Катамнез лиц, уволенных из Вооруженных Сил, с пограничными психическими расстройствами

Рис. 7. Распределение больных с различной тяжестью состояния при выписке из стационара по выраженности психических расстройств при катамнестическом обследовании

Приведенные данные подтверждаются и результатами изучения среднегрупповых показателей выраженности психических расстройств в катамнезе (табл. 22).

Таблица 22

Среднегрупповые показатели выраженности расстройств в катамнезе больных с различной тяжестью состояния при выписке

*- Примечание: ¹ - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств <50 баллов p<0. 05; ¹¹ - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств <50 баллов p<0. 005; ² - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств 50-60 баллов p<0. 05; ²² - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств 50-60 баллов p<0. 005; ³ - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств 60-70 баллов p<0. 05; ³³ - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств 60-70 баллов p<0. 005; ⁴ - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств >70 баллов p<0. 05; ⁴⁴ - достоверность различий с группой больных с выраженностью расстройств >70 баллов p<0. 005

Их анализ свидетельствует, что при расстройствах личности и органической патологии минимальная (80. 5 и 75. 0 балла, соответственно) тяжесть состояния при катамнестическом обследовании отмечалась у пациентов с наименьшей (>70 баллов по шкале "GAF") выраженностью психопатологических проявлений при выписке из стационара, а максимальная (49. 7 и 43. 5 балла, соответственно) - у лиц со значительно выраженными расстройствами (<50 баллов по шкале "GAF"), то есть между данными показателями существует прямая зависимость. При невротических расстройствах данная зависимость является менее отчетливой, о чем свидетельствует отсутствие достоверных различий показателей разных обследований (при выписке и в катамнезе) этой группы.

Выявленная закономерность подтверждается и результатами корреляционного анализа, по данным которого выявлены следующие коэффициенты корреляции между показателями по шкале "GAF" при выписке из стационара и этими же показателями при катамнестическом обследовании: при невротических расстройствах rr=0. 22, при расстройствах личности rr=0. 73 (p<0. 05), при резидуально-органической патологии rr=0. 78 (p<0. 05).

4.5. Социальная адаптация больных с различной выраженностью расстройств на госпитальном этапе заболевания

Изучение показателей социальной адаптации в катамнезе больных с пограничными состояниями свидетельствует о наличии определенного влияния выраженности расстройств в инициальном периоде заболевания на социальное функционирование больных в последующем.

Так, изучение распределения больных по группам социальной адаптации в зависимости от выраженности психических расстройств при поступлении (табл. 23) показывает, что при расстройствах личности в группу с высоким (>3. 5 баллов) уровнем приспособления было отнесено 62. 5 % больных с минимальной тяжестью состояния. При невротических и органических расстройствах этот показатель составил 41. 6 % и 40. 0 %, соответственно.

Таблица 23

Распределение больных с различной выраженностью психических расстройств при поступлении в стационар по качеству социальной адаптации

Дифференцированное изучение среднегрупповых показателей социальной адаптации в различных сферах жизнедеятельности (табл. 24) показывает, что при невротических расстройствах пациенты с минимальной выраженностью расстройств достоверно (р<0. 05) отличались от больных с показателями по шкале «GAF» < 40 баллов по следующим параметрам: образовательному цензу, производственным и межличностным отношениям, досугу и интегральному показателю. При расстройствах резидуально-органического генеза аналогичная группа больных имела достоверные различия с пациентами с максимально выраженной симптоматикой по параметрам «образование», «межличностные отношения» и интегральному показателю; с группой умеренно (40-50 баллов по шкале «GAF») выраженных расстройств - по параметрам «семейные», «производственные отношения», «досуг», «общее отношение к жизни» и также интегральному показателю.

При патологии личности эти различия были еще более очевидными: лица с минимальной тяжестью состояния отличались от больных с умеренными и тяжелыми расстройствами по качеству семейных, производственных отношений, досугу, интегральному показателю, а также по уровню межличностных отношений - от группы больных с умеренно выраженными расстройствами. Однако, еще более отчетливые различия по качеству социальной адаптации отмечались у больных с различной тяжестью состояния при выписке из стационара. Так, изучение распределения больных по группам СА в зависимости от выраженности расстройств, сохраняющихся на момент выписки (табл. 25, рис. 8) показывает, что у подавляющего числа больных с расстройствами личности и органической патологией, с одной стороны, и минимальной тяжестью состояния при выписке, с другой, в дальнейшем отмечался высокий уровень СА, и обратно, при максимальной выраженности психопатологических проявлений более, чем у половины больных выявлены низкие показатели социального функционирования. При патологии невротического круга эта зависимость была менее отчетливой: лишь у половины больных с минимальной тяжестью состояния отмечался высокий уровень СА; у такого же количества пациентов со значительно выраженными расстройствами в катамнезе выявлено низкое качество социального функционирования.

