Трансформация художественного оформления учебных книг в XVI-XVII вв.

До первой половины XX века, пока делопроизводственные документы не стали выполняться на пишущих машинках, а затем на иных технических средствах, красивый и четкий почерк рассматривался во всех странах как один из главных признаков хорошего образования. Это же правило работало и для России XVI-XVII вв., поэтому писать, например, царских детей обучали лучшие каллиграфы того времени - подьячие и дьяки Посольского приказа. Известно, что царь Алексей Михайлович обладал беглым и ровным почерком. Учились искусству каллиграфии также по средствам повторения изображений из азбук-прописей, изображений из азбук для чтения. Причем повторяли не только само написание букв, но и изображения инициалов, заставок, в общем, любого иллюстративного материала, не обязательно текста. Так получали свои художественные навыки будущие создатели книг. Ведь в России того периода не было специальных художественных школ, специализирующихся на оформлении книг, поэтому образование в этой области получалось именно так.

Например, доподлинно известно, что все из известных создателей книг имели художественную образованность такого типа. Б.В. Агаджанов так описывает деятельность создателей первых букварей: «Талант Ивана Фёдорова был поистине универсален. Почти всё в типографии он делал собственными руками, выполнял все необходимые типографские процессы на всех этапах печатания книги от первой до последней стадии. Он сам проектировал и разрабатывал станы, находил нужные пропорции для получения высокого качества краски, изготавливал пунсоны и матрицы, отливал шрифт, вычерчивал эскизы будущих букв, рисовал картины и заставки, а затем вырезал их на дереве. В работах Федорова гармонично сочетаются знание уже сложившихся к тому времени западноевропейских способов печати с существовавшими долгие столетия приёмами русской рукописной книги. Для Фёдорова не существовало ни отрицания всего чужого и незнакомого, ни презрения к якобы уже устаревшему и ненужному своему. Кроме того, первопечатник постоянно вносит свои собственные инновации» Агаджанов Б.В. Создатели первых учебных книг для начального обучения грамоте - букварей и азбук XVI - первой четверти XVIII вв. // Проблемы современного образования. - 2010. - №2. - С. 52-55. Так же Б.В. Агаджанов дает характеристику художественной деятельности Вербицкого, работавшего в типографии Киево-Печерской Лавры: «Вербицкий к моменту своей работы в типографии уже имел значительную квалификацию и большой опыт. Он сыграл огромную роль в создании подлинного шедевра типографии Киево-Печерской Лавры, отлично выполненных в полиграфическом отношении и художественном оформлении - «Бесед Иоанна Златоуста на 14 посланий апостола Павла». Об этом свидетельствует тот факт, что в послесловии к книге, печатавшейся в течение 2-х лет, Вербицкий единственный из всех печатников назван «мастером художества печатного» Агаджанов Б.В. Создатели первых учебных книг для начального обучения грамоте - букварей и азбук XVI - первой четверти XVIII вв. // Проблемы современного образования. - 2010. - № 2. - С.59-61.…Несомненно, что приобрести такую высокую квалификацию можно было, только работая раньше и в других типографиях, кроме лаврской». Деятельности печатника Спиридона Соболя, выпустившего Букварь в Кутеинской типографии Б.В. Агаджанов дает следующую характеристику: «Тщательность исполнения этих гравюр говорит о том, что они заранее долго изготавливались специально для данного издания. Соболь употреблял в своих книгах значительное количество гравюр, красивые и крайне оригинальные заставки и инициалы с тонким рисунком и изображениями зверей и птиц. Доски для гравюр и заставок по заказу Соболя вырезали искуснейшие монастырские резчики. Кроме того, Соболь, часто не имея средств для приобретения новых досок, оригинально видоизменял уже существующие. Он также широко применял наборный литой орнамент.

Шрифт печатника - чёткий выразительный полуустав, а сочетание чёрного и красного цветов доведено до настоящей гармонии». Таким образом, видно, что создатели книг были замечательным образом ознакомлены с особенностями художественного оформления книги. Для этого было необходимо владеть навыками каллиграфического письма, которому могли научиться только в результате кропотливого труда, изначально перерисовывая и переписывая тексты из азбук-прописей, из книг для чтения, а затем - совершенствуя полученные навыки, добиваться личных высот в художественном творчестве.

Во второй половине XVII в России развитие искусства каллиграфии нашло отражение в букварях-азбуковниках. По красоте и оригинальности почерка выделяется «Азбука славенского языка и написания скорописью учиться писать» Азбуковник. XVII в. [Электронный ресурс] (1652-1653), написанная на бумажном свитке, наклеенном на холст. Рисунки заставки и заглавной буквы выполнены чернилами, киноварью и голубовато-зеленной краской. Текст заглавия написан уставной скорописной вязью. Следующий после заглавия текст - рассказ об Александре Македонском исполнен скорописью, для которой характерна округлость и умеренная контрастность. Большинство вертикальных линий получило извив, а концы размахов обращены в петли и завитки.

Другая азбучная пропись «Буквица словенского языка» Буквица словенского языка. XVII в. [Электронный ресурс] (XVII в.) представляет собой свиток (ок 8,5 м), склеенный из 20 листов бумаги и украшенный цветными рисунками, выполненными пером. В «Буквице» приведен кириллический алфавит разных рисунков, написанных и нарисованных с большой каллиграфической виртуозностью. Сначала написаны инициалы, украшенные растительным орнаментом. Ниже следуют более простые буквы устава, из которых две-три нарисованы красной краской. Между инициалами помещено множество мелких букв скорописи, обстоятельно представляющих разнообразие вариантов этого письма. Также в рукописи нарисованы и написаны образцы заставок, заглавия, изречения, выполненные красной вязью, и другие художественные элементы рукописной и печатной книги XVII в.

