История медицины XIX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

После смерти Александра III ему наследовал его сын Николай. Надо сказать, что личность последнего русского императора привлекала и привлекает к себе внимание как современников, так и исследователей последующих эпох. Мнения о нём чрезвычайно разнообразны, порой диаметрально противоположны, особенно, если речь заходит о личных качествах. Но в целом, вопрос стоит следующим образом: насколько сам Николай II виноват в тех трагических событиях, какие пришлось испытать стране в его царствование и какие уничтожили и его самого с семьёй?

Скорее всего, Николай II не совсем ясно представлял, что необходимо делать в стране, какие меры могут спасти её от революционного взрыва. Не понимал он также до конца и неизбежности реформ в государстве, шёл на них только при крайней необходимости, под давлением окружения или обстоятельств, когда дальше медлить было просто невозможно. Поэтому многие действия правительства крайней оппозицией воспринимались как уступка, вырванная с боем, что, в значительной степени, и было на самом деле. У революционных партий складывалось ощущение, что достаточно ещё одного усилия - и власть императора будет свергнута, а это приводило к излишнему ожесточению, продолжению борьбы, в конце концов - пролитию крови. Немалую негативную роль в царствовании Николая II сыграли и обстоятельства его семейной жизни. Он был женат на Гессенской принцессе, которая стала императрицей Александрой Фёдоровной. Она во всём разделяла политические взгляды своего мужа, поддерживала его убеждение о высшем, божественном происхождении власти императора. Более того, Александра Фёдоровна была ещё более консервативно настроена, чем её супруг, проводила мысль о недопустимости каких-либо уступок ни либеральным кругам, ни, тем более, левым силам. Помимо того, долго ожидаемый наследник престола, царевич Алексей, родился с врождённой неизлечимой болезнью - гемофилией, и постоянный страх за жизнь сына не делал обстановку в семье императора спокойнее. Истерические черты характера императрицы получили благодатную почву, её склонность к мистике стала гипертрофированной, она постоянно ожидала излечения сына от потусторонних сил, что порождало присутствие в окружении императорской четы различных шарлатанов и проходимцев. Последний из них - Григорий Распутин - сыграл роковую роль в судьбе царской семьи.

Пожалуй, мало что так дискредитировало царя и царицу, авторитет царской власти вообще, как существование этого человека. Естественно, он не обладал той тайной властью, которую некоторые мемуаристы ему приписывали. Вся власть этого человека заключалась в способности останавливать кровь у царевича. Слухи, что по одной безграмотной записке бывшего конокрада и члена секты хлыстов меняют министров и других государственных мужей - не более, чем досужие вымыслы. И, конечно, сслухи о взаимоотношениях членов царской фамилии и Распутина не имели ничего общего с действительностью. Другое дело, что безудержный разврат, которому Распутин предавался за стенами Царского Села, его невероятные кутежи заставляли задуматься над вопросом, что делает этот человек рядом с царской семьёй. Основной вред, который нанёс Распутин - это непоправимый ущерб авторитету и царя, и идее царской власти вообще. Николай, оказавшийся перед выбором: выгнать Распутина, или поставить под угрозу жизнь сына, делал этот выбор не в пользу государства и собственного авторитета, во многом при этом уступая жене.

Очевидно, в слабоволии, которое проявлял Николай, в неспособности им осознать всю полноту и важность задач, стоящих перед правительством и им лично, и кроется главная трагедия этого человека и русского государства вообще.

Основной проблемой, с которой пришлось столкнуться правительству Николая II и с которой ему так и не удалось справиться, была проблема революционного движения. Политические партии начинают возникать в России в конце XIX - начале XX веков.

В 1898 году происходит первый съезд Российской социал-демократической рабочей партии, возникшей из марксистских кружков, действовавших в стране с конца 80-х гг. XIX века. Но первый съезд лишь провозгласил о создании партии, а все основные положения - программа, устав - были приняты на втором съезде, который прошёл в 1903 году. Именно на этом съезде оформились два течения в партии: большевиков, лидером которых стал В.И.Ульянов (Ленин) и меньшевиков, во главе которых был Ю.О.Мартов; несколько иную позицию занимал «первый русский марксист» Г.В.Плеханов, но он не обладал возможностью примирить обе фракции, его уважали как теоретика, но не более. Камнем преткновения стал вопрос о том, кто может являться членом партии. Меньшевики выступали за создание партии европейского типа, с относительно свободным членством, главным в котором бы явились согласие с основными положениями устава и программы и поддержка партии уплатой членских взносов. Ленин настаивал, чтобы к этим положениям добавили обязательное участие в работе одной из первичных организаций. В условиях России, где не существовало политических свобод, принятие этого положения означало переход каждого члена партии на нелегальное положение. Ленин вообще стремился к созданию, как он говорил, «партии нового типа», построенной по военному образцу, где была бы непререкаемой власть центральных органов. Ленину удалось создать такую партию. Основанная на жёстком централизме, она отличалась от остальных монолитностью и сплочённостью.

В 1902 году сложилась также Партия социалистов-революционеров, или эсеров, как их часто называли. Лидером партии был В.М.Чернов. Эсеры являлись прямыми наследниками народовольцев. Так же, как и их предшественники, они видели возможность перехода к социализму в России через крестьянскую общину. Одним из методов их работы был индивидуальный террор, направленный против виднейших представителей власти. Так же, как и народники, эсеры считали, что именно с его помощью можно запугать правительство, заставить пойти на уступки, а также, при благоприятном стечении обстоятельств, и «расшевелить» народные массы, вызвать стихийный бунт, который эсеры и возглавили бы. Для осуществления террористических актов была создана глубоко законспирированная боевая организация партии социалистов-революционеров, в которую, тем не менее, удавалось проникать провокаторам из охранки. Самый удачливый из них, Азеф, длительное время был даже её руководителем. Объяснялся такой парадокс тем, что именно на эсеров, с их бомбами и браунингами, а не на большевиков, делавших ставку на кропотливую, долгую работу в массах, было обращено внимание лучших сил полиции.

