Философско-исторические идеи российского политического консерватизма XIX – начала ХХ в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

Философско-исторические идеи российского политического консерватизма XIX - начала ХХ в.

Специальность 09.00.03 - история философии

Тяпин Игорь Никифорович

Санкт-Петербург, 2009

Работа выполнена на кафедре истории русской философии ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Научный консультант: доктор философских наук, профессор Осипов Игорь Дмитриевич

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Арефьев Михаил Анатольевич

доктор философских наук, профессор Безлепкин Николай Иванович

доктор исторических наук, профессор Погодин Сергей Николаевич

Ведущая организация: Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена

Защита состоится «___»_________20__ года в ___ часов на заседании Совета Д 212.232.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд.___.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «____»_________20__ г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент А. Б. Рукавишников

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность исследования. Социально-философское наследие российского консерватизма в настоящее время стало одной из популярных тем историко-философских исследований. Причины данного интереса определяются особенностями политической эволюции современной России (сложности в реализации демократической модели, исчерпание потенциала либеральных программ при одновременном кризисе социалистической идеологии, консервативное отклонение маятника современной российской политики и т.д.), а также богатством и глубиной консервативной мысли. Однако обращение лишь к статике социального бытия не исчерпывает проблемы конструирования консервативной теории общества. Достижение полноты исследования невозможно без выявления представлений консервативных мыслителей об историческом процессе, тем более что в составе печатных трудов российских консерваторов огромное место занимает осмысление исторического опыта России и человечества. Для консерватизма, с его поиском социального идеала в прошлом, вообще характерно тяготение не столько к исторической науке, сколько именно к философии истории, где можно обратиться к вневременным, метафизическим основам общественно-исторического процесса. Одновременно в российской консервативной мысли ярко проявилось типичное, по мнению Ю.В. Перова, для отечественной интеллектуальной традиции стремление превратить всякие рассуждения о всечеловеческой истории в способ обретения национального исторического самосознания .

Консерватизм является сложным, многомерным и непрерывно меняющимся социальным феноменом, представленным в нескольких аспектах. Во-первых, его можно рассматривать как совокупность психических качеств индивида. Во-вторых, этим понятием обозначают культурные течения, опирающиеся на идею преемственности в социальной и культурной жизни; В-третьих, консерватизм понимается как теоретически оформленное общественно-политическое движение, сознательно выступающее против революционных изменений общественно-политического устройства, недоверчиво относящееся к народным движениям и при этом стремящееся к философскому осмыслению социальных процессов. Данное понятийное разнообразие отражает как сложность, многомерность феномена консерватизма, так и социальный динамизм, вызывающий необходимость адаптации консерватизма к определенным социально-политическим реалиям. Консерватизм - это сложный сплав, соединяющий не только общие, но и национально-специфические и свойственные его отдельным направлениям признаки. Он формируется под влиянием исторической ситуации, социально-экономических факторов, присущих какой-либо стране, каждый раз выступая конкретным срезом общественного сознания, в т.ч. исторического. Указанное обстоятельство актуализирует изучение конкретных разновидностей консерватизма, что крайне значимо в современной России, переживающей серьезный и достаточно затяжной кризис идентичности. По мнению Ю.Н. Солонина, консерватизм есть «выражение необходимости сдвига к более адекватному строю всего уклада жизни, культурному образу и духовному самочувствию России» .

В рамках сложившейся в последние годы традиции научного определения национальных признаков консерватизма автор диссертации выделяет следующие сущностные черты российского политического консерватизма:

- традиционализм, особенно в политической сфере, что выражается в убеждении о необходимости сохранения самодержавно-монархического строя, при допущении крайне ограниченных политических реформ, способствующих его оздоровлению и укреплению, но не изменению. При этом для консерватизма в России характерно противопоставление самодержавия абсолютизму, а также убеждение в том, что культурное влияние Западной цивилизации в Новое время представляет основную угрозу для всех сторон российской самобытности;

- приверженность, исходя из объективно-идеалистической трактовки вопроса о субстанции, концепции сверхъестественного происхождения высшей государственной власти и убеждению в ограниченности, прерывности материального и духовного социально-антропологического прогресса;

- восприятие социального бытия как одного из проявлений установленного свыше порядка Вселенной, соединившего, с одной стороны, единство и целостность, с другой, - многообразие и противоречивость, в категориях религиозной диалектики (добро и зло, порок и добродетель), что стало следствием сохранения связи с метафизикой русского православия;

- социальный органицизм, особенность которого состоит в осознании специфики духовной составляющей социального бытия и трактовке социально-биологических законов в рамках принципов креационизма и провиденциализма;

- приверженность ортодоксальному православию как учению и как необходимой, но производной от государства, общественно-политической силе; неприятие, как отмечает А.Ф. Замалеев, политики секуляризма применительно к российской монархии ни в какой форме ;

- соединение принципов социального иерархизма и корпоративности на основе трактуемых в качестве общих, надсословных идеалов и ценностей, а также не противостоящей самобытности национальной идеи;

- неприятие либеральной и, в несколько меньшей степени, социалистической теории и практики;

- признание религиозно-национальной исключительности русского народа, когда критическое восприятие практики распространения ценностей других культур в российской социальной системе соединяется с положительным отношением к проникновению русской культуры в среду других народов.

