Власть вне субъекта: концепция власти-знания М. Фуко

Размещено на http://www.allbest.ru/

Правительство РФ

Национальный исследовательский университет

Высшая школа экономики

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

На тему: «Власть вне субъекта: применимость концепции власти-знания Мишеля Фуко к анализу повседневных практик»

Студент

группы № 441

Кузянин А.Г.

Научный руководитель:

преподаватель

Соболева И.В.

Москва, 2014

Введение

В политической теории понятие власти является одной из самых обсуждаемых тем. Существует множество подходов к пониманию природы властных отношений, при этом каждый акцентирует внимание на своем специфическом наборе элементов, присущих власти. Во второй половине 20 века значительный вклад в развитие теории власти внесла так называемая дискуссия «о трех лицах власти» . В ней были представлены три разные концепции, каждая из которых дополняла предыдущую и расширяла поле социальных отношений, в которых можно было обнаружить проявления власти. фуко власть повседневный знание

Либеральный плюралистский подход к пониманию власти, представленный Р. Далем, трактовал ее как способность влиять на поведение другого: «А обладает властью над Б в такой степени, в какой он может заставить Б сделать то, что Б не сделал бы иначе» . Такая концепция была подвергнута критике со стороны представителей элитизма П. Бахраха и М. Баратца как излишне упрощающая властные отношения. Они утверждали, что важно рассматривать не только то, как А напрямую оказывает влияние на Б, но также и случаи, когда А имеет контроль над процессом принятия решения и отбором вопросов, которые могут быть вынесены на обсуждение в принципе . Тем самым, власть трактовалась как контроль над повесткой дня.

В свою очередь «радикальный» марксистский подход С. Льюкса отходит от бихевиоралистского видения власти, представленного в либеральных моделях плюрализма и элитизма. Для него власть проявляла себя не только в случаях влияния на поведение или выбор альтернатив, но и при формировании у людей «таких предпочтений, которые обеспечивают принятие ими своей роли в существующем порядке вещей» . Власть проявляла себя как создание в сознании людей ценностей, противоположных их «реальным» интересам.

Однако подобное различение лиц власти строится на серьезных предпосылках относительно самих действующих лиц властных отношений, субъекта и объекта. Во-первых, в основе власти видится конфликт интересов между двумя сторонами, он может быть открытым (Р. Даль), скрытым (П. Бахрах и М. Баратц) или латентным (С. Льюкс), и без наличия конфликта интересов отношения не являются властными. Во-вторых, в такой трактовке власть исключительно негативна и является ограничением действий другого и навязыванием чужой воли. В-третьих, концепции трех лиц власти строятся на предпосылке о существовании автономии индивида (либеральные концепции) или «реальных интересов» человека (марксистский подход). В-четвертых, власть в указанных подходах является свойством субъекта отношений, она «принадлежит» ему и зависит от его намерений.

Подобные допущения накладывают жесткие рамки, исключительно внутри которых можно анализировать проявления власти. В фокус анализа не попадают ситуации, в которых действия человека ограничиваются и структурируются, но в то же время нет конкретного «субъекта» власти, отправляющего ее: например, поведение человека в общественных местах структурируется социальными нормами, но мы не можем наблюдать активного «субъекта», который бы навязывал человеку образец должного поведения. Такие ситуации можно охарактеризовать как «повседневные практики», т.е. повседневные, привычные действия, которые не требуют наличие «рефлексирующего субъекта». Они совершаются рутинный образом без анализа того, в какой последовательности и каким образом их нужно выполнять. В качестве иллюстрации можно указать на нашу устную речь: «мы не рефлексируем правила языка (грамматики), когда говорим, притом что говорим (на родном языке) по большей части правильно» .

Впоследствии дискуссия о трех лицах власти была развита многими учеными, которые предлагали критически пересмотреть само понятие власти в исторической ретроспективе , расширить трактовку определения «третьего лица» в рамках марксизма или подвергнуть критике метод изучения власти с точки зрения социологического реализма . Споры относительно понимания власти продолжаются и в наши дни. Например, можно отметить работы, посвященные концептуальному анализу власти в целом или ее структурно-агентского измерения в частности , на которые значительное влияние оказали идеи о трех лицах власти.

Отдельным направлением данной дискуссии является рассмотрение концепции власти-знания М. Фуко в качестве «четвертого лица». Изначально рассмотрение работ Фуко в контексте трех лиц власти было предложено Льюксом, который подвергает критике «ультрарадикализм» власти-знания. Он рассматривает ее как воспроизводство «некоторых элементарных социологических представлений» и как скорее идеально-типическое историческое описание, нежели анализ механизмов и форм власти . Однако также существует точка зрения, с позиции которой власть-знание можно отнести к новому, четвертому измерению власти. При этом приводятся аргументы как в пользу рассмотрения концепции Фуко в качестве продолжения дискуссии о лицах власти, так и анализируются границы подобного сравнения .

Если рассматривать дискуссию о трех лицах власти в сравнении с властью-знанием Фуко, то можно отметить следующие базовые отличительные особенности последней. Для либерального и марксистского подходов власть была свойством, принадлежащим некоторому активному субъекту, при этом сам субъект существует до властных отношений, обладает собственной волей, которую затем успешно или неуспешно реализует во властных отношениях. Для Фуко власть не мыслится как вещь или свойство, субъект не обладает властью. Наоборот, субъект конструируется в отношениях власти и знания , он не существует до самих властных отношений. Власть не может принадлежать кому-либо конкретно, она дисперсно распространена в социальных отношениях и «исходит отовсюду» в них , так как она неотделима от знания.

