Социально-эпистемологические проблемы современного экономического знания

Если обратиться к истории экономического познания, то, на наш взгляд, первой попыткой построить теорию, идеал научности которой находился под влиянием социально-гуманитарного знания, были работы американского экономиста Т. Веблена Веблен - автор целого ряда работ по экономике и социологии, наибольшую известность среди которых имеет «Теория праздного класса» // См.: Веблен Т. Теория праздного класса М.,1984.. Его считают основоположником институционалистского направления в экономическом анализе. Он объединяет по сути оба антинатуралистических подхода - культур-центристский и институционалистский.

Неоинституциональная экономика подчеркивает в социально-экономических системах неразрывную связь экономики с множеством социальных и политических институтов, которые всегда имеются в обществе. Поэтому, как показывается в диссертации, некоторые представители неоинституционализма, говоря о методологии теоретического анализа, явно или неявно указывают на черты, свойственные «наукам о духе», построенным на культурцентристской, а не на институционалистской версии антинатурализма. Неоинституционалисткий подход является, по своей сути, антинатуралистическим, отчасти даже культурцентристским. Он характеризуется имплицитным признанием факторов культуры и антропологии, что позволяет создавать теорию, связанную с философией науки. экономический наука культура

Помимо культурцентристского и институционалистского вариантов антинатурализма, в экономическом анализе можно обнаружить и другие антинатуралистические подходы. Так, например, особую позицию занимает В. Леонтьев, получивший Нобелевскую премию по экономике за разработку модели «затраты - выпуск». Он обосновал новую философско-методологическую программу экономических исследований, базирующуюся на интегрированном, целостном понимании взаимосвязи очень многих сфер жизни общества с экономикой и, наоборот, связи экономики с институциональной средой и ценностно-когнитивными структурами общественного организма.

Анализируя современное состояние антинатуралистической программы экономических исследований, диссертант показывает их связь с идеями Ф. Броделя. Бродель считал, что экономику в конкретном обществе надо рассматривать как целостную иерархическую структуру, каждый из слоев которой «прорастает» друг в друга. Ее «нижний “этаж” материальной жизни, “неэкономики”, своего рода гумусный слой, где вырастают корни рынка, не пронизывая, однако, всей его массы. Этот нижний “этаж” остается огромным. Выше него, в зоне по преимуществу рыночной экономики, множились горизонтальные связи между разными рынками; некий автоматизм обычно соединял там спрос, предложение и цену. Наконец, рядом с этим слоем или, вернее, над ним зона «противорынка» представляла царство изворотливости и права сильного. Именно там и располагается зона капитализма по преимуществу как вчера, так и сегодня, как до промышленной революции, так и после нее» Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. В 3-х томах, Т.2, М., 2006, С.217.. Гумусный слой образуют семейные хозяйства, надомные работники, мелкие хозяйства с несколькими работниками, целые сферы мелких мануфактур и частных предприятий. Взгляд исследователя вскрывает слой за слоем, вплоть до развившегося в XVIII веке слоя промышленных предприятий среднего и крупного размера, ставших новым явлением в производстве. Поскольку экономика в обществе не может быть сведена к одному промышленному слою, хотя и непрерывно разрастающемуся и занимающему важное, доминирующее положение в развитых странах, то и рынок не является определяющим для понимания экономической жизни. Для Броделя очевиден факт, что экономическая жизнь сращена со структурами повседневности, она укоренена в них и питает их своей заботой. В современных обществах экономика также не ограничивается только производством, она распределена среди многих сфер. Даже гумусный слой в западных обществах не исчез полностью. Поэтому полное представление о хозяйственно-экономической жизни общества может быть получено, на что собственно и обращал внимание В. Леонтьев, только при учете всего многообразия ее проявлений. Именно в этом моменте его философия экономики сходна с взглядами Броделя.

Антинатуралистические теории более полно конструируют предмет хозяйственно-экономической деятельности. Натуралистические исследовательские программы экономической науки уже созданы и практически всем известны. Дальнейшее развитие экономических теорий натуралистического типа возможно за счет разработки новых средств математического анализа экономических процессов. Имеется в виду создание и использование новых математических языков для анализа экономических процессов, например, фрактальной геометрии Mandelbrot B. D., Hudson R. L. The (mis)Behavior of Markets: A Fractal View of Risk, Ruin, and Reward. N.Y., 2004.. Этот процесс, возможно, потребует дальнейшего развития математического аппарата и новых математических подходов. В этом случае результат междисциплинарного синтеза скажется как на развитии самой математики, так и экономических теорий натуралистического типа.

