Правовой нигилизм в российском обществе: социокультурные факторы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук

Правовой нигилизм в российском обществе: социокультурные факторы

Специальность 09.00.11 - социальная философия

Миракян Карина Артуровна

Ростов-на-Дону - 2014

Работа выполнена в ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор Дегтярев Александр Константинович

Официальные оппоненты: Працко Геннадий Святославович доктор философских наук, профессор; ФГКОУ ВПО «Ростовский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации», заместитель начальника института по научной работе

Цыганаш Вадим Николаевич доктор философских наук, доцент; Ростовский (г. Ростов-на-Дону) юридический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «Российская правовая академия Министерства юстиции Российской Федерации», профессор кафедры государственно-правовых дисциплин

Ведущая организация: НОУ ВПО «Институт управления, бизнеса и права»

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Социально-философский анализ в отличие от, казалось бы, родственного по смысловым значениям социологического и социально-психологического, рассматривает социальность, как форму взаимодействия и общения людей в процессе совместной жизни. Социальность отличается тем, что сотворена людьми, и оценивается по меркам человеческого общежития.

Развернутая характеристика правового нигилизма, как качественного показателя жизни российского общества, связано с тем, что правовой нигилизм пронизывает различные сферы: от сферы публичной политики, до сферы межличностных отношений. Что жертвами правового нигилизма, в одинаковой степени, оказываются и институты права и рядовые граждане, что влияние правого нигилизма сводится не только к не эффективности правовых норм, но и к тому, что резко снижается уровень социальной идентификации и социальной безопасности в обществе.

Социально-философский смысл такового отношения к праву связан с выявлением, с нахождением значимости правового нигилизма как системного социального явления, интегрального по форме социального воздействия и долговременного по социальным последствиям.

Указывая на эти обстоятельства, мы должны исходить из того, что в современном мире нормой и правила социального взаимодействия обосновываются исходя из формулы взаимопонимания и в социально-ценностном соглашении, в котором стремятся индивиды. Принципиальный отказ от интерпретации правовых норм как факторов регулирования общественных отношений, трансформируется в различные формы социальной конфликтности. Наполнение социального опыта рефлексивными значениями и смыслами недоверия к праву. Правовой нигилизм оказывается особым «органоном», который удерживает негативную преемственность и воспроизводит социальные связи в перевернутом, реверсивном виде, формируя неправового индивида и общество, основанное не правовых зависимостях.

По этому положению, можно сказать, что правовой нигилизм, если не чрезмерно увлекаться эмпирической верификацией, закрепляет демодернизационные социальные состояния, в формирующемся массовом сознании, осознается и становится достоянием социальной практики и переводится с социального языка на индивидуальный, то есть становится формулой, алгоритмом повседневного действия. В этом контексте требуется переосмысление правового нигилизма, через преодоление чисто правовых рамок юридификации проблемы, постижению социальной разноплановости, субъектности нигилистических инноваций, играющих все более форму в распределении социальных благ и отношению к общественной жизни.

Опираясь на практики правового нигилизма, индивиды создают особые миры, ориентированные на принуждение, на отклонение общения, конституируют свою субъектность в формах трансцеидентации права и существуют для человека вне жизни. На основе динамики правовых норм в российском обществе можно констатировать, что правовой нигилизм, таким образом, актуализирует исследовательский выбор в пользу философского осмысления правового нигилизма в системе социальной жизни российского общества как значимый теоретико-методологической и социально-практической проблемы.

Степень разработанности проблемы. Классическая социально-философская мысль рассматривает право, как естественное, основанное на разумности человека, а правовой нигилизм, в этом контексте, представляется как проявление неразумности человека и рациональности поведения. Таким образом, в работах классиков философии права естественно, и показательно в этой связи, постижение мысли по Гегелю, лежащей в основе права.

Представители классической философской мысли заявляют об отношении к праву как степени разумности человека и представляют нормативным выражением всеобщей воли. В той или иной степени, Т.Гоббс и Дж. Локк Гоббс Т. Левиафан. - М. 1936. - С. 115, 125; Локк Д. Избранные философские произведения. Т. 2. - М. 1960. С. 18-45, исходя из различных конфликтологической и консенсусной схем, рассматривают правовой нигилизм в контексте отклонения права понимания. По Т.Гоббсу нигилизм, связан с естественной природой человека и уходом от правового абсолютизма как механизма принуждения. Существенное значение в философии Дж.Локка имеет то, что не все люди склонны добровольно соблюдать нормы права в силу ясности мыслительных способностей.

Такая постановка вопроса воплощается и в отношении И.Канта к правовым нормам, как форме выражения человека в мире физической необходимости. Право уступает морали как мера свободы и человека, но правовой нигилизм показывает не свободность личности и иллюзию свободы, в то время, как мера права соединяет мир физической необходимости и мир морали. Гегелевская концепция права, как мысли постижения права, связана с преодолением «рабского» сознания, преклонения слепым обстоятельствам и постижение права в контексте «диалектике духа» Кант И. Сочинения. Т.4 - М. 1972. С. 260-274; Гегель Г-В.Ф. Политические произведения. - М. 1978. С.202-220.

Кризис классической концепции разумности приводит к перестановке акцентов понимания права, когда мещанская мысль о верховенстве воли, сверх человека диктует правовой нигилизм, как естественной ступени преодоления мещанского обывательского сознания. Правовой анархизм отрицание разумности права и выражение в праве чисто авторитаристских качеств осознается как условие для легитимации правового нигилизма в качестве способа социального бытия и воспроизводства индивидов. Рассматривая правовые нормы в качестве формы социальности, акцент переносится на то, что назначение права состоит в том, чтобы сохранять государственный порядок, право, как общее противопоставляется частному индивидуальному.