Вместе с тем, при рассмотрении среднегрупповых показателей СА (табл. 26) у больных с невротическими расстройствами выявляются статистически значимые (р<0. 05) различия между группами с минимальной выраженностью расстройств при выписке из стационара и группами с умеренно тяжелым и тяжелым состоянием по параметрам «образование», «семейные» и «производственные отношения»; по интегральному показателю - между группами с максимальной и минимальной выраженностью болезненных проявлений.

Таблица 25

Социальная адаптация в катамнезе больных с различной выраженностью психических расстройств при выписке из стационара

Рис. 8. Частота максимальных показателей СА у больных с минимальной выраженностью расстройств при выписке из стационара

Аналогичные, однако, более отчетливые различия между группами больных с различной тяжестью состояния выявлены и у пациентов с личностной и органической патологией, при которых лица с менее выраженными расстройствами значимо отличались от лиц с большей тяжестью состояния практически по всем изучаемым характеристикам социальной адаптации.

Полученные при проведении корреляционного анализа коэффициенты (табл. 27, 28) подтверждают изложенные выше положения о наличии взаимосвязи между выраженностью расстройств на госпитальном этапе заболевания и качеством социальной адаптации в дальнейшем. При этом, более отчетливое влияние тяжесть состояния оказывает на уровень СА при органических и личностных расстройствах, а выраженность расстройств при выписке является более значимой, чем при поступлении в стационар.

Выявленные тенденции, достаточно убедительные при рассмотрении в рамках среднегрупповых показателей, не всегда, впрочем, подтверждаются при анализе конкретных случаев заболевания, что можно проиллюстрировать следующими клиническими наблюдениями.

Клиническое наблюдение № 3.

Больной К., 1979 г. р., военно-учетная специальность - водитель. Направлен на госпитализацию в связи с суицидальными действиями.

Из анамнеза: старший из двух детей в достаточно благополучной семье. Сформировался живым, общительным, отзывчивым, ранимым, обидчивым. В школу пошел вовремя, успешно окончил 9 классов. В ПТУ получил специальность водителя. На военную службу пошел «без желания», однако, жалоб на призывной комиссии не предъявлял. В воинской части к новым условиям адаптировался с трудом, тяготился нахождением в воинском коллективе; отношений с сослуживцами построить не сумел в силу замкнутости, необщительности; жил обособленно, уединенно. По месту службы характеризуется как дисциплинированный, исполнительный, по характеру "тихий, спокойный, даже замкнутый". Настоящее заболевание связывает с судом, на котором выступал свидетелем по обвинению сослуживца в неуставных взаимоотношениях и получением негативных известий от родственников. На этом фоне отметил появление тревоги, разнообразных навязчивых страхов и необоснованных опасений, раздражительности, нарушения сна. Стойко снизилось настроение, ухудшилась работоспособность, "стал хуже понимать, что говорят командиры", что нашло отражение в характеризующих документах: "неудовлетворительно усваивает материал боевой подготовки, требования уставов ВС РФ". Выхода из сложившейся ситуации не видел. На фоне чувства безысходности, бесперспективности, находясь на дежурстве в ночное время, нанес более 10 самопорезов лезвием на левом предплечье. Направлен на стационарное лечение и освидетельствование в психиатрическое отделение.

При госпитализации пытался пронести с собой лезвие, так как «не знал, что здесь со мной будет». В отделении наблюдались утомляемость, астенизированность. При разговоре на эмоционально значимую тему становился тревожным, речь - экспрессивной. Отмечалась неустойчивость внимания, рассеянность, эмоциональная лабильность, легкость возникновения аффективных реакций при психогенных нагрузках, которые, однако, быстро истощались. Был погружен в свои переживания, фиксирован на негативных эпизодах службы. К продолжению службы относился негативно, в случае возвращения в часть угрожал повторным суицидом. В отделении время проводил в пределах палаты, отличаясь необщительностью, безынициативностью. В процессе обследования у больного было диагностировано невротическое состояние с умеренно выраженным, стойким астено-депрессивным синдромом. Комиссован по ст. 17-"б" гр. II ПП РФ 1995 г. № 390. К моменту выписки состояние в значительной степени стабилизировалось, отчетливых признаков психических расстройств не обнаруживал.

Катамнез: спустя полгода после возвращения домой, в течение которых не работал и не учился, отметил возникновение приступов паники при нахождении в местах скопления людей (в очередях, метро и т. п. ), сопровождавшихся удушьем, сердцебиением, страхом «сойти с ума». Прекратил контакты со знакомыми - «все равно не могу никуда пойти», общается только с родителями, однако, даже по дому помогает только после уговоров. Капризен, плаксив, раздражителен, в своем состоянии обвиняет сослуживцев и сам факт военной службы. Попыток найти работу не предпринимает, все свободное время занят чтением детских сказок. За медицинской помощью не обращался.

