин: VI, 103].А потом и вовсе все события только больше нагоняют ужас: Татьяна падает и медведь ее хватает и куда-то несет. Все это, по мнению исследовательницы,
«усиливает драматическое напряжение, волнение и тревожное ожидание чего-то мистического, “ужасного? и “кошмарного?»106.
Подробно разбирая сон Татьяны, В. М. Маркович отмечает следующее:
«символический пейзаж напоминает о метели, ещё до болдинских “Бесов? наделявшейся в русской поэзии признаками одушевленности, но одушевленности нечеловеческой и безнадежно далекой от человеческого мира»107. Зима в романе «Евгений Онегин» символизирует нечто переходное, что приближает к нечеловеческим силам и законам. Она является тем временем, когда реальный мир и потусторонний вплотную соприкасаются друг с другой, отчего грань между ними истончается, становится проницаемой и человек сталкивается со всем мистическим. И это ощущение хаоса и разгула темных сил у Пушкина изолировано от великолепия зимних картин, от «мотивов “бодрствования? и “пылания?, возбуждаемых зимним холодом и снегом»108.
Надо сказать, что подобного у Тургенева мы не найдем. Сон Елены наоборот не занимает сколько-нибудь центрального положения в романе и мал по объему. Здесь уже нет и балладных мотивов. Вместо этого быстро сменяющиеся кадры, «поток картинок-образов бесконечно уставшего сознания»109. Предчувствия Елены формируются в сон, в котором стираются грани реального и нереального, между живым и мертвым, отчего Венеция сливается с подмосковным пространством, а пруд превращается в море. При этом чувства героини сводятся к простому «ей не было страшно, но скучно» [Тургенев: VI, 279]. В видениях Елены нет докучливого «слуги» -- медведя, который проводит Татьяну в «нездешний мир», но есть девочка-нищенка Катя, подружка Елены, которая очень давно умерла. В момент ее появления и приходит осознание страха.
Катя упоминается в романе всего два раза: первый раз в связи с описанием детства Елены, второй раз во сне. Но нельзя не помнить, что девочка описывается как существо почти священное в глазах маленькой Елены, как «существо с почти звериными глазами» [Тургенев: VI, 279]. И именно она оказывается проводником Елены в «царство мертвых», которое ей представляется монастырем со множеством «маленьких тесных келий, как в улье» (ср. «шалаш убогий», который видит Татьяна в своем сне). Елене кажется, что там, в келье, заперт Дмитрий, и она должна спасти его. Многое во сне служит символом приближающейся смерти: и «что-то гремящее, грозное», поднимающееся со дна моря, и «бесконечный снег», и «маленькие тесные кельи» как улья, и наконец, бездна, в которую падает повозка.
Финалы двух снов как сближаются, так и разъединяются. При этом у Тургенева реальность сна переходит в реальность яви.Инсаров «белыйкак
снег, снег ее сна» обрывает сновидение Елены и впускает ее в ужасную реальность. Взаимодействие этих двух состояний -- сна и не-сна открывает непреходящую трагичность человеческого существования.
Нам показалась интересной предположение С. В. Гольцер: «Тургенев как бы нарочно ставит своих героев в положение зеркального отображения пушкинских персонажей. Онегин -- Хозяин, Инсаров -- жертва, которую надо спасти; Татьяна в оцепенении ожидает своей судьбы, Елена -- носитель активного действия, ей надо спасти Дмитрия»110. Однако зеркальность эта работает только в рамках сна. Татьяна предсказывает поведение Онегина в двух вариантах -- Грандисона и Ловласа: «Кто ты, мой ангел ли хранитель, / Или коварный искуситель…» [Пушкин: VI, 57]. В пространствесна ожидания героини реализуются в вариант Ловласа, а в реальности Евгений ни тот, ни другой: «Ловласов обветшала слава / Со славой красныхкаблуков
/ И величавых париков», «Но наш герой, кто б ни был он, / Уж верно был не Грандисон!» [Пушкин: VI, 58]. И героиня Тургенева также поначалу выбирает между ловеласом Шубиным и верным другомБерсеневым, который для нее как ангел-хранитель. Вот только ожидает она кого-то третьего. И это желание другого рифмуется с Татьяниным сном.
К тому же, как нам видится, те нечастые эпизоды, где Инсаров показан со своими земляками, очень напоминают картину в «убогом шалаше» сна Татьяны. Ср.: «Вот вы все находите, Елена Николаевна, что в Инсарове таинственного мало: уж на что таинственнее этого посещения? Представьте: вошли к нему и ну кричать и спорить, да так дико, злобно... И он кричал» [Тургенев: VI, 219] -- со строками из «Евгения Онегина»: «И дико он очами бродит / Спор громче, громче» [Пушкин: VI, 102]. Или если сравнить те же пушкинские строки с описанием Инсарова в дневнике Елены после случая на прудах: «И потом -- какое лицо зловещее, почти жестокое!» [Тургенев: VI, 229]. Примечательно, что в дневникегероиня пишет о другомсновидении:
«Но он (Берсенев) мне все говорит об Инсарове. И какие страшные подробности! Я его видела сегодня ночью с кинжалом в руке. И будто он мне говорит: “Я тебя убью и себя убью?. Какие глупости!» [Тургенев: VI, 225] (Ср. у Пушкина «…вдруг Евгений / Хватает длинный нож» [Пушкин: VI, 106]). Загадочность и странность Онегина и Инсарова волнует девичье воображение и провоцирует страх.
Но, оставляя в стороне психологизм тургеневского сна, мы неможем не заметить, что некоторые детали настойчиво отправляют читателя тургеневского романа к «сну Татьяны». Например, снежная тема и преодоление водного пространства. Ср.: «В сугробах снежных перед нею / Шумит, клубит волной своею / Кипучий, темный и седой / Поток, не скованный зимой» [Пушкин: VI, 130] со снежно-морской картинойсна Елены или строками: «Вдруг седая, зияющая пропасть разверзается перед нею» [Тургенев: VI, 297].
