Нациопонимание как предмет социально-философского исследования

Э. Смит явился решительным критиком конструктивистской концепции Б. Андерсона, которому часто приписывают, исходя из названия «воображаемые сообщества», авторство представлений о нации как явлении «мнимом», «придуманном», «иллюзорном» и т.п. На самом деле он дистанцируется от инструменталистского понимания нации как искусственного «конструкта», созданного для удовлетворения амбициозных притязаний политических элит в борьбе за власть. Б. Андерсон не ставит под сомнение существование нации как социальной реальности, удовлетворяющей глубокие потребности человека в идентификации, «воображении» себя в ней. По Б. Андерсону, не нацию «воображает» человек, а себя приписывает к нации и воображает в качестве ее представителя, т.е. посредством воображения идентифицирует себя с нацией.

Инструменталистский подход к нации демонстрирует отрицание историчности, этничности и объективности наций, причем демонстрация эта проходит в крайних формах агностицизма и релятивизма. Так, П. Брасс считает, что нации - это «иллюзии» и «выдуманы» элитами для мобилизации масс в корыстных интересах или интересах групп, которые они представляют. У Н. Глезера и Д. Мойнихена этничность рассматривается как «группа интересов», основанная на культурных различиях, используемых элитами в мобилизации и политической борьбе. К. Вердери видит в нации продукт символизации, конструируемой в интересах различных групп. Изучать нацию значит отвечать на вопрос: «Как идентичности конструируются в социальном смысле и как создаются обладающие ими индивиды?». Вполне уместно задать встречный вопрос: «какое отношение идентифицирующие себя социальные группы имеют к подлинно этническим общностям, если основаниями конструируемой идентификации может быть все что придет в воспаленную фантазией голову человека?».

Российским вариантом инструменталистской теории нации является релятивистская концепция А.Г. Здравомыслова. Для него вопросы, что такое нация «на самом деле» и каковы «подлинные национальные интересы» той или иной этнической группы, - не главные и вряд ли разрешимые. Главным является вопрос, как создается образ нации в сознании сообщества и отдельных его членов. В основе выбора этого вопроса и названия концепции фактически положен принцип «непознаваемости» «нации как таковой» и возможности знания лишь того, как она является нам в акте «самосознания». По существу, данная концепция мало отличается от концепций сторонников инструменталистского подхода, рассматривающих нацию как самосознающее, самоидентифицирующее, «воображаемое» сообщество. И там, и здесь нация наделяется исключительно статусом субъективного бытия, фактом самосознания. А где и в чем ее объективное бытие, каково его отношение к самосознанию и возможно ли адекватное понимание нации? - вопросы, ответы на которые вряд ли позволят так просто изгнать понятие «нация» из научного лексикона и политики.

Таким образом, теории нации, ориентированные на инструменталистский и конструктивистский подходы, «разрывают» единое бытие нации и делают предметом исследования исключительно субъективную сторону этого бытия, что и приводит к осознанию нации как «воображаемого сообщества», элементы которого могут конструироваться произвольно в интересах этнополитической элиты. Такой подход идет в разрез с объективистским нациопониманием.

Признавая нацию в качестве определенного типа (вида) этноса, мы фактически не выходим за рамки классического ее понимания как социоэтнической общности. Для спецификации нации необходимо ввести в ее дефиницию такие признаки, которые бы указали на отличие нации от других общностей, но при этом сохраняли бы исходные социоэтнокультурные признаки. Интерпретируя и оценивая взгляды классиков марксизма (К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина), русских дореволюционных философов, историков и публицистов (В.О. Ключевского, С.Н. Булгакова, К.Н. Леонтьева, Н.Я. Данилевского, П.И. Ковалевского, В.С. Соловьева, Г.П. Федотова, И.А. Ильина) западных социологов (М. Вебера, К. Дейча, Х. Ортега-и-Гассета, Б. Шейфера, Р. Штурма), а также современных отечественных философов и политологов (Ю.М. Бородая, В.М. Межуева, В.А. Тишкова, В.Н. Шевченко, Ю. Шипкова, Е. Канторовича, В.М. Малахова, М.О. Мнацаканяна, Э.А. Позднякова, Г.Т. Тавадова, В.П. Торукало и др.), диссертант в рамках объективистской парадигмы вводит и анализирует в качестве нациеобразующих признаков нации государственность и гражданственность.

Действительно, вне государства и государственной принадлежности мы вполне можем говорить об исторических предшественниках нации - племенах и народностях, которые как вид этноса вполне могут входить в состав нации. Когда же речь заходит о нации, то, безусловно, объективным условием формирования и бытия и, одновременно, качественной ее характеристикой является принадлежность к государству. Конечно, это не означает, что нация утрачивает самоидентифицирующие признаки этнической общности или общностей, из которых она складывается как нация-государство. Напротив, только национальное государство посредством позитивного права и гражданского общества способствует дальнейшему развитию этих этнических признаков, их интеграции для реализации интересов различных этносов, входящих в нацию.

