Особенности науки

Суждение - форма рационального познания, реализующаяся через связь понятий, т.е. оно фиксирует наличие или отсутствие у предметов определенных свойств, связей и отношений. В логике суждение записывается как «S есть P», где S выражает предмет мысли, а P - свойство предмета мысли. Например, в суждении «Воскресенье - выходной день» предметом мысли является воскресенье, а тем признаком, которым оно обладает - выходной. Одна из важнейших функций суждений - их способность выступать в качестве определений. В языке суждение выражается посредством предложения, следовательно, именно суждение является основной лексической единицей.

Умозаключение - форма рационального познания, отвечающая за «рост» знания, т.е. посредством умозаключения происходит переход от знания менее полного к знанию более полному и достоверному. Умозаключение представляет собой связь двух и более суждений. По форме умозаключения делятся на дедуктивные (наибольший вклад в их разработку внесли Аристотель и Декарт), индуктивные(велика роль Фр.Бэкона) и умозаключения по аналогии. Отличительная черта дедуктивных умозаключений - при соблюдении правил логики они дают достоверное, т.е. 100% знание, поэтому именно дедуктивные умозаключения лежат в фундаменте научного знания. Все законы, теоремы, аксиомы являются дедуктивными умозаключениями. Умозаключения индуктивные и по аналогии имеют вероятностный характер.

Разделение процесса познания на выделенные два уровня имеет относительный характер; в процессе реального мышления они диалектически взаимосвязаны. Это проявляется в том, что рациональное познание базируется на чувственном, а чувственное всегда определенным образом понятийно оформлено, т.е. несет в себе значительные элементы рационального знания.

Взаимосвязь чувственного и рационального проявляется также в том, что на обоих уровнях имеет место интуиция. Единство чувственного и рационального обусловлено преобразующе-практической деятельностью общественного человека, включенностью процесса познания в социокультурную динамику бытия.

Иррациональное постижение мира заключается в осуществлении таких познавательных актов, которые не сводятся к нормам строгого логического мышления и не имеют пока надежного научного объяснения. Например, интуиция как непосредственное (без анализа и обоснования) усмотрение чего-либо в качестве истинного, целесообразного, нравственно-доброго или прекрасного. Подобные интуитивные догадки и решения рассматриваются чаще всего в качестве итоговой фазы логического размышления, которое протекает в глубинах психики и поэтому не осознается нами.

20. Роль интуиции в научном познании. Специфика интуитивного знания

Процесс мышления не всегда осуществляется в развернутом и логически доказательном виде. Бывают случаи, когда человек чрезвычайно быстро, почти мгновенно схватывает сложную ситуацию и находит правильное решение. Порой в сокровенных глубинах души как бы наплывом возникают поражающие силой прозрения образы, которые намного обгоняют систематизированную мысль. Способность постижения истины путем прямого ее усмотрения, без обоснования с помощью дискурсии именуется интуицией. Интуицию издавна делят на две разновидности: чувственную и интеллектуальную.

Различные толкования интуиции в домарксистских или немарксистских философских и психологических учениях подчеркивают в феномене интуиции общий момент непосредственности в процессе познания, в отличие (или в противоположность) от опосредствованного характера логического мышления.

Опыт научного познания различных форм творчества показывает, что они не всегда осуществляются в развернутом, логически и фактически доказательном виде. «Все, что мы называем изобретением или открытием в высшем смысле, есть из ряда вон выходящее проявление, осуществление оригинального чувства истины, которое, давно развившись в тиши, неожиданно, с быстротой молнии ведет к плодотворному познанию». При этом сам процесс решения не осознается, а в сознании всплывает лишь его результат. Только задним числом, когда задача уже решена, ход ее решения может быть осознан и проанализирован.

Логика, дающая достоверность, есть орудие доказательства, интуиция же -- орудие изобретения.

Итак, идет ли речь об интуиции чувственной (предчувствие опасности, угадывание неискренности, благорасположения) или интеллектуальной (мгновенное решение практической, теоретической, художественной или политической задачи), об интуиции как предугадывающем прозрении, она всегда опирается на «осевший» в подсознании опыт: часто элементы опыта не осознаются, но активно функционируют в системе взаимоотношения субъекта и объективной реальности. В этом процессе имеет место подсознательное восприятие и запоминание: человек не может дать себе отчет, где и когда он по мельчайшим крупицам собрал тот опыт, который и послужил «стартовой площадкой» его интуиции, его творческого озарения. Важной особенностью интуиции как раз является способность подмечать закономерности, нечто существенное, наблюдая малозаметные формы их проявления. На качающуюся люстру Пизанского собора не один раз смотрели тысячи людей, но только

Галилей вывел из этого закон колебания маятника.

