Размещено на http://www.allbest.ru/

Учреждение Российской Академии Наук

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

ВИКТОР ФРАНКЛ: ФИЛОСОФСКОЕ ИСТОЛКОВАНИЕ СМЫСЛА СТРАДАНИЯ

Специальность 09.00.13 - Религиоведение, философская антропология и философия культуры

Бабалаева Мария Викторовна

Москва - 2008

Работа выполнена в секторе истории антропологических учений Учреждения Российской академии наук Институт философии РАН.

Научный руководитель:

П.С. Гуревич, доктор филологических наук, профессор зав. сектором "История антропологических учений" ИФ РАН.

Официальные оппоненты:

И.С. Вдовина, доктор философских наук, гл. научный сотрудник ИФ РАН;

Э.М. Спирова, доцент, кандидат, философских наук, зам. зав. кафедрой психологии МГУТУ.

Ведущая организация: МГУ, кафедра философской антропологии.

Защита диссертации состоится "______" _________________ 200___ г. в _____ час. на заседании Диссертационного Совета (шифр Д.002.015.01) по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Институте философии РАН по адресу: 119991, Москва, ул. Волхонка, д. 14, зал заседаний Учёного совета (к. 524).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии РАН.

Автореферат разослан "______" _____________ 200__ г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук А.Р. Фокин.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Актуальность избранной темы исследования обусловлена, прежде всего, укоренённостью современной экзистенциалистской рефлексии. Философы всё чаще обращаются к философскому размышлению по поводу таких экзистенциалов, как забота, тоска, страдание, фанатизм, тревога, печаль, страх. В философской антропологии утвердилось представление о том, что человек не может руководствоваться в своём поведении только инстинктами в силу их слабости и ненадёжности. Мир человеческих страстей, по мнению Э. Фромма, создаёт дополнительную систему ориентаций для людей. Властолюбие, корыстолюбие, свободолюбие, любовь, - не они ли правят миром? В ряду человеческих экзистенциалов особую роль играет страдание. Исторический опыт показывает, что человек вовсе не рождён для счастья, как птица для полёта. В своей жизни он встречается с катастрофами, болезнями, крушением надежд и смертью. Неужели страдание - вечный удел человека? Можно ли избежать мучительной душевной боли? Есть ли смысл в том, что человек страдает? Можно ли говорить об искупительном содержании страдания? Не является ли приверженность страданию обыкновенной мазохистской перверсией? Эти вопросы неизменны в философском постижении.

Современная культурная практика далека от культа страдания. Нынешний тип цивилизации пытается убедить людей в том, что человек рождён для наслаждения, а цель информационного производства состоит в том, чтобы обеспечить человеку максимум удовольствий. Сегодня аскетизм не имеет общественного признания, а постмодернизм считает человека "машиной желаний".

В современной культуре аскетизм никем не рассматривается как ценность. Многие люди хотят иметь множество товаров, различных жизненных благ, потреблять всё, что может предложить постиндустриальная цивилизация. Господство таких ценностных ориентаций вызывает тревогу у социальных мыслителей. Как отмечал американский социолог Д.Белл, нынешняя цивилизация вызвала потребительский энтузиазм, спровоцировала различные потребности, которые невозможно удовлетворить, поскольку земные энергетические ресурсы не беспредельны. Между тем, люди стремятся потреблять все больше и больше. Эпиграфом к книге "Культурные противоречия капитализма" Белл. Д Культурные противоречия капитализма // Пер. с англ. А.К. Оганесяна. Выполнен по изданию: Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N. Y., 1976. Белл мог бы взять слова Н.А. Некрасова:

"Громадная, К соблазну жадная Идёт толпа…" Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо / Николай Некрасов. - М.: Астрель, 2006. - С. 224.

Особенность нашего времени состоит в том, что множество ценностных ориентаций стало постепенно стягиваться к единой точке. Ради богатства сегодня можно пренебречь честью, дружбой, верой, святостью, достоинством. Вот почему ценностный аспект бытия нуждается сегодня в глубоком философском постижении.

Реклама уверяет покупателей, что во вселенной не найти абсолютных ценностей, а вера в сверхъестественное - не более, чем предрассудок. Жизнь начинается здесь и здесь же заканчивается. Её цель - наслаждение, доступное в единственном для нас мире. Каждое общество вырабатывает собственный этический код для себя самого. Поскольку счастье - венец жизни и поскольку мы есть существа разумные, мы имеем право судить самостоятельно, когда жизненные тяготы перевешивают радости жизни и когда наступает срок прервать свой жизненный путь - то ли собственными руками, то ли при помощи семьи и врачей. Бито Л. Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь - благая смерть // Ласло Бито, пер. с венг. Т. Воронкиной. - М.: Энигма, 2006.

Современный человек в такой системе ценностей есть "Всё", но в то же время "Ничто". При этом происходит распадение личности: она удваивается, утраивается, становится множественной и в этом состоянии перестает быть личностью. Родители нередко ставят перед детьми странную задачу: "Будьте никем". Иначе говоря, не надо стремиться к тому, чтобы состояться, получить образование, добиться личностного роста. Это весьма трудно, это напрягает. Лучше просто идти по жизни, без особых усилий…

Мир превращается в арсенал моделей, противоположность искусственного и естественного исчезает. Создание искусственного климата, возможности моделирования собственного тела и даже полное воспроизведение себя путём клонирования, изменение психологического образа приводит к тому, что сама личность растворяется в потоке сменяющихся образов.

История человечества знает и иные модели жизнеустройства. Христианство обрело колоссальную популярность благодаря свойственной ему идеи жертвенности. "Христианская цивилизация - это не только мир Церкви, - говорит современный публицист и социолог А. Ципко, - мир тела Христова, это ещё и система христианских ценностей, которые вошли в культуру, в быт, в систему представлений, что можно и что нельзя. Христианскими представлениями о грехе и покаянии, о сострадании, о любви к ближнему была пронизана вся классическая русская литература".Спасёт ли православие христианскую цивилизацию? Круглый стол "Литературной газеты" \\ Литературная газета, 2007, № 27. - С. 4. Жертвенность - нравственная установка, предполагающая предельное бескорыстие по отношению к другому, включая готовность к реальному отступлению от собственных интересов в пользу людей.