До царского манифеста 17 октября 1905 года, даровавшего некоторые политические свободы, легальная деятельность любых партий, не только левого направления, была невозможна. Поэтому эсеры и социал-демократы до этого события были единственными партиями в России. Этими двумя партиями не исчерпывается все многообразие политической жизни. Необходимо ещё упомянуть об анархистах, виднейшим идеологом которых был князь Пётр Кропоткин. Правда, несмотря на отдельные вспышки активности, анархизм в России так и не получил массовой поддержки.

Всё более существенным фактором в революционном движении России становится его рабочая составляющая. Забастовки, начиная со знаменитой Морозовской стачки (1885 год), являются наиболее заметной формой борьбы рабочего класса за свои права. Среди рабочих ведут свою агитацию революционные партии; особенно популярной в рабочей среде была деятельность социал-демократов. Одной из форм пропаганды была организация рабочих кружков, в которых изучались вопросы революционной теории, обсуждались текущие проблемы. Задачей революционных партий и организаций являлась радикализация рабочих протестов, стремление придать забастовкам политический характер и внушить забастовщикам, что коренное улучшение их положения невозможно без изменения существующего строя. Нельзя сказать, чтобы правительство не видело этой опасности. Видную роль в борьбе с революционными идеями сыграл начальник московского охранного отделения полковник С.В.Зубатов. Появился даже термин «полицейский», или «зубатовский» социализм. Суть его заключалась в том, чтобы системой различных мероприятий, организацией кружков по интересам, спортивных секций и т.д. отвлечь рабочих от революционной агитации и пропаганды. При этом полиция иногда даже вмешивалась в производственные конфликты на предприятиях, выступая на стороне рабочих против предпринимателей. Правда, касалось это, прежде всего, наиболее вопиющих случаев. Параллельно Зубатов, пользуясь широкой сетью информаторов в рабочей среде, активно внедрял своих агентов в революционные организации, и в начале века в Москве не было ни одной, о деятельности которой охранка бы не знала.

В области экономической политики особенно заметной была деятельность С.Ю.Витте - министра финансов в 1892 - 1903 гг. При помощи государственных рычагов он стремился стимулировать индустриализацию страны. Решающее значение имела денежная реформа в 1897 году, в соответствии с которой вводился золотой рубль и свободный обмен бумажных денег на золото. Это привлекало иностранных предпринимателей, которые из-за дешевизны рабочей силы и богатой сырьевой базы предпочитали вкладывать деньги в тяжёлую промышленность, что способствовало индустриализации страны. Интенсивно шло железнодорожное строительство: в год прокладывалось до трёх тысяч километров железных дорог, была построена Транссибирская магистраль. В целом, Россия являлась страной со средним развитием капитализма.

Ситуация в России осложнялась большим количеством противоречий, главным из которых было противоречие между интенсивно развивающейся промышленностью и крайне отсталым сельским хозяйством. Немало было противоречий и в деревне - между помещичьим землевладением и крестьянским малоземельем, между зажиточными крестьянами и бедняками, между стремящимися к самостоятельности крепкими хозяевами и общинным укладом жизни. Городские противоречия сказывались в расхождении интересов рабочих и работодателей. В политической области самым главным, пожалуй, являлось противоречие между экономической мощью буржуазии и её крайне низким представительством во властных структурах, поскольку главная роль в них принадлежала родовой аристократии и вообще дворянству. Хватало проблем и по национальному вопросу: наиболее одиозным в левой прессе считалось ущемлённое положение евреев. В России существовала черта осёдлости, охватывавшая места традиционного со времени средневековья их расселения: в основном, территории Малороссии, Польши, Литвы и Белоруссии. Объясняется такой повышенный интерес к этой проблеме тем, что многие левые газеты издавались на деньги еврейских предпринимателей, много было евреев и среди оппозиционных журналистов.

Но еврейским вопросом отнюдь не исчерпывались национальные проблемы. Можно назвать, хотя бы, положение поляков в Российской империи. После двух восстаний - 1830-1831 гг. и 1863 г. - поляки лишились своей автономии, из административного деления Российской империи исчезло название «Царство Польское», да и вообще «Польша», употреблялся эвфемизм «Привисленский край». Учитывая исторически сложившуюся специфику отношений между Польшей и Россией (несколько столетий борьбы с переменным успехом, три раздела Польши и т.д.), можно понять, почему среди революционеров всех направлений было так много поляков. Государством проводилась политика русификации, главным содержанием которой было отсутствие во многих национальных районах национальных школ, невозможности без знания русского языка сделать хотя бы минимальную карьеру - всё это вызывало и недовольство, и протесты. Но были и положительные черты в национальной политике самодержавия, и самым основным можно назвать тот факт, что за всё время существования Российской империи ни один народ, даже самый малый, не исчез, чего нельзя сказать, обращаясь к истории США, Английской и Французской колониальных империй. При включении в состав России новых территорий на юге и юго-востоке местная феодальная элита приравнивалась в своих правах к русскому дворянству. Во многих случаях правительство сохраняло местные традиционные структуры, не вмешиваясь в их внутреннюю жизнь.

Во внешней политике страны в это время можно отметить следующие тенденции - укрепление союза с Францией, достаточно прохладные или почти враждебные отношения с Великобританией, борьба с Австро-Венгрией за влияние на Балканах и дальневосточный вопрос, где главным противником России являлась Япония. Впервые интересы двух государств столкнулись после японо-китайской войны 1894 года, когда Россия выступила против аннексии Японией Ляодунского полуострова. Россию в этом вопросе поддержали Франция и Германия. Япония была вынуждена отступить. С этого момента она начинает целенаправленно готовиться к войне с Россией. Россия тоже начинает укреплять свои позиции на Дальнем Востоке и в Манчжурии. В 1898 году арендуется Порт-Артур на Ляодунском полуострове, строится Китайско-Восточная железная дорога, после восстания ихэтуаней в 1900 году русские войска вводятся в Манчжурию. В 1902 году заключается англо-японский союз, имеющий откровенную антирусскую направленность, который активно поддерживается США. Напряжённость в отношениях нарастала, кульминацией явился конец 1903 года, когда из-за русских концессий в Корее, которую Япония считала своей сферой влияния, ее правительство сочло возможным начать войну.

