Иронический метод философствования и его реализация в концепте "Я-философ-ироник"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание учёной степени

Иронический метод философствования и его реализация в концепте «Я-философ-ироник»

09.00.01 - онтология и теория познания

доктора философских наук

Черданцева Инна Владимировна

Тюмень, 2009

Работа выполнена на кафедре социальной философии, онтологии и теории познания Алтайского государственного университета

Научный консультант: доктор философских наук, профессор Ельчанинов Валентин Александрович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Селиванов Федор Андреевич

доктор философских наук, профессор Рожко Константин Григорьевич

доктор философских наук, профессор Олех Леонид Григорьевич

Ведущая организация: Тюменский юридический институт МВД РФ

Защита состоится 4 июня 2009 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.274.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Тюменском государственном университете по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Перекопская, 15 а, корпус 5, ауд. 215.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тюменского государственного университета.

Автореферат разослан «__»____________ 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент А.И. Павловский

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Одним из проявлений процесса развития философского знания является постановка философом таких философских задач, которые не находились в центре внимания его предшественников. Как правило, именно эти задачи и определяют в очень большой степени актуальность философской мысли в тот или иной период времени, поэтому рефлексию по их поводу нельзя не признать плодотворной как для истории философии, так и для современности.

Современная ситуация философствования представлена широким и многообразным проблемным полем, в котором ярко и отчетливо заявлен вопрос о преодолении кризиса методологической мысли, обозначившегося в восьмидесятых годах ХХ века. Данный кризис в первую очередь обусловлен обособлением методологических учений от таких философских концепций, которые ориентированы на решение экзистенциальных проблем, имеющих отношение к жизни человека и миру его «человеческих, слишком человеческих» ценностей. Заданные еще в неклассической западно-европейской парадигме философствования стремление к преодолению установок классической рациональности и внимание к человеку как целостному (а не только разумному) существу во всем подвижном многообразии его внутренних чувств, настроений, желаний приобретают новое звучание в настоящее время, ставя перед методологией проблему поиска ее антропологических и этических горизонтов. Осознание и формулирование этой проблемы предполагает расширение традиционных «гносеологических» установок методологического исследования до антропологического уровня, и хотя на первый взгляд решение данной задачи кажется чрезвычайно проблематичным, это не означает, что от его поисков следует отказаться.

Очевидно, что эту несомненно актуальную для современной философии попытку обнаружения антропологической перспективы метода легче осуществить в случае обращения к конкретному материалу. Однако, выделяя иронический метод философствования в качестве такой структуры, мы руководствуемся не только вышеуказанной задачей раскрытия его возможных антропологических аспектов с помощью предложенного нами концепта «Я-философ-ироник». Мы также считаем актуальным изучение иронии как самостоятельного философского метода в его традиционном понимании. Несмотря на то, что понятие иронии имеет длительную философскую историю (начиная со времен античности) и не утрачивает своего значения и в наши дни, анализ генезиса и основных методологических функций категории иронии выявляет явную недостаточность исследовательского интереса к ироническому методу философствования как самостоятельному предмету философской рефлексии. Следовательно, изучение данного философского метода становится вдвойне оправданным, если иметь в виду не только его антропологические возможности, но и теоретико-познавательное содержание.

Кроме этого, достаточно значимым в философском плане представляется сам процесс создания концепта «Я-философ-ироник» и раскрытия его основных смыслов, призванных придать абстрактному образу философа-ироника более конкретный вид за счет такой формы дискурса, которая задает обращение философствующего человека к самому себе как иронизирующему мыслителю.

Вообще следует заметить, что сосредоточенность внимания на философе приводит к замене достаточно широкого и отвлеченного философского вопроса «Что такое философия?» (ответ на который является «ясным и очевидным» для любого начинающего философа и «темным и спорным» для философа-профессионала) более узким и более ярко выраженным в субъективном отношении вопросом «Кто такой философ?». Однако очень часто попытка вынесения фигуры философа на «первый план» философской рефлексии заканчивается не столь удачно, как того хотелось бы: начиная говорить о философе, исследователь, как правило, переходит к осмыслению его философской концепции, увлекаясь больше «жизнью идей» и логикой ее развития и обоснования, чем жизнью самого философствующего индивида. В лучшем случае о философе говорят как о создателе философской теории, в худшем случае предлагается изложение и анализ его философских взглядов, однако задача представления философа как создателя самого себя - человека, любящего мудрость и стремящегося к ее достижению, - почти никогда не ставится. Поэтому уже само изучение фигуры философа как человека, стремящегося стать мудрецом, не может рассматриваться как маловажное и не имеющее значения для философской мысли. Тем более плодотворным должен быть признан поиск такой формы репрезентации философа, которая позволит ему размышлять в первую очередь о себе, а не о каком-то абстрактном любителе мудрости.

Актуальность данной диссертации определяется также и тем, что с помощью концепта «Я-философ-ироник» удается привлечь внимание к имеющей непреходящее значение проблеме предназначения философа и поиску тех языковых и речевых средств, которые способны помочь решению этой проблемы. Еще один важный аспект диссертационного исследования связан с выяснением того, в какой мере использование возможностей иронического метода помогает реализации предназначения философа и есть ли какие-то преимущества в сфере дискурса и жизни у философа-ироника по сравнению с философом догматического склада.

Все вышесказанное позволяет заключить, что актуальный характер данной работы обусловлен рядом взаимосвязанных факторов, важнейшее место среди которых занимает проблема поиска антропологического горизонта метода, трансформирующаяся в этом труде в конкретную проблему обнаружения антропологических смыслов и возможностей иронии как методологической структуры. Еще одним наиболее ярким проявлением значимости диссертации является попытка углубления традиционно гносеологической специфики иронического метода философствования и открытия его новых теоретико-познавательных перспектив.