Эта позиция в либеральном варианте (Дж.Ст.Милль) производит эффект понимания права, как граничащего между прагматическим интересом и нравственностью Миль Дж.Ст. Избранные сочинения. - М. 1998. С. 73-85. Необходимыми проявлениями правового нигилизма является отрицание свободы порядка, что вводит свободу за неправовые пределы, влечет к произволу. Большое влияние на исследование правового нигилизма принимает концепция формального равенства, которая либо оправдывает правовой нигилизм, как стремление к реальной социальной справедливости, что характерно для социально-утопической мысли, либо полагает, что правовой нигилизм является возвратом к низшим социальным формам, доцивилизационному состоянию.

Стремясь преодолеть представленные крайности в работах Р.Дарендорфа, Ю.Хабермаса ставится вопрос о коммуникативной рациональности, как формулах адекватного употребления права в социальном взаимодействии Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерки политической свободы. - М. 2002. С. 59-71. С. 86-101; Хабермас Ю. Политическкие работы. - М. 2005. С. 234-269. Ю.Хабермас подчеркивает, что сила права заключается в том, чтобы дать пример самокритики совершенствованию, чтобы отнять аргумент у тех, кто воспринимает право как форму принуждения или политической или социальной гегемонии.

В целом, зарубежная социально-философская мысль отстаивает идею права как то, без чего невозможно включение новых коммуникативных практик и без чего не может сохраниться цивилизационная модель Европы. Если для постмодернистов Ж.Деррида, Ж.П.Лиотара, М.Фуко, право является формой оправдания и узаконивания общественной паноптики, угнетения личности, подчеркивается, что исчезновение права как большого повествования и утверждение индивидности индивида делает право означивающим, выводим из отношений только внутри права. В этом смысле постмодернизм показывает ограниченность юридизации права и тех форм критики правового дискурса, которые представляют право формой гегемонии зависимости Постмодернизм. Энциклопедический словарь. - М. 2004. - С. 63-78, 102-141; Фуко М. Интеллигенция и власть. - М. 2009. С. 241-259.

М.М.Ковалевский рассматривал проблему нигилизма в контексте сравнительно исторического похода, указывая, что критерий для оценки действующего законодательства заключается не в абстрактной идеи справедливости, а в том, что называется влиянием культурой бесправия, тем, что правовой нигилизм представляет продукт традиции произвола в обществе, действия интересов сохранения над применением правовых норм.

В работах Н.М.Коркунова отмечается, что правовые нормы, связаны с властвованием государства и ограничением властвования как осознания зависимости от государства и собственных интересов Ковалевский М.М. Этюды по социологии. СПб. 1915. С. 46-63; Коркунов Н.М. Указ и законность. Сп. 1894. С. 102-109. Правовой нигилизм, существующий как данность в осознании субъекта и как нечто объективное, возникает в контексте рассогласования между субъективным представлением правом и тем, чему индивид должен подчиняться как внешним обстоятельствам.

В работах Б.А.Кистяковского отмечается, что право, как явление единое существует в совокупности правовых отношений и рациональность норм права ограничивается иррациональностью, изменением субъективного права, как совокупности единичных правоотношений и индивидуальных прав. Л.И.Петражицкий рассматривал магистральным путем развитие права и идеал, к которому должны стремиться люди, к которому должно стремиться общество. В этом представлении правовой нигилизм представляется как практика насилия, связанная с утверждением не идеальных, а зависимых форм человеческого существования Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. - М. 1916 - С. 317-324; Петражицкий Л.И. Очерки философии права. - СПб.- 1900. С. 20-27.

Российская социально-философская мысль выработала к правовому нигилизму два подхода. Первый, субъективный, связанный с тем, что право, откладываясь в сознании людей, представляет совокупность субъективных норм, которые могут соответствовать или не соответствовать обстоятельствам и включает возможность неправовой защиты. Второй, объективистский, сформировался под влиянием права, как идеала общественного устройства и права как организованного порядка и в легийском контексте трактует правовой нигилизм, как результат не соответствия между применением права со стороны государства, как инструмента насилия и принуждения и субъективным правопорядком, интерпретация правовых норм в ментальных социальных формах социальной жизни людей.

По мнению В.Г.Федотовой, влияние схемы догоняющей модернизации состояло в том, что главным анархистом становится государство как субъект волюнтаристских практик и партикуляризации, что влияет на рост правового нигилизма в обществе как нереакции правового насилия, а утрату авторитета права Федотова В.Г. Анархия и порядок в современной России//На перепутье. - М. 1999. С. 114-153; Хорошее общество. - М. 2005. С. 110-122.. Правовой нигилизм может пониматься и как существующая неупорядоченность в правовом пространстве, что ставит вопрос о невозможности его полного устранения, так и то, что является формой неорганизованного порядка.

В.С.Нерсесянц полагает, что правовой нигилизм есть противопоставление фактического «равенство» формально-правовому выступаемому в виде уравниловки Нерсесянц В.С. Манифест о цивилизме. - М. 200. С. 65-96. Фактическое «равенство» имея традиции различные версии выражает требование с помощью властно рапределительных норм невелировать реальные социальные различия, порождая пассивность и застой, выступая непреодолимым барьером преодоления человеческого фактора. Правовой нигилизм, таким образом, связан с отрицанием правовой регуляции для выражения правовой свободы и необходимости использования правовых дозволений и запретов для легализации максимальной меры свободы.

