Постмодернизм в историческом контексте

Размещено на http://www.allbest.ru

ПЛАН:

Введение

1. Постмодернизм в историческом контексте

1.1 Постмодернизм в искусстве

1.2 Постмодернизм в философии

2. Жан-Франсуа Лиотар

2.1 Биография

2.2 О «Состоянии постмодерна» Ж-Ф. Лиотара

Заключение

Список литературы

ВВЕДЕНИЕ

постмодернизм философия лиотар постмодерн

Понятие «постмодернизм» давно и основательно вошло в наш лексикон. Из сугубо научной, культурологической категории оно перешагнуло в плоскость обыденности, и сегодня, желая прослыть образованным, многие, не задумываясь, используют это слово для обозначения чего-то суперсовременного, модного, «продвинутого». Того, что находится в тренде современной эпохи. Подобное щегольство - во многом простительный поверхностно-бытовой срез массового сознания. Однако бездумное использование слова «постмодернизм» выхолащивает суть этого объемного и многофункционального явления.

Так что же такое - постмодернизм (постмодерн)? И чем вызвана актуальность изучения этого понятия? Необходимо сразу отметить, что прослеживаются существенные различия в терминах «постмодерн» и «постмодернизм». Под первым в основном понимается социологическая, историко-философская концепция восприятия мира в эпоху постиндустриализма, опирающаяся на недоверие к традиционным реалистическим концепциям, к истинности отражения реальности органами чувств человека. А под постмодернизмом принято чаще всего рассматривать различные современные направления в искусстве и литературе. Хотя в более широком значении оба понятия обозначают целый комплекс научно-философских, политических, социологических и иных направлений современной мысли и эстетики.

В конце 70-х годов в книге «Состояние постмодерна» известный французский философ Жан-Франсуа Лиотар писал: «Это исследование имеет в качестве объекта условия познания в наиболее развитых обществах. Мы решили назвать их «постсовременными». Это слово часто употребляется на американском континенте, прежде всего, выходит из-под пера социологов и литературных критиков. Оно обозначает состояние культуры после изменений, которые повлияли на правила игры в науке, литературе и искусстве, начиная с конца ХIХ века».

Обратим внимание на фразу «в наиболее развитых обществах», обозначающие некие не просто географические и экономические, но также идеологические и ценностные границы и «привилегии» постмодернизма. Где проходят эти границы? Если говорить о современной России, то проявления постмодернизма и здесь прочнейшим образом вошло в «ткань» литературы, кинематографа, живописи, архитектуры, общественной мысли. В качестве примера можно привести хотя бы произведения таких литераторов, как Виктор Пелевин и Владимир Сорокин. И все же стоит признать, что в историческом контексте, с учетом практически вековой «биографии» постмодернизма, явление это чаще принято ассоциировать именно с наследием Запада. Причем, нередко оно подается в качестве примера «прогрессивности» различных концепций «превосходства» Запада над Востоком.

Налицо некое искусственное «присвоения» постмодернизма исключительно западной системой ценностей. В преодолении этого стереотипа и заключается, на наш взгляд, актуальность более тщательного изучения теоретических основ и форм практического воплощения постмодернизма. При этом стоит отметить, что библиография, посвященная различным аспектам постмодернизма (философским, социополитическим, культурологическим, эстетическим и т.д.), настолько обширная, что нам предстоит привести в финале этой работы общий перечень авторов и их трудов. Отдельный раздел будет посвящен также истории возникновения и развития постмодернизма и его «ответвлений».

Степень теоретического обоснования и изученности этого самобытного явления достаточно высоки. Сегодня уже принято говорить о различных школах и концепциях внутри самого постмодернизма. О сформированности уже некоей традиции и шаблонов в обращении к стилистике постмодернизма в искусстве. В оценках некоторых произведений в жанре визуального концептуализма впору говорить о неопостмодернизме. И чтобы не утонуть в этом океане ответвлений, дефиниций и накопленных трудов о постмодернизме, мы сосредоточимся главным образом на фундаментальном произведении одного из столпов научного осмысления постмодернизма - Жане-Франсуа Лиотаре и его книге «Состояние постмодерна».

1. ПОСТМОДЕРНИЗМ В ИСТОРИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ

Постмодернизм как самостоятельное специфическое явление в истории и социологии был выделен западными мыслителями в конце 1980-х годов. Но истоки его находятся в начале XX века. Теоретические основы постмодернизма разработали французские философы-постструктуралисты М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр, опиравшиеся на концепцию о преобладании «страха и трепета» в менталитете жителя постиндустриальной цивилизации. Они же выделили четыре основных вектора развития общественной жизни в период постиндустриализма:

Агностицизм (истина - это лингвистический феномен, сфера знаний - языковые игры, истины - общепринятые суждения, а не отражение реальности).

Прагматизм (критерий интеллекта - успех, поэтому выражение успеха в современном капиталистическом мире - это богатство).

Эклектизм (в стремлении не к истине, а к успеху возможно использование и смешение самых разных способов и методик, таким образом, лучшим отражением действительности становится коллаж, музейная коллекция).

Анархо-демократизм (непостижимость истины превращает любые объединения, включая государственные, в насилие над свободно мыслящей личностью).

В начале ХХ века классический тип мышления эпохи модерна меняется на неклассический, а в конце века - на пост-неклассический. Для фиксирования ментальной специфики новой эпохи, которая кардинально отличалась от предшествующей, потребовался новый термин - постмодерн. Он настолько широко вошел в обиход, особенно в среде западных интеллектуалов, что тот же Ж-Ф. Лиотар уже в 70-е годы прошлого века назвал современное состояние науки, культуры и общества в целом «состоянием постмодерна».

Впрочем, сам этот термин появился еще раньше - в период Первой мировой войны - в работе Р. Панвица «Кризис европейской культуры» (1917). А в 1934 году в своей книге «Антология испанской и латиноамериканской поэзии» литературовед Ф. де Онис применяет его для обозначения реакции на модернизм. А в 1947 году Арнольд Тойнби в книге «Постижение истории» придаёт постмодернизму культурологический смысл: постмодернизм символизирует конец западного господства в религии и культуре.

