Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ «ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет гуманитарных наук

Выпускная квалификационная работа - МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

по направлению подготовки 45.04.01 Филология

образовательная программа «Русская литература и компаративистика»

ФЕНОМЕН ИГРЫ В РОМАНЕ Р. КИПЛИНГА «КИМ»

Олферт Нелли Ричардовна

Рецензент

К.ф.н.А. А. Зубов

Москва 2020

Аннотация

В центре внимания данной работы находится роман Р. Киплинга «Ким», написанный в ситуации расцвета британской колониальной власти в Индии и ставящий перед нами, в частности, проблему отражения этой культурной и социально-политической реальности в феномене игры в романе. На пути к решению проблемы в работе особое внимание уделено анализу историко-биографического плана «Кима». Таким образом, через игру как смысловой горизонт мы стремимся объяснить смысл таких явлений в романе, как опыт колониализма и империи (колонизуемого и колонизатора), поиск идентичности, трансформация и гибридность, мимикрия и адаптируемость, размывание границ. Сочетание теорий игры, объединенных общим интересом к этому феномену как одному из фундаментальных принципов функционирования культуры, и постколониальных теорий составляет методологическую основу работы и обеспечивает неконвенциональный взгляд на поднятую проблему.

киплинг роман игра ким

Введение

Ранний успех молодого Киплинга-писателя известен и примечателен. Общеизвестно и то, что в 1907 году Киплинг стал первым англоязычным писателем, которому была присуждена Нобелевская премия по литературе, и по сей день он остается самым молодым ее лауреатом. В то же время его репутация и связанные с ней противоречивые взгляды на его творчество менялись вместе с существенными изменениями в оценке исторических событий европейского колониализма, ведь его литературный путь длился около полувека. Его первый рассказ «Ворота Ста Печалей» был напечатан в 1884 году, а продолжал писать Киплинг вплоть до смерти в 1936 году Stewart J. McG. Yeats A. W. ed. Rudyard Kipling: A Bibliographical Catalogue (Toronto: Dalhousie University Press and University of Toronto Press, 1959).. Мир, в котором карьера Киплинга складывалась с 1870-х по 1930-е годы, пережил расцвет британской имперской власти и стал свидетелем ее упадка. Так, королева Виктория была провозглашена императрицей Индии в 1877 году, что стало своеобразным церемониальным апогеем передачи контроля над Индией Ост-Индской компанией Короне, а в 1935 году вышел нашумевший «Закон об управлении Индией», который благоприятствовал индийскому самоуправлению провинциями, о котором сам Киплинг отзывался презрительно Karlin D. `Intoroduction' in Kipling R. Stories and Poems (Oxford: Oxford University Press, 2015), p. xii..

Говоря о переменчивой репутации Киплинга на протяжении его литературного пути, любопытно вспомнить известный отзыв о нем Генри Джеймса, писавшего в 1892 году своему брату Уильяму Джеймсу: «Киплинг поражает лично меня своей ни с кем не сопоставимой гениальностью как отличной от высокой интеллектуальности» (Перевод с английского мой - Н.О). Krupsjelis I. K., Berkley E. M., ed. Correspondence of William James: Vol. ii (Charlottesville: University Press of Virginia, 1993), p. 200.. А. Куприн в 1908 году писал, что: «Страна,… создавшая священную неприкосновенность семейного очага;… страна, национальный гимн которой кончается прекрасными словами, заставляющими нас, русских, плакать от бессильного волнения, -- «Никогда, никогда, никогда / Англичанин не будет рабом»… только такая страна, страна мудрого и бессердечного эгоизма, железной англосаксонской энергии, презрительной государственной обособленности и беспримерно жестокой колониальной политики, страна, гордо пишущая местоимение «Я» с большой буквы, но ревниво охраняющая каждую мелочь старины,… только такая страна могла породить свою теперешнюю национальную славу -- Редиарда Киплинга» Куприн А. И. Редиард Киплинг // Куприн А. И. Полное собрание сочинений: Т. 7. СПб.: Товарищество издательского и печатного дела А. Ф. Маркс, 1912. С. 141.. А Джордж Оруэлл в эссе 1942 года выразил мнение, что Киплинг - воинствующий империалист, «морально нечувствительный и эстетически отвратительный» Orwell G. 'Rudyard Kipling'. Horizon, Feb. 1942. URL: orwellfoundation.com/the-orwell-foundation/orwell/essays-and-other-works/rudyard-kipling/ Access: 01.05.2020.. Как бы то ни было, все чаще можно встретить более взвешенную оценку Киплинга как неоднозначного, не сумевшего перешагнуть некалендарную черту в двадцатый век, но действительно мало с кем сопоставимого, талантливого «проводника» опыта колониальной империи Kerr D. `Rudyard Kipling'. The Literary Encyclopedia. Volume 1.2.1.08: English Writing and Culture of the early Twentieth Century, 1900-1945, edited by Thieme J. URL: litencyc.com/php/speople.php?rec=true&UID=4913. Access: 20.04.2020..

Литературный труд, на котором мы сосредоточим наше внимание, роман «Ким», венчающий индийский период жизни Киплинга, является, по мнению Дж. Бейли, единственным несомненным шедевром писателя в романной форме Bayley J. `Introduction'. Kipling R. Kim (London: Everyman's Library, 1995), p. xii.. Он представляет собой прежде всего плутовской роман - это повествование о приключениях авантюрного, но привлекательного героя низкого социального происхождения, который выживает благодаря своей ловкости и смекалке. В то же время многие литературоведы, например Дж. Томпсон или А. Доусон, ведут историю ныне чрезвычайно популярного жанра шпионского романа именно от «Кима» Киплинга, говоря о том, что этот жанр возник из империалистической культуры и мышления и что основным сюжетом шпионских романов по сей день является возникновение некой угрозы для нации со стороны иностранной державы или некоего внутреннего заговора См. Thompson J. Fiction, Crime, and Empire: Clues to Modernity and Postmodernism (Chicago: University of Illinois, 1993), pp. 83-85. И см. Dawson A. The Routledge Concise History of Twentieth-century British Literature (New York: Routledge, 2013), p. 21.. Другими словами, растущее беспокойство по тому или иному вопросу прокладывает путь к растущей популярности текстов, на него откликающихся, и «Ким» принадлежит к литературе, отразившей британский страх рубежа столетий перед иностранным заговором против империи.