Таким образом, можно говорить о том, что использование рисунков при обучении грамоте было функциональным элементов для обучения рисованию и каллиграфии, подготовки новых мастеров-составителей книг. Некоторые исследователи, например, Н.Н. Ростовцев, выделяют такой принцип копирования изображений с целью дальнейшего освоения художественной техники как «развитие рисования как общеобразовательного предмета», с чем можно согласиться, потому что копирование искусно выполненных образцов написания букв и рисования инициалов и заставок, можно считать как начало развития художественных способностей у учащихся. Ученики, преуспевшие в художественном копировании образов, могли продолжить свое обучение в данном направлении и стать впоследствии создателями и художественными оформителями книг.

Обобщая вышесказанное, можно отметить следующие особенности изображений, применявшихся в обучении грамоте в XVI-XVII вв.: изображения из азбук-прописей были предметом копирования с целью развития, во-первых, навыка письма, во-вторых, художественных способностей учащихся.

Тщательно прорисовывая каждый элемент, встречавшийся в азбуке-прописи, учащиеся развивали мелкую моторику, которая в свою очередь связана с нервной системой, зрением, памятью, вниманием и восприятием. Таким образом, можно утверждать, что учась писать, ученик развивал в себе все эти функции. То есть, сам процесс развития навыка письма представлял собой совокупность развития памяти, внимания, способности логически мыслить и рассуждать, концентрироваться на чем-либо.

С другой стороны, в продолжении развития образного мышления шло развитие и художественных навыков, совершенствование которых делало из способных учеников возможных продолжателей книжного дела, мастеров каллиграфии, что очень ценилось в то время.

Глава 4. Рисунок в учебных книгах XVI-XVII веков как отражение многовековой традиции взгляда на образовательный процесс

§1. Отражение христианской традиции в иллюстративном материале учебных книг XVI-XVII вв.

Обучение грамоте всегда было теснейшим образом связано с христианским культурным наследием. Возникновение письменности с использованием книг самого разного толка, в том числе и учебных, и распространение христианства на землях восточных славян было процессом взаимосвязанным. Поэтому наполнение книг изображениями и иллюстрациями канонического толка - явление вполне естественное. В национальном сознании укрепилась уже с первых веков распространения письменности, а как следствие, и обучения грамоте, идея преемственности самого процесса обучения и веры.

Тем не менее, интересно рассмотреть отражение этого процесса именно в контексте изменений, которые касались трансформации иллюстративного наполнения учебных книг рассматриваемого периода. Можно сказать, что наполнение азбук, букварей и грамматик рисунками канонического содержания можно рассматривать в двух направлениях: вертикальном (хронологическом) и горизонтальном (территориальном). Связано это в первую очередь с тем, что в рассмотренный период - XVI-XVII вв., - усиливалось влияние как западной педагогической традиции с проникновением ее элементов в Российское государство, так и контролем над содержанием учебных книг со стороны русской православной церкви.

Как отмечает Б.В. Сапунов, «основные причины появления печатной украинской книги коренились во внутренних потребностях украинского народа и были тесно связаны с широким подъемом борьбы населения юго-западной Руси с агрессией польско-католической шляхты, особенно усилившейся после Унии 1569 г. В обстановке ожесточенной идеологической и политической борьбы русско-украинская печатная книга являлась острым политическим оружием, которое активно использовалось украинским народом в борьбе за сохранение родного языка, православной веры, за воссоединение с великим русским народом [речь идет об азбуке И. Федорова 1574 г]. Сапунов Б.В. К вопросу о культурных связях России с другими странами в XVI-XVII вв. - М. - С. 237 С данным утверждением можно частично согласиться, потому что некая тенденция наполнения книг, изданных в этих землях, содержанием религиозного толка прослеживается при анализе сохранившихся учебных пособий.

Говоря об иллюстративном наполнении печатных учебных книг XVI в., таких как азбуки И. Федорова 1574 г. Федоров И. Азбука. - Львов: 1574. и 1578 г. Федоров И. Азбука. - Острог: 1578., можно отметить, что каких-либо иллюстративных элементов канонического толка мною не выявлено, не смотря на то, что в текстуальном содержании учебных книг, он, несомненно, имеется.

С начала XVII в. в букварях, азбуках и грамматиках начинают появляться изображения с христианской символикой. Следует отметить, что в данный период культурное взаимодействие Москвы с юго-западными и западными землями начало усиливаться. Как отмечает Сапунов, «книги … «литовской» печати имели свободное хождение на Руси. В крупных московских монастырях они встречались уже в последней трети XVI в. В декабре 1627 г. под влиянием Филарета был издан указ, запрещавший покупать западнорусские книги. Впрочем, этот указ вскоре потерял силу и книги «литовской» печати продолжали распространяться и перепечатываться в Москве». Из этого следует, что в Россию начинают проникать элементы западной традиции касательно наполнения учебных книг. Судя по всему, эти элементы не всегда соответствовали православным, может быть, даже им противоречили. Но, рассматривая иллюстрации к учебным книгам XVII века, можно выделить интересную особенность: книги западных и юго-западных земель богаче иллюстрированы, нежели московские. Это касается иллюстраций канонического содержания.

Например, в Грамматике славянского языка. Букварь. Изд. 3-е. - Вильна: Тип. Леона Кузьмича Мамонича, 1621. В начале книги имеется иллюстрация, изображающая наказание учащихся розгами. Далее, на следующей странице расположена иллюстрация, изображающая крест Господень. Иллюстрация с крестом встроена в текст: «Крест твой Христе, аще и древо видимо есть существом но Божественною одеяно есть силою: и чувственно мирови являяся, мысленно наше чудотворит спасение. Ему же покланяющеся, славим тя Спасе, помилуй нас» (Акафист Честному и Животворящему Кресту Господню). Как мне кажется, из этого может следовать, что есть связь между наказанием, применявшемся к учащимся в училищах и христианской религиозной философией: наказание учеников рассматривалось как «муки во имя спасения», для достижения успехов в учении. Далее следует текст канонического содержания, включающий в себя молитвы, исповеди и проч., который также включает в себя иллюстрации, изображающие такие библейские сюжеты, как, например, распятие и сотворение мира. В данном случае изображения применяются для наглядного изображения того, о чем идет речь в тексте.

