Для большинства исторических романов именно военный и/или политический конфликт является центральным (см. «Капитанская дочка» Пушкина, отчасти «Война и мир» Толстого, «Три мушкетера» Дюма, «Белая Гвардия» Булгакова, «Спартак» Джованьоли и многие другие), что естественно, поскольку, с одной стороны, сказывается уже упомянутое влияние народного эпоса и рыцарских романов с их легендарно-исторической основой, а с другой стороны, война -- один из главных поводов к национальному объединению. Наконец, военная тематика всегда пользовалась популярностью у читателей, что немаловажно для жанра исторического романа в плане его идеологических функций: формирования национального самосознания и популяризации истории (нет смысла писать о необходимости национального единения в расчете, что произведение прочтет всего десяток людей). В этом смысле «Возлюбленная» выделяется на фоне прочих произведений со схожей тематикой, например, «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл (где события Гражданской войны играют важную сюжетно-организующую роль). В романе Моррисон, как мы уже отмечали, повествование также охватывает как раз годы Гражданской войны в США, но о самой войне в нем упомянуто лишь вскользь в двух-трех местах. Более того, в той части произведения, в которой рассказывается о жизни Поля Ди после побега из Милого дома и в том числе о периоде, когда он принимал участие в войне Севера и Юга, говорится лишь, что его полк распался, потому что начальство решило, что нельзя давать оружие в руки черным: «…белый командир их цветного полка пытался придумать, что же его солдатам делать на этой Войне еще, раз других белых людей убивать им не разрешили» [Моррисон 2005, 433-434]. Эта подробность показывает, что сами бывшие рабы были отстранены белым руководством от войны, от которой зависело их будущее и поводом для которой (формально) была борьба за их свободу. Таким образом, Моррисон подчеркивает, что война Севера и Юга не была войной черных против белых, это была именно Гражданская война, в которой между собой сражались представители одной культуры, белые против белых, и к борьбе афроамериканцев за свое культурное самосознание этот конфликт отношения не имел. Подлинная война велась в умах людей, которые вчера были рабами, а сегодня вдруг стали свободными, и им еще предстояло осознать свою свободу, чтобы у них было какое-то «завтра».

У Бэби Сагз это осознание началось с новым знакомством со своим телом, как телом свободного человека: «… она как бы впервые увидела собственные руки и подумала с ошеломляющей ясностью: “Эти руки принадлежат мне. Это МОИ руки”» [Моррисон 2005, 233]. Тому же она пыталась учить и людей, приходящих к ней на Поляну: «Любите же ваши руки! Любите их. Поднимите их и поцелуйте. Коснитесь ими других людей, пожмите руки друг другу, погладьте ими себя по лицу, потому что те, другие, этого тоже очень не любят. Именно вы должны полюбить свои руки, именно вы!» [Моррисон 2005, 148]. Возлюбленная, которая является, как мы уже указывали, воплощение духа несвободы в той части романа, которой повествование ведется от ее лица, упоминает о том, что у нее нет лица, что это мучает ее, и что она пришла в мир живых, потому что Сэти -- ее лицо. Отсутствие лица -- это интерпретация потери личности, потери своего Я, которая является следствием рабства. При этом обрести свободу и преодолеть прошлое, можно лишь примирившись с ним, -- вот, пожалуй, главный посыл романа Моррисон. В первую очередь это касается главное героини, Сэти. На протяжении романа несколько раз несколько раз к ней обращен призыв «сложить оружие»: «Сложи свое оружие, Сэти. И меч, и щит. Положи их на землю. На землю. И меч, и щит - на землю. На берег реки. И меч, и щит. И позабудь о войне, не думай о ней. Пусть все это уйдет» [Моррисон 2005, 144]. Подобная метафора наталкивает на мысль об уравнивании значений военного конфликта и конфликта психологического, победа в котором возможна только при прекращении отрицания, борьбы.