Исходя из вышеуказанного, объектом данного исследования становятся те теоретики российского консерватизма, относящиеся к разным периодам его эволюции, печатное и архивное наследие которых позволяет говорить о наличии в составе их мировоззрения достаточно стройных и полных представлений философского уровня о мировой и российской истории. К их числу отнесены Н.М. Карамзин, С.С. Уваров, М.Н. Катков, Д.И. Иловайский, К.П. Победоносцев, К.Н. Леонтьев, Л.А. Тихомиров (впрочем, в связи с необходимостью определения истоков формирования и эволюции философии истории российского консерватизма имеют место отдельные обращения к фигурам и наследию ряда других консервативных деятелей).

Цель исследования состоит в реконструкции взглядов основных теоретиков консерватизма в России на ход общественно-исторического процесса и определении характерных особенностей «модели истории» российского консерватизма.

Хронологическими рамками исследования являются XIX - начало ХХ в. Указанные временные границы выбраны по следующим соображениям. Нижняя временная граница обусловлена тем, что именно к началу XIX в. формируются основные положения социально-философской доктрины российского консерватизма, в составе которой начинает развиваться философско-историческая составляющая. Верхняя граница, по существу - 1917 г., определяется тем, что такие обстоятельства, как крах самодержавной монархии, радикальное изменение политического строя и социальной среды (Советская Россия или эмиграция) не могли не оказать существенного влияния на все основные положения консервативного учения об обществе, способствуя их переосмыслению.

Достижение поставленной цели видится через решение следующих вопросов:

- выявление теоретических истоков, внутренних и внешних детерминаций философско-исторического учения российского консерватизма;

- определение сущности трактовки российскими консерваторами основных вопросов философии истории путем реконструкции и изложения отдельных концепций, а затем обнаружения их общих черт;

- выделение аксиологических характеристик философии истории российского консерватизма;

- раскрытие связи философии истории с другими элементами консервативного учения о бытии, человеке и обществе, значения философско-исторической составляющей в составе консервативной социальной доктрины;

- рассмотрение эволюции философско-исторического учения российского консерватизма через сопоставление отдельных концепций, относящихся к разным этапам его существования, и учет их связи с внешней материальной и духовной реальностью;

- осмысление сходства и специфики философии истории российского консерватизма в соотношении с философско-историческими построениями западноевропейского консерватизма, а также основных направлений отечественной мысли.

Теоретико-методологическим основанием работы является диалектико-исторический подход. Диссертация выстраивается на основе генетического и концептуального анализа работ отечественных и зарубежных консервативных мыслителей. Использован значительный объем источников и опубликованных трудов из области мировой и отечественной философии, а также социально-гуманитарных наук, принадлежащих к различным научным школам и направлениям, концепциям и мировоззрениям. Сложность и многоаспектность анализа консерватизма как философско-исторического учения обусловили применение системного подхода и метода философской реконструкции и интерпретации. Анализ философско-исторических идей отдельных представителей российского консерватизма осуществлен на основе компаративистского подхода.

Состояние исследования проблемы. При всей обширности литературы, обращенной к теме консерватизма, основная ее часть связана с рассмотрением его политической практики. В части же работ, направленных на исследование консервативной теории, явно превалируют публикации, посвященные собственно идеологическим вопросам, но не философско-мировоззренческим сторонам консервативного идейного наследия.

В силу того, что в монархической России охранительный консерватизм был основной частью официальной идеологии, исследования его с научно-философской точки зрения были затруднительны. Впрочем, уже в тот период выделились два основных подхода к данному феномену: апологетический (например, Н.К. Шильдер) и либерально-критический (А.Н. Пыпин, А.А. Корнилов). консерватизм философия аксиологический

Традиционной чертой советской библиографии на протяжении предшествующих «перестройке» лет было однозначно негативное отношение к консерватизму. Внешние по отношению к общественным дисциплинам факторы препятствовали не только объективности, но и достижению глубины, детальности исследования, так что в течение длительного времени проблема консервативного идейного наследия развивалась в рамках более широких тем (внутренней политики самодержавия, развития отечественной литературы и др.). Лишь с 1960-70-х гг. (во многом как реакция на исследование российского консерватизма на Западе) появляются работы П.А. Зайончковского, Ю.Б. Соловьева, В.А. Китаева, Л.Г. Захаровой, В.А. Твардовской, посвященных исследованию деятельности и, отчасти, взглядов отдельных представителей российского консерватизма, но не рассмотрению консерватизма в России как теоретического направления в целом. Почти отсутствовала связь между исследованием российского и зарубежного консерватизма.

Ситуация существенно изменилась в связи со сменой идеологических и научных приоритетов. С рубежа 1980-х - 90-х гг. стала стремительно реализовываться естественная потребность научного сообщества в преодолении очевидной диспропорции в изучении общественно-политической мысли, что усиливалось отторжением коммунистической идеологии и сломом советской системы. Следствием стало появление множества работ, посвященных исследованию мирового консерватизма, определению его сущности и типологизации . На этой основе стал более глубоко осмысливаться феномен консерватизма российского. Впрочем, говоря об академических исследованиях последних полутора десятилетий, приходится признать, что в этом потоке по-прежнему преобладают труды, посвященные конкретным персоналиям, ключевым фигурам консерватизма, хотя на основе их судеб некоторыми исследователями (А.Ю. Полуновым, Е.В. Тимошиной, Н.И. Павленко, М.Н. Лукьяновым) делаются попытки очертить контуры феномена отечественного консерватизма на всем пути его исторического развития. Посвященные российским консерваторам работы очень неоднородны по своим академическим достоинствам, степени проработки источников и знанию библиографии проблемы; они созданы в рамках совершенно разных идеологических парадигм и в большей степени посвящены анализу консерватизма конца XIX - начала ХХ в., в то время как взгляды российских консерваторов ранних поколений оказываются несколько расплывчаты. В целом, как пишет А.Ю. Минаков, с фактической стороны общая картина эволюции консерватизма в России от М.М. Щербатова до правых монархистов начала ХХ в. в основном воссоздана, и «наступил момент, когда назрел переход от создания «исторических портретов» на уровень обобщений» .