Нация появляется там и тогда, когда необходимо от ее имени объявить власть государства суверенной, т.е. верховной и независимой от какого-либо кроме самой нации. Она становится единственным источником суверенитета. Суверенность - ключевой признак государственности. Другой признак государственности - легитимность, т.е. признание или подтверждение законности какого-либо права, полномочия. Так, в эпоху Средневековья легитимность власти монарха обеспечивалась сакральностью и дарованностью ее Богом. С возникновением индустриального общества и новых классов, которые претендуют на государственную власть, легитимность монархической власти подвергается сомнению, а право на власть других требует особого обоснования. Стремясь легитимировать власть, различные элиты, прикрываясь этничностью и спекулируя на ней, обращаются к нации. Она становится предельным основанием легитимности власти.

Другим необходимым объективным условием формирования и бытия нации является гражданское общество. Если государство представляет собой политическую форму организации нации, ее государственно-правовую составляющую, то гражданское общество снимает в себе этническое содержание нации и сохраняет и развивает культурную составляющую этносов, входящих в нацию. Нация существует благодаря диалектическому единству государства и гражданского общества. Нарушение единства за счет усиления одной из нациеобразующих составляющих и ослабления другой фактически ведет нацию к гибели. Нация, следовательно, существует в том обществе, в котором наличествуют два ее необходимых компонента - государство (признак государственности) и гражданское общество (признак гражданственности) в их нерасторжимом единстве. В государственности и гражданственности мы обнаруживаем диалектическое единство государственно-политической и этнокультурной составляющих нации.

Анализ современного понимания нации, проведенный в диссертации и основанный на объективистской парадигме, позволил диссертанту определить нацию как социально-историческую (возникшую на определенном этапе истории) общность, являющуюся носителем социокультурных, в том числе этнических признаков, положенных в основу их самоидентификации, и выступающую единственным источником суверенитета и предельным основанием легитимности (прежде всего государственной) власти.

Вторая глава «Нациопонимание: национализм как предмет социально-философского исследования» посвящена исследованию различных отечественных и зарубежных теорий национализма и выработке авторского его понимания. Национализм - проблема не только научная, но и практическая. Националистический дискурс широко используется в политической практике, где вместо критериев научности и рациональности охотно используется эмоциональная риторика, «замешанная» на политической, экономической, культурной, нравственной, религиозной и прочей целесообразности национализма. Поэтому демаркационная линия, отделяющая научное понимание от различного рода ненаучных (политических, религиозных и т.п.) представлений национализма, устанавливается путем привязки к основным философским парадигмам, т.е. к системе смысловых контекстов, методологических подходов, претендующих на адекватное раскрытие сущности интересующего нас феномена. В то же время механическая «привязка» исследователя к той или иной парадигме вряд ли откроет сущность конкретного национализма; это всего лишь общая философско-мировоззренческая позиция, своего рода стратегическая линия выбора определенного направления исследования.

В первом параграфе «Современные исследовательские стратегии национализма и их социально-философская интерпретация» рассматривается противоборственность различных подходов по проблеме национализма, сложившихся в последние два десятилетия в отечественном и зарубежном обществознании, и авторское представление о возможности выхода из нее в рамках объективистской парадигмы.

В диссертации подчеркивается, что методологическая универсализация подходов к национализму в разумных пределах необходима, в частности, для выявления сущностных признаков национализма. На наш взгляд, наиболее употребительные свойства национализма обнаруживаются в связи с сопоставлением его с такими социальными явлениями, как национальное сознание, этническая и национальная идентичность, психология, политика, идеология, социальная практика, научная доктрина, политический принцип. Авторы совершенно разных подходов (и примордиалистского, и конструктивистского, и инструменталистского) приходят фактически к двум взаимодополняющим характеристикам национализма - национальному сознанию (идеологии и психологии) и политике.

Во-первых, национализм - это либо особое проявление национального сознания, ориентированного на самоидентификацию индивида с этнической группой, нацией, государством и лояльность к ним («этническое сознание» - Т. Эриксон, К. Вердери; «состояние ума» - X. Кон;), либо идеология (К. Дейч, М. Манн, Э. Кедури, К. Хэйес,) либо идеологическое движение, стремящееся добиться единства и идентичности этнической или какой-либо другой группы, предназначенной стать нацией (Э. Смит). В этих представлениях национализм суть национальное сознание, воспроизводящее («конструирующее», «воображающее») процесс и результат созидания нации, т.е. нациестроительство. В этом обнаруживается духовно-идеологическое качество национализма.