В Букваре языка славенского Букварь языка славенского. - Вильно: 1652., изданного так же в Вильне в 1652 г. имеется несколько иллюстраций на библейские темы. Они также применены для наглядности, причем первая иллюстрация в самом начале книги - изображение Святого Григория Богослова, оставившего после себя богатое литературное богословское наследие. Последние же 2 иллюстрации изображают процесс создания священных текстов, а сам кириллический алфавит помещен лишь на последней странице. Это может свидетельствовать о преемственности развития письменной традиции на христианских землях с религиозной верой: распространение христианства было невозможно без развития письменности и грамотности населения соответственно.

Также и в Букваре языка славенска, Букварь. - Кутеин: Кутеинский монастырь: 1653. выпущенного в 1653 г. в Кутеинской типографии (Белорусские земли), в начале книги имеется изображение Григория Богослова. Это единственная иллюстрация в учебной книге канонического содержания. Святитель Григорий Богослов является небесным покровителем ученых, богословов, апологетов и миссионеров. Ему молятся об укреплении веры, ниспослания проповеднического дара, молитвенности, разумения основ вероучения. Несомненно, помещение таких церковных деятелей в учебные книги рассматриваемого периода было не случайным, и, на мой взгляд, может свидетельствовать о том, что традиции передачи народу основ грамотности было связано с распространением и укреплением христианской веры.

Можно добавить несколько слов об авторе-составителе букваря. Им был один из известнейших типографов Спиридон Богданович Соболь. Его отец был бурмистром г. Могилёва известным борцом за дело православия и отстаивания восточнославянских национальных традиций. По предположению исследователей, Спиридон Соболь учился в школе Могилёвского православного братства и в Киевской братской школе, уровень его знаний был очень высок. В результате религиозных гонений, которым подвергался Спиридон Соболь, ему приходилось часто переезжать. И однажды он оказывается в Кутеинском монатсыре. Как отмечает Б.В. Агаджанов: «В течение многих лет она [типография Кутеинского монастыря] активно работала, выпуская книги, и в содержании, и во внешнем оформлении которых явно ощущалась сильное влияние Соболя. А после того, как католики и униаты своими жестокими преследованиями сделали функционирование монастыря невозможным, монахи и ремесленники-миряне при поддержке патриарха Никона переехали в российский Иверский монастырь» Агаджанов Б.В. Создатели первых учебных книг для начального обучения грамоте - букварей и азбук XVI - первой четверти XVIII вв. // Проблемы современного образования. - 2010. - № 2. - С.62.. Таким образом, мы видим, что автор-составитель букваря был ярым борцом за православную веру. Его философские представления нашли отражение и в учебной литературе того периода, которая была своего рода одним из средств идейной борьбы.

Сюжеты религиозного смысла можно увидеть в иллюстрациях Букваря языка славенского Букварь. - Киев: 1664 1664 г., изданного в типографии Киево-Печерской лавры. На титульном листе помещено изображение апостолов-евангелистов. Это, на мой взгляд, имеет то же назначение, что и в вышеописанных примерах. Причем подобные вариации оформления титульного листа встречаются неоднократно: в Букваре языка славенска, Букварь языка славенска. - Львов: 1671 изданного во Львове в 1671 г., а также в Букваре языка славенска, Букварь языка славенска. - Львов: 1692 изданного там же в 1692 г.

Также можно выделить тенденцию использования изображения креста-Голгофы: изображение в Грамматике славянского языка 1621 г., изображение в Букваре языка славенского 1664 г., а также изображение в Букваре языка славенска, изданного в типографии Уневского монастыря в 1681 г. Сам по себе крест-Голгофа является особым монашеским (схимническим) символом. Изображение такого креста предполагает передачу его духовного смысла. Знаменательно это еще и тем, что на изображении присутствуют надписи и криптограммы. «М.Л.Р.Б.» - место лобное распят бысть, «Г.Г.» - гора Голгофа, «Г.А.» - глава Адамова. Буквы "К" и "Т" означают копие воина и трость с губкой, изображаемые вдоль креста. Над средней перекладиной помещаются надписи: «IC» «ХС» - имя Иисуса Христа; а под ней: «НИКА» - Победитель; на титле или около нее надпись: «СНЪ» «БЖIЙ» - Сын Божий иногда - но чаще нет «I.Н.Ц.И» - Иисус Назорей Царь Иудейский; надписание же над титлой: "ЦРЪ" "СЛВЫ" - Царь Славы. Можно предположить, что такая взаимосвязь данного символа и учебных книг неслучайна. Во-первых, она несет в себе тот смысл, что человек должен осознавать смысл своих страданий и с радостью во спасение принимать свой крест, это можно интерпретировать и по отношению к обучению грамоте как к процессу вообще, и по отношению к жизни в целом. Во-вторых, в данном изображении прослеживается явная связь между символами букв и образом Иисуса Христа, то есть, познание Бога невозможно без знания букв, без учения грамоты.

Обилие канонических сюжетов, использованных в иллюстрировании учебных книг, можно объяснить географическим местом их издания. Все учебные книги, содержащие изображения данного характера были выпущены в западных и юго-западных славянских землях. В землях Великого княжества Литовского, выпуская Буквари и Грамматики, ориентировались, прежде всего, на книжный язык. Но в отличие от Москвы, там был не один, а два книжных языка: церковнославянский, и русский - так называемая «простая мова». Это вынуждало западных и юго-западных славянских типографов уже на титульном листе своих пособий, посвященных языковым вопросам, обязательно указывать, о каком именно языке идет речь, причем традиция эта сохранялась, по крайней мере, в течение всего XVII в. (например, «Букварь языка славенска», «Граматика языка славенского»).