В работах Ю.С. Пивоварова, А.И. Фурсова подчеркивается, что альтернативой правовому нигилизму как последствию синдрома «уравнительности» может быть развитие гражданских правовых практик, утверждающих содержательную интерпретацию права, придание смысла праву как национальной идее Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. Послесловие к цивилизму.- М. 2000. С. 445-450. Пашинский А.И. Четвернин В.А. Казимирчук А.С. определяют необходимость позиционирования права на уровне нового правопонимания, ориентированного на безусловность прав и свобод человека, что снижает уровень правового нигилизма в российском обществе, исходящего из принятия прав и свобод человека декларативно, вне согласования с правоприменением Четвернин В.А. Понятие права и государства .- М. 1997. С. 120-132; Пашинский А.И. Предмет юридической деонтологии . - М. 1996. С. 88-100.

Проблема разработанности правового нигилизма в российском обществе характеризуется, во-первых, принятие фактора влияния наследия уравниловки, фактического равенства, и, во-вторых, несовершенства механизма правового регулирования, порождающихся волюнтаристскими неправовыми практиками государства. Можно констатировать, что исследуемая проблема, несмотря на определенные достижения, связанной с леголиской и естественной трактовкой права не достаточно отражает социальность правового нигилизма как способа воспроизводства форм регулятора социальных отношений. Этот важный момент актуализирует необходимость социально-философского осмысления правового нигилизма как системно-образующего социального явления связанного с качеством общественной жизни и состоянием системы права и отражением факта права в массовом сознании российского общества.

Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии социокультурных факторов воспроизводства правового нигилизма в российском обществе.

Для достижения поставлено цели требуется решение следующих задач:

1. Осуществить теоретико-методологический анализ классической социально-философской мысли в контексте концептуализации правового нигилизма;

2. Рассмотреть особенности формирования правового нигилизма в российском обществе в соответствии с отечественной философской традицией;

3. Выявить объективированные предпосылки формирования «овеществления» правового нигилизма, как фактора отчуждения от права;

4. Определить субъектные границы правового нигилизма, пространство проявления правового нигилизма;

5. Рассмотреть правовой нигилизм в контексте соотношении традиций и инноваций в российском обществе;

6. Показать возможности и перспективы преодоления правового нигилизма в современном российском обществе.

Объектом исследования является система социальных отношений российского общества как сфера проявления правового нигилизма.

Предметом исследования выступает правовой нигилизм как системообразующее социальное явление, ориентированное на воспроизводство отрицания или избирательного применения права в социальных практиках.

Гипотеза исследования. Можно предположить, что правовой нигилизм в российском обществе является следствием объективированности права, закрепляющего противопоставление правового равенства на основе формального права, формам социальной справедливости, реализация, которых либо откладывается, либо формализуется по отношению к личных групповым интересам. В системе социальных отношений российского общества правовой нигилизм выступает, как следствие неправовой зависимости, выполняет демпферную роль, замещает правовые инварианты на уровне принятия взаимных обязательств государством и обществом. Поэтому преодоление правового нигилизма как системного явления, связывается с ориентацией на сознание общества, а принятия правовых норм, как норм межсубъектного взаимодействия.

Теоретико-методологической основой исследования является концепция отчуждения права, выработанная в контексте философской мысли работ российских философов С.А.Муромцева, М.А.Коркунова. Кроме того, в качестве эвристических положений представляются концепция социального анархизма В.Г.Федотовой, теория правового равенства В.С.Нерсесянца, концепция позднего модерна, включающая положения Ю.Хабермаса о роли права в формировании коммуникативных практик и Р.Дарендорфа о конфликтности правовых норм и социальных действий. На основании этого автором диссертации актуализируются положения социокоммуникативного и социоконструктивистского методов.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

1. Раскрыты основные «вехи» представления о правовом нигилизме, связанные с переходом от естественной к легалистской модели, к социально-проектированному дискурсу видения права.

2. Определено влияние нормативистского представления о праве как абсолютном идеале общества на теоретическую интерпретацию нигилизма в российской исследовательской традиции.

3. Показано, что объективация правового нигилизма связана с формированием правовых норм как норм, исходящих из воли государства и не связанных с защитой частных личных интересов и придания правовым нормам статуса «надсубъектности», объективированности;

4. Установлено, что субъективные границы правового нигилизма формируются в контексте общественно-социального общения, ориентированного на извлечение максимализации при минимизации права;

5. Выявлено, что правовой нигилизм, имея основания квазитрадиционализма в российском обществе, используется для применения легальных инноваций в контексте социального воспроизводства;

6. Установлено, что преодоление правового нигилизма выступает как проблема ориентации общественного сознания, связанная с включением механизмов правового равенства, достижения баланса общественных и личных интересов.

На защиту выносится следующие положения:

1. Интерпретации права в классической социально-философской мысли предполагают, что правовой нигилизм является следствием отклонением от идеи разумности права, как способа совершенствования общественных отношений личных прав и свобод. В этом контексте правовой нигилизм осмысливается как воздействие эгоистической природы человека, предрассудков сознания, желание устранении, бегство от свободы и воздействие социальных аффектов. Кроме того, правовой нигилизм трактуется как следствие злоупотребления правом, монополией права, присвоения права для реализации узко властных, узко групповых интересов. «Естественноправовая» концепция рассматривает правовой нигилизм как отклонение от «природы человека», как следствие искажения правовых норм в результате правового произвола от власти или отдельных групп общества, легистская трактовка связывает правовой нигилизм с неподчинением праву на основании провозглашения эквивалентной государственной власть правовой суверенности.