Во-вторых, национализм - это либо деятельность в сфере политики, направленная на созидание нации («политическая практика» - Э. Кедури, У. Альтерматт; «политический принцип» - Э. Геллнер, Э. Хобсбаум; «политическое движение» - Д. Брейли), либо направление политической деятельности («национальная политика» - Р. Хандлер, Б. Вильям; «национальная программа» - Э. Хобсбаум), либо форма политической культуры человека, этнического движения, государства, направленная на реализацию национальных идей и национальных интересов (Р. Штурм). Во всех этих представлениях акцентируется внимание на политическом качестве национализма.

Поскольку политика и общественное (национальное) сознание в реальной жизни общества неразделимы, постольку допустимое смещение исследовательского акцента в то или иное семантическое русло национализма не исключает сосредоточения определенного внимания и на другом не менее важном его смысловом значении. Поэтому вполне оправданно, что во многих современных определениях национализма, в том числе и у российских авторов, присутствуют вышеуказанные свойства. Принимая во внимание сказанное, в диссертации выделяется следующий ряд существующих в настоящее время дефиниций и оценок национализма.

- Национализм как национальное самосознание (психология и идеология), ориентирующее этническую группу, нацию, государство к широкому спектру (политического, экономического, социального, культурного) самоопределения, а их представителей к самоидентификации.

- Национализм как произведенный (сконструированный) комплекс идей, принципов, ритуалов, действий, сформировавшихся на базе мифологем и идеологем, которые имеют созидательную направленность для одних этнических групп и разрушительную для других.

- Национализм как психосоциальная реакция этноса (полиэтносов) на угрозу зависимости от других этносов, страх перед чужеродной культурой. Данное представление о национализме характерно для экзистенциального (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Н. Бердяев) и психологического (З.Фрейд, К.-Г. Юнг, Э. Фромм, Х. Ортега-и-Гассет) подходов.

- Национализм как конфликтная деструктивная идеологическая и политическая система, как политика и идеология этнического и государственно-политического обособления и исключительности. Проявлениями подобного рода национализма являются фашизм, ксенофобия (от греч. - чужой и страх; ненависть, нетерпимость или неприязнь к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому), кириофобия (от греч. - господин, хозяин и - страх; вид ксенофобии, заключающийся во враждебном отношении гостей к хозяевам), шовинизм, расизм, трайбализм (от англ. tribe - племя; культурно-бытовая, культовая, государственно-политическая и иная обособленность; например, практика предоставления каких-либо привилегий выходцам из одной этнической группы) и т.п.

Безусловно, многие из этих дефиниций, несомненно, раскрывают понятие национализма в функциональном аспекте, но мало что говорят о его субстанциональной природе. Вероятно, можно признать, что здесь имеет место факт теоретического обобщения понятия национализма, правда, определенного уровня, не дотягивающего в полной мере до социально-философского осмысления. На наш взгляд, вопрос о природе национализма является одним из основных в рамках социально-философского дискурса.

Для субъективистской парадигмы характерно отрицание онтологических оснований понятий «нация», «национализм», «национальная идентичность». К этой парадигме, на наш взгляд, следует отнести не весь конструктивизм, а так называемый конструктивизм инструменталистского толка. В самой идее - «нации суть социальные конструкты, а национализмы - идеологии сплочения людей в нации» - нет ничего предосудительного. Ведь нации возникают не только естественно-исторически, но и благодаря сознательной деятельности людей, которая целеполагается в том числе и националистическим сознанием. Нации есть результат сознательного объединения этноса или этносов на основе национальной идентичности. Следовательно, говоря о социальном конструировании, творении, производстве наций, т.е. нациестроительстве, можно находиться в рамках объективистской парадигмы, признающей их конструирование в качестве естественно-исторического процесса, осуществляемого людьми под воздействием разного рода объективных условий и субъективного фактора.

Когда «социальное конструирование» нации сводится к сознательному манипулированию этничностью, идентичностью, исторической памятью в целях мобилизации масс для решения каких-то политических задач, а нация понимается как «воображаемое сообщество» - «вымышленное», «нереальное», в этом случае исследовательская стратегия лежит в плоскости чисто субъективистской парадигмы. Так, по мнению К. Вердери, национализм представляет собой применение символа нации при помощи идеологии и политической деятельности, а также чувство, заставляющее людей реагировать на его применение. Для Э. Хобсбаума, к примеру «ретроспективная мифология», сочинённая историками в угоду националистов и описывающая исконные якобы признаки этнической идентичности, вольно или невольно пробуждает националистические чувства и совершает политическое или идеологическое «вторжение» в национальное сознание и нациестроительство.

