Общие положения и принципы "Фундаментальной онтологии" М. Хайдеггера

Размещено на http://allbest.ru

Министерство образования и науки Самарской области Государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение Самарской области

«САМАРСКИЙ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ» (ГБПОУ «СЭК»)

Контрольная работа по дисциплине «Философия»

Тема: «Общие положения и принципы "Фундаментальной онтологии" М. Хайдеггера»

Выполнил: студент

Петросян М.И.,

Проверил: пр. Мальцева Светлана Михайловна

Самара, 2017



План

Введение

1. Тезис: «Язык-дом бытия» и его понятие

1.1 Работа "Путь к языку" Хайдеггера

1.2 Учение о языке Хайдеггера

2. Экзистенциал - «Бытие-в-мире»

3. «Экзистенция»

4. Понятие «Дазайн»

Заключение

Список литературы



Введение

В современной философии, как и во всей предшествующей истории философии, проблема бытия является фундаментальной проблемой. Все остальные философские проблемы имеют смысл и значимость постольку, поскольку на них падает отблеск бытия. Занимаясь поисками бытия, философия отстаивает свою специфику перед наукой, религией, искусством, выявляет особый характер мышления, как особого способа жизни, в котором бытие может открыться. Поиски бытия не являются занятием небольшой узкопрофессиональной групыы людей, а поиски человеком, говоря словами М. Хайдеггера, своего дома, т. е. преодоление своей бездомности и осиротелости. Поиски бытия-это поиски своих корней, с помощью которых человек способен преодолеть бессмысленность окружающего мира, почувствовать себя необходимой и незаменимой частью бытия, “пастухом бытия”, которому завещана весть о бытии, являющаяся основной задачей его жизни. Эти поиски являются фундаментом человеческого существования.

За века, прошедшие со времен Парменида, под бытием понимали многое -мышление, мир идей, Бога, материя и т. д. Понимание бытия, прикосновение к нему, осененность бытием преобразует, преображает, человека, вырывая его из бессмысленного хаоса эмпирической жизни и делая его самобытным, делая его самого бытием.

Что есть бытие, в чем сущность человеческой природы, как связан человек с бытием, что есть самобытность человека? -эти вопросы занимают важнейшее место в онтологической проблематике философов ХХ века. Возможны ли вообще рациональные и однозначные ответы на вопросы: в чем заключается человечность человека, то есть его бытие, в чем причина появления массового человека, для которого гуманные ценности и идеалы- пустой звук. Назначение нижеследующей работы в попытке разобраться с этими и многими другими вопросами, опираясь на философские труды немецкого философа ХХ века М. Хайдеггера. Произведения великого философа, имевшие огромный успех при его жизни и продолжающие оказывать неослабевающее влияние на современность, на мой взгляд, являются одними из знатичельнейших в истории философии. Под влиянием Хайдеггера формировалось мышление Ж. -П. Сартра, Гадамера, отчасти-А. Камю и Х. Ортеги-и-Гассета, а также ряда менее известных философов Германии и за её пределами. Книги Хайдеггера имеют вид произведений вневременного характера. Тщательный текстологический анализ его текстов позволяет выявить ту специфическую духовную традицию, на которую он опирается: это прежде всего Гуссерль, Ницше, Дильтей и Зиммель, далее-Кьеркегор, Новалис и Гёльдерлин, и, наконец, - молодой Лютер, Таулер и Экхарт. Очарование хайдеггеровской мысли огромно. Человек, однажды попавший в орбиту ее влияния, рискует остаться там навсегда. Такая участь постигла в Германии многих. Уже в конце 20-х здесь появился неологизм "хайдеггерствовать", то есть говорить языком лекций и семинаров Хайдеггера. Суггестивная сила этого человека оказалась столь значительной, что подчиняла себе и людей, никогда Хайдеггера не слышавших: по прочтении его работ пробуждалось непреодолимое желание мыслить в русле Хайдеггера. И его словами.

Его творчество, в корне изменившее направление европейской мысли до сих пор не осмыслено. Оно , ,есть берегущий самое себя горный массив, одолеть который мы ещё не в состоянии. Но мы, конечно, можем немного пройти по той или иной тропе и при этом углядеть много непривычного и волнующего- однако всё это очень далеко от скалолазания или альпинизма”1 [1 Стр. 271. Вальтер Бимель. Мартин Хайдеггер. Урал LTD 1998. ]. Стремление понять мысль Хайдеггера требует постоянного усилия. Можно сказать даже, что сама мысль существует только пока это усилие есть, и пока оно есть, можно надеяться, что хайдеггеровская мысль может быть сформулирована, удержана и понята.



1. Тезис: «Язык-дом бытия» и его понятие

Мартин Хайдеггер (1889-1976) - немецкий философ, близкий к экзистенциализму, ученик Э. Гуссерля. Он, однако, отходит от феноменологических взглядов своего учителя, развивая самостоятельную философскую концепцию. Наряду с Гуссерлем большое влияние на Хайдеггера оказала философия Ницше.

Свой главный труд -- "Бытие и время" (1927) - Хайдеггер начинает с констатации того факта, что вопрос о бытии как главной проблеме философии требует возобновления. Человек, подобно пауку, плетет сеть научных понятий и концепций, все полнее овладевая миром, вырабатывая все новые способы устройства в нем и обустраивая себя. Окружающий человека мир превратился в одни названия, бытие как бы исчезло. А вместе с бытием исчез и его смысл.

Хайдеггер полагал, что необходима своего рода изоляция от каких-либо влияний, уже существующих точек зрения, поэтому пытался выработать свой подход к бытию, правда, на основе феноменологического метода. Хайдеггер путем феноменологической редукции выносит "за скобки" все сущее в актах сознания. (Сущее представляет собой совокупность того, что представляют собой вещи в самом широком смысле. Сюда относятся природные объекты, как неодушевленные, так и одушевленные; это и объекты, изготовленные человеком, а также предметы искусства. К сущему относится и сам человек, но как особое сущее, а также все образованные им формы общества и его институты.)

Хайдеггер обнаруживает дологические формы, допредикативный опыт, который образует основу и предпосылку установок человеческого сознания, причем для исследования его структуры необходим экзистенциально-феноменологический подход.

