Размещено на http://www.allbest.ru/

История развития мышления, выражающего себя в слове, привела к образованию понятий "онтология" и "метафизика", которые представляют теоретическую часть философии. Изначально философия, как "любовь к мудрости", возникла для обозначения внутренне присущего человеку стремления к чему-то запредельному для его обыденного опыта. Так Пифагор догадался придумать имя "философии", дав ей возможность возникнуть в истории и удержать присущее ей настроение и направленность, результатом чего стало превращение философии в универсальный образ знания. Теоретическая концептуализация философского стремления к трансцендентному (и даже "прорыва" к нему, по выражению П.П.Гайденко) принесла свои плоды в виде устойчивых форм познания человеком смысла собственной жизни и сущности мира. Обобщение и систематическое накопление подобного рода познавательных усилий составляет внутреннее содержание онтологии и метафизики. Уже в ХХ веке М.Хайдеггер засвидетельствовал, что метафизика и онтология стали судьбой европейской мысли и культуры, а не просто формальными обозначениями центральных философских дисциплин. В настоящем исследовании делается попытка проследить процессы возникновения, развития, функционирования и соотношения онтологии и метафизики с точки зрения используемых в них методов и формируемых в их тематических горизонтах типов знания. Актуальность избранной темы заключается в освещении тех способов, которыми онтология и метафизика реактуализируются в каждом историческом интервале своего становления вплоть до нынешнего дня. Наиболее интересным и трудным вопросом в рамках такого исследования оказывается выяснение возможности самообоснования онтологии и метафизики собственными средствами. Разумеется, философия получает и перерабатывает материал из таких разных источников и форм отношения к действительности, как наука, искусство, миф, религия, повседневный здравый смысл и т.д. Однако она и автономна в формировании собственного вполне конкретного предмета в своем вполне конкретном опыте. Какова специфика философского самоопределения, что изучают онтология и метафизика, в чем состоит тождество и отличие их предметов? Данные вопросы преследуют философию на протяжении всей ее истории, оставаясь актуальными поныне. Постоянное обращение философии к собственным основаниям, противоречиво воспринимаемое с внешней точки зрения, осуществляется онтологией и метафизикой, являясь исходным образом ее реактуализации в истории. Теоретическая фиксация данного образа присуща философии, в ее отличии от нефилософских познавательных форм. Самообоснованность философского знания значима не только для философии, но и для окружающего ее комплекса конкретных наук, выступая для них методологическим образцом. Прежде чем проводить обзор существующих вариантов онтологических и метафизических концепций, сначала необходимо провести типологическое сопоставление самих онтологии и метафизики в целостном философском контексте. Без предварительного решения этих задач не могут быть решены последующие насущные проблемы философии.

В советский период "онтология" и "метафизика" были представлены в контексте марксистско-ленинской философии в образе диалектического и исторического материализма, явно или косвенно использующего основные онтолого-метафизические принципы, категории и методы. В интересующем нас отношении, делая поправки на время, в работах советских философов были разработаны ключевые вопросы собственно онтологии и метафизики, несмотря на то, что метафизика трактовалась тогда как антидиалектический метод, а основное понятие онтологии - бытие - замещалось абсолютизированной категорией материи. В произведениях Г.С.Батищева, В.С.Библера, Ю.М.Бородая, Ф.Ф.Вяккерева, П.П.Гайденко, Э.В.Ильенкова, В.А.Лекторского, А.Ф.Лосева, М.К.Мамардашвили, А.М.Мостепаненко, И.С.Нарского, В.И.Свидерского и др. онтология и метафизика постепенно восстанавливались в своих правах.

Методология, теоретические источники и концептуальная основа исследования

Подход к исследуемому предмету определяется потребностью целостного упорядочивания философского знания в его самопроизвольной творческой активности. Развитие философии основывается на действии ее имманентных методов, открытых в историческом процессе. Опорой исследования является принцип единства исторического и теоретического (проявляющегося в онтологии как принцип историзма бытия), применение которого служит воспроизводству и сохранению инвариантности предмета философии в его исторических преобразованиях. В пределах обозначенной проблемы автором предлагаются модификации таких традиционных философских методов, как диалектика, феноменология, герменевтика. Определяются эти модификации как экземплификационно-ономатологический и энергийно-арифмологический методы. Суть первого состоит в приведении в процессе доказательного рассуждения примера (поименованного экземпляра) как методического образца, феноменологически выражающего присутствие сущностного в фактическом; суть второго - в фиксации степеней и уровней целостности философской системы. Немаловажную роль в исследовании имеет изучение характеристик и возможностей спекулятивного метода, посредством которого онтология и метафизика осуществляют взаимную поддержку друг друга в их совместном намерении автономизировать философию. Исследование имеет сквозной характер, включая в себя обзор и интерпретацию основных прецедентов онтологических и метафизических концепций в истории. Полнота анализа и формализация полученных результатов достигаются выведением смысловых формул в виде категориальных схем, моделирующих онтологический и метафизический дискурсы в последовательности исторических эпох.

