Тождество и время: философско-лингвистический анализ

Эти обстоятельства являются следствием одного из философских положений, характеризующих и процессы развития языка, - соответствие формы и содержания. Но при этом имеется в виду, что форма и содержание языковых единиц могут быть «в полной гармонии», но чаще «не находятся в согласии».

Большой логический и лингвистический интерес представляют случаи, когда к конструкции с идентифицирующим значением добавляется количественное слово. Обратимся к фразе Этот человек был моим мужем 10 лет. Казалось бы, отрицательные формы Этот человек был моим мужем 10 лет должны значить «Неверно, что этот человек был моим мужем 10 лет». Однако фактически происходит другое. При анализе семантики предложения типа Неверно, что этот человек был моим мужем 10 лет, мы оказываемся перед дилеммой: либо этот человек был моим мужем более десяти лет, либо менее десяти лет. Возможность выражать два разных смысла обеспечивается здесь устройством языка, т.е. свойством языковых единиц. Однако из двух возможных пониманий данного выражения одно является правильным, а другое - неправильным относительно намерений говорящего, и более широкий контекст должен позволить слушающему выбрать правильное понимание; в противном случае происходит провал коммуникации. Между тем предложения типа Этот человек не был моим мужем 10 лет допускают, вопреки всяким логическим ожиданиям, только второе осмысление, а оба осмысления могут быть получены при помощи отрицательной частицы не лишь тогда, когда она помещается не перед глаголом, а перед количественным дополнением: Этот человек был моим мужем не 10 лет.

С семантической точки зрения интерпретация некоторых из этих предложений выглядит, скорее, не как отрицательная, а либо как уменьшительная, либо как увеличительная (в зависимости от контекста). Из этого следует, что фактически количественные слова повышают вероятность именно таких интерпретаций в ущерб интерпретации чисто отрицательной, расширяя семантику предложения за счет возможных его прочтений. Вследствие таких семантических особенностей необходимо отметить антиномичный характер этой многозначности. Следовательно, для понимания таких предложений требуются пресуппозиционные данные, несущие на себе определенную «предтекстовую» значимость. Широкое применение таких конструкций обусловлено рядом особенностей мышления человека. Прежде всего, здесь следует отметить свойство неаддитивности сложения значений, которое связано с тем, что значение целого не равно сумме значений компонентов. Таким образом, значение словосочетаний вида не VD, где V - глагол, а D - количественное дополнение или обстоятельство, строится не по аддитивному, а по более сложному закону: не VD, - `V меньше/больше D' .

Результаты проведенного исследования позволяют сделать вывод о том, что идея неаддитивности выступает в качестве одного из системно-динамических свойств и является источником развития, а поэтому ее можно рассматривать как конструктивный фактор. В работе также показано, что многие из описанных закономерностей справедливы только в отношении естественных языков, в отличие, например, от языков искусственных.

В четвертом параграфе «Проблема тождества и синонимия» существенное место уделено некоторым сторонам взаимоотношения тождества с синонимией; рассматриваются различные подходы к пониманию сущности синонимии; раскрываются методологические основания этих подходов.

Отождествление - одна из существенных операций человеческого мышления, которая в языке выражается при помощи синонимов, а поэтому проблема тождества тесно связана с проблемой синонимии.

Проблема синонима - одна из старейших в филологической науке. Человеческая мысль интересуется ею около двадцати четырех столетий - начиная с софиста Продика, учителя Сократа, и кончая лингвистами наших дней (Ю.Д. Апресян, В.А. Гречко, М.Ф. Палевская, А.П. Евгеньева, А.А. Уфимцева, В.А Звегинцев, С.Г. Бережан, К.С. Горбачевич, В.Н. Цыганова, В.И. Кодухов, П.С. Александров, М.И. Задорожный и др.). Несмотря на многовековую историю изучения, большинство лингвистов вынуждены признать явление синонимии одним из наименее разработанных в современной лингвистике. Это обусловлено тем, что синонимы - очень многогранное явление и что с ними связан целый узел проблем, отраженных уже в их определениях разных типов (определения, основанные на понятиях тождество и близость значений; на понятии взаимозаменяемость, которое связано с их различиями в пределах синонимического ряда; на соотношении синонимов с понятием как определенной формой мысли и на соотношении их с вещью как с фактом объективной действительности).

Исследование синонимии, являющейся одной из универсальных семантических констант естественного языка, имеет большое значение для современной науки, поскольку эта проблема неотделима от вопроса связи языка, мышления и действительности, тождества и различия. В практическом отношении анализ этой проблемы определяется важной ролью владения человеком синонимическими средствами, позволяющими выбрать из словаря и грамматической системы языка именно те средства, которые в точности выражают его мысли и чувства.