Идея жертвенности благородна и созидательна. Материнство - первооснова нашего бытия, это самоотречение. Несомненно, и любовь предполагает жертвенность. Но разве женщина, вскормившая ребёнка, обречена на отступничество от земных радостей? Неужели любовь не несёт в себе ощущение полноты бытия? Жертва - это и обретение, причём не обязательно только в последующей связи.

В центре христианской нравственности - Крест. Самополагание Бога в жертву за человеческий род, за каждого человека в отдельности есть выражение Его сущностной любви. Иисус Христос, распятый на кресте, не только становится в один ряд со страдающим человечеством, но и открывает новый путь нравственного развития. Это путь добровольной жертвенности может быть приемлемым для человека только в свете Воскресения Христова.

Если мы говорим, что человек создан по образу Бога, то по Его же образу он должен и любить, жертвуя собой ради ближних и дальних, потому что такая жертвенность запечатлена в самом Христе. Каждый человек, называющий себя его последователем, призван повторить в жизни духовные постулаты Сына Божьего. Но это вовсе не значит, что в каждом конкретном моменте нравственного выбора христианин должен руководствоваться примером жертвенного служения Христа. Когда мы говорим, что в основе нравственности любого христианина должна быть любовь по примеру любящего мир Бога, то имеем в виду именно жертвенное служение Богу и ближнему. Любовь немыслима без жертвенности. Хотим мы этого или нет, но эта жертвенная любовь лежит в основе человеческого общежития. Однако жертвенность - не самоцель, не политический лозунг.

"Трагедия наших детей, которые лишены своих собственных родителей, - пишет кандидат богословия А. Ранне, - заключается именно в том, что общество не нашло достаточно веских аргументов для утверждения в нашей жизни именно жертвенного служения". Ранне А. "Управитель прекрасного сада" \\ журнал Наука и религия, 1988. - С. 21. Горечь, однако, в том, что в нашей стране именно идея жертвенности (в её преобразованном виде) эксплуатировалась и насаждалась сталинизмом. Разве ратоборцы "казарменного социализма" не призывали к аскетизму и отречению? Кто, как не они, предлагали сложить жизни к подножию будущих поколений во имя сияющих вершин? Разве им недоставало аргументов для обоснования жертвенного служения высоким идеалам? Была жертвенность, были жертвы… Невинные восходили на плаху. Опозоренные, смиренно склоняли головы. Миллионы шли на Голгофу, уверенные в грядущем торжестве намеченных целей. Как измерить цену утраченного, рухнувших святых надежд? Нужны ли искупительные жертвы, чтобы торжествовало зло? Не расплачиваемся ли мы сегодня за тупую покорность, за окоченение мысли и чувства?

Изведав опыт слепой, бессмысленной жертвенности, мы хотим сегодня возродить нравственные ценности, укрепить дух преобразования жизни. Нас заботят судьбы человеческого рода. Мы хотим утвердить идеал свободной мысли в свободной стране. И конечно, нравственным гарантом секулярного общества может быть только ближайшая заинтересованность каждого конкретного человека в общественной судьбе человечества.

Объектом исследования является философское постижение страдания как феномена.

Предметом исследования служит рассмотрение сугубой оригинальности в подходе к страданию, которая содержится в трудах В. Франкла.

Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы дать, по возможности, разностороннее философское истолкование феномена страдания в работах австрийского философа и психолога В. Франкла.

Задачи исследования заключаются в том, чтобы:

· показать место философской версии страдания, разработанной в трудах В. Франкла, в истории европейской философии вообще и философской антропологии в частности;

· раскрыть особенности трактовки страдания в работах В. Франкла, позволяющие выразить специфику его экзистенциальной концепции;

· оценить вклад В. Франкла в разработку данной проблемы с учётом трагического опыта XX века;

· обозначить связь концепции В. Франкла с современной философской антропологией;

· выявить тенденции дальнейшей разработки концепции В. Франкла в современной философской литературе.

Степень разработанности темы. Страдание как феномен открыто обсуждалось на протяжении всей человеческой истории. И в то же время причинение страданий игнорировалось, не замечалось. "Высшее существо этого мира, мы видим, во многих отношениях слабее низшей твари. И первое ощущение трагичности жизни является в этом познании слабости человека среди окружающего мира в том, что он и высшее творение в этом мире, и одновременно - наиболее хрупкое.

Трагично страдание праведников и страдание каждого человека за правду. Трагична земная тщетность многих чистых жертв и святых усилий души, измена друзей и пусть недолгое, но чистое торжество злых деятелей в истории. Трагично и то, что высокое и святое унижается, предаётся, распинается, а низкое торжествует… И вершина трагизма истории - Голгофа Богочеловека".Архиепископ Иоанн Сан-Францисский. (Шаховской) Избранное. Петрозаводск: Святой остров, 1992. - С. 471.

Уже в античной философии сложились различные версии, в рамках которых обнаруживалось философское постижение страдания. Так, согласно этике эвдемонизма, в своём поведении человеку необходимо стремиться к золотой середине. Склонность к умеренности является для него оградительным щитом от возможных страданий. Выход за обозначенный предел неизбежно сталкивает человека с действительностью, полной разочарований, лишений и невзгод. Эвдемонистическая традиция Эпикура проповедует "незаметную жизнь", свободную "от телесных страданий и душевных невзгод". Эпикур приветствует Менекея // Материалисты Древней Греции. Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. - М.: Гос-ое изд-во политической литературы, 1955. - С. 211-212. Хотя такой уход не придаёт реальности желаемые очертания, но он определённо смягчает её неминуемые удары.