Объектом данного исследования является феномен игры в романе «Ким». Предметом является структура и функционирование игровых сюжетов в романе Киплинга. Новизну работы определяет малоизученность исследуемого феномена в романах Киплинга в целом и в романе «Ким», в частности. В англоязычной традиции существует внушительный корпус литературоведческих исследований, посвященных «Киму», но насколько нам известно, не существует работ, всецело посвященных феномену игры в романе, что определило научную проблему роли феномена игры в романе «Ким». Принципиальной для нас была также его неизученность с точки зрения применения теорий игры. Цель данной работы состояла в анализе феномена игры в романе, его доминантных и имплицитных смыслов. Для достижения цели потребовалось решить ряд задач:

1. Изучить социально-исторический и биографический контексты романа.

2. Рассмотреть историю вопроса теории игр в научной мысли XX-XXI века.

3. Выявить игровые структуры в романе, их классифицировать и проанализировать с точки зрения выбранных теорий игры.

4. Исследовать роль игр в романе, проанализировать их функционирование и значение, в том числе с точки зрения постколониальной теории. Раскрыть, в частности, вопросы отражения и преломления колониальных ролей и идентичностей через призму игры.

Цели и задачи исследования обусловили структуру работы. Первая глава состоит из четырех разделов. Первый раздел посвящен биографическому контексту создания «Кима». Мы следовали за такими биографами Киплинга, как Дж. Бейли, Ю. И. Кагарлицкий, Д. Карлин, которые изучали его жизненный путь именно через призму исследуемого нами романа. Во втором разделе рассматривается социально-исторический фон «Кима», и мы опираемся преимущественно на работу М. Б. Сингера и Б. С. Кона «Структура и изменение индийского общества» (2007), на масштабную пенгуинскую «Всемирную историю» (1997) Дж. М. Робертса, а также на исследование С. Бейли «Новая кембриджская история Индии. Касты, общество и политика в Индии от восемнадцатого века до современности» (2001). В третьем разделе речь идет об историческом контексте краеугольного феномена романа - Большой игры. Мы привлекли большой корпус научной литературы как исторической, среди которой «Большая игра, 1856-1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии» Е. Ю. Сергеева (2012), «Большая Игра: взгляд из Британии» К. А. Фурсова (2019) и сборник Санкт-Петербургского государственного университета «Россия и Восток: феноменология взаимодействия и идентификации в Новое время» (2011); так и с литературоведческим уклоном, среди которой работа С. Беккер «“Большая игра”: история запоминающейся фразы» (2012), П. Хопкирка «Большая игра: секретные службы в Центральной Азии» (2001).

В четвертом разделе освещается история теории игр. Мы решаем задачу выявления игровых структур в романе, опираясь на определение игры, описание ее свойств и типологии, предложенных Й. Хейзингой, О. Финком, Р. Кайуа, М. Эпштейном и М. Кайзером. Как известно, рождение теории игры связывают с именем нидерландского историка и культуролога Й. Хейзинги и с его работой «Homo ludens. Опыт определения игрового элемента культуры» (1938). Это фундаментальное исследование сыграло немалую роль в нашем понимании феномена игры как культурообразующего явления. В очерке немецкого философа-феноменолога О. Финка «Оазис счастья» (1957) игра рассматривается как один из пяти экзистенциальных феноменов человеческого существования, и для нас важным оказалось внимание, которое ученым уделяется особенностям, выделяющим игру из этого ряда. Монография философа и социолога Р. Кайуа «Игры и люди» (1958) представляет ценность для нашего исследования, поскольку она фокусируется на игре как социальном феномене и предлагает ее типологию, исходя из социальных практик и ситуаций, в основе которых - игра. Плодотворно дополняет теорию Кайуа, по нашему мнению, труд филолога и культуролога М. Эпштейна «Парадоксы новизны» (1988), в центре внимания которого проблема упорядоченности или хаотичности игр, причем в ее культурологическом аспекте. Более прицельное исследование игры - в викторианском контексте - предложено М. Кайзером в статье «Мир в состоянии игры: портрет викторианской концепции» (2009), позже вошедшей в состав книги «Мир в игре: портреты викторианской концепции» (2012). Кроме литературоведческого подхода ученого к феномену игры, важным для нас также является то, что предлагаемая им теория сосредотачивает свое внимание на эпохе, к которой принадлежал Киплинг и в которую создавался «Ким».

Во второй главе мы переходим непосредственно к анализу роли игр в романе. Наиболее интересными и полезными для нашего исследования стали специальные литературоведческие работы, посвященные роману «Ким», большая часть которых опирается на постулаты постколониальной теории. Среди них Р. Ф. Мосс «Редьярд Киплинг и юношеская художественная литература» (1982), С. Кемп «Скрытые нарративы Киплинга» (1998), А. Вескови «За пределами Востока и Запада: значение и роль Большой игры Кима» (2014), Д. Рэндалл «Этнография и гибридный мальчик в “Киме” Редьярда Киплинга» (1996).

Мы типологизировали игры в «Киме» в том числе в соответствии с их ролью в сюжетно-композиционном построении романа. Первым типом с этой точки зрения стали игры эпизодные, вторым - сквозные. Каждая из эпизодных игр (игра в «короля замка», в кувшин с водой, в Драгоценности, обряд «защиты») представляет собой короткий законченный сюжет, автономную ситуацию; причинно-следственные связи между ними отсутствуют. Возможно, это одна из причин, по которым роман в целом, как нам предстоит обсудить, называют бессюжетным. Принципиальным для нас является то, что опровергает это утверждение: эпизодные игровые сюжеты обретают причинно-следственные связи и смысл как с сюжетной, так и композиционной точки зрения, в контексте игр сквозных - поиска Реки Стрелы (путешествия по Дороге) и Большой игры - которые являются стержневыми сюжетными линиями романа.

