Трансформация художественного оформления учебных книг в XVI-XVII вв.

Различают две традиции оформления книг - латинскую и византийскую. Причем славянские книги, как рукописные, так и печатные, унаследовали именно элементы византийского стиля оформления книг и рукописей. В латинских книгах Библия. - Франция, 1240-1260 годы, инициалы были вытянутыми в размерах (например, инициал-гигант «I» в начале Книги Бытия, высота буквы -- 320 мм) иногда даже до размеров самой страницы. В инициалы были включены иллюстрации, в которых изображались сюжеты из Ветхого и Нового заветов (иногда несколько). Инициал, с которого начиналась книга, был самым большим, затем шли инициалы меньших размеров, инициалы, обозначавшие разделение глав были еще меньше и зачастую были выделены лишь цветом. При помощи только лишь инициалов достигались логическое разделение мысли и строгое соподчинение частей книги друг другу, на которые обращали внимание исследователи готических рукописей.

В Византийской империи сложился иной стиль книжного оформления. Этот стиль явно отличался от западного.

Начальный лист византийской книги Псалтирь. - Константинополь, 1074--1081гг. начинался с богато декорированной заставки, имевшей форму прямоугольника или П-образной скобы с проросшими по углам листьями. Внутри заставки красными или золотыми чернилами писец выводил название книги, а ниже начинался текст. Как и в западных рукописях, заглавная буква выделялась из текста величиной и цветом. В византийских книгах её украшали орнаментом либо фигурками животных и людей. Но никогда византийский инициал не достигал тех гротескных размеров, что были в обычае у европейских мастеров, и никогда соцветие красок и орнаментальный декор буквы не делались богаче и насыщеннее красок и орнамента заставки. В Византии не инициал, а заставка обозначала в рукописи место, с которого начиналась книга или новый её раздел. В целом, соотношение текста и художественного оформления в византийских источниках было более органичным. Инициал в первую очередь читался, а потом рассматривался в качестве художественного объекта.

Именно византийская традиция оформления книг с выделением заставок и инициалов пришла на русские земли. Вместе с принятием Христианства по византийскому образцу на Русь прибыли и византийские священники, и византийские книги, которые были прообразом для русских продолжателей книжного дела. Древнейшие из сохранившихся русских книг -- Остромирово Евангелие (1056-1057) и Изборник Святослава (1073) - во всём следуют византийской манере книжного декорирования.

Но, тем не менее, начиная с XII столетия, в славянских рукописных книгах инициалы начинают принимать необычные формы, несколько отличные от византийских. Это свидетельствует о том, что образы, изображаемые в русских книгах, начали приобретать черты национального влияния. Это, например, были разнообразные изображения животных, похожих на чудовищ, что не встречалось до этого в византийской традиции декоративного оформления книг. Эту особенность отметили разные ученые, занимавшиеся изучением древних книг. В свою очередь странные формы животных, заключенные в инициалы, побудили русского учёного XIX века Ф.И. Буслаева объединить их под общим названием «чудища», а за новым орнаментом закрепилось определение тератологический (от греческого терш; - чудище, чудовище). Буслаев Ф.И. Исторические очерки по русскому орнаменту в рукописях. - Пг.: Типография Академии Наук, 1917. - С. 17. Нет единой точки зрения по поводу появления таких мотивов в древнерусских книгах. Кто-то связывает их с татаро-монгольским нашествием, например, тот же Ф.И. Буслаев. Известный палеограф В.Н. Щепкин в красках буквиц-инициалов (красная, жёлтая и чёрная) усматривал «напоминание о зареве пожаров». Щепкин В.Н. Русская палеография, 3-е изд., доп. - М.: Наука, 1967. - С. 98. Тем не менее, данные предположения не могут полностью отразить причину того, почему в древнерусских книгах начинается отход от канонов, принятых на Византии. На мой взгляд, это может свидетельствовать о том, что книжная традиция в Древней Руси уже начинала приживаться и переставала быть лишь «заимствованной» частью культуры, поэтому она становилась обособленнее, начинала принимать национальный характер. То есть начал вырабатываться свой национальный стиль, отражавший традиции именно древнерусского народа, впитавший в себя его мироощущение и какие-либо его мировоззренческие идеалы.

Со временем в древнерусских книгах начали появляться инициалы изображающие и человека. Невозможно сказать, что персонажи древнерусских инициалов-буквиц служили для пояснения текста - чаще бывало наоборот. Ещё В.В. Стасов в конце XIX века заметил, что в инициалах, «кроме редких исключений, очень мало христианского, религиозного элемента». Стасов В.В. Картины и композиции, скрытые в заглавных буквах древних русских рукописей. - Спб. 1884. - С. 22 Данный факт также свидетельствует в пользу того, что образы, заключенные в инициалах, носили в себе отпечаток чувств народа, их создававшего.

В конце XIV века в древнерусские книги проникает другой стиль - он более строг и геометричен. Аскетизм затронул не только его формы, но и колорит: в это время распространились инициалы, рисованные одной киноварью. Эти новые веяния зародились в книгописных мастерских Болгарии и Сербии и попали на Русь в произведениях южнославянской книжности, поэтому геометрический орнамент конца XIV - начала XVI века принято именовать «балканским».

Почти одновременно с балканским стилем в древнерусскую книжность возвращается византийский стиль с пышными растительными мотивами. Он был назван «нововизантийским» и служил для украшения буквиц до середины XVI века.

В XVI столетии в рисунок заставок, а вскоре и заглавных букв стал проникать растительный орнамент, непохожий на греческий. Такой орнамент получил название «старопечатный», так как широко стал известен по изданиям Ивана Фёдорова и его последователей. Однако заставки и буквицы знаменитого Апостола Федоров И. Мстиславец П. Московский Апостол. - Львов: 1564. 1564 года Ивана Федорова восходят к убранству рукописной книги начала XVI века. Сидоров А.А. История оформления русской книги. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Книга, 1964. - С. 52-53. Туда же этот вид декора попал с Запада. Европа к тому времени уже более полувека была знакома с печатным станком, и гравированные листы немецких и голландских мастеров вдохновляли и русских изографов книги. Воспроизводя при помощи пера и кисти мотивы западной гравюры, старопечатные буквицы русских рукописей видом своим напоминали раскрашенные оттиски. Детали декора изображались на чёрном фоне, а чтобы подчеркнуть их объём, в рисунок вносили характерные штрихи, очень похожие на те, что оставляет на поверхности медной пластины резец гравёра.

