Системные изменения социальной детерминации в современном российском обществе

Помимо первичной социализации благодаря семье формируется чувство гражданственности и отечества, здесь же происходит национальная и этническая идентификация. В рамках семьи происходит смена поколений вместе с неизбежной передачей традиций, нравственных норм и идеалов. Семья создает лучшие возможности для заботы о старых и поддержки нетрудоспособных членов семьи. Только в семье наиболее полно удовлетворяются родительские потребности и происходит духовное обогащение взрослых посредством общения с детским миром. Помимо совместного ведения хозяйства и организации досуга, семья осуществляет социальный контроль в отношении сексуального поведения членов семьи. Среди ее важных функций - содействие членам семьи в достижении определенного социального статуса, помощь в жизненной карьере ребенка и др. Все это является подтверждением многомерности такого объекта, как семья. Пренебрежение или недооценка любого ее вектора однозначно ведут к искаженному восприятию всех ее внутренних процессов.

Хотя семья существует как относительно автономная группа людей, реализуя свои личные, витальные, психологические, экономические, духовные потребности, тем не менее она не может не испытывать влияния общества. Таковое осуществляется через различные объединения людей, в которые входит в силу известной автономности каждый из членов семьи. Проблемы общества в целом и отдельных его институтов, а также государства оказывают существенное влияние на семью. В силу того, что иерархия внутренних связей и ценностей общества формируется при участии семьи и зависит от состояния этого института, внимание и интерес общества к этому микросоциуму постоянен. Для общества важна духовная прочность семьи, так как только в ней можно вырастить не только биологически, но и нравственно здорового ребенка, и тем самым обеспечить социальное и нравственное здоровье подрастающего поколения. Интерес со стороны общества обусловлен и тем, что семья способна воздействовать на характер общественных отношений, на течение общественных процессов, так как выполняет множество социальных функций, востребованных в обществе.

Институт семьи, обеспечивающий трансляцию социальных ценностей от поколения к поколению, не остается неизменным. Процесс его развития тесно связан со стабильностью общества в целом. Несомненно, современное состояние транзиции российского общества, пережившего этап коренной ломки во всех сферах общественной жизни, и трансформации основных институтов повлияли на это довольно устойчивое на протяжении всей истории человечества объединение. Так как в современных социокультурных условиях противоречия между семейными и внесемейными отношениями резко обострились, то иногда сегодняшнюю ситуацию определяют как ценностный кризис семьи.

Тот факт, что именно школа становится основным публичным пространством, регламентирующим жизнь детей, не отменяет социализирующей роли семьи, но ведет к ее модификации. Семейные отношения освобождаются от авторитарности. Сын или дочь в семье обретают персональную значимость: они теперь не просто потенциальные наследники и требуют к себе как к личности такого же уважения, что и взрослые. Психологизация семьи, очевидность которой показана Жаком Донзело, оказывает влияние и на протекание школьного опыта ребенка и процесс его идентификации. В качестве наследника он своими школьными дипломами воспроизводит культурный капитал семьи. И одновременно, выступая как «индивидуализированный индивид», требует личного признания и определенной автономии как на школьной, так и на семейной сцене, в частности, отстаивая право на собственную культуру и свою территорию.

Изначально семья является элементарной, базовой социальной структурой человеческого общества. Ее элементарность остается причиной некоторой аберрации: в обыденном сознании семья представляется беспрецедентно устойчивой, неменяющейся со времен Адама и Евы. Это обстоятельство весьма затрудняет осознание динамичного характера данной структуры, ее изменчивости и зависимости от множества различных факторов. Хотя уже давно наступила эпоха колоссального трансформационного сдвига семейной структуры, семья остается наиболее приватной сферой социокультурной реальности. В рамках этого института проявляются во всей полноте своей индивидуализации жизненные стили. Однако нельзя не заметить увеличивающуюся вариативность современной семьи.

Итак, стержнем всех изменений в сфере семейных отношений является поиск оптимальной модели жизненного цикла человека. Эта модель должна отвечать реалиям современного бытия. Она должна быть адаптирована к модернизированным условиям, но при этом сообразовываться с индивидуальными склонностями и возможностями. Это очень серьезное изменение, на котором строится современная семейно-брачная концепция. Это изменение обусловлено модернизационными изменениями, под влиянием которых произошла смена во всей системе социально одобряемых ценностей. Стратегия семьи строится и реализуется с учетом этих изменений.

