Идеология и социальная иерархия: механизмы взаимодействия

Вышеприведенная модель в методологическом плане более применима для анализа макропроцессов. С точки зрения микросоциального анализа предлагается понятие “иерархическое сознание”, являющееся своеобразной точкой пересечения всех основных источников общественного неравенства - личностных стремлений, запросов общественной системы, духовных положений. Под «иерархическим сознанием» понимаются те “срезы” социальных представлений, которые включают мнения об окружающем общественном порядке, его оценки, а также определения собственных позиций в рамках этого порядка, на основании чего обычно происходит формирование индивидуальных достижительских стратегий. Выделяются следующие источники иерархического сознания.

1) Комплекс внутриличностных побуждений, элементы которых могут иметь либо врожденный характер, либо приобретаться в ранние годы жизни. Описание подобных источников содержат в основном психологические теории личности (работы Г.Меррея, А.Маслоу, К.Гольдштейна, А.Адлера), а также точки зрения, стремящиеся увидеть в общественных процессах биологические корни (Р.Парк, К.Лоренц, отчасти Й.Хейзинга).

2) Общественная реальность, интериоризируемая уже на ранних этапах социализации. Общество, которое теоретики макро-социального анализа (Т.Парсонс, Н.Луман) рассматривают в качестве самовоспроиз-водящейся системы, в функциональном плане немыслимо без иерархического распределения. Воздействующая на индивида всем своим структурным многообразием общественная реальность содействует его превращению в действующий субъект, предоставляя вышеописанным предрасположенностям поле для реализации.

3) Идеологии, берущие на себя задачу духовной легитимации существующего иерархического порядка, с целью представить его оптимальным как с рациональной, так и с ценностной позиций.

Если первые две главы были посвящены выработке методологического подхода к исследованию жизнеспособности идейно-политической доктрины через ее иерархические аспекты, то в следующих трех главах осуществляется попытка продемонстрировать действенность разработанной методологии на конкретном социально-историческом материале.

В Главе III «Динамика идеологических форм в условиях модернизации западного социума» прослеживается характер взаимосвязи объективных институциональных изменений и сдвигов духовного характера в ходе индустриальной и постиндустриальной эпохи.

Параграф 3.1. Структурная динамика Западного общества посвящен осмыслению эволюционной динамики западного социума на предмет выявления факторов трансформации сословной структуры в классовую. Причем с расширением капиталистических отношений процессы классообразования затронули также и международный уровень.

Характер движущих сил и последствия «индустриальной революции» основательно описаны признанными классиками социально-философской мысли: К.Марксом, Г.Спенсером, Э.Дюркгеймом, Ф.Теннисом, М.Вебером, В.Зомбартом, К.Поппером, К.Маннгеймом и др., работы которых в целом удачно дополняют друг друга. В первой части параграфа (3.1.1. Основные аспекты индустриальной трансформации) дается разносторонний анализ индустриальных сдвигов западного социума, в основе которых лежит переплетение причин экономического, культурного, политического и психологического свойства.

Устойчивость традиционного общества средневековья обеспечивалась военной сферой, а также сильной религиозно-духовной составляющей, что отражалось на принципе стратификационного распределения. Но с образованием сильной централизованной власти, усилением перерастающих национальный уровень коммуникативных связей, техническим прогрессом, идущим параллельно дифференциации трудовых операций, сфера экономических отношений все более заявляет о себе в качестве общественного базиса. Основой этих отношений стал капитализм, впоследствии переросший собственно социально-экономические рамки до прямого влияния на государственную политику и духовно-культурные процессы. Последствия капитализации хозяйственной среды европейского социума сводятся к урбанизации, распространению частной собственности или «вещного права», усилению обменных отношений и массового возвышения потребностей, итогом чего стало выдвижение денег на роль «всеобщего эквивалента».

Характеризуя политический срез западных трансформаций, отметим, что усложнение общественных отношений заставляло государственно-управленческую систему становится более стройной и рациональной. Осуществлялся переход властных полномочий к профессионалам-управленцам (чиновникам).

В плане духовно-культурных аспектов фиксируются процессы секуляризации, обусловленные, во-первых, преобразованием механической солидарности в органическую; во-вторых, превращением церкви в рыночный субъект с выхолащиванием содержания церковных догматов; в-третьих, ростом научных знаний, расшатывающих религиозную картину мира. На уровне социальных практик ценностно-рациональные элементы уступали место целерациональному типу, а главным критерием оценок социальных явлений теперь стала степень практической пользы. Деньги как ведущий социальный ресурс способствовали стилевому единству культуры - всеобщей интеллектуализации культурных процессов. Восприятие окружающего мира переориентировалось с качественных характеристик на количественные. Если традиционное общество выставляло нормой превосходство Духа над Деньгами, то в культурах, непосредственно предшествующих индустриализму, наблюдаются тенденции одухотворения денег (Б.Франклин, А.Смит).

В следующей части параграфа (3.1.2. Иерархический порядок в условиях индустриального типа социальных отношений) рассматриваются последствия индустриальных трансформаций для стратификационной структуры. В этом плане следует отметить следующее.

1) Сословная структура уступает место классовой, где главенствующим признаком выступают экономические факторы социального распределения.

2) Процесс классообразования четче просматривается в отношении верхних слоев, на формирование которых оказывает влияние расширение хозяйственной сферы, а также возрастание значимости политического ресурса. Наилучшие возможности для органичного сочетания экономичес-кого и политико-административного ресурса предоставляются республиканс-кой формой правления, являющейся политическим выражением классового принципа.