В ночь на 26 января 1904 года японский флот без объявления войны напал на русскую Тихоокеанскую эскадру на рейде Порт-Артура, нанеся ей серьёзные потери. Одновременно у корейского порта Чемульпо после героического боя с японской эскадрой своими командами были взорвана канонерская лодка «Кореец» и потоплен крейсер «Варяг». Началась русско-японская война. Расчёт японского командования строился на уничтожении русского флота, высадке японских сухопутных сил в Корее и на Ляодунском полуострове и вытеснении русской армии из Манчжурии. Сначала борьба развернулась на морском театре военных действий. Во главе Тихоокеанской эскадры был поставлен вице-адмирал С.О.Макаров, видный учёный-гидрограф, основоположник теории непотопляемости кораблей и выдающийся военно-морской теоретик. К сожалению, его блестяще начавшаяся деятельность на посту командующего трагически оборвалась. Макаров погиб вместе с большей частью команды броненосца «Петропавловск». Там же погиб и художник-баталист В.В.Верещагин. После этого события активность флота резко упала, японцы постепенно высадили войска на материке, осадили Порт-Артур. Попытка прорыва эскадры во Владивосток завершилась неудачей.

На суше дела тоже шли не лучшим образом: несмотря на героизм солдат и младших офицеров, старший командный состав проявлял редкую безынициативность, проигрывая одно сражение за другим. Главнокомандующий генерал А.Н.Куропаткин предпочитал выжидать, отступать, даже перед меньшими японскими силами. Героически держался Порт-Артур, в обороне активно использовались силы эскадры. Душой обороны был генерал Р.И.Кондратенко, но после его гибели генерал А.М.Стессель сдал крепость японскому командованию, хотя еще не были использованы все возможности для сопротивления. С падением Порт-Артура все силы японцев могли быть переброшены в Манчжурию. Куропаткин видел эту опасность и попытался разбить противостоящие ему силы до подхода подкреплений. В феврале 1905 г. произошло крупнейшее за войну сухопутное сражение при Мукдене, в котором с обеих сторон приняли участие 660 тысяч человек. Как и предыдущие сражения (у Шахэ, Ялу, Вафангоу, Ляояна), оно завершилось победой японцев. Если раньше русское командование зачастую давало приказ на отступление, не зависимо от обстановки, то теперь победа японцев не вызывала сомнений: им едва не удалось осуществить окружение.

Последним сражением русско-японской войны был Цусимский морской бой 14-15 мая 1905 года, когда при попытке прорыва во Владивосток 2-я и 3-я Тихоокеанские эскадры под командованием вице-адмирала З.П.Рожественского, совершив до этого беспримерный переход из Балтийского моря в Японское, были уничтожены и частично пленены превосходящими силами японского флота. Причиной поражения явилось превосходство японцев в скорости флота и количестве средней артиллерии. На втором этапе боя, ночью, сказалось преимущество японцев в количестве миноносцев, торпедные атаки которых завершили разгром.

В августе 1905 года в Портсмуте был заключён мирный договор, по которому Япония получала арендные права на Ляодунский полуостров, южную часть Сахалина, право эксплуатации Южно-Манчжурской железной дороги и права рыбной ловли вдоль русских территориальных вод. Мир в равной степени был необходим обеим сторонам: Россия, далеко не исчерпав всех возможностей, стремилась покончить с войной, так как в стране разгорался революционный пожар, Япония же настолько была истощена войной, что в стране уже практически не оставалось резервов, а русская армия уже обладала к этому времени заметным численным превосходством и продолжала его наращивать.

Недовольство народных масс, усугубленное экономическим кризисом 1899 - 1903 гг., тяготы, связанные с войной, чувство национального унижения из-за поражений в войне, причины которых связывались, прежде всего, с бездарностью высшего командования и правительства в целом, революционная пропаганда привели к революции 1905 - 1907 гг. Поводом к началу революции послужил расстрел правительственными войсками мирной, даже промонархической, демонстрации в Петербурге на Дворцовой площади 9 января 1905 года. Тотчас по всей стране начались забастовки протеста, во время которых выдвигались самые радикальные политические лозунги.

Манёвры правительства, попытки сбить революционный накал, ни к чему не привели. К лету забастовочное движение охватило всю страну, а осенью началась всероссийская политическая стачка. Волнения перекинулись и на армию: 14 июня произошло восстание на броненосце «Потёмкин». В ходе всероссийской политической забастовки во многих местах власть де-факто переходила в руки трудящихся, как, например, в городе Иваново, где возникли первые в истории России Советы, решавшие многие текущие вопросы жизни города в обстановке полного паралича официальной власти.

17 октября 1905 года царь издал манифест, в котором даровались многие, доселе неслыханные права: свобода слова, печати, собраний, союзов, совести, декларировались конституционные принципы государственного устройства. Манифест послужил сигналом к образованию политических партий, наиболее крупными из которых стали Партия конституционных демократов или кадетов, «Союз 17 октября» или октябристы. Обе партии имели буржуазный характер, но различались по составу и программам. Кадеты выступали в целом за либеральное развитие, конституционную монархию, частную собственность. В партию в основном входили представители интеллигенции: врачи, адвокаты, преподаватели. Октябристы являлись партией крупной буржуазии, которая, в целом, была удовлетворена свободами, дарованными манифестом. Помимо этого, консолидировались и силы правого, монархического лагеря - наиболее известными из них были «Союз русского народа» и «Союз Михаила Архангела». Эти партии ставили своей целью всемерную поддержку самодержавия, манифест считали недопустимой уступкой левым. В общем, страна разделилась на три лагеря: левый радикальный, умеренный и правый радикальный.