Что касается антинатуралистических программ в экономической науке, то их число, полагает автор диссертации, будет расти. Уже сейчас можно назвать, например, эволюционную программу как будто наследующую биологический эволюционизм, но на деле расширяющую исторически-антропологический подход к механизмам наследования и изменчивости экономического поведения в конкретном обществе Клейнер Г. Б. Эволюция институциональных систем. М., 2004. С. 5. .

Как показывается в диссертационной работе, экономическая теория в реальном процессе экономического познания имеет очень сложную структуру. Этот факт позволяет утверждать, что понятие «теория» в экономике изначально имело очень много коннотаций, а движение в направлении построения теории, т.е. ее конкретного воплощения, различными учеными и научными сообществами велось в самых разных направлениях. При этом ученые основывались на различных представлениях об идеальной теории, образцы которой они находили в естественных или гуманитарных дисциплинах. Это различие фиксируется в работе при помощи таких концепций современной эпистемологии, как «идеалы научности», «натуралистические и антинатуралистические исследовательские программы», «научные парадигмы» и т.д.

В ходе своего развития экономические теории вбирали в себя как научные, так и вненаучные практики, которые присутствовали в таких областях, как, например, медицина, философия, математика, физика, биология, история, а позднее, культурология, антропология. Это дает основание предположить, что становление и развитие экономических теорий происходило по сценарию развития теоретического знания, написанному в соответствии с канонами неклассической эпистемологии.

Разнообразие типов экономической теории обусловлено, считает диссертант, не только различием идеалов и норм научности, но также и разнообразием общественных практик, которые прямо или косвенно опираются на теоретическое знание. Связь различных типов экономических теорий с практической стороной жизнедеятельности обществ проанализирована им в трех следующих направлениях: инструментально-операциональная составляющая деятельности; сценарное моделирование общественного развития; формирование институциональной среды для эффективной экономики.

Третья глава «Контексты научного знания и развитие научных дисциплин» продолжает анализ теоретических контекстов формирования экономической науки. В данной главе дан анализ указанных во введении контекстов, в рамках которых происходит становление и развитие экономической науки, как в форме политической экономии, так и в форме специализированного экономического знания.

Среди рассмотренных диссертантом контекстов в первом параграфе этой главы проанализирован контекст философии науки, рассмотрено, какие проблемы философии науки, обсуждаемые сегодня, оказались наиболее характерными для самоопределения экономической науки и ее когнитивных структур. Значимыми для экономической науки оказались работы не только в области философии социальных наук, но и работы по философии и истории естествознания. Заимствование экономикой натуралистической исследовательской программы на начальном этапе развития экономических учений обязано парадигме Ньютона, заложенной в его механике. Поэтому обсуждение философско-методологических оснований механики Ньютона и ее эвристического значения в качестве «case study» философии науки представляет интерес для оценки состояния и перспектив натуралистической исследовательской программы в современной экономической науке. Именно работы историков науки помогают избежать упрощенного взгляда на развитие методологии науки, в том числе и методологии экономической науки.

Первый case study - анализ ньютоновской парадигмы и ее соотношения с предшествующим знанием - оказался эвристически ценным для экономической науки, и экономисты подключились к обсуждению проблем натуралистической парадигмы в своей дисциплине.

Второй case study, затронутый диссертантом, характеризует проблему априоризма и спор современных номиналистов и реалистов по вопросу истинности научного знания. Рассматривая вопрос об успешности науки, реалисты объясняют успех теории тем, что она истинна, антиреалисты (номиналисты) стремятся показать, что успех теории можно объяснить, не ссылаясь на ее истинность. Спор реализма и антиреализма весьма эвристичен для понимания места истины в экономической науке, соотношения эмпирически воспринимаемой онтологии и конструктивной деятельности по ее построению. К. Мангейм в работе «Идеология и утопия» показал, что в социальных науках вопрос об истине уступает место вопросу о способности научного знания привести к успеху ту или иную социальную группу. Неклассическая и постнеклассическая концепции истины, при всем стремлении к объективности, вынуждены признать данную особенность социальных наук, которая плохо согласуется с применением в них натуралистической исследовательской программы.

Сase studies позволяют прийти к выводу, что наиболее правильный подход к сотрудничеству философии науки и ученых представлен в концепциях классической, неклассической и постнеклассической теориях познания, соответствующих классическому, неклассическому и постнеклассическому типам научности. Формирование постнеклассической науки привело к необходимости учитывать ее практическое применение. Простая схема субъект-объектного отношения усложнилась, таким образом, за счет акцентирования существенной роли субъекта и практики Степин В. С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопросы философии. 1989. № 10. Он же. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2003. С. 619-640; Социальные знания и социальные изменения / Отв. ред. В. Г. Федотова. М., 2001; Микешина Л. А., Федотова В. Г. Философские проблемы социально-гуманитарных наук // Современные философские проблемы естественных, технических и социально-гуманитарных наук. М., 2006. С. 478, 492-493..