1. В результате анализа процесса самоопределяющегося становления предмета философского знания автором выделены исторические стадии развития онтологии и метафизики, основанные на следующих методологических установках:

а) Онтология: угадывание образа бытия (античность), доверие воле Творца бытия (Средневековье), расположенность к феномену бытия (Новое и новейшее время);

Научная новизна результатов исследования

Практическая и теоретическая значимость исследования

Материалы диссертации могут быть использованы в качестве теоретической основы для решения существенных проблем философии, антропологии, культурологии. Прикладное значение представленных идей состоит в возможности построения историко-онтологических моделей человека. На основе проведенного исследования становится возможным определить основные ориентиры и тенденции философского познания. Предложенный в работе язык описания может быть использован в организации диалога между различными традициями. Результаты исследования могут практически применяться для учебно-методической работы, формирования учебных программ для студентов и аспирантов философских факультетов, при чтении лекций по курсам истории философии, теории познания, онтологии и метафизики, способствуя их институциализации в научно-академической и образовательной сферах.

3. В 1996 г. за исследовательский инициативный проект "Экземплификационный и энергийно-арифмологический методы в историко-философском исследовании" автор получил грант Правительства Санкт-Петербурга и Госкомвуза РФ (N 26-1.3).

Структура работы определяются задачами иследования, которое расслаивается на два тематических раздела, названных "Бытие" и "Естество" и посвященных соответственно онтологии и метафизике, что дает возможность направить стереоскопический взгляд на историю и теорию философии в целом. Каждый из разделов имеет три главы, располагаемых в соответствии с исторической последовательностью. Диссертация открывается введением, определяющим замысел исследования. Заключение содержит основные гносеологические выводы диссертации и намечает перспективы дальнейших поисков.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Метафизика - наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. Метафизические проблемы есть во всех областях, везде человек сталкивается с тем, что выходит за границы опыта - в познании человека, истории, природы. Например, принцип причинности неявно полагает, что, если все в мире связано причинно-следственными связями, то последовательность причин неизбежно уходит в бесконечность и предполагает первую причину, скажем, Бога, - то есть тот уровень, о котором мы ничего не можем сказать в рамках рационального описания. Или проблема человека: можно объяснить факт его рождения физико-химическими и биологическими закономерностями, но появление живого человека всегда остается непостижимым чудом.

Онтология - учение о бытии как таковом. Иногда онтологию отождествляется с метафизикой, но чаще всего онтология рассматривается как ее основополагающая часть, как метафизика бытия. Впервые этот термин употребил немецкий философ X. Вольф - предшественник Канта.

В философии со времен античности различают бытие и сущее. Сущее - совокупность окружающих вещей. Но в многообразии вещей можно обнаружить то, что является общим для них всех. Такой "нейтральный" признак всего сущего заключается в том, что оно вообще существует. Это выражено в понятии бытия. Почему вообще что-либо есть, и на чем оно держится? Что является его причиной? Бытие - последнее, о чем допустимо спрашивать, но оно не может быть традиционным образом определено. Все исторически дававшиеся определения бытия были мнимыми. В любой проблеме, особенно это касается духа, сознания, материи, есть что-то последнее, что само не может быть определено.

Бытие - это чистое существование, не имеющее причины, оно - причина самого себя, самодостаточное, ни к чему не сводимое, ни из чего не выводимое. Это действительность в полном смысле слова, ибо все остальное, имеющее внешние причины, не в полном смысле слова действительность, не в полном смысле слова существует.

Первым поставил проблему бытия древнегреческий философ Парменид. До него предметом изучения в античной науке и философии были реальные, конкретные вещи, но не сущее как таковое.

Парменид из Элеи, в Южной Италии (р. ок. 515 до н.э.) - древнегреческий философ, основатель элейской школы. Ему приписывается философская поэма "О природе", сохранившаяся в отрывках. Решительный противник учения Гераклита. Создатель концепции бытия, единого, неделимого и неподвижного. Жил до глубокой старости. Учеником Парменида был Зенон Элеиский.

Парменид сделал важный шаг в развитии философского мышления. Бытие, согласно Пармениду, это то, что является причиной всего и ни от чего не зависит. Оно не возникает и не исчезает, оно существует всегда, иначе бы оно не было бытием, а зависело бы от чего-то, что дало ему возможность возникнуть; оно неделимо, всегда есть все целиком - либо оно есть все целиком, либо его нет. Бытия, следовательно, не может быть больше или меньше, оно целокупно и неподвижно. Про него невозможно сказать, что оно развивается, поскольку оно в каждый момент самодостаточно. Бытие, учил Парменид, завершено, закончено, существует в строгих границах и похоже на совершенно круглый шар, любая точка на котором равно отстоит от центра. Это шар, центр которого везде, а периферия нигде.