Осенью 1905 года революция достигла своего пика. По примеру Иваново создавались советы рабочих депутатов, восстания произошли в армии и на флоте, самым известным стало восстание на крейсере «Очаков», руководимое лейтенантом П.П.Шмидтом. Помимо этого произошли восстания в Кронштадте и во Владивостоке. В начале декабря правительство, почувствовав поддержку значительных слоёв населения, перешло в наступление. Левые силы неправильно оценили Манифест, решив, что власть дрогнула, ослабела, достаточно ещё нажать - и она рухнет. Но правительство оправилось от состояния шока первых месяцев революции и дальше отступать не собиралось. Вооружённое восстание в Москве было подавлено в декабре. Манифест - это максимум того, чего можно было добиться от монархии силой.

В 1906-1907 гг. революционные вспышки продолжались, но они были уже не столь опасны для власти. Волнения в основном охватили деревню, где нередко жертвами стали помещики. Порой повторялись самые дикие сцены пугачёвщины, но везде волнения были усмирены, нередко с применением войск. Завершением революции может считаться роспуск царём Государственной Думы 3 июня 1907 года, что можно рассматривать как государственный переворот.

Важнейшими достижениями революции можно считать достижение значительных политических свобод, обнародованных в Манифесте, создание пусть сильно ограниченного, но всё же парламента в лице Государственной Думы, отмену выкупных платежей для крестьян, широкий охват профессиональными союзами рабочих различных отраслей промышленности. К издержкам революции можно отнести многочисленные человеческие жертвы с обеих сторон, всеобщее озлобление, переход правительства на несколько более консервативные позиции, чем это было объявлено в Манифесте, что во многом явилось следствием неумеренных, не сообразованных с обстановкой требований к власти в Думе. Поражение революции означало, что самодержавие ещё достаточно крепко. Вопрос состоял в том, как оценить её результаты. По сути, в ходе революции удалось добиться того, о чём многие десятилетия мечтали российские демократы. С другой стороны, некоторые, и даже довольно радикально до революции настроенные деятели, устрашившись революционных эксцессов, разочаровались в своих прежних идеалах, признали революцию абсолютным злом, став убеждёнными сторонниками эволюционного развития. Манифестом этих кругов стал сборник статей нескольких ведущих публицистов и философов - «Вехи», вышедший в 1909 году.

Руководителем внутренней политики государства после поражения революции 1905 г. был Пётр Аркадьевич Столыпин, назначенный сначала министром внутренних дел, а затем - и премьер-министром. Основным содержанием политики нового кабинета после подавления революции было создание условий для расширения социальной базы царизма в обществе, главным образом, в деревне. Инструментом этой политики должна была стать Столыпинская аграрная реформа, разрешающая крестьянам свободный выход из общины вместе с землёй, выделение крестьянских наделов в отруба и хутора, создание Крестьянского банка, который поощрял такое выделение, а также переселение крестьян за Урал, где было много свободной земли. Последнее предполагалось сделать для того, чтобы ослабить напряжённость в центральных губерниях России, в которых крестьяне задыхались от малоземелья. Надо отметить, что реформа Столыпина не достигла всех своих целей, но оценить её объективно, всё же, нельзя, поскольку реформатор рассчитывал на длительную перспективу, не менее 20 лет; история же отвела на нее меньше шести лет - до начала Первой мировой войны. К недостаткам реформы следует отнести излишний бюрократизм в её проведении, когда к самым разным регионам подходили с одинаковыми мерками, а опыт проведения реформы показал, что с наибольшим успехом она проходила на Украине, в Поволжье и на Северном Кавказе, то есть там, где плодородие почв позволяло выделившемуся хозяйству добиться процветания. Наименьшим успехом реформа пользовалась в центральных губерниях, где главной проблемой было малоземелье. Выход из общины для большинства мог закончиться только продажей земли и уходом в город. Теоретически выход был в передаче части помещичьих земель крестьянам, но Столыпин совершенно сознательно не шёл на это, так как ликвидация экономических основ существования помещиков совершенно не входила в его планы. За Урал переселилось 3 миллиона человек, из них назад вернулось немногим более 17%, и это не сняло проблемы малоземелья. Деятельность Столыпина закончилась трагически: в 1911 году он был убит провокатором, агентом охранки Мордехаем Богровым в Киевском оперном театре.

В целом развитие России до начала Первой мировой войны характеризуется экономическим подъёмом, когда интенсивно развиваются все отрасли промышленности, создаются промышленные монополии, идёт процесс сращивания банковского и промышленного капиталов, то есть налицо все признаки империализма. При этом надо отметить, что по уровню энерговооружённости передовые русские предприятия превосходили аналогичные в самых развитых капиталистических странах: США и Германии.

Революционное движение в это время переживает явный спад, партии радикального направления теряют своих членов, разочарованных после поражения революции, руководство этих организаций в подавляющем большинстве находится за границей, в эмиграции, в ссылках. Некоторое оживление отмечается лишь с 1912 года, когда достигается уровень 1904 года, но только по количеству забастовок, а отнюдь не по процентному охвату рабочего класса.

Терапия

Успехи патологической анатомии к началу XIX века выявили недостатки клинической семиотики и необходимость новых способов исследования патологических изменений внутренних органов. Отражением этого во Франции и других странах была реформа медицинского образования. Приближение преподавания медицины к постели больного заставило врача-преподавателя действовать и думать по-иному. Под влиянием развития естественных наук -- физики, химии -- в XIX веке, особенно во второй его половине, клиническая медицина стала приобретать характер естественнонаучной дисциплины. На клинические дисциплины оказало большое влияние развитие анатомии, а в середине и во второй половине XIX века развитие экспериментальной .физиологии и микробиологии.