Для экономической науки неклассическая и постнеклассическая фазы развития науки представляют наибольший интерес. Что может предложить сегодня неклассическая теория познания? Она может обеспечить ученых пониманием процессов социального производства знания и его функционирования на уровне теорий внутри сообщества ученых. С другой стороны, неклассическая теория познания может обеспечить общество таким разнообразием научных результатов, изначально базирующихся на принятии разнообразия парадигм, которое позволяет снять с научной практики все обвинения в пристрастии и односторонности, исключить монополию на истину. Принцип методологического плюрализма, положенный в основу деятельности ученых, приводит в качестве идеала научного развития к постулированию одновременного существования нескольких альтернативных друг другу парадигм Касавин И. Т. Познание в мире традиций. М., 1990; Он же. Миграция. Креативность. Текст. М., 1999. .

Во втором параграфе третьей главы рассмотрен социокультурный контекст развития науки. Наука функционирует в обществе, более того она является его продуктом. С одной стороны, она предстает в форме социального института и взаимодействует с другими социальными институтами, оказывая влияние на функционирование всей институциональной среды социума. С другой стороны, идеалом научной деятельности ученых является познание внешнего мира при помощи средств, которые также вырабатываются в социокультурном контексте. Тем самым, социальный контекст является важным фактором функционирования всего научного знания в двух отмеченных смыслах: социально-институциональном и когнитивном.

Социокультурный контекст науки как социального института особенно заметен в переходных обществах. Диссертант показывает, что в переходные эпохи старые способы осмысления и познания действительности нуждаются в обновлении на когнитивном уровне. В диссертации рассмотрены различные типы социально-культурных воздействий на развитие науки - прямые, открытые, непосредственные, такие как социальный заказ и определенная организация научной деятельности, скрытые формы влияния, называемые некоторыми авторами латентными.

В третьем параграфе третьей главы прослеживается взаимодействие контекстов практики и повседневности с развитием научного познания. Контекст практики представлен тремя процессами: финализацией, постмодернизацией и междисциплинарностью. Все они изменяют отношение экономической науки и практики в сторону преодоления разрыва между тем, что греки называли «эпистемой» и «доксой». Контекст повседневности представлен связью экономической науки с обыденной экономической жизнью людей, их обеспеченностью и благоустроенностью, с мотивами их ежедневной экономической деятельности.

Связь экономической науки с практикой определяется тем, что экономическая наука служит некоторым целям, поставленным обществом, но не выдвигает их сама. Наиболее общепринятой точкой зрения является следующая: предметом экономической науки не может быть определение целей, которые общество должно ставить перед собой. Определение целей не входит в сферу экономической науки. Решение вопросов о целях принадлежит обществу

Однако в эпистемологическом плане цели интересны в несколько ином смысле - как факторы развития научного знания. В концепции финализации, представленной Штарнбергской группой (Германия), был поставлен вопрос о формировании науки под влиянием внешних целей, таких, например, как преодоление экономических трудностей, угроза войны, борьба с раком, с инфекциями и пр. Финализацией в этой концепции называется процесс формирования знания под влиянием внешних целей. Экономическая дисциплина может дать примеры развития по типу финализации, хотя в таком случае начальная предпосылка завершенности фундаментальных теорий или их закрытости может не действовать.

Новое значение контекста практики и повседневности открывает постмодернизм. Ж.-Ф. Лиотар наиболее последовательно выражает позиции постмодернизма по вопросу о соотношении науки и общества и значимости контекста практики для науки. Лиотар противопоставляет постмодернистское видение общества системному (структурный функционализм Т. Парсонса) и классовому представлению об обществе (классовая теория Маркса). В своей критике он по-новому ставит вопрос о роли научного знания в обществе, подчеркивая его критическую функцию. Хотя диссертант разделяет взгляд Ю. Хабермаса, что «модерн - незавершенный проект», он признает, что некоторые наблюдения постмодернистов характеризуют подлинные изменения в практическом предназначении науки. В частности, Лиотар прав, когда он указывает на серьезные сдвиги, вызванные технологическими переменами, которые не позволяют отождествлять практику только с производством, а также когда он отмечает изменение функции современного государства. Общество действительно серьезно пересматривает многие принципы и нормы. Он обращает внимание на разрыв старых связей и превращение современного капиталистического общества в массовое общество атомизированных индивидов. Атомизированная социальность выдвигает на повестку дня потребность в таких концепциях, которые на деле, практически могли бы способствовать восстановлению связей между людьми. При этом знание не сводится только к науке, а включает в себя и вненаучные, практические формы, влияющие на выбор проблем, которыми занимается наука.

