Проблема "ученого незнания" и апофатическая традиция в истории философии (от Сократа до Николая Кузанского)

В первом параграфе «Николай Кузанский и ренессансный гуманизм» философия Николая Кузанского рассмотрена нами в духовном контексте раннего Ренессанса. Главный вклад ренессансного гуманизма в европейскую философию состоял в новом понимании человека, человека, вобравшего в себя многие атрибуты, ранее традиционно приписывавшиеся Богу. На этом пути и был намечен переход от абсолютного субъекта - Бога - к индивидуальному человеческому субъекту, основанием чего выступил ренессансный антропоцентризм. Влияние ренессансного гуманизма на Кузанца осуществлялось по двум важнейшим направлениям: во-первых, это касалось углубленного усвоения им платонизма и неоплатонизма, во-вторых, разработки проблемы субъекта и человеческой субъективности в весьма специфической христианизированной форме. Необходимо согласиться с Б.Г.Кузнецовым, отмечающим, что «когда речь идет о Николае Кузанском, это уже не глава в истории неоплатонизма; здесь, напротив, неоплатонизм становится главой в характеристике его системы» Кузнецов Б.Г. Идеи и образы Возрождения. М., 1979. С. 70.. Пристальный интерес Николая Кузанского к платонизму и неоплатонизму и глубокое переосмысление им исходных принципов этих учений как раз и позволили немецкому мыслителю выработать собственную оригинальную версию концепции «ученого незнания».

Необходимо специально отметить, что трансформация неоплатонизма осуществляется Николаем Кузанским в соответствии с тенденцией к «субъективно-имманентной интерпретации действительности», если использовать терминологию А.Ф.ЛосеваОн [Кузанец], безусловно, неоплатоник в самом строгом и подлинном смысле слова. Однако в неоплатонизме он выдвигал и подчеркивал такие моменты, которые вполне соответствовали назревавшему тогда индивидуализму с его постоянной склонностью к субъективно-имманентной интерпретации действительности // Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М.. 1979. С. 291.. И это указывает уже на другую тенденцию мысли Кузанца, сформировавшуюся также под влиянием ренессансного гуманизма: речь идет о первом в истории европейской философии опыте осмысления Бога, мира и человека с позиций теоретико-познавательной установки, с позиций человеческого субъекта. «Подобная теоретико-познавательная установка характеризует Кузанца как первого мыслителя Нового времени. И первый шаг, который он делает как новый мыслитель, заключается в постановке вопроса не о Боге вообще, а о возможности знания о Боге» Кассирер Э. Индивид и космос в философии Возрождения / Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М., 2000. C. 17.. Всё же, несмотря на несомненно присущий философии Кузанца гносеологизм, мы не вполне согласны с позицией Кассирера, который считает, что учение мыслителя можно интерпретировать как гносеологию новоевропейского типа.

Оставаясь религиозным мыслителем (к тому же мистиком), Кузанец отказывается противопоставлять гуманизм и христианство: исходя из ключевой для него идеи совпадения противоположностей, он христианизирует ренессансную идею гуманности - ведь именно во Христе совпадают божественное и человеческое. Вся третья книга трактата «Об ученом незнании» представляет собой, по сути, первую в европейской философии версию христианского гуманизма. Идея Христа выражает у Кузанца идею богочеловечества, в которой совпадают абсолютный и конкретный максимумы См.: Николай Кузанский. Об ученом незнании. II. 122.. Человеческая природа оказывается, таким образом, приобщенной к божественной сущности, образует своего рода «срединную природу», и потому содержит в себе в свернутом (компликативном) виде всю Вселенную, становится «микрокосмом». Кузанец, как видим, понимая человека как микрокосм, преодолевает пропасть между Творцом и творением - именно в человеке воплощается вся гармония мира, а это уже, конечно, не средневековый, а совершенно ренессансный взгляд, взгляд христианина-гуманиста.

Во втором - основном - параграфе «Сущность концепции «docta ignorantia» и апофатика Абсолюта в философии Николая Кузанского» особое внимание уделено рассмотрению исходного принципа философии Николая Кузанского, которым, по нашему мнению, является принцип «docta ignorantia». Подробно исследованы главные инновации, внесенные Кузанцем в концепцию «ученого незнания», их смысл и значение для формирования принципиально новой апофатической парадигмы. Показано, что именно эта философская апофатика послужила основанием переворота в европейской мысли, осуществленного немецким мыслителем.