Степень разработанности проблемы. Проведённый в диссертации историко-философский анализ генезиса и основных методологических функций категории иронии показывает, что на протяжении достаточно долгого периода времени (начиная с этапа развития древнегреческой философии вплоть до наших дней) эта категория часто находится в центре внимания представителей разных философских школ и направлений, вследствие чего не вызывает удивления наличие самых разнообразных подходов к ее рассмотрению, встречающихся как в зарубежной, так и в отечественной литературе на современном этапе.

Один из самых распространенных подходов к изучению понятия иронии заключается в том, что исследователи рассматривают иронию как категорию философско-эстетической теории романтизма и в своих размышлениях выносят на первый план проблему романтической иронии. К авторам, интересующимся проблемой романтической иронии в её общих смыслах и проявлениях, можно отнести Д. Бартельма, Э. Белера, Н.Я. Берковского, Р. Буржуа, В.В. Ванслова, Р.М. Габитову, М. Гуревича, А.Ф. Лосева, А. Меллора, Х. Пранга, А.Э. Соловьёва, М. Финли, В.П. Шестакова. Ирония как философско-эстетическая категория подвергается анализу в трудах И. Паси, Д.Д. Среднего, В.П. Шестакова, Е.Г. Яковлева, И.Л. Варшавского, И. Славова, Р.В. Восточной, Г.А. Цеймах, О.В. Солодовниковой; в работах В.М. Пивоева, С.Д. Савова раскрывается связь романтической иронии с категорией комического и обращается внимание на эмоциональное содержание иронии. Как исторически обусловленный способ восприятия ирония трактуется Ч. Гликсбергом; Э. Уайлд предлагает экзистенциально-феноменологическое понимание иронии, считая ее перцептивным ответом миру; психоаналитическая интерпретация иронии как формы поведения индивида, ведущей к самосохранению, принадлежит Ф. Стрингфеллоу и Э. Берглеру; как мировоззренческая позиция, жизненный принцип и стратагема бытия ирония рассматривается в исследованиях П.П. Гайденко, Т.Т. Гайдуковой, А.И. Стригунова, Л.А.Чикал, А.А. Сыродеевой; Е.А. Баллаевой; как феномен культуры иронию изучает Е.А. Петрова; на иронию как способ постижения истины указывает В.Янкелевич; ирония как форма соблазна интересует Ж. Бодрийяра, для постмодернизма в целом характерно отношение к иронии как способу конструирования возможных миров (особенно ярко это прослеживается в работах Р. Рорти, Ж. Делеза, Ж. Деррида). Кроме этого, в настоящее время известно большое количество отечественных и зарубежных работ, посвященных иронии как риторическому и стилистическому приёму (среди них труды Р. Альбере, В. Буса, С. Брукса, Н.С. Гребенниковой, Г.Л. Гуменной, Т.Н. Жужиной, Н.А. Иткиной, Е.Г. Комаровой, Н.И. Наказнюк, Л.Д. Рубиковой, С.Б. Рубиной, Л. Сетерфилда, Х. Форгримлера); Е. Третьякова предпринимает попытку раскрыть иронию как средство коммуникации; С.И. Походня разрабатывает понятие «иронического смысла» и выявляет не только лексический и стилистический, но и текстовый план иронии; литературоведческий анализ иронии проводят Л.И. Болдина и Е.И. Кононенко; Н. Фрай, Х. Уайт, К. Мэррей относят иронию к универсальному образу действия и одной из «рассказовых структур» личности. Общие теории и классификации иронии, в основе которых лежит ироническое противоречие видимости и реальности, разрабатывают Н. Кнокс, Д. Мюки; отечественные исследователи В.О. Пигулевский и Л.А. Мирская, пытаясь принять во внимание разные точки зрения и разработать категорию иронии во всей полноте, трактуют ее как особую жизненную позицию, способ мышления и умонастроение; В.А. Серкова в своей кандидатской диссертации раскрывает не только эстетическое, но и онтологическое, гносеологическое, аксиологическое содержание категории иронии.

Всё это, казалось бы, свидетельствует о том, что исследуемая категория уже является достаточно разработанной во всех своих главных аспектах, в том числе и методологических, и в силу этого обращение к ироническому методу философствования, в свою очередь, выглядит не совсем плодотворным, поскольку является очевидным тот факт, что многие философы так или иначе касались вопроса иронического метода, используя его в своих сочинениях. Однако, дело в том, что литературы, делающей иронический метод философствования предметом специального философского изучения и посвященной его теоретическому осмыслению, практически не существует, а те немногие исследования, которые встречаются, не рассматривают метод иронии и его возможности с интересующих нас и кажущихся нам перспективными позиций метафизического (или «антиметафизического») философствования и тем более не ставят проблемы его антропологического разворота.

К трудам, в которых проводится изучение иронического метода как способа постижения истины и метода философского познания действительности, могут быть отнесены работы В. Янкелевича и В.А. Серковой, но даже эти исследователи, придерживаясь в основном романтической трактовки методологических функций иронии, не поднимают вопроса о подробном, углубленном и всестороннем изучении гносеологических особенностей и возможностей иронического метода философствования, а ограничиваются простым признанием методологического значения иронии. Фактическое отсутствие работ, связанных с теоретическим осмыслением возможностей иронического метода философствования, требует проведения многоаспектного исследования этой методологической структуры.