Всем известна особая любовь Тургенева к описанию «весенне-летнего состояния природы», времени расцвета первого чувства, и практически нигде в творчестве писателя мы не найдем зимних пейзажей111. Поэтому значимо появление во сне Елены мотивов холода, метели и снега, которые подчеркивают инфернальный и разрушительный характер зимы, а значит говорят о приближающейся смерти. Примечательно, что в одном из писем к Е.Е. Ламберт (от 8(20) января 1861) Тургенев говорит об амбивалентности снега112. В таком восприятии снег обладает еще и целительной силой холода, дает спасение и спокойствие.
Собственно, в Татьянином сновидении зимние мотивы, вероятно, появляются из-за недостатка любви к ней окружающих, как полагает
исследователь пушкинских снов М. О. Гершензон113. И две жердочки у мостка -- это две встречи с Онегиным, это то, что наладит родственные отношения, отогреет сердца. Медведь, помогающий Татьяне перебраться через реку, «знаменует случай»114, который из-за смерти дяди забросил Онегина в деревню по соседству с Лариными и в это же время туда вернул Ленского.
Любопытно то, что переход девушки через реку в народной мифологии связывался с замужеством115, но не только с ним. Ведь река является еще и своеобразным разграничителем, разделяющим мир на две части (подобно мифической реке Стикс) -- небесную сферу и земную. А это подводит к следующему смыслу: переход через реку символизирует смерть, то есть переход в «иное бытие». Но выйти замуж для девушки -- это также сродни попаданию в «иное бытие», такое же неведомое, как и смерть. Стало быть,и в сновидении героини Пушкина любовь и замужество ассоциируются с чем- то страшным, ведущим к гибели. Потому-то свадебный обряд проходит совсем не так как должен, все словно зеркально перевернуто. Здесь не жених приходит к невесте, а наоборот. Символично и то, что дом жениха располагается в лесу, а лес в славянской мифологии -- пространство губительное. В добавок появляется и «ведьма с козьей бородой», и чудовища
«в рогах, с собачьей мордой» и «с петушьей головой», и всякая другая нечисть, хозяином которой оказывается Евгений, то есть ее жених. Иными словами, Онегин как демон, заправляет бесовской шайкой и пытается искусить «младую деву», а потом убивает «незваного гостя» Ленского (и это событие произойдет наяву). Во сне Татьяна испытывает сильные эмоциональные переживания, и каждое действие находит отклик в ее душе.
В романе «Накануне» сцена в заброшенной часовенке также выводит к свадебномуобряду.Онаподтверждаетсобойвступлениегероеввновую
жизнь. Г. А. Михайличенко отмечает, что «ветхая заброшенная часовенка над развалившимся колодцем» [Тургенев: VI, 233] соединяет в себе локус избушки в лесу и локус храма. Более того, «часовня над колодцем образует вертикальную ось, соединяющую небо с недрами земли, верх и низ, что придает ей сакральное значение»116.
Нищая старушка, которую Елена встречает в часовенке, уносит вместе с платочком девичью печаль. Она как бы проводит «ритуал преображения»117 героини, проводит границу между ее прошлым и будущим. И Елена, как и Татьяна, решается первой признаться в своей любви. В момент объятий Инсаров тоже проходит инициацию, избавляется от страха: «чувство умиления, чувство благодарности неизъяснимой разбило в прах его твердую душу…» [Тургенев: VI, 236]. Подобно тому, как «мальчик во время обряда инициации умирал и затем вновь воскресал новым человеком»118, герой теперь чувствует в себе силы нести «новое, бесконечно дорогое бремя» -- любовь Елены. Диалог, который происходит между возлюбленными, становится брачной клятвой и подводит к концу отречение героини от прошлой жизни. Елена дает свое согласие на то, чтобы также отдаться «делу трудному и неблагодарному», «подвергаться не одним опасностям, но и лишениям, унижению, быть может», отказаться от прежних привычек и быть готовой к работе, жить «между чужими». Далее сцена завершается как финал ритуала венчания: «Так здравствуй же, -- сказал он ей, -- моя жена перед людьми и перед богом» [Тургенев: VI, 237].
К вечеру того же дня все замечают перемену в Елене. Она и сама осознает, что отныне не принадлежит окружающему ее миру: «…все, что окружало ее, показалось ей как бы сном -- все: и самовар на столе, и коротенький жилет Увара Ивановича, и гладкие ногти Зои, и масляный портрет великогокнязяКонстантина Павловича настене:все уходило,все
покрывалось дымкой, всё переставало существовать» [Тургенев: VI, 239]. Символично замечание автора о том, что Елена «покончила» свой дневник:
«То было прошедшее, а она всеми помыслами своими, всем существом ушла в будущее» [Тургенев: VI, 243]. Проведя под последней строкой «большую черту», героиня отделила свое прошлое от будущей жизни. Переступив за эту черту, она приблизилась к ожидавшей ее неизвестности и смерти. Елена предчувствуетэто,когдаговоритсИнсаровымосовместном будущем:
«…как нам весело будет ехать вдвоем! <…> разве умирать вдвоем тоже не весело?» [Тургенев: VI, 253].
Болезнь Инсарова, длившаяся девять дней, также разделяет прошлое и будущее героя. Цифра «9» используется здесь не случайно. Число девять получается путем возведения числа три в квадрат, а три связано с Троицей (Отец, Сын и Дух Святой), следовательно девять имеет сакральноезначение итакжесвязанос рождением, жизнью и смертью. Широко использовал данное число Данте Алигьери в своей «Божественной комедии», из которой и вошло в обиход выражение «девять кругов ада». Но самое главное, что это число Беатриче119. Именно с этой цифрой и идеей Беатриче связана и идея спасения.
В христианской традиции после смерти душа девять дней ищет дорогу в новый мир, проходя испытания. Важность девятого дня в том, что умерший все еще не определен Богом на своем пути, а значит еще есть возможность спасти свою душу. Собственно, именно на девятый день самочувствие Инсарова улучшается, хотя он и остается еще слабым.