В чем же заключена эвристическая сила бессознательного? Прежде всего в том, что оно свободно от стереотипов, в нем наличествует больше степеней свободы образования ассоциативных связей, тогда как логическое мышление (прежде всего формально-логическое, а в определенной мере и диалектическое) подчинено исторически сложившимся, устоявшимся нормам, проторенным ходам мысли, хотя, разумеется, и логическому мышлению в его поисках истины свойственна определенная мера свободы.

Особым психологическим состоянием, на фоне которого проявляется интуиция, является творческое вдохновение. Вдохновение -- это трудно постижимое состояние «сознательной непосредственности», своего рода одержимость, интенсивное проявление чувств, волнение, интеллектуальный энтузиазм, способный предвосхищать итог мысленной работы, мгновенно пробегая и как бы перескакивая через отдельные ее звенья.

Следует, однако, подчеркнуть, что, как бы ни была велика сила воображения и интуитивного озарения, они никак не противостоят сознательным и рациональным актам в познании и творчестве. Все эти сущностные духовные силы человека действуют в единстве, и лишь в каждом конкретном акте творчества может преобладать то одно, то другое. Но понимание творческой активности человеческого духа было бы существенно неполным без рассмотрения проблемы творчества и личности.

21. Этика науки. Свобода научного творчества и нравственная ответственность ученых. Необходимость ценностно-смысловых ориентаций научного творчества

Этика науки может быть представлена в виде единства внутренней этики науки и внешней этики науки. Внутренняя этика науки регулирует взаимоотношения исследователей и виды деятельности учёного, которые сосредоточены внутри науки. Внешняя этика науки регулирует отношения учёных с их социальным окружением, а также виды деятельности учёных, которые направлены на это социальное окружение. Понятно, что непреодолимой грани между внутренней и внешней этикой науки нет. Поясним суть внутренней этики науки и внешней этики науки примерами.

Существенное место во внутренней этике науки занимает категория доверия, несомненно, являющаяся категорией этики. Речь идёт здесь, в частности, о том, что познавательные возможности каждого исследователя весьма ограничены. Так, например, ни один учёный - даже весьма критически настроенный - не может (в силу ограниченности его финансовых, временных и т.д. ресурсов) перепроверить все результаты, полученные его коллегами. Большинство из этих результатов он принимает без собственной их проверки. Иначе говоря, он доверяет другим членам научного сообщества, он доверяет научному сообществу в целом. Иными словами, критичность - атрибутная сторона науки - не исключает, а предполагает присутствие феномена доверия в профессиональной жизни научного сообщества. В свою очередь, доверие в науке завоёвывается и поддерживается профессиональной ответственностью исследователей за достоверность полученных ими результатов.

Внешнюю этику науки удобнее всего пояснить с помощью категории социальной ответственности учёного. В 1 - ую очередь при этом имеется в виду то обстоятельство, что и отдельный исследователь, и научное сообщество в целом несут ответственности за те последствия, к которым ведёт применение, использование их разработок. Конечно, ответственность за эти последствия лежит не только (и, зачастую, - не столько) на исследователях, но и на тех, кто непосредственно внедряет эти разработки (инженеры, конструкторы, технологи…), на тех, кто принимает решения об использовании этих разработок (бизнесмены, менеджеры, политики…), на тех, кто финансирует это использование и т.д. Далее, категория социальной ответственности науки указывает на то, что на научном сообществе лежит значительная доля ответственности за нынешнее состояние науки, за её успехи и провалы, за её сегодняшний «имидж», за её социальный престиж, за степень эффективности исполнения наукой её социокультурных функций. Научное сообщество получает изрядную долю ресурсов общества и должно постоянно доказывать свою социокультурную состоятельность.