Состояние больного при госпитализации оценивалось на основании наличия суицидальных действий по шкале «GAF» в 18 баллов, а при выписке - 78 баллов. Однако, несмотря на низкую выраженность расстройств при выписке катамнестически состояние характеризовалось усугублением выраженности психических нарушений и было оценено в 43 балла. При этом, отмечены крайне низкие уровни социальной адаптации, практически, во всех сферах функционирования (образование - 2 балла, производственные отношения - 1 балл, семейные отношения - 3 балла), межличностные отношения и досуг - 2 балла, общее отношение к жизни - 2 балла).

Иную динамику пограничных психических расстройств мы наблюдали в следующем случае.

Клиническое наблюдение № 4.

Больной Ф., 1979 г. р., военно-учетная специальность - водитель. Направлен на госпитализацию в связи с трудностями адаптации к военной службе, суицидальными действиями.

Из анамнеза: родился семимесячным, в раннем развитии несколько отставал от сверстников. С детства добрый, легкоранимый, склонный к одиночеству и «романтическим переживаниям». В школу пошел в 7 лет, учился хорошо, окончил 11 классов, 1 курс экономического факультета университета. Служить пошел с желанием, «хотел развить волевые качества», усовершенствоваться физически, пройти «школу жизни». По собственной просьбе ыбл направлен в десантно-штурмовую роту бригады морской пехоты. В части не сложились взаимоотношения с сослуживцами: был воспринят как слабовольный, слабохарактерный, не умеющий постоять за себя, недостойный служить в данном подразделении. Поддержки и понимания со стороны командования не нашел. Подвергался моральным издевательствам и притеснениям, был одинок, стал «изгоем». На этом фоне возник глубокий психологический конфликт: испытывал чувство горького разочарования, «убедился» в своей несостоятельности, был «поражен и испуган» проявлениями агрессии. Стал тревожен, тосклив, подавлен, возникли полиморфные фобические проявлений (высоты, темноты, собак). Из создавшегося положения выхода не видел, отчаялся найти помощь, избегал любых социальных контактов. Появились суицидальные мысли, лезвием нанес множественные глубокие самопорезы левого предплечья. После безуспешного лечения в лазарете части с согласия больного был направлен в психиатрическое отделение для обследования и решения экспертных вопросов. При поступлении отмечались выраженная эмоциональная лабильность, тоскливо-тревожный фон настроения. Был фиксирован на собственной несостоятельности, «моральной слабости», при обсуждении которой становился слезливым. Высказывал опасения по поводу возможности генерализации фобий: «опасаюсь, что теперь всю жизнь буду всего бояться…». В отделении был погружен в свои переживания, фиксирован на негативных эпизодах службы, держался замкнуто, одиноко. Несмотря на разрешившуюся ситуацию, обнаруживал суицидальные тенденции. Комиссован по ст. 17-"б" гр. II Приказа МО РФ 1995 г. № 315 с диагнозом «затяжное невротическое состояние с умеренно выраженным астено-депрессивным синдромом». При выписке сохранялись умеренные проявления фобического и депрессивного синдромов.

Катамнез: после увольнения в течение месяца отмечал наличие кошмарных сновидений, которые вскоре прекратились. Иных психопатологических проявлений не выявлялось. Продолжил обучение в институте, одновременно работая экспедитором. Материальным положением доволен. Живет гражданским браком с девушкой в ее квартире, подали с ней заявление в ЗАГС. С родителями сохраняет дружеские отношения. Поддерживает широкий круг контактов с друзьями, в свободное время увлекается веб-дизайном.

У данного больного, несмотря на большую, по сравнению с больным К. (клиническое наблюдение 4) выраженность симптоматики при выписке (56 баллов по шкале «GAF») отмечена отчетливая положительная динамика в катамнезе (до 85 баллов по шкале «GAF») при высоких оценках функционирования во всех сферах жизни.

При сравнительном рассмотрении данных клинических примеров можно отметить, что, несмотря на идентичность диагнозов и близость синдромологической структуры заболевания, выраженность расстройств при выписке из стационара у этих больных была различной. При этом, вопреки ожиданиям, у пациента с большей тяжестью состояния при выписке катамнестические показатели оказались более благополучными, что подтверждает вывод об относительной недостаточности уровневой диагностики, и, в первую очередь, при невротических расстройствах.

Резюмируя содержание этой главы, следует подчеркнуть, что выявленные различия между исследуемыми группами позволяют сформулировать заключение о неустойчивости психических нарушений на инициальном этапе заболевания, в течение которого клинические проявления болезни характеризуются лабильностью психического состояния во всех группах. В то же время, изучение последующего течения расстройств свидетельствует об отчетливых тенденциях к стабилизации психического состояния. При этом неблагоприятный прогноз чаще отмечается в группе больных с органической патологией, а более отчетливая положительная динамика - у лиц с расстройствами личности. Вместе с тем, существенное прогностическое значение имеет и уровневая оценка состояния больных, как по объективным, так и по субъективным показателям, причем, основное значение имеют показатели на момент выписки. Однако, данные положения верны лишь при анализе среднегрупповых показателей, оценке достаточно больших групп больных, т. е. имеют только статистически вероятностное значение, и требуют уточнения в каждом индивидуальном случае.