Бытие можно как-то понять через такие проявления, такие бытийственные характеристики, как совесть, любовь, честь, ум и т.п. Скажем, не может быть "половины совести": совесть неделима, либо она есть, либо человек бессовестный; нельзя быть совестливым завтра или вчера, можно только здесь и теперь; совесть не развивается, не становится лучше или хуже; и совесть, наконец, не имеет причин во внешних эмпирических обстоятельствах - поступил по совести, потому что просто не мог поступить иначе.

В связи с этим ясно, что бытие - это не только окружающий нас материальный мир, совокупность вещей или какая-то высшая нематериальная субстанция - Бог или мировой разум и т.д. Все это только проявления бытия. Бытие как таковое открывается нам, становится доступным для нашей мысли, когда мы находимся в особом бытийном состоянии, т.е. в таком состоянии ума (а не просто знания), когда приходят мысли и слова, в которых звучит голос бытия. Такие мысли нельзя вызвать усилием воли, подобные слова нельзя придумать. Бытие - это то, что всегда уже есть: оно может только открыться нам, если мы совершим усилие и если нам повезет попасть в соответствующее состояние. Все остальные философские проблемы имеют смысл и значимость постольку, поскольку на них падает отблеск бытия.

Поиски бытия в философии - это поиски человеком своего дома, преодоление своей бездомности. Это поиски корней, прикоснувшись к которым, человек может почувствовать в себе силу для преодоления бессмысленности окружающего мира, мужество жить, несмотря ни на эту бессмысленность, ни на свою конечность, ощутить себя, в конце концов, необходимой частью бытия, не менее существенной и необходимой, чем окружающий мир. Эти поиски составляют незримый фундамент науки, искусства, религии, стремления к счастью, любви, совести, долгу и т.п.

В первом приближении можно сказать, что бытие - это тайна, которую нужно пережить, и тогда она в какой-то степени станет понятной - непознанной, но понятой. Поэтому нужно иметь мужество идти к тому, чего в принципе нельзя знать. Понимание бытия, прикосновение к нему, осененность бытием преобразуют, преображают человека, вырывая его из бессмысленного хаоса эмпирической жизни и делая само-бытным, делая его самого бытием.

Философия, писал знаменитый испанский философ XX в. X. Ортегa-и-Гассет, возникает не по причине полезности и не из беспричинного каприза. Она есть охота за единым. (Мы бы сказали - за бытием.) Почему, спрашивает он, мы не довольствуемся тем, что нам открывается в мире без всякой философии, тем, что уже есть и находится перед нами? Да просто потому, что все существующее и данное нам - это в сущности только осколки, фрагменты. Глядя на них, нельзя не заметить, не почувствовать изъяна. В любой данной нам вещи можно обнаружить, что это только часть, увидеть глубокий след излома, рубец его онтологического увечья. Вглядываясь в любой предмет, можно заметить, что это только фрагмент, к которому необходимо домыслить дополняющую его реальность. Даже если брать не отдельную вещь, а материю, которая, кажется, служит основой всего, то и тут возникает подозрение, что она не является самодостаточной, она не может сама положить начало своему существованию. Этим она обязана какой-то другой силе. Так же как, видя летящую стрелу, я не могу не вспомнить о пославшей ее руке. То же происходит с реальностью внутри нас: в каждый момент мы видим лишь ничтожную часть нашего внутреннего бытия. Мы не видим своего полного настоящего Я, которое скрыто от нас. Даже мир в целом является лишь огромным, колоссальным фрагментом.

Все это и вынуждает нас философствовать. Философствовать - значит искать целостность мира, нечто, не являющееся тем, что нам дано. Вот главная философская проблема, неизбежно возникающая перед разумом. Обычно это нечто, основную сущность ищут как любую другую вещь, которая отсутствовала до сегодняшнего дня и, может быть, будет обнаружена завтра. Однако по своей природе основная сущность есть то, что никогда не присутствует в познании, являясь именно тем, чего недостает в любом присутствии. Мы видим лишь его отсутствие, оно присутствует благодаря тому, что его нет, т.е. благодаря своему отсутствию. Основная сущность (бытие) - то, что вечно отсутствует, чего всегда в мире недостает. Нам видна, писал Ортега-и-Гассет, только рана, оставленная его отсутствием. Оно не может походить на данное нам сущее, которое является вторичным и обоснованным. По своей природе основная сущность есть нечто совершенно иное, ни на что не похожее, абсолютно экзотическое. По аналогии можно сказать, что мы видим вещи, но не видим света, который позволяет их видеть.