Главное, что сразу выводит мысль Николая Кузанского за пределы Средневековья - это его отказ от схоластической логики, восходящей к Аристотелю. Гносеологическую основу философской мысли Кузанца составляет интуитивный способ познания. Первичная интуиция Кузанца указывает на совпадение между актом, посредством которого наш ум постигает истину, и способом, с помощью которого Бог ее порождает. Но если эту исходную интуицию нельзя однозначно выразить, то её можно назвать - это не что иное, как хорошо знакомое нам «ученое незнание» - «docta ignorantia». Сразу необходимо отметить, что это не простое заимствование из апофатической традиции неоплатонизма, а именно интуиция, обосновывающая мысль самого Кузанца, о чем вполне однозначно свидетельствует сам мыслитель. Главный смысл её в том, «чтобы попытаться обнять непостижимое вместе с его непостижимостью в знающем незнании через восхождение (transcensum) к вечным истинам, как они познаваемы для человека» Николай Кузанский. Об ученом незнании. III. 263. - [курсив наш - О.О.].

Наше познание, как полагает Николай, может претендовать на какую-то достоверность лишь в том случае, если все существующие противоположности будут поняты как моменты универсальной всеобщей связи - Единого или Абсолюта. Главное состоит в том, чтобы понять это Единое как совпадение противоположностей (coincidentia oppositorum), о чем недвусмысленно говорит философ, полагающий, что всё последующее содержание его философии выводится из этого интуитивно-простого принципа: «В таких глубоких вещах наш разум должен сначала всеми силами стремиться к той высшей простоте, где совпадают любые противоположности; на это направлен замысел первой книжки [«Ученого незнания» - О.О.] Там же. III. 264.. Поскольку понимание «совпадения противоположностей» превосходит познавательные возможности и чувственности и рассудка, остается лишь один путь - интуитивное созерцание, высший вид познавательной деятельности, который приводит нас к осознанию непостижимости постижения Абсолюта. Это мистическое созерцание (как и заглавие своего главного сочинения) Кузанец называет docta ignorantia. Итак, «…высшая мудрость состоит в том, чтобы знать, каким образом… непостижимо постигается непостижимое» Николай Кузанский. Простец о мудрости. Книга первая. 7..

Второй (и главный) аспект «совпадения противоположностей» связан с новым пониманием самого Абсолюта: богопознание продолжает оставаться для Кузанца главной целью, причем именно новое понимание Бога влечет за собой новое понимание мира и человека. Здесь на первый план выходит изощренная диалектика абсолютного Максимума и абсолютного Минимума. А поскольку диалектика совпадения противоположностей требует от него признать совпадение бесконечного и конечного, признать бесконечность имманентным атрибутом всего сущего, а не только божественной трансценденции, то такой ход мысли выводит немецкого философа за пределы средневекового круга идей и позволяет ему уловить одну из ключевых идей философии и науки, а по сути, всей культуры Нового времени - идею актуальной бесконечности.

Поскольку конечное и бесконечное всегда остаются несоизмеримы (невозможно измерить конечной мерой бесконечное), постольку для конечного человеческого рассудка точное знание недостижимо «Как бы ни приближались друг к другу мера и измеримое, всегда между ними будет иметь место некоторое различие» // Николай Кузанский. Об ученом незнании. I. 9.: «…мера и измеренное при любом их равенстве тоже всегда останутся разными. Наш конечный разум, двигаясь путем уподоблений, не может поэтому в точности постичь истину вещей» Николай Кузанский. Об ученом незнании. I. 9 - 10.. Всякое знание, по Кузанцу, является истинным, лишь будучи соотнесенным с актуально бесконечным, именно поэтому человеческому знанию присущ вероятностный, гипотетический статус. Тем не менее, оно является действительным знанием и может оцениваться с точки зрения истинности.

Постигать истинное бесконечное - это значит понять Бога как Максимум. Максимум в таком понимании - как абсолютный, а не относительный - выше всех границ, величин, степеней и сравнений. Это уже не количественное, а качественное понятие. Абсолют, по Кузанцу, есть тождество абсолютных максимума и минимума, которые есть одно и то же, следовательно, абсолютный максимум и абсолютный минимум совпадают в Боге. Но это допущение служит для Николая не решением, а только исходным пунктом проблемы, задает общую направленность его исканиям. Ведь если единому ничто не противоположно, то единое оказывается тождественным бесконечному, что никак не вписывается в логику античного неоплатонизма. «Божество есть бесконечное единство» Там же. 14., - читаем мы в самом начале главной книги Кузанца, эта же мысль неоднократно варьируется и в его других важнейших произведениях. Здесь мы имеем дело с фундаментальным положением философии Кузанца, имеющим принципиальное значение для экспликации последующего содержания его учения.