«Переход в новое состояние оборачивается для героев небытием»120 -- считает Г. А. Михайличенко. Мотив смерти, словно «темный призрак» [Тургенев: VI, 291], следует за ними, усиливая свое влияние. Недаром накануне отъезда Елены в Болгарию «мать причитала над ней, как над мертвою» [Тургенев: VI, 280]. Здесь же, при помощи внутреннегомонолога
убитой горем матери Елены, появляется и мотив «мертвого жениха»: «Боже мой, болгар, умирающий, голос как из бочки, глаза как лукошко, скелет скелетом, сюртук на нем с чужого плеча, желт как пупавка -- и она его жена, она его любит… да это сон какой-то...» [Тургенев: VI, 281]. Отъезд из Москвы на санях изображается как что-то невероятное, поражающее своим странным исчезновением: «Ямщик взмахнул кнутом, засвистал; повозка заскрипела полозьями, повернула из ворот -- и исчезла» [Тургенев: VI, 283]. Примечательно, что в христианской традиции сани имеют символическое значение. Их использовали в похоронном обряде для перевозки покойника к месту погребения.
НеслучайноприпрощанииШубинпроизноситследующиестроки:
«Покоримся велениям судьбы, помянем прошлое добром -- и с Богом на новую жизнь!», а далее запевает: «С Богом, в дальнюю дорогу» (примечательно, что из уст Шубина звучит пушкинская цитата из «Песен западных славян» (1834 г.), а именно «Похоронной песни Иакинфа Маглановича»). Потом Шубин осекается: «Ему вдруг стало совестно и неловко. Грешно петь там, где лежит покойник; а в это мгновение, в этой комнате, умирало то прошлое, о котором он упомянул, прошлое людей, собравшихся в неё. Оно умирало для возрождения к новой жизни,положим
... но всё-таки умирало» [Тургенев: VI, 147]. Так Шубин сам для себя маскирует мысль о том, что умирает не прошлое, а сам Инсаров.
Переплетение «похоронных» мотивов» с оптимистическим настроением начала песни, преломленное через тургеневский контекст, рождает особую атмосферу прощания; бросает перспективный свет на последующие события романа, на судьбу героев:
С Богом, в дальнюю дорогу! Путь найдёшь ты, слава Богу. Светит месяц, ночь ясна;
Чарка выпита до дна121[Пушкин: III, 348].
ВжизнигероевбудетяснаяночьвВенецииитрагические ноты
«Травиаты» с её третьим актом, где «чаша жизни» героиней «выпита до дна». Как видим, ассоциативная связь ведёт Тургенева» от пушкинской «песни» к
«Травиате»: народно-поэтические спутники смерти -- месяц, ночь, опустевшая «чарка» -- реализуется затем в романе новыми сюжетными ходами. Песня в исполнении Шубина лишь предвестник дальнейшей драмы, но глубоко многозначительный и во многом решающий: финал судеб Елены, и Инсарова определён, остальное -- дело времени.
Итак, возвращаясь к сказанному раннее, скажем о том, что в сопоставлении двух «эпизодов» обнаруживается столь явная близость, что можно предположить, что сон Елены есть предельно свернутая «рифма» в романеТургенева,отсылающаякснупушкинскойгероини.Татьянин сон
«прочитывается» писателем как сон о мертвом женихе и «смерть Ленского оказывается спроецированной Татьяной на собственнуюсудьбу»122-- считаетТ.И.Печерская.Апотому,какотмечаетМ.М.Маркович123, в авторских «Примечаниях» «Евгения Онегина» не зря сказано том, что гадание «предрекает смерть» (в тексте же романа --гадание «сулит утраты»).
Нужно отметить, что Елена постоянно испытывает судьбу. Так, перед свиданием с Инсаровым Елена встречает нищенку. Здесь представляется возможным провести параллель со сценой разговора няни и Татьяны. Различие в том, что если нянино воспоминание «прочитывается» Татьяной как невозможность счастья, то нищенка, (которую Елена встречает в горькие моменты своей жизни) благословляет Елену на счастье.
И сну Елены также предшествует сцена гадания, Елена загадывает на чайку: «В это мгновение она увидела высоко над водой белую чайку… “Вот если она полетит сюда, -- подумала Елена, -- это будет хороший знак…” Чайка закружилась на месте, сложила крылья -- и, как подстреленная, с жалобным криком пала куда-то далеко за темный корабль» [Тургенев: VI, 275]. Елена от увиденного даже вздрогнула, поскольку сразу распознала в этом дурное предзнаменование. И. А. Беляева также отмечает символический образ «чайки», означающий «таинственно-чувственную сторону любви героев, их счастье, которое, «как подстреленная чайка», падает в бездну124.
Символика нарисованной автором картины достаточно прозрачна. В мифологии птица является символом души, а если она падает -- это явно
«плохой знак», предвещающий гибель и невозможность уже что-либо изменить. Чайка в мифологии -- символ свободы. Она же -- символ тоскующей женщины. По легенде, женщина превратилась в чайку после смерти своего мужа. Тогда становится очевидным, что ожидает Елену. Не зря потом Елена пишет матери: «Я искала счастья -- и найду, быть может, смерть. <…> Но смерть все прикрывает и примиряет» [Тургенев: VI, 299].