2. Выявление специфики правового нигилизма в российском обществе в контексте отечественной социально-философской традиции, свидетельствует о том, что наиболее значимые позиции занимает схема анархичности государства, отклонения от правосозидающей функции. Это дает основания считать, что правовой нигилизм интерпретируется в качестве составной части правопорядка, фактора уравновешивания внешней не правовой агрессии. Российская социально-философская мысль исходит из двух направлений в осмыслении права, во-первых, право, представляясь, как идеал достижения справедливого разумного общества тем самым закрепляет обоснованности правового нигилизма как реакции общества на несправедливость, на не реализуемость. Во-вторых, правовой нигилизм понимается как следствие абсолютизации права перевода в плоскость исключительно законности и отрыва от социальных и моральных добродетелей. Правовой нигилизм определяется как системное социальное явление, требующее исследования как собственно правовых факторов, так и правового состояния общества. Главным критерием осмысления правового нигилизма выступает «долженствующая» модель права, ориентированная на знание правового нигилизма как условие утверждения правомерного поведения и правопонимания.

3. Правовой нигилизм в контексте исследования определяется как состояние отрицания или деформации в российском обществе норм права и механизмов правового регулирования, что связано с формированием в результате придания праву надсубъектного, не связанного с динамикой института права вектора, призванного осуществлять контроль в системе общественных отношений. Это приводит к эффекту отчуждению права, вынесению права «за скобки» межсубъектного действия и противопоставления частных порядков, основанных на формуле неправовой свободы. Восприятие права как атрибута в иерархии институтов порядка приводит к смещению правовых ожиданий к репрессивным и «завышает» запрос на применение принудительного права, что создает недоверие к институту права как несоответствующему формуле «восстановления справедливости».

4. В субъектном измерении правовой нигилизм в российском обществе является алгоритмом действия всех групп, слоев населения, что дает основания полагать, что правовой нигилизм исходит из приоритета индивидуализации социального бытия, потери социально-ориентационной и социально-интегрирующих смыслов права, формирования, социального общения иными допускающими силовые или манипулятивные воздействия формами. Правовые нормы применяются выборочно, ситуативно, так как не включены обязательными к исполнению в контексте рационализации общественных отношений и не представляются массовому сознанию как социально фиксированные установки.

5. Воздействие традиции «неписаного» права, как источника правового нигилизма, во многом связано с квазитрадиционализмом, с культивированием и насаждением в общественных настроениях на основе социальной мифологии схем восприятия права, как чуждого российской действительности явления, что отражается в социальной и моральной легитимации правового нигилизма, проявляется в массовом сознании готовностью переступить границы права, действуя по формуле «как все» или «несправедливости» права и правоприменения, исходящего от соответствующих бюрократических структур. В массовых настроениях и поведенческих кодах закрепляется позиция отторжения права и как адекватной схемы социального оценивания, и как маркера успешности личности.

6. Массовое сознание в российском обществе формирует запрос на идею правового порядка; хотя право и выступает одним из основных элементов формирования, актуализация права подчинена логике персонификации, авторитаризма, установления правового порядка использованием репрессивного потенциала права. Обоснованным представляется путь восхождения от недоверия к действующему праву, к социально оптимальной мере права, состоящей в том, что правовые нормы действуют в качестве регуляторов воспроизводства социальности на уровне усвоения личностью поведенческих кодов, отношения к обществу как сфере согласования общественных и личных интересов, а также принятие формулы взаимных обязательств государства и личности как осознанной позиции. Важно, что преодоление или минимизация последствий правового нигилизма в российском обществе реально достижимы в условиях сближения представления от социальной справедливости, как равенстве возможностей, и правового статуса личности как гарантированности доступности и «прозрачности» права.

Научно-практическая значимость исследования определяется необходимостью преодоления правового нигилизма в российском обществе, что определяет возможность применения содержащихся в диссертаций положений и выводов, для совершенствования работы правоохранительных структур в отношениях с гражданами, правового просвещения населения и в частности правозащитных организаций. Материалы разделов работы диссертации и полученные результаты представляют интерес для формирования чтения лекционных курсов по социальной философии, социологии права, социологии молодежи, теории государства и права, результаты диссертационного исследования могут быть использованы в дальнейшей разработки правового нигилизма в российском обществе в контексте социальной диагностики.

Апробация работы. Результаты исследования были изложены на региональных, международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях и семинарах в 2012-2014 гг., в частности, на Всероссийской научно-практической конференции «Формирование российской идентичности как фактор национальной безопасности» (г. Майкоп, 24-25 апреля 2014 г.); Первой Российско-армянской научной конференции «Доверие в процессе конструирования геополитической и национальной идентичности в контексте создания и развития Евразийского Союза (г.Цахкадзор, 15-17 октября 2013 г.»

Основное содержание диссертационного исследования отражено в семи научных публикациях, в том числе в трех изданиях, которые входят в список ВАК Минобрнауки РФ, и составляет объем 3 п. л.

Структура диссертации определяется поставленной целью и задачами исследования, включает введение, 3 главы, по два параграфа заключение, список использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, освещается степень ее научной разработки, формулируются цели и задачи исследования, методологические основы и научная гипотеза, раскрываются научная новизна, научная и практическая значимость работы, формулируются основные научные положения, выносимые на защиту.

В Главе 1 «ПРАВОВОЙ НИГИЛИЗМ: ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ В СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ» рассматривается эволюция социально-философской мысли в контексте категоризации правового нигилизма, выявляются теоретико-рефлексивные и методологические основания исследования правового нигилизма в российском обществе.