Стоическая философская школа несколько иначе трактует страдание. Стремление к самодостаточности посредством благодетели, высшего морального постулата стоической традиции, - таков путь к идеалу, то есть к бесстрастию и апатии. Стоицизм - это учение о самоспасении от страдания и достижении состояния покоя. В этике стоиков находит отражение моралистический эвдемонизм, ставящий акцент на умении правильно переносить физическую и нравственную боль, дабы свести к минимуму неизбежные мучения. Необходимо признать, что стоическая этика свидетельствует о высоком нравственном усилии человека, однако она носит оттенок пессимизма. Это - этика страха перед страданиями жизни и смерти. Один из крупнейших представителей стоицизма Луций Анней Сенека призывает к покорности судьбе, к примирению с роком. По мнению мыслителя, человек должен жаждать безмятежной жизни не ради стремления к счастью, но ради приобретения покоя. Искусство мудреца, философа заключается, по Сенеке, в умении укрощать беды, делать кроткими страдание, нищету, поношение, темницу, изгнание см. Сенека Л.А. "Нравственные письма к Луциллию", М.: Алетейа: Новый Акрополь, 2000. - глава 85, параграф 41., Истинной целью философии мудрец признаёт формирование таких черт характера человека, при которых он оказывался бы способен противостоять всем ударам судьбы.

Фундаментальные основы понимания истинного предназначения страдания заключены во всех мировых религиях, в частности, в буддизме. Основополагающим тезисом буддизма является формула: "Жизнь есть страдание". Раннее учение Будды признаёт, что жизнь представляет собой бесконечную вереницу сменяющих друг друга страданий. Но все несчастья и беды, приходящиеся на долю людскую, несут в себе освобождающую силу нравственного воспитания, базирующуюся на способности человеческого рода к самосовершенствованию.

Однако подлинное видение страдания как центральной антропологической категории мы находим в христианстве. "Страдание связано не только с беспомощным животным состоянием человека, - отмечал Н.А. Бердяев, - но также и с его духовностью, с его свободой, с его личностью, т.е. с его высшей природой. Отказ от духовности, от свободы, от личности мог бы облегчить страдание, уменьшить боль, но это означало бы отказ от достоинства человека. Да и ввержение человека в низшее животное состояние ни от чего не спасает, потому что жизнь в этом мире не бережётся и не охраняется…" Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: Республика. 1993. - С. 289

Наиболее значимые философские трактовки мы находим в наследии таких философов, как, Н.А.Бердяев, И.А.Ильин, И.Кант, В.С. Соловьёв, Виктор Франкл, А. Шопенгауэр. Разностороннюю оценку страдания дали философы-экзистенциалисты М. Бубер, А.Камю, С. Кьеркегор, Ж.-П. Сартр, С.Л. Франк, М. Хайдеггер, К. Ясперс и др. В отечественной философской литературе проблемам страдания посвящены работы С.С. Аверинцева, Р.Г. Апресяна, В.С. Барулина, П.П. Гайденко, П.С. Гуревича, А.А. Гусейнова, Д.А. Леонтьева, Е.Н. Некрасовой, В.С. Стёпина, В.К. Шохина.

Методологическая и теоретическая основа исследования. В диссертационном исследовании, прежде всего, нашли отражение положения экзистенциальной философии. Ведущим методологическим фундаментом исследования является структурно-генетический подход, в котором структурная сторона представлена предметностью философской (в частности, философско-исторической) мысли, а генетическая - индивидуальной неповторимостью, уникальностью самого философа как места общезначимого события.

Научная новизна диссертационного исследования. Основополагающая теоретическая идея исследования базируется на следующих положениях:

· впервые в отечественной философии прослеживается разносторонняя трактовка феномена страдания в экзистенциальной рефлексии В. Франкла;

· отмечено, что философская трактовка страдания в работах В. Франкла тесно связана с историко-философской традицией и в то же время является новой, впитавшей в себя трагический опыт минувшего столетия;

· раскрыто специфическое мироощущение человека в предельных условиях выживания и базирующееся на этом утверждение человеческого достоинства и глубинный катарсический эффект;

· выявлена роль страдания как одного из важнейших свойств человеческой природы;

· проанализировано принципиальное отличие страдания от мазохистской перверсии.

Источниковую базу исследования составили труды философов разных эпох: Сенеки, Августина Блаженного, А.Шопенгауэра, Х.Ортега-и-Гассета, Ф. Ницше, Н.А. Бердяева, Э. Фромма, М. Хайдеггера, К. Ясперса, в трудах которых чётко прослеживается связь антропологической, онтологической и философско-исторической проблематики.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Страдание - живое, трепетное, экзистенциальное переживание. Я страдаю - значит, я существую. Страдание связано с самим существованием личности и личного сознания. Если я принимаю жизнь, то я принимаю и страдание. Оно есть основная тема всех религий искупления и основная религиозная тема. Страдание есть опыт жертвы части во имя целого. В человеческом вопрошании о страдании наибольший интерес представляет буддизм, стоицизм и христианство. Вместе с тем эта тема заняла важное место в философии Шопенгауэра, в русской религиозной философии и экзистенциализме.

2. В. Франкл описал ужасы концентрационного лагеря. Но его работы вовсе не апологетика жалости, не голос виктимного неудачника. Это демонстрация мужества, силы духа и школы выживания. Мировая психология обогатилась множеством открытий, которые раскрывают действие психологических механизмов на краю жизни. В работах В. Франкла описана "психопатология масс", выделены схожие реакции людей, находящихся в ситуации шока, безвыходности, постоянной угрозы смерти. Вместе с тем показано, что попытка гестаповцев насильственно привить каждому заключённому психологию и поведение ребёнка, подавить индивидуальность, разрушить способность человека к самополаганию, предвидению оказалась несостоятельной. Способность думать о будущем в условиях крайней изоляции оказывается весьма эффективной. Выживание человека зависит от умения сохранить за собой некоторую область свободного поведения, удержать контроль над какими-то важными аспектами жизни, любой ценой оставить за собой некоторую автономность и сберечь человеческое достоинство, несмотря на условия, которые кажутся непреодолимыми.