Дискуссии по проблемам социальной теории в постмодернизме заставляют задуматься об особой значимости для современной культуры критики Просвещения, искать пути примирения с имеющимися теориями посредством совместного принятия универсальности контекстуализма. Постмодернисты убеждены, что новые практики ставят иные когнитивные задачи, чем те, которые решала наука эпохи модерна.

Контекст практики хорошо просматривается и посредством обращения к междисциплинарности. Многие исследователи критически относятся к существующей дисциплинарной структуре, подчеркивают ее историчность и отказываются признать за ней статус естественной нормы. Дисциплинарные структуры установлены в значительной степени социальным контекстом и институциональными формами. Американский экономист К. Боулдинг исходит из системной гипотезы: каждая наука изучает часть социальной системы, которая может вести себя иначе, чем сумма ее частей. Вместе с тем он надеется на построение в будущем некоторой унифицированной социальной науки, изучающей поведение всей социальной системы в целом.

Эпистемология и философия науки предлагают ученому взглянуть на возникающие затруднения с более общей точки зрения, как бы погружая конкретную познавательную проблему в самые различные научные, социокультурные и практические контексты. Тем самым методология подводит ученого к идее многообразия ресурсов и подходов в решении конкретных научных проблем. Она как бы подготавливает стадию методологического синтеза, предшествующего построению нового научного направления исследований. Междисциплинарность, понятая таким образом, на самом деле есть приглашение ученых к методологической коммуникации как между отдельными дисциплинами, так и с практикой. На деле ее кредо - вытеснить научный разум на периферию, и обеспечить победу практического разума.

В диссертации наука помещена в контекст практики в двух смыслах: в смысле значимости социальных задач для ее формирования и в смысле социально-прогнозирующей и конструирующей общество функции науки, преодолевающей отрыв от жизненного мира и устарелость когнитивных средств. Экономическая наука, являясь частью междисциплинарных усилий и междисциплинарного синтеза в познании общества, способна преодолеть кризисное состояние науки. Философия науки, рефлексируя эту ситуацию, выступает базисом для эвристической перестройки науки, влекущей за собой перестройку общества.

В этом параграфе автор диссертации вплотную подошел к проблемам прикладной методологии, которым посвящен второй раздел диссертации.

Четвертая глава этого раздела посвящена анализу кризиса экономической науки и путей его преодоления. Сущность кризиса науки раскрывается в первом параграфе этой главы на основе идей Гуссерля. Для него контекст понимания кризиса - это идея европейского человечества или европейской культуры. Поэтому кризис науки он видел в том, что она оказалась не в состоянии «дать нормативное руководство более высокому человеческому типу, который как идея должен был развиться в Европе исторически»Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Предисловие немецкого издателя. СПб., 2004. С. 6.. Он считал, что с помощью философии и науки можно обеспечить нравственную, культурную и интеллектуальную высоту европейца.

Диссертант постоянно возвращается к вопросу о том, ставит ли экономическая наука цели обществу или эти цели ставит само общество. Наука занята не только финализацией - формированием когнитивного аппарата для достижения внешних целей, поставленных перед ней обществом, но и сама участвует в постановке целей, осознавая свой внутренний потенциал. Экономическая наука не может не нести ответственности за социальные последствия своих рекомендаций, так как грандиозные социальные преобразования осуществляются по ее проектам.

Кризис экономической науки в конце ХХ - начале XXI веков проявляется не только в утрате ее ценностного содержания, но и в стандартах ее научности.

В теоретическом плане сегодня очевидно, что в таких дисциплинах как экономика конструктивистский элемент, математизация, глубокие абстракции не должны отсекать ту линию исследования, в которой сохраняется реализм здравого смысла и восприятие экономической реальности как части повседневности. Кризис экономической науки характеризуется в диссертации как кризис научности, как кризис в понимании субъекта экономической деятельности, как неспособность экономической науки объяснить новые реальности, как господство натуралистической исследовательской программы и неиспользование экспертных возможностей, вытекающих из взаимодействия с антинатуралистической программой и вненаучным экономическим знанием.