Это вовсе не означает, что понять основную сущность, пробиться к ней можно только в некоем мистическом созерцании. Мистики действительно претендуют на высшее знание о действительности, но, как правило, трофеи, добытые ими, весьма банальны и невыносимо скучны, считает Ортега-и-Гассет. Мистики часто утверждают, что истинное знание невыразимо и бессловесно. Они склонны злоупотреблять глубинами и спекулировать бездной. Но философия имеет противоположную склонность - она стремится вывести на поверхность, сделать явным, доступным то, что было тайным и скрытым. Истина - aletheia - означает раскрытие, обнажение, проявление. "Философия - слово, открытие бытия вещей в их полной обнаженности и прозрачности речи, слово о бытии: онтология. В отличие от мистицизма философия хочет быть произнесенной тайной" [1].

1 Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М., 1991. С. 107.

Согласно Хайдеггеру, философия часто выдает себя за то, чем она не является - за науку или мировоззренческую проповедь. На самом деле, полагает он, философия (метафизика) - ностальгия, тяга повсюду быть дома. Повсюду быть дома - значит иметь отношение к миру в целом, к бытию. Стремление повсюду быть дома - это и есть метафизика, потребность не слепая, не растерянная, но пробуждающаяся в нас и побуждающая нас к вопросам: что такое человек, мир и т.д. Философия осуществляется всегда в некоем фундаментальном настроении. Ностальгия, стремление всегда и повсюду быть дома, т.е. экзистировать, существовать в совокупном целом сущего, есть фундаментальное настроение философствования [2].

2 См.: Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Время и бытие. М., 1993. С. 331 - 332.

В отличие от привычных окружающих вещей, бытие - это то, что требует понимания, и что становится, держится в просвете, проблеске понимания. Бытие как таковое - это не вид или разновидность предметов, не общее понятие класса предметов, бытие - это бытие существующего. Если брать с точки зрения человека, бытие - это то, что ожидает видения бытия или понимания его.

Сказанное можно отчетливее понять на примере разницы между онтологией и космологией. Предметом космологии является универсум, всеохватывающее целое, которому принадлежит все, что имеет пространственное или временное расположение. Человеческие знания об универсуме постоянно углубляются. Мы знаем структуру нашей Галактики и Метагалактики, формы существования материального мира: пространство, время, движение.

Но материальный мир - это только одна форма проявления бытия как такового. Знание мира и осознание бытия - не тождественные вещи. Мы можем быть осведомленными о бытии, чувствовать его присутствие, быть осененными бытием, но не можем его знать. Вероятно, чтобы лучше понять, что такое бытие, нужно вынести универсум за скобки, отодвинуть на время все интересы и способы утилитарно-практического отношения к миру, например, забыть об ежедневной озабоченности - зарабатывании на жизнь, участии в социальном движении и т.д.

Осведомленность о бытии есть тип человеческого отклика на то, на что способно откликнуться только человеческое существо. Наше выживание как человеческих существ, наша жизнь зависят от опыта и познания мира. Но осведомленность о бытии не является необходимой для выживания или удовлетворения жизни. Осведомленность о бытии (осененность бытием) обладает таким духовным качеством, которое, добавляясь к разуму, вводит особое, специальное измерение в наш опыт. М. Мунитц, известный американский метафизик, сравнивает осведомленность о бытии с духовным здоровьем и заявляет, что эта осведомленность, если она есть, является "невыразимым аккомпанементом" любой деятельности или опыта [1].

1 Munitz M. The Ways of Philosophy. N.Y., 1979. P. 339 - 345.

Осененность бытием не похожа на веру в Бога, поскольку бытие - это не источник универсума или человека: оно не есть некая высшая целостность, оно не обладает какой-либо степенью добра, любви, справедливости и т.п. Не имеет смысла вера в бытие или в его конечный триумф. Не стоит искать союза с ним, в том смысле, в каком верующий или мистик ищут союза с Богом. Его нельзя достичь молитвой или послушанием. Мы можем быть открыты к бытию, но оно не ищет и не ожидает открытия.

Осененность бытием создает другой порядок и качество жизни, отличный от религиозной веры или научного понимания. Достижение такой осененности есть специфически философская проницательность. Стоять в свете бытия не значит отрицать мир, превращать его в иллюзию, не значит отбросить или минимизировать контакты с миром. Просто у нас появляется другое измерение нашего опыта, которое окрашивает все виды нашего взаимодействия с миром - практические, эстетические, интеллектуальные и т.д. "Бытие, - говорил М.К. Мамардашвили, - это то же самое, что незаконная радость. Нет никаких причин к тому, чтобы мы были и тем радостнее быть, и тем больше продуктивной гордости можно от этого испытать" [2].