3. Страдание может быть мазохистским, не связанным с попыткой его преодоления. Человек настолько странное существо, что он ищет не только освобождения от страдания. Он ищет страдания и готов истязать себя и других. Страдание связано с трагической основой жизни и имеет глубокий источник. Но это вовсе не предполагает, что человек - раб страдания. Страдание побеждается любовью, всем жизненным устремлением человека к счастью.

4. Страдание связано с глубинным катарсическим эффектом. Оно способно перестроить внутреннюю структуру личности, вызвать возвышенные чувства, выстроить новую стратегию жизни.

5. В. Франкл связывает страдание с психологией выживания в концентрационном лагере. Полемическая оценка этого суждения предполагает, что такой опыт не является исключительным. Сегодня жизнь сама по себе чревата непредвиденными чрезвычайными ситуациями - нигилизмом, терроризмом, попыткой взнуздания истории. В этой точки зрения изучение феноменологии страдания остаётся актуальной исследовательской задачей.

Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты диссертационного исследования могут быть применимы при дальнейшей разработке экзистенциального мышления, развития философской антропологии, более основательного изучения философской рефлексии минувшего столетия. Они могут быть значимы также при изучении психологии экстремальных ситуаций, при анализе преображения современных ценностных ориентаций. Полученные результаты могут быть использованы при чтении лекции по истории философии, философской антропологии и спецкурсов по экзистенциальной тематике.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографии, отражающих существо рассматриваемой проблемы и логику исследования.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Исследование состоит из введения, четырёх глав и заключения. Во введении рассмотрена актуальность исследования, поставлена проблема диссертации, приводятся цели, задачи, указывается новизна исследования и излагаются положения, выносимые на защиту.

В первой главе "Место концепции Франкла в философском постижении феномена страдания" данный феномен характеризуется как состояние, противоположное наслаждению. Называются многие причины, способные его вызвать - физическая боль, горе, страх, тревога, тоска, раскаяние. Страдание открыто обсуждалось на протяжении всей человеческой истории. И в то же время причинение мучений игнорировалось, не замечалось. Муки, душевные или физические, никогда не исчезали из жизни на сколько-нибудь значительный период. Ставится проблема - какую роль играет страдание в жизни человека? Христианская теология считает страдание расплатой за грехи. В то же время именно через страдание можно добиться искупления. Сострадание в этом смысле оказывается универсальным, поскольку любовь к ближнему постоянно вызывает жалость и сочувствие.

Страдание - вечная неудовлетворённость воли временными и промежуточными целями на пути её бесконечного стремления. А. Шопенгауэр писал: "Мы давно уже признали, что это стремление, составляющее ядро и в себе бытие каждой вещи, есть то, что в нас, где оно открывается яснее всего при свете полного сознания, называется волей. И тогда мы называем препятствие, которое стоит между ней и её временной целью, страданием, напротив, достижение цели - удовлетворением, благополучием, счастьем".Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Соч. в 4 т. Т. 1, М.: Наука, 1993. - С. 410-411. Оказавшись на вершине эволюции, человек стал самым уязвимым среди организмов, когда ему приходится страдать, и самым изобретательным, когда он в состоянии причинить страдания другим. Потребовалось десять миллионов лет, чтобы человеческая способность причинять боль и страдания достигла современного состояния.

По мнению современного американского учёного Р. Дж. Сью, после десяти миллионов лет генетической и культурной эволюции все основные факторы, необходимые для установления страдания как способа устрашения были, наконец, интегрированы в социальное поведение.

Сью называет их: 1) причинение страданий как решающего средства приобретения и господства (10 млн. лет до н.э.); 2) появление рук (примерно 3 млн. лет до н.э.) и последующее эволюционное развитие; 3) возникновение способности создавать виртуальное присутствие и реагировать на него (около 600 тыс. лет до н.э.); накопленные изобретения и усовершенствование оружия для нанесения физических повреждений (примерно 65 тыс. лет до н.э.); объединение индивидов в организованные сообщества (около 9 тыс. лет до н.э.). Начиная с девятого тысячелетия до н.э. стремительно развивалось каждое из этих "умений". Причинение страдания возросло по частоте, интенсивности и размерам. Человеческая история оказалась летописью наказаний всевозможных видов, что свидетельствует, по мнению автора, о скрытой генетической склонности к причинению страдания, свойственной человеческому роду.Siu R.G.H. Panetics.: The study of infliction of suffering. L., 1989.

Шопенгауэр полагал, что стремление всегда возникает из какого-либо недостатка, из недовольства своим положением, следовательно, представляет собой, пока стремление не удовлетворено, страдание; но удовлетворение никогда не бывает длительным, оно всегда - только начало нового стремления. Мы видим стремление постоянно наталкивающимся на препятствия, постоянно в борьбе; следовательно, всегда как страдание: нет последней цели стремления, нет, следовательно, и меры, и цели страдания.

"Жизнь предстаёт как беспрерывный обман в малом и великом. Если она что-либо обещает, - пишет А. Шопенгауэр, - она не держит своих обещаний, разве что для того, чтобы показать, насколько недостойно желания быть желаемое; так как нас обманывает то надежда, то предмет нашей надежды. Если жизнь что-либо дала, то лишь для того, чтобы отнять. Очарование дали рисует нам райские красоты: они исчезают как оптический обман, как только мы поддаёмся соблазну увидеть их. Счастье всегда находится в будущем или в прошлом, а настоящее подобно маленькому тёмному облаку, которое ветер гонит над освещённой солнцем местностью: перед ним и за ним всё светло; лишь оно само постоянно отбрасывает тень. Поэтому настоящее никогда не даёт удовлетворения, будущее же неопределённо, а прошлое неотвратимо". Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Соч. в 4 т., Т. 2, М.: Наука, 1993. - С. 567.