3) В социальной практике имеет место усиление таких явлений, как коллективное поведение, общественное мнение и т.п. Массовое общество становится специфичной и весьма влиятельной для западного общества чертой, влияющей на стратегию и тактику политических решений.

Распространение индустриального типа социальных отношений переросло собственно национальные рамки. Уже в XIXв. присущие капитализму расширительные тенденции привели к образованию колониальной системы, предполагающий жесткое экономическое и политическое неравенство в мировых масштабах. В заключительной части параграфа (3.1.3.Глобальная структура мира) описываются иерархические тенденции наднационального характера, в результате чего были обозначены следующие положения.

1) Глобализация является фактором мирового неравенства, опреде-ляя иерархическую классификацию государств: первый мир («золотой миллиард»), второй мир, третий мир; а также существенно влияет на социальное расслоение внутри стран.

2) В результате распространения гегемонии мирового корпоративного капитала на большую часть мирового общественного пространства наметились реальные контуры интернациональной элиты, образование которой происходит преимущественно на базе сходных экономических интересов. Этот процесс получает политическое (наднациональные организации: НАТО и т.д.) и культурно-идеологическое (неолиберальная доктрина) закрепление.

3) Субкультура вновь образованной интернациональной элиты пред-полагает ориентацию на либеральные теоретические схемы, а также оперирование глобальными категориями (а не национальными) в ходе международного культурно-политического дискурса.

В следующих параграфах данной главы рассмотрена динамика конкретных идеологических течений в условиях индустриального типа общественных отношений.

В параграфе 3.2. Отстаивание сословного принципа (консерватизм: источники, эволюция, формы практической реализации) анализируются консервативные проявления в идейно-духовном пространстве западного социума XIX-XXвв. Автор опирается на ценностную трактовку консерватизма, под которым в данном случае понимается ориентация на сохранение традиционного ядра как базового фактора общественных отношений. Динамика консервативной мысли прослеживается от охранительных в отношении сословного порядка принципов (Л.де Бональд, Ж.де Местр) до призывов к радикальным преобразованиям возвратного характера («консервативная революция» - Э.Юнгер, Ю.Эвола, К.Шмитт). Основные положения консервативного учения вырабатывались в ходе полемики с либерализмом. Тем не менее консерватизм не был лишь идейным выражением дворянской оппозиции наступающей буржуазии. Его социальная база была много шире, включая также крестьянскую среду и группы, сохраняющие черты цеховой ментальности.

В теоретических положениях консервативных мыслителей обращают на себя внимание следующие моменты.

1) Консервативные мыслители склонны отстаивать преимущества сословного деления, настороженно относясь к вновь формирующейся классовой структуре. Их сочинения явно проникнуты ностальгией по уходящей эпохе Цит по Маннгейм К. Диагноз нашего времени.М.1994.С. 662. .

2) Присущее консервативной доктрине подчеркивание уникальности отдельно взятого социума, его традиционного ядра рассматривается в качестве предпосылки националистических тенденций. Последние отчетливо проступили в консерватизме XX в., выступая альтернативой набирающей обороты глобализации.

Сильные и слабые стороны консервативной модели обозначились в ходе ее практической реализации, анализ которых проводится на материале социальной истории Испании и Португалии. Здесь консервативный проект получил возможность последовательного воплощения, но уже к последней четверти XX в. модели, созданные Ф.Франко и А.Салазаром, закономерно были переориентированы на либерально-демократическую перспективу. Этому способствовали следующие причины.

1) Процессы классообразования как следствие индустриализации. Попытка упомянутых диктаторов опираться на старые сословия (военных и духовенство) могла дать лишь кратковременный результат. Социальный интерес, а не социальная функция становится доминирующим признаком в образовании социальных групп, заявляющих о себе на политическом уровне. Буржуазия обеих стран, проявив высокую степень адаптивности, сумела вписаться в существующую авторитарную систему, составляя элемент ее материальной базы, впоследствии расширяя возможности влияния на властные решения.

2) Формирование мировой системы (глобализация) требовало открытия национальных границ, дискредитируя автаркическую сущность консервативной доктрины. Стремление португальского и испанского обществ оказаться на выгодных позициях в международном разделении труда неизбежно усиливало позиции крупной буржуазии, вступающей в ряды мировой элиты. Кроме того, возрастали возможности международных организаций в плане политико-идеологического воздействия. Здесь стимулировались изменения политической сущности режимов в сторону их большей либерализации.

3) Заданная индустриализацией логика социальных процессов неиз-бежно входила в противоречие с консервативной доктриной. Определяющим взаимодействием между социальными субъектами различного уровня становятся обменные отношения. На первый план выдвигается индивидуальное сознание, оттесняющее сознание коллективное. Объективная необходимость индивидуальной автономности нуждалась в ценностном обосновании. И здесь наиболее удобной категорией выступила «свобода», стоящая в центре либеральных доктрин. Отсюда ограничивающие индивидуальную свободу консервативные доктрины со временем должны были терять социальную базу, вызывая протест и недовольство.

