Типологизация всемирной истории: опыт преодоления классического формационного учения

Освобожденная от эмпирически устоявшейся (классовой и стратификационной) оболочки универсальная социальная структура общества предстает как исторически меняющееся единство трех фундаментальных типов социальных отношений - собственности, власти и авторитета. При этом собственность, вырастая из производственных отношений, закрепляет себя в сфере правовых отношений; власть, вырастая из сферы правовых отношений, закрепляет себя с помощью информационных отношений; а социальный авторитет, формируясь в сфере информационных отношений, закрепляет себя в пространстве духовных отношений.

Каждая из вышеперечисленных социальных форм не только демонстрирует «социальные доспехи» индивида, но и специфическим образом определяет его духовное пространство. Например, собственность как господствующее социальное отношение порождает фигуру Собственника, социальная роль которого делает человеческого индивида «олицетворением экономических категорий» (К.Маркс). В свою очередь, власть, ставшая господствующим социальным отношением, порождает в качестве всеобщего институциализированного модуля фигуру Гражданина, которая объективно выступает как «олицетворение политических категорий». Наконец, там, где господствующим социальным отношением становится (пока в теоретической проекции) социальный авторитет, там всеобщей социальной оболочкой, конституирующей индивидуальное начало, выступает Личность как «олицетворение идеологических категорий». Инструментальные отношения между независимыми собственниками порождают сферу экономических отношений, отношения между суверенными гражданами того или иного государства порождают систему политических отношений, а статусные отношения между человеческими личностями, погруженными в социальное пространство, обеспечивают функционирование идеологических отношений. Сведенная в таблицу социальная структура общества выглядит следующим образом:

Остается лишь добавить: в реальном социально-историческом пространстве пересечение собственности и власти образует устойчивое «синтетическое» социальное образование, известное в качестве частной собственности, т.е. экономической формы власти. Точно также пересечение власти и авторитета образует второе «синтетическое» образование - бюрократическую власть как политическую форму авторитета.

Во втором параграфе «Политический детерминизм и новейшая история» анализируется возрастающая роль системного начала в эпоху новейшей истории, выводится общесоциологическая формула постиндустриального и первого планового общества, раскрываются социокультурные закономерности возникновения новой общественно-политической формации, заслуживающей названия «раннего социализма».

Разрешение фундаментального противоречия новейшей истории (ЭВ - ПВ) осуществляется за счет расширения институционального пространства, а именно: политическая идеология отделяется от практической политики и образует новую, идеологическую власть (ИВ). Тем самым институциональный способ управления (ЭВ - ПВ), чреватый империалистическими издержками, дополняется идеологическим способом управления (ПВ - ИВ). Формула зрелого капитализма как раз и представляет собой содержательное разделение властей (ЭВ - ПВ - ИВ), в силу чего экономическое давление монополий на политическую власть уравновешивается с помощью «противовеса» в виде самостоятельной идеологической власти, закрепляющей через институт многопартийности более широкий общенациональный интерес. Подставляя в формулу зрелого капитализма на место идеологии «вообще» одну из основных классовых идеологий этого времени, мы получаем три основных сюжета новейшей истории: пролетарский, буржуазный и социал-демократический.

Анализ концепции постиндустриального общества, разработанной Д.Беллом, позволяет охарактеризовать ее как сугубо эмпирическое построение. Оказавшись в проблемной ситуации, американский социолог остановился на полпути: он отрицает решающее значение экономического фактора, но в то же время не решается перейти на методологические позиции политического детерминизма, хотя и вынужден признать: «Дело в том, что для любого общества главные решения - политические, а эти решения не являются производными от экономических факторов» Д.Белл. Социальные рамки информационного общества//Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. С.333.. Поэтому, решая чисто терминологический вопрос, мы приходим к следующему выводу: когда речь идет о характеристике сущности постиндустриального общества, предпочтительнее пользоваться термином «зрелый капитализм». Когда же речь идет о переходной природе зрелого капитализма, более наглядным становится термин «постиндустриальное общество».

Новейшая история дважды продемонстрировала особый, «забегающий» характер развития российской цивилизации. Во-первых, переход от «военного коммунизма» к нэпу проложил мировой цивилизации дорогу к современному, постиндустриальному обществу, а именно: ««Нэповская» линия оказалась для западного индустриального парламентарного капитализма спасительной. После второй мировой войны она возобладала почти во всех промышленных странах Запада и Востока» Сироткин В. Судьба идеи//Диалог, 1992. № 2. С.18.. Второй, еще более мощный рывок вперед был связан с переходом российской цивилизации в режим планово-бюрократического общества. Победа бюрократической идеологии и свертывание нэпа в ходе возглавленного И.В.Сталиным «великого перелома» свидетельствовали о том, что произошел незапланированный в классическом марксизме переход из царства экономической Необходимости в царство политической Необходимости, т.е. переход в социальное пространство политического детерминизма. Бесценный исторический урок, полученный в ходе советского «эксперимента», как раз и состоит в обнаружении того, что под оболочкой экономического неравенства скрывается более глубокий слой социальных отношений - неравенство политическое.

Существенное отличие политического детерминизма от экономического заключается в следующем. Экономические процессы являются стихийными потому, что они складываются, действительно не проходя через общественное сознание людей, оставаясь результатом разрозненных человеческих усилий, осознаваемых лишь на уровне групповых и индивидуальных интересов. Политические процессы становятся стихийными потому, что проходя через общественное сознание, обнаруживают гносеологический разрыв между политически централизованной волей общества и ее идеологическим содержанием. Чаще всего причиной такого социокультурного разрыва являются не профессиональные просчеты, а стремление выдать групповые интересы бюрократии за всеобщие, т.е. общенациональные интересы.