Описание структуры этого опыта становится возможным благодаря введению термина "Dasein", выражающего наличие особого, сущего, которое есть не что иное, как мы сами. Первая часть этого слова выражает момент конкретности бытия (Da -- "вот"), обозначенного во второй его части (то есть "sein"). Бытие-вообще, как невоспринимаемое конкретно чувственным образом, сокрыто. Но конкретное "вот" (Da) образует в этом бытии (как целостности) просвет.

Хайдеггер в "Бытии и времени" пишет: "Человек существует таким образом, что он есть "Вот" бытия, то есть его просвет".

В отличие от сущего нечеловеческого, Dasein не только есть, оно еще имеет и отношение к самому себе, что проявляется через понимание. "Dasein, -- говорит Хайдеггер, -- понимает себя". Причем понимает, исходя из своего способа бытия, которое выражается в термине "экзистенция".

Именно способность к пониманию и самопониманию служит основанием для разделения сущего на два рода: 1) сущее-что (чтойность) и 2) сущее-кто (ктойность). Бытие этого сущего как "ктойности" и обозначается словом "экзистенция". Человек, считает Хайдеггер, это "сущее, существующее способом экзистенции... Только человек экзистирует". Скала, дерево, лошадь, ангел, бог существуют, но они не экзистируют. Это не значит, продолжает Хайдеггер, что человек -- действительно сущее, а все остальное -- недействительно, кажимость или человеческое представление.

Вообще, следует обратить внимание на то, что Хайдеггер избавляется от понятийного аппарата классической философии -- такие понятия, как "объект", "субъект", "действительность" и т. п. он избегает, так как считает, что они утратили всякую ценность из-за отсутствия в них подлинного смысла. Потому и понятие "человек" Хайдеггер заменяет немецким словом Dasein, которое на русский язык переводится как "здесь-бытие", "тут-бытие", "бытие-вот", "присутствие"... И это не просто прихоть философа, подменяющего один термин другим, а глубоко содержательное введение новых понятий, выражающих совершенно новые стороны бытия, которые не включались в осмысление традиционной философией. Так, слово "Dasein", в принципе, не тождественно понятию "человек", а выражает бытие человека в специфическом смысле.

1.1 Работа "Путь к языку" Хайдеггера

Он вполне определенно заявляет в работе "Путь к языку": "Сущность человека покоится в языке... Мы существуем, выходит, прежде всего в языке и при языке". Из такого понимания бытия человека в его органической связи с языком возникает яркий образ последнего как "дома бытия", как "жилища человеческого существа". Но, в отличие от обычного дома, язык как жилище обладает той особенностью, что, живя в нем, мы редко направляем на него внимание и не замечаем его в самой его сути. Причем язык как жилище можно понимать и в смысле пребывания человека в лоне человеческой культуры.

Важно также иметь в виду то, что Хайдеггер рассматривает язык не просто как совокупность лексического арсенала и грамматических форм, а как живую речь со всели богатством ее интонаций и даже молчанием. Молчание, по его мнению, нередко может "дать понять" гораздо значительнее, чем в том случае, когда человек говорит непрестанно. Оно иногда более выразительно, чем говорение. А "говорить на языке", по Хайдеггеру, означает "перенестись в область сущности языка" или "попасть на то место, где обитает сущность". Язык же сущности -- это подлинный язык (в отличие от неподлинного, каковым является обыденный язык).

Подлинный язык, по Хайдеггеру, -- это нечто большее, чем доступный нам человеческий язык. Историческая языковая сущность -- это царство, из которого человек вышел и к которому он прикован незримыми цепями. "Человек -- есть человек, -- заявляет Хайдеггер, -- поскольку он отдан в распоряжение языка и используется им (языком), для того чтобы говорить на нем". А это означает, что скорее не мы говорим языком, а язык говорит нами и через нас. В такой трактовке язык должен быть понят уже не как атрибут человеческого бытия, а скорее как субъект, если использовать терминологию традиционной метафизики.

Философия Хайдеггера явилась качественно новым уровнем философствования: сумев отойти от метафизического понимания проблемы бытия, он не просто по-новому осмыслил основной вопрос философии, но и восстановил проблему бытия человека как проблему не антропологии, а онтологии. Благодаря его влиянию окончательно формируется экзистенциализм, хотя элементы экзистенциалистского мышления просматриваются уже в творчестве Ф.М. Достоевского. Экзистенциализм Ж.-П. Сартра отталкивался непосредственно от философии М. Хайдеггера. На его философию непосредственно опирался и постструктуралист Ж. Деррида.

1.2 Учение о языке Хайдеггера

Важное место в философии Хайдеггера занимает проблема понимания и языка. Понимание как фундаментальный экзистенциал -- атрибут экзистенции (Dasein Хайдеггер определяет как особого рода сущее, которое понимающе относится к своему бытию) -- по необходимости связано с языком. Связано уже потому, что понимание развертывается в форме истолкования, а последнее состоит в усвоении понятого.

В истолковании человек движется к постижению того, что непосредственно не дано, что скрыто. А скрыта (не "освещена") прежде всего сущность. И раскрыть ее (как сокрытое) можно только герменевтически, через языковой анализ. Именно на этом пути только и возможно подступиться к "самим вещам", к чему призывал еще Гуссерль. У Хайдеггера это обращение к "самим вещам" означает возможность овладения "понятийно-ясной проблематикой".

В своем учении о языке Хайдеггер фактически предваряет философскую герменевтику Гадамера, на которого он оказал огромное влияние. Хайдеггер отмечал, что хотя язык изучается многими науками (языкознанием, логикой, психологией и другими науками), они не способны проникнуть в сущность языка. Даже метафизика и диалектика не в состоянии раскрыть его сущность, хотя стремятся найти к нему "исторический" подход. Они не могут этого сделать, поскольку совершают грубую ошибку, не понимая "монологического характера" языка. Язык же -- монолог, и о нем ничего нельзя сказать, если он сам о себе не скажет. Через язык говорит само бытие.