Церковно-славянский язык использовался в богослужении, тогда как "мова" служила для обсуждения мирских дел. Однако оба этих языка могли соседствовать в одной книге. Следует отметить, что в юго-западной Руси издавались Буквари и Грамматики только одного из двух языков: церковнославянского. И объяснение этому, кажется, заключается в том, что наибольшую часть изданий, печатавшихся там кириллицей, составляли богослужебные книги. Между тем, церковнославянский язык был в литовских землях к этому времени уже малопонятен. Не случайно, еще в 1596 г. Лаврентий Зизаний, издав «Грамматику словенску», Зизаний Л. Грамматика словенска - Вильно: 1596 поспешил тотчас же выпустить книгу, получившую название: «Наука ку читаню и розумению писма словенского». В состав «Науки» вошли самая элементарная Азбука, Лексис» - составленный Лаврентием Зизанием словарь, в котором церковнославянские слова переводились на «мову». Вознесенский А.В. Азбуки, буквари, грамматики, словари XVI-XVII веков: Пособия для обучения чтению в Великом княжестве Литовском. [Электронный ресурс]

Таким образом, можно сделать вывод о том, что иллюстрации канонического содержания в учебных книгах были тесно связаны с использованием церковнославянского языка в них. То есть, учебные книги, имели своей целью не только, и не столько, обучение грамоте, а приобщение к христианским ценностям и культуре. Если также брать во внимание тот факт, что увеличение числа букварей и грамматик в юго-западных славянских землях было связано с активизацией деятельности монастырских типографий, в том числе и типографии Киево-Печерской лавры, то, возможно предположить, что и сами выпускаемые учебные книги в них были предназначены для особого контингента людей, стремившихся впоследствии посвятить свою жизнь церковной службе, как защитников православной веры в землях, где ее явно притесняли. Правда, активизация типографской деятельности в плане выпуска учебных книг связана и с появлением школ. Например, в выходных сведениях Азбуки Федоров И. Азбука. - Острог: 1578 Ивана Федорова 1578 г., изданной в Остроге, можно обнаружить одно очень важное замечание, показывающее, с какой целью предпринималось печатание книги: Иван Федоров указал, что необходимость в издании возникла в связи с устройством в Остроге школы для детей. Но данные учебные пособия для обучения грамоте были менее наполнены религиозным содержанием, чем вышеописанные Буквари и Грамматики западных и юго-западных славянских земель.

Между тем касательно Букварей, Бурцов-Протопопов В.Ф. Азбука. Начальное учение человекам, хотящим разумети божественного писания. - М., 1634^, Букварь. - 1-е изд. - Москва: 1657.^, Полоцкий С. Букварь. - Москва: 1679 выпущенных в Москве, можно отметить, что в них по большей их части отсутствуют иллюстрации религиозного содержания. Например, в Букваре языка славенска Букварь. - 1-е изд. - Москва: 1657, изданного в Москве в 1657 г. присутствуют два изображения рук, которые изображали перстосложение для крестного знамения. Им соответствует текст: «Главизны отвещателны от послания Паисия, архиепископа Константинополя и вселенского патриарха к святейшему российскому патриарху Никону, коими персты подобает всякому христианину на лице своем изображати образ креста, и како достоит архиерею благословляти или священнику мирян» (заимствовано из главы из состава Служебника 1656 г. Дмитриевский А.А. Об исправлении книг при патриархе Никоне и последующих патриархах. - М. 2004. - С. 120.). То есть в данной части книги шло описание изменений богослужебной традиции в рамках церковной реформы патриарха Никона 1650-1660 гг., без какого-либо обоснования этих нововведений, а иллюстрации, изображающие перстосложение, были включены для наглядности. Важен тот факт, что церковная реформа Никона нашла отражение в Букваре, «сиречь начало обучения детям, хотящим обучиться чтению писания». То есть, возможно говорить о том, что какие-либо сведения, описывающие важные государственные изменения, были включены в букварь для детей. Это свидетельствует о том, что учебная книга в данный период также являлась средством политического влияния. Очевидно осознание церковными и светскими властями того факта, что для предотвращения распространения влияния старообрядчества необходимо бороться за умы широких слоев русского общества. Одним из шагов «официальной» Церкви в противоборстве со старообрядцами стало использование книг для обучения вере и грамоте, выпускавшихся на Печатном дворе. Поздеева И. В. Издание и распространение учебной литературы в ХVII в.: Московский Печатный Двор // Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. С древнейших времен до конца XVII в. - М., 1989

А, например, в Букваре Букварь. - Москва: 1679., изданном в Москве в 1679 г., нет вообще каких-либо иллюстраций подобного рода. Но есть изображение креста, включенное в орнамент и заставки. Правда, текстуальное наполнение по большей части посвящено рассмотрению религиозных вопросов и воспитанию в духе христианских традиций. Возможно, это было в виду того, что автор букваря Симеон Полоцкий, был толерантен к западной культурной традиции.

Особое внимание, на мой взгляд, следует уделить Букварю Истомин К. Букварь славянороссийских писмен уставных и скорописных греческих же латинских и польских со образованми вещей и с нравоучительными стихами. - М., 1694. Кариона Истомина (1694 г.). В нем на первой странице изображена заставка, на которой посередине изображён сидящий Христос, держащий книгу с надписью: «Аз премудрость вселих совет». Кругом стоят ученики, в руках у них свитки с надписями: «астрономия», «феология» (теология), «риторика», «философия», «грамматика»», «геометрия». Такое разделение наук было заимствовано из византийской традиции. Например, в Константинопольском университете преподавались известные всем средневековым школам последующего времени тривиум и квадривиум, и после грамматики и риторики следовали геометрия, астрономия, философия и богословие (Византия. Золотой мост в истории христианской цивилизации Штрихи к истории образования Карлов Н.В.). Само изображение, во-первых, символизирует преемственность основы русской образовательной традиции от византийской школы, а во-вторых, преемственность развития науки от желания постичь Бога вообще.

