Философская мысль первой половины XIX века. Западники и славянофилы

Русская культура, по мнению славянофилов, имеет иную судьбу. Хомяков пишет: " Англичане, французы, немцы не имеют ничего хорошего за собой. Чем дальше они оглядываются, тем хуже и безнравственней представляется им общество. Наша древность представляет нам пример и начало всего доброго в жизни частной, в судопроизводстве, в отношении людей между собой; но все это было подавлено, уничтожено отсутствием государственного начала, раздорами внутренними, игом внешних врагов. Западным людям приходится все прежнее отстранять, как дурное, и все хорошее в себе создавать; нам довольно воскресить, уяснить старое, привести его в сознание и жизнь. Надежда наша велика на будущее".

Спасение Родины - в сохранении патриархальных основ, быта и нравов допетровской и даже домонгольской Руси. В прошлом, якобы, было единство всего народа на началах любви, добра, братства. "Русский дух создал русскую землю в бесконечном ее объеме, ибо это дело не плоти, а духа; русский дух утвердил навсегда мирскую общину, лучшую форму общительности в тесных пределах; русский дух понял святость семьи и поставил ее, как чистейшую и незыблемую основу всего общественного здания; он выработал в народе все его нравственные силы, веру в святую истину, терпение несокрушимое и полное смирение".

Рисуя, фактически, под видом прошлого идеал России, Хомяков предъявлял чрезвычайную требовательность к себе, ближним, народу, стране. Славянофилы верили, что Россию ждет великое будущее. Хомяков писал: "История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения; она дает ей на это право за всесторонность и полноту ее начал". Избранность страны налагает на всех великую ответственность. Но Хомяков трезво оценивал реальное состояние страны. Когда началась страна 1853-56гг., он пишет стихотворение "Россия", вызвавшее гнев в правительственных кругах, в дворянском обществе. Его даже называли изменником Родины, подкупленным англичанами. Вот фрагмент этого стихотворения:

"А на тебя, увы! Как много

Грехов ужасных налегло!

В судах черна неправдой черной

И игом рабства клеймена;

Безбожной лести, лжи тлетворной,

И лени мертвой и позорной,

И всякой мерзости полна!"

Но Хомяков, как и другие славянофилы, обличает общественные и нравственные пороки России не касаясь политического строя. Будучи уверен в непоколебимости монархического принципа, он не скрывал своего неудовольствия, презрения по отношению к правительству, как вдохновителю ложных законов. Глубоко религиозный Хомяков не лучше относился к церковным правителям. Характерно, что дворянство в массе своей, вплоть до высших властей, было убеждено, что славянофилы - тайные революционеры. Об этом, например, говорил московский генерал-губернатор А.А. Закревский. Славянофилов не выпускали заграницу. Официально запретили им ношение русской одежды (Хомяков носил бороду и одевался в старинное русское платье, желая подчеркнуть свою любовь ко всему русскому) - это воспринималось как вызов пронизанному иностранным духом царскому двору. Запрещались произведения славянофилов, закрывались газеты и журналы, в которых они печатались ("Молва", "Парус", "Русская беседа", "Русь").

Хомяков утверждал неодинаковость "начал" русской и западноевропейской жизни. За эти "начала" принимались различные формы религиозного мировоззрения - православие, как истинное христианство, и католицизм, в котором учение Христа подвергалось искажению. Именно религия, по Хомякову, - фактор, определяющий общественное и государственное устройство, народный быт, мораль, склад характера и мышления народов. Отличие от католической церкви, авторитет которой опирался на светскую власть и внешнюю силу, православие на Руси с самого начала отличалось демократизмом и полным слиянием с духом народов.

Но как объяснить тогда отсталость России по сравнению со странами Западной Европы? Хомяков причину этому видит в различии у нас тенденций государственной власти и сельских общин. Государство было оторвано от народа, общины же строились на принципе внутренней свободы, имели в себе "живое" начало, слитое с религиозной верой. Когда победило народное начало, Россия образовала единую общину, свободно избрала народного царя Михаила Романова (1596-1645), который соединил власть с внутренней правдой. Но затем ситуация изменилась.