Феномен страдания широко осмысливается и в русской религиозной философии. "Страданием в смысле объективном или логическом называется определение чего-либо другим, - писал В.С. Соловьёв, - для него внешним; этому со стороны субъективной или психической соответствует вообще неприятное или болезненное ощущение какого бы то ни было рода". Соловьев В.С. Соч. в 2 т., Т. 1, М.: Мысль, 1990. - С. 81. В.С. Соловьёв критиковал точку зрения А. Шопенгауэра, который свёл к состраданию всю нравственность. Излагая позицию Э. Гартмана, который полагал, что всякое действительное бытие по существу своему есть страдание и бедствие, В.С. Соловьёв подчёркивал: "Итак, в этой системе страдание и отчаяние отдельной особи снимаются в страдании и отчаянии всего сущего, частное, единичное самоубийство заменяется самоубийством всеобщим, коллективным".Соловьев В.С. Соч. в 2 т., Т. 1, М.: Мысль, 1990. - С. 100. Как показал Н.А. Бердяев, отношение христианства к страданию двойственно и парадоксально. Только оно принимает страдание и имеет до конца мужественное отношение к страданию. Христианство учит не бояться страдания, ибо страдали и сам Бог, и Сын Божий. Все остальные учения, считал Н.А. Бердяев, боятся страдания и бегут от него.

Стоицизм и буддизм - высокие типы нехристианских нравственных учений - объясняют как стать нечувствительным к горестям и достичь бесстрастия. По отношению к стоицизму русский философ не совсем точен. Стоики не отвергали страдания. Они предлагали идти навстречу опыту жизни, полной гнетущих переживаний. Вот что пишет, например, римский философ Сенека: "Действительно, каким образом человек, захваченный страстью к удовольствиям, устоит против тяжёлого испытания, опасности, нищеты, против столь грозных бедствий, обуревающих человеческую жизнь? Разве у него хватит сил перенести вид страдания и смерти? Разве его не приведут в смятение громовые удары и такое множество лютых врагов, когда он побеждён столь захудалым противником? Он будет делать все, что ему внушит страсть к удовольствиям". Сенека Луций Анний О счастливой жизни \\ Римские стоики. М., 1995. - С. 175.

Истинное предназначение страдания находим в христианстве. "Какая воспитательная и очистительная сила, - отмечает И. Ильин, - присуща духовно осмысленному страданию! Ибо страдание побуждает дух человека, ведёт его, образует, оформляет, очищает и облагораживает…<…> В нём закаляется стойкость, мужество, самообладание и сила характера. Без страдания нет ни истинной любви, ни истинного счастья. И тот, кто хочет научиться свободе, тот должен преодолеть страдание". О пользе страданий и лишений. Сост. А. Баранов / Иван Ильин, О страдании. - М.: ОБРАЗ, 2006. - С. 19. Для многих людей, стоящих вне христианства, существование в мире столь многих страданий представляется несовместимым с верой во всемогущий, всеведущий и всемилостивый образ личного Создателя.

Мрачную оценку страдания и его роли в жизни людей находим у А. Шопенгауэра. Он писал: "Если ближайшая и непосредственная цель нашей жизни не есть страдание, то наше существование представляет собой самое бестолковое и нецелесообразное явление. Ибо нелепо допустить, чтобы бесконечное, истекающее из существенных нужд жизни страдание, которым переполнен мир, было бесцельно и чисто случайно. Хотя каждое отдельное несчастие и представляется исключением, но несчастие вообще - есть правило".Шопенгауэр А. К учению о страданиях мира // А. Шопенгауэр. Сб. произведений. Минск, 1998. - С. 70. Немецкий философ называет большой нелепостью стремление большинства философских систем представить зло как нечто негативное, тогда как, по его мнению, оно есть как раз нечто позитивное, дающее само себя чувствовать. По мнению Шопенгауэра, негативно добро, благо, т.е. всякое счастье и всякое удовлетворение как простое прекращение желания и окончание какой-либо муки. Мыслитель утверждал: "С этим согласуется и то обстоятельство, что мы обыкновенно находим радости далеко ниже, а страдания - далеко выше наших ожиданий".Там же, С. 71.

Чтобы аргументировать свой парадоксальный вывод, Шопенгауэр предлагает сравнить ощущения двух животных, пожирающего и пожираемого. Мы похожи на ягнят, которые резвятся на лугу, в то время как мясник выбирает глазами того или другого, ибо мы среди своих счастливых дней не ведаем, какое злополучие готовит нам рок - болезнь, преследование, обеднение, увечье, слепоту или сумасшествие.

Датский религиозный философ, предшественник экзистенциализма Серен Кьеркегор считал, что страдание человека связано с его одиночеством.

В книге "Страх и трепет" Кьеркегор С. Страх и трепет / Пер. с дат., коммент. Н.В. Исаевой, С.А. Исаева; М.: Республика, 1993. он пишет, что боль возникает от осознания, что Бог творит мир из ничего; поэтому, с его точки зрения, реальность есть ничтожество, иллюзия бытия. См. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология ХХ в. М.: Республика, 1997. - С. 234. Бог не знает, что такое ничто. Оно открывается только человеку. Как это происходит? В состоянии страха? "Осмысление феномена страха открывает человеку основу его существования - направленность его к ничто; ничто - вот то, что предшествовало рождению человека, что составляло тайну его невинности, "переступить границу", отделяющую его от животного, от всякого природного существа". Там же, С. 234.

Страх не только порождает страдание. Он обладает статусом "сладкого ужаса" - манит, притягивает:

Всё, всё что гибелью грозит

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья…Пушкин А.С. Пир во время чумы. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 5, М.: Издат-во Академии Наук СССР, 1957. - С. 419.

В труде "Страх и трепет" интерпретируется известная притча об Аврааме, которому Бог приказал принесли в жертву единственного сына Иакова. Возникает вопрос: если Господь знал, как поступит Авраам, зачем же он его мучил? Как заметил ещё Августин Блаженный, Бог знал, но Авраам не ведал, что выдержит испытание. А пока он не пришёл к решению, что изберет, нельзя говорить о выборе. Важна реальность послушания, само его действие. Бог понимал, что Авраам сделает так, а не иначе. Считая, что проверка не нужна, мы, в сущности, объявляем ненужным всё, ведомое Богу.