Итак, игровое начало - одно из важнейших для творческого сознания начала XX века. В это время происходит в том числе актуализация игровых принципов искусства. Это существенно и для литературной практики эпохи модерна (а Киплинга принято относить как к викторианским писателям и поэтам, так и к модернистам См. например, Montefiore J. Kipling (Liverpool: Liverpool University Press, 2007), pp. 104-122.), и для теоретических концепций и научных исследований в области философии, психологии, культурологии. Игровое начало нередко привносит некую дестабилизацию канона в результате интереса к эксперименту, стремления к новаторству. Мы предполагаем, что в контексте романа «Ким» игра способствует усложнению и раскрытию авторской картины мира и прежде всего - образа протагониста.

Глава 1

1.1 Киплинг и Индия: почва для создания «Кима»

Самые ранние детские воспоминания Киплинга связаны с Индией, в которой он в 1865 году родился и жил до шести лет в городе Бомбей (нынешний Мумбаи). Его родители были частью англо-индийского населения колониальной Индии, то есть британцами, живущими и работающими там. Мироощущение же их сына было англо-индийским в прямом смысле слова. Показательна в этом отношении первая фраза автобиографии Киплинга «Немного о себе для моих друзей - знакомых и незнакомых» 1935-1936 годов: «Верните мне первые шесть лет детства и можете взять себе все остальные» Киплинг Р. Немного о себе для моих друзей - знакомых и незнакомых. СПб.: Пропаганда, 2003. С. 12. . Он вспоминал:

В послеполуденную жару, когда мы укладывались спать, она [няня-португалка] или Мита [носильщик-индус] рассказывали нам сказки, пели индии?ские колыбельные песни, а, одев нас после сна, отправляли в столовую, наказав «говорить по-англии?ски с папои? и мамои?». И мы с запинками «говорили по-англии?ски», переводя обороты местного наречия, на котором думали и мечтали Там же. С. 13..

Семилетнего Киплинга, первым языком которого был хиндустани, отправили вместе с сестрой получать школьное образование в Англии. Когда Киплинг окончил школу, выяснилось, что финансовая ситуация в семье не позволяла родителям оплачивать его университетское образование, и Джон Локвуд Киплинг подыскал сыну работу в Лахоре (центре провинции Пенджаб, на крайнем северо-западе Британской Индии), где он сам был уважаемым директором школы прикладных искусств и выдающимся куратором Центрального музея индийского искусства. Киплингу-младшему предстояло вступить в должность помощника редактора местной «Гражданской и военной газеты». Так он вспоминал свое возвращение в Индию:

Итак, шестнадцати лет девяти месяцев от роду, но по виду лет на пять старше, с густыми бакенбардами, которые возмущенная мать почти сразу же велела сбрить, я оказался в Бомбее, городе, где родился, среди видов и запахов, побудивших меня заговорить туземными фразами, значения которых я не знал. Другие родившиеся в Индии ребята говорили, что с ними происходило то же самое. Оттуда я ехал по железнои? дороге не то три, не то четыре дня до Лахора, где жили отец с матерью. После этого проведенные в Англии годы поблекли в памяти и, кажется, никогда не вспоминались с полнои? яркостью. Возвращение домои? было радостным Киплинг Р. Немного о себе. С. 26..

С 1883 год по 1889-ой Киплинг работал в «Гражданской и военной газете», потом в более крупном «Пионере» уже в Аллахабаде и одновременно начал писать рассказы. Аллахабад - один из важнейших центров индуистского паломничества на севере Британской Индии; так же как и Лахор, он расположен вдоль Великого колесного пути (одна из самых древних и длинных дорог Азии), масштабный и запоминающийся образ которого будет дан Киплингом в романе «Ким». По наблюдению Ю. И. Кагарлицкого, особенно полезными для будущего писателя стали многочисленные и часто продолжительные командировки в качестве репортера, во время которых он впитывал подробности индийской жизни в разных точках субконтинента Кагарлицкий Ю. И. Указ. соч. С. 6. . И двуязычность вкупе с особой сердечной привязанностью к стране в этом ему только помогали. Этот богатый опыт кочевой жизни и журналистской поденщины, превративший Киплинга в знатока местных нравов и быта, будет долго питать его творческую энергию и найдет свое яркое отражение, в частности, одиннадцать лет спустя в «Киме», а до того - в серии рассказов, которые сам писатель назовет англо-индийскими Киплинг Р. Немного о себе. С. 84.. К 1889 году, после ряда первых опубликованных литературных произведений, в том числе, сборника стихов, Киплинг решил переехать в центр литературной жизни Британской империи - Лондон, который радушно принял автора уже широко популярных англо-индийских рассказов и стихов.

По мнению Ю. И. Кагарлицкого, «…можно сказать, что Киплинг всю жизнь готовился к «Киму». И тем не менее этот роман писался удивительно трудно. Он двигался рывками. Киплинг приступил к нему в 1897 году и то погружался в работу, то оставлял ее» Кагарлицкий Ю. И. Указ. соч. С. 21.. Сам Киплинг писал: «Еще в «Раи?ском коттедже» у меня возник смутныи? замысел книги об ирландском мальчишке, родившемся в Индии и втянувшемся в туземную жизнь. Я сделал его сыном рядового из ирландского батальона и окрестил «Ким Ришти», то есть «Ким-ирландец». После этого почувствовал, что… можно сказать, уплатил долг будущему, и несколько лет занимался другими вещами» Киплинг Р. Немного о себе. С. 61.. По наблюдению литературного критика Джона Бейли, «Ким» вызревал долго, рождаясь как задумка из ряда оставленных идей о большом тексте, в том числе посвященном жизни англо-индийских низов Kim, Introduction, pp. x-xi.. Произведение было впервые опубликовано в американском ежемесячном журнале «McClure's», отдельными выпусками с декабря 1900 года по октябрь 1991 года. В октябре 1991 года роман был впервые издан в книжной форме британским издательством «Macmillan & Co. Ltd».