Итак, на протяжении всего повествования и Елена, и Татьяна мучительно размышляют о возможности /невозможности счастья. И если в раннем творчестве Тургенева возможное счастье, которое было «так близко» для Онегина и Татьяны, «на поверку оказывалось лишь иллюзией, чреватой пошлостью, и стремиться к нему бессмысленно и даже глупо»125, то в романе
«Накануне» «в этой иной “реальности возможности? именно любви отведена ключевая роль: очищения, исцеления и возведения человека к совершенству»126. Для Инсарова личное счастье возможно при условии спасения родины, в нем слишком сильны патриотические порывы.Но как для него, так и для Елены важно счастье других. И они стараются следовать
своим убеждениям. Счастье и долг, таким образом, совпадают. Ведь Елена, встретив Инсарова обрела любовное чувство и это, с одной стороны, помогло ей ощутить человеческую страсть, а с другой -- пробудить качество, присущее ей изначально -- потребность деятельного добра. Как справедливо полагает И. А. Беляева, «в Инсарове она находит не только источник “любви- наслаждения?, но и “любви жертвенной?, с полемики о которых и начинается роман»127. Более того, «ни смерть любимого человека, ни ее собственный страх смерти не уничтожают ее, не замыкают в плотный круг, из которого бессмысленно и невозможно вырваться, как это было с героями повестей»128. Происходит как бы новое рождение героини.
КаксправедливоотметилаА. А. Новикова-Строганова,автор
«Накануне» делает значительные шаги в направлении христианского миропонимания129. Ветхая часовенка, где происходит объяснение Елены и Инсарова, образок, который вместе с родительским благословением отец Елены дал ей на прощание, Христова милостыня, воздаяние любовью за добро -- все эти образы и мотивы становятся символами, вводящими в подтекст христианские идеалы. Вот только любовь -- сила неведомая, неподвластная человеку. «В любви жизнь и смерть» [Тургенев: VI, 166]. Не случайно что-то подсказывает Елене: «... я мало молюсь; надо молиться» [Тургенев: VI, 224].
Новый смысл открывается в контексте названия романа: «канун», как подчеркивает А. А. Новикова-Строганова, -- это порог, о который бьётся человеческая душа, жаждущая «вознестись» от тьмы к свету, от земли к небу. В православном храме «канун» -- низкий столик с изображением распятия и подставкой для свечей. На кануне ставятся поминальные свечи по душами усопших. Горение свечи символизирует очищение человека огнём Божественной любви. И интересно то, что имя Елена в переводе с греческого
языка означает факел. Вот Елена с Инсаров и сгорают подобно двум жертвенным свечам на этом поминальном «кануне». Не случайно говорят о Елене:«Нашабарышнякаксвечкатает»[Тургенев:VI,124];а Инсаров
«похудел, постарел, побледнел, сгорбился, <...> впалые глаза его блестели странным блеском» [Тургенев: VI, 149].
Вот только к молитве Елена обращается когда уже поздно, только на краю «бездны»: «Неужели же нельзя умолить, отвратить, спасти... О Боже!: Неужели нельзя верить чуду?» [Тургенев: VI, 290]. А после осознания своего несчастного положения и вовсе замирает: «... она опустилась на колени, но молиться не могла. <...> она окаменела» [Тургенев: VI, 297]. Отныне сердце Елены бесчувственно к Божьей правде, оно отдано патриотическому долгу, самоотверженному служению людям, выступившим за христианскую веру.
Тургеневвромане«Накануне»подводитнеутешительныйитог:
«Каждый из нас виноват уже тем, что живет, и нет такого великого мыслителя, нет такого благодетеля человечества, который в силу пользы, им приносимой, мог бы надеяться на то, что имеет право жить…» [Тургенев: VI, 297].
Однако мотивы романа непрерывно перекликаются и получают новые вечные смыслы. Так человеческая душа как «птица в клетке», а неотвратимостьсмерти--«рыбак»,раскинувшийсвоисети.Бытьможет
«рыбак»,вспугнул чайку, непозволилейдолететьдо гнезда,и птица
«сложила крылья -- и, как подстреленная, с жалобным криком пала куда-то далеко за темный корабль» [Тургенев: VI, 291]. Не этот ли последний приют и есть настоящее гнездо, ведь, как писала Елена в прощальном письме родным: «…смерть все прикрывает и примиряет, -- не правда ли?» [Тургенев: VI, 298]. Возможно, в этом падении в пучину, физическом уничтожении есть вознесение к истине вечной жизни.
Мотив красоты: этико-эстетические смыслы
По поводу понимания прекрасного в истории всегда велись споры. До сих пор нет согласия в том, что считать абсолютным идеалом красоты. Однако широко распространено мнение, что идеал человеческой красоты -- это гармония красоты внутренней и внешней.
И Пушкин, и Тургенев в своем творчестве также не остаются в стороне от этого вопроса. Но их уникальность в том, что они не создают каких-либо абстрактных образцов красоты. Этих писателей интересует нечто другое, а именно -- роль красоты в современном мире, ее воплощение в земной женщине.
Неслучайно в начале романа «Накануне» на берегу реки двое товарищей размышляют о красоте. Так писателем вводится«мотив цельности красоты». Живописная красота природы, которой любуется Берсенев, Шубина совсем не трогает, точнее, трогает чисто внешним, формальным образом: «Нет-с; это не по моей части-с, -- возразил Шубин и надел шляпу на затылок. - Я мясник-с; мое дело -- мясо, мясо лепить, плечи, ноги, руки, а тут и формы нет, законченности нет, разъехалось во все стороны... Пойди поймай!» [Тургенев: VI, 162]. Если для скульптора Шубина красота связывается с представлением о законченнойопределенности формы, то для философа Берсенева она, напротив, выражает себя в душевных ощущениях при восприятии этой красоты: «... он страстно любил музыку. Собственно говоря, он любил в ней не искусство, не формы, в которых она выражается (симфонии и сонаты, даже оперы наводили на него уныние), а ее стихию: любил те смутные и сладкие, беспредметные и всеобъемлющие ощущения, которые возбуждаются в душе сочетанием и переливами звуков» [Тургенев: VI, 181]. Примечательно, что Шубин отличался особой красотой внешне: «Было что-то детски-миловидное, что-то привлекательно-изящное в мелких чертах его свежего, круглого лица, в его сладких, карих глазах, красивых, выпуклых губках и белых ручках» [Тургенев: VI, 161]. Тогда как у Берсенева«большая,кверхуширокая,книзузаостреннаяголова»и лицо
«некрасивое и даже несколько смешное» [Тургенев: VI, 162].