Приведенные среднегрупповые данные свидетельствуют о том, что дополнение нозологической диагностики уровневой оценкой способствует более дифференцированному анализу психического состояния больных. Однако, даже сочетанное использование проанализированных параметров прогноза состояния, которые относятся к феноменологической и уровневой диагностическим осям, не всегда способствует оптимизации прогностической оценки. Поэтому, на следующем этапе работы нами изучалась значимость функциональной диагностической оси для прогностической оценки состояния при пограничных психических расстройствах.

Глава V. КАТАМНЕЗ БОЛЬНЫХ С РАЗНЫМИ ТИПАМИ ПРИСПОСОБИТЕЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Феноменологическая и уровневая диагностические оси не всегда, как было показано в предыдущих главах, предопределяют прогноз пограничных психических расстройств. Поэтому, на следующем этапе работы были проанализированы другие характеристики, способствующие индивидуализации прогностических оценок. В качестве таких характеристик изучалось влияние особенностей адаптивного поведения больных (в первую очередь, типа приспособительного поведения, как интегрального показателя адаптационного реагирования личности) на последующее течение заболевания.

Для уточнения диагностических критериев типов приспособительного поведения (ТПП) нами исследовались их различные экспериментально-психологические маркеры, распространенность отдельных ТПП у больных пограничными психическими расстройствами, а также их влияние на показатели исхода пограничных состояний.

Заключение о типе приспособительного поведения, который рассматривается в литературе как главная оценочная категория при проведении функционально-диагностических исследований в психиатрической клинике, выносилось трижды: при поступлении, выписке и на этапе катамнестического обследования. Подобный подход был предпринят с целью изучения динамических характеристик ТПП, не в полной мере освещенного в литературных источниках. Наконец, оценивались показатели катамнеза пограничных расстройств у лиц с различными типами приспособительного поведения.

В соответствии с общепринятыми критериями, приведенными в главе 2, в качестве основных выделялись конструктивный (КТПП), регрессивный (РТПП) и дезадаптивный (ДТПП) типы приспособительного поведения. Больным, особенности поведенческого реагирования которых не соответствовали критериям ни одного из выше указанных вариантов (либо характеризовались сложным сочетанием признаков, типичных для всех них), выносилось заключение о неопределенном (НТПП) типе приспособительного поведения. При этом, результаты нозологической и синдромальной диагностики, т. е. феноменологические характеристики состояния, при формулировании функционального диагноза не учитывались.

5.1. Экспериментально-психологические маркеры типа приспособительного поведения

К числу наименее разработанных вопросов в рамках функциональной диагностики в психиатрии относятся, как указывалось в главе 1, проблемы верификации диагностических заключений о типе приспособительного поведения. Поэтому, рассматривая ТПП, как один из интегральных векторов адаптивного психологического функционирования, мы изучали соотношение психологических особенностей больных и отдельных типов приспособительного поведения.

В числе наиболее информативных подходов по изучению психологической адаптации большинством авторов рассматриваются, как следует из литературного обзора, методы диагностики мотивации и направленности личностных установок, в частности, основанные на измерении «уровня субъективного контроля» (интернальности), а также показатели, характеризующие уровни тревожности, психологической защиты и копинг-поведения. Результаты применения теста «Уровень субъективного контроля» («УСК»), опросника Спилбергера-Ханина, теста «Индекс жизненного стиля» («ИЖС») и опросника «Индикатор копинг-стратегий» сопоставлялись нами с данными феноменологической диагностики типа приспособительного поведения, осуществлявшей клиническим методом.

При рассмотрении соотношения ТПП и характеристик локуса контроля (табл. 29) выявлено, что наиболее высокие показатели по шкалам общей интернальности (5. 06 балла), интернальности в области достижений (6. 06 балла) и здоровья (6. 71 балла) отмечены в катамнезе больных с конструктивным типом приспособительного поведения. У лиц с дезадаптивным ТПП выявлялись близкие к таковым у пациентов с КТПП показатели по шкалам общей интернальности (4. 71 балла), а также интернальности в области достижений (5. 29 балла) и неудач (5. 43 балла). В этой группе выявлены демонстрировали наиболее высокие показатели по шкале семейных отношений (6. 0 балла), однако, при этом отмечены низкие уровни личностной ответственности в области производственных и межличностных отношений. Пациенты с РТПП характеризовались наиболее высокой полезависимостью по большинству шкал, что свидетельствует об их низкой социальной активности и личностной ответственности. При этом, достоверные (p<0. 05) различия отмечены: по шкале общей интернальности - между группами КТПП и РТПП; по шкале интернальности в области достижений - между группами КТПП и ДТПП, с одной стороны, и РТПП и НТПП - с другой; по шкале интернальности в области семейных отношений - между ДТПП и КТПП, РТПП и НТПП; в сфере межличностных отношений - между НТПП с одной стороны и РТПП и ДТПП с другой; в области отношения к здоровью - между КТПП и ДТПП, с одной стороны, и РТПП - с другой.