Таким образом, к XVI веку сложилось особая традиция в оформлении рукописных и печатных книг. К заимствованным прообразам добавлялись национальные черты. Буквицы и заставки, все орнаментальное наполнение книги напоминало читателю о так называемом «русском духе», давало видение мира и мироощущение, унаследованное его предками. Поэтому значение образа-буквицы крайне важно. Если учесть тот факт, что обучение грамоте начиналось с раннего возраста, то ясно, что не последнюю роль в формировании представления о чувстве национальности, той или иной принадлежности к культурному наследию играло и оформление книги, с которой дети начинали свое знакомство со словом и грамотой.

Рассмотрим книги, по которым проходило обучение грамоте в XVI-XVII вв., в данном контексте. Можно выделить несколько особенностей, присущих стилистическому оформлению заставок и инициалов в учебных книгах в зависимости от географического положения типографий, издававших учебные книги в данный период.

Например, для учебных книг, выпущенных в западных и юго-западных типографиях характерно схожее по стилистическим атрибутам художественное оформление. В них не наблюдается выделение цветом таких фрагментов, как заставки или инициалы. В инициалах этих книг заметно влияние европейской школы. Изящные белые литеры внутри чёрных прямоугольников, заполненных вьюнком, напоминают инициалы известного венецианского печатника Эрхарда Ратдольта Erhard Ratdolt: Kalendarius. - Венеция, 1478 (1447-1528) и его последователей. Несколько выделяются своей оригинальностью инициалы Букваря языка славенска, Букварь языка славенска. - Унев: Уневский монастырь: 1681. изданного в типографии Уневского монастыря в 1681 г. При пролистывании данного учебного издания создается впечатление, что инициалы не имеют единого стилистического решения: скорее всего оттиски отдельных буквиц были заимствованы с различных образцов. В Букваре имеются инициалы, повторяющие инициалы рукописных изданий. Например, инициал буквы «В» состоит из переплетающихся листьев. Некоторые инициалы похожи на европейские образцы, где были белые буквы на черном фоне, окруженные растительным орнаментом, некоторые наоборот - не имеют черной заливки фона. Так же можно и охарактеризовать оформление заставок, не имеющих в себе какого-то единого стилистического решения: это и какие-либо геометрические формы, и, одновременно, растительный орнамент. То есть прослеживается смешение различных традиций и стилей в оформлении одной книги. И эта особенность характерна для различных типографских изданий западных и юго-западных славянских земель, а в Букваре Уневского монастыря - эта особенность выражена в большей степени.

Отдельно стоит обратить внимание на издания Букварей Ивана Федорова. Например, в Букваре 1574 Федоров И. Азбука. - Львов: 1574. года издания можно обратить внимание на следующее: для изданий типографа свойственно единое стилистическое оформление своих книг, стройность текста, не большое обилие художественных элементов на страницах учебной книги, но большая их выразительность (что нельзя сказать о других изданиях западных и юго-западных славянских земель). То есть можно смело утверждать, что федоровские учебные издания были более продуманными в художественном отношении. Характерно для них и то, что инициалы выделялись киноварью, в том числе буквицы, служащие для обучения грамоте. Эта особенность перешла и в московские издания. На мой взгляд, эта особенность может свидетельствовать о том, что сложилось стойкое понимание того, что выделение букв другим цветом способствует их запоминанию.

Как и в московских изданиях Букварей, Бурцов-Протопопов В.Ф. Азбука. Начальное учение человекам, хотящим разумети божественного писания. - М., 1634.^,Букварь. - 1-е изд. - Москва: 1657^, Полоцкий С. Букварь. - Москва: 1679 заставки и буквицы выполнены с использованием растительных мотивов. Характерная особенность: в XVI веке и в большую часть XVII века в учебных книгах Федорова Федоров И. Азбука. - Львов: 1574 и Московского Печатного Двора шло выделение букв алфавита красным, но они не были исполнены в виде инициалов. В той же части книги, где рассказывалось о каких-либо сюжетах библейского содержания или, например, о том, как создавалась кириллическая азбука, то есть когда литеры представляют из себя не учебный материал, а связаны в полноценный текст - тогда уже идет выделение инициалов. В принципе такая особенность - это черта всего обозначенного периода.

Таким образом, можно сделать вывод, что к концу XVII в. в учебных книгах, используемых для обучения грамоте в России не сложилось какой-либо единой концепции, касательно оформления книги и включения в нее элементов в виде образных форм. Базируясь на византийской христианской традиции, книги претерпевали изменения в своем оформлении, испытывая как влияния со стороны национального самосознания и мироощущения, так и со стороны внешних факторов, например появления и развития печатного дела в западных странах. Одно очевидно: в учебных книгах до середины XVII в. не сложилось точного понимания влияния образа на обучение грамоте. Но, тем не менее, уже был проделан тот путь, который предопределил появление на свет букварей Кариона Истомина, Истомин К. Букварь славяно-российских писмен уставных и скорописных греческих же латинских и польских со образованми вещей и с нравоучительными стихами. - М., 1694 в котором образ, заключенный в инициалы, и другие иллюстрации помогал именно усвоению грамоты.

§2. Целенаправленное использование иллюстраций в учебном процессе на примере букваря Кариона Истомина

В 1694 г. создается знаменитый Букварь Кариона Истомина. Там же. Отличительной особенностью данного учебного издания было то, что в нем появляются иллюстрации, которые были вспомогательным средством в учебном процессе. Включение иллюстраций в учебное пособие с целью реализации наглядного принципа обучения явилось новым этапом в развитии русской учебной книги и имело, несомненно, влияние на последующие учебные издания.