Тождество и синонимия - понятия, связанные с совершаемыми в процессах мышления операциями - сравнением, отождествлением, установлением сходства и подобия и пр. Поэтому они являются одними из ключевых понятий в описании познавательной деятельности человека. Несмотря на целый ряд общих черт, объединяющих их, тождество и синонимия характеризуются и принципиально различными особенностями, отражающими природу каждого из этих явлений. Операция отождествления, с одной стороны, связана с мышлением, а с другой - с языком. Синонимы отражают реальную действительность не непосредственно, а через тождество, которое выступает в качестве его содержательной, понятийной, семантической стороны. По указанной причине синонимия не может не оказывать известного обратного влияния на тождество и познавательную деятельность человека. Поэтому все в языке существует только для того, чтобы передавать какое-то содержание, какую-то информацию, какой-то смысл. В языкознании нет формальных правил для определения сходств и различий по смыслу между словами в тексте, поэтому и отождествление их остается интуитивным. Осмысление человеком тождества в естественном языке ассоциативно, интерпретативно, аксиологично, в том числе креативно, основано на эмпирическом опыте, «донаучных» практических представлениях и к тому же еще и противоречиво, многомерно, увязывает несовместимые между собой понятия и представления в «совместимом» виде.

В третьей главе «Время как семантическая категория» анализируется смысл категории времени с точки зрения философии и естественного языка.

В первом параграфе «Парадоксы времени» описываются различные антиномии времени: антиномия внешнего и внутреннего времени (объективное и субъективное время); антиномия абстрактного и конкретного времени; антиномия научного и языкового понятия времени; антиномия мыслительного и эмоционального в познании времени (антиномия ума и сердца).

Наиболее существенным для данного исследования является положение о том, что понятие времени динамично совмещает в своей семантике противоположные смыслы, т.е. является антиномичным по своей природе и сущности. Проанализируем более подробно одну из антиномий времени: антиномию абстрактного и конкретного времени.

Толковые словари выделяют несколько значений у слова-концепта время: абстрактное и конкретные. Абстрактное значение: 1. “Одна из форм (наряду с пространством) существования бесконечно развивающейся материи - последовательная смена ее явлений и состояний”; и конкретные значения: 2. “Промежуток той или иной длительности, в который совершается что-н., последовательная смена часов, дней, лет”. 3. “Определенный момент, в который происходит что-н.” и другие значения. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1993.

Первое, абстрактное значение характеризует время как рациональную категорию, посредством которой человек мыслит бытие. Важно отметить, что в этом значении время не имеет синонимов. Абстрактное время характеризуется такими признаками, как длительность, последовательность, продолжительность, бесконечность и др. Являясь чисто умозрительным продуктом, категориальное время постигается не через эмпирический опыт, а конструируется ментально. Нельзя, например, в этом значении сказать Я вижу, чувствую … время. Можно, однако, спросить: как Вы мыслите, представляете …время? В чем сущность времени? и т.д. Абстрактная сущность времени не выражает и не отражает собой всей живой человеческой речи.

Свойства абстрактного времени (длительность, последовательность, продолжительность, бесконечность и др.) противоречат характеру чувственного восприятия. В отличие от первого значения, Время 2 и 3 доступно чувственному восприятию и всегда предполагает наличие воспринимающего субъекта (наблюдателя), т.е. оно антропоцентрично. Оно может описываться в языке как точное, приблизительное, правильное, долгое, длительное, короткое, вечернее, ночное, летнее, осеннее и др. Время физическое, время естественных наук прерывно и однородно, а время-переживание непрерывно и изменчиво. Чувственное восприятие не знает понятия бесконечного, оно привязано к определенным пределам способности восприятия, бесконечное чувственно не воспринимается. Поэтому Время 2 и 3 ограничено, т.е. у него появляются границы, например: время суток, время обеда, сна, учебы. Эти два вида времени имеют различия не только в значениях, но и в сочетаемости: Вне времени и пространства нет движения материи (абстрактное время) и отрезок времени, время терпит, время обеда (конкретные значения).

Время 1 может быть понято как ньютоновское, отвлеченное от человека, внешнего наблюдателя. Время 2 и 3 связано, по всей видимости, с именами Августина, В. Дильтея, Э. Гуссерля, А. Бергсона, Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, т.е. оно «одушевляется» человеком присутствием человека-наблюдателя, оно «прочитывается» им. Наше внутреннее время не всегда поддается точному измерению и счету, ибо человек не умеет измерять объективное время внутри самого себя.

Абстрактное значение времени точно и однозначно. Но как только говорить о времени начинает естественный язык, налагая на время чувства и мысли человека, система точных измерений расшатывается. Можно даже утверждать, что внутреннее время заключает в себе больше противоречий, чем время внешнее. Человек хочет взвесить и измерить не только то, что поддается измерению: он гоняется за временем, теряет, экономит, выигрывает время. Субъективное время оперирует неопределенным временем и временем приблизительным. А все это не поддается ни счету, ни даже истинностной оценке. Эмоции побуждают человека постоянно прибегать к преувеличениям и преуменьшениям, которые также уводят его от истины, но не от правды. И тогда становится ясным, почему слово парадоксальным образом описывает две, казалось бы, противоположные ситуации. Такое время служит прообразом для построения внутреннего времени человека, и это уже собственно вопрос философии языка. Тем самым вопрос о смысле времени углубляется, становясь другим вопросом, - о значении времени для человека.

Во втором параграфе «Концепт время в лингвистическом аспекте» рассматривается ряд нетривиальных фактов, проливающих свет на устройство концепта время в языке.