Параграф 3.3. Доктрины равенства (социализм и анархизм - сходство целей и расхождение средств) посвящен анализу идеологий, ориентированных на установление равенства и рассматривающих любой иерархический порядок как несовершенный. На основании подобного признака были объединены социалистическая и анархистская концепции, достаточно содержательно разноплановые. В 3.3.1.Социализм как миф и как учение делается попытка представить в системном виде существующие трактовки принципа социального равенства. Несомненной представляется его мифическая природа (П.Бергер), а также определенное постоянство на протяжении большего периода политической истории (И.Шафаревич). Универсальной чертой здесь выступает враждебность в отношении существующих в обществе иерархических констант Шафаревич И.Р. Социализм как явление мировой истории. // Шафаревич И.Р.Сочинения в 3-х т. , Т.1.М., 1994.С. 225., а также Ле Бон Г. Психология социализма. СПб., 1995 С. 35.. В ходе исторического процесса преобразовывались формы социализма, оставляя незатронутым содержательное ядро. Культурная ситуация эпохи Нового времени дала толчок превращению таящихся в глубинах массовой психологии чаяний и стремлений в концептуально оформленные учения. Но уже на стадии появления утопических социалистических проектов обозначились расхождения в способах достижения общества социального равенства. Поэтому предлагается различать четыре теоретических модели социалистического строя.

1.Государственный социализм (А.Сен-Симон, А.Пекер, К.Родбертус, Э.Беллами), которому присуще требование централизации и овладение государством всеми рычагами общественного хозяйства и распределения 2.Синдикальный социализм (Ф.Лассаль, Л.Блан) ратует за такую форму общественного устройства, при которой средства производства находятся в распоряжении профессиональных рабочих групп - производственных коллективов, вступающих между собой в отношения равноправного обмена. 3.Коммунальный социализм (Р.Оуэн, Ш.Фурье), где хозяйственной единицей является община или коммуна, ориентированные на самодостаточность, а не на обмен. 4.Анархический социализм (У.Годвин, П.Прудон, П.Кропоткин) принципиально отвергает любую принудительную хозяйственную организацию, провозглашая личность совершенно свободной от общественной власти.

Из этого следует выделить два основных подхода к практическому достижению справедливого общественного порядка. Первый подход делает ставку на искусственное насаждение социалистического принципа (государственный социализм). Второй подход отрицает эффективность внешнего вмешательства в установление равенства, которое представляется естественным состоянием человеческого сообщества. Здесь равенство будет закономерной чертой спонтанно организующихся групп. Сюда следует отнести в первую очередь анархический вариант социализма и в определенной мере синдикальный и коммунальный подходы. Далее последовательно рассматриваются попытки реализации этих двух разных подходов социалистической идеи, составляющих вместе некое диалектическое единство.

В 3.3.2. Механизмы искусственного равенства (государственный социализм) рассматривается подход, предполагающий вмешательство государственной власти в деле установления основанного на равенстве общественного строя. Эта позиция учитывала социальную ситуацию эпохи Нового времени. Усложнение социальных процессов закономерно возвеличивало регулятивные функции государства. Кроме того, выдвинувшиеся на первый план имущественные критерии социального неравенства актуализировали проблему отмены частной собственности, решение которой было возможно лишь на государственном уровне.

Однако социально-исторический опыт демонстрирует, что для варианта установления «сверху» общественного порядка, наиболее приближенного к тотальному равенству, необходимыми являются следующие условия. Во-первых, это отсутствие у индивидов стремлений занять наиболее высокие позиции в социуме; во-вторых, это наличие авторитарной (и компетентной в управленческих вопросах) элиты, полностью закрытой и приводящей других членов общества в беспрекословное повиновение. Сочетание подобных условий имело место в ходе социального эксперимента, осуществленного иезуитским орденом на территории Парагвая в 17-18 вв., что привело к более или менее стабильному существованию государственного образования соответствующего типа. С одной стороны, иерархические стремления здесь были искусственно подавлены, с другой, - окружающая обстановка не требовала от социума активации механизмов социальной мобильности. Существование подобного социума было возможно именно в условиях колонизирующейся территории и мало реально в обстановке индустриализации. Это продемонстрировали результаты советского эксперимента, рассмотренные в следующей главе.

В 3.3.3.Анархизм как радикализация равенства анализируются теоретические и практические проявления анархистского проекта, родствен-ного социалистическому. И анархизм, и социализм декларируют цели равенства как высшей справедливости. В то же время именно анархистскими теоретиками проблема равенства ставится наиболее радикальным образом. В их позиции заслуживают внимания следующие моменты.

Во-первых, отрицается функциональность любой социальной иерархии ввиду указания на её искусственный характер. Во-вторых, происхождение неравенства определяется через два источника - власть и частную собственность. В человеческих пороках теоретики анархизма склонны обвинять несовершенный социум, признаком которого выступает неравенство. Порядок, построенный на принципах равенства, будет намного более эффективным, ведь спонтанно образованные формы общественной жизни как раз и будут отражать подлинную человеческую природу, изначально отнюдь не склонную к вредным поступкам. Формирование естественным путем свободных объединений снизу может привести индивидуальный интерес к общественному знаменателю.

Попытка реализации идейного проекта анархистов на практике имела место в ходе испанской гражданской войны 1936-1939 гг. в Каталонии, области, оказавшейся под контролем анархистских лидеров. В целом следует констатировать, что в условиях внутренней войны слабости анархистского проекта были выявлены очень быстро. На деструктивность анархистской модели указывает большинство исследователей (Х.Томас, С.Ю.Данилов), а некоторые попытки «обелить» каталонский анархо-синдикалистский эксперимент (А.Шубин) выглядят неубедительно. По поводу упомянутого эксперимента предлагаются следующие заключения.

1) Анархистский подход с его требованиями абсолютизации личностной свободы, главным условием которой выступает социальное равенство, оказался несостоятелен перед жесткими требованиями социальной реальности. Общественные проблемы невозможно решить, избежав иерархической структуры.

2) Спонтанная организация не обеспечивает тотального равенства, на что рассчитывали анархистские идеологи, но приводит к новой форме неравенства, которая оказалась к тому же малофункциональна, о чем свидетельствует упомянутый испанский опыт.