Во втором параграфе четвертой главы обсуждается междисциплинарная природа антикризисной методологии и онтологии. Идея междисциплинарного синтеза как инструмента создания более реалистической модели для теории является новой. Некоторые экономисты склонны считать, что аксиоматика посткризисной экономической теории в своей основе не может не быть междисциплинарной. Другой формой междисциплинарного синтеза может быть перенос более реалистичной модели человека из какой-либо социальной науки в экономику. В качестве иллюстрации такого конструктивного взаимодействия психологии и экономики сошлемся на исследования Д. Канемана и А.Тверски по «теории перспектив», за которые они получили Нобелевскую премию. В их работах использованы идеи социальной психологии - люди осуществляют выбор не путем максимизации выгоды, а на основе уже готовых эвристик, путем предзаданной «психологики». Другой известный пример сотрудничества экономики и психологии - использование «иерархической модели человеческих предпочтений» А. Маслоу для уточнения рационального экономического поведения Maslow A. Motivation and Personality. N.Y., 1954..

Для классического междисциплинарного синтеза было характерно экспортирование модели из более развитой в теоретическом плане области в менее развитую. При этом происходило обогащение менее развитой в теоретическом плане науки посредством более развитой. В начале своего пути экономика именно так и «поднималась» до теоретического уровня лидера естествознания (обычно это было естествознание), став наукой, следующей натуралистической парадигме. Если же в фокус эпистемологического анализа помещается матрица гуманитарного знания, то мы имеем дело с неклассическим междисциплинарным синтезом; например, на базе этики и экономики возникает хозяйственная этика.

В пятой главе диссертации «Общество знаний и проблема трансформации ценностей культуры в техногенной цивилизации» анализируется изменение экономики в современном мире.

В первом параграфе пятой главы дается критический анализ теорий общества знания. Из большого разнообразия точек зрения автор считает наиболее приемлемой точку зрения Н. Штера, который считает, что термин «постиндустриальное общество» должен быть заменен термином «общество знания» Ster N. Knowledge Societies. L., 1994. P. 42-90.. Это общество, в котором преодолено различие дискурсов науки, технологии, культуры и социума. Штер предлагает под обществом знания понимать новую социальную реальность, которой присуще целое множество отличительных черт, таких как рост значения фундаментальной науки как непосредственной производительной силы, возрастание роли знания в качестве основания индивидуальных и коллективных действий, появление политической экономии знания, повышение статуса экспертов и экспертных групп и т.п.

Диссертант считает, что концепция техногенной цивилизации В. С. Степина дает базовое понимание изменений в обществе, ведущих к появлению общества знания и экономики знания. Для применения этой концепции диссертант рассматривает во втором параграфе пятой главы философско-антропологические предпосылки техногенной цивилизации, в частности, представление о человеке как активном деятельном существе.

Третий параграф посвящен анализу понятия техногенной цивилизации и ее ценностей. Концепция техногенной цивилизации выстраивается путем противопоставлении ее традиционным цивилизациям. Характеристика современных обществ (возникших в Новое время на Западе) как инновационных и, следовательно, техногенных, с одной стороны, и докапиталистических обществ как традиционных, с другой, используется и в концепции техногенной цивилизации. Однако для В. С. Степина все же главной остается не проблема дефиниций, а сама возможность сохранения техногенной цивилизации с множеством накопленных ею проблем - экологических, демографических, экономических и социально-политических. Его интересует вопрос - возможны ли изменения, прежде всего, ценностного характера, которые представляли бы собой род духовной революции, способной повернуть человечество к более справедливому и, что самое главное, к более устойчивому способу его существования. Ценности техногенной цивилизации сегодня многими сводятся к ценностям Запада в силу его большей технологической развитости, тогда как на самом деле значительно более долгая история техногенных цивилизаций свидетельствует об их временной эволюции и о том, что эта эволюция, возможно, происходят и сегодня.

Диссертант подробно рассматривает эксплицированные Степиным ценности техногенной цивилизации, добавляя к ним еще одну ценность - установку на утилизацию научного знания, которая проявила себя в полной мере во второй половине прошлого века. Введение данной ценности дает дополнительный инструмент анализа динамики ценностей техногенной цивилизации, которые свойственны обществу знания. Статус установки массового сознания на внедрение научного знания оформился в конце ХIХ века, а в ХХ веке воплотиться в «технологическую парадигматику», включающую различные количественные методики оценки качества используемых технологий, их эффективность, производительность, техническую оснащенность труда и т.п.

В четвертом параграфе пятой главы «Экономика и факторы развития массовой установки на утилизацию знания» диссертант останавливается на двух факторах, оказавших решающее влияние на возникновение установки на утилизацию научного знания в массовом сознании индустриальных обществ. К этим факторам он относит: 1) формирование на европейском пространстве новой формы коллективной общности - национального государства и 2) развившуюся на Западе экономику рыночного типа.