Что касается противоречия между стремлением исследователя к достижению истины и требованиям этических норм, то это реальное противоречие. Действительно, можно представить себе некоего моралиста, безапелляционно дающего оценки действиям исследователя, одобряющего или порицающего от лица этики те или иные направления научных исследований. Либо можно представить себе учёного, терзаемого сомнениями, стоящего перед дилеммой: продолжать или не продолжать исследования, которое в будущем могут быть использованы во вред человеку. Вспомним, например, что на протяжении многих столетий, на основании религиозно - этических соображений запрещалось анатомировать трупы. В наши дни очень часто раздаются, опять - таки на основании требований этики, требования полного запрета испытаний на животных новых лекарственных препаратов и новых методов лечения. Здесь, конечно, есть проблемы. Но, по всей видимости, они не имеют простого решения.

Имеем в виду решение в форме запрета на указанные виды исследований и испытаний. Ёще одним примером, иллюстрирующим реальность противоречия между стремлением исследователей к постижению нового, к достижению истины и требованиям этики, является мораторий на исследования в области генетики (в связи с работами с рекомбинантной ДНК), объявленный в середине 70-х годов прошлого века группой ведущих специалистов по молекулярной биологии и генетики. Впервые в истории науки учёные по собственной инициативе, осознавая потенциальную опасность своих экспериментов, решили приостановить чрезвычайно интересные и перспективные исследования.

22. Понятие техники. Взаимосвязь науки и техники

Можно ли считать техникой каменный топор, трактор? Зачастую под техникой понимают приборы, механизмы, машины, которые облегчают человеку быт. Однако можно ли считать техникой компьютер, перенесенный в прошлое на 200 лет? В данном случае компьютер не будет считаться техникой без знания, как им пользоваться. Поэтому техника - это не только инструменты, приборы и машины, но также знания по их использованию. Следовательно, науку и технику связывает феномен знания. Не случайно наиболее бурное развитие науки в XVII веке связывают с необходимостью практического применения знания, с развитием производства.

Итак, в качестве техники выступают - знания, навыки, приемы, используемые в деятельности с орудиями труда, и сами орудия, вовлекаемые в деятельность человека. Согласно представлениям о технике, господствующей в сознании западного человека, техника не является таковой без деятельности человека. Любой предмет и техника как таковая проявляют свою сущность, лишь вступая во взаимоотношения со своей противоположностью. Для техники противоположностями являются природа и человек. Поэтому техника является промежуточным звеном между человеком и природой.

Пока при определении техники мы касались орудий, механизмов. Однако существует техника плавания, бега на лыжах, техника воспитания воли и т.д. То есть объектом использования техники может быть сам человек, его способности. Главное - необходимо знать действия, их последовательность для достижения определенной цели. При этом целью всегда является преобразование объекта, на который направлены действия, изменение его состояния, характеристик.

По-разному техника трактовалась в истории мысли. В марксистской традиции - как система искусственных органов общественного человека, составная часть производительных сил общества, их вещный элемент. По Хайдеггеру - как наша первооснова, сущностная характеристика человека, способ самореализации человечества. Рассматривая технику в узком смысле, ее трактуют как совокупность артефактов (т.е. искусственно созданных) для осуществления инженерной, преобразовательно-конструктивной деятельности. Существует достаточно много определений техники. Однако в них присутствует фундаментальное свойство техники - принцип преобразования.

Таким образом, технику можно определить как знания, навыки, приемы, необходимые для преобразования объектов природы, а также сами машины, инструменты, механизмы, вовлекаемые в деятельность человека.

Теперь мы можем определить наиболее существенное отличие науки и техники. Техника всегда направлена на практическое применение. Наука же возникла в Древней Греции как рациональный способ познания истины ради самой истины. И современная наука не может существовать без фундаментальных исследований.

23. Философское осмысление сущности и роли техники. Основные концепции

1. Теория трудового формирования человека в философии Ф.Энгельса.

Свою наиболее четкую и завершенную формулировку «орудийная» или, точнее, «трудовая теория» антропосоциогенеза получает, однако, у Ф. Энгельса в его работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Эту работу, написанную к середине 1876 г. и оставшуюся незаконченной, Ф. Энгельс начинает словами:

«Труд -- источник всякого богатства - утверждают политикоэкономы. Он действительно является таковым наряду с природой, доставляющей ему материал, который он превращает в богатство. Но он еще и нечто большее, чем это. Он -- первое основное условие всей человеческой жизни и, притом, в такой степени, что мы, в известном смысле, должны сказать: труд сделал самого человека» .