Язык столь же изначален, как и понимание, поэтому этимологический анализ слов, считал Хайдеггер, выявляет их изначальный бытийный смысл и тем самым позволяет "заглянуть" в бытие. Этим обусловлено и стремление автора "Бытия и времени" к изображению "первичной сращенности" логоса и бытия, когда слова и вещи взаимно принадлежат друг другу, чем и создается особый мир -- мир человеческого бытия, в котором все воспринимается через слово.

При этом утверждение Хайдеггера, что только слово допускает вещи быть вещью, вовсе не означает, что слово творит объективно существующую вещь вне нас, оно лишь констатирует и подчеркивает, что человек существует в мире, Где вещи, явления неразрывно связаны с понятиями и, соответственно, -- с терминами, словами. Человек, глядя на стол как вещь, не может не соотносить его с понятием (соответственно - словом) стола - таково его, человеческое восприятие мира. Поэтому с полным основанием Хайдеггер мыслит человеческое бытие как "вложенное в язык".



2. Экзистенциал - «Бытие-в-мире»

Для понимания экзистенциала бытие-в-мире Хайдеггер проясняет, что означает вообще быть-в, бытие-в. Бытие-в не следует понимать как нахождение где-то, в чем-то. Этот экзистенциал подразумевает доверенное бытие к чему-то. Здесь не имеет значения феномен познания, и не с помощью знания мы достигаем бытия-в, наоборот, мы доверены сущему, с которым мы имеем дело, что находит отражение в различных формах озабочения, одна из которых имеет форму знания.

Хайдеггер отстаивает точку зрения, согласно которой знание как одна из форм отношения к миру является вторичным феноменом по отношению к способу быть-в, быть-при (бытие-в). При этом, как указывает Бимель^[132], Хайдеггер исходит из того, что Dasein как бытие-в-мире не замкнуто в себе, в скорлупе своей внутренней сферы, а всегда вовне, при близком и знакомом мире: «В самонаправленности на… и постижении присутствие не выходит наружу из какой-то своей внутренней сферы, куда оно вначале замуровано, но по своему первичному способу бытия оно всегда уже „снаружи“ при встречном сущем всякий раз уже открытого мира»^[133].

Вопрос о мире, которого мы неоднократно уже касались, но который все-таки не является специальной темой нашего исследования, мы и тут не можем обойти.

Но кратко укажем: Хайдеггер определяет мир (мировость мира) как экзистенциал, т.е. как способ бытия Dasein: «Мир» онтологически не есть определение того сущего, каким по сути присутствие не бывает, но черта самого присутствия»^[134], и раскрывает это определение мира через анализ внутримирового сущего, которое может нам встретиться - вещи, средства, изделия, т.е., то, что Хайдеггер называет das Zeug.

Средство всегда есть средство для чего-то, будь то игла для шитья или молоток, одно отсылает к другому средству для чего-то, и эту совокупность связей отсылок обобщает феномен мира, который представляет собой основное определение Dasein, которое делает возможным для Dasein познать средство в его бытии. Анализ средства (das Zeug) приводит и к осмыслению совместного мира (Mitwelt), ведь средство всегда сделано другими, либо для других, либо так, чтобы им могли воспользоваться другие.

Итак, Dasein не изолировано, его бытие есть со-бытие (Mitsein) с другими. Если общение с вещами определялось Хайдеггером как «озабочение чем-либо» - питанием, одеждой; то общение с другими - заботливость о ком-либо. Экзистенциал «заботливость» обобщает все способы общения людей друг с другом - от любви до ненависти.

Следует отметить, что Хайдеггер различает два модуса позитивной заботливости: заменяющую и заступническую^[135]. При заменяющей заботливости стремятся снять с человека все бремя его забот и заменить его собой, при этом существует опасность подчинения этого человека себе.

Собственный модус позитивной заботливости - заступническая заботливость, имеет место тогда, когда человеку отдают его заботы, чтобы он сам нес бремя своих забот. Как проясняет В. Бимель: «Эта заботливость касается собственно экзистенции другого, а не чего-то, что его озаботило»^[136]. Как модус несобственного бытия Хайдеггер проясняет бытие людей (Man), которое противопоставляется собственности как модусу бытия, в котором Dasein выбирает себя самого на основе своих собственных возможностей.

Два равноисходных конститутивных способа быть своим вот мы видим в расположении и понимании.

Расположение или находимость (die Befindlichkeit) - один из экзистенциалов или способов быть здесь. Этот экзистенциал обозначает непредметный опыт в целом; пространственное нахождение в определенном месте; самочувствие, буквально, расположение к чему-либо, определенное настроение, настройку или установку.

Die Befindlichkeit в «Бытии и времени» обозначает основной вид открытости (die Erschlossencheit - один из важнейших терминов Хайдеггера), т.е. дорефлексивного отношения к миру и к себе, имеет функцию непосредственного раскрытия.

По мнению исследователя Ибера Хр., понятие Еrschlossencheit заменяет у Хайдеггера традиционное понятие сознания. Открытость - это словно открытая сцена, на которой или через которую нечто вообще может встретиться, благодаря чему для человека все является здесь (здесь присутствующим). Da-sein является поэтому по большей части открытостью^[137].

Как отмечает исследователь Поггелер, «Хайдеггер находит в человеке и только в нем „Dasein“ - ту самую открытость бытия, только благодаря которой мы познаем нечто как нечто, вещь в ее бытии вещи, себя самих как людей»^[138]. Dasein как открытость есть бытие-в-мире, оно всегда уже находится при сущем. В «Бытии и времени » Хайдеггер указывает на то, что есть три равнопервоначальных способа открытости - понимание, речь и расположенность, причем последний способ является самым важным. Их равнопервоначальность подразумевает невыводимость этих трех способов друг из друга, а также их принципиальную неотделимость^[139].

Хайдеггер не рассматривает, как эта расположенность относится к чувству, а указывает лишь на то, что расположенность связана с возможностями^[140], которые раскрываются перед бытием Dasein и с пониманием здесь-бытием своего бытия. «Находимость и понимание вместе артикулируют ту открытость, которая составляет „здесь“ Dasein в человеке»^[141].

Хайдеггер описывает это так: «В расположении присутствие всегда уже вручено самому себе, себя всегда уже нашло, не как воспринимающее себя-обнаружение, но как настроенное расположение»^[142].