Объявленным «началом» постмодернизма считают статью Лесли Фидлера, демонстративно опубликованную в 1969 году в журнале Playboy, под названием «Пересекайте границу, засыпайте рвы». Далее американский теолог Харви Кокс в своих работах начала 70-х, посвящённых проблемам религии, широко пользуется понятием «постмодернистская теология». Однако популярность термин «постмодернизм» обрёл благодаря Чарльзу Дженксу, который в книге «Язык архитектуры постмодернизма» отмечал, что хотя само это слово и применялось в американской литературной критике 60-70-х годов для обозначения ультрамодернистских литературных экспериментов, однако автор придал ему принципиально иной смысл.

Постмодернизм в те годы означал отход от экстремизма и нигилизма неоавангарда и даже частичный возврат к традициям. Обосновывая свой антирационализм, антифункционализм и антиконструктивизм в подходе к архитектуре, Ч. Дженкс настаивал на первичности в ней создания «эстетизированного артефакта». Впоследствии происходит расширение содержания этого понятия с первоначально узкого определения новых тенденций в американской архитектуре и нового течения во французской философии (Ж. Деррида, Ж-Ф. Лиотар) до определения, охватывающего начавшиеся в 60-70 годы процессы во всех областях культуры, включая феминистское и антирасистское движения.

В настоящее время существует ряд концепций постмодернизма как феномена культуры, которые подчас носят взаимоисключающий характер. Так Юрген Хабермас, Дениел Белл и Зигмунт Бауман трактуют постмодернизм как итог политики и идеологии неоконсерватизма, для которого характерен эстетический эклектизм, фетишизация предметов потребления и другие отличительные черты постиндустриального общества. В трактовке итальянца Умберто Эко постмодернизм - это механизм смены одной культурной эпохи другой, который всякий раз приходит на смену авангардизму (модернизму). Характерна цитата У. Эко: «Постмодернизм - это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить - иронично, без наивности».

Итак, постмодернизм - это общий культурный знаменатель второй половины XX века, уникальный период, в основе которого лежит специфическая парадигмальная установка на восприятие мира в качестве хаоса. А в сфере искусства постмодернизм - это самостоятельное, довольно эклектичное и занимательное направление, для художественного стиля которого характерен радикальный разрыв с парадигмой модернизма в частности и с традициями в целом. Существуют и такие мнения (X. Летена и С. Сулеймена), что постмодернизма, как целостного художественного явления, не существует. Можно говорить о нём как о переоценке постулатов модернизма, но сама постмодернистская реакция рассматривается ими как миф.

Постмодернизм - эпоха, пришедшая на смену европейскому Новому времени, одной из характерных черт которого была вера в прогресс и всемогущество разума. Надлом ценностной системы модерна произошёл в период Первой мировой войны. В результате этого европоцентристская картина мира уступила место глобальному полицентризму (Х. Кюнг), а модернистская вера в разум - интерпретативному способу мышления (Р. Тарнас).

Возникший как антитеза модернизму, открытому для понимания лишь немногим, постмодернизм, облекая всё в игровую форму, нивелирует расстояние между массовым и элитарным потребителем, низводя элиту в массы (гламур). Если суммировать «правила игры» предшествующей культуры, связанной с реализацией модернистского проекта, то можно сформулировать следующие положения:

Стремление к построению целостной единой системы культурных норм, согласию и порядку (стремление к целостности и иерархичности культуры).

Доминирующая роль науки и научной рациональности в культуре.

Истина, понимается как общезначимость, фиксируется в общезначимых научных или философских категориях.

Приоритет социального и общего над индивидуальным и частным.

Субстанциональность (сущее) представляет собой ясную и твердую основу реальности.

Отказ от этих правил «культурной игры», радикальный разрыв с ними, выработка новых правил и представлений о мире, человеке, познании, культуре привели в рамках новой (постмодерной) парадигмы к следующим результатам:

Отказ от построения единой целостной системы культурных норм в пользу множества различных нормативных систем, где место согласия и порядка занимают различия, разногласие, противостояния. Вместо порядка и иерархии в культуре возникают хаос или ризома.

Монополия науки подорвана. Приоритет имеют ненаучные дискурсы, прежде всего художественные. Доминирование эстетического в культуре.

Истина или вообще не может быть познана, или имеет релятивную природу, выразить ее можно не с помощью общезначимых категорий науки, а скорее благодаря использованию метафор, намеков, условностей, образов.

Приоритетность личного, индивидуального, случайного, уникального.

Реальность не субстанциональна, а многомерна, существуют различные типы и формы реальности, в том числе «полевые» и «непрозрачные». Более адекватное описание реальности не как субстанции, а как «текста», природа реальности не субстанциональна, а семиотична, поэтому к ней более приложимы герменевтические процедуры («лингвистический поворот»).

Таким образом, постмодерн можно представить как игру по новым правилам. «Приходящее на смену общество, - пишет Ж-Ф. Лиотар, - меньше всего утверждает антропологию ньютоновского типа (как в свое время структурализм или теория систем), а более всего нацелено на грамматику языковых частиц. Возникает множество различных языковых игр… Тогда консенсус достигается, вероятно, через дискуссию, как это предполагал Ю. Хабермас. Но консенсус делает невозможным гетерогенность языковых игр. А изобретение, открытие нового всегда осуществляется через разногласие… Если мы осуществляем дескрипцию научной прагматики, акцент должен быть отныне сделан на расхождении, разногласии. Консенсус - это никогда не достигаемая линия горизонта… По отношению к идеалу наглядности она является фактором формирования «непрозрачности», которая отодвигает момент консенсуса на более позднее время».