Проблема антропологической конкретизации иронического метода, провоцирующая построение концепта «Я-философ-ироник», определяет рассмотрение специфики концепта на основе работ С.С. Неретиной, Л.А. Микешиной, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, М. Эпштейна и др. Эти работы примечательны тем, что в них обосновывается позиция (берущая начало еще в философском учении П. Абеляра), согласно которой концепт и понятие не могут быть рассмотрены как тождественные структуры: в самом общем виде концепт отличается от понятийного образования своим творческим и субъективным характером, позволяющим придать абстрактным всеобщим смыслам понятия индивидуальную окраску.

Обращение к фигуре иронизирующего философа влечет за собой анализ термина «образ жизни», представленного в научной литературе П. Адо, В.Н. Борзовым, Э.А. Гуриным, С.И. Грабовским, И.В. Бачуриным, И.Е. Лукьященко, В.И. Мироненко, А.И. Новиковым, Н.С. Савкиным, В.И. Толстых и др. Кроме этого, в связи с осмыслением феномена философа следует упомянуть об интересном исследовании феномена мыслителя У.С. Вильдановым. Также, говоря о категории мудрости как категории, играющей при конструировании концепта «Я-философ-ироник» одну из главных ролей, хочется выделить труды П. Адо, Т.В. Васильевой, Г.Б. Вильдановой, У.С. Вильданова, В.Л. Курабцева, Г. Марселя, В.Н. Назарова, Л.Н. Столович, Н.Н. Трубниковой, М.Френч, в которых рассматривается проблема мудрости и, соответственно, в большей или меньшей степени проводится изучение образа мудреца.

Цель диссертационной работы заключается в изучении специфики иронического метода философствования и его возможностей гносеологического и и антропологического плана, задаваемых как исследованием успешности использования этого метода в метафизическом (и, соответственно, «антиметафизическом») философствовании, так и рассмотрением реализации этого метода в концепте «Я-философ-ироник».

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Выяснить генезис и основные методологические функции категории иронии для того, чтобы установить, каким образом и в какой степени осуществляется в истории философской мысли анализ методологического содержания иронии.

2. Определить наиболее существенные характеристики иронии как метода философствования, необходимые и достаточные в рамках данного исследования.

3. Изучить возможности применения иронического метода в метафизических и «антиметафизических» философских направлениях на примере экзистенциальной метафизики (в лице таких ее представителей, как М. Хайдеггер и С.Л.Франк) и философии постмодернизма.

4. Исследовать возможность понимания иронического метода философствования как метода постижения бытия и провести сравнительный анализ иронического метода философствования и антиномистического метода познания непостижимого.

5. Проанализировать имеющиеся в литературе понятия, относящиеся к пониманию философа не только как создателя философского дискурса, но и как создателя особой жизни, определяющейся любовью к мудрости.

6. Предложить дефиницию концепта «Я-философ-ироник», проанализировать его составляющие и выделить его основные смыслы.

7. Выяснить основания и условия возможности конструирования концепта «Я-философ-ироник».

8. Сконструировать концепт «Я-философ-ироник» и рассмотреть, каким образом реализуется в этом концепте иронический метод философствования.

9. Выявить возможности философа-ироника по сравнению с философами догматического склада в области философского дискурса и философской жизни.

Предмет и объект исследования. Объектом диссертационной работы является метод философствования как структура, определенная не только своим традиционно гносеологическим содержанием, но и возможными антропологическими характеристиками; а в качестве предмета исследования выступает иронический метод философствования в свете его теоретико-познавательной специфики и антропологических перспектив.

Теоретико-методологическая основа исследования. Выбор методологии исследования обусловлен обращением к ироническому методу философствования как к самостоятельному и самоценному предмету философской рефлексии, при этом нельзя не предположить, что попытка всестороннего изучения иронического метода с гносеологических и антропологических позиций предусматривает возможность синтеза различных философских дискурсов и их концептуальных представлений в более или менее единый конструкт.

Стремление к обнаружению новых теоретико-познавательных аспектов иронического метода приводит к актуализации вопроса о специфике философского знания. Рассмотрение метафизичности в качестве одной из наиболее ярких специфических характеристик философии задает изучение иронической методологической структуры с точки зрения экзистенциальной метафизики, являющейся одним из «иронически» перспективных философских метафизических направлений. Это позволяет выделить первую группу базовых элементов, входящих в состав методологической основы исследования иронического метода. Эта группа включает в себя, во-первых, ведущие идеи экзистенциальной философии М. Хайдеггера, касающиеся понимания сущности философии как философствования и имеющие отношение к проблеме различия сущего и бытия и задающие вследствие этого своеобразную логику изучения метода иронии в онтологическом плане. Во-вторых, к этой группе относится методологическая база постижения непостижимого, развиваемая в рамках апофатической традиции С.Л. Франком в труде «Hепостижимое» и использованная в данной диссертации для анализа иронического метода философствования, результатом чего становится возможность сравнения иронического метода постижения бытия и антиномистического метода познания непостижимого.

Второй компонент методологической основы исследования иронического метода философствования связан с «обратной стороной» метафизической ориентированности философии. Рассмотрение иронии с позиций философских течений, либо отрицающих, либо игнорирующих метафизическую специфику философской мысли, влечет за собой пристальное внимание к философским идеям постмодернизма, и особенно тем из них, которые касаются понимания философии как деятельности, связанной с созданием возможных миров и нуждающейся вследствие этого в применении элементов иронизирования (к таким концептуальным представлениям склонны Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ж. Бодрийяр, Р. Рорти и др.).