Результаты параграфа 3.3. показывают, что ориентированные на поиски равенства мыслители разработали весьма ценную и глубокую теорию социума как творца условий для социального неравенства. Но при этом допустили два просчета. Во-первых, ими не были учтены благоприятствующие иерархии тенденции, коренящиеся в человеческой природе, что привело к смещению акцентов - ответственность за социальную несправедливость перекладывается целиком на социум, а не на личность. Во-вторых, в ряде случаев имела место недооценка функционального аспекта общественного неравенства, без которого невозможно существование социальной системы как таковой (особенно это продемонстрировал анархистский подход).

Параграф 3.4. Либерализм: от классовой к глобальной идеологии содержит анализ причин исторической победы либерализма и как идейной доктрины, и как проекта в масштабах национального и глобального противостояния. Поначалу подробному разбору подвергается динамика содержательной стороны либеральных течений (3.4.1.Ценностные категории либерализма в социально-историческом контексте). Ряд философов характеризуют либерализм как «парадигму современности на уровне рационального» Дугин А.Г. Философия политики. М., 2004. С. 430. . Однако, будучи действительно отражением процессов рационализации, либеральная мысль не была лишена утопического ядра, заявляя о своей приверженности не одной, но двум ценностным категориям.

Во-первых, это индивидуальная свобода, которая рассматривается в качестве естественного состояния любого индивидуума (латинское слово liberalis означает «свободный»). Политические рассуждения либералов зачастую строятся вокруг дихотомии «свобода - рабство», имеющей явно оценочный характер. Причем «рабство» приписывается как социалистическим концепциям, так и подходам консерваторов. При этом внимание либеральных мыслителей приковано к хозяйственной области, где происходят значимые для общества процессы, в контекст которых помещается индивидуальная свобода. Свободный рыночный обмен обеспечивает реализацию индивидуальных стремлений к максимальной личной пользе.

Во-вторых, это демократия, заявляемая через равенство политических прав. Подобный тип равенства связывается сторонниками либерализма с социальной справедливостью (К.Поппер) и данная идея к тому времени была уже основательно укоренена в общественном мнении (А.де Токвиль) Токвиль А. Демократия в Америке //МухаевР.Т. Хрестоматия по теории государства права,политологии, Истории политическихи правовых учений. М., 2000.С.219.. В XX в. К.Шмитт отмечает духовную мощь социально-политического идеала демократии, указывая на невозможность сохранения массовой поддержки при отсутствии апелляции к народной воле Шмитт К. Духовно-историческое состояние современного парламентаризма. /Шмитт К. Политическая теология. М., 2000, С. 179.. Главным уравнивающим фактором в либеральной теории выступает Закон, признающийся первичным по отношению к политике («номократия»). Равенство на основании Закона редуцируется к одинаковым ограничениям социального поведения. Это достигается с помощью правовых норм, которые имеют, в отличие от морали, рационализированный, формальный характер, выдвигающий претензии на беспристрастность.

Либерализм стремится придать социальному порядку, где доминируют коммерческие отношения, морально-ценностные черты. Уже в XVIIIв. А.Смит сформулировал девять моральных аргументов в пользу денежной экономики и денежного общества. Подобный шаг либеральных теоретиков вполне соответствовал новым формам социальной практики, поскольку именно экономические критерии стали определяющими в социальном распределении, особенно после снижения значимости сословного принципа. Теория либерализма идеологически оправдывает иерархический порядок, образованный в ходе индустриализации, где на первый план выходят экономические критерии. Отсюда либерализм является ценностным выражением классовой общественной структуры, а потому именно эта идейная доктрина в строгом смысле является собственно классовой.

Представление Разума в качестве универсальной и абсолютной категории вело к определенному догматизму либеральных положений. Все же с течением времени либерализм умел проявлять гибкость, особенно когда под вопросом оказывалась его жизнеспособность как идеологии (например, в ходе мирового экономического кризиса 1929-1933гг). Усилиями ряда философов (Д. М.Кейнс и др.) сформировалась существенно модифицированная концепция либерализма - так называемый социальный либерализм, признающий позитивную роль государства как в экономической, так и в социальной жизни. Рынок - не естественный феномен, он есть искусственное образование, нуждающееся в совершенствовании, а нищета как неизбежное следствие нерегулируемого «дикого» рынка является основным препятствием для осуществления главной ценности либералов - свободы. В связи с этим новые либералы отбрасывают идею минимального вмешательства государства, требуя его активного участия в «социальном рыночном хозяйстве», чтобы обеспечить необходимый минимум материальной свободы.

Начиная с середины XX в., влияние индустриализма на общественную жизнь становится тотальным, выходящим далеко за рамки социально-экономических отношений. Образовался некий «сплав индустриально-экономических, социальных и культурных институтов», специфической чертой которых стала технологизация Полякова Н.Л. XX век в социологических теориях общества. М., 2004. С. 238.. В ходе произошедших изменений происходит стандартизация и стереотипизация социального мировоззрения, на что направлены цели культуриндустрии - феномена индустриального общества XX в., описанного мыслителями Франкфуртской школы. Основная ставка здесь делается на распространение массовой потребительской культуры, в ходе которой осуществляется сведение потребностей к общим знаменателям. Это ведет к видимости стирания классовых различий и, как следствие, определенного ослабления оппозиционных движений, лишающихся в подобных условиях социальной почвы. Кроме того, уровень развития материальных и интеллектуальных возможностей общества середины XXв. дает возможность установления контроля над индивидами средствами техники, а не террора - формировать общественное мнение в нужную сторону.