Отсутствие целостной теории власти и раскрытие отдельных ее аспектов на протяжении всего периода творчества Фуко стало причиной появления множества интерпретаций его работ и взглядов на власть. Тем не менее, в одной из своих последних работ он четко определил, что «власть проявляет себя в ситуациях, когда одни действия структурируют спектр возможных других действий» . Сам Фуко наглядно выявлял проявления власти на примере дисциплинарных практик и институтов (тюрем, больниц, школ и пр.). Однако у Фуко отсутствует столь же подробный анализ того, как власть проявляет себя в повседневной жизни и практиках, когда не происходит открытого столкновения норм. Подобный анализ повседневности позволил бы расширить наше понимание не только того, как субъект конструируется в отношениях, но также привнес бы ясность в способы поддержания границ сформированной субъектности человека. Таким образом, актуальность настоящей работы обуславливается, во-первых, широкой и продолжающейся в настоящее время дискуссией о концепциях власти, в том числе о концепции власти Фуко, во-вторых, отсутствием подробного анализа у самого Фуко проявлений власти в повседневных практиках человека.

В данной работе мы утверждаем, что возможно использовать концепцию власти-знания Фуко для анализа власти в повседневных практиках. Мы обосновываем эту возможность через несколько более широкую трактовку концепции с помощью философии и аналитики повседневности М. Хайдеггера . Мы рассмотрим, как Хайдеггер описывал повседневные практики и роль человека в них, чтобы затем выявить проявления власти в повседневности. Также для удобства анализа мы опираемся на разделение творчества Фуко на три периода : археологический (до выхода «Археологии знания» в 1969 г.), генеалогический (до выхода первого тома «Истории сексуальности» в 1976 г.) и этический (после 1976 г.). Это необходимо для того, чтобы, во-первых, показать эволюцию мысли Фуко и, во-вторых, чтобы обозначить смещения в акцентах его исследований, которые происходили в результате некоторых методологических изменений .

Проблема исследования заключается в определенном противоречии между «знанием» о том, как власть проявляет себя в дисциплинарных институтах, и «незнанием» того, как она функционирует в повседневных практиках. Иными словами, у Фуко есть подробный анализ власти на примерах дисциплинарных институтов современного общества. Но с другой стороны, в его трудах отсутствует подробное описание того, как власть проявляет себя в повседневных практиках, т.е. тогда, когда человек находится в состоянии непроблематичного существования или в состоянии отсутствия явно конфликта интересов. Он может совершать привычные действия, вести обычный распорядок дня, поддерживать повседневные контакты с окружающими, - в целом заниматься привычной деятельностью, порой даже не задумываясь над тем, как именно он выполняет те или иные вещи. Одновременно с этим человек вписан во множество социальных отношений, исполняет разные социальные роли, а значит спектр его возможных действий ограничен этими ролями и отношениями. Как именно происходит функционирование власти в повседневности? Возможно ли анализировать власть в ситуациях непроблематичного существования? И как происходит воспроизводство субъектности человека в повседневных практиках? Такая постановка проблемы позволит критически оценить возможность расширения спектра анализа властных отношений путем рассмотрения повседневных практик как области проявления власти, что дополнит дискуссию о «трех лицах власти» и предоставит новое проблемное поле для ее исследования.

Объектом исследования выступает концепция власти-знания М.Фуко. Предмет - механизмы функционирования и проявления власти-знания, применимые для анализа повседневных практик.

Цель работы - выявление механизмов функционирования и проявления власти-знания в повседневных практиках. Иными словами, планируется рассмотреть концепцию власти-знания Фуко и выделить те механизмы власти, которые подходят для анализа повседневных практик. Для достижения указанной цели необходимо выполнить следующие задачи:

1. Выделить основные аспекты концепции власти-знания М. Фуко на основании его работ археологического и генеалогического периодов;

2. Обосновать возможность применимости концепции власти-знания к анализу повседневных практик с помощью аналитики повседневности М. Хайдеггера;

3. Проанализировать, как функционирует власть в повседневных практиках путем рассмотрения повседневности через призму власти-знания;

4. Выявить механизмы поддержания субъектности и источник власти в повседневных практиках.

Стоит отметить, что в цель работы не входит создание отдельной концепции власти - подобная постановка была бы излишне амбициозной для формата данной работы. Также в цель не входит выявление новых причинно-следственных связей или моделей властных отношений. Задача данной работы - показать, как возможен анализ властных отношения в повседневных практиках, в ситуациях, в которых менее всего нам кажется, что мы вовлечены во властные отношения.

Перед тем, как дать определение некоторым понятиям, используемым в настоящей работе, следует сказать о методологии и методе исследования. В основе методологии лежит номиналистическое представление о власти, в русле которого выстраивал свои поздние работы Фуко. Под номинализмом в данном случае подразумевается то, что при анализе власти мы не постулируем существование определенных структур или институтов, обладающих властью и распоряжающихся ей. Также не подразумевается существование каких-либо свойств у субъектов (будь то суверенитет или автономия) до властных отношений, на основе которых возможно само возникновение власти. Власть рассматривается как «имя, которое дают сложной стратегической ситуации в данном обществе» , это общее название для класса явлений, связанных с изменением спектра возможных действий человека и проявляющих себя в том или ином облике в конкретных ситуациях и практиках. Иными словами, в нашем исследовании мы исходим из позиции того, что не существует власти самой по себе, власти как отдельной сущности в абстрактном и внеисторическом понимании. Стоит отметить, что в основе методологии лежит не сама концепция власти-знания Фуко, а одинаковые методологические позиции, на основе которых будет строиться изучение власти-знания.