К субъективистской парадигме относится взгляд, согласно которому концепт «дискурс» (от лат. discursus - рассуждение, довод, аргумент) наилучшим образом подходит для описания сущности национализма. Для Р. Барту и в особенности М. Фуко «дискурс» является когнитивным инструментом упорядочения социальной реальности в процессе дискуссии. По Б. Андерсону, функция национализма шире идеологии и политики; национализм представляет собой своего рода «универсальную культурную систему», «когнитивную карту», используемую для упорядочения социального и политического пространства, занимаемого различными этносами, нациями, государствами. Наш соотечественник А.И. Миллер, развивая мысль английского ученого, прямо заявляет о дискурсивной природе национализма. Националистический дискурс рассматривается как своего рода «вместилище» для всех участников дискуссий о политической власти, суверенитете, легитимности, государстве, нации, причем независимо от того, какого национализма они придерживаются - освободительного или реакционного, либерального или консервативного, гуманистического или агрессивного, и как они понимают нацию.

Если принять «национализм» в такой интерпретации, то получается, что его содержание, тип, оценка конструируются, формируются самим дискурсом, а затем используется людьми для реализации своих национальных и часто псевдонациональных интересов. Национализм, следовательно, существует постольку, поскольку о нем говорят, дискутируют, спорят. Он, по существу, феномен, производный от дискурса, им созданный. С этих позиций, национализм суть языково-дискурсивная реальность.

В подобном понимании национализм, как и конструируемая им нация, является изобретением людей, политических элит. Возникает вполне уместный вопрос: почему вымышленные, воображаемые изобретения, конструкты и прочие субъективные продукты национально-символического творчества пробуждают глубокие чувства и мобилизуют широкие массы к политическим действиям. Вероятно, эти символические конструкты содержат в себе и нечто объективное, детерминирующее волю и сознание масс. Ведь национализм адресует призыв к объединению людей на основе общей культуры, традиций и исторической памяти. Поэтому в целях политической мобилизации и политических действий используются чувства и привязанности, связанные с этнической идентичностью, которая не может не иметь объективных оснований.

Для подходов, отнесенных в объективистскую парадигму, характерны в большей или меньшей степени следующие признаки. Во-первых, признание нации в качестве естественно-исторического результата развития этносов, а этничности как факта объективной реальности и основы для формирования национального самосознания вообще и национализма в частности (марксизм). Во-вторых, допустимость открытия объективной закономерности развития нации и появления национализма, выведение их прогнозируемого (будущего) бытия из бытия настоящего и прошлого, допущение, следовательно, «социальной инженерии» в нациестроительстве (К. Поппер). В-третьих, включение сознательной деятельности индивидов, входящих в состав нации, в объективный процесс нациестроительства, выяснение объективных условий и потребностей индивидов к объединению в подобные общности и выявление роли национализма в этом процессе. В-четвертых, объяснение национализма в качестве изначально данной сущности, поиску которой подчинена исследовательская стратегия различных подходов и, прежде всего, эссенциализма (К. Хюбнер).

При исследовании национализма, особенно за пределами философского дискурса, нередко происходит подмена объекта: вместо национализма как феномена национального самосознания, обладающего имманентной сущностью, рассматриваются его истоки и проявления в основных сферах жизнедеятельности общества или отдельных и интегрированных компонентах общественного бытия и общественного сознания, в частности, психологии, политике, идеологии, социальной практике, научной доктрине и политическом принципе. Бесспорно, подобное изучение необходимо и имеет исследовательский интерес. Рассматривая национализм в отношении к чему-либо, мы вскрываем исключительно являющуюся, феноменальную его характеристику и оставляем в тени его сущностное качество - именно то, что делает национализм особым национальным сознанием и самосознанием нации, но не только националистической психологией, националистической идеологией, националистической политикой и националистическим прочим. Возникает вопрос: возможно ли «нефеноменальное» постижение национализма? Хотя данная задача трудна, она все же разрешаема. По мнению диссертанта, раскрытие природы национализма, его сущности неминуемо лежит в плоскости объективистской парадигмы, пресловутого эссенциализма (как поиска «последних оснований»), который сегодня нередко объявляется пройденным этапом в философской методологии, и его настоятельно рекомендуют преодолеть.

Во втором параграфе «Национализм как духовно-идеологическое самовыражение нации в представлениях дореволюционных отечественных философов и публицистов и их современная интерпретация» отмечается, что обращение к русским философам и публицистам конца XIX - начала XX вв. понадобилось диссертанту для решения некоторых общих и частных задач исследования: во-первых, развенчать негативную оценку ко всякому национализму, сложившуюся в советский период развития отечественной философии, во-вторых, показать, что национализм как явление духовно-политическое вырастает на естественной почве нации, ее национальных интересах, а уж потом «взращивается» в национальном сознании масс как идеология, мобилизующая их на решения политических задач, в-третьих, усомниться в новомодном субъективистском представлении, идущим от Запада, согласно которому национализм олицетворяет собой, по существу, появление новой национальной религии по типу «христианства» или «языческой мифологии».