Как точно замечает Л.Н. Аверьянова: «На пороге XVIII века был создан новый учебник, отражающий идеи русского просветителя, новые тенденции русского искусства XVII века, западноевропейские художественные веяния и энциклопедические представления русского человека XVII века». И с данным высказыванием нельзя не согласиться.

Искусство гравированных алфавитов в Западной Европе достигло к концу XVII века чрезвычайных высот. Возникшее вначале для практических нужд типографов, испытывавших нехватку в новых образцах книжного орнамента, оно довольно скоро переросло в самостоятельный вид творчества. Лишь одно московское издание, знаменитый лицевой Букварь, напечатанный в 1694 году Карионом Истоминым, всё же могло соперничать с лучшими европейскими алфавитами -- его гравюры стали подлинной энциклопедией славянской книжной графики и каллиграфии, а также были новым этапом в педагогической практике: в нем были использованы иллюстрации в виде образов букв, которые помогали учащимся лучше усвоить алфавит. В целом, сам Букварь являлся для своего времени очень продуманным изданием, вобравшим в себя современные ему открытия и в области педагогической мысли.

Автор Букваря -- иеромонах Карион Истомин, наставник царских детей, поэт, переводчик, справщик (редактор) Московского Печатного Двора, один из самых просвещенных людей своего времени. Истомин изначально имел стремление к максимальному совершенствованию не только своих знаний, но и духа и поэтому постригся в монахи Путивльской Молчанской пустыни. Спустя несколько лет Истомин приезжает в Москву и сразу же производит крайне благоприятное впечатление на патриарха Иоакима своим интеллектом, эрудицией и покладистым, уживчивым характером. Поэтому Иоаким назначает Истомина на почётную и ответственную должность справщика Московского печатного двора. Карион Истомин собственноручно переписал свою книгу, а возможно, и исполнил часть её иллюстраций Агаджанов Б.В. Создатели первых учебных книг для начального обучения грамоте - букварей и азбук XVI - первой четверти XVIII вв. // Проблемы современного образования. - 2010. - №2. - С.69-70. . Первую рукопись, изящно украшенную золотом и красками, Истомин поднёс в 1692 году Наталье Кирилловне Нарышкиной, матери Петра I, для её внука, малолетнего царевича Алексея. Годом позже другой рукописный экземпляр он вручил двоюродным сестрам Алексея. Печатная версия Букваря увидела свет в 1694 году в виде альбома из 43 листов тиражом 106 экземпляров. Исполнил её гравёр Оружейной палаты Леонтий Бунин, владевший редким в то время станом для печати с медных досок. Участие Бунина в этом издании столь значительно, что в конце книги сочинитель и гравёр представлены как равноправные соавторы: «Сий Букварь счини Иеромонах Карион, а знаменил и резал Леонтей Бунин». Истомин К. Букварь славяно-российских писмен уставных и скорописных греческих же латинских и польских со образованими вещей и с нравоучительными стихами. - М., 1694.

Многие иллюстрации Истомина мастер не только исполнил по-своему, но и не раз перестраивал и дополнял, добиваясь более цельной и ясной композиции. Кроме того, в гравюре оказалось невозможным воспроизвести позолоту, которой были покрыты фигурные буквы в рукописях.

Однако Бунин вложил в свои инициалы столько фантазии и изобретательности, что, оттиснутые на бумаге простой чёрной краской, они отнюдь не выглядят беднее позолоченных. Несмотря на то, что в своей работе Леонтий Бунин вдохновлялся, похоже, иностранными образцами, его художество -- истинно русское явление. Рядом с фигурными инициалами Бунин поместил узорные буквицы. Прямые штрихи литер он заполнил гирляндами витых трав, а изогнутые покрыл мелкой чешуёй, намекая, видимо, на их сходство с гибкими и упругими рыбьими телами. Продолжали строку различные каллиграфические почерки, где наряду со славянскими письменами приводились сходные по звучанию греческие и латинские.

По мнению известного искусствоведа А.А. Сидорова «Букварь Истомина -- Бунина скорее альбом, тетрадь образцов, а не обычная книга для чтения… По этому альбому многому может научиться и мастер книги, прежде всего -- искусству рисования отдельной буквы». Сидоров А.А. История оформления русской книги. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Книга, 1964. - С. 110 С данным мнением, на мой взгляд, можно согласиться лишь от части, потому что так называемая «тетрадь образцов» была отличным примером учебника нового типа с применением наглядного метода в обучении грамоте.

Рассмотрим подробно иллюстрации Букваря Кариона Истомина 1694 года. Сам принцип построения иллюстраций Букваря имеет следующую последовательность: на каждую букву алфавита первоначально идет изображение в виде образа человека или какого-нибудь существа, встающего в позу, соответствующую каждой букве алфавита. Далее - следует изображение этой же буквы в формате печатного оттиска. Далее - изображение этой буквы в различных вариантах ее написания. Также после различных вариантов написания буквы на славянском языке следует соответствующая ей по звучанию буква латинского или греческого алфавита. Под различными вариантами написания одной и той же буквы следует несколько изображений, наименование которых начинается с данной буквы алфавита. Такая композиция иллюстрации способствует лучшему усвоению материала и запоминанию. С каждой буквой ассоциируется несколько образов, а разные варианты написания - это элемент, использовавшийся в азбуках-прописях.