В параграфе 3.3 «Образование в системе социальных детерминаций изменяющейся России» рассматриваются роль и функции института образования в системе социальных детерминаций.

Важнейшим содержанием образовательного процесса является формирование специфичных качеств человеческого капитала, благодаря которым обеспечивается становление и поддержка демократическому и правовому государству, рыночной экономике, а также преодолевается опасность отставания отдельно взятой страны от мировых тенденций экономического и общественного развития. Это обстоятельство не позволяет рассматривать систему образования в отрыве от общественных процессов, системы ценностных ориентаций, определяющих основу взаимодействия общества, личности и культуры См.: Дюжиков С.А. Указ. соч.. Рассмотрение образования как социокультурного феномена нашло отражение в работах Г.И. Герасимова См.: Герасимов Г.И. Парадигмальные основания типизации образования // Теория и практика общественного развития. 2010. № 1..

Являя собой диссипативную структуру, образовательная система приобретает черты и меняет свое содержание в рамках каждой новой социокультурной парадигмы, в силу чего любые попытки проанализировать ее содержание или предпринять интерпретацию факторов ее дальнейшего развития предполагают внимательное изучение самой парадигмы, в условиях которой и идет реализация данной образовательной системы. Такой подход объясним тем, что на каждом этапе культурно-цивилизационного развития формируются новые аксиологические ориентиры, утверждаются новые принципы организации. Эти условия корректируют складывающиеся образовательные отношения в соответствии со степенью скоррелированности этих компонентов.

Именно философы должны предостеречь практиков-управленцев и политиков о том, что определение университетского «raison d'etre» возможно только в рамках глубоко осмысленных парадигм эволюции российского общества. Данная система уже приобрела определенные эмерджентные свойства, которые обязательно должны быть учтены в процессе реформирования и в управлении высшим образованием. Если же преобразования в этой сферы будет носить механический характер, то любые попытки административного реформирования приведут к утрате российским социумом того аттрактора, который определяет нынешние и будущие области успешного эволюционного развития российской цивилизации.

Недопустимо, чтобы государство решало свои частные задачи за счет системы образования нации. Недопустимо ограничивать автономию и самостоятельность вузов. В противном случае, их содержание будет дорого обходиться государству, превращаясь еще и в фактор усиления энтропийных процессов всего общества и государства Филоненко В.И. Современное российское студенчество в транзитивном обществе: противопоказания и парадоксы социализации. - Ростов н/Д: ИПО ПИ ЮФУ, 2009.. Современная постмодернистская парадигма, расставляя приоритеты и ценности образования, дает свойственное ей понимание личности. Таковая предстает изначально открытым и проективным существом. В ее условиях человеческая экстатичность приобрела позитивное измерение, ее активность теперь истолковывается как реализация креативных начал личности. Теперь, вместо акцента на универсальные, всеобщие характеристики личности, стремятся подчеркнуть ее неповторимость и независимость, т.е. в соответствии с структуралистским принципом «от логики тождества к логике различия». Образование нуждается в парадигме, способствующей формированию у человека того образа мира, который и определит допустимую степень его активности, обеспечит ориентацию не только на высокое и глобальное, но и вполне конкретное, «человеческое», связанное с возможностью предвидения будущего.

Для общества, меняющего социальную парадигму, особенно востребованными являются функции трансмиссии, т.е. функции социального и культурного изменения. Вузовская система обладает достаточным потенциалом, чтобы реализовать и эту функцию, тем самым способствуя научному и культурному прогрессу. Неслучайно оформление такого понятия, как «вузовская наука», так как в стенах вузов при участии студентов ведутся научные исследования Константиновский Д. Молодежь: интересы и судьбы, проблемы и надежды // Власть. 2010. № 2. с. 154-158.. Таким образом, благодаря этому, с одной стороны, новые достижения и открытия тут же внедряются в учебный процесс и становятся доступными будущим специалистам, а с другой - участие студентов в исследовательском процессе вооружает их практическими методами и способствует формированию аналитического мышления.

Следует отметить особую значимость селективной и трансмиссионной функций образовательной системы. Их реализация обеспечивает интеграцию обучения с повседневной практикой, особенно востребованной в условиях системных преобразований. Эти функции, подтверждая мобильность образовательной системы, обеспечивают нормальное функционирование общества, наделяя мобильностью новую генерацию, формируя требуемые качества и способности, что позволяет выпускникам «вписываться» в ту или иную сферу, но не застывать на месте, а обладать достаточной активностью для последующих социальных перемещений.

