1575 год явился рубежным в жизни Бёрда ещё в одном отношении: в это время стало открыто проявляться диссиденство композитора. «Диссидентом» в Англии XVI века называли того, кто отказывался посещать англиканские богослужения; за игнорирование оных неизменно следовали наказания. Так, за неповиновение жена композитора была вынуждена заплатить штраф в размере Ј200; сам Бёрд был на некоторое время уволен из Королевской капеллы (впоследствии восстановлен в должности). Несколькими годами позднее в его доме был произведён обыск: композитор подозревался в укрывании священников-иезуитов и в отмывании денег; его брат Джон занимался в то время ростовщичеством, и Бёрд, похоже, был замешан в каких-то связанных с этим махинациях. Позднее композитор даже был обвинён в «совращении» протестантов в старую веру (Kerman 2000, 277).

Бёрд посещал подпольные собрания священников-иезуитов, незаконно прибывших в страну; можно предположить, что композитор посещал их не только по причине того, что он писал музыку для «катакомбных» богослужений, но ещё и потому, что был вовлечён в контрабандные дела (в процесс незаконного распространения ввезённой в страну из-за рубежа католической литературы). Слуга композитора, сопровождавший его ещё со времени жизни в Линкольне, был пойман с инкриминирующим письмом и умер в тюрьме.

Как мы видим, активная католическая деятельность не помешала Бёрду в 35 лет занять почётное место в капелле Её Величества. «Платой за вход» было написание множества произведений, восхваляющих королеву. В её честь он написал первый английский мадригал «Этот сладостный месяц май»; «О прекрасная царица второй Трои, -- восклицает поэт (предположительно, это был Томас Уотсон), -- рифмой приветствую Элизу» (Kerman 2000, 277).

Бёрд-придворный ушёл на покой. Но Бёрд-католик отдыхать и не собирался. Он направил свою неисчерпаемую энергию в новое русло. Теперь, вместо музыки, оплакивающей мучеников-иезуитов и вспоминающей времена египетского плена, он пишет песнопения для украшения частных тайных богослужений, на которых также присутствовал. Известно, что такие службы проводились в доме семьи Петре (Petre), покровителя Бёрда, проживавшего в Ингатестоне в Эссексе -- может быть, поэтому композитор и выбрал Эссекс местом своего «покоя». Для начала Бёрд пишет музыку к ординарию мессы, затем переходит к проприю, написав в итоге музыку на все праздники церковного года.

Эти произведения предназначалась не только для Ингатестона, но и для всех остальных поместий Англии, в которых проводились подпольные богослужения. Ведь Бёрд издавал эти произведения: первые три мессы он опубликовал по отдельности, маленькими книжечками, напоминавшими скорее памфлет, без титульного листа, вероятно, чтобы скрыть, где и кем они были напечатаны. Только одно имя -- «Бёрд» -- величаво красуется под нотным текстом…

Нотопечатная монополия была дана Бёрду и Таллису не навеки, а сроком на 21 год; с 1575 по 1596 годы соответственно. Бёрд покинул Лондон в 1593 году, но всё же ему удалось опубликовать мессы. Понятно, что публикация подпольной музыки не принесла монополии никакой выгоды. Всё это говорит о том, что наш католик-карьерист начал загодя планировать свой уход на покой.

Теперь о «Градуалии»: она представляет собой полный охват литургических элементов католической службы, настолько обширный, что его потребовалось издавать в двух выпусках. Суть дела состоит в том, что Бёрд мог бы написать и исполнить эту музыку на службах у Петре в Ингатестоне, но он не в силах был бы распространить сборник без помощи могущественных покровителей. У Бёрда имелось ни много ни мало официальное разрешение на издание, подписанное англиканским епископом, и, как нам удалось выяснить, подпольная организация по доставке нот в нужные руки была превосходно налажена. Сборники разбирались прямо в магазине издателя -- Томаса Иста.

«Градуалия» подытоживает труд всей жизни композитора. К моменту её издания ему было уже за 60, и столичная жизнь уже его не привлекала. Его музыка была признана как классический образец, но при этом она выходила за рамки стиля того времени. Продолжают издаваться его новые сборники: книга песен, включающая 32 произведения, вышла в 1611 году, за ней последовали дополнения к вокальной и инструментальной антологиям: «Слёзы, или скорбные плачи» и Парфения.