Анализ соотношения типов приспособительного поведения и тревожности (табл. 30) свидетельствует, что у больных с регрессивным ТПП наблюдались наиболее высокие среднегрупповые показатели тревожности: умеренные (более 35 баллов) показатели по шкале реактивной тревоги и высокие (более 45 баллов) по шкале личностной тревожности. При этом, данная группа достоверно (р<0. 05) отличалась от обследуемых с конструктивным и дезадаптивным типами приспособительного поведения.

Таблица 30

Показатели тревожности (в баллах по тесту Спилбергера-Ханина) у больных с различными типами приспособительного поведения

Примечание: ¹ - достоверность различий по сравнению с группой регрессивного типа приспособительного поведения р<0,05; ¹¹ - достоверность различий по сравнению с группой регрессивного типа приспособительного поведения р<0,005

Результаты изучения особенностей функционирования механизмов психологической защиты на базе применения теста «Индекс жизненного стиля» представлены в табл. 31.

Анализ соотношения «тип приспособительного поведения - механизмы психологической защиты» показывает, что наиболее низкие показатели напряженности функционирования МПЗ отмечаются в группе лиц с КТПП, что свидетельствует об их эффективности. Эта группа, как следует из рис. 9, также характеризовалась преобладанием «зрелых» механизмов психологической защиты (в частности, компенсации - 71. 7 процентиля и интеллектуализации - 65. 3 процентиля) над «примитивными» (вытеснением, регрессией). При этом, различия с другими группами по последним показателям были статистически достоверными (p<0. 05). У больных с регрессивным ТПП из МПЗ преобладала регрессия (82. 6 процентиля), что связанно, согласно психоэволюционной теории Р. Плутчика, с постоянной потребностью в корригирующем влиянии внешней среды. Дезадаптивный тип приспособительного поведения характеризовался высоким уровнем замещения (76. 0 процентиля), что отражает чрезмерную агрессивность и враждебность больных.

Таблица 31

Показатели психологической защиты (по тесту «Индекс жизненного стиля») у больных с разными типами приспособительного поведения (в процентилях)

Примечание: ¹ - достоверность различий по сравнению с группой конструктивного типа приспособительного поведения р<0,05; ² - достоверность различий по сравнению с группой регрессивного типа приспособительного поведения р<0,05; ³ - достоверность различий по сравнению с группой дезадаптивного типа приспособительного поведения р<0,05

Вместе с тем, неконструктивные типы приспособительного поведения характеризовались дискордантным сочетанием механизмов защиты, препятствующим осознаванию неприемлемой для личности информации и механизмов, переструктурирующих эту информацию.

Соотношение нозологического и функционального диагнозом, с одной стороны, и механизмов психологической защиты, с другой, определялось и по результатам факторного анализа, в соответствии с которым из трех полученных главных факторов (ГФ) показательными были два: в первый ГФ (объясняющий 72. 3 % дисперсии данных), вошли ТПП с факторной нагрузкой (ФН) - 0. 7, интеллектуализация (ФН - 0. 8), замещение (ФН - 0. 6) и компенсация (ФН - 0. 6), а во второй - нозологический диагноз (ФН - 0. 9), реактивное образование (ФН - 0. 6), отрицание (ФН - 0. 6) и вытеснение (ФН - 0,7). Таким образом, если динамика нозологического диагноза определялась, преимущественно, протективными МПЗ, то ТПП в большей степени зависел от показателей дефензивных защит.

Таблица 32

Показатели по тесту «Индикатор копинг-стратегий» у больных с различными типами приспособительного поведения

Примечание: КР - копинг-стратегия, направленная на разрешение проблемной ситуации, КП - копинг-стратегия, направленная на поиск социальной поддержки, КИ - копинг-поведение избегания, КН - напряженность копинг-стратегий; ¹ - достоверность различий по сравнению с группой регрессивного типа приспособительного поведения р<0,05; ² - достоверность различий по сравнению с группой неопределенного типа приспособительного поведения р<0,05

Сравнение моделей использования копинг-стратегий у лиц с разными типами приспособительного поведения показывает, что максимальная выраженность стратегии, направленной на разрешение проблемной ситуации (28. 7 балла), была характерна для больных с ДТПП; стратегии поиска социальной поддержки (22. 9 балла) и стратегии избегания (18. 7 балла) - для больных с регрессивным ТПП; минимальная выраженность избегающей модели поведения - для больных с конструктивным ТПП. Наибольшая напряженность использования копинг-стратегий (2. 1 балла), свидетельствующая об их неэффективности, была свойственна больным с ДТПП.