С одной стороны, в призыве покончить с борьбой проявляется радикальное отличие «Возлюбленной» от «Айвенго», который пропитан призывом к борьбе. С другой стороны, хотя непримиримость Седрика Ротервудского в его противостоянии норманнам (в частности, его приверженность английскому языку, в то время как вся английская знать перешла на французский -- над чем Скотт тонко иронизирует через шута Вамбу) и вызывает восхищение, в то же время этот герой показан чересчур консервативным, упрямым и не слишком дальновидным. Его утрированное стремление во что бы то ни стало вернуть прошлое, выраженное в желании поставить во главе освободительного движения против норманнов глуповатого потомка королевского рода Ательстана Конингсбургского и женить его на своей воспитаннице леди Ровене, последней представительнице рода короля Альфреда, -- это провальный план. Поражение при Гастингсе уже нельзя вычеркнуть из английской истории, так же как рабство нельзя вычеркнуть из истории афроамериканцев. Оба писателя, Скотт и Моррисон, на разном историческом материале показывают, то борьба за национальное самосознание должна вестись, но это должна быть борьба за будущее, а не за прошлое, которое все равно не переписать.

В «Возлюбленной» Моррисон показала, что сражаться в войне за свободу не обязательно с оружием в руках: самые ожесточенные бои могут проходить в умах людей. Также ее роман отходит от классической схемы сюжета исторического романа: герой погружается в гущу исторических событий, действует на одной арене с реальными историческими личностями, но его поступки, в конечном счете, либо не влияют на исход событий, либо встраиваются таким образом, что принцип историзма оказывается ненарушенным. Как мы уже отметили, исторические события в «Возлюбленной» примечательны своим отсутствием, великих исторических личностей вроде Ричарда Львиное Сердце там не значится, и даже история Маргарет Гарнер, положенная в основу романа, изменена до неузнаваемости. Можно ли в таком случае назвать «Возлюбленную» историческим романом, учитывая все эти отступления от «канона»?

При ответе на этот вопрос необходимо учитывать две вещи. Во-первых, авторский замысел. Исторический роман как жанр, о чем мы уже упоминали, сформировался внутри творчества Вальтера Скотта и закрепился в литературе под влиянием огромной популярности его произведений. Эта популярность породила волну подражаний, то есть произведений, авторы которых сознательно брали за основу романы Скотта как форму и наполняли эту форму собственным содержанием. Тони Моррисон явно не пыталась подражать Скотту, и вообще не ставила задачи написать именно исторический роман. Она создала «Возлюбленную», вдохновившись историей Маргарет Гарнер, и уже теперь, анализируя сюжет, тематику, мотивы, особенности повествования и композиции, а также влияние этого романа на читательскую аудиторию, мы можем предположить, что это произведение может быть прочитано как исторический роман. Такой подход делает жанровую систему более гибкой, признавая, что, с одной стороны, есть произведения, которые изначально создавались авторами под определенный жанр (в этом случае авторы обычно сами дают своей работе жанровое определение, иногда даже включая его в название), а есть произведения, которые писались без оглядки на конкретный жанровый «канон», но которые могут быть прочитаны с точки зрения того или иного жанра.

Во-вторых, необходимо учитывать прямое и опосредованное влияние тех или иных произведений на формирование умов, как авторов, так и читателей. Пусть сегодня Вальтера Скотта относят скорее к развлекательной литературе, его влияние на литературный контекст всех последующий за ним эпох трудно переоценить. Вряд ли есть шанс, что Моррисон не читала ни одного романа Скотта, а, учитывая, что ее магистерская диссертация была посвящена Фолкнеру, на которого, как и на всю южную традицию американской прозы, также оказал влияние этот писатель, наложение скоттовского «отпечатка» на ее роман было неизбежно. Иными словами, создавая произведение с опорой на исторический материал писательница отталкивалась от внутренних представлений о том, как исторический материал может быть реализован в рамках художественного произведения, которые основывались, прежде всего, на ее собственном читательском опыте.

Таким образом, проведя условную линию, соединяющую Вальтера Скотта и Тони Моррисон в рамках эволюции жанра исторического романа, можно сделать вывод, что изначальный посыл произведения этого жанра к читателю (привлечение внимание к истории, переосмысление ряда исторических событий, формирование представлений о самосознании народа с опорой на общее прошлое) остался неизменным. При этом Моррисон отошла от принципа правдоподобия, включив в сюжет фантастические элементы. Также писательница не стала ставить в центр повествования военный конфликт и, напротив, сознательно обозначила отстраненность своих персонажей от него, что в данном случае объясняется спецификой темы: история, в которой афроамериканцы активно участвовали бы в гуще событий Гражданской войны, нарушала бы принцип историзма, поскольку, как мы отметили, это была война белых, до которой черных просто не допускали. Соответственно, акцент в произведении оказался смещен с активных преобразований, которыми герои пытаются изменить мир вокруг себя (из-за чего приключенческая составляющая исторического романа оказалась утраченной), на психологическую борьбу, которая должна изменить мир внутри самих героев.