Итак, экзистенциал «расположенность» означает то, что Dasein всегда каким-то определенным образом расположено к бытию, что оно так или иначе находит себя в отношении к бытию. Эта расположенность (находимость при…) открыта ему в настроении.

Иными словами, это можно передать следующим образом: человек всегда чувствует, что и как происходит в бытии,он настроен определенным образом, имеет определенное настроение, в котором свершается первоначальный способ встречи с другими, с миром, с самим собой. Не следует понимать настроение как душевную окраску внешних событий, реакцию на их свершение, ибо в этом случае непонятен раскрывающий характер настроения^[143].

Чувство (аффект, настроение) становится способом бытия человека, что характерно для онтологии XX века, ведь философские концепции более ранних эпох философии считали, что наши чувства нас обманывают, что на них не стоит обращать внимания, а преодолевать в пользу разума. Чувство считалось отражением, внутренним истолкованием внешних событий, более или менее адекватное им. Хайдеггер, а многим раньше С. Кьеркегор, вводит в философию проблему чувств, которая в прошлом европейской философской традиции, напротив, исключалась из нее.

В современной философии не только Хайдеггер или Кьеркегор обратились к проблеме чувств. Так, феноменолог Макс Шелер рассматривает прежде всего область эмоционального.

Но Хайдеггер более радикально подходит к этой области, он пытается понять чувство как способ бытия человека, как связь со всем сущим в целом, чего как раз нельзя достичь в научном познании, но дано нам как чувствующим.

Это французский исследователь А. де Вэленс формулирует следующим образом: «…структура человеческого бытия такова, что в любой момент, неизбежно, оно есть Da-Sein, т.е. наличное бытие, помещенное в тотальность того, что есть, и по отношению к этой тотальности. Этот способ бытия по отношению ко всему, говорящему мне (хотя и скрыто, а не познавательно), где я есть относительно тотальности бытия, есть чувство»^[144].

Итак, любое действие человека, и даже познание, из которого прежде всеми силами пытались убрать интерес и эмоции, расположено или настроено определенным образом, т.е. любое действие или познание связано с отвращением, отворачиванием от мира или приближением к миру. Немецкий исследователь О. Поггелер отмечает, что еще Кьеркегор указывает на то, что и наука и искусство связаны с чувством, т.к. они нацелены на признание, и имеют предпосылкой настроение.

Хайдеггер в свою очередь, цитирует тезис Августина и Паскаля о том, что только через любовь достигают истины^[145]. В историко-философском смысле появление онтологии чувства или стремление обосновать онтологию исходя из аффекта, по мнению Ибера^[146], имеет две предпосылки.

Первой выступает философский опыт «бессилия разума», который проявился уже в философии позднего Шеллинга. Появились точки зрения, согласно которым, разум, субъективность являются не безусловными, а имеют предпосылки, которые обуславливают их. Эта точка зрения утвердилась прежде всего в философии Кьеркегора, который считал, что экзистенция определена своей фактичностью.

Далее, Маркс и Фейербах, Шопенгауэр и Ницше и вовсе устраняют парадигму разума, аннулируют примат разумности по отношению к миру. В эту традицию^[147] со своей теорией расположенности (аффект как нечто более первоначальное, чем сознательная связь с миром) входит М. Хайдеггер. Второй же предпосылкой выступает реальный исторический и культурный опыт Европы рубежа XIX-XX в. и начала XX века. В это время был распространен опыт безразличия человека к миру, опыт отчуждения человека от мира и от самого себя, опыт страха и чуждости сущего. Художественно это опыт был выражен, например, в немецком экспрессионизме.

Хайдеггер отмечает, что расположенность - это бытие в настроении. «То, что мы онтологически называем расположенность, онтически является самым знакомым и самым повседневным: настроением, настроенным бытием»^[148].

В настроении человеческое бытие приводится перед бытие своего здесь, но это не означает, что настроение несет познавательную функцию (оно не дает знания о сущем), в нем раскрывается бытие. «Настроение открывает, „как оно“ и „каково бывает“ человеку.

В этом „как оно“ настроенность вводит бытие в его „вот“^[149]. В расположении показывается «так оно есть», но его происхождение не видно. Эту черту Dasein Хайдеггер обозначает как брошенность этого сущего в его вот. Это размыкаемое в расположении «так оно есть» является экзистенциальной определенностью сущего, которое есть способ бытия-в-мире. В расположении Dasein находит себя, но не в форме восприятия, а в форме настроенного расположения: «настроение ставит присутствие перед так оно есть»^[150].

Настроение всегда настигает внезапно. «Расположение столь мало рефлексируется, что настигает присутствие как раз в нерефлексивной от- и выданности озаботившему „миру“^[151]. Т.е. расположение «есть экзистенциальный основообраз равноисходной разомкнутости мира, соприсутствия и экзистенции»^[152]. Итак, Хайдеггер анализирует расположение, выделяя две его сущностные черты: первая указывает на момент брошенности Dasein, вторая показывает расположение как основной образ равноисходной разомкнутости мира.

В качестве синтетического, охватывающего определения настроения мы находим: «Настроенностью расположения экзистенциально конституируется мирооткрытость присутствия»^[153].

В. Бимель проясняет это с помощью такого примера: «Нечто такое как опасность будет мне в моем мире доступной только потому, что я в состоянии испытать боязнь. Итак, настроение не феномен, ограниченный только субъектом и его восприятием, а способ открытого бытия, благодаря которому мир доступен мне самыми различными образами - как угрожающий, радующий, приятный, волнующий и т.д»^[154]. Следует отметить, что хайдеггеровский анализ расположения повлиял на психиатрию (Людвиг Бинсвангер) и медицину^[155].

Второй структурный момент, момент понимания, равнопервоначален настроенности. Но здесь мы не будем уделять ему так много внимания, как первому, а лишь кратко укажем на его место в экзистенциальной аналитике Dasein.

Наше особое внимание к расположенности и феномену настроения обусловлено нашей темой - исследованием различных значений понятия «экзистенция».