Изучение личностных особенностей исследуемого контингента больных осуществлялось на базе теста PDQ-4, результаты которого приводятся в табл. 33.

Анализ выраженности личностных радикалов у больных с различными типами приспособительного поведения свидетельствует об определенных закономерностях их сочетания. Так, для РТПП было характерно дискордантное сочетание проявлений, свойственных кластерам (по DSM-IV) А и С, (т. е. эксцентричности, подозрительности и тревожно-боязливых черт), а для ДТПП - признаков кластеров А и В (т. е. эксцентричности и неустойчивой эмоциональности, асоциальности). КТПП отличался от этих групп минимальной выраженностью патологических черт при наиболее гармоничном их сочетании, а НТПП - преобладанием истерических и пограничных особенностей, т. е. признаков кластера В.

Данные о зависимости между нозологической принадлежностью и типом приспособительного поведения, с одной стороны, и личностными особенностями больных, с другой, подтверждаются результатами факторного анализа, в соответствии с которым из трех полученных главных факторов (ГФ) представляют интерес два первых. В первый ГФ, объясняющий 88. 7 % дисперсии, вошли следующие параметры: диагноз (ФН -

Таблица 33

Личностные особенности больных с различными типами приспособительного поведения (по данным теста PDQ-4)

Примечание: AV - избегающее расстройство, DEP - зависимое расстройство, OC - обсессивно-компульсивное расстройство, HYST - истерическое расстройство, NAR - нарциссическое расстройство, BOR - пограничное расстройство, NEG - негативистическое расстройство, AS - антисоциальное расстройство, SCH - шизоидное расстройство, ST - шизотипальное расстройство, PAR - параноидное расстройство, DPR - депрессивное расстройство; ² - достоверность различий по сравнению с группой регрессивного типа приспособительного поведения р<0,05; ³ - достоверность различий по сравнению с группой дезадаптивного типа приспособительного поведения р<0,05; ³³ - достоверность различий по сравнению с группой дезадаптивного типа приспособительного поведения р<0,005; ⁴ - достоверность различий по сравнению с группой неопределенного типа приспособительного поведения р<0,05

0. 7), избегающее расстройство (ФН - 0. 6), зависимое расстройство (ФН - 0. 7), OC - обсессивно-компульсивное расстройство (ФН - 0. 8), шизоидное расстройство (ФН - 0. 7), шизотипальное расстройство (ФН - 0. 9), параноидное расстройство (ФН - 0. 8) и депрессивное расстройство (ФН - 0. 7), а во второй ГФ (79. 2 % дисперсии) - ТПП (ФН - 0. 7), истерическое расстройство (ФН - 0. 7), пограничное расстройство (ФН - 0. 7), негативистическое расстройство (ФН - 0. 6) и антисоциальное расстройство (ФН - 0. 7). Таким образом, если диагностическое заключение определялось, преимущественно, особенностями, характерными для кластеров А и С, то ТПП в большей степени обнаруживал зависимость от показателей по шкалам кластера В.

5.2. Распределение больных по типам приспособительного поведения на разных этапах исследования

При поступлении в стационар у военнослужащих с ППР преобладал регрессивный тип приспособительного поведения, выявлявшийся, практически, у половины (49. 1 %) обследованных. Дезадаптивный тип диагностировался, практически, в два раза реже (21. 6%), а конструктивный и неопределенный ТПП отмечены у одинакового количества обследованных - 14. 7 % случаев. При выписке распределение больных по типам приспособительного поведения было иным. В целом в выборке по-прежнему преобладал РТПП, однако его распространенность была уже значительно ниже (40. 5 %). Количество пациентов с ДТПП и с НТПП снизилось (до 18. 1 % и 4. 3 %, соответственно), а с КТПП, наоборот, существенно выросло (37. 1 %). При катамнестическом исследовании тенденция к увеличению количества лиц с конструктивным ТПП за счет уменьшения остальных типов стала еще более убедительной: КТПП диагностирован у 44. 8 % обследованных, РТПП - у 31. 9 %, ДТПП - у 17. 2 % и НТПП - у 6 % лиц.

Распределение больных с разными формами пограничных психических расстройств по типам приспособительного поведения на этапах исследования представлено в табл. 34-36. В период стационарного лечения у пациентов с невротическими и органическими расстройствами доминировал РТПП, а ДТПП выявлялся реже всего (64. 6 % и 45. 0 % - РТПП и 15. 0 % и 2. 1 % ДТПП, соответственно). В группе больных с личностной патологией наиболее часто выявлялся ДТПП (43. 8 %).