В целом говоря об образовании, его следует назвать сложной социально-экономической системой, которую характеризуют функциональная многогранность, многоканальные бюджеты, сложные по составу ресурсы, диверсифицированная деятельность Национальная российская система образования: природа и источники экономической поддержки. Издание Государственной Думы. 2009.. Но в силу того, что наряду с демократическими методами, в вузах соседствуют старые консервативные, то вопрос реформы, направленной на переустройство системы образования, осознается остро необходимо.

Глава 4 «Механизмы социальной детерминации в пространстве российской повседневности» призвана восстановить полную картину системы социальных детерминаций, показав связь институционального уровня с уровнем ценностным и уровнем жизненного мира на материале современного российского общества.

В параграфе 4.1 «Структурные изменения в социальной системе и жизненном мире россиян» представлены социальные процессы, протекающие в современной России, как драматические и судьбоносные, испытывающие сильное влияние со стороны внутренних и внешних факторов.

К внутренним факторам следует отнести позитивное или негативное влияние демографии, успешность или неуспешность в государственной политике, рост или спад в экономике, расцвет или упадок культуры. К внешним все те же миграционные, политические, экономические и культурные влияния, которые могут усиливаться или ослабевать, быть позитивными или негативными. Особо следует отметить сферу технологий, в которой сегодня наблюдается некий симбиоз экономико-политических и социокультурных воздействий, воплотившийся в сфере инновационного развития. Наиболее промышленно развитые страны создали то, что позднее стали называть экономикой инноваций, а все остальные оказались в ситуации большего или меньшего отставания и, соответственно, большей или меньшей технологической зависимости от стран-лидеров инновационного развития Россия на новом переломе: страхи и тревоги / Под ред. М.К. Горшкова, В.В. Петухова. .

Социальные эффекты, порожденные современностью, оказались совершенно непредсказуемыми и их осмыслением еще предстоит заняться. Институциональный строй и система ценностей являются двумя главными элементами механизма социальной детерминации. Они выступают в этом качестве не только на уровне социальной системы, но и в символическом универсуме жизненного мира, что обусловливает необходимость двухуровневого рассмотрения данного феномена. Понятие жизненного мира в данном анализе применяется не в интерпретации классической феноменологии Э. Гуссерля и А. Щюца, а в той его трактовке, которая закрепилась благодаря концепции коммуникативного действия Ю. Хабермаса. Жизненный мир интересен для социально-философского исследования как понятие, позволяющее описать те процессы в изменении общества, которые, с одной стороны, носят несистемный и внеинституциональный характер, а с другой - оказывают самое непосредственное влияние на всю систему и общество в целом.

Многообразие форм социального опыта можно трактовать как многообразие культур или цивилизаций, но при понимании природы социальной детерминации и ее механизмов необходимо обращаться к методам и средствам социально-философского познания. Но при этом философия культуры и социальная антропология позволяют определить закономерности смыслообразования, проясняющие интерпретативную основу действий людей. Снять данную проблему должно введение понятия жизненного мира, позволяющее соединить на уровне смысла такие системные конструкции, как институциональная и ценностная. Средства и методы социальной феноменологии позволяют учесть символический характер социального взаимодействия. Опираясь на выявленные смысловые взаимозависимости, можно реконструировать и структурные связи в рамках институционального строя.

Если феноменологическая традиция определяет жизненный мир как интерсубъективный и конституируемый в процессе донаучного мышления, то Хабермас подчеркивает его сущностно эволюционный и предельно коммуникативный характер. Тем самым ученый фактически переключает ракурс рассмотрения проблемы, переходя от философии сознания к социальной философии. При этом особо подчеркивается, что основные элементы структуры жизненного мира - общество, культура и человек - не тождественны жизненному миру, потому что все они «взаимопроницаемы». Другими словами, структура жизненного не подчиняется законам геометризированного физического мира, в терминах которого мы привыкли мыслить. Сам по себе жизненный мир состоит из смыслов и значений, что позволяет говорить об иных закономерностях сосуществования элементов: смысловые единства вполне могут переходить друг в друга, пересекаться и перекрещиваться.