Основным методом в работе выступает критический концептуальный анализ, с помощью которого планируется определение в концепции власти-знания тех аспектов, благодаря которым мы можем изучать проявление власти в ситуациях повседневных практик. Мы планируем выделить в концепции власти-знания те элементы, которые будут применимы для анализа повседневных практик, что позволит ответить на вопрос о том, как возможно изучение власти в повседневности.

При этом под концепцией власти-знания подразумевается то, что Мишелем Фуко предоставляется не теория как законченное учение о власти , но определенный способ понимания того, как власть проявляет себя в отношениях, с помощью каких средств она функционирует и какими свойствами обладает. Это некая общая отправная идея, которая может быть применена для анализа открытого перечня ситуаций и практик.

Повседневность мы определяем как непроблематичное существование человека, в котором он не производит аналитического разделения окружающего мира на отдельные объекты, в том числе не выделяя себя из окружающего мира. И хотя подобное существование и есть существование конкретного человека , но в состоянии повседневности он не рефлексирует, т.е. не рассматривает окружающий мир как мир, разделенный на объекты, а себя как отдельное от этого мира «я» во всей совокупности социальных отношений, в которые погружено его «я». Иными словами, повседневность есть существование в состоянии единства, не разделенного посредством языка на разные объекты, в состоянии осуществления непроблематичных и привычных практик взаимодействия с окружающим миром.

Под практиками мы подразумеваем способы обращения с теми или иными смыслами, нормами, вещами или явлениями в общем . Для практик важен тот фон, на котором они осуществляются, так как от последнего зависит сам способ интерпретации практик. При этом фон довольно сложно определить в исчерпывающих терминах , так как сам он является основой для возможности языкового определения. Мы определим фон как некоторый набор знаний о том, как должны функционировать практики. Фон является частным для каждой отдельной культуры, в этом фоне происходит социализация человека . Тем самым, если человек сталкивается с непривычными для него практиками, они являются непривычными в той степени, в какой они не находят своего отражения в фоновом знании о практиках для представителя данной культуры.

Структурно работа состоит из трех глав. В первой главе дается общее изложение концепции власти-знания Фуко с учетом изменения в фокусе анализа на его ранних и поздних этапах мысли. Будет проанализирована связь между властью и знанием, воплощением власти в дисциплинарных практиках и биополитике, а также реализация власти над собой в случае заботы о себе. Во второй главе будет предоставлен общий взгляд на аналитику повседневности Хайдеггера, чтобы впоследствии обосновать возможность применения концепции власти-знания к анализу повседневных практик. В третьей главе анализируются властные отношения в повседневности, в частности дается описание того, как власть проявляет себя в повседневных практиках, какими свойствами ее можно охарактеризовать, а также как происходит поддержание и изменение субъектности человека в повседневности.

Положения, выносимые на защиту:

1. Концепция власти-знания М. Фуко фокусирует внимание не на сущности власти, а на ее проявлениях. Фуко не предоставляется теория власти, он обозначает ее как концепцию, как определенное понимание того, как может проявлять себя власть. Он связывает ее со знанием, так как оно лежит в основе дискурса, конструирующего субъекта отношений и, тем самым, структурирующего его поведение. Власть может проявлять себя в дисциплинарном или биополитическом виде, а также может практиковаться над самим собой. Это возможно в силу того, что власть основывается на знании (о норме, о ценностях, о целях, о своих возможностях и пр.). Власть дисперсна, она не локализована в каком-либо центре, будь то государство или административный аппарат. Фуко предлагает широкую трактовку властных отношений, которые выходят за границы конфликта интересов моделей власти, описываемых в дискуссии о «трех лицах власти».

2. Концепцию власти-знания можно применить для анализа не только ситуаций столкновения норм, но и при изучении повседневных практик. Повседневные практики, анализ которых представлен в работах М. Хайдеггера, представляют собой непроблематичное существование человека, когда мир предстает в качестве привычного. Человек в повседневности не действует как «личность», он не рефлексирует и не отделяет себя от окружающего мира, он выполняет повседневные действия, воспринимает происходящее целиком, не разделяя мир на отдельные предметы и явления.

3. Возможность использования концепции власти-знания для анализа повседневных практик обуславливается схожими методологическими и онтологическими позициями между Фуко и Хайдеггером. В частности, оба мыслителя описывает не «сущность», а «возможность», а также оба разделяют схожее представление свободы, благодаря которой вообще возможно существование в мире.

4. Рассмотрение повседневных практик сквозь призму власти-знания позволяет нам зафиксировать, что власть проявляется в виде знания о повседневных практиках. Поведение человека структурируется усредненными способами поведения представителей его культуры и сообщества. Это знание о практиках определяет, что человек вообще рассматривает в качестве возможного действия, и как он может эти действия выполнить. Подобное знание формируется у человека практически, а его субъектность поддерживается воспроизводством этих практик и тем, что он может поменять знание о них и о себе через заботу о себе.

Обзор литературы

М. Фуко является одним из самых влиятельных мыслителей современности, и спустя 30 лет с его смерти вышло множество книг, статей и сборников, посвященных интерпретации его трудов или применению разработанных им концепций во многих научных направлениях. Безусловно, в рамках одной работы, невозможно осветить все многообразие научной литературы, посвященной Фуко. Мы остановимся на источниках, так или иначе касающихся концепции власти Фуко.