Формирование государством массовой установки на утилизацию науки приводит к тому, что экономика постоянно реагирует на инновации, поэтому социально-профессиональная структура должна быть гибкой и подвижной. В капиталистических обществах функция поддержания такого порядка, который обеспечивал бы эффективное функционирование экономики, возложена на государство. Страны Запада отличала активная роль государства в распространении высокой (в противоположность народной) культуры через систему государственного образования, в формировании наций и национального сознания и самосознания. Утвердилась новая форма рациональности, все больше и больше опиравшаяся на стандарты научности и вытеснявшая все остальные критерии оценки. Распространилась ориентация на универсальную истину науки вместо авторитарной истины власти и уникальной истины церкви. Исторический опыт при этом уже имел необходимые средства трансляции на все пространство коммуникации-нации. Книга, знания, стандартизация играли в этом процессе ведущую роль. Закон заменил привилегии и связи внутри государств, нации которых преобразовались в буржуазные. Все эти изменения в социально-культурном слое предшествовали успешному развитию экономической активности капиталистического типа. Исторически государства «продвигали» необходимые для развития капитализма изменения во всех общественных сферах. В частности, при поддержке государства был сформирован автономный и ответственный индивид западного общества, названный Э. Геллнером «модульным человеком».

Пятый параграф пятой главы посвящен проблемам самоорганизации в традиционных и техногенных обществах.

Новое понимание труда реализовалось в возникшей в Новое время рыночной хозяйственной системе, которая начинает развиваться по принципу саморегулирующейся и саморазвивающейся системы общества. Эта тема была основательно разработана в либерально-экономической теории. При этом рыночная экономика понималась как эволюционирующая естественным образом подсистема общества, которая наиболее эффективно развивается при отсутствии внешних воздействий. После Кейнса представление о мотивации экономических агентов изменилось в двух направлениях.

Исходя из методологии, основанной на признании техногенной цивилизации, ее ценностей и установки на утилизацию знания, автор вводит понятие «целерациональные системы капитализма», которые он усматривает (шестой параграф пятой главы) в экономике, технике, политике.

Диссертант обосновывает мысль, что рынок всегда был встроен в систему институтов общества и фактически не воздействовал на них как нечто отдельно стоящее и выделенное в самостоятельную сферу. Классический капитализм трансформировал общества в экономические.

Экономическая деятельность стала системой целерациональной деятельности, то есть деятельности, которая ориентирована на достижение целей при рациональном, разумном и законном выборе средств. За ней последовали позже техника и политика.

Шестая, заключительная глава диссертации «Наука и социальные преобразования» посвящена рассмотрению динамики капитализма в связи с изменениями в науке, обеспечивающими рост социально-конструктивной деятельности. В ней проанализированы различные сценарии развития капитализма, исходя из его истории. Исторический подход позволяет лучше видеть базовые, объективные тенденции развития капитализма и предположить, какие из них сохранятся. В диссертации обозначается несколько направлений трансформации капитализма в ходе социального конструирования реальности посредством применения феноменологических концепций, теорий коммуникаций, теории социального действия, развития концепции социального капитала и формирования новых ценностей в обществах нового капитализма. В первом параграфе шестой главы рассматривается роль социальных наук в конструировании социальных оснований капитализма будущего.

Сегодня, как и в эпоху Просвещения, ученые вновь приходят к мысли о легитимизирующей роли науки в обществе. Социально-технологическая роль науки, в том числе и экономической, состоит в производстве социальных инноваций и социальных изобретений (не всегда, правда, успешных, часто манипулятивных, таких как, например, пиар, избирательные технологии, реклама). Заметную роль в изменении ценностей капитализма играет отход от принципов методологического и онтологического индивидуализма, рассмотренный во втором параграфе этой главы. Можно констатировать, что онтологический индивидуализм прочно укоренился в экономической науке. И он есть следствие принципа методологического индивидуализма, которым руководствуются при построении научной онтологии. Однако в последнее время методологический индивидуализм, а тем более онтологизация этого принципа в построении знания об обществе и человеке, подвергается серьезной критике. Можно утверждать, что сегодня понятие индивида, или субъекта деятельности, претерпевает серьезное изменение. На место абстрактного индивида, вырванного из среды своего существования, приходит субъект социальный, который включен в структуру самых разнообразных связей, и, вместе с тем, он же является их творцом. Субъект рассматривается как изначально рациональный, способный к саморефлексии и рефлексии по отношению к другим участникам действий. Его деятельность осуществляется с учетом реакции подобных ему субъектов.