По большей части изображения, сопряженные с изображением какой-либо буквы, - это изображения людей-воинов, так как они облачены в соответствующие одеяния и имеющие при себе некоторую амуницию. Например, это изображения букв А, Б, В, Г, Д, Е, S, I, К, Л, Т, У, Ф, Х, Ъ, ?, Я, ?, - то есть это большая часть кириллического алфавита. Реже встречаются изображения купцов или ремесленников, еще реже - женщин. А для изображения буквы ? был использован образ мифических существ - людей с телом змеи, - переплетенных друг с другом. Буквы старые обозначение

Изображения, которые были приведены для примера использования буквы в написании слова, тоже были тенденциозны. Из них можно выделить несколько групп:

1) предметы, использовавшиеся в повседневной жизни или так или иначе с ней связанные (например, игла, колокол, ключ, колесница, лестница, ложе и др.);

2) предметы, имеющие отношение к религии и церкви (например, евангелие, икона, Иерусалим, хоругви, церковь, изображения святых и др.);

3) изображения животных, как местной фауны, так и иноземной (например, алектор (греч. петух), араната коза (орангутанг), буйвол, баран, ворон, голубь, лев, слон и др.);

4) части тела (борода, длань (рука), зеница, нос, нога, и др.);

5) мифические существа (например, аспид (крылатый змей), гамаюн (вещая птица), единорог, ехидна (мифическая змея), змей (дракон), гиппокентавр, стрелец (в виде кентавра с луком).

Таким образом, можно выделить следующие особенности иллюстраций, использованных в Букваре Кариона Истомина 1694 г.: иллюстрации выполняли вспомогательную функцию в обучении грамоте, носили близкий русскому человеку характер, то есть сочетали в себе элементы национального, традиционного для России содержания. Как уже упоминалось, ранее изображения людей, сопряженные с инициалом, были в употреблении в рукописных книгах русских мастеров. То есть, данный художественный элемент, использованный в Букваре 1694 года, вторил национальным традициям. То же можно сказать и о других иллюстрациях: рисунки религиозного содержания были близки русскому человеку в виду приверженности к православной вере, они ассоциировались с соподчинением всей жизни законам религии. Рисунки, имевшие отношение к повседневной жизни помогали усвоить быстрее материал, поскольку дело касалось тех предметов, которые встречались учащемуся каждый день. То же можно сказать и об изображениях животных, и об изображениях частей тела с их названиями. Принцип ассоциации с определенной буквой алфавита был тот же. А, например, изображения животных, не встречавшихся русскому человеку в родных краях, показывали все разнообразие животного мира (и не только), что пробуждало в учащемся, с одной стороны, интерес к изучению нового и неизведанного, с другой стороны, яркий образ способствовал лучшему запоминанию букв.

Особый интерес, на мой взгляд, представляют изображения существ, встречавшихся в славянской мифологии. Их включение в издание для детей, которое все же базировалось на православной традиции, говорит о многом. Само мифологическое сознание противостоит рациональности. Причем, как научной рациональности, так и богословской, присущей теистическим религиям. Это, в свою очередь делает мифологическое мировосприятие как уязвимым рациональной критике, так и недоступным ей вовсе. Такая двоякость предопределяет живучесть мифологического сознания в разных эпохах и культурах. То есть мифологическое сознание характерно для любой культурной эпохи, изменяется только его сфера распространения и социальной престижности. Использование рисунков мифологического содержания в учебной книге XVII в., в первую очередь, свидетельствует о том, что не смотря на доктрину Христианства, в сознании людей того времени присутствовало мифологическое сознание в достаточно большой степени. Повседневность является постоянным полем для реализации мифологического сознания, подпитывая его смешением причинно-следственной и пространственно-временной смежности. Если в детстве в сознание ребенка внедрялись образы из русских сказок и мифов, то, несомненно, использование этих образов в обучении грамоте способствовало лучшему восприятию новой информации и ускоренному запоминанию. Причем это мифологическое сознание было тесно связано с религиозным мировосприятием и никак не диссонировало с ним (что получило название «народной религиозности»).

Использование иллюстрирования учебной книги в концепции вспомогательной функции рисунка для лучшего усвоения нового материала, носила, таким образом, следующий характер:

1) образы были близки учащемуся, они каким-либо образом были связаны с повседневной действительностью, что связывало процесс обучения грамоте с принадлежностью ее к дальнейшей деятельности ученика;

2) образы имели яркий характер, что способствовало их запоминанию, а также сопутствовало развитию интереса к познанию нового и еще неизведанного;

3) образы воспитывали религиозное чувство, по средствам включения иллюстраций религиозного содержания в учебный процесс у учащегося создавалось впечатление тесной связи религии и «божественного начала» и как с самим процессом обучения, и как со всей жизнедеятельностью в целом.

Агаджанов Б.В. отмечает: «Истомин прекрасно понимал, что наглядность детских учебников во много раз повышает понимание и усваиваемость изложенных в них материалов. В этом смысле он был совершенно солидарен с воззрениями великого Яна Амоса Коменского». Агаджанов Б.В. Создатели первых учебных книг для начального обучения грамоте - букварей и азбук XVI - первой четверти XVIII вв. // Проблемы современного образования. - 2010. - №2. - С. 70. То есть нельзя говорить с точностью, что идея учебника была полностью заимствована из Европы. Скорее уже некая сложившаяся традиция оформления русских книг получила дальнейшее развитие с распространением в Европе идей о методе наглядного обучения.

Таким образом, в Букваре Кариона Истомина 1694 года были собраны иллюстрации, помогающие развивать образное мышление. Это учебное издание по своей продуманности не особо уступает и современным учебным пособиям для обучения грамоте, что делает великолепным памятником педагогической мысли конца XVII в. Иллюстративное наполнение Букваря совместило в себе как народную традицию, так и влияние западной педагогической мысли. Смысловое наполнение иллюстраций соответствует близким русскому человеку образам, а сам принцип использования иллюстраций в качестве объекта образовательного процесса был заимствован из Европы. Как раз во второй половине XVII в. выходит работа Яна Амоса Коменского «Мир чувственных вещей в картинках, или изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни» Коменский Я.А. Мир чувственных вещей в картинках, или изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни. - М.: Педагогическая библиотека, 1941. (1658), которая является первой книгой, где иллюстрациям уделялось важное значение в обучении грамоте. То есть накопленный педагогический опыт к данному периоду времени обосновал необходимость использования иллюстративного материала для лучшего усвоения проходимого учениками материала. И, рассматривая Букварь Кариона Истомина 1694 г., можно смело утверждать, что он являлся передовым учебным изданием своего времени.