Элиминирование независимой экономической власти из социальной структуры зрелого капитализма (ЭВ - ПВ - ИВ) приводит к тому, что «часть» (ПВ - ИВ), оторванная от целого качественно меняет свою социальную природу. Сосредоточение всей экономической власти в руках политического органа превращает этот политический орган (институт государства) в субъекта единой экономической политики. С другой стороны, идеологическая власть правящей партии в обществе, где не существует никакой политической оппозиции, объективно превращается в господство единой политической идеологии. Социологическая формула первого планового общества как раз и фиксирует противоречивое единство экономической политики и политической идеологии: (ЭП - ПИ). Новизна этой теоретически неузнанной общественной системы заключается в том, что под оболочкой советского «тоталитаризма» мировая цивилизация впервые вышла за пределы властных отношений, оказавшись в пространстве политического авторитаризма.

Усеченный характер формулы планово-бюрократического общества свидетельствует о том, что здание первой в истории общественно-политической формации оказалось недостроенным. Не хватает такого социокультурного элемента общественной системы, который мог бы уравновесить прагматичное давление экономической политики на политическую идеологию и одновременно вывести плановое общество за пределы политического неравенства. Анализ показывает: новым типом идеологии, который мог бы сконцентрировать в себе весь гуманистический потенциал общественного сознания, может быть только коммунистическая идеология (КИ). Радикальное переосмысление давно известного политического термина заключается в том, что в новом своем качестве «коммунистическая идеология» отрицает не только экономическое, но и политическое неравенство между людьми. Новым социальным институтом, позволяющим неполитической идеологии успешно функционировать в политическом пространстве, является институт права, который в отличие от традиционных правовых институтов защищает не право сильного, а право справедливого. Таким образом, формула «раннего социализма» предстает как системное единство трех элементов: (ЭП - ПИ - КИ), где объективным основанием экономической политики выступает институт самоуправления, политической идеологии - институт политической демократии, а коммунистической идеологии - институт права.

В третьем параграфе «Перспективы и тупики цивилизационного подхода» раскрывается социокультурный смысл понятия «цивилизация», проводится отчетливый гносеологический водораздел между понятием цивилизации и понятием культуры, определяется конструктивный методологический потенциал и конъюнктурные издержки цивилизационного подхода.

Не только в научной, но и в методической литературе общепризнанной является точка зрения, согласно которой термин «цивилизация» означает определенный уровень развития материальной и духовной культуры общества. Концепция трехмерного исторического пространства позволяет понять, что материальная и духовная культуры объединяются с помощью особой, социальной (управленческой, административной и т.д.) культуры, инструментальным основанием которой выступает система социальных институтов. Учитывая тот факт, что все человеческое общение делится на непосредственное, т.е. личностное, и институциональное (формализованное, статусное, ролевое), мы с неизбежностью приходим к следующей дефиниции: цивилизация - это совокупность институциональных форм общения. Данное определение является гносеологически амбивалентным, поскольку с объективной точки зрения цивилизация - это совокупность социальных институтов, но с субъективной точки зрения цивилизация невозможная без институциализированных форм сознания. Именно эта двойственность и порождает до сих пор бессознательное отождествление цивилизации и культуры.

Анализ культурной феноменологии показывает: и технологические образцы, и логические формы, и нравственные постулаты, и эстетические ценности, и правовые акты, и народные обычаи, и, наконец, социальные институты как объективированные формы общности людей - все это с точки зрения своего идеального воспроизводства может быть схвачено единым «инструментальным» понятием нормы. Вот почему универсальное понятие культуры - понятие, преодолевающее особенность каждой из культур, - можно определить как совокупность нормативных форм мышления. Легко догадаться, что сама по себе совокупность нормативных форм мышления еще не гарантирует индивиду наличие творческого потенциала. Не случайно, делая акцент на инструментальной природе культуры, М.Вебер иронически заметил: «К явлениям культуры проституция относится не в меньшей степени, чем религия или деньги».

Начиная с постиндустриального и первого планового общества, мы можем наблюдать завершение истории техногенной цивилизации. Технический прогресс становится функцией политических и экономических институтов, а феномен культуры впервые приобретает онтологический статус в виде самостоятельной идеологической власти (или в виде «руководящей» политической идеологии). Этот новый тип общественной организации, где цивилизация и культура впервые вступают в прямой инструментальный диалог, заслуживает название социогенной цивилизации. Конструктивный методологический потенциал так называемого «цивилизационного подхода» заключается в том, что он акцентирует внимание исследователей на возрастании исторической роли феноменов культуры. Однако неспособность зафиксировать гносеологическую особенность феномена цивилизации и отождествление цивилизации с культурой приводят к тому, что новая методология растворяется в многообразии эмпирического материала. Отсюда - жесткая, но правомерная оценка цивилизационного подхода, согласно которой выработка понятийного конкретного, в том числе и понятия цивилизации, оказалась ему не под силу (Панфилова Т.В.). Таким образом, цивилизационный подход можно охарактеризовать как эмпирическое и потому неадекватное описание перехода мировой истории к цивилизации социогенного типа.

В третьей главе «Три формационных цикла мировой истории» описываются скрытые от эмпирической социологии глубинные закономерности развития мировой цивилизации. После выведения социально-философского определения феномена техники, а также теоретической фиксации зрелого исторического Духа дается описание исторической последовательности техногенных, социогенных и культурогенных цивилизаций.

