Крайний антисциентизм приводит к требованиям ограничить и затормозить развитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в элементарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности закладываются проекты будущего развития человечества [2, c. 80-84].

3. ДИЛЕММА СЦИЕНТИЗМА И АНТИСЦИЕНТИЗМА

Дилемма Сциентизм -- антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интеллектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы «одновременно защищать науки и противостоять Сциентизму».

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически перетекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легкостью можно получить и в сугубо научной (сциентистской) проблематике, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажающей нескончаемые споры и несовершенство науки. Интересны в связи с этим рассуждения, которые еще в философии Нового времени Дж. Беркли (1685--1753) представил на суд образованной общественности. «Если люди взвесят те великие труды, -- писал он, -- прилежание и способности, которые употреблены в течение стольких лет на разработку и развитие наук, и сообразят, что, несмотря на это, значительная, большая часть наук остается исполненной темноты и сомнительности, а также примут во внимание споры, которым, по-видимому, не предвидится конца, и то обстоятельство, что даже те науки, которые считаются основанными на самых ясных и убедительных доказательствах, содержат парадоксы, совершенно неразрешимые для человеческого понимания, и что в конце концов лишь незначительная их часть приносит человечеству кроме невинного развлечения и забавы истинную пользу, если, говорю я, люди все это взвесят, то они легко придут к полной безнадежности и к совершенному презрению всякой учености».

Подобные размышления исходят как бы из глубины самого здания науки, в котором нет просторных магистралей, а лабиринты и тупики пугают несмелого путника. Продолжая эстафету сетований над сложностью науки, Дэвид Юм (1711--1776) утверждал: «Не требуется даже особенно глубокого знания для того, чтобы заметить несовершенное состояние наук в настоящее время; ведь и толпа, стоящая вне храма науки, может судить по тому шуму и тем крикам, которые она слышит, что не все обстоит благополучно внутри его. Нет ничего такого, что не было бы предметом спора и относительно чего люди науки не держались бы противоречивых мнений. Самые незначительные вопросы не избегают наших прений, а на самые важные мы не в состоянии дать какого-либо достоверного ответа».

Пафос предостережений против науки усиливается, как это ни парадоксально, именно в эпоху Просвещения. Жан-Жаку Руссо принадлежат слова: «Сколько опасностей, сколько ложных путей угрожают нам в научных исследованиях! Через сколько ошибок, в тысячу раз более опасных, чем польза, приносимая истиною, нужно пройти, чтобы этой истины достигнуть?.. Если наши науки бессильны решить те задачи, которые они перед собой ставят, то они еще более опасны по тем результатам, к которым они приводят. Рожденные в праздности, они, в свою очередь, питают праздность, и невозместимая потеря времени -- вот в чем раньше всего выражается вред, который они неизбежно приносят обществу»⁸. А следовательно, заниматься науками -- пустая трата времени.

Русская философская мысль также не остается вне обсуждения вопроса о недостатках науки. Н.П. Огарев (1813-1877) уверен, что «наука не составляет такой повсеместности, чтобы движение общественности могло совершаться исключительно на ее основании; наука не достигла той полноты содержания и определенности, чтобы каждый человек в нее уверовал».

Другая часть критических замечаний сыплется на науку со стороны эзотерически ориентированных мыслителей. П.Д. Юркевич (1804--1860), например, усматривает второстепенность, подробность и зависимость науки от более главенствующего мира скрытых духовных постижений. Здесь уже аргументы направлены из сферы, наукой не являющейся, но с самых ранних времен, со времен тайного герметического знания ей сопутствующей. «Каждая наука, -- пишет он -- имеет цену только как пособие к какому-нибудь ремеслу, пока она не дает замечать или чувствовать, что за внешним, являющимся миром есть мир высший, духовный, мир света и истины».

Суждения русских философов, в частности Н. Бердяева (1874-1948), Л. Шестою (1866-1938), С. Франка (1877-1950), занимающих особую страницу в критике науки, имеют огромное влияние не только в силу приводимых в них заключений, но и благодаря яростному пафосу и трогающему до глубины души переживанию за судьбу и духовность человечества. «Вера в бога науки ныне пошатнулась, -- убежден Н. Бердяев, -- доверие к абсолютной науке, к возможности построить научное мировоззрение, удовлетворяющее природу человека, подорвано». Причины того он видит в том, что «в область научного знания вторгаются новые явления, которые казенный догматизм ученых недавно еще отвергал как сверхъестественное. А с другой стороны, философия и гносеология выяснили, что наука сама себя не может обосновать, не может укрепить себя в пределах точного знания. Своими корнями наука уходит в глубь, которую нельзя исследовать просто научно, а верхами своими наука поднимается к небу. Даже для людей научного сознания становится все ясней и ясней, что наука просто некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, чуде и т.п. Да и какая наука возьмет на себя смелость решать эти вопросы? Ведь не физика же, не химия, не физиология, не политическая экономия или юриспруденция? Науки нет, есть только науки. Идея науки, единой и всеразрешающей, переживает серьезный кризис, вера в этот миф пала. Наука есть лишь частная форма приспособления к частным формам бытия».