учебный иллюстративный образный мышление

§3. Влияние западной образовательной традиции на становление принципа наглядности в обучении в конце XVII в.

Накопленный к середине XVII века педагогический опыт показывал, что усвоение нового материала происходит лучше, если использовать в обучении наглядность. Впервые в педагогике обобщение знаний в данной области и теоретическое обоснование принципа наглядности обучения дал знаменитый чешский педагог Ян Амос Коменский. В 1658 году он издает книгу «Мир чувственных вещей в картинках, или изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни». Он выдвинул «золотое правило» дидактики: «Все, что только возможно, представлять для восприятия чувствами: видимое для восприятии - зрением; слышимое - слухом; запахи - обонянием; подлежащее вкусу - вкусом; доступное осязанию - путем осязания. Если какие - либо предметы сразу можно воспринимать несколькими чувствами, пусть они сразу охватываются несколькими чувствами…». Коменский Я.А. Великая дидактика. // Избр. пед. соч. - М., 1982. - Т.1, с. 384 Наглядность понимается Коменским в широком смысле, не только как зрительные образы, но и как привлечение всех органов чувств к лучшему и ясному восприятию вещей и явлений. Наглядность становится решающим фактором усвоения учебного материала.

К принципу наглядности обращались и до Коменского. О ней говорили педагоги-гуманисты, например, Томас Мор, характеризуя обучение на острове «Утопия» Мор Т. Утопия. Пер. Каган Ю.М. - М.: Наука. - 1978 . - 412 с.. Книги, как и рукописные, так и печатные, снабжались нередко рисунками и раньше, но то было эмпирическое применение наглядности без ее теоретического обоснования, которое впервые дал Коменский.

Заслуга Коменского заключается в разработке наглядности как одного из важнейших дидактических принципов; он обосновал, обобщил, углубил и расширил имевшийся уже к тому времени некоторый практический опыт наглядного обучения, применил широко наглядность на практике, снабдив свои учебники рисунками. Константинов Н.А. История педагогики / Н.А. Константинов, Е.Н. Мединский, М.Ф. Шабаева. - М.: Просвещение, 1982. - С. 32-34

Взгляды Коменского были поддержаны и развиты И.Г. Песталоцци. Так, Песталоцци утверждал, что без применения наглядности (в широком смысле этого слова) нельзя добиться правильных представлений об окружающем, развивать мышление и речь Подласый И.П. Педагогика: в 3-х кн., кн. 2: Теория и технология обучения/ И.П. Подласый. - М.: Гуманитар. изд. Центр ВЛАДОС, 2007. - С. 159.

В предисловии к книге «Мир чувственных вещей в картинках» Коменский дает характеристику того, на чем базируется принцип наглядности. «В нашем же разуме нет ничего такого, чего бы раньше не было бы в чувствах. Таким образом, старательно упражняя чувства в области правильного восприятия различий, существующих между предметами, мы положим основание и для всей мудрости, и для всего мудрого красноречия, и для всех разумных жизненных действий… В школах, однако, этим обычно пренебрегают, и ученикам подаются для изучения предметы, которые они не понимают и которые неправильно представлены чувствам. Отсюда труд преподавания и изучения становится тягостным и приносит незначительные плоды… И вот создается новое пособие для школ! Рисунки и наименования всех основных в мире предметов, а в жизни действий!». Коменский Я.А. Мир чувственных вещей в картинках, или изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни. - М.: Педагогическая библиотека, 1941. - С. 1

Далее следует обоснование того, почему использование наглядности - это благо:

1) привлечение интереса учащихся к предмету путем включения в процесс обучения иллюстративного материала;

2) сосредоточение внимания на объекте изучения путем привлечения иллюстраций (выделение важного);

3) совокупность первых двух пунктов даст учащимся приобрести понятия о главнейших предметах в жизни, то есть систематизировать свои знания и составить в своем восприятии целостную картину мира.

Также Коменский говорит о том, как влияет включение иллюстративного материала на обучение грамоте и на изучение языков: книга дает более легкий способ научиться читать. «Это достигается прежде всего предпосланным книге символическим алфавитом, а именно: даны формы отдельных букв, а к ним изображения тех живых существ, издаваемый которыми звук стремиться передать та или иная буква. Благодаря этому изучающий азбуку ребенок при одном взгляде на животное легко вспомнит, как произносится соответствующая буква, и в конце концов его воображение, укрепленное упражнением, приведет его к быстрому запоминанию всех букв. Рассмотрев затем таблицу первоначальных слогов, учащийся сможет перейти к рассмотрению рисунков и напечатанных над ними надписей. Здесь снова самое рассматривание нарисованного предмета, вызвав в его уме наименование последнего, напомнит ему, как нужно прочитать заглавие рисунка. Пройдя таким образом всю книгу, учащийся невольно научится читать посредством одних только заголовков к рисункам, и при этом нужно отметить, не будут применены всюду практикующиеся длительные упражнения в складах, эта тяжкая мука детских умов, которая целиком будет устранена этим методом. Ибо повторное чтение книги, посредством все более полных, приложенных к рисункам описаний предметов, приведет учащегося к окончательному овладению искусством чтения» Коменский Я.А. Мир чувственных вещей в картинках, или изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни. - М.: Педагогическая библиотека, 1941. - С. 3.

Также Коменский дает методологическое обоснование принципу наглядности.

1. Дайте им ее в руки, чтобы они забавлялись, как они сами захотят, рассматриванием картинок, чтобы эти картинки стали им хорошо знакомы, даже дома, еще до посылки в школу.

2. После этого неоднократно спрашивайте их (в особенности уже в школе), какой предмет изображен на том или другом рисунке и как он называется. Пусть дети не видят ничего, чего бы не могли назвать, и пусть они ничего не называют, чего бы не могли показать.