В первом параграфе «Техника и цивилизация (технологический цикл)» выводится социально-философское определение техники, раскрывается социально-историческая диалектика техники и цивилизации, дается общая схема «технологического цикла» в развитии мировой цивилизации.

В отечественной и западной социально-философской мысли феномен техники либо сводится к инструментальным основам труда, либо испаряется до логических молекул и атомов, выступая, по мнению М.Хайдеггера, «как высшая форма рационального сознания». Осуществляя реальный синтез «инструментального» и «антропологического» полюсов проблемы, мы приходим к следующей дефиниции: техника - это совокупность орудийных форм труда. В отрыве от человеческой деятельности техника - это «мертвое железо и дерево» (К.Маркс), и наоборот: в отрыве от орудийных форм деятельность человека утрачивает свою техничность и перестает быть трудом.

Выделяя два типа производственных отношений - технологические (место работника в технологическом процессе) и организационные (статус работника как экономического субъекта), - мы получаем возможность выявить социально-историческую диалектику техники и цивилизации. Динамика «технологических» производственных отношений неразрывно связана с имманентными законами развития техники, проходящей через три основных этапа - орудие, машина и автомат. Цивилизационным закреплением этой технологической динамики выступает объективная социокультурная закономерность, в соответствии с которой в рамках рабовладельческой формации раб выступает как персонифицированное орудие, в рамках феодальной формации крестьянин выступает в качестве придатка к земле как великой природной машине (К.Маркс), а в рамках классического капитализма рабочий выступает как персонифицированный автомат, обслуживающий технологический конвейер. Поэтому в первом случае мы наблюдаем социальное тождество производителя со средствами производства, во втором - частичное отделение производителя от средств производства, а в третьем случае - полное социальное отделение производителя от средств производства.

Динамика «организационных» производственных отношений демонстрирует постепенное отделение института государства от института собственности. В рамках рабовладельческой общественной формации наблюдается полное социальное тождество этих двух институтов. В условиях феодальной общественно-экономической формации, происходит частичное отделение института государства от института собственности. Крестьянская община здесь существует как объединение, а не как государство, не как государственность, как это было у античных народов, писал Маркс. Роль объединяющего начала при феодализме выполняет наиболее крупная собственность, которая, беря на себя властные функции, превращается в частную собственность, т.е. в экономическую форму власти. Дальнейшее развитие «организационных» производственных отношений связано с полным социальным отделением института государства от института собственности и конституированием политической формы государства. Возникновение цивилизации техногенного типа следует рассматривать в рамках более широкого социокультурного процесса - процесса становления институционального единства исторического мира, что и происходит на уровне капиталистической формации.

Во втором параграфе «Цивилизация и культура (институциональный цикл)» анализируется сущность социогенной цивилизации, раскрывается социально-историческая диалектика цивилизации и культуры, дается общая схема «институционального цикла» в развитии мировой цивилизации.

Социогенная цивилизация - это цивилизация, которая способна к расширенному воспроизводству собственной институциональной основы. Первым в истории человеческого общества социальным институтом, способным расширять институциональное пространство, явился институт частной собственности, который в системе общественных отношений функционирует в качестве экономической формы власти (ЭВ). Поскольку экономическая власть выступает в качестве непосредственной исторической основы только в постиндустриальном обществе (ЭВ - ПВ - ИВ), постольку именно с данного типа общества берет свое начало социогенная цивилизация.

Возникновение цивилизации социогенного типа необходимо рассматривать в рамках более широкого социокультурного процесса - процесса становления идеологического единства исторического мира. Поэтому важнейшим механизмом, регулирующим историческую динамику «институционального цикла», является объективная диалектика цивилизации и культуры.

Если в рамках постиндустриального общества цивилизация полностью определяет гносеологическое качество культуры (Ц > К), а в рамках первого планового общества наблюдается гносеологическое равновесие между цивилизацией и культурой (Ц - К), то в рамках прогнозируемой формации «раннего социализма» культура уже в состоянии определять гносеологическое качество собственной цивилизации (Ц < К).

Если цивилизация «вообще» - это совокупность институциональных форм общения, то социогенная цивилизация есть не что иное как институциализированное право, т.е. самовоспроизводящая себя институциональность. Социально-философский анализ природы права показывает, что право - это не собственнический и не властный, а авторитарный феномен. Отсюда вытекает следующая дефиниция: право - это исторически определенный способ идеологического принуждения свободной человеческой воли. Дифференциация правовых отношений на «организационные» и «идеологические» позволяет выявить историческую динамику в развитии способа управления. В первом случае наблюдается постепенное идеологическое отделение управляющих от средств управления, во втором случае - постепенное идеологическое отделение института права от института государства.

В третьем параграфе «Культура и «царство Духа» (идеологический цикл)» анализируется сущность культурогенной цивилизации, раскрывается диалектика Культуры и «царства Духа», выстраивается общая схема «идеологического цикла» в развитии мировой цивилизации.

Прогнозируя отдаленное историческое будущее, мы приходим к следующему теоретическому выводу: на смену окончательно преодоленному политическому неравенству граждан в условиях «раннего социализма» придет идеологическое неравенство личностей. Основная теоретическая задача данного параграфа заключается в том, чтобы включить проблематику становления зрелой исторической духовности в социологический контекст «культурогенной», т.е. отмирающей цивилизации. Осуществляя эту задачу, мы приходим к выводу, что именно противоречивое взаимодействие Духа и культуры способно структурировать своей имманентной логикой последние формационные этапы в истории мировой цивилизации.