Фуко как представителю французской мысли второй половины ХХ века присуще изложение материала в жанре, схожим с художественной литературой, который неотделим от автора и показывает особенность его хода рассуждений. Однако это порождает определенные трудности, связанные с восприятием материала. Этим можно объяснить то, что интерпретации работ Фуко посвящено множество книг, дающих общее «введение» в его мысль , или затрагивающих отдельные стороны его работ, как, например, понятие политического , понятие свободы и суверенитета или медицинской власти над телом .

Сравнению концепции власти в работах Фуко, С. Льюкса и Н. Пуланзаса посвящена статья М. Филпа «Foucault on Power: A Problem in Radical Translation?» . В ней предоставляется детальный анализ концепции власти в сравнении со структурным видением власти Пуланзасом или агентским подходом к ней Льюкса. Основной отличительной чертой Фуко является то, что он «уходит от вопроса конфликта интересов» и выводит власть в новую область, в сферу создания сопротивления (resistance). Но в своих рассуждениях Фуко недостаточно явно определил понятие силы (force), что, по мнению автора, заставляет нас расценивать тезис о сопротивлении как одно из допущений позиции Фуко.

Дисциплинарному аспекту власти посвящена работа У. Коннолли «Discipline, Politics, and Ambiguity» , где приводится описание современных способов дисциплинарного контроля с позиции создания либерального и марксистского представления об индивидуальном «я». Приводя сравнения мысли Фуко с марксистским видением общества и социальных отношений, Коннолли приходит к выводу о том, что нет таких социальных ролей или позиций для индивидуального «я», которые бы идеально раскрывали все его характеристики одновременно. Тем самым, каждый способ жизни одновременно раскрывает «я» и ограничивает его , приводя нас к осознанию и принятию отрицательного как необходимого элемента блага.

Анализ соотношения свободы и истины Ч. Тэйлора показывает, что в логике Фуко нельзя избежать властных отношений и оказаться «свободным» в привычном понимании этого слова. Это невозможно в силу того, что пронизывающие все общество системы власти основываются каждая на своем понимании истины. Далее Тэйлор критикует Фуко за непоследовательность построения собственных рассуждений, которые невозможно объединить в рамках единой теории. Однако сама критика Тэйлора ставится впоследствии под вопрос Коннолли, видящим в ней неточную интерпретацию Фуко , на основе которой Тэйлор дополняет мысль последнего в вопросах теории истины. Тэйлор отчасти соглашается с замечаниями , но тем не менее акцентирует внимание на противоречие в идеях Фуко. С одной стороны, он создает новый взгляд на то, что мы привычно считали истиной и на привилегированное положение науки как источника знания, но с другой стороны Фуко оставляет эти идеи незаконченными в том смысле, что в поздних работах он предоставляет несколько иную риторику по их обоснованию. Таки образом, Фуко одновременно открывает завесу над теорией истины и ее соотношением с властью и маскирует четкую логику аргументации.

Другое противоречие в идеях Фуко отмечает Т. Кинан . Раскрывая связь между отношениями власти и познания, Фуко устанавливает связь между двумя явлениями в практической политической сфере. Но, как отмечал Ю. Хабермас, остается неясным вопрос, почему возникают отношения власти, почему возникает необходимость навязывания своего знания другим. Тем самым, Фуко тесно переплетает власть со знанием, однако внутри концепции власти-знания образуется некоторый пробел . В свою очередь работа Кинана нацелена на прояснение противоречивости Фуко, но не с задачей критики, а для возможности новых интерпретаций работ мыслителя.

Также в некоторых работах находят у Фуко одновременно и критику современного устройства общества, и одновременно следование одной из политических позиций внутри политического устройства самого этого общества . В то же время поздние работы Фуко, посвященные сексуальности, позволяют пересмотреть критику работ Г. Маркузе по этой тематике . Безусловно, различный методологический подход Фуко и Маркузе будет выступать препятствием по совмещению двух теорий. Но оба мыслителя схожи в том, что сексуальность подвержена сильному влиянию извне, со стороны социальных норм и практик. Также труды Фуко используются как отдельная критическая позиция, с которой происходит лучшее понимание существующих теоретических подходов, в частности подхода историка политической мысли Дж. Покока .

К проблеме субъекта политической теории и политики в целом обращается Дж. Исаак . Он утверждает, что субъектом политической теории, несмотря на существующую критику со стороны сторонников мысли Фуко, до сих пор выступает человек с его практиками, отношениями и противоборствами с другими. Тем не менее, нельзя не брать во внимание Фуко с его примерами деконструкции концепции человека с помощью власти-знания. Основной темой для политической теории должна выступать реконструкция гуманизма для дальнейшей критики механизмов подавления в современном обществе .

Сравнительному анализу Фуко и Франкфуртской школы посвящена статья Т. Маккарти «The Critique of Impure Reason» . В частности автором отмечается сходство в том, что обе позиции воспринимают способность мышления как «не-чистую» (в противопоставление Канту), т.е. укорененную в социальных отношениях и испытывающую влияние с их стороны. Также существует сходство в отрицании декартовского представления о человеке как об автономном рациональном субъекте, и обоими подходами постулируется важность исследования социальных отношений на практике. Однако отличия заключаются в методологическом подходе и конечной цели исследования: если Фуко придерживался скорее целью деконструкции субъекта отношений, то Франкфуртская школа нацеливалась на его реконструкцию .

Отдельный критический анализ книги «Надзирать и наказывать» был проведен Дж. Миллером , который проводит аналогии с философией Ф. Ницше. Другие схожие аспекты, но уже с феминистской теорией, отражает в своей работе Т. Аладжем .