Постмодернисты создают новую сетку фундаментальных культурологических категорий, таких как «язык», обнаруживший свою многоликость и текучесть в связи с невозможностью установить четкие значения, «сознание», которому в связи с этим не на что опереться в плане существования, «человек», «культура» «реальность», которые лишаются привычных границ и центров. Вместо принятого в модернизме понятия «произведение» в постмодернизме вводится понятие «текст», при этом весь Универсум рассматривается как бесконечный Гипер-Текст.

1.1 Постмодернизм в искусстве

В литературе различия модерна и постмодерна выражаются, например, в следующих оппозициях: определенность - неопределенность, глубина - поверхностность, серьезность - ирония, «камерность», театральность, субьективность/обьективность - коммуникативность /ситуативность, чтение - письмо, парадигма - синтагма, семантика - риторика, жанр/границы - текст/интертекст, цель - игра, замысел - случай, истоки/причины - различие/след, иерархия - анархия, закрытость - открытость.

Реальность не субстанциональна, не иерархизирована, но многомерна и «ризоматична». Какую же реальность формирует культура постмодерна? Современные фильмы пронизаны сюжетами о проникновении одной реальности в другую, фантастической - в обыденную, и наоборот, проникновение оживших телевизионных изображений в квартиру, где сидит телезритель, или, напротив, переход зрителя в экранную реальность. Подобные сюжеты, странные и тревожащие сознание, стали сегодня настоящими символами нового мироощущения человека. Сюжеты о материализации смутных сексуальных желаний, страхов, фобий, бессознательных импульсов, архетипов коллективного бессознательного, мифов находят отражение в огромном количестве музыкальных клипов. Центральным содержанием подобного мироощущения являются состояния перехода в другую реальность.

Многие существенные черты пост-современности получают наиболее зримое воплощение в постмодернистском искусстве. Можно сказать, что, подобно тому, как современность нашла свое наиболее яркое выражение в искусстве модернизма и авангарда, точно так же пост-современность находит свое наиболее сильное выражение в искусстве постмодернизма. Здесь вполне отчетливо выделяются две основные тенденции.

Первая из них преимущественно находится в русле массовой культуры. Она решительно противостоит модернизму и авангардизму. Ее участники отвергают авангардистскую страсть к экспериментированию, погоню за новизной, устремленность в будущее. Всему этому они противопоставляют эклектизм, смешение всех существующих форм, стилей и манер, используя для этого приемы цитирования, коллажа, повторения. Футуризму авангарда они предпочитают ностальгию по прошлому, гедонизм настоящего. В той или иной степени они реабилитируют классическую эстетику прекрасного или, вернее, красивого, которую Лиотар именует эстетикой «слишком красивого». Такую эстетику вполне можно назвать эстетикой китча.

Наиболее активно и открыто подобный взгляд на эстетику и искусство проводит Д. Ваттимо. Указывая на эстетический характер пост-современности, он подчеркивает, что эстетика при этом понимается не в традиционном смысле. Раньше она была эстетикой гармонии, катарсиса, успокоения и безопасности. В центре ее, как и в центре искусства, находилось произведение, понимаемое как вечный и нетленный памятник. Но в постмодернизме главным становится не само произведение, не его вечная природа или процесс его создания, а то, как оно подается зрителю, как воздействует на него. Поскольку искусство сегодня доходит до зрителя через средства массовой коммуникации, постольку способ его существования является технологическим, «медийным», массовым. Все эстетическое и художественное значение произведения совпадает с историей его успеха, зависящего от силы воздействия, произведенного эффекта, способности вызывать «шок» у зрителя.

Сегодня культурная ценность произведения определяется главным образом его «выставочной стоимостью». Поэтому эстетизация пост-современной жизни идет не столько от искусства, сколько от самих средств массовой коммуникации, ибо сама их природа, по Ваттимо, является «эстетико-риторической». Они не только распространяют информацию, но и способствуют установлению общего языка и согласия, общего чувства и вкуса, которые являются эстетическими.

Ваттимо признает, что средства массовой информации делают банальным любое сообщение, а применительно к искусству и художественному произведению -- лишают его ауры, исключительности, подлинности и глубины, превращая в нечто поверхностное, хрупкое и непрочное, все больше сближая его с китчем и обычными вещами повседневности. Орнаментальный характер, поверхностность, непрочность, эклектизм составляют, по Ваттимо, сущность не только искусства и эстетики общества поздней современности, но и всей его культуры. Таков результат эволюции культуры и такова судьба искусства. В эпоху всеобщей коммуникации искусство перестает быть «воскресным днем жизни», выдающимся творением, напротив, его все труднее отличить от повседневности и китча.

Данная тенденция с наибольшей полнотой воплощает характерные черты постмодернизма. Конкретными ее примерами является творчество архитекторов Р. Вентури, Р. Боффила, Ч. Дженкса. Итальянский архитектор Роберт Вентури по-особому ярко показывает китчевый характер постмодернизма. Вместо прежней авангардистской архитектуры, которая была «безобразной и обыденной», но хотела казаться «героической и оригинальной», Вентури предлагает просто «безобразную и обыденную» архитектуру -- без всяких претензий на величие и значительность. С явным вызовом и не без цинизма он выступает за «декорированные сараи». Многие особенности его построек хорошо видны в одном из первых его творений -- в здании конторы медицинских сестер и дантистов. Испанский архитектор Рикардо Боффил заимствует из культурного наследия прошлого не только стили и манеры, но и технологию строительства, нередко отказываясь от преимущества и возможностей современной техники и технологии. Его сооружения изобилуют колоннами, фронтонами, карнизами, арками, аркадами и т.п. Он отдает явное предпочтение классицизму и барокко. А творчество английского архитектора Чарльза Дженкса являет собой яркий пример вызывающего эклектизма стилей и форм. Он считается авторитетным теоретиком постмодернизма, а его книга «Язык архитектуры постмодернизма» стала своеобразным бестселлером.