На первом этапе - это самостоятельная общественно-политическая формация («развитой социализм»), культура которой будет определять своей авторитарно-нормативной природой духовное качество массового сознания. Символически это можно выразить следующей формулой: (К > Д). Отмирание экономической политики как непосредственной исторической основы «раннего социализма» приведет к тому, что ее место займет политическая идеология (ПИ). Это означает, что в рамках «развитого социализма» культура начнет развиваться на собственной идеологической основе. Коммунистическая идеология (КИ) передвинется на уровень базиса, а возникновение надстройки данного типа общества потребует качественного расширения исторического пространства. Чтобы определить природу этого нового общественного явления воспользуемся следующей аналогией. Если коммунистическая идеология по своей природе неполитична, что позволяет ей отрицать институциональную целостность исторического пространства, то новая социальная структура (назовем ее «гуманистическое сознание» - ГС) как первая форма онтологизации исторического Духа должна быть неидеологична, чтобы иметь возможность отрицать теперь уже идеологическую целостность культурно-исторического пространства. В результате формула «развитого социализма» предстает как единство идеологического и гуманистического способов руководства (ПИ - КИ - ГС).

Дальнейший социально-исторический прогресс будет связан с отмиранием политической идеологии (ПИ) в качестве непосредственной исторической основы общества. Принудительный характер политически централизованной воли индивидов рано или поздно придет в противоречие с расширяющимся пространством элитарной, т.е. нравственно независимой культуры. В результате коммунистическая идеология превратится в непосредственную историческую основу нового типа общества, а гуманистическое сознание начнет функционировать в качестве особого «постидеологического» базиса. Символически эту последнюю политическую формацию переходного - идеологического - типа можно выразить следующим образом: (КИ - ГС). Это и есть общесоциологическая формула «зрелого социализма», где культура и Дух будут гносеологически уравновешивать друг друга (К - Д).

Третий и заключительный этап в инструментальном развитии культуры (К < Д) выходит за пределы культурогенной цивилизации. Определяющая роль гуманистического сознания по отношению к коммунистической идеологии делает ненужной «коммунистическую» приставку. Отныне любая совокупность человеческих идей, автоматически замыкающаяся по воле суверенного индивидуального сознания, навсегда утратит магическое свойство превращаться в самодовлеющую социальную «идеологию» по отношению к породившему ее сознанию. Что касается гуманистического сознания, то оно уже не сможет выступать в ореоле своей «гуманистичности», поскольку растворится последняя и наиболее утонченная социальная грань между массовой и элитарной человеческой культурой. Социально-историческая диалектика способа руководства распадается на два полюса - идеологический и гуманистический (духовный). Параллельное развитие обоих полюсов позволяет выявить историческую динамику в развитии способа руководства как такового. Если на идеологическом полюсе можно прогнозировать постепенное отделение руководителей от средств массовой информации, то на гуманистическом полюсе можно структурировать процесс постепенного отделения человеческой ассоциации от последней инструментальной основы коллективного общения - института права.

В четвертой главе «Концептуальные границы формационного анализа» раскрывается ключевое для данного исследования понятие человеческой «предыстории», исследуются закономерности становления социального пространства, с помощью «периодической системы» современного обществознания дается целостное описание феномена всемирной истории, начиная с «предчеловеческого стада» и заканчивая общественной формацией «зрелого социализма».

В первом параграфе «Понятие человеческой «предыстории»» анализируется сущность данного фундаментального явления, раскрывается неразрывная связь понятия предыстории с понятиями становления и отчуждения, описываются основные этапы цивилизованной человеческой истории.

С диалектической точки зрения сущность предыстории представляет собой противоречивое единство двух процессов - становления и отчуждения. Позитивный характер становления подлинной человеческой истории заключается в том, что здесь мы имеем дело с развитием истории. Но это развитие осуществляется в особой, отчужденной форме - в форме господства над человеком его собственных сущностных сил. Если, согласно Марксу, сознательная цель «как закон» определяет способ и характер человеческих действий, то тогда универсальная природа отчуждения может иметь лишь один феноменологический источник - отделение от человека его собственной целеполагающей функции и перенос ее на предметы и явления окружающего мира. Вот почему диалектика мышления и бытия пронизывает в качестве господствующего социокультурного алгоритма всю человеческую предысторию. Однако ни техника с ее орудийной мощью, ни культура с ее идеологическим инструментарием не в состоянии до такой степени объективировать человеческую мысль, чтобы она стала чуждой по отношению к самой себе. Поэтому глубинным основанием цивилизованной человеческой предыстории является сама цивилизация как совокупность институциональных, т.е. анонимных форм общения.

От цивилизованной предыстории следует отличать громадный исторический этап, связанный с существованием и развитием первобытнообщинного строя. Обобщенная теоретическая картина человеческой предыстории в ее «чистом» виде обнаруживает в качестве «клеточки» человеческого существования устойчивую систему элементов, включающую в себя три фундаментальных основания: «труд», «общение» и «целеполагание» (Плотников В.И.). С возникновением феномена цивилизации эти три основания трансформируются в уже знакомую инструментальную диалектику техники, цивилизации и культуры. Построение схемы цивилизованной человеческой предыстории позволяет прогнозировать по аналогии с общественным разделением труда и научно-технической революцией возникновение таких поворотных пунктов всемирной истории как «идеологическое разделение деятельности», идущее на смену существующему институциональному ее разделению, и «научно-социальная революция», начиная с которой развитие общества будет определяться не столкновением социальных интересов, а его коллективной волей, опирающейся на интеллектуальную мощь общественных наук. В более отдаленной перспективе можно прогнозировать еще два поворотных пункта человеческой истории - это «гуманистическое разделение творчества», и «научно-гуманитарная революция».