Российское образование восходит к двуединой традиции совмещения, интеграции институтов светского образования и духовного воспитания, изначально присущей православно-византийской культуре начиная с момента ее возникновения при основополагающей и главенствующей роли института духовного воспитания как первичного и определяющего в рамках этой культуры. Эти институты, будучи сформированы в рамках двух принципиально различных культурных традиций - христианской и греко-римской, языческой, интегрировались между собой, благодаря свойственной им обеим абстрактно-идеальной ориентации и направленности. Специфика процесса интеграции и взаимодействия этих традиций при необходимости сохранения базового в культурном отношении института духовного воспитания и влияния со стороны западноевропейской культуры предопределила особенности развития российского образования и воспитания.

Также можно вспомнить концепцию «Москва - третий Рим», включавшую в свое понимание преемственности культурного и духовного наследия православного мира в лице Московского государства от павшего Константинополя. Уже к XV в. понимание значения того, что Российское государство является тем самым форпостом православной веры, коим когда-то была Византия, крепко укоренился в умах не только передовых деятелей государства, но в том числе и умах простого народа. Поэтому неслучайно включение иллюстраций такого символического характера в Буквари неслучайно. Но в то же самое время мы имеем влияние со стороны Запада, примером которому служат рассмотренные ранее буквари и грамматики Великого княжества Литовского. Все эти явления обусловили то обстоятельство, что усвоение западноевропейской культуры на первых порах не носило в целом органический характер.

Следует отметить тот факт, что все создатели первых печатных учебных книг в русских землях, принадлежали к числу религиозных деятелей. Все без исключения авторы азбук и букварей всей своей деятельностью ярко демонстрировали, что считают восточных славян едиными в культурном, духовном и политическом отношении и внесли существенный идеологический вклад в их последующее объединение и гармоничное сосуществование. Они рассматривали русский, украинский и белорусский этносы как части единого целостного национального организма. Все три народа представляют собой единое целое в культурном, языковом, религиозном и духовном отношении.

О том, что христианская символика имела свое влияние на участников образовательного процесса, свидетельствуют несколько фактов. Во-первых, любое изображение, помещаемое в книгу, вызывает у читателя интерес. Особенно ярко он проявляется в детском возрасте: ученик, открывая книгу, обращает свое внимание первым делом на изображения, эти образы усваиваются изначально, а лишь затем внимание обращается к текстуальной информации. То есть изображения любого, в том числе и религиозного, содержания являлись как бы прологом к непосредственному обучению грамоте, изучению текста.

Во-вторых, известны многочисленные отметки на полях книг, в том числе и учебных. Это так называемые маргиналии. Так известный российский историк и исследователь старопечатных славяно-русских книг И.В. Поздеева в одной из своих работ приводит следующие данные: «Поскольку на большинстве книг прочитаны записи, сделанные жителями региона… мы можем утверждать, что, по крайней мере, большинство зафиксированной сегодня … печатной кириллицы было реальным фактом и фактором местной культуры накануне Петровского времени. Например, наличие 40 экземпляров шести изданий Верхней типографии, в том числе 15 книг Вечери душевной 1683 г. - последнего издания Семиона Полоцкого, фактически на всех экземплярах которой обнаружены записи и маргиналии к тексту, позволило отказаться от мнения, что в XVII в. эти книги были еще мало популярны». Поздеева И.В. Ростовско Ярославская земля XVII в.: Человек, Книга, История. [Электронный ресурс] То есть наличие пометок на страницах учебных книг, сделанных руками людей, пользовавшихся ими, является свидетельством того внимания, которое уделяли самому использованию книги в учебном процессе.

В-третьих, свидетельством того, что учебные книги в рассматриваемый период были очень популярной продукцией, свидетельствует тот факт, что они практически мгновенно раскупались. А, следовательно, изучению материала, помещенного в них, уделялось достаточное внимание. Опять же можно ссылаться на исследования И.В. Поздеевой в этой области, которая приводит следующие данные: «Не сохранились книги, которые традиционно веками использовались для обучения: Азбуки, Буквари, Учебные псалтыри и Часовники, Канонники. Эти, самые частые и самые дешевые на Печатном дворе издания, судя по данным архива Приказа книг печатного дела, раскупались в несколько дней, в основном, представителями торговых людей из разных городов России и демократических кругов общества… Эти издания просто «зачитывались», так как служили и для обучения, и для повседневного чтения, видимо, нескольким поколениям. На Печатном дворе во второй половине XVII в. вышло 51 издание (в 250 тысячах экземпляров!) Азбуки малой или учебной, стоившей всего 1-1,5 копейки. Например, в 1659 г. в лавке типографии за 16 дней было раскуплено 3966 экземпляров такой Азбуки. При этом было сделано всего 20 покупок - каждый покупатель приобретал от 100 до 500 экземпляров» Поздеева И.В. Ростовско Ярославская земля XVII в.: Человек, Книга, История. [Электронный ресурс]. То есть, имеются свидетельства того, что учебные книги были очень востребованы в российском обществе того времени. А это значит, что и информации, излагаемой в них, уделялось пристальное внимание.

Таким образом, христианское влияние явно отразилось на иллюстративном наполнении учебных книг XVI-XVII вв. Причем связь эта была весьма неоднородна. Учебные книги, выпущенные в западных и юго-западных славянских землях, по статистике были богаче иллюстрированы рисунками религиозного содержания, чем учебные книги, выпущенные Московским Печатным Двором. Это было вызвано несколькими факторами. Во-первых, гонения со стороны католической церкви и борьба западных и юго-западных славянских народов с ее влиянием обусловили наполнение учебных книг тех областей религиозным содержанием в большей степени, нежели это происходило в Москве. Во-вторых, литовские, белорусские и украинские учебные книги были выпущены преимущественно в монастырских типографиях, следовательно, религиозный компонент в них был столь значителен, в отличие от изданий Московского Печатного Двора. В-третьих, влияние распространения наглядного метода в обучении в западноевропейских странах в рассматриваемый период мог повлиять на типографскую деятельность западных и юго-западных типографий.