Хомяков говорит, что у нас "прежде, как и теперь, было постоянное несогласие между законами и жизнью, между учреждениями писаными и живыми нравами народными. Тогда, как и теперь, закон был то лучше, то хуже обычая, и, редко исполняемый, то портился, то исправлялся в приложении". Хомяков считает, что наша страна ушла от своей исконной, настоящей жизни. "Россия, увлеченная бурным движением диких веков и соблазном западной науки, давно живет жизнью чуждой и несогласной с ее настоящим характером. Она утратила свое мирное братолюбие в раздорах удельных, свое устройство гражданское в возрастающей силе князей и особенно великокняжеских престолов, свою областную жизнь в потопе монгольском, свой чисто демократический лад в борьбе с аристократическою Польшею, свой семейный быт и самостоятельную, хотя и ограниченную образованность в развитии мыслей, чувств и учреждений, перенесенных с почвы германской и латинской. Наконец, при всем вещественном могуществе и наружном блеске, она представлялась глазам наблюдателя, вполне, без возврата искаженною. Пришло ей время узнать себя, и отовсюду, нежданно - негаданно пробиваются ростки старых корней, которые считались погибшими, и народная жизнь является со всеми признаками жизни самобытной."

Хомяков отрицательно оценивал реформы Петра I. Петр направил Россию по ложному пути. С помощью вещественных средств он поработил всех во имя государства, не поняв того, что сила страны заключается в истинной вере. В ходе его преобразований игнорировалась русская самобытность. К счастью, ему не удалось исказить коренные начала русской жизни - православие и общину.

Свою философскую позицию Хомяков определяет, противопоставляя рационализму. Рационализм вообще, и гегелевский, в частности, односторонен; один разум не в состоянии познать ни жизнь природы, ни жизнь духа. "Один разум, действующий по законам логики, но оторванный от других духовных сил" не дает "внутреннего познания предметов". Одностороннему рационализму Хомяков противопоставляет "знание живое", "цельное знание", которое зиждется на вере.

В познании участвуют ощущения, логическое мышление и вера. Хомяков говорит, что ни ощущение, ни разум, сами по себе не удостоверяют реальность внешнего мира. Это дается верой. Хомяков характеризует веру как "непосредственное, живое и безусловное знание", "зрячесть разума". Вера не сводится к религиозной вере, формальному выполнению обрядов; вера - нечто большее. "Она есть полагание факта невидимого, проявленного в факте видимом; но вера не есть чисто логическое и рациональное полагание, а гораздо более. Она не есть акт одного разума, но акт всех сил ума, охваченного и плененного до последней его глубины живою истиною откровенного факта. Вера не только мыслится или чувствуется, но и мыслится и чувствуется вместе; словом - она не одно познание, но сразу познание и жизнь".

Хомяков - за гармонию разума и веры. "Что касается до сердца и души, .. только неразрывный их союз составляет истинную жизнь, .. сердце без разума - страсть, пламя, пожирающее существование, ..разум без сердца - холод, оледеняющий жизнь." Вера не должна противоречить разуму. "Никогда ни одна живая истина, а тем паче истина божественная не укладывается в границах логического постижения.., но в тоже время никакая: ни человеческая, ни Божественная истина не может быть законам логики противна". Хомяков призывает к тому, чтобы "бесконечное богатство данных, приобретаемых ясновидением веры, анализировалось рассудком". Только там, где достигнута гармония веры и рассудка, имеется "всецелый разум".

Но на этом Хомяков не ставит точку. "Цельное знание" опирается не только на веру, но и на любовь; они являются основой духовной цельности личности, ее жизни и разумения. Вера выше любви, но "подвиг веры" не возможен без "подвига любви" и свободного избрания объекта любви. Прежде чем разум окажется способным схватить истину он должен быть утвержден на целокупном единстве веры, любви и свободы. Кроме того, Хомяков говорит, что в процессе познания участвует воля. Воля определяет отношение человека к предметам, способы их познания. Воля, в частности, позволяет отделить область фантазии от области предметного мира.