Третья составляющая методологической основы, способствующей изучению иронического метода философствования, относится к антропологическому горизонту метода иронии, заданному в данной работе с помощью концепта «Я-философ-ироник». Основанием данного концептуального построения выступает принцип непостижимости человека и мира, а одно из важнейших условий его формирования связано со способностью конструирования возможных миров, являющейся важным компонентом философского творчества. Кроме этого, при создании концепта «Я-философ-ироник» происходит активное обращение к элементам феноменологической и герменевтической методологии в рамках исследования фигуры философа. Использование методологических приемов понимания представляется необходимым при анализе различных интерпретаций образов философа и мудреца, а выделение в расплывчатых проявлениях философского дискурса и философской жизни их сущностного ядра проводится на основе применения феноменологических процедур.

Попытку синтеза этих трех выше рассмотренных ведущих компонентов методологической основы исследования иронического метода в единую структуру нельзя считать безуспешной, насколько можно судить по результатам диссертационной работы. Следует заметить, что осуществление данной попытки стало возможным благодаря использованию системно-структурного подхода, согласующего элементы разных философских течений и представляющего иронический метод философствования в виде образования, включающего его онтологические основания, его гносеологическую характеристику, формы его антропологического разворота в ироническом философском дискурсе и жизни философа-ироника.

Также нужно принять во внимание, что поскольку диссертационное исследование опирается на достаточно объемный пласт историко-философского материала, посвящённого генезису и основным методологическим функциям понятия иронии, оно, безусловно, базируется на применении компаративистского метода, позволяющего обеспечивать эффективный диалог различных философских направлений и традиций. Кроме этого, является совершенно очевидным факт невозможности написания любого диссертационного труда без использования ведущих общелогических методов и формально-логических средств исследования, к которым относятся абстрагирование, обобщение, анализ, синтез, аналогия, индукция, дедукция и т. п.

Научная новизна диссертации. Научная новизна работы выражается в следующих положениях:

- установлено, что кульминационной точкой развития методологического содержания иронии является философия немецкого романтизма, в которой выделяются методологические функции иронии, связанные с ее пониманием как способа «живого» мышления, способа поиска истины и способа познания бесконечной реальности;

- уточнена специфика иронического противоречия (исходя из романтической трактовки методологических функций иронии) и обнаружено, что его структура делает невозможной предметную «положительную» дефиницию бесконечного, однако в то же время именно эта структура способствует возникновению чувства и настроения бесконечного;

- предложено понимание иронического метода философствования как метода постижения бытия на основании исследования противоречивой структуры антиномистического метода познания непостижимого и формирования более сложного (по сравнению с традиционно-романтическим) вида иронического противоречия, включающего в себя дополнительную процедуру отрицания по отношению к исходной романтической форме этого противоречия;

- обнаружена целесообразность использования иронического метода философствования в тех метафизических учениях, которые трактуют метафизику как сферу особого рода вопросов, а не ответов, связанная с тем, что метафизическое «вопрошание» о непостижимом (трансцендентном, бытии и т.д.) в той или иной мере предполагает иронизирование по поводу любых конечных дефиниций бесконечного;

- выделены условия успешного применения иронического метода философствования в «антиметафизических» концепциях в тех случаях, когда безусловным основанием «антиметафизической» теории является непостижимое;

- задан антропологический горизонт исследования иронического метода философствования за счет переключения внимания со сферы философского дискурса на фигуру философа и осуществлен поиск понятийного образования, соответствующего более или менее адекватному описанию жизни философа и его дискурсу о самом себе, ведущемуся от первого лица (этим понятийным образованием является концепт «Я-философ-ироник»);

- выяснены основание и условия формирования концепта «Я-философ-ироник», определяющиеся принципом непостижимости человека и мира и способностью философского конструирования «возможных миров», являющейся важным компонентом творческой деятельности философа;

- разработана дефиниция концептуального образования «Я-философ-ироник», согласно которой этот концепт трактуется как творческая субъективно-речевая форма понимания и создания структурного образования «Я-философ-ироник» (строящегося на основе понятия «Я-философ-ироник»), реализующаяся посредством актов схватывания, обнаружения и связывания смыслов структурной композиции «Я-философ-ироник» в единое целое того или иного дискурса;

- определен основной каркас смысловой структуры концепта «Я-философ-ироник», включающий в себя следующие обязательные смысловые элементы: «Я как философ-ироник, стремящийся стать мудрецом»; «Я как философ-ироник, способный творить, наблюдать, представлять и анализировать свои ценностные ориентации и экзистенциальный опыт»; «Я как творец своей иронической философской концепции и своего иронического философского дискурса»; «Теоретическое содержание моей иронической философской концепции»; «Теоретическое содержание моей иронической философской концепции, имеющее отношение к моей жизни философа-ироника»; «Я как философ, выстраивающий взаимосвязи между своим ироническим философским дискурсом и своей жизнью философа-ироника».

- выявлено, что реализация иронического метода философствования в концепте «Я-философ-ироник» позволяет ироническому методу изменять свой традиционный вид, вследствие чего данный метод получает возможность быть охарактеризованным с позиций философско-антропологического плана (позиции иронического дискурса, иронической концепции, жизни философа-ироника), переходя с уровня всеобщности и обезличенности на уровень индивидуальности и конкретности;

- обнаружены возможности, способствующие достижению состояния мудрости философами-ирониками и связанные со спецификой иронического философского дискурса и теми духовными упражнениями, которые вытекают из прямого и косвенного влияния этого дискурса на жизнь философствующего ироника.