Шубин убежден в том, что вовсе не обязательностремиться запечатлеть все прекрасные формы: «Ты указываешь мне на природу и говоришь: “И тут красота”. Конечно, во всем красота, даже и в твоем носе красота, да за всякою красотой не угоняешься» [Тургенев: VI, 163]. На предостережение Берсенева: «Если ты не будешь сочувствовать красоте, любить ее всюду, где бы ты ее ни встретил, так она тебе и в твоем искусстве не дастся» [Тургенев: VI, 163], Шубин реагирует так: «...кроме своего искусства, я люблю красоту только в женщинах... в девушках, да и то с некоторых пор...» [Тургенев: VI, 163]. Через приближение к человеку и жизненной сфере и ироническое отношение к красоте звучиттема
«совершенной красоты, явленной в образе земной женщины»130.
Тургенев, как и Пушкин в своем романе создает яркие женские образы. Если в «Евгении Онегине» приковывает взгляд «милая» Татьяна и ее сестра красавица Ольга, то в «Накануне» писатель выводит перед читателем
«удивительную» Елену и ее «очаровательную» гувернантку Зою. Но несмотря на то, что внешность каждой героини этих писателей уникальна, ряд сходств есть. Зоя и Ольга приковывают к себе внимание мужчин прекрасной внешностью, а вот Елена и Татьяна не могут похвастаться столь блистательной красотой (ср.: О Татьяне: «Ни красотой сестры своей, // Ни свежестью ее румяной // Не привлекла она очей» [Пушкин: VI, 42]; о Елене:
«Во всем ее существе <…> что-то такое, что не могло всем нравиться, что даже отталкивало иных» [Тургенев: VI, 182]). Однако ошибочно полагать, что они некрасивы. В их образах заложена особая внешняя красота и богатая внутренняя.
Ольга полная противоположность своей сестры -- «резва, беспечна, весела» [Пушкин: VI, 123]. Все в ней прекрасно: и черты лица, фигура, голос. Ее портрет, как подмечает автор, «мил», но к немубыстропропадает интерес, ведь «в чертах у Ольги жизни нет» [Пушкин: VI, 53]. Ольга, обладая
прекрасной внешностью, не имеет красоты внутренней, так как не способна на глубокие переживания. В ней нет душевной чуткости. Неслучайно Онегин сравнивает Ольгу с «глупой луной». Ко всему тому она любит кокетничать: «...Чуть лишь из пеленок, // Кокетка, ветреный ребенок! // Уж хитрость ведает она, // Уж изменять научена!» [Пушкин: VI, 116]. После гибели Владимира Ленского лишь Татьяна не может принять всю трагичность произошедшего, не может спокойно с этим смириться. А вот Ольга не долго горевала и вскоре вышла замуж. Пушкин подводит печальный итог: «Увы! невеста молодая // Своей печали неверна» [Пушкин: VI, 142]. По сути она продолжает судьбу своей матери, являясь ее точной копией.
Зоятожевеселаяиозорнаядевушка.Онапрекраснавнешне:
«миленькая, немного косенькая русская немочка с раздвоенным на конце носиком и красными крошечными губками, белокурая, пухленькая». Зоя также любит кокетничать, то и дело она заигрывает с Шубиным. Но тот в свою очередь считает ее пустой (так он говорит Елене: «Что я так же пуст, и вздорен, и мелок, как эта сладковатая немочка?» [Тургенев: VI, 176]). Более того, он все время отпускает в ее адрес шутки и лепит ее фигуру из глины. Но независимо от отношения к ней Шубина, судьба героини складывается удачно. Она выходит замуж за Курнатовского - «охотника до миловидных блондинок».
Очевидно, что и у Ольги, и у Зои нет того, что есть у Татьяны и Елены. Да, старшая сестра, как уже было сказано ранее, не обладала такой красотой как младшая, хотя тоже «очень недурна». При всем при этом и характер у девушки не бойкий, как отмечает Пушкин: «Дика, печальна, молчалива // Как лань лесная боязлива» [Пушкин: VI, 42]. Но Татьяна - девушка с «сердцем пламенным и нежным», «чистой, пламенной душой». Она -добра, доверчива, невинна. Героиня умеет любит всем сердцем: «Татьяна любит не шутя // И предается безусловно // Любви, как милое дитя» [Пушкин: VI, 62]. Ейнесвойственно кокетство илегкомысленность.Пушкинснежностью и
трепетом относится к своей героине: «милая Татьяна», «письмом красавицы моей», «моей мечтательницы милой» и др. Он ее не только уважает, но и любит: «… я так люблю //Татьяну милую мою!» [Пушкин: VI, 83]. И в Москве все родные ласково ее встречали. А когда Татьяна стала женой генерала, к ней «дамы подвигались ближе», «мужчины кланялися ниже, // ловили взор ее очей» [Пушкин: VI, 171]. Теперь она «законодательницазал»,
«неприступная богиня // Роскошной, царственной Невы» [Пушкин: VI, 177], но все также «беспечной прелестью мила».
Елена во многом похожа на Татьяну, в особенности по характеру. Но примечательно то, что они отличаются особенной красоты. Неслучайно у скульптора Шубина не получается вылепить бюст Елены Стаховой, ее удивительная красота не воплощается в камень: «От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые, строгие, прямые; кажется, нетрудно схватить сходство. Не тут-то было...» [Тургенев: VI, 164]. Далее в романе дается более полная портретная характеристика героини, из которой следует, казалось бы, что внешность у нее была самая обычная: «круглые брови», «крошечные веснушки», «сжатый рот и довольно острый подбородок», «темно-русая коса», руки «узкие, розовые, с длинными пальцами». И было «во всем ее существе <…> что-то нервическое, электрическое, что-то порывистое и торопливое, словом, что-то такое, что не могло всем нравиться, что даже отталкивало иных» [Тургенев: VI, 182]. Однако при всем этом Елена имела высокий рост, «большие глаза», а «лоб и нос совершенно прямые» [Тургенев: VI, 182] -- приметы античной красавицы.