Невзирая на распространенное мнение о том, что роман «Ким» недалек от бессюжетности (Киплинг сам, возможно не вполне искренне, способствовал этой точке зрения: « «Ким», разумеется, откровенно… бессюжетныи? роман» Киплинг Р. Немного о себе. С. 91.), попробуем привести его краткое содержание Например, см. Yapp M. The Legend of the Great Game. Proceedings of the British Academy, 111: 2000 Lectures and Memoirs (London: Oxford University Press, 2001), p. 184.. Действие разворачивается в Британской Индии конца XIX века. Протагонист романа - Ким (Кимбалл О'Хара) - мальчик-сирота, сын ирландского солдата, умершего в нищете, и белой женщины, работавшей няней, чью жизнь унесла холера. У Кима почти нет воспоминаний о родителях, но таинственное отцовское пророчество о том, что в должный срок он узнает больше о своем происхождении, мальчик крепко запомнил. Связующей нитью с прошлым является также то, что индийская женщина, заботившаяся о Киме некоторое время после смерти его родителей, передала ему некие документы, зашитые в кожаный гайтан, который он никогда не снимает. Ким ведет бродяжную жизнь, попрошайничая или довольствуясь случайным заработком на улицах Лахора - большого города, где, как мы говорили, многие годы жил и работал сам Киплинг. Иногда Ким выполняет поручения Махбуба Али, торговца лошадьми, который, как станет известно, является одним из местных сотрудников британской секретной службы.

Одновременно с этим мальчик знакомится с пожилым тибетским ламой, который стремится освободиться из круговорота рождения и смерти - сансары - и верит, что для этого ему нужно найти Реку Стрелы, которая смывает всякий грех с того, кто в ней искупается, и протекает там, куда по легенде в юности Будда выпустил стрелу. Ким объявляет себя его челой, то есть учеником, и сопровождает его в пути, сам намереваясь встретить «Красного Быка в зеленом поле, полковника верхом на высоком коне и девятьсот дьяволов» Киплинг Р. Ким / Предисл., коммент. Ю.И. Кагарлицкого. М.: Высшая школа, 1990. С. 42. - дабы исполнилось отцовское пророчество о том, как Ким узнает больше о своем происхождении. Также случается, что Махбуб Али просит Кима по пути доставить некое сообщение британскому командующему в городе Амбала - мальчик постепенно начинает узнавать все больше о Большой игре. По стечению обстоятельств бывший полковой священник отца Кима «опознает» его по документам, которые тот носит на шее зашитыми в кожаный гайтан. В результате этой встречи Ким разлучается с ламой, так как его отправляют в лучшую английскую школу («школу для сахибов», то есть британцев) в Лакхнау, образование в которой вызывается оплачивать сам лама. В течение школьных лет мальчик поддерживает связь как с ламой, которого успел искренне полюбить, так и с представителями британской секретной службы; и во время каникул он обучается шпионажу у Ларгана-сахиба - одновременно ювелирного дельца и сотрудника британской разведки.

После нескольких лет такого обучения Ким получает правительственное задание вступать в ряды игроков Большой игры, при этом до начала миссий ему позволено взять заслуженный «отпуск». Ким сразу же воссоединяется с ламой, и они совершают путешествие в Гималаи, в котором их сопровождает новый начальник Кима по Большой игре - Хари-Чандар-Мукарджи. Именно в горах шпионская и буддистская сюжетные линии пересекаются, когда лама непреднамеренно вступает в конфликт с агентами российской разведки. С помощью Мукарджи и нескольких местных жителей Ким спасает ламу и перехватывает у своих противников важные документы. При этом лама осознает, что он сбился с пути поиска освобождения от сансары и что ему необходимо возвращаться на равнину. Неожиданным образом лама находит свою Реку, а пути юного Кима остаются открытыми.

1.2 Социально-историческии? контекст романа

Запечатленный Киплингом в «Киме» портрет Индии в момент расцвета британского имперского господства, занимает особое место в колониальной литературе. Нам предстоит говорить о субъективном опыте жизни в Британской Индии как персонажей «Кима», так и самого автора, для чего мы кратко обратимся к предыстории времени действия романа, а это 1880-1890-ые годы, и к его непосредственному социально-историческому контексту Parry A. 'Recovering the Connection between Kim and Contemporary History'. Kipling R. Kim (New York: Norton, 2002), p. 310..

История присутствия Великобритании на Индийском субконтиненте начинается еще в первой половине XVII века и неразрывно связана с Британской Ост-Индской торговой компанией, основанной в 1600 году указом королевы Елизаветы I для освоения рынков Индии Roberts J. M. The Penguin History of the World (London: Penguin Books, 1995), p. 423.. Довольно поздно заявив о своей заинтересованности в этом богатом и обширном регионе (португальские торговые представительства осваивали эти земли на протяжении всего XVI века), Британская Ост-Индская торговая компания сразу зарекомендовала себя как мощная организация, способная отстаивать свои торговые интересы лишь с формальной поддержкой метрополии. Так, в 1612 году близ прибрежного индийского города Сурат произошла небольшая, но знаменательная для будущей Британской Индии битва четырех галеонов Британской Ост-Индской компании и превосходящим по численности португальским флотом (так называемая «Battle of Swally»). Считается, что эта победа британцев ознаменовала собой закат португальского присутствия на индийских рынках Robinson J. H. ed. Readings in European History: Two Vols. // Vol. II: From the Opening of The Protestant Revolt to the Present Day (Boston: Ginn and Co., 1904-1906), pp. 333-335..

Сразу после этого представители компании устанавливают дипломатические связи с правителем империи Великих Моголов (империя существовала на территории нынешних Индии и Пакистана с XVI века по середину XIX века) и даже получают от него едва ли не исключительное право торговать во всех портах империи и проживать, где им заблагорассудится. На протяжении всего XVII века компания, пользуясь с одной стороны договором с могольским императором, а с другой - монополией на торговлю, дарованную ей королевой Елизаветой I, открывала свои торговые представительства в разных прибрежных частях Индийского субконтинента - в Сурате (1619), Ченнаи (1639), Бомбее (1668) и в 1690 - в Калькутте, образованной англичанами из трех местных деревень Banerjee H., Gupta N., Mukherjee S., eds. Calcutta Mosaic: Essays and Interviews on the Minority Communities of Calcutta (London: Anthem Press, 2009), p. 1..