Параграф 1.1 «Правовой нигилизм: диссонанс разумности человека» посвящен интерпретации правового нигилизма в рамках классической философской традиции разумности человека, определение права в рамках прогрессисткого проекта общественного развития.

Автор диссертации отмечает, что классическая социально-философская мысль заключает период XVIII-XIX вв., и в эти условные временные рамки входят философские школы, объединенные принципом объективности и разумности права сущности человека и связи развития правовых форм с общественным прогрессом, мы должны войти в понимание правового нигилизма с двух точек зрения. Первая, состоит в том, что правовой нигилизм является естественным в отношении человека-права, как существа, живущего архаичными социальными инстинктами и настроенного на конфликт с другими. Наиболее лапидарные в отчетливой форме выразил Т.Гоббс. Второй, внешний, формулирует противоположное видение Дж.Локком, для которого человек - существо консенсусное, склонное к кооперации, компромиссу, ради всеобщего блага и созидания.

Естественно, подобная трактовка является упрощенной, но дает возможность, во-первых, видеть динамику правового нигилизма во всем разнообразии и не привязывать строго к эволюции правового государства. Во-вторых, несхожесть позиции обнаруживание и разительное сходство заключается в том, что правовой нигилизм, так или иначе рефлексируется по отношению к человеку, который выступает расширенным экспотенциальным обществом. От человека, целостность права, таким образом, представляется как творение человеческого разума и индивиды являются действующими акторами правового порядка.

Согласно позиции диссертанта классическая философия, исходя из приоритета теоретецизма, обнаруживала «явное бессилие» в том, что само использование разума, с какой либо степенью ясности, не может распространяться на тех людей, которых мы можем назвать безумцами. Мы видим, что возникает некоторое мыслительное не соответствие между тем, что признается в существовании параллельной системы «неписанного» права, разделенного на обязательства, которыми не обладают универсальной значимостью, но специфичны для отдельных народов и институтов. И тем, что правовым нигилистам предписывается качество безумности, отклонения опыта о человеческом разумении.

С одной стороны, можно говорить о вере в естественность права, право как основу индивидуального порядка, а общество выступает только средством самосохранения человека. С другой стороны, Дж.Локк, например, полагает, что молчаливое и добровольное соглашение о действии права требует признания неравенств в отношении разума. В этом рассуждении заложены семена веры в прогресс, Скирбекк Г., Гилье Н. История философии. М.2000. С.363. из представленной интерпретации правовой нигилизм может пониматься как неправильное применение права, отклонение от идеального типа права. Однако, само признание неравенства способного к разуму, приводит к мысли о том, что существуют индивиды разумные, менее разумные и неразумные по отношению к праву.

Неклассический подход к проблеме правового нигилизма, утверждает диссертант, состоит в том, что конвенциональными являются взаимосвязи, коммуникации. Имеется в виду, что признание индивида правовым нигилистом возникает в контексте общения, а уточнение языкового контекста. Важно, по мнению Ю.Хабермаса роль идеализирующих представлений, Там же С.205 которые повторны в процессе коммуникации. Нигилизм, на его взгляд, есть следствие непонимания, не желание слушать другого или признать субъективность другого.

Следовательно, отрицается онтологическая сущность нигилизма, который проектируется на повседневную жизнь. Отсюда вытекает то, что личность настроена на отрицание права, определяет свое понимание как непонимание. Причем правовые нормы становятся объектом, адресатом непонимания, в силу выстраивания иной причинности, в основе, которой лежит объективация завышенных претензий на справедливость права. Лишая социальное взаимодействие правил, формирующих дискурс всякой значимости, нигилизм, с другой стороны, обретает для самого себя присутствие в самосознании, то есть должен взять на себя сверхчеловеческую задачу, установить порядок вещей, тот момент, который он осознает как существование одновременно независимое и конечное. Там же С.269

Таким образом, во-первых, классическая философская мысль рассматривает правовой нигилизм как индивидное качество, связанное не со степенью неразумности, не в соответствии значения статусу права, как меры социальной разумности. Во-вторых, эта позиция подвергается переосмыслению двух направлениях: кантианство, придающего правовому нигилизму характер разъединения между полюсом универсальности и полюсом автономности индивида и объективированности гегелевской философии, интерпретирующей нигилизм, как свидетельство возвращения к «рабскому» созданию. В-третьих, неклассическая философия вырабатывает, с одной стороны, понимание признание ограниченности правовых норм, действующих в целях усреднения индивида, с другой, опираясь на наследие модерна, определяет правовой нигилизм в контексте обращенности индивида на себя и объективации правовых норм как чуждости внешнего мира.

Параграф 1.2 «Отечественная социально-философская мысль о правовом нигилизме: идея «предварительности права» содержит целью интерпретацию российской социально-философской традиции, направленной на определение правового нигилизма в контексте постулатов нравственности и справедливости по отношению к праву.

Для автора диссертации встает вопрос о том, что «потворствует» правовому нигилизму, обоснованности взглядов тех, кто считает, что мораль выше права и следует руководствоваться в жизни по «неписаной» традицией жить по понятию справедливости. Однако обращение к правопонимающей традиции отечественной философии показывает насколько одномерной и упрощенной является представленная трактовка. Если говорить о правовом ренессансе, о концентрации русской философии на проблемах права, безусловно, это период конца 90-х г. XIX века начала ХХ века, связанный с именами Н.М.Коркунова, С.А.Муромцева, Б.Н.Чичерина, Б.А.Кистяковского с русской философией права. Однако, это не означает, что в предшествующий период проблемы права, а следовательно правового нигилизма, находили воплощение в философском дискурсе. Очевидно, что отношение к праву определялось пониманием природы человека, так же как и познанием сущности российской власти.