Лингвистических исследований, посвященных проблеме времени, пока еще очень мало, в том числе очень мало работ, в которых бы время рассматривалось как один из элементов языковой картины мира. Осмысление концепта время сквозь призму языка очень существенно, ибо такой подход обеспечивает возможность на вполне объективной основе вскрыть в содержании этого концепта то, что веками откладывалось в общенародном языковом сознании. Решение этой задачи, видимо, напрямую связано с той глубиной проникновения языка во внеязыковую действительность, которую допускает сама действительность.

Лексикографические данные говорят о том, что сложилось несколько различных представлений о времени, т.е. семантическое пространство времени воплощает континуальность смыслов. Однако следует отметить, что язык согласуется с теми представлениями о времени, которые были созданы в глубокой древности.

Способы выражения категории времени в языке оказываются весьма различными: объективное время отражается в языке не только в системе временных форм глагола, но и за пределами этой системы. Представление о времени проявляется в языке в разнообразии образуемых им конструкций и сочетаний. Различные взгляды на природу времени порождают различные метафоры его понимания, которые являются уже устоявшимися, укоренившимися в представлениях людей, например: время - деньги. Наглядность обусловлена на область чувственнопостигаемого и проявляется в синтагматике.

Проведенное исследование показало, что имя время вызывает к жизни представление не об одном конкретном предмете, а о целом ряде различных предметов, обладая одновременно свойствами, репрезентируемыми каждым из них. Отображение свойств времени возможно лишь путем выявления сходств по ряду параметров с некоторыми вполне материальными объектами, которые и выступают в качестве основы для его познания. Поэтому роль категории времени может быть выявлена опосредованно, через смысл других категорий, составляющих содержание понятия ментальности. Словами, находящимися в отношении концептуального согласования со временем и соответственно формирующим ассоциативно-коннотативные ряды, являются: Человек, движение, век, вечность, пространство, память, жизнь, смерть, душа, ум, возраст, вода, ценность и др.

Так, например, понятие время тесно связано с понятием человек. Время наделяется способностью совершать движения, действия, свойственные человеку или животным. Как и человек, время может терпеть, идти, бежать, лететь, убегать (тогда его необходимо поймать), остановиться и даже топтаться на месте и др. Время может подчиняться человеку: его можно планировать, распределять, использовать, отнимать, найти, выбрать, выиграть; над ним можно одержать верх, победить в чем-либо. И, наоборот, время руководит человеком и приобретает над ним власть: время диктует, время не ждет, время прошло, точит время, стареет от времени; не человек гонит, а время; Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты - вечности заложник У времени в плену (Б. Пастернак «Ночь»). Оно бывает верным (время работает на нас), а может изменить человеку и уйти от него (время ушло, время изменилось, время не вернешь назад). Таким образом, время оказывается то в позиции подчиненного (подчиняется человеку, человек - хозяин времени), то в позиции подчиняющего (человек - слуга и пленник времени). Время также представляет собой силу, власть которой вынуждены признавать все люди, человек ведет борьбу с этой силой и в итоге подчиняется ей. А вот художественно-философский взгляд на проблему времени: Так же, как род и племя, Дается поэту время, Земная его стезя. Можно времени вторить, Можно с временем спорить, Уйти от него - нельзя (Н. Рыленков). В поэзии время переживается, изображается, переоценивается и преобразуется - отодвигается, останавливается, расширяется или сворачивается для того, чтобы увидеть в нем отражение человека и мира.

Представление о времени семантически насыщено и концептуально продуктивно. Эвристическая, аксиологическая и миропорождающая роль представления о времени в языковой картине мира задает его прагматическую значимость, особенно для носителей русского языка, зафиксировавших в своей языковой картине мира свое особое к нему отношение. Время подлежит оценке, способно само выступать основанием оценки и получает культурное осмысление. Таким образом, время в языке вступает в новые системные связи и отношения и, следовательно, приобретает новую значимость, не утрачивая в то же время значимости, приписываемой ей философией.

В третьем параграфе «Ситуация и время» анализируется понятие ситуация применительно к проблеме времени.

По мнению финского философа Г.Х. Вригта, науки изучают не само время, а факты, события во времени. Все дело здесь в том, что особое место среди феноменов действительности занимают ситуации, или события (точнее - области пространства времени). Ситуация обладает атрибутами места, времени, временной протяженности. Наиболее существенными свойствами ситуаций являются принадлежность к реальному, а не логическому пространству; доступность чувственному восприятию; наличие протяженности во времени; наличие локализации во времени и пространстве.

Важную роль в процессе понимания ситуации играет слово как средство доступа к единой информационной базе человека. Однако с помощью языка говорящий не обозначает (и не может обозначить) реальную ситуацию во всей ее сложности, а только определенную ее часть, значимую, по его мнению, для акта коммуникации. Но даже в отношении одного отдельного слова не всегда можно быть уверенным, что, описав его, мы исчерпали его смысл.

Рассмотрим в качестве примера глагол красить в значении, представленном во фразе Джон красит забор. Поскольку особую роль в понимании ситуации играет способность человека опираться на схемы знаний о мире и достраивать ситуацию, необходим выход за рамки лингвистики, прежде всего, в область экстралингвистических знаний.