3. Названные же вещи показывайте детям не только на рисунках, но и в реальности, например, члены тела, одежду, книги, дома и предметы домашнего обихода и т.д.

4. Позволяйте им также срисовывать рисунки, если они захотят. Мало того, подстрекайте их к тому, чтобы они этого захотели. Во-первых, это также заострит их внимание к вещам. Во-вторых, они станут наблюдать взаимные пропорции между отдельными частями вещей. Наконец, они будут развивать этим ловкость рук, что полезно во многих отношениях.

5. Если некоторые вещи, о которых упоминается в этой книге, не могут быть представлены воочию, то было бы очень полезно преподнести их детям в реальности, - например, цвета, запахи, которые здесь не могут быть изображены чернилами. Поэтому было бы желательно, чтобы в каждой хорошей школе хранились заранее заготовленные редкие и дома не встречающиеся вещи, дабы всякий раз, когда о них нужно говорить ученикам, они вместе с тем могли бы быть им предоставлены». Коменский Я.А. Мир чувственных вещей в картинках, или изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни. - М.: Педагогическая библиотека, 1941. - С. 3

Таким образом, к середине XVII века в западноевропейской преподавательской традиции уже сложилось теоретическое обоснование педагогического принципа использования наглядности в процессе обучения. Исходя из понимания наглядности, как всего того, что можно представить для восприятия чувствами, Яном Амосом Коменским была также выработана и методика использования наглядных образов для лучшего усвоения новой информации в процессе обучения, в том числе и в обучении грамоте. Теоретические разработки в данной области педагогического знания в XVII веке получили большую популярность и способствовали ее дальнейшему развитию. Неудивительно, что таковые принципы обучения нашли свое отражение и в российских учебных книгах рассматриваемого периода и повлияли на систематизацию материала, представленного в них.

Идея интеграции западного педагогического опыта была не случайна: этому процессу положили реформы патриарха Никона и воззрения ближайшего окружения царя Алексея Михайловича, а также идея создания «новой школы».

В Московии, в отличие от юго-западных земель Руси, инициатива создания школы была в руках не отдельных заинтересованных личностей, а в руках Церкви и Государства. И если имели место частные побуждения, то они были сравнительно редки. Как отмечает Кириллин В.М.: «вопреки распространенной среди московитов боязни повредиться в вере под влиянием ученых выходцев из стран, христианство которых, как полагали, утратило первозданную чистоту, решение школьного вопроса к середине XVII в. переходит в стадию практической реализации. Последнее, несомненно, произошло благодаря новым культурным веяниям, исходящим из окружения восшедшего в 1645 г. на царский престол юного Алексея Михайловича, чей природный ум и традиционная (через усвоение букваря, часослова, апостола, октоиха) образованность были обогащены удивительной начитанностью и заинтересованным общением с незаурядными личностями, а именно с приверженным к иноземным обычаям боярином Б.И. Морозовым, с благоразумным и учительным Благовещенским протопопом Стефаном Вонифатьевым, с любителем просвещения и наук окольничим Ф.М. Ртищевым, с грекофилом и энтузиастом церковных преобразований ради благочиния и ввиду идеи создания вселенской православной империи патриархом Никоном, с широко образованными "западниками" А.С. Матвеевым и А.Л. Ординым-Нащекиным (который, кстати, любил говаривать, что "доброму не стыдно навыкать и со стороны, у чужих, даже у своих врагов!")». Кириллин В.М. Русская образованность в X-XVII вв.: Первые попытки создания в Московской Руси систематических школ в XVII в. - 2009.

Политика царя Алексея Михайловича предвосхитила эпоху реформаторской деятельности Петра I. Были усилены связи со многими иностранными государствами, что требовало изменений и в политике в области образования.

Влияние на российское образование данного периода не было однородным. Попытки организации правильного школьного образования, предпринятые в Московском государстве при царе Алексее Михайловиче обнаруживают разные культурные мотивации и разнонаправленность установок. Это разделение проистекало в то время, видимо, из расхождения церковных и государственных задач в деле обустройства России. Церковь осуществляла реформы, касающиеся благочиния и единого уставного порядка в богослужении с учетом вселенской практики, проводя с этой целью широкомасштабную издательскую работу на почве, прежде всего, книжной справы и новых переводов конфессиональной литературы, и потому остро нуждалась в образованных грамотниках. Государство развивало собственную управленческую структуру, внешнеполитические контакты, торговую и промышленную сферу деятельности, впитывало какие-то элементы привносимых из Европы научных, инженерных, медицинских, юридических, социологических знаний и достижений, и потому ему столь же необходимы были просвещенные, но уже по-светски просвещенные специалисты. Если церковь ориентирована была на Восток, то государство тяготело к Западу. Для удовлетворения церковных потребностей нужны были, в первую очередь, знатоки греческого языка как общепринятого проводника православной культуры. Для удовлетворения государственных запросов требовались знатоки латыни как общепринятого языка международного общения и науки. Церковь по природе своей, в силу обращенности к святым истокам, консервативна, сущностно она призвана быть неизменной, хотя внешне вполне может меняться. Государство же как общественный институт склонно к динамике прогресса, традиция для него лишь площадка для неизбежного формально-содержательного развития.

Таким образом, можно смело говорить о тенденции заимствований из западной педагогической традиции новых принципов обучения. Проникновение культуры Запада в российскую педагогическую мысль в данный период времени было вызвано естественными потребностями государства. Но не стоит забывать и о том, что базировалось образование того периода прежде всего на национальных традициях, методологические же принципы, теоретически обоснованные в Европе, прижились лишь потому, что и в российской образовательной традиции имелись их зачатки.