К вопросу о роли сопротивления (resistance) в концепции власти у Фуко обращается Б. Пикетт . Обращая внимание на то, что идея о сопротивлении последовательно освещалась Фуко на всех трех этапах его творчества, автор отмечает особенность сопротивления для обоснования возможности политического действия. В то же время всеобъемлющий характер власти указывает на то, что политика сопротивления также может зародиться в любых социальных отношениях, при этом зачастую там, где появление сопротивления предполагалось меньше всего, ведь «практика сопротивления напрямую связана с практикой создания собственного “я”» .

Радикальную критику «аналитики власти» проводит Дж. Джонсон . Он рассматривает Фуко наряду с представителями «постмодернизма», направления критического восприятия современности, как мыслителей, которые производят анализ с определенных позиций, при этом постулируя свою беспристрастность. Более того, по мнению Джонсона «консенсус» постмодернистов относительно современности является не только ложным, но и ведет политическую теорию по ложному направлению исследования . Вместо этого он предлагает не отказываться от нормативного восприятия политики.

Таким образом, работы Фуко действительно вызывали широкую дискуссию в рамках политической теории, в ходе которой была представлена как критика его работ, так и возможности использования предложенных им концепций для анализа различных явлений. Далее в нашей работы мы подробно рассмотрим концепцию власти-знания Фуко, сконцентрировав внимание на том, как власть закрепляется в знании, т.к. это позволит нам в дальнейшем анализировать функционирование власти в повседневных практиках.

Глава 1. Концепция власти-знания Мишеля Фуко

Ранее мы говорили о том, что особенность идей Фуко заключается в том, что он не представляет концепции в завершенном виде в рамках одного произведения. Наоборот, он оставляет возможность на смещение акцентов при рассмотрении тех или иных явлений, что позволяет рассмотреть наше общество и функционирующие в нем нормы с разных позиций.

«Аналитика власти» не является исключением. На различных этапах творчества мы можем увидеть разные подходы к описанию власти. На археологическом этапе она тесно ассоциировалась с дискурсивными формациями, которые сами создают во внешнем мире объекты, подверженные дальнейшему изучению или другим действиям . На генеалогическом периоде власть тесно переплеталась с тканью социального, накладывающей сеть на отношения между людьми в обществе и не подразумевающей возможного выхода за пределы власти . На этическом этапе Фуко предоставляет более общий взгляд, он пишет, что «власть проявляет себя в ситуациях, когда одни действия могут структурировать спектр возможных других действий» .

Нельзя утверждать, что Фуко кардинально меняет свое представление о власти. Тем не менее, раскрытие разных аспектов ее проявления вносит существенный вклад в понимание механизмов функционирования власти. В данной главе мы планируем рассмотреть разные аспекты концепции власти-знания. В первом параграфе будет представлен общий подход к определению власти-знания. Далее мы рассмотрим дисциплинарное и биополитическое проявление власти. В третьем параграфе мы рассмотрим заботу о себе как практику власти над собой, и затем просуммируем основные пункты концепции власти-знания, необходимые для последующего анализа повседневных практик.

1.1 Связь между властью и знанием

Прежде чем описать логику Фуко по выявлению проявлений дисциплинарной власти и биовласти в современном обществе, необходимо в общем виде реконструировать те методологические шаги, которые привели его к возможности самой постановки исследовательского вопроса относительно указанных двух аспектов власти.

Археологический период творчества Фуко был в целом посвящен изучению дискурсивных формаций и пределов различных дискурсов, в частности дискурсов психиатрии и исторической науки. При этом дискурсивные формации он понимал как единую «систему рассеивания», закономерность и порядок «между объектами, типами высказываний, понятиями и тематическими выборами» . Иначе говоря, дискурсивные формации есть определенный образ представления объектов, который внутренне является однородным, т.е. такой образ представления «помещает» объекты в единую систему координат. Подобная система координат внутри дискурса признается истиной, определяемой как «совокупность приемов, позволяющих в каждое мгновение и каждому произносить высказывания, которые будут рассматриваться как истинные» .

С помощью археологического метода Фуко прослеживает этапы закрепления дискурсивных формаций в социальных институтах, экономических процессах и общественных отношениях . Тем самым, Фуко показывает процесс того, как определенное представление об истине закрепляется в социальных институтах через дискурс и впоследствии воспроизводится в обществе. Связь между представлением (или знанием) об истине и ее воспроизводством обосновывается через власть-знание.

Истина, по мнению Фуко, тесно связана с отношениями власти, которые воспроизводят и поддерживают ее. Они расширяют присутствие данной истины в социальных отношениях и оказывают политическое вмешательство на «действительность, которая нас окружает и которая встроена в нас самих» . Истина как определенное знание говорит нам о том, что есть в действительности, что существует и что мы должны воспринимать как реальное. Такое видение закрепляется в различных институтах в виде норм и ценностей, которые затем транслируются людям и формируют у них определенное видение реальности, соответствующее основополагающей истине дискурса.

С помощью генеалогического метода Фуко показывал, как исторически складывались институты, определяющие, что является истиной, а что нет. Подобные институты, подкрепляемые научным знанием, обладали возможностью трактовать норму и не-норму, определять тот образец поведение или жизни, которому должен следовать каждый в обществе. «Нет власти без рационального использования дискурса об истине, который проявляется во власти, исходит от власти и действует посредством нее» . Власть закрепляет знание об истине в нас самих, поэтому мы становимся проводниками власти.