Вторая тенденция связана со структурно-семиотическим течением и имеет менее выраженный постмодернистский характер. Она не столь решительно противостоит авангарду и модернизму, хотя также стремится к их преодолению, делая это более тонко, с помощью иронии, пародии и гротеска. В ее основе лежит семиотический принцип, согласно которому под каждым изображением лежит другое изображение. Итальянский теоретик У. Эко, являющийся одной из главных фигур постмодернизма, формулирует его так: «Всякий текст написан на тексте». Создаваемые согласно этому принципу произведения напоминают палимпсест.

Сторонники данной тенденции также широко используют приемы цитирования, коллажа и заимствования, однако все это в гораздо большей степени отмечено творческим поиском и экспериментированием. Не приемля авангардистское поклонение новому, они тем не менее исповедуют принцип различия, стремление к оригинальности.

Эту тенденцию лучше всего представляет У. Эко - как в теоретическом плане, так и своим литературным творчеством, в особенности романом «Имя розы», ставшим международным бестселлером. Этот роман отмечен многими признаками массовой и популярной литературы. Он начинается на манер полицейского детектива -- с убийства. Заявленная интрига поддерживается все новыми убийствами. Все построение произведения покоится на структуре догадки: кто убийца? Роман доставляет читателю удовольствие и развлечение, что и сделало его столь популярным. В то же время в нем имеются необходимые качества высокого искусства: соответствующий художественный уровень, сложная и серьезная проблематика, оригинальная манера изложения.

Постмодернизм в живописи представляют художники итальянского трансавангарда: С. Киа, Ф Клементе, Э. Кукки, М. Палладино. К нему также примыкают художника Ж. Гаруст - во Франции, А. Пенк - Германии, Д. Шнабел - США. Это течение иногда называют неофовизмом и неоэкспрессионизмом. Известным его теоретиком является итальянский критик Д.Б. Олива. Он сравнивает трансавангард с Транссибирской магистралью, пересекающей множество разных регионов. Подобно этой магистрали трансавангард в своем движении пересекает множество территорий культуры и искусства, следуя при этом двум принципам: «культурному номадизму и стилистическому эклектизму». Основным творческим приемом трансавангарда Олива называет цитирование, а все течение определяет как неоманьеризм.

Представителями постмодернизма в кино являются режиссеры Питер Гринуэй в Англии, Ж.-Ж. Бейнекс во Франции. Первый поставил фильмы «Контракт рисовальщика», «Зоо», «Отсчет утопленников» и другие, принесшие ему желаемое удовольствие и развлечение. В то же время в них много от модернизма и авангарда. Они сложны и запутаны по своему построению. Фильмы Гринуэя сочетают реальное и правдоподобное с ирреальным, фантастическим и фантасмагорическим.

Ж.-Ж. Бейнекс известен прежде всего фильмами «Дива» и «Луна в веточной канаве». Его картины являются более заземленными, простыми по структуре и менее яркими по цвету. Они наполнены современной социально-нравственной проблематикой, хотя в них реальное также нередко переходит в ирреальное и фантастическое.

К постмодернизму в музыке относятся английский композитор Г. Брайерс, американский композитор Дж. Адаме, польский композитор Г. Горецки. Брайерс создал в начале 70-х симфонию «Гибель «Титаника», которая говорила не только об известном трагическом событии, но и символизировала гибель музыкального авангарда и рождение нового течения - постмодернизма - в музыке. Адаме стал широко известен благодаря своему сочинению «Никсон в Китае». Горецки одним из первых обратился к изначальным истокам западной музыки. Созданная им в 70-е годы «Симфония траурных песнопений» вызвана широкий резонанс. Из более поздних его произведений выделяется «Концерт для клавесина и струнных».

Искусство постмодернизма является искусством детали, нюанса, полутона. Оно не претендует быть «великим», «вечным искусством». Оно часто довольствуется малым. В нем есть все, но как бы в миниатюре: не слишком большие чувства, умеренные страсти, скромные мысли. Всему возвышенному, значительному и грандиозному оно предпочитает иронию, пародию, насмешку, шутку, гротеск. Для него не существует никаких правил жанра или стиля. Его не мучают противоречивость, амбивалентность, бессвязность, смешение стилей и жанров. Его произведения нередко выглядят странными гибридами, в которых модернизм сочетается с китчем. Однако в отличие от авангарда, произведения которого часто имеют отталкивающий вид, произведения постмодернизма имеют красивую, приятную, ласкающую взгляд или слух оболочку.

В целом постмодернизм представляет собой переходное состояние и переходную эпоху. Он неплохо справился с разрушением многих отживших сторон и элементов предшествующей эпохи современности. Что же касается положительного вклада, то пока он даже не претендует на него. Тем не менее многие его черты и особенности сохраняются в культуре XXI столетия.

1.2 Постмодернизм в философии

Современные психологи убеждены в существовании «психической реальности», искусствоведы - эстетической, богословы - религиозной, эзотерики - эзотерической. Кино, телевидение и компьютер создают виртуальную реальность, политические структуры - «политическую реальность», благодаря имиджам и симулякрам. Но существует еще и «реальная» реальность, то есть тот мир, в котором человек ест, пьет, трудится, плодится, болеет и умирает. Реальна природа, другие люди, животные, молекулы, звезды, техника. Реальна деятельность по преобразованию природы.

Когда речь идет о «реальности», «бытии», «существовании», «сущем» что имеется в виду? Какой «модус бытия» реальности подразумевается? Могут ли эти вопросы быть адекватно поняты собеседником без дополнительных разъяснений, толкований и интерпретаций автора? Не является ли каждое из этих понятий неким «семантическим кристаллом», который на солнце «переливается» и «играет» скрытыми в нем смыслами?

Н. Бердяев утверждал, что объективированный мир не есть подлинный реальный мир, это есть лишь состояние подлинного реального мира, которое может быть изменено. Объект, утверждал он, есть порождение субъекта. Лишь субъект экзистенциален, лишь в субъекте познается реальность. Бытие есть понятие, а не существование.