Участники этой ситуации характеризуются следующими действиями и взаимоотношениями:

Агенс (Джон): воздействует на Инструмент (кисточку): обмакивает кисточку в краску, перемещает кисточку, «водит» по поверхности забора.

Инструмент (кисточка): претерпевает воздействие: перемещается; воздействует на Средство (краску), распространяет краску по поверхности Места (намазывает).

Средство (краска): перемещается: распространяется по поверхности Места; воздействует на Место: придает Месту свой цвет.

Место (забор): переходит в новое состояние: приобретает контакт со средством; приобретает цвет.

В действительности ситуация намного сложнее: кисточка одновременно воздействует на краску, Джон воздействует не только на Инструмент, он связан со всеми участниками ситуации и контролирует все процессы. Поэтому эта ситуация может быть описана несколькими разными глаголами: Джон взял кисточку в руки - обмакнул ее в краску - поднес кисточку к забору - переместил кисточку по поверхности забора и т.д. Понимание ситуации обеспечивается широким кругом знаний, выраженных как эксплицитно, так и имплицитно, поэтому можно говорить о создании прагматического потенциала любой ситуации. Говорящий из всей реальной ситуации выбирает лишь самую существенную часть. Ряд участников остается «за кадром», что не дает возможности представить картину во всей ее полноте. В языке может узуально закрепляться определенное видение некоторого класса объектов или ситуаций, несмотря на то, что общие особенности человеческого восприятия и языковые возможности допускают и другое их представление.

Онтологически есть ровно две возможности мыслить действие - в протекании и в результате. Обратимся к ситуациям типа Джон красил забор и Джон покрасил забор. Глаголы красил и покрасил имеют разное семантическое содержание. Рассмотрим более подробно толкования несовершенного вида (НСВ) и совершенного вида (СВ) этих глаголов, поскольку каждый из этих глаголов имеет свою «зону смыслов»:

Х красил Р = 1. “В какой-то момент наблюдения Р не окрашивалось”; 2. “Х действовал определенным образом так, что в результате действия в какой-то последующий момент Р окрашивалось”; 3. “В каждый последующий момент окрашивалась большая часть Р, чем в каждый предшествующий момент”; 4. “Если процесс 3. не прекратился бы до некоторого момента, то в этот момент Р окрасилось целиком”.

Х покрасил Р = 1. “В какой-то момент наблюдения Р не было окрашено”; 2. “Х начал действовать определенным образом и действовал так, что в результате действия в какой-то последующий момент окрашена была часть Р”; 3. “В каждый последующий момент окрашивалась большая часть Р, чем в каждый предшествующий момент”; 4. “Х кончил действовать в момент, когда Р окрасилось целиком”.

Логический статус этих двух частей толкования у разных глаголов неодинаков. НСВ представляет ситуацию статически, в некий «средний» момент ее развития. Глагол СВ, напротив, ставит в центр Результат, а деятельность с ее участниками и способом отходит на задний план. Таким образом, у глагола НСВ в фокусе внимания деятельность, а Результат присутствует в виде цели, на которую направлена деятельность.

Введем в нашу фразу различные обстоятельства с временными значениями типа Джон красил забор два часа. Вообще действие красить носит конкретный характер, оно представлено как развивающийся или длящийся процесс, поэтому глагол НСВ красил сочетается только с обстоятельством длительности (два часа), но не Джон красил забор за два часа. Между тем, глаголы СВ сочетаются только с обстоятельством времени: Джон покрасил забор за два часа, но не Джон покрасил забор два часа, т.е. имеют избирательную сочетаемость. За два часа все-таки не то же, что два часа. Значит, эти обстоятельства в чем-то различны. Предложение Джон покрасил забор за два часа включает в себя значение «Джон красил забор два часа». Эта избирательная сочетаемость, видимо, объясняется различием в их значениях: за два часа значит примерно «действие продолжалось в течение двух часов и закончилось», а два часа - «действие продолжалось или продолжается в течение двух часов». Тем самым выбор того или другого из этих двух обстоятельств времени диктуется семантическими требованиями.

Отрицательные предложения представляют ценный материал для анализа семантики предикатов. В СВ глаголы физического действия могут иметь две интерпретации отрицания: если покрасил означает «красил и достиг результата», то не покрасил в примере Джон не покрасил забор может означать как отсутствие этой деятельности, т.е. «не красил», так и безуспешную попытку, т.е. «красил, но не достиг результата». Причина двоякой интерпретации отрицания состоит в том, что результат зависит не только от активности лица, но и от некоторого дополнительного условия. Таким образом, эта неопределенность разрешается только в контексте (ср. Петя не решил задачу - «решал, но не получил результата» - в данном случае имеется только одна интерпретация). Таким образом, можно прийти к выводу, что языковые выражения не обозначают объекты и ситуации реального мира, а, в определенном смысле, их создают. Само же понятие ситуации можно отнести не только к миру (фрагмент действительности), но и к языку (смысл предложения) и к мышлению (это фрагмент действительности, вычлененный и обработанный мыслью) (см., например, Н.Д. Арутюнова).

В четвертом параграфе «Время и изменение» анализу подвергается понятие изменение.