НонеслучайноШубинназываетее«кладом»,аИнсаровпозже
«сокровищем». В ней есть что-то особо пленяющее. «Откуда же взялась эта душа у Елены? Кто зажег этот огонь?» [Тургенев: VI, 164] -- удивляется Шубин.Огоньсимволизируетсердце(достаточновспомнитьдаже горящее сердце Данко, что осветило путь его племени во мраке). «Огонь» в отношении Елены означает духовную силу и энергию. Героиня сочувствует
всем страдающим, «притеснённым»: «милостыню она подавала заботливо, с невольной важностью, почти с волнением» [Тургенев: VI, 183]. Но, огню, как известно, присуща амбивалентная семантика: с одной стороны, он созидателен, с другой -- разрушителен. Второе проявилось в отношениях Елены с Инсаровым. По мере движения сюжета «огненная энергия» романа становится гуще. «В глубине глаз» Инсарова «зажигался какой-то глухой, неугасимый огонь» [Тургенев: VI, 203]; «душа его загорелась» [Тургенев: VI, 273]. Внутреннее пламя пожирает героя: «К обеду у него сделался жар <...>. Жар быстро усилился к вечеру <…>. И всё исчезло в багровом хаосе» [Тургенев: VI, 256]. Огонь разгорелся и внутри, и снаружи: «Кругом занимался пожар, и никто не мог предвидеть, куда он пойдёт, где остановится» [Тургенев: VI, 250]. Пламя -- метафора самой жизни, на огненный жертвенник которой возложено человеческое существо.
А. А. Бельская обращает внимание на тот факт, что при создании образа Елены Тургенев помимо «огня души» активно использует «символику света»131(ср. «глаза светлели»; «свет озарил меня»; «озарившего её света»;
«лицо её все больше светлело»; «светло ему улыбнулась»; «лёгкие, светлые слёзы» и др.), которая является знаком внутренней красоты героини. Очевидно, что красота героини высказывается во всем ее облике в целостности. Елена, по мнению И. А. Беляевой, «воплощает собой женскую красоту как красоту мира -- гоголевский мотив, имеющий дантовские истоки и глубоко укорененный в русской культуре к середине XIX века»132.
Елена словно живая статуя. Не случайно Шубин говорит Берсеневу:
«Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда беспрестанно меняется, а от него меняется вся фигура» [Тургенев: VI, 164]. Но у Тургенева, ориентированного в творчестве на пушкинскую традицию, актуален не столько образ статуи, сколько мотив «статуарности», имеющий иное семантическое наполнение. Так Г. П. Козубовская отмечает, что Елена в начале романа «статуя, которой любуются, молчаливо соперничая друг с другом, окружающие ее мужчины: так в возведении к архетипу обыгрывается семантика имени -- Елена Прекрасная»133. Однако И. А. Беляева считает, что «тургеневская Елена может восходить к античной царице Елене»134, но в «Накануне» представлена история не «оживленного вне времени мифологического персонажа», а «современной Елены Прекрасной»135, так Тургенев «делает акцент на судьбе Красоты в современном мире»136.
И. А. Беляева в работе «Две Елены: роман И.С. Тургенева «Накануне» и «Фауст» И.-В. Гете» приводит ряд любопытных наблюдений над романом
«Накануне» касательно его связи с мифом о Елене Прекрасной. В частности, исследовательница указывает на то, что Елена ближе к гетевской Елене,чем к античной. При этом Гете обращается не к наиболее известному гомеровскому варианту мифа о Елене, а к сюжету греческого писателя Павсания (2 век н.э.) (в книге «Описание Эллады») - о том, как Елена уже после смерти обрела вечное счастье. «Вот этот сюжет о благородной Елене, поселившейся после смерти вместе со своим новым супругом, героем Ахиллом, на острове Левке, где у них родился сын Эвфорион, и был использован Гете. В данном варианте мифа Елена оказывалась не только символом красоты, но и чистоты и добродетели, что немало укрепило высокое значение этого образа в сознании человечества»137.
Как и в мифологическом сюжете, в романе Тургенева у Елены много женихов -- Шубин, Берсенев, Курнатовский, Инсаров (стоить отметить,что и к Татьяне многие сватались, однако все ее мысли были заняты только Онегиным). Но именно Инсарову, который с красотой прежде был никакне
связан, удается построить с ней особые отношения. Несмотря на то, что внешность у него ничем не привлекательная: худощавое телосложение, впалая грудь и резкие черты лица, он обладал огромной внутренней силой, умом и доблестью, которые оттеняли физические несовершенства. Именно поэтому герой побеждает своих соперников за сердце этой красавицы и увозит ее. Елена матери так и скажет: «Вините судьбу: она меня свела с человеком, который не нравится папеньке, который увозит меня от вас» [Тургенев: VI, 297].
Как выясняется, для Елены, отдавшей предпочтение Инсарову, важным аргументом в пользу такого выбора стала их «антихудожественная» родственность. Самая романтическая тургеневская героиня Елена Стахова говорит Инсарову: «...у нас вкусы похожи: и он и я, мы оба стихов не любим: оба не знаем толка в художестве» [Тургенев: VI, 226]. В ее представлении боец, деятель, герой не может быть художником, в котором, по определению того же Шубина, «всё наполовину притворно», он «не способен... ни на какое дело» [Тургенев: VI, 196].
В Венеции, которая по аналогии с античной царицей в романе именуется Прекрасной, Инсаров и Елена недолго, но счастливы. «“Венеция умирает, Венеция опустела”, -- говорят вам ее жители; но, быть может, этой- то последней прелести, прелести увядания в самом расцвете и торжестве красоты, недоставало ей» [Тургенев: VI, 286]. И герои Тургенева, как и Венеция, ожидают смерть. Однако Венеция, несмотря на ассоциации со смертью, не исчезает и остается все такой же прекрасной. И. А. Беляева выдвигает следующую мысль: «Венецианский топос можно сопоставить с топосом острова Левка, на котором античный миф поселяет в посмертной жизни Елену и Ахилла»138. Только Елена и Инсаров находятся накануне смерти. Они наслаждаются «влюбленной тишиной».