Отмечается, что предшествующий период подготовил путь появления двух тенденций философской интерпретации правового нигилизма. Первая, связана с теологической трактовкой, воплощенной во взглядах славянофилов (братьев Аксаковых, А.С.Хомякова), согласно которой право не является способом достижения гармонии, так же как и правовые нормы относятся к разъединенному состоянию общества. По убеждению славянофилов, как принцип соборности, как принцип включения личности в духовное братство выдвигается на первый план религиозный мотив, «дух» православия. Однако «самым прозорливым образом» славянофилы отметили противоречие между верой в русскую самостоятельность, народные силы и в грядущее самостоятельное в семье народов Бердяев Н.А. Русская идея. Судьба России М.1998. С.143. и логикой принуждения, выражаемая в самых откровенно крепостнических формах о бесправии низов.

Таким образом, воплощение идеального конструкта народа «богоносца» противоречило «презренной» реальности, в которой русский человек ощущал собственное бесправие. По этому поводу, русский публицист К.Леонтьев писал, что вера в силу любви моральной, всеобщем мире и гармонии, не отменяет необходимости жить по нормам права. Там же С.150 Правовые нормы не могут отрицаться только по тому, что имеют европейское происхождение. Высокие заблуждения, выводят на мысль о страдательности русского народа, тогда как трудно себе представить, что человек не озабоченный проблемами права не может стремиться к свету истины.

Современная отечественная философия исходит из того, что правовой нигилизм теряет влияние, если право в массовом сознании понимается как универсальный соотносимый регулятор, освобождается от смысловых нагрузок и сфера права становится сферой границ возможного. Таким образом, можно констатировать, что нарушается идея связи права с идеалом справедливости, так как российское общество нуждается не в возращении дискуссии о том, что есть справедливость, а в праве, как установлений пределов несправедливости, когда сама возможность права, есть возможность лимитирования несправедливости, узаконивания ее в форме необъятного пространства, переступить через которое невозможно, но в котором каждый шаг чреват преступлением. Ашкеров А. По справедливости. М.2008. С.34

Отмечая сложность проблемы видения правового нигилизма, как проблемы неразвитости осмысления права, под влиянием коньюктурных проблем и теоретического преодоления советского наследия, философского наследия предшествующего периода, автор диссертации подчеркивает, что проблема рефлексии правового нигилизма приводит к тому, что, во-первых, необходим анализ социальных форм воспроизводящих и закрепляющих правовой нигилизм, и во-вторых, что современная правовая ситуация связана с осмыслением фактора индивидуализации права, расширяющего границы понимания классической традиции правового нигилизма, как отклонения правопорядка и закрепления в качестве конституирующей роли в этом процессе норм замещения права.

В Главе II «МАРГИНАЛИЗАЦИЯ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОГО ОТЧУЖДЕНИЯ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ» реализуется попытка осмыслить правовой нигилизм в контексте социального отчуждения в обществе, порождающим маргинализацию права в общественных отношениях.

Параграф 2.1 «Социальное и правовое отчуждение: измерения деформации правосубъектности» включает объяснение деформации правосубъектности в качестве следствия социального и правового отчуждения, объективированности права в восприятии и коммуникациях населения.

Характерно, что в условиях социального отчуждения в обществе, отчуждения людей от результатов своего труда, от самих себя и других, право может, наоборот, выступать внешне принудительной силой. Здесь сила права как побуждение к тому, чтобы из своей деятельности проявляет себя тем больше, чем больше поводов для вмешательства государства или иной внешней силы. Следует отметить, что речь не идет о прямом тождестве индивидуального и общественного права. Имеется в виду именно совместимость воздействия права с неправовым состоянием человека, с тем, что конкуренция частных интересов неизбежно ведет к искажению права на межличностном уровне.

Рассматривая право в качестве следствия отчуждения между людьми, делается вывод, что применение правовых норм связывается только с чувством страха, возмездия, наложения штрафных санкций. Поэтому, несмотря на объективирующее воздействие права, использование правовых норм не означает интерриоризацию в человеке права как деятельностно-мотивационной установки. Каждый раз человек нуждается в кнуте со стороны права. Соотнося эту антропологическую характеристику человека устрашающего с человеком-потребителем, человеком отчужденным, мы можем сказать, что права не проявляются в качестве универсального антологического свойства человека и являются принуждением первого порядка.

Подчеркивается, что вместе с тем, устойчивость правоприменения позволяет обнаружить отчужденность состояния самого человека, неналаженность отношений с другими, социальный самоизоляционизм и представления о себе как особом, несовместимом с другими в человеке. Социально отчужденных личностей порождает неверие в идеал социальной солидарности, действует лишь утилитарная, оперирующая категориями пользы и материального блага нравственность. Хагуров Т. А. Человек потребляющий: проблемы девиантологического анализа. М., 2006. С. 135 Развивая эту мысль, можно сказать, что чувство отчужденности необязательно переживаются человеком двумя способами. В первом он углубляется в создание собственного социального микромира, пояса безопасности, прибегает к самолегитимации своих действий и отказывается от объединяющего смысла жизни. Во втором - его характеризует имитационное, игровое отношение к действительности, цинизм моральных оценок и гедонистические помыслы.