2 Мамардашвили М.К. Вена на заре XX века // Как я понимаю философию. М., 1992. С. 400.

А. Эйнштейн в своей статье "Побудительные мотивы научного исследования" писал, что в науке работает три категории ученых. Первые наделены исключительными интеллектуальными способностями: они занимаются наукой так же, как спортом, для них это увлекательная игра. Вторые смотрят на науку как на способ зарабатывания денег: с таким же успехом они могли бы заниматься чем-нибудь другим. И таких большинство. Третьи приходят в науку, толкаемые туда скукой и монотонностью обыденной жизни, ее бессмысленной повторяемостью, пустотой обычных стремлений и потребностей. И если человека охватывает такое ощущение, то он уходит в науку, потому что занятие абстрактной наукой извлекает его из стихийного потока жизни, обрывает какие-то ненужные и нелепые зависимости [1].

1 См.: Эйнштейн А. Побудительные мотивы научного исследования // Собр соч. в 4 т. М., 1967. Т. 4. С. 38 - 41.

Но еще с большим основанием то же самое можно сказать о метафизике как образе жизни, когда человек пытается жить интересами чистого разума, без всякой надежды или, лучше сказать, стремления к успеху, карьере, обогащению, интересами, направленными на исследование последних оснований сущности и смысла бытия, сущности и смысла человеческого существования. "Математика, естествознание, законы, искусства, даже мораль и т.д., - писал Кант, - не заполняют душу целиком; все еще остается в ней место, которое намечено для чистого и спекулятивного разума и незаполненность которого заставляет нас искать в причудливом, или в пустяках, или же в мечтательстве видимость занятия, а в сущности лишь развлечение, чтобы заглушить обременяющий зов разума, требующего в соответствии со своим назначением чего-то такого, что удовлетворяло бы его для него самого, а не занимало бы его ради других целей или в пользу склонностей" [2].

2 Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука. 1783 // Соч.: в 6 т. Т.4 (1). М., 1965. С. 207.

Метафизика и онтология В современной европейской философии проблема бытия по-прежнему остается фундаментальной, как и во всей предшествующей истории философии. Занимаясь ею, философия, как и прежде, отстаивает свое отличие от науки, религии, искусства, обнаруживая уникальный и своеобразный предмет своих исследований, не сводимый ни к знанию, ни к вере, адекватно не открывающийся ни в рациональных абстракциях, ни в мистической интуиции (правда, и они являются моментами философского познания). Занимаясь бытием, философия выявляет своеобразный характер такого мышления, в котором бытие может для нас «открыться». Это -- не последовательность логических операций, не поэтический вымысел (хотя то и другое присуще философской мысли), а особый способ жизни, существование в «бодрствующем» режиме, в котором можно удерживаться только крайним напряжением человеческих сил и только в течение некоторого времени, в краткие счастливые часы или даже минуты, прерывающие ход нашей повседневной обыденной жизни. Истины, полученные с помощью такого мышления, всегда будут живыми. Их можно достичь только благодаря собственному уникальному опыту самоиспытания, лишь заплатив за них жизнью, положив ее всю без остатка на поиски своего незаместимого и уникального места в этом мире, в котором все уже сказано и продумано, все уже есть и все места заняты. К таким истинам можно только приобщиться, их нельзя передать другому, как передают научные знания. Тот, кто постиг такую истину, должен быть «живым» в самом строгом смысле этого слова. При обыкновенной механической передаче, популяризации, эти истины становятся пошлыми, жалкими, бедными и нужными только для статистики.

Метафизика -- наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. Во всех областях знания есть метафизические проблемы, везде мы упираемся в то, что недоступно разуму, в некий нерастворимый остаток -- в познании человека, истории, природы. Например, принцип причинности неявно полагает, что если все в мире связано причинно-следственными связями, то последовательность причин неизбежно уходит в бесконечность и предполагает первую причину, скажем, Бога. Иными словами, тот уровень, который мы не можем рационально описать. Онтология -- учение о бытии как таковом. Иногда онтологию отождествляют с метафизикой, но чаще всего ее рассматривают как основополагающую часть, как метафизику бытия. Впервые этот термин стал употреблять X. Вольф. Со времен античности в философии различают бытие и сущее. Сущее -- совокупность окружающих вещей.