При решении проблемы исходных детерминант социальной модернизации как вектора трансформации структур и институтов с неизбежностью приходится делать выбор между социоцентризмом, культуроцентризмом и политико-экономическим детерминизмом. Так, при ориентации на социоцентризм провозглашается необходимость обнаруживать собственно социальные закономерности трансформации институтов и ценностей. Экономическая детерминация при этом рассматривается как вторичная и зависимая от социальной, тогда как при экономическом детерминизме социальное развитие рассматривают как вторичное по отношению к экономическому. Так, еще К. Маркс утверждал, что производительные силы развиваются независимо ни от чего, а производственные отношения поспешают за ними, хотя и с неизбежным отставанием. Еще бы, ведь производительные силы - это базис, а производственные отношения представляют собой всего лишь надстройку. Производительные силы мыслятся основоположником теории коммунизма чем-то вроде материи, бытия, воли, тогда как производственные отношения могут быть сравнимы с сознанием, представлением и т.п.

Столь же проблематичны утверждения о культурном приоритете в социальном развитии. Культуроцентристские взгляды особенно популярны в наши дни, а феномен культурного многообразия превратился в аргумент в пользу онтологизации мультикультурализма.

В современной России произошедшие социальные трансформации поставили жизненный мир в условия, при которых институциональные и ценностные порядки оказалась оторваны друг от друга, что нарушило классические схемы целеполагания. Исключенность из социальной жизни имеет самую непосредственную связь с изменением механизмов социальной детерминации. В случае, когда речь идет о социальных трансформациях, соответствующих прогрессивной схеме эволюции институтов, моделей действия и ценностей, изменение типов и механизмов социальной детерминации происходит путем их качественного преобразования от более простых форм к более сложным. Например, переход от внеэкономического принуждения к экономическому с неизбежностью влечет за собой рост свободы индивида Доклад о состоянии гражданского общества. . В данных процессах неизбежно кратное повышение роли целерационального действия по сравнению с ценностно-рациональным, а также возрастание удельного веса их обоих по сравнению с массивом действий, которые принято относить к разряду традиционных. Такова теория модернизации, и такие изменения ожидались идеологами российских реформ, которые проводились в первой половине 90-х гг. ХХ в. Но в реальности произошел обвал хозяйственно-экономической системы, принесший негативные последствия для социальной структуры. Итогом таких трансформаций становится феномен социальной эксклюзии

Необходимо отметить, что существующее сегодня мнение о том, что изменились институты, но не изменилось мышление, не изменилось сознание, глубоко ошибочно. Сознание изменилось, появились новые знания, да и прежние сведения представляются совершенно в ином свете, иначе интерпретируются и применяются в повседневной жизни. Речь, конечно же, не идет о технических, технологических и иных знаниях, которые вполне могут оставаться нетронутыми никакими социальными процессами. Но социальные знания и основанные на них поведенческие установки, жизненные стратегии и предпочтения эволюционируют вслед за эволюцией социального порядка, а если трансформируется последний - трансформируются и они. Но насколько происходящие трансформации способствуют адаптации в новом социальном мире, как раз и зависит от того, насколько модернизированным является жизненный мир. Знание о социальной детерминированности процессов и явлений играет в жизни человека не меньшую роль, чем сами социальные детерминанты. По сути, оно является составной частью социального порядка, и если изменяется порядок, должно изменяться и знание о порядке.

Параграф 4.2 «Социальная детерминация и глубинные слои человеческой экзистенции: детерминизм и индетерминизм личности в современной России» завершает анализ внутрисистемного взаимодействия уровней социальной детерминации.

В процессе становления нового социального порядка произошли изменения в области понимания человеком собственной свободы, которые радикально повлияли на его самосознание. Фактически в центре рефлексии со стороны общества вновь оказалось понятие личности, но контекст его осмысления оказался совершенно иным. Прежняя парадигма интерпретации этого важнейшего понятия, связывающего философскую теорию и социальную практику, мораль и право, фактичность и значимость, сама нуждалась в критическом переосмыслении. Сколь не развивалась бы философия свободы со времен Локка, в последние три столетия его дефиниция связи свободы и личности продолжала оставаться системообразующей. Сегодня нельзя не признать, что в мире, окружающем человека, действует гораздо больше факторов, чем те, которые учитывал классик социальной философии. Более того, число этих факторов стремительно увеличивается, растет и их значимость.