Однако победа над португальцами, чья ведущая роль в освоении мировых рынков отошла в прошлое, отнюдь не означала безраздельное торговое господство в индийском регионе. Торговля хлопком, шелком, индиго, чаем, солью, приправами, селитрой и опиумом приносила европейским компаниям огромную прибыль - не меньшие аппетиты на нее проявляли голландцы и французы. Борьба за торговое господство в регионе продолжалась всю вторую половину XVII - XVIII веков. В таких условиях компания очень скоро получила официальное разрешение монарха на фактически самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику - право приобретать и продавать земли, строить на них крепости и укрепления, содержать войска, объявлять войну и мир, чеканить валюту и многое другое Roberts J. M. pp. 613-618..

Первый вооруженный конфликт с империей Великих Моголов разгорелся в 1686 году (так называемая «Война Чайлда»), когда британцы не смогли получить у субадара, или правителя провинции, Бенгалии «фирман», дававший право на привилегии в торговле. Несмотря на то, что из метрополии было немедленно выслано подкрепление, британцы потерпели поражение и были вынуждены просить у императора прощения. Выплатив большую контрибуцию и пообещав впредь вести себя лучше, представители компании из всех укреплений оставили за собой Бомбей и основали новую базу в Кулькутте Keay J. India: A History (London: HarperCollins, 2000), p. 372..

С тех пор Британская Ост-Индская торговая компания, широко пользуясь не только дипломатическими, но и военными средствами упрочивала свои позиции в Бенгалии. Занятая соперничеством с голландцами и выяснением отношений с местными властями, компания какое-то время вполне мирно сосуществовала с Французской Ост-Индской торговой компанией, даже в то время, когда между метрополиями разгорались конфликты. Однако Семилетняя война положила конец неустойчивому колониальному миру. В 1757 году в битве при Плесси британцы разгромили индийско-французские войска, чем положили начало своему безраздельному колониальному владычеству. С именем Роберта Клайва, одержавшим эту победу, связано последующее расширение и упрочение позиций компании по всему индийскому субконтиненту Naravane M.S. Battles of the Honourable East India Company (Delhi: A.P.H. Publishing Corporation, 2014), p. 38..

В многочисленных вооруженных столкновениях против местных князей и европейских конкурентов Британская Ост-Индская компания широко использовала силу местных наемников - сипаев. По сравнению с британскими военнослужащими, сипаи были гораздо менее «дорогие», при том, что по местным меркам они зарабатывали весьма хорошие деньги. Заведя таким образом дела, Британская Ост-Индская компания решала свои проблемы, не рискуя жизнями британских подданных. Но в 1857 году произошло знаменитое массовое восстание сипаев - наемных солдат из местного населения. Компания жестоко наказала наемников, проведя в назидание многочисленные демонстративные казни Roberts J. M. p. 788-790.. Возмущение мировой общественности, в том числе и России (например, художника-баталиста В. В. Верещагина, вылившееся в полотно «Подавление индийского восстания англичанами» 1884 года, после его поездки в Индию), привело к дискредитации компании, что явилось одной из основных причин ее упразднения и национализации. Власть над Индией перешла непосредственно к королеве, а от ее имени назначался вице-король Индии - прямой наместник монарха империи Ibid. p. 817..

Чрезвычайно важен вопрос социального сословного устройства Индии в свете британского господства над ней. Для этого обратимся к более ранним, но, несомненно, сохранившимся к приходу Британской Ост-Индской компании, характеристикам индийской общественной организации. Историки М. Б. Сингер и Б. С. Кон пишут о том, что ранние португальские наблюдатели, такие как Дуарте Барбоза, довольно точно описывали основные культурные особенности кастовой системы, которые признаются системообразующими до сего дня, например: высокое положение браминов среди индуистского населения (в индуизме - члены высшей социальной группы общества), огромное значение неприкасаемости «нечистых» групп, прямая связь между профессией и кастовой принадлежностью и между последней и политической организацией, применение санкций внутри каст для поддержания кастовых обычаев и так далее Singer M. B., Cohn B. S. eds. Structure and Change in Indian Society (Chicago: Aldine Publishing Company, 2007), p. 5.. Важно отметить, что большие поселения, как правило, весьма неоднородны по своему составу. Малые же поселения и деревни или явно мусульманские (в результате многовекового владычества Великих Моголов ислам стал второй по распространенности религией субконтинента), или явно индуистские, причем мусульманские имеют значительно меньше социальных групп. В целом, местные кастовые модели имеют тенденцию к большой неоднородности с севера на юг и с запада на восток Ibid. pp. 104, 108-109.. Религиозными (и соответственно, социальными) меньшинствами являются представители буддизма, христианства, сикхизма, джайнизма и других вероисповеданий.

Период с 1757-1785 год был временем, когда должностные лица Британской Ост-Индской компании в Бенгалии должны были разработать административную систему, способную поддерживать законность и порядок среди местного населения, а также приносить регулярный доход для поддержки ее административной, военной и коммерческой деятельности. Быстрое приобретение знаний об индийском обществе было необходимо британцам, и к концу восемнадцатого века выделились, по мнению Сингера и Кона, три основные традиции подхода к индийскому обществу: ориенталист, администратор и миссионер Singer M. B., Cohn B. S. p. 6.. Эти типажи британцев в Индии получат яркое воплощение в «Киме».

Общим местом представляется по меньшей мере скептическое отношение разнообразного населения Индии к колониальным властям, поэтому подчеркнуть хочется следующее. Историк Сюзан Бейли считает, что «… западные кастовые «конструкции» оказывают значительное влияние на жизнь индийцев, особенно в тех случаях, когда подобные взгляды формировались благодаря содействию самих индийцев. Незыблемое кастовое социальное устройство могло сложиться только в более ранних и устойчивых социо-политических условиях, которые сильно предшествовали колониальному господству» Bayly S. The New Cambridge History of India. Caste, Society and Politics in India from the Eighteenth Century to the Modern Age: Volume IV.3 (Cambridge: CUP, 2001), p. 97.. В практике британских «администраторов» было обращаться к браминам за сведениями о местных законах и обычаях. Они справедливо считали многих из браминов сотрудничающими ради сохранения собственного статуса в обществе и контроля над веками складывавшейся социальной иерархией Ibid. p. 101..