В этом направлении в последние годы сделан ряд существенных шагов.

Так, освоение трудов видных западных исследователей (К. Манхейма, С. Хантингтона, Д. Ливена, К. Гирца и др.) дало возможность определить характерные черты консерватизма, отделить понятия консерватизма и традиционализма (под которым понимается нерефлексивная составляющая консерватизма, тенденция к сохранению старых образцов, вегетативных способов жизни) . Проведение ряда дискуссий и «круглых столов» позволило уточнить причины возникновения консерватизма в России, выявить специфику его отдельных направлений . Этой же цели служит деятельность ряда центров и сообществ по изучению консерватизма: Центра по изучению консерватизма при факультете философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета (руководитель - Ю.Н. Солонин), Центра исследований по консерватизму при Пермском государственном университете (руководитель - П.Ю. Рахшмир), исследовательских центров государственных университетов Самары, Воронежа, Ростова-на-Дону, результаты которой нашли отражение во множестве публикаций.

В числе отдельных исследований, так или иначе ставящих проблему российского консерватизма в теоретико-философской плоскости, прежде всего, необходимо отметить работы О.В. Кишенковой, В.А. Гусева, Л.П. Костыри, С.Т. Кармизовой, А.Н. Мочкина, С.Н. Архипова, С.М. Сергеева, Г.П. Монастырских и, в особенности, Г.И. Мусихина , А.В. Репникова , Э.А. Попова . Некоторыми исследователями были определены философские истоки консерватизма в русской мысли Средневековья и начала Нового времени . Важной темой стало формирование консервативной картины мира и социума в борьбе различных течений складывающегося российского консерватизма - от православно-монархического до масонско-космополитического, а также ее дальнейшая эволюция .

Важным явлением стал выход ряда работ, главной целью которых выступает рассмотрение тех моментов социальной теории российского консерватизма, которые оказывают влияние на восприятие исторического процесса. Исследователей особенно привлекает проблема методологии социального познания, где главным сюжетом выступает феномен консервативного антирационализма (работы А.В. Деникина, С.Н. Малявина), в меньшей степени трактовка консервативными теоретиками вопроса о месте и роли личности в обществе (Н.В. Честнейшин) и связанная с философской проблемой смысла истории тема социальной аксиологии консерватизма, в т.ч. консервативное толкование национальной идеи (А.С. Карцов, Н.А. Чиркова, Ю.И. Сохряков, Д.В. Ермашов, А.А. Ширинянц и др.). Однако у названных авторов имеет место лишь косвенное рассмотрение проблематики философии истории. Исключением является работа С.Н. Пушкина , наиболее ценной стороной которой можно считать выявление и анализ проблемы соединения линейного и циклического подходов в понимании консервативными теоретиками направления исторического процесса. Однако подбор персоналий «консерваторов» вызывает серьезные сомнения, а заключительные выводы по характеристике консервативной историософии смешиваются с перечислением черт социально-политической доктрины консерватизма.

Следствием такого состояния библиографии стало то, что тема философско-исторических воззрений консерваторов (исключая конкретно-историографическое рассмотрение работ Н.М. Карамзина) оказалась мало затронута в обобщающих работах по теории и философии истории в России вплоть до настоящего времени. Впрочем, рассмотрение истоков отечественной консервативной традиции либо тех проблем русской философско-исторической мысли, которые представляют значимость для консервативного мировоззрения, в разное время было осуществлено Л.Н. Хмылевым, В.С. Никоненко, М.С. Вершининым, С.Н. Малявиным, А.В. Малиновым, А.М. Песковым, особенно, Л.И. Новиковой и И.Н. Сиземской . Немаловажное значение также имеют работы Ю.В. Перова, Г.Ф. Сунягина, К.С. Пигрова, Е.М. Сергейчик, в которых в контексте общих вопросов философско-исторического познания рассматривается проблема исторических и национально-культурных характеристик философии истории, ее функциональной значимости как аспекта национального самосознания.

Не представляется возможным утверждать, что общие очертания философии истории российского консерватизма складываются из совокупности работ, посвященных его отдельным представителям. По степени разработанности интересующей проблематики мыслителей, фигурирующих в качестве основных персоналий настоящего исследования, можно разбить на три группы.

К первой группе можно отнести мыслителей, чьи идеи, связанные с кругом традиционных вопросов философии истории, затрагивались в исследованиях достаточно часто.

Осмысление исторического мировоззрения Н.М. Карамзина стало возможным благодаря тому, что еще в XIX в. оформилась традиция здоровой критики его концепции, признания ее цельности и философской глубины. Выход в 1980-е гг. трудов Н.Я. Эйдельмана, Е.И. Осетрова, В.Э Вацуро, Ю.М. Лотмана, сборника, посвященного проблемам историзма в русской литературе рубежа веков (со статьями Н.Д. Кочетковой, Л.Н. Лузяниной, Г.П. Макогоненко и др.) , имел основным результатом определение соотношения концепции Карамзина и философии истории немецкого и французского Просвещения, в частности, темы диалектической связи национального и общечеловеческого в историческом развитии отдельных народов. Анализ современных оценок карамзинского наследия позволяет прийти к выводу о столкновении двух точек зрения, первая из которых состоит в констатации противоречивости позиции Карамзина как историка и мыслителя, мифологичности его концепции (В.К. Кантор, Б.Н. Бессонов, Ю.С. Пивоваров), а вторая - в убеждении о цельности его мировоззрения и вкладе в формирование Русской идеи (А.В. Гулыга, А.В. Баклова, А.Н. Сахаров, отчасти И.З. Серман, Ю.А. Филатова).