Дело в том, что традиционно в экзистенциализме темой рассмотрения становится какое-либо чувство («тошноты» - Сартр, абсурда - Камю, также у Кьеркегора - страха, и т.п.), т.к. экзистенция связывается не с сознанием, не с разумным отношением к действительности, а с чем-то противоположным, что находят, например, в чувстве.

Переходя к рассмотрению понимания как экзистенциала, следует отметить, что специфика хайдеггеровского прояснения понимания как экзистенциала состоит в том, что понимание обнаруживает в себе характер проекта, как возможности быть, умения быть Dasein.

«В понимании экзистенциально лежит бытийный способ присутствия как умения быть»^[156]. Экзистенциальную структуру понимания Хайдеггер проясняет как набросок, проект (Entwurf). Dasein существует в понимании как открытость, набрасывая себя на возможности своего умения быть.

Так как это набрасывание происходит не в пустом пространстве, да и возможности уже открыты определенным образом, оно есть фактичность. Хайдеггер анализирует понимание как истолкование и высказывание. Понимание является как-раз тем способом, котоым Dasein относится к себе самому, своим собственным возможностям, что делает возможным его экзистенцию.

«Присутствие есть сущее, которое понимая в своем бытии, относится к этому бытию. Тем самым заявлено формальное понятие экзистенции»^[157]. Выше мы уже указывали на то, что отношение Dasein к самому себе (формальное понятие экзистенции) внешне подобно кьеркегоровскому определению духа, которое восходит к немецкой классике.

Более выразительно на связь идеи экзистенции и понимания Хайдеггер указывает в §63, где он как бы подводит итоги экзистенциальной аналитики: «Формальная заявка идеи экзистенции была ведома лежащей в самом присутствии понятностью бытия. …Введенная идея экзистенции есть экзистентно несвязывающая прорисовка формальной структуры понятности присутствия вообще»^[158].

Хайдеггер отмечает, что исходя из этой идеи происходил анализ Dasein, прояснение термина «забота», что дало возможность различения реальности и экзистенции, привело к тезису: «субстанция человека есть экзистенция»^[159].

Речь представляет собой третий момент бытия-в-мире. Хайдеггер определяет ее как артикуляцию понятности. «Расположенная понятность бытия-в-мире выговаривает себя как речь»



3. «Экзистенция»

В своих исследованиях Хайдеггер предпринимает довольно обширное историко-философское разъяснение понятия «экзистенция».

Традиционно различаются essentia, т.е. чтойность (от «что»), Wassein, сущность, и existentia, существование. Например, в отношении красного мы можем раличить, во-первых, то, что красное есть красное (т.е. его чтойность, качественная определенность, сущность) и, во-вторых, то, что оно вообще есть, существует (его существование или даже в данном контексте это можно назвать бытийность). Экзистенция означает то, что нечто (какая-либо сущность) существует или то, что нечто действительно.

Хайдеггер прослеживает такую логическую цепочку: чтойность - существование - действительность - деятельность(actualitas) - присутствие (Anwesung) - наличие (Dasein в его обычном значении). Хайдеггер, говоря об экзистенциальной философии, прежде всего имеет в виду философию Карла Ясперса, в которой «экзистенция» именует человека в его самобытии: «Экзистенция - это самобытие, которое относится к себе самому и в этом к трансценденции, благодаря которой оно дается себе и на которой оно основывается».

Анализируя ясперсовское понятие экзистенции, Хайдеггер отмечает, во-первых, то, что оно возможно в троичном контексте, который отражает основную кантианскую конструкцию мироздания и философии: мир - свобода - Бог (трансценденция), во-вторых, то, что существенным импульсом для развития ясперсовского экзистенциализма и экзистенциализма вообще было мышление С. Кьеркегора. Хайдеггер протестует против того, что его позиция часто приводится в родство с мыслями Кьеркегора и с экзистенциальной философией вообще и желает отвести от себя эти сравнения и для этого разъясняет свое собственное употребление понятия экзистенция в трактате «Бытие и время».

Для этого разъяснения Хайдеггер отвечает на два вопроса:

Какой повод существует для того, чтобы постигать «Бытие и время»как экзистенциальную философию?

Что означает «экзистенция» в «Бытии и времени» (экзистенция и Dasein)?

На первый из поставленных им самим вопросов, на вопрос о поводе, Хайдеггер отвечает так: «Этот повод повсюду бросается в глаза». Итак, поводом для включения его трактата «Бытие и время» в экзистенциальную философию является употребляемое там понятие экзистенции, а так же введенное Хайдеггером понятие «экзистенциал», совокупность которых в соответствующем экзистенциальном анализе составляет сущность экзистенции. Таким образом, аналитика экзистенции занимает большой удельный вес в трактате, что и дало повод причислить его к экзистенциализму.

Для того чтобы вывести «Бытие и время» из поля экзистенциализма Хайдеггер пытается отграничить собственное понимание понятия «экзистенция», а именно его употребление в трактате «Бытие и время» от кьеркегоровского. Прежде всего, он заостряет внимание на «кьеркегоровском ограничении по отношению ко всему применяемому понятию экзистенция».

Кьеркегор употребляет это понятие только по отношению к человеческому бытию. Экзистенция, в трактовке Кьеркегора, - это обозначение для человеческого самобытия. Это ограничение в применении Кьеркегором понятия «экзистенция» явственно проявляется, например, в кьеркегоровской интерпретации страха и временности. Надо отметить, что Хайдеггер высказывает свое отношение к Кьеркегору еще в «Бытии и времени» и занимает определенную позицию к кьеркегоровскому истолкованию временности.

Хайдеггер формулирует различия между собственной позицией в употреблении «экзистенции» и кьеркегоровской, между контекстами, в которых фигурирует это понятие. Они таковы: во-первых, трактат

В ответе на второй поставленный вопрос проясняется хайдеггеровская трактовка понятия экзистенции в «Бытии и времени».

Экзистенция в варианте подлинного существования обнаруживается только в коммуникации, поскольку лишь последняя дает возможность осуществить самопонимание через понимание другого. Свойственная Dasein структура всегда предполагает бытие в мире как определяющее все иные формы опыта и параметры существования. Человек нуждается в том, чтобы его радикальный выбор истории своей жизни был подтвержден окружающими, поскольку ему не реализовать своих жизненных планов в одиночку Хайдеггер, М. Основные понятия метафизики // Время и бытие / М. Хайдеггер. М., 1993. С. 123..