Основные положения, выносимые на защиту:

- В качестве основания иронического метода философствования могут быть приняты методологические функции иронии, выделенные в философии немецкого романтизма и связанные с пониманием иронии как способа поиска истины, способа познания бесконечной реальности и способа «живого мышления», реализующегося в виде единства мышления, чувства и настроения; при этом иронический способ познания бесконечной реальности считается бесконечным процессом, а специфика иронического способа мышления заключается в утверждении противоречивого характера иронического высказывания, признающего одновременное существование двух положений, взаимно исключающих друг друга: обусловленного и безусловного, конечного и бесконечного.

- Одно из двух противоположных иронических суждений (входящих в состав иронического противоречия), ориентированное на познание бесконечного, определяет бесконечное лишь за счет отрицания иронического высказывания, имеющего конечный характер, но не за счет «положительной» предметной дефиниции бесконечного, вследствие чего можно вести речь о выходе иронического противоречия и, соответственно, иронического метода за границы предметности в сферу «непредметного» знания и поставить вопрос о непредметной интерпретации бесконечной реальности.

- Иронический метод философствования может выступать в качестве метода постижения бытия (непостижимого) в том случае, если мы представим ироническое противоречие с позиций антиномистического противоречия, являющегося базовым элементом антиномистического метода познания непостижимого С.Л. Франка и включающего в себя, помимо «традиционно-романтической» иронической противоречивой структуры, процедуру отрицания по отношению к ней. В результате этого представления формируется новый, более сложный вид иронического противоречия, и именно эта усложненная структурная единица иронического метода позволяет ему стать методом постижения бытия (непостижимого). Следовательно, понимание иронического противоречия, основанное на его романтической трактовке, не является единственно возможным, поскольку с помощью экзистенциальной метафизики открывается новый вид базового структурного элемента иронического метода.

- Сравнение иронического и антиномистического методов постижения непостижимого (бытия) показывает, что кроме сходства, существует и их отличие друг от друга, заключающееся в том, что один из тезисов иронического противоречия существует как подразумеваемый, а не высказанный, наделяя процесс иронизирования бытийственными характеристиками, приводящими к интерпретации иронии как метода постижения бытия не только на интеллектуальном, но и на эмоционально-волевом уровне, связанным с невербальными средствами выражения (как правило, интонацией и улыбкой).

- Выделение непостижимого (трансцендентного, бытия, бесконечного и т.д.) в качестве первичной философской интуиции и безусловного начала, находящегося в основании философского учения, определяет эффективное применение иронии не только в метафизических течениях, но и «антиметафизических» концепциях, и наоборот, чем более философы будут склонны к выделению определенных оснований своих систем (в качестве которых может выступать сфера опыта, область здравого смысла и т.д.), тем менее они будут нуждаться в ироническом методе.

- Концепт «Я-философ-ироник» (определенный как творческая субъективно-речевая форма понимания и создания структурного образования «Я-философ-ироник» (строящегося на основе понятия «Я-философ-ироник»), реализующаяся посредством актов схватывания, обнаружения и связывания смыслов структурной композиции «Я-философ-ироник» в единое целое того или иного дискурса) позволяет философу уйти от неосуществимой претензии рассмотрения своей жизни как непосредственности к исследованию собственного философского дискурса о своей философской жизни как опосредованной и более доступной для осмысления формы.

- Иронический метод, «преломляясь» в концепте «Я-философ-ироник», изменяет свой традиционный вид и получает возможность быть охарактеризованным с позиций философско-антропологического плана (позиции иронического дискурса, иронической концепции, жизни философа-ироника), переходя с уровня всеобщности и обезличенности на уровень индивидуальности и конкретности, следовательно, реализация иронического метода в концепте «Я-философ-ироник» способствует приближению сферы теоретического философского знания к области практической философской жизни, позволяя приобрести абстрактным методологическим функциям «плоскость человеческого измерения».

Научно-практическая значимость работы. Осмысление иронического метода философствования с теоретико-познавательных позиций, дополненное антропологическим ракурсом его рассмотрения в концепте «Я-философ-ироник», позволяет переключить внимание с философского дискурса на творца этого дискурса и поставить вопрос о философе не только как о создателе философского учения, но и как о человеке, стремящемся достичь состояния мудрости. В связи с этим встает проблема поиска таких философско-духовных упражнений, которые бы способствовали достижению совершенного знания и совершенной жизни и философом-ироником, и философом догматического склада. Практическое применение этих упражнений в жизни философа приводит к преображению философствующего индивида и открытию возможностей его самосовершенствования, вследствие чего мы можем говорить о высокой значимости результатов нашего исследования не только для развития иронического философского дискурса, но и для и конкретно-практического изменения жизни мыслителя.

Кроме этого, результаты нашей работы могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по онтологии и теории познания, истории философии, философской антропологии, эстетике, этике, культурологии и другим философским и гуманитарным дисциплинам.