Но среди многообразия вещей можно найти то, что является общим для всех, такой «нейтральный» признак всего мира (сущего вообще), заключающийся в том, что мир вообще существует. Это выражено в понятии «бытие». Почему вообще что-либо есть и на чем держится это «есть»? Что является его причиной? Бытие -- последнее, о чем допустимо спрашивать, но оно не может быть определено традиционным образом. Все исторически дававшиеся определения бытия были мнимыми. В любой проблеме, в первую очередь это касается духа, сознания, материи, есть что-то последнее, что само не может быть определено. Бытие -- это чистое существование, не имеющее причины, бытие -- причина самого себя, самодостаточное, ни к чему не сводимое, ни из чего не выводимое. Это действительность в полном смысле слова, ибо все остальное,^ имеющее внешние причины, -- не в полном смысле слова действительность, не в полном смысле слова существует.

Поскольку бытие открывается только человеку и только через его мышление, то попытка постижения бытия есть попытка приобщиться к истинному существованию, обретение самобытности, свободы. Обращаясь к проблемам бытия, мы начинаем дышать чистым воздухом философии, заниматься тем, что, собственно, и есть философия как таковая. Все остальные философские проблемы имеют смысл и значимость постольку, поскольку на них падает отблеск бытия. По большому счету, совершенно не важно, что это за проблемы. Философию, в отличие от науки, вообще не интересует -- «что» говорить о мире, главное -- «как» говорить. Есть особый способ разговора, в котором только и возникает бытие. Бытие, по Хайдеггеру, есть особый способ разговора о нем. В философии много проблем, не имеющих отношения к бытию, можно даже сказать, что это и нефилософские проблемы. Подобным образом Н.А. Бердяев рассуждал о личности: в личности, по его мнению, есть много наследственного, родового, социального, национального, но это все неличное (безличное) в личности. Или другая аналогия, с искусством: там ведь неважно, что изображать в живописи или в поэзии, важно, как это сделать. Искусство начинается там, где оно занимается самим собой: в кинематографе не важно, что изображать, важно, чтобы это было кино, а не театр, имело свой язык, отражающий специфическую реальность; живопись есть там, где начинают интересоваться цветом, а не сюжетом и т. д.

Так же и философия начинается там, где пытаются философствовать, осмысливать бытие и высказывать нечто по этому поводу. И только тогда есть философия. Все остальное, изучаемое ею, -- прикладные проблемы. Философия, писал X. Ортега-и-Гассет, возникает не по причине полезности и не из беспричинного каприза. Она есть охота за единым. Мы бы сказали -- за бытием. Почему, спрашивал он, мы не довольствуемся тем, что нам открывается в мире без всякой философии, тем, что уже есть и находится перед нами? Да потому, что все существующее и данное нам -- это, в сущности, только кусок, осколок, фрагмент, обрубок. Нельзя не заметить, не почувствовать его изъяна. В любой вещи мы обнаруживаем, что это только часть, обнаруживаем глубокий след излома, видим рубец его онтологического увечья. Даже если брать не предмет, а материю, которая, кажется, служит основой всего, то и тут возникает подозрение, что она не самодостаточна, что она не может сама положить начало своему существованию. Этим она обязана какой-то другой силе. Видя летящую стрелу, я не могу не вспомнить о пославшей ее руке. То же происходит с реальностью внутри нас: в каждый момент мы видим лишь ничтожную часть нашего внутреннего бытия, не видя нашего полного настоящего Я, которое скрыто от нас. Даже мир в целом, совокупность того, что нам дано, является лишь колоссальным фрагментом. Мир провозглашает свое небытие, кричит о том, чего ему недостает, и вынуждает нас философствовать. Философствовать -- значит искать целостность мира, искать нечто, не являющееся миром, не являющееся тем, что нам дано. Вот главная философская проблема, неизбежно возникающая перед разумом. Обычно это нечто, эту основную сущность ищут, как любую другую вещь этого мира, которая отсутствовала до сегодняшнего дня, но, может быть, будет обнаружена завтра. Но по своей природе основная сущность есть то, что никогда не присутствует в познании, являясь именно тем, чего недостает в любом присутствии.