Это лишь пример установления колониального влияния на умы и выстраивания взаимоотношений, не подразумевающий того, что британские власти считали все индийское население благоговеющим перед браминами. Сюзан Бейли утверждает, что в целом во многих случаях представлялось выгодным как британским властям, так и их разнообразным «информантам» создавать и поддерживать образ Индии, исключающий интеллектуальный динамизм и открытость переменам Ibid.. Таким образом, описываемый Киплингом в «Киме» образ жизни разных слоев населения Индии не мог возникнуть без активного участия самих индийцев, и во многом они сами «играли весьма важную роль в укреплении имперского правления и в поддержке существующего общественного строя» Ibid. p. 97..

1.3 История Большой игры

Важнейшую роль в сюжете романа играет так называемая Большая игра - долгосрочный политический конфликт между Россией и Великобританией в Центральной Азии, в частности на континентальных путях в Индию. Считается, что термин «Большая игра» был впервые использован в 1840 году капитаном шестого Бенгальского полка Артуром Конолли в письме к майору Генри Роулинсону, недавно назначенному агентом британского правительства в афганском городе Кандагар: «Впереди у тебя большая, благородная игра» Yapp M. p. 181.. Необходимо отметить, что сам термин мало использовался в литературе о Центральной и Южной Азии, пока «Ким» Киплинга не наделил его особой популярностью, что закрепило его за феноменом соперничества и интриг двух колониальных держав в регионе Becker S. «The `Great Game': The History of an Evocative Phrase», Asian Affairs, Vol. 43, 2012, p. 61..

Непросто определить границы Большой игры, учитывая многосторонность отношений Российской и Британской империй. Для объяснения феномена некоторые исследователи проводят параллели с Холодной войной, разыгравшейся спустя полвека после окончания российско-британского противостояния Схиммельпэннинк ван дер Ойе Д. Агенты Империи? Русское географическое общество и Большая игра // Российское изучение центральной Азии. 2014. С. 384.. Эти два противостояния бесспорно обладают рядом общих черт, такими как борьба не только и порой не столько за определенные территории, сколько за лояльность третьих лиц и контроль над ними, населявшими эти территории, редкость непосредственных вооруженных столкновений между двумя державами, и многое другое. При этом важной характеристикой Большой игры является то, что «местные центральноазиатские правительства не были включены в международную (тогда европейскую) систему в качестве ее формально равноправных членов. Идеологически они вообще не воспринимались великими державами как легитимные региональные акторы в силу их «отсталости» и слабости… Соотвественно, Центральная Азия почти не интересовала великие державы как таковая. Она воспринималась, прежде всего, как стратегический подступ к Индии, или в глубь России» Казанцев А. А. «Большая игра» с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия. М.: изд. МГИМО, Наследие Евразии, 2008. С. 102..

М. Япп в исследовании «Легенда Большой Игры» утверждает, что автор термина, вышеупомянутый Артур Конолли, в своем письме выражает надежды на «возрождение и обновление» Афганистана под мудрым протекторатом британских властей. В другой части письма в подтверждение своих слов Конолли напоминает своему собеседнику о высокой миссии Великобритании как «первого христианского государства», которую ее подданные обязаны выполнять в азиатских странах Yapp M. p. 181.. Таким образом, в данном контексте нет никакого намека на борьбу или противостояние с Российской Империей, а лишь сугубо «альтруистические» воззрения британского офицера. Примечательно, что и с одной и, с другой стороны, парадигма «благородной миссии европейских держав» имела прочное основание, хотя и с некоторыми отличиями. По мнению историка Е. Ю. Сергеева, «практически все европеи?цы были склонны рассматривать и британскую, и русскую экспансию в страны Востока как необходимое средство ликвидации местных деспотии? с их антигуманными законами, всеобщим бесправием, нищетои? и болезнями» Сергеев Е. Ю. Большая игра, 1856-1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М.: «Товарищество научных изданий КМК», 2012. С. 34..

Однако непосредственная «игра» на местах не преминула обнаружить свою жестокую суть и беспринципность. Ярким подтверждением этому может служить хотя бы тот факт, что все тот же Артур Конноли, автор термина и человек просвещенных взглядов, в 1842 году был обезглавлен вместе с другим выдающимся британским военным Чарльзом Стоддартом, после продолжительного пребывания в плену у бухарского эмира. Тогда только закончилась кровавая англо-афганская эпопея, принесшая империи много хлопот, и на казнь двух своих верноподданных британский кабинет «предпочел не реагировать, чтобы не терять лицо» Фурсов К. А. Большая Игра: взгляд из Британии. Обзор работ Питера Хопкирка // De Secreto / Сост. А. И. Фурсов. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2019. С. 22.. Таковы были правила игры, где человеческая жизнь превращалась в разменную монету политических маневров.

Обозначить точные даты начала Большой игры едва ли представляется возможным. Ее истоки лежат в опасении британцев по поводу того, что русские через Иран и Афганистан могут вторгнуться в их индийские владения. То, что русским была нужна Индия, следовало в том числе из легендарного завещания Петра I, в котором он якобы пророчил своим потомкам мировое господство, ключ к обладанию которым заключался в захвате Индии и Константинополя. Вряд ли будет преувеличением сказать, что основные апологеты жесткой политики Великобритании в пограничных к Индии территориях, верили в существование подобного завещания и каждый шаг русских расценивали как приближение к этой цели Смирнова Е. В. Россия и Индия // Россия и Восток: феноменология взаимодействия и идентификации в Новое время / Отв.ред. Н. Н. Дьяков, Н. А. Самойлов. СПб.: СПбГУ, Студия НП-Принт, 2011. С. 237.. Несомненен тот факт, что русские время от времени давали серьезный повод сторонникам существования завещания убедиться в своей правоте Например, см. Кубанов К. Г. Проекты российских военных экспедиций в Индию в XIX в.: причины и цели // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 298. С. 96-97.. Чего стоила договоренность Павла I с Наполеоном I о совместном походе в Британскую Индию через Иран Базиленко И. В. Россия и Иран: Военно-политический и культурологический аспекты двусторонних отношений в Новое время // Россия и Восток: феноменология взаимодействия и идентификации в Новое время / Отв.ред. Н. Н. Дьяков, Н. А. Самойлов. СПб.: СПбГУ, Студия НП-Принт, 2011. С. 45.. Смерть Павла в результате заговора помешала осуществлению этого прожекта.