Таким образом, с развитием книжного дела в России формируется особый взгляд на использование наглядности в процессе обучения грамоте. Изначально базируясь на византийской традиции оформления книг, в русской традиции было понимание того, что выделение инициалов играет особую роль, как в структурировании текста, так и в насыщении его образами. Поэтому им уделялась особая роль в рукописных и печатных книгах. Образы, сопряженные с инициалами, имели свое символическое значение, которое брало свои истоки из жизни народа, его мироощущения и мировоззрения. Но уже с XVI века начинают прослеживаться стилистические заимствования из греческой и западноевропейской традиции, переработанные в национальном духе. В целом, к началу XVI в. в России еще не сложилось представления о том, что иллюстративное содержание учебных книг может быть использовании в качестве объекта педагогической деятельности. Это понимание приходит с дальнейшей интеграцией Российского государства в общемировой процесс. С воцарением Алексея Михайловича и дальнейшей его политикой, как внешней, так и внутренней, Россия расширяет свои связи с другими европейскими странами. Идет процесс взаимопроникновения культур, и в то же время начинает вырабатываться концепция систематизации образовательного процесса в рамках всего государства. В Россию проникают идеи Коменского о необходимости использования принципа наглядности в обучении, и тут получают своеобразную их интерпретацию с созданием Букваря Кариона Истомина. Букварь Истомина сочетал в себе как национальную традицию оформления книги, так и принципы включения иллюстративного материала в образовательный процесс, заимствованный из Европы. Таким образом, к концу XVII в. учебная книга в России становится продуманным учебным пособием, преследующим цель облегчить учащимся усвоение материала, а следовательно, увеличить эффективность обучения.

Глава 3. Развитие навыка письма посредством рисунков из азбук-прописей XVI-XVII вв.

§1. Развитие мелкой моторики по средствам рисунков из азбук-прописей

Обучение чтению и письму в XVI-XVII вв. шло последовательно. Если по букварю учились, главным образом, читать, то для овладения техникой письма требовались другие учебные пособия, так называемые азбуки-прописи.

С XVI и до середины XIX в. в России применялся древний метод обучения грамоте - буквослагательный. Исходным пунктом обучения служила буква, поэтому данная метода называлась так же буквенной. Дети изучали сначала начертания и названия букв в алфавитном порядке. Буквы при этом могли называться или по-славянски («аз», «буки», «веди»), или по-латыни («а», «бе», «эл», «эм»), или через присоединение к согласным буквам гласного звука [э] («а», «бе», «ле», «ме»).

После изучения алфавита переходили к изучению складов (слогов). Сначала осваивали открытые слоги из двух букв (согласная буква + гласная буква = БА, ВА), затем брали трехбуквенные слоги (согласная буква + согласная буква + гласная буква = ВРА, ГРА) и так далее. Чтение складов происходило с помощью букваря и указки следующим образом: «… требствует учити сице: сложи два письмена гласное с согласным и рцы: «буки - аз»; тоже сотвори препятие гласом, или отдохновение, и рцы слог: «ба»…». Лубенец Т. Руководство к церковно-славянскому букварю. - Спб., 1889. После изучения слогов переходили к чтению целых слов, а затем и выражений (предложений). Первый раз слово прочитывали «по складам», а потом второй раз «по верхам», то есть проговаривали целиком.

Таким образом, при обучении чтению по буквослагательной методе учащиеся проходили четыре этапа:

1) заучивание букв,

2) усвоение складов (слогов),

3)чтение отдельных слов («по складам» и «по верхам»),

4) чтение целых предложений.

Обучение чтению шло параллельно с обучением письму. Для усвоения навыка пользовались той же последовательностью. Причем искусному повторению изображений букв уделялось очень большое внимание.

В 1686 г. прихожане Стрелецкой слободы Саввино-Сторожевского монастыря под Звенигородом избрали пономаря своей приходской Никольской подмонастырской церкви. С избранного на должность взяли запись, в которой излагались его обязанности: «О церковном о всем радеть и смотрить накрепко, и книг беречь, и малым робятам в кои дни доведетца по книгам говорить... чтобы они... книг берегли и не драли и воском слов не закапывали, и по домом из церкви книг без спросу и без ведома никто не брал, а ему, Архипу, к себе в дом для изученья своих детей церковных книг не имать».М. Рабинович. Обучение грамоте. Школы // Очерки этнографии русского феодального города / М. Рабинович. - М., 1978. - С. 292-293 Грамота свидетельствует о том, что при церкви Стрелецкой слободы была школа, где учились «малые робята», которые могли, читая или списывая текст с церковных книг, ненароком разорвать лист или закапать его воском.

Как отмечает известный советский историк М.Г. Рабинович: «Сначала учили чтению. Программа заключалась в проработке трех книг - азбуки, часослова и псалтыря. Оплата была не по времени обучения, а «от книги»: азбука - до 2-х руб., часослов - 3 руб. и «более», псалтырь - 4-5 руб. Обучение чтению обходилось, таким образом, в 9-10 руб. Писать буквы начинали по окончании псалтыря, за обучение письму полагалась особая плата, размер которой не указан» Там же - С. 295. То есть, сразу, как только учащимися был усвоен навык чтения, переходили к усвоению навыка письма. Известны случаи, когда некоторые представители грамотного населения России того периода умели только читать, но не умели писать. Также и в Западной Европе письмо и чтение также долгое время существовали раздельно: чтение по традиции относилось к благородной литературной и религиозной деятельности, а письмо - к ремеслам или занятиям торговлей. Но тем не менее, навык письма был незаменим при ведении преподавательской деятельности, при переписывании книг и составлении рукописных текстов, то есть развитию умения писать уделялось достаточно большое внимание.

Рукописных учебных книг рассматриваемого периода сохранилось крайне мало. Представления о азбуках-прописях второй половины XVII в. может дать ряд факсимильных воспроизведений памятников, подготовленных Н.А. Марксом в Московском археологическом институте, а также работа В.В. Буша, Буш В.В. Старинные азбуки-прописи. - Пг.: 1920. в которой приводятся выписки из азбук и дана систематизация по характеру примеров. А также в хранилище рукописей РГБ имеется экземпляр азбуки-прописи третьей четверти XVII в. Большинство азбук-прописей представляли собой свитки («столбцы») различной длины - от полутора до шести метров и более (например, азбучный свиток с повестью об Азовском сиденье был длиной 616 см).