Человек воспринимает изменения как естественную форму жизни. Сознание верит, что изменение есть, что оно вполне реально и зримо, что это объективный факт, положение дел. Понятие изменение означает «переход от одного положения дел к другому» (Г. фон Вригт), «переход из одного состояния в другое состояние длящегося во времени объекта» (В.В. Попов).

Виды изменений столь же многолики, как виды естественных родов и артефактов, поэтому можно установить некое «исчисление» возможных типов изменений. В этой связи обратимся к ситуации Джон покрасил забор. Отметим, что эта ситуация не просто занимает интервал - она требует какого-то времени для реализации, поскольку она «разворачивается» во времени, осуществляется поэтапно.

Представим некоторый закрытый интервал времени Т* . Разделим интервал изменения Т* на три последовательных интервала времени Т-0, Т-1, Т-2. Примем исходное состояние за р, а конечное - за q, тогда в исходном подинтервале интервала Т* состояние объекта будет описываться формулой рq, а в конечном - рq. Полная схема физического изменения в результате физического воздействия будет включать три интервала:

Что происходит на интервале изменения Т-1? Адекватным представляется случай, когда мы имеем дело с формулой |рq| в интервале перехода. Аргументируем ее следующим образом: исходного состояния р не существует, но еще не наступило и конечное состояние q. Изменение имеет протяженность во времени, а следовательно, начало и конец, но глагол покрасил сводит их в точку, т.е. в некое целое.

Синтез начала и конца в одной точке ведет не к их дифференциации, а скорее к формированию понятия «целого», мыслимого применительно к происходящему во времени. Полученное в результате изменение мыслится как достижение цели. В данном случае изменение можно трактовать как приобретение (возникновение) нового состояния. Рассмотрим теперь ситуацию типа разбить стекло, имеющую событийное выражение. Общая схема толкования в конечном счете сводится к условию: «Если в процессе функционирования на объект (стекло) воздействовать определенным способом (ударить), то он проявит свойство Р (разрушится)».

Физическое содержание этой ситуации с точки зрения исходного состояния - ликвидация целостности, наличие частей, поскольку стекло используется человеком, как правило, в целом виде, а не по частям, и для чело

века важно, чтобы оно сохранило исходное состояние, а не приобрело новое. Когда стекло разрушилось, прекратился процесс существования объекта. В основе этой ситуации лежит имплицитный смысл - уничтожение. Однако изменение может трактоваться не только как утрата исходного состояния, но и как приобретение (возникновение) нового: разбить стекло, тарелку - уничтожение, разбить цветник, палатку - создание.

Каждое изменение может быть прямо или косвенно охарактеризовано через предикаты, описывающие начальное или конечное состояние. Так, предложение Снег растаял описывает событие через предикат, дающий заключительную стадию изменения, а предложение лес зашумел - через предикат начального состояния (ср. стол заржавел включает в свое значение идею завершения процесса «накопления» некоторого свойства). Определенный интерес с этой точки зрения представляет анализ слов типа зазвенеть, заплясать, закурить, зацвести, заболеть и др. Так, например, зацветать обозначает период, когда на деревьях, кустах начинают распускаться один за другим цветы. И пока длится процесс прохождения начальной фазы, остается неясным, произойдет ли событие вот-вот или оно уже произошло. Когда зацветает сирень, непонятно, в какой момент можно сказать, что она уже зацвела. Начальной точки для соответствующих процессов как бы вовсе не существует, она заменена размытой начальной фазой с неясными границами.

Как показано в работе, понятие изменение связано с идеей времени, существования и тождества. Изменение свойств объектов и, в более глобальных масштабах, изменение мира имеет для человека определенный смысл. И этот смысл определяется «физическими» составляющими, целью человека. Пределом изменения, «точкой завершения» является результат. Можно сказать, что изменение - динамично и устремлено в будущее, оно создается, никогда не существует, а всегда осуществляется.

В четвертой главе «Возможный мир: семантика, структура и границы» рассматривается вопрос о семантике, структуре и границах возможных миров; разрабатываются некоторые вопросы референциальной семантики.

В первом параграфе «Философские и лингвистические основания семантики возможных миров» выявляется специфика модели возможного мира, показывается, как язык влияет на формирование представлений о возможном положении дел в мире; описываются наиболее заметные антиномии, выделенные в семантике возможных миров.

Проблеме семантики возможных миров посвящено большое количество исследований (см., например, Г.В. Лейбниц, С. Крипке, Д. Льюис, Р. Монтегю, М. Крессвелл, У. Куайн, Я. Хинтикка, Э. Сааринен, М. Тули, П. ван Инваген, Л. Линский, В.В. Целищев, Р.И. Павиленис и др.). Вопрос о структуре возможного мира, определения его границ сложен и многогранен, а поэтому в работе пока еще намечены лишь самые общие его контуры.

Понятие возможный мир тесно связано с понятием «модель». Модель возможного мира определяется нами как сокращенное и упрощенное отображение представлений о возможном положении дел в мире. В работе высказывается предположение, что модель возможного мира может быть описана не столько с помощью языка, сколько по принципу языка, что ставит семантический анализ теории возможных миров на гораздо более глубокую, чем прежде, основу. Поэтому совершенно очевидно, что определение границ возможных миров и принципа их организации имеет не только собственно философский аспект, но и аспект лингвистический.