Обратимся к действиям Британии. Опасения относительно Ирана как потенциального союзника французов или русских и Афганистана, который сам по себе представлял немалую угрозу, способствовали активизации деятельности британцев в этом регионе. В 1808 году был заключен договор с Ираном, как бы в противовес тайному союзу Наполеона с Александром, по которому шах обязывался не пропускать через свою территорию войска никакой страны в обмен на военную помощь и ежегодную субсидию империи. Однако, если действия в Иране можно отнести к обычным дипломатическим маневрам, то первыми непосредственными «игроками» можно было бы считать двух агентов британской разведки Чарлза Кристи и Генри Поттинджера, которые весной 1810 года были заброшены в дикие земли Белуджистана и Афганистана. Пользуясь различными легендами, которые мы не раз увидим в романе «Ким», от торговцев лошадьми до благочестивых хаджи, возвращающихся из Мекки, они тайно составляли подробные карты западных подступов к Индии для возможных боевых действий - отмечали колодцы, реки, естественные укрепления. Существует история, как один из проводников Поттинджера однажды заметил у него компас. Двадцатилетний лейтенант, однако, не растерялся и уверил спутника, что этот прибор указывает ему направление на Мекку - так он якобы понимал, в какую сторону молиться Фурсов К. А. Указ. соч. С. 13..

Первым участником Большой игры со стороны России, по мнению историка К. А. Фурсова, был двадцатичетырехлетний капитан Николай Муравьев, который был послан в 1819 году генералом Ермоловым с Кавказа в Хиву с миссией выяснить ситуацию с русскими пленными, захваченными на пограничных территориях Российской империи казахами и туркменами. Миссия была опасна, но удача сопутствовала Муравьеву, и вернувшись на родину, он составил подробнейший отчет о Хивинской земле и предложил план по ее скорейшему захвату Там же. С. 14-15.. На двух примерах видно, что молодые и амбициозные офицеры стали в каком-то смысле предтечами масштабных событий, развернувшихся в Центральной Азии ближе к середине XIX века. Своими передвижениями каждый из них предвосхитил будущие точки напряжения конфликта двух держав - Муравьев в Хиве, Поттинджер и Кристи в Афганистане. Видимо, должно было пройти еще некоторое время, чтобы практические возможности, теоретические опасения и геополитические интересы сошлись воедино в кабинетах высокопоставленных сановников двух держав, и правительства начали действовать всерьез.

30-ые годы XIX века британское правительство было занято налаживанием отношений с афганским эмиром в Кабуле. Вначале британским посланникам был оказан теплый прием. Однако, когда эмир Афганистана не получил поддержки у своего нового друга в борьбе против сикхов, он обратился к России, которая с готовностью ответила на запрос. Русские в этот момент как никогда были близки к тому, чтобы перетянуть Афганистан, этот последний рубеж на пути в Индию, на свою сторону. Но Британия оказала давление на министра иностранных дел России графа Нессельроде, и русское правительство отступило Там же. С. 19.. Британцы же не простили афганскому эмиру «измены» и уже в 1839 году, стянув войска, заставили его бежать из Кабула. Его место занял британский ставленник. Но среди местного населения нарастало напряжение, которое вылилось в убийство английских офицеров и осаду английского гарнизона в Кабуле, откуда британцы были вынуждены уйти Hopkirk P. The Great Game: On Secret Service in High Asia (Oxford: Oxford University Press, 2001), pp. 254-273..

Длительное перемирие и грянувшая Крымская война могли охладить пыл русских в их азиатских стремлениях, однако спустя всего два года, в 1858 году, Александр II отправляет графа Николая Игнатьева в Центральную Азию, с целью выяснить степень проникновения британцев в регион и в очередной раз наладить связь с Хивой и Бухарой. Вернувшись, граф стал одним из «ястребов» - группировки в правящих кругах Российской Империи, выступавших в том числе за активные действия в Центральной Азии. В результате победы «ястребов», в 1873 году началось успешное массированное наступление на Хиву, а в 1875 году, после подавления восстания в Кокандском ханстве, русские взяли города недалеко от Ташкента. Кольцо вокруг Индии, таким образом, сужалось как с северо-запада (Хива), так и с Севера (Кокандское ханство) Алексеев А. К. Россия и Центральная Азия: торгово-экономические и политические отношения в XVII - XIX вв. // Россия и Восток: феноменология взаимодействия и идентификации в Новое время / Отв.ред. Н. Н. Дьяков, Н. А. Самойлов. СПб.: СПбГУ, Студия НП-Принт, 2011. С. 28-29.. В 1884 году генерал Скобелев захватил крепость Геок-Тепе, после чего в состав России добровольно вошел город Мерв. До афганского Герата оставалось 400 километров Там же. С. 29..

Кульминацией же Большой Игры, когда стороны подошли к самой грани вооруженного столкновения, всего лишь через год стал небольшой оазис Пандждех на полпути из Мерва в Герат. Командующий русской армией генерал Комаров посоветовал члену афганской пограничной комиссии генералу сэру Питеру Ламсдену призвать афганцев покинуть оазис. Встретив отказ, Комаров приказал войскам наступать, не стреляя первыми. После первого раздавшегося выстрела русские выбили защитников оазиса. После этого вопрос состоял лишь в том, договорятся ли две державы или нет. Тем не менее парламентом были выделены огромные средства - военный кредит, королевский флот был приведен в боевую готовность (рассматривались удары по Владивостоку и Кавказу), вице-король Индии был готов выдвинуть армию в 25 тыс. человек Фурсов К. А. Указ. соч. С. 32.. В этой ситуации энергично повел себя эмир Абд-ур-Рахман, не желавший, чтобы его страна в очередной раз превратилось в театр военных действий. Фурсов К. А. также выделяет фигуру самого императора Александра III, «благодаря жесткой позиции которого Лондон не решился на войну» Там же.. В результате была создана афганская пограничная комиссия, решившая судьбу оазиса Пандждех и, по всей видимости, не только.