Моё собственное индивидуальное страдание, конечно же, взято из всеобщего опыта. Другие люди, как и я, в иных или сходных ситуациях также испытывали мучения. Как это постигалось в истории человечества? Возможно, были целые эпохи, когда человек не ощущал хрупкости своего существования. Иерусалимский философ Мартин Бубер, размышляя о том, что порождает страдание в родовом опыте человечества, называет такие источники страдания, как распадение единой картины космоса, целостного представления о самом себе, атомизацию социума. Касаясь первой проблемы, М. Бубер отмечает, что в истории было немало периодов, когда человек чувствовал прочность его мира и то, что этот мир надёжно размещён, как сказано в христианской аллегории, между хаосом и небесами. Бубер М. Два образа веры // Пер. с нем., М.: Республика, 1995 - С. 211.

Скажем, в эпоху языческой античности греки видели мир замкнутым пространством, в котором соответствующее место отведено и человеку. Человек в восприятии греков был лишь частичкой космоса. Он имел свой угол в мироздании. Это порождало безмятежное самочувствие: небо покровительствовало человеку. Разумеется, страдание возникает не только по причине бездомности. Однако в целом Вселенная казалась грекам благоустроенной: у них был свой дом.

Христианство, судя по всему, разрушило это ощущение земной тверди, заключённой в некое гармоническое единство. Оно показало, что дом может полететь в бездну. Таково возвещение апокалипсиса. Возможно, это переживание ужаса не согласуется с изначальным духом данного учения. Но именно христианство лишило людей чувства безмятежной гарантированности бытия.

Покуда индивид борется с собственными призраками, обнаруживается, что космос вовсе не служит надёжным обиталищем для него. Человек постренессансной эпохи ощущает себя одиночкой перед бесконечностью. Он открывает страшные пространства Вселенной, которые охватывают его со всех сторон. Он ощущает себя связанным в одном углу неизмеримой бесконечности, воспринимает себя как тень, которая длится одно мгновение и никогда не возвращается. Человек вопрошает: кто меня создал? По чьему приказу и под чьим руководством определены для меня именно это место и это время? Перед всемогущим величием природы, гор, морей, бесконечной звёздной ночи к человеку приходит ощущение подавленности. Вечное молчание бесконечных миров ужасает его.

Известный французский философ Альбер Камю связывает человеческое страдание с абсурдностью жизни. С этих позиций он трактует известный античный миф о Сизифе. Боги приговорили Сизифа поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз. У них были основания полагать, что нет кары ужасней, чем бесполезный и безнадёжный труд. Говорят, что умирая, Сизиф, решив испытать любовь жены, приказал ей бросить своё тело на площади без погребения. Так он оказался в аду. Возмущённый столь чуждым человеколюбию послушанием, Сизиф получил от Плутона разрешение вернуться на землю, дабы наказать супругу. Но стоило ему вновь увидеть и ощутить воду, солнце, теплоту камней и морей, как у него пропало желание возвращаться в мир теней. Напоминания, предупреждения и гнев богов были напрасны. Многие годы он продолжал жить на берегу залива, где шумело море и улыбалась земля. Потребовалось вмешательство богов: явился Меркурий, схватил Сизифа и силой утащил в ад, где его уже поджидал камень… Камю А. Бунтующий человек: Философия, политика, искусство. - М.: Политиздат, 1990. - С. 90.

Страдание - одно из глубинных экзистенциальных переживаний человека. Оно служит испытанием его сокровенных сил на путях к свободе. Страдание - не самоцель, а средство постижения духовной умиротворённости, выражение огромного человеческого духовного потенциала. Никакие теологические системы, никакие авторитеты не могут прекратить человеческих страданий и мучений.

Итак, подходя к сущностной составляющей нашего диссертационного исследования, отметим: В. Франкл был убеждён, что не только в творчестве и радости жизнь может быть осмысленной, но также и в страдании! Такой ход мыслей совершенно чужд тривиальной этике успеха. Однако взгляд на повседневную оценку ценности и достоинства человеческого существования сразу же раскрывает ту глубину переживаний, в которой вещи сохраняют свою значимость совершенно независимо от любого результата вообще.

По мнению Франкла, здесь уместно вспомнить о произведении Л.Н. Толстого "Смерть Ивана Ильича". "В нём изображается буржуазное существование, глубокая бессмысленность которого становится ясной его носителю лишь непосредственно перед его неожиданной смертью. Но благодаря пониманию бессмысленности своего существования герой уже в последние часы своей жизни перерастает себя самого и достигает такого внутреннего величия, которое освещает всю его предыдущую жизнь и делает её глубоко осмысленной. Ведь может случиться и так, что жизнь получает свой последний смысл не только благодаря смерти - как у героя этой повести, - но в самой смерти".Гуревич П.С. Философия: Учебник для психологов. - М.: Изд-во Моск. Психол. -соц. Ин-та; Воронеж: Изд-во НПО "МОДЭК", 2004. - С. 974-975.

Во второй главе "Специфика философского толкования страдания у В. Франкла" показано, что, раскрывая философское значение страдания, В. Франкл опирается прежде всего на уникальность смысла самой жизни. Человек не способен охватить силой разума целостную картину "сверхмира", точно также, как животные, находящиеся в своей среде, неспособны охватить многогранность человеческого мира, ведь главенствующее, венчающее живую природу положение человека, является таковым лишь по отношению к царству животных.

Скорбь и раскаяние, например, с прагматической точки зрения лишены всякого смысла - кажется бесполезным страдать из-за того, что уже стало судьбой, что изменить уже никто не в силах. Однако, для внутренней жизни человека эти чувства полны уникального смысла: скорбь по потерянному чувству или человеку помогает нам вновь и вновь вызывать некогда реально существующий образ в своей памяти; раскаяние же духовно очищает виновного и тем самым в какой-то мере способствует искуплению его вины.