Успешная реконструкция философско-исторических воззрений К.Н. Леонтьева (хотя по-прежнему требуют обращения такие вопросы, как периодизация общественно-исторического процесса, методология исследования, аксиологические основы концепции) изначально была обусловлена критическим интересом к его идеям со стороны философии «нового религиозного сознания», а позже некоторых зарубежных авторов, изображавших Леонтьева крупной фигурой самобытной философско-исторической мысли . В среде отечественных исследователей явный поворот в сторону рассмотрения Леонтьева как мыслителя, обладавшего способностью исторического предвидения, наметился к началу 1990-х гг . Публикации К.М Долгова, А.М. Салмина, С.И. Бажова, А.И. Абрамова, Д.М. Володихина характеризуются признанием актуальности творчества Леонтьева, особенно по проблеме цивилизационного развития России. Влиянию на Леонтьева социально-философских идей представителей различных направлений мировой и отечественной мысли посвящены исследования И.А. Немцева, Е.С. Гревцовой, Е.Н. Базуриной, С.В. Хатунцева. В работе Н.В. Дамье показан законченный диалектизм леонтьевской философии истории, представляющей развитие общества как результат борьбы «божественных» и «демонических» сил . Рассмотрение социального органицизма и воинствующего антилиберализма в качестве методологических основ трактовки Леонтьевым хода исторического развития нашло выражение в работах С.Н. Пушкина, Б.А. Кольцова, И.Г. Шестаковой. Благодаря А.А. Коковкиной, Д.А. Филину и, особенно, М.Б. Воскресенской на новую ступень вышло исследование этико-эстетических основ его философско-исторической концепции.

Вторую группу составляют консервативные теоретики, в исследовании философско-исторического наследия которых сделаны лишь первые шаги.

Поверхностность и фрагментарность обращения к философско-историческим взглядам С.С. Уварова, а также почти полное отсутствие вычленения его исторических взглядов из политических заставляет обратиться к проблеме сущности и эволюции такой основы философско-исторических воззрений мыслителя, как представления об идеале общественного устройства. Сформулированную А.Н. Пыпиным и А.А. Корниловым точку зрения, состоящую в утверждении о переходе Уварова на позиции официального консерватизма из карьерных соображений и отсутствии у него выраженного понимания хода общественного развития в советское время принимали А.Г. Дементьев, О.В. Орлик, Я.А. Гордин. Мнение об «изначальной консервативности» социального мировоззрения Уварова получило обоснование в работах С.Н. Дурылина, В.В. Пугачева. Ряд обзоров теоретико-исторических взглядов Уварова, осуществленный М.А. Алпатовым , Н. Рязановским, Ц.Х. Виттекер, Н.А. Зверевой, позволил осветить такие вопросы, как представления мыслителя о формах исторического развития, этапах и направленности общественно-исторического процесса, наконец, его влиянии на историческую концепцию славянофилов. Анализ истоков исторических взглядов Уварова во французской и германской консервативной мысли осуществлен М.И. Дегтяревой и А.Л. Зориным. Вопрос о значении уваровской доктрины для философии российской истории затронут О.А. Ивановым, Т.А. Володиной.

Недостаточное внимание к философским аспектам наследия Д.И. Иловайского вызвано не только его основным статусом как ученого и автора многочисленных учебников, но и тем обстоятельством, что внимание исследователей было сосредоточено исключительно на его представлениях об отечественной истории вне контекста мировой. Кроме того, изначально резкий характер полемики вокруг его сочинений затруднял их объективную оценку. В советской науке концепция Д.И. Иловайского обычно представлялась как механическая компиляция идей официальной народности Н.Г. Устрялова, Н.М. Карамзина, М.П. Погодина, государственной школы и славянофилов . Впрочем, Э.В. Колосовой был дан достаточно систематизированный обзор представлений Иловайского по ряду концептуально-теоретических аспектов его исторического понимания. Работы последнего времени представляют собой отказ от крайностей предшествовавшей традиции, однако абсолютная концептуальная отсталость наследия Иловайского сомнению в них, как правило, не подвергается, хотя встречаются и примеры противоположного отношения (например, статьи А.Н. Шаханова), опирающегося на непосредственный анализ его философско-исторической публицистики. Самой же значительной работой оказывается монография Л.В. Чекурина, в которой дана характеристика концепции Иловайского как объективно-идеалистической и эволюционистской, подмечена противоречивость его трактовки проблемы закономерностей исторического процесса .

Многие концептуальные идеи философии истории Л.А. Тихомирова не рассмотрены глубоко, поскольку долгое время предметом исследования являлись лишь его политические взгляды. В последние годы А.В. Проблудниковым, К.Ф. Шацилло, М.Ю. Понежиным обоснованы глубина, научность и оригинальность социальной философии Тихомирова. Проблема идейного воздействия на Тихомирова предшественников по консервативному лагерю, особенно К.Н. Леонтьева и К.П. Победоносцева, затрагивалась О.А. Милевским, Ю.Ю. Булычевым, М.В. Хлебниковым, А.Р. Ефименко. Е.А. Тимохова рассмотрела точку зрения Тихомирова по вопросам о закономерностях общественно-исторического развития, роли личности в истории, значении революций. М.Ю. Лачаева осуществила попытку теоретического анализа концепции российской истории Тихомирова на основе выделения философских оснований его учения об обществе. Наконец, рассмотрение философии истории Л.А. Тихомирова в значении философии культуры стало одним из вопросов работы С.В. Посадского, который вычленил основную идею философско-исторической концепции Тихомирова, состоящую в том, что исторический универсум образован раскрытием двух антагонистических религиозно-философских миросозерцаний .