Во втором параграфе «Логика становления социального пространства» раскрываются закономерности возникновения самих социальных институтов, структурируется в соответствии с уже известным алгоритмом история первобытного общества, выделяется фундаментальный гносеологический критерий, отличающий восточную ментальность от западной культуры.

В основу анализа первобытного общества положена гипотеза, согласно которой период становления социального пространства по своей исторической природе во многом идентичен периоду отмирания социального пространства. А это означает, что в том и в другом случае мы имеем дело с цивилизацией культурогенного типа. Источником развития первобытного общества и становления цивилизации «восточного» типа является фундаментальное противоречие между первобытной материальной культурой (МК) и вырастающим на ее основе техническим основанием будущей западной цивилизации (МК - Т). Именно этот алгоритм позволяет структурировать всю первобытную историю, выделяя в ней четыре формационных этапа.

Первый этап, получивший в исторической науке название «предчеловеческого стада», является предысторией человечества в полном смысле слова. Здесь еще не существует первобытная материальная культура, а организация индивидов опирается на противоречивое единство природной реальности (ПР) и кровнородственной связи (КС), которая и закрепляет в форме промискуитета небиологическую по своей природе орудийную деятельность приматов. Психическая активность приматов представляет собой сложную форму «орудийного рефлекса», отсутствующего у современных животных (Момджян К.Х.).

Второй этап, получивший в исторической науке название «человеческого стада», связан с возникновением первобытной материальной культуры (МК), которая укрепила гносеологическую неустойчивость кровнородственной связи (КС), уравновесив давление на нее со стороны природной реальности (ПР). Формула «человеческого стада» (ПР - КС - МК) подтверждает правоту Т.Парсонса, утверждавшего: «Когда возникают символические системы, способные стать посредниками в коммуникации, мы говорим о началах культуры, которая становится частью систем действия соответствующих действующих лиц».

Третий этап, получивший в исторической науке название «раннеземледельческой общины», связан с возникновением великой неолетической революции, ознаменовавшей переход человечества от присваивающего к производящему хозяйству. Отмирание природной реальности в качестве непосредственной исторической основы первобытного общества приводит к тому, что эту роль начинает играть кровнородственная связь (КС). Базисом «раннеземледельческой общины» становится первобытная материальная культура (МК). А роль надстройки начинают выполнять новые, хозяйственные отношения (ХО), свидетельствующие о начале «социализации» родоплеменного строя. И действительно: «Внутри общины, перерождающейся в соседскую, все большую хозяйственную самостоятельность приобретает семья» Марксистско-ленинская теория исторического процесса. М.: Наука, 1983. С.344.. Таким образом, общесоциологическая формула «раннеземледельческой общины» приобретает следующий вид: (КС - МК - ХО).

Четвертый этап, получивший в философской и исторической литературе название «азиатского способа производства» связан с отмиранием кровнородственной связи (КС) в качестве непосредственной исторической основы первобытного общества. Эту роль начинает играть первобытная материальная культура (МК). Полноценный онтологический статус первобытной культуры очень точно описал Л.Мэмфорд, который так охарактеризовал своеобразие первобытного человека: «контроль над его психосоциальной средой на основе выработки общей символической культуры был более существенным и, как необходимо заключить, значительно предшествовал и опережал контроль над внешней средой». Внешним оформлением первобытной ментальности становятся хозяйственные отношения (ХО), которые выполняют функцию «социализированного» базиса. И над этим анонимным хозяйственным базисом, впервые начинает возвышаться эксплуататорская надстройка, закрепляемая с помощью отношений господства и подчинения (ОГ).

Специфика архаической, т.е. «восточной» цивилизации, в отличие от западной, состоит в том, что она не связана с институциализацией человеческого сознания. Здесь сохраняется первобытное тождество мышления и бытия. Источником социального неравенства является раскол внутри первобытной материальной культуры, которая расщепляется на культуру общинников и культуру управляющей общины, которая превращается в деспотическое государство. Восточный вариант отделения управленческого труда от ремесла и земледелия был зафиксирован в исторической науке. По мнению В.Массона, эпоха первых цивилизаций была тем первым периодом, когда отчетливо произошло расщепление единого культурного потока в условиях формирования общества социального неравенства и классовых противоречий. Деспотический характер архаического государства как раз и объясняется тем гносеологическим «зазором», который образуется в пространстве между двумя изолированными материальными культурами.

Важно отметить: техника как объективный фактор становления и развития экономизированного социального пространства была еще невозможна в условиях архаической цивилизации. В качестве архаического эквивалента западноевропейского феномена техники выступает «машина» деспотического государства. Вот мнение Л.Мэмфорда на это счет: «Машина, которую я упоминаю, никогда не была открыта в каких-либо археологических раскопках по простой причине: она была составлена почти полностью из человеческих частей. Эти части были соединены в иерархической организации под властью абсолютного монарха, команды которого, поддержанные коалицией священнослужителей, вооруженной знатью и бюрократией, обеспечивали подчинение всех компонентов машины аналогично функционированию человеческого тела. Назовем эту первичную коллективную машину - человеческую модель всех последующих специализированных машин - Мегамашиной» Мэмфорд Л. Техника и природа человека//Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс, 1986. С.233. . Легко заметить, что описанные выше «человеческие части» - это идеологические осколки некогда единой первобытной материальной культуры. Соединенные в новый исторический рисунок, выходящий далеко за рамки раннеземледельческой общины, эти обособившиеся фрагменты материальной культуры образуют феномен идеологизированного государства.