Тем самым причины исторического преимущества либеральной идеологии сводятся предположительно к следующему.

1) Либерализм сформировался, исходя из объективной институциональ-ной, а шире - цивилизационной динамики западного общества. Либеральные нормативные стандарты, призванные к легитимации классового порядка, вырабатываются на основании реальной, наиболее приземленной практики социальной жизни. Следует отметить восприимчивость либерализма к возникающим социальным проблемам, обусловленным вызовами сформированной системе отношений. Это выразилось в способности к теоретическим модификациям (социальный либерализм), адекватным средовому контексту.

2) В социально-психологическом плане либерализм избегает абсолюти-зации как равенства, так и неравенства (в отличие от оппонирующих ему идеологий), искусно оперируя обеими категориями при ориентации на социальные обстоятельства. Так, более четко выраженная динамика хозяйственной жизни предопределяет здесь «свободу» социального поведения, следствием которой становится имущественное неравенство. Политическая надстройка носит больше застывший характер, требуя от управляемого большинства минимума участия. Более актуализируемой здесь оказывается категория «равенства», сводимая к всеобщему избирательному праву. Отсюда следует признать большую адекватность либеральной доктрины как потребностям общественной системы, так и изначальным человеческим стремлениям, определяемым условиями индустриальной эпохи.

3) Усиление манипуляционного воздействия, что явилось следствием технологических возможностей западного социума. В настоящее время в распоряжении господствующего класса имеются все средства для придания нужных черт культурно-духовной среде. Эта задача возложена на жесткий сплав средств научной, массовой и практической пропаганды, различия между которыми зачастую трудно заметны.

Наконец, в последней части параграфа (3.4.2.Либерализм в условиях позднего модерна) описывается функциональная роль либеральной доктрины в масштабах современной мировой системы. Изменения последней четверти XX в. дали основание ставить вопрос о качественно новом состоянии общества, к которому уже не применимы индустриальные характеристики. В силу этого предлагаются термины «постиндустриальное общество» (Д.Белл, А.Турен), «сетевое общество» (М.Кастельс), «общество Третьей волны» (А.Тоффлер), «информационное общество» (Ф.Ферраротти). Ряд известных социальных философов (Ж.Лиотар, Ж.Бодрийяр, З.Бауман, Дж.Фридман) считают возможным говорить о наступлении новой культурной эпохи «постмодерна», пришедшей на смену модерну.

Одним из значительных тезисов, выдвигаемых вышеупомянутыми концепциями, является положение о размывании классовой иерархии, идейным обоснованием которой служит либерализм. Однако в целом нельзя констатировать снижение уровня экономической дифференциации. Очертания правящего класса, сосредоточившего в своих руках управление экономическими, политическими и культурно-идеологическими процессами, стали более отчетливыми. При этом господствующий класс небезуспешно стремится подорвать классовый миф посредством навязывания определенной системы отношений, суть которой сводится в конечном итоге к конформизму (А.Турен). Таким образом, размывание классов может иметь место лишь в отношении неэлитных слоев, подверженных манипуляции и управляемости, к описанию которых становятся более применимыми категории массового общества. В целом же современное общество остается промышленным и капиталистическим, хотя и приобрело ряд новых черт, не отменивших, однако, уже наличествующие качества Полякова Н. XX век в социологических теориях общества. М., 2004. С. 373..

К анализу сегодняшнего состояния либеральной идеологии следует подходить с точки зрения глобализационной перспективы. Механизмы глобализации, с одной стороны, носят естественный характер (общий ход цивилизационной динамики), с другой, - направляются и регулируются интересами конкретных государств - субъектов глобализации («золотой миллиард»). После крушения колониальной системы именно либеральные принципы стали господствующими в деле формирования мировой структуры (Атлантическая хартия 1941 г.). Более того, с конца 70-х гг. начинается своеобразная реставрация классических либеральных положений, так называемый неолиберлизм, ознаменовавшийся как закреплением однополярного геополитического пространства, так и успешным наступлением «капитала» на позиции «труда» в национальных масштабах.

Ряд исследователей (Д.Харви, Б.Кагарлицкий, Н.Хомский, О.Арин и др.) справедливо видят главное назначение неолиберализма в восстановлении и упрочении власти корпоративного капитала на международном и национальном уровнях. В результате неолиберального эксперимента усилилась дифференциация международного экономического пространства. Имеются точки зрения, отмечающие признаки классовой дифференциации в межгосударственных отношениях (О.Арин), а также позиции, рассматривающие образование иерархических групп в масштабах транснациональной социально-экономической системы (А.Бузгалин, А.Колганов). Выгодная правящему классу практика неолиберализации постоянно получает идейное обоснование в центральных средствах массовой информации. Неолиберальные мифы получили возможности широкого распространения в информационном пространстве международного значения, в силу чего в общественном мнении укореняется точка зрения о безальтернативности либерализма.

Широкое распространение либеральной доктрины тем самым закрепляет сложившуюся геоэкономическую и геополитическую иерархию (отношения «центр-периферия») в следующих моментах:

а) усиление классового раскола внутри развивающихся стран;

б) насаждение потребительского стандарта в культуре, что изменяет индивидов в сторону примитивности, «одномерности», безусловно, облегчая управление ими;

в) усиление аномизационных тенденций (особенно ощущаемых в незападных культурах), что в целом способствует социальному отчуждению, уменьшая шансы на политическую консолидацию.

Четвертая и пятая главы посвящены апробации разработанного методологического подхода на отечественном социально-историческом материале.