Апробация работы. Основные положения и полученные результаты диссертации неоднократно обсуждались на методологических семинарах и заседаниях кафедры социальной философии, онтологии и теории познания Алтайского государственного университета. Также апробация диссертационного исследования осуществлялась в процессе работы в следующих научных конференциях: «Гуманитарные науки и образование на рубеже веков»: Региональная научно-практическая конференция (Барнаул, 1999), «Гуманитарное образование в высшей школе: вызовы и ответы»: Региональная научно-практическая конференция (Барнаул, 2000), «Высшая школа в современной социокультурной ситуации»: Региональная научно-практическая конференция (Барнаул, 2001), «Новые технологии в сфере гуманитарного образования»: VII Региональная научно-методическая конференция (Барнаул, 2003), «Гуманитарное образование как социальный заказ»: VIII Региональная научно-методическая конференция (Барнаул, 2004), «Интеллектуальный потенциал ученых России»: Четвертая Российская научно-практическая конференция (Барнаул, 2004); «Философия и будущее цивилизации»: IV Всероссийский философский конгресс (Москва, 2005), «Человек: философская рефлексия»: Всероссийская (с международным участием) научная конференция (Барнаул, 2006), «Этика, мораль, нравственность: Россия и современный мир. 40-летию этико-философской школы Тюмени»: Всероссийский симпозиум (Тюмень, 2006), «Эстетическая антропология»: Всероссийская научно-практическая конференция (Тюмень, 2007), «Человек: философская рефлексия. Границы философских дискурсов»: Всероссийская (с международным участием) научно-практическая конференция (Барнаул, 2008). Результаты исследования отражены в двух монографиях («Ирония: от понятия к методу философствования, или до чего доводят философов насмешки» (Екатеринбург, 1999, (9,6 п.л.)), «Ирония: от метода философствования к концепту «Я-философ-ироник» (Барнаул, 2006, (18 п.л.)), а также в 34 статьях (общим объемом 19,5 п.л.), вышедших в различных журналах и сборниках (включая 7 публикаций в журналах, рекомендованных ВАК для опубликования основных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук) и использованы при разработке и чтении общепрофессиональных и специальных курсов по философии студентам факультета психологии и философии и факультета журналистики Алтайского госуниверситета.

Структура работы обусловлена целью исследования и характером решаемых задач. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав и заключения. Объем работы - 307 страниц. Библиография включает в себя 434 наименования.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность диссертационной темы, необходимость её изучения, отражается степень её разработанности, излагается теоретико-методологическая основа исследования, формулируются цель и задачи работы, её новизна, а также положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Категория иронии в философии: основные смыслы и методологические функции» проводится историко-философский анализ категории иронии для того, чтобы выделение ведущих смыслов иронии способствовало обнаружению тех философских аспектов содержания категории иронии, которые имеют прямое и непосредственное отношение к ироническому методу философствования как главному предмету данного исследования.

В первом параграфе «Предфилософский» уровень осмысления категории иронии» предпринимается попытка изучения содержания категории иронии на первоначальном этапе ее историко-философского становления, характеризующемся тем, что ирония в этот период существует как понятие, еще не обладающее статусом философско-эстетической категории. Отмечено, что первоначально, в обыденной речи, ирония употребляется как насмешка, обман, лицемерие, а образование иронии как понятия, имеющего отношение к философии, связано главным образом с античной мыслью и способом жизни Сократа. Однако интересно то, что ни у Сократа, ни у Платона не встречается явной попытки определения понятия иронии. О том, что такое ирония, из философов античности первым пишет Аристотель. Он соединяет иронию с иронизирующим человеком, а именно с такими его качествами, как величие души, бескорыстие, стремление к свободе. Аристотель обращает внимание на положительное содержание иронии, чего не скажешь о других греческих и римских философах, которые преподносят иронию как утаивание, скептицизм, скрытность (Теофраст), льстивость и чрезмерную уверенность в себе (Аристон) либо как определённый приём риторики (Квинтилиан).

Далее проводится изучение сократовской иронии и говорится о том, что ирония Сократа (то, каким образом она представлена у Платона) подвергается глубокому философскому анализу в период, начинающийся с философии немецкого романтизма и продолжающийся до нашего времени. Особое предпочтение отдается трудам А.Ф. Лосева, Р.М. Габитовой, В.О. Пигулевского и Л.А.Мирской, в которых выясняется смысл сократовской иронии не только на основе понимания иронии античными философами, но и с учётом того категориального статуса, который приобретает ирония со времён романтизма. Это даёт возможность более глубокого взгляда на античную иронию и выделения в ней качеств, остающихся на периферии античной философской мысли. Если говорить кратко, то основной смысл сократовской иронии состоит в выявлении противоречия между видимостью и сущностью, выражающей формой и выражаемой идеей (это проявляется в использовании таких риторических фигур, как «осмеяния, чтобы восхвалять» и «восхваления, чтобы осмеивать»). В добавление к этому ирония Сократа выступает как образ жизни, духовная свобода по отношению к устоявшимся мнениям, а также эстетическая игра. Однако самое главное, на что хочется обратить внимание, заключается в том, что сократовская ирония, переходящая в майевтику, как способ, ведущий к познанию истины, может трактоваться с методологических позиций, хотя при этом ее методологические компоненты не становятся предметом специальной философской рефлексии, а находятся, скорее, на стадии первоначального обнаружения и использования.

Особое внимание в данном параграфе уделяется тому, что современные исследователи, наряду с иронией Сократа, выделяют иронию Софокла («иронию судьбы»), расширяющуюся, по сравнению с предыдущей, до принципа, правящего миром. Благодаря этому ирония становится принадлежностью не только бытия человека, но и бытия универсума.

Затем указывается на то, что содержание иронии в средние века нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, философы средневековья не вносят значительного вклада в развитие содержания понятия иронии. В средние века наблюдается, в основном, негативное восприятие иронии. Средневековые мыслители считают иронию (а также остроумие и смех) вредным искусством и используют иронические приёмы лишь для доказательства божественных тайн. С другой стороны, нельзя не отметить, что, по мнению Бахтина, вместе с официальной культурой средневековья живет культура, корни которой берут начало в народной смеховой традиции. Поэтому, если говорить о том, каким образом современная философская мысль оценивает возможность существования и характер иронии в средние века, то можно заметить, что происходит осмысление этого понятия на совершенно новом уровне по сравнению с уровнем средневековой философии и богословия. М.М. Бахтин пишет о том, что народно-праздничный смех средневековья имеет миросозерцательный характер и направленность на высшее, и ирония, как одна из форм этого смеха, является особым способом мировосприятия, выражением неоднозначности, игривости бытия. Таким образом, ирония становится мировоззренческой позицией, отражающей некоторый аспект бытия.