В связи с этим он считал, что «решающий шаг» на пути становления человека был осуществлен именно в переходе наших обезьяноподобных предков к прямохождению. Дело в том, что прямое хождение на двух ногах полностью освободило передние конечности от таких прежних их функций, как хватанье при лазаньи по деревьям и опоры при перемещении по земле и, тем самым, подготовила их к новым видам деятельности.

«...Решающий шаг был сделан, -- подчеркивает Ф.Энгельс, -- рука стала свободной и могла теперь усваивать себе все новые и новые сноровки, а приобретенная этим большая гибкость передавалась по наследству и возрастала от поколения к поколению».

Среди новых функций, приобретенных передними конечностями по мере их трансформации в человеческие руки, ведущими и определяющими со временем стали изготовление и применение орудий. Нет, конечно, сомнения и в том, что высшие человекообразные обезьяны (да и не только они) могут пользоваться тем или иным естественным предметом (например; камнем), в качестве орудия, т.е. в качестве средства достижения конкретных, вполне определенных целей (например, для разбивания ореха). Однако «ни одна обезьянья рука не изготовила когда-либо хотя бы самого грубого каменного ножа».

Подытоживая сказанное, можно с известной долей истины полагать, что труд создал человека. Однако, поскольку вместе с появлением этого последнего возникает «вдобавок новый элемент -- общество», то определенно можно сказать, что именно в труде «мы находим характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян...».

При этом под трудом следует, прежде всего, понимать орудийную деятельность в широком ее смысле, поскольку он не просто «начинается с изготовления орудий», но и есть, вместе с тем, процесс их применения. На основании всего сказанного можно сделать вывод об исключительно важной роли, которую сыграло орудие (техника) в деле становления человека и развития человеческого общества. Выражая суть данного вывода и перефразируя и обобщая приведенное выше франклиновское положение, некоторые авторы, как, например, П.К. Энгельмейер, склоняются к определению человека как технического животного.

2. Принцип органопроекции Эрнста Каппа.

Свой путь в философии Э. Капп (1808-1896) начал гегельянцем. Однако довольно рано он обнаруживает свою неудовлетворенность гегелевской философией и поэтому сначала переходит на позицию левогегелянцев, а затем именно с данной позиции он, подобно К.Марксу и почти одновременно с ним, предпринимает попытку материалистически перерабатывать учение Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770-1831)

Результатом его новых научных исканий и философских обобщений как раз и стала его работа «Основания философии техники».

Общим теоретическим источником или философским основанием данной работы Э. Каппа, несомненно, является антропологический материализм Л. Фейрбаха. Правда, сам Э.Капп полагает, что его исследования «помогают уяснить истину фейрбаховских слов, лежащих в основе всей антропологии: предмет человека -- не что иное, как само его предметное бытие».

Тем не менее, антропологический принцип, вокруг которого как бы «выкристаллизуется» вся фейербаховская философия, на самом деле, оказывается основным принципом всех размышлений Э.Каппа о технике и ее сущности. И действительно, в своей философской концепции техники он исходит из так называемого антропологического критерия, который провозглашает человека фактическим центром мироздания и, таким образом, объявляет его исходным пунктом и конечной целью, т.е. истинным предназначением всех свершений. Смысл этого критерия или принципа точно, по мнению Э.Каппа, передают знаменитые слова Протагора: «Человек -- мера всех вещей».

При этом необходимо особо подчеркнуть, что человека, который с антропологической точки зрения находится в центре мира, следует брать и понимать как неразрывное единство тела и сознания.

««Я» -- говорит Э.Капп, -- перестало быть символом для совокупности духовных отношений. Странный самообман закончился вместе с пониманием того, что телесный организм является ближайшей и самой подлинной частью «я»». И поэтому «только с достоверностью телесного существования, «я» вступает настоящим образом в сознание».

В связи с этим Э.Капп, отвергая односторонность картезианского «cogito», приходит к выводу, что не только «человек существует, ибо он мыслит», но и что он «мыслит, ибо существует». Долгое время психология и физиология были чуждыми друг другу, и теперь настало время, по его мнению, для их соединения или слияния «в один поток, ...в широкое русло антропологии, чтобы начать высшую фазу самосознания -- «физиологической психологии»».

3. Техника как освобождение человека от сил природы в философии К. Ясперса.