Глава IV «Советское общество: социальный порядок и идеология» рассматривает советский период с точки зрения функциональных колебаний идеологической составляющей, которые выглядят закономерно в контексте успешной индустриализации. В параграфе 4.1.Стратификационные тенденции советского социума описываются собственно иерархические механизмы, объективный анализ которых облегчается разделением времени существования СССР на два исторических периода. За тот и другой период советская система получала принципиально различные по характеру вызовы, на которые реагировала соответствующими стратификационными изменениями.

4.1.1 Этап становления и утверждения советского общества (1917 - сер. 1950 гг.) В первые советские десятилетия перед отечественным социумом были актуализированы задачи, требующие максимальной мобилизации общественных ресурсов. Эти задачи в целом были успешно решены, не в последнюю очередь благодаря конструктивным стратификационным механизмам, которым были присущи следующие черты.

1) В силу масштабности вставших перед советским обществом задач активация мобилизационных социальных механизмов была неизбежной. Это предполагало наличие «быстродействующих» централизованных структур, которыми стали большевистская партия и ее продукт - номенклатура. Применительно к данному периоду неправомерно говорить о правящем классе, хотя некоторые признаки именно классообразования в тогдашней советской элите уже намечались. Для сталинского партийного руководства более применим термин «сословие», поскольку критерием здесь выступали не экономические черты, но функциональное назначение. Вновь образованная советская элита выступала не как собственник, но, в первую очередь, с позиции властного управления.

2) Для рассматриваемого периода представляется частично применимой трехчленная модель социальной структуры советского общества, заявленная на официальном уровне (Конституция 1936г.). Пролетариат и крестьянство можно было определить как классы, ибо их позиции в экономическом пространстве существенно различались. В силу этого между ними существовали предпосылки социальных антагонизмов, возможность которых исключал жесткий контроль со стороны надклассового государственного аппарата, главного регулятора общественных отношений. В период начальной индустриализации еще не был достигнут уровень технического обеспечения, стимулирующий расслоение рабочей среды. Основным фактором мобильности в производственной сфере выступала не квалификация, но трудовой энтузиазм, подкрепляемый официальной экономической политикой («стахановское» движение).

3) В данный период были заложены некоторые тенденции, в последующий период сыгравшие разрушительную роль для советской системы. С одной стороны, это был упомянутый процесс постепенного образования правящего класса, ядро которого представляла бюрократическая элита, обеспечившая себе монополию власти Кагарлицкий Б. Периферийная империя: Россия и мировая система. М.,2003. С. 455. . С другой стороны, в нэповские и последующие годы среди основной массы индивидов стали набирать силу потребительские ценности как следствие индустриальных процессов.

Тем самым уже на упомянутом этапе был очевиден иерархический характер советского общества, что ставило под сомнение его собственное идеологическое содержание.

4.1.2. Этап стабилизации и кризиса советской системы (сер.1950-х - 1991гг.. ) В данной части параграфа рассматривается период, когда было завершено в целом утверждение социалистической системы. В сфере экономических отношений явственно обозначился успех форсированной индустриализации, в области политики был создан централизованный административный аппарат, наконец, культурным ядром выступала социалистическая идеология, определяющая, помимо всего прочего, геополитическую идентичность СССР.

Иерархический порядок общества «развитого социализма» теперь уже не мог соответствовать упомянутой «трехчленной» модели даже приблизительно (не случайно в 60-х годах активизировались попытки анализа советских стратификационных процессов). Следствием индустриального курса явились, во-первых, количественный рост промышленных рабочих, составивших население ряда крупных городов - индустриальных центров; во-вторых, повышение уровня профессиональной дифференциации, сильнее затронувшей пролетарские слои и некоторым образом отразившись на крестьянстве. Другими словами, социально-профессиональный критерий заявлял о себе в качестве фактора общественного расслоения.

Специфическая черта отечественного социума, выражающаяся в доминирующем положении властного ресурса Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М.,2005. С. 41. , способствовала разрастанию административно-бюрократического аппарата, на что, кроме того, оказывало стимулирующее влияние усложнение социальных отношений. На данном этапе действия высшего руководства страной становились все более дисфункциональными. Деградация элиты была обусловлена

1) отсутствием значительных “вызовов”, способных поставить под вопрос само существование советской системы, в связи с чем не были активированы механизмы общества, стимулирующие социальный заказ на определенный личностный тип (например, “пассионарии” по Л.Н.Гумилеву);

2) значительным ослаблением репрессивного аппарата;

3) необходимостью количественного пополнения, что негативно сказывалось на качественном составе, - расширение партийных рядов шло преимущественно за счет индивидов, мотивированных в первую очередь возможностями карьерного роста Советская коммунистическая правящая элита в 1917-1991 гг.// Российская историческая политология./ под ред. С.А.Кислицына РнД. , 1998. С.157..

Характерные для поздней советской эпохи стремления руководства страны к консервации отношений вели к их деформации и деструктуризации, поскольку вступали в противоречие с объективными процессами социальной динамики. С одной стороны, индустриальная экономика и урбанизация стимулировали рост потребительского спроса, который не удовлетворялся в силу ряда причин. Поэтому закономерной реакцией выступило разрастание теневой экономики, ориентирующейся на потребительский спрос и работающей по рыночным принципам. Кроме того, в результате индустриализации возрастала роль денег как одного из главных социальных ресурсов. Это проявлялось на всех уровнях общественных отношений, с особой четкостью заявляя о себе в «верхах» (факт продажи административных постов) Восленский М. Номенклатура. М., 2005 С. 289-290.. С другой стороны, усложняющиеся социально-экономические связи обозначили тенденции к групповой дифференциации по интересам (Т.И.Заславская) Заславская Т.И. Экономика сквозь призму социологии. // «ЭКО», 1985 .№7.С. 7-8..