В культуре эпохи Возрождения ироническое начало получает большее проявление, чем в официальной средневековой культуре. Представители этой эпохи относятся к понятию остроумия (отождествляющимся с понятием иронии) с большим интересом, размышляют о нём и его сущностных чертах и замечают его двойственность, проявляющуюся в одновременном существовании противоположностей, видимого и скрытого контекстов.

В заключение параграфа делается вывод о том, что наблюдается определённая тенденция в понимании иронии двумя группами исследователей, к первой из которых относятся мыслители античности, средневековья, Возрождения, в качестве представителей второй выступают мыслители более позднего времени (начинающегося с философии романтизма и продолжающегося до сих пор). Для представителей первой группы характерна неярко выраженная рефлексия по поводу иронии и обращение в большинстве случаев к одному из ее смыслов и одной из её сторон (чаще всего, отрицательной). Представители второй группы заняты более глубоким анализом понятия иронии, поиском скрытых смысловых нюансов и внутреннего положительного содержания. Если попытаться объединить взгляды вышеупомянутых философов, то ирония в то время, когда она ещё не выходит на уровень категории философии, может быть представлена как мировоззренческая позиция, выявляющая противоречие между видимостью и сущностью явления и дающая индивиду состояние духовной свободы. Кроме этого, понимание иронии как способа познания истины дает возможность говорить о выделении методологической функции иронии. ирония философствование антиметафизический антиномистический

Второй параграф «Ирония как философско-эстетическая категория» состоит из трёх пунктов.

В первом пункте «Осознание категориального статуса иронии в философии немецкого романтизма. Основополагающие черты романтической иронии» изучается новый этап в осмыслении содержания иронии, интересный тем, что с ним связано образование, становление и всестороннее развитие категории романтической иронии. Для проведения анализа методологического содержания категории романтической иронии вначале исследуются ведущие смыслы, которые вкладывает в эту категорию немецкая романтическая школа, а потом на их основе выделяются методологические аспекты романтической иронии.

Раскрытие ведущих смыслов романтической иронии (общепризнанным главным теоретиком которой является Фридрих Шлегель) приводит к ее пониманию как категории философии, являющейся более универсальным и глубоким, чем логический, способом постижения реальности и поиска истины. Как способ «живого» мышления (заключающийся в синтезе познавательных и побудительных способностей человека) романтическая ирония состоит из органического слияния чувственного и интеллектуального начал и проявляется, соответственно, как единство, с одной стороны, настроения и чувства, а с другой стороны, способа познания бесконечности. Данный способ познания, в свою очередь, характеризуется тем, что он представляет собой форму мышления, допускающего и утверждающего парадокс за счёт признания одновременного существования двух взаимно исключающих друг друга положений - идеального и реального, безусловного и обусловленного, конечного и бесконечного. При этом немаловажно, что ирония - это не только способ познания бесконечного, но и бесконечный процесс постижения действительности, так как обращение к реальности определённого уровня предполагает возникновение идеальности соответствующего уровня, а это влечёт за собой образование реальности более высокого порядка и так далее. Как способ живого мышления ирония находит своё самое адекватное выражение в диалоге, свободной беседе, разговоре (при этом имеется в виду не только разговор с собеседником, но и так называемый внутренний разговор человека с самим собой); эта внешняя свободная форма выражения в определённой мере подтверждает внутреннее свободное состояние духа, свойственное иронизирующему человеку и благоприятствует осуществлению игрового настроения ироника. Исходя из такого определения романтической иронии, выделяются ее методологические функции, связанные с трактовкой иронии, во-первых, как способа поиска истины и способа познания бесконечной реальности и, во-вторых, как способа мышления познающего субъекта; при этом основным элементом иронического способа познания реальности, согласно Фр. Шлегелю, является ироническое противоречие (между безусловным и обусловленным, конечным и бесконечным и т.д.), а главной характеристикой иронии как способа мышления - принадлежность этого способа не только к сфере логики, но и к сфере чувства, настроения, желания, то есть, к области «живого» мышления.

После выяснения смыслов, которые вкладывает в категорию иронии Ф. Шлегель, происходит обращение к краткому анализу философско-исследовательской литературы, посвященной осмыслению романтической иронии с целью дополнения и уточнения представления о ее методологических возможностях.

Сначала рассматривается «отклик», вызванный в отношении категории романтической иронии со стороны философствующих современников, в первую очередь, со стороны Г.-В.-Ф. Гегеля и К.-В.-Ф. Зольгера и делается вывод о том, что данные мыслители не ставят перед собой задачу развития методологического содержания одной из ведущих категорий немецкой романтической философии. Напротив, выступая с критикой романтической иронии как абсолютно субъективной категории, Г. Гегель предлагает использовать другие концептуальные представления для подчеркивания важности существования абсолютной идеи, «объективного духа» и тем самым поддерживает «объективную» ироническую концепцию К. Зольгера, в которой подчеркивается онтологический (а не только познавательный и методологический) статус иронии. К тому же, по отношению к романтической иронии, ирония в понимании К. Зольгера выступает как диалектическая, стремящаяся не к взаимному утверждению противоположностей, а, напротив, к их "снятию". Этот факт ещё раз говорит о том, что ироническая концепция К. Зольгера не является повторением аналогичной концепции романтизма, а способствует выделению некоторых нехарактерных для романтизма нюансов в содержании категории иронии. Однако, расширяя общее содержание данной категории, Г. Гегель и К.Зольгер не развивают смыслы именно романтической иронии и сферы ее методологических ресурсов.