В гносеологических взглядах Хомякова звучат мотивы иррационализма. Он говорит, что есть два способа познания мира - научный ("путь логических доводов") и художественный("таинственное ясновидение") и отдает предпочтение второму. "Ученость может обмануть", а "чувство художника есть внутреннее чутье истины человеческой, которое ни обмануть, ни обмануться не может". Иррациональность присутствует и в общении людей. "Самые важные истины, какие только дано познать человеку, передаются от одного к другому без логических доводов, одним намеком, пробуждающим в душе скрытые ее силы".

Чтобы познать явления в их жизненной реальности, субъект должен выйти из своих пределов и перенестись в них "нравственною силою искренней любви", тогда он получает "живое знание", тогда познается то , что находится в основе бытия.

Хомяков говорит, что творцом и источником мира является "волящий разум". Воля воплощает мысли Бога в действительность. На низшем уровне реальности воля проявляет себя в форме материальных процессов, на высшем (в духовном мире) она является свободной волей, соединенной с разумом человека.

Человек создан по образу и подобию самого Бога; смысл его жизни стремление к Божеству путем познания и самосовершенствования. Человек - существо, наделенное волей и нравственной свободой - свободой выбора между любовью к Богу и себялюбием, между праведностью и грехом. Человек греховен, но Бог сошел к нему и указал путь спасения от греха. Христос будит в человеке полное сознание своей вины.

Человек должен жить в церкви. Церковь - органическое целое. В церкви люди находят более полную и более совершенную жизнь, чем вне ее. Церковь - это единство людей, причем такое единство, в котором каждая личность сохраняет свою свободу. Основной принцип церкви - не в повиновении высшей власти, а соборности (термин соборности введен Хомяковым) - совместном понимании правды и отысканию пути к спасению. Это единство основано на любви к Христу. "Церковь не доктрина, не система и не учреждение. Церковь есть живой организм, организм истины и любви, или, точнее: истина и любовь как организм". Хомяков подчеркивает свободу личности в церкви. "Крайне несправедливо думать, что церковь требует принужденного единства или принужденного послушания; напротив, она гнушается того и другого; ибо в делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть". В русской религиозной философии многие утверждают примат внутренней свободы над внешней необходимостью.

Хомяков утверждает "соборную" (т.е. церковную) теорию познанию. Основная идея - истина постигается не отдельным человеком, а является достоянием всех, кто "вошел в церковную ограду". "Общение любви не только полезно, но вполне необходимо для постижения истины, и постижение истины на ней зиждется и без нее не возможно. Недоступная для отдельного мышления истина будет доступна только совокупности мышлений, связанных любовью".

Единение церкви на основе любви - необходимое условие постижение самых глубоких истин веры. Хомяков, далее, подчеркивает, что приобщение к истине не может быть насильственным, "всякое верование... есть акт свободы". Соборность - это свободное единство людей на основе их общей любви к Богу и всем абсолютным ценностям. Сплотить может только любовь.

Принцип соборности у Хомякова означает, что носителем истины является только церковь в целом, а не отдельные ее представители, даже глава церкви, патриарх.

Говоря о церкви, Хомяков имеет в виду православную церковь. Православие - единственная истинная церковь, хотя и в православной церкви есть негативные явления (например, некоторые священнослужители стремятся к "духовному деспотизму"). Хомяков не осуждает сторонников других конфессий, лишь бы у них была любовь к Богу. Но беда католицизма в том, что он установил единство без свободы, а протестантство осуществляет свободу без единства. Только православная церковь осуществляет единство и свободу.

В понимании общества Хомяков исходил из идеи, что в истории идет борьба двух принципов: 1) поклонение "свободно творящему духу" (арийский принцип) и 2) подчинение материи (кушицкий принцип, из Эфиопии). Борьба этих принципов в истории - это борьба между свободой и необходимостью. Хомяков считает, что в истории нашей страны преобладает арийский принцип.

Россия приняла от Византии христианство в его "чистоте и целостности". Отсюда вытекает смиренность русского народа, его набожность и любовь к идеалам святости, его склонность к общине (или артели), основанной на взаимопомощи. Хомяков придавал большое значение русской деревенской общине, миру с его сходками, традиционной справедливостью в соответствии с обычаем, совестью и внутренней истиной. Он критикует пороки русской жизни, призывает Россию к покаянию.