Таким образом, объективно эволюция советского социума готовила почву для формальной институционализации рыночных отношений. Подобные преобразования в результате стимулировали распространение классового стратификационного типа, и не случайно их главным субъектом выступили представители партийной элиты. Фактически к концу советского периода партийная номенклатура приобрела все черты правящего класса. Институционализация рынка не только решала системные проблемы через интеграцию в мировое экономическое пространство, но и окончательно утверждала структуру вертикальных отношений, где названный класс имел самые выгодные позиции, кроме того, теперь гораздо более прочные как в экономическом, так и в политико-правовом плане.

В параграфе 4.2.Динамика общественного сознания в советскую эпоху предпринимается попытка анализа тех сторон общественного сознания советских людей, которые были связаны с иерархическими сторонами общественной жизни. Следует учитывать, что специфика общественного сознания весьма отличалась в упомянутые исторические периоды. Так, на этапе становления и утверждения советской системы коммунистическая идея, несомненно, дала конструктивный эффект, чего нельзя сказать о втором из обозначенных этапов.

Предложенный большевиками проект, как известно, выдержал борьбу, в том числе и на духовном фронте, с альтернативными проектами социального переустройства России. Функциональность коммунистической идеологии в 30-40-е годы подтверждают достигнутые за указанный период объективные результаты, где она сыграла роль мощного мобилизующего фактора. В ленинско-сталинскую эпоху следует констатировать доминирование элементов коллективного сознания, выступивших на первый план благодаря коммунистической идеологии и в значительной степени сумевших потеснить индивидуальные предпочтения. Это отразилось в психологическом феномене слияния людей с государством, отмечаемом философом В.С. Барулиным. В социальное мироощущение советских людей «вошло чувство, что новое общество, новое государство - это их общество, их государство, служащее им»Барулин В.С. Российский человек в XX в. Потери и обретения себя. М., 2000. С. 270. . Причем в определенные моменты подобное явление приобретало действительно массовый, повсеместный характер Уткин А.И. Вторая мировая война. М., 2003. С. 172. .

Однако уже в ходе названного периода появились предпосылки для формирования сознания некоторых социальных групп (номенклатура), обозначающих своего рода иерархическую дистанцию в отношении основной массы населения.

В период стабилизации и кризиса советской системы общественное сознание приобрело иные направления, в том числе и касательно иерархических аспектов. Во второй половине XXв. уже не коллективное сознание в большей степени определяло формы социального поведения, но сознание индивидуальное, основу которого все чаще стал составлять утилитарный интерес. С одной стороны, объективное состояние советской системы уже не требовало максимальной активизации социальных ресурсов, средством чего обычно выступает всплеск коллективного сознания. Революционный романтизм, присущий массовому сознанию первых советских десятилетий, явно пошел на убыль. С другой стороны, логика индустриализации выводила на позиции основного социального ресурса материальные блага, следствием чего стало распространение стандартов потребительской культуры, активно подпитываемой западной пропагандой.

Кроме того, непоследовательность в идеологической политике затронула саму легитимность социалистической идеи. Здесь следует упомянуть публичное развенчание культа личности, за которым не последовало реальных шагов по восстановлению политической картины мира в народном сознании. Кроме того характерная для брежневского периода идеологическая обработка населения проводилась неэффективными методами, дающими обратный результат.

Уже не дающая прежний эффект административная система подвергалась массовым критическим оценкам. По данным Т.И.Заславской, в конце советского периода общественное мнение (в большей степени на неофициальном уровне) поднимает вопрос о привилегиях номенклатуры, тем самым подвергая сомнению существующую иерархическую модель Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: Деятельностно-структурная концепция. М., 2002. С. 117.

. Дискредитация политической группы, непосредственно отождествляемой с социалистической идеей, усиливала ее десакрализацию.

В то же время сознание поздней советской элиты - главного субъекта преобразований, положивших конец советскому строю - приобрело окончательно классовый характер. Логично выглядит выбор либерализма в качестве проекта. Выступая с глобальных позиций, тот предписывал отказ от изоляционизма и окончательное вписывание в мировую систему. В результате третье поколение номенклатуры как социальная группа получает главный выигрыш, превратившись в элемент мирового правящего класса, кроме того, приватизация госсобственности делает ее положение неуязвимым в условиях нового правового пространства. Отсюда либеральный космополитизм новой российской элиты выглядит вполне закономерным в качестве ее классовой идеологии.

В Главе V «Современная российская ситуация: идеологическая проблематика в контексте иерархических механизмов» рассматриваются духовные тенденции как отражение объективно институциональных процессов постсоветского российского общества, где в первую очередь привлекает внимание специфика классовой иерархии. Решению подобной задачи предшествует анализ трансформационного процесса в целом, чему посвящен параграф 5.1.Российская трансформация (стратификационные аспекты). Здесь делается попытка выяснить, как постсоветские пре-образования отразились на «правилах игры» социальной жизни, представляющих собой один из источников иерархического распределения.

Общее направление трансформационного процесса определяется в 5.1.1.Сущность трансформаций российского общества. Затянувшийся системный кризис объясняется наличием в социетальных механизмах российского общества двух, во многом оппонирующих друг другу тенденций. С одной стороны, процессы российского общества детерми-нированы запросами мировой системы, иерархический облик которой принял уже более или менее законченный вид. Геоэкономический статус России навязывает определенные правила в проведении как внешней, так и внутренней экономической политики. Противоположная тенденция исходит уже из собственно потребностей России как отдельно взятой общественной системы, а точнее говоря, на основании конкретных «национальных интересов». Это есть своего рода реакция общественного организма на сохранение собственной целостности и этнокультурной идентичности.