Личность является как объектом, так и субъектом социальной детерминации. Одним из факторов, изменивших классическую локковскую схему, стал феномен массовизации, проявившийся в различных социальных процессах. Общество является главной средой реализации личности, оно выступает в качестве продуктивного начала в том случае, когда между личностью и обществом возникают партнерские отношения, не мешающие другим коммуникативным связям, например, связям с другими индивидами, другими личностями. Способность человека воспринимать общество как партнера по коммуникации тождественна полноценному участию личности в системе социальной детерминации. Именно эти отношения подвергаются деструкции в процессе социальной эксклюзии.

Несмотря на все разговоры о том, что структуры современного российского общества оказались немодернизированными, вместе с информацией о жизни наиболее «продвинутых» обществ и вместе с новой техникой в сознание россиян приходят и новые типы социальной коммуникации, и новые социальные эффекты. Но все агенты информационного общества, являющиеся одновременно и его элементами, сталкиваются с новыми опасностями, описанными в романах-антиутопиях еще в начале ХХ в. Появляются новые формы контроля за действиями и мыслями людей, новые средства ограничения свободы, новые методы продвижения властью собственного интереса в ущерб интересам граждан Российская повседневность в условиях кризиса / Под ред. М.К. Горшкова, Р. Крумма, Н.Е. Тихоновой. М.: Альфа-М, 2009.. Подмечено, что в информационном обществе возможны новые типы и виды насилия над личностью, да и само общество в целом может стать объектом агрессии со стороны недобросовестных социальных групп, элит, отделивших свои интересы от общественных и даже других обществ. В эпоху информационных обществ информационная война вполне может заменить или превзойти по результативности войну традиционную.

В современных условиях требуют модернизации средства защиты личности от информационного насилия. Однако среди теоретиков информационного общества нередки оптимистические настроения по этому поводу. И логика здесь простая: по мере совершенствования оружия нападения неизменно совершенствуется и оружие защиты.

Символические средства, необходимые для восстановления связи между внутренним миром человека и внешним, т.е. социальным, миром, предоставляет жизненный мир. Напомним, что жизненный мир - это и есть символический универсум, в контексте которого личность обретает свои координаты и находит собственную идентичность. И здесь вновь возникает проблема коммуникативного действия, а также проблема предшествующего ему понимания. Исчезновение смысловых структур в окружающем индивида социальном мире рождает «фантомные боли». Именно так можно определить состояние, которое в аксиологии называется переоценкой ценностей или даже падением нравов, а в социологии - ухудшением социального самочувствия.

Не менее интересен факт сохранения ценностей ценой отказа от их применения к новой действительности. Данный выбор характерен для так называемой «фигуры ухода», хотя это может быть выбором целых социальных групп и классов. Этот процесс можно понять по аналогии с образованием древнегреческих или древнеиндийских философских школ, а можно найти аналогии с религиозными практиками ухода из мира. Но такие действия никогда не бывают тождественны сохранению прежнего образа жизни, который невозможен вместе с исчезновением старого мира. Точнее было бы охарактеризовать подобные действия поисками другого модерна, альтернативного, где за сохранение отдельных черт старого мира приходится платить отказом от мира как такового. Отказ от мира социального оборачивается замыканием в некотором специально созданном мирке и, в конечном итоге, социальной эксклюзией.

Кризис идентичности на макроуровне был неизбежен, причем по разным причинам. Первой причиной, несомненно, явился распад СССР. Все граждане нового государства довольно быстро осознали иллюзорность тех надежд и проектов, которые сопровождали общество в период, предшествовавший этому «судьбоносному» событию, апофеозом которых явилась декларация о суверенитете, знаменующая собой не обретение действительной независимости части от целого, а приход к власти одной из политических сил, ценой чего стало отделение целого ряда достаточно высокоавтономных окраин. Поэтому так часто звучал и звучит упрек в адрес инициаторов этого действия в том, что в данной случае была продекларирована независимость России от самой себя. Отсюда и альтернативное толкование данного события: распад государства с сохранением его основной части, причиной которого явились поражение в «холодной» войне, крах экономики, идеологии, управления. Такая оценка произошедшего уже практически стала общераспространенной, уступив место прежней, согласно которой все декларации о суверенитете союзных республик означали совместное освобождение народов бывшего СССР от коммунистического режима, насильственно навязанного этим народам. Движение к обновлению и движение к освобождению - два совершенно разных образа и два совершенно разных смысла. Прозрение россиян нельзя отождествлять с борьбой за свободу угнетенных прибалтов, что в конечном счете и сказалось на провале проекта управления общественным сознанием путем позитивных интерпретаций всего происходящего. Однако как пишет Ю.Г. Волков, будущее российского общества, российского народа зависит лот духовного консенсуса, от коллективных общенациональных усилий в преодолении системного кризиса Волков Ю.Г. Идентичность и гуманистическая идеология: взгляд в будущее. - М.: Социально-гуманитарные знания, 2006. С. 12..