Круг знаний клинических дисциплин увеличился. Частная патология расширилась, так как в XIX веке одно за другим следовали исследования и описания новых форм болезней. Существенно изменились в XIX веке диагностика и терапия. В начале XIX века были введены два новых метода клинического исследования -- перкуссия и аускультация. Клиническая медицина в XIX веке обогатилась множеством более точных и совершенных методов диагностики. В середине XIX века широко было введено в практику измерение температуры тела больного, лабораторные клинические анализы и получили широкое применение в медицине исследования с помощью зеркал: были предложены маточное зеркало (Эгинет), глазное зеркало, офтальмоскоп (Гельмгольц, 1852). Гортанное зеркало (ларингоскоп) было 'первоначально применено для физиологического исследования гортани и для наблюдения над движениями ее при образовании звуков-и голоса. С 1838--1840 гг. оно было предложено для целей диагностики, но затем оставлено и только в 1857--1858 гг. введено в клиническую практику Тюрком и Чермским. Изобретение кимографа (Людвиг, 1847) не только способствовало разработке методов экспериментального физиологического и патологического исследования, но, сделав возможным регистрацию изменяющихся явлений, содействовало разработке ряда методов функционального исследования, получивших приложение как в эксперименте, так и в клинической практик-- изучение электричества позволило применить его в клинике. Были созданы методы электродиагностики.

В середине и второй половине XIX века диагностическая методика быстро совершенствовалась. Клиника использовала созданные физикой осветительные и оптические приборы, благодаря чему глаз врача проник во внутренние полостные органы живого человека. Цистоскоп (Нитце), гастроскоп (Куссмауль), бронхоскоп, тождественные по своей идее приборы, не только открыли новые диагностические возможности, но и получили применение при внутриполостных терапевтических вмешательствах. Созданные физиками измерительные приборы и методы позволили врачам по-новому ставить вопросы функциональной диагностики (измерение кровяного давления, сфигмоманометрия, электрокардиография и т. д.). Благодаря развитию органической химии клиническая медицина значительно усовершенствовала диагностику путем применения ряда лабораторных методов химического анализа (для исследования мочи, желудочного содержимого, крови и т. д.). Наряду с качественным и количественным анализом в клинической лаборатории все больше внимания стали уделять физико-химическим методам (криоскопия мочи и крови и т. п.). Крупное место в клинике завоевала морфологическая диагностика, т. е. изучение гистологических структур и форменных элементов жидких и плотных частей и выделений организма (лейкоцитарная формула крови, морфологические элементы мочи, эксудатов, спинномозговой жидкости, тканей опухолей и т. д.). В середине XIX в. для отыскания паразитов был применен микроскоп.

К началу XX века диагностические возможности врача расширились в результате успехов, достигнутых микробиологией и иммунологией (методы микробиологии по выделению болезнетворных возбудителей, иммунобиологические пробы различного характера, реакции связывания комплекта, аллергические и антитоксические реакции при туберкулезе, скарлатине, дифтерии и других инфекционных заболеваниях). Усовершенствование диагностических методов способствовало уточнению клинической симптоматологии и облегчало распознавание болезней. Постепенно клиническая медицина все больше отходила от врачебной интуиции и становилась научно обоснованной дисциплиной.

Методы лечения во второй половине XIX века также претерпели существенные изменения. В первую очередь это сказалось на лекарственной терапии. Развитие ее шло параллельно с развитием аналитической и синтетической химии. Одним из наиболее выдающихся открытий было синтетическое получение в 1842 г. отечественным химиком, профессором Казанского университета Н. Н. Зининым анилина из нитробензола. Синтез анилина, этого важнейшего полупродукта анилокрасочной промышленности, положил начало бурному развитию этой отрасли химической промышленности, имеющей близкое отношение к медицине. В середине XIX века развитие химии как науки в значительной степени было обусловлено тем., что зародившаяся уже на почве технического переворота крупная химическая промышленность требовала научно обоснованной технологии. Разработка этого нового направления в химии была завершена не в странах Западной Европы, где она была начата, а в России А. М. Бутлеровым, создавшим в 1861 г. новую теорию химического строения органических веществ. Исключительную роль в развитии химии сыграло открытие Д. И. Менделеевым периодического закона.

В фармакологии были применены физиологические методы и таким путем создалась экспериментальная, опытная фармакология. В первую очередь были исследованы фармакологически и химически многие природные лекарственные вещества (главным образом растительного происхождения), установлены их важнейшие действующие начала; многие из этих веществ были получены в химически чистом виде, благодаря чему появилась возможность более обоснованного научного их применения и точной дозировки. Развитие синтетической химии и химической промышленности обеспечило получение синтетическим путем ряда лекарственных веществ, как подобных получаемым из природных естественных материалов, так и совершенно новых. В связи с успехом физики, химии и промышленности вторая половина XIX века характеризовалась быстрым ростом фармацевтической промышленности и медикаментозной терапии.

В клинической медицине в странах Западной Европы во второй половине XIX века преобладало учение Вирхова. Оно способствовало изучению материального субстрата болезни, углубляло понимание тонких изменений клеток и отдельного органа при определенной болезни. Морфологический подход дал плодотворные для клиники результаты, и казалось, что он окончательно решил вопрос не только о локализации болезни («sedes morbi», по терминологии Морганьи), но и о самой сущности болезни (causa morbi).