В третьем параграфе «Периодическая система» современного обществознания» завершается построение общей социологической модели человеческой предыстории, осуществляется системная коррекция прошлых и будущих общественных формаций, указываются точные социально-философские координаты первого и второго «осевого времени» К.Ясперса, раскрывается культурно-исторический смысл «третьей волны» Э.Тоффлера.

Для исторического материализма камнем преткновения является «необязательность» рабовладельческой общественной формации. Устанавливая социологическую «субординацию» трех докапиталистических общественных форм, мы приходим к выводу, что перед нами - проявление законов культурогенеза, связанного с развитием мифологической формы сознания. А именно: на уровне производственного мифа (архаическая цивилизация) происходит персонализация наиболее значимых объектов производственной деятельности людей (например, миф об Озирисе), на уровне социального мифа (античная цивилизация) персонализируется сфера институционального общения (античный Пантеон богов), а на уровне идеологического мифа (феодальное общество) происходит разрыв с угрожающей социальной реальностью, и закладываются основы для персонификации независимой духовной реальности (царство святого Духа). Если для отдельных социумов возможно заимствование уже готового идеологического мифа, то для мировой цивилизации в целом скачок от производственного мифа к идеологическому, минуя ступень социального мифа, объективно невозможен. Таким образом, то, что является «необязательным» для отдельных социумов, является законом для всей мировой цивилизации.

Соединяя формационную шкалу первобытной (архаической) цивилизации с тремя формационными циклами (технологическим, институциональным и идеологическим) цивилизованной истории общества, мы получаем в результате 12 общественных формаций. Внимательно присмотревшись к особенностям двенадцатиступенчатой формационной «лестницы», мы увидим, что именно «усеченные» формации повторяются через равные социологические промежутки. Можно предположить, что каждая из этих специфических ступеней является локальной «предысторией» отдельных, относительно самостоятельных этапов единой человеческой предыстории. Остается лишь сгруппировать все двенадцать формаций таким образом, чтобы в начале каждого периода находилась именно такая «усеченная» формация. В результате мы получаем отчетливую, симметричную и компактную «периодическую систему», раскрывающую историческую последовательность становления и развития основных типов культур - материальной культуры (МК), социальной культуры (СК) и духовной культуры (ДК):

(МК) (СК) (ДК)

1. ПР - КС 5. ПС - ПО 9. ЭП - ПИ

2. ПР - КС - МК 6. ПС - ПО - ЭВ 10. ЭП - ПИ - КИ

3. КС - МК - ХО 7. ПО - ЭВ - ПВ 11. ПИ - КИ - ГС

4. МК - ХО - ОГ 8. ЭВ - ПВ - ИВ 12. КИ - ГС

Во избежание недоразумений напомним список сокращений, без которых символический характер общесоциологической схемы был бы невозможен. Данный список включает в себя 14 символов, а именно: ПР - природная реальность, КС - кровнородственная связь, МК - материальная культура, ХО - хозяйственные отношения, ОГ - отношения господства, ПС - производительные силы, ПО - производственные отношения, ЭВ - экономическая власть, ПВ - политическая власть, ИВ - идеологическая власть, ЭП - экономическая политика, ПИ - политическая идеология, КИ - коммунистическая идеология, ГС - гуманистическое сознание. Функциональный смысл каждого из терминов был обоснован ранее в соответствующих главах и параграфах. Поэтому остается лишь проверить, каким образом указанная терминология работает в рамках единой концептуальной схемы.

Социально-философский анализ «периодической системы» современного обществознания позволяет разглядеть предельно общий «экзистенциальный» смысл всей обозримой человеческой истории, как прошлой и настоящей, так и будущей. Содержание этого анонимного экзистенциального сюжета сводится к простой культурно-исторической последовательности. А именно: в своем движении к зрелому гуманистическому состоянию мировая история проходит три основных периода: 1) становление и развитие материальной культуры (МК) общества; 2) становление и развитие социальной культуры (СК) общества; 3) становление и развитие духовной культуры (ДК) общества. При этом более поздний период включает в себя и поглощает исторические особенности предыдущего периода. Подобно гегелевскому мировому Духу абстрактный символизм первобытной человеческой ментальности, пройдя основные ступени технической, институциональной и идеологической рациональности, достигает абсолютной полноты своего гуманистического существования. История орудий (каменный, железный век и т.д.), история социальных институтов (разделение властей, демократия, тоталитаризм и т.д.), история идеологий (либерализм, социализм, консерватизм, коммунизм) превращаются, наконец, в историю человеческого индивида.

Одной из наиболее привлекательных сторон любой «периодической» системы является ее прогностическая функция. Она обнаруживает себя в виде повторяющихся свойств изучаемого объекта на соответствующих этапах его развития внутри каждого нового периода. Легко понять, что этап классического рабовладения (формула № 5) коррелируется с этапом «предчеловеческого стада» (формула №1). И там и здесь наблюдается виртуальность становящихся культур. Классическое феодальное общество (формула № 6) коррелируется с первобытной формацией, получившей название «человеческого стада» (формула № 2). Если феодальное общество впервые реализовало в историческом пространстве феномен частной собственности, закрепив социальный вектор в развитии истории, то возникновение «человеческого стада» неразрывно связано с феноменом сознания, закрепившим культурный вектор в развитии истории. На третьем этапе мы наблюдаем бурное развитие и материальной и социальной культуры, а именно: промышленная революция, закрепившая победу классического капитализма (формула № 7), перекликается с великой неолитической революцией, породившей эпоху «раннеземледельческой общины» (формула № 3). Наконец, великие цивилизации древности (формула № 4) не могут не отбрасывать густую футурологическую тень на современное постиндустриальное общество (формула № 8), демонстрируя синхронный социологический «закат» как Запада, так и Востока.