Вина уже сама по себе предполагает наличие ответственности, а потому находится с ней в диалектическом взаимодействии - благодаря искреннему раскаянию человек способен мысленно возвратить всё содеянное назад, переоценить свои действия с нравственной, моральной и духовной точки зрения.

Ещё одной стороной смысла страдания является убережение человека от духовной вялости, апатии. К проблеме душевной лени были прикованы умы многих учёных и писателей. А. Пушкин, например, полагал, что "скука есть одна из принадлежностей человеческого существа". Королькова А.В. Словарь афоризмов русских писателей. - М.: Рус. Яз. - Медиа, 2005. - С. 406. Присоединялся к поэту и А. Шопенгауэр, отмечавший, что человеческая жизнь болтается между тревогой и скукой, "ибо несомненно, нужда и скука суть два полюса человеческой жизни". Шопенгауэр, А. Мысли / Артур Шопенгауэр; пер. с нем. Ф.В. Черниговца. - М.: АСТ, 2006. - С. 38.

Однако Франкл рассматривал скуку отнюдь не в негативном смысле. Он определял её как постоянное напоминание о необходимости трудиться: "…Скука существует для того, чтобы мы бежали от бездействия и должным образом оценили смысл нашей жизни". Франкл В. Человек в поисках смысла, М.: Прогресс, 1990. - С. 225. Понимание глубокого смысла эмоционального, как антропологического феномена коренится в каждом человеке. Данное утверждение В. Франкл подтверждает примером особого вида меланхолий, которые характеризуются невозможностью испытывать печаль. Пациенты, страдающие этим душевным недугом, жалуются на то, что не в состоянии выплакаться; они осознают свою эмоциональную холодность и говорят о внутреннем омертвлении. Эти люди испытывают настоящее отчаяние от невозможности изведать чувство печали.

Как судьба и смерть являются неотъемлемой частью жизни, так горе и страдание составляют целостность психики человека. Отделить друг от друга жизнь и смерть, счастье и страдание значило бы лишить бытие его уникального содержания. Вспомним В. Белинского: "Не знающие страдания не знают и блаженства". Королькова А.В. Словарь афоризмов русских писателей. - М.: Рус. Яз. - Медиа, 2005. - С. 38.

Вместе с тем, Франкл предостерегает воспринимать страдание в качестве реакции на неотвратимость ситуации. "Нести свой крест" Франкл В. Психотерапия на практике: Пер. с нем. - СПб.: Речь, 2001. - С. 113., -поясняет он, можно лишь в том случае, когда оказываются использованными все возможности реализации творческих ценностей. И только при отсутствии каких бы то ни было возможностей воздействия на судьбу, человек прибегает к реализации ценностей отношения.

Только оправданное, неизбежное страдание является нравственным достижением.

При любых обстоятельствах, считает Франкл, человек должен и способен занять осмысленную позицию по отношению к ним. И наоборот, любая покорность судьбе порождает, в конечном итоге, чувство злобы и обиды.

Таким образом, смысл страдания неразрывно связан с трудом и созиданием, даже если под трудом подразумевается душевная стойкость и выдержка, а не создание конкретных творческих или материальных объектов.

В. Франкл в подтверждение своих слов приводит следующий пример: "Когда несколько лет тому назад награждались за высочайшие достижения английские бойскауты, то награды получили три мальчика, которые лежали в госпитале по поводу неизлечимых болезней, но оставались мужественными и стойко переносили свои страдания. Таким образом, страдание затрагивает область самых высоких в экзистенциальном смысле ценностей отношения, хотя авторитет их наиболее низок, так как человек обращается к ним лишь на пределе использования других категорий ценностей". Там же, С. 113-114.

Состояние страдания известно, к сожалению, каждому существу, живущему на земле; разница состоит лишь в его силе, глубине и форме. Хотя страдание как душевное состояние имеет антропологический характер, его наличие обнаруживается и у животных с высокой нервной организацией. Многие животные испытывают не только инстинктуально-телесные муки - боль, голод, страх, но обнаруживают подчас и почти человеческие черты. Вспомним многочисленные примеры преданности собак, которые после смерти своего хозяина тосковали по нему столь безмерно, что эта тоска приводила к их собственной кончине. Или другой известный пример, воспетый поэтами, - лебедь, потерявший свою лебёдушку. Он поёт прощальную песню, чтобы затем камнем упасть вниз, насмерть разбившись о землю. Можно ли такое поведение животных рассматривать лишь с точки зрения его инстинктуальной обусловленности?

Логотерапия Логотерапия - один из видов экзистенциальной терапии, основанный Виктором Франклом. Согласно логотерапии, развитие личности обусловлено стремлением к поиску и реализации уникального для каждого человека смысла жизни. основывается, прежде всего, на сопоставлении экзистенции с духом и её мотивации через дух. Согласно Франклу, сущность человека состоит в его включённости в мир смысла и ценностей и находится одновременно в полярном поле напряжения между бытием и долженствованием. Бегство же от этого напряжения есть невроз, ибо чем более снижено напряжение, тем меньший элемент свободы вносит человек в свои действия и тем большую значимость в них обретают биологические, психологические и социологические составляющие. Психолог подчёркивает, что имея в своей душе идеальный образ, к которому человек невольно стремится, личность оказывается раздираема противоречиями: с одной стороны она имеет определённые ценностные ориентации, с другой же обусловлена бытием и долженствованием.

Жизнь на пределе человеческого существования обнажает всю многогранность мира людей, раскрывает бездонные глубины человеческой души, весь сплав добра и зла. Страдания и горести, "распылённые" при обычном течении жизни и потому менее зримые, в ситуациях, приближающихся к пределу человеческих возможностей, спрессованы и сконцентрированы. И потому всё то глупое, низкое и опасное для окружающих людей, что составляет основу инстинктов самосохранения человека, смело выходит на поверхность со зловещей обнажённостью. Однако даже в подобных ситуациях всё зависит от находящегося в эпицентре коллизий судьбы человека. Именно в предельной ситуации, в горниле страданий и мучений обнаруживается его суть. Следует согласиться с выводом В. Франкла: человек есть свободное существо, ответственное, однако перед самим собой и перед другими людьми; человек есть существо, постоянно, при любых обстоятельствах делающее свой выбор, принимающее своё решение.