То, что Н. Бердяев называет объективацией, М. Фуко связывает с интерпретацией, подчеркивая ее незавершенность и бесконечность. Если интерпретация никогда не может завершиться, пишет М.Фуко, то просто потому, что не существует никакого «интерпретируемого». Не существует ничего абсолютно первичного, что подлежало бы интерпретации, так как все, в сущности, уже есть интерпретация. Любой знак по своей природе есть не вещь, предлагающая себя для интерпретации, а интерпретация других знаков. В интерпретации устанавливается скорее не отношение разъяснения, а отношение принуждения. Интерпретируется не то, что есть в означаемом, но, по сути дела, следующее: кто именно осуществил интерпретацию. Основное в интерпретации, отмечает М.Фуко, - сам интерпретатор.

Философия Иммануила Канта стал триумфом человеческой мысли и, как это ни парадоксально, симптомом ее упадка. Именно с нее по сути, начинается закат научного мышления в качестве основного ценностного ядра культуры. Усиливается интерес к искусству, религии, этике, психической жизни человека, культуре. Одновременно, развертывается критика сциентизма и научно-технического прогресса. В результате сегодня научное познание стало всего лишь одной из форм человеческой жизнедеятельности среди других, в ценностном отношении не лучше и не хуже их.

Природа реальности не субстанциональна, а семиотична. Постмодернисты нашли достаточно убедительные аргументы тому, что именно язык и семиотика, а не труд, деятельность, дух и т.п. реалии определяют интимную сущность человеческой и социальной жизни, особенности нашей психики и сознания. В свое время Ю. Бохенский предложил оригинальную типологию философских подходов к реальности, особенностью которых он объяснял специфику каждой из фундаментальных философских систем: философия материи (материализм К. Маркса), философия идеи (панлогизм Г. Гегеля), философия жизни (Ф. Ницше, О. Шпенглер, В. Дильтей), философия сущности (эссенциальная), философия существования (экзистенциализм), философия бытия. Если следовать за этой схемой, то можно сказать, что постмодернисты проложили путь для нового типа философии - философии многомерной реальности.

Если для философов в идее бытия главное - это онтология, обеспечивающая объективное познание мира, его субстанциональных основ, то для философов идеи «реальности» главным является утверждение, что индивидуальное бытие реализуется в реальности как многомерной системе. Поэтому реальность (в отличие от существования) - не одна, напротив, одним формам реальности противостоят другие. Реальность может расщепляться, люди могут жить в различных формах и модусах реальности и потому отчуждаться друг от друга. Этим обусловлена приоритетность личного, индивидуального, случайного, уникального.

Аксиомой постмодернизма стало утверждение, что человеческая жизнь - это «жизнь в языке и языком», это языковое творчество, перетекающее в переживание и актуальную продуктивную деятельность. Человек живет, не только производя материальные объекты, но он обитает также в эстетической сфере, сновидениях, виртуальной и эзотерической реальностях, не покидая при этом своей главной обители - языковой среды.

2. ЖАН-ФРАНСУА ЛИОТАР

Жан-Франсуа Лиотар (фр. Jean-Franзois Lyotard) определил понятие постмодерна как кризис метасценариев (великих проектов). В этом смысле он близок к позитивизму. Деятельность Лиотара характеризуется постоянной оппозицией универсалиям, мета-нарративам (рассказам) и обобщенности. Он неистово критикует многие заявления «универсализма» Просвещения, а несколько его работ специально направлены на то, чтобы подорвать те фундаментальные принципы, на которых зиждутся эти многообещающие претензии.

В известной работе «Состояние Постмодерна» (1979 г.) он утверждает, что наш век с его пост-современным состоянием отмечен «скептицизмом по отношению к мета-нарративам». Эти «мета-нарративы» (или, как их еще называют, «великие повествования») являются грандиозными, крупномасштабными доктринами и философиями мира, типа исторического прогресса, познаваемости всего наукой, или возможности абсолютной свободы. Лиотар утверждает, что мы уже давно не верим, будто рассказы этого типа способны представить и вместить нас всех. Мы стали более бдительными к различению, разнообразию, несовместимости наших стремлений, верований и желаний, и по этой причине пост-современность характеризуется большим количеством микро-нарративов.

Ради этого понятия Лиотар спорит и дает иное истолкование витгенштейновским «языковым играм». В работах Лиотара, термин «языковые игры», называемый иногда «фразовый режим», обозначает разнообразие общностей значений, неисчислимые и несоизмеримые отдельные системы, в которых производятся значения и правила для их циркуляции.

В книге «Состояние постмодерна» Лиотар пишет:

«Когда этот метадискурс прибегает эксплицитным образом к тому или иному великому рассказу, как, например, диалектика Духа, герменевтика смысла, эмансипация разумного субъекта или трудящегося, рост богатства и т.п., - то науку, которая соотносится с ним, в целях самолегитимации решают назвать «модерном». … Упрощая до крайности, мы считаем «постмодерном» недоверие в отношении метанарративов. … Существует много различных языковых игр - в силу разнородности их элементов. Они дают возможность своего учреждения только через места сбора и распределения информации - это локальная детерминация. … Наша рабочая гипотеза состоит в том, что по мере вхождения общества в эпоху, называемую постиндустриальной, а культуры - в эпоху постмодерна, изменяется статус знания. …В форме информационного товара, необходимого для усиления производительной мощи, знание уже является и будет важнейшей, а может быть, самой значительной ставкой в мировом соперничестве за власть. …вопрос о двойной легитимации [научного знания] не только не снимается, но напротив, становится все более актуальным».

Итак, основной формой «употребления» знания являются «нарративы» - повествовательные структуры, характеризующие определенный тип дискурса в различные исторические периоды. Лиотар выделяет:

1) «легитимирующие» макронарративы, цель которых - обосновать господство существующего политического строя, законов, моральных норм, присущего им образа мышления и структуры социальных институтов.

2) Наряду с макронаррациями существуют также и «языческие» микронарративы, которые обеспечивают целостность обыденной жизни в ее повседневном опыте на уровне отдельных первичных коллективов (например, семьи), и не претендуют на позиции власти.