Новая книга песен, «Псалмы, песни и сонеты: некоторые торжественные, некоторые радостные», -- полностью светская по своему духу, без намёков на католичество (если не принимать во внимание тот факт, что несколько текстов взято из Дуэйской библии). Этот сборник ретроспективен: Бёрд переиздаёт мадригал, опубликованный двадцатью годами ранее -- тот самый мадригал в честь королевы Елизаветы, который следует понимать в данном историческом контексте как посмертную дань её покровительству и, наверное, всему английскому «золотому веку», наступившему в период её правления. Сборник представляет собой довольно пёструю коллекцию -- песни, мадригалы, мадригалы-пародии, в очередной раз псалмы, антемы, немного моралистичные эпиграммы, и даже большая фантазия для виол, написанная в те же годы, что и мадригал королевы Елизаветы. Бёрд кладёт на музыку стихи, по времени своего создания относящиеся к 1550-м годам, к поре юности композитора; однако есть и более поздние, видимо, попавшие в резонанс с состоянием души пожилого человека:

Душа моя уходит на покой

и счёт ведёт оставшимся богатствам…

Нам доподлинно не известно, испытывал ли Бёрд угрызения совести за капиталы и земли, приобретённые им за свою долгую (прожил он приблизительно 84 года), красочную и бесконечно тяжебную жизнь. В сборнике представлено ещё одно стихотворение печального характера, где затрагивается «денежный вопрос»:

О, как напрасны смертных труды,

Направленные на собирание богатства,

Которое время превращает в груду железа…

Забывая, что нам заповедал Христос:

На небесах собирайте сокровища ваши,

Где они поистине вырастут больше всякой меры.

Пожилой Бёрд уже не собирался возвращаться к службе -- но он, подобно другим великим композиторам, дожившим до седин, хотел, чтобы его знали, слушали и почитали. Вот что написал композитор во вступлении к «Истинным любителям музыки» (цит. по: Kerman 1998-2008, 83):

«Единственное, чего я желаю: чтобы вы настолько внимательно относились к качественному исполнению моих песен, насколько чутко я с ними обращался, сочиняя и редактируя их… С другой стороны, искусно выполненная песня не может быть хорошо прочувствована и понята при первом прослушивании; чем больше вы будете её слушать, тем больше количество её красот откроется перед вами».

2. Друзья и покровители Бёрда

Для того, чтобы по возможности красочно и многомерно представить себе эпоху, в которую довелось жить великому английскому композитору, читателю предлагается познакомиться с краткими очерками, посвящёнными фигурам из окружения Бёрда, оказавшим на него то или иное влияние.

Если композитор эпохи Ренессанса собирался издать свою музыку, то вначале он выбирал мецената -- человека, с более высоким социальным и экономическим положением, который помог бы с изданием, и чьё имя должно было появиться на титульном листе в качестве «рекламы спонсора», часто даже более крупным шрифтом, чем имя композитора. От композитора также требовалось написать меценату благодарственное письмо, в котором тому воспевалась «хвалебная песнь». Посвящение Бёрдом и Таллисом издания 1575 года королеве Елизавете -- классический тому пример. Посвящение следовало издавать вместе с музыкой. В этих письмах он также рассказывал о своей карьере, музыкальной жизни и мировоззрении. Его широко известная фраза: «Музыка приходит ко мне, когда я всерьёз начинаю задумываться над смыслом слов», -- взята как раз из одного из таких писем.

2.1 Томас Пейджет

Первым покровителем Бёрда был музыкант и стойкий католик Сэр Томас Пейджет (Paget); после заговора Трокмортона он был вынужден покинуть Англию. В одном удивительном письме от приятеля-католика Пейджету было сказано, что «мистера Бёрда Вы не достойны, он -- наша надежда, ибо не раз выручал нас из всяческих передряг».

2.2 Королева Елизавета

Как отмечалось, в числе могущественных друзей Бёрда была и сама королева. Хорошо известно, что Елизавета любила музыку и была искуснейшим музыкантом. Все хвалили её игру на вёрджинале. Она собрала уникальную коллекцию клавирной музыки и лучших музыкантов, писавших для клавира, среди коих королева особенно выделяла «звезду» Королевской капеллы -- Уильяма Бёрда.

Жизнь королевы Елизаветы I была нелёгкой. Ею был пройден поистине терновый путь, увенчанный всенародной славой и доброй памятью о ней в сердцах англичан.

Это было лавирование в сложных, часто меняющихся условиях, с единственной целью -- удержаться на плаву, как правило, при значительной нехватке государственных средств, не утопить корабль власти в социальных и религиозных смутах. Елизавета часто была нерешительна, скупа, чрезмерно осторожна, порой непоследовательна. Но, надо признать, таким поведением ей удалось достичь главного: обеспечить полвека мирного и относительно ровного развития страны, которое, в свою очередь, стало необходимым условием как для экономического рывка, так и для процветания искусства и науки.