Хомяков верил в великую миссию русского народа. Россия призвана встать в центре мировой цивилизации - это произойдет тогда, когда русский народ проявит все свои духовные силы, реализует принципы, лежащие в основе православия. Он надеялся, что все славяне, освобожденные с помощью России, образуют нерушимый союз.

Хомяков призывал к народности искусства, понимая народность как отражение глубинных основ народной жизни и народных идеалов. Эти основы и идеалы выражены, прежде всего, в фольклоре. И не случайно Хомяков содействовал публикации вновь найденных фольклорных произведений, комментировал и пропагандировал их. Общенародные идеалы отражаются также в иконописи и церковной музыке, о большом художественном значении которых Хомяков говорил одним из первых. Наконец, духовные идеалы и основы народной жизни выражает русская художественная школа, опирающаяся на народные традиции. В эту школу Хомяков включал Глинку, художника А.А. Иванова, Гоголя, с большим уважением относился к Пушкину, Лермонтову (хотя считал, что они все же недостаточно проникли в основы народной жизни), высоко ценил Островского, Льва Толстого.

Хомяков враждебно относился к концепции "чистого искусства". Он считал, что художественное и общественное взаимно обогащают друг друга. Искусство "не есть произведение одинокой личности и ее эгоистической рассудочности. В нем сосредоточивается и выражается полнота человеческой жизни с ее просвещением, волею, верованием. Художник не творит собственною своею силою: духовная сила народа творит в художнике."

В заключение - мысли Хомякова о просвещении. "Знание не есть еще истинное просвещение. Знание есть расширение умственного богатства; просвещение же истинное, сверх знания, заключает в себе развитие высших начал нравственных и духовных". И еще: "Борьба истины с заблуждением, каких бы предметов она не касалась, всегда исполнена трудностей, хотя окончательное торжество истины несомненно".

Иван Васильевич Киреевский (1806-1856). Главные работы: "О характере просвещения Европы и его отношения к просвещению России"(1852), "О необходимости и возможности новых начал для философии", "Девятнадцатый век", "Обозрение современного состояния литературы".

В ходе своей идейной эволюции Киреевский вначале говорил, что Запад превосходит нас. Но затем он меняет свои взгляды, высказывает отрицательное отношение к западноевропейской цивилизации. Эта цивилизация создана удобствами внешней жизни, привела к выдающимся научным результатам, но не образует синтеза с "внутренним сознанием человека". Культура Запада одностороння, в ней преобладает узкий рационализм.

Киреевский нападает на "самовластный рассудок", "холодный анализ", не оставляющий места вере. Рационализм господствует в философии. Но не только в ней. Римская церковь придала богословию характер рассудочной деятельности, породила схоластику. Церковь смешалась с государством, возвеличив юридические нормы в ущерб нравственной силе.

Киреевский противопоставляет Россию Западу. У нас христианство шло к истине не путем логических силлогизмов, а через самосознание и глубокую нравственную убежденность. В отличие от односторонности Запада, наша образованность основывалась на восприятии "цельного знания", сочетающего веру и разум. Киреевский сопоставляет западного и российского человека. "Западный человек почти всегда доволен своим нравственным состоянием: почти каждый европеец всегда готов, с гордостью ударяя себя по сердцу, говорить себе и другим, что совесть его вполне спокойна, что он совершенно чист перед Богом и людьми... Русский человек, напротив того, всегда живо чувствует свои недостатки, и чем выше восходит по лестнице нравственного развития, тем более требует от себя и потому менее бывает доволен собою".

Киреевский вполне оценивал немецкую ученость, но называл Германию страной "глупой", "дубовой", "хотя дубов в Германии, кроме самих немцев, почти нет".