Инсаров в отношениях с Еленой обретает взаимную любовь, что ставит его на границу смертельной близости с красотой. Ему открывается поистине запредельная красота, заставляющая выйти за пределы самого себя. Но это нарушение границ приводит не только к потере себя, но и к обретению. В определенный момент, когда Инсаров и Елена, слушая оперу Верди
«Травиату», испытывают сильное воздействие преображающей красоты от искусства, которое также переступает через свои границы, любовь героев достигает апогея и тогда смерть подбирается вплотную. «Игра Виолетты становилась все лучше, все свободнее. Она отбросила все постороннее, все ненужное и нашла себя: редкое, высочайшее счастие для художника! Она вдруг переступила ту черту, которую определить невозможно, но за которой живет красота. Публика встрепенулась, удивилась. Некрасивая девушка с разбитым голосом начинала забирать ее в руки, овладевать ею... Увлеченная, подхваченная дуновением общего сочувствия, с слезами художнической радости и действительного страдания на глазах, певица отдалась поднимавшей ее волне, лицо ее преобразилось, и перед грозным призраком внезапно приблизившейся смерти с таким, до неба достигающим, порывом моленья исторглись у ней слова: “Lascia mi vivere... morir sigiovane!” (дай мне жить... умереть такой молодой!), что весь театр затрещал от бешеных рукоплесканий и восторженных кликов» [Тургенев: VI, 289]. Здесь находят выражение отношения Тургенева к искусству как духовному отражению действительности, которое позволяет людям предаться наслаждению красотой. Искусство обладает преображающим действием, возвышая над всем существующем и обращая к Вечному. Оно вне времени и пространства. Подобные смыслы получают свое развитие и в творчестве Пушкина139.
В финале романа не зря говорится о том, что о могиле Инсарова ничего неизвестно; неизвестным остается и то, где обретается Елена, жива она или нет. Да, Инсарова и Елены нет как тех, кто занимает определенное место в
пространстве, но все же они есть: они обретаются в том всеобщем, для которого не существует различений и границ. Так и у Гете Елена во второй части «Фауста» исчезает, но оставляет после себя след --облако. Собственно, и у Пушкина Татьяны, какой ее в начале знал Онегин, после замужества также казалось бы больше нет. Но на самом деле она просто искусно играет свою роль, а в душе все та же прежняя Татьяна: «Кто прежней Тани, бедной Тани, / Теперь в княгине б не узнал!» [Пушкин: VI, 185].
Итак, Тургенев в вопросе о красоте обращается не только к творчеству Пушкина, но и Гете. Но ведь Пушкин также был знаком с творчеством этого писателя. И интересно то, что Татьяна, какой она предстает в начале романа, чем-то напоминает Гретхен. У Гете героиня также прекрасна внешне и внутренне, она«добродетельна,скромна», невиннаичиста. Она -
«прелесть», «клад». И Татьяна тоже «клад» (равно как и Елена у Тургенева). Не случайно слуги плачут, когда семья Лариных уезжает.
Более того, в «Евгении Онегине» присутствует и сам «фаустовский сюжет»140, ключевым мотивом которого, по мнению И. А. Беляевой, у Пушкина является скука. Так в Онегине находят отражение сразу два образа Гете -- Фауста и Мефистофеля. При этом мефистофелевское начало Евгения проявляется не только в отношениях с Татьяной, но и в «подталкивании к пролитию крови»141.
Обращает на себя внимание тот факт, что в жизни Татьяны, как и у Гретхен происходит несчастье: в дуэли с Онегиным погибает Ленский, которого Татьяна считала братом (интересно, что Елена также называет Инсарова братом). Ср. у Гете Мефистофель в драке убивает брата Гретхен - Валентина. При этом обе героини способны на большую любовь и верны ей. Стоит отметить, что такова и Елена. Вот только если Гретхен из-за своей великой любви вовлекается в круговорот страшных событий и в итоге сходит с ума, Татьяна же выходит замуж за генерала и превращается в грациозную
Елену Прекрасную, каковой является героиня Тургенева. Подобное превращение отмечено появлением мотива «статуарности». Как Елена после смерти Инсарова окаменела, так и Татьяна после смерти Ленского и отъезда Ольги: «…плакать не могла; // Лишь смертной бледностью покрылось // Ее печальное лицо» [Пушкин: VI, 143].
Иными словами, понимание красоты и ее значение в современном мире у Тургенева и Пушкина согласуется с гетевским, но имеет свои выразительные средства. Если у Гете в центре внимания средневековый идеал красоты, то у Тургенева и Пушкина -- современный. Красота в современной жизни обнаруживаться в частных явлениях, в образах «живых» героинь. И суть действия подобной красоты в мире людей очень важна -- она имеет именно этические смыслы.
Выводы по второй главе
В творчестве И. С. Тургенева явно прослеживается «онегинская традиция». Так в «Накануне» герои романа проходят испытание любовью, с учетом расстановки персонажей («онегинская ситуация»), восходящей в немалойстепеникпушкинскомуроману. Приэтомсамсюжет романа
«Накануне» не буквально повторяет основную сюжетную линию «Евгения Онегина». Но связь Тургенева с Пушкиным сильнее всего ощущается не в прямом сходстве сюжетных мотивов, а в развитии того нового, что внес Пушкин в разработку структуры характеров в романе«Евгений Онегин». Так, собственные переживания и раздумья тургеневских героев, даже их жизненные позиции воспроизводятся с учетом пушкинского контекста.
...Подобные документы
Анализ образов Татьяны Лариной и Евгения Онагина, их романтических отношений в романе А.С. Пушкина "Евгений Онегин". Исследование вопросов: что значит любовь для Онегина и Татьяны, почему Евгений и Татьяна не остались вместе, и, вообще, возможно ли это.