После этого эпицентр Большой игры сместился на Памир. Здесь мы подошли непосредственно ко времени действия «Кима». Британцы с помощью пандитов - наемников британской разведки из числа местного населения - давно изучали этот район. В 80-е-90-е годы XIX века по высокогорным дорогам Памира сновали разведчики, картографы и путешественники. Опасения у британской разведки на этот раз вызывала активная мирная деятельность русских в этом районе. В 1887 году была открыта Закаспийская российская железная дорога в Бухару и Самарканд, принесшая процветание в регион Алексеев А. К. Указ. соч. С. 30.. В Кашгаре в округе Синьцзян не без согласия Британии было открыто русское консульство, в котором обосновался известный англофоб Николай Федорович Петровский, фактически сосредоточивший власть над городом в свои руках. Несмотря на дружественные отношения с британцев и почетное членство в шведском и германском географических обществах, Петровский тем не менее проводил жесткий курс на освоение русскими Памира. Известен инцидент с британским офицером Янгхазбендом, который в 1890 году был радушно принят Петровским в Кашгаре, а в 1891 при возвращении через Памир в Индию был встречен русскими казаками во главе с полковником Ионовым, который вежливо попросил его немедленно покинуть Памир, поскольку это русская территория Hopkirk P. pp. 467-469.. Последовавший взрыв негодования в Лондоне привел к урегулированию границ в 1895 году. Сферы влияния двух держав разделил Ваханский коридор, отданный в суверенное владение Афганистану. Таким образом, «…памирская брешь, так долго беспокоившая британских стратегов была наконец ликвидирована... Ранее никому не принадлежавший узкий коридор, простирающийся на Восток до границы с Китаем, теперь стал суверенной территорией Афганистана. А десять миль - минимальная ширина коридора - так и остались расстоянием, на которое друг ко другу подошли Британская и Российская империи в Центральной Азии. Впрочем, достаточное, чтобы их границы никогда не пересеклись» (Перевод с английского мой - Н.О.) Ibid. p. 480..

Такова история Большой игры на момент написания и опубликования романа «Ким» в 1897-1901 годах. В первые же десятилетия XX века Большая игра сводилась преимущественно к разведывательной деятельности в регионе. Имела место и подспудная борьба за влияние и за лояльность местного населения, которая, однако, вскоре исчезла с переднего плана отношений двух держав. Стратегический союз в Первой мировой войне, революционные события в России и мощнейшее национальное движение против британского колониализма в самой Индии - все это затмило Большую игру в Центральной и Южной Азии.

1.4 Теории игры

Нидерландский историк и культуролог Й. Хейзинга - основоположник научной рефлексии на тему игры в культуре и игрового характера культуры. Знаковым стало его фундаментальное исследование «Homo ludens. Опыт определения игрового элемента культуры» (1938). В нем Хейзинга, в частности, проводит лингвистико-семантический анализ термина «игра», исследует закономерности и организацию этого феномена, уделяет внимание его различным видам, делая выводы о колоссальном значении игры в человеческой цивилизации. Определение игры, данное ученым, охватывает ее основные свойства в рамках его теории: «…мы можем теперь назвать игру свободной деятельностью, которая осознается как «невзаправду» и вне повседневной жизни выполняемое занятие, однако она может целиком завладеть играющим, не преследует при этом никакого прямого материального интереса, не ищет пользы, - свободной деятельностью, которая совершается внутри намеренно ограниченного пространства и времени, протекает упорядоченно, по определенным правилам и вызывает к жизни общественные группировки, предпочитающие окружать себя тайной либо подчеркивающие свое отличие от прочего мира всевозможной маскировкой» Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992. С. 24.. По мнению Хейзинги, игра надморальна, функционирует вне категорий добра и зла и вне «противопоставления мудрость - глупость» Там же. С. 16, С. 21.. Она действует по своим законам, устанавливая свой внутренний порядок и создавая в «несовершенном мире» - «временное, ограниченное совершенство» Там же. С. 21..

Примечателен подход к теории игры Ойгена Финка - немецкого философа-феноменолога, который учился у Эдмунда Гуссерля и Мартина Хайдеггера, а позже стал коллегой последнего во Фрайбургском университете. В очерке «Оазис счастья» (1957), входящем в труд «Игра как символ мира и другие сочинения» (1960), Финк определяет и анализирует эти экзистенциальные феномены, а именно: смерть, труд, власть, любовь и игру, и таким образом предлагая онтологическую интерпретацию, пополняет ряд своих предшественников-теоретиков игры Boronat N. S. M. `Oasis of Happiness - the play of the world and human existence: Eugen Fink's multidimensional concept of play' // MacLean M., Russell W., Ryall E. eds. Philosophical Perspectives on Play (New York: Routledge, 2016), p. 93-94.. Так, Финк, вслед за Хейзингой, утверждает, что игра - один из фундаментальных, онтологических принципов устройства человеческого бытия и что простое сопоставление этого явления с другими не дает нам адекватной концептуальной перспективы на игру, поскольку она их пронизывает и с ними неразрывно связана Fink E. `Oasis of Happiness.Thoughts toward an Ontology of Play' // Play as Symbol of the World: And Other Writings (Bloomington: Indiana University Press?, 2016), p. 18.. И вслед за Шиллером, что «лишь там человек целиком, где он играет», при этом добавляя, что это же утверждение актуально для феномена смерти, труда, власти и любви Ibid. p. 18.. Будучи философом-феноменологом, Финк сосредотачивает свое внимание на обнаруживаемой среди людей «полной путанице в языке, как только речь идет о том, какова конечная цель, судьба, истинное счастье человека» и на том, что явление игры отстоит от этого состояния человека, поскольку игре не свойственно обычное целеполагание (Здесь и далее у Финка перевод мой - Н. О.) Ibid. p. 20.. Финк говорит о том, что игра - аутотелическая деятельность, то есть имеющая цель сама в себе. И будучи лишенной утилитарных целей, игра способна удовлетворять жизненную потребность человека в стяжании свободы Ibid. p. 26.. Особенностью игры как основного феномена человеческого бытия является то, что игра подобна « «оазису» счастья, достижимому в пустыне танталовых мук», от которых игровой процесс нас освобождает Ibid. p. 20..