2.4 Выводы по второй главе

Анализ «Возлюбленной» Тони Моррисон в соотнесении с жанровой моделью исторического романа показал, что если использовать «канон» Вальтера Скотта в качестве образца, то роман афроамериканской писательницы демонстрирует с ним больше различий, чем сходств. При этом следует принять во внимание, что Скотта и Моррисон разделяют, по меньшей мере, 150 лет, за которые не только жанр исторического романа, но и сам подход к разграничению истории и литературы сильно изменился. Так трактовка истории у Моррисон имеет явное сходство с теорией постмодернистской «историографической метапрозы» Линды Хатчеон и мыслями Хейдена Уайта в его поздних работах, согласно которым, история -- это всегда вымысел, и, писатель может быть даже более умелым историком, чем ученый, работающий исключительно с историческими документами.

Кимберли Дэвис высказала мысль, что «Возлюбленная» занимает срединное положение между постмодернизмом и афроамериканским социальным протестом. От первого лагеря роман взял право на свободное распоряжение историческим материалом, в том числе не деконструкцию нарратива официальной истории, от второго -- острую проблему американского общества, связанную с травмирующим историческим опытом рабовладения. Идея преодоления травматического опыта прошлого становится центральной для произведения, которое, таким образом, превращается в инструмент восстановления реальной исторической памяти. Иными словами, Моррисон демонстрирует, как вымысел может работать на расширение истории, используя воображение как средство решения исторического вопроса, который просто не может быть решен никаким другим способом.

Одной из главных особенностей интерпретации исторических событий в «Возлюбленной» является введение в сюжет произведения фантастических элементов, которые при этом не конкурируют с реалистическим восприятием повествования. Напротив, влияние этих элементов на сюжет минимально, что доказывает, что фантастическая интерпретация исторического материала является не целью автора, а лишь художественным инструментом.

Сравнение романа непосредственно с историей, положенной в его основу, показало, что Моррисон не просто не стремится передать документальный материал с максимальной точностью, но намеренно изменяет его ключевые детали. Так, она меняет имена героев, их характеры, добавляет новых персонажей и устанавливает противоположные исходным отношения между ними, наконец, переписывает финал. Образ самой Маргарет Гарнер, рабыни, чья история и послужила толчком для написания романа, «расщеплен» на несколько персонажей, каждому из которых автор дает индивидуальную историю и индивидуальных характер.

Основным персонажем, в котором читатель, знакомый с историческим материалом, может узнать Маргарет Гарнер, является Сэти. Моррисон намеренно отказывается от ее смешанного происхождения и того факта, чтобы ее дети, как в реальной истории Гарнер, были плодами насилия со стороны рабовладельцев. Так автор, с одной стороны, проводит четкую границу между миром черных и миром белых, а с другой стороны, делает конфликт между этими двумя мирами, являющийся центральным для произведения, более многогранным. За счет кардинального изменения и расширения сюжета, связанного с жизнью главной героини до побега из рабства, Тони Моррисон вводит в осмысление проблемы рабовладения новый аспект интерпретации: помимо описания зверств хозяев над рабами, в «Возлюбленной» поднимается проблема «добродетельного» рабовладения, которую обычно произведения на подобную тему обходят стороной.

В историческом контексте можно рассматривать многие мотивы романа Моррисон: мотив рабства и рабовладельческого строя, мотив материнства, мотив преступления, мотив смерти/воскрешения. Ярче всего на протяжении произведения, выражен мотив несвободы и угнетения, который также тесно сопряжен с темой свободы. Важным инструментом автора для реализации этого мотива, в том числе с опорой на исторический материал, стало именование: Тони Моррисон осознанно подходила к выбору имен персонажам своего романа, а отсутствие имени у кого-то из героев имеет даже большее значение в контексте общей интерпретации исторических событий в произведении. Автор показывает, что бульшую важность в вопросе принятия или неприятия персонажем того или иного имени имеют условия наречения и то, от кого именно человек получил имя: от родителей, близких или от хозяина.