3) Уже сам дискурс, по Лиотару, является метанаррацией и создает «социальную мифологию», которая поддерживает функционирование всех механизмов управления.

Специфика нашего времени как «после современного» («постмодерна») заключается, согласно Лиотару, в утрате макронарративами своей легитимирующей силы после катастрофических событий XX века, таких, как фашизм, Холокост и другие.

Критика Лиотара принимает весьма ожесточенный характер в работах «Лишь игры» (1979) и «Differend» (1983), которые развивают пост-современную теорию справедливости. Лиотар выражает опасение, что атомизация (разобщенность) людей, подразумеваемая понятием микро-нарратива и языковых игр, ведет к краху этики. Раньше часто считалось, что универсальность является необходимым условием существования этических суждений: так, «Не укради» является этическим суждением, в то время как «Не кради у Маргарет» таковым не является. Последнее слишком оконкречено для того, чтобы служить этическим суждением (в чем особенность этой Маргарет?).

Этическим подобное суждение может становиться только тогда, когда оно опирается на суждение универсальное («Не укради ни у кого»). Но универсалии непозволительны в мире, утерявшем веру в мета-нарративы, и в таком случае этика оказывается под большим вопросом. Справедливость и несправедливость, в таком случае, оказываются тогда только терминами в рамках языковых игр, а универсальность этики улетучивается.

Лиотар утверждает, что понятие справедливости и несправедливости остаются корректными только в контексте постмодернизма. Новое определение несправедливости должно использовать правила языка из одного «фразового режима» и применять их к другому. Этичное поведение - то, которое чутко к угрозе этой несправедливости, внимает вещам в их частности и не заключает их в прокрустовы рамки абстрактной концептуальности. Необходимо засвидетельствовать верность иной логике -логике «differend».

Постоянная смена идеологий подтверждает, что вера в господство разума, правовую свободу и социальный прогресс подорвана. Кризис ценностей философии тождества, синтезированных в спекулятивной философии Гегеля, означает отход от тотальности всеобщего и возврат к самоценности индивидуального опыта на микроуровне. «Проект современности», таким образом, ориентирован на автономию морального закона и с необходимостью обращается к метафизике И. Канта. Право на индивидуальный выбор в своей реализации приводит к практике сосуществования множества различных языков, гетерогенных «языковых игр», полное тождество которых невозможно ввиду различия их целей («денотативные», означивающие игры) и стратегий («прескриптивные», действующие языковые игры).

Задачей социальной политики становится не насильственная унификация множественности в единое «коллективное тело» социума и даже не поиск универсального языка для возможности диалога между ними, но сохранение именно этой разнородности, поддержка практики различных «языковых игр». Однако сам радикализм Лиотара, наделяющий один лишь дискурс всеми властными полномочиями и придавая ему статус господствующего, тем самым по сути продолжает традиционную линию метафизики.

2.1 Биография

Жан-Франсуа Лиотар родился в Версале (Франция) 10 августа 1924 года. Умер там же, в Версале, 21 апреля 1998 года. Основатель философского направления в постмодернизме, выступал также, как теоретик литературы. В юности Ж-Ф. Лиотар изучал философию в Сорбонне, испытал влияние Луи Марена. С 1950 года преподавал философию в восточном Алжире, в г. Константине, оккупированном в то время французами. А в 1954 году Лиотар стал членом французской политической организации «Социализм или варварство», образовавшейся в 1948 году как реакция на несоответствие троцкистской доктрины той тоталитарной форме правления, которая приняла отчетливые формы в Советском Союзе.

Организация «Социализм или варварство» приобретала все более антимарксистскую направленность, и его письма в этот период выражают обеспокоенность крайне левой политикой, сложившейся вокруг алжирской ситуации. Эти свои мысли он открыто излагал в процессе преподавания философии в Константине.

С начала 1970-х и до 1987 года Лиотар преподавал в университете Париж-VIII, под конец карьеры получив звание Заслуженного профессора. В течение следующих двух десятилетий он читал лекции за пределами Франции: в Калифорнийском университете, в Ирвине, а как приглашенный профессор - в университетах по всему миру. В частности, в таких престижных научных и интеллектуальных центрах, как Беркли, Йельский университет, Сан-Диего в США, Universitй de Montrйal в Канаде, и Университет в Сан-Пауло (Бразилия). Он стал также основателем и совещательным членом Международной Коллегии Философии в Париже. Незадолго до смерти он делил свое время между Парижем и Атлантой, где преподавал в Университете Эмори в качестве Профессора философии и французского языка.

В 1993 году Жан-Франсуа Лиотар по приглашению журнала «Кабинет» посетил Санкт-Петербург и выступил с лекцией «Anima minima» на симпозиуме «Искусство, философия, психоанализ». Симпозиум проходил в Российском этнографическом музее с 3 по 5 июня 1993 года.

Лиотар любил возвращаться к понятию постмодернизма в своих многочисленных эссе. В 1998 году, как раз при подготовке конференции по постмодернизму и теории СМИ, он неожиданно скончался от быстро прогрессировавшей лейкемии. Лиотар погребен на кладбище «Пер-Лашез» в Париже. В течение всей своей научно карьеры написал и подготовил к публикации несколько монографий. Среди его публикации на русском языке (в переводе) выделяется, прежде всего, изданная в Санкт-Петербурге в 1998 году книга Жана-Франсуа Лиотара «Состояние постмодерна», созданная в 1979 году. Перевод с французского выполнил Н. А. Шматко, представляющий «Институт экспериментальной социологии» в Москве. В числе других работ - «Хайдеггер и «Евреи» (издательство «Аксиома», Санкт-Петербург, 2001), «Феноменология» (СПб, Алетейя, 2001) и «Anima minima» (под ред. В. Мазина), изданная в 2004 году.