Локалистический подход фиксировал внимание врача на статике патологического процесса в ущерб биологическому пониманию болезни как явления динамического. Локалистический подход вирховской школы господствовал в клинике второй половины XIX века и даже был расширен многими последователями Вирхова значительно дальше границ, поставленных самим основателем этой теории. В терапии локалистический подход привел к стремлению повлиять на местоположение болезни, на больной орган, к исканию лечебных средств, действующих не на самую сущность болезни или на весь организм, а только на клетки больного органа. Локалистический метод не мог найти достаточно научного морфологического обоснования для терапевтических приемов, влияющих на весь организм, а не на больной орган, на местный болезненный процесс, и потому отвергал их.

В Западной Европе большинство клиницистов пошли за Вирховом, но изредка все же делались критические замечания. Так, французский клиницист Труссо, разбирая основные положения Вирхова, писал в 60-х годах: «Поневоле спросишь себя, не ведет ли прямо к уничтожению всякой терапии микрография в своем последнем выражении, в целлюлярной патологии Вирхова... Ибо, смотря на живой организм, как на небольшой мирок, состоящий из разнородных и независимых один от другого элементов, она, естественно, отвергает всякое общее лечение, которое не может оказывать влияния на элементы, не сходные и до некоторой степени противодействующие один другому. Она (целлюлярная патология) забывает о человеке и думает лишь о клеточках и теряется, таким образом, в бездне бесконечно малых величин».

Основные ошибочные положения клеточной патологии Вирхова оказали задерживающее влияние на развитие теоретических обобщений в области клинической медицины. За Вирховым последовали некритически воспринявшие его учение многие даже крупные представители клинической медицины в разных странах. Среди наиболее ортодоксальных последователей Вирхова в Западной Европе надо назвать Траубе. Людвиг Траубе (1818--1878), ученик Пуркинье, Мюллера и Шкоды, профессор терапии в Берлине, был в Германии представителем экспериментального метода в патологии. При экспериментальной перерезке блуждающего нерва Траубе отметил изменения в легких. Он изучал явления кризиса, лихорадку, связь между заболеванием сердца и почек, действие наперстянки и других лекарственных веществ. Траубе опубликовал исследования, касающиеся происхождения сердечных тонов, тромбоза, эмболии и др. После исследований Траубе систематическое измерение температуры у лихорадящих больных стало общепризнанным методом клинического наблюдения. В своих теоретических обобщениях Траубе был в плену клеточной патологии Вирхова, его локалистических воззрений и анатомического направления. Траубе полностью разделял локалистические концепции и удовлетворялся морфологической трактовкой патологических процессов.

Невозможность найти морфологический субстрат для действия лекарств и терапевтических мероприятий многих клиницистов середины и второй половины XIX века привели к очень сдержанному отношению к вопросам терапии, отношению, граничившему часто с терапевтическим нигилизмом. В наибольшей степени такой «терапевтический нигилизм» проявился у труппы клиницистов так называемой новой венской школы в середине XIX века. Они признавали закономерным только «естественнонаучное исследование» болезни и игнорировали «лечебное искусство», г. е. терапию. Представители венской школы считали, что медицина должна быть наукой, а не искусством. Но к середине XIX века была научно обоснована только диагностика. Ее новая венская школа и относила к науке. Слабо разработанную терапию оставили за пределами науки, т. е. предоставили ей далее оставаться сферой интуиции и эмпирии. 'Считая лечение, особенно лекарственное, знахарством, представители так называемого терапевтического нигилизма ие только не способствовали научной разработке и обоснованию лечения, нона деле предоставили эту практически важнейшую область знахарям. Сторонник венской школы краковский терапевт И. Дитль в 1845 г. писал: «Уже пробил последний час лишенной почвы эмпирии; только то, что имеет строго научное, естественноисторическое обоснование, должно переноситься в практическую медицину; все остальное относится к области мистики. Наши предшественники интересовались результатами лечения, мы интересуемся результатом нашего исследования. Врач должен быть только естествоиспытателем, но не представителем лечебного искусства. Медицина -- наука, а не искусство. В знании, а не в нашей практической деятельности наша сила». В этом высказывании характерно противопоставление знания практической деятельности. Другой представитель терапевтического нигилизма И. Шкода заявлял: <"Лучшее, что можно делать при лечении внутренних болезней, -- это ничего не Делать». Отрицая лечебную сторону врачебной деятельности, представители «терапевтического нигилизма» мешали развитию научной медицины.

Вторая половина XIX века характеризовалась значительной дифференциацией медицинских наук. Накопилось большое количество новых Фактов, в результате всестороннего изучения которых значительно развились диагностические и терапевтические методы, усложнились методы обучения. Все это создало необходимость разделения медицины как науки И предмета преподавания на большее число разделов. В это время из терапии выделились в качестве отдельных отраслей медицины и самостоятельных предметов -преподавания невропатология, психиатрия, дерматология с венерологией и педиатрия. Из хирургии в то же время таким же путем выделились гинекология, офтальмология и оториноларингология. Процесс дробления основных медицинских дисциплин и выделение новых специальностей продолжается в XX веке. Царящая в медицинских кругах капиталистических стран конкуренция между врачами доводит такую специализацию до вредных крайностей. Вирховекая локалистическая патология в известной мере является и «теоретическим обоснованием» для появления специалистов по заболеваниям одного органа, одного метода, забывающих необходимость учитывать состояние всего организма больного.