Вторая причина не связана с самой Россией непосредственно, ее действие превращается в активный фактор социального развития в целом. Речь идет о глобализации, о которой сказано и написано немало. Исследователи давно уже обратили внимание на то, что к глобализации относят процессы прямо противоположной направленности. На самом же деле, эти процессы, будь то активное развитие или не менее активная деградация, действительно происходят в русле единого социального процесса - глобализации. Именно глобализация оказывает негативное воздействие на существующие социальные порядки, ибо изменения ставят под сомнение социальные ориентиры.

Заключение

Подводятся основные итоги исследования и намечаются пути дальнейшей разработки проблемы социальной роли критического мышления в новых условиях. Отмечается взаимосвязь данной проблемы с социально-философским осмыслением свободной личности, гражданского общества и демократического правового государства. Подчеркивается, что современная Россия после распада прежних институтов переживает процессы постепенной переориентации индивидуального и коллективного действия. Российское общество должно усвоить новые представления - это представления о действенном институциональном порядке современного типа.

По теме диссертации опубликованы следующие работы

Монографии

1. Балдицына Е.И. Семья как фактор эволюции институционального уровня социальной детерминации. Ставрополь: СевКавГТУ. 2008. - 12,5 п. л.

2. Балдицына Е.И. Система институциональной детерминации в изменяющемся российском обществе. Ставрополь: СевКавГТУ. 2009. - 19, 8 п. л.

3. Балдицына Е.И., Гаранина Е.Ю., Дружинина С.В. и др. Гуманитарные проблемы современности: человек и общество. Новосибирск: ЦРНС-СИБПРИНТ 2009. Книга 5. - 10,8 п.л. (0,8 п.л.)

В изданиях перечня ВАК:

Научные статьи

4. Балдицына Е.И. О сущности семьи (социально-философский аспект) // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2008. Вып. 14. № 21. - 0,5 п. л.

5. Балдицына Е.И. Некоторые вопросы теоретического осмысления семьи как общественного явления в марксистской философии // Вестник Ставропольского государственного университета. Ставрополь, 2008. № 5 (58). - 0,7 п. л.

6. Балдицына Е.И. Социальный детерминизм в неклассической теории общества // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2009. № 1 (10). - 0,8 п. л.

7. Балдицына Е.И. Системный характер детерминации в социальных процессах // Ученые записки. 2009. № 3. - 0,8 п. л.

8. Балдицына Е.И. Классические концепции социального детерминизма и современность // Социальная политика и социология. 2009. № 6. - 0,8 п. л.

9. Балдицына Е.И. Изменяющаяся Россия в контексте институциональной модернизации // Личность Культура Общество. М., 2009. № 51-52. Вып. 4. Т. 11. - 0,6 п. л.

10. Балдицына Е.И. Межуровневые взаимодействия в процессе социальных изменений: механизмы и средства // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 11. - 0,5 п. л.

11. Балдицына Е.И. Институциональные и ценностные изменения в системе социальной детерминации современной России // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета. 2010. № 2 (23). - 0,6 п. л.

12. Балдицына Е.И. Онтологические основания теории социальных изменений: детерминизм и индетерминизм социальной реальности // Вестник Ставропольского государственного университета. Ставрополь, 2010. № 3 (68). - 0,6 п. л.

В других изданиях:

Брошюры, статьи, доклады

13. Балдицына Е.И. Об экономической функции современной семьи // Материалы VIII региональной научно-технической конференции «Вузовская наука - Северо-Кавказскому региону». Ставрополь: СевКавГТУ, 2004. Т. 2. - 0,1 п. л.

14. Балдицына Е.И. О стоянии брачности и разводимости как демографических показателях кризиса современной семьи // Материалы VIII региональной научно-технической конференции «Вузовская наука - Северо-Кавказскому региону». Ставрополь: СевКавГТУ, 2004. Т. 2. - 0,1 п. л.

15. Балдицына Е.И. О некоторых социально-психологических детерминантах состояния современной семьи // Материалы VIII региональной научно-технической конференции «Вузовская наука - Северо-Кавказскому региону». Ставрополь: СевКавГТУ, 2004. Т. 2. - 0,1 п. л.