Особое внимание в анализе уделено сюжетному построению «Возлюбленной», в котором повествование одновременно ведется и в настоящем и в разные моменты прошлого. Начало романа при этом является нулем в системе координат, от которого повествование начинает движение в разные стороны. История в настоящем имеет хронологическое движение, а вот прошлое предстает перед читателем на манер создания живописного произведения: от общей разметки контуров до постепенной прорисовки деталей.

Хотя анализ «Возлюбленной» в соотнесении с жанровой моделью исторического романа показал, что Тони Моррисон явно не пыталась подражать Скотту и вообще не ставила задачи написать именно исторический роман, мы утверждаем, что это произведение может быть прочитано как произведение именно этого жанра. Более того, «Возлюбленную» можно рассматривать как отдаленного «потомка» исторического романа Скотта, с точки зрения эволюционной теории развития литературной традиции. Для подтверждения этой гипотезы мы провели сравнительный анализ «Возлюбленной» Моррисон и «Айвенго» Скотта, который ближе всего к «Возлюбленной» с точки зрения изображения конфликта двух культур, одна из которых пытается подчинить и впоследствии поглотить другую.

Мы обнаружили, что оба романа объединяет идея борьбы за свободу и право на самоидентификацию, которая является центральным мотивом и главным катализатором развития сюжета. Следовательно, оба произведения могут быть прочитаны как тексты, формирующие национальное самосознание, что является одной из главных функций исторического романа. Также оба писателя, Скотт и Моррисон, на разном историческом материале показывают, то борьба за национальное самосознание должна вестись, но это должна быть борьба за будущее, а не за прошлое, которое все равно не переписать.

При общем сходстве мотиваций героев в «Айвенго» и «Возлюбленной» методы борьбы у них радикально отличаются: герои романа Скотта идут военным путем, тогда как Моррисон сознательно обозначила отстраненность своих персонажей от насильственных методов, показав, что борьба за свободу не обязательно должна вестись с оружием в руках. В «Возлюбленной» акцент смещен на психологическую борьбу, которая ведется внутри персонажей, и этим этот роман отличается от прочих произведений со схожей тематикой (ср. «Спартак» Джованьоли, где перед героями стоит лишь проблема физического обретения свободы, но никто из них не задается вопросами «Что значит быть свободным человеком? Чем психология свободного человека отличается от психологии раба?» и т.д.).

Таким образом, исходя из гибкого подхода к жанровой системе, предложенного современным литературоведением, «Возлюбленную» Тони Моррисон можно читать как исторический роман. Особое значение при этом прочтении имеет признание факта влияния общей литературной традиции исторического романа, на формирование которой огромное влияние продолжает оказывать Вальтер Скотт как родоначальник жанра.

Заключение

В ходе работы был исследован феномен жанра исторического романа, чей статус как особой формы повествовательного дискурса художественной литературы был переосмыслен в эпоху постмодернизма. Изучив историю возникновения этого жанра, мы пришли к выводу, что, хотя формально он был «изобретен» в рамках творчества сэра Вальтера Скотта, поскольку именно этот автор создал «канон», на который впоследствии ориентировались другие писатели, фактически его развитие и совершенствование продолжается до сих пор.

На развитие жанра исторического романа, главным образом, оказало влияние три фактора. Первый фактор связан с предпосылками формирования жанра до его фактического возникновения, то есть до публикации романов Вальтера Скотта: идеи эпохи Просвещения, пробуждение массового национального интереса к историческим судьбам родины во многих странах Европы, укрепление позиций реализма в литературе в лице реалистического социального романа.

Второй фактор -- творческая судьба Скотта, чьи книги стали настолько популярны, что, даже, несмотря на скорый переход жанра в разряд несерьезной, развлекательной литературы, вошли в библиотеку буквально каждого дома, где и остаются до сих пор. С одной стороны, это привело к появлению огромного количества подражаний, в том числе и низкого качества, а с другой стороны, к тому, что на развитие и совершенствование жанра были брошены беспрецедентные творческие силы. Таким образом, справедливо утверждать, что любое произведение, созданное на основе исторического материала на протяжении последних полутора веков, так или иначе было создано, в том числе, под влиянием «канона», разработанного Скоттом.