Третью группу составляют те представители российской консервативной мысли, чьи философско-исторические идеи напрямую вообще не подвергались исследованию.

В случае с М.Н. Катковым исходной проблемой является отсутствие его восприятия как мыслителя, основы мировоззрения которого сохранялись почти в неизменности на протяжении всей его жизни. Так, нигилистический подход к наследию Каткова в среде либеральной критики рубежа XIX - ХХ вв. (Р.И. Сементковский, К.К. Арсеньев и др.) сохранился в редких работах советского времени, напрямую затрагивавших его социальное мировоззрение . По-настоящему философская сторона мировоззрения Каткова впервые стала объектом исследования зарубежных авторов: Б. Яковенко, М. Катца. Последние годы характеризуются возрастанием интереса к социально-философским взглядам Каткова таких исследователей, как Н.В. Полякова, Г.Н. Лебедева, А.Л. Брутян, Е.В. Маркелов, А.В. Новиков, Е.В. Деревягина, А.А. Ширинянц. Важнейшими результатами можно считать выявление влияния на Каткова западноевропейской и, отчасти, российской консервативной мысли, а также анализ его теории социального прогресса как истории национальных государств. Однако реконструкция и осмысление философско-исторической концепции Каткова отсутствуют, несмотря на то, что его обширная публицистика дает богатый материал для подобной работы.

Неразработанность темы философии истории К.П. Победоносцева объясняется тем, что до середины XX в. работы о нем являлись по большей части не исследованиями, а апологетическими сочинениями или, напротив, памфлетами. Советские историки вообще не ставили целью исследовать истоки и сущность мировоззрения Победоносцева. Среди зарубежных исследований выделяются работы Р. Бирнса, довольно тщательно рассмотревшего различные аспекты социального миропонимания обер-прокурора, а также Э. Тадена, который отметил главенство в мировоззрении Победоносцева принципа историчности . В последние годы А.Ю. Полунов, И.А. Иванников, Е.В. Тимошина, Ю.Г. Степанов, А.Л. Соловьев, Н.Е. Исхакова, В.А. Гусев рассмотрели широкий спектр вопросов, связанных с мировоззрением Победоносцева. Следует также выделить работу А.И. Пешкова, в которой рассмотрена проблема репрезентативности произведений Победоносцева как источника исследования его мировоззрения, а также охарактеризованы отдельные аспекты его методологических представлений .

Таким образом, можно прийти к выводу о незначительной исследованности философско-исторических идей российского консерватизма XIX - начала ХХ в., крайней неоднородности в обращении к его отдельным представителям, недостаточности компаративизма, и как следствие, отсутствии системного анализа философско-исторического наследия консерватизма в России. Вместе с тем вполне удовлетворительно исследованы многие стороны мировоззрения консервативных теоретиков (например, общественные идеалы и ценности, место человека в обществе, методология социального познания), которые оказывают существенное воздействие на характер и содержание их философско-исторических представлений. Используя эти достижения, автор надеется достичь поставленных исследовательских целей.

Источниковая база исследования. В связи с недостаточной разработанностью темы, при подготовке диссертации были широко привлечены материалы первоисточников. Кроме изданных сочинений представителей консервативной мысли в работе использованы как опубликованные, так и рукописные (хранящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации, Государственного литературного музея, Российского государственного архива литературы и искусства, отдела письменных источников Государственного исторического музея, отдела рукописей Российской государственной библиотеки) источники двух видов: черновики сочинений и частная переписка. Некоторые публикации и документы впервые введены в научный оборот.

Научная новизна диссертации состоит в следующем:

- впервые осуществлены реконструкция и концептуальный анализ содержания и эволюции философии истории российского консерватизма на протяжении XIX - начала XX в. на основе точного определения черт российского консерватизма как философско-политического течения;

- в круг исследования вовлечены новые фигуры, ранее практически никогда не рассматривавшиеся в качестве представителей философско-исторической мысли;

- расширена источниковая база изучения российской философско-исторической мысли консервативной ориентации;

- выявлены идейно-теоретические и социокультурные основания философии истории российского консерватизма;

- исследованы основные идеи философии истории российского консерватизма в их связи с другими сторонами консервативного теоретического мировоззрения;

- осуществлен сравнительный анализ философско-исторических построений европейского и российского консерватизма;

- предпринята характеристика философии истории российского консерватизма как одного из течений отечественной философско-исторической мысли, дана оценка востребованности ее идей в современной философии.

Практическая значимость диссертации. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в исследовательской работе, а также в учебно-педагогической практике, при составлении учебников и пособий, для чтения лекций и проведения семинарских занятий по курсам истории философской и политической мысли.