Основные характеристики семантики возможного мира в силу их внутренней противоречивости в работе представлены в виде антиномий (объективность - субъективность; бессмысленность - осмысленность; максимальная изменчивость - стабильность), которые и определяют специфику модели возможного мира. Проанализируем некоторые из них.

Объективность/субъективность. Рассмотрим следующие примеры: Philip the man is rash, but Philip the politician is crafty `Филипп как человек - опрометчивый, а как политик - коварный`; Mary was sadder in 1690 than she was in 1689 `В 1690 году Мери была печальнее, чем в 1689`. Примеры взяты из статьи П. ван Инвагена «Temporal parts and identity across time» [см. Monist. Jul 2000. Vol. 83. Issue 3.] Во всех этих примерах говорящий выражает пропозициональные установки (свое мнение, убеждение, знание и др.), следовательно, возможный мир, совместимый с пропозициональной установкой носителя языка как члена мира, можно рассматривать в качестве одной из воображаемых действительностей. Значит, этот один из возможных миров и является тем миром, который совместим с тем, что думает говорящий. Различия между этими высказываниями состоят не в разной степени удаленности прошлого события от момента речи, а в том, как говорящий воспринимает время этого события. При этом нельзя не учитывать то обстоятельство, что, выражая сложный и подчас противоречивый смысл сразу с многих точек зрения, семантика в модели возможного мира в то же время является объективной, поскольку отображает качества именно такой действительности (пусть даже воображаемой), какую выбрал говорящий. В этом случае можно говорить о противоречивом единстве объективности и субъективности в модели возможного мира.

Бессмысленность/осмысленность. Рассмотрим следующее высказывание: В 1898 году Павел был треугольный. Необходимо отметить, что это предложение грамматически правильное. Однако в то же самое время надо признать, что оно с языковой точки зрения не безупречно, потому что в нем несовместимы не только слова (Павел был треугольный), но и соответствующие им понятия. Поэтому грамматическую правильность не следует путать с осмысленностью, истинностью высказывания. Аномальность этой конструкции вызывается рассогласованием коммуникативно выделенных компонентов существительного (Павел) и конструкции в целом, следовательно, понимание синтаксической структуры этого предложения зависит от знания коммуникативных намерений говорящего или от знания устройства мира. Обычно в логике такие высказывания принято считать эмпирически ложными, т.е. ложными для данного мира, и в то же время бессмысленными. Их отрицательные корреляты оцениваются как истинные и осмысленные (ср. Ложно, что в 1898 году Павел был треугольный). Несмотря на то, что это высказывание семантически аномально, однако оно не противопоказано естественному языку и, будучи употребленным в определенном контексте, способно получить при определенных условиях вполне осмысленную интерпретацию в текстах определенных стилей и жанров художественной литературы. По всей видимости, путь к пониманию такого рода высказывание можно найти в семантическом преобразовании слов. Это высказывание вполне может встретиться в сказке, персонажами которой могут быть геометрические фигуры, наделенные всеми психологическими свойствами людей. Поэтому для того, чтобы стать истинным, такое высказывание должно быть отнесено к другим мирам: к некоторой воображаемой действительности, вымышленному миру художественного произведения и др.

В результате исследования мы пришли к выводу, что возможный мир как отдельное категориальное образование имеет соответствующую структуру, семантику, границы, формы существования, средства экспликации. У каждого человека существует своя собственная, индивидуальная репрезентация возможного мира, поэтому возможный мир имеет антропологический статус. Существует столько возможных миров, сколько имеется людей, контактирующих с этим миром и имеющих, изображающих свое видение.

Во втором параграфе «Тождество сквозь время: миф или реальность?» дается подробный анализ понятия identity across time (тождество сквозь время) на материале статьи П. ван Инвагена «Temporal parts and identity across time».

Сама задача прослеживания индивидов сквозь возможные миры до настоящего времени окончательно еще не решена, однако ее постановка в терминах возможных миров вполне допустима. И главная проблема заключается в следующем: что позволяет нам говорить о тождественности объектов в потоке времени, который их изменяет.

Процедура идентификации состоит в установлении тождества объекта самому себе путем сопоставления признаков, свойств, извлекаемых из предшествующего опыта, с непосредственно наблюдаемыми чертами. Для того, чтобы идентифицировать объекты сквозь возможные миры, нужно их распознать в разных возможных мирах. А это представляет определенную трудность, которая объясняется, с одной стороны, максимальной изменчивостью свойств объектов при переходе от одного возможного мира к другому, а с другой - их стабильностью. Вопреки многообразной изменчивости, относительная устойчивость свойств может быть объяснена тем, что некоторые из них присущи объектам во всех возможных мирах и представляют сущность объекта, его неизменную основу.

Для того, чтобы установить факт тождественности объектов в возможных мирах, нужно, во-первых, выяснить, тождественны ли они в каждом из возможных миров. Делается это на основе сопоставления существенных признаков этих объектов, явлений, («вещей, «сторон этих вещей»), т.е. фактически на основе формирования понятий. Во-вторых, если объекты тождественны, то в процессе сопоставления выясняется, в чем заключается сходство, полное оно или нет. В-третьих, если полного сходства нет, то устанавливается, в чем заключаются различия между ними.