Для теоретического и общественного сознания более интригующим является социологический прогноз «вперед», поскольку эта логическая процедура позволяет ознакомиться с еще не существующей исторической реальностью. Легко заметить, что этап классического рабовладения (формула № 5) целиком и полностью коррелируется с этапом планово-бюрократического общества (формула № 9). И там и здесь мы имеем дело с виртуальной реальностью: в одном случае - социальной культуры (античная цивилизация), в другом случае - духовной культуры (первая цивилизация планового типа). И там и здесь в чистой форме проявляется феномен рабства, только в античности возникает рабство экономического типа, а в планово-бюрократической системе мы имеем дело с рабством нового, политического типа. Проводя далее параллель между феодальным обществом (формула № 6) и формацией «раннего социализма» (формула № 10), мы нащупываем контуры ближайшего исторического будущего. Первое и важнейшее проявление закона периодичности на данном витке мировой истории - это институциональное закрепление господствующего типа культуры, соответственно - социальной культуры и духовной.

Расширяя границы социально-философского прогноза, мы переходим к исторической аналогии между следующими «параллельными» формациями - классическим капитализмом (формула № 7) и обществом «развитого социализма» (формула № 11). Бурный рост промышленности, универсальный характер буржуазного способа производства логично коррелируются с бурным ростом демократии, с неограниченными социальными ресурсами новой общественной организации, опирающейся на институт самоуправления.

Последняя социологическая параллель, позволяющая провести окончательный рубеж между подлинной человеческой историей и всей гигантской эпохой социального детерминизма, - это аналогия между современным постиндустриальным обществом (формула № 8) и обществом «зрелого социализма» (формула № 12). В обоих случаях мы можем наблюдать несомненный «конец истории»: с одной стороны, - конец буржуазной истории общества, основанной на эксплуатации жизненной энергии социально изолированного человеческого индивида, с другой стороны, - конец социалистической истории общества, основанной на использовании безграничных ресурсов коллективной энергии людей. Завершение социалистической эпохи, требующей сознательного, но неуклонного подчинения индивида интересам общественного целого, будет свидетельствовать об отмирании последней, авторитарной формы социального неравенства.

Раскрывая точные социально-философские координаты первого и второго «осевого времени» К.Ясперса, мы приходим к выводу, что в первом случае немецкий философ зафиксировал объективный переход человечества от архаической цивилизации к техногенной. Характерное для античной цивилизации тождество института собственности и института государство обусловило необычайно концентрированный характер человеческой субъективности, чем и объясняется феномен греческого философского чуда. Второе «осевое время» можно обозначить как будущий переход человечества от социогенных цивилизаций к культурогенным. Именно здесь можно прогнозировать появление феномена зрелой человеческой духовности. Пропущенный нами переход от техногенных цивилизаций к социогенным не является по своей природе «осевым временем», поскольку носит исключительно инструментальный характер. Мы видим здесь лишь переход человечества к абсолютному господству социальных институтов. Не случайно, новейшая история, породившая драматические события ХХ столетия, неразрывно связана с феноменом тоталитаризма.

Не менее интересной для формационного анализа является другая социологическая модель, известная как «третья волна» О.Тоффлера. Смысл ее заключается в членении исторического процесса на три периода, связанных с тремя технологическими революциями - сельскохозяйственной, промышленной и компьютерной. Социологический анализ показывает: возникновение «третьей волны», т.е. компьютерной революции связано с наложением духовной культуры на закономерности развития техники. Универсальность духовной культуры определяется долгим и трудным развитием человечества, прошедшим огромный путь (часть этого пути можно зафиксировать сегодня только теоретически) от первобытной ментальности (МК) к социальному господству технического инструментария (Т), от него - к институциональному господству цивилизации (Ц) и, далее, к идеологическому господству духовной культуры (К), преодолевающей благодаря своей символической природе гносеологическую власть социальных институтов над человеческим сознанием. Это круговое движение истории можно символически представить в виде «большого социологического кольца»: (МК - Т- Ц - ДК).

Проблема, эмпирически зафиксированная Э.Тоффлером, заключается в том, что социализированная культура, сливаясь с инструментальной природой техники, может навсегда утратить духовный вектор своего развития. Об этом с тревогой писал К.Ясперс, указывая на инструментальный симбиоз науки и техники: «все это в целом подчас производит впечатление, будто самый дух втягивается в технический процесс, который подчиняет себе даже науку - и от поколения к поколению все более решительно» Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994. С.114.. В результате свободное развитие мировой культуры по гуманистической «спирали» превращается в движение на плоскости, а так называемое «большое социологическое кольцо» неумолимо превращается в жесткий «бермудский треугольник», образуемый тремя инструментальными основаниями социального пространства - техникой, цивилизацией и культурой. Таким образом, «открытое», по терминологии К.Поппера, современное западное общество является наиболее закрытым в направлении духовного вектора истории именно в силу гипертрофированного развития социальной (правовой) культуры.

Существенным дополнением к «периодической системе» современного обществознания является схема развития мировой цивилизации, а именно:

Данная схема расшифровывается с помощью таблицы, позволяющей структурировать процесс развития мировой цивилизации:

В «Заключении» диссертационного исследования фиксируются в систематизированном виде моменты концептуального размежевания с классическим марксизмом - при одновременном сохранении его базовых методологических ориентиров.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных ВАК

1. Пашинцев Е.В. Природа социальных отношений и социологический вектор мировой истории//Социально-гуманитарные знания. 2002. № 5. - С.253-268 (2.0 п.л.).