§2. Отражение в иллюстрациях учебных книг XVI-XVII вв. Взглядов на воспитательные приемы в рамках педагогической деятельности

При иллюстрировании учебных книг использовались не только сюжеты религиозного содержания, а также рисунки, изображающие сам учебный процесс, что символизировало преемственность самой педагогической традиции. В первую очередь, речь идет о воспитательном процессе. Начиная с Азбуки Василия Бурцева, изданной в Московском Печатном Дворе в 1637 г., в ряде последующих учебных книг начинает появляться сюжет, изображающий наказание учащихся розгами. Сам автор даже озаглавил иллюстрацию. Надпись «обучилище» свидетельствует о том, что там изображена школа того времени.

Сюжет иллюстрации - наказание розгами, - взят не случайно. Учебные книги изучаемого периода сопровождались виршевыми панегириками розге. Их авторы восхваляли те леса, в которых произрастали розги. В одних стихах описывался возрастной подход к системе наказаний: для каждого возраста - свой тип розги: для малых детей - «черемховая», для подростков «березовая», утверждалось, что ребенок, не испытавший в детстве розги, до старости не доживет. В других стихах слово «розга» заменено на слово «лоза», и весь текст звучит несколько иначе, но все же он легко узнаваем. Сравнение нескольких текстов панегирика показывает, что каждое их двустишие имеет одинаковый смысл, но изложен он другими словами, иногда применен другой стихотворный размер.

Исследователь древнерусских учебных книг Д.Л. Мордовцев, уловивший это сходство текстов о наказаниях, сделал вывод не об их общем протографе, а об общепринятости в них сказанного: «…правила о наказаниях так дословно сходны в разны местах учебников, что не оставляют никакого сомнения в прочности тех положений касательно училищной дисциплины, которые рассеяны по тогдашним учебникам». Мордовцев Д.Л. О русских школьных книгах XVII в. - М.: Университетская типография, 1862. - С. 10 Сходство текстов о розге, однако, произошло по иной причине: один и тот же текст либо в трех разных переводах с иностранного языка, либо в переложении прозы в стихи. Это сделано разными людьми, для которых важны были не столько наказания, сколько поэтические формы. Подобные литературные упражнения (например, с текстами Псалтыри) встречаются достаточно часто.

Есть и другие варианты того же панегирика розге. Стих «Увещание» из Букваря Полоцкий С. Букварь - М.: 1679 1679 г. Симеона Полоцкого близок к нему по тематике, но далеко не идентичен по содержанию. В нем, в отличие от других авторов, Полоцкий обращался не к родителям, а к детям с «увещанием» разумно воспринимать наказания. Он старался объяснить им в доступной форме пользу, происходящую от розги, и убедить, что наказания исходят от любящих их людей.

«Целуйте розгу, бич и жезл лобзайте,

та суть безвинная, тех не проклинайте,

И рук, яже вам язви налагают,

ибо не зла вам, но добра желают».

В основе всех текстов о розге (как прозаических, так и виршевых) лежал наиболее авторитетный для людей того времени текст Священного писания, а именно - ветхозаветные Притчи Соломона и Книги Иисуса Сирахова сына. Изо всех текстов Священного писания только в них было возможно обнаружить тематику детского воспитания. Безусловно, эти тексты Ветхого Завета сделали оправданным жестокое отношение к детям, дали ему божественное обоснование, которое транслировалось из века в век, из текста в текст. Однако эти тексты отражают не реалии школьной жизни допетровской Руси, а ветхозаветные сентенции.

Также Д.Л. Мордовцев отмечал: «Наша древняя педагогика считала на первой раз показывать себя детям с такой стороны, которая приохотила бы их к учению и в то же время вложила бы в сердце их страх наказания за леность и нерадение, и редкое предисловие учебной книги оставалось без этой обыкновенной угрозы, хотя самое обучение не было так сурово и жестоко, как некоторые предполагают, основываясь на одних этих увещаниях»… «Относительно наказания ленивых, в древних учебниках находилось довольно много указаний, потому что лоза, розга, жезл были любимыми темами, над которыми изощряли свое остроумие словоохотливые в этом случае предки; ни одна статья школьных уставов допетровской России не развита так подробно и не изукрашена всеми хитросоловесными вымыслами, как статья о наказаниях. Но из этого мы не в праве заключать, что в древнерусском обучении преобладала жестокость и неумеренно суровое обращение с учениками: суровость… выражалась искусно сплетенными виршами, и каждый «списатель» учебника фантазировал на эту тему, сколько его душе было угодно; это было простое словесное устрашение, которое, конечно, не во всей мере выполнялось, но все таки выполнялось, хотя и не так часто, как оно встречается в учебниках при всяком удобном случае и почти на каждой странице» Мордовцев Д.Л. О русских школьных книгах XVII в. - М.: Университетская типография, 1862. - С. 9. То есть, исследователь не считает, что наказания были общепринятой практикой бездумного использования розги как инструмента воспитания. К ним прибегали лишь в крайних случаях.

Современный исследователь О.Е. Кошелева замечает: «Показательно, что все другие сюжеты из школьной жизни, упоминаемые в «Школьных азбуковниках», Мордовцев (как позднее и другие исследователи) без тени сомнения отождествлял с реальностью, и только тексты о наказаниях заставили его в этом усомниться. Действительно: если решить, что они реальны, то благолепная православная древнерусская школа (существовавшая в воображении славянофилов) сразу превращается в камеру пыток... В вышеозначенной полемике стороны обращались только к литературному материалу, но не к документальному, который как-то мог быть соотнесен с литературным. Последний подкреплялся лишь визуально - гравюра, помещенная в московском печатном букваре В. Бурцева (1637 г., 2-е изд.), изображала наказание ученика розгами. В то же время древнерусская миниатюра из рукописи «Жития Антония Сийского» (1648 г.) имела схожую сцену обучения, однако никаких наказаний на ней представлено не было», Кошелева О.Е. Устрашение детей розгами в русских текстах XVII века: литературная традиция или реальность? [Электронный ресурс] То есть исследователь опять же замечает, что нет свидетельств тому, что наказания были общепринятой практикой.