В русской философии и публицистике обозначенного периода национализм рассматривался преимущественно в рамках либеральной и консервативной идеологии; в некотором смысле политическом варианте западничества и славянофильства. Для многих русских философов, ориентированных на либеральную идеологию, идея превосходства и исключительности русского народа над другими народами была абсолютно неприемлемой. Так, для В.С. Соловьева народность и национализм вещи разные: усиление и развитие народности всегда желательно, тогда как усиление и развитие национализма всегда вредно и пагубно. Национальные идеи и национальные чувства В.С. Соловьев разделяет на истинные и ложные формы. К ложным формам он относит космополитизм и национализм как извращенные понимания национальной идеи и миссии народа. Истинной формой национальной идеи у него становится «христианский универсализм», в котором всемирно-историческое предназначение русской нации для всего человечества определяется основными задачами ее существования и «развертывания» в христианской истории. Национализм превращает народное самосознания в отвлеченный принцип, утверждающий «национальное» в качестве безусловной противоположности «универсальному», «всечеловеческому», «родное» - в качестве безусловной противоположности «чужеземному».

Особое внимание В.С. Соловьев уделяет поиску социальных и гносеологических причин возникновения национализма. Он считает, что национализм появляется тогда, когда национальная самобытность, как позитивный признак нации, перерастает свои естественно-допустимые границы, абсолютизируется и возводится в принцип исключительности, положенный в основу изоляционистской политики государства и составляющий ядро национализма. Постепенно принцип исключительности трансформируется в принцип превосходства одной нации над другой и «подводит» политиков к прямому оправданию господства одних народов над другими. С превращением национального самосознания в самодовольство национальная идея трансформируется в националистическую.

Эволюция национализма, исследованная нашим соотечественником, вполне может быть отнесена и к современным его проявлениям. Национализм, зарождаясь как самодовольство нации, постепенно перерастает в преувеличенное чувство исключительной ее значимости среди человечества, возведенное в самообожание. Ослепленная доведенным до крайностей национализмом, нация нередко видит свое призвание в особой миссии - спасении мира, которое на деле оборачивается в насильственную аккультурацию и ассимиляцию других народов и сопровождается межнациональными конфликтами.

Если В.С. Соловьев понятие «национализм» применял исключительно в негативном значении как ложное национальное сознание, противоположное христианскому универсализму, то такие либерально мыслящие русские философы, как Н.С. Трубецкой, Н.А. Бердяев, П.Б. Струве, наряду с негативным смыслом данного понятия использовали и позитивное его значение, как идеологии утверждения национального самосознания и национальной духовной самобытности. По мнению Н.С. Трубецкого, морально истинным и логически оправданным может быть признан только такой национализм, который всецело основан на самопознании (самосознании) и требует для этого перестройки русской культуры в духе самобытности. Подлинный национализм исходит из самобытной национальной культуры и направлен на ее постоянное совершенствование. Идея о самобытной национальной культуре должна быть руководящим принципом действий истинного националиста.

По глубокому убеждению Н.С. Трубецкого, стремление народа к так называемой общечеловеческой культуре не может отвечать требованиям подлинной национальной культуры. При всем сходстве культур народов, близких друг к другу по этническому происхождению, одинаковая культура просто невозможна; она будет представлять не более как искусственный суррогат. Что же касается идеологии культурного космополитизма или «интернационализма», воспевающей все «прелести» общечеловеческой культуры, то она заслуживает решительного осуждения, - это дорога народа к бездуховности, утрате им своей ментальности.

Н.А. Бердяев указывал на наличие двух типов национализма: творческого, созидательного и звериного, зоологического. Именно творческий, созидательный национализм способствует сплочению нации, образованию, укреплению и усилению национального государства. В этом типе национализма проявляется здоровый инстинкт нации, стремящейся достичь максимума силы и цветения, раскрыть себя в истории.

П.Б. Струве выделял национализм творческий и охранительный. Творческий национализм, по его мнению, носит государственный характер, стремится к созданию благоприятных условий для экономического, политического, социального и культурного развития своего народа и не уходит от открытого соперничества с другими странами и народами. Напротив, охранительный национализм создает для своего народа искусственные привилегии и ограждает его от конкуренции с другими народами. В последнем случае проглядываются черты этнического национализма.

Консерваторы обвиняли либералов в том, что они якобы «заразили» русский народ «мессианской болезнью», трансформировавшейся в последствии в так называемый «социалистический интернационализм». Признанный теоретик русского национализма П.И. Ковалевский, давший наиболее исчерпывающие для того времени формулировки базовых понятий националистической идеологии, рассматривал русскую нацию как реальность, причем, реальность естественно-историческую, возникшую на основе единства языка, веры и судьбы. Национализм, по его мнению, это существо жизни нации, в силу которого отдельные члены ее тяготеют друг к другу, помогают друг другу, несут свою жизнь на пользу своей общины и живут ее славой и величием.