Конец XIX века ознаменовался рядом открытий, оказавших большое влияние на развитие медицины и способствовавших созданию новых ее практических отраслей (рентгенологии, эндокринологии). Такую роль сыграли открытия Броун-Секара, Рентгена и супругов Кюри. Французский физиолог и невропатолог Ш. Э. Броун-Секар (1817--1894), автор многих экспериментальных работ по физиологии и патологии нервной системы, животной теплоте, исследовал функции желез внешней и внутренней секреции. Исследования желез внутренней секреции (надпочечник и др.) привели его к мысли о возможности использовать препараты их желез для лечения. В 1889 г. Броун-Секар выступил с сообщением об опытах с шгъекциями водных вытяжек из яичка собак и морских свинок, поставленных им на себе на 72-м году жизни. Эти опыты Броун-Секара положили начало научной опотера-пии и способствовали развитию учения о железах внутренней секреции-В 80--90-х годах XIX века новая наука бактериология (микробиология, по современной терминологии) значительно повлияла на развитие клинических дисциплин. Многим врачам и исследователям этого периода, так называемой бактериологической эры, казалось, что все проблемы медицины будут разрешены по пути бактериологии--открытием возбудителей патологических процессов и специфических мер, воздействующих на возбудителей. Успехи бактериологии повели и к односторонней переоценке лабораторных исследований в клинике. Многие врачи были тогда склонны первостепенное значение придавать лабораторной диагностике, отодвинув на второе место клиническое наблюдение у постели больного. Лабораторные исследования стали заменять непосредственное наблюдение над больным. Особенное распространение этот «техницизм» в распознавании и лечении заболеваний получил в Германии. Некоторые немецкие врачи (Кох) считали, например, что с открытием туберкулезной бактерии и получением туберкулина полностью решены задачи лечения и ликвидации туберкулеза, что достаточно выработать надлежащее количество туберкулина и туберкулез исчезнет. паталогический анатомия рентгенология терапия

Вильгельм-Конрад Рентген (1845--1923), профессор физики в Вюрцбурге, изучал свечение ь круксовских трубках в зависимости от формы анода. В затемненной комнате работал индуктор. Когда Рентген включил ток, то он увидел кусочек экрана, флуоресцирующего под воздействием ультрафиолетовых лучей. К своему изумлению Рентген заметил, что каждый раз при включении индуктора экран светится и трубка работает. Рентген загородил трубку картоном, затем книгой, позднее доской, но экран продолжал светиться. Семь недель интенсивной работы Рентген потратил на исследование свойств новых, неизвестных до того времени человечеству лучей. В декабре 1895 г. он сделал первое сообщение о новом виде лучей, способных проникать сквозь непрозрачные тела и вызывать изменения фотографической пластинки. В 1896 г. последовало второе сообщение и в 1897 г. -- третье. В этих трех небольших сообщениях Рентген описал основные физические свойства открытых им лучей, которые в его честь получили название рентгеновых.

Рентген произвел и первые снимки: костей рук, набора разновесов в деревянном ящике и т. п. В 1905 г. в рентгенодиагностике применена висмутовая каша как контрастное вещество. Рентгеновы лучи получили широкое применение в медицине для диагностики и терапии. Работы Рентгена послужили фундаментом для создания новой науки--рентгенологии и стали исходной точкой ряда экспериментальных и теоретических научных работ.

После открытия Рентгеном его лучей французский физик А. Беккерель в связи с этим открытием исследовал явления флуоресценции, т. е. способность некоторых веществ светиться, если на них падают световые лучи. В качестве вещества, освещение которого вызывает сильную флуоресценцию, Беккерель изучал соединения урана, помещая их на фотографическую пластинку и выставляя на солнечный свет. Беккерель держал в одном шкафу урановые соли и фотографическую пластинку и в 1896 г. неожиданно обнаружил, что фотографическая пластинка изменилась, хотя находившиеся рядом с ней урановые соли не были освещены солнечными лучами. Оказалось, что уран сам по себе выделяет лучистую энергию. Такое свойство урана было названо радиоактивностью (излучающая деятельность).

В 1897 г. французский физик Пьер Кюри (1859--1906) и его жена, полька но происхождению, Мария Склодовская-Кюри (1867-- 1934) начали исследования радиоактивности, обнаружив два радиоактивных вещества -- радий и полоний. Радиоактивная способность радия оказалась значительно выше, чем урана. В 1910 г. Мария Склодовская-Кюри выделила радий в чистом виде. Физики доказали материальную природу радиоактивных излучений. В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» отмечал, что открытие радия и исследования радиоактивности дали новое подтверждение научного материализма. Открытие радиоактивности способствовало развитию медицины. Лучи радия применяют при лечении злокачественных новообразований. Использование лучей Рентгена и радия в целях распознавания и лечения разнообразных болезней очень быстро завоевало признание.

Передовые черты отечественной терапии второй половины XIX века

Отечественные клиницисты второй половины XIX века, независимо от различных направлений в их среде, пс встали на позиции терапевтического нигилизма. Наряду с этим крупнейшие представители отечественной терапии второй: половины XIX века С. П. Боткин, Г. А. Захарьин, А. А.Остроумов отрицательно относились к крайностям локалистического направления и не разделяли локалистических взглядов Вирхова, но исходили из понимания организма как единого целого и последовательно противопоставляли это понимание вирховской клеточной патологии. Отечественные клиницисты второй половины XIX века сохраняли верность материалистическим традициям русской науки и, критически используя достижения науки других стран, Мария Склодовская-Кюри продолжали развивать основные положения С. Г. Зыбелина,.М. Я. Мудрова и И. Е. Дядь-ковского. В деятельности С. П. Боткина, Г. А. Захарьина и А. А. Остроумова проявились основные черты отечественной медицины, глубокие общественные традиции, близость к народу, понимание его нужд и потребностей.

Отечественная медицина создала и развивала направление, искавшее пути к изучению здорового и больного человека не только с точки зрения анатомического строения и местных анатомических расстройств, но в первую очередь с точки зрения общих физиологических связей всех систем и органов человеческого тела с внешней средой. Отечественная медицина в лице крупнейших ее представителей не стала на путь локалисти-ческого, анатомического направления в медицине, разработанного Вирхо-вом и его школой. Отечественные терапевты рассматривали организм как единство физического и психического, причем физическое, материальное рассматривалось как первичное, а психическое -- как производное физического. Это явилось крупным преимуществом наших клиницистов перед многими современными им клиницистами других стран, не шедшими в клинике дальше анатомического направления. Русские клиницисты своим направлением, основанным на непосредственном наблюдении больного, на тщательном описании болезни, внимательном собирании анамнестических данных, уже начиная с М. Я. Мудрова и в особенности благодаря трудам Г. А. Захарьина разрабатывали передовые течения клинической медицины.