Лист бумаги разрезался пополам в длину на полосы размером 17 х 45 см или в ширину на три полосы по 15 х 34 см каждая. Текст документов писали поперек по узкой стороне бумажных полос, которые потом склеивались в виде ленты. Каждый отдельный узкий лист, входивший в состав столбца, носил название «клейки» или «сстава». Так же назывались и места соединения (склеивания) полос. Содержание азбук-прописей занимало только одну сторону бумаги. Пользование свитком предполагало непрерывное последовательное считывание информации в условиях достаточного времени и места. С развитием грамотности и ускорением темпа жизни эта конструкция почти вышла из употребления. Однако нельзя не отметить достоинство свиткообразной конструкции в ее простоте и компактности формы.

Рассмотрим подробно азбуку-пропись Азбука-пропись третьей четв. XVII в. [электронный ресурс], датированную третьей четвертью XVII в. Азбука-пропись представляет собой свиток размером 245х15,5 см, написана скорописью. На азбуке есть помета владельца: «Сия азбука двух братьев Бориса и Евдокима Карповых детей, что [в Сенчу] у Покрова Богородицы». На втором листе «Сия азбука Бориса Карпова». То есть по одной азбуке-прописи могли заниматься, например, братья.

Азбука начинается с титула царя Алексея Михайловича со слов: «Всемилостивейший и великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович». Далее следуют примеры написания букв, а также их элементов («крючки», «загогулины»). В азбуке-прописи имеются записи скорописью, переходящие в мелкую вязь:

1) «Прилепляется печать к воску, так ученье ко малым детям, а старого учити изпоконь не убо зло и водитит»;

2) «Не ищи человече мудрости, ищи кротости, аще обрящеши кротость, одолети мудрость, кротость бо мудрости мать, а молчание исправление разуму»;

3) «Доброе покорение и честное послушание царь бо есть надо всеми добрыми делы и на добро всею благостынею пост бо вводит души ото твердия, а милостыня … покорение и послушание одесную бога поставляет и бога молит небесное царствие получит и наследника учинит жизни вечные»;

4) «Душе моя, душе моя, почто во чреслех пребываемы, чью твориши волю без ума мятешиши, востани останися, сего и плачися дел своих, горце прежде, даже смертный час не восхитит тебе, тогда слезы слезы не успею милостивее помилуй мя!».

Также в азбуке-прописи имеются записи, сделанные разными чернилами, почерком, отличным от основного, что может свидетельствовать о том, что примеры, предложенные составителем данной азбуки, должны были быть повторены и продолжены его учениками. Сам по себе шрифт данной азбуки представляет собой образец высокого каллиграфического мастерства. Поэтому неудивительно, если учащиеся стремились в постижении письма достичь таких же высот, то они могли этого добиться лишь путем кропотливого труда и многократного повторения материала, а также высокой сосредоточенности на самом процессе повторения.

Дать точную классификацию азбук-прописей пока невозможно. Однако, как пишет В.В. Буш, по некоторым признакам их можно объединить в несколько групп:

1. Азбуки-прописи, вернее азбуки-литературные памятники с именами авторов или содержащие списки тех или иных литературных произведений. К таким прописям относится самая ранняя «Прописи попа Тихона» (1620). В этом свитке литературные тексты расположены в алфавитном порядке. Аналогична этому расположению и другая азбука-пропись, написанная изящной каллиграфической скорописью бледно-зеленым цветом - «Азбука дьякона Феодосия» (1648). Размер свитка - 621 см, склеен из двух частей. Главной особенностью свитка (616 см), написанного скорописью (конец XVII в. - начало XVIII вв.) - «Повесть об Азовском сиденье», является разделение его на части (главы), каждая из которых начитается с декорированной уставной буквы в алфавитном порядке. При этом автор списка видоизменяет одну-другую фразу и вставляет новую, которая начинается с необходимой для него буквы, тем самым, изменяя другие известные поэтические редакции этого списка.

2. Азбуки-прописи с двумя изречениями на одну букву в алфавитном порядке.

3. Азбуки-прописи с одним изречением на букву. Интересен свиток, написанный скорописью XVIII в., размером 251 см. Особенностью этой азбуки являются выписанные в четыре окружности изречения и написанные на внешних полях свитка цифры 1-100, 1000, 10000, 100000.

4. Отдельно можно сказать об азбуках-прописях, содержащих образцы писем-обращений к царю. Например, свиток (249 см), написанный скорописью XVII в., с титулом самодержцев Иоанна и Петра Алексеевича. Или азбуки-прописи, содержащие только буквы алфавита, без прописей.

5. Азбуки-прописи с арифметическими задачами. Например, пропись, состоящая из девяти листов (ГИМ). Написан текст задачи с числовыми значениями и образец решения задачи, расположенный по центру листа с четким расположением словесных и буквенных значений по двум вертикалям. Также приводится таблица умножения (столбцом), арифметические действия, вопросы и ответы, буквы алфавита без прописей и изречения Буш В.В. Старинные азбуки-прописи. - Пг.: 1920.

Таким образом, рисунки в азбуках-прописях являлись наглядным пособием для обучения детей навыку письма. Азбуки-прописи, имевшие место быть в России в VXI-XVII вв., были разными по типу представления в них информации, невозможно дать полную картину того, каким именно был процесс обучения письму в рассматриваемый период, потому что сохранилось мало экземпляров самих азбук-прописей и свидетельств о их использовании в учебном процессе. Но одно известно точно, принцип повторения образов, представленных в таких азбуках, был тем инструментом, по средствам которого учились письму. Изображения букв в самых различных их вариациях развивали как образное мышление таки и мелкую моторику учащихся.

§2. Использование азбук-прописей как пособий для развития искусства каллиграфии