2.2 О «Состоянии постмодерна» Ж-Ф. Лиотара

Постсовременная философия противопоставляет себя прежде всего Гегелю, видя в нем высшую точку западного рационализма. В этом смысле ее можно определить как антигегельянство. Гегелевская философия покоится на таких категориях, как единое, целое, универсальное, абсолютное, бытие, истина, разум, прогресс и т.д. Философия пост-современности подвергает все это резкой критике и отрицанию, опираясь при этом на позиции релятивизма и плюрализма.

Непосредственными предшественниками постсовременной философии являются Ф. Ницше и М. Хайдеггер. Первый из них отверг системный способ мышления Гегеля, противопоставив ему мышление в форме небольших фрагментов, афоризмов, максим и сентенций. Он выступил с идеей радикальной переоценки ценностей и отказа от фундаментальных понятий классической философии, сделав это с позиций крайнего нигилизма, с утратой веры в разум, человека и гуманизм.

Ницше, в частности, выразил сомнение в наличии некоего «последнего фундамента», именуемого обычно бытием, добравшись до которого, мысль будто бы приобретет прочную опору и достоверность. По мнению Ницше, такого бытия нет, а есть только его интерпретации и толкования. Он также отверг существование истин, назвав их «неопровержимыми заблуждениями».

Хайдеггер продолжил линию Ницше, сосредоточив свое внимание на критике разума и гуманизма. Разум, по его мнению, став инструментальным и прагматическим, выродился в рассудок, «исчисляющее мышление», высшей формой и воплощением которого стала техника. Последняя не оставляет места для гуманизма. На горизонте гуманизма, как полагает Хайдеггер, неизменно появляется варварство, в котором «множатся вызванные техникой пустыни».

Эти и другие идеи Ницше и Хайдеггера находят дальнейшее развитие у философов-постмодернистов, наиболее известными из которых являются французские философы Ж. Деррида и Ж.Ф. Лиотар. Так, Лиотар объявляет «войну целому», считая эту категорию центральной для гегелевской философии. Одной из основных тем в его работах является критика всей прежней философии как философии истории, прогресса и освобождения. Лиотар полагает, что философия в постсовременных условиях не должна заниматься какими-либо конкретными проблемами. Единственной проблемой философии (по Лиотару) выступает сама мысль, взятая в чистом виде: «Что значит мыслить?» -- главный вопрос философии постмодернизма, выход за рамки которого означает ее профанацию.

Что касается науки, то она в концепциях постмодернистов перестает быть привилегированным способом познания, лишается прежних претензий на монопольное обладание истиной. Существовавшие противопоставления естественных гуманитарных наук либо снимаются, либо ослабляются и релятивизируются. Постмодернизм отвергает способность науки давать объективное, достоверное знание, открывать закономерности и причинные связи, выявлять предсказуемые тенденции. Он подвергает науку суровой критике за то, что она абсолютизирует рациональные методы познания, игнорируя другие методы и способы -- интуицию и воображение. Она стремится к познанию общего и существенного, оставляя в стороне особенности единичного и случайного. Все это обрекает науку на упрощенное и неадекватное знание о мире.

В целом 70-е годы стали временем самоутверждения постмодернизма. Большой резонанс вызвало появление в 1979 году книги французского философа Ж-Ф. Лиотара «Состояние постмодерн», в которой многие черты постмодернизма впервые предстали в наиболее радикальном и рельефном виде. Книга вызвала оживленные споры и дискуссии, которые помогли постмодернизму получить окончательное признание, придали ему философское и глобальное измерение и сделали из него своеобразную сенсацию.

Книга известного философа стала за годы, прошедшие со времени ее первой публикации в 1979 году, классической. В ней освещаются вопросы знания, его состояния и модели легитимации в постсовременную эпоху, а также различные типы языковых игр и их прагматика. Автор исследует, каким образом в наше время может легитимироваться социальная связь, что происходит с идеей справедливого общества, может ли результативность и эффективность системы быть целью познания и развития общества.

Вот как сам Ж-Ф. Лиотар формулирует основные положения и цели своего труда:

«Наука с самого начала конфликтовала с рассказами (recits). По ее собственным критериям за большинством из них скрывается вымысел. Но поскольку наука не ограничивается лишь формулировкой инструментальных закономерностей, а ищет истину, она должна легитимировать свои правила игры. А в силу того, что она держит легитимирующий дискурс в отношении собственного статуса, то называет его философией.

Когда этот метадискурс прибегает эксплицитным образом к тому или иному великому рассказу, как, например, диалектика Духа, герменевтика смысла, эмансипация разумного субъекта или трудящегося, рост богатства и т. п., - то науку, которая соотносится с ним, в целях самолегитимации решают назвать "модерном". И таким образом, например, правило консенсуса между отправителем и получателем ценностного высказывания об истине, считается приемлемым, если оно вписывается в перспсктиву возможного единодушия рассудительных умов: это может быть рассказ эпохи Просвещения, когда герой познания работает ради великой этикополитической цели, всеобщего мира.

Здесь можно видеть, как легитимируя знание через метарассказ, включающий философию истории, приходят к тому, чтобы задаться вопросом о законности институций, ведающих социальной связью, поскольку эти последние также нуждаются в легитимации. Справе-живость, таким образом, оказывается соотносимой с великим рассказом в той же мере, что и с истиной. Упрощая до крайности, мы считаем "постмодерном" недоверие в отношении метарассказов. Оно является, конечно, результатом прогресса науки; но и прогресс, в свою очередь, предполагает это недоверие.

С выходом из употребления метанарративного механизма легитимации связан, в частности, кризис метафизической философии, а также кризис зависящей от нее университетской институции. Нарративная функция теряет свои функторы: великого героя, великие опасности, великие кругосветные плавания и великую цель. Она распыляется в облака языковых нарративных, а также денотативных, прескриптивных, дескриптивных и т. п. частиц, каждая из которых несет в себе прагматическую валентность sui generis. Каждый из нас живет на пересечениях траекторий многих этих частиц. Мы не формируем без необходимости стабильных языковых комбинаций, а свойства, которые мы им придаем, не всегда поддаются коммуникации».