Положения, выносимые на защиту:

- философско-исторические построения российского консерватизма XIX - начала ХХ в. обладают некоторыми признаками самостоятельного течения философии истории: предметом (эволюция государственности и национального самосознания), методологией (синтез принципов научной и вненаучной рациональности), традицией (несколько поколений мыслителей, в учениях которых обнаруживается очевидная преемственность);

- появление философско-исторической проблематики в составе социальной доктрины российского консерватизма стало результатом переплетения процессов осмысления консервативными теоретиками политической и духовной эволюции человечества и складывания в России рефлексивного исторического самосознания;

- философия истории российского консерватизма представляет собой разновидность историософии в рамках системы объективного идеализма; в ней осуществлен синтез наследия западноевропейской (преимущественно консервативной и романтической) философии с социальными теориями средневековой Руси, а также различными, главным образом идеалистическими, течениями отечественной мысли Нового времени;

- философско-исторические воззрения российских консерваторов напрямую связаны с их нравственными и политическими идеалами, однако не сводятся исключительно к оправданию современного им социального устройства;

- ключевым элементом схемы общественно-исторического процесса, представленной российским консерватизмом, является идея единства глобальной линейности и локальной цикличности исторического движения;

- эволюция трактовки смысла истории в консервативной мысли происходила в направлении перехода от сдержанного оптимизма в оценке будущего к эсхатологическому пессимизму;

- в осмыслении российскими консерваторами общественно-исторического процесса имело место систематическое использование диалектической методологии, кроме случаев ее прямого противоречия консервативной политической доктрине;

- в рамках философско-исторических построений российского консерватизма внесен вклад в формирование Русской идеи и выделение националистического направления в ее истолковании;

- неотъемлемыми чертами философско-исторического дискурса российского консерватизма являются использование мифологем, утопичность исторического идеала и недопонимание специфики социальной организации в техногенную эпоху;

- фундаментальные идеи философии истории российского консерватизма, связанные с исследованием духовных факторов общественно-исторического процесса, представляют определенную ценность для современного философско-исторического познания.

Апробация работы. Идеи и результаты работы излагались на следующих научных форумах: II, III и V Всероссийские научно-технические конференции «Вузовская наука - региону» (Вологда, 2004, 2005, 2007), I Международная научно-практическая конференция «Науковий потенцiал свиту `2004» (Днепропетровск, 2004), III Всероссийская научная конференция «Гуманитарные и социально-экономические науки в начале XXI века» (Нижний Новгород, 2004), II Международная научно-практическая конференция «Нравственность и религия» (Пенза, 2005), II Чтения по теории, методологии и философии истории (Санкт-Петербург, 2005), IV Российский философский конгресс (Москва, 2005), I и II Международные научные конференции «Философия права в России: теоретические принципы и нравственные основания» (Санкт-Петербург, 2007, 2008), I и II Ежегодные смотры-сессии аспирантов и молодых ученых по отраслям наук (Вологда, 2007, 2008), Межрегиональная научная конференция «Русский Север: вариативность развития в контексте исторического и социально-философского осмысления», Научно-теоретическая конференция «Нил Сорский: наследие и традиция (к 500-летию со дня смерти)» (Санкт-Петербург, 2008). По заявленной проблематике были опубликованы монография (объем 20,7 п.л.), а также несколько десятков статей. Материалы исследования включены в учебные пособия «История русской философии». - Вологда: Изд-во ВоГТУ, 2006 (совм. с Н.А. Бушуевой) и «Введение в проблематику российского консерватизма» / под ред. Ю.Н. Солонина, Н.В. Поляковой. - СПб.: Изд. дом СПбГУ, 2007.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории русской философии Санкт-Петербургского государственного университета и рекомендована к защите.

Структура диссертации определена поставленными задачами исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы на русском и иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ.

Во Введении обосновывается актуальность и новизна исследования, определяются его теоретические основания и хронологические рамки, анализируется степень изученности проблемы, формулируются цели и задачи исследования.

Глава 1. «Формирование основных принципов философии истории российского консерватизма (первая треть XIX в.)».

В п.1 «Становление консерватизма в России как течения общественной мысли» отражено, как переплетение процессов становления исторического самосознания и складывания политического консерватизма в российском социуме привело к формированию социальной доктрины российского консерватизма вокруг идеи воспроизводства политических и культурных традиций как ценностей стабильности и порядка. Данная доктрина, в создании которой приняли участие А.С. Шишков, С.Н. Глинка, Н.М. Карамзин, С.С. Уваров, М.П. Погодин, Н.Г. Устрялов и др. (опиравшиеся на идеи М.М. Щербатова, И.Н. Болтина, западноевропейских авторов консервативной ориентации, в первую очередь, Ж. де Местра, Э. Берка, Л. де Бональда, Ф. де Шатобриана), включала в себя положения о необходимости многоукладной экономики, сильной государственной власти, поиска баланса авторитарного и коллективного, единения власти с народом, православной веры и «священной» этики, самобытности, избирательности в отношении новаций, доверия к историческому опыту. Философско-исторические идеи стали немаловажной составляющей консервативной социальной доктрины, опирающейся на основания христианского провиденциализма, аксиологизма и компаративизма, уже в первые десятилетия XIX в. При этом философское осмысление первым поколением российских консерваторов хода всемирной истории в значительной степени определялось концептуальными идеями истории российской, являлось «придатком» последней.

Анализируя историческую составляющую социального учения тогдашних теоретиков российского консерватизма, можно прийти к заключению, что все они стремились к философским обобщениям в историческом познании и соединению собственно исторического и политического аспектов дискурса. Их теория истории является попыткой ответа на вопросы о побудительных мотивах исторического процесса, степени его детерминированности и предначертанности, о провиденциализме в истории и его источнике, о месте отдельных цивилизаций в истории человечества, об исторической роли мировых религий, о взаимоотношениях личности и общества, человека и природы, охватить все формы материального и, особенно, духовного взаимодействия основных субъектов истории: светской и церковной власти, великой личности, элиты и масс. При этом все эти субъекты в консервативном учении оказывались составными частями народа, «развертывание духа» которого из изначально заложенных оснований являлось, в свою очередь, звеном истории человечества.