При первом способе отношение с правом драматизируется, доводится до состояния конфликтности; право оценивается как враждебный пришелец. Можно говорить, что страх и тревоги овладевают человеком. При втором - правовые нормы, напротив, определяются раскованно, помещаются в контекст ролевой игры и рассматриваются как сфера потребления. Другое подозревается в постоянном нарушении правовых норм или правовом лицемерии, стремлении использовать право, чтобы добиться собственной пользы.

Правовое отчуждение рассматривается как то общее, что лежит в основе бессознательного и сознательного отвержения правовых норм, как отвечающее эталону правильного правосознания, сознания, действующего либо одинаково милостиво ко всем, либо карающего всех. При изучении правового отчуждения за точку отсчета следует принимать такую систему координат, которая наиболее отчетливо определяет состояние правового нигилизма в российском обществе. Ясно, что воображать существование некой развитой правильной правовой культуры в соотнесении с ущербной массовой культурой не стоит. Совместимость с социальным отчуждением выражается в том, что право и не может восприниматься иначе как отчужденная форма в обществе социального отчуждения.

Согласно позиции автора, в указанном качестве право может не восприниматься индивидом. При этом, реализм отношений касается не только взаимодействия индивида с государством, но и индивида с себе подобными. Учитывая это, нельзя говорить о романтически-идеалистическом привлечении к праву, обращение к праву как великим идеалам прошлого потому, что это выглядит фактической ошибочностью на уровне традиций правового скепсиса в российском обществе, отметить, что желаемым фактом является социокультурная модернизация, становление личности современного типа. И это означает признать, что человек должен стать иным, оборвать существующие социальные связи.

Таким образом, можно сказать, что правовое отчуждение, как следствие социального отчуждения, принимает самостоятельную форму, укрепляет социальное разъединение общества, заменяет социальную солидарность согласием по поводу терпимости к правонарушениям и принятию и закреплению неправовой традиции как культурной, как соответствующей народной ментальности. В целом можно сказать, что с правовой нигилизм в этом смысле выражается как практическое чувство, как координация действий индивида в мире неправовой свободы.

Параграф 2.2 «Правовой нигилизм: позиционирование в социальном пространстве российского общества» направлен на понимание правового нигилизма как способа позиционирования в социальном пространстве общества с доминированием маргинализации права.

Согласно позиции автора, правовое отчуждение имеет последствием универсальный характер правоотрицания на действия и настроения всех групп общества. Как мы выявили, богатые слои ориентированы на то, чтобы стоять над законом, использовать правовые инструменты для получения преимуществ саморазвития и установления господства над менее зависимыми социальными слоями. Для бедных слоев правовой нигилизм является, своего рода, жизненной отдушиной, расширением пространства неправовой свободы и отождествляется с неуспехом, социальным аутсайдерством; законопослушными являются только самые бедные, неудачливые, стесненные в обстоятельствах люди.

Правовой нигилизм усугубляет социальные неравенства, так как, ставя задачу быть выше закона, богатые слои предопределенным образом оказываются в лучшем положении, чем те, кто мечтает о неправовой свободе. Закон не отменяется, он просто предпосылается тем, кто стоит ниже. Неправовая свобода дает возможность обвинить личность в стремлении к правовой девиантности, стигматизировать ее как неправовую и, особенно, если неправовая свобода принимает характер алгоритма повседневности - тогда обществу не остается ничего делать, как считать, что оно борется не с последствиями социального разделения, а с тем, что простые люди не могут жить вне принудительного воздействия закона.

Таким образом, можно сказать, что современное общество испытывает инфляцию права: или по усложнению законов, которые никто не читает, или по переводу правовых процедур в форму жизненного волеизъявления, интерпретации с позиции частных правовых норм. Обращаясь в этой связи к тому, каким образом в обществе может быть преодолен период деформированного отношения к праву, эквивалентности между нигилизмом и правомерностью, мы считаем, что в нынешних условиях главным становится то, чтобы определенная социально-профессиональная группа взяла на себя обязательство правовой референтности. И этой группой в российском обществе является российская бюрократия, которую обвиняют в отсутствии полезности, высокомерии, пренебрежении интересов других, но ее правовой потенциал гораздо шире, чем потенциал иных групп, если учесть это как момент профессиональной деятельности.

Глава III «ПРАВОВОЙ НИГИЛИЗМ: ПУТИ И ВАРИАНТЫ ПРЕОДОЛЕНИЯ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ» посвящена исследованию условий и возможностей смягчения и преодоления правового нигилизма в системе общественных коммуникаций российского общества.

В параграфе 3.1 «Традиции и инновации в правовом нигилизме в российском обществе» выявляется квазитрадиционность правового нигилизма, его изобретенность в контексте легитимации неформальных социальных отношений в российском обществе.

Автор диссертации солидаризируется с мыслью российского исследователя И. А. Ильина, что «само понятие силы права предполагает реальную способность преодолевать сопротивление, способность преодолевать препятствия, преграды на пути осуществления правоотношений и правовых действий». Ильин И. А. Понятие права и силы: опыт методологического анализа. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. М., 1993. С. 30 На уровне повседневного сознания такая позиция легитимировалась в представления о том, что право ниже по своим способностям неписаного права, традиций, социальных оценок и схем восприятия, выработанных коллективным опытом.