Ошибочно противопоставление С. П. Боткина и Г. А. Захарьина как врачей совершенно различных, полярно противоположных в своих научных воззрениях, а именно представление С. П. Боткина как клинициста-экспериментатора, а Г. А. Захарьина как клинициста-эмпирика. Различия между ними были, но они заключались прежде всего в их общественных взглядах. Кроме того, у каждого из них были свои особенности в методике исследования больного. Наряду с этими различиями надо подчеркнуть то принципиально важное, что было общим у С. П. Боткина и Г. А. Захарьина, в чем они продолжали лучшие стороны в развитии прогрессивных черт отечественной медицины. Такими общими для С. П. Боткина и Г. А. Захарьина принципиальными чертами их медицинских воззрений были трактовка заболевания как процесса, затрагивающего весь организм, и указание на роль нервной системы в физиологии и патологии. Нужно признать огромное значение каждого из направлений, представляемых С. П. Боткиным и Г. А. Захарьиным. У каждого были своеобразные пути, но они вели к одной и той же цели, и один не мог иметь преимуществ перед другим: их клиническая деятельность была исторически обусловлена и необходима. Оба они были виднейшими представителями русской клинической медицины, лучшие достижения которой были полностью восприняты советской медициной.

С наибольшей глубиной передовые черты отечественной медицины проявились в клинике в физиологическом направлении, разработанном во второй половине XIX века крупнейшим нашим отечественным клиницистом С. П. Боткиным. Под плодотворным влиянием работ русских философов-демократов В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова и физиологических работ И. М. Сеченова С. П. Боткин в 60-х годах XIX века создал и в дальнейшем развил невро-генную теорию медицины. В основу созданного им физиологического направления в медицине легло признание ведущей роли нервной системы в жизни организма человека. Совместная работа в Петербургской медико-хирургической академии, идейная близость и личная дружба связывали С. П. Боткина и И. М. Сеченова и создавали многочисленные поводы для проявлений близких научных взаимных влияний физиолога и клинициста.

Сергей Петрович Боткин (1832--1889) в 1854 г. окончил медицинский факультет Московского университета, после чего отправился на театр военных действий в Крым, где под непосредственным руководством Н. И. Пирогова работал в Симферопольском военном госпитале. В 1856--1860 гг. С. П. Боткин работал в клиниках и лабораториях Берлина, Вены и Парижа. С 1860 г. по приглашению своего бывшего учителя по физиологии в Московском университете И. Т. Глебова С. П. Боткин стал адъюнкт-профессором Петербургской медико-хирургической академии и с 1862 по 1889 г. руководил там академической терапевтической клиникой.

И. М. Сеченов и С. П. Боткин выдвинули четкое и ясное материалистическое учение о ведущем значении среды в происхождении приобретаемых и наследуемых свойств организма, о первенствующей роли среды в происхождении болезней. В лице И. М. Сеченова и С. П. Боткина русская медицина опиралась на дарвинизм. И. М. Сеченов и С. П. Боткин материалистически решали вопросы общей теории медицины, исходя из достижений классической русской философии и передового естествознания своего времени. В актовой речи «Общие основы клинической медицины» в 1886 г. С. П. Боткин дал определение медицины: «Изучение человека и окружающей его природы в их взаимодействии с целью предупреждать болезни, лечить и облегчать -- составляет ту отрасль человеческих знаний, которая известна под именем медицины». Указав на влияние внешней физической среды («окружающей его природы»), он не учел влияния среды социальной. Задачи медицины С. П. Боткин определял так: «Главнейшие и существенные задачи практической медицины -- предупреждение болезни, лечение болезни развившейся и, наконец, облегчение страданий больного человека». С. П. Боткин был в числе тех передовых деятелей медицины второй половины XIX века, которые поставили современное им естествознание на службу клинической медицины. Он стремился превратить клиническую медицину в точную науку и считал, что «неизбежный для этого путь есть научный... Если практически медицина должна быть поставлена в ряд естественных наук, то понятно, что приемы, употребляемые в практике для исследования, наблюдения и лечения больного, должны быть приемами естествоиспытателя».

При современном С. П. Боткину состоянии медицины «умение применить естествоведение к отдельным случаям составляет собственно искусство лечить». Однако он считал, что «чем более совершенствуется клиническая медицина, тем меньше в ней будет места искусству и тем более она будет научна». «Значение врачебного искусства будет уменьшаться по мере увеличения точности и положительности наших сведений». Понятие о болезни неразрывно связывается с ее причиной, которая всегда обусловливается исключительно влиянием среды, действующей непосредственно на заболевший организм или через его ближайших и отдаленных родственников. Реакция организма на вредное действие, влияние на него среды и составляет сущность болезней.

Одним из первых С. П. Боткин широко ввел лабораторные методы исследования в клинике внутренних болезней и применил эксперимент для решения клинических вопросов. В лаборатории, организованной при клинике С. П. Боткина, проводились экспериментальные работы по патологическим вопросам: изучались трофические расстройства при перерезке нервов, нефрит, аневризма аорты и др. Лабораторией в течение нескольких лет руководил И. П. Павлов; он помогал ординаторам С. П. Боткина и прикомандированным к его клинике врачам проводить экспериментальные исследования по фармакологии и патологии. В этой лаборатории И. П. Павлов провел исследования по физиологии кровообращения, в частности подготовил свою докторскую диссертацию «Центробежные нервы сердца». С. П. Боткин и его ученики клинически и экспериментально изучали фармакологические средства: горицвет, ландыш, чемерицу, строфант, лобелию, соли калия, рубидий, цезий, спартеин, антипирин, кофеин, морфин, кокаин и др.