В третьем параграфе шестой главы автор вновь обращается к проблеме совместного действия, показывая, что если для индивидуальной деятельности важна ее структура, то для совместной деятельности принципиально важным становится внешняя для самой деятельности среда. Такой внешней средой для совместной деятельности может выступать естественный язык с присущим ему сводом явных и неявных правил, структура социальных связей, формирующаяся целым комплексом правил, или же любая искусственная структура вообще, задаваемая сводом правил и норм.

К этому фактору социальных изменений автор присоединяет также социальный капитал, рассмотренный в четвертом параграфе заключительной главы. Речь идет о новой реальности капитализма, которая универсализирует социальные связи и доверие, превращаясь в ресурс для человека. Социальный капитал - это условие и результат совместных действий, одинаково позитивно сказывающийся как на производственной деятельности, так и на состоянии капиталистического общества и на развитии человека. Понятие «социальный капитал», объединяет те аспекты социальной структуры, которые ценны для акторов в качестве ресурсов и которые они могут использовать для достижения своих целей. Социальный капитал предполагает не только нравственные чувства, перестающие быть естественными добродетелями в сложных обществах. Он включает надежность социальной среды, связанную с выполнением обязательств. Это можно наблюдать в обществах, в которых хорошо развиты различные сообщества (братства, землячества, соседства и т.п.), крепко спаянные пониманием общности судьбы. Но при модернизации общества кланово-корпоративная структура может заместить социальный капитал коррупционными связями, равно как доверие может сплотить только сотрудников корпорации и не распространяться на все общество. Социальный капитал это не только капитализация общества, усиливающая влияние капиталистических отношений, но и социализация капитала, его включенность в социальные, культурные, символические отношения и зависимость от них.

Автор завершает диссертационное исследование рассмотрением духовных факторов будущего капиталистического общества. По его мнению, новые тенденции капитализма манифестируются Дж. Роулзом, сформировавшим новую либеральную теорию справедливости, М. Шелером, критикующим капитализм с христианских позиций.

В шестом параграфе шестой главы дана модель-образ общества улучшенного капитализма. Придание капиталистическому обществу более цивилизованного морального, культурного и социального облика - вот задача, которую сегодня пытаются решить ученые. Обозначены некоторые пути ее решения: 1. конституирование капиталистического общества на основе системы хозяйства и капитализации внеэкономической сферы при одновременной социализации сферы экономики и ее связи с моралью, религией и культурой; 2. формирование нового типа солидарности не только посредством разделения труда, но и посредством усиления возможностей совместного действия как в группе, так и в обществе через социальный капитал; преодоление аномальных форм разделения труда: противоречия труда и капитала, функциональной недостаточности и отчуждения; 3. обращение к неосмитианству, возвращающему нас на позиции, близкие классическому капитализму: преодоление «экономического человека», преодоление доминирования экономики капитализма как системы хозяйства над другими сферами общества.

Эта модель-образ будущего капитализма социально и экономически привлекательна, ибо отражает цели сегодняшнего капитализма, более ориентированные на человека и гармоничные. Но поскольку сегодня капитализм имеет глобальный характер и охватывает страны разной степени развитости и искушенности в капиталистическом развитии, возникает вопрос: кто может реализовать эту модель? Первый ожидаемый ответ: человечество в целом. Он весьма сомнителен, так как такое сообщество по-настоящему еще не сложилось. А глобальная система капитализма - это система хозяйства и информационного обмена. И про нее нельзя сказать, что она отделена от человеческого общества или соединена с ним, поскольку, повторим, человечество еще не является обществом. Второй ответ: все капиталистические страны, которые будут ориентироваться не на существующие образцы капитализма, а на представленный образ как идеологию, как проект.

В заключении подводятся итоги работы и намечаются планы будущего исследования.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях общим объемом 43.5 п.л., в том числе:

Публикации в ведущих рецензируемых журналах по перечню ВАК

1. Колпаков В. А. Эволюция экономической теории: от А. Смита к неосмитианству // Вопросы философии. 2006. № 11. С. 73 - 84. 1, 2 п. л.

2. Колпаков В. А. Общество знания. Попытка философско-методологического анализа // Вопросы философии. 2008. № 4. С. 26 - 38.

1 п. л.

3. Колпаков В. А., Федотова В. Г., Федотова Н. Н. Глобальный капитализм: три великие трансформации. Социально-философский анализ взаимоотношений экономики и общества // Вопросы философии. 2008. № 8. С._______. 1, 2 п. л.

4. Колпаков В. А. Антинатуралистическая исследовательская программа и экономическая наука // Философские науки. 2008. № 2. С. 140 - 155. 0, 9 п. л.