Уже в рассматриваемый период историческую составляющую социальной доктрины российского консерватизма можно безусловно квалифицировать как историософию, то есть разновидность философии истории, которая признает высший, объективный смысл исторического развития общества. Об этом говорит признание религии главной движущей силой исторического процесса, убеждение в провиденциалистском характере закономерностей общественно-исторического развития, вынесение исторического познания за пределы исторических событий.

Главное внимание российские консервативные мыслители сосредоточили на теории исторического процесса, в то время как теория исторического познания, анализ его методов и форм исторического объяснения оказались на втором плане. При этом суть консервативной онтологии истории является двойственной. С одной стороны, российские теоретики консерватизма осуществили отход от метафизики Просвещения в пользу диалектического взгляда на исторический процесс как борьбу противоположных идей и устремлений. С другой стороны, уже в первые десятилетия существования российского консерватизма как философского течения в консервативном дискурсе явно проглядывало стремление свести суть вопроса о смысле истории к идее «снятия» противоположностей и торжества «абсолютных» политических, религиозных и нравственных принципов.

В п.2 «Философия русской истории Н.М. Карамзина и историко-культурные концепции С.С. Уварова» подробно исследуются первые наиболее значимые результаты выделения в составе социальной теории отечественного консерватизма философско-исторической составляющей.

Появление историософии Н.М. Карамзина можно считать следствием, с одной стороны, желания обосновать недопустимость революционного пути для человечества, а с другой - стремления развить русское национальное самосознание. Взгляды Карамзина на место и значение России во всемирной истории подвели итог оценкам и суждениям дворянско-консервативной мысли XVIII столетия, представ в качестве концентрированного выражения господствующего мнения, но в то же время содержали в себе новые моменты, отражающие политические и философские реалии первых десятилетий XIX в. Учитывая присущие историческим взглядам Карамзина черты национализма и в то же время приверженность другим культурам, можно утверждать, что консервативному мыслителю удалось построить систему мировоззрения на синтезе двух начал: национального старо-русского и европейского. Не отделяя Россию от общеевропейской цивилизационной системы, он отводил ей в этой системе совершенно особое место, указывая на тот факт, что европейские народы в своем развитии шли приблизительно одним общим путем, тогда как русский - своим собственным и, притом, более трудным. Став первым отечественным мыслителем, творчество которого оказалось полностью подчинено проблеме познания России, Карамзин четко сформулировал идею о том, что главной составляющей всемирно-исторического процесса являются взаимоотношения России и Запада, в которых фокусируются социальные, политические, религиозно-нравственные противоречия человечества.

Карамзин изжил в своем мировоззрении многие положения исторических построений Просвещения, в первую очередь, веру в торжество социальной гармонии, но в какой-то степени остался в рамках просветительской идеологии. В отличие от значительной части западных консерваторов, его консерватизм вылился не в последовательное отрицание просветительских социальных теорий, а скорее, в их адаптацию для собственной философско-исторической концепции, опирающейся на идеи просвещенного абсолютизма и веру в медленный, поступательный умственный и нравственный прогресс.

Карамзиным был впервые в отечественной мысли поставлен вопрос о соотношении государственности и народности, трактуемой как идея национальной самобытности, раскрывающейся в ходе исторического развития. Отсюда вытекает постановка проблемы истории как развития самосознания (невозможность одинакового восприятия мировой истории народами, живущими в разных социально-экономических и культурных условиях) и неприятие произвольного обращения с историческим наследием.

Теистический характер карамзинской историософии (вера в Провидение) совмещается с отсутствием у консервативного мыслителя концепции роли церкви и религии в историческом развитии, подменяемой модернизированным представлением о церковно-государственной «симфонии». Наличие в историософском наследии Карамзина мифологем позволяет считать его учение вариантом политически спекулятивной философии истории, когда умозрительной концепции оказываются противопоставленными исторические факты, в том числе известные самому консервативному мыслителю. Россия в учении Карамзина поставлена в особое положение в окружающем мире; русскому народу придавались свойства, воплощавшие в себе традиции древнего мира, черты национального и социально-исторического облика азиатских и европейских народов.

В российской историософской традиции, оформленной Карамзиным, коренилось большинство идей С.С. Уварова (несмотря на то, что непосредственно они были почерпнуты им главным образом из западноевропейских источников), что выражается, прежде всего, в стремлении последнего трансформировать социальные теории Просвещения в доктрину, отрицающую абсолютную линейность общественно-исторического процесса и утверждающую, что историческая цель народов, которой подчинены все исторические, социальные и моральные процессы, - это достижение «истинного просвещения», состоящего в формировании патерналистской, монархически-клерикальной модели социального устройства, стремлении «изъять» из истории резкие переходы. В религиозно-идеалистической концепции Уварова, основанной на идее строгой всемирно-исторической закономерности, каковой выступает Воля Провидения (высшим выражением которой является христианство), исторический процесс является воплощением в конечном счете религиозных идей, а провиденциализм превращен в методологическую основу его оценки.

Надежда Уварова на Провидение, обесценивая как теорию неограниченного прогресса, так и теорию органического развития, одновременно синтезировала их в теорию циклически-спиралевидного хода истории, в которой не было места идее полного, фатального вырождения человечества. Вполне естественным, по этой причине, выглядит встраивание в нее ряда утопий, главными из которых следует считать «восточную» и «лингвистическую». Важно также то, что в своем историософском дискурсе Уваров был настроен ретроспективно, поскольку установка закономерности развития производилась им только для отдаленных, завершивших свое развитие эпох.