Продолжая сопоставление России и Запада, Киреевский говорит, что если на Западе развитие шло посредством борьбы партий, "насильственных перемен" "волнения духа", то у нас - "стройным естественным возрастанием", при "спокойствии внутреннего самосознания", "глубокой тишине". На Западе - личная самобытность, в России человек принадлежит миру, все отношения объединяются общественным началом и православием. В общине -совмещение "личной самостоятельности с цельностью общего порядка"

Киреевский воздает похвалу допетровской Руси, противопоставляя ее европеизированной России. Но он не настаивает на простом возрождении старого. Если форма старого быта "упала вместе с ослаблением духа, то теперь эта мертвая форма не имела бы решительно никакой важности. Воскрешать ее насильственно было бы смешно, когда бы не было вредно". Важно, чтобы Россия не утратила вполне своей самобытности, чтобы "корень образованности" сохранился в народе и в "святой православной церкви". "Одного только желаю я, чтобы те начала жизни, которые хранятся в учении святой православной церкви, вполне проникли убеждения всех степеней и сословий наших; чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским и не вытесняя его, но напротив, обнимая его своей полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитие и чтобы та цельность бытия, которую мы замечаем в древней, была навсегда уделом настоящей и будущей нашей православной России."

Киреевский говорит, что каждый народ имеет "свое время" расцвета. Время России приходит. Ее расцвет связан с верностью православным основам христианства. "Особенность" России заключалась в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, - во всем объеме ее общественного и частного быта.

Киреевский верит в великое будущее России. Он писал, что в истории обычно "одно государство было столицею других, было сердцем, из которого выходит и в которое возвращается вся кровь, все жизненные силы просвещенных народов". "Англия и Германия находятся теперь на вершине Европейского просвещения,.. их внутренняя жизнь уже окончила свое развитие, состарилась и получила ту односторонность зрелости, которая делает их образованность исключительно им одним приличною." Вслед за ними наступит черед России, которая станет духовным вождем Европы. Надежды на будущее Киреевский связывает с дворянством. Это - "образованный класс," "который не исключительно занят добыванием средств к жизни".

В философском плане Киреевский сначала обращал особое внимание на Шеллинга, затем интересовался Гегелем. Но сам он считает, что истинное познание не может ограничиваться логическим развитием разума. "Человек должен... стремиться... собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении человека находятся в состоянии разрозненности и противоречия; чтобы он не признавал своей отвлеченной логической способности за единственный орган разумения истины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с другими силами духа, он не посчитал безошибочным указанием правды; чтобы внушения отдельного эстетического смысла, от других понятий, он не считал верным предводителем для разумения высшего мироустройства".

Киреевский говорит, что мышление вообще способно познавать лишь относительное и условное, такова функция мысли в составе душевной жизни. Тайны бытия становятся доступны только при условии гармонического слияния мысли, чувства и веры. Благодаря объединению в одно гармоническое целое всех духовных сил человек приобретает способность к мистической интуиции и созерцанию, для него становится доступной истина о Боге и его отношению к миру. Из объединения духовных сил получается знание, которое должно "согласить веру и разум, наполнить пустоту, которая разделяет два мира, требующие соединения, утвердить в уме человека истину духовную, видимым ее господством над истиной естественной, и возвысить истину естественную ее правильным отношением к истине духовной, и связать наконец обе истины в одну живую мысль". Два мира, о которых говорит Киреевский, - это мир физический и мир духовный. Различия их, в частности, в том, что "в физическом мире каждое существо живет и поддерживается только разрушением других; в духовном мире созидание каждой личности созидает всех и жизнью всех дышит каждое".

Стремление к умственной цельности "как необходимое условие разумения высшей истины, всегда было неотъемлемою принадлежностью христианского любомудрия", преимущественно православной церкви. Именно "верующее мышление" собирает все отдельные части души в одну силу; "разум и воля, и чувства, и совесть, и прекрасное, и истинное, и удивительное, и желанное, и справедливое, и милосердное, и весь объем ума сливается в одно живое единство, и таким образом восстанавливается существенная личность человека в ее первозданной неделимости".

Киреевский пишет: "Существенного в мире есть только разумно-свободная личность. Она одна имеет существенное значение". Идеал общественного прядка - цельность общества, "соборность", которая осуществляется путем свободного подчинения отдельных личностей абсолютным ценностям: любви к церкви, своему народу, своему государству.