5. Колпаков В. А. Кризис экономической науки как потеря ее жизненной значимости // Эпистемология и философия науки. 2007. Т. ХII. № 2. С. 203 - 212. 0, 5 п. л.

6. Колпаков В. А. Натуралистические исследовательские программы в развитии экономической теории // Эпистемология и философия науки. 2008. Т. XVI. № 2. С. 133 - 148. 1 п. л..

7. Колпаков В. А. Истинна ли современная экономическая теория в классическом смысле // Эпистемология и философия науки. 2008. Т.XVI. № 2, С. 91 - 92. 0, 3 п.л.

8. Колпаков В. А. Экономическая теория в поисках новой парадигмы // Знание. Понимание. Умение. 2008. № 1. С.79 - 88. 0,5 п. л.

Монографии

1. Колпаков В. А. Социально-эпистемологические проблемы современного экономического знания. М.: Канон+. 2008. -207 с. 11 п. л.

Гриф: Российская Академия Наук. Институт Философии;

2. Федотова В. Г., Колпаков В. А., Федотова Н. Н. Глобальный капитализм: Три великие трансформации. Социально-философский анализ взаимоотношения экономики и общества. М.: Пролетарская революция. 2008. - 475. С 32 п.л.

Гриф: Российская Академия Наук. Институт Философии.

Прочие публикации по теме диссертации

1. Колпаков В. А. Истина в экономической науке // Проблема истины в социально-гуманитарном познании. М.: ИФ РАН, 2008. Отв. ред. А. Л. Никифоров. С._______. 2 п.л.

2. Колпаков В. А. Философия и методология экономического знания: процесс взаимного обогащения // Человек в экономике и других социальных средах. Отв. ред. В. Г. Федотова. М.: ИФ РАН. 2008. Раздел I. Гл. 2. С. 18-55. 2,3 п.л.

3. Колпаков В. А. Экономическая теория в контексте эволюции капитализма. Новые идеи в социальной философии. М.: ИФ РАН. 2006. Отв. ред. В. Г.Федотова. Раздел II. Гл. 2. С. 73-93, 2 п. л.

4. Колпаков В. А. От апологии и критики капитализма к коммуникативной этике// Политический класс. 2007. № 1 (25). С. 93-101. 1, 2 п. л.

5. Колпаков В. А. Генезис зрелых форм капитализма, национализма и нации// Политический класс. 2007. № 4 (28). С. 87-95. 1, 3 п. л.

6. Колпаков В. А. Капитализм и государство // Политический класс. 2007. № 8 (32). С. 83-94. 0, 9 п. л.

7. Колпаков В. А. Наука и духовность (workshop в Париже) // Философия и эпистемология науки. 2006. Т. VII. № 1. С. 196-202. 0,5 п.л.

8. Логика совместного действия в психологии и социальных науках (Перевод статьи П. Штекелера) // Философия и эпистемология науки. 2006. Т. IX, № 3. С. 15-32. 1.2 п. л.

9. Колпаков В. А. Послесловие к публикации П. Штекелера // Философия и эпистемология науки. 2006. Т. IX. № 3. С. 33-39. 0, 5 п.л.

10. Колпаков В. А. Возможна ли теория познания «текстовой реальности» // Философия и эпистемология науки. 2006. Т. X. № 4. С. 67-71. 0,4 п.л.

11. Колпаков В. А. Будущее капитализма в исторической ретроспективе // Политический класс. 2006. № 8 (20). С. 75-83. 1 п. л.

12. Колпаков В. А. К вопросу о междисциплинарном синтезе в современном экономическом знании // Эпистемология и философия науки. 2005. Т. V. № 3. С. 52-56. 0,4 п. л.

13. Колпаков В. А. О кризисных явлениях в современной экономической науке и путях их преодоления // Доклады международного симпозиума «Знание и общество» (IV Российский философский конгресс. 24 - 28 мая 2005 , Москва) М., 2005. С. 230-236. 0, 5 п. л. - на англ. яз.

14. Колпаков В. А. Наука в переходных обществах. Комментарий к докладу В. А. Бажанова // Доклады международного симпозиума «Знание и общество» (IV Российский философский конгресс 24-28 мая, 2005, Москва). М., 2005. С. 90-92. 0,3 п.л - на русск. и англ. яз.

15. Колпаков В.А. О кризисных явлениях в современной экономической науке. // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.); В 5 т. Т. 3. М., 2005. С. 430-431.

16. Колпаков В. А., Никифоров А. Л. О чем пишут в журнале «Philosophy of Science» (2000-2004)? // Эпистемология и философия науки. 2005. Т. III. № 1. С. 121-139. 1 п.л.

Размещено на Allbest.ru