Современная российская ситуация демонстрирует очевидное превосходство первой тенденции над второй. Это обстоятельство предопределяет спектр общественной проблематики, отражающийся и на стратификационном срезе. Обстоятельное рассмотрение параметров социального расслоения содержится в следующей части параграфа (5.1.2. Трансформационная структура российского общества).

В рамках трансформационной структуры отражается «расстановка сил, заинтересованных и борющихся за разные траектории общественного развития»Заславская Т.И. О некоторых методологических вопросах исследования современного российского общества // Куда идет Россия?.. Кризис институциональных систем: Век, десятилетие, год. М., 1999. С 143. . С точки зрения деятельностно-активистского подхода, решающим фактором здесь выступает «ресурс конкурентоспособности» Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ. М., 2005. С. 89. .

Реформаторский потенциал заключается, в основном, в установках и деятельности российских элит. Данные круги обладают наибольшими возможностями для целенаправленного воздействия на общественную динамику - разрабатывают новые правила игры, облекают их в правовую форму, организуют и контролируют их выполнение, при этом придавая доминирующее значение собственным корпоративным и частным интересам Заславская Т.И. Структура российского общества через призму трансформационного процесса. //Социетальная трансформация российского общества. М., 2002. С. 520. . Этому способствует то обстоятельство, что типичным для отечественной действительности является господствующее положение политического ресурса над экономическим. Кроме того, большей централизации управленческих функций требует и специфика внутренней трансформации, где преобладают ориентиры на интересы глобальной экономической системы, зачастую в ущерб национальным.

Деятельность среднеобеспеченных слоев представляет, в основном, социально-инновационный потенциал общества, в целом содействуя закреплению правил игры, установленных элитой. Состав названных слоев во многом определяется запросами общественной системы и не без участия лидирующих групп. Если в первые постперестроечные годы источником пополнения среднего класса были «челноки», решавшие материальные потребности российского социума в условиях экономической деградации и деструктуризации, то в дальнейшем формированию среднего класса способствовал рост потребительского стандарта преуспевающих слоев. Здесь стимул к расширению получила сфера услуг, пользоваться которой имели возможность только обладатели высоких доходов. Актуализация управленческих функций приводит к высокому социальному статусу «белых воротничков». Кроме того, рост значения институтов, ответственных за формирование общественного мнения, или «медиатизация политики» Засурский И. Масс - медиа второй республики. М.,1999. С. 109. проявляется в обрастании политических структур высокооплачиваемыми профессионалами в области PR. При этом Т.И. Заславской отмечается, что из культурного потенциала в постсоветском обществе затребуется лишь та его часть, которую можно использовать «здесь и сейчас». Из этого следует сравнительно высокий спрос на квалифицированных и опытных инженеров, врачей и учителей при растущей невостребованности ученых, работников культуры и искусства, разного рода гуманитариев Заславская Т.И. Социальная структура современного российского общества. // Общественные науки и современность. 1997. №2. С. 8. .

Что касается проигравших в ходе рыночных реформ групп, то это самый массовый слой российского общества, включающий рабочих, крестьян, служащих, а также довольно значительной по количественному составу категории «новые бедные». Их отличие от традиционных бедных заключается в наличии интеллектуального капитала, а также тем, что в недавнем прошлом это были представители среднего класса. Нисходящая мобильность здесь обусловлена гигантскими дифференциациями в оплате труда различных отраслей, вызванная новым статусом России в глобальной экономической системе. В отношении низших слоев следует говорить об адаптационном потенциале, однако и эти, обладающие очень незначительным «ресурсом конкурентоспособности» группы, вносят свой вклад в специфику российской трансформации. Тяжелое социальное положение подталкивает их представителей к многостороннему изменению социальных практик, что зачастую выводит последние за пределы официально принятых норм. В условиях противоречивости вновь образованной институциональной системы подобное явление приобрело массовый характер, что отражается на масштабах теневизации.

В завершающей части данного параграфа (5.1.3.Тенденции классового расслоения российского общества) предложен анализ процессов расслоения российского общества с позиции классового подхода. В социальном расслоении российского общества в соответствии с природой рыночных реформ стала явственно преобладать имущественная сторона. В ходе развития потребительского рынка снижается доля натуральных доходов, а потребность в деньгах заметно возрастает. Однако специфика процессов классообразования в России происходит по принципам, типичным для обществ третьего мира - объектов глобализации, где общим явлением выступает социальная поляризация.

Исходя из российских условий, можно предположить существование правящего класса, на формирование которого оказал существенное влияние советский период, когда черты правящего класса стали проявляться в полной мере, а также властный ресурс, необходимый для проведения преобразований, фактически идущих вразрез с национальными интересами. Верхние слои обладают уже сложившимися признаками класса, сосредоточив в своих руках политические и экономические ресурсы, а также обладая консолидацией интересов, главной предпосылкой классового сознания.

Что касается среднего класса, то эта группа носит во многом условный характер, выделяясь только по имущественному признаку и не являясь консолидированной в плане группового сознания. Наконец, обращая внимание на российский рабочий класс, следует отрицать наличие консолидирующих механизмов. Здесь расширяется практика решения проблем в расчете «только на себя», чему способствует отсутствие идеологии рабочего класса, а также актуальных в рабочем сознании стратегических целей, предполагающих совместные усилия по их достижению Максимов Б.И. Рабочие в реформируемой России,1990-начало 2000-хгодов. СПб. 2004. С.260. .