Заслуга выдающегося русского философа И.А. Ильина состоит в том, что в патриотизм он ввел новый элемент - национализм, тем самым расширил понятие патриотизма, включив в него и психическую (инстинктивную, бессознательную), и духовную, и, главное, национальную жизнь народа. Введение в патриотизм националистической составляющей понадобилось И.А. Ильину для того, чтобы уйти от аксиологического деления национализма на «хороший» и «плохой», «созидательный» и разрушительный», а также отмежеваться от космополитизма и интернационализма. Он был убежден, что духовно здоровая любовь к своему народу (национализм) и к своей родине (патриотизм) способна нейтрализовать и изъять из национального сознания ненависть, обособленность, самомнение, гордыню, исключительность, самодовольство, эгоизм, манию величия и т.п., все те соблазны, слабости и несовершенства, которые произрастают из слепого, бездуховного инстинкта любви к ближнему.

В концепции И.А. Ильина во всей глубине раскрывается духовная природа патриотизма и национализма. Как чувство любви, патриотизм изначально инстинктивен, но не всегда духовен. Духовное предстает как наивысшая ценность патриотизма; через духовное и благодаря ему человек способен подняться до истинных высот патриотизма. Особая значимость духовного, по мнению философа, не только в божественности его природы, богословском его содержании, развивавшемся на протяжении тысячелетия в лоне Православной Церкви, но и в его националистичности как результате развития многовековой культуры этноса, народа, нации. Квинтэссенцию его концепции можно выразить словами: истинно духовное - всегда националистично и одновременно сверхнационалистично. Причиной введения национализма, националистичности в патриотизм явилась категорическое неприятие И.А. Ильиным принципа интернационализма. Интернационализм не приемлем уже потому, что он отрицает родину и национальную культуру. Интернационалист желает сразу стать «всечеловеком», и это ему не удается по причине того, что подлинно всечеловеческое есть духовное состояние, доступное только для национально самоутвердившегося человека. Духовное в человеке национально и в принципе не может быть интернациональным, ибо человек родится в лоне своей семьи и своего народа; он - их детище.

Анализ представлений русских философов и публицистов, как либеральной, так и консервативной ориентаций, с экстраполяцией на современность показал, что для них характерно признание русской нации в качестве социально-исторической общности, формирующейся в процессе слияния и консолидации многочисленных этносов, - чаще близкородственных племен и народностей, - под эгидой титульного русского этноса и российского государства. Взаимосвязь нации и государства является для них безусловным фактом. Причем нация предстает у них не столько в качестве политического образования, - это форма ее бытия, - сколько и главным образом как самобытная духовная общность, открытая социокультурная система. Именно в этом проглядывается признание единства государственности и гражданственности нации. Поэтому и трактовка национализма, вытекающая из соответствующего представления о нации, сопряжена с чрезвычайно широким духовно-идеологическим феноменом, связанным с национальными чувствами, национальным самосознанием, патриотизмом, национальной (Русской) идеей и государством. Отсюда и понимание национализма, основанное на любви к общей земле, языку, духовной культуре и исторической памяти, на стремлении к свободе, воле, независимости, на мистическом поклонении самодержавию («сильной», авторитарной власти), на Православной вере. Здесь национализм выступает в качестве духовно-идеологического самовыражения нации, как момент «пробуждения» национального сознания (национального самосознания), поворотный пункт в «судьбе» формирующейся или сформировавшейся нации.

Третий параграф «Национализм в контексте проблематизации этничности и национальной идентичности» посвящен установлению корреляции между национализмом, этничностью, этнической и национальной идентичностью. Национализм, как мы уже выяснили, многими русскими философами прошлого отождествлялся с духовным проявлением самобытности национального самосознания, а для западных философов был нейтральным понятием, включающим содержание всех структурных составляющих национального сознания и самосознания. По мере размежевания национализма и национального самосознания на первый план стали выдвигаться вопросы взаимосвязи национализма и этничности, а затем, национализма и национальной идентичности.

Выявляя статус этничности в возникновении и функционировании национализма, диссертант пришел к выводу, что этнические признаки, рассматриваемые вне сопоставления «мы - они», малопривлекательны для национализма; в такой постановке проблемы этничность не выходит за рамки предметного поля этнографической науки. Для национализма этничность представляет идентификационную категорию в том случае, когда она раскрывает себя в тождестве и различии, в сравнении и коммуникации с другой этничностью; только в ходе социального взаимодействия с иными этническими образованиями и сопоставления с ними этничность может проявить свою «самость», «неповторимость», «индивидуальность». Это - сущностной признак этничности, а именно, самоопределение, самоидентификация отличительных признаков «самости» своей этнической группы. Именно в таком качестве этничность может полагать национализм.