Несомненно, что в своих философских размышлениях о технике Карл Ясперс (1883-1969) находился, подобно другому основоположнику немецкого экзистенциализма М. Хайдеггеру, под определенным влиянием идей Ф. Дессауэра. Правда, в отличие от этих двух философов он предложил более конкретную, более «заземленную» технофилософскую концепцию, изложенную им, главным образом, в работе «Современная техника».

Данную свою работу К. Ясперс начинает с того, что подвергает принципиальной критике взгляд представителей классического немецкого идеализма - Фихте, Гегеля и Шеллинга, согласно которому они охарактеризовали свою эпоху как глубочайший поворот в истории, как новое, христианское, «осевое время». Данная историческая эпоха, как раз напротив, резко контрастирует, согласно его мнению, с «осевым временем», поскольку отличается своей катастрофичной нищетой «в области духовной жизни, человечности, любви и творческой энергии». И, тем не менее, современности есть чем гордиться. Ее величие как раз и заключается в успехах науки и техники. Однако именно этот предмет гордости современной эпохи и производит то «впечатление, будто самый дух втягивается в технический процесс, который подчиняет себе даже науку...».

В подтверждение этому можно, в частности, указать на явную ограниченность многих ученых-естественников и беспомощность стольких же техников, которые они демонстрируют вне своих специальных областей, а также и на скрытую неудовлетворенность, господствующую в «этом все более теряющем всякую человечность мире».

Техника рассматривается К.Ясперсом как совокупность тех действий, которые знающий человек совершает с целью господства над природой, т.е. ради того, чтобы придать своей жизни «такой облик, который позволил бы ему снять с себя бремя нужды и обрести нужную форму окружающей среды».

Ее состояние оставалось в течение тысячелетий стабильным, пока в конце XVIII столетия в ней, а через нее и во всей человеческой жизни, не произошел тот переворот, суть которого впервые был во всей полноте понят К. Марксом. Современная техника в корне меняет связь человека с природой: вместе с усилением господства человека над природой «возникает угроза того, что природа в свою очередь в неведомой ранее степени подчиняет себе человека».

Дело в том, что «под влиянием природы действующего в технических условиях человека природа становится подлинным его тираном».

Современная техника настолько изменила жизнь человека и окружающую его действительность, что превратила всю нашу планету «в единую фабрику». Она оторвала человека от его корней, обратила его в жителя Земли без родины, без традиций. При ее господстве сам дух оказывается сведенным к простой способности «обучаться и выполнять полезные функции». В результате всего этого наша эпоха преобразований, которая «носит прежде всего разрушительный характер», вынуждает человека либо пребывать «в состоянии глубокой неудовлетворенности собой», либо же отказаться «от самого себя, чтобы превратиться в функционирующую деталь машины...».

В обоих этих случаях он теряет свою индивидуальность, лишается своей подлинной сущности и, пребывая в постоянном внутреннем разладе с самим собой, вынужден поэтому всегда носить маску, которую должен менять «в зависимости от ситуации и от людей, с которыми он общается»,

В дальнейшем К. Ясперс конкретизирует свое понимание техники, определяя ее как средство, поскольку она возникает именно тогда, «когда для достижения цели вводятся промежуточные средства...». Она характеризуется как рассудком, так и властью. Техника покоится на деятельности рассудка и поэтому «является частью общей рационализации как таковой...». Но, с другой стороны, техника - это умение или «способность делать и обладать». И в качестве такового она есть применение силы природы против самой природы или, говоря иначе, она есть господство над природой, осуществляемое посредством самой природы.

В общей сложности он выделяет три различных оценки современной техники, которые можно было бы называть позитивной, негативной и нейтральной. Согласно первой, развиваемой Ф. Дессауэром и другими, оценке техника рассматривается как творческая способность человека, «который, подобно богу, открыл вечные идеи творения и осуществил их в виде второй природы...».

Поэтому техника по определению оказывается добрым началом, освобождающим человека из-под власти природы и превращающим его в ее властелина. Данной точке зрения противостоит вторая оценка техники, объявляющая ее порабощающей человека демонической силой. Так техника обращается в однозначное зло, которое со временем непременно приведет к разрушению не только природы, но и самого человека. И, наконец, третья оценка техники, в отличие от указанных двух крайних точек зрения, провозглашает ее нейтральной. Следовательно, техника сама по себе не является ни добром, ни злом. Хотя, конечно, она может быть использована как во благо, так и во вред. Все зависит от человека, который как раз и передает технике ее смысл.