Проанализировав конструкции типа The book on the table at time t `Книга на столе во времени t`; The book on the chair at time t* `Книга на стуле во времени t*`; Philip the man is rash, but Philip the politician is crafty `Филипп как человек - опрометчивый, а как политик - коварный`; The surgeon who removed the tumor from my brain is the boy who once shined my shoes `Хирург, который удалил опухоль из моего головного мозга, и есть тот мальчик, который когда-то чистил мои ботинки`, можно отметить, что их осмысление оказывается лингвоспецифичным. Соответствие между реально происходящими событиями и языковыми высказываниями устанавливает референтная функция языка. В качестве механизма выражения референциальных значений служат языковые средства, при помощи которых маркируется тот или иной тип референции. В этих фразах объединяются различные моменты существования данных объектов, совмещаются разные точки отсчета. Объекты локализованы и идентифицированы в каждом из возможных миров, несмотря на то, что прошло какое-то время. Установить референцию мы сможем только в том случае, если сведения об этих объектах (его свойствах) хранятся в памяти адресата.

Фундаментальной категорией, сквозь призму которой прослеживаются объекты в различных возможных мирах, является время. Однако время может и затруднить установление тождества объектов. Устанавливая референцию, говорящий/наблюдатель идентифицирует объект с ранее известным ему объектом, сведения о котором хранятся в соответствующем участке памяти, в котором заново локализуется объект в одном из возможных миров. В зависимости от цели и ситуации люди видят «онтологически тождественные реалии» с разных сторон. Следовательно, знание динамично и фокусируется вокруг различных признаков обозначаемых объектов. Динамика этого знания состоит в разном осмыслении одной и той же реалии. Таким образом, тождество не исключает фактор времени и временное измерение объектов. Выбор в качестве точки отсчета определенного признака из числа всех, присущих объекту, обусловлен субъектом познания и целью познания действительности. Поэтому отождествление возможно на чисто прагматическом, оценочном основании, т.е. по субъективному критерию прагматической ценности объектов. Следовательно, важны как физические пространство и время, так и способ их восприятия говорящим. Следует, однако, подчеркнуть, что, говоря об этом последнем ракурсе рассмотрения, мы имеем в виду не столько объективный мир, сколько его отображение в видении человека. Это отображение отличается естественно от действительности.

Предложенная в работе модель семантики возможных миров представляется нам удобной и полезной, поскольку помогает понять смысл тождества объектов в разных состояниях: картины мира разных людей можно рассматривать как возможные миры (картина «Я» будет реальной), а смену состояний мира во времени (вчера - сегодня - завтра) - как возможные миры. Категории тождество и время взаимосвязаны: тождество и время исключают друг друга, поскольку если есть время, нет тождества, и наоборот.

В третьем параграфе «Экзистенциальность, локативность, темпоральность и возможные миры» обсуждается проблема экзистенциальности, локативности и темпоральности применительно к семантике возможных миров на материале статьи Р. Тейкмана «Future individuals» Teichmann R. Future individuals. Philosophical Quarterly. Apr 1991. Vol. 41. Issue 163.; исследуются механизмы выражения референциальных значений - языковые средства, при помощи которых в языке маркируется тот или иной тип референции.

В настоящее время ряд философов и лингвистов разделяет ту точку зрения, что в семантической структуре языка существование обычно представлено как нахождение в пространстве: существовать - значит находиться в некотором пространстве (There is an unnamed rabbit in Shropshire `В Шропшире существует безымянный кролик`). Однако можно выделить и другой тип экзистенциальности, связанный с локализацией во времени: существовать - значит занимать точку или отрезок на оси времени (The book on the table at time t `Книга на столе во времени t`). Выделяется также так называемая общая экзистенция, которая выражается обычно тем, что в высказывании отсутствует аргумент со значением места или времени (All tame tigers exist `Все ручные тигры существуют`). Данное обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что термин существовать, с одной стороны, проводит четкую границу локативного и темпорального значений, с другой стороны, показывает на тесное взаимодействие локативного и темпорального значения в содержании слов.

Классические экзистенциальные предложения состоят из трех основных компонентов: один из них фиксирует область бытия или пребывания, другой указывает на бытующий в этой области объект или класс объектов, третий - на факт бытия, пребывания или наличия, например: There was a man who climbed Everest `Существовал человек, который взошел на Эверест`; There will be a man who climbs Everest `Будет существовать человек, который взойдет на Эверест`. Эти два предложения выражают законченные утверждения безотносительно к контексту; их осмысление происходит благодаря наличию кванторного слова существует, которое служит для передачи информации (представление о принадлежности к элементам действительности, а не мифа, фантазии), т.е. глагол существовать вносит дополнительную информацию о том, что описываемый объект есть элемент действительности, а не фантазий. Сами по себе экзистенциальные глаголы типа быть, существовать мало добавляют к понятию о предмете и в своей первичной функции утверждают существование предмета.