На долю юной королевы достались тяжкие испытания и скорби: её мать, Анна Болейн (ради которой Генрих VIII развёлся со своей первой женой и тем самым порвал отношения с католическим миром), была казнена, когда малышка не достигла и трёх лет. Елизавету объявили незаконнорожденной и удалили от двора в загородную резиденцию. Оттуда первая дама ее маленького двора, леди Брайан, вынуждена была написать королю жалобу на то, что девочка уже выросла из своих платьев -- а новых купить не на что. Короля мало заботило благополучие его дочери.

Однако образование Елизавета получила отменное. Все дети короля Генриха в совершенстве знали латынь и греческий, говорили на нескольких современных языках, знали историю, классическую литературу, математику и физику, разбирались в богословских вопросах. Сама Елизавета говорила на французском, итальянском, испанском, голландском, понимала «шотландское наречие». Кроме занятия языками и науками, она музицировала, любила подвижные занятия, отлично скакала верхом и была хорошей охотницей. Один из ее учителей в качестве похвалы говорил: «У нее мужской ум».

В царствование старшей сестры, католички Марии, Елизавета постоянно была под подозрением -- она была следующей в очереди на престол, протестанткой, и уже поэтому привлекала к себе интерес всех недовольных в стране. После восстания Томаса Уайатта, зимой 1554 г., ее заключили в Тауэр, где держали довольно продолжительное время.

За годы правления Эдварда VI и королевы Марии, когда так много голов слетело на плахе, когда, волей обстоятельств, она научилась дипломатии и хитрости, Елизавета, очевидно, пришла к убеждению, что осторожность -- похвальнейшее из качеств политика, а стремительные, дерзкие замыслы обычно кончаются крахом. Она поняла, что никому нельзя доверять полностью, ни на кого нельзя полагаться. Она никогда не была пылкой приверженкой чего бы то ни было: к религии относилась прагматично и чуть ли не безразлично, в политике не становилась ни на одну из сторон, предпочитая стравливать противников и стоять над ними в качестве арбитра, не любила транжирить деньги. Если ее отец легко казнил не только политических противников, но любого, кто так или иначе мешал ему в политической и частной жизни, то Елизавета старалась обходиться без казней среди знати. В тех немногих случаях, когда вынуждена была подписывать смертные приговоры, всегда долго колебалась, доводя до бешенства своих более решительных сановников

Что немаловажно, она получила огромный «политический капитал» народного доверия, когда всходила на престол. После того как Елизавета стала королевой, все ожидали, что вскоре она отыщет себе подходящего жениха, и страна пышно отпразднует свадьбу Её Величества. Но Елизавета и не собиралась выходить замуж. Опыт ее матери и многих женщин убедил Елизавету, что страсть, любовь нередко доводят до плахи. Наследник, пусть и родной сын, сможет стать центром заговора против нее. Скорее всего, именно поэтому она так и осталась незамужней - а преемника не соглашалась назначить буквально до последних недель жизни. Быть может, её также привлекала идея жертвования своим семейным благополучием ради благополучия родной страны. «Для меня же будет достаточно, если на моем мраморном надгробии будет написано, что королева, правившая в такое-то время, жила и умерла девственницей».

Но не станем вводить читателя в заблуждение, уверяя, что королева вела жизнь затворницы: ей нравилось играть роль Прекрасной Дамы, за которой увиваются толпы поклонников. Но с ними Елизавета вела ту же игру, что и с политическими противниками: никогда не выделяла одного-единственного любимца, всегда старалась «сталкивать лбами» двух-трех претендентов на ее милость. В результате претенденты напрягали все силы, чтобы оказать услуги стране и государыне и, таким образом, продвинуться -- а Елизавета неизменно оставалась в выигрыше.

При управлении страной, однако, Елизавета опиралась не столько на своих молодых обожателей, сколько на умудренных опытом государственных деятелей - причем ей удалось собрать неплохую команду.