Наконец, третий фактор, повлиявший на судьбу жанра исторического романа -- это переосмысление исторического повествования в целом. С середины XIX по вторую половину ХХ веков сравнение литературного и историографического изложения событий колебалось от отождествления к противопоставлению и обратно. Современные исследователи пришли к выводу, что научный исторический источник нельзя считать непогрешимым, что исторический нарратив ничуть не менее субъективен, чем нарратив художественный, а, следовательно, пытаться с его помощью дойти до некой абсолютной истины бессмысленно. В результате такой радикальной перестройки всей системы ценности научного исторического знания, главной целью исторического исследования вместо попытки выжать из кучи документальных источников, за достоверность которых никто не поручится, как можно больше деталей того или иного события было объявлено стремление достичь «объяснительного эффекта» (термин Уайта).

Таким образом, в период, когда была создана и опубликована «Возлюбленная» Тони Моррисон, историографическое сочинение и художественное повествование об исторических событиях были признаны равными, исходя из того, что и историк, и писатель преследуют одинаковую цель: донести до читателя суть произошедших событий. Для того чтобы определить, справедливо ли это в отношении «Возлюбленной», мы провели анализ этого произведения в соотнесении с жанровой моделью исторического романа. Также мы сравнили роман Моррисон с «Айвенго» Вальтера Скотта, то есть соединили Скотта и Моррисон условной эволюционной «нитью», одним концом которой стал родоначальник жанра исторического романа, а другим -- писательница современной эпохи.

Результатом сравнительного прочтения «Возлюбленной» и «Айвенго» стал вывод, что если использовать канон Скотта в качестве образца, то роман афроамериканской писательницы демонстрирует с ним больше различий, чем сходств. Такой результат вполне ожидаем, учитывая, что Скотта и Моррисон разделяют, по меньшей мере, 150 лет, за которые не только жанр исторического романа, но и сам подход к разграничению истории и литературы сильно изменился. Так трактовка истории у Моррисон имеет явное сходство с теорией постмодернистской «историографической метапрозы» Линды Хатчеон и мыслями Хейдена Уайта в его поздних работах, согласно которым, история -- это всегда вымысел, и, писатель может быть даже более умелым историком, чем ученый, работающий исключительно с историческими документами. При этом романы Скотта и Моррисон объединяет идея борьбы за свободу и право на самоидентификацию, которая является центральным мотивом и главным катализатором развития сюжета. Следовательно, оба произведения могут быть прочитаны как тексты, формирующие национальное самосознание, что является одной из главных функций исторического романа.

Сравнение романа непосредственно с историей, положенной в его основу, показало, что Моррисон не просто не стремится передать документальный материал с максимальной точностью, но намеренно изменяет его ключевые детали. В частности, писательница вводит новые аспекты интерпретации в осмысление проблемы рабовладения, являющейся центральной для исторической основы романа: в «Возлюбленной» поднимается проблема «добродетельного» рабовладения, которую обычно произведения на подобную тему обходят стороной. Идея преодоления травматического опыта прошлого становится центральной для произведения, которое, таким образом, превращается в инструмент восстановления реальной исторической памяти. Иными словами, Моррисон демонстрирует, что вымысел может работать на расширение истории, используя воображение как средство решения исторического вопроса, который просто не может быть решен никаким другим способом.

Хотя анализ «Возлюбленной» в соотнесении с жанровой моделью исторического романа показал, что Тони Моррисон явно не пыталась подражать Скотту и вообще не ставила задачи написать именно исторический роман, мы утверждаем, что гипотеза о том, что это произведение может быть прочитано как произведение именно этого жанра, а также рассмотрено как отдаленный «потомок» исторического романа Скотта, с точки зрения эволюционной теории развития литературной традиции, подтвердилась. Подобное прочтение помогает лучше понять как роман Моррисон, так и феномен исторического романа в целом.

Список использованных источников

1. Моррисон Т. Возлюбленная. Москва: Иностранка, 2005.

2. Morrison T. Beloved. New York: Plume, 1987.

3. Загинаева А. В. «Магический реализм» в афроамериканской литературе (на примере романов Тони Моррисон) // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007. № 3-2. С. 19-22.