2. Пашинцев Е.В. Евразийская «развилка» цивилизационной магистрали// Социально-гуманитарные знания. 2007. № 6. - С.30-41 (1.6 п.л.).

3. Пашинцев Е.В. Элитарные ресурсы посткоммунистической России//Социально-гуманитарные знания. 2008. № 5. - С.287-291 (0.6 п.л.).

4. Пашинцев Е.В. Смысл и назначение истории: русская версия решения проблемы//Социально-гуманитарные знания. 2009. № 5. - С.256-270 (1.9 п.л.).

5. Пашинцев Е.В. Цивилизация России: феномен «забегающего» развития//Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. Серия «Философия. Социология. Культурология». 2008. № 10. Вып. № 5. - С.85-90 (1.2 п.л.).

6. Пашинцев Е.В. Гносеологические и социологические контуры понятия цивилизации//Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. Серия «Философия. Социология. Культурология». 2008. № 11. Вып. № 6. - С.122-126 (0.9 п.л.).

7. Пашинцев Е.В. Политические классы как предмет философского анализа//Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. Серия «Философия. Социология. Культурология». 2008. № 32. Вып. № 9. - С.38-40 (0.7 п.л.).

8. Пашинцев Е.В. Проблема частной собственности в философии И.Ильина// Вестник Челябинского государственного университета. Научный журнал. Серия «Философия. Социология. Культурология». 2008. № 33. Вып. № 10. - С.146-149 (0.8 п.л.).

Монография

9. Введение в теорию формационного анализа: Критика классического формационного учения: монография в 2 т./Е.В.Пашинцев; Челябинск: Челяб. ин-т путей сообщения, Челяб. гос. акад. культуры и искусств. 2009. - 796 с. (46.1. п.л.).

Статьи:

10. Пашинцев Е.В. О социальных параметрах традиционной гносеологии//Проблемы развития системы категорий марксистской философии: Межвузовский сборник научных трудов. - Челябинск, 1982. - С.154-168 (1.6 п.л.).

11. Пашинцев Е.В. Социологические параметры основного вопроса философии. Автореферат диссертации кандидата философских наук. - Свердловск, 1988. - 19 с. (1.1 п.л.)

12. Пашинцев Е.В. Социалистическая идея: миф или реальность?// Политическая власть в России: ее судьбы и перспективы реформ. Ч.3: Тезисы докладов и выступлений республиканской научно-теоретической конференции. - Челябинск, 1992. - С.25-31 (0.6 п.л.).

13. Пашинцев Е.В. Человек в мире социальных форм//Человек в системе сфер общественной жизни: Тезисы докладов к XXII Академическому симпозиуму. Нижний Новгород, 1994. С.46-50 (0.5 п.л.).

14. Пашинцев Е.В. Типология культуры и границы экологического кризиса//Человек-Экология-Культура: Тезисы докладов Российской научной конференции. Ч.2. Челябинск, 1997. - С.18-21 (0.4 п.л.).

15. Пашинцев Е.В. Социальный прогресс и российские реформы// Социологические проблемы реформирования российского общества: Тезисы докладов и выступлений республиканской научно-теоретической конференции. - Челябинск, 1997. - С. 3-12 (0.9 п.л.).

16. Пашинцев Е.В. О социологическом определении понятия культуры//Вестник Челябинского государственного агроинженерного университета. Т.20. 1997. - С. 33-36 (0.5 п.л.).

17. Пашинцев Е.В. О гуманистических критериях человеческой свободы//Истоки и перспективы Российской культуры: Сборник тезисов и докладов. - Челябинск, 1998. - С. 28-31 (0.4 п.л.).

18. Пашинцев Е.В. Посткоммунистический плюрализм и рыночная мифология//Философские аспекты реформирования российского общества: Тезисы докладов и выступлений республиканской научно-теоретической конференции. - Челябинск,1998. - С. 55-58 (0.5 п.л.).

19. Пашинцев Е.В. Политика и власть как социологические категории// Вестник Челябинского агроинженерного университета. Т.27. - Челябинск, 1998. - С. 60-66 (0.5 п.л.).

20. Пашинцев Е.В. Право как предмет социально-философского анализа: историческая сущность и социокультурная динамика// Вестник Челябинского института экономики и права. № 1.: Сборник статей. - Челябинск, 2000. - С. 119-138 (2.2 п.л.)

21. Пашинцев Е.В. Классический марксизм и основное противоречие новейшей истории// Вестник Челябинского института экономики и права. № 2.: Сборник научных статей. - Челябинск, 2002. - С.145-166 (3.1 п.л.)

22. Пашинцев Е.В. Основное противоречие новейшей истории и феномен постиндустриального общества//Перспективы развития современного общества: Материалы Всероссийской научной конференции. Часть 3. - Казань, 2002. - С. 4-7 (0.4 п.л.).

23. Пашинцев Е.В. Типология социальных отношений и сущность человека// Материалы XLII научно-технической конференции Челябинского государственного агроинженерного университета. Ч.1. - Челябинск, 2003. - С. 134-140 (0.4 п.л.).

24. Пашинцев Е.В. К вопросу о генеалогии морали (Социологические контуры пострациональнального пространства)// Вестник Челябинского института экономики и права. № 3.: Сборник научных статей. - Челябинск, 2003. - С.5-19 (2.0 п. л.).