Всё это же утверждает уникальность и неповторимость человеческой жизни. При этом человек выступает не только как центр Универсума, но и как центр его конструирования, как созидатель истории своей жизни и истории жизни социума. Здсеь экзистенция предшествует эссенции, то есть существование предшествует сущности: человек, пребывая в мире, посредством многозначной и ответственной деятельности определяет самого себя, формируя свою сущность в процессе решения своих жизненных задач и устремлений. В процессе реализации своих индивидуальных целей он выбирает себя среди других, и этот процесс сопровождается изменением самого человека, его внутреннего мира, его взглядов и представлений.

Хайдеггер анализирует фундаментальную способность человека к творчеству и интерпретации и в силу этого к составлению и реализации жизненных планов, программ и проектов с целью осуществления всевозможных жизненных практик: будучи изобретательным по отношению к себе и миру, человек оказывается способным на историю Хайдеггер М. Творческий ландшафт // Работы и размышления разных лет / М. Хайдеггер; пер. с нем. А. В. Михайлова. М., 1993. С. 218-219. .

Современный человек нуждается в том, чтобы его радикальный выбор собственной судьбы был подтвержден окружающими, поскольку успешность выбора зависит от «да» и «нет» других людей, ибо экзистенция осуществляется в границах коллективности и коллективных верований.

Концепция Хайдеггера исходит из того, что не всякое существование является подлинным: обреченный свободе человек сам осуществляет выбор своего поведения как вариант подлинного или неподлинного существования и несет за свой выбор всю полноту ответственности, поскольку подлинный человек никогда не ищет оправдания своих поступков во внешних обстоятельствах и не может быть использован только как средство по отношению к чему бы то ни было, включая саму мораль.

Человек ответствен за все, что происходит с ним самим и другими реальностями, периферическими по отношению к его центральному положению, причем ответственность человека связана с внутренней достоверностью понимания им своей индивидуальной жизненной ситуации. Перед необходимостью выбора мера ответственности многократно усиливается в силу возможного, детерминированного выбором, разрушения пределов проявления индивидуального.

Так как сама экзистенция - по сути дела и есть свобода, то именно этим обстоятельством определяются её возможности, как действительные, так и потенциальные, причем свобода не существует вне бытия-вот, вне Dasein, а действительна только как человеческое присутствие здесь и сейчас. Экзистенция - это то, что никогда не может стать объектом. Она не может быть найдена среди предметного мира, она присуща только человеку, ибо только он понимает, что фундаментальной характеристикой бытия является конечность. И если человек хочет стать тем, чем он является, то он не должен обманываться относительно хрупкости, необеспеченности, конечности своего пребывания в мире, - именно в этой обращенности к концу и совершается уединение человека до его неповторимого присутствия.

Хайдеггер видит связь понятия свободы с присущей человеческой природе тягой к философии. «Почему метафизика присуща природе человека? При первом приближении человек в метафизическом представлении есть сущее среди другого сущего, снабженное способностями. Это таким-то образом устроенное существо, его «природа», «что» и «как» его бытия сами по себе метафизичны: animal (чувственность) и rationale (внечувственное).

Очерченный такими границами внутри метафизики, человек привязан к непонятому различию между сущим и бытием. Метафизически отчеканенный способ человеческого представления обнаруживает повсюду только метафизически устроенный мир. Метафизика присуща природе человека. Но что такое сама природа? Что такое сама метафизика? Кто такой, внутри этой природной метафизики, сам человек? Есть ли он простое Я, которое впервые по-настоящему утверждается в своем Я лишь через обращение к Ты, потому что существует в отношении Я к Ты?» Тезис Хайдеггера «Бытие - всегда бытие сущего» означает отношение сущего к бытию в смысле различения.

В связи с вопросом, касающимся различения бытия и сущего, здесь обсуждается вопрос забвения бытия, достаточно остро вставший в хайдеггеровском мышлении. Так Хайдеггер говорит: «Забвение бытия косвенно дает о себе знать тем, что человек рассматривает и обрабатывает всегда только сущее. Поскольку он при этом не может обойтись без какого-то представления о бытии, бытие истолковывается им просто как «наиболее общее» и поэтому всеобъемлющее среди сущего, или как творение бесконечного Сущего, или как создание некоего абсолютного субъекта. Вдобавок «бытие» исстари именуется «сущим», и наоборот, «сущее» - бытием, оба словно кружась в загадочной и еще не осмысленной подмене». Для Хайдеггера бытие и сущее требуют, чтобы их мыслили в различии.

Само же различение можно понимать в двух основных смыслах. Во-первых, оно возможно как разведение, разделение различаемого (действительно, ведь мы разделяем бытие и сущее, когда говорим об их различении: в этом случае, бытие дано как бы без сущего, и сущее - как бы без бытия). Но, поскольку бытие есть всегда бытие сущего, а сущее без бытия обращается в ничто, различая эти категории невозможно разводить их бесповоротно, что значит: различение приобретает смысл предполагающий в нем некое единство.

Таким образом, различение может, подобно тождеству, интерпретироваться в смысле связи или отношения, которое обусловливает вверенность и принадлежность бытия и сущего друг другу, говорит об их взаимопринадлежности, которая призвана обеспечить их осуществленность и действительность. И если тождество продуцирует момент самососредоточенности, а значит, обособления, то различие, оказывается напротив, показателем их взаимной направленности.

«Многозначность сущего» в интерпретации Хайдеггера интерпретируется в тезисе хайдеггеровской философии, который гласит, что бытие не есть определенного рода сущее, однако бытие - всегда бытие сущего, оно необходимо состоит в связи, отношении с сущим, и, постигается всегда из него и в нем, и обсуждается вопрос: что выступает условием направленности сущего на бытие, который находит свое разрешение в анализе различия и вариаций самого сущего.

Сущее в философии Хайдеггера представляется в основных модификациях как наличное, подручное, и присутствие (Dasein), представленное онтически и онтологически, в степени отношения присутствия и неприсутствие размерного к бытию, и может фундаментально классифицироваться по принципу субстанциальности и экзистенциальности. Хайдеггер при этом очевидно утверждает онтологический приоритет existentia (существования), как бытийного определения присутствия, над essentia (сущностью), поскольку освоение и схватывание сущности вообще возможно из существования и на его основе.