Время и социально-политическое пространство неизбежно вносит коррективы в этничность; трансформируются, меняются, утрачивают старые и приобретают новые черты биологические, культурные, психологические, социально-организационные признаки этничности, но дихотомия «мы - они» всегда остается. Этническая идентичность сохраняется даже тогда, когда этническая группа в процессе ассимиляции и аккультурации утрачивает единство языка, территории, веры, устойчивые признаки единой культуры.

Национализм, как бы он не оценивался - положительно или отрицательно, это - реально существующий феномен, который мы должны принять, хотим этого или нет, и главное, постоянно осмысливать, теоретически отслеживать как сложное, многогранное, изменчивое явление. Утверждая этничность национализма, мы имеем в виду не только источники и основы его происхождения, но главным образом то, что это - способ мышления, чувствования и верования, опирающийся на дихотомию «мы - они» и ставящий во главу доминирующее положение этнической идентификации среди иных социальных идентификаций - классовой, гражданской, общественно-политической, профессиональной и т.п. Поэтому с этничностью связана не только проблема выбора индивидом своей этнической принадлежности и на основе ее целеполагания и мотивирования своего поведения, но и проблема выявления функций этничности в структурировании и организации социально-политического пространства и, конечно, в нациестроительстве.

В вопросе понимания этничности обнаруживаются все те же философско-методологические парадигмы объективизма и субъективизма. Для сторонников объективизма (например, А. Коэн) объективные различия этнических групп, в частности их культурное содержание, ведут к прочерчиванию этнических границ и являются идентификационными критериями. Напротив, сторонники субъективизма (например, Ф. Барт) выводят этничность не из объективного положения, занимаемого той или иной этнической группой в историческом процессе, социальной стратификации и политической структуре общества, а из субъективных значений, приписываемых им представителями этих этнических групп. Если этнические идентичности - продукты исключительно политических процессов, то тогда допустимо произвольное создание любых идентичностей, в том числе и этнических, с чем трудно согласиться и что идет в разрез с объективистской традицией.

Анализируя различные типы и виды этнической идентичности в зависимости от степени противопоставления своей этничности чужой, интенсивности переживания этого противостояния и отчуждения чужой этничности, диссертант пришел к выводу, что не всякая этническая идентичность с необходимостью коррелируется с национализмом. Так, необходимая связь обнаруживается между этническим фанатизмом и национализмом, в то время как этноцентрическая и этнодоминирующая идентичности не сами по себе вызывают к жизни национализм, а в зависимости от различных ситуаций, например, неравенства этнических групп в экономической, политической и духовной жизни общества. Вообще, этнический фанатизм в донациональном обществе и государствах был своего рода исторической предтечей национализма, возможно, его ранней формой. В современном обществе этнический фанатизм как разновидность идентификации, ориентированной на абсолютное доминирование этнических целей и интересов и сопровождающейся готовностью пожертвовать собой во имя их реализации, трансформировался в крайние формы национализма.

Интенсивность выражения этничности как идентификационного критерия социальной стратификации и мобильности общества бывает величиной далеко не постоянной, скорее всего, переменной, ситуативной. Если сама этничность в сравнении с другими социальными идентичностями (классовой, профессиональной и т.п.) - наиболее константная категория, то интенсивность ее переживания изменчива: она возрастает или ослабевает под воздействие внешних социальных условий. Вероятно, можно говорить о закономерности, согласно которой степень интенсивности этнической самоидентификации находится в обратно пропорциональной зависимости от степени интенсивности других социально-мобилизующих идентичностей. Более того, можно сказать, что этническая самоидентификация заполняет недостающие, ослабленные по той или иной причине звенья единой социально-идентификационной системы. Этим, вероятно, можно объяснить причину столь бурного протекания этнонациональных процессов на постсоветском пространстве России и других государств бывшего социалистического содружества. Этническая мобилизация в этих государствах вряд ли была бы такой интенсивной, если бы общегражданская и государственно-политическая идентификации в то время не были бы столь ослаблены.

Если этническая идентичность во многом формируется естественным путем и лишь на этапе институционализации подвержена детерминирующему воздействию со стороны общественно-политического сознания, то национальная идентичность - продукт социального созидания (конструирования). Вряд ли бы сегодня к понятию «идентичность» было приковано такое внимание ученых и политиков, если бы его не снабдили предикатом «национальная». Используя понятие «национальная идентичность» как познавательный и практический (политический) конструкт, большинство из его адептов берутся за создание всеобъемлющих концепций «национального бытия», «национального самосознания», «национальной идеи», в том числе «Русской идеи». И все же в вопросе нациопонимания многие из них вынуждены вновь и вновь возвращаться к этническому измерению национального. Именно в этническом обнаруживается преемственность донациональной и национальной идентичностей.