Таблица 34

Распределение больных с невротическими расстройствами по типам приспособительного поведения

Таблица 35

Распределение больных с расстройствами личности по типам приспособительного поведения

К моменту выписки в группах больных с неврозами и органическими расстройствами, несмотря на сохраняющееся преобладание РТПП (52. 1 % и 35. 0 % соответственно), отмечен значительный рост числа больных с КТПП (39. 6 % и 30. 0 % соответственно), преимущественно за счет уменьшения количества лиц с неопределенным (4. 2 % и 10. 0 % соответственно) и регрессивным типами приспособительного поведения, а ДТПП по прежнему встречался наибо лее редко (4. 2 %). Аналогичная динамика наблюдалась и в группе личностных расстройств, причем, на этом этапе КТПП по частоте занимал ведущую позицию (37. 5 %), а НТПП и ДТПП отмечались реже (2. 1 % и 29. 2% соответственно).

Таблица 36

Распределение больных с органическими психическими расстройствами по типам приспособительного поведения

В катамнезе больных с пограничными психическими расстройствами отмеченные выше тенденции становятся еще более отчетливыми. В группах больных с невротическими и личностными расстройствами конструктивный тип приспособительного поведения становится преобладающим по частоте (52. 1 % и 47. 9 %, соответственно), однако, при этом в первой группе незначительно увеличивается количество больных с ДТПП (10. 4 %), в то время как во второй количество неблагоприятных типов приспособительного поведения уменьшается (РТПП - 29. 2 %, ДТПП - 18. 8% и НТПП - 4. 2 %). Группа органических расстройств характеризуется уменьшением количества больных с адаптивным приспособительным поведением: число обследованных с КТПП уменьшилось до 20. 0 %, а с РТПП, наоборот, возросло с 35. 0 % до 40. 0%. Распространенность ДТПП осталась по сравнению с таковой при выписке из стационара на прежнем уровне (25. 0 %).

Соотношение синдромологической структуры пограничных психических расстройств на госпитальном этапе и типологии приспособительного поведения на разных этапах обследования представлено в табл. 37, 38 и 39. Как следует из представленных данных, при поступлении в большинстве случаев выявлялись неблагоприятные типы приспособительного поведения. Так, у больных с астено-депрессивным, тревожно-фобическим, истеро-депрессивным и истерическим синдромами доминировал РТПП (43. 3%, 77. 7 %, 69. 2 % и 50. 0 %, соответственно), у больных с синдромом эмоционально-волевой неустойчивости - ДТПП (48. 6 %) и лишь при депрессивном синдроме преобладал конструктивный тип приспособительного поведения (40. 0 %). Следует также отме тить, что при депрессивном и тревожно- фобическом синдромах не наблюдалось дезадаптивного ТПП, при истерическом - конструктивного и при тревожно-фобическом - неопределенного типов приспособительного поведения.

К моменту выписки из стационара соотношение «синдром - тип приспособительного поведения» несколько изменилось. Это, в первую очередь, проявилось ростом частоты диагностики КТПП, в частности: при истеро-депрессивном синдроме и синдроме эмоционально-волевой неустойчивости - более, чем в несколько раз (3. 8 % и 8. 1 % при поступлении; 42. 3 % и 29. 7 % при выписке, соответственно); при депрессивном синдроме в два раза (80. 0%), при астено-депрессивном и тревожно-фобическом - почти на половину (по 33. 3%). Только при истерическом синдроме этот тип приспособительного поведения, по-прежнему, не наблюдался. К моменту выписки также, практически, не выявлялся неопределенный ТПП: он был диагностирован в 4 случаях (13. 3 %) при астено-депрессивном синдроме и в 1 (2. 7 %) - при синдроме ЭВН.

Динамика остальных типов приспособительного поведения в рамках групп синдромов на этом этапе была менее выраженной. Так, РТПП по-прежнему доминировал в большинстве синдромальных групп (43. 3 % - при астено-депрессивном, 66. 7 % - при тревожно-фобическом, 46. 2 % - при истеро-депрессивном и 75. 0 % - при истерическом), а ДТПП не диагностировался при депрессивном, тревожно-фобическом, истеро-депрессивном и истерическом синдромах.

На этапе катамнестического обследования сохранялись отмеченные выше тенденции. Так, КТПП занимает ведущее место по распространенности уже в половине групп синдромов (при депрессивном - 80. 0 %, истеро-депрессивном - 53. 9 % и при синдроме ЭВН - 37. 8 %). При истерическом синдроме он выявлялся в 50. 0 % случаев. И только при астено-депрессивном и тревожно-фобическом синдромах наиболее часто диагностировался РТПП (46. 7 % и 55. 6 % соответственно), а КТПП выявлялся реже (36. 7 % и 11. 1 % соответственно). Представленность ДТПП при различных видах синдромов составила: при синдроме ЭВН - 29. 7 %, при депрессивном - 20. 0 %, истеро-депрессивном - 15. 4 % и астено-депрессивном - 10. 0%.

Таким образом, тип приспособительного поведения, отражающий личностно-психологические особенности больного, является относительно стабильной, но все-таки подверженной изменениям характеристикой психологического состояния человека. Это, однако, становится очевидным лишь при условии достаточно длительного срока наблюдения. Данное положение целесообразно проиллюстрировать следующими клиническими примерами.