Взаимоотношения между церковью и государством Киреевский трактует следующим образом: "Государство есть устроение общества, имеющего целью жизнь земную временную, Церковь есть устройство того же общества, имеющего целью жизнь небесную, вечную". Временное должно служить вечному, поэтому государство должно руководить обществом в интересах церкви.

Философия, по Киреевскому, - связующее звено между чистой верой и ее приложением к области практической жизни.

Константин Сергеевич Аксаков (1817-1860, сын писателя). Был в кружке Станкевича, изучал немецкую философию, затем сблизился с Хомяковым, Киреевским, Самариным, порвал с Белинским. Занимался переводами (Шиллера и Гете), написал несколько драм, ряд исторических работ. Главная тема его деятельности - русская, по преимуществу, древняя история.

Аксаков предпринял попытку приложить принципы славянофильской доктрины, чтобы доказать особый путь России в прошлом и будущем. Он говорит, что русские раньше жили общинами, по внутреннему нравственному закону, следуя учению Христа. Реформы Петра I нарушили идеальный порядок. Аксаков противопоставляет Россию Западной Европе. В западной цивилизации видит только темные стороны - насилие, враждебность, ошибочную веру, склонность в театральным эффектам. В изложении русской истории, хотя он и старался придерживаться фактов, однако идеализирует ее. Аксаков говорит об исключительности, даже богоизбранности русского народа. Он указывает на высокую нравственность русской жизни, основы которой - в крестьянстве, еще не испорченном цивилизацией.

Движущее начало исторического процесса - духовное. "Страшная игра материальных сил", поражающая в истории с первого взгляда, - всего лишь "призрак", видимость. На самом деле, мысль "медленно свершает ход свой и, меняя свой образ", пересоздает весь социальный строй, формируя человеческую психологию, формы убеждений и верований. Различия в проявлениях общечеловеческой идеи в сознании людей, вызывают борьбу, споры, столкновения, которые составляют "неотъемлемую принадлежность человечества".

Отличительной чертой человека, выделяющей его из "бездушной природы", Аксаков считает свободную волю, дарованную Богом. Бог в человеке, вера в человеке делают из него существо нравственное. Поэтому в истории религиозный и нравственный фактор являются главными, определяющими общественную, политическую и духовную жизнь. Конечная цель истории - реализация учения Христа, построение царства божьего на земле.

Центральное место в социологии Аксакова - концепция "Государства и Земли". В России есть две силы - Земля и Государство. Они базируются на совершенно разных основах: "Земля", т.е. община, опирается на нравственный принцип, на "внутреннюю правду", а Государство - на "внешний", "формальный" закон. Преобладание "внешнего закона" в обществе над "внутренней правдой" ослабляет нравственное достоинство человека и опускает его "душу". Именно такое положение на Западе.

Аксаков противопоставляет государство и общину, закон и внутреннюю свободу человека, государственное насилие и нравственный долг. "Государство как принцип - зло, ложь лежит не в той или иной форме государства, а в самом государстве, как идее, как принципе; надобно говорить не о том, какая форма хуже и какая лучше, какая форма истинна, какая ложна, а о том, что государство, как государство, есть ложь".

На Западе государства, возникшие в результате насилия, распространили свою власть и на церковь и тем самым приобрели тоталитарный характер. А славяне, сохранившие "истинное христианство", и соответствующий ему общинный быт, не смешивают Землю (общину) и Государство. В России государство не вмешивается во внутренний мир "Земли", соответственно, и народ не претендует на политическую власть. Государство управляет, организует военную службу, защиту земли от врагов и так далее. А "земское дело" регулирует земледелие, промышленность, торговлю, быт, идейно-нравственную жизнь.