Однако подобное знание об истине не является чем-то абстрактным, истиной выступает знание о любом явлении, которое считается достоверным. Истинным может быть знание как об устройстве общества, о законах природы, о трактовке справедливости или свободы, так и знание о себе, о своих социальных ролях, о своем характере и способностях. «Мы также подчинены истине в том смысле, что она творит закон» , согласно которому мы выстраиваем свое поведение и восприятие мира и себя в этом мире. Таким образом, власть неотделима от знания, так как в соответствии со знанием мы выстраиваем свое поведение, а само знание закрепляется с помощью власти в различных социальных институтах, воспроизводящих его.

Фуко не ограничивался общим определением власти, напротив, он утверждал, что «изучать власть нужно там, где … она оказывается воплощена в реальных и действенных формах практики» . В своих работах «Надзирать и наказывать» и в первом томе «Истории сексуальности» Фуко анализировал одновременное появление наук об обществе и определенных техник управления обществом в начале XIX века. Между проявлениями власти и знанием есть сильная связь, заключающаяся в том, что «власть и знание непосредственно предполагают друг друга; что нет ни отношения власти без соответствующего образования области знания, ни знания, которое не предполагает и вместе с тем не образует отношений власти» .

Власть и знание взаимно обуславливают друг друга в том смысле, что они оба предоставляют мир в познаваемой и управляемой форме. Познание возможно лишь в той степени, в которой власть установила познаваемый объект в качестве существующего. Управление объектами возможно лишь потому, что было установлено некоторое знание об управляемом объекте.

Фуко не отождествляет полностью власть со знанием, он указывает на то, что одно и то же явление имеет различные свойства и последствия в разных плоскостях анализа. Отдельное рассмотрение отношений власти и процесса познания заведомо вводит разграничение между властью и знанием. Отказ от подобных предпосылок анализа позволяет Фуко проследить связь между властью и знанием, между производством объектов и субъектов отношений и последующим их закреплением в системе знания, признаваемого истинным. Фуко подробно останавливается на анализе примеров властных отношений, выделяя 2 их формы: дисциплинарная власть и биовласть. Выявляя механизмы их функционирования, он показывает, что знание конструирует и воспроизводит субъекта отношений.

1.2 Дисциплинарная власть и биовласть

В работе «Надзирать и наказывать» Фуко описывает тип власти, называемой дисциплинарной, которая формирует субъектность людей, делая из них участников социальных отношений согласно определенному образцу. Такая власть формирует представление о людях как о субъектах отношений, которые можно изучать и идентифицировать с помощью различных дискурсов, как, например, медицинский, «научный» или уголовно-правовой .

Дисциплины, или методы контроля над действиями тела, подчиняющие его и навязывающие «отношения послушания-полезности» , возникают в XVII столетии, когда встает необходимость контроля над людьми в целях защиты государства и его границ. Дисциплинарная власть нацелена не на тело человека в целом, но на отдельные элементы: положение рук, головы, способ ходьбы, точность и быстрота движений и пр. Дисциплина порождает не только «послушные тела», но и функционирует на уровне воли человека, формируя «отношение, которое в самом механизме делает тело тем более послушным, чем более полезным оно становится, и наоборот» . Иными словами, чем более человек соответствует определенной дисциплине, тем сильнее становится его связь с ней. Это происходит на уровне его осознания себя как субъекта, отвечающего определенным идеалам и нормам должного поведения, а также на уровне его практик. Человек не просто начинает воспринимать себя как определенного конституированного субъекта, но и действует согласно тому, как должно действовать такому типу субъекта.

Действия по мере дальнейшего дисциплинирования человека приобретают статус привычных. Практики становятся менее рефлексируемыми, так как стирается граница между субъектом и человеком, последний перестает отделять себя от своей субъектности в социальных отношениях. Фуко демонстрирует это на примере того, как в XVIII веке из мужчин, призываемых на службу, «изгоняли крестьянина» и придавали им «облик солдата» .

Дисциплинарные практики создают тело, которое «является одновременно телом производительным и телом подчиненным» . При этом производительным означает то, что тело выступает в роли рабочей силы по производству некоторого блага для общества. Благо не обязательно должно быть материальным, ровно так же, как подчинение тела может обеспечиваться не только путем физического принуждения. Фуко указывает на то, что существуют более тонкие средства достижения подчинения тела, которые основаны на «знании» тела, называемые «политической технологией тела» . Подчиненность можно обеспечить через знание, утверждающее необходимость следовать установленным нормам в силу их объективности, научности и истинности, их полезности для нас самих.

Технологически результат достигается через диффузные и лишенные целостности пути и методы, через «микрофизику» власти. Власть осуществляется не через какой-либо центральный институт, она не обладает внутренней целостной структурой, она «не проявляется как простая обязанность или запрет» со стороны тех, кто ее отправляет и якобы ею «обладает». Власть «захватывает последних, передается через и сквозь них; она оказывает давление на них, точно так же, как они, борясь против нее, сопротивляются ее хватке» . Иными словами, «микрофизика» власти обеспечивается путем того, что отправляемые ею нормы локализованы не в едином «центре власти», но исходят отовсюду и могут быть найдены во многих социальных практиках.

Как уже отмечалось ранее, дисциплинарные практики нацелены не на «тело в целом», но на отдельные элементы. Такая власть «разделяет, анализирует, различает», в ее основе лежит не создание общей подчиняемой массы людей. Напротив, общую массу тел она превращает в «множественность индивидуальных элементов», «дисциплина фабрикует личности, … рассматривает индивидов и как объекты власти, и как орудия ее отправления» . Закрепляя нормы индивидуально, дисциплинарная власть образует поле, в котором воспроизводство этих норм обеспечивается с множества сторон. Человек, погруженный в общество, постоянно сталкивается с дисциплинарными практиками, так как каждый член общества является индивидуальным носителем дисциплины. Конечно, степень дисциплинированности может варьироваться от человека к человеку, но в целом поддержание устоявшихся практик обеспечивается за счет их распространенности и неосознаваемости.