Концепция «ученого незнания» дает принципиально новое и имевшее громадные последствия для европейской мысли понимание бесконечности. Бесконечность отождествляется не только с Богом, а с «всеединством» Абсолютного максимума и Абсолютного минимума, включающего в себя все мироздание в целом. Вводится понятие актуальной бесконечности, присущей компликативно всему сущему, а дальнейшая творческая экспликация наделяет этим качеством каждую индивидуальность, включая человека, иными словами, в каждом феномене заключена бесконечность - «все во всем»; этим вводится онтологическое основание истинного познания. Такой подход, помимо прочего, открывает возможность понимания мира как «привативной бесконечности» и тем самым переходу от бесконечного Бога к бесконечной Вселенной новой науки.

Для средневековой мысли, как было показано выше, не имело самостоятельного значения познавательное отношение «человек - мир», доктрина «ученого незнания», «наделив» эти сферы имплицитным, но внутренне присущим отношением к актуальной бесконечности, сделала возможным их автономное познание независимо от теологии, что фактически означало начало современных философии и науки. Для оперирования с бесконечным мыслительным содержанием необходимы и новые мыслительные формы, не ограниченные законами исключенного третьего и противоречия. Исходя из традиционной апофатики, Николай Кузанский осуществляет совсем не традиционную логическую рефлексию, которую некоторые исследователи именуют «апофатической рефлексией» См.: Ахутин А.В. Поворотные времена. С. 387 - 389.. В основе её лежат детально проработанные Кузанцем понятия компликации и экспликации. Понятие complication omnium rerum (свертывание всех вещей), введенное Николаем Кузанским, происходит из неоплатонической традиции. Идея, которую Кузанец считает одной из ключевых идей «ученого незнания», гласит, что многообразное следует понимать как развертывание единого и величайшего; бесконечное же единство, напротив, есть свертывание всего.

В этом смысле Бог всё свертывает, ибо всё в Нем, и всё развертывает, ибо Он во всем. Это апофатическое отношение, принципиально непостижимое человеческим разумением, тем не менее, определяется Кузанцем по аналогии с человеческим познанием. Кузанец признает, что способ взаимосвязи целого посредством свертывания (complicatio) и развертывания (explicatio) превосходит возможности человеческого разумения: «Но способ этого свертывания и развертывания выше нашего ума» Николай Кузанский. Об ученом незнании. II. 109.. Соответственно идея complication omnia rerum (свертывания всех вещей) не доставляет никакого непосредственного знания Бога, но есть некое интеллектуальное усилие мыслить Бога, как противостоящего всему многообразию мира и в то же время охватывающего это многообразие в своей неразрывной связи с миром. Учение Кузанца о свертывании и развертывании ведет к принципиальным онтологическим и гносеологическим следствиям. Поскольку Творец (Единое платоников) абсолютно прост, он проецируется умом в абсолютную точку (свертывается), которую затем можно развертывать «в бесконечном пространстве возможных разверток».

Именно в этом пункте и заложен мощный эвристический потенциал доктрины Кузанца. Поскольку Бог-Творец понимается Николаем как бесконечное «Могу» (Абсолютная Мощь, творящая мир), то этой бесконечной мощи Творца соответствует бесконечная возможность развертывания, порождения и превращения форм. Мир теперь перестает быть совокупностью устойчивых форм, традиционные формы Аристотеля и схоластики утрачивают свою субстанциальность. На смену миру форм приходит новый мир - мир единой природы, где каждая вещь может быть соотнесена и выражена через посредство каждой. Место универсальных субстанций занимают теперь не формы, а функциональные связи и отношения между вещами. Развертывает эти связи познающий субъект, но субъект этот сам представлен в мире как точка, неопределенно развертываемая в бесконечном однородном пространстве-времени. Здесь, по сути, впервые намечается фундаментальное для всего мышления Нового времени картезианское разделение двух субстанций - мыслящей (субъект) и протяженной (объект).