Бердяев по-своему решает проблему Сциентизма и антисциентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука -- неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука и научность -- совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно. Научность предполагает существование единого метода... Но и тут можно указать на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, например, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные». И если науки, по мнению Н. Бердяева, есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от «мировой тяжести». Бердяев приходит к выводу, что научная общеобязательность -- это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление принудительно.

Л. Шестов метко подмечает, что «наука покорила человеческую душу не тем, что разрешила все ее сомнения, и даже не тем, что она, как это думает большинство образованных людей, доказала невозможность удовлетворительного их разрешения. Она соблазнила людей не своим всеведением, а житейскими благами, за которыми так долго бедствовавшее человечество погналось с той стремительностью, с какой измученный продолжительным постом нищий набрасывается на предложенный ему кусок хлеба. Толстой, Достоевский и другие пытались восстановить против науки мораль -- но их усилия в этом направлении оказались бесплодными. Нравственность и наука -- родные сестры, родившиеся от одного общего отца, именуемого законом или нормою. Временами они могут враждовать меж собой и даже ненавидеть одна другую, как это часто бывает меж родными, но рано или поздно кровь скажется, и они примирятся непременно».

Шестов обращает внимание на реальное противоречие, гнездящееся в сердцевине ставшей науки, когда «огромное количество единичных фактов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правильностью; самый драгоценный для нее материал -- это те случаи, когда явление может быть по желанию искусственно вызвано. Когда возможен, стало быть, эксперимент. Но как же быть с единичными, не повторяющимися и не могущими быть вызванными явлениями? Если бы все люди были слепыми и только один из них на минуту прозрел и увидел бы красоту и великолепие Божьего мира, наука не могла бы считаться с его показаниями. А между тем, свидетельства одного зрячего значат больше, чем показания миллиона слепых. В жизни человека возможны внезапные озарения, хотя бы на несколько секунд. Неужели о них нужно молчать, потому что при нормальных обстоятельствах их не бывает, и что их нельзя вызвать в каждую данную минуту?! Наука этого требует». Шестов обращается к современникам с призывом: забудьте научное донкихотство и постарайтесь довериться себе. Он был бы услышан, если бы человек не был столь слабым, нуждающемся в помощи и защите существом.

В условиях мускулинской цивилизации особняком стоит вопрос о феминистской критике науки. Как известно, феминизм утверждает равенство полов и усматривает в отношениях мужчин и женщин один из типов проявления властных отношений. Феминизм заговорил о себе в XVIII в., поначалу акцентируя юридические аспекты равенства мужчин и женщин, а затем в XX в. -- проблему фактического равенство между полами. Представители феминизма указывают на различные схемы рационального контроля по отношению к мужчинам и женщинам, на постоянный дефицит в востребованности женского интеллекта, организаторских способностей и духовности. Они требуют выведения женских талантов из «сферы молчания». Убийственный аргумент, заключающийся в том, что, начиная с античности, человек отождествлялся с понятием мужчины и, соответственно, именно мужчина был делегирован на все государственные роли, давал возможность женщинам обвинять мускулинскую цивилизацию во всех изъянах и бедствиях и с особой силой требовать восстановления своих прав. Вместе с тем и в условиях НТР сохранена ситуация нереального равенства возможностей. Возможность участвовать в экономическом рынке труда женщины имеют. Но возможность быть выбранными у них невелика. В предпочтения выбора необходимым компонентом входит наличие мужских черт: мужественность, инициативность, агрессивность.

И хотя истории известно немало имен женщин-ученых, проблема подавления женского начала в культуре, науке и политике весьма остра. Симона де Бовуар в своей знаменитой книге «Второй пол» (1949) показала, что общество культивирует мускулинное начало как позитивную культурную норму и уязвляет феминное как негативное, отклоняющееся от стандартов.

Вопрос о том, можно ли говорить о феминистском направлении в науке и как его определять -- либо как простое фактуальное участие женщин в научных изысканиях, либо как их эпохальный вклад, определяющий развитие научного познания, -- остается открытым. Проблемно также и пресловутое разграничение женской и мужской логики.

Однако конец второго тысячелетия так и не предложил убедительного ответа в решении дилеммы Сциентизма и антисциентизма. Человечество, задыхаясь в тисках рационализма, с трудом отыскивая духовное спасение во многочисленных психотерапевтических и медиативных практиках, делает основную ставку на науку. И как доктор Фаустус, продав душу дьяволу, связывает именно с ней, а не с духовным и нравственным ростом, прогрессивное развитие цивилизации [5, c. 45-51].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При анализе понятия науки и культуры можно сделать следующие выводы:

1) рассматривая науку в ее историческом развитии, можно обнаружить, что по мере изменения типа культуры меняются стандарты изложения научного знания, способы видения реальности в науке, стили мышления, которые формируются в контексте культуры и испытывают воздействие самых различных ее феноменов.