По убеждению Ж-Ф. Лиотара, «состояние постмодерна» чуждо как разочарованности, так и слепой позитивности установления границ.

«В чем же может заключаться легитимность в эпоху после метарассказа? - спрашивает он. - Критерий оперативности технологичен, он не подходит для суждения об истинности или ложности. Консенсус, получаемый в результате дискуссии, как у Хабермаса? Но он насилует гетерогенность языковых игр, а инновация появляется всегда из разногласия. Постсовременное знание не является исключительно инструментом властей. Оно также оттачивает нашу чувствительность к различиям и усиливает нашу способность выносить взаимонесоразмерность. А основанием его самого является не гомология экспертов, но паралогия изобретателей».

Русских перевод французского издания «Состояния постмодерна», выполненный после приезда Ж-Ф. Лиотара в Россию, открыл для отечественных интеллектуалов взгляд и отношение этого мыслителя не только к постмодернизму, как таковому, но и к многим проблемным аспектам современности. В книге французского философа с сугубо научных позиций рассмотрены современные концепции знаний, массовых коммуникаций, информационного общества, даны подробные обоснования методов языковых игр, а также социальных связей в периоды модерна и постмодерна. Отдельные главы посвящены прагматике научного знания, нарративной функции и легитицимации знания.

Интригующее название имеет глава 13 книги - «Постмодернистская наука как поиск нестабильности». Вот ключевая развернутая цитата:

«Прагматика научного исследования, особенно в аспекте поиска новой аргументации, выводит на передний план изобретение новых "приемов" и даже новых правил языковых игр. Теперь важно подчеркнуть этот аспект, ставший решающим при нынешнем состоянии научного знания. Шаржируя, мы могли бы сказать об этом последнем, что он ищет "пути выхода из кризиса", которым является кризис детерминизма. Ведь детерминизм - гипотеза, на которой зиждется легитимация через результативность: она определяется отношением вход/выход. Нужно допустить, что система, в которой осуществляется вход стабильна и послушно следует правильной "траекторией", в отношении которой можно установить постоянную функцию, а также отклонение, позволяющее правильно прогнозировать выход.

Такова позитивисткая "философия" эффективности. Противопоставляя ей здесь несколько существенных случаев, мы предполагаем тем самым облегчить окончательный спор о легитимации. Речь в общем идет о том, чтобы показать на некоторых предметах, как мало общего имеет прагматика постмодернистского научного знания с поиском результативности. Развитие науки не происходит благодаря позитивизму эффективности. Наоборот: работать над доказательством значит искать и "выдумывать" контрпример, т. е. нечто неинтеллигибельное. Разрабатывать аргументацию - значит исследовать "парадокс" и легитимировать его с помощью новых правил игры…

Устарела не необходимость спрашивать себя, что истинно или справедливо, а манера представлять науку как позитивистскую и обреченную на то нелегитимное признание, на полузнание, которое видел в ней немецкий идеализм. Вопрос "Чего стоит твой аргумент? Чего стоит твое доказательство?" настолько сросся с прагматикой научного знания, что обеспечивает превращение получателя искомого аргумента или доказательства в отправителя нового аргумента или нового доказательства и, следовательно, к одновременному обновлению дискурсов и научных поколений.

Наука развивается и никто не может отрицать того, что она развивается вместе с разработкой этого вопроса. И сам этот вопрос, развиваясь, приводит к вопросу, а точнее к метавопросу, о легитимности: «Чего стоит твое "чего стоит"»?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Постмодернизм возник в результате осмысления развития западного общества за последние два-три столетия, именуемые Современность (Модерн). Соответственно для обозначения эпохи, сменившей Современность, наряду с термином «постмодернизм» используются и другие: «постмодерн», «постсовременность», «поздняя современность». Термины «постмодернизм» и «постмодерн» больше подходят для культуры и искусства, тогда как остальные имеют более широкий смысл и охватывают все общество в целом.

Существует мнение, что постмодерн представляет собой особое состояние духа, которое может возникнуть и реально возникало в самые различные эпохи на их завершающей стадии. Постмодерн в этом смысле выступает транс-историческим явлением, он проходит через все или многие исторические эпохи, и его нельзя выделять в какую-то отдельную или особую эпоху. Тогда он выступает как некая духовная метка разложения, упадка, деградации, декаданса. И все же многие ученые определяют постмодернизм как особую эпоху, которая началась вместе с возникновением постиндустриальной цивилизации. При таком подходе берется за основу линейная историософская модель развития человечества. Существуют и попытки примирить обе эти точки зрения. Действительно, постмодернизм является, прежде всего, состоянием духа. Однако это состояние длится уже довольно долго, что позволяет говорить об эпохе, хотя эта сама эта эпоха является, конечно же, переходной на пути к чему-то другому.

XIX век стал временем конкретного воплощения в жизнь просветительских идеалов и ценностей, всей программы в целом. Уже в начале века становилось все более ясным, что складывающееся буржуазно-капиталистическое общество выглядит весьма далеким от тех идеалов, исходя из которых, оно задумывалось. В нем нет желаемых свободы, братства и справедливости. Прежнее деление на сословия уступило место не менее жесткому делению на классы с противоположными интересами, обрекающими их на непримиримую борьбу между собой. Поэтому в середине века появился марксизм, провозгласивший пролетарско-социалистический путь реализации просветительских идеалов и предложивший более радикальные и революционные способы их осуществления. Однако и этот путь принес большие разочарования.

В целом можно сказать, что в ХIХ и XX веках человечество шло от одного разочарования к другому, тщетно пытаясь приблизиться к светлому будущему. В ходе эволюции многие идеалы и ценности Просвещения оказались либо не реализованными, либо существенно искаженными. Так, в XIX веке экспансия ценностей западного мира на другие континенты осуществлялась не через просвещение и воспитание, но с помощью грубого навязывания и насилия. Действительной движущей силой при этом выступала не цивилизаторская миссия, а экономический и политический интерес.