Философствования С.С. Уварова относительно прошлого, настоящего и будущего России полностью соответствовали его социально-исторической концепции и подчинялись единственной цели - обоснованию и реализации «истинного просвещения», в контексте которой находилась и теория «официальной народности». При всем очевидном сходстве с историческим идеалом Н.М. Карамзина здесь видится и определенное отличие, состоящее в соединении Уваровым различных моделей национальной самоидентификации, некотором его тяготении к формуле отечественной истории, которая учитывала бы значимость национальности самой по себе, а не только государственности. Благодаря этому Уваров дополнил складывающийся перечень базовых идей историософии российского консерватизма положением о том, что Россия на основе национальной идентификации встраивается в цепь взаимодействий и взаимовлияний культур и цивилизаций и не просто получает не менее важную роль, нежели Европа, но оказывается в статусе вершителя духовных судеб человечества.

Глава 2. «Философско-историческая проблематика в научном и публицистическом наследии общественно-политических деятелей (середина - вторая половина XIX в.)».

В п.1 «Трансформация идей немецкой классической философии в философии истории М.Н. Каткова и Д.И. Иловайского» первоначально обосновывается тезис о том, что философско-исторические идеи М.Н. Каткова представляли собой весьма устойчивую в содержательном плане, хотя и не получившую концентрированного выражения систему, возникшую как результат творческого применения наследия немецкого идеализма классического периода, в первую очередь философии Гегеля, к актуальным на то время проблемам российской действительности. Катков не только напрямую использовал целый ряд моментов гегелевской концепции, лишь заменив при рассмотрении вопроса об историческом идеале прусскую полуабсолютистскую монархию на самодержавие, а лютеранство - на православие, но и воспринял «дух» философии истории немецкого мыслителя. Здесь, прежде всего, имеется в виду методология исследования, отличительными чертами которой явились субъективизм в анализе исторического процесса (так что гениальные догадки сочетались с историческим мифотворчеством), «этнологизация» исторического объяснения и «географизм», а также стиль изложения, отличающийся пафосностью. Соединение же Катковым основанных на наследии Гегеля построений с идеями и принципами, выработанными отечественной консервативной и либерально-консервативной философией, по существу, превращает его концепцию в историческое средство обоснования русского национализма, поскольку она сводится к следующим положениям: 1) основное содержание истории общества составляет эволюция духовной культуры и политической организации; 2) божественное Провидение, непостижимое человеком до конца, выбирает определенные народы и регионы для внесения вклада в развитие основных форм культуры и распространения новаций на основе раскрытия заложенной самобытности и самопознания; 3) относительный исторический прогресс обеспечивается главным образом культурной преемственностью крупных монархических государств, ибо только монарх в принципе способен выразить волю Провидения; 4) политическая эволюция Западной цивилизации в направлении полной либерализации является свидетельством ее кризиса, что, в свою очередь, предоставляет России исторический шанс стать проводником божественной воли в деле нравственного совершенствования человечества.

Далее доказывается, что Д.И. Иловайский, опираясь в отечественной историографии на связанные с гегельянской традицией учения Т.Н. Грановского, С.М. Соловьева, «государственной школы», использовав те их аспекты, которые были созвучны консервативному миропониманию, также воспроизвел основные понятия и идеи, сформулированные или популяризированные немецким идеализмом: об имеющем трансцендентальные основания духе народа как источнике этнического и всемирного цивилизационного развития при опосредованном воздействии на исторический процесс географической среды, о преобладающей роли исторических народов и великой личности, об определяющем влиянии религии на исторические судьбы наций, наконец, о смысле истории как формировании просвещенно-абсолютистского государства в его диалектическом единстве с обществом. Не копируя теорию государственной школы, даже полемизируя с отдельными ее положениями, Иловайский попытался органически синтезировать новые научные идеи и историческую доктрину российского консерватизма. Он в целом выступил продолжателем карамзинской традиции в отечественной историографии, делавшей акцент на православно-монархические основания русской истории (пусть и при менее резком противопоставлении исторических путей Европы и России), трактовавшей исторический прогресс как медленный эволюционный процесс нравственного совершенствования. Главное противоречие концепции Д.И. Иловайского видится в том, что, принима тезис о закономерном характере исторического процесса, утверждая, что, для складывающегося государственного быта существуют основания (законы), он не формулирует эти законы и, по существу, отрицает их, доказывая, что для каждой государственности есть особые основания, на которых формируется и развивается сам государственный быт. Ценно же в ней то, что при определенной критической настроенности в адрес историков-государственников Иловайский в своих собственных построениях учел их принцип многофакторности исторического развития, произведя значительную модернизацию монархической концепции, разработанной представителями предыдущего поколения российского консерватизма. Так, членение этапов в рамках крупных исторических эпох у него производится по разным основаниям. Рассматривая эпоху Древнего мира, Иловайский утверждает, что здесь «удобнее принимать деление этнографическое (здесь очевидно влияние славянофильства, уделявшего значительное внимание этническому пониманию народности)»; при анализе феодальной эпохи он соединяет этнографический и государственный факторы; при периодизации же Нового времени политический фактор уже безусловно выходит на первый план. Иловайский отошел от карамзинской схемы государственного быта, где понятия «государство» и «верховная власть» были однозначны, и полностью воспринял тезис о государстве как высшем достижении исторического процесса.