Теперь интеллект сообщает меру вещам, сворачивает бесконечное в конечном и тем самым делает бесконечное познаваемым. Субъект, превратившийся в идеальную точку, становится у Кузанца абсолютно «не-иным», в него не будет входить ни одного предмета - вещи элиминированы и всё может быть принципиально выражено через всё: всё становится тождественным или ничем. Здесь невозможно удержаться от того, чтобы не привести великолепную формулировку этой фундаментальной метаморфозы познания, данной В.Библером: «Произошло «чудо». Свертывался в «точку» Божественный мир Августина и Аквината, до-бытийный мир всемогущего и всеохватывающего Субъекта; но когда Ум Кузанца развертывает эту точку, перед нами уже мерный мир, Бруновская бесконечность Вселенной и миров, - мир бесконечного объекта (по отношению к конечному познающему разуму), мир бесконечного - в потенциальную бесконечность - линейного следования. Это - бесконечность развернутой конечности, разомкнутой предметности, всеобщее определение этой вещи (понятой как «неиное»). В этой чудесной способности Ума (логика которого гласит: познать предмет, понять его как предмет познания - значит понять возможность «охвата» этим предметом - как точкой - бесконечного мира) и заключена его историологическая миссия: довести средневековое мышление до такой предельной формы, когда в нем (в средневековье) начинает просвечивать логика иного бытия, логика Нового времени» Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. М., 1991. С. 76..

И, тем не менее, наше знание не перестает быть гипотетичным, а принцип «docta ignorantia» остается, согласно Николаю Кузанскому, нерушимым принципом всего человеческого познания: «Если даже апостол Павел, восхищенный до третьего неба, всё еще не постиг Непостижимого, то и никто никогда не насытится созерцанием его, превышающим всякое постижение, и всегда останется возможность понимать его лучше и лучше» Николай Кузанский. О вершине созерцания. 2..

Итак, нами достаточно подробно проанализированы те ключевые идеи, на которых основана философия Кузанца, в т.ч. понимание Бога как Абсолюта, идеи «coincidentia oppositorum», нового понимания единства как тождества абсолютных Максимума и Минимума, нового понимания бесконечности и вытекающих отсюда следствий - пересмотра основных гносеологических понятий - истины, точности, предположительности человеческого знания, в качестве наиболее значимых следствий доктрины «ученого незнания» и, по мере возможности, выявлен тот эвристический потенциал, который присущ творческой мысли Кузанца. В заключение нами еще раз подчеркнута неразрывная связь этих выдающихся достижений мысли с апофатикой, составляющей фундаментальное основание всей философии (и философской теологии) Николая Кузанского.

Заключение содержит в себе подведение итогов и краткую характеристику главных выводов диссертационного исследования.

Мы считаем, что наше исходное допущение о неразрывной связи концепции «ученого незнания» с апофатической традицией в философии и существенной роли апофатики в историко-философском процессе достаточно обосновано и со всей наглядностью продемонстрировано в нашем диссертационном исследовании.

По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

1. Оплетаева О.Н. Античные истоки герменевтического вопрошания: «ученое незнание» у Сократа и Платона // СинтеЗ. №. 1(4), апрель 2004 г. - Краснодар. Изд-во Кубанского отделения РФО, 2004 - С. 131-135 (0,25 п.л.).

2. Оплетаева О.Н. Умудренное неведение как адекватный способ постижения «непостижимого» в философии С.Франка // СинтеЗ. №. 2(5), август 2004 г. - Краснодар. Изд-во Кубанского отделения РФО, 2004. - С. 120-123 (0,2 п.л.).

3. Оплетаева О.Н. Николай Кузанский: концепция «ученого незнания» и возможность новой науки // Философия науки: прошлое, настоящее, будущее: сб. ст. Междунар. науч.-практич. конф. /Под ред. М.И. Даниловой/. Краснодар. Изд-во КГАУ. 2005. - С. 83-86 (0,2 п.л.).

4. Оплетаева О.Н. Апофатическая традиция в философии и принцип ученого незнания (Docta ignorantia). Истоки философской апофатики и «умудренное неведение» Сократа // Методологические проблемы изучения курса «История и философия науки»: сб. ст. Междунар. науч.-практич. конф. /Под ред. М.И. Даниловой/. Краснодар. Изд-во КГАУ. 2006. - С. 51-54 (0,2 п.л.).

5. Оплетаева О.Н. Концепция «ученого незнания» и ее роль в формировании новоевропейской гносеологии // Культурная жизнь Юга России. /Гл. ред. И.И. Горлова/ Краснодар. Изд-во КГУКИ. 2007. - С. 76-77 (0,2 п.л.).

Размещено на Allbest.ru