Мы видим лишь его отсутствие, оно присутствует благодаря тому, что его нет, благодаря своему отсутствию. Основная сущность (бытие) -- это то, что вечно отсутствует, чего всегда в мире недостает. Мы видим только рану, оставленную ее отсутствием. Она не может походить на данное нам сущее, которое как раз является вторичным и обоснованным. По своей природе основная сущность есть нечто совершенно иное, ни на что не похожее, абсолютно экзотическое. По аналогии можно сказать, что мы видим вещи, но не видим света, который позволяет нам их видеть. Это все вовсе не означает, что понять основную сущность, пробиться к ней можно только в некоем мистическом экстазе. Мистики действительно претендуют на высшее знание о действительности, но, как правило, трофеи, добытые ими в состоянии транса, весьма банальны и невыносимо скучны, считал Ортега-и-Гассет. Мистики, однако, часто утверждают, что истинное знание невыразимо и бессловесно. Они склонны злоупотреблять глубинами и спекулировать бездной. Но философия имеет противоположную склонность -- она стремится вывести на поверхность, сделать явным, доступным то, что было глубинным, тайным, скрытым. Ей отвратительны таинственность и мелодраматизм посвященного. Aletheia -- означает раскрытие, обнажение, проявление. «...Философия -- слово, открытие бытия вещей в полной обнаженности и прозрачности речи, слово о бытии: онтология. В отличие от мистицизма философия стремится быть произнесенной тайной»1. Согласно Хайдеггеру, философия часто выдает себя за то, чем она не является, -- за науку или мировоззренческую проповедь. На самом деле, считал он, философия (метафизика) -- это ностальгия, это тяга повсюду быть дома. Повсюду быть дома -- значит иметь отношение к миру в целом, к бытию. Стремление повсюду быть дома -- это и есть метафизика. Эта потребность не слепая, не растерянная, но побуждающая нас к вопросам: что такое человек, мир и т. д. Но недостаточно задаться такими вопросами. Нужны еще и понятия, способные указать путь к пониманию. Метафизические понятия для внутренне равнодушной и не обязывающей остроты научного ума остаются вечно закрытыми. Метафизические понятия -- совсем не то, что можно было бы выучить, повторять за учителем и применять на практике. Мы никогда, по Хайдеггеру, не поймем их, если заранее не увлечены тем, что они призваны охватить. Этой захваченности, ее пробуждению и насаждению служит главное усилие философствования. Но всякая захваченность исходит из настроения. Поскольку понимание и философствование -- не рядовые занятия в числе других, но совершаются они в основании человеческого бытия, то настроение, из которого вырастает философская захваченность, -- с необходимостью и всегда суть основное настроение нашего бытия, такое, которое постоянно и сущностно пронизывает своей мелодией человека.

Философия осуществляется в некоем фундаментальном настроении. Ностальгия, стремление всегда и повсюду быть дома, т. е. экзистировать, существовать в совокупном целом сущего, есть фундаментальное настроение философствования. Еще один подход к пониманию бытия можно выявить, анализируя философию Декарта. (Я говорю пока только о подходах, потому что речь идет не о научном знании, а о специфическом понимании. Чтобы его передать, нужно войти в состояние, в котором можно высказать это, нужно услышать в себе ту мелодию, о которой говорил Хайдеггер.) Бытие -- это особый способ говорения о нем. Всем известна фраза Декарта: «Я мыслю, следовательно, существую» -- и ход рассуждений, который привел его к этому выводу. Но что означает «мыслить» у Декарта и вообще в философии? Декарт говорит о когитальном, т. е. в данном случае о «чистом» мышлении. Потом оно стало называться трансцендентальным. Есть мышление о чем-то и есть мышление ни о чем. Мышление о чем-то -- это в самом общем виде всегда представление. Декарт говорил, что, когда мы мыслим наглядно, это еще не мышление. Чистое мышление -- это мышление о себе самом, мысль мыслит самое себя. Иначе говоря, мысля таким образом, я как бы нахожусь в стихии мысли и только поэтому затем могу мыслить о каких-то конкретных вещах.