В общем и целом королева с успехом усмиряла парламент, организовала двор, согласно своим пожеланиям -- но ей было мало этого. Она хотела быть признанной и любимой своей страной. Отсюда -- открытый образ жизни монархини, ее стремление как можно часто показывать себя подданным и общаться с ними. Для этого служили и ежегодные летние поездки королевы и двора по стране, и пышно отмечаемый праздник 17 ноября -- дня Королевы (дата ее коронации). Елизавета с охотой исполняла традиционные, сохранившиеся со времен Столетней войны, ритуалы исцеления золотушных и ежегодного омовения ног нищим женщинам в пасхальную неделю. Также с ведома и одобрения королевы велась ее пропаганда, в том числе визуальная: появлялась масса портретов, гравюр с изображением Елизаветы, причем она лично отбирала те, которые впоследствии разрешалось тиражировать. Эти картины наполнены различной, лестной для королевы символикой. Она предстает на них как королева, не жалеющая себя ради страны и подданных («Портрет с пеликаном»; пеликан, разрывающий себе грудь, чтобы напоить своих птенцов -- средневековый символ жертвенности), как мудрая и светлая монархиня («Портрет с радугой», надпись на его раме гласит «Нет радуги без солнца»), как государственный деятель, которому помогает сам Бог («Портрет с Армадой»).

«У вас могут быть и более великие государи, чем я, но никогда не будет более любящего», -- говорила Елизавета. В последние годы жизни, когда Елизавета была стара, а страна все глубже погрязала в экономическом кризисе, королева болезненно переживала «разрыв отношений» с Англией.

Правительство Елизаветы активно проводило политику протекционизма. Королева поощряла купеческие компании, которые были основаны в этот период. Также она ввела практику раздачи монополий представителям обедневшего дворянства, чтобы поддержать свой престиж в глазах придворных.

Постоянно больным оставался вопрос о поступлении средств в казну. Это проблема, постоянно волновавшая еще Генриха VIII (он временно решил ее путем секуляризации церковных земель), Марии Тюдор и Эдуарда VI. Новые налоги парламент вотировал неохотно и лишь тогда, когда признавал их необходимыми. Порча монеты (что делали при Эдуарде) уже показала себя негодным средством решения проблемы дефицита. И, если ее отец добывал деньги, грабя католическую церковь, то Елизавета достигла того же, позволив своим подданным грабить испанцев на морях.

Самый известный из пиратов эпохи Елизаветы -- Френсис Дрейк (1542-1596), которого Елизавета лично возвела в рыцари. На памятнике Дрейку в Германии, в городе Оффенбурге, выгравирована надпись: «Сэру Френсису Дрейку, распространившему картофель в Европе. Миллионы земледельцев мира благословляют его бессмертную память…»

В религиозных вопросах Елизавета вела сложную политическую игру. Приверженка протестантизма, она не стремилась искоренять католичество из страны. Когда члены Совета, в начале царствования Елизаветы уговаривали её окончательно запретить католическую мессу в стране, королева отвечала: «Я скорее сама тысячу раз отстою мессу, чем позволю совершиться тысяче подлостей во имя ее отмены».

При ней была восстановлена англиканская церковь, запрещенная ее старшей сестрой, но без более радикальных протестантских нововведений, появившихся при Эдуарде VI.

Английский монарх являлся главой церкви, но Елизавета, будучи женщиной, осторожно относилась к этому званию и предпочитала называть себя «Защитницей истинной церкви». К сожалению, держаться умеренного курса было крайне сложно -- в стране было достаточно и крайних католиков, и крайних протестантов, пуритан.

В 6070-е годы пуритане надеялись, что сама королева Елизавета возглавит дальнейшую реформу церкви, упразднит епископат и иерархию духовенства. Однако она справедливо усмотрела в их требованиях вызов светской власти и угрозу своему авторитету главы англиканской церкви, заявив: «Сначала они захотят убрать епископов, а потом -- меня».

С другой стороны, католицизм также оказался потенциально опасен для Елизаветы. Это было связано с тем, что Рим и католическая Испания поддерживали католицизм внутри страны, с целью посадить на английский трон государыню-католичку (Марию Стюарт). С католиков требовали официальной подписки о признании королевы главой церкви, без которой они не допускались к государственным должностям и не могли получить университетской степени.

Во внешней политике религиозная политика Елизаветы выражалась в последовательной поддержке нидерландских и французских протестантов, ведущих в своих странах гражданские войны. Англия в этот период превратилась в европейского лидера Реформации, и главным её врагом была Испания как наиболее сильный оплот католической церкви.

В 1570 г. папа Пий V провозгласил особой буллой об отлучении и низложении королевы Англии. Но это нисколько не отразилось ни на её самочувствии, ни на её престиже среди своих подданных.

Эпоха правления Елизаветы была поистине золотым веком в жизни страны, особенно в развитии и процветании искусства и науки. А её посмертная репутация великой королевы - следствие того, что, озабоченная личной безопасностью и сохранением своей власти, Елизавета объективно способствовала длительному периоду относительно мирного развития страны. Нерешительность и осторожность королевы уберегли Англию от внешнеполитических военных авантюр или крайностей религиозной борьбы.

2.3 Эдвард Сомерсет