Разделение Земли и Государства Аксаков рассматривает как главное свидетельство в пользу исключительности истории России. "Русский народ есть народ не государственный, т.е. не стремящийся к государственной власти, не желающий для себя политических прав." Аксаков считал, что вопросы политики для русского народа всегда имели второстепенное значение. Его подлинные интересы - в духовной среде. Лучшая форма политической власти - абсолютная монархия ("наименьшее зло"). Только при ней народ может сосредоточиться на пути "внутренней правды", духовно-нравственной жизни. Другие же формы правления уводят народ с истинного пути, вовлекая его в чуждую ему сферу деятельности. В записке " О внутреннем состоянии России", адресованной Александру II, Аксаков писал: "Правительству - неограниченная свобода правления, исключительно ему принадлежащая, народу - полная свобода жизни и внешней и внутренней, которую охраняет правительство. Правительству - право действия, и, следовательно, закона; народу - право мнения, и, следовательно, право слова".

Аксаков говорил, что русский народ издавна передал правительству власть, оставив себе "свою внутреннюю общественную жизнь, свои обычаи, свой быт - жизнь мирную духа". Но такое соотношение нарушил Петр I.

Петр I был первым монархом, исказившим отношения между низшими и высшими классами, между государством и народом. Он сделался деспотом, превратив народ в раба. Государственная же, господствующая верхушка совершенно оторвалась от родной почвы, языка и обычаев, стала пренебрегать всем русским, действовать эгоистически. У дворян пробудилось стремление к власти, "пошли революционные попытки"; в народе тоже заметны перемены. И чем более Россия будет уклоняться от своего пути, "тем более будут колебаться основы русской земли, тем грознее будут революционные попытки, которые сокрушат, наконец, Россию, когда она перестанет быть Россией".

Нужно возродить прежний принцип "взаимоневмешательства в дела друг друга". В своей политической программе Аксаков утверждал, что необходимы "полная свобода слова, устного, письменного, печатного - всегда и постоянно и земский собор - в тех случаях, когда правительство захочет узнать мнение страны". Только на этом пути легко восстановить союз Земли и Государства, достичь стабильности России. Нужно добавить к этому, что Аксаков против "крепостного состояния".

Хотя Аксаков идеализировал допетровскую Русь, он не призывал к возврату к старым порядкам и образу жизни. "Славянофилы думают, что должно возвратиться не к состоянию древней Руси (это значило бы окаменение, застой), а к пути древней России (это значит движение)... Славянофилы желают не возвращаться назад, но вновь идти прежним путем не потому, что он прежний, а потому, что он истинный".

Юрий Федорович Самарин (1819-1876) - ученик и последователь Хомякова. Он также противопоставляет Россию Западу, католицизм - православию, идеализирует допетровскую Русь. Он утверждал, что христианство именно в России нашло для себя наиболее благоприятную почву, что русская община "просветлилась" религиозным сознанием. Сохранение общины - средство предотвращения в России "язвы пролетариатства" и классовых столкновений, ввергнувших Европу в революционные движения и породивших коммунизм. Самарин трактует коммунизм как притязание "неимущих и не желавших работать". Самарин ближе к идеологии официальной народности, монархист и защитник помещичьих интересов.

В идейной борьбе 50 - 60-х годов по философским вопросам Самарин нападает на понятие материи, приписывает материализму фатализм и полное отрицание свободы воли. Он говорит, что внешний мир в его сущности непостижим, тем более Божество, но в сокровенных тайниках личной жизни каждый человек слышит голос этого существа и испытывает его непосредственное действие. Признание бытия Бога - непреложный факт нашей внутренней жизни.

Выводы

Подведем некоторые итоги.

Западники считали, что у России нет другого пути, чем тот, по которому идут западноевропейские страны. Мы отстали от Западной Европы и должны наверстывать упущенное. Славянофилы были уверены в том, что Россия должна идти по другому пути, что для этого у нас есть свои особенности. Подчеркивая достоинства славянофильства и недостатки взглядов оппонентов, К.С. Аксаков писал: "Ложному подражательному направлению не победить истинного, естественного, здорового стремления к самобытности и народности". Западники, заявляя о своем новаторстве, прогрессизме, обвиняли славянофилов в консерватизме, в приверженности к отжившей старине, называли их старообрядцами, староверами.

Западники и славянофилы по-разному решали вопрос о соотношении личного и общественного начал. Славянофилы ратовали за подчинение личности общине, общинным традициям, западники призывали к развитию свободы личности, человеческого достоинства.