В диссертации дальнейшее развитие получила мысль Э. Смита и Дж. Бройи о том, что появление современного национализма напрямую связано с институционализацией этнической идентичности и ее трансформацией в идентичность национальную. В доиндустриальных обществах этническая идентичность не была институционализирована. В ней отсутствовали или проявлялись случайно, эпизодично, сегментно такие важные структурные элементы национальной идентичности, как юридическая, политическая и экономическая ее характеристики. Именно они и составили важнейшие институты, в которых современная этническая идентичность смогла обрести национальную форму. С трансформацией этносов в нации как объединения сограждан функции национализма начинают обретать систематическую социально-политическую ориентацию, направленную на координацию совместных усилий по достижению суверенитета и легитимизации государственной власти. При этом этнический фактор идентичности стал играть не основную культуроединяющую роль, как это было прежде, а политическую, спекулятивно-идеологическую, мифическую, символическую. В отличие от народности нация соединяет в себе не только качества чисто этнические, но и государственно-политические и гражданские. В многоэтнических сообществах эти качества противоречат друг другу и нередко приводят к национальному конфликту. Национализм как идеология пытается соединить эти противоположные признаки, причем так соединить, чтобы национальная идентичность как институциональный фактор нации получила культурное содержание в этнической идентичности. Поэтому, национализм есть постоянно присутствующий в сознании «прорыв» к национальной идентичности, временами вспыхивающий, временами затухающий, и находящейся с этнокультурной идентичностью в диалектическом противоречии, которое подлежит постоянному «снятию» посредством символизации нации.

Вопрос об онтологическом статусе такого сложного явления как нация отнюдь не сводится к простому указанию на ее символический характер, не исчерпывается банальным признанием исключительно субъективной природы нации. Безусловно, символы у нации были и будут, и роль их несомненна значима. Однако надо признать, что символический характер нации - явление вторичное.

Национализм порождает не нацию, а представления о нации, и на основе этих адекватных или неадекватных представлений осуществляется социальное созидание («конструирование») нации, ее институционализация посредством привлечения этничности, переработки ее в некую символическую форму, которая нередко может вызвать всего лишь иллюзию культурного однородного сообщества.

В Заключении диссертации подводятся основные итоги проведенного исследования, отражено авторское видение нации и национализма в предметном поле социальной философии, намечены перспективы дальнейшей работы над рассматриваемой проблемой.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В журнале, рекомендованном ВАК:

Мосунова, Н.А. Парадигмы исследования и оценки национализма / Н.А. Мосунова // Вестн. Нижегород. гос. ун-та им. Н.И. Лобачевского. 2007. № 1(6). С. 178-184.

В других изданиях

Мосунова, Н.А. К вопросу о методологии и основных научных подходах исследования национализма / Н.А. Мосунова // Законы научной сферы общества: материалы Междунар. нижегородской ярмарки идей, 35 Академического симпозиума. Н.Новгород: изд-во Гладкова О.В., 2006. С. 111-113.

Мосунова, Н.А. Национализм как идеология национального самосознания и духовной самобытности / Н.А. Мосунова, Г.П. Корнев // Законы научной сферы общества: материалы Междунар. нижегородской ярмарки идей, 35 Академического симпозиума. Н.Новгород: изд-во Гладкова О.В., 2007. С. 213-214.

Мосунова, Н.А. Языковая символика национализма / Н.А. Мосунова // сб. тр. аспирантов и магистрантов ННГАСУ. Н.Новгород: ННГАСУ, 2007. С. 46-49.

Мосунова, Н.А. К вопросу об этничности и этнической идентичности / Н.А. Мосунова // Этнодемографические факторы национальной безопасности России: мат. междун. науч. конф., Санкт-Петурбург, 25 января 2008 г. / Балт. Гос. техн. ун-т. СПб., 2008. С. 119-121.

Мосунова, Н.А. Символы и язык национализма / Н.А. Мосунова // Философские проблемы социальных и гуманитарных наук: Известия СПбГЭТУ «ЛЭТИ». Специальный выпуск. Т. 1. Сб. науч. ст. СПб, 2008. С. 74-78.

Мосунова Н.А. К вопросу о понятии «концепт» / Н.А. Мосунова // Законы художественной сферы общества: Материалы 11-й Междунар. Нижегородской Ярмарки идей, 36 Академического симпозиума. Н.Новгород: изд-во Гладкова О.В., 2008. С. 159-160.

Мосунова Н.А. Национализм как «прорыв» к национальной идентичности / Л.С. Корнева, Н.А. Мосунова // Законы художественной сферы общества: Материалы 11-й Междунар. Нижегородской Ярмарки идей, 36 Академического симпозиума. Н.Новгород: изд-во Гладкова О.В., 2008. С. 161-162.

Размещено на Allbest.ru