Также воспроизводство подобных практик осуществляется из институтов, таких как семья, школа, место работы и пр. Институциональная структура общества стала напоминать тюрьму в том смысле, что в обществе используется карательная и пенитенциарная техника для наказания людей, отступающих от принятых норм. «Карцерный архипелаг переносит эту технику из тюремного института на все общественное тело» , применяя нормализующую власть «ко всему множеству противозаконностей во всем многообразии их природы и происхождения» . Нормализации в современном дисциплинарном обществе подвержены все девиантные формы поведения, начиная от преступлений и заканчивая неровным почерком или держанием ручки при письме в левой руке.

Нормой при этом выступает некоторый стандарт, подтвержденный научным знанием, административным решением или традицией, религией - словом, некоторое знание, признаваемое в качестве объективного или необходимого. «Муштра соседствует с другими формами контроля, на которые она опирается: с медициной, общим образованием и религиозным наставлением» . Одновременно с этим «успех дисциплинарной власти объясняется использованием простых инструментов: иерархического надзора, нормализующей санкции и их соединения в специфической процедуре - в экзамене» . О человеке начинают судить по тому, насколько хорошие оценки он получает в процессе обучения, насколько верно он исполняет указания вышестоящих, насколько он соблюдает традиции, насколько он соответствует критериям здоровья и пр. Если регистрируется отклонение от нормы, то к человеку применяются нормализующие санкции. Стоит отметить, что не всегда указанные санкции являются физическими: моральное порицание или высказывание неодобрения также выступает в роли санкции. Более того, зачастую человек сам понимает, почему к нему были применены санкции, так как он сам является носителем определенных дисциплинарных норм.

Следует отдельно акцентировать внимание на том, что человек сам выступает носителем норм, так как этот аспект важен для описания функционирования властных отношений в повседневности. Данные нормы будут выступать в качестве определенного знания о том. Каким должно быть поведение в той или иной ситуации. Это знание позволяет контролировать действия и мысли человека без непосредственного присутствия отправителя власти (учителя, врача и пр.). Субъект отношений сам начинает выступать в качестве того, кто контролирует его поведение. Этот контроль осуществляется со стороны норм, которые субъект усвоил в ходе социальных отношений. В связи с этим «микрофизика» власти заключается в том, что человек сам является отправителем власти благодаря знанию, на основе которого сформирована его субъектность. Иными словами, власть исходит из каждого носителя знания, она предоставляет субъекту набор возможных действий в той или иной ситуации, соответствующий определенной норме поведения.

Может показаться, что власть в ее проявлениях нормализации лишь подавляет и угнетает. Но Фуко видит здесь иную сторону власти, он утверждает, что «власть производит». «Она производит реальность, она производит области объектов и ритуалы истины. Индивид и знание, которое можно получить об индивиде, принадлежит к ее продукции» . Власть конструирует субъекта отношений, так как с помощью нее устанавливается знание о человеке как об индивиде, как о «конкретном случае» . Субъект описывается в качестве набора характеристик в соответствии с нормами дискурсов.

Для дискурса образования человек может быть прилежным, добросовестным, умным, талантливым, оригинальным, сообразительным или непослушным, ленивым, забывчивым, безответственным, неопрятным. Все перечисленные свойства создают знание о субъекте отношений. И далеко не всегда это знание носит исключительно описательный характер: если о человеке закрепилось знание как о «хорошем» субъекте в рамках образовательного дискурса, то дальнейшие действия он будет выстраивать в соответствии со знанием того, что о нем так думают. От него будут ожидать вполне конкретных действий, соответствующих его сформированной субъектности этих отношениях. Знание об ожиданиях и о своей субъектной роли в отношениях может влиять на дальнейшее поведение данного человека. Таким образом, человек в некоторой степени становится заложником знания о себе как о субъекте отношений.

Практически одновременно с механизмами дисциплинарной власти зарождается и другой тип власти, который Фуко называет биовластью. Биовласть определяется как власть, «предназначенная скорее для того, чтобы силы производить, заставлять их расти и их упорядочивать» , в противовес старой власти суверена над жизнью своих подданных. Биовласть нацелена не на то, чтобы распоряжаться жизнью, а на воспроизводство общества, заботу о здоровье ее членов. В ее спектр попадают отношения демографического регулирования, гигиены, долголетия человека, методов производства здоровых детей и пр.

Фуко также указывает различия между дисциплинарной власть и биовластью: первая была центрирована «вокруг тела, понимаемого как машина», и обеспечивала увеличение эффективности и покорности тела. Вторая «центрирована вокруг тела-рода, вокруг тела, которое пронизано механикой живого и служит опорой для биологических процессов: размножения, рождаемости, смертности, уровня жизни, продолжительности жизни, долголетия» . Биовласть осуществляется посредством регулирующего контроля над населением. Она рассматривает человека не в качестве отдельного индивида, как в случае с дисциплинарной властью, но в качестве биологического представителя населения. В связи с этим сфера забот биовласти затрагивает здоровье населения и его воспроизводство.