Есть еще одно мнение, относительно наказаний детей в училищах: «Слово «наказание» вошло в общее употребление уже с X в. и означало «наказ» или «наставление». Все упоминания в отечественных источниках XI-XVII вв. отражают именно это значение и связаны с наставлением детей в определенных нравственных правилах, подкрепленных личным примером учителя, исключая при этом не только физическое воздействие на ребенка, но и грубое с ним обращение. Важно заметить, что многократно цитирующаяся в историко-педагогической литературе «похвала розге» и подобные ей вирши появились в России лишь с середины XVII в. и являлись переводами с польского языка. Между тем они ошибочно отождествлялись и продолжают отождествляться с российской образовательной практикой. На подобного рода заблуждения, встречавшиеся в научной литературе, обращали внимание ученые еще в XIX в.» Рыжов А.Н. Из истории становления педагогических понятий в России (XI-XVII вв.) // Из истории образования. - 2008. - С. 223-224 То есть речь опять идет о том, что наказания не практиковались с той частотой, о которой о них говорилось.

Таким образом, тема использования суровых наказаний детей в рассматриваемый период разработана достаточно хорошо, чтобы заключить, что практика не была столь жестокой, как описывалось учеными ранее. Включение иллюстрации, изображающей данный процесс - это наглядный пример в назидание учащимся, не более того. В то же самое время можно отметить, что тема наказаний встречается и в ветхозаветных текстах, что как бы говорит о том, что и раньше подобный метод воспитания детей не возбранялся. То есть идет преемственность образовательно-воспитательного процесса, поэтому учащимся не нужно противиться наказаниям.

С другой стороны, анализируя иллюстрацию наказания учащихся розгами, можно сделать вывод и о том, какими были и другие особенности начального образования в XVII в. Например, занятия проходили в отведенном на то особом месте, причем, как видно из иллюстрации - не церковном, а светском. Мордовцев, занимавшийся изучением текста одного из Азбуковников того времени отмечает: «Были ли для этого устроены особенныя здания на общественный счет, или на частном иждивении, или местом обучения были дома и квартиры самих наставников, положительно этого мы решить не сможем; но что дети собирались в известном доме, в училище, и занимались там учением до вечера или до вечерни, потом расходились по домам, это достоверно…». Мордовцев Д.Л. О русских школьных книгах XVII в. - М.: Университетская типография, 1862. - С. 9 Также можно говорить о количестве учащихся. На иллюстрации Азбуки Бурцов-Протопопов В.Ф. Азбука. Начальное учение человекам, хотящим разумети божественного писания. - М., 1634 Бурцева их, например, пять. А в последующих повторениях сюжета данной иллюстрации в книгах начала XVIII в. их шесть, но там уже изображено два учителя. А в миниатюре «Жития Антония Сийского» (1648 г.) изображено 4 ученика. В рисунок из Лицевой рукописи 1681 г. изображено 8 учеников, причем в двух последних примерах иллюстраций, изображающих учебный процесс, не показано никаких наказаний учащихся. То есть можно говорить о том, что обучение грамоте проводилось в достаточно небольшой группе учащихся. Все ученики были мужского пола, но из изображений не понятно, одного или разного возраста. Мордовцев говорит о том, что возраст учащихся был различным, те, кто постарше и прилежней были, выполняли функцию старост. Таким образом, перед нами предстает светский сюжет - изображение обучения учеников, часто с использованием воспитательных мер, а именно - наказаний розгами. Зачем же помещали иллюстрации такого толка в Азбуки и Буквари?

Очевидно, что такие включения в текст учебных книг были неслучайными. Они служили для того, чтобы показать учащимся рекурсивную связь учебного процесса с изображением в их учебной книге. Ученик видел, что изображено в его книге и это давало ему представление о том, что так и должен происходить учебный процесс, что, например, неприлежание и ошибки могли спровоцировать наказание. Но в то же самое время он должен был понимать, что эти самые наказания являются своего рода стимулом к хорошей учебе, что их применение возможно лишь в крайних случаях для блага же самих учеников. Отсылая тему наказаний к ветхозаветным текстам, можно говорить, что в сознании народа они так и принимались, как своего рода «наказ» или «наставление» во благо будущему поколению. Вернее, эти действия не возбранялись, с точки зрения христианской религии. Можно сказать, что во многих из наставлений и поучений поощрялось не бездумное наказание детей розгами, а внушение страха Божьего и благонравия.

Таким образом, значение иллюстраций, рассмотренных выше, носило своего рода смысл наставлений, давало учащимся понимание того, каким должен был быть «нормальный урок» с точки зрения составителей Азбук и Букварей того времени. Причем это понятие «нормы» было уже прочно утвердившемся в представлениях большинства людей того времени, и находило библейское тому подтверждение.