В работе обращается внимание на грамматические глагольные показатели времени, которые ориентируют семантический предикат (событие, действие или обладание свойством) относительно некоей точки на оси времени, так называемой точки отсчета. Каждое положение дел приурочено к некоторой точке на временной оси, соответствующей моменту времени, в который оно имеет место. Но мы можем говорить не только о каких-то положениях дел, которые имеют место в некоторый момент времени, но и о тех, которые могли бы иметь место в тот же момент. Рассмотрим предложение There will be a man who climbs Everest `Будет существовать человек, который взойдет на Эверест`.

Форма будущего времени обозначает то, что может или должно иметь после момента речи, т.е. предстоящий факт без специфических модальных или экспрессивных добавок. Факт еще не наступил и поэтому не стал абсолютной реальностью. Если некоторое положение дел А будет иметь место в момент t (t> t), т.е. «t позже чем t», это означает, что А принадлежит такому миру w, который будет действительным в момент времени t.

Референтность субъекта составляет одно из условий истинностной оценки суждения. В работе рассматриваются некоторые лингвоспецифичные синтаксические конструкции, для которых особенно существен референциальный аспект, например: There will be Billy who climbs Everest `Будет существовать Билли, которая взойдет на Эверест`; There is an unnamed rabbit in Shropshire `В Шропшире существует безымянный кролик` и др.

Можно считать, что референтное употребление имени имеет в качестве своей пресуппозиции утверждение о существовании. При референции к конкретному индивиду это имя характеризуется определенностью, поскольку обозначает лицо, индивидуализируемое участием в ситуации, о которой идет речь. Имя собственное несет определенную информацию, но эту информацию нельзя назвать значением. Дело в том, что значение представляет собой обобщение опознавательных признаков определенного класса объектов, а содержательная сторона имени собственного не связана с таким обобщением. Значение является ядерной частью (интенсионалом) содержательной стороны имени нарицательного, а имя собственное такой ядерной частью не обладает. Не обладая значением, имя собственное, тем не менее, имеет содержательную сторону. В то же самое время, отметим, что в экзистенциальном высказывании не может фигурировать имя собственное или дейктическое слово, т.е. знак, не выражающий никакого концепта, например: There will be Billy who climbs Everest `Будет существовать Билли, которая взойдет на Эверест`. Применительно к именам собственным, которые по определению референтны, экзистенциальные высказывания излишни, ведь сообщения об имени предмета опираются на пресуппозицию существования. Поэтому нормой для бытийных предложений является употребление имен нарицательных типа человек (a man), например: There will be a man who climbs Everest `Будет существовать человек, который взойдет на Эверест`.

В заключении подводятся основные итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшей работы. Сделан вывод, что категории тождество и время в естественном языке отличаются от философской их трактовки интерпретативностью восприятия и креативностью выражения.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в следующих публикациях автора

Монографии

1. Семенова В.Г. Категория тождества (философский и лингвистический аспекты). Таганрог: Изд-во ТГПИ, 2008. 6 п.л.

2. Попов В.В., Семенова В.Г. Проблема смысла в философии и языке. Ростов н/Д: ЮФУ, 2009. 15 п.л.

Статьи в журналах из перечня, утвержденного ВАК

3. Семенова В.Г. Подходы представителей западной аналитической философии к изучению содержания понятия «смысл» // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Ростов н/Д., 2006. № 10. 1 п.л.

4. Семенова В.Г. Философское осмысление природы времени в языке // Философия права. Ростов н/Д., 2007. № 4. 1 п.л.

5. Семенова В.Г. Возможный мир: семантика, структура и границы // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Волгоград, 2007. № 3. 0, 6 п.л.

6. Семенова В.Г. Глагол и его лексическое значение // Начальная школа. М., 2007. № 3. 1 п.л.

7. Попов В.В., Семенова В.Г. Парадоксы идентификации // Философия права. Ростов н/Д., 2008. № 1. 1,1 п.л.

8. Попов В.В., Семенова В.Г. Тождество или противоположность? // Личность. Культура. Общество. М., 2008. Т. 10. Вып. 3-4 (42-43). 0,5 п.л.

9. Попов В.В., Семенова В.Г. Смысл как философская и лингвистическая категория // Философия права. Ростов н/Д., 2008. № 4. 1 п.л.

10. Семенова В.Г. Археология образов времени // Личность. Культура. Общество. М., 2008. Т. 10. Вып. 5-6 (44-45). 0,6 п.л.

11. Семенова В.Г. Отрицание в предложениях идентификации и пресуппозиции // Эпистемология & философия науки. М., 2008. № 4. 0, 6 п.л.

12. Семенова В.Г. Проблема тождества в философии и языке и закон Г.В. Лейбница // Философия права. Ростов н/Д., 2009. № 2. 0,8 п.л.

Учебные пособия, статьи и тезисы

13. Семенова В.Г. К вопросу о понимании сущности когниции // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 1. Краснодар, 2005. 1 п.л.

14. Семенова В.Г. К вопросу о роли взаимозаменяемости при определении синонимов // Вопросы филологических наук. М., 2005. №4. 0,3 п.л.

15. Семенова В.Г. Содержание концепта «ум» в языковом сознании студентов (на материале свободного ассоциативного эксперимента) // Русская речь в современном вузе: Вторая международная научно-практическая конференция. Орел, 2006. 0,3 п.л.