И западники, и славянофилы в большей или меньшей степени критиковали некоторые стороны современной им действительности. Они выступали за отмену крепостного права, критиковали николаевский режим. Но от оценки существующего их идеалы разошлись. У славянофилов звучала идеализация прошлого, тоска по утерянному. Не случайно Герцен назвал их запоздалыми романтиками. Западники же смотрели в будущее; отталкиваясь от настоящего, они говорили о саморазвитии человеческого общества.

Философия западников, в целом, была светской. В своей крайней форме она доходила до разрыва с религией. Лидеры славянофильства были религиозными философами (хотя никто из них не имел духовного звания). При этом славянофилы считали, что православие в новых условиях нуждается в обновлении. Церковь вначале воспринимала их взгляды как ереси; позднее отношение церкви к ним изменилось.

Правительство сначала подозрительного относилось к славянофилам, считая их чуть ли не революционерами. Дело доходило до курьезов - не поощрялось ношение русской одежды, сапог, отращивание бороды и т.п. Салтыков-Щедрин вспоминал, что только когда он вернулся из ссылки (в начале 50-х годов) в Москве и Петербурге было разрешено курить на улицах, а через некоторое время было разрешено "носить" бороду и усы.

Оба направления прекратили свое существование в начале 60-х годов, хотя и позднее были некоторые попытки продолжить некоторые идеи славянофилов. Но к этому времени вопрос о будущем России был решен практически - страна вступила на путь капиталистического развития. А. Лосев писал о славянофилах: "Это были свободные литераторы, которые весьма талантливо, а чаще совершенно случайно выражали свое национальное самосознание, не заботясь ни об его продуманном обобщении, ни о его логической последовательности". Так оно и есть. При всей, например, интеллектуальной мощи Хомякова, он не ставил перед собой цели создания законченной теоретической системы. Отсутствие стремления к созданию системы - характерная черта многих русских философов.

Литература

Батурин, В. К. Философия науки: учебное пособие / В. К. Батурин. - Москва: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 303 с.

Бордак, С. Н. Курс лекций по теории философии: учебно-методическое пособие / С. Н. Бордак. - Гомель: ГомГМУ, 2013. - 108 с.

Вальяно, М. В. История и философия науки: учебное пособие / М. В. Вальяно. - Москва: Альфа-М: Инфра-М, 2012. - 207 с.

Горелов, А.А. Философия: конспект лекций: учебное пособие / А. А. Горелов. - Москва: КноРус, 2013. - 173 с.

Грядовой, Д. И. Философия: учебное пособие / Д. И. Грядовой. - Москва: Щит-М, 2013. - 381 с.

Губин, В. Д. Философия: учебник / В. Д. Губин. - Москва: Проспект, 2013. - 332 с.

Дебольский, Н. Г. Философия будущего: соображения о ее начале, предмете, методе и системе / Н. Г. Дебольский. - Москва: URSS: Либроком, 2012. - 154 с.

Ерина, Е. Б. Основы философии: учебное пособие / Е. Б. Ерина. - Москва: Инфра-М, 2012 - 90 с.

Жуков, В. Н. Русская философия права: от рационализма к мистицизму: монография / В. Н. Жуков. - Москва: Юрлитинформ, 2013. - 398 с.

Канке, В. А. Философия: исторический и систематический курс: учебник / В. А. Канке. - Москва: Логос, 2014. - 375 с.

Канке, В. А. Основы философии: учебник / В. А. Канке. - Москва: Логос, 2014. - 287 с.

Киселев,С. Г. Философия: для поступающих в аспирантуру: научно-методическое пособие / С. Г. Киселев. - Москва: Юнити-Дана, 2014. - 135 с.

Классическая философия в современной культуре: монография / В. И. Коротких. - Москва: Инфра-М, 2014. - 159 с.

Мамыкин, И. П. Философия: материалы для самостоятельной работы / И. П. Мамыкин. - Минск: Экоперспектива, 2012. - 71 с. http://www.zavtrasessiya.com/index.pl?act=PRODUCT&id=3364

Размещено на Allbest.ru