Дальнейший анализ исследовательской литературы, посвященной изучению романтической иронии, показывает, что многие авторы подробно останавливаются на осмыслении иронии как особого способа мышления и выделяют в этой методологической характеристике иронии определённые аспекты. Так, например, очень много внимания уделяется игровому отношению ироника к действительности, проявляющемуся вследствие парадоксальности его мышления. Однако суть романтической иронии, по мнению многих исследователей, сводится не просто к игре, а к обыгрыванию или разыгрыванию ценностей культуры, что позволяет говорить не только о «произволе» игры, но и о некотором её ориентировании на заранее положительное содержание (если обращение к культурным ценностям можно считать таковым). Поскольку рассмотрение иронии как специфического способа мышления ведёт к выделению её игрового начала как начала, предполагающего парадокс и непредсказуемость, то методологический аспект иронического способа мышления может быть дополнен игровым компонентом.

Помимо обращения к понятию игры, при обсуждении иронии как особого способа мышления исследователи достаточно часто сравнивают иронический и диалектический способы познания мира, выделяя отличие этих методов друг от друга, связанное с тем, что ирония предпочитает останавливаться на фиксации постоянно возобновляющегося взаимодействия противоречивых сил, а диалектика предполагает синтез противоположностей и переход понятия в результате этого синтеза на более высокий качественный уровень.

Размышляя об особенностях романтической иронии, современные мыслители также считают нужным обратить внимание на отчетливую взаимозависимость между особым настроением ироника, его ярко выраженными чувствами и своеобразным способом мышления. Похожий взгляд на иронию как на синтез познавательных и побудительных способностей человека развивал Фр. Шлегель, и продолжение осмысления иронического способа мышления как целостности, включающей в себя, наряду с интеллектуальными, эмоционально-чувственные элементы, представляется плодотворным и важным для подчеркивания сложной структуры этой методологической функции романтической иронии.

Также в данном пункте выделяется не только философское, но и эстетическое содержание категории иронии и проводится его сравнение с содержанием близких к иронии по смыслу понятий юмора и остроумия.

В заключение данного пункта делается вывод о том, что немецкий романтизм вносит настолько большой вклад в формирование категории иронии, что его трудно переоценить. Самое главное отличие «романтического» этапа развития данной категории от предшествующего периода ее существования заключается в том, что ирония становится самостоятельным предметом философского рассмотрения. Это приводит к тому, что ее методологические компоненты проявляются более ярким образом по сравнению с тем, как они выражены в эпохи античности, средневековья, Возрождения, Просвещения. Романтики развивают заданное ранее представление о методологическом аспекте иронии, связанном с иронией как способом познания истины, считая возможным говорить об этом способе как способе познания бесконечной реальности (универсума), а также обращают внимание на иронию как на способ мышления, определяя его, в отличие от своих предшественников, как способ «живого» мышления, включающий в себя не только интеллектуальную сторону иронического процесса, но и осознание иронии как чувства и настроения.

Во втором пункте «Развитие категории иронии в философии С. Кьеркегора. Проблема иронии в западной философской мысли второй половины XIX века» осуществляется дальнейшее историко-философское исследование содержания категории иронии, на основе которого проводится изучение методологических функций иронии (говорящих в пользу ее понимания как метода философствования). Отмечается, что С. Кьеркегор продолжает традицию, предложенную немецкими романтиками в определении понятия иронии как философско-эстетической категории. Так же, как и у Фридриха Шлегеля, ироническое высказывание у Кьеркегора допускает парадокс за счёт утверждения одновременного существования двух взаимно исключающих друг друга положений - единичного и всеобщего, конечного и бесконечного. Так же, как и романтическая ирония, ирония Кьеркегора отличается от диалектики и пытается сохранить противоречие, а не разрешить его в синтезе нового понятия. Однако, несмотря на то, что романтики стремятся к целостному выражению человеческой сущности в ироническом суждении, вследствие чего романтическая ирония должна выступать как способ живого мышления (т. е. как единство мысли, чувства и настроения), тем не менее, по мнению Кьеркегора, немецкие мыслители не достигают поставленной ими перед собой задачи выражения целостности. Это происходит потому, что ирония представителями немецкого романтизма понимается эстетически, а не экзистенциально, как способ поиска истины (где в качестве истины предстаёт прекрасное) и наслаждение процессом этого поиска, а не способ бытия в этой истине. Романтическая ирония приводит к чувству самоудовлетворения, так как, сводясь к игре воображения, она отстраняет личность от действительности, подменяя интеллектуальным переживанием подлинное целостное эмоционально-волевое проявление индивидуальности. По мысли же Кьеркегора, подлинная ирония как «практическое» переживание бытия, выражение субъективности, страсти, воли, всерьёз выполняя требование «бесконечной абсолютной отрицательности», служит выражением трагического настроения, а не настроения радостного триумфа воображения над действительностью. Таким образом, по сравнению с романтиками, ирония у Кьеркегора является не только способом мышления, но и способом существования индивида, трагедией его жизни, его субъективной истиной. При этом как экзистенциальную позицию индивида трагическую иронию сопровождают такие «первичные» субъективные состояния, как отчаяние, раскаяние, страх, трепет.