Миф как этос культуры в России XIX-XX веков

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры (философские науки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

Тема:

Миф как этос культуры в России XIX-XX веков

Смазнова Ольга Федоровна

Великий Новгород - 2009

Работа выполнена на кафедре философии государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого».

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения, профессор Мосолова Любовь Михайловна;

доктор философских наук, профессор Прокофьев Андрей Вячеславович;

доктор философских наук, профессор Хлевов Александр Алексеевич.

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент Маленко Сергей Анатольевич

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Актуальность темы связана культурным и антропологическим кризисом, дроблением и неопределённостью мировоззрения личностей и групп на фоне чрезмерного усложнения социокультурной среды, о котором предупреждали теоретики постиндустриального общества и исследователи культуры постмодерна. В этих условиях объективно констатируется повышенное внимание общества к религии, мифологии, «традиционной культуре». Оно сочетается с возрастанием роли политической идеологии, которая начиная с эпохи Нового времени выступила мировоззренческим ориентиром массового сознания, а в XX столетии к тому же стала уверенно рассматриваться как продукт нового, рационализированного и технологизированного, мифотворчества. Вместе с тем, возникло мощное интеллектуальное движение «ремифизации» и «ресакрализации», сторонники которого, то сближая, то противопоставляя идеологию и миф, ратуют за восстановление мифического мироощущения личностей и коллективов (наций), лелея надежды на возврат гармонии человека и мира после разрушительной эры технократии. Неутихающие дискуссии вокруг этого «нового мифотворчества» и «социально-политических мифов» заставляют задуматься о взаимоотношениях религии, идеологии и мифа как тождественных, преемственных или всё же соперничающих способов конституирования картины мира. Каковы функции мифотворчества в обществе, и выступает ли мифическое неотъемлемым элементом социокультурных процессов? Является ли сейчас миф (мифология) средством смыслосозидания и инструментом разрешения идейно-ценностных, культурных или социально-политических коллизий? Эти вопросы нуждаются в аргументированных ответах, поэтому анализ сущности мифического, описание процессов мифотворчества и роли мифа в культуре являются, несомненно, востребованными. В России процессы глобализации и постмодернизации переживаются не менее остро. Хаотизация социокультурного пространства в постсоветский период и настойчивые поиски ценностного синтеза в начале XXI века требуют углублённого изучения феноменов иррационального в недавнем прошлом русской культуры.

Несомненно, вопрос о сущности мифического - фундаментальная проблема современной философии, уже склоняющейся к признанию культурной константности мифотворчества. Но до сих пор исследование этой проблемы не привело к отчётливому видению единства характеристик мифа (мифа древнего и современного), и природа мифического остаётся проблемой, не вышедшей на высокий уровень теоретического обобщения. Поэтому актуальность исследования также связана с кризисной ситуацией, которая сложилась в области изучения мифического.

Кризис в научно-гуманитарном и философском познании мифотворчества обнаруживается, в частности, в беспорядочном словоупотреблении, дискредитирующем научную ценность термина «миф». С одной стороны, миф изучается и воспринимается исключительно как отжившая, архаическая форма мировоззрения. С другой - никогда ещё использование термина «миф» применительно к современным ситуациям не было настолько убеждённым и вездесущим. «Разоблачение мифов» в масс-медиа и научно-гуманитарной литературе - общепринятая практика, придающая периоду второй половины XX - начале XXI столетия поистине статус «золотого века» мифа. Вместе с тем, слова «миф», «мифотворчество», всё настойчивее прилагаемые к разнообразным явлениям действительности и всё чаще появляющиеся в заголовках научных, научно-популярных и публицистических работ, как правило, играют роль оценочного флажка, отмечающего нечто неразумное, ошибочное, деструктивное, в лучшем случае «бессознательное». А потому, поименовав культурное событие, процесс или факт коллективного сознания «мифом», авторы всего лишь заявляют об остроте какой-то социокультурной проблемы, требующей осознания и углублённого изучения (в этом смысле говорят о «разоблачения мифов») - и именно поэтому речь идёт не о мифическом как таковом.

Чаще всего термины «миф», «мифология» употребляются в публицистически-политологических изданиях. Именно на их долю, по понятным причинам, приходится наиболее активное некритическое, методологически неподкреплённое, «вольное» отождествление мифа и легенды, стереотипа, политической манипуляции, фактографической ошибки - то есть всего, что нуждается в исправлении и «развенчании». Но такое положение дел, вполне приемлемое в рамках повседневного обыденно-интеллектуального общения, часто определяет и направление научных работ, в которых подобная терминологически-методологическая вольность является уже существенным изъяном. Распространённость переноса «методологически облегчённой» терминологии в сферу гуманитарного (в том числе философского, культурологического) знания свидетельствует о неблагополучном состоянии проблематики, невзирая на её кажущуюся популярность. Мифическое, царствуя только в заглавиях трудов, оказывается на задворках исследовательского интереса. Оттенок обыденного мифоразоблачительства существенно снижает научную ценность многих мифоведческих исследований и позволяет говорить о научно-теоретической и научно-просветительской актуальности новых попыток теоретизации.

Ситуация культурного кризиса и связанные с ней процессы мнимой или подлинной неомифизации, с одной стороны, и терминологически-концептуальный хаос в мифоведческих исследованиях, препятствующий выработке единого взгляда на роль мифического в культуре, - с другой обусловливают востребованность диссертационной проблематики. В России она приобретает особое звучание. Опыт теоретического осмысления иррациональных культурных феноменов в отечественной культурфилософии невелик. Повышенный интерес к теме «мифа» возник в постсоветский период, и состояние концептуальной разноголосицы, присущее западному мифоведению, было воспринято и многократно усилено в отечественной культурологической и философской литературе последних двух десятилетий. В свою очередь, история коллективного мифотворчества и роль мифа в русской культуре новейшего времени, XIX-XX столетий, - предметная область, требующая особого внимания, поскольку прояснение мифических аспектов отечественной культуры необходимо для прогнозирования национальных перспектив.

О запросе современного российского общества на «истолкование мифического» свидетельствует активное, хотя и локальное, внедрение мифоведческой терминологии и проблематики в образовательные программы высшей школы. Историческое сознание и историческое мифотворчество, «технологии создания мифов» и «дешифровка политических и социальных мифов», мифотворчество и неоязычество современности - неполный перечень тем, предлагаемых к изучению при подготовке и повышении квалификации специалистов в области культурологии, истории, журналистики, социологии. Поэтому недвусмысленно заявленные нужды российской образовательной практики также указывают на неотложность выработки устойчивых методологических принципов познания мифического как целостного феномена и их применения к изучению культурных процессов в России.

Степень разработанности проблемы. Роль мифического в культуре - не новый предмет гуманитарного познания. Отчётливый, но кратковременный интерес к мифу (к античной мифологии) возник в уже эпоху Возрождения, не приведя, однако, к важным исследовательским результатам. В Новое время миф воспринимался как маргинальная форма культурного творчества и призван был служить удобным объектом рационалистической критики в её борьбе за искоренение иррациональных явлений. Однако в произведениях Ф. Бэкона, как и в трудах авторов Возрождения (например, Н. Макиавелли), содержалась своеобразная апология если не мифа как такового, то его исторически определённых сказовых воплощений, шедшая по пути обнаружения морального содержания, заключённого в аллегорическую и метафорическую канву. Это можно считать предпосылкой для реабилитации мифического как предмета исследовательского внимания, которая была осуществлена в начале XIX века под влиянием европейского романтизма. Ф. Шлейермахер и Ф.В.Й. Шеллинг внесли в изучение мифологии обобщающе-теоретический взгляд: для них миф, мифотворчество, мифология - явления религиозности, постигаемой не только в конфессиональной, но и до-конфессиональной ипостаси, изучение мифического невозможно без выяснения вопроса о специфических чертах мифического сознания как религиозно-мифического жизнечувствования. Кроме того, в философии мифологии Ф.В.Й. Шеллинга миф рассматривался как феномен, конституирующий способ жизни культурного коллектива. Эти исследовательские установки и стали источником философского мифоведения в XX столетии, отражаясь в трудах наиболее влиятельных зарубежных и отечественных исследователей мифа и мифического сознания - Э. Дюркгейма, З. Фрейда, Л. Леви-Брюля, Вяч.И. Иванова, Андрея Белого, К. Ясперса, Э. Кассирера, М. Мосса, В.Я. Проппа, К. Леви-Строса, А.Ф. Лосева, Р. Барта, К.Г. Юнга, Дж. Кэмпбелла, М. Элиаде, Я. Голосовкера, Е.М. Мелетинского, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, К. Хюбнера, А.М. Пятигорского.

Тем не менее, единого взгляда на сущность мифа, который позволил бы установить природу мифотворчества и прояснить его роль в социокультурных системах современности, не существует. Более того, в XX веке отчётливо обнаружилась ключевая проблема, от решения которой зависит возможность изучения мифотворческих процессов в современной культуре. Миф и мифология (мифическая речь) не совпадают, непосредственно дана лишь мифология, мифоговорение: это создаёт методологическую трудность - что следует изучать, выстраивая культурфилософские программы мифоведения?

Существует альтернатива: подвергать критике (Э.Б. Тайлор), структурированию (В.Я. Пропп, К. Леви-Строс) и реконструкции (К.Г. Юнг, М. Элиаде, К. Хюбнер) сообщения, содержащиеся в мифологии, её предметах, темах и сюжетах - или, пренебрегая внешней стороной мифоговорения, исходить из культурных и антропологических оснований самой мифотворческой способности. Первая линия мифоведения не проблематизирует процесс понимания мифологий, отождествляя их с более или менее явным и объективно-читаемым сообщением. Но тогда попытки исследования современного мифического сознания могут осуществляться только по проторённой колее сравнительно-исторического анализа и проведения аналогий между современными массовыми убеждениями или тематизациями социально-политического дискурса, с одной стороны, и этнографическими наблюдениями и тематизацией архаической мифологии - с другой. От этого не свободны основополагающие для современного изучения мифа труды Э. Кассирера, К.Г. Юнга, М. Элиаде, К. Хюбнера. Такая ретроспективно-компаративная методика, оставляя без внимания проблему нетождественности мифического сознания и мифологии (мифической речи), в своей упрощённой трактовке предполагает прямое уравнивание мифического с искажённым пониманием реальности, заблуждающимся сознанием масс. При этом исследование мифического подменяется обнаружением ошибок и стереотипов обыденного мышления, для которых могут быть найдены социально-психологические, исторические, экономические, технологические (масс-медийные) и иные причины. Это узкое и культурологически бесплодное видение задач характерно для того понимания мифа, которое стало господствующим во второй половине XX века. Среди отечественных авторов, в той или иной степени разделяющих эти принципы изучения мифического, - П.С. Гуревич, К.С. Гаджиев, Г.В. Осипов, Ю.М. Антонян, И.И. Кравченко, Н.И. Шестов, С.Г. Кара-Мурза, А.Е. Щербаков, Н.Г. Щербинина, Л.Е. Бляхер, И.В. Воробьёв, Т.А. Апинян, А.В. Ульяновский, Е.В. Надеждина, Р.А. Зобов, В.Н. Келасьев, Ю.В. Пущаев и многие другие. Рост количества монографических работ и диссертаций, защищаемых по проблематике мифа, мифотворчества и мифологии на протяжении последнего десятилетия (1998-2008 гг.) в нашей стране, в значительной степени демонстрирует некритическое воспроизведение этой гносеологически-разоблачительной модели мифоведения. Мифотворчество рассматривается как то, что «искажает реальность», создаёт «мир симулякров, неподлинной реальности», служит политической манипуляции - и в этом смысле само по себе неинтересно. Являясь номинальным предметом исследования, мифическое на самом деле заслонено вниманием к установлению «подлинной реальности». В этих границах роль мифа в современных культурах однотипна (негативна), и изучение мифизаций и мифологизаций на примере национальных культур к познанию сущности мифического ничего не прибавит.

Вторая исследовательская линия подвергает сомнению исключительную сосредоточенность традиционного мифоведения на изучении мифологии и попытках усмотреть её сюжетно-тематическое соответствие в феноменах современности. Следует установить сущность мифического, постичь специфику мифического мировосприятия путём идеальной «реконструкции» мифического сознания. Лишь после того, как вопрос о сущности мифического прояснён, уместно говорить о современном мифе и его роли в культуре. Истоки этой позиции - в концепциях Ф. Шлейермахера и Ф.В.Й. Шеллинга, А. Бергсона, Л. Леви-Брюля, А.Ф. Лосева, Вяч.И. Иванова, Р. Барта, В.Н. Топорова. Её развитие прослеживается в работах таких авторов, как И.Т. Касавин, А.И. Олексенко, В.Г. Щукин, В.М. Найдыш, О.А. Жукова, В.Л. Афанасьевский, М. Могильнер, С. Бойм, Б. Розенталь (B.G. Rosenthal), Дж. Рифкин (J. Rifkin), П. Козловски и др. Здесь подразумевается или прямо обосновывается различение мифического сознания и мифологии как его внешней, исторически условной речевой и образной манифестации. Это сделало возможным методологически прозрачное использование термина «миф» применительно к социокультурным феноменам. Именно эта исследовательская линия содержит реализованные и ещё не использованные возможности широкого истолкования мифа как этической и мировоззренческой доминанты культуры, примыкая тем самым к периферийной версии мифоведения, основывающейся на идее «большого мифа культуры» О. Шпенглера, Ж. Сореля, К. Шмитта и русских символистов начала XX столетия. По отношению к этой исследовательской стратегии преемственна новейшая, преимущественно американская, литература, посвящённая исследованию «национальной мечты» - работы Дж. Гарднера (J.W. Gardner), Р. Фарли (R. Farley), Д. Разера (D. Rather), Дж. Рифкина, К. Ньюман (K.S. Newman), выступающая не только свидетельством активной философской саморефлексии нации, но и средством углублённого изучения сущности иррационального (мифического, религиозного) и его трансформаций в культурах современного типа. В этом смысле умножение знаний о многообразии национальных «ликов» мифического представляет собой единственно возможный способ исследования роли мифа в современной культуре.

К исследованию мифического в русской культуре обращались Андрей Белый, А.Ф. Лосев, Н.А. Бердяев. В.Н. Топоровым изучались феномены «петербургского мифа» и «миф русского аполлинизма» в России XVIII-XX столетий, В.Г. Щукиным, Е.Е. Дмитриевой, О.Н. Купцовой - мифопоэтическая основа дворянской культуры, С. Бойм, Б.Г. Розенталь - устойчивые «мифологические» структуры повседневности и их идейные (философские, литературные, идеологические) подкрепления в советской России; М. Могильнер - «мифология» радикальной интеллигенции в России начала XX века; Л.Е. Бляхер, К.С. Гаджиев, С.Г. Кара-Мурза, Г.В. Осипов, В.С. Полосин, Н.И. Шестов сосредоточивались на так называемой «политической мифологии» в коллективном сознании россиян; и т.д. Тем не менее, для существенной части исследований мифического в русской культуре характерна уже отмеченная методологическая и терминологическая разобщённость и ограниченность. Миф рассматривается как набор коллективно принятых идей или как социально-типический образ героя эпохи, при этом совершенно упускается из виду культуроформирующая (конституирующая) функция мифа и определённость его внутренней структуры, задающей форму и направление развития культуры. Миф как этос культуры, как её «протонормативное единство» ещё не становился предметом исследовательского интереса.

Что именно следует считать мифическим в русской культуре и каким образом возможна идентификация мифического в культурах современного типа - ответ на этот вопрос предполагает выработку дефиниции мифического и, вместе с тем, обращение к «эмпирическому» материалу конкретно-исторического типа культуры. Активное обнаружение «мифического» в русской культуре XIX-XX столетий, засвидетельствованное плодотворностью уже проведённых культурфилософских изысканий в этой области, указывает на неординарную «чувствительность» русской культуры к феноменам мифотворчества. Это означает, что изучение мифического в России XIX-XX веков способно привести к обнаружению новых проекций мифа и новых возможностей концептуального синтеза в мифоведении.

Новизна, сложность и комплексность темы диссертационного исследования диктует необходимость разграничения изучаемых и привлекаемых источников на четыре неравноценные части.

Во-первых, исследование основывается на анализе тематических источников - тех работ научно-гуманитарного толка, которые содержат заявление о тематической приверженности их авторов проблематике мифического, мифа, мифотворчества. При этом большая часть работ на самом деле затрагивает проблему лишь по касательной: мифоведческая терминология употребляется без должной методологической прозрачности. Привлечение этих источников в диссертационном исследовании осуществляется в контексте терминологической критики, результаты которой востребованы в процессе выработки авторского понятийно-категориального аппарата. Поэтому, несмотря на свою тематическую близость к диссертационному исследованию, такого рода источники явились всего лишь рабочим полемическим материалом. К этому кругу принадлежат как классические труды А.Н. Афанасьева, Э.Б. Тайлора, А.А. Потебни, Дж.Дж. Фрэзера, К.Г. Юнга, Н.А. Бердяева, З. Фрейда, В. Райха, Э. Кассирера, К. Леви-Строса, Дж. Кэмпбелла, К. Хюбнера, М. Элиаде, Э. Калера, так и работы современных исследователей, среди них - Н.С. Автономова, И.З. Белобровцева, Л.Е. Бляхер, И.В. Воробьев, Е.В. Надеждина, Р.А. Зобов, В.Н. Келасьев, К.С. Гаджиев, П.С. Гуревич, С.Г. Кара-Мурза, А.Н. Кольев, И.И. Кравченко, А.А. Кузнец, С.И. Мозжилин, В.В. Никитаев, Д.В. Ольшанский, Г.В. Осипов, В.М. Пивоев, В.С. Полосин, Ю.В. Пущаев, В.А. Сендеров, А.В. Ульяновский, В.П. Шейнов, Н.И. Шестов, Д. Бурстин (D.J. Boorstin), В. Аргиру (V. Argyrou), Б. Кроуфорд (B. Crawford), Р. Липшутц (R.D. Lipschutz), К. Сильверт (K.H. Silvert), Т. Мармор (T.R. Marmor) и другие.

Вторая группа источников - тематически-методологическая - включает в себя работы, наиболее важные для хода диссертационного исследования. Их использование указывает на мифоведческую традицию, в русле которой осуществляется исследование и которую оно развивает. Принцип сближения символа и мифа в работах русских философов-символистов (А. Белый, В.И. Иванов); идея этической «персонализации» и символизации действительности в мифотворчестве, обоснованная А.Ф. Лосевым; рассмотрение коллективного мифического как всеобъемлющей императивной доминанты культуры, а индивидуального мифического - как этико-темпоральной структуры личности, возникающей вокруг символического событийного ядра, - рассмотрение имплицитно заложенное и возможное, но не всегда прямолинейно выраженное и реализованное в работах Ф. Шлейермахера, Ф.В.Й. Шеллинга, Ф. Ницше, О. Шпенглера, К. Шмитта, Н.А. Бердяева, А. Бергсона, Л. Леви-Брюля, П.А. Флоренского, Р. Барта, А.М. Пятигорского, В.Н. Топорова, С. Бойм, П. Козловски, И.Т. Касавина, Ю.М. Бородая, Ю.М. Лотмана, В.Г. Щукина, - явились методологическим базисом диссертационного исследования.

В-третьих, особая группа источников - работы общеметодологического характера. Не будучи напрямую посвящены проблемам изучения мифа или мифического, они, тем не менее, выступают основой для выработки авторского понимания базисных культурфилософских категорий и вовлечены в орбиту исследования в силу комплексности и сложности решаемых в диссертационном исследовании задач. К этому кругу источников принадлежат труды, связанные с теорией и методикой темпорального анализа культуры, проблемами исторического сознания и памяти (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж. Лакруа, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Б.А. Кистяковский, С.И. Гессен, В.Н. Муравьев, П.И. Новгородцев, Ж.П. Сартр, К. Манхейм, К.Р. Поппер, Э. Трёльч, а также Р. Козелек, Н. Луман, Н.Н. Трубников, М.С. Каган, К. Хельд, В.П. Гайденко, А.П. Донченко, В.П. Большаков, Т.А. Алексина, И.К. Пантин, В.Б. Власова, Б.Г. Капустин, В.И. Мильдон, Е.В. Петровская, М.В. Рац, В.П. Шестаков, И.А. Василенко, В.А. Кутырев, О.С. Туманова, Ч. Стюарт (Ch. Stewart), Б. Мишталь (B.A. Misztal), К. Лэш (C. Lasch) и другие); работы, посвящённые теории и практике применения идеально-типического подхода в изучении культуры (М. Вебер, Г. Риккерт, П.А. Сорокин, К. Ясперс, Ю.М. Лотман, П. Бурдье), разработке аксиологической (этической) концепции культуры (К. Ясперс, Н.А. Бердяев, Э. Фромм, Й. Хейзинга, А. Швейцер). К этой группе источников следует отнести труды по теории символа и исследования символического сознания (А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, Й. Кашима (Y. Kashima), М. Фодди (M. Foddy) и другие), теории языковых игр и нарратива (Л. Витгенштейн, Ж.Ф. Лиотар, В.А. Подорога, Ж. Базин (J. Bazin), Д. Хатто (D.D. Hutto) и другие), теории знания и познания (И. Кант, Ж. Лакруа, М. Фуко, А.М. Пятигорский, Ю.М. Лотман, М.М. Бахтин, Э. Гуссерль, Ж. Делез, Ф. Гваттари, И.Т. Касавин, Н.В. Печерская, М.В. Осорина, А.В. Соболев, С.С. Ступин, С.Б. Крымский, Р.А. Аронов, О.Е. Баксанский), теории и практике изучения ментальности и коллективного сознания (М. Блок, Р. Инглхарт, С. Московичи, Б.А. Грушин, Ш. Муфф, Дж. Глинос, Дж. Александер (J.C. Alexander), Д. Бурстин (D.J. Boorstin), Р. Каплан (R.D. Kaplan), М. Гинсберг (M. Ginsberg), Г. Сигал (H.P. Segal), Ф. Фукуяма, Д. Рисман (D. Riesman), Дж. Рифкин (J. Rifkin), К. Ньюман (K.S. Newman)), а также работы, содержащие трактовку категорий традиции, истории, процессов институционализации и объективации в культуре (Д. Юм, М. Штирнер, Л. Фейербах, Э. Дюркгейм, С.Л. Франк, П.Н. Милюков, Г. Зиммель, П. Бергер, Т. Лукман, О. Тоффлер, П. Бурдье, Е. Шацкий, Э. Шилз).

Наконец, четвёртая группа источников - источники историографические (фактографические), содержащие свидетельства ментальной культуры индивидов и коллективов, на основе которых в диссертационной работе происходит реконструкция процессов коллективного мифотворчества в русской культуре XIX-XX веков и предпринимается исследование мифа как этоса культуры. Они представляют собой репрезентативные мировоззренческие свидетельства или изложения фактов (с элементами культурфилософской критики и без неё) истории философской мысли, искусства, образовательной практики, правосознания, политической культуры. Источники этого типа содержат материал для мифоведческого анализа («эмпирические данные», насколько о них можно говорить в области культурфилософии). Фактографическим источником и источником полезных эмпирических обобщений выступили работы авторов, занимающихся изучением русской (советской) культуры, среди них - П. Вайль, Ю. Айхенвальд, К.А. Баршт, Е. Бобринская, А. Бретон, А.В. Вислова, А.Г. Вишневский, А. Глезер, Б. Гройс, Т.Ю. Дашкова, И.Е. Дронов, В.Д. Жукоцкий, А. Камю, В.К. Кантор, Р.С. Кауфман, А. Ковалев, Ф.Ф. Королев, Т.Д. Корнейчик, З.И. Равкин, А.А. Курбановский, В.В. Леонтович, С.А. Лишаев, Ю.М. Лотман, В.И. Мильдон, С.А.Никольский, К.Э. Разлогов, Г. Ревзин, И. Сиземская, А.Г. Гачева, О.А. Казнина, С.Г. Семенова, В.В. Согрин, Ф.А. Степун, В.А. Твардовская, Г.П. Федотов, К.Н. Цимбаев, Г.Г. Шпет, А.А. Шерель, А. Эткинд, Ч. Чаттерджи (C. Chatterjee), Ш. Фитцпатрик (S. Fitzpatrick), Ю. Гроноу (J. Gronow), С. Маркс (S.G. Marks), Л.Олсон (L.J. Olson) и другие. Особенно необходимо отметить работы тех авторов, которые проводили методологически близкий к позиции автора анализ мифического в русской культуре XIX-XX веков, - культурологические труды В.Н. Топорова, М. Могильнер, В.Г. Щукина, С. Бойм, Б. Розенталь (B.G. Rosenthal). Мировоззренческие свидетельства представителей русской культуры двух столетий - П.Я. Чаадаева, Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, Н.Ф. Федорова, В.П. Мещерского, Н.А. Морозова, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Б.П. Вышеславцева, Н.О. Лосского, А.В. Луначарского, Д. Мережковского, Л. Шестова, А.П. Платонова, Е.И. Замятина, В.В. Розанова, М. Горького, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого, Н. Луговской, Э.С. Енчмена, А.А. Богданова и других - стали объектом мифоведческого истолкования и материалом реконструкции мифа как конкретно-исторического воплощения коллективного мифического в России XIX-XX веков.

Таким образом, можно говорить о достаточной разработанности общеметодологических принципов изучения культуры и большом количестве работ, посвящённых истории русской культуры XIX-XX столетия, но также об отсутствии методологического аппарата для изучения мифа как этоса культуры и непрояснённости вопросов, связанных с ролью мифического в социокультурной системе России новейшего времени. Это оставляет простор для постановки исследовательских задач.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационной работы - исследовать структуру и генезис мифа как этоса культуры на примере России XIX-XX веков.

Работа направлена на изучение мифотворчества в его культурной универсальности. Исходной точкой исследования является установление дефиниции мифического. Это открывает возможности обнаружения мифического не только и не столько в мифологии (мифической речи), но и в системе культурных институтов, индивидуального и коллективного поведения и явлениях коллективного сознания.

В соответствии с поставленной целью требуют решения следующие задачи:

- проанализировать опыт изучения мифотворчества в современном гуманитарном познании, обосновав преимущества этикоцентричного подхода, позволяющего выявить единство мифического в многообразии его тематизаций;

- описать феномены мифической речи как формы индивидуального мифотворчества, представив методологию их интерпретации и идентификации;

- раскрыть понятие «нативного мифа» как формальной этико-темпоральной структуры коллективного опыта, организующей способ жизни культурной эпохи;

- исследовать темпоральность мифического, обосновав роль мифотворчества как источника индивидуального способа временения и коллективной культурной традиции;

- обосновать методологию исследования нативного мифа, установив возможности использования идеально-типического анализа в изучении коллективного мифотворчества;

- исследовать генезис мифа как формы культуры, раскрыв диалектику индивидуального и коллективного в мифотворчестве на примере русской культуры XIX - начала XX века;

- рассмотреть в качестве элемента диалектики мифа процесс объективации (идеологизации) этико-темпоральной доминанты коллективного сознания в России XX века, изучив институционализацию мифического в правовой культуре, образовательной практике, социально-политическом и повседневном дискурсе и символике;

- проанализировать место и роль мифического в обществах, переживающих кризис коллективного мифотворчества на примере России рубежа XX-XXI веков, выявляя причины демифизации современной культуры.

Объектом исследования является индивидуальное и коллективное мифотворчество как конституирующий механизм культуры.

Предметом исследования выступает этико-темпоральная структура мифа как доминанты культуры в России XIX-XX веков.

Методологическая основа исследования. Теоретическое осмысление мифа как этоса культуры потребовало комплексного подхода. Включение мифического в широкий контекст индивидуального и коллективного мировоззренческого творчества (Ф. Шлейермахер, Ф.В.Й. Шеллинг), утверждение протонормативной природы мифа и принципы персоналистической интерпретации мифологий, позволившие выявить универсальную сущность мифического (А. Бергсон, Андрей Белый, А.Ф. Лосев), концепция «большого мифа культуры» и коллективного мифического (О. Шпенглер, Вяч.И. Иванов), общие принципы идеально-типического анализа социокультурных феноменов (М. Вебер, П.А. Сорокин) - этот комплекс взаимодополнительных фундаментальных идей и положений явился отправной точкой при выработке авторского понимания мифического и исследовании мифа. Непосредственным же, «прикладным» методологическим базисом стал метод темпорального анализа и метод персоналистической и идеально-типической реконструкции - инструментарий, адекватный авторской трактовке мифотворчества как процесса конституирования темпорально-этической доминанты личностей и коллективов, оформляющей целостность культурной эпохи.

В этих методологических границах культурфилософское исследование мифа предполагает выполнение трёх методических требований:

1) на основе идеального моделирования черт мифического сознания описать работу мифотворчества в его простейшей, индивидуальной форме;

2) опираясь на результаты этой реконструкции, продемонстрировать конституирование и развитие коллективного мифического в культуре с использованием методологии идеально-типического анализа;

3) выполняя задачи, связанные с исследованием коллективного уровня мифического, необходимо придерживаться принципа однородности социокультурных свидетельств, основываясь на изучении коллективного сознания и бытия в его исторически конкретном воплощении - на материале русской культуры XIX-XX веков.

Гипотеза исследования. Мифическое есть сфера латентной императивности, и мифотворчество - конституирование этико-темпоральной доминанты личности или коллектива. На основе анализа персональных мифизаций (примеров мифической речи и актов индивидуального мифотворчества) устанавливается, что скрытый этический императив и способ временения представляют собой элементарную внутреннюю структуру мифа. Можно предположить, что также существует социокультурная проекция мифического, поскольку индивидуальные мифические конструкции (символизации) могут получать надындивидуальное значение. При этом коллективное мифическое существует только в той степени, в какой латентная императивность и темпоральная структура опыта остаются индивидуально принятой «формой жизни» и идеально-типической формой культуры. Объективируясь в социокультурных институтах, становясь внешнепринудительным мировоззренческим шаблоном, миф деградирует к идеологии. На основе идеально-типического анализа коллективного сознания в России XIX-XX веков можно утверждать, что русская культура этого периода была оформлена мифическим этосом «опрощения», структурированного радикально-проспективной (футуроориентированной) временнуй схемой. Явления мифического в правовой культуре, образовательной практике, социально-политическом и повседневном дискурсе и символике задавали направление и динамику русской культуры XIX-XX веков.

Научная новизна исследования, личный вклад автора в разработку проблематики и положения, выносимые на защиту. Диссертационное исследование примыкает к основным тематическим направлениям, разрабатываемым новгородским философским сообществом, подготовлено в рамках комплексной темы кафедры философии Новгородского государственного университета на 2007-2011 годы и является результатом многолетней работы автора над проблемами теории и методики темпорального анализа культуры, истории русской культуры XIX-XX веков, вопросами культуротворчества и коллективной ментальности. Личный вклад автора в культурфилософское познание мифа и мифотворчества связан с оригинальностью методологического подхода, научной новизной положений и выводов. В сравнении с работами других исследователей, сосредоточенных преимущественно на соотнесении мифотворчества с познавательно-когнитивными процессами индивидуального и коллективного сознания («гносеологическая модель» мифического), в диссертации выдвинута этическая концепция мифотворчества. Благодаря этому мифотворчество изучено как сущностное явление культуры. В работе также впервые последовательно применён метод темпорального анализа мифического.

Научная новизна диссертационного исследования связана со спецификой его объекта, предмета и цели и определяется характером его задач. Работа направлена на систематизацию, углубление и уточнение современных философских знаний о сущности мифа, формах мифического и процессах мифотворчества в культуре. Положения и выводы исследования позволяют:

- во-первых, сформировать концепцию мифотворчества, применимую в философских, культурологических, социально-философских и других гуманитарных исследованиях для анализа социокультурных процессов в обществах современного типа;

- во-вторых, усовершенствовать методологическую базу философских исследований мифического;

- в-третьих, осмыслить целостную картину генезиса мифа в русской культуре XIX-XX веков.

Научная новизна исследования выражается в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Сущность мифического не сводится к мифологии, то есть к мифической речи (тексту), её сюжетно-тематическим или структурно-логическим характеристикам, а состоит в алеаторической протонормативной императивности вещей и явлений, отрываемой в индивидуальном смыслоустанавливающем акте «знамения» как мифического первофеномена.

2. Анализ интерпретаций современной мифической речи демонстрирует неустойчивость её мифического статуса, каждый раз требующего истолкования персонально-этического смысла высказываний, в связи с чем целесообразно введение термина «мифоид» для обозначения речи-манифестации мифического.

3. Перцепты времени являются структурообразующими для мифического сознания, обусловливая тип персонального или коллективного этоса, конституируемого в процессе истолкования долженствующей реальности «знамений» и «призывов»; индивидуальный и коллективный мифический императив структурируется способом времяощущения.

4. Темпоральность мифического, состоящая в ретроспективности мифического предмета и диалектической ретроспективно-проспективной направленности мифического сознания, полноценно воспроизводится в современных культурах на предметном субстрате коллективной истории, выступая основой культурной традиции.

5. Современная персональная мифология представляет собой совокупность высказываний или образов, сопровождаемых латентной императивностью; современная коллективная мифология - дискурс, подразумевающий культурно одобряемые императивные смыслы, но не содержащий прямого заявления о долженствовании.

6. Миф - модель внеконфессиональной аскезы, имеющая этико-темпоральную природу и организующая способ жизни исторической эпохи; формальная нерефлексивная («естественная») смысловая доминанта коллективного сознания, которая терминологически может быть представлена как «нативный миф культуры».

7. Нативный миф познаётся как исторический идеальный тип, конструируемый на основе социокультурных свидетельств и служащий основой интерпретации их латентных императивных значений, организующих этико-темпоральную структуру коллективной повседневности.

8. На основе анализа репрезентативных личностных свидетельств эпохи и идеально-типического сходства феноменов интеллигенции, движения толстовства, социально-политического дискурса марксизма в русской культуре XIX - начала XX века можно говорить о становлении нативного мифа «опрощения» как доминанты коллективного сознания, оформленной футуроориентированной и проективной моделью временения.

9. В русской (советской) культуре начала конца XIX века - 1960-1970-х годов объективации нативного мифа и его этико-темпоральной структуры обнаруживались в правовой культуре (правовой скептицизм и дискурс «отмирания права») и образовательной практике (скрытая образовательная программа «опрощения», «со-страдания», «аскезы некультурия» и эсхатологизма).

10. В процессе объективации нативный миф идеологизируется, система латентных коллективных темпорально-этических убеждений вытесняется внешним институциональным механизмом воспроизводства социокультурной нормы и её изобразительно-символических эрзацев; завершение мифогенеза связано с дезобъективацией и кризисом институционализаций нативного мифа.

11. В современной культуре существует тенденция демифизации и псевдо-мифизации, связанная с деятельностью СМИ, что влечёт за собой опасность всесторонней идеологизации коллективного сознания в обществах современного типа.

12. Мифотворчество личностей, а не коллективов представляет собой единственную подлинную реальность мифического, конституирующего новые «формы жизни» и типы личностного этоса, этим объясняется неустранимость мифа из пространства современной культуры.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертационного исследования способствуют развитию представлений о мифотворчестве, позволяют углубить знания о месте и роли мифического в социокультурных системах современности. В работе представлен комплекс теоретических идей, устанавливающих междисциплинарные связи с другими гуманитарными науками, изучающими процессы мифотворчества (социология, история, филология, социальная психология).

Анализ динамики мифического в русской культуре XIX-XX веков может стать основой для выработки рекомендаций по развитию культурной политики России, востребован при реализации федеральных программ, направленных на развитие культурной идентичности россиян. Результаты работы могут быть использованы для разработки теоретико-методологических и методических базы при проведении культурологических, социологических и социально-психологических исследований, посвящённых изучению установок массового сознания и культурной самоидентификации личностей и групп; при формировании рекомендаций практикующим специалистам в области менеджмента, маркетинга и связей с общественностью.

Материалы диссертационной работы могут применяться при чтении университетских курсов философии культуры, культурологии, социальной философии, истории культуры и истории философии, при разработке и реализации специализированных курсов в рамках программ послевузовского образования и программ повышения квалификации («Мифическое в культуре», «Динамика культуры», «Мифотворчество в русской культуре XIX-XX веков», «Личность и миф», «Феномен социального мифотворчества» и др.).

Теоретический анализ мифического в русской культуре важен и с точки зрения просветительских задач: научное понимание сущности и форм мифического способствует развитию общественного сознания и снижению уровня его идеологизации, позволяет индивидам и социальным группам стать полноценными субъектами культуросозидательной деятельности.

Апробация работы. Теоретические выводы и положения диссертации были представлены на Всероссийских научных конференциях «Бренное и вечное: Экология человека в современном мире» (Великий Новгород, 23-24 октября 2001 г.), «Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии современного мифа» (Великий Новгород, 11-12 октября 2005 г.), «Бренное и вечное: символические парадигмы модернизации культурного пространства» (Великий Новгород, 10-11 октября 2006 г.), «Бренное и вечное: социально-мифологические и политософские измерения идеологии в “массовых обществах”» (Великий Новгород, 9-10 октября 2007 г.); «Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира» (Великий Новгород, 21-22 октября 2008 г.); на Международном научном симпозиуме «Время культурологии», посвященном 75-летию Российского института культурологии (Москва, 23-26 мая 2007 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Конструирование идентичности в современной России: идеи, институты, практики» (Великий Новгород, 25-26 мая 2007 г.); Международном научном симпозиуме «Русская словесность в поисках национальной идеи» (Волгоград, 6-9 июля 2007 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Инновационные стратегии российского университета: роль междисциплинарных социогуманитарных курсов в многоуровневом образовании» (Ростов-на-Дону, 6-7 сентября 2007 г.); X Всероссийском симпозиуме историков русской философии «К какому наследию мы примыкаем? Перспективы идейно-духовного развития постсоветской России» и Международной научной конференции «Философия права в России: теоретические принципы и нравственные основания» в рамках Дней Петербургской философии (Санкт-Петербург, 16-17 ноября 2007 г.); Международной научной конференции «Декаданс в Европе и России: 150 лет жизни под знаком смерти» (Волгоград, 9-10 декабря 2007 г.); Международной научной конференции «Философия ценностей: религия, право, мораль в современной России» (Курган, 10-11 апреля 2008 г.); Международной научной конференции «Мистико-эзотерические движения в теории и практике (История. Философия. Психология)» (Санкт-Петербург, 23-24 октября 2008 г.); Всероссийской научной конференции «Дескриптивные практики в культуре» (Санкт-Петербург, 20-22 ноября 2008 г.).

Материалы и выводы диссертационного исследования неоднократно обсуждались в радио- и телепередачах ТО «Университет» на ВГТРК «Славия», направленных на популяризацию научных исследований, проводимых в Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого (февраль-март 2008 г.); были представлены на заседаниях научно-методологического семинара «Актуальные проблемы современности сквозь призму философии», организованного кафедрой философской антропологии НовГУ и Новгородским Межрегиональным институтом общественных наук (НовМИОН). Диссертационное исследование прошло экспертизу на кафедре философии НовГУ, по результатам которой было принято заключение, отражающее положительное мнение рецензентов о научной новизне, теоретической и практической значимости работы.

Материалы и выводы диссертационного исследования использованы автором при чтении курса «Социальная философия» на философском факультете Новгородского государственного университета в 2003-2009 годах и подготовке дистанционного спецкурса «Мифотворчество как культурный феномен», разработанного при поддержке стипендиальной программы для молодых преподавателей Oxford Russia Fund в 2007/2008 учебном году.

Основные идеи диссертации изложены в монографии «Время и этос мифа. Диалектика мифотворчества в русской культуре XIX-XX веков» (2007), изданной и распространённой по библиотекам ведущих образовательных и научных организаций России в рамках международной программы «Межрегиональные исследования в общественных науках», реализуемой совместно Министерством образования и науки РФ, АНО «ИНОЦЕНТР (Информация. Наука. Образование)» и Институтом имени Кеннана Центра Вудро Вильсона, при поддержке Корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США), Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров (США).

Результаты исследования нашли своё отражение в опубликованных работах общим объёмом 35 п.л., в том числе в серии статей в ведущих научных журналах («Вопросы философии», «Эпистемология и философия науки», «Личность. Культура. Общество» и др.).

Структура и объем диссертации. Структура диссертационной работы подчинена логике исследования. Диссертация, занимающая 341 страницу, состоит из введения, трёх глав, разбитых на восемь параграфов, заключения и списка использованной литературы, содержащего 384 источника.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи диссертационной работы, определяются объект, предмет, методологические основания и гипотеза исследования, выдвигаются положения, выносимые на защиту, даётся характеристика научной новизны, теоретической и практической значимости полученных результатов, личного вклада автора в разработку проблематики; представлены сведения об апробации работы, о структуре и объёме диссертации.

В первой главе «Мифическое как предмет философского осмысления» рассматривается многообразие трактовок мифического в истории гуманитарного знания, на основе предлагаемой автором типологии подходов разрабатываются методологические принципы исследования мифического, делается вывод о том, что в процессе мифотворчества происходит до-рефлексивная выработка личностных максим субъекта, конституирующих его персональный этос. Мифическое, таким образом, предстаёт как универсальное свидетельство «окультуренности», «оформленности» личностного бытия.

В первом параграфе «Сущность мифического в истории гуманитарного знания» даётся критический анализ сложившихся методов мифоведения и обосновывается перспективность этицентричного подхода при исследовании роли мифического в современных культурах. Показав, что в истории гуманитарного исследования преобладала «тематическая» версия изучения мифического, выдвигавшая на первый план исследование сюжета и логики мифических повествований, автор настаивает на необходимости изучать сам миф как «метод построения миросозерцания». Этот принцип был впервые выдвинут в философии немецкого романтизма первой половины XIX века, в философии Ф. Шлейермахера и Ф.В.Й. Шеллинга. Важность их целенаправленного обращения к исследованию мифологии связана с тремя ключевыми выводами. Во-первых, с тем, что мифическое впервые было истолковано не как форма религии (богопочитания, богознания, культа), а как первейшее явление «естественной», дорефлексивной и доинституциональной религиозности. Поэтому, во-вторых, мифоведение было ориентировано не на исследование множественной тематической канвы и сюжетности мифологий, а на выяснение черт религиозно-мифического мировосприятия; миф был понят как метод выработки мировоззрения, а не способ познания. В-третьих, способ религиозно-мифического освоения мира был наделён значением национально-культурной парадигмы: мифическое выступает основой коллективного объединения.

Эти предпосылки были развиты при создании этикоцентричной концепции мифического Ф. Ницше, А. Бергсоном, Л. Леви-Брюлем, Э. Кассирером. Кредо этого типа мифоведения может быть сформулировано так: миф есть способ жизни индивида и коллектива, обусловленный его дорефлексивной, скрытой нравственной или нормативно-ценностной парадигмой. Мифическое - результат религиозной потребности, стремления к установлению связи между мифическим субъектом и событийм. Мифическое восприятие реальности делает её «долженствующей»: вещь или явление читаются как знамение, повелительное сообщение, обращённое к личности.

На основе наблюдений и выводов А. Бергсона и Л. Леви-Брюля стало возможным реконструировать коренную двойственность мифического. Миф как переживание знамения - и миф как рассказ о вещах и явлениях: таковы формы существования мифического. В неотчётливости и неотрефлексированности мифических переживаний Л. Леви-Брюль усматривал выражение всесторонне-направленной религиозной потребности в установлении императивной связи, аффективно насыщающей восприятие окружающего мира в сознании первобытного человека; в свою очередь, миф-рассказ предстаёт как вторичный, «сниженный миф», почти не имеющий следов исходного религиозно-императивного чувства. Его функция - формальна, он только отмечает пространство персонально-значимого, в котором возможно раскрытие повелительного содержания. Миф-рассказ не нуждается в системности и тематически безбрежен. Это знак освоенности, пережитости мира, осуществленной «партисипации» (сопричастности). Содержание «вторичного мифа» произвольно и не важно - важен сам факт мифизации (рассказа и пересказа), отмечающий и осваивающий то или иное событие. Если первичный миф - это непосредственное переживание знамения, призывающего к отклику-действию, - то миф-рассказ намекает на возможность такого переживания событий, а рецитации мифического сказа создают условия такого переживания, ещё раз предъявляя событийную данность мифически-пристрастному взору. Мифология - внешний знак, отмечающий возможность раскрытия пространства религиозно-мифических отношений между мифическим субъектом и миром. Следовательно, в мифическом сказе самом по себе нет мифа, и изучение мифического не может осуществляться по пути анализа мифологических тем и сюжетов.

Таким образом, опираясь на работы Ф. Шлейермахера, Ф.В.Й. Шеллинга, А. Бергсона, Л. Леви-Брюля, автор диссертационного исследования подчёркивает, что ключевая особенность мифического сознания - его способность наделять вещи и явления персональным императивным смыслом. Миф выполняет не столько познавательную, сколько «практическую» функцию. Такое понимание позволяет отказаться от узкого и непродуктивного рассуждения о мифе как «ошибке» познания, как о «смешении истины и лжи».

Тем не менее, автор констатирует, что среди многообразия учений о мифическом в XX столетии доминировал тематический подход, согласно которому миф коренится в способе построения рассказа, способе организации его сюжета и логики. Этот гносеологический «тематизм», на протяжении столетия стремившийся специализировать, обособить мифологику от логики научного (рационального, современного) мышления, недооценил иные, внепознавательные функции мифического.

Опыт изучения мифотворчества в современном гуманитарном познании позволяет говорить о необходимости преодоления тематической (мифологической) традиции изучения предмета, поскольку она ограничивает возможности усмотрения сущностного единства архаического и современного мифотворчества, редуцируя мифическое к тождеству мифологических тематизаций. При этом коллективное мифотворчество неизбежно трактуется как процесс распространения архаических сказовых конструкций и познавательных представлений, а исследовательский интерес суживается до поиска аналогий (более или менее изощрённых, но всегда методологически шатких) между мифологией древности и массово распространёнными представлениями современности.