Утверждается, что принятие права в качестве инновации нельзя в массовом сознании рассматривать однозначно позитивно, потому что право проигрывает традиции, как инновация в вечности, также как и общество, которое не имеет образцов в жизни в правовом государстве, не может испытывать восторг по поводу внедрения норм, в которых предыдущее развитие объявляется неестественным потому, что было неправовым. В насаждении из права рассматриваются европейская духовная колонизация, желание сделать россиян, если не европейцами, то полуевропейцами, по аналогу просвещения туземцев в колониальный период. Сгущая, таким образом, момент, мы можем сказать, что в массовом сознании не сложилось восприятие права как силы, способной дать обществу импульс социокультурной модернизации, что по критерию правомерности россияне не намерены соревноваться с европейцами, быть как европейцы и действовать как европейцы.

Рассуждая таким образом, можно сказать, что инновационность в российском обществе, если и приветствуется, то в сфере инновационной экономики; остальные сферы соотносятся с желанием восстановления, возврата к морали, культуре. С точки зрения правовых норм, как ни парадоксально, действующие субъекты остаются в сфере индивидуального выбора, так как не достигают легитимности третьего типа - легально-рациональной - которая вообще воспринимает проблемы ценностного выбора и соответствующие ей муки самооправдания. Бауман З. Мыслить социологически. М., 1996. С. 131

Автор диссертации отмечает две «угрозы», исходящие из противопоставления традиции праву. Во-первых, за правом в таком случае отрицается позиция постоянства, традиции, соединения времен. Право превращается в игрушку обстоятельств или воли господствующего класса. Во-вторых, действуя по методу исключения традиции из правового поля, под традицией понимаются только традиции, которые отвергают, скрыто или в явной форме, правовое воздействие. Исходя из этих соображений, мы можем сказать о том, что то, что воспринимается инновационным, становится традицией. Правда, для этого требуется достаточно долгий период, целенаправленная правовая социализация людей и осознание права на индивидуальном уровне как ценности.

Анализируя институциональный аспект этих изменений, делается вывод, что требуется иной подход к традиции, к тому, что выражается особенностями пути развития общества. Очевидно, что в противодействии правовому нигилизму подчеркивание культурной или социальной специфики не играет достойную роль. В большей степени легитимируется отступление от норм права, поощрение сторонников правового нигилизма и анархизма. Также, как отмечалось ранее, речь идет о практиках правовой сегрегации, деления общества на отсталые, модернизированные слои общества. Отсюда «рукой подать» к ущемлению гражданских и политических прав целых групп населения.

Превознося моральный порядок над правовым порядком, утверждается ссылка на авторитетность символа, личности, и отрицание равенства прав граждан. Короче говоря, с квазитрадиционализмом связана иерархизация социальных отношений, выключение отдельных групп. В силу указанного обстоятельства, правовой нигилизм оценивается нормальным состоянием личности. Страх могут вызвать репрессии по поводу нарушения обычая, религиозного канона. Право относится к тому, к чему обращаться необязательно и даже преступно. Если в зонах внедрения адата поддерживается негласное соглашение о том, что умыкание невесты, месть за родственников не запрещает обращение в официальные правовые структуры, то это связано, опять подчеркнем, даже с недоверием к работникам правоохранительных структур, как таковым, а к самой букве закона, к силе права.

Параграф 3.2 «Дилемма правового нигилизма: правовой авторитаризм или авторитет права в современной России» ориентирует на анализ правового авторитаризма и авторитета права как наиболее представленных в массовом сознании парадигм права.

Согласно позиции автора, квазитрадиционализм только усугубляет ситуацию правового нигилизма или обращает общество в естественно неправовое состояние. В то же время, квазитрадиционализация может рассматриваться как вынужденная акция тех, кто не верит в силу права, стремится создать узнаваемый и стабильный мир. Реализуемая в исследовании позиция заключается в том, что правовой нигилизм, обладая культурным и социальным своеобразием, вовлекая в сферу влияния различные группы населения, в то же время уязвим. Уязвим с точки зрения усиления эффективности права, выстраивания правового государства, хабитуализации права как нормы и традиции в общественной жизни и в историко-культурной памяти.

Автор диссертации полагает, что за этим спектром возможных альтернатив необходимо рассмотреть то, каким образом существующий в российском обществе запрос на правопорядок, на стабильность, на верховенство закона, на легальные практики в общественной жизни может реализоваться, не встречая непреодолимых препятствий. Настроения россиян на порядок зафиксированы с начала 90-х годов, в которых деградация правовой системы воспринималась как следствие разлома советского общества.

Немаловажным фактором, предопределяющим восприятие складывающейся в стране правовой ситуации, выступает специфика российского контекста, в котором выявляется правовой нигилизм. Эти особенности обусловлены, на наш взгляд, парадоксальными и абсолютно непродуктивными попытками внедрения права сверху, властными усилиями, которые выливаются в инициирование государством различных имитаций по повышению эффективности права. Горшков М. К. Российское общество как оно есть. М., 2011. С. 254

Таким образом, запрос на порядок можно рассматривать как массовую реакцию, основанную в меньшей мере на правовой компетентности, на осознании права как ключевого регулятора общественной жизни, и понимание порядка, как прекращение произвола со стороны отдельных групп, монополизирующих право, злоупотребляющих право, внедрение под видом правовых практик коррупционных и иных иллегальных схем социального взаимодействия и действия.

Очевидным является также и то, что акцент на социальную справедливость ограничивает наведение правового порядка, построенного на принципе правового равенства. В обществе, где существуют несправедливые социальные неравенства, где формированная система социальных запросов и представительства социальных интересов, трудно ожидать иного воплощения образа правового порядка как в том, чтобы наказать богатых и нерадивых, чиновников и олигархов. Это, конечно, упрощенная формула, но, в принципе, в том или ином оттенке, нюансе она повторяется в ожиданиях большинства населения.