Подводя итоги, можно сказать, что иллюстрации, включавшиеся в учебные книги XVI-XVII веков, несли в себе значение преемственности образовательного процесса от христианского культурного наследия, так как обучение грамоте и постижение основ христианской веры и миропонимания шли рука об руку. Это выражалось в том, что некоторые изображения носили религиозный, канонический характер или изображали библейские сцены. Это помогало постигать ученикам основы учения по средствам символов, в данном случае - символов христианской веры, таких, как, например, Животворящий Крест, лики святых и прочее. Все это давало представление, что в самом процессе обучения имеется глубокий смысл: нужно не просто научиться основам чтения и письма, а через это начать постигать Бога, суть всех вещей. Конечно, религиозная составляющая книг, в том числе и иллюстраций данного толка, зависела от сознания общества того периода, которое на тот момент времени было по большей части своей религиозным. Ветхозаветные тексты о воспитании воспринимались как призыв держать детей в страхе перед Богом, во имя достижения ими целомудрия и благонравия. Возможно, конечно, само желание использовать такие методы наказаний, как битье розгами, а не искать каких-либо других эффективных способов решения проблем в образовании и воспитании, лишь находило оправдание в этих ветхозаветных текстах, на которые так любили ссылаться многие авторы, и было первостепенным. Так или иначе, весь процесс обучения в рассматриваемый период был связан с христианской культурой и соответствующим миропониманием. И это выражалось в иллюстрировании учебных пособий для учащихся в том числе, и даже такие иллюстрации в учебных книгах, как изображение наказаний розгами носили в себе смысл того, что через страдания можно добиться хороших результатов. Также изображения школьной жизни в Букварях и Азбуках давало представления ученикам о том, каким образом должен был вестись сам образовательный процесс, таким образом, шло приобщение к правилам школьной жизни и правилам поведения внутри стен училищ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Подводя итоги, можно сказать, что рисунки в учебных книгах XVI-XVII вв. имели свое значение при обучении учащихся грамоте. Использовавшиеся в книгах в качестве иллюстративного материала или элементов художественного убранства, они выполняли следующие функции. Во-первых, рисунок воспитывал эстетический вкус ребенка, во-вторых, по средствам рисунка шло развитие наглядно-образного мышления, в-третьих, рисунки из азбук-прописей способствовали развитию у учащихся навыка письма и рисования, в-четвертых, по средствам рисунка шло приобщение к культурному наследию русского народа через образы религиозной направленности.

Анализ художественного содержания учебных книг XVI-XVII вв. показал становление метода наглядного обучения, который используется и сегодня день для наилучшего обучения детей грамоте и родному языку.

С развитием книжного дела в России формируется особый взгляд на использование наглядности в процессе обучения грамоте. Изначально базируясь на византийской традиции оформления книг, в русской традиции было понимание того, что выделение инициалов играет особую роль, как в структурировании текста, так и в насыщении его образами, поэтому им уделялась особая роль в книгах. Образы, сопряженные с инициалами, имели свое символическое значение, которое брало свои истоки из жизни народа, его мироощущения и мировоззрения. С XVI века начинают прослеживаться стилистические заимствования из греческой и западноевропейской традиции, переработанные в национальном духе.

В целом, к началу XVI в. в России еще не сложилось осознанного представления о том, что иллюстративное содержание учебных книг может быть использовании в качестве объекта педагогической деятельности. Это понимание приходит с дальнейшей интеграцией Российского государства в общемировой процесс. Эта эпоха связана с царствованием Алексея Михайловича и дальнейшей его активной реформаторской внутренней политикой, а также внешней. В этот период Россия расширяет свои связи с другими европейскими странами. Идет процесс взаимопроникновения культур, и в то же время начинает вырабатываться концепция систематизации образовательного процесса в рамках всего государства. В Россию проникают идеи Коменского о необходимости использования принципа наглядности в обучении, и тут получают свою методологическую интерпретацию с созданием Букваря Кариона Истомина.

Букварь Истомина явился подлинным шедевром русской учебной книги XVII века. Он сочетал в себе как национальную традицию оформления книги, так и принципы включения иллюстративного материала в образовательный процесс, заимствованный из Европы. Таким образом, к концу XVII в. учебная книга в России становится продуманным учебным пособием, преследующим цель облегчить учащимся усвоение материала, а следовательно, увеличить эффективность обучения.

Этой же цели следуют изображения из азбук-прописей. Копирование рисунков из них преследовали цель развития, во-первых, навыка письма, во-вторых, художественных способностей учащихся.

Тщательно прорисовывая каждый элемент, встречавшийся в азбуке-прописи, учащиеся развивали мелкую моторику, которая в свою очередь связана с нервной системой, зрением, памятью, вниманием и восприятием. Таким образом, можно утверждать, что учась писать, ученик развивал в себе все эти функции.

С другой стороны, в продолжение развития образного мышления шло развитие и художественных навыков, совершенствование которых делало из способных учеников возможных продолжателей книжного дела, мастеров каллиграфии, что очень ценилось в то время.

Иллюстрации, включавшиеся в учебные книги XVI-XVII веков, несли в себе значение преемственности образовательного процесса от христианского культурного наследия, так как обучение грамоте и постижение основ христианской веры было взаимопроникновенным процессом. Эта особенность иллюстраций учебных книг выражалось в том, что некоторые изображения носили религиозный, канонический характер или изображали библейские сцены. Это помогало постигать ученикам основы учения по средствам символов, в данном случае - символов христианской веры, таких, как, например, Животворящий Крест, лики святых и прочее. Все это давало представление, что в самом процессе обучения имеется глубокий смысл: нужно не просто научиться основам чтения и письма, а через это начать постигать Бога, суть всех вещей. Конечно, религиозная составляющая книг, в том числе и иллюстраций данного толка, зависела от сознания общества того периода, которое на тот момент времени было по большей части своей религиозным. Ветхозаветные тексты о воспитании воспринимались как призыв держать детей в страхе перед Богом, во имя достижения ими целомудрия и благонравия. Так или иначе, весь процесс обучения в рассматриваемый период был связан с христианской культурой и соответствующим миропониманием. Даже такие иллюстрации в учебных книгах, как изображение наказаний розгами носили в себе смысл того, что через страдания можно добиться хороших результатов. Неслась идея того, что кротость - «сестра мудрости». Также изображения школьной жизни в Букварях и Азбуках давало представления ученикам о том, каким образом должен был вестись сам образовательный процесс, таким образом, шло приобщение к правилам школьной жизни и правилам поведения внутри стен училищ.