Возникновение биополитики связано со становлением диспозитива сексуальности, т.е. совокупности знания о сексе и его роли для человека. Так, «буржуазия заставляла признавать - с помощью технологии власти и знания … - высокую политическую цену своего тела, своих ощущений, свих удовольствий, своего здоровья и своего выживания» . Происходило не ограничение поведения другого, а конституирование себя и своего тела как ценности, о котором необходимо было беспокоиться в первую очередь. Именно такое постулирование ценности тела являлось центром, вокруг которого различные дисциплинарные практики обретали свою значимость. Фуко отмечает, что именно биополитика лежала в основе нацистской Германии, превозносящей арийскую расу над другими и трепетно относившейся к генетическому наследию немцев . Тем самым, биовласть стала основой для многих кровопролитий в ХХ веке.

Дисциплинарная власть и биовласть конструируют субъекта отношений. При этом «субъект» (subject) может означать две вещи: «субъект контроля со стороны или зависимости» и «привязанность к своей идентичности через сознание или знание о себе» . Такое этимологическое разделение позволяет лучше увидеть специфику самого слова «субъект». Выступать в роли субъекта означает быть привязанным к определенному знанию о том, кем ты являешься в данных отношениях. В этом смысле власть, согласно Фуко, несет в себе прежде всего позитивную функцию конструирования знания и, соответственно, субъекта отношения, путем приписывания человеку определенного знания.

1.3 Забота о себе как практика власти над собой

Безусловно, подобное описание современного общества может показаться антиутопическим. Если субъект конструируется извне дисциплинарными практиками и власть переплетена со знанием, то есть ли шанс на то, чтобы освободится от подобного жесткого конституирования? Фуко утверждает, что там, где есть отношения власти, всегда присутствует возможность сопротивления (resistance) навязываемым нормам и знанию, ведь «отношения власти существуют лишь в той мере, в какой субъекты являются свободными» . Что здесь понимается под свободой?

Фуко пишет, что тогда, когда человек сталкивается с набором определенных моделей поведения, у него всегда есть возможность выбора . Если его выбор предписан извне, то здесь нет власти, как в случае с рабством. Стоит отметить, что для Фуко нет противостояние между властью и свободой, наоборот, без свободы невозможны никакие властные отношения. Но если рассматривать субъектность человека как отношения власти-знания, как возможно проявление свободы в них?

Несмотря на то, что субъект отношений конструируется практиками власти, человек все же свободен в отношении своих субъектностей. Данную идею Фуко развивал в качестве «заботы о себе». Под ней он понимал самопознание, становление «логосом» для самого себя , то есть установление тех норм и правил в отношении себя, согласно которым он будет руководствоваться в дальнейшем.

В отличие от дисциплинарно сконструированного субъекта, субъект заботы о себе самостоятельно формирует знание о себе. Фуко говорит об «онтологическом знании о себе» , то есть знании своих способностей, своего характера, знания о том, кем человек является. При этом он не постулирует существование какой-либо «нейтральной зоны», свободной от власти, или существование «реальных интересов» в терминологии С. Льюкса. Наоборот, «субъект может складываться активно через практики самости», но эти практики не являются тем, что изобретает индивид, «это схемы, которые он находит в своей культуре» . Тем самым, не существует нейтрального или автономного субъекта за пределами социальных отношений, нет такой области существования человека в рамках социальных отношений, где он был бы свободен от отношений власти. Но в то же время человек способен самостоятельно осознать свою субъектность, выбрать то, что больше соответствует его воле.

Это возможно в силу того, что человек является одновременно субъектом множества отношений. Конечно, все они предполагают ограниченный спектр возможного поведения, но Фуко указывает на тот факт, что человек сам может конструировать свою субъектность. Таким образом, Фуко уходит от проблемы пассивности субъекта, постулируя существование свободы. Означает ли это, что свобода предшествует отношению власти?

Фуко не выводит такой формулы, потому что свобода и власть не существуют отдельно друг от друга. Так же, как связь между властью и знанием проявляется одновременно, свобода и власть являются одновременными событиями. Накладывая знание на субъекта отношений, власть предполагает существование возможности на сопротивление этому знанию. Нельзя говорить о причинно-следственных связях между данными явлениями, их проявления одинаковы во времени и реализации в практиках.

1.4 Общая характеристика власти-знания

Рассмотрев различные аспекты власти-знания, мы должны четко зафиксировать различные ее свойства и проявления для последующего анализа повседневных практик.

1. Власть не сводится к институтам. Власть представляет собой не набор институтов, не центр в виде государства или административного аппарата, исходя из которого проистекают властные отношения. Власть проявляет себя во множестве отношений, нет центра власти как такового.

2. Власть тесно связана с истиной и знанием. Власть лежит в основе дискурсов, с помощью власти устанавливается то, что является истинным, а что - ложным. Посредством власти дискурсы расширяются и воспроизводят друг друга, закрепляя определенное знание об истине.

3. Власть исходит отовсюду. Знание о мире и знание человека о себе самом постоянно изменяются, а следовательно испытывают властное воздействие. Власть рассредоточена везде, где есть социальные отношения, она неотделима от общества.

4. Властью нельзя обладать. Так как она рассредоточена во множестве институтов и практик, и так как она проявляется в отношениях, то нельзя утверждать, что тот или иной субъект обладает властью. Власть имманентна отношениям, мы не можем говорить о том, что один элемент отношений сосредотачивает в себе всю власть.

5. Власть неотделима от других типов отношений. Все отношения между людьми (экономические, политические и пр.) сопровождаются властью. Там, где происходит дифференциация, где устанавливается неравенство или разделение, власть непосредственно проявляет себя.

6. Власть рассредоточена «снизу». Властные отношения не исходят «сверху-вниз», они не являются исключительно отношениями в какой-либо иерархии. Также не постулируется существование бинарной оппозиции между теми, кто «властвует», и теми, кто испытывает на себе отношения власти. Власть всегда есть отношение множественности сил.