сочинение [16,9 K], добавлен 29.02.2008Роман Александра Сергеевича Пушкина "Евгений Онегин". Тема любви в романе. Естественность и человечность, мечтательность и молчаливость Татьяны Лариной. Чувства Евгения Онегина и их изменения. Лирические отступления, переживания, мысли и чувства автора.
сочинение [14,4 K], добавлен 10.02.2011Биография И.С. Тургенева. Роман "Рудин" - спор об отношении дворянской интеллигенции к народу. Основная идея "Дворянского гнезда". Революционные настроения Тургенева – роман «Накануне». "Отцы и дети" - полемика о романе. Значение творчества Тургенева.
реферат [24,1 K], добавлен 13.06.2009Мировоззрение и идеалы главного персонажа романа - Евгения Базарова. Приемы изображения И.С. Тургеневым душевных переживаний своих героев и зарождения и развития в них различных чувств. Метод описания автором сущности психологических состояний персонажей.
презентация [5,6 M], добавлен 02.04.2015Описание основных проблем, связанных с изучением драматической системы А.С. Пушкина. Исследование проблематики "Бориса Годунова": особенности пушкинского драматизма. Проблемы осмысления художественного своеобразия "Маленьких трагедий" А.С. Пушкина.
реферат [32,0 K], добавлен 10.05.2016Определение и средства выражения авторской позиции. Романтическая ирония и другие способы проявления литературной позиции И.С. Тургенева в романе "Рудин". Судьба героя и его красноречие в романе. Проблемы "гамлетства" и "донкихотства" в образе Д. Рудина.
дипломная работа [155,4 K], добавлен 31.08.2015Краткая биографическая справка из жизни И.С. Тургенева. Образование и начало литературной деятельности Ивана Сергеевича. Личная жизнь Тургенева. Работы писателя: "Записки охотника", роман "Накануне". Реакция общественности на творчество Ивана Тургенева.
презентация [842,5 K], добавлен 01.06.2014Роль и значение романа А.С. Пушкина "Евгений Онегин" в русской литературе. Образ Евгения Онегина, его характер и противоречивость взглядов на жизнь и общество. "Евгений Онегин" как роман не только самого Пушкина как автора, но и о нем самом как личности.
реферат [17,6 K], добавлен 27.03.2010Общая характеристика темы, сюжета, экспозиции, главных героев и действующих лиц романа Бальзака "Евгения Гранде". Бальзак как психолог-реалист, описывающий в образе Гранде тенденции, типичные для исторического периода развития французской буржуазии.
контрольная работа [19,9 K], добавлен 15.09.2010Дуэль в русской литературе. Дуэль как акт агрессии. История дуэли и дуэльный кодекс. Дуэли у А.С. Пушкина в "Капитанской дочке", "Евгении Онегине". Дуэль в романе М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени". Дуэль в произведении И.С. Тургенева "Отцы и дети".
научная работа [57,4 K], добавлен 25.02.2009Понятие, разновидности и значение символа в романе И.С. Тургенева "отцы и дети". Символика названия. Притча о блудном сыне – ключевой текст и главный смысловой лейтмотив сюжета. Концентрический принцип построения сюжета. Бессмертие в образах романа.
реферат [45,1 K], добавлен 12.11.2008Чтение как важнейший элемент культуры и быта, его отражение в литературных произведениях и введение "читающего героя". Литературные предпочтения в романе И.С. Тургенева "Отцы и дети". Круг чтения героев Пушкина. Роль книги в романе "Евгений Онегин".
курсовая работа [64,0 K], добавлен 12.07.2011"Утраченные иллюзии" О. де Бальзака есть идейно-смысловой план "Дворянского гнезда" И.С. Тургенева. Понятие волнений в романах. Изображение душевных волнений и переживаний в романе И.С. Тургенева в контексте сопоставления с романом О. де Бальзака.
дипломная работа [64,8 K], добавлен 22.06.2008Раскрытие художественного мастерства писателя в идейно-тематическом содержании произведения. Основные сюжетно-образные линии повести И.С. Тургенева "Вешние воды". Анализ образов главных и второстепенных персонажей, отраженных в текстовых характеристиках.
курсовая работа [28,4 K], добавлен 22.04.2011Евгений Базаров: происхождение, мировоззрение, крайности во взглядах; он бунтарь, попирающий человеческие ценности. Трагедия Базарова — трагедия целого поколения, мечтавшего "обломать дел много", а породившего нигилизм, безверие, вульгарный материализм.
сочинение [21,8 K], добавлен 03.12.2010Место и значение драмы "Маскарад" в творчестве М.Ю. Лермонтова. История создания, философские и драматургические основы произведения. Исследование "пушкинского мотива" в драме. Литературно-критические материалы на уроках литературы в старших классах.
дипломная работа [75,9 K], добавлен 06.12.2013Отношения между героями в романе И.С. Тургенева "Отцы и дети". Любовные линии в романе. Любовь и страсть в отношениях главных героев - Базарова и Одинцовой. Женские и мужские образы в романе. Условия гармоничных отношений героев обоих полов между собой.
презентация [449,7 K], добавлен 15.01.2010Евгений Базаров как основной и единственный выразитель демократической идеологии. Антидворянская линия замысла "Отцов и детей". Характеристика либералов-помещиков и разночинцев-радикалов в романе Тургенева. Политические взгляды Павла Петровича Кирсанова.
реферат [30,6 K], добавлен 03.03.2010Роман "Евгений Онегин" - общие характеристики. Энциклопедический взгляд на роман. Практический взгляд на роман. Критика романа "Евгений Онегин". Отзыв современника Пушкина Белинского. Взгляд на "Евгения Онегина" десятилетия спустя в лице Писарева.
курсовая работа [30,5 K], добавлен 24.11.2005Роль творчества И.С. Тургенева в духовном развитии русского общества и мировой культуры. Использование художественного стиля в рассказе "Деревня", применение описания с элементами повествования. Тема родины, величия России и родных мест в произведении.
анализ книги [8,2 K], добавлен 12.10.2011