Данное воздействие может быть представлено как включение различных социокультурных факторов в процесс генерации собственно научного знания. Однако констатация связей объективного и субъективного в любом познавательном процессе и необходимость комплексного исследования науки в ее взаимодействии с другими формами духовной деятельности человека не снимают вопроса о различии между наукой и этими формами (обыденным познанием, художественным мышлением и т.п.).

2) в настоящее время наука предстает прежде всего как социокультурный феномен. Это значит, что она зависит от многообразных сил, поков и влияний, действующих в обществе, определяет свои приоритеты в социальном контексте, тяготеет к компромиссам и сама в значительной степени детерминирует общественную жизнь. Тем самым фиксируется двоякого рода зависимость: как социокультурный феномен наука возникла, отвечая на определенную потребность человечества в производстве и получении истинного, адекватного знания о мире, и существует, оказывая весьма заметное воздействие на развитие всех сфер общественной жизни. Она рассматривается в качестве социокультурного феномена потому что, границы сегодняшнего понимания науки, расширяются до границ "культуры". И с другой стороны, наука претендует на роль единственно устойчивого и "подлинного" фундамента;

3) наука в результате своего исторического развития превращается в культурообразующий фактор развития человечества, что несет в себе противоречивые последствия:

а) ускорение культурно-цивилизационных процессов, с одной стороны;

б) духовное опустошение культуры, с другой.

Поэтому особое внимание сегодня следует обратить на важнейшую проблему гуманизации науки, которая широко обсуждается в мировой печати.

На вопрос что же такое наука - благо или зло, - однозначного ответа нет. Наука может быть и тем и другим в зависимости от того, в чьих руках она находится и для достижения каких целей используются ее результаты. Если ее результаты используют компетентные, высоконравственные люди, то наука несет добро. Последствия научной деятельности зависят и от моральных качеств и от их знаний и умений.

Дилемма Сциентизм -- антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. И даже начало третьего тысячелетия так и не предложило убедительного ответа по данной проблеме. Человечество, задыхаясь в тисках рационализма, с трудом отыскивая духовное спасение во многочисленных психотерапевтических и медиативных практиках, делает основную ставку на науку. И как доктор Фаустус, продав душу дьяволу, связывает именно с ней, а не с духовным и нравственным ростом, прогрессивное развитие цивилизации.

философский наука культурный сциентизм

ЛИТЕРАТУРА

1. Казютинский В. В., Степин В. С.. Социокультурные факторы динамики научного знания // Вопросы философии, 1988 - № 7, - с. 71.

2. Кохановский В.П., Золотухина Е.В., Лешкевич Т.Г., Фатхи Т.Б. Философия для аспирантов: Учебное пособие. Изд. 2-е - Ростов н/Д: "Феникс", 2003. - 448 с. (Серия "Высшее образование".)

3. История и философия науки (Философия науки): Учебное пособие/ Е.Ю. Вельская, Н.П. Волкова, М.А. Иванов и др.; Под ред. проф. Ю.В. Крянева, проф. Л.Е. Моториной. М.: Альфа-М: ИНФРА-М, 2007. -335 с.

4. Кохановский В.П. Философия и методология науки: Учебник для высших учебных заведений. - Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. - 576 с.

5. Лешкевич Т. Г. Философия науки: традиции и новации: Учебное пособие для вузов. М.: «Издательство ПРИОР», 2001. -- 428 с.

6. Мамчур Е.А. Социокультурная детерминация научного познания // Вопросы философии, 1987 - № 7, - с. 31.

7. Степин В. С. Философия науки. Обшие проблемы : учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / В. С. Степин. -- М.: Гардарики, 2006.-- 384с.

8. Филатов В.П. Образы науки в русской культуре // Вопросы философии, 1990 - № 5, - с. 34-36.

9. Философия и методология науки : учеб. пособие для аспирантов / А.И. Зе-Ф56 ленков, Н.К. Кисель, В.Т. Новиков [и др.) ; под ред. А.И. Зеленкова. -- Минск : АСАР, 2007.-384 с.

10. Яскевич Я.С. Философия и методология науки. Вопросы и ответы: полный курс подготовки к кандидатскому экзамену / Я. С. Яскевич. - Минск: Выш. шк., 2007. - 656 с.

11. http://bru.mogilev.by:84/humanitary/Kulturologiya/Parts1/Parts10/Parts2/

12. http://www.countries.ru/library/science/safcult.htm

13. http://www.library.by/shpargalka/belarus/003/255.htm

14. http://www.gramotey.com/

Размещено на Allbest.ru