Из всех трех указанных оценок техники К. Ясперс склоняется к третьей. Он пишет: «Одно, во всяком случае, очевидно: техника только средство, сама по себе она ни хороша и ни дурна. Все зависит от того, что может быть ею достигнуто; в качестве самостоятельной сущности -- это пустая сила, парализующий по своим конечным результатам триумф средств над целью. Может ли случиться, что техника, оторвавшись от смысла человеческой жизни, превратится в средство неистового безумия нелюдей..? Рассудок может сконструировать такую возможность, однако сознание нашей человеческой сущности будет вечно твердить: в целом это невозможно».

Так, К. Ясперс всецело уповает и полагается именно на осознание человеком своей собственной сущности, которое должно преградить путь «безумию нелюдей» могущих применять технику во зло и в конечном итоге победить его.

4. Техника как результат духа и природы человека в персонализме Николая Бердяева

Свои взгляды на предмет техники и на техническую цивилизацию Николай Александрович Бердяев (1874-1948) системно или концептуально излагает в своей статье «Человек и машина (Проблема социологиии и метафизики техники)», впервые опубликованной в 38-м номере журнала «Путь» (Париж, май 1933). В данной работе, утверждая, что «вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры», он считает, что в XX веке «маловерия» (поскольку он отмечен ослаблением не только традиционной религиозной веры, но и даже «гуманистической веры XIX века») единственно сильной верой «остается вера в технику, в ее мощь и ее бесконечное развитие». Поэтому неслучайно, что проблема техники не просто привлекает внимание, но и сильно тревожит христианское сознание.

В своей исторической судьбе, которая, как отмечали еще Ф. Ницше и О. Шпенглер, всегда трагична, человек проходит, согласно Н.А. Бердяеву, ряд стадий, на первой из которых он выступал еще рабом природы, но все же нашел в себе силу и мужество вести героическую борьбу за свою независимость, за свое освобождение. Затем «он создал культуру, государство, национальные единства, классы», но тут же впал в рабскую зависимость от всех этих структур. В настоящее время человек вступает в новый период своего существования, в котором он создает организованное общество и технику и пытается овладеть иррациональными социальными силами. Однако вместо этого он сам «становится рабом организованного общества и техники, рабом машины, в которую превращено общество и незаметно превращается человек».

И, в который уже раз, снова перед человеком встает и становится актуальной проблема его освобождения. Данная проблема теперь может быть успешно и окончательно решена лишь тем «сознанием, которое поставит человека выше природы и общества...».

Следовательно, «путь окончательного освобождения человека и окончательного осуществления его призвания есть путь к царству Божию, которое есть не только царство небесное, но царство преображенной земли, преображенного космоса».

Именно так, т.е. на чисто религиозной (а точнее сказать -- христианской) почве Н.А. Бердяев предлагает решать проблемы технической эпохи, все трудности технической формы (этапа) существования и развития человечества в своей, не отличающейся особой оригинальностью, технофилософской концепции.

5. Техника как результат символической деятельности мозга в философии Льюиса Мэмфорда.

Американский историк и философ техники Льюис Мэмфорд (1895-1988) еще в своей статье «Драма машин» (1930) полагал, что для лучшего и более глубокого понимания сущности техники необходимо исследовать не только и не столько материально-практические, сколько психологические ее истоки. Дело заключается, как он отмечал позднее, в том, что «механизация поведения людей в древних ритуалах значительно предшествовала механизации орудий труда».

Основным и всецелевым орудием, которым, согласно его точке зрения, обладал древнейший человек, является его собственное движимое умом тело. При этом именно «благодаря чрезмерно развитому, постоянно активному мозгу, человек обладал большей умственной энергией, чем ему необходимо для выживания на чисто животном уровне».

В свете сказанного делается вывод, в соответствии с которым орудийная техника как часть биотехники могла развиваться только по тем стандартизированным образцам и по тому порядку, которые проистекали скорее «из форм ритуала, песни, танца», нежели «из производства орудий». В итоге Л. Мэмфорд приходит к необходимости рассматривать человека и определять его главным образом как использующего ум, производящего символы, самосовершенствующего животного.

Размещено на Allbest.ru