4. Лукач Г. «Исторический роман» // Литературный критик. 1937. № 6, 9, 12. 1938. №3, 7,8,12.

5. Реизов Б. История и вымысел в романах Вальтера Скотта // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1971. №4. С. 306-311.

6. Стулов Ю. В. «Переосмысление истории в современном афроамериканском романе» // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н. А. Добролюбова. 2010. №12. С. 140-154.

7. Скотт В. Айвенго. Минск: Валев. 1994.

8. Скотт В. Уэверли. Москва: Правда, 1990.

9. Федосова Т.В. «Этноспецифические мотивы в романе Тони Моррисон “Beloved”» // Материалы IV Международной научной конференции. Горно-Алтайск: Горно-Алтайский государственный университет, 2014. С. 70-75.

10. Уайт Х. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002.

1. Brumm U. “Thoughts on History and the Novel”. Comparative Literature Studies. 6.3 (1969): 317-330.

2. Burgum E. “The Historical Novel in the Hands of Georg Lukбcs”. Science & Society 30. 1 (1966): 70-76.

3. Byrd M. “The Brief History of a Historical Novel”. The Wilson Quarterly 31. 4 (2007): 25-31.

4. Caesar T. “Slavery and Motherhood in Toni Morrison's "Beloved"”. Revista de Letras. 34 (1994): 111-120.

5. Davis K. “`Postmodern Blackness': Toni Morrison's Beloved and the End of History”. Twentieth Century Literature 44. 2 (1998): 242-260.

6. Dayan C. The Law Is a White Dog: How Legal Rituals Make and Unmake Persons. Princeton: Princeton University Press, 2011.

7. De Man P. “Lukбcs's Theory of the Novel”. MLN 81.5 (1966): 527-534.

8. Doctorow E.L. “False Documents”. Simon & Schuster (1983): 16-27.

9. Eco U. A Theory of Semiotics. Bloomington: Indiana University Press, 1976.

10. Feuchtwanger L. “Notes on the Historical Novel”. Books Abroad 22. 4 (1948): 345-347.

11. Gordon A. Ghostly Matters: Haunting and the Sociological Imagination. Minneapolis: University of Minnesota Press. 1997.

12. Guthrie A. “The Historical Novel”. The Montana Magazine of History 4 (1954): 1-8.

13. Hutcheon L. Poetics of Postmodernism: History, Theory, Fiction. New York: Routledge, 1988.

14. Jameson F. “Periodizing the 60s”. Princeton, NJ: Princeton University Press (1984a): 178-209.

15. Jameson F. “Postmodernism, or the Cultural Logic of Late Capitalism”. New Left Review 146 (1984b): 53-92.

16. Khawaja M. “Toni Morrison's Beloved”. PMLA 112.1 (1997): 115-118.

17. Mobley M. “A Different Remembering: Memory, History and Meaning in Toni Morrison's Beloved”. Modern Critical Views: Toni Morrison. Ed. Harold Bloom. New York: Chelsea (1990): 189-99.

18. Morrison T. “Behind the Making of the Black Book”. Black World Feb. (1974): 86-90.

19. Morrison T. “Living Memory”. City Limits (31 Mar.-7 Apr. 1988): 10-11.

20. Morrison T. The Site of Memory. Inventing the Truth: The Art and Craft of Memoir. Boston: Houghton, 1987.

21. Perez R. “The Debt of Memory: Reparations, Imagination, and History in Toni Morrison's `Beloved'”. Women's Studies Quarterly 42. Ѕ (2014): 190-198.

22. Robinson R. The Debt: What America Owes to Blacks. New York: Plume, 2000.

23. Struever N. “Historical Discourse”. Van Dijk (1985): 249-71.

24. Todorov T. Introduction to Poetics. Trans. Richard Howard. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1981.

25. Weisenburger S. Modern Medea: A Family Story of Slavery and Child Murder from the Old South. New York: Hill and Wang, 1998.

26. White H. “Historiography and Historiophoty”. The American Historical Review. 93.5 (1988): 1193-1199.

27. White H. The Practical Past. Evanston: Northwestern University Press, 2014.

Размещено на Allbest.ru