Однако приоритет не означает иерархического превосходства: сущность и существование в отношении онтической определенности каждой вещи - равноисходны. Значение своего рода «приоритета» может появляться только в смысле «образцовости» специфического сущего, способного открываться бытию и спрашивать о бытии, что вообще делает возможным продвижение к смыслу бытия. Такой «приоритет» отражается также и в структуре бытийного вопроса, в котором обнаруживается необходимость рассмотрения момента перехода от сущего к бытию, что ориентирует, прежде всего, на момент различения бытия и сущего, с которым связаны, по всей видимости, все сложности дохайдеггеровских постановок вопроса о бытии.

Проблема различения, таким образом, имеет характерное значение внутри проблематики, касающейся собственно сущего: если между сущим и бытием имеется онтологическое различие, то, появляясь на уровне сущего, оно должно приобретать онтический характер.

Хайдеггер указывает на априорное, первоначально, в смысле «того, что было прежде». При этом, он подчеркивает «универсальную значимость априори», в которой его толкование, исходящее из этимологии и показывающее априори как нечто предшествующее, по сути сохраняется, однако априори берется здесь уже не в смысле предшествующего в познании, также как и не в смысле предшествования в порядке бытия, но в смысле изначальности и постоянства основных характеристик сущего, взятого в себе. Таким образом, Хайдеггер производит своего рода возвращение к аристотелевскому to Ti nv sivai, предстающему, действительно, в виде «подлинного априори», в силу того, что открывает «то, чем вещь всегда уже заранее была».

Чтобы перейти от неаутентичного существования к аутентичному, человек должен вынести тяжелое испытание отчаяния и экзистенциальной тревоги, то есть тревоги человека, который столкнулся с границами своего существования со всеми вытекающими последствиями: смерть, ничто. Аналогично Кьеркегор называл ранее это «болезнью насмерть» или «смертельной болезнью».

В «аналитике здесь-бытия» (Daseinanalytik) мир также неотделим от человеческого сознания. Но, в отличие от феноменологии, Хайдеггер описывает мир, как он дан сознанию человека до любой рефлексии (не говоря уже о научном опыте). «Здесь-бытие» всегда чье-то, оно всегда конкретно и раскрыто со всеми своими «экзистенциалами» себе самому.

Первый из экзистенциалов - «бытие-в-мире» (In-der-Welt-sein). Он означает, что Dasein всегда конкретно и не может быть сведено к чистой мысли или субъективности. Человек немыслим без мира, с которым он соотносится, поэтому его «бытие-в-мире» существенно отличается от бытия камня или животного (они пребывают в мире иначе, чем человек). Соотнесенность человека с миром является прежде всего практической, заинтересованной, инструментальной. Повседневное «бытие-в-мире» изначально «сподручно».

«Сподручные» вещи, согласно Хайдеггеру, имеют для человека смысл, являясь его возможными действиями. Порядок вещей, существующий во «внутреннем мире» человека, представляет собой проекцию его возможностей. Мир есть поле деятельности Dasein, которое и придает предметам «внутреннего мира» смысл.

Пребывая в мире, Dasein не находится в пространстве, но структурирует пространственность мира. Так, например, очки, через которые человек смотрит на звезду, находятся в пространстве «заботы» куда дальше от него, чем сама звезда, имеющая смысл для него как поэта или астронома. Переживание смысловой дистанции, близости или удаленности предмета от сознания человека становится на место свойств объективно существующего пространства. Следствием этого становится то, что Dasein бестелесно, ибо тело есть лишь нечто сподручное, один из инструментов «здесь-бытия», которое само по себе не находится, «не имеет места» в пространстве.

Философия Хайдеггера основывается на противопоставлении существования как Vorhandensein (характеристика вещей) и как Dasein (для человеческих существ). Непереводимое слово Dasein обозначает модус существования, характерный для людей. Таким образом, философия Хайдеггера - это Daseinanalytik (анализ структуры Dasein). Человек - это не готовое бытие, человек становится тем, кого он из себя делает, не более того. Человек создает себя, выбирая то или иное, потому что он обладает свободой витального выбора, прежде всего он свободен выбрать аутентичную или неаутентичную форму существования. Неаутентичное существование - это модус человека, который живет под тиранией plebs (толпы, безликой массы). Аутентичное существование - это модус, в котором человек принимает ответственность за свое существование.

«Здесь-бытие» всегда открыто другим, так как человек рождается уже помещенным в мир, населенный другими людьми. Следующие два экзистенциала - «со-бытие» (Mitsein) и «со-здесь-бытие» (Mitdasein) определяют модусы «здесь-бытия»: «падение», «заброшенность» и «проект».

«Падение» - это экзистенциальный процесс самоотчуждения человека, потери собственной подлинности (аутентичности), растворения в «публичном» мире. Описывая безличность людей, погруженных в повседневность, Хайдеггер употребляет субстантивированное неопределенно-личное местоимение das Man. Подлинность и неподлинность являются результатами выбора каждого человека. Они присутствуют всегда, в любой цивилизации, меняются лишь формы их проявления.

«Заброшенность» - процесс созвучности мира и человека друг другу. Однажды человек осознает, что, независимо от собственных желания или воли, он оказывается помещенным в какой-то мир, где ему приходится жить. Это имеет важное психологическое значение, так как ощущения, чувства и настроения человека оказываются не просто индивидуальными эмоциональными проявлениями, а и знаками того, что имеется в самом мире. Мы веселы и печальны не только потому, что нам радостно или грустно, но и потому, что мы живем в таких мирах. Соответственно, переживая «заброшенность», человек открывает, что его бытие есть совокупность возможностей и что выбирать среди них должен он сам.

«Проект» - это экзистенциальный процесс «забегания вперед» самого себя, следующий за открытием своих возможностей. Таково «подлинное существование», свободно выбирающее себя независимо от каких-либо закономерностей внешнего мира, поскольку внешнего мира как такового для «здесь-бытия» нет.