Ведя разговор о ценностях, реализуемых человеком, необходимо подчеркнуть, что имеются в виду не только "вечные", общие для всех непреходящие ценности, но, главным образом, ситуативные, различные для каждого человека. Каждая человеческая судьба уникальна, возможности, предоставляемые индивиду неповторимы и специфичны. Различные ценности, соединяемые с уникальными для каждого возможностями, составляют принципиальную неповторимость его существования и образуют, таким образом, конкретную специфическую задачу для отдельного индивида, понимаемую в качестве неотделимого элемента его судьбы.

В литературе утвердилось предположение, что страдание есть состояние, противоположное наслаждению. Так ли это? Почему бы не предположить, что страдание само является наслаждением? В связи с этим в главе рассматривается одна из составляющих страдания - насилие.

Душевная и физическая боль другого человека является отличным инструментом манипулирования им, с помощью причинения боли возможно достижение различных личных и общественных целей и собственных благ. Причинение боли другому как самоцель существенно отличается от насилия, имеющего целью приумножить свои собственные блага за счёт не своих, а чужих ресурсов. С помощью насилия одни индивиды подчиняют себе других, используя в своекорыстных целях их интеллектуальные способности, производительные силы, наконец, собственность.

Насилие в таком случае представляет собой разновидность отношений власти, где одна воля господствует над другой. Такое господство, конечно же, отличается от правового принуждения, в основе которого лежит предварительный договор о сознательном приуменьшении человеком части своей свободы и передачи полномочий для решения определённых вопросов другим лицам. Также отличается оно и от патернализма, где в целях недопущения неправильных действий, могущих повлечь за собой несчастье, незрелая воля (например, детская) оберегается зрелой (взрослой) и будет впоследствии одобрена первой. В обоих последних случаях, как мы видим, имеет место согласие тех, против кого направлено насилие. Мы же ведём речь о таком насилии, на которое согласие не может быть получено в принципе. Отличаясь от общественных форм принуждения своей предельной жестокостью, сравнимой разве что с природной борьбой за существование, от последней оно отличается тем, что апеллирует к понятиям общественного блага и справедливости. Таким образом, устанавливается закон силы, которому нет места в рамках человечности и разумности.

Страдание имеет глубокий жизненный источник - оно может быть мазохистским, не связанным с попыткой его преодоления, может являться источником садистских наклонностей человека. В любом случае, как показывает нам В. Франкл, каждый человек самостоятельно, исходя из своей личной свободы и ответственности, решает, чему отдать предпочтение - личностному росту, стремлению каждую ситуацию использовать для попытки реализации жизненных ценностей (ценностей творчества, общения и отношения) или же низверганию себя в пучины низменности и очерствения сердцем. страдание франкл философия

В третьей главе "Философское постижение страдания в контексте духовного роста личности" отмечается, что вопрос о смысле страдания является фундаментальным вопросом, волнующим человечество на протяжении всей истории его существования.

На протяжении веков физические и душевные недуги сопровождают человека и омрачают его существование. Есть ли смысл в болезнях, печалях, тревогах и горестях? Даны ли они нам свыше для преодоления нашего эгоизма, замкнутости на себе; характеризуются ли они более глубоким проникновением в мир чужой души? Наделяет ли нас переживание собственной физической или душевной боли способностью чутко реагировать на боль другого? Не будит ли в нас собственный опыт страдания желание бережно относиться ко всему тому, что окружает нас - к людям, к животным, к природе в целом. Выступает ли страдание основой душевного роста и преодоления в себе зла или оно является неизбежным следствием слепых сил природы? Быть может, мы имеем дело с отношением бездушной мировой вселенной к человеку как к малой песчинке живой материи; быть может, в эту вселенную человек был некогда брошен не по своей воле и теперь он вынужден подчиняться её законам.

В. Франкл, обнаруживая в нашем времени тенденцию к недостатку осмысленности бытия и душевной устремлённости к идеалам и, напротив, избыток поглощённости бытовой стороной жизни и связанных с ней материальных удобств, писал: "Существует не только патология стресса, но также патология отсутствия напряжения. В эпоху экзистенциальной фрустрации мы должны опасаться не столько напряжения как такового, сколько недостатка напряжения, возникающего вследствие потери смысла. Я считаю опасным заблуждением для психического здоровья ту точку зрения, что человек прежде всего нуждается в гомеостазе. Что человеку действительно нужно - так это достаточное напряжение, возникающее в результате появления смысла, который он должен реализовать." Франкл В. Воля к смыслу // Пер. с англ. - М.: ЭКСМО - Пресс: Апрель пресс, 2000. - С. 86.

Так и Бердяев обнаруживал в человеке тягу поиска своего личностного ядра и одновременно - трудность расставания с безмятежностью пребывания в рамках своей индивидуальности. Бердяев, как уже отмечалось ранее, определял человека отличным от животного с позиций наделения первого даром страдания, лишённость которого отнимала бы у человека и его духовность. "Духовность в этом мире всегда остаётся связанной с опытом страдания, с противоречиями и конфликтами в человеческом существовании, со стоянием перед фактом смерти и вечности. Существо вполне довольное и счастливое в этом мире, не чувствительное к злу и страданию и не испытывающее страдания, совершенно бестрагичное, не было бы уже духовным существом и не было бы человеком… Не оптимистическое, а пессимистическое чувство жизни говорит о высшем достоинстве человека и о его призванности к вечности… Если бы всё стало целесообразно в мире, исчезли трагические противоречия жизни и не было бы больше страданий, то у человека исчез бы дар трансцендирования самого себя, подъёма к трансцендентному". Бердяев Н.А. Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности"// Н.А. Бердяев. Философия свободного духа. - М.: Республика, 1994. - С. 413-414. Именно это вопрошающее напряжение между существующим и желаемым подвигает человека на творчество, сомнение и поиск.