Как позднее скажет Хайдеггер, для того чтобы что-то сказать, я должен сначала слышать и слушать ту тишину в себе, из которой рождаются слова. Если у меня есть к чему прислушаться в себе, то я могу и что-то сказать. Поэтому подлинная речь -- это сказание, а не болтовня. Только когда я способен таким образом мыслить, -- воспринимая какие-либо вещи, думать о своем восприятии, о том, как я вижу и почему, не просто знать что-то, но и понимать, слышать внутри себя мелодию как чистый звук, -- только тогда я существую, нахожусь в бытии. М.К. Мамардашвили в своей книге о Декарте1 писал, что сначала слово «рациональность» (ratio) означало пропорцию между тем, что можно наблюдать, и тем, что ненаблюдаемо, ненаглядно. Рациональная мысль есть нечто среднее между объектной мыслью (направленной на что-то -- на объект, на предмет) и безобъектной мыслью (мыслью ни о чем, о самой себе). Мысль, не имеющая своего предмета, пытается мыслить немыслимое. И держать эту пропорцию может только живой, мыслящий (и потому существующий) человек, мыслящий именно в декартовском понимании этого слова. Продуктом предметной мысли является знание, а чистой -- понимание. Я существую не просто как стул или стол. Я живой, я бытийствую. Можно существовать, но не быть, и, наоборот, можно быть, но не существовать. Великие люди навсегда остались в бытии, хотя физически не существуют. Истинное мышление -- это попадание в структуру бытия. С Парменида метафизическая философия полагает, что бытие и мысль о нем -- это одно и то же. Мышление -- это извлечение себя из себя. Мыслить -- это не представить себе что-то, а стать живым. А живое никогда автоматически не определяется извне, вчерашним, мертвым, а всегда -- из себя, из своей самобытности. Это и есть одно из определений бытия -- оно всегда причина самого себя. Мышление у Декарта -- это особая жизнь, особый режим бытия. Это не идеальное представление, а действие, в котором человек находит свое незаместимое место в мире и занимает его. Не в эмпирическом мире случайных обстоятельств, в котором все уже занято, все свершилось и можно только повторять уже свершившееся, а в мире бытия, в мире живой творческой активности, в который нельзя попасть, накапливая знания. Бытийное состояние не передается, как бы ни усиливать ассоциации, ни изобретать термины и образы. Если в человеке, в его душе или духе не вспыхнет свет понимания -- все бесполезно, он все равно останется вне бытия, т. е. будет продолжать существовать, но не быть. Туда, в бытие, можно «встать» только самому. Когда Хайдеггер говорит, что никто за тебя умирать не будет, умрешь ты сам, то это на самом деле означает, что и жить за тебя никто не будет. Либо ты нашел себя и свое незаместимое место, либо ты живешь чужой жизнью, повторяя то, что уже много раз было и еще много раз будет. Находиться в бытии -- значит понимать. Ко мне никто не придет, кто меня уже не знает, говорил Христос. Но как можно знать до знания, до опыта? Речь идет, конечно, о некоем изначальном понимании. Прийти к Христу можно, уже имея Бога в сердце; нужно быть живым, ибо Бог есть Бог живых. Бытийственное мышление -- это извлечение себя из себя: себя бытийственного из себя эмпирического, себя живого из себя автоматически существующего, обнаружение Бога в себе. Сделать это необычайно трудно и мало кому доступно. Августин, обращаясь к Богу, говорил: «Ты всегда был у меня, только я сам у себя почти никогда не был». В отличие от окружающего мира бытие -- это то, что требует понимания, и что становится, держится в просвете, проблеске понимания. Бытие -- это не вид или разновидность предметов, не общее понятие класса предметов. Бытие -- это бытие существующего. Бытие -- это то, что ожидает видения бытия или понимания его. Если предметом науки является универсум, всеохватывающее целое, которому принадлежит все, что имеет пространственное или временное расположение, и наши знания об универсуме постоянно увеличиваются, то этого нельзя сказать о бытии. Мы можем быть осведомленными о нем, чувствовать его присутствие, осеняться бытием, но не можем его знать. Вероятно, чтобы лучше понять бытие, нужно вынести универсум за скобки, снять все конкретные интересы и способы утилитарно-практического отношения к миру, например забыть о ежедневной озабоченности -- зарабатывании на жизнь, строительстве дома, участии в социальном движении, помощи другим людям и т. д. Видимо, можно сказать, что термины «универсум» и «бытие» суть лишь различные аспекты, способы нашего отношения к реальности. Можно относиться к реальности как к объективному материальному миру, как к некоей натуральной субстанции, имеющей свою структуру и содержание. Универсум, открытый для рационального объяснения, с развитием науки становится все более интеллигибельным. Мои знания об универсуме, вполне объективируемые, я могу передать другому человеку. Но бытие -- не часть универсума, его содержание или внутренняя структура; по мере роста наших знаний оно не становится чем-то более понятным. Оно не может быть объектом или обстоятельством. Здесь нет увеличивающейся глубины и широты, нет чего-то спрятанного, не бывает новых открытий. Образно говоря, адекватным будет только молчание в присутствии бытия, однако это будет насыщенное молчание, наполненное благоговением перед чем-то принципиально непостижимым. Но это только образ, поскольку, как я уже говорил выше, философия -- это не молчание, а попытка высказать невыразимое. Осведомленность о бытии (осененность бытием) есть тип человеческого отклика на то, на что способно откликнуться только человеческое существо. Наше выживание как человеческих существ, наша жизнь зависят от опыта разумности. Однако осведомленность о бытии не является необходимой для выживания или удовлетворения жизни, она обладает таким духовным качеством, которое, добавляясь к разуму, вводит особое измерение в наш опыт. Известный американский метафизик М. Мунитц сравнивал осведомленность о бытии с духовным здоровьем, полагая, что эта осведомленность, если она есть, является «невыразимым аккомпанементом» любой деятельности или опыта1. Осененность бытием не похожа на веру в Бога, поскольку бытие не есть некая высшая целостность, оно не обладает какой-либо степенью добра, любви, справедливости и т. п. Не имеет смысла вера в бытие или в его конечный триумф. Не имеет смысла искать союза с ним, как верующий или мистик ищет союза с Богом. Его нельзя достичь молитвой или послушанием. Мы можем быть открыты бытию, но оно не ищет и не ожидает открытия.