Возможности выбора всегда уже имеют какой-то смысл, уже поняты, истолкованы человеком. Предметов, лишенных смысла, вообще не существует, а то, что наделено смыслом, понимается в терминах проектов, целей «здесь-бытия».

«Падение», «заброшенность» и «проект» являются как бы тремя ликами одного и того же феномена, которому Хайдеггер дал имя «забота» (Sorge). Отметим, что «бытие-в-мире», «здесь-бытие» и «забота» являются фактически различными наименованиями одной реальности - бытия человека. Однако «забота» характеризует его существование в целом.

Три варианта «заботы» связывались Хайдеггером с тремя измерениями времени. Так, будущему соответствует «проект», прошлому - «заброшенность» в мир и предоставленность самому себе, наконец, подлинность всегда озабочена настоящим.

Подлинное (аутентичное) существование начинается с «тревоги». Соответствующее немецкое слово Angst означает страх, однако М. Хайдеггер отличает его как онтологический страх от страха «онтического», обычного, обозначаемого термином Furcht. Обычный, неаутентичный человек страшится чего-то конкретного, ему известного, чаще всего угрожающего его здоровью, социальному престижу, материальному достатку, семейной жизни и т. п. Аутентичный человек начинается с тревоги, когда «здесь-бытие» начинает страшиться самого себя. Когда «здесь-бытие» полностью погружается в мир повседневности, отдает себя «диктатуре публичности», оно отворачивается от самого себя, бежит от собственных возможностей. Поэтому угроза исходит ниоткуда, пугает «ничто».

За счет этой тревоги «ничто» весь остальной мир теряет смысл. «Здесь-бытие» обнаруживает себя в полном одиночестве. Исчезает власть «публичности», распадаются все привычные основания, мир ощущается чуждым и небезопасным. Но вместе с тем «здесь-бытие» пробуждается к подлинному существованию, к ответственности за собственные деяния. Исходя из этого «здесь-бытие» открывается в своей уникальности и незавершенности как свободно проектирующее себя.

Кроме того, подлинное существование определяется Хайдеггером как «бытие-к-смерти». Завершенность, законченность становления означает и потерю себя. «Здесь-бытие» всегда «еще не», а с завершением его - «уже не». Поэтому бессмысленно говорить о смерти как «прекращении» (например, как о дожде), «свершении» (как о работе) или «исчезновении». «Бытие-к-смерти» означает, что смертность присуща самому «здесь-бытию», это его модус, в котором оно раскрывается в своей подлинности.

Идея сущего в его изначальных характеристиках вообще показывает способность этого сущего относиться к своему бытию. Выявление же структур, которые представлены в сущем как априорные, призвано открыть онтологическую определенность сущего и сделать доступным само бытие. Для Хайдеггера в этом смысле важна сосредоточенность на моменте образцовости: не всякому сущему реально доступен опыт бытия, хотя всякое сущее должно иметь, и имеет к нему отношение.



4. Понятие «Дазайн»

Слово das Dasein (одно из ключевых слов (понятий? терминов?) философии М. Хайдеггера, может быть, и в самом деле ключ к ней. Оно именует бытие человека. С первых страниц “Бытия и времени” Хайдеггер несколько раз специально оговаривает, что словом этим называется сущее, “которое мы сами всегда суть” (БВ, с. 7, ср. также сс. 11, 15, 41 [1] ). Оно, значит, прежде всего говорит что-то о человеке. Но, заметим сразу же, оно именует человеческое бытие, поскольку в нем в человеческом бытии (в его средоточии -- присутствует das Sein -- само бытие, поскольку в человеческом бытии усматривается путеводная нить к смыслу самого бытия. Поскольку, иначе -- и ближе к тексту -- говоря, экзистенциальная аналитика Dasein и образует фундамент фундаментальной онтологии -- основного философского замысла Хайдеггера [2] .

По меньшей мере сам труд “Бытие и время” представлен как аналитическое раскрытие -- почти подслушивание -- того, что с самого начала уже как будто говорит, подсказывает само это слово Dasein. Стало быть, от того, как мы поймем первые определения этого начала, этого за-мысла Хайдеггеровской мысли, будет зависеть и то, как мы поймем саму эту мысль во всех ее дальнейших путях, распутьях, поворотах и тупиках.

Почему же избрано именно это слово? Что хочет сказать Хайдеггер избранием этого слова? Что оно само хочет сказать и всегда уже говорит в немецкой речи, какими его подсказками хочет воспользоваться мысль? Как нам расслышать это слово, чтобы с самого начала верно понимать речь (текст) Хайдеггера? Есть ли в русском языке слово, говорящее (подсказывающее) то же, что и das Dasein в немецком? Что хотел нам, читателям, подсказать переводчик “Бытия и времени” В. В. Бибихин, передавая это философски отстраненное Хайдеггером, но вообще-то говоря, вполне обиходное слово немецкой речи русским словом присутствие, в котором вроде бы исчезло всякое особое указание на бытие человека? Задаваясь этими вопросами, я имею в виду далеко не только технические трудности перевода. И уж подавно речь не идет о теме какого-нибудь “хайдеггероведения”. Поставленные вопросы имеют для меня собственно философское значение, поскольку в том, что именуется у Хайдеггера словом Dasein, сосредоточивается замысел фундаментальной онтологии, а замысел этот представляется мне столь же поворотным в философии, сколь был в свое время замысел критической метафизики И. Канта [3] .

Отмечу несколько важнейших моментов, которые ставят это слово-понятие в центр философского внимания.

Хайдеггер приходит к Dasein на пути намечаемого им возвращения философии к ее собственному первоначалу, а именно -- к первому вопросу первой философии (конститутивному вопросу философии как таковой), к вопросу о бытии. Dasein и отмечает (именует) у Хайдеггера философски искомую точку поворота, -- ту “естественную” и ближайшую для нас точку (Da), которая лежит в начале пути к началам самого бытия (Sein). Причем, называя (определяя) так существо человека, вроде бы не приходится как-то дополнительно соотносить его с вопросом о бытии, обосновывать его онтологический смысл, -- оно само -- бытие человека -- уже и есть слово о бытии (Da-Sein). хайдеггер языковый экзистенциалистский

...