Клиническое наблюдение № 5

Больной А., 1975 г. р., военно-учетная специальность - дизелист. Направлен на военно-врачебное освидетельствование в связи с трудностями адаптации в воинском коллективе, конфликтностью с сослуживцами, суицидными высказываниями.

Анамнез: родился в асфиксии. Воспитывался матерью в обстановке гиперопеки. В детском возрасте отличался беспокойством, нервозностью, был легко возбудимым. По характеру сформировался своенравным, капризным, упрямым, вспыльчивым, всегда требовал от окружающих исполнения своих прихотей и желаний. Легко попадал под негативное влияние сверстников с асоциальными формами поведения. С 6 лет курит, с 14 лет алкоголизируется, с 1991 года курил анашу, с 1992 г. принимал тарен, перенес 5 тареновых психозов. С 17 лет совершал кражи, состоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. На меры воспитательного характера реагировал бурными протестными вспышками, "становился просто непредсказуемым", уходил с занятий, убегал из дома. Формально окончив 11 классов, поступил в ВУЗ, где "не было конкурса", однако через полгода отчислен в связи с прогулами, неуспеваемостью, делинквентным поведением. До службы в Вооруженных Силах нигде не работал, вел праздный образ жизни. Призыв в армию воспринял негативно, в части к условиям воинского быта адаптироваться не мог, тяготился дисциплинарными и субординационными требованиями, на замечания озлоблялся, самовольно оставлял часть, наносил самопорезы на предплечья. Направлен на обследование и освидетельствование в психиатрическое отделение. В стационаре поведение определялось злобно-дисфорическим фоном настроения, был конфликтен, груб. В контактах с персоналом и окружающими преобладала нецензурная брань. Освидетельствован с диагнозом "Патологическое развитие личности со склонностью к выраженным аффективным срывам", на основании ст. 18-"б" гр. II ПП РФ 1995 г. № 390 признан "В"- ограниченно годным к военной службе.

Катамнез: после увольнения продолжал вести паразитический образ жизни, систематически алкоголизировался, в 1998 г. осужден по ст. ст. 144 ч. 3 и 58 ч. 2 на три года, освобожден условно досрочно через полтора года. Спустя год после освобождения по настоянию матери стал посещать церковь, прекратил злоупотребление психоактивных веществ, устроился на работу менеджером в коммерческую фирму. В 2000 г. поступил на заочное отделение в институт, учится на психолога. Проживает в квартире с матерью. Не женат, живет гражданским браком с девушкой. Поддерживает дружеские отношения с членами церковной общины. Свободное время проводит, выполняя поручения старосты общины.

В приведенном клиническом примере очевидно преобладание признаков дезадаптивного ТПП как в преморбиде, так и после выписки, который, однако, под влиянием корригирующих влияний социальной среды трансформировался в относительно конструктивные формы адаптации с развитием социоцентрической направленности личности.

Другой вариант изменения особенностей поведенческого реагированиия отмечался в следующем клиническом наблюдении.

Клиническое наблюдение № 6

Больной П., 1968 г. р., военно-учетная специальность - оператор РЛС. Направлен на освидетельствование в связи с конфликтностью, неподчиняемостью, частыми жалобами на состояние здоровья.

Из анамнеза: рос и воспитывался в семье рабочих, отношения в которой характеризует как «теплые», «доброжелательные». В 5 летнем возрасте перенес паратиф с интоксикационным психозом. В детстве отличался повышенной возбудимостью, неусидчивостью. Сформировался живым, общительным, но впечатлительным, обидчивым, с обостренным чувством справедливости. В школу пошел вовремя, успевал хорошо, окончил 10 классов. Увлекался легкой атлетикой, занимался в изостудии. Образование продолжил в ПТУ, приобрел специальность слесаря-инструментальщика, до призыва работал на временных работах. Призыв на военную службу воспринял спокойно, с 1988 г. проходил службу в войсках ПВО. В части особых затруднений с адаптацией не испытывал, однако отличался чрезмерным «стремлением к порядку», делал замечания сослуживцам за «нарушения уставных требований», «указывал командирам на недостатки в организации службы». В 1989 г. перенес черепно-мозговую травму, после которой отмечались повышенная утомляемость, слезливость, частые головные боли, упорная бессонница, нарастающая раздражительность, непереносимость жары и длительных поездок на транспорте. Участились конфликты с сослуживцами, командованием, в частности, долго оспаривал правомерность приказаний. Госпитализирован в психиатрический стационар. На отделении строго соблюдал режим, тщательно выполнял назначения и рекомендации врачей, активно интересовался последствиями заболевания, возможностью снятия диагноза. Уволен с диагнозом «Органическое заболевание головного мозга смешанной этиологии» по ст. 4 б Приказа МО СССР 1987 г. № 260.

Катамнез: после увольнения состоял на учете у психиатр...