16. Балдицына Е.И. К вопросу об актуализации социально-философского анализа семьи как социального института // Сб. научных трудов Северо-Кавказского государственного технического университета. Ставрополь: СевКавГТУ, 2005. Вып. 1. - 0,8 п. л.

17. Балдицына Е.И. Государство и семья в советский период // Сб. научных трудов Северо-Кавказского государственного технического университета. Ставрополь: СевКавГТУ, 2005. Вып. 1. - 0,5 п. л.

18. Балдицына Е.И. Проблемы исследования институциональной природы семьи // Актуальные проблемы социально-гуманитарного знания. М.: Век книги, 2005. Вып. 14. - 0,7 п. л.

19. Балдицына Е.И. К вопросу о соотнесенности понятий брака и семьи // Сб. научных трудов Северо-Кавказского государственного технического университета. Ставрополь: СевКавГТУ, 2006. - 0,7 п. л.

20. Балдицина Е.И. Трансформация социальной детерминации в современной России. Ростов н/Д.: Антей, 2007. - 1,5 п.л.

21. Балдицына Е.И. Трансформация ценностей в социальной системе и жизненном мире россиян. Ростов н/Д.: Антей, 2008. - 1,5 п.л.

22. Балдицына Е.И. К вопросу об определении понятия «брак» в системе семейного права // Сборник научных трудов «Актуальные вопросы современной науки». Новосибирск: ЦРНС-СИБПРИНТ, 2009. - 0,3 п. л.

23. Балдицына Е.И. Социальная детерминация развития современной российской семьи // Труды членов РФО. М., 2009. - 0.4 п. л.

24. Балдицына Е. И. Семья как социальный феномен: институциональные и внеинституциональные аспекты // Наука. Философия. Общество: Материалы V Российского философского конгресса. Новосибирск: Параллель, 2009, Т. 3. - 0,1 п. л.

25. Балдицына Е.И. Семья как социальный феномен: институциональные и внеинституциональные аспекты // «V Российский философский конгресс Наука. Философия. Общество». Новосибирск, 2009, Т. 3. - 0,1 п. л.

26. Балдицына Е.И. Системы и подсистемы в процессе социальной модернизации // Гуманитарная картина мира в системе современного знания. Караганда, 2009. - 0,1 п. л.

27. Балдицына Е.И. Государство и общество в процессе социальных изменений: механизмы взаимодействия // Социальная эволюция, идентичность и коммуникация в XXI веке. Ставрополь, 2009. - 0,2 п. л.

28. Балдицына Е.И. Семья как социальный феномен: институциональный и внеинституциональные аспекты // Наука философия общество: Материалы V российского философского конгресса «Актуальные вопросы современной науки». Новосибирск, 2009. Т. 3. Вып. 5. - 0,3 п. л.

29. Балдицына Е.И. Образование в изменяющемся российском социуме: функции и детерминации // «Общественно-экономические и политико-правовые проблемы регионального развития современной России». М.; Пятигорск, 2010. - 0,6 п. л.

30. Балдицына Е.И. Государство и общество: грани взаимодействия // В мире научных открытий / Электронная версия: www.nkras.ru Красноярск, 2010. № 1(07). - 0,5 п. л.

31. Балдицына Е.И. Детерминанты коллективного знания в контексте теории социальной динамики П. Сорокина // Знание и вера (Вторые Хайкинские чтения). Тамбов, 2010. - 0,3 п. л.

32. Балдицына Е.И. Трансформация ценностей в социальной системе и жизненном мире россиян Ценности как детерминанты человеческого действия // Мир человека: нормативное измерение - 2. Саратов, 2010. - 0,3 п. л.

33. Балдицына Е.И. Феномен социальной и культурной эксклюзии в изменяющейся России // Судьбы национальных культур в условиях глобализации. Челябинск, 2010. - 0,4 п. л.

34. Балдицына Е.И. Диалектика субъективного и интерсубъективного в системе социальной детерминации / «Ильенковские чтения - 2010». Киев, 2010. - 0,1 п. л.

35. Балдицына Е.И. Социальная детерминация в контексте понимающей социологии М. Вебера и фундаментальной онтологии М. Хайдеггера // Философия М. Хайдеггера и современность. Краснодар, 2010